773
Долгие дни просидев на удобном сиденье,
Думал невольно о жизни великий герой:
«Не приведёт ни к чему у скалы рассужденье,
Только сильнее срастусь с самоцветной горой.
Как мы живём? Словно факел, сгорают недели,
Света немного даём, превращаемся в дым!
В юности мы выбираем великие цели,
Глупо считая: подвластен весь мир молодым.
774
А Пейрифой? Жить хотел друг в сиянии славы:
Ради неё и решился на кражу скота,
Он – неизвестный герой Калидонской облавы,
Все остальные деянья лапифа – тщета.
Думаю, понял он глупость сего похожденья,
И осознал, что Кронид с нами был справедлив.
Всяк женокрад был достоин всегда осужденья —
Эвритиона-кентавра забыл друг лапиф…»
775
Голос знакомый прервал ход его рассужденья,
Словно услышал звук детства далёкого он,
«Это кумир говорит иль пришло наважденье? —
«Я возвращаюсь в Микены, где правит «муфлон»!
Голос Геракла отчётливо слышу, о, боги!
Жаль, не могу я нисколько вращать головой…
Снова сойдутся, я верю, в одну с ним дороги…
Это Геракл – слышен голос его громовой!
776
Кто-то Алкиду сейчас говорит торопливо,
Также отчётливо слышен божественный бас!
О, неужели увижу в Аиде я диво?
Явно о нас с Пейрифоем ведёт он рассказ!»
Вспыхнули очи Тесея, наполнились влагой,
Сердце героя согрелось далёким теплом,
Встал собеседник Великого пред бедолагой
И указал на Тесея небрежно жезлом:
777
«Он согласился на кражу супруги Аида,
В этом деянье не виден его интерес…»
Но перебита была речь вопросом Зевсида:
«…Разве в том есть преступленье, ответь мне, Гермес?»
«Нет, невиновен, но было решенье такое —
Будет сидеть с Пейрифоем Тесей заодно!»
«Вам не понять, брат Гермес, наше горе людское,
Мелок для вас человек, как для птицы – зерно!»
778
Сердце Тесея, казалось, стучало кимвалом:
«Вот уж, действительно, равен кумир мой богам —
Не уступает Гермесу Алкид даже в малом,
Прямолинеен во всём и не склонен к торгам!»
Взял Богоравный десницу пленённого друга
И потянул на себя прочь от крепкой скалы,
Тело царя изгибалось, как ясень, упруго,
Вырвал трезенца Геракл, как бревно из смолы!
779
Долго не думая, он подошёл к Пейрифою,
Но оплошал полубог на герое втором —
Не рассказать никакой стихотворной строфою,
Как прогремел в подземелье раскатистый гром.
«Можно тебя похвалить за радушие сердца. —
Тихо промолвил Гераклу Олимпа гонец. —
Но ты услышал, надеюсь, ответ Громовержца?
Освобожденьем лапифа рассержен отец!
780
Брат, Пейрифой в этот камень впечатан навеки,
Перед Аидом лапифа безмерна вина,
Окаменеет он весь, лишь глаза, как засеки,
Будут видны на стене – это рок хвастуна!
Что ж, мы с тобой расстаёмся, должник Эврисфея,
Верю, покажешь ему трёхголового пса!
Сам же пойду выводить из Аида Тесея,
Кончилась здесь злоключений его полоса!»
781
И подтолкнув в спину узника скал самоцветных,
К лодке Харона направился ловкий Гермес:
«Быстро уходим, Тесей, от супругов бездетных —
Времени мало, но надо уйти позарез!»
Кербер ужасный смотрел на двоих равнодушно,
Глаз на одной голове засиял, как цитрон,
Впрыгнул герой на паром за Гермесом послушно,
Их переправил с ехидной улыбкой Харон…
782
Быстро бежать им пришлось от реки Ахерона,
Сильный Гермес подхватил горемыку рукой,
Мигом они оказались в лесу у Колона,
Где снизошёл на Эдипа посмертный покой…
С радостью узник упал на душистые травы,
Взор утомлённый направил на свод голубой,
Ныли от долгой недвижности в камне суставы,
Тело героя светилось своей худобой…