689
Знойное лето прошло, как огонь по равнине:
Травы густые пожухли, слетела листва,
Стали быков приносить люди в жертву Афине,
За урожай восхваляли они божества.
Долгий покой обретала в Элладе природа,
Гиперборею оставив, примчал Аполлон,
Стала обычным явленьем теперь непогода,
Тягостным не был для юной Елены полон.
690
Не обращался с царевной Тесей, как с рабыней,
Духом воспрянул за лето великий герой,
Не предавался он приступам сильных уныний,
Вновь возвратился к трезенцу победный настрой.
Ночь, как Нефела, спешила к богатым Афинам,
Стражу тиран проверял на стене городской,
Видел, как мчит колесница по тёмным долинам,
Бравый возница махал властелину рукой.
691
«Стража внизу! Открывайте скорее ворота,
Срочно впустите в Афины чужого гонца!» —
Крикнул Тесей и подумал: «Беда у кого-то,
Встречу возницу спешащего возле крыльца!»
Быстро спустился тиран со стены на площадку
Перед большим двухэтажным красивым дворцом,
С шумом влетела повозка царя на брусчатку,
Спрыгнул с неё Пейрифой и предстал пред вдовцом.
692
«Что же случилось, лапиф? Кто-то вытоптал лавры?
Или обрушился ночью на вас Пелион,
Может, вернулись на земли лапифов кентавры?» —
«Хайре! Желаю попасть я в богов пантеон!»
Пир был объявлен тираном афинским мгновенно,
Вмиг загорелись костры на камнях площадей,
В жертву богам забивали быков непременно,
Праздник царя стал весельем для многих людей.
693
И запылал яркий факельный свет в царском зале,
Тихо трещала от пламени пихты смола,
Пифос с вином заблестел на дубовом овале,
На апоклинтры друзья возлегли у стола.
И любопытство взыграло в душе властелина:
«Уж не намерен ли ты покорить Геликон?
Тёщей твоей станет точно тогда Мнемозина —
С нею, мой друг, попадёшь ты легко в пантеон!»
694
«Кажется, зря ты смеёшься, Тесей, надо мною —
Выслушай прежде легенду, что спел мне аэд!
Сразу проникнешься мысли моей глубиною,
Есть в этой песне надежды загадочный свет!»
Выпив вина, закусив мясом жареным плотно,
Начал лапиф неуёмный вести свой рассказ:
«Эту легенду рапсод мне вещал неохотно —
Боги не сводят с поэтов внимательных глаз…»
695
Славный Тесей был настроен на смех и веселье:
«Слышал я много, мой друг, от рапсодов баллад!»
«Речь о Деметре, дарующей нам земледелье
И плодородье лугов для пасущихся стад.
Эта богиня – творение Крона и Реи;
Зевса, Аида и Геры ревнивой сестра.
Силу прекрасной матроне дают эмпиреи,
Как и Афина, Деметра-Ахенамудра!»
696
«Знаю! – сказал Пейрифою властитель афинский. —
Мне о богах и богинях поведал Хирон!
Слышал – прекрасна, и рост у неё исполинский!
Ах, неужели Деметру взять хочешь в полон?»
«Не постигал я преданий священных науку,
Царское дело являлось ученьем моим,
Я набивал в боевых упражнениях руку,
Так как был страстью горячей к победам гоним!
697
Я расскажу, Победитель, балладу рапсода,
Сразу поймёшь, что отныне тревожит меня…
Как-то увидел Деметру Зевес с небосвода,
Тучи тяжёлые к скифам далёким гоня.
Поступью лёгкой скользила она по долинам
В вечности спящих пустынных Аттических гор,
Следом за ней оживала растительность клином,
Что поражало Зевеса внимательный взор.
698
Вспыхнул властитель Олимпа любовью к ней жгучей,
Жаждал свиданья с Деметрой в тиши властелин.
Та не могла видеть грозного бога за тучей,
Сея растительность дивную возле стремнин.
Выбрал удачный момент властелин для свиданья —
В неге она пребывала у тёплой реки.
