634
Траур прошёл, только сердце болело тоскливо,
Выжжена прежняя радость чадящим огнём,
Высохло чувство к жене, как в пустыне олива,
Стал чернокудрый Тесей седовласым лунём.
Не существует лекарств от несчастий на свете —
Как хорошо понимал в эти дни властелин!
Предотвратить смерть жены не смогли даже дети —
Страстный порыв для критянки – души господин!
635
Царь охладел к демократии, власти, престолу,
Каждое утро стремился на берег морской,
Пепел сгоревшей любви доверял там Эолу,
Возле воды обретая короткий покой:
«О, как несчастны в обыденной жизни герои!
Долго ль с любимой прожил сладкозвучный Орфей?
Или Геракл, спасший дочь повелителя Трои? —
Жизни семейной лишает его Эврисфей!
636
Много ли дней наслаждался любовью Медеи
Гордость Эллады прекрасной – великий Ясон?
Возле героев всегда обитают злодеи,
Только Персей жил в любви до своих похорон!
Яркой, но краткой была жизнь царя Гиппоноя,
Как замечательно был укрощён им Пегас…
Не обращался к истории нашей давно я —
Правда о жизни героев в ней, словно алмаз!
637
Правильно мать говорила: «Ты слишком заботлив!
Хочешь весь свет осчастливить своей добротой!
Разве не видишь, как мир человека уродлив?
Лживость скрывается издавна под красотой!»
Всё может быть! И на судне прекрасном – пираты,
Капля смертельного яда – в бокале вина,
Лик Афродиты, а в сердце – жестокость Гекаты…
Всё может быть! Но любовь нам, как воздух, нужна!
638
Так царь в себя приходил над спокойным заливом,
Дух победителя вновь разгорался в груди:
«Будет жена у тирана! Он станет счастливым!
Подвигов славных немало ещё впереди!»
Сидя на камне напротив отцовской могилы,
Грозный Тесей рассуждал о прошедших годах,
Здесь возвращались к тирану душевные силы,
Кои он тратил нещадно в великих трудах.
639
Править большим государством уже было трудно —
Стали Афины владычицей многих морей,
Эллины знали, что каждое пятое судно
Строят в известном порту под названьем Пирей
Грозный Тесей посодействовал Критскому спаду,
Был ограничен в свободе египетский флот,
В море Эгейском Афины теснили Троаду —
Душу царя осаждало немало забот…
640
Дни пролетали, как быстрые ветры Эола,
В сердце Тесея от раны остался рубец:
«Мне далеко до последнего в жизни обола,
Надо жену молодую ввести во дворец!
Но у соседей моих нет девиц на примете,
У властелинов рождаются лишь сыновья!
Но не поверю, чтоб не было девы на свете,
Чьей неземной красотой не пленился бы я!»
641
Он продолжал приезжать на могилу Эгея,
Где предавался мечтаньям, любуясь волной:
«На волшебство торовата великая Гея,
Только б она не шутила опять надо мной!
Закономерность нелепая есть в этом мире:
С первой любовью расстался по воле богов,
А у второй – смерть жила целый год в Фемискире,
Третья – сама жертва подлых и спешных шагов!»
642
Я становлюсь у Эрота презренным изгоем,
Этим несчастьям с любовью не видно конца…»
Вдруг подкатила квадрига с царём Пейрифоем:
«Брат, почему избегаешь покоев дворца?
Слуги сказали, что ты у могилы отцовской
Каждое утро стремишься предаться мечтам.
Много ли пользы от мысли твоей философской,
Может нам стопы направить к афинским вратам?
643
Я соболезную, брат, о потерянном сыне,
Но промолчу об ушедшей позорно жене…
Я, дорогой мой Тесей, тоже вдовствую ныне,
Не утопить ли нам горе в хорошем вине?»
В город вернулись друзья с побережья морского,
Сын Посейдона устроил приятелю пир,
И зазвучала красиво средь шума людского
Нежная музыка дивных божественных лир.
644
Пели рапсоды о смерти жестокой Ясона,
О красоте необычных волшебных садов,
И о Геракле, добывшем коров Гериона,
И о величии в море афинских судов.
Снизили гости вниманье к балладам аэда,
Славный напиток легко развязал языки,
Каждый старался занять разговором соседа,
И властелины забыли о гнёте тоски…
645
Вдруг прозвучало красивое имя «Елена»,
Пел о спартанской царевне заезжий рапсод:
Эта красавица всем женихам вожделенна,
С детства сияет прекраснее, чем небосвод.
«Стой, сладкозвучный! – воскликнул афинский властитель. —
Что про царевну загадочно спел ты сейчас?»
«В Спарте находится девы прекрасной обитель!» —
Струны кифары щипнув, тот продолжил рассказ:
646
«Ликом она не уступит самой Афродите:
Очи Елены глубокой морской синевы —
Взор её ясен, как солнечный блеск в лазурите,
Волосы цвета янтарной осенней листвы.
Нос у Елены и лоб – для богинь характерны,
Зубы красавицы той – два ряда жемчугов,
Поступь царевны – движенья божественной серны,
В жилах прелестницы – кровь олимпийских богов».
647
Здесь замолчала внезапно рапсода кифара —
Бурно друзья обсуждали возможный поход,
Словно купцы о привозе в столицу товара:
Будь то рабыни с востока иль купленный скот.
«Есть ли сестра у неё?» – вопрошал царь аэда.
«Да, несомненно! – ответил герою певец. —
Очень щедра на детей мать-прелестница Леда,
Только неясно мне, кто настоящий отец…»
648
«Нам расскажи всё, что знаешь об этом семействе,
Не доводилось услышать о нём, музыкант!
Верим, что боги бывают сильны в чудодействе,
А у тебя для рассказчика – дивный талант!»
Эос простёрла персты над стеной городскою,
С южных просторов в Афины влетел тёплый Нот,
В воздухе пахло водою и солью морскою,
А во дворце завораживал песней рапсод…