Ледяной форт давно остался за спиной путников. Позади себя они еще могли видеть свет его стен. Но вокруг уже сгущался мрак, лишь в руках Орхидеи мерцала переносная лампа. Феликс, Тим и Седоус растянулись за ней цепочкой, след в след, как всегда ходят разведчики форта. Перед ними простирались мерзлые земли, кое-где высились острые скользкие скалы. Иногда Орхидея, приказав отряду ждать, уходила вперед и, вернувшись, подавала знак:

— Все чисто.

— В каких мы краях? — спросил Феликс.

— На подходе к Долине гейзеров, — ответила Орхидея. — Там из-под земли бьют теплые ключи, и вечно стоит туман. Выследить нас в долине нежить не сможет.

— Не туман, а пар, — поправил Исидор. — Если я правильно понимаю, Долину гейзеров окутывают испарения от горячих источников.

— Неважно. Главное, Магоговы отродья боятся этого места. Густой пар над долиной всегда был нашим союзником. Нам бы только проскользнуть туда, а там мы станем настоящими невидимками. Мы будем водить монстров за нос столько, сколько нам заблагорассудится, и перережем их по одному, если они вздумают преследовать нас.

— Вроде бы, мы идем вниз, — заметил Исидор.

Долина и впрямь казалась пологой. Теплело. Лед начал подтаивать и покрываться мелкими ручейками, текущими в одном направлении.

В воздухе ощущалась сырость. Из рыхлой земли торчали мокрые камни. Путь отряда занял три дня, прежде чем все эти изменения стали совершенно очевидны.

На привалах путники спали по очереди, охраняя товарищей, прикорнувших у слабого костерка. Вместо топлива Орхидея использовала таблетки сухого спирта — их научились производить обитатели форта, живя под землей, где даже грибы-древяники встречались довольно редко. Спирт в форте умудрялись гнать из любого пищевого сырья, в основном из ловившейся в местных озерах рыбы.

— Пускай мы доберемся до Долины гейзеров, — разглагольствовал на привале Тим. — А как мы узнаем, куда направляться дальше? Если "рейды обреченных" никогда не возвращались назад, откуда жители форта вообще знают, какие земли они разведали? А, Орхидея?

— Это просто. "Обреченные" оставляют особые приметы для наших разведчиков. Нам могут попасться камни, сложенные особым способом. Твари Магога не обратили бы на них внимания, но я присматриваюсь к камням. Если нам повезет, под ними нас ждет отчет предыдущего рейда — каким путем они шли и куда направляются дальше. Иногда "обреченные" оставляют не только карты, но сообщают о разных странных находках.

Часовщик навострил уши:

— О каких находках?

— Раньше Долиной гейзеров владел Магог. Очень давно. Меня тогда еще не было на свете. Наши воины выбили Магога оттуда. Но с тех пор в долине иногда встречаются необычные вещи, созданные Магогом. Они приносят несчастье, их лучше обходить стороной…

— Ага… — вырвалось у Седоуса, но не с согласием, а с азартом, точно он хотел добавить: "Необычные вещи, ага, уже интереснее!".

На привалах часовщик охотно оставался караульным: он не спешил ложиться спать, а, раскрыв ящик с инструментами, погружался в кропотливую и непонятную остальным возню.

В основном он копался в пистолете. Феликс иногда с раскаянием взирал на останки своего оружия, разобранного и обезображенного какими-то новыми деталями. Феликса даже немного мучила совесть, ведь он обещал себе сохранить пистолет хотя бы в память о его верной службе. Но Феликс одергивал себя: "Я сам одной ногой в могиле, а еще собрался что-то хранить! Поздно играть в игрушки. Пусть Седоус его изучает, раз уж он такой фанат механизмов".

Тим возмущался по другой причине.

— Какой из тебя, собственно, часовой, Седоус? — донимал он часовщика. — Мы спим, а ты как уткнешься в свои железки — так еще хуже, чем спишь. Монстры не только к нам подкрадутся, они тебя украдут — а ты и не заметишь. Я бы на месте Магога тебя в два счета поймал. Положил бы вместо приманки какую-нибудь пружину, ты бы даже ахнуть не успел, как залез бы в капкан с руками и ногами.

Седоус был невозмутим:

— Капкан? Ничего, я бы этот капкан разобрал и спасибо сказал за детали.

Зато Тим в дороге сдружился с Орхидеей. Разведчица заметила, как тихо умеет двигаться вор, как ловко он исчезает за любым ледяным выступом, как прячется в любой тени. Тим стал правой рукой Орхидеи. Она делилась с ним опытом и порой доверяла идти впереди с лампой, ведя за собой отряд. Осторожный Тим был способен определить опасное место, где могла быть засада. Вор предупреждал:

— Стойте, я проверю, все ли в порядке.

— Я научу Тима распознавать знаки "обреченных" и ориентироваться в их картах, — обещала Орхидея. — Если со мной что-нибудь случиться, у вас будет неплохой проводник.

Тим гордился, что ему отводится такая важная роль, но грустный прогноз Орхидеи решительно отвергал:

— С тобой ничего случиться. Просто я буду твоим помощником.