Ярким красавцем предстал, как вещают преданья,
И попросил у прекрасной Деметры руки.
699
Очи царя-олимпийца сияли сапфиром,
Страстная речь потекла, как река Ахелой,
Клялся Деметре великой он небом и миром,
Нежное сердце признаньем пронзил, как стрелой.
Чувства горячие Зевса, подобные лаве,
Вызвали бурную страсть у Деметры тогда,
В крепких руках перенёс он богиню к дубраве,
Семя своё ей отдал для созданья «плода».
700
Дочь родилась у неё от царя небосклона,
Миру явилась она с неземной красотой!
Имя прекрасное дал ей Зевес – Персефона.
Что означает? Не знаю, я – смертный простой!»
Царь Пейрифой вдруг умолк после сказанной фразы,
Видя усмешку «героя заморских невест»:
«Знанья людей, Пейрифой, блещут, словно алмазы,
В кузнице их не скуёшь, как великий Гефест!
701
Много безумных царей восседает на тронах,
Глупостью царствам наносят властители вред —
Ярко сверкают алмазы их только в коронах!
Это я к слову, приятель! Играй, «кифаред»!»
Видел Тесей, что лапиф пребывает в волненье,
С новой идеей приехал восторженный друг:
«Слушаю я, дорогой Пейрифой, продолженье!
Не выпускай нить рассказа о важном из рук!»
702
«Выросла дочь у Деметры прекрасной богиней,
Мать берегла Персефону от взоров богов,
Только отец, пребывавший в «обители» синей,
Мог наблюдать их средь гор и зелёных лугов.
Слух о чудесной красе долетел до Аида,
Тот попросил Олимпийца без лишних тирад:
«Дочь Громовержца, Зевес – лучший выбор Кронида,
В жёны отдай Персефону, властительный брат!»
703
«Разве могу отказать богу тёмного царства,
Гостеприимство кого так пугает людей?
В жёны бери! В этом нет никакого коварства —
Ты – не убийца невинных, не страшный злодей!
Только, Аид, сделай так, чтоб не знала Деметра,
Да и другие об этом узнать не должны,
Чтоб без свидетелей было – без быстрого ветра,
Без зодиака небесного, грустной луны!»
704
Вёл за прекрасной невестой Аид наблюденье,
Для умыканья её выбирал нужный миг —
Чтобы без ветра, Селены, созвездий свеченья
Мог увести Персефону в подземный тайник.
День подходящий настал, чтоб свершить похищенье —
Ветер тяжёлые тучи угнал на восток,
С нимфами дева на миг прекратила общенье,
В поле увидела Геей взращённый цветок.
705
И устремилась поспешно к цветку Персефона,
С лёгкостью ветра летя над волной ковыля,
Но не успела свершить над растеньем поклона —
Перед богиней разверзлась мгновенно земля,
Вырвалась бурей из чрева земного квадрига,
Быстро схватил Персефону счастливый Аид,
В бездну вернуться хватило властителю мига,
Восстановился тотчас на лугу прежний вид.
706
С криками нимфы примчались на место хищенья,
Ровно и гладко всё было, как девы щека.
Сильно корили себя за своё упущенье —
Ни Персефоны прекрасной, ни чудо-цветка!
Трудно кронидам понять материнское горе,
Мать плодородия в ужас пришла от беды —
Дочь потерялась мгновенно на малом просторе,
Вскрикнув, исчезла она, не оставив следы.
707
Мать Персефоны надела простые одежды,
Чёрный их цвет нагонял на бессмертных тоску,
В поисках долгих она не теряла надежды,
Что приведут мать Деметру они к тайнику.
Там, где она проходила, увяли растенья —
Силой небесной питать их не стала она,
Всей Ойкумене грозило тогда запустенье,
Произрастать перестали в полях семена.
708
Неурожайные годы текли, как поток Ахелоя,
Зевс не жалел для растений небесной воды,
Но не осталось в полях плодородного слоя,
Боги не знали спасенья от этой беды.
Голод смертельный тогда наступил в Ойкумене,
Жертвовать нечего было великим богам,
Падали люди в мольбах на худые колени,
И относились к бессмертным, как к худшим врагам…
709
Мать расспросила о дочери бога Эола:
«Может быть, ветры твои знают тайну мою?»
«Были мы все в этот день во дворце, у престола,
Гелиос мог проезжать в благодатном краю…»
Так, не найдя облегченья тревожным страданьям,
Мать безуспешно бродила по множеству стран,
К солнцу тогда обратилась Деметра с посланьем:
«Дочь отыскать помоги, о, великий титан!
710
Я умереть не могу, но и жить так не в силах,
Душу мою разрывает на части беда,
Милую дочь бесполезно искать мне в могилах,
Где же бессмертная дева сокрыта тогда?
Юная дочь ярче роз и душистых камелий —
Ты не заметить такую не мог с высока!
Доброю вестью утешишь, Всевидящий Гелий,
Или напрасно придётся страдать мне века?»
711
«Зря так о ней безутешно страдаешь, дочь Крона,
Что погибают деревья и сохнет трава!
Выдана замуж за бога твоя Персефона,
Зевс её отдал Аиду по праву родства».
Вспыхнуло яростью сердце несчастной Деметры:
«Вот почему промолчала о краже Луна,
Тайну открыть не могли мне свободные ветры,
Что Персефона – подземного бога жена!
712
Гелий, спасибо! Утешил известием странным!
С братом коварным теперь разберусь я сама!»
Грозный призыв стал для Зевса ударом нежданным,
Словно на светлый Олимп опустилась зима.
Вспомнил Зевес про Деметру и с ней наслажденье
И перед нею предстал, как поверженный враг:
«Мать плодородья, прошу, прояви снисхожденье —
Я допустил, как отец, необдуманный шаг!»
713
«Ты повторяешь нелепости Эпиметея,
И проиграешь, как злой и безжалостный Крон!
Очень плохая твоя и Аида затея —
Вы нанесли Ойкумене огромный урон!
Ты посмотри на поля – сушь Ливийской пустыни,
Горы зелёные – тень неживых пирамид!
Если ты дочь не вернёшь, мир покину отныне:
И с Ойкуменой заплачешь, бесчестный Кронид!»
714
Но повинился Зевес перед ней торопливо:
«Щедрый Аид и умён, и красив, и богат!»
Тут же добавил к словам Громовержец хвастливо:
«Горы камней драгоценных подарит ей брат!
Честно скажу, что в могуществе богу нет равных,
Вызвать Аида на бой не нашлось храбреца!
И аргумент приведу самый главный из главных —
Дочь Персефона в Аиде – по воле отца!»
715
«Ты не услышал призыва Деметры несчастной!
Пусть же земля станет грудой камней и песка,
Больше не будет она ни живой, ни прекрасной —
Сгубит её одинокой богини тоска!»
«Я обещаю тебе разобраться с конфузом —
С дочерью встретишься скоро, Деметра-сестра!
Ты не должна быть преградой супружеским узам,
И умоляю, будь снова к растеньям добра!»
716
Зевс поспешил скрыться с глаз возмущённой Ахены,
Через мгновенье был к брату направлен Гермес…
С ранним рассветом под взором прелестной Селены,
Вышла на свет Персефона из сени древес».
«Ты объясни, Пейрифой, мне без всех демагогий —
Сам отпустил бы на месте Аида жену?»
«Друг, договор заключил с ним Гермес быстроногий,
Что царь к Деметре отпустит супругу одну!»
717
«Слышал я, друг Пейрифой, и про зёрна граната,
Знаю про то, что богиня вернуться должна,
Что Персефона не любит работу Таната
И покидает Аид, лишь приходит весна!»
«Знаешь ли ты, что гранатом Аид опозорен?
Тайна моя, друг Тесей, пострашнее смертей! —
Царь подземелья ошибся в количестве зёрен!
Вот почему у супругов совсем нет детей!
718
У Персефоны с Деметрой печаль неизбывна
В долгие хладные дни неизбежных разлук.
Слышал недавно, как плачут богини надрывно
В день расставания – это ужасно, мой друг!
Явно не хочет под землю идти Персефона,
Обе рыдают слезами холодных дождей!
Видел я эту картину в горах Пелиона,
Сразу я понял, что муж у богини – злодей!»
719
«Не понимаю тебя, Пейрифой, совершенно!
Ты для чего мне поведал одну из баллад?»
«Жить под землёй не сумеет жена полноценно,
И не поможет бездетным супругам гранат!
То, что ты выслушал эту балладу – отрадно,
Полностью значит, Тесей, согласишься со мной —
В жёны брать надо таких, как твоя Ариадна,
Ради любви не стоять за высокой ценой!»
720
Славный Тесей от речей пребывал в изумленье:
«Ты на кого намекаешь, хвастливый лапиф?»
И от догадки своей ощутил отрезвленье:
«Ты, Пейрифой, от вина стал излишне болтлив!»
«Разве плохое желанье у лучшего друга —
В жёны взять юную дочь властелина небес?
Стану бессмертным властителем, как и супруга,
Смелого зятя полюбит великий Зевес!»
721
«Друг Пейрифой, хмель хорош, чтоб поднять настроенье,
Но исключает надёжно работу ума!
Мне не по нраву, приятель, твоё упоенье —
Мысль о хищенье богини – для петли тесьма!»
«Слушай, Тесей, расскажу я сейчас по порядку:
Был я в пещере кентавров в горе Пелион.
Плач вдруг раздался, и сжал я меча рукоятку,
Выйдя из грота на горный желтеющий склон.
722
Недалеко от подножья, на скудной равнине,
Там, где ручьи собираются в бурный поток,
Плакали громко, навзрыд, две прекрасных богини,
Горем согнуты, как в сильную бурю росток.
Слёзы не льют, возвращаясь к любимому мужу,
Быстро озноб пробежал у меня по спине,
Похолодела душа, как в суровую стужу,
Перевернулось, поверь, всё сознанье во мне!»
723
Так говорил Пейрифой возбуждённо, и страстно,
Словно жених перед сотней красивых невест,
Речи лапифа звучали, как песни, прекрасно,
Каждое слово его дополнял яркий жест:
«К женщинам ты охладел, по моим наблюденьям,
Чувствами Федры покойной насытился, друг!
Я чуть моложе тебя, и женюсь с наслажденьем,
Сердце моё, властелин, не засохший урюк!»
724
«Не представляю, приятель, как быть с Персефоной,
Если она в подземелье ушла до весны!
Может, тебе повстречаться с Деметрой-матроной,
Что остаётся на дивных долинах страны?»
«С лёгкостью ты рассмешил неуместным вопросом!
Разве у женщин находит защиту герой?
Вспомни себя молодым и свидание с Кноссом,
И на великое дело высокий настрой!
725
Мог ли забыть, властелин, как ты с хваткою жадной
Миноса дочь уносил к кораблю в темноте,
Целую ночь неусыпно провёл с Ариадной,
Пылкое сердце и жизнь посвятив красоте?»
«Ты у кого собираешься выкрасть супругу?
Царство подземное – это не солнечный Крит!
Я откровенно скажу, как ближайшему другу —
Даже не думай – тебе не по силам Аид!»
726
«Я не боюсь, проникаясь великою целью —
И Персефона войдёт в мой прекрасный дворец!
Сдастся Аид, лишь пройду по его подземелью,
Сам всё увидишь – ты клялся помочь мне, вдовец!»
Вспыхнул Тесей, лик его стал краснее граната:
«Ты от вина опьянел?» Но ответил лапиф:
«Славный Геракл победил у Адмета Таната,
Бога Ареса надолго пленил царь Сизиф!
727
Слушай Тесей, эта мысль не является дикой —
Вспомни, вернулся на свет сладкозвучный Орфей,
Что в подземелье ходил за женой Эвридикой!»
Молвил Тесей: «Он ходил за супругой СВОЕЙ!»
Смолкли герои. Наполнился зал тишиною,
В окна вплывал незаметно холодный рассвет.
Горестно думал Тесей: «Что ж, пойдём за женою,
Видно, иду по тропе нескончаемых бед!»