589

К вечеру в город Афины приехал властитель,

Встретил с почтеньем его Ипполит у дворца:

«Рано вернулся со свадьбы домой, победитель!

Что-то случилось на ней?» – он спросил у отца.

«Праздник испортил «табун» из пещер Пелиона,

Мало кентавров вернулось со свадьбы туда!

Ты мне скажи, не была ли тяжёлой корона,

И не случилась ли в царстве великом беда?»

590

«Я расскажу обо всём, властелин, в тронном зале,

После дороги ты голоден, думаю я!» —

Сын не обмолвился словом о тайном скандале —

Сильно ужалить смогла бы царица-змея.

Выразил жестом правитель своё одобренье

И поспешил, улыбаясь, в покои дворца.

«Эта критянка испортит ему настроенье —

Федра лукавая просто не любит отца!»

591

Звёздное небо взирало на землю уныло,

Грустно сияла богиня Селена во мгле,

Ветер бродил между зданий без яркого пыла,

Юноша думал, что будет он предан хуле:

«Девы такие подобны Эхидне коварной —

Страстно целуя избранника, жалят хвостом!

Федра должна быть Тесею по гроб благодарной,

Что обитает безбедно в дворце золотом!

592

Словно богиня красива, и это бесспорно,

И для царицы Афин и умна, и хитра!

Но для жены властелина достаточно вздорна,

Непостоянна в решеньях, как в море ветра!

После отъезда отца изменилась царица,

Стала прилипчивой, словно смола на сосне,

Сладкие речи критянки текли, как живица,

В них уделялось с избытком внимание мне:

593

«О, как прекрасен ты, сын, словно брат Аполлона,

Юноши ярче тебя в славной Аттике нет!

Ты, Ипполит, должен быть обладателем трона —

В том убедишься, следя за движеньем планет!

Наш властелин потерял красоту неземную —

Помню, каким приезжал твой родитель на Крит!

С первого взгляда пленил он сестрицу родную —

Волосы смоли черней, а глаза – лазурит!

594

Стал он другим: тратит время в разъездах по царству,

Что-то считает и пишет Тесей по ночам!

Может и нужен мужчина такой государству,

Только не нужно жену относить к «мелочам»!

Где он бывает, лишь богу Гермесу известно!

Шепчут старухи, что кровь Посейдона есть в нём,

И соблазняет, как бог, он девиц повсеместно,

Будто горит перед ними любовным огнём!

595

Вот и сейчас царь уехал на свадьбу к соседу,

Где веселиться намерен бесчисленно дней,

Там над гетерой «отпразднует» муж мой победу

И возвратится Альпийских вершин холодней.

Нет властелина в Афинах, и я очень рада —

Нежное сердце открою тебе, Ипполит,

Царь для любви нашей светлой – палач и преграда,

Будем же мы против деспота, как монолит!»

596

«Что мог сказать я на это коварной царице? —

Для похотливых особ в мире нет рубежей!

С лёгкостью совесть привяжут к чужой колеснице,

Чтоб не мешала гулять им от верных мужей!

«Даже не думай об этом, коварная Федра!

Всё мне понятно сейчас: я – не глупый юнец,

Ты расточаешь свою красоту очень щедро,

Скоро узнает об этом мой добрый отец!»

597

«Как ты со мною, царицей, беседуешь смело,

Разве Тесеем тебе это право дано?

Трон не покину, как овна летящего Гелла,

Пасынка глупого лучше отправлю на дно!»

«Ты угрожаешь невинному сыну напрасно —

Зевс подтвердит правоту на отцовском суде!

Я поражён, как твоё предложенье ужасно,

Быть по приезду царя в нашем доме беде!»

598

Высказав всё, взгляд направил на рощу в Колоне,

Дивный пейзаж открывался в вечерней заре,

Гром прогремел в чистом небе, и вспыхнул на склоне

Куст можжевеловый, словно смола на костре…

«Часто Кронид направляет на Аттику взоры,

И, как знамение, бросил свой «огненный нож»,

Слышал с Олимпа Зевес на меня наговоры,

Предупреждает тебя, что накажет за ложь!»

599

Дрожь пробежала по дивному телу царицы,

Словно по глади Эгейского моря волна,

Мачехи взоры впивались, как хищные птицы,

В спину красавца, что молча стоял у окна.

«О, Ипполит, ты, как юный отец твой, прелестен,

И благороден, я верю, не меньше отца,

Великодушен, как бог, и достаточно честен,

Чтоб не позволить мой стыд выносить из дворца!»

600

Юноша молча смотрел на ползущие тени,

Город спокойно встречал и прохладу, и мглу,

Федра со злобой в глазах пала вдруг на колени:

«Сын, поклянись, что отец не услышит хулу!

Я, Ипполит, обещаю быть верной женою,

Выброшу мысли коварные из головы,

Чтобы не жить до кончины с тяжёлой виною,

Буду пред вами обоими ниже травы!

601

Не выдавай разговоры мои властелину,

Я не виновна, что страстно в тебя влюблена! —

Так говорила, смотря на широкую спину. —

Мне поклянись о молчанье!» – просила она.

К мачехе нехотя он повернулся всем телом,

Тяжко ему было слышать такие слова,

Горькие слёзы узрел на лице её белом:

«О, как страшна для царицы людская молва!»

602

«Встань, дорогая царица, с гранитного пола!

Зевсом клянусь, буду нем, как над морем заря,

Мне не развяжет язык даже тяжесть обола,

Я не нарушу семейных устоев царя!»

…В тёплую мглу погрузились афинские стены,

В роще ближайшей угукала громко сова,

Скромно стоял под внимательным взором Селены

Юный царевич, принявший за правду слова…