Утром, прежде чем отряд снимался с места, Седоус тщательно смазывал машинным маслом свой корсет и железный протез руки, жалуясь: "Так недолго и заржаветь!". Остальные кутались в плащи — хотя заржаветь им и не грозило, они тоже чувствовали, что сырость им не на пользу.

Под конец третьего дня путников заставило остолбенеть невероятное зрелище. Исидор изумленно проговорил:

— Вражеская крепость?!

Впереди возвышалась громадная черная стена, подступы к которой освещали мечущиеся лучи прожекторов.

— Не крепость, — сказала Орхидея. — Это пар от гейзеров. Но откуда огни?

— Ты разве не знаешь? — удивился Тим.

— Нет. Никаких огней в этой долине быть не должно

— На костры не похоже, — отметил Феликс.

Скользящие по сторонам лучи поистине напоминали прожекторы, но откуда они взялись? Могла ли нежить, полубезумные твари, собранные из отдельных частей чужих тел, использовать технологии, неизвестные никому в подземных глубинах?

— А если это Магог? Опять обосновался в долине, из которой его когда-то изгнали? — высказал гипотезу Исидор. — Организовал атаку на форт для отвода глаз, а сам выполз из своей норы…

— Нужно выяснить, — сказала Орхидея. — Разбейте лагерь, а я — на разведку.

— Я с тобой, — попытался напроситься Тим.

— Нет. Двоим прятаться труднее. Ты пойдешь, если я не вернусь.

Юная, стройная воительница в длинном походном плаще без раздумий готова была отправится в неведомое. В ее русые волосы по-прежнему были вплетены нити, но не разноцветные, как раньше, а только черные — в знак траура по Лавру. Она накинула на голову капюшон.

— Иди, Орхидея, и будь осторожна, — напутствовал Феликс.

— Все будет в порядке, Феликс. Я не новичок.

Разведчица растворилась во тьме. Она оставила своим спутникам переносной фонарь, свет которого рассеивался в двух шагах и не был заметен издали. Где-то вдалеке перед плотной стеной пара, стоящего над Долиной гейзеров, хищно шарили по земле загадочные лучи, предвещая опасность.

— Ну и мученье, — посетовал Тим, когда разведчица исчезла. — В Огненном городе хоть башенные часы били. Чувствовалось, что время идет. А тут не поймешь… Орхидея сказала: "Если я не вернусь…" Это когда? В городе было "сегодня" и "завтра", и музыка каждый час играла…

— Вот плакса! — откликнулся Седоус — Нет часов! От твоего нытья они не появятся.

— Часовщик есть, а часов нету — что за дела? — съехдничал Тим. — Лучше бы наоборот.

— А ведь и правда, Седоус, — сказал Феликс, — сконструировал бы нам часы. Ты ведь и так на каждом ночлеге что-то завинчиваешь и развинчиваешь, а запасные детали у тебя, наверное, с собой, профессия обязывает. Ты бы нам очень помог.

— Да смастерить часы — не проблема, но они же не будут правильно показывать время. В городе все часы ставились по башне. А тут мы как их поставим?

— Нам и не нужно городское время. Однако не помешало бы иметь что-то вроде хронометра. Ждать было бы легче, если бы Орхидея выразилась четко: "Я вернусь через шесть часов". За хронометр будем тебе очень признательны.

— Ладно-ладно. Покумекаю на досуге, — согласился часовщик, чтобы от него отстали. — Мне любопытно, что за механизм с огнями появился в долине. Магогова колесница освещает себе дорогу?

— Если в Долину гейзеров выбрался сам Магог, может, это и хорошо, — поделился соображениями Исидор. — Наша цель была бы достигнута. "Рейд обреченных" окончен, мы вернемся в форт и доложим, что обнаружили чудовище. Обсушимся, согреемся… — мечтательно добавил он.

— Получается, так, — кивнул Феликс. — Нам самим не справиться с Магогом. Мы даже не представляем себе его мощь и не в состоянии предсказывать его действия. Кто из нас способен предвидеть, какой каверзой нас встретит Магог, если он умеет оживлять монстров, собирая их из разрозненных кусков плоти? Он устроил под городом лабиринт. Заставил корни растений похищать и пожирать горожан. Превратил гигантский лишайник в мозг, внушающий ужасные галлюцинации. Он использует неизвестную энергию, позволившую Исидору при помощи жезла поднять в воздух тяжелый колокол. Было бы безумием напасть на Магога с нашим допотопным оружием.

— А вдруг он вообще непобедимый? — приуныл Тим.

— Исключено! Во-первых, однажды Магог уже потерпел поражение, хотя и не окончательное. Чтобы взять реванш, он нуждается в содействии монахов, и это доказывает, что он далеко не всемогущ. Во-вторых, Ледяной форт много лет борется с Магогом с переменным успехом. Так что сил форта, полагаю, хватило бы, чтобы разгромить его даже без равного вооружения.

Путники немного приободрились. В сердцах у всех поселилась надежда, что "рейд обреченных" завершится для маленького отряда быстро и удачно. Было бы и впрямь неплохо вернуться назад со свежими новостями о Магоге, а не пополнить собой список канувших в небытие "обреченных".

Но Орхидея не возвращалась, и тревога вновь одолевала путников.

— Что если там ловушка? Зря я не пошел… — опять завелся Тим. — Хватит ждать. Давайте я сбегаю.

— Разминетесь, — не разрешил Феликс. — Не будем нервничать. У жителей форта чувство времени развито лучше, чем у нас: они привыкли обходиться без часов и хронометров. А мы будем ориентироваться на фонарь. Если придется заправить его спиртом три раза, мы поймем, что прошло примерно двенадцать часов. Тогда и будем волноваться.

Все трое вперили взгляды в фонарь. Но им недолго пришлось испытывать свое терпение. Внезапно из мрака вынырнула фигура разведчицы.

— Все спокойно? — спросила Орхидея.

— Да. А что у тебя? — поторопил Феликс.

— Магог там? — встрепенулся Тим. — Сам Магог?

— Огни — это три сторожевые башни. Выросли, как из-под земли. Одну эти твари еще строят, прямо на моих глазах!

Достав из-за пояса кинжал, Орхидея начертила на льду схему, чтобы остальным было легче представить расположение неприятеля.

— Это Долина гейзеров. А здесь — башни.

Орхидея описывала, как она шла в сторону долины, пока не приблизилась к опасной местности, которую обшаривали странные лучи. Широкий белый плащ помогал ей прятаться — заметив, что свет устремляется к ней, разведчица, укрывшись с головой, замирала без движения, и ее можно было принять за небольшой холм, за обычную неровность почвы.

Одежда Орхидеи пропиталась талой водой, передвигаясь ползком, разведчица совсем промокла. Но невзгоды ей были нипочем.

— Две башни по краям, третья — у нас на пути, — продолжала она. — Все башни под охраной. Центральную стерегла дюжина отродий Магога. Четверо затаскивали наверх последние камни — на веревках волокли тяжелую глыбу.

Орхидея говорила сухо, со свойственной разведчику точностью.

— Лучи берутся из… там большие прямоугольные фонари — они выбрасывают свет мощным потоком, лучи легко разрывают тьму и туман.

— Все-таки очень напоминает прожекторы… — уточнил Исидор. — На поверхности прожекторы именно для этого и используются: чтобы создавать направленный свет.

— В форте ты говорил, что на поверхности — солнце? — не поверила ему Орхидея. — Получается, ты сказал неправду: на поверхности Земли тоже тьма, и светят прожекторы?

— Темно бывает лишь ночью. Солнце заходит. Точнее, Земля вращается — ее бок, повернутый к солнцу, освещен, а другой — в тени. Ночью на поверхности светят луна и звезды. Это тоже небесные тела, — астроном подавил в себе желание подробнее остановиться на излюбленной теме, боясь снова запутать Орхидею. — Но обычно их света недостаточно, а бывают и безлунные ночи.

Феликс вернул Исидора с небес. Надо было обсуждать план, а не луну и звезды.

— Мимо башен в долину нам не пробраться.

— Не пробраться, — не стала отрицать та. — Может, я бы и изловчилась… Но даже для меня это будет смертельный риск, а для целого отряда — верная гибель.

— Так обойдем долину стороной.

— Не то чтобы я был любителем сырости и тумана, — вмешался в разговор часовщик. — Сырость моим протезам вредна. Но довольно обидно, если нам придется тащиться в обход. Орхидея недавно сказала, что долина набита всякими странными штуками. Я был уверен, что мы, наконец, найдем что-нибудь стоящее.

— Идти в обход — мало смысла, — поведала Орхидея. — Везде рыщет нежить. Она не даст нам ни единой спокойной минуты. Сейчас мы еще недалеко ушли от форта, нежити здесь не так много, их разгоняют наши патрули. А дальше их целые орды. Долина гейзеров всегда была нашей лазейкой.

— И в итоге Магог решил положить этому конец, — присовокупил Исидор.

— Возле каждой башни — охрана, — прикинул Феликс. — Нам не справиться. Приходит на ум — вернуться в форт и попросить помощи.

— У форта теперь слишком мало сил, — отмела эту идею разведчица. — Нам не откажут, но наш рейд задержится надолго. За этот срок Магог успеет укрепиться еще прочнее.

— Но не одолеем же мы вчетвером несколько десятков монстров, — развел руками Исидор. — Если бы мой жезл работал, мы подняли бы башни на воздух и швырнули вниз вместе с прожектором на головы охране. Но жезл разрядился, а у нас нет другого столь же эффективного средства.

— Может, и есть, — словно про себя, пробормотал часовщик.

Все уставились на него.

— А может, и нет, — не настаивал Седоус — Я этот механизм еще не испытывал. По моим расчетам, должен работать. Но мало ли что…

— Ты изобрел что-то? — спросил Феликс.

— Не изобрел, а усовершенствовал. Пистолет.

— Не открыл ли ты порох? — пошутил Феликс.

— Порох не по моей части. Мое дело — пружины, шестеренки, рычаги. Сейчас покажу!

Часовщик откинул крышку ящика с инструментами.

Однако "сейчас" в устах Седоус означало эдакое "потом". Он что-то собирал, смазывал, подгонял, качал головой и подносил детали к поблескивающему при свете фонаря монокуляру.

— Если ты имел в виду — "завтра", так и сказал бы — "завтра", — упрекнул Тим.

— Сейчас, — повторил Седоус.

Наконец в его руках появилась необыкновенная конструкция. Современный пистолет превратился в своеобразную древнюю ручную мортиру.

— Дай-ка свою шляпу, — попросил Седоус Феликса.

— Ты по ней стрелять собираешься? Просто кусок льда тебя не устроит?

— Мне-то все равно.

— А мне-то нет.

Тим раньше всех подобрал подходящий ледяной обломок и установил его на ребро:

— Сойдет?

Часовщик отсчитал десять шагов и встал напротив мишени.

— Поставь фонарь, — велел он. — Плохо видно.

— Только не попади по фонарю, — предупредил Феликс. — Тебе, наверно, тоже все равно, но фонарь нам еще пригодится.

Седоус встал напротив ледяной мишени.

— Принцип действия пистолета основан на сжатом воздухе, — поведал он с видом знатока. — Передергивая затвор, мы нагнетаем воздух в цилиндр.

Седоус неуклюже направил дуло в сторону куска льда и нажал на спуск. Раздался негромкий хлопок, ствол духового пистолета дернулся от отдачи. Но льдина так и осталась на месте.

— Промазал! — воскликнул Тим.

— Нажатием на спусковой крючок мы высвобождаем сжатый воздух, и он выбрасывает свинцовое ядро по направляющей канала ствола, — заключил Седоус, враждебно посмотрев на уцелевшую мишень.

— Ты не попал в льдину. Но не попал и в фонарь. Не так уж плохо, — утешил Феликс.

— Возможно, пуля просто не долетела? — усомнился Исидор. — Что-то меня берут сомнения в эффективности этого… агрегата.

— Седоус додумался до пневматического оружия, — ответил Феликс. — Вряд ли оно будет дальнобойным, да и за точность я не поручусь. Но с пятнадцати-двадцати шагов должно наносить урон. Разреши-ка мне, Седоус.

Часовщик подал Феликсу духовой пистолет. Феликс встал напротив мишени, передернул затвор, и, наведя ствол снизу вверх, выстрелил. Льдина рассыпалась, точно разбитое камнем стекло.

— Ого, попал! — радостно прокомментировал Тим.

Седоус приосанился и разгладил усы:

— Что ж, мое дело — пружины, шестеренки, рычаги. Каждый пусть делает свое дело. А вот тебе, Феликс, пригоршня ядер, я отлил их в Ледяном форте у кузнеца.

Часовщик протянул ему тяжелый, набитый под завязку кожаный мешочек.

Поблагодарив изобретателя, Феликс спросил Орхидею:

— Как по-твоему, такой пистолет даст нам преимущество?

— А быстро ли из него можно стрелять?

— Перед каждым выстрелом придется передергивать затвор, и он довольно тугой. Обойма вмещает шесть патронов. Чтобы выпустить шесть пуль, мне понадобится около минуты. Конечно, из пистолета, более приспособленного для скоростной стрельбы, я взялся бы произвести шесть выстрелов менее чем за десять секунд. Так что минута — это довольно медленно.

— Ты ухлопаешь шестерых, а мы покончим с остальными, — попытался вообразить себе бой Исидор.

— Постараемся побольше уложить на расстоянии, — посоветовала Орхидея. — У меня арбалет, это еще один выстрел.

— И мой метательный нож сгодится, — напомнил Тим.

— Но с других башен сразу заметят нашу диверсию, — сказал Феликс. — Оттуда прибежит подкрепление. Поэтому нам надо покончить с охраной у первой башни без проволочек.

Захватить башни без потерь было необходимо. Спутники Феликса ясно понимали, что у них нет резерва, и победа ценой чьей-нибудь жизни обошлась бы им чрезмерно дорого.

Феликс шел впереди всех. Беспрестанно налетал порывистый вихрь. Левой рукой Феликс придерживал шляпу, чтобы она не слетела с головы. Правую он прикрыл краем трепещущего под ветром плаща: в ней был зажат пистолет. Кованые сапоги Феликса врезались в лед, с каждым шагом взметая мелкую крошку.

Прожектор с башни был направлен на незваных гостей. Монстры-охранники сбились в кучу и скалили зубы, угрожающе рыча. Феликс сдерживался, чтобы не начать стрелять раньше времени.

Чудовища первыми неуклюже ринулись вперед. Феликс сбросил край плаща с пистолета. Выстрел скосил тварь, на полшага обогнавшую остальных. Клацанье передергиваемого затвора. Выстрел. Опять лязг затвора… Несколько монстров, прошитые ядрами, извивались на земле. Очередной рухнул на лед — Орхидея разрядила свой арбалет, острый болт впился Магогову отродью между глаз. Сверкнул в луче прожектора кинжал, брошенный Тимом. Феликс заткнул за пояс разряженный пистолет. Настал черед топора. Минута, которую Феликс отвел себе на стрельбу, истекла, и точку в этом бою предстояло поставить в рукопашной.

Двое монстров, управлявшие прожектором, поспешили на подмогу своим. Но первого настигла железная рука Седоуса, сразу проломившая ему череп, второго Орхидея насквозь пронзила копьем.

— Скорее в башню! — приказал Феликс.

Его товарищи друг за другом взбежали по неровным ступеням. Исидор занял место возле прожектора и порыскал по долине лучом.

— Монстры бегут сюда, — сообщил он.

Из соседних двух башен спешило подкрепление.

— Ты запер дверь, Тим? — хладнокровно спросил Феликс, вновь заряжая обойму.

— Конечно. Пусть попробуют вломиться!

— Свети мне, Исидор. Не хочется зря тратить ядра.

— Хорошо, постараюсь!

Ученый поймал в луч прожектора одно из подбежавших к подножию башни существ. Феликс без лишней суеты сразил монстра выстрелом. Чудище с воем покатилось по земле, вцепившись в простреленную грудь.

— Пока они сломают дверь, мы их всех перестреляем, — заверил спутников Феликс.

Теперь преимущество было на его стороне: ему, словно в тире, оставалось поражать мишень за мишенью, выхваченную из тьмы прожектором Исидора. Создания Магога бесновались внизу. У них не было приставных лестниц, чтобы добраться до стрелка, а в тех, кто колотил дубинами в дверь, Феликс посылал ядро за ядром. Монстры в бессильной ярости швыряли в башню камнями и кусками льда, Орхидея даже воскликнула:

— Осторожнее, не высовывайтесь!

Феликсу приходилось уклоняться от беспорядочно летящих снизу снарядов, но с каждым выстрелом их град заметно редел. Наконец монстры поняли, что им не достать засевших в башне врагов. Бросив на земле трупы, они обратились в бегство.

— Побежали жаловаться Магогу! — засмеялся Тим и засвистел им вслед.

Исидор направил луч прожектора в спину убегавшим.

— Они и правда доложат своему начальству… — недовольно сказал он.

— Мы растворимся в Долине гейзеров, — успокоила Орхидея. — Нас не найдут.

— Сперва уничтожим прожекторы, — решил Феликс. — Незачем оставлять их в руках Магога. Если он и сделает новые, пускай хотя бы повозится.

Маленький отряд разделился. Орхидея и Тим отравились к сторожевой башне слева, Феликс — к башне справа. Исидор и Седоус должны были покончить с прожектором в центре.

Феликс добрался до "своего" прожектора и топором разбил светящийся агрегат. Оглянувшись, он увидел, как внезапно на дальней башне погас свет. Это выполнили задачу Тим с Орхидеей.

У Исидора и часовщика в башне тоже наступила темнота. Феликс вернулся почти одновременно с Орхидеей и сопровождавшим ее Тимом. Они застали часовщика, упаковывающего что-то тяжелое в дорожный мешок.

— Что это у тебя, Седоус? — спросил Феликс.

— Прожектор. Вы разбили, а я возьму.

— Фу, барахольщик какой! — нагрубил Тим.

— Не стоит этого делать, Седоус. От прожектора нам никакой пользы: мы не сможем его включать, иначе слуги Магога по свету издали обнаружат наше местоположение. Нет смысла таскать такую тяжесть.

— Сам потащишь, Седоус, уяснил? — предупредил Тим.

— Я просто хочу выяснить, что у прожектора внутри, — огрызнулся часовщик. — Наверняка, уж побольше, чем в твоей голове.

— Ага, и ты, наверняка, хочешь разжиться запасными винтиками для своей собственной башки? — съязвил Тим. — Тебе бы не помешало!

Маленький отряд спустился с башни и двинулся вперед. Глухая стена тумана преграждала им путь. За ней начиналась Долина гейзеров, окутанная непроницаемым паром.

Едва вступив в долину, Феликс признал правоту полководца Ледяного форта: без искусного проводника "рейд обреченных" ожидал бы неизбежный провал. Ни он сам, ни его спутники не в силах были ничего различить на расстоянии вытянутой руки. Лишь Орхидея каким-то неведомым образом угадывала направление. Даже Тим был обескуражен:

— Как ты это делаешь? Меня научишь?

Орхидея покачала головой:

— Ходить по долине разведчики учатся всю жизнь. Сперва их ведут другие проводники, уже знающие наши тропы. Когда-то меня вел Лавр… Ты жил в Огненном городе, Тим. Были ли там места, по которым ты мог пройти с завязанными глазами?

— Еще бы! Почти по любой улице. Это здорово мне помогало…

Тим не добавил, что это помогало ему прежде всего забираться в чужие дома в полной темноте, не нуждаясь в том, чтобы таскать с собой свечу, потому что свет — враг вора.

— И мне тоже не нужно ничего видеть, чтобы показывать дорогу через долину, — ответила Орхидея. — Хотя когда-то я, как и ты, удивлялась, почему Лавр не сбивается с пути.

— Ты изучила здесь каждый камень? — спросил Исидор.

— Вовсе нет. У нас есть свои маршруты, я запоминала их с помощью более опытных проводников, прежде чем сама стала одним из них. Нам будут попадаться приметы, указывающие верное направление. По ним я пойму, что не сбилась. Я выучила, где именно должны попадаться эти знаки. Скоро мы встретим первый.

— Разве можно полагаться только на память?

Исидор достал из дорожного мешка коробку, в которой был круглый диск со стрелкой, укрепленной на тонком шпеньке.

— Компас, подарок Дарена, — ученый снял стрелку со стопора и заставил ее вращаться. — Нисколько не принижаю твои способности, Орхидея, но это более-менее точный инструмент. Если хочешь, я бы мог научить тебя с ним обращаться.

— Спасибо, но я положусь на свое чутье.

В долине было очень тепло и влажно. Под сапогами хлюпала вода, горячие источники периодически бурлили от вырывавшегося на поверхность фонтана. Неестественные, похожие на вздохи и бормотание звуки доносились со всех сторон.

Иногда тропа становилось узкой, и путникам грозила реальная перспектива упасть в какой-либо гейзер. К счастью, кованые сапоги разведчиков не скользили на мокрой земле.

Неожиданно из-за завесы пара вырисовывался некий столб. Но с тем же успехом это могло быть и неподвижно стоящее живое существо, и просто более плотный сгусток тумана. Однако Орхидея указала рукой:

— Путевой знак. Мы не сбились.

Перед ними действительно был узкий каменный столб. Он был украшен искусной резьбой, изображающей танцующую девушку. Каждый рисунок показывал какое-то отдельное движение танца: девушка то поднимала руки, вытянувшись на цыпочках, то кружилась. Орхидея обняла столб, прислонившись к камню щекой:

— Лавр…

У Феликса защемило сердце. Ему вспомнилась Ледяная Галерея, с помощью которой Лавр старался скрасить суровую жизнь форта. Наверное, и этот камень он обрабатывал, чтобы разведчики в дальнем рейде могли хоть на миг забыть о смертельной опасности и полюбоваться его работой. А теперь танцовщица на камне стала его прощальным приветом любимой.

— Орхидея, — Феликс положил ладонь девушке на плечо.

Разведчица, не замечая его руки, выпрямилась, и резким движением отбросила с лица пряди волос, перевязанных в память о Лавре черными нитями.

— Тут устроим привал, — сказала она.

Место для привала было выбрано удобно: оно находилось на небольшой возвышенности, земля была суше, чем везде.

Путники расселись у огня, поделили дорожные припасы.

— У тебя кто-нибудь остался там, на поверхности, Феликс? — тихо спросила Орхидея.

— Как и у тебя — только воспоминания.

— Твою любимую тоже убили?

Странным был этот вопрос. Но Орхидея, выросшая в Ледяном форте, не представляла себе жизнь иначе, как непрерывную войну.

— Нет. Сначала она любила меня, а потом полюбила другого. В форте случается такое?

— Наверное, да. Но очень редко. Я сама не сталкивалась. У нас мужчина и женщина сражаются рядом. Они каждый день страдают, рискуют и радуются вместе. Как после этого они могут разлюбить друг друга! Разве у вас не так?

Феликсу вспомнились слова Лавра: "Из нас мало кто доживает до старости". Жизнь воинов форта была слишком короткой, наверное, поэтому для большинства первая любовь так и оставалась единственной.

— Война делает жизнь страшнее, но проще, — сказал Феликс. — На поверхности Земли мужчина, чтобы понравиться женщине ухаживает за ней. Например, дарит цветы.

— Цветы? Это… цветные вещи? Стрелы с разноцветным опереньем, желтый пояс или зеленые сапоги? Какой странный обычай. Но Лавр мне когда-то подарил цветы — те цветные нити, что я заплетала в волосы!

— Цветы — это растения, Орхидея. Розы, гвоздики, фиалки. Белые, красные, синие растения, и мужчина дарит их женщине, чтобы выразить свое восхищение ее красотой.

— Почему же их нет у нас?

— Они не могут расти без солнца.

— Какой у вас необычный мир. Солнце, луна, цветы, день и ночь, — задумчиво проговорила Орхидея. — Я не видела ничего подобного даже во сне.

— Если победим Магога, надеюсь, мы поднимемся на поверхность и ты увидишь это наяву.

Орхидея мотнула головой:

— Не надейся. Мы — "рейд обреченных"…

Несмотря на удачно выбранное место, привал в Долине гейзеров был холодным и неуютным. Будь люди способны обходиться без отдыха и без пищи, Феликс и его спутники выбрали бы продолжать путешествие, а не сидеть у костра, который почти не греет, грызть безвкусные сухари с сушеной рыбой и потом кутаться в отсыревшие плащи, тщетно пытаясь заснуть. Но приходилось мириться с этим, чтобы хоть немного набраться сил.

Седоус вытащил из мешка прожектор. Ему предстояло бодрствовать первому, сторожа спящих товарищей, и он не собирался терять времени даром.

— Не смей включать его! — напомнил Феликс. — Свет прожектора может навести на нас монстров.

— И не собирался, — отрезал Седоус. — Одолжи мне свой кинжал, Тим. Все равно он тебе не нужен

Часовщик уже не раз выпрашивал у Тим драгоценный кинжал-иглу и всегда возвращал, измазав машинным маслом.

— Тебе что, инструментов не хватает? — заупрямился вор.

— Разумеется, ведь мы не в мастерской. Приходится использовать все, что попадется под руку.

— Почему тебе под руку вечно попадается мой кинжал? Считаешь, мне приятно, что от него воняет маслом?

— Так отдай мне его насовсем, если тебе неприятно, — нашел выход Седоус.

— С какой стати?! Между прочим, я добыл его в бою с Гедеоном. Рукоять вся в алмазах, он кучу денег стоит, а ты сломаешь его о какую-нибудь кривую шестеренку.

— Нашел диво, алмазы, — ощетинил седые усы часовщик. — Алмазы полезны в часовом механизме, а не в рукояти кинжала. Резать Магоговых тварей сгодится любой нож. Или они тебя станут благодарить, что ты выбрал для них кинжал с драгоценными камнями? Мне же он нужен для дела, а не для развлечения. По справедливости, ты должен подарить кинжал мне.

Тим не выдержал:

— Ладно, хочешь, сыграем в кости? Если выиграешь, получишь кинжал. Проиграешь — больше не будешь у меня клянчить? Давай в кости! — Тим полез за ними в карман.

Часовщик поморщился:

— Ты же мошенник. Стану я с тобой играть!

— Тогда тянем жребий?

Вор был убежден, что в любой азартной игре без труда одурачит Седоуса. Но тот упирался на своем:

— Ты сплутуешь!

Феликс, накрывшись плащом, прилег у огня. Спорщики досаждали ему, и он приподнялся на локте.

— Послушайте, вы, оба. Я знаю одну игру, в которой невозможно смошенничать.

— Какие правила?

Феликс сжал кулак:

— Это "камень".

Вытянул указательный и средний пальцы:

— Это "ножницы".

Раскрыл ладонь:

— Это "бумага". Камень крушит ножницы. Ножницы режут бумагу. Бумага заворачивает камень. Уяснили?

Тим и Седоус живо заинтересовались.

— Подтасовать результат не удастся, потому что сделать ход вы должны будете одновременно, — объяснил Феликс.

— Валяй, — сказал Тим часовщику. — Если тебе повезет, можешь брать кинжал, когда хочешь.

Спорщики встали друг против друга. По команде Феликса Седоус стиснул кулак, а Тим протянул ладонь:

— У тебя "камень", у меня "бумага"! Все, Седоус, ты заткнись, а я — спать.

— Дернуло же меня связаться с плутом, — в сердцах пробормотал Седоус, — Как тебе удалось выиграть? Ты наверняка сжульничал!

Но часовщику пришлось смириться. Все, кроме него, завернулись в плащи и устроились вокруг костра, стараясь уснуть. Следующим предстояло нести стражу Феликсу. Он никак не мог задремать. Вторая стража тем и была неудобна, что, пока усталость возьмет свое, приходит пора вставать и сменять часового. Так оно и случилось. Только Феликс начал погружаться в сон, как Седоус растормошил его. Феликс через силу поднялся. Утомление больше всего начинало сказываться именно в часы привала, когда успеваешь расслабиться, и трудно взять себя в руки.

— Ложись, Седоус, — хрипло произнес Феликс и поднялся на ноги, чтобы встряхнуться.

Кругом висел густой пар, озера неподалеку издавали бурлящие звуки. Жизнь показалась Феликсу унылой, осточертевшей. Он невольно задавался вопросом: как это меня угораздило?.. Еще недавно в его планы входило лишь найти себе тихий приют перед смертью — не так уж много для опустошенного до дна человека. Феликс словно впервые увидел себя в кольчуге и кованых сапогах стоящего посреди мрачной, покрытой зыбкой дымкой долины глубоко под землей. Может, все это — бред умирающего? Дикий кошмар про покрытое чешуей божество недр — Магога?

Орхидея сказала правду: "Ни на что не надейтесь, мы "рейд обреченных". Сама разведчица крепко спала. Плащ сполз с ее плеч.

Ее пряди волос, переплетенные черными нитями, падали на глаза. Красивая девушка… На поверхности ей бы дарили цветы… Как дико устроена жизнь, если ей приходится коротать привал на голой земле без всякой гарантии на счастливый финал! Феликс осторожно поправил ее соскользнувший плащ. Спиртовая лампа, стоявшая возле Орхидеи, стала тускнеть. Это подсказало Феликсу, что пора заправить ее и будить следующего часового — Исидора.

Ученый застонал во сне, по его телу пробежала дрожь.

"О боже! Не трогайте меня… — простонал он, не пробуждаясь. — Прочь! Я умираю". Его лицо покрыла испарина. Исидор опять содрогнулся, будто он силился вырваться, освободиться от плена мучительного кошмара.

Феликс крепко сдавил его руку:

— Проснись. Исидор, проснись!

— Феликс… ты жив? — с судорожным вздохом спросил Исидор. — А остальные?.. Кому-то нужна помощь, чья-то жизнь на волоске…

— Тебе это приснилось, Исидор. Все тут, у костра.

Ученый отер лоб, залитый потом:

— Слава богу… слава богу…

— Что тебе привиделось?

— Что-то страшное. Ужас. Мне снился ужас.

— Ты говорил, "я умираю".

— Вылетело из головы. Судя по этим словам, мне не снилось ничего хорошего.

— С тобой уже все в порядке?

— Да, конечно, — поспешно сказал Исидор. — Я способен тебя сменить.

— Хорошо, но не спи.

— Ну, нет! Лечь и снова увидеть кошмар — благодарю покорно!

— Не выдумывай, — остановил его Феликс. — Пока дежуришь, приведи в порядок нервы, а на потом дежурство заступит Тим.

С Исидором происходило что-то, что очень тревожило Феликса. Недавно в Ледяном форте ученый несколько дней провалялся в бреду, полководец Северин даже прислал к нему врача. Судя по всему, опасности и лишения подорвали здоровье Исидора. Как некстати… Если он снова сляжет, какую помощь он получит здесь, в окутанной паром долине, вдали от людей? У Феликса не было ответа.

В Долине гейзеров путники не могли избавиться от странного чувства. Возникало ощущение, что они топчутся на месте.

Было бессмысленно оборачиваться назад, чтобы определить, какое расстояние путникам удалось преодолеть, и точно так же бессмысленно вглядываться вперед: только плотное беловатое марево, только непроницаемая пелена колебалась перед глазами. Все усилия казались тщетными. Они шли без какого-либо проблеска удовлетворения, что некая часть дороги уже преодолена.

— Держитесь ближе друг к другу! — увещевала Орхидея.

— Есть угроза нападения? — спросил Исидор.

— Нет, отродья Магога бояться соваться в долину. Но вот заблудиться — легко. Если кто-то из нас отстанет, его будет трудно найти. Долина гейзеров искажает звуки. Потеряешься, начнешь кричать — но твой голос поглотит туман, или эхо над озерами повторит так, что все бросятся на поиски совсем не туда. К тебе поспешат на помощь, но на самом деле будут только удалятся от тебя, и, наконец, перестанут слышать.

— Я не потеряюсь. Я сверяю направление по компасу, — и Исидор опять продемонстрировал устройство, подаренное ему Дареном. — Почему нежить избегает долины? Потому что не умеет ориентироваться, как ваши разведчики?

— Поэтому. И еще сохранилось предание, что отряд "Теней" перерезал здесь целую армию монстров.

— Это легенда?

— Суди сам, Исидор. Когда-то отряд, называющий себя "Тенями", у входа в долину наткнулся на огромную стаю проклятых тварей, на несметное войско. Драться с ними в открытую нечего было и думать. Отряд стал отступать, но нежить всегда была жадной до человеческой крови. Напав на след "Теней", они просто обезумели от желания убивать! "Теней" было совсем мало, не больше дюжины. Но с ними шел искусный проводник по имени Лучезар. Он сказал: "Заманим чудовищ в долину!". И вот отряд растворился в Долине гейзеров. Орда гнусных созданий неутомимо неслась за ним по пятам. Но отродья Магога просчитались. Сначала "Тени" рыскали вокруг, убивая заблудившихся и отставших монстров. Случалось, Лучезар нарочно появлялся перед врагами и позволял себя увидеть. Твари неслись в погоню, но проводник приводил их в ловушку, и "Тени", уложив множество чудовищ, ускользали в туман. А потом, когда войско неприятеля достаточно поредело, Лучезар и его друзья подкрались к ним во время ночлега, сняли часовых и стали резать спящих. Они многих убили, прежде чем предсмертные хрипы монстров всполошили живых. Те вскочили, но "Тени" больше не стали прятаться. Они продолжали сражаться и прикончили всех своих врагов. Трупов на месте побоища было столько, что их невозможно было сжечь, и Лучезар предложил сбросить их в озеро. Разведчики говорят, что где-то в долине есть мертвое озеро, заполненное костями тварей. А Лучезар и отряд "Теней" вернулись в форт. И хотя это было давно, Ледяной форт до сих пор хранит память об их доблестном поступке, а нежить обходит Долину гейзеров за версту.

— Озеро, полное костей! — Тима передернуло. — Хорошо бы его берег не оказался нашим очередным местом привала!

— Не окажется, — улыбнулась Орхидея.

Но ни сама разведчица, ни ее маленький отряд не подозревали, какую страшную встречу готовит им долгожданное место отдыха.

Из глубины колеблющегося пара проступил крупный гладкий валун. Орхидея узнала ориентир, позволяющий понять, что она не сбилась.

— О боже… — простонал Исидор, как недавно стонал в своем кошмарном сне.

Путешественники схватились за оружие, не ведая, откуда и когда ждать беды. Чудилось, Исидор наблюдает что-то, чего не видят остальные. Но незримая опасность никак не проявляла себя.

— Мое предчувствие… — произнес ученый. — Чья-то жизнь висит на волоске, и он умирает в неописуемых терзаниях… Это мне снилось… Но… Я абсолютно уверен, что мои предчувствия начинают оправдываться. Я не способен объяснить, почему, но я убежден, что он там… — Исидор протянул руку. — Нужно идти в том направлении.

— Вот так дела! — протянул Тим. — Исидор у нас стал ясновидящим!

— А по мне, — буркнул Седоус, — хлебнул бы ты, дружище, из моей фляжки и расслабился. С чего это мы вдруг пойдем "туда"! — передразнивая Исидора, он махнул железной рукой наугад. — Кто этот "он", которого мы "там" ищем?

— Откуда мне знать! — защищался ученый.

— Придержи эмоции, Седоус, — прекратил спор Феликс. — Что-то стряслось, хотим мы или не хотим. И то, что стряслось, затрагивает нас. Ниточка тянется к Исидору. Если мы пустим ситуацию на самотек, то станем пешками в чужой игре.

— Может, "ниточка" приведет нас к Магогу, — поддержала Феликса Орхидея. — