Они потеряли всякое ощущение времени. Два силуэта, окутанные полусферой колеблющегося света, двигались в беспроглядных глубинах мрака. Странники не знали, сколько времени минуло с того момента, как они ступили во тьму, и не ведали, сколько еще пройдет, пока они вырвутся из нее. Если вырвутся.

Им уже чудилось, что бесконечная мгла не просто сгустилась вокруг, а она пытается пожрать их самих — загасить огонь факела, чтобы объять их холодом и бесстрастным покоем.

Эти двое шли молча. Не сговариваясь, они оба, похоже, чувствовали одно и тоже, поэтому не останавливались, хотя ноги еле держали их. "Надо спешить, пока горит факел!" — повторяли путники про себя.

Когда он погаснет, их поглотит вечная тьма, и исчезнет всякая надежда на спасение. Ее и так оставалось немного: у путников не было ни пищи, ни воды.

Внезапно Феликс и Исидор почувствовали, что подземелье пахнет менее затхло, потянуло сквозняком. И этот легкий ветерок точно вдохнул в них силы. Факел мерцал все слабее, он почти догорел. Но и мгла уже не была непроглядной, воздух стал мутным и серым. И, наконец, тесный тоннель закончился.

Над их головами сгущалась чернота. Нельзя было понять, то ли это небо без единой звезды, то ли своды огромной пещеры.

Впереди возвышалась каменная стена — когда-то, вероятно, надежная, но теперь, испещренная трещинами и выбоинами, а местами и вовсе обрушившаяся. Феликс и Исидор приблизились к зияющей в стене бреши. Развернувшаяся перед их взором картина создавала неповторимое впечатление — местность, расположенная за стеной, была затоплена морем огней, над которым высилась гигантская башня с сияющим циферблатом часов.

Глаза путников должны были сперва привыкнуть к необычайному зрелищу, прежде чем начали различать детали. Там, в долине, виднелись дома — нагромождение низких строений. Город буквально заполнили фонари и светильники, а на узких улочках, казалось, бушевало пламя.

— Куда мы попали? — прошептал Феликс. — Мы шли вниз и вниз, и где мы теперь — на земле или под ней?

— Мне известно кое-что про это место, — признался Исидор. — Я читал про него в библиотеке монастыря. И участь людей, которые проживают здесь, довольно прискорбна.

Ученый облокотился на неровный валун, лежавший у подножия стены и продолжил:

— Эти люди прокляты. Они прокляты, ибо их предки низвергли Магога в бездну. В книгах упоминалось, что тысячу лет назад Магог, сброшенный в преисподнюю, увлек за собой под землю целый город. И теперь жители города влачат жалкое существование, вынужденные обходится без солнца — жить в бесконечном мраке и вечно разгонять тьму своими тусклыми фонарями. Не исключено, что мы — у развалин той самой стены, что некогда окружала город и защищала горожан еще на поверхности.

Феликс задумчиво покачал головой, не сводя глаз с пылающего вдали, словно охваченного пожаром, поселения.

— Чувствую себя, словно на другой планете…

— Глубины земли исследованы так же мало, как и чужие планеты, — подтвердил Исидор. — Тем не менее, у нас нет выбора. Мы войдем в город, поскольку обходной дороги нет.

— Может, это и к лучшему. Все равно нам не уйти далеко без припасов. Нам не помешает ни пища, ни свет.

Они перелезли через руины стены и направились в сторону огней и возвышающейся над ними остроконечной часовой башни.

Под ногами лежала выщербленная неровная мостовая. Неуклюжие дома налезали почти друг на друга. Блики пламени плясали на каждом камне и придавали всему городу неуютный и тревожный красноватый оттенок.

По улицам брели молчаливые люди. В их числе были и женщины, ведущие за руку тихих, невеселых детей. На каждом шагу попадались фонарщики с лестницами, то и дело подливавшие масло в угасающие светильники.

Внезапно из часовой башни послышалась унылая мелодия, от которой мороз продирал по коже. Безнадежно тоскливые звуки разносились далеко вокруг. Они текли из старых механических часов на вершине башни.

— Под такую музыку только хоронить, — хмуро обронил Феликс: у него защемило сердце…

Никто из жителей не обращал внимания на тоскливую мелодию часового механизма. Люди шли, опустив глаза. Прохожие не улыбались и не здоровались. Их не интересовали даже двое незнакомцев, которые передвигались по здешним пронизанным сквозняком улицам. В беспорядочных отсветах красного пламени все вокруг выглядело одинаковым.

Через некоторое время блужданий Феликс и Исидор наткнулись на заколоченный дом. В их планы не входило мародерство, но оба нуждались в отдыхе и ночлеге. Окна и двери были тщательно забиты толстыми досками. Ничто не подсказывало, почему обитатели покинули свое жилище.

Феликс обратился к первому попавшемуся прохожему:

— Вы не в курсе, где хозяева этого дома?

— Мне-то что? — горожанин повернул к Феликсу измятое землистое лицо. — Я просто иду мимо.

— Дом свободен? — вмешался Исидор. — Мы в бедственном положении и ищем приюта. Если дом пустует, мы в нем переночуем.

— Это ваше дело. Ночуйте, где хотите.

Прохожий проговорил это уже на ходу, спеша исчезнуть, чтобы избавиться от новых вопросов.

— Гостеприимства тут ждать не стоит, — вздохнул Исидор. — Души этих людей давно покрылись плесенью и сыростью, как и стены их жилищ.

— Не знаю, как ты, а я не против, что нас не замечают, — ухмыльнулся Феликс. — Монахи в Магоговой пустыни ходили за мной по пятам, и к чему это привело? А здесь мы предоставлены сами себе. Дом заброшен — давай в нем обоснуемся. Вряд ли кто-то станет возмущаться, если мы взломаем дверь.

Приготовив ломик, он поддел им одну из досок и оторвал ее. Горожане проходили мимо и лишь бросали в его сторону косые взгляды. Убедившись, что до заколоченного дома и впрямь никому нет дела, Феликс продолжил орудовать ломом. Когда дверь освободилась, он толкнул ее ногой, и она подалась.

— В кои-то веки лом пригодился по назначению, а не для драки. Прошу, — пригласил Феликс.

Переступив через порог, они с Исидором очутились в темном, пыльном помещении. Но на полке в прихожей нашелся светильник, в котором еще даже не пересохло масло. Зажечь его удалось за минуту. Феликс и Исидор принялись осматривать свое временное пристанище.

На первом этаже располагалась кухня. Исидор открыл дверцы буфета и обнаружил переносную фитильную лампу, посуду и кое-какую снедь, частично уже испорченную. Зато немного крупы и сухарей были скорее всего пригодными к употреблению.

Под сапогами Феликса заскрипела лестница. По ней можно было попасть на верхний этаж или спуститься в подвал. Наверху размещались две спальные комнаты с кроватями.

Что случилось с хозяевами, оставалось загадкой. Было, однако, бесспорно, что они покинули жилище, и Феликс с Исидором со спокойной душой заняли комнаты. С улицы каждый час доносилась заунывная мелодия часовой башни, будто предназначение башни — постоянно напоминать жителям города о безнадежности их жизни.

Вскоре путники сели за стол. Угощение нельзя было назвать роскошным, но Феликс в последний раз ел еще в обители Магога, а Исидор многие дни не видел другой пищи, кроме корки хлеба, брошенной тюремщиками в его каменный колодец. Оба были довольны хотя бы тем, что они еще живы.

Утолив голод, Исидор посчитал нужным привести себя в порядок. Он нашел ножницы и бритву, остриг бороду и срезал спутанные космы волос; порывшись в шкафах, подобрал себе кое-что из одежды. Наконец ученый перестал походить на безумного отшельника, коим выглядел после освобождения из ямы.

Тем временем Феликс подпер изнутри дверь стулом, чтобы без его ведома в дом никто не вошел. Путники были слишком измучены, и на другие меры безопасности у них не хватало сил. Они разошлись по комнатам и погрузились в глубокий сон, позабыв обо всех невзгодах.

Долго ли он спал, Феликс не знал. Его разбудил глухой частый стук, доносящийся с улицы, столь сильный, что дом едва ли не ходил ходуном при всяком ударе. Еще в полусне Феликс сел на кровати, сжал руками виски. Ему подумалось: странно, — кажется, будто в дверь колотят молотками… И тут он окончательно проснулся. Да, это и вправду колотили в дверь!

Феликс вскочил и кинулся по лестнице вниз. В незнакомом месте он спал в одежде, сняв в себя только шляпу и плащ. Это сэкономило ему время.

У лестницы Феликс чуть не налетел на Исидора.

— Что происходит? К нам кто-то ломится? — воскликнул встревоженный ученый, зажигая переносную лампу.

— Кто-то рвется внутрь! На ночь я подпер дверь стулом, — наскоро объяснил Феликс и сбежал по ступенькам.

В прихожей он достал пистолет с последним патроном.

— Эй, кто там? — громко спросил он.

Ему не ответили, но было слышно, как кто-то распоряжался:

— Подай еще доску! Подержи здесь! Прибивай.

Феликс отшвырнул стул от двери и попытался ее открыть. Однако сколько он ни дергал дверную ручку, все было напрасно. Дом заколотили снаружи! Феликс и Исидор попались в ловушку. По чьей-то злой воле, они стали пленниками, а их пристанище на ночь — тюрьмой.

Меж тем, неизвестные на улице усердствовали:

— Крепи ее! Посвети сюда факелом! Крепи, чтобы не отодрали.

Нетрудно было догадаться по голосам, что перед дверью собралась целая толпа горожан.

— Эй, что там творится? Выпустите нас! — крикнул Феликс и несколько раз с силой ударил в створу кулаком.

— Вам не выйти отсюда! — донеслось с улицы. — Только попробуйте ломать дверь, мы обложим весь дом дровами и подожжем!

Феликс был поражен:

— Ты понял, Исидор? Жители города заколачивают дом, чтобы мы не вышли отсюда!

— Сумасшедшие! Освободите нас, безумцы! — воззвал к горожанам ученый.

Но протесты были бесполезны. Обитатели города не собирались выслушивать путников. Напротив, их решимости при других обстоятельствах можно было бы позавидовать: весь дом сотрясался от грохота, с которым те замуровывали выход.

— Им не придется долго ждать, — переговаривались горожане. — Спорим, часы на башне не сыграют свою мелодию и двенадцать раз, как этот дом станет для них могилой?

Феликс с Исидором с ужасом вслушивались в эти слова. За такой короткий срок, какой им пророчили местные жители, они никак не успели бы умереть от голода. Горожане явно имели в виду какую-то другую, неведомую запертым в доме путникам, угрозу. Но какую?

Исидор поставил лампу на стол и опустился на стул.

— Быстро же кончился наш отдых, — удрученно сказал он.

— Что ж, зато у нас есть запас пищи и фонари, — старался сохранять толику оптимизма Феликс. — Если нам повезет прихватить все это и ускользнуть из города, будем считать, что мы не зря сюда зашли. Дело за малым. Придумать способ, как нам выбраться.

— Мы еще не исследовали подвал. Наверное, там найдется, чем пополнить наши припасы… Или вот что, Феликс! Что ты думаешь насчет подкопа?

— Возможно, это идея! Поглядим — надеюсь, в подвале отыщутся лопата и заступ.

Феликс спустился по лестнице на темную площадку, ведущую в подвальное помещение. Исидор принес лампу.

Отворив дверь, ученый сразу отшатнулся, не в силах сдержать гримасу брезгливости.

Из подвала пахнуло нестерпимой вонью. Внутри на крюках висели освежеванные свиные туши, которые уже тронуло разложение.

— Ну и зрелище!

Лампа ученого слабо освещала неоштукатуренные стены — кладка состояла из некрупных округлых валунов. Судя по всему, дом раньше принадлежал мяснику: в подвале оказались разделочный стол, тесаки и колоды для рубки мяса, острый топор специально для самых толстых костей. Некоторые туши были объедены. Со смесью любопытства и отвращения Феликс разглядывал их: он пытался угадать, что за существа могли покуситься на хранившуюся здесь свинину. Откуда они проникли, долго раздумывать не пришлось: в полу подвала чернела глубокая щель.

— Нам не придется самим делать подкоп, — нашел в себе силы порадоваться Феликс. — Кто-то уже прорылся сюда. Он позаботился, чтобы мы не натерли мозолей на руках.

— Этот кто-то интересовался мясом, — поморщился Исидор. — Лучше уж так и не узнать, кто это был.

— В общем, другого пути нет. Пойдем собираться в дорогу, Исидор, и не станем слишком долго задерживаться в доме.

Путники собрали лампу, фляги с водой, запас ламового масла и провизию, оставшуюся в доме, — при разумной экономии ее должно было хватить на несколько дней. В подвале мясника Феликс вооружился топором, а Исидор — разделочным тесаком.

Протиснувшись в щель в полу, Феликс и Исидор проникли в круглый коридор, с потолка и со стен которого свисали спутанные корни растений. Глухие подземные джунгли могли таить в себе опасность, и путники были настороже. Несколько раз их заставлял вздрагивать сухой ком земли, покатившийся из-под ноги, и непонятные шорохи… Но те, кто издавал пугающие звуки, — кем бы они ни были — пока не давали о себе знать.

Миновав коридор, Феликс раздвинул очередную занавесь из корней и остановился. Впереди прорисовывалась новая картина: извилистое ущелье среди высоких скальных утесов, вонзавшихся прямо в пещерный свод. Утесы были покрыты красными мерцающими лишайниками. Их свечение окрашивало скалы странным кровавым узором.

— Какая зловещая красота, — вымолвил Исидор.

— Вот уж точно. Зловещая!

Феликс погасил лампу — света, которым лишайники озаряли округу, было достаточно, а масло стоило поберечь.

Путники углубились в ущелье. Тропа петляла среди каменных выступов. Внезапно Исидор схватил товарища за плечо и указал ему на нишу у подножия скалы. Феликс бросил туда взгляд и тотчас отвернулся: ниша была полна человеческих черепов, еще не совсем оголившихся от кожи и мышц. Но кто был повинен в смерти этих несчастных?

— Зачем кому-то собирать человеческие головы и складывать в кучу… — пробормотал Феликс.

— Может быть, здесь приносили жертвы? — неуверенно гадал Исидор.

Но тут страшная отгадка явилась сама собой — из пустых черепных глазниц и открытых ртов выползли крупные насекомые, подобные муравьям. Они сновали по своему жуткому "муравейнику", а несколько насекомых, обнаружив, что один из черепов откатился в сторону от кучи, собрались вокруг и поволокли его наверх. Эта чудовищная постройка служила им жильем, а Феликсу и Исидору оставалось лишь строить предположения — откуда насекомые-падальщики натаскали столько ужасающего "строительного материала".

Путники направились по тропе дальше. Теперь им то и дело попадались человеческие кости или просто какой-нибудь хлам: разбитый фонарь, ботинок или даже детская игрушка… Феликс и Исидор имели все основания полагать, что хозяев этих вещей уже давно нет в живых. Огромное количество останков поражало воображение. Мертвое "население" лабиринта явно во много раз превосходило население живого города наверху. Вероятно, трупы и хлам копились в подземельях целые сотни лет.

— Местный ад, — констатировал Исидор, побелевший как полотно — Полагаю, тут и сбывается проклятье Магога, тяготеющее над городом.

— Тебе известно, в чем оно состоит?

— Нет, но смерть этих людей неестественна и страшна…

Ученый не успел досказать. Его прервал чего-то возглас, полный ярости и возмущения:

— Прочь, твари, вам меня не достать!

Отчаянный вопль прозвучал совсем рядом. Прислушиваясь, Исидор повернул голову к чернеющей в десятке шагов гряде скал:

— Там!.. За поворотом!

Мощный утес заслонял место событий, тропа шла в обход.

— Берегись, Исидор: сперва убедимся, что мы в силах помочь, — предупредил Феликс.

С оружием наготове они прокрались по тропе и осторожно выглянули из-за утеса.

На небольшой площадке высоко над землей они увидели незнакомца.

Парень сумел взобраться на почти отвесную скалу, а его убежище осаждала стая существ, напоминавших собак. Их тела были голыми, лишь местами торчала клочьями свалявшаяся, выпадающая шерсть. Они рычали и завывали, не в силах дотянуться до человека. Парень не оставался в долгу:

— Подлые отродья, вам до меня не добраться! Пошли вон! Клянусь, я не буду вашим обедом: я сдохну здесь, наверху, помяните мои слова — вам все равно не достанется даже клочка моей куртки!

Исидор, пересчитав рычащих чудовищ, шепнул Феликсу:

— Их пятеро. Если мы нападем внезапно, возможно, мы одолеем их…

Феликс не привык оставаться равнодушным к тем, кто попал в беду. Да и спасти человека, — вполне вероятно, местного жителя — было весьма полезно: у незнакомца могли найтись ответы на многие вопросы. Стоило рискнуть.

Поставив на землю лампу, Феликс вышел на открытое пространство. Монструозные собаки не заметили его — они не спускали глаз со своей жертвы. Но незнакомец, стоявший к Феликсу лицом, онемел от изумления. Тогда Феликс поднял над головой топор и свободной рукой указал на беснующихся псов.

— Умоляю, спасите меня! — закричал со скалы парень. — У меня кинжал, я смогу драться! Я знаю, где выход!

Феликс сделал знак Исидору, и они кинулись в схватку. Гнусная стая взорвалась оглушительным лаем. Вскинув топор, Феликс обрушил острое лезвие на голову ближайшего монстра. Исидор размахивал тесаком. Чудовища развернулись навстречу людям. Те увидели покрытые пеной морды с оскаленными желтыми клыками. Топор вдруг показался Феликсу жалкой игрушкой.

Но и парень на скале не подвел. Едва лишь псы оставили его в покое, он бесшумно спрыгнул и выхватил кинжал. Незнакомец вонзил клинок в бок одной из свирепых тварей раньше, чем та успела опомниться. Пронзительный вой раненого чудовища подхватило эхо. Не ожидавшая такого поворота событий, бесовская свора уже понесшая потери, сочла за лучшее позаботиться о собственных шкурах. Лая и визжа, псы со всех ног покинули поле брани под торжествующие крики своей недавней добычи:

— Бегите прочь, страшилища, пока целы!

Исидор, тяжело дыша, вытер о труп монстра тесак, испачканный в липкой крови. Феликс приветствовал незнакомца:

— Что ты здесь делаешь?

— А вы кто? — живо ответил тот.

— Мы те, кто вовремя пришел к тебе на выручку. И по крайней мере из вежливости не стоит тебе отвечать вопросом на вопрос.

— Понял. Что я здесь делаю? Пытаюсь отсрочить свою смерть. Меня бросили в подвал дома, до которого дотянулся лабиринт, и заколотили дверь. Я не жду чудес. Отсюда не вырваться. Но лучше я умру на полчаса позже, чем на полчаса раньше.

— Кто-то говорил, что знает, где выход? — напомнил Феликс.

— Чего только не скажешь, когда зовешь на помощь. Вы что, поверили?

Феликс только хмыкнул.

— А что значит "подвал, до которого дотянулся лабиринт"? — уточнил Исидор.

Парень удивился:

— А что тут непонятного?

— Мы нездешние, — пояснил ученый. — Мог бы ты рассказать во всех подробностях?

— Я многое сообщил бы, — заявил парень. — Но не найдется ли у вас с собой что-нибудь поесть? Не представляю, сколько уже времени у меня во рту не было ни крошки. Даже языком ворочать тяжело, хотя я и рад с кем-нибудь поболтать. С кем-нибудь из людей, конечно. Чудовища — неподходящие собеседники. У меня в ушах до сих пор звенит их поганый лай… Эх, а ведь отсюда не слышно даже городских часов.

— Мы можем устроить привал. Только не здесь, — Феликс бросил взгляд на валявшуюся под ногами убитую тварь, которая обнажила клыки в последнем смертном оскале.

— На этой площадке поместимся мы все, — спасенный парень показал рукой на свое недавнее убежище. — Давайте заберемся туда.

— А если бешеные псы вернуться, да еще и приведут с собой целую стаю? На твоей площадке мы будем, как в ловушке, — предостерег Исидор.

— На моей площадке твари нас не достанут. К тому же, в лабиринте любой закоулок — ловушка, а наверху мы сможем спокойно обдумать свое положение. У вас, вижу, есть припасы, и осаду мы выдержим долгую.

— Думаешь, мы сумеем забраться? — усомнился Исидор.

— Конечно, — убежденно ответил парень. — Плюнуть и растереть!

Он подвел Феликса и Исидора к скале, с кошачьим проворством взлетел на площадку и подал руку:

— Хватайтесь.

С помощью незнакомца они вскарабкались на скалу и расположились в тесном каменном гнезде. Феликс разделил на троих сухари из дорожных запасов и назвал парню по именам себя и Исидора.

— А я — Тим, — представился новый знакомый.

Получив свою долю, парень накинулся на еду, но не забыл и о данном им обещании: не дожидаясь новых расспросов, Тим начал выкладывать Феликсу и Исидору абсолютно все, что, по его мнению, стоило внимания.

— Лабиринт — кошмар нашего города, — рассказывал он. — Считайте меня помешанным, но он живой!

Феликс недоверчиво сощурился.

— Я хочу сказать, лабиринт — это не просто какие-то запутанные коридоры. Люди в городе ложатся в постели, едят, пьют, уходят по делам и возвращаются домой… Но однажды они замечают, что лабиринт дотянулся до них. Они заходят в подвал и — глянь! — а это больше не их подвал. Лабиринт присосался к нему своими норами — из обычного погреба, в котором хранится мука, висят окорока и колбасы, теперь ведут ходы в могилу! Тогда дом забивают, наглухо заделывают все двери. Но обычно кого-нибудь из жильцов успевают утащить с собой обитатели лабиринта. Иногда целые семьи… — Тим помолчал. — Вы хоть представляете, что такое — засыпать и твердить себе: может быть, именно сейчас, когда я закрываю глаза, лабиринт протягивает свои щупальца к моему дому!

Впечатленный Исидор поддакнул:

— И вправду жутко…

— Почему бы не закопать подвалы совсем? — спросил Феликс. — Раз они стали источником опасности.

— Лабиринт не обманешь. Не будет подвала — щели раздвинутся прямо в полу. Какое-то зло тяготеет над нашими домами, от него нет избавления.

— Но, право же, Тим, за что горожане столь жестоко обошлись с тобой? — негодовал Исидор. — Зная все эти ужасы, надо быть совершенно бессердечными людьми, чтобы запереть тебя в подвале. Почему они так поступили?

Тим откусил от сухаря и изогнул бровь:

— Наверное, потому что я вор.

Тим не стал возражать, когда Феликс и Исидор пожелали услышать его историю целиком. Похоже было, что он и сам рад им довериться.

— С моей семьей случилось именно это: я был еще ребенком, когда наш подвал стал частью клятого лабиринта. Спасся лишь я — мне удалось спрятаться. Так я потерял семью, родителей и сестру — она была только на два года старше меня. Вдобавок у меня не осталось крыши над головой: в доме больше нельзя было жить. Его, как водится, заколотили…

— Получается, тебя вышвырнули на улицу, — подытожил Феликс.

— Точно.

— Неужели городские власти не контролируют ситуацию? Почему тебя не отправили в какой-нибудь приют для сирот?

— Что? — недоуменно переспросил Тим.

— Городские власти. Они должны были позаботиться о тебе.

— Первый раз слышу. Наверное, у нас нет такого… про что ты сказал. Все люди сами по себе.

— Но ведь кто-то должен управлять городом! Кто у вас принимает решения и следит за порядком? — не понял Феликс.

Вор поразмыслил.

— Толпа. Когда что-нибудь случается, собирается толпа.

— Ну с вами все ясно. И что же делают люди, которых лабиринт выгнал из дома?

— Строят новый, если у них есть деньги. Или бродяжничают. А куда им еще податься! Но я-то жилье себе нашел. Угадайте, где? — Тим лукаво подмигнул. — В часовой башне. А что? Туда горожане не заглядывают. Нет, клянусь, башня — отличное убежище, я скучаю по ней.

— И ты стал удачливым вором? — допытывался Исидор.

— Более чем удачливым, — заносчиво поправил Тим. — Этот город не так велик, чтобы плохой вор получил второй шанс. Если тебя запомнят в лицо, бесполезно уносить ноги: не сегодня — завтра на тебя покажут пальцем на улице.

— А сбывать краденое, должно быть, тоже нелегко?

— Я и не пытался. Я брал деньги, еду, а из вещей — только те, что хозяин потом не сможет узнать. Для себя, а не на продажу. Я доставал все, что мне нужно.

— Неужели горожане тебя так и не заподозрили? Какой-то шалопай, нигде не работает, неизвестно где живет, но отчего-то сытый, одетый и при деньгах…

Тим отмахнулся:

— Да им-то что! Кому охота разбираться, сытый ты или голодный, ночуешь на улице или под крышей!

— Занятный городишко, — проворчал ученый. — Дома стоят впритык, но люди равнодушны к судьбе друг друга. Каждый думает лишь о себе. Невероятно, как они вообще смогли выжить!

— Горожан все меньше год от года, — признался Тим. — Многие не сомневаются, что для нас близится конец. Только придет он совсем тихо, без грохота и паники: просто останутся стоять заколоченные дома, а последнюю горстку жителей уволокут в лабиринт…

— Кстати, а кто "уволочет"? — Феликсу хотелось прояснить все до конца. — Эти? С которыми нам только что пришлось драться?

— Нет, эти — бродячие собаки. Куда деваются псы, у которых нету хозяев? Они находят путь в лабиринт, и здесь лабиринт меняет их, превращает… — он запнулся. — Ты сам видел. Это уже не собаки. Брр, от одного воспоминания у меня кровь стынет в жилах.

Вор умолк, но у Феликса еще были вопросы:

— Ты хотел рассказать, кто утаскивает горожан в лабиринт?

— Точно тебе никто не скажет. Из лабиринта еще живыми не возвращались. По слухам, некие существа опутывают чем-то людей так, что вы и пошевельнуться не в силах, а потом поминай, как звали.

— Ну а ты здесь… Жители наказали тебя за воровство? Тебя все-таки взяли с поличным?

— Да я сам же себя и сгубил. Сдуру впутался не в свое дело! Обычно я забирался в дома и в лавки. Это самое удобное — любой замок я могу вскрыть отмычкой быстрее, чем хозяин — собственным ключом. Я хотел раздобыть что-нибудь поесть. Весь дом крепко спал, и я залез в подвал. Уже догадались, что я там увидел? Конечно, ветчину и сыр, — ради них я сюда и сунулся. Но еще там была мерзкая щель в полу! Она ширилась на глазах! Расползалась! Лабиринт дотянулся до этого дома. Пора было уносить ноги. Прихватить с собой какую-нибудь снедь и убраться! И почему я замешкался?! — упрекнул себя Тим. — Я очень некстати подумал о семье, которая здесь живет и преспокойно спит в своих постелях. Мне вспомнилось, как лабиринт забрал моих родителей прямо у меня на виду. В общем, я поддался жалости и, вместо того чтобы стащить окорок и смыться, кинулся будить спящих. Вставайте и бегите отсюда, вопил я. Лабиринт захватил ваш дом, спасайтесь! Жильцы выскочили на улицу и подняли на ноги соседей. Дом требовалось поскорее заколотить. И тут хозяин опомнился: "А ты что забыл в моем подвале?". Меня схватили. Вор! Горожане решили избавиться заодно и от меня. Швырнули в подвал и забили двери снаружи. "Воруй теперь там!" — напоследок услышал я.

— Какая низость!.. — вырвалось у Исидора.

— При себе у меня были только кинжал и связка отмычек. Я думал о жестокой смерти, которая меня вскоре ждет, и побрел по лабиринту без всякой цели. Ход вывел меня в ущелье, и тут мой след учуяли эти клыкастые гады. Они погнались за мной, но я заметил площадку в скале и взлетел на нее, точно у меня выросли крылья. С тех пор я и сидел тут, а псы караулили снизу — мне оставалось разве что вить гнездо.

Площадка, на которой расположились Феликс, Исидор и Тим была безопасной, но прятаться вечно на ней было нельзя. Там, внизу, надежда на спасение была призрачной, однако путники — теперь уже втроем — слезли со скалы и петляющей меж утесов тропой направились дальше. Красноватые лишайники освещали ущелье.

Вокруг царило гнетущее спокойствие. Безмолвие становилось все более тягостным, но это временное затишье никого не обманывало. Путники невольно задавались мыслью, сколько еще они успеют пройти, прежде чем пробудятся таящиеся в лабиринте ужасы.

Отовсюду тянулись спутанные длинные корни, и лабиринт опять напоминал джунгли. Феликсу, Исидору и Тиму приходилось продираться сквозь заросли. Потревоженные корни шелестели, с них с шорохом осыпалась крошащаяся почва.

Неожиданно Исидор сдавленно вскрикнул. В нескольких метрах над его головой висел скелет. Белесые кости были оплетены корнями: скелет запутался в них, точно муха в паутине. К тому же, мерцающие лишайники проросли сквозь его пустые глазницы, и было похоже, будто череп таращится на путников горящими глазами.

Феликс отшатнулся. Тим заслонился локтем.

Опомнившись, путники двинулись дальше. Теперь им то и дело встречались человеческие останки, зацепившиеся за корни.

— Вон там! — испуганно прошептал Тим.

Поглядев, путники увидели ветхий гроб. Он тоже покачивался под самыми сводами лабиринта. С каждым шагом этих ошеломительных находок попадалось все больше. Днища некоторых гробов провалились — оттуда покойники в полуистлевшей одежде выпростали иссохшие конечности.

Стараясь не смотреть вверх, трое путников шли тропой мертвецов. И вдруг — они не поверили своим ушам! — до них донеслась детская песенка. Кто-то напевал тоненьким дребезжащим голоском:

Свой садик старичок вскопал —

Ах, садик, просто рай!

И с каждой ветки он собрал

Богатый урожай.

Скрипучий голосок становился отчетливее. Наконец Феликс и его товарищи заметили сгорбленного старика с мешком и посохом. На нем был добротный и почти новый черный сюртук явно с чужого плеча: из слишком коротких рукавов далеко высовывались костлявые руки. Бормоча песенку, старик оглядывался по сторонам, и, выискивая застрявшие в корнях кости и черепа, сбивал их на землю палкой, словно созревшие плоды. Этот урожай старик складывал в мешок и, посмеиваясь, продолжал мурлыкать стишки.

Феликс решительно вышел из-за занавеси корней:

— Не помешаю?

Старик уставился на него:

— О-о! Что это? В моем маленьком садике гости! Откуда они взялись?

Исидор и Тим тоже выбрались на открытое место.

— Мы ищем выход из лабиринта, — сказал Феликс.

— Выход! — старик погрозил пальцем. — Кому ведомо, где выход? Быть может, он здесь, а может, подальше, а может быть, его нет вообще…

— А вы сами как сюда попали?

— Я давно, давно здесь живу. Зовусь я Садовником. Когда-то своими руками я насадил этот маленький сад, а теперь собираю урожай.

— Полагаешь, это сад? — неодобрительно отреагировал Феликс. — Я вижу только гробы и кости.

Садовник внимательно оглядел подземелье, точно до сих пор не замечал ничего подобного.

— Ах, это, — он захихикал. — Это кладбище, городское кладбище. Оно как раз над нами. Гробы проваливаются сюда, когда их опускают в могилы. Поверь, я-то знаю: ведь я раньше работал могильщиком…

— Получается, выход у нас над головой! — перебил его Тим. — Нужно лишь вскарабкаться по корням, и мы вылезем на поверхность из какой-нибудь могилы.

— О-о, да! — саркастическим тоном протянул Садовник. — Считайте, что вы уже на поверхности!

— И почему бы нет? — осведомился Феликс.

— Потому что вы разозлите его, — уже без смеха, с ужасом прошептал Садовник. — Пока он только играет с вами. Но вы причините ему боль, и он набросится на вас! — его лицо на миг исказилось, точно в приступе паники.

— О ком ты? Здесь кто-то есть, кроме нас?

Садовника это вновь заставило захихикать.

— А вам кажется, здесь нет никого, кроме нас? Нет, он здесь! Он везде. Мы находимся у него внутри, — старик похлопал ладонью по сухой земляной стене.

— Значит, "он" — это лабиринт. Думаешь, лабиринт — в прямом смысле живое существо?

Старик производил странное впечатление. Разумеется, Садовник выглядел умалишенным, а просить сумасшедшего дать объяснения собственному бреду было бы нелепо. Но Феликсу вспомнилось, что некоторое время назад, освобождая Исидора из каменного колодца в Магоговой пустыни, он тоже решил, что ученый лишился рассудка. Исидор рассказывал невероятные вещи о мозаичной картине, способной освободить монстра из подземных глубин, и много чего столь же невообразимого. И вскоре Феликсу пришлось убедиться, что безумен не ученый — безумна сама реальность вокруг. Теперь Феликс желал выслушать все, что известно о лабиринте Садовнику.

— Он живой, живехонек, не сомневайтесь, — пробормотал старик. — У него есть сердце и мозг. У него глубокое, голодное чрево. Но меня он не трогает. Он узнаёт меня. Мне удалось его приручить.

— Неужели ты — хозяин лабиринта?

Садовник разразился уже знакомым хихиканьем:

— Да, о, да! Я приручил его, я его кормлю, он меня узнаёт. Правда же, детка моя? — и в очередной раз похлопал рукой по стене подземелья. — Ты любишь старого Садовника, ведь это он находит для тебя вкусные косточки!

Садовник приоткрыл мешок, в котором лежал его сегодняшний "урожай" — кости и черепа.

— Выходит, ты собираешь все это… для него? — не верилось Исидору. — Как же ты его кормишь?

— Бросаю лакомства ему в самое чрево. В жадное чрево. Он радуется, когда я приношу ему еду.

— В самом деле? Взглянуть бы, как он питается? — прикинув что-то в уме, проговорил Феликс.

У него мелькнула мысль, что это единственный способ проверить сумасбродные россказни старика.

— Сейчас еще не пора, — возразил Садовник. — Я покормил его недавно. Нельзя давать ему слишком много сразу, а не то он пресытится. Тогда он может и укусить! Я построил себе домик неподалеку, — прибавил старик. — Домик с садиком — вот и все, что требуется человеку в мои годы. Ты! — он бесцеремонно подозвал Феликса. — На, понеси-ка этот мешок.

Феликс молча взвалил на плечо ношу, пытаясь забыть об отвратительном содержимом. Старик поплелся в глубь подземелья, и путники зашагали за ним. Их целью оказалось весьма необычное место. На сухом, голом участке земли тлело кострище, бросая вокруг неровный и слабый свет. Рядом стоял гроб, до краев набитый тряпьем.

— Я был могильщиком, — твердил старик. — Был могильщиком, пока лабиринт не дотянулся до моего дома. Он уволок меня в свое нутро… Никакой пощады, никакой жалости. Я был один, когда услыхал — скрип, скрип, скрип… О-о, да, это пришли за мной! В подвале раскрылась щель, меня утащили в лабиринт! Его щупальца — они вцепились в меня, но я сумел вырваться. Они все равно бы меня настигли, но я догадался, что лабиринт надо кормить. Вместо себя я подбросил ему мертвеца. С тех пор я живу здесь и возделываю свой маленький садик. Он понял, что я приношу ему еду, и теперь мне нечего бояться. Вас он тоже не обидит, пока вы со мной. Я познакомлю вас, мы покормим его вместе.

Он сел на корточки и начал раздувать костер.

— Вот мой очаг, а вот моя постель, — Садовник указал на полный ветоши гроб. — Мой мирный уютный домик! Но стены и кровля мне не нужны: я ведь один здесь, один, никто мне не мешает и никто на меня не смотрит. Стены — это от соседей, правда? А если соседей нет, стены не нужны.

Садовник болтал без умолку, а путники тем временем осматривались в его "доме". Все вещи, в том числе и надетый на старике черный сюртук, явно, были плодом мародерства по чужим могилам. Рядом с костром лежало топливо для него — доски от гробов и сухие корни. Неподалеку на бечевке были подвешены за хвосты несколько крупных сушеных крыс.

— Это моя кладовка, у меня всегда найдется, чем закусить, — похвастал Садовник. — Хотите?

— Лучше мы вас угостим, — предложил Феликс. — Как говорится, в гости с пустыми руками не ходят.

Путники расселись вокруг костра.

— Я пробовал согнать крыс в стадо — я бы стал у них пастухом, пас бы их в маленьком садике, а, когда понадобится, резал бы пару-тройку для себя и всегда имел бы свежее мясо. Но крысы — такие глупые создания, они все время разбегаются! — пожаловался Садовник.

Феликс начал доставать припасы, которые они с Исидором прихватили в заколоченном доме.

— Разве вам не хочется вернуться в город? — дивился Тим. — Согласен, люди зачастую хуже крыс, но в городе у нас будет свобода, а тут — прислуживать лабиринту, таскать для него еду… Тьфу! Пойдемте с нами!

— Я укротил его, — с внезапной ненавистью зашипел старик. — Он признал меня, он привязался ко мне! Вы для него просто мясо, а я — кормилец и друг. Вы ничего не понимаете!

— Лабиринт убил мою семью, — рассерженно сказал Тим. — Что у вас общего с этим убийцей?!

— В городе я был никем, люди меня не замечали. Что общего у меня с людьми? — с яростью отозвался Садовник.

Феликс счел нужным вмешаться.

— Успокойся, — шепнул он Тиму. — Старик несет вздор, будь умнее, — и повернулся к Садовнику. — Не обращайте внимания: никто из нас не желает вам зла. Угощайтесь, — он передал ему часть дорожных припасов.

Старик молча принялся за еду, все еще сомневаясь, стоит ли ему сменить гнев на милость.

Но, насытившись, он смягчился.

— Вот мы и заморили червячка. Теперь пора готовить лакомство для моего любимца.

Садовник приволок большой закопченный котел, до краев полный воды. Феликс обрадовался:

— Здесь есть вода! Отличная новость, наши фляги почти пусты.

— Ручей там! — по-хозяйски показал Садовник. — В моем маленьком садике счастливая жизнь, и даже из-под земли бьет прозрачный чистый ручей.

При этих словах Тим только скривился. А Садовник, пристроив над огнем покрытый сажей котел, вытряхнул в него прямо из мешка черепа и кости. Суетясь около котла, он с деловитым видом забурчал под нос песенку:

Свой садик старичок вскопал —

Ах, садик, просто рай!..

Исидор побледнел:

— Только не это! Я пойду поищу ручей.

— Эй, ты! — оторвавшись от кощунственного варева, крикнул ему Садовник. — Раз уж идешь к ручью, нарежь мне свежих корней. У меня много приправ, — старик развернул замызганную тряпицу, в которой оказались сушеные корешки и грибы. — Но под конец я всегда подбрасываю свежие, они душистей!

— Хорошо, принесу, — пообещал Исидор, покосившись на котел.

— Осторожнее там, — остерег ученого Феликс. — Встретишь что-нибудь подозрительное — сразу возвращайся.

Садовник самодовольно улыбнулся беззубым ртом:

— Боитесь его? О да, бойтесь!

Садовник замурчал песенку, безмятежно колдуя над своим жутким бульоном, — он волновался не больше, чем если бы человеческие черепа были на самом деле капустой. "Будь ты проклят", — бессильно повторял про себя Тим, глядя на эту картину.

Над котлом вился пар, воздух пропитался омерзительным запахом. Вскоре возвратился Исидор с наполненными водой флягами. Он сунул Садовнику мешок с кореньями и грибами, росшими у ручья. Не зная наверняка, какие из них понадобятся старику, Исидор набрал всего понемногу.

Садовник придирчиво перебирал добычу, нюхая корешки и отряхивая с них налипшую землю. "Душистая, свежая приправа", — одобрительно кивал он. Неожиданно старик побагровел и, сжав тощие кулаки, гневно затряс ими в воздухе.

— Я вижу, что ты задумал, злодей! Меня не обманешь!

Крючковатыми пальцами Садовник сгреб скользкие синие грибы. Ученый сбил их со стен лабиринта — они высыпали целыми заплесневелыми гроздьями в самых сырых местах. Теперь Садовник вне себя голосил:

— Ты собирался его отравить, но меня не обманешь! Думал, я не замечу, что ты подсунул мне эти грибы? Бедный старик пустил этих проходимцев в свой мирный уютный домик, а они… черная, черная неблагодарность!

— Подождите! — защищался Исидор. — Откуда же мне было знать, что грибы ядовиты? Я не местный житель, как вы.

Но старик сварливо и вместе с тем жалобно обвинял Исидора в предательском замысле.

Тим пришел ученому на выручку. Заглянув в котел, он крикнул Садовнику:

— Эй, старикан. Смотри, супчик сейчас выкипит!

Садовник спохватился и кинулся к котлу, в котором клокотала зловонная жижа. Помешав людоедскую похлебку посохом, он принялся хлопотливо крошить в свое варево корешки.

Феликс подошел к старику:

— Мой друг не собирался плести никаких интриг против вас и вашего любимца.

— Я выбросил эти несчастные грибы, — добавил Тим. — Сколько шуму из-за какой-то синей плесени!

— Ладно, пойдемте покажу вам как он ест, — пробурчал присмиревший Садовник. — Вы должны этим полюбоваться!

Недоразумение с ядовитыми грибами окончательно замяли. Повеселевший Садовник снял с огня котел. Оставалось немного подождать, пока похлебка остынет. Старик возбужденно зудел:

— Да, вам стоит на это поглядеть! Не пугайтесь, он не тронет вас, пока я не позволю. Для него вы — лишь мясо, но я подарю вам жизнь, чтобы вы стали свидетелями, как я приручил его.

— А он не подавится? — поддразнил Тим, обходя вокруг котла.

— Заткнись, — припечатал Садовник.

Удостоверившись, что варево остыло и слегка загустело, он собственноручно схватил громоздкий котел. Старик больше никого не просил ему помогать, опасаясь, что хотя бы на миг роль кормильца лабиринта перейдет к кому-то другому.

Феликс гадал, что им предстоит увидеть. Возможно, вся история обернется лишь трагическим фарсом — вздорный старик приносит жертвы какому-нибудь каменному идолу, самодельному "богу лабиринта"… Или Садовник приваживает местных созданий — вроде бродячих псов. Так или иначе, предстояло выяснить, есть ли в его словах какой-то смысл.

Старик нырнул в заросли корней. Путникам пришлось отправится за ним в подземные джунгли, но их проводник без труда ориентировался в этих диковинных дебрях. Скоро все четверо приблизились к краю широкой воронки. Над ней витали зловонные испарения. Каменные своды над воронкой были лишены всякой растительности.

— Его чрево! — с благоговением прошептал Садовник.

С котлом в руках он плелся дальше по вьющейся тропе, спускающейся в воронку. Глухое эхо повторяло человеческие шаги. Из черной дыры доносился пронзительный скрип и шелест. Бросая взгляды вниз, путники все яснее различали шевелящиеся на дне мотки корней, более толстых и косматых, чем все, попадавшиеся им раньше.

Тропа закончилась, и Садовник поставил котел у своих ног:

— Не шевелитесь. Смотрите и не шевелитесь!

Феликс и его спутники застыли на месте. Сморщенное лицо старика приняло умильное выражение:

— Где ты, моя детка? Старый Садовник приготовил для тебя настоящий пир. Чувствуешь, как пахнет? М-мм, — протянул он с наслаждением. — Угощение ждет!

Со скрипом разматываясь, корни начали медленно подниматься со дна. Они ползли вверх, удлиняясь все больше.

— Давай, мой сладкий, — сюсюкал старик. — Я сделал все, как ты любишь!

Корни медленно показались из-за края тропы, качаясь в воздухе, словно змеи. Один за другим они погружались в котел с нечестивым варевом, точно стараясь пропитаться им насквозь, и уползали обратно, подцепив череп или голую кость, которые утаскивали на дно воронки.

— Тебе нравится? — ворковал Садовник. — Вкусная, наваристая похлебка, о да! Старик опять позаботился о тебе.

Путники не в силах были отвести глаз от этого пробирающего до дрожи зрелища. Все новые и новые "змеи" поднимались из глубины. Феликсу было хорошо видно, что котел пустеет. Корни высасывали похлебку, вылавливали из нее лакомые куски и трепетали от удовольствия.

— Но я раздобыл для тебя кое-что еще, — заискивающе продолжал старик. — Я привел сюда троих живых людей! Глупые люди не поняли, что они — только мясо. Они поплатились за это.

С неожиданным проворством Садовник помчался вверх по тропе. Феликс опомнился первым:

— Бежим!

Но было поздно. Целый лес корней с шелестом взметнулся из воронки. Угощение, принесенное стариком, больше не отвлекало их от вечного поиска пищи — щупальца корней ненасытно тянулись к обещанной добыче.

— Вот подлец! — напутствовал вор, глядя, как Садовник карабкается все выше.

— Предатель! — в отчаянии прокричал Исидор.

Старик завопил в ответ:

— Я не виноват! Вы все равно сгинули бы, отсюда нет выхода!

Ударом топора Феликс перерубил обмотавший его голень жилистый корень. Из обрубка брызнуло что-то вязкое, и щупальце убралось. Исидор пустил в ход свой разделочный тесак, а Тим — кинжал. Но корни со свистом размахивали, как плети, осыпая путников жгучими ударами.

— Он поглотит вас, его жадное чрево поглотит вас, жалкие люди! — захлебываясь от нетерпения, пророчествовал старик. — О, да, старый Садовник приготовил настоящий пир!

Суетясь и вытягивая шею, Садовник искал место, с которого удобнее было бы наблюдать за каждым мгновением неотвратимой развязки, но, споткнувшись, потерял равновесие и покатился вниз, — туда, где дико извивались косматые корни. Он мешком свалился у самых ног Исидора. С воем, полным животного страха, старик поднялся на четвереньки и пополз обратно наверх. Но в слепой жажде добычи и в него вцепились крепкие плети корней.

— Это же я. Я! Твой кормилец! Пусти! — взмолился Садовник.

Его скрюченные пальцы беспомощно заскребли по земле, но корни присосались к старику, точно пиявки. Они окутывали его и тащили на дно, во чрево.

— Спасите! — заклинал Садовник. — Сжальтесь!

Исидор протянул несчастному руку, и старик уцепился за нее. Но корни тянули свою жертву с неимоверной силой. Тело Садовника соскользнуло с тропы, и он повис над самым чревом воронки, держась лишь за Исидора. Вместе с ним ученый сползал в яму, полную скрипящих и колышущихся корней. Феликс тщетно рвался на подмогу обоим — он сам был опутан живыми отростками.

Тим тоже был в беде — хлесткий взмах корня обезоружил его, и, уронив кинжал, вор из последних сил пытался оторвать от себя гибкое щупальце, сдавившее ему горло.

Феликс еще раз безнадежно напряг все мышцы. Он вырывался уже скорее инстинктивно, сознавая, что ему не разорвать эти упругие путы. Все меркло перед глазами. Воздух больше не поступал в сдавленные легкие.

Но неожиданно Феликс задышал полной грудью. Он ощутил, что руки его свободны.

Вокруг творилось что-то необъяснимое. Корни мотались в воздухе, втягивались в недра воронки и вытягивались снова, их скрип напоминал мучительные стоны. Чудилось, они бьются в судорогах.

Некогда было гадать, что произошло: не теряя времени, Феликс вскинул и опустил топор, рассекая облепившие его ползучие плети. Втащив на тропу Исидора и уже совершенно неподвижного старика, Феликс помог Тиму снять с шеи ослабивший хватку корень. Сквозь кашель, хватая ртом воздух, вор проговорил:

— Яд! Он действует! Яд начал действовать!

Корни скручивались и выпрямлялись в каком-то бешеном танце и бессильно падали на дно. Их стонущий скрип затихал.

Вор вскочил на ноги.

— Я отравил тебя, лабиринт! Будь ты проклят!

Вся воронка содрогнулась, будто в последних конвульсиях. Корни перестали вздыматься. Они лежали спутанными безжизненными клубками.

Феликс наклонился над телом Садовника. Тот еще дышал, на посеревших губах старика появилась странная улыбка.

— Это не спасет вас… не спасет… — выдавил он из себя. — Вы слышите? У него есть не только чрево, но и сердце, и мозг…

— Успокойтесь, — остановил старика Феликс. — Опасности больше нет.

— О, да, я скоро успокоюсь навеки, — подтвердил Садовник. — Он пошел против меня, против своего кормильца. Теперь я сам пойду против него! Выслушайте меня…

— Чего вы хотите?

— Отомстить. Я кормил его, а он набросился на меня!

— На то он и чудовище. Зря вы ему доверились.

— Я должен сказать вам. Мозг — это слоевище огромного лишайника. Найдите его. Другие лишайники — те красные, что мерцают, — покажут вам дорогу. А сердце… я не знаю, где его сердце… Вы отравили чрево, но он излечится, если останутся живы сердце и мозг… А этот парень с вами хитер… Подбросил в котел ядовитые грибы, когда я отвернулся? Да! Ловкий мошенник. Вам повезло… — старик в последний раз хихикнул, и, наконец, затих.

— Он умер? — спросил Тим, хотя и так все было ясно.

Глаза Садовника помутились и остекленели, с "хозяином лабиринта" было кончено. Путники, только что сами чудом избежавшие гибели, переглянулись. Феликс поднял шляпу, в сумятице битвы слетевшую с его головы, отряхнул и надел снова:

— Идемте к ручью. Нам нужно отдохнуть.

Щеку Исидора пересекала кровоточащая ссадина, но ученый не замечал этого. Потрясенный случившимся, он целиком ушел в себя. Тим устало встряхнулся:

— Идемте.

Измученные путники друг за другом побрели по узкой тропе, уводящей от края воронки.

У ручья они расположились на отдых, и, как смогли, привели себя в порядок. Битва чуть не стоила им жизни, везде, где корни врезались в кожу, остались кровоподтеки и множество неглубоких ран.

— Ты и впрямь ловко сработал, Тим, — похвалил Феликс. — Похоже, ты уничтожил их… существ, которые опутывают людей и утаскивают в лабиринт. Ими оказались щупальца… корни растений! Как тебе пришло в голову подбросить в котел яд? Ты разгадал замысел бедняги Садовника?

— Нет. Хотел свести старые счеты. Я не больше вашего знал, кого старик кормит. Но раз ему по вкусу этот дьявольский супчик, пускай подавится. У меня есть причины ненавидеть лабиринт, ведь правда? Вместо того чтобы выбросить ядовитые грибы, я улучил минуту и приправил ими похлебку. Так или иначе, грибочки пришлись кстати.

— Верно, — поддержал Исидор. — Яд подействовал очень вовремя. Но что мы будем делать с мозгом? Вряд ли лабиринт позволит нам безнаказанно уничтожать его по частям, а наше оружие — топор да ножи, как в каменном веке.

— И, вероятно, мозг уже понял, что мы добрались до чрева, — оценил степень риска Феликс. — Не удивлюсь, если теперь весь лабиринт ополчится против нас.

— Это же просто большой лишайник, — хмыкнул Тим. — Вряд ли он очень умный. Не будешь слишком умным, если у тебя лишайник вместо мозгов!

— Согласен, его разум может быть примитивным, — приобщился к обсуждению Исидор. — Но это хищник, и он охотится на людей. Что-то мне подсказывает, что нам придется состязаться с ним вовсе не в уровне интеллекта.

— Тогда не будем давать ему времени на раздумье! — доказывал Тим. — Может, он туго соображает. Пока он сообразит, как нас надо остановить, мы шнырь — и проскочим к этому лишайнику.

— Не знаю… — с сомнением произнес Исидор. — Все-таки он — лабиринт, и, что самое худшее, живой. Если он способен протянуть свою нору к какому-нибудь из городских домов, он способен запутать ходы и для нас, чтобы мы заблудились.

— Тем более придется спешить, — принял решение Феликс. — Такая крупная тварь должна двигаться медленно. Пока он пошевелит щупальцами, мы попытаемся проскочить прямо к цели. Коль скоро этого не получится, мы окажемся в ловушке.

Исидор вздохнул:

— С тобой не поспоришь, Феликс. Но мы выбились из сил… Разве нас хватит на такой бросок? Что если мозг очень далеко?

— Нет! — рассчитал Тим. — Лабиринт расположен прямо под городом, под домами. Пройти его — то же самое, что пройти через весь город. Пускай норы извиваются, и дорога становится длиннее в два раза, но это все же не так далеко, чтобы мы не могли без отдыха добраться до любого места.

— Будем надеяться, — уронил Феликс. — Ты очень устал, Исидор?

— Не больше, чем и мы все, — ответил ученый.

— Тогда вставайте, друзья.

Переведя дух за обсуждением плана, путники перешли к действию. Они понимали, что их единственный шанс не остаться здесь навсегда — уничтожить лабиринт и, возможно, тогда им удастся выбраться наружу. Наконец они наткнулись на красные мерцающие лишайники, там и сям разбросанные на стенах — о такой примете их и предупреждал Садовник. Путники пошли по следу, в любой миг ожидая подвоха. Они снова оказались на тропе в знакомом ущелье, где не так давно спасли Тима от разъяренных псов. Лабиринт никак не проявлял себя. По обеим сторонам тропы высились гряды невысоких утесов.

— Интересно, что он задумал? — Исидор выразил вслух опасения всех путников.

В ту же минуту где-то позади раздался пронзительный вой.

— Псы! — сразу узнал Тим.

— Лабиринт может натравить на нас этих тварей? — спросил Феликс.

— Едва ли он ими управляет, — предположил ученый. — Ведь псы пришли сюда из города, как и мы. Однако, боюсь, это не помешает им устроить на нас охоту.

Путники прибавили шагу. Им хотелось верить, что стая не почуяла их и рыскает по ущелью в поисках какой-то другой добычи. Но возбужденный лай через миг послышался ближе.

— Скорее! — скомандовал Феликс.

Путники побежали по ущелью, хотя и сознавали, что это не избавит их от преследования. Псы все равно мчатся быстрее, от них не оторваться, и рано или поздно придется дать бой. Но исход схватки предсказать было нетрудно: если в стае наберется с десяток голов, они разорвут путников на части. Спасение могла принести только какая-нибудь случайность, какое-нибудь укрытие, куда псам было бы не проникнуть. Путники прилагали все силы, чтобы отсрочить стычку. Однако на сей раз им не попадалось на глаза ничего, что можно было бы обратить себе на пользу. Тропа петляла. Свора заметила беглецов и с рычанием неслась за ними по пятам.

Феликс видел, что стаю ведет крупный вожак, матерая тварь величиной почти с теленка, а за ним, растянувшись вдоль тропы, — целая дюжина возбужденных погоней монстров.

В одном месте тропа сужалась между громоздких утесов. Этот тесный проход мог уравновесить силы, не позволяя псам наброситься на добычу всем скопом. Здесь можно было защищаться, имея дело не более чем с двумя-тремя монстрами сразу. Феликс приказал:

— Встретим их тут!

Исидор и Тим поняли его. Встав плечом к плечу, они перегородили тропу. Трое людей изготовились к долгому и кровопролитному сражению, которое дорого обойдется и нападавшим, и обороняющимся.

Псы не заставили себя ждать. Гигантский прыжок вожака чуть не сбил Феликса с ног. Острые челюсти сомкнулись прямо на рукояти топора — чуть точнее, и вожак вонзил бы свои клыки Феликсу в ладонь.

Феликс не выпустил оружия из рук и попытался вырвать топор из пасти рычащего чудовища. Исидор и Тим приняли на себя натиск еще пары зверюг. Но бой не успел разгореться, как в него вмешалась чья-то незримая воля.

Земля задрожала, отовсюду послышался треск раскалывающихся утесов и грохот скатывающихся камней. Огромная глыба сорвалась со свода ущелья, троих путников обдало пылью и брызгами мелких камней.

Их собственные крики слились с визгом псов. Феликс увидел у своих ног окровавленную голову вожака: тварь распласталась, придавленная глыбой, его тело было раздавлено обломком плиты. Проход, в который рвалась стая, завалило.

— Землетрясение? — дрожащим голосом спросил Тим.

— Это лабиринт… — приглушенно ответил Исидор.

— Он промахнулся! — догадался Феликс. — Лабиринт хотел засыпать нас, но промахнулся! Обвал послужил нам напоминанием — промедление означает смерть. Нельзя давать лабиринту время, иначе он поймет свою ошибку!

То бегом, то быстрым шагом все трое держались путеводной нити, — лишайников, окруженных красноватым отблесков. В душе у них теплилась слабая надежда, что лабиринт считает их погибшими под обвалом. Быть может, очередное нападение с его стороны путникам уже не грозит. Но спокойствие, воцарившееся вокруг, казалось зловещим. Феликс, Исидор и Тим с опаской бросали взгляды на свод подземелья, с замирающим сердцем ожидая увидеть, как он рушится им на голову.

Через миг ущелье задрожало вновь. Впереди поперек тропы начинала открываться расселина. Скрежет расступающейся земли резал слух.

— Западня! — воскликнул Тим. — Лабиринт отрезает нам путь!

Подавив все сомнения, Феликс подбежал к самому краю расселины и перепрыгнул на другую сторону.

— Сюда! Пока она еще не стала слишком широкой! — позвал он своих товарищей. — Исидор!

Ученый колебался. Но, услыхав свое имя, взял себя в руки и совершил прыжок вовремя.

— Тим! — Феликс побледнел: расселина расползлась настолько, что вору предстоял смертельный риск, если бы он вздумал ее преодолеть.

Но Тима это не смутило. Оттолкнувшись от края, он лихо сиганул через пропасть и зашатался на самом краю. Феликс и Исидор поддержали его, не позволив сорваться в расселину, которая расширялась и расширялась.

— Отлично, Тим! — Феликс поздравил Тима с таким рискованным прыжком.

— Мозг-лишайник опять опоздал! — обрадовался вор.

— Опоздал всего на миг, — возразил Исидор. — Еще бы немного и…

— Тебе не поймать нас! — вор погрозил кулаком вдаль.

— Он нас не видит, — сказал Исидор. — Но ощущает, что мы где-то здесь… Рано расслабляться!

Путники чувствовали, что их цель уже близка. В конце ущелья показалось отверстие, ведущее в сумрачную пещеру. Оттуда лилось красноватое свечение, исходившее от громадного лишайника.

Еще десяток-другой шагов, и все трое достигли входа.

Из пещеры невыносимо пахло плесенью. В середине на каменном полу возвышался жуткий нарост. Он и впрямь чем-то походил на мозг, покрытый пятнами и бородавками. С потолка спускались острия сталактитов, с которых монотонно капала вода. Навстречу им поднимали зубцы сталагмиты, играя причудливыми отблесками света.

— Мы нашли мозг лабиринта!

Феликс стал подходить к лишайнику, но тут повсюду началось движение. Пол в пещере начал набухать, там и сям вздувались черные пузыри. Путники попятились назад: пузыри лопались, и из них "вылуплялись" одна за другой человеческие фигуры.

Из-под земли выросли силуэты мужчин, женщин и даже детей. Многие были одеты по-домашнему, ребенок в ночной рубашке держался за ладонь матери, горожанин в толстом вязанном жилете неуверенно шарил перед собой руками, точно слепой. Пещера наполнилась голосами, гулко отдававшимися от стен.

— Сюда, к нам!..

— Помогите!..

— Мама, пойдем домой…

— Мы убьем вас!

Горожане медленно, точно во сне, тянулись к стоявшему перед ними Феликсу. Они не давали ему подступиться к лишайнику-мозгу.

Маленькая девочка в длинной белой сорочке простирала перед собой ладони:

— Спасите меня! Спасите!

Неожиданно Тим рванулся к ней:

— Это моя сестра!

— Тим! — Исидор схватил вора за плечи. — Не слушай их!

— Тим, прошу тебя, — простонала девочка. — Не бросай меня. Ты искал меня, да? Ты пришел, чтобы меня спасти!

— Пусти! — Тим вырывался. — Ее держали здесь в плену! Их всех держат в плену, мы освободим их.

— Сюда, Тим, ко мне! — жалобно звала девочка.

Исидор понимал, что не сумеет остановить вора, более молодого и ловкого.

— Неправда, Тим! Твоя старшая сестра пропала, когда ты был еще мальчиком. Ты повзрослел, а она… погляди, она осталась маленькой девочкой! Это не она, все это ложь! — осенило ученого.

Тим перестал сопротивляться.

— Это наваждение! Всем назад! — требовал Исидор. — Это не настоящие люди!

Феликс выхватил пистолет, заряженный единственным патроном. За спинами надвигающихся на него сомнамбулических фигур он ясно различал большой мерцающий лишайник. Феликс вскинул пистолет.

— Получи от меня пулю! — крикнул он и выстрелил в мозг лабиринта.

Фигуры горожан странно задергались. Они корчились, по ним пробегала рябь. Феликс попятился. Вместо людей в пещере образовались глиняные куклы — фантомы, оживленные злой волей лабиринта. Они разорвали бы в клочья и Исидора, и Феликса, и Тима, но теперь лишь беспомощно сталкивались друг с другом и разбивались на осколки, как уроненная на пол посуда.

— Мы едва не попались им в лапы! — слетело с губ Тима. — Спасибо, Исидор.

— Не печалься, Тим. Лабиринт хотел обмануть нас. Он сохранил воспоминания обо всех, кого он убил, и использовал их облик, чтобы заморочить нам головы!

Ученый все еще держал Тима за плечо. Вор покорно опустил голову. Они с Исидором молча догнали Феликса, который крался к чудовищному наросту, мерцавшему в центре пещеры. Мерзкий комок плесени выглядел беззащитным. Вокруг него нависла мерцающая бледно-красным цветом пелена.

Путники, не произнося ни слова, обступили лишайник. С неумолимой ясностью каждый внезапно ощутил, что у лабиринта осталась последняя защита. Понимание этого возникло само собой, стоило Феликсу, Исидору и Тиму подойти к мозгу-лишайнику вплотную. Все трое отчего-то были уверены — тот, кто уничтожит мозг лабиринта, тоже умрет. Неизвестно, как его постигнет смерть, неизвестно откуда она придет, но будет молниеносной и неизбежной.

Кому-то из путников требовалось пожертвовать собой, чтобы покончить с сияющим лишайником. Они стояли в безмолвии, оттягивая миг, когда придется выбирать, кто из них сделает это. Мерно падали капли со сталактитов, запах плесени, чудилось, разъедал легкие.

Феликс поправил шляпу и едва заметно кивнул своим спутникам. Ему хотелось избежать прощания. Последние слова — непонятно, почему люди придают им такое значение. Тим и Исидор, онемев, увидели, что Феликс заносит руку с топором.

Лезвие вошло в мозг лабиринта, и смрад в пещере усилился. Не давая себе передышки, Феликс рубил плотную массу лишайника. Красноватая пелена, висящая в воздухе, стала понемногу гаснуть.

В пещере сгущалась тьма. Больше ничто не освещало ее своды: Феликс сапогом раздавил последнюю тускнеющую часть слоевища лишайника. Все утонуло во мраке.

— Феликс, ты жив?.. — дрогнувшим голосом окликнул Исидор.

Повисла короткая пауза.

— Исидор, лампа у тебя? — послышался знакомый голос.

— Слава богу, Феликс, ты невредим! — и Исидор рассмеялся от счастья. — Сейчас достану лампу.

Ученый стал копаться в дорожном мешке. Через мгновение в пещере запылал огонек. Феликс вытер покрытое испариной лицо.

— Что это было за наваждение? — спросил Исидор, поднимая светильник повыше. — Я был уверен, что тот, кто уничтожит мозг, умрет вместе с ним. Даже не знаю, почему.

— Я тоже так думал, — заявил Тим. — Но как же так?!

— Исидор, Тим! Лабиринт, наверно, ожидал, что мы струсим и отступим. Вот каков был его расчет. Он внушил нам мысль о неотвратимой смерти.

— Но я дрожал! Дрожал от этой мысли, — покаялся Тим. — Феликс, как ты решился… на смерть?

Феликсу не хотелось продолжать эту тему. Он лишь проронил:

— Мысль о смерти для меня не нова. Я с ней засыпаю и встречаю рассвет.

Все трое вышли из пещеры, пропитанной зловонием плесени и грибов. Путники не имели представления, куда им идти. После гибели мозга мелкие лишайники на утесах лабиринта перестали светиться, стояла непроглядная темень. Исидор поставил на землю лампу, и путники обосновались около нее, точно вокруг костра. Тим с любопытством спросил:

— Что за колдовское оружие ты пустил в ход, когда на нас напали глиняные люди?

Феликс быстро догадался, что Тим имеет в виду. На вора произвел впечатление пистолет.

— Это оружие, стреляющее огнем и свинцом.

— Ценная вещь! — высказал мнение Тим. — А почему ты из него не стрелял раньше?

— Старался беречь свинец для более важного момента. Только что я потратил последний патрон. Отныне эта штука бесполезна.

— Досадно.

— И все же мы победили, — напомнил ученый. — Прими мою благодарность, Феликс, победой мы обязаны тебе. Никак не могу опомниться… Ты храбрый человек. Удивляюсь, как ты собрался с духом!..

— Брось, Исидор. Все проще. Мне осталось жить не больше года. Получается, меня и благодарить-то не за что. Я неизлечимо болен.

— Ты?..

— Лабиринт просчитался насчет меня: он не ожидал, что у кого-то из нашей компании нет причин ценить жизнь слишком дорого. Ну а для меня… Дело в том, что наше с вами подземное путешествие — вероятно, последняя глава моей биографии. Теперь вы обо мне кое-что знаете, а я о вас — слишком мало.

— Моя история? — Исидор развел руками. — Она в общем недлинная. Я спустил все свои деньги на науку. Исследовал, исследовал, пока не влез в такие огромные долги, что не надеялся расплатиться. У меня и имущества нет никакого. Покойник на кладбище — и тот богаче меня.

— Что ты изучал? — вмешался Тим.

— Астрономию.

Вор рассмеялся:

— Какую-какую "номию"? Первый раз слышу про такую науку.

Исидор не рассердился:

— А-стро-номию! Астрономов интересуют планеты, звёзды и галактические туманности, но под землей, к сожалению, эта наука совершенно бесполезна.

Вор взглянул на ученого с настороженным недоумением. Ему было известно кое-что про звезды, но он никогда не видел их, как и любой другой житель его родного Огненного города. Для чего Исидору понадобилось исследовать звезды, столь никчемные здесь, в подземелье? Тиму не терпелось выведать это.

Исидор же продолжал рассказ о собственном прошлом:

— Я был вынужден прятаться от кредиторов. Тогда мне и подвернулась Магогова пустынь. Та еще глухомань. Я сам случайно наткнулся на монастырь и полагал, что мои кредиторы и подавно его не отыщут. Мне пришло в голову, что я нашел неплохую тихую гавань, где меня оставят в покое. Ирония судьбы, да? Я начал работать в монастырской библиотеке, хотя и не рассчитывал найти в ней что-нибудь занятное по астрономии. Наверное, от преследовавших меня неудач я немного тронулся умом. Не было никаких способов поправить мои финансовые дела. Но загадочный монастырь, отрезанный от всего внешнего мира!.. Он так и наводил на мысль о старинных кладах. Я вообразил, что, изучив хорошенько историю обители, найду упоминание о спрятанных и забытых всеми сокровищах. С отчаяния я стал кладоискателем.

— Ты задумал стащить сокровища из обители? Это мне нравится! — прокомментировал рассказ ученого Тим.

— Речь не о краже, а о находке. Однако незачем спорить, ведь все равно сокровищ я не отыскал. Дальше ты, Феликс, сам знаешь, что произошло. Тим, а тебе я доскажу позже.

— Почему позже? — разочаровался вор. — Растолкуй, зачем исследовать звезды?

— Побереги свой пыл, Тим, — придержал Феликс вора. — Прежде чем искать сердце лабиринта, нам следует освежить силы. Я останусь на страже, а ты и Исидор ляжете спать. После Исидор сменит меня, а затем на дежурство заступит Тим.

— Ты прав, — поддержал Исидор. — Нельзя пренебрегать затишьем и шансом поспать. Едва ли сейчас мы способны на подвиги, мы измотаны.

Тим и ученый мгновенно уснули прямо на земле: предельная усталость взяла свое. Феликс приметил, сколько масла осталось в лампе, и собирался разбудить Исидора, когда оно выгорит примерно на треть.

Феликс остался наедине со своими мыслями. Горькая ирония состояла в том, что один — умирающий от болезни, другой — несостоятельный должник, — возложили на себя тяжесть борьбы с Магогом. Неужто своих забот не хватало! Феликс опустил ладонь в карман плаща, нащупал рукоять пистолета, обойма которого была ныне совершенно пуста. Несколько раз оружие спасало Феликсу жизнь, и выбросить его не поднималась рука.

— Не волнуйся, я умею ценить дружбу, — полушутя вымолвил он, тихо обращаясь к пистолету. — Возьму тебя с собой в качестве талисмана. Как знать, может, ты еще и сгодишься.

Очнувшись от размышлений, Феликс проверил лампу и разбудил Исидора. Пришла очередь ученого заступать на дежурство. Феликс улегся, сунув под голову дорожный мешок, и погрузился в сон.

Он посчитал, что проспал не больше пяти минут. Но судя по тому, что дежурил уже Тим, времени пролетело гораздо больше. Тим тормошил Феликса за плечо и взбудоражено шептал:

— Проснись! Быстрее!

Феликс встряхнул головой, изгоняя остатки сон.

— Прислушайся! — попросил вор. — Кто-то зовет!

Феликс напряг слух.

— Нет…

Тим помрачнел.

— Вот ведь ерунда! Прости, что разбудил. Мне померещилось…

— Что, Тим?

Вор смутился:

— Голос моей сестры. Помнишь, она привиделась мне в пещере и звала меня: "Тим, спаси!", а потом рассыпалась на глиняные черепки? Мозг лабиринта мертв, но мне до сих пор чудится ее голос…

— У тебя нервишки шалят, Тим, это пройдет, — успокоил Феликс. — Полагаю, твоя вахта закончилась. Буди Исидора, тронемся в путь.

Тим растолкал ученого. Феликс поплотнее надвинул шляпу — надо было отправляться на поиски последнего уязвимого места живого лабиринта, на поиски его сердца.

Перед ними чернело все то же ущелье с неровными грядами утесов. Тим тревожно ловил каждый звук. Феликс тоже различил что-то необычное…

— Ау! — Это был молодой женский голосок, искаженный эхом. — Здесь есть кто-нибудь живой? Ау! Откликнитесь!

— А теперь слышали? — неуверенно спросил Тим.

Феликс и Исидор не могли отрицать.

— Вот, я же говорил… — выпалил Тим.

— Быть может, еще одна жертва лабиринта, — допустил Феликс.

Женский голос, блуждающий где-то неподалеку, зазвучал вновь.

Феликс сделал знак своим спутникам и зашагал на голос, то замолкавший, то вновь неясно долетавший из темноты. Не исключено, что загадочные звуки были очередным наваждением лабиринта, который заманивает своих врагов в ловушку. А может, и нет — и это мольба несчастного, попавшего в беду. Феликс чувствовал, что им надо принять этот новый вызов, если они хотят вырвать у чудовищного лабиринта разгадку его тайн.

Феликс, Тим и Исидор остановились на самой границе ущелья, и им открылась почти мистическая картина. Девушка в длинном платье, держа факел над головой, медленно шла мелкими шажками вдоль берега узкой реки. Река была черной, точно на старинной гравюре, и черными были крупные, причудливые грибы, высыпавшие у самой воды. Но лицо девушки, ярко освещенное факелом, наоборот, казалось бледным. Из-за этого и из-за белокурых локонов, ниспадающих на плечи, ее можно было бы принять за фею — фею подземной реки.

— Не твоя сестра, Тим?.

— Нет, Феликс, — отрицательно помотал головой вор. — Но она красива, будто это чары.

— Кто-нибудь?.. Пожалуйста! — вновь позвала незнакомка и осеклась, заметив троих людей.

— Тебе нечего нас бояться, — мягко заговорил Феликс.

— Какое счастье! Вы горожане, правда? — обрадовалась девушка. — Вы бродите тут, в лабиринте, и все еще живы… Значит, и Дарен должен быть еще жив! Вы не встретили его?

Трудно было не залюбоваться ее почти детским, чистым лицом, обрамленным светлыми прядями волос.

— К сожалению, мы не встречали никого по имени Дарен, — сказал Феликс, уклонившись от первого вопроса незнакомки. — Вас обоих похитил лабиринт?

— Нет, не нас. Его одного. А я… Я ищу его здесь.

— Бедняжка! — ахнул Исидор.

— Я сама спустилась сюда за Дареном, — с серьезностью поглядев на ученого, ответила девушка. — Сердце подсказывает мне, что он невредим.

— Сама спустилась в лабиринт? — Тим присвистнул. — Смелая девчонка!

— Как ты намереваешься его спасти? — спросил Феликс девушку.

— У меня есть оружие, хлеб, чтобы подкрепить силы, и свет факела. Когда я отыщу Дарена, он выведет нас отсюда. Я дам ему меч, и Дарен будем сражаться с лабиринтом и за себя, и за меня.

— Отважный план, — похвалил Феликс. — Надеюсь, этот юноша жив. Пусть мы и не встретили его, зато, по крайней мере, нигде не наткнулись на тело недавно убитого человека или на свежие следы крови. А мы обошли немалую часть лабиринта. Не отчаивайся, возможно, для Дарена не все потеряно.

— Спасибо, что вы так говорите.

— Как твое имя? — полюбопытствовал Феликс.

— Мира.

— Тебе дольше нельзя оставаться одной в этом месте, Мира. Лучше пойдем с нами.

— На поиски Дарена?

— Мы здесь, чтобы уничтожить сердце лабиринта. Все, что ты видишь вокруг себя, это тело злобного исполинского монстра. Подземелье, где мы находимся — его утроба. Пока лабиринт не умрет, никому из нас не выйти отсюда. Мы хотим сокрушить монстра, и тогда подземелье перестанет похищать и убивать людей, и, надеюсь, твой Дарен тоже будет свободен. Мы вместе разыщем его и вернемся в город.

— Если все так, как вы говорите… Лабиринт…. Сердце… Но разве у столь безжалостного создания может быть сердце?

— Нас трое, красавица, — вступил в разговор Тим. — Ну не могли же мы втроем сойти с ума одинаково. Поверь, Мира, мы знаем, о чем говорим. Нам надо исследовать оставшиеся области лабиринта. Не исключено, что обнаружим и твоего друга.

Девушка колебалась:

— Я верю вам… но… Обещаете не забыть про Дарена?

— Вот тебе мое слово! — подтвердил Феликс.

— Можешь не сомневаться в нем, — подбодрил девушку Исидор. — И в нас тоже.

— Тогда вам это понадобится! — поспешно промолвила Мира.

Она готова была отдать вещи, которые несла с собой, от души желая помочь хотя бы так. Феликс внимательно осмотрел остро заточенный короткий меч:

— Тим, ты умеешь пользоваться подобным оружием?

— Нет, в моем ремесле эта штука без надобности.

— В таком случае оставь клинок у себя, Мира. Из нас никто не владеет мечом. Прибереги его, как ты и собиралась, для Дарена.

— Но я хочу быть полезной.

— Эх, милая фея, твоя храбрость сама по себе придает нам силы. Но нам бы выяснить, где сердце лабиринта — ничего полезней для нас сейчас нет.

— Не знаю, пригодится ли вам это в поисках… Однако когда я блуждала по подземелью, до меня долетел странный шум. Чем больше я приближалась к нему, тем глубже мои ноги увязали в топкой трясине, и я не осмелилась двигаться дальше. Там был шум… Необычный гулкий шум… Будто и вправду билось огромное сердце!

— Вот так да! — оживился Феликс. — Запомнила, в какой стороне?

— Я отведу вас.

Дорога пролегала вдоль берега черной реки. Река текла в самую глубину лабиринта. Спустя некоторое время путники почуяли испарения болота. Под ногами чавкала вязкая жижа, над которой шевелились длинные трубки болотных растений, кочки были покрыты разноцветными фосфорецирующими мхами. Пейзаж навевал страх, и Тим, поравнявшись с Феликсом, беспокойно прошептал:

— У меня плохое предчувствие. Эта Мира — она вовсе не то, чем кажется.

— Есть причины ее подозревать?

— Да. Ты не видишь? Она пытается заманить нас в западню. По-твоему, беззащитная девушка добровольно полезла бы в такое кошмарное подземелье? Я не верю, что она из города. Она — часть лабиринта.

— Ты недооцениваешь силу любви, Тим. Влюбленные способны и не на такое.

— Любовь! — фыркнул вор. — Сотни лет лабиринт затаскивает в себя людей. Но что-то я еще не слыхал, чтобы кто-то искал пропавших. Всем в городе плевать друг на друга!

— Ручаюсь, Тим. Любовь — именно то, что может сделать человека неравнодушным! Пусть это тебя не удивляет.

Их разговор прервался — из-за пелены мрака наконец стали слышны звуки, о которых поведала Мира: что-то вроде биения громадного сердца.

— Там… — молвила девушка. — Дальше начинается топь.

— Вязкое место! Ступайте осторожнее! — посоветовал Феликс товарищам.

Время от времени кто-то из путников все же оступался и, попадая в трясину, проваливался по колено. Тим чертыхался, Исидор держал Миру за руку, чтобы она не споткнулась. А девушка все лелеяла надежду, что ее возлюбленный тут, рядом:

— Дарен! Дарен!

Феликс обернулся к Мире и приложил палец к своим губам.

Везде по-прежнему были только мхи и грибы: они становились все гуще, укладываясь в фантастический ковер, красивый и зловещий.

Звук, очень похожий на пульсацию сердца, становился все отчетливей. В мареве мглы вырисовывалось нечто неописуемое. В неглубокой котловине находилось то, что Садовник называл сердцем лабиринта — это была колоссальная помпа, которая всасывала болотную жижу и извергала из себя зловонные пенящиеся волны.

— Какая гадость!.. — покривился Исидор.

Тим плюнул:

— Фу! Что за дрянь?

В вязкой грязи под ногами спутались целые мотки дохлых червей.

— Их выносит сюда волной, — определил Феликс.

Ученый, с трудом преодолев брезгливость, разворошил тесаком тошнотворный клубок:

— Ого! Какие-то присоски!.. Черви — жертвы мутации!

— Что с ними произошло?

— Допускаю, что виной всему жидкость, которую качает это устройство, — Исидор указал на шумящую помпу. — Она пропитала весь лабиринт! Занятно, занятно, — ученый, словно беседовал сам с собой. — Генетические изменения… мутагенное химическое вещество… последствия… А что если… да-да! Поразительно!

В голове Исидора родилась гипотеза.

— Лабиринт, внутри которого мы сейчас, — один грандиозный мутант. Когда-то, тысячу лет назад, жидкость, которую качает помпа, въелась в землю под городом и трансформировала ее! Зараженная земля, под влиянием крови Магога, ожила. Обыкновенный лишайник превратился в мозг, воронка в земле стала чревом с хваткими корнями ненасытных растений, они стали рыть проходы, и туннели стали туловищем лабиринта — земляного нечто! Он осознал себя живым существом. Лабиринт принялся тянуть свои щупальца-коридоры к Огненному городу и пожирать, пожирать…

— Но откуда взялась сама помпа? — не мог разобраться Тим.

— Понятия не имею! Глядя на помпу, я убеждаюсь, что она — механизм. Перед нами автоматическая конструкция! Сердце лабиринта — это уникальное устройство! Но кто его соорудил?

— Давайте-ка остановим помпу, — повысил голос Феликс. — А исследованиями займемся после.

— Подождите! — вырвалось у Тима. — Там бурлит какая-то мерзость, а вы предлагаете в ней плескаться? Мы же все превратимся в каких-нибудь червей. Мне не хочется туда лезть.

— Побудь с Мирой, — отрезал Феликс. — Присмотри за ней, а мы разберемся с помпой. Ты со мной, Исидор?

— Конечно.

Феликс и Исидор осторожно вошли в пенящуюся котловину. По колено в нечистой жиже они медленно направились к помпе. Но на это вторжение тут же последовала реакция. Из глубины котловины, подняв фонтан брызг, взметнулись длинные змееподобные существа. Они были точь-в-точь как черви, что в изобилии устилали берег, но только необычайно крупного размера. Туловище каждого червя-исполина заканчивалось сжимающейся и разжимающейся присоской-пастью, полной цепких частых зубов.

Феликс рубанул топором, и скользкая гадина, обдав его липкой кровью, развалилась пополам. Обе половины сами по себе продолжали извиваться во взбаламученной воде. Другой червь мигом попытался ухватить Феликса своими присосками, но Феликс чудом увернулся.

— Отвлеките их! — призвал Исидор. — Я знаю, что делать!

Ученый рванулся к помпе. Феликсу нужно было выиграть время, и он яростно рассыпал удары направо и налево.

— Феликс, я с вами! — не выдержал Тим.

Хищные черви устремлялись на звук сражения, они так и кишели вокруг Феликса и Тима. Мира бесстрашно ступила в черную жидкость, наполняющую котловину. Огонь в ее руках освещал место боя.

По пояс в густом клокочущем месиве Исидор добрался до шумящей помпы. У него был план. Любой аппарат можно отключить — в этом нет никакой магии, но необходима панель управления машиной! Где она? Он не замечал ее!

Вдобавок, Исидор почувствовал, что проваливается в трясину. Дно возле самой помпы жадно поглощало его, не давая осуществить свой замысел. Погрузившись уже по самую грудь, ученый лихорадочно искал способ добраться до внутренностей механизма.

— Он тонет! — раздался исполненный ужаса возглас Миры.

— Исидор, я иду! — Феликс отчаянно размахивал топором, стараясь пробиться к нему.

Но было поздно. Волна захлестнула Исидора, потом отхлынула, позволив ему в последний раз захватить в легкие воздуха, и ядовитые воды окончательно сомкнулись над его головой.

— О боже! — зарыдала Мира.

А у Феликса и Тима не было даже секунды, чтобы проводить погибающего друга последним взглядом.

И тут котловина всколыхнулась — неустанно пульсирующая помпа в последний раз беспомощно чавкнула и заглохла. Жуткие черви, для которых ритмичная вибрация помпы служила вечным спутником и ориентиром, были оглушены воцарившейся тишиной. Они перестали нападать и лишь вяло извивались, так что Феликсу с Тимом хватило нескольких взмахов, чтобы разрубить обескураженных исполинов на части.

Мутная жидкость котловины совсем успокоилась, даже рябь не пробегала по ее темной глади. Тим безнадежно опустил голову.

— Надо достать тело Исидора со дна, — сорвалось с уст Феликса.

Только он сказал это, как тишину разорвал всплеск. Около неподвижного механизма, облепленный грязью, вынырнул сам Исидор. Ученый был окружен синеватым сиянием — оно исходило от небольшого прямоугольного предмета, зажатого в его ладони. Задыхаясь, Исидор ловил ртом воздух. Феликс и Тим поспешили к нему и, подхватив под мышки, вытащили обессилевшего ученого на берег. Тот по-прежнему не выпускал из сведенных судорогой пальцев странный предмет.

— Элемент питания… — сквозь кашель прохрипел Исидор. — Источник энергии, на которой работала помпа.

— А мы уже оплакивали тебя, — похлопал ученого по плечу Феликс.

— Лабиринту конец! — ликовал Тим.

Исидор отдышался и показал своим спутникам плоский пенал из гладкого блестящего вещества.

— Меня затянуло в трясину, тогда-то я его и увидел, Он светился! Еле соображая, я вцепился в эту штуку и вырвал ее с корнем. Без батареи помпа перестала качать свою отраву! Меня больше не засасывало. Я нащупал ногами дно, оттолкнулся и вынырнул.

— Тебе нужно поскорее смыть с себя эту грязь, — спохватился Феликс. — Тебе ведь известно, сколь опасна эта вода в котловане!

— Нет смысла, — слабо улыбнулся Исидор. — Я наглотался ее досыта, и, возможно, без последствий уже не обойдется. Счастье, что лабиринт окончательно мертв.

— Вы уверены? — Мира обратила к нему взор, полный тревоги.

— Мы очистили его, — подтвердил Феликс. — Мы поразили все жизненно важные органы лабиринта. Правда, сперва наш путь едва не оборвался в его чреве. Кровожадные корни опутали нас, и погибель была близка, но Тим подсыпал ядовитые грибы в варево, которым питалось чрево, и оно издохло.

Вор приложил руку к сердцу:

— Когда-то лабиринт похитил мою семью, и наконец он поплатился за это!

— Потом мы убили мозг лабиринта, — Феликс излагал девушке все предыдущие события. — Лабиринт пытался нас раздавить под обвалом камней, разверзал пропасть, чтобы мы в нее упали. Он поднял из земли страшных глиняных кукол — фантомов — и заставил нас поверить, что они — люди.

— Это называется "ментальное воздействие", — уточнил Исидор. — Хорошо, что Феликс выстрелил в лишайник и повредил его. Так мозг лишился хотя бы части своих ментальных способностей.

— К сожалению, пуля была последней, — обмолвился Феликс.

— Пускай, но смелость — если она есть, никуда не убудет, — подчеркнул Исидор. — Мы победили мозг, благодаря храбрости Феликса, — пояснил он Мире. — Мутировавший лишайник подверг нас сильнейшему гипнозу — убедил, что умрут те, кто причинит ему вред. Феликс не поддался страху и выиграл эту схватку.

— Ты рисковал жизнью не меньше меня, Исидор. Да еще и проявил изобретательность! Мы бы пропали, не догадайся ты, что искусственное сердце лабиринта — помпу — можно отключить. Не обезвредь ты сердце, какой-нибудь лишайник снова мутировал бы, а любая яма обросла загребущими корнями и превратилась в плотоядное чрево. Мы одержали победу, но не получили ответа на вопрос: кто заразил землю, построив столь сложный механизм, и как ему это удалось? К тому же, мы не знаем, что будет дальше с тобой, Исидор. Эта опасная жидкость попала в твой организм.

— Что будет, то будет. Я — ученый, мне и самому интересно. Считайте, что мы ставим эксперимент, а я — подопытная крыса. Не волнуйтесь за меня, друзья. Мы влипаем в такие переделки, что едва ли нам стоит беспокоиться о будущем. Может, все и обойдется. Лабиринту каюк — и это главное. Пора выбираться наружу.

— Пожалуй, — согласился Феликс. — Но не сразу — мы обещали Мире разыскать ее любимого.

Преодолевая усталость, путники уже несколько часов обходили пещеры, окликали пропавшего юношу и освещали ниши и щели, но все было тщетно. Мира с трудом сдерживала слезы. Тиму попалась на глаза узкая, завешенная корнями нора.

— Гляньте! — кликнул он остальных.

Поскольку в пещере больше не оставалось неисследованных мест, у путников не было иного выбора, как одному за другим протиснуться в нору.

Но в норе лишь шуршали крупные насекомые, занятые своими делами, и шелестели длинные и теперь уже точно безобидные корни "подземных джунглей". Когда ход закончился, путники очутились в тупике. Посмотрев вверх, они увидели, что над их головами зияет трещина. Феликс подтянулся на руках и, выглянув наружу, сообщил:

— Это подвал какого-то дома!

— Что лишний раз доказывает: лабиринт обезврежен, он больше не удерживает нас внутри себя, — констатировал Исидор.

— Здорово! Я снова услышу музыку часовой башни! — Тим был вне себя от счастья.

У Миры задрожал голос:

— Но как же Дарен?.. Ведь вы дали слово!

Феликс обратился к девушке:

— Посмотри правде в глаза, милая. Нас всего четверо. Мы не можем вчетвером перевернуть каждый камень в запутанных подземных ходах. Может статься, Дарен ранен и не в силах ответить, когда мы его зовем. Нужны еще люди для поисков, иначе шансы слишком невелики. Горожанам больше нечего бояться, и они могут снарядить спасательный отряд.

— Я уговорю отца. Он отправит сюда слуг, — ответила Мира.

— Ого! — встрял Тим. — Он богач?

— Его зовут Чеслав. Наш дом на центральной улице города.

— Правда? Я когда-то бывал у вас.

— Вы служили в нашем доме?

— Да нет, просто однажды пришел вынести кое-какой мусор, — Тим хитро прищурился.

— Идемте скорее к отцу, — взмолилась Мира.

Феликс вылез из норы. Наверное, дом был заколочен в еще незапамятные времена. В подвале пахло лишь сыростью; если здесь когда-либо и хранили снедь, она давно сгнила либо была растащена крысами. Стены покрывала плесень, ящики и бочонки превратились в труху.

— Вылезайте, — наклонился над трещиной в полу Феликс.

Тим подставил Мире сложенные вместе ладони:

— Ступенька для вас, сударыня.

Он поддержал девушку и, ухватившись за руку Феликса, она выкарабкалась наверх. За Мирой последовали Исидор и Тим.

— Представляю, — предвкушал вор, — что сейчас начнется. Мы же единственные за целые сотни лет, кому удалось выбраться из лабиринта!

— Думаешь, нас встретят аплодисментами? — Феликс был настроен скептически.

Из подвала они поднялись в дом. Комнаты были затянуты паутиной, налипавшей на лица и колыхавшейся в углах. Выломать истлевшую дверь ничего не стоило, она рассыпалась от первого же удара топора.

Выйдя на улицу, отвыкшие от яркого света путники застыли на пороге. Город, затопленный множеством огней, которыми жители пытались скрасить вечный мрак, слепил глаза. Прохожие с опаской посматривали на девушку и троих мужчин, внезапно появившихся из заколоченного дома, и лишь прибавляли шагу.

— Знакомая картина, — и Феликс локтем подтолкнул Тима в бок. — Твои сограждане в своем репертуаре.

Но вор явно ожидал большего и не успокаивался:

— Эй, жители города! Отныне вы можете спать спокойно. Лабиринт никогда не протянет щупальца в ваши дома — мы уничтожили монстра!

Однако Тим добился немногого. Горожане лишь вжимали головы в плечи и все так же ускоряли шаг. Вор бросился наперерез сумрачному прохожему:

— Вы что, не поняли? Лабиринт уже никому не причинит вреда, наши ужасы кончились! Теперь все изменится!

— Отцепись, — промямлил тот, прилагая все усилия, чтобы избавится от Тима.

Над тесно сгрудившимися домами поплыла пронзительная, печальная мелодия. Это часовая башня разразилась горестным, тоскливым пением. Тим задрал вверх голову.

Обитатели города по-прежнему молча шныряли мимо. Ничего не изменилось.

— Здесь все, как и раньше, — упавшим голосом констатировал Тим. — Уныние и равнодушие… Почему, Феликс?

— Боюсь, лабиринт — не главная беда города. Их беда в них самих! Пойдем, Тим.

Все четверо пошли по направлению к центру — там селились богатые горожане, а значит и отец Миры.

На центральных улицах горело еще больше огней, а дома были просторнее и выше, чем на окраинах, но и только. Таким был предел местной роскоши. Похоже, в этом упадочном городе даже богатство не приносило особого наслаждения.

Мира вспорхнула на крыльцо столь же безликого, как остальные, громоздкого особняка. Феликс и его спутники остановились у подъезда. Девушка не успела постучаться, как перед ней распахнулась дверь.

— Ради всего святого! Мира, как ты посмела уйти из дома! — почтенный седовласый человек с переутомленным, распухшим без сна лицом схватил дочь за плечи. — Какое безумие!

— Отец, не сердись…

— Ты не должна выходить из дома без сопровождения! Случись что с тобой, и никто тебе не поможет.

— Я тоже так думала раньше, но эти люди пришли мне на помощь, — Мира имела в виду Феликса, Тима и Исидора.

Отец девушки смерил незнакомцев неприветливым взглядом и сделал вид, что ему не до них. Мира горячо продолжала:

— И Дарен не оставил бы меня, будь он рядом.

Богач еще более помрачнел:

— Твой Дарен сгинул. Пора забыть о нем.

— Пора?! — возмутилась Мира. — Я сама решу, пора или нет!

— Дарен пропал, но власть лабиринта над вашим городом закончилась, — заговорил Феликс. — Теперь это обычные катакомбы. Если вы хоть сколько-нибудь сочувствуете дочери, то снарядите людей, чтобы разыскать юношу. Им ничего не грозит.

— Не лезьте в мои дела, — процедил Чеслав.

— Отец! Феликс и его друзья победили лабиринт. Я была с ними и ручаюсь за каждое их слово.

— Ты спускалась в лабиринт, Мира?! Что ты говоришь?

— Да, спускалась.

— Зачем? Твоего Дарена никогда даже не было в лабиринте!

— Что? — глаза Миры расширились от изумления. — Отец! Тебе известно, где он?

Поняв, что проговорился, седовласый богач скрипнул зубами.

— Ступай в дом, Мира! — Чеслав втащил дочь под крышу, и массивная дверь с грохотом захлопнулась за ними.

Феликс, Исидор и Тим постояли у подъезда, озадаченные таким поворотом событий. Однако, по здравому размышлению, им пришлось отступить. Их роль защитников девушки была исчерпана, а за дверью особняка начиналась частная жизнь Чеслава и его семьи.

Втроем они вернулись в заколоченный дом, недавно послуживший им выходом из лабиринта, чтобы обсудить свои планы.

Исидор, правда, волновался:

— Как ты считаешь, Феликс, горожане не предпримут новой попытки нас тут замуровать?

— Пусть приходят, — Феликс выражал уверенность. — Скажем им: хватит жить в вечном страхе. Мы докажем, что с нами ничего не случится в этом доме!

Но на улице пока было тихо. Толпа не собиралась. Вероятно, известие о том, что опасный дом занят какими-то незнакомцами, еще не облетело окрестности.

Кое-как примостившись на обломках ветхой мебели среди свисающей со стен паутины, путники держали совет.

— Феликс, меня пугает вмешательство в чужую судьбу, — сказал ученый, бережно доливая масло в переносную лампу. — Любовь — это мир иллюзий. Помогать влюбленным — наиболее безрассудное занятие, какое я только в состоянии вообразить.

— Я всегда считал, что влюбленные в первую очередь нуждаются в поддержке, разве нет, Исидор?

Но у ученого было иное мнение:

— Когда-то я был женат. Мне сопутствовала уверенность, что моя избранница любит меня не меньше, чем Мира — своего Дарена. Она постоянно твердила, что я — самый умный, самый талантливый. Но потом в один миг все перевернулось. Выяснилось, что она вышла за меня в расчете на мою карьеру: научные звания, награды, почет. Однако успех не приходил ко мне, и тогда она заявила, что не собирается гробить свою молодость с неудачником. Она ушла к другому. И не просто к другому, а к моему близкому другу и коллеге по науке, которому как раз "светила" престижная премия. Я убедился, что в любви в любую минуту все может обратиться в свою противоположность. В реальности "славный Дарен", возможно, лицемерный юноша, поющий девушке серенады ради ее денег. Бедная Мира — наивная глупышка, поверившая красивым словам. А что, если ее отец сам заплатил парню, чтобы тот "исчез" и оставил Миру в покое? Полагал, что дочь поплачет и забудет. А она бросилась на поиски в лабиринт… По счастью, мы вывели ее оттуда, и теперь она дома, под защитой семьи. Прочее нас не касается. Нам с тобой, Феликс, пора продолжать наше путешествие.

— В чем-то ты прав, Исидор. Лезть в личную жизнь — неблагодарное занятие. Но ты не ясновидящий. Мира неравнодушна, она слишком неравнодушна, чтобы сдаться. Такая девушка будет действовать в одиночку, так же безрассудно, как до сих пор. Если Дарен в опасности, она себя погубит. Ну а ты, Тим, тоже предпочитаешь быть в стороне?

— Ну, нет! Я по горло сыт равнодушием. Я готов помогать людям или вредить им, — но лишь бы не оставаться посередине!

Вор вскочил на ноги:

— Помните, я говорил, что как-то раз уже побывал в особняке Чеслава? Давайте я снова проберусь в эту золотую клетку и поговорю с Мирой! Разрешаешь, Феликс?

— А ты не попадешься?

— Я-то? Спокойствие. Считай, что я там свой.

— Ладно, мы будем ждать здесь. Постарайся побольше узнать об этом юноше и о том, что сказал Мире ее отец. И держи ухо востро, Тим! Иначе придется выручать и тебя.

В огромном зеркале на стене отражалась почти вся комната: зажженные канделябры, полочки, уставленные вазами и статуэтками, уютная кровать под тяжелым балдахином с кистями, кресла на изогнутых ножках. Перед зеркалом девушка в облегающем белом платье примеряла драгоценности. Она или собирались куда-то, или просто хотела полюбоваться собой. Но, как ни странно, девушка вовсе не выглядела веселой. Наоборот, ее тонкие пальцы слегка дрожали, когда она надевала жемчужную диадему, а красивое бледное лицо оставалось печальным и точно восковым.

Неслышно приоткрылась дверь, и в комнату бесшумно проскользнул незваный гость. Девушка вздрогнула, увидев позади себя в зеркале темную фигуру.

— Мира!..

Она порывисто обернулась.

— Тс-с… Только не поднимай шума. Мы же с тобой старые знакомые!

— Тим! — ахнула девушка. — Как ты сюда попал?

— Через черный ход.

— Он же заперт!

— Я открыл замок отмычкой. Ну да, я всегда так делаю. Не люблю запертых замков. Вообще-то меня прислал Феликс. Мы на твоей стороне, Мира. Но обойдемся без долгих вступлений. Чем Дарен насолил твоему отцу, почему он не хочет спасать его?

— Дарен — простой оружейник. А мы — обеспеченные люди. Когда отцу надо сделать заказ, он, конечно, не идет в мастерскую сам — мастера приглашают к нам в дом. Дарена позвали, когда отец украшал стены парадного зала оружием и щитами.

— Ага! И ты его полюбила! — опередил события Тим.

— Его невозможно не полюбить. Я будто ждала его всю жизнь, а он всю жизнь искал меня в этом городе. Мы встречались тайно. Придумывали разные способы, чтобы усыпить бдительность моего отца. Дарен предлагал сделать нам не только оружие, но и решетки, карнизы. Он брал за работу очень дешево и выполнял ее так искусно, что добивался все новых заказов. Но однажды… — мечтательный взгляд Миры потемнел.

— Вас "застукали"?

— Нет, отец нашел мне жениха. Меня познакомили с Филиппом. За него я и должна была выйти замуж.

— За богатого парня? А ты дала ему от ворот поворот?

— Он из такой же уважаемой семьи, как и я. Но я призналась, что люблю Дарена. Отец сразу же отказался от всех заказов и запретил ему появляться у нас. А я поклялась, что никогда не выйду за Филиппа. А потом Дарен пропал.

— Почему ты решила, что он в лабиринте?

— Его дом заколотили.

— Ловко подстроено… — заметил Тим. — Получается, твой отец приложил к этому руку?

— Нет. Он… не плохой человек, — заступилась Мира. — Он все же любит меня… по-своему.

— Ну уж! А откуда Чеслав знает, что на самом деле Дарен даже не был в лабиринте?

Мира собиралась что-то сказать, но вор быстро вскочил и скользнул за высокую спинку кресла. Увлекшись, девушка не обратила внимания на раздавшиеся за дверью шаги, зато Тим был настороже. Дверь комнаты распахнулась.

— Ты готова, дочь? — внутрь заглянул отец Миры. — Филипп скоро придет.

Тим сжался за креслом. Его охватило сомнение в собственной безопасности: ведь девушка утверждала, что отказала жениху, а почему же она прихорашивается перед зеркалом к его приходу? Может быть, Исидор прав: "любовь — это мир иллюзий"?

— Мне надо нарядиться, отец. Дай мне еще немного времени.

— Ты и так хорошенькая. — отпустил комплимент Чеслав. — Мне послышалось или ты щебетала с кем-то?

— Со своим отражением в зеркале, — рассмеялась Мира. — Мы советовались, какие украшения мне больше к лицу.

— Хорошо, дочь моя, не буду тебя смущать. Развлекайся.

Он затворил за собой дверь. Тим вылез из-за кресла.

— Вы что, помирились с женихом? — спросил он обескуражено.

— Я притворилась. Притворилась, что согласна быть его избранницей. Филипп мне необходим, чтобы спасти Дарена.

— Вот как?

В голове у Тима мелькнуло: "Все-таки Феликс не ошибся: девушка не опустила руки".

— Сперва я подозревала, что отец в чем-то замешан, — объяснила Мира. — Я не давала ему покоя, умоляла… Твердила, что никогда не смогу ему простить, если исчезновение Дарена — его вина. Отец ответил: "Клянусь, я ни при чем, это дело господина Гедеона. Но даже не приближайся к нему, он страшный человек. Дарена больше нет".

— Гедеон? Тот толстосум, что отгрохал себе здоровенный замок на самой окраине?

— Да, он хозяин замка. Отец часто к нему ходит. И все знатные люди — его друзья. Но отец никогда не говорит мне, что происходит в том замке, и не берет меня с собой. И все же я попаду в замок, во что бы то ни стало!

— А для чего тебе Филипп?

Мира не стала таиться:

— Филипп бывает у господина Гедеона, и я попросила его провести меня в замок. Якобы — таков мой каприз. А раз отец меня не пускает, пусть Филипп скажет, что мы просто отправляемся на прогулку.

— Ты и впрямь необыкновенная девушка! — искренне восхитился Тим. — Ей-богу, я бы тоже выполнил любой твой каприз.

Мира укоризненно посмотрела на вора, и лицо того залилось пунцовой краской.

— А что ты будешь делать, когда проберешься в замок?

— Что я могу? Я брошусь к господину Гедеону, я не дам ему проходу. Ему легче будет вернуть мне Дарена, чем отвязаться от меня!

— Нет, Мира. А вдруг он и правда изверг, который даже не послушает тебя? Уж лучше прикидывайся, что пришла в замок вместе с Филиппом только из каприза.

— Но Дарен… — перебила Мира.

— Вот потому и прикидывайся. А там улучи минуту, найди какую-нибудь пустую комнату. Возьми с собой свечу и посвети в окно. Потом брось из окна веревку. Мы с Феликсом и Исидором увидим твой знак, поднимемся по веревке, и дальше положись на нас. У тебя есть друзья, Мира. Мы не дадим тебе оказаться лицом к лицу с законченным злодеем.

— О, Тим… Тим!.. — в порыве признательности Мира поцеловала вора в щеку, но тут же она спохватилась:

— У меня нет веревки.

— А это что? — вор распахнул куртку.

Тонкая, но прочная веревка была в несколько раз обмотана у него вокруг пояса. Мира всплеснула руками:

— Тим! Ты как будто заранее предвидел, что она понадобится.

— Я всегда ношу веревку с собой, — уклончиво сказал Тим. — А ты разве нет?

Вор не спешил сообщать Мире о своем ремесле, а она, жившая взаперти, в "золотой клетке", похоже, все еще ни о чем не догадывалась.

— Мне пора, — стал прощаться Тим. — Мы будем следить за замком Гедеона и заметим, когда ты подашь знак. До скорого, Мира!

— Береги себя, Тим! Благодарю судьбу за встречу с тобой и твоими друзьями.

Замок Гедеона недаром стоял на городской окраине. Свет от факелов Огненного города не достигал этой местности. Гедеона, должно быть, раздражали эти слепящие огни, — его замок был погружен в полумрак, и жалкая цепочка фонарей вдоль дороги к таинственному зданию осталась только ради того, чтобы гости могли обнаружить вход. Высокие стрельчатые окна громадного строения были задернуты шторами, поглощающими внутренний свет.

Но Феликсу и его спутникам это было лишь на руку. Наблюдая за замком, они могли не бояться, что нечаянно проморгают поданный Мирой знак: ее свеча в такой темени будет заметна издалека.

— Она откроет окно и спустит нам веревку, — Тим изложил друзьям тактику действий.

— Знать бы, что творится за этими мрачными стенами, — поделился недобрым предчувствием Исидор. — Я тревожусь за девушку. Даже ее отец считает, что господин Гедеон — страшный человек.

— Она гостья, а не пленница. Мира сумеет сделать то, что обещала, — сказал Феликс.

Топор был спрятан у него под плащом. Исидор тоже не расставался с длинным мясницким тесаком, а Тим — с кинжалом. Им не пришлось ждать слишком долго. Зоркий Тим первый заметил, как на втором ярусе замка отодвинулась штора, и в оконном проеме заметался огонек. Вор схватил Феликса за рукав:

— Это сигнал!

Сомнений не было: кто-то свечой посылал в сумрак весть, что путь в таинственный замок открыт. Феликс, Тим и Исидор поторопились оказаться под нужным окном.

— Мира? — подняв голову, чуть слышно окликнул Феликс.

— Вы пришли!.. — шепотом отозвалась девушка.

— Мы здесь. У тебя все готово?

Сверху упал конец веревки.

— Ты ее хорошо привязала, Мира? — уточнил Тим.

Самый легкий и ловкий, он влез в окно и проверил, насколько надежно девушка закрепила веревку. За ним взобрались наверх Феликс и Исидор.

В комнате лишь свеча в руках Миры рассеивала мрак. Сквозняк колыхал угрюмые драпировки, свисающие по стенам, в дальних углах помещения темнота была непроглядной.

— Спасибо, что вы пришли… — начала Мира. Верхняя часть ее лица была закрыта демонической маской из усыпанной блестками ткани.

Феликс поспешил выяснить у девушки, что происходит.

— Маскарад. Я и вам принесла маски.

— Где ты их достала?

— Сняла с пьяных. Они уснули прямо за столом, и я смогла подкрасться к ним.

— А куда пропал твой женишок? — поинтересовался Тим.

— Я сбежала от него. Это было несложно.

Она протянула Феликсу странную маску с красными обводами вокруг прорезей для глаз. Лицо Исидора в маске походило на птичье. Тиму досталась обтягивающая желтая личина, испещренная черными зигзагами.

— Этот замок — очень злое место, — еле слышно обронила Мира.

— Не падай духом, — тронул ее за локоть Феликс. — И давайте приступим к поискам.

Коридор из комнаты вел в просторный пиршественный зал. Еще раньше, чем переступили его порог, Феликс с друзьями услыхали громкую музыку и разнузданные крики шумного застолья. Оргия была в самом разгаре. Огромная старинная люстра, висевшая на цепях, позволяла разглядеть сводчатый потолок. Зал украшали причудливые гобелены, пейзажи на которых были посвящены единственной теме — подземным тоннелям кровожадного лабиринта.

Длинный стол тянулся вдоль всего зала. С обеих сторон его обсели существа с уродливыми лицами. Только вспомнив, что и на нем самом надета дьявольская маска, Феликс поверил, что перед ним люди. Невозможно было без содрогания смотреть на пирующих: перед ними высились горы яств, напитки лились рекой, неумеренность в еде доходила до бесстыдства. Тела упившихся до потери сознания там и сям простирались на полу, одежда участников пиршества была залита вином и испачкана соусами и жиром.

— В этой зале я и раздобыла маски, — сказала Мира Феликсу. — Но больше нигде еще не была.

— Не будем задерживаться. Посмотрим, что в других залах.

Благодаря маскам, Феликс и его товарищи не вызывали подозрений. Тим счел, что грех не воспользоваться таким удачным стечением обстоятельств, и, проходя мимо накрытого стола, незаметно стянул стоявшую на самом краю инкрустированную золотом чашу. Спрятав трофей под куртку, вор зыркнул по сторонам, удостоверившись, что никто и бровью не повел.

В другом зале от аромата благовоний, курившихся в расставленных повсюду плошках, было трудно дышать. Окутанные мутной дымкой, на тумбах извивались танцовщицы, заставляя зрителей ронять слюни и кричать от восторга. Чувственные движения грациозных красоток производили завораживающее впечатление. Гости тянулись к ним, срывая с танцовщиц прозрачные покрывала.

— Ну и вертеп, — пробормотал Исидор.

Мира попятилась, прячась позади Феликса.

— Я не хочу, чтобы меня увидел Филипп, — объяснила девушка.

Она показала на человека в безобразной маске, изображающей покрытую пятнами и буграми голову фантастической твари. Но Филипп явно забыл о Мире: он был весь поглощен плясуньей в соблазнительном наряде.

— Люблю тебя, моя ненаглядная, — лепетал он. — Дай поцелую твою коленку.

Тим залихватски щелкнул двумя пальцами.

— Этот готов. Он уж точно не будет путаться у нас под ногами.

В третьем зале пол устилали мягкие ковры — великолепные ковры алой расцветки. Во мгле вырисовывалась группа масок, обступивших стол для игры в кости. За ним виднелась зловещая фигура игрока, одетого в костюм из скрепленных между собой тусклых пластин. Он блаженно смаковал какой-то рубиновый напиток из хрустальной рюмки.

— Невероятно! — Исидор обмер.

У игрока изо лба торчал рог, точь-в-точь как на мозаичном панно в Магоговой пустыни. В руках игрок держал такой же, что и у чудовища на мозаике, замысловатый костяной жезл из хребта неведомого животного. Этот человек своим обликом во всех деталях повторял образ Магога. Но почему он так выглядел?

Феликс не успел подумать об этом.

— А, приятель, вот и вы! — позвали его. — Пришли развеяться?

Феликс тут же сообразил — его приняли за того, чья маска на нем надета.

— Да…

Ему не хотелось вступать в приятельскую беседу со "знакомым", не представляя себе, как нужно вести себя в этой роли.

— Э, да вы нынче не в настроении, — прицепился к нему гость. — Но ничего, кровь живо приведет вас в порядок, вы снова почувствуете вкус жизни.

"Кровь? Что за странное название для напитка?" — подумал Феликс, но лезть с расспросами было нельзя

За игорным столом уже развивались события. Гость в клыкастой маске хищного зверя уселся напротив игрока в обличье Магога.

— Итак, господин Гедеон, кому из нас повезет сегодня? — полюбопытствовал "клыкастый".

— От всей души желаю удачи, — ответствовал "Магог", снова пригубив из рюмки.

По столу, обтянутому зеленой тканью, покатились игральные кости.

— Прекрасный результат!

— Посмотрим, сумею ли я вас обойти.

Взгляд Гедеона задержался на Мире. Увидев стройную девушку в белом платье, в усыпанной блестками полумаске он даже причмокнул:

— Что за милашка!

Наконец решающий бросок был сделан. Около стола сгрудились зрители, с нетерпением ожидая развязки.

— Вы выиграли! — поздравил партнера Гедеон. — Фортуна за вас! И награда — самое острое развлечение нашего празднества.

Разгоряченный победитель поднялся из-за стола. За ним следили с жадным вниманием. Слуги принесли больше свечей, и круг света расширился.

Феликс и его спутники разглядели шесть железных клетей по углам. Стражи открыли три первые клетки, выводя на свободное место едва державшихся на ногах заключенных. От ужаса у них подгибались колени.

Пленников заставили встать возле стола, и победитель в маске хищного зверя медленно обошел пленников. У троих несчастных все ниже поникали плечи. Чудилось, взгляд победителя игры гнетет их. "Клыкастый" наслаждался их отчаянием, пока ему не надоело. Он повелительно протянул руку. Страж вложил в нетерпеливо раскрытую ладонь украшенный драгоценными каменьями кинжал с иглообразным клинком. Замахнувшись, победитель по самую рукоять вонзил лезвие в грудь выбранному им заключенному. Бедняга со сдавленным воплем опустился на колени и распростерся на ковре навзничь. Его кровь впиталась в ковер, сливаясь с багрово-алым цветом роскошного ворса.

— Превосходный укол! — отпустил комплимент Гедеон.

Восторженные вопли гостей сопутствовали этому бесчеловечному убийству. Феликс стиснул зубы, подавив запоздалый порыв вмешаться.

— Да что же это такое, черт возьми?!.. — выдохнул потрясенный Тим.

Двое других пленников стояли, покорно съежившись, точно ожидая своей очереди на бойне. Но стражи развели их обратно по клеткам и уволокли труп.

Мира скользнула к решеткам. Вглядываясь в лица запертых в клетках людей, она безмолвно проходило мимо. Исидор, Феликс и Тим подоспели к ней, боясь, что девушка выдаст себя, если узнает любимого.

— Дарен здесь? — тихо спросил Феликс.

Ее побелевшие губы беззвучно сказали "да".

— Не подавай вида, Мира. Иначе мы не сможем ему помочь. Где он?

За решеткой стоял высокий широкоплечий парень с опущенной головой. Безнадежность во всем его облике надрывала девушке сердце, она едва справлялась с собой, чтобы не кинуться к нему.

— Негодяи вот-вот опять примутся разыгрывать в кости их жизни, — нервно напомнил Феликсу Исидор. — Надо что-то предпринять. Мы не можем позволить погубить на наших глазах еще одного человека!

— Ты прав. Пора прекратить эти игры!

— Я отвлеку на себя внимание, — загорелся идеей Тим. — Феликс, я сыграю с господином Гедеоном!

— Отлично. Займи их. А ты, Мира, вернись к столу и держись позади меня и Исидора.

Им было некогда разрабатывать план более подробно. Получив согласие Феликса, Тим тотчас отправился к игрокам. Феликс, Исидор и Мира смешались с толпой масок.

— Кто еще сегодня жаждет крови? — вопросил Гедеон, подкидывая кости. — Кто сыграет со мной на самое острое из наслаждений? Проигрыш — только кучка ничтожных монет, зато выигрыш — власть над жизнью и смертью.

"Так вот из каких источников этот толстосум подпитывает свой кошелек! — размышлял Феликс. — Наверняка, проигравшие богачи расстаются с порядочным кушем".

Тем временем, вор сел за стол напротив Гедеона.

— Моя очередь. Принимаю вашу ставку!

— О, дорогой друг! — Гедеон в маске Магога приветливо улыбнулся. — Очень рад, вас нечасто охватывает азарт.

"Тот, за которого ты, кровопийца, меня принимаешь, давно лежит носом в салате в пиршественном зале, — подумал про себя Тим. — Неудивительно, что его не часто охватывает азарт".

Вслух же Тим произнес:

— Надо и мне испытать судьбу!

Гедеон метнул кости. Они со стуком упали на стол.

— Сегодня фортуна к вам неблагосклонна, — посочувствовал Гедеон. — Вам меня не одолеть.

На костях выпало десять очков, и у Тима почти не осталось шансов.

— Какая досада! — скрывая насмешку, ответил вор.

Хитроумный Тим кое-что смыслил в азартных играх. Умение подменять кости он считал азами своего ремесла.

— Похоже, мне не отвертеться, придется выкладывать кучу ничтожных монет, — пожаловался вор, выгадывая удобное мгновение для жульничества. — И зачем я только сел играть?!

Тим сделал бросок. Прикидываясь заранее разочарованным, он даже не глянул, сколько очков ему выпало.

— Двенадцать! — пронесся возглас изумления среди гостей.

— Двенадцать! Восхитительно, — Гедеон сохранял вид радушного хозяина. — Что ж! Нынче ваш день.

— Так значит, выигрыш мой?

— Наш новый победитель заслужил приз, — объявил Гедеон. — Приветствуем его!

По его знаку стражи вновь вывели из клеток пленников. На сей раз среди обреченных оказался и Дарен. Пленники выстроились, понурившись и нисколько не протестуя. Тим чинно приблизился к ним. Окружение Гедеона притихло в предвкушении зрелища. Страж вручил Тиму смертоносный кинжал-иглу. В тот же миг, развернувшись к Дарену, Тим сунул оружие ему в руку:

— Держи!

Никто еще не успел опомниться, как Мира сдернула с себя маску.

— Дарен!

Тот словно пробудился от ее оклика:

— Мира!..

Феликс железной хваткой сгреб Гедеона за шкирку и занес над ним топор:

— Брось жезл! Никому не двигаться, иначе я раскрою ему череп!

Таинственный костяной жезл Гедеона, вероятно, был просто символом власти, бесполезным аксессуаром маскарадного костюма Магога. Но Феликс не хотел рисковать, они с Исидором в своем путешествии повидали уже достаточно опасных артефактов. Ошарашенный Гедеон послушно выронил на пол этот странный предмет. Исидор быстро подобрал жезл.

Дарен, увидев любимую, преобразился: недавний покорный пленник взирал на своих мучителей, как непримиримый враг.

Толпа уродливых масок оцепенела. Феликс встряхнул Гедеона:

— Кончился твой праздник, местный Магог. Все прочь отсюда!

Подгулявшая публика в панике и давке устремилась к выходу. Собравшись в замке ради распутных и грязных развлечений, никто из них не стремился сложить здесь собственную голову.

— Вы обезумели, друзья мои? — возмутился Гедеон. — Ужинаете у меня каждый день и вдруг эдакий фортель! Не смешно, право же. Или на вас вино так подействовало? Полно! Я не сержусь, но обещайте больше так не шутить. Своим беспардонным поведением вы испортили славный вечер.

— Я тебе не друг! — Феликс сбросил маску. — И наша шутка для тебя станет последней.

— Привык, что тебе никто не может дать сдачи? — через плечо бросил Гедеону Тим. — Давай теперь на твою шкуру сыграем!

— Кто вы такие? Возьмите все, только пощадите меня! — взмолился тот.

Исидор задумчиво повертел костяной жезл.

— Где ты его взял, Гедеон?

— Это реликвия. Подлинная реликвия, настоящий жезл Магога! Возьмите его. Он стоит целое состояние. Мои предки воевали с Магогом и добыли его жезл как трофей. Я происхожу из славного рода, вы не смеете меня тронуть!

— Род-то у тебя славный, а ты сам — вряд ли, — сквозь зубы процедил Феликс.

— Жезл стоит целое состояние — и все? А еще от него какая польза? — заинтересовался Исидор.

— В руках великого Магога жезл имел огромную силу. Но для нас, смертных, артефакт бесполезен. Много веков он хранился в сокровищнице нашей семьи в память о великой битве.

— И теперь ты вздумал сам изображать Магога? — Феликс сильнее сдавил хватку, которой удерживал Гедеона. — Ты предал Огненный город. Прикончить тебя сейчас было бы легко. Но лучше я выведу тебя на площадь и расскажу всем, как ты похищал чужих возлюбленных и родных для зверских забав.

— Они сами виноваты! — вырываясь, взвизгнул Гедеон. — Им было наплевать! Они даже не пытались узнать, что стало с пропавшими.

Пока длился этот допрос, Мира крепко обнимала Дарена. Влюбленные забыли обо всем на свете. Девушка что-то шептала любимому, но что — знали только они двое.

Тим украдкой наблюдал за счастливой парой. В глубине души ему стало грустно. Кто знает, доведется ли ему еще когда-нибудь встретить девушку, которую он полюбит, и будет ли ей дело до вора, живущего в часовой башне! Тим погнал от себя сомнения прочь. Нужно было открыть клетки, чтобы выпустить других запертых пленников.

Гедеон же не терял надежду договориться с Феликсом:

— Хотите прослыть спасителями города? Пустая затея. Убив меня, вы ничего не добьетесь! В каждом городе всегда будет свой Магог. И, поверьте, я далеко не самый худший. Забирайте священную реликвию, забирайте деньги, но не пытайтесь ничего изменить. Такова природа людей. Их суть такова.

— Неправда!

Дарен грозно шагнул к Гедеону. Тонкий кинжал-игла сверкнул в сумраке зала.

— Неправда! Пропади навеки, исчадие зла!

Острие вонзилось в сердце Гедеона, и тот, покачнувшись в кресле, рухнул на игорный стол.

— Это тебе за людей, которых ты мучил! — гневно изрек Дарен.

Он перевел взгляд на Миру, боясь, что девушка отшатнется от него, став свидетельницей его страшного поступка. Но Мира подошла к любимому и смело поцеловала его на глазах у всех.

— Сама невинность — и та одобряет эту казнь, — вынес суровый вердикт Исидор.

Феликс спрятал топор под плащ и поправил черную фетровую шляпу.

— Вот и финал. Мы тут больше не нужны.

Он направился к выходу из зала. Исидор с Тимом, Мира и Дарен, выжившие пленники — все покинули мрачное помещение, а мертвый господин Гедеон лежал на игорном столе в маске Магога, которая словно приросла к его лицу.

На освещенной фонарями улице под теряющимися во тьме сводами подземного города Дарен заговорил с Феликсом:

— Не знаю, как вас благодарить. Кто вы?

Но Мира была первой с ответом:

— Этих людей я повстречала в лабиринте, Дарен. Я спустилась туда, потому что твой дом был заколочен. Мы оба обязаны жизнью Феликсу и его друзьям.

Молодого оружейника сразило это известие.

— Ты искала меня в лабиринте?!

— Лабиринт оказался ужасным живым существом. Но наши друзья уничтожили чудовище, и мы сумели вернуться в город.

— Больше люди не будут пропадать! — поделился новостью Тим. — С лабиринтом покончено, теперь под городом — обычные катакомбы.

Вор все никак не мог примириться с тем, как равнодушно приняли это известие горожане.

— Вы освободили город от проклятья Магога? — Дарен, не веря своим ушам, обратился за подтверждением к Феликсу.

— Да. Горожане смогут забыть о своих страхах. Ни лабиринт, ни Гедеон их больше не потревожат.

— Это счастливая весть. Гедеон воспользовался проклятьем, нависшим над нашим городом. Лабиринт стал прикрытием для его темных дел. Он посылал своих слуг похищать людей и заколачивать дома, чтобы горожане поверили, будто пропавших тоже утащил в свои недра чудовищный лабиринт. Пленников приводили в замок, как и меня, а там убивали. Отдавали на растерзание кровожадным гостям Гедеона. Но вы пришли, и его гости — трусы! — разбежались. Ни они, ни Гедеон даже не допускали мысли, что кто-то явится на помощь жертвам в нашем царстве всеобщего равнодушия. Вы спасли мне жизнь.

— Плохо, что слуги Гедеона сейчас на свободе. Ты запомнил лица?

— Меня оглушили во сне, я почти ничего не помню… Но попытаюсь найти их! Не смею просить вас о помощи, мы с Мирой и так навеки у вас в долгу. Но если вы, незнакомцы, заступились за наш отчаявшийся город, то я тем более должен довести дело до конца.

Феликса тронули храбрые намерения юноши.

— Не торопись с выводами. Может быть, все-таки стоит попросить нас о помощи?

— Но… Ради чего вам рисковать?

— Считай, это вам с Мирой наш свадебный подарок.

— Точно! — подхватил Тим. — Я тоже с тобой, Феликс.

— Это был бы лучший свадебный подарок для меня, — Мира наградила своих спутников признательным взглядом. — Мне страшно отпускать Дарена одного, но если вы будете с ним, мне будет чуточку спокойнее.

— А ты что скажешь, Исидор? — поддел ученого Тим. — Ты еще уверен, что любовь — мир иллюзий?

— Ты слишком молод и мало знаешь о любви. Правда, кажется, и я о ней многого не знаю.

Феликс вынужден был прервать эти лирические излияния.

— Дарен, проводим Миру домой. Надеюсь, она сумеет образумить своего отца. А затем обсудим наше предприятие.

У входа в особняк Феликс и его товарищи распрощались с девушкой.

— Пойдемте ко мне, — пригласил Дарен. — В мастерской у оружейника всегда найдется, чем вооружиться.

— Постарайся что-нибудь припомнить. Нам нужна зацепка, — по дороге втолковывал Феликс. — Ты заметил что-то подозрительное в день похищения?

— Мне нечего вам больше рассказать. Последнее время я работал на Чеслава. Мастерил новый подсвечник, чтобы подарить его Мире, он до сих пор еще не закончен. Я крепко сплю, и не слышал, как взломали дверь. Меня схватили, и, не дав опомниться, ударили чем-то тяжелым по голове. Я был оглушен, и хотя чувствовал, как меня связывают, ничего не мог поделать. Разве что мне почудилось… какой-то сладковатый аромат. Это мне пригрезилось, наверное?

Путники дошли до дома оружейника. Дверь была заколочена, пришлось выламывать доски. В жилой комнате Дарен зажег светильники. Внутри не было никаких следов борьбы, лишь смятая постель напоминала о печальной участи хозяина. Было ясно, что и тут похитители не оставили против себя ни малейшей улики.

— Во дворе — кузница, а здесь мастерская, — сообщил Дарен.

В полутемном помещении стояли верстаки с зажимами, на стенах висели инструменты. Недалеко от верстака виднелся токарный станок с ножным приводом, а возле — деревянный манекен, одетый в кольчугу. С потолка свисало несколько закопченных светильников.

— Сладковатый аромат, говоришь? — переспросил оружейника Феликс. — Положим, тебе не померещилось, все равно у нас нет другой подсказки. Что бы это могло означать? Абсурдно предполагать, что кто-нибудь из наемников опрыскал себя духами, прежде чем идти на ночной разбой.

— Да, это странно. Да и вряд ли кто-либо из надушенных богачей взялся бы выполнять эту грязную работу.

— Скверно, — резюмировал Феликс. — У нас есть зацепка, но воспользоваться ей мы не в состоянии. Дело заходит в тупик. А не останови мы бандитов — они и без Гедеона будут издеваться над горожанами.

— Знаете, что? — Тим говорил медленно, как бы что-то припоминая. — Как-то я забрался в один дом, и меня чуть не стошнило от тамошних запахов. Пряные, тяжелые. Вроде, душистые, а от их средоточия мне прямо дурно стало. Аромат такой, что хоть топор вешай. От него голова закружилась, ком к горлу подступил. Глаза защипало. Думаю, хозяин дома теми запахами насквозь и пропах. Хоть ведро помоев на него вылей, а он будет благоухать.

— Помнишь, в чей дом ты попал? — встрепенулся Феликс.

— Как забыть? К мыловару!

— Мыловар! Точно! — Феликс поднял палец вверх. — В мыло добавляют ароматические вещества.

— Угу, — и Тима передернуло. — У него даже от окороков несет мылом.

Исидор замялся:

— Однако… Допустим, среди наемников и впрямь был мыловар. Но как нам вывести его на чистую воду? Нельзя ведь наброситься на человека лишь потому, что он пропах парфюмерией? Вдруг это не тот, кто нам нужен! А, Феликс?

— Побеседовать с ним, во всяком случае, не мешает. Быть может, у мыловара развяжется язык. Либо мы убедимся, что он невиновен.

— Прежде чем отправимся, возьмем кое-что из оружия, которое я выковал, — Дарен снял с манекена кольчугу:

— Примерьте ее, Феликс. Я ковал ее на крепкого мужчину, вам должно быть впору.

Феликс надел кольчугу под плащ.

— Моя кольчуга выдержит удар, — похвалился оружейник. — Но она тонкая и не будет вас стеснять. Особое плетение.

— Да ты умелец, — оценил мастерскую работу Феликс, расправляя плечи. — Для железной рубашки — более чем удобно! А для себя самого у тебя есть что-нибудь из снаряжения?

Дарен взял с оружейной стойки короткий прямой меч и взвесил в ладони.

— А мне? — вмешался Тим.

Дарен вытащил из-за пояса драгоценный иглообразный кинжал — тот самый, что он захватил в замке Гедеона.

— Это бы мне подошло! — у Тима загорелись глаза.

— Бери! Пора этому кинжалу послужить добрым людям

— У меня есть и собственный клинок, — признался вор. — Но мне пригодятся оба.

Он взял по кинжалу в каждую руку, взвесил клинки и внезапно метнул один из них в манекен. Лезвие глубоко вонзилось в самую середину деревянного корпуса. В руках у вора осталась смертоносная "игла" из замка. Любуясь блеском драгоценных камней, вправленных в рукоять, Тим рассмеялся:

— Я король всех оборванцев.

Настала очередь Исидора. Но Дарен смущенно развел руками:

— В моей мастерской больше нет готовых изделий.

— Ничего. Мне достался костяной жезл Магога, им тоже можно сражаться.

— Но я хотел бы подарить вам хоть что-нибудь, Исидор, — огорчился Дарен.

Оружейник осмотрел мастерскую и оживился:

— А не пригодится ли вам путеводная стрелка? Вы — путешественники, а она умеет показывать направление.

— Путеводная стрелка? Что за вещица такая?

Но Дарен уже снял с полки небольшую коробочку и извлек некий предмет, состоящий из круглого диска со стрелкой, укрепленной на шпеньке в середине.

— Как-то раз я заметил: если тонкую стрелку раскалить докрасна, то, остыв, она может получить особое свойство. Если позволить ей свободно вращаться, она в конце концов повернется острием в одном и том же направлении.

Исидор ахнул:

— Да ведь это компас!

— Компас? Впервые слышу. Я думал, что первый сделал путеводную стрелку!

— Первый в Огненном городе — несомненно, — утешил юношу Исидор. — Но лично мне подобный прибор известен под названием "компас". Однако я действительно буду рад его получить! Я полон предчувствия, что этот компас как-нибудь сослужит нам с Феликсом ценную службу.

— Ну, что ж, — подвел черту Феликс. — Давайте же проверим, как дела у нашего мыловара? Не исключено, что грядет заварушка.

На улице не было ни души: для горожан наступила часть суток, которая у них считалась ночью. Лишь унылая мелодия часовой башни иногда нарушала безмолвие.

Феликс и его спутники укрылись за углом дома, в котором жил мыловар.

— Будем ловить бандита "на живца", — напутствовал товарищей Феликс. — Ты, Дарен, постучишься в дом. Объявишь мыловару, что убил Гедеона, а теперь пришел отомстить и ему — наемнику, похитителю людей. Пусть мыловар считает, что ты припер его к стенке. Если он вправду замешан в похищении, он поймет, что ты не оставишь его в живых. Он постарается прикончить тебя на месте или бежать, и тем самым выдаст себя. Главное, дождись его реакции. Это опасно, но мы будем настороже. Ты тоже помни об осторожности.

— Я справлюсь. Ведь и я не лыком шит.

Вдруг Тим, бдительно наблюдавший за входом, тихонько шикнул:

— Эй, тихо!..

Дверь в дом мыловара закрылась за каким-то темным силуэтом, мелькнувшим у порога.

— Что там за сходка, Тим?

— Может, поздний гость.

Похоже, что у мыловара впрямь была назначена какая-то встреча: вскоре на улице показался и второй. Как и предыдущий, он поспешно нырнул в отворившуюся перед ним дверь.

— Итак, их минимум трое, — сосчитал Исидор. — Или больше: мы ведь не знаем, сколько народу уже собралось. Феликс, дело осложняется…

— Если они попытаются затащить Дарена в дом, наша обязанность защитить его. Мы с Исидором притаимся под окнами. Тим, спрячься за фонарем у входа. А ты будь осторожен, Дарен — беспечность может стоить тебе жизни.

— Хорошо. Я все понял.

Феликс, Исидор и Тим заняли свои позиции. Дарен направился к двери и постучался.

Ему долго никто не хотел открывать. Мыловар, вероятно, надеялся, что назойливый посетитель уйдет. Но Дарен вновь яростно загремел кулаком по деревянной створе. Наконец, дверь распахнулась — в ноздри ударил тот самый приторный запах, что исходил от кого-то из его похитителей.

— Не ждал меня, мерзавец? — бросил Дарен в лицо мыловару. — Думал, я уже мертвец? Не тут-то было! Я покончил с Гедеоном и явился за тобой и твоими пособниками. Перед смертью твой хозяин "сдал" мне всех вас.

Одутловатое лицо мыловара побагровело, до того сильно он старался сохранить невозмутимый вид. Но внезапная одышка и бегающие глазки выдали сразу: он понял, о чем идет речь, и был смертельно напуган.

— Как… как ты… — запинаясь выдавил мыловар.

— Я пришел отомстить за себя и за остальных, кого вы похитили!

Позади мыловара возникла незнакомая Дарену коренастая фигура.

— Что ты раскис? — с презрением спросил мыловара незнакомец. — Этот парень всего один, и мы сваляем дурака, если выпустим его живым.

Он вцепился в Дарена, и они вместе с мыловаром втолкнул его в свое логово.

Тут же из-за фонарного столба выскочил Тим. Вор метнулся к двери и успел помешать мыловару ее захлопнуть. В следующее мгновение Дарен вывернулся из рук душегубов и нанес коренастому незнакомцу удар кулаком. Тот кубарем покатился в угол комнаты.

— Что, на спящего нападать было сподручнее? — разъярился оружейник.

Мыловар хотел отбежать, но Тим поставил ему подножку, и он во весь рост растянулся на полу. Зазвенели разбитые стекла. Феликс высадил окно обухом топора и пролез в дом. На подоконник вскарабкался Исидор.

Похитители были захвачены врасплох, они не ожидали засады. Подручных Гедеона оказалось шестеро. На столе были расставлены пивные кружки, посередине горел каганец.

Ворвавшись в комнату, Феликс резким движением перевернул стол, и каганец погас. Схватка оказалась короткой, но жестокой.

С размаха Феликс топором раскроил голову первому попавшемуся бандиту. От удара хрустнула лобная кость врага. Тем временем на ноги поднялся мыловар. В его руке блеснул нож. Преградивший ему дорогу Исидор охнул от боли: мыловар вогнал лезвие ему в плечо. Пальцы Исидора разжались, костяной жезл выпал. Его жизнь висела на волоске. Мыловар хотел пронзить ученому грудь, но что-то свистнуло в воздухе. Мыловар схватился за горло. Тим метнул свой кинжал, оставив себе для защиты лишь драгоценную "иглу", подаренную ему Дареном.

Схватка была окончена. Гнусный промысел в виде охоты на людей не мог научить мыловара и его приспешников ничему такому, что помогло бы им постоять за себя в открытом бою.

— Наемники собрались, чтобы наметить себе новую жертву, но сложили головы сами, — и Феликс аккуратно перешагнул труп врага. — Мы успели вовремя. Они и без Гедеона нашли бы повод для разбоя.

Исидор со стоном сполз на пол у стены.

— Он ранен! — спохватился Тим.

Феликс подбежал к ученому — рукав Исидора намок от сочащейся из раны крови.

— Нам слишком везло последнее время, когда-нибудь нужно и расплачиваться, — попытался пошутить ученый.

У Исидора потемнело в глазах — разом навалились и боль, и усталость, и не прекращающееся напряжение последних дней.

В изголовье кровати теплился ночник. Первым ощущением Исидора при пробуждении было удовольствие от чистой постели, домашнего уюта. Над ученым склонилась Мира:

— Вам лучше?

— Чувствую себя превосходно, — и Исидор почти не покривил душой: у него был легкий жар, но рана уже не беспокоила настолько, чтобы пожаловаться. — А где я?

— У Дарена. Я принесла лекарства, и рана заживает на удивление быстро. К счастью, она не очень глубокая.

— Признателен за хлопоты. Я не заслуживаю такого внимания… Как у тебя дела с Дареном?

Девушка засветилась от счастья:

— Отец обещал больше не препятствовать нашей любви.

— От всего сердца рад, милая.

— Отец клянется, что, хотя и знал о зверских развлечениях у Гедеона, сам никогда не поднимался выше пиршественного зала. Не судите его строго.

— Очевидно, недавние события заставили Чеслава многое пересмотреть. Охотно верю, что он неплохой человек.

Исидор чувствовал, что болезнь стала для него чем-то вроде долгожданной передышки. Несколько дней ученый набирался сил, отдыхая от минувших мытарств. Из кузницы во дворе доносился звон молота: Дарен готовил невесте подарок к предстоящей свадьбе. В полусне Исидор прислушивался к негромким беседам своих друзей. Феликс говорил, что они с Тимом заколотили дом мыловара. Наемники Гедеона оказались последними в списке тех, чье исчезновение в городе будет списано на проклятье лабиринта.

Ежедневно Мира перевязывала рану ученому.

— Шрам останется!

— Ничего. Главное, что я снова могу владеть рукой.

В постели Исидору не лежалось. Дожидаясь окончательного выздоровления, ученый с головой ушел в размышления над таинственным костяным жезлом, сделанным из хребта неведомого животного. Очередное устройство, связанное с Магогом. С виду пустая безделушка…

Как-то раз Исидору пришла в голову идея провести нехитрый эксперимент. Он достал светящийся голубым светом пенал, который служил элементом питания для громадной помпы в лабиринте. Ученый приложил источник энергии к костяному жезлу. В ту же секунду с жезлом что-то случилось. Хребет будто бы шевельнулся. Костяные отростки потянулись к светящемуся прямоугольнику и сжали его. Вдоль жезла пробежали мелкие искры…

В другой комнате — в мастерской — Феликс коротал время, устроившись за верстаком. Он вытащил пистолет. Обойма была пуста. Коробка с шомполом, щеточкой и тюбиком масла для смазки остались в разбитой машине, которую пришлось бросить во дворе обители Магога. Все, что теперь мог сделать Феликс, — разобрать пистолет и протереть тряпкой детали.

Конечно, едва ли из этого оружия еще придется пострелять. Но Феликс, обещавший себе сохранить пистолет хотя бы в качестве талисмана, рад был оказать своему железному товарищу маленькую услугу.

В мастерскую вошел Исидор.

— А, ты встал! — поприветствовал его Феликс — Ого! Что ты сделал с жезлом?

Ученый держал жезл, рассыпающий крошечные голубые искры. Исидор повернулся в сторону манекена, стоящего в углу и привинченного к полу. К манекену протянулись сверкающие щупальца. Лучи, исходящие из жезла, охватили деревянную фигуру, вырвали ее из половиц и подняли в воздух. Затем, используя энергетические щупальца, Исидор медленно опустил манекен на пол:

— Исидор, как тебе это удалось?

— Я совместил с жезлом элемент питания. Поразительно, но это действует! Какой-то всплеск энергии…

Феликс присвистнул.

— Да ты выкорчевал манекен вместе с половицами! Спасибо, что своими лучами ты всю мастерскую не разнес.

— К сожалению, у нас нет подходящей лаборатории для экспериментов, — оправдывался ученый. — Я был неаккуратен, соглашусь. Придется попросить Дарена простить мне эту неосторожность. Однако… — Исидор присмотрелся к жезлу. — Элемент частично разрядился.

— Позволь? — взяв у ученого костяной жезл, Феликс тоже убедился, что светящийся пенал, зажатый между ребер хребта, на треть потускнел.

— Уникальная вещь! — не мог нарадоваться Исидор. — С ее помощью можно захватывать предметы неким подобием энергетической ловушки. Никогда не слыхал ни о чем подобном! Мне бы хотелось повторить опыт. Нужно изучить свойства этой конструкции.

— Но, Исидор, он же разряжается. Боюсь, нам не удастся зарядить его снова. Я бы посоветовал поберечь элемент питания. Испытаешь жезл, когда попадем в очередную передрягу, — нам пригодилась бы его мощь. В нашем положении все, что способно служить оружием, должно служить им. Скажи лучше, как твоя рана?

— О, это уже не проблема. Меня гораздо больше заботит другое. Я часто спрашиваю себя, успели ли монахи заманить в обитель нового опрометчивого путника, чтобы он закончил мозаику? Мне до сих пор в кошмарных снах снится яма, в которой меня держали. Монахи обязательно найдут кого-то еще и пытками или обманом заставят выложить из цветных кристаллов образ Магога. Пока не поздно, нам надо продолжать путешествие, Феликс. Я не прощу себе, если ты откладываешь поход из-за моей раны. До сих пор веские причины не позволяли нам покинуть город, а сейчас, когда все уладилось, было бы ошибкой медлить.

— Что касается меня, я готов оправляться хоть завтра. Все дело в тебе, — ответил Феликс.

— Я смогу идти и не стану тебе в дороге обузой.

Тим помогал Мире готовиться к свадьбе, бегал по ее поручениям в лавки и вообще за короткий срок стал другом будущей семьи. Исидор высказал мысль, что у Тима появился отличный шанс порвать с воровским ремеслом: несомненно, Мира и Дарен поспособствуют тому, чтобы он обзавелся жильем и нашел честный заработок. Но вор обиделся на ученого:

— Брось, я уже все решил: погуляю на свадьбе и исчезну. Вернусь жить в часовую башню.

Тиму хотелось остаться в памяти Миры героем, а не жалким неудачником, за которого необходимо хлопотать.

Впрочем, на душе у него скребли кошки. Тим знал, что Феликс с Исидором уйдут, Мира и Дарен заживут семейной жизнью с ее приятными мелочами, а он, как и прежде, будет в одиночестве коротать дни и ночи в башне, тихонько подпевая печальной мелодии часов.

Когда Мира и Дарен услышали, что Феликс с Исидором собираются в путь, то попытались их отговорить.

— Вы станете почетными гостями на нашей свадьбе! Куда вы торопитесь?

— Мы идем в логово Магога, — не скрывал Феликс. — В древности ваши предки одолели его, и злобное существо стало узником недр земли. К несчастью, Магог нашел способ вновь вырваться на поверхность. Ему удалось установить ментальную связь с настоятелем обители, которая находится над Огненным городом. Теперь монахи пытаются создать что-то вроде портала и выпустить Магога. Если их замысел увенчается успехом, мир ждет катастрофа.

— Магог вернется?! — ужаснулся Дарен. — Но у вас есть средство уничтожить чудовище?

— Пока Магог ослаблен и лишен свободы передвижения, допускаю, что мы справимся.

— Откуда вам известно про обитель? — спросила Мира. — Неужели вы бывали на земле под открытым небом?

— Исидор — астроном, он изучает звезды, — сказал Тим. — Они с Феликсом пришли с поверхности — это правда!

— Феликс, но как вы попали в наш город? — недоумевал Дарен. — Легенды гласят, что Магог навеки запечатал выход наверх.

— Мы сумели открыть врата силой крови самого Магога. У нас был кристалл из его крови, но сейчас мы такие же пленники подземелья, как и вы. Тем не менее, давайте прощаться. Может статься, мы никогда больше не встретимся, друзья. Чем вы займетесь в будущем?

— Мы с Дареном хотим детей, — первой выдала свои мечты Мира. — Родим двоих или троих. Мальчика и двух девочек.

— И уж точно сделаем все, чтобы они выросли неравнодушными, — подчеркнул Дарен.

— А моя семья — башня с часами. Родней у меня никого нет, — полушутя ответил Тим. — Вот, значит, и пришло время нам расходиться. Феликс! Исидор! Пусть вам повезет так сильно же, как и мне, когда я встретил вас в лабиринте.

— Говорят, в глубинах за чертой города лежат страшные земли, — обратился к друзьям Дарен. — Желаю, чтобы ваша смелость одолела любое зло.

Мира одарила пришельцев с поверхности прощальным поцелуем.

— До свидания, Феликс. До свидания, Исидор.

— Будьте счастливы, — произнес Феликс.

Простившись с друзьями, Феликс и Исидор покинули Огненный город. Вскоре они добрались до его границ. На окраине лежали руины осыпающейся городской стены. Слепящие огни фонарей остались позади, впереди — только мрак. Феликс зажег факел.

— У меня странное ощущение, — сказал Исидор. — Словно бы чего-то не хватает, или я что-то потерял. Но у нас мало вещей… Я понятия не имею, какую из них можно потерять и даже не заметить этого?

— Не поверишь, Исидор: у меня такое же ощущение!

Друзья в недоумении переглянулись. Покидать город с таким чувством, не выяснив его причин, обоим было неприятно.

— А ты давно слышал бой часов? — спохватился Феликс.

— Не обратил внимания.

— Мы привыкли к их скорбной мелодии и перестали ее замечать? Помнится, всякий раз, когда башня начинала играть свою музыку, у меня кровь леденела.

— У меня тоже, — сознался ученый. — Башня проигрывает мелодию каждый час. Неужели с тех пор, как мы попрощались с Тимом, Дареном и Мирой, не прошло и часа? До чего неудобно, когда не знаешь точного времени, — бросил он в сердцах.

Оба прислушались. Но башня безмолвствовала, и им надоело ждать.

— Что-то не в порядке с часовой башней. Тим собирался туда, — нахмурился Феликс. — Мы должны проверить, вдруг с ним что-нибудь стряслось.

Феликс и Исидор вынуждены были вернуться на городские улицы. Везде царило тревожное оживление. Горожане высыпали из домов, бессмысленно сновали, задирая головы кверху.

— Конец света близится, — раздавались испуганные голоса. — Часы на башне больше не бьют!

— Дурное предзнаменование!

— Что с нами будет?..

Однако горожане и не пытались разузнать, что произошло. Каждый в глубине души боялся, что, сунувшись в башню, окажется втянутым в какую-нибудь темную историю. Все ждали, чтобы первый это сделал сосед, а сами лишь охали и стенали.

Подобную же сцену Феликс с Исидором увидели и на площади у часов — растерянная толпа, люди, бесцельно бродившие мимо башни. Но за Тима друзья беспокоились напрасно. Вор бросился к ним навстречу, лишь те приблизились к воротам.

— Феликс!.. Вот это везуха! Я думал, вы ушли. Представляешь? — горестно вскричал он. — Башня онемела!

— Не паникуй. Это же не катастрофа. Просто какая-то поломка, — обнадежил Феликс. — Вероятно, стоит вызвать часовщика.

— Часовщик и так живет в башне, — поведал Тим.

— Ты с ним знаком?

— Я даже на глаза ему не попадался. Часовщик поселился на самой верхотуре. Он почти никогда не спускается. А мое тайное убежище внизу. Я вовсе не жаждал, чтобы об этом кто-нибудь пронюхал…

— Так поднимемся к часовщику.

Вор занервничал:

— По-моему, он не очень любит гостей!

— В городе настоящая суматоха, надо же выяснить, что происходит, — настаивал Феликс.

Все трое, снова объединившись, проникли в башню — тяжелые створы дверей были не заперты. Тим объяснил, что ключ от них давно потерян:

— Сюда никто не заглядывает, какой смысл запирать.

Пол башни был выложен потрескавшимися плитами. В глубине нижнего яруса теплился огонек лампы.

— Вот и мои хоромы, добро пожаловать, — и Тим отвесил легкий поклон.

Возле лампы валялся пыльный мешок, у стены притулилась лежанка из тряпья.

— Небогато, — заметил Исидор.

— Мне многого не надо, лишь бы переночевать.

Кирпичная лестница вела под самый потолок к люку. Вор подхватил свою лампу и начал взбираться по выщербленным ступеням. Откуда-то сверху раздавался стук и лязг часового механизма.

— Слыхали, как тикают?

На втором ярусе было пусто, только из отверстия в потолке свисали толстые цепи. Они тянулись с самого верха. К их концам были приделаны огромные гири.

На вершину вели крутые лестничные пролеты. Третий и четвертый ярусы башни ничем не отличались от предыдущих, но лязг механизма становился все более оглушительным.

Мастерская часовщика располагалась на пятом ярусе. Впрочем, люк туда оказался крепко-накрепко закрыт. Феликс постучал обухом топора.

Никто не ответил, шум механизма перекрывал любые звуки. Тим взялся за свои отмычки:

— Попробовать?

— Твоя очередь, парень.

Поколдовав немного над замком, Тим распахнул люк. В загадочном обиталище часовщика пахло медью, ржавчиной и машинным маслом. В центре помещения стоял громоздкий механический ворот. С его помощью должны были заводиться башенные часы. Какое-то массивное зубчатое колесо лежало, косо прислоненное к стене. Мастерскую загромождали всевозможные устройства. Комнату заполняли часы разных видов и конфигураций. И работающие, и нет. За столом сгорбился сам хозяин мастерской.

— Вы ведь часовщик? — перекрикивая грохот, окликнул его Феликс.

Часовщик встал и повернулся к вошедшим.

Его вид был поистине диковинным! И к изумлению, охватившему Феликса и Исидора, даже примешался испуг.

Торс часовщика поддерживал металлический корсет. Левая рука была наполовину железной — локтевой сустав представлял собой шарнир, а ее живую часть до плеча покрывали заклепанные обручи. Над верхней губой ощетинились жесткие, точно проволочные, седые усы. В глаз мастера был вставлен круглый монокуляр, другой прищуренный глаз злобно изучал незнакомцев.

— Как вы посмели сюда ворваться?

— Мы пришли к часовщику. И мы "ворвались" сюда, потому что замолкли башенные часы.

— Колокол, — посетовал часовщик. — Колокол сорвался с цепи. Он пробил пол, повредил часовой механизм, провалился ко мне в мастерскую и застрял. А теперь убирайтесь. Можете передать горожанам, что башня заработает, как только я найду способ поднять колокол обратно на колокольный ярус.

— А механизм — он сильно поврежден? — осведомился Исидор.

— Будто ты что-то смыслишь в механизмах! Я его уже починил, но колокол слишком тяжел, а от горожан помощи не дождешься.

В просевших, треснувших половицах вырисовывались контуры чугунной махины.

— Да, здоровенная… — протянул Тим.

— Мы могли бы тебя выручить, — вызвался Исидор. — Мы поднимем колокол наверх, и останется только вновь закрепить его на цепи.

Часовщик недоверчиво скривился:

— Даже вчетвером не сдвинуть его с места. Вы только разворотите мне мастерскую, если попытаетесь затащить эту громадину на колокольный ярус. Уходите, я сконструирую подъемник и справлюсь сам.

— Давай мы хотя бы поднимемся на колокольню. Вдруг нам что-нибудь придет в голову, — не уступал Феликс.

— Только ничего не трогайте! — недовольно буркнул часовщик.

Он снова уселся за стол, погрузившись в свои раздумья и чертежи. Чудилось, этот мрачный человек с наполовину железным телом отгородился от всего мира.

Феликс и его товарищи вскарабкались по неудобной, крошащейся лестнице на следующий этаж, где с лязгом и скрипом вращались медные шестерни, а в полу зияла дыра, пробитая упавшим колоколом. Весь колокольный ярус перегораживала исполинская арка, установленная на толстых балясинах.

— Отсюда она и берется, мелодия башни, — Тим раскрыл рот от восхищения.

На арке, прикованные мощными цепями, неподвижно висели колокола. В их ряду лишь одна цепь болталась порожней.

Феликс встал у края дыры. Сквозь нее виднелась освещенная факелами мастерская часовщика и застрявший в полу рухнувший колокол.

— Исидор, я догадываюсь, что ты замышляешь, — подмигнул ученому Феликс и указал на костяной жезл.

Тим понял, что речь идет о бывшем жезле Гедеона, но не мог сообразить, какая от него польза.

Исидору не терпелось провести эксперимент. Ученый направил жезл в дыру:

— Готовы?

— Приступай!

Вниз от костяного жезла протянулись ветвистые искрящиеся лучи. Они окружили колокол, точно сетью, и чугунная махина медленно оторвалась от треснувших половиц. Исидор потащил колокол вверх: лучи притягивали чугунную громадину к жезлу. Колокол благополучно миновал ярус с часовым механизмом и теперь парил в воздухе прямо под аркой.

— Ближе-ближе, ровнее! — распоряжался Феликс.

С помощью Тима он прочно закрепил колокол на цепи и разрешил:

— Исидор, отпускай.

Жезл перестал искрить, лучи исчезли.

— Ну и фокус! — вырвалось у обомлевшего Тима. — Сейчас часовщик просто с ума сойдет!

Стоя над дырой, Феликс и впрямь увидел фигуру часовщика с задранной головой и воздетыми в смятении руками. Когда Феликс, Исидор и Тим спустились обратно в мастерскую, часовщик еле подбирал слова от удивления:

— Чтоб я пропал!.. Какой механизм вы использовали?

— Для начала попробуем завести музыку, — улыбнулся Феликс.

Часовщик поспешил к вороту. Раздался скрип натягиваемых цепей. Бросив взгляд на многочисленные циферблаты вокруг, часовщик увидел, что минутная стрелка приближается к двенадцати.

— Вы успели вовремя, мы вот-вот услышим бой!

Все застыли в ожидании. Вскоре с колокольного яруса разнеслась знакомая мелодия, которая здесь, внутри, казалась еще более печальной, пронзительной и гулкой.

— Башня опять ожила! — просиял Тим. — Без нее весь город был как чужой!

Для вора эта горестная музыка была слаще любых других звуков.

— Вначале я принял вас за обычных зевак, простите мне мою неучтивость, — принес извинения часовщик, проникшийся почтением к гостям. — За столько лет горожане ни разу даже не поинтересовались, кто каждый день заводит часы! Им плевать. Они и знать не знают, чего мне это стоит.

— Разве город не платит за обслуживание башни? — спросил Исидор.

— Ничего подобного. Башня всем кажется неотъемлемой частью их жизни. К ней настолько привыкли, что с тем же успехом у горожан можно было бы требовать плату за поддержку свода над головами или за воздух.

— Но без тебя башня действительно не будет работать. Если так, следует потребовать вознаграждения за труды или отказаться от этой должности!

— Я не мог позволить, чтобы остановился самый сложный в городе механизм. Вы и сами видите: башня перестала звучать — и что дальше? Кроме вас, никто не осмелился даже зайти ко мне в мастерскую. Горожане попричитают, погалдят о конце света, а потом успокоятся и перестанут замечать, что куранты молчат. Ну да починку часов надо обмыть, и за знакомство стоит поднять тост. Не хотите промочить горло?

Часовщик неуклюже полез на полку.

— Машинное масло на выпивку, шестеренки на закуску? — сострил Тим, пока часовщик доставал с полки жестяную коробку и какую-то непрозрачную бутыль.

— Что налить добрым людям, у меня всегда найдется! — часовщик разгладил колючие, как щетка, серебристые усы. — У меня выпивки куда больше, чем обычно бывает гостей. Самогон я гоню сам. Что до прочего — мастерю стенные часы и музыкальные шкатулки на продажу, изредка сбываю в городе и закупаюсь всем необходимым.

Откупорив бутылку, он поднес ее к носу.

— Спирт… Сейчас я найду кружки. Где же они у меня?

Часовщик выдвинул из-под стола ящик со всяким хламом. Покопавшись там, он вытащил три запыленных жестяных кружки и тоже понюхал.

— Уф! Немного пахнут смазкой. А в эту я, кажется, что-то наливал… Так и есть, средство от ржавчины.

— Боишься заржаветь? — ввернул Тим, разглядывая железную руку часовщика на шарнире и проклепанный корсет.

— Смазка мне нужна не менее, чем еда, — не спорил часовщик. — Наверное, поэтому я и держу их вместе.

Он разлил спирт по кружкам.

— За встречу? Кстати, как вас зовут? Меня-то прозвали Седоусом.

Исидор не удержался, чтобы не выбрать для себя кружку почище. Феликс и Тим без возражений разобрали остальные две, а часовщик отхлебнул прямо из бутылки и сразу же налил всем по второй.

— За здоровье! — провозгласил Седоус следующий тост. — Ну и за изобретателей! А также за их хитроумные изобретения!

— Вот, значит, как часовщик проводит время в своей башне, — шепнул Тим Феликсу и побарабанил пальцами по кружке со спиртом.

Они закусили сухарями, но ученому не посчастливилось: запустив руку в коробку, он подцепил черное от копоти колесико. Вор расхохотался:

— Я же говорил, шестеренки — на закуску!

Но Седоус и глазом не моргнул.

— Ах, хорошо что оно нашлось! — обрадовался он. — А я и позабыл, куда его засунул.

К обескураженному Исидору протянулась искусственная рука Седоуса. Ученый отдал колесико. Наблюдая, как металлические пальцы сомкнулись вокруг детали, Исидор воскликнул:

— По-твоему, башенные часы — самый сложный механизм в городе. Но, мне кажется, твой протез гораздо сложнее. Ты сам его сконструировал?

— Да, и совершенствую его много лет. Я уже и не помню себя таким, как вы, — из одних костей и мяса. Давно свыкся со своей железной половиной. Я был еще молод и не очень сведущ в механике. Исследуя, как работают башенные часы, я однажды попал в ловушку. Моя рука угодила в шестерни. Мощные колеса безжалостно поворачивались и перемалывали ее острыми зубцами. Еще немного, и меня затянуло бы целиком. Я заорал от боли и ужаса и рванулся. Что-то хрустнуло в спине, помутилось в глазах — и чудом мне удалось высвободиться. Я лишился руки, а со временем меня начали беспокоить боли в позвоночнике. Так металлическая клешня и корсет превратились навеки в часть моего тела.

Седоус постучал себя в грудь и по комнате разнесся звон металла.

— От горожан не приходилось ждать никакой заботы, — рассказывал дальше часовщик. — Мне оставалось выпутываться самому. Но я не хотел умирать: кто бы позаботился о башне? Я выжил, чтобы по-прежнему заводить часы. Другой цели у меня никогда не было. Давайте-ка, братцы, еще по глоточку, — и Седоус наполнил кружки, — да изложите мне принципы работы вашего потрясающего механизма для поднятия колокола.

Исидор заранее взял из коробки сухарь, желая убедиться, что на сей раз не выудит что-нибудь неудобоваримое.

— За искусство построения машин, которые делают нас, людей, лучше! — провозгласил Седоус и, взболтнув бутылку, опрокинул ее в себя.

Все выпили, и едва ли среди них был хоть один, кто не ощутил прилив бодрости, опустошив кружки до дна. Исидора потянуло на разговоры. В новом знакомом он разглядел достойного для себя собеседника, которому должна быть близка наука.

— Мы подняли колокол благодаря жезлу, — дал разъяснение Исидор. — Это наследие Магога. В основе — какой-то необъяснимый принцип работы. Оно черпает энергию от светящегося пенала, обнаруженного нами в лабиринте.

— Вы спускались в лабиринт?

— И выяснили, что лабиринт — тоже некий агрегат, созданный таинственным изобретателем. Злым гением, я бы сказал. Представь, в глубине мы наткнулись на исполинскую пульсирующую помпу. Она выкачивала из болота странную жидкость, пропитавшую землю под городом. Мутировавшие корни прорывали ходы, в которых завелись другие мутанты: черви, разумный гигантский лишайник… В общем, нам хватило, чтобы не скучать.

— За ваши находки! — крайне заинтригованный часовщик опять глотнул из бутылки. — Я осмотрю жезл?

Исидор предоставил Седоусу костяное орудие. Тот сощурил глаз и уставился на жезл с помощью монокуляра, сантиметр за сантиметром изучая его.

— Это не механизм, — установил он после осмотра.

— Не будь я ученым, назвал бы это колдовством!

— О, ты ученый! Значит, ты тоже исследуешь механизмы? — с жадным любопытством спросил Исидора Седоус.

— Нет. Это не по моей части. Я раскрыл свойства жезла практически случайно.

— Вот как! Может, ты оставишь мне эту штуковину, чтобы я разобрал и покопался в ее внутренностях?

— Исключено. Нам предстоит опасный путь. Мы намерены уничтожить Магога. Сила жезла нам понадобится, в нем еще остался заряд, — Исидор глянул на тускнеющий элемент питания. — Мы должны беречь это уникальное оружие.

— Немыслимо! Всю жизнь я исследую машины, а даже и не слыхал ни о чем таком, о чем вы поведали мне за последние пятнадцать минут. Знаете что, я очень хочу пойти с вами! Уверен, я сделаю немало открытий.

— Мы идем не за открытиями, — сурово выложил Исидор. — Нам известно, что Магог хочет вырваться из своего плена, и мы пытаемся его остановить. Наш поход — не научная экспедиция.

— Вы будете выполнять свою миссию, а я — искать механизмы, — не унимался часовщик. — У меня сердце разрывается при мысли, сколько еще непознанных устройств впереди.

— Похоже на то, что за городской чертой лежат опасные земли, населенные злобными тварями, — вступил в беседу Феликс. — Мы с Исидором сами не уверены, что сумеем прорваться через эти неприветливые края живыми. Нельзя недооценивать и о мощь самого Магога. Нас ждет отнюдь не прогулка.

Но часовщик уже снял с полки тяжелый молот:

— У меня есть и собственное оружие. Вообще-то молот нужен мне для ремонта больших деталей и коленчатого вала, но и проломить хребет врагу я им сумею. Не беспокойтесь, я не стану отсиживаться за вашими спинами.

— А как же башня? — расстроился Тим. — А часы?

— Башня? Какие-то старые шестеренки! Меня заждались конструкции куда более сложные. Я всю жизнь мечтал о чем-то особенном!

— Но часы без тебя перестанут идти. Город без часовой башни — не город.

— Если тебе нужны часы, заводи их сам. Ты проворный малый. Это нетрудно, видишь — ворот? Вращаешь здесь, цепь наматывается на барабан, и готово, наслаждайся.

— Но часы нужно чинить! Они будут ломаться!

— Ну что ж, — и часовщик поднял вверх свою железную руку, — значит, станешь таким, как я…

Тиму не понравился этот помешанный на технике странный человек, который запросто оставляет башню — дело своей жизни — ради неведомого. Однако Феликс, очевидно, был настроен благожелательнее по отношению к новому попутчику.

— Раз ты серьезно решил идти с нами, и тебя не пугает смертельный риск, собирайся. Я не против опытного механика в нашей команде. Но не ручаюсь, что мы обязательно встретим еще какие-нибудь мудреные устройства, так что подумай еще раз и взвесь.

Седоус выдвинул на середину комнаты небольшой окованный сундук.

— Здесь я храню инструменты. Дайте мне десять минут, и я буду к вашим услугам.

Эти сборы печалили Тима. Он досадовал, что часовщик, знающий Феликса и Исидора всего ничего, уже напросился с ними, а ему, Тиму, только и говорят: сиди в башне, пока тоже не превратишься в наполовину железного парня, взаперти лакающего спирт и помешанного на мелодии курантов. Вора, правда, и самого не тянуло покидать родной город, но ему, по крайней мере, могли бы хоть предложить… Ведь они с Феликсом и Исидором вместе преодолели лабиринт и чуть не погибли, а потом спасали Дарена.

Тима посетило такое чувство, будто он во второй раз терял собственную семью.

— Придется мне и в самом деле стать часовщиком, — невесело объявил он. — Была не была, попробую.

Седоус перелил спирт во фляжку, сунул ее за пазуху и взвалил за плечо сундук.

— Шестерни и валы в твоем распоряжении, малыш. Делай с ними, что пожелаешь.

— Скатертью дорога, — огрызнулся вор.

— Все еще сложится, Тим, — пообещал Исидор. — Лабиринт больше не враждебен, и страх, что веками угнетал город, начнет забываться. Мы уничтожили гнездо Гедеона, скоро люди вздохнут свободнее. В сердцах горожан пробудится радость жизни, и равнодушных будет все меньше. Когда-нибудь наши труды оценят, и ты станешь уважаемым человеком. Теперь вся башня — твой дом.

— Удачи, Тим, не падай духом, — и Феликс пожал Тиму руку.

— Вы сами поосторожнее там, — напутствовал вор. — Все-таки жители недаром не высовывают носа из города. Чем глубже под землю, тем страшнее.

Феликс и Исидор простились с Тимом и в сопровождении часовщика покинули башню. Город уже успокоился, точно ничего и не произошло. Вновь услыхав бой курантов, горожане вернулись к обыденным хлопотам, свет фонарей выхватывал из мрака серые фигуры прохожих, идущих по своим надобностям.

На темной окраине путников поджидало последнее происшествие в Огненном городе. По узкой улочке навстречу им ползла большая телега, груженная кулями. Феликс, Исидор и часовщик посторонились, прижавшись к стене дома. Но телега не добралась до них. Колесо попало в выбоину на плохо вымощенной дороге, и телега, въехав в фонарный столб, перевернулась. Возница однако решил, что виноваты в этом трое путников, которые недостаточно быстро посторонились.

— Негодяи! — заорал он. — Не проехать из-за вас! Бродяги проклятые, лихорадку вам в бок!

— И тебе не хворать, — отшутился Феликс и с иронией заметил своим друзьям — Так Огненный город прощается с нами.

— Что поделаешь, — сказал Исидор. — В мгновение ока ничего не изменится. И Тиму, и Дарену с Мирой будет нелегко. Но уже то радует, что в городе есть несколько живых сердец.

Путники обошли телегу с вопящим возницей и двинулись к руинам городской стены. В последний раз до них долетел голос часовой башни — тоскливая музыка, словно оплакивающая что-то.

— Не поминай лихом, родная! — часовщик помахал башне своей железной рукой. — Мы с тобой неплохо коротали время, старушка! Мне будет тебя не хватать.

Феликс, Исидор и Седоус с кованым сундуком за спиной углубились во мрак подземной пещеры. Только факел Феликса позволял путникам разглядеть голую каменистую гряду под ногами.

Поскрипывал на ходу металлический корсет часовщика. Седоус был исполнен любопытства. Он питал надежду, что очень скоро перед ним вынырнут из тьмы очертания какого-нибудь замысловатого устройства, вроде того, что обнаружили эти счастливчики, Феликс и Исидор, в лабиринте.

Исидор пытался припомнить, что ему доводилось читать в библиотеке Магоговой пустыни. Ученый рылся в памяти, отыскивая хотя бы абзац, проливающий свет на ближайшее будущее троих путешественников. Но монахам и самим, видимо, не много было известно о глубинах — в монастырских книгах ничего не говорилось о местах, расположенных за городскими окраинами.

Феликс поднимал факел выше и чутко вслушивался в тишину. Но кроме шороха шагов его спутников, до него не доносилось ни звука. Местность казалась вымершей.

Наконец путники наткнулись на глухую стену. Первая мысль Феликса была, что в темноте они сделали круг и вернулись к руинам на окраине города. Но эта стена была сплошной, гладкой и поднималась до самого свода: непохоже было на то, что она сложена руками людей. Стену покрывали твердые наросты, от совсем небольших до гигантских.

— Тупик. Нам не пройти. Но это что такое? — Феликс постучал древком факела по одному из наростов.

— Древяники. Источник древесины для города, — не замедлил со сведениями Седоус.

— Так вот откуда вы берете дерево! Вы неплохо приспособились к жизни в подземелье.

— Скорее научились обходиться тем, что есть.

— А не известно ли тебе что-нибудь о выходе из города на нижние уровни? Только что мы достигли стены — сплошной, без единой расселины. Огненный город находится внутри огромной пещеры. Мы уперлись в ее стену. Нет никакого хода или пролома.

Часовщик развел руками. Озадаченные путники двинулись мимо исполинских наростов, стараясь найти обход заслоняющему им путь угрюмому монолиту.

— Что если Магог не просто утащил город с собой под землю, но и замуровал его в этой пещере? — взволновался Исидор. — Отсюда не выбраться ни на поверхность Земли, ни дальше в глубины. Мы в каменном мешке!

Троица путников приуныла. Феликс не хотел мириться с этим.

— Дорогу наверх преграждали ворота, запечатанные Магогом, — вслух рассуждал он. — Здесь тоже должно быть что-нибудь в таком роде. Чувствуете ветерок?

Действительно откуда-то сквозило. Во тьме вырисовывалось странное сооружение, торчавшее из земли. Это была песчаная площадка, посреди которой находился колодец прямоугольной формы. Из колодца веяло могильным холодом.

Феликс посветил в отверстие факелом, но свет не достиг дна. Шахта вызывала ощущение величественной бесконечности.

Над колодцем возвышался ржавый подъемный кран. Вниз уводили металлические тросы.

Седоус подошел к крану:

— Неизвестная конструкция!

Часовщик был в восторге: как быстро ему повезло с находкой!

— Нам надо вниз, — сказал Феликс. — Но это настоящая бездна! Достают ли тросы до самого дна? А если и достают, кому из нас хватит сил спуститься по ним в такую глубь?

— Я разберусь, — часовщик потер ладони.

— Пока ты будешь возиться, сделаем привал.

Феликс сбил топором несколько деревянистых наростов со стены пещеры и расколол их на дрова. Вместе с Исидором они разложили костер. Феликс, плотнее запахнув на груди плащ, сел у огня. Последнее время ему нездоровилось. Он не придавал этому значения — все равно ничего нельзя изменить. Пока он в силах держаться на ногах, он должен идти.

— Что с тобой, Феликс? — вмешался в ход его мыслей Исидор. — Тебя что-то заботит?

— Сквозняк. Только не утверждай, что ты не замерз. Из этой шахты несет стужей.

— Ты прав. Здесь неуютно, а там, куда ведет этот колодец, надо полагать, вдвойне.

Исидор разворачивал провизию, заботливо собранную Мирой в дорогу. В свертке лежали несколько кругов колбасы, увесистый свиной окорок, который можно было нарезать крупными аппетитными ломтями и при желании подогреть на огне, сухари и прочая походная снедь. Ученый разделил предназначенную для привала еду по-братски и позвал Седоуса.

К обеду было все готово, но часовщик лишь отмахнулся. Он возился с обнаруженным путниками механизмом и то и дело недовольно чертыхался. Раздались удары молота, потом скрип и лязг. Часовщик разбирал конструкцию. Наконец, и он вернулся к костру, вытирая руки замасленной тряпицей. Подойдя к огню, Седоус плюнул с досады.

— Ничего не выходит? — попытался вникнуть в дело Исидор.

— Да нет. Это устройство — банальный подъемник. Лифт. И в нем нет ровным счетом ничего особенного! Такой я собрал бы с закрытыми глазами. Да еще и старье, вдобавок. Его, наверное, сто лет не ремонтировали, но он в рабочем состоянии. Просто проржавел и застоялся. Почистить и смазать — подъемник еще послужит.

— По чьему же следу мы идем? — раздумывал Исидор. — Давным-давно кто-то уже побывал здесь, оставил это сооружение и канул в неизвестность. Кто он был и что с ним сталось — вряд ли мы когда-нибудь узнаем.

Тут Феликс приподнялся:

— Нас преследуют?

В кромешном мраке виднелось с трудом различимое пятно света. Оно становилось все ярче. Путники не имели ни малейшего представления, с каким существом им придется столкнуться в этих пустынных местах. Но вскоре друзьям удалось различить, что в темноте движется человек, освещающий себе путь переносной лампой.

— Эй, кто там? — крикнул Феликс.

Его голос эхом отозвался в шахтном колодце. В ответ раздалось:

— Слава богу, я вас нашел!

— Тим?!

Запыхавшийся вор приблизился к костру.

— Ну и посчастливилось же мне, — быстро заговорил он. — Я боялся, мне вас уже не догнать. А этом мраке мало ли какие твари вцепятся в горло! Вас хотя бы трое, а я один…

— Постой, Тим! Какими судьбами?

Вор бросил на землю дорожный мешок.

— Мне стало скучно без вас, — оправдывался он. — Я попытался устроиться у Седоуса в мастерской. Только какой из меня часовщик? Да, я люблю мелодию часовой башни, но все эти колеса, шестерни, коленчатые валы… Они наводят на меня тоску. Никогда мне не взять в толк, почему они вращаются. И, положа руку на сердце, не мое это. Я тоже пойду с вами, если, конечно, вы примете меня.

— И отчаянная же твоя душа! — Феликс усмехнулся. — И главное, успел как раз к обеду!

Феликс, Исидор и Тим переговаривались друг с другом в вынужденном бездействии. Они в нетерпении гадали, долго ли часовщику еще возиться с подъемником? Седоус бурчал, что тросы стали ненадежными, их изъела сырость.

— Посмотрим, удастся ли мне поднять со дна шахты платформу, — в конце концов сообщил он.

Путники столпились у края колодца. Часовщик, напрягая каждый мускул, стал крутить колесо подъемника, похожее на штурвал корабля. Оно приводило в действие весь лифтовый механизм. Натянулись и дрогнули тросы, снизу раздался визжащий скрип. Спустя довольно продолжительное время из беспросветной тьмы шахтного колодца показалась скрежещущая платформа.

Часовщик первый взошел на нее, чувствуя себя капитаном своего механического "корабля".

— А ну, поехали! — позвал он товарищей.

— Другого пути все равно нет, — от души пожалел Исидор.

Подавая пример топтавшимся в нерешительности друзьям, Феликс ступил на платформу.

— Она довольно прочная.

— Подъемник сконструирован, чтобы выдерживать значительные грузы, — кивнул часовщик. — Вот только тросы поизносились.

На платформе был такой же штурвал, как и у подъемного крана. Седоус управлял спуском. Снова раздался скрежет. Платформа со скоростью черепахи поползла в кромешный мрак колодца.

Факел выхватывал из тьмы обледеневшие каменные стены, испещренные выбоинами. Тросы дрожали, платформа зыбко покачивалась. Путники не смели пошевелиться. Казалось, любое неосторожное движение приведет к крушению. Мысли всех четверых сводились лишь к одному: чтобы скорее закончился этот чреватый гибелью спуск.

Тянулись минуты, и вдруг подъемник тряхнуло так, что путники вцепились друг в друга, пытаясь устоять на ногах. Платформа накренилась и заскользила вниз. Набирая скорость, она беспорядочно ударялась о края шахтного колодца. Один из изношенных тросов не выдержал тяжести груженой платформы. Это была катастрофа! Четверо беспомощных путников пытались устоять на ногах на стремительно летящем вниз подъемнике.

Исидор в спешке выхватил костяной жезл. Из жезла вырвался пучок сверкающих голубых лучей — ими ученый отчаянно старался зацепиться за любую выбоину, за выступ в стене, чтобы остановить кошмарное падение. Но лучи уже порядком разрядившегося приспособления только царапали по стене шахты, не в состоянии выдержать веса лифта с людьми.

Все, чего удалось добиться ученому — немного замедлить скорость. Платформа грохнулась, разбросав пассажиров по сторонам.

Ощутив, что головокружительное падение закончилось, Феликс приподнялся. Его шляпа слетела с головы, и он нащупал ее не сразу. Исидор ползал по земле в поисках выпавшего из его руки жезла.

— Ну и посадочка, — простонал он.

Тим ошалело ощупывал самого себя:

— Вроде я цел. А вы?

Оглушенный часовщик лежал на спине, под тяжестью железного корсета ему не так-то легко было встать.

— Неплохой механизм, — прокряхтел Седоус, заступаясь за подъемник. — Столько лет без ухода и ремонта, а мы все же спустились.

— Да. Очень быстро спустились, — ехидно заметил Тим.

Отверстие шахты теперь зияло над их головами. Плита подъемника врезалась в покрытую инеем землю. Переносная лампа Тима разбилась. Факел, бывший у Феликса, тоже погас. Однако, к удивлению путников, вокруг и без того было довольно светло. Ледяная поверхность, начинавшаяся в нескольких шагах от шахты, источала ровное свечение.

Белели заиндевевшие от холода стены подземелья. Стужа пробирала до костей, изо рта при дыхании вырывались облачка пара.

— Где это мы? — не поверил своим глазам часовщик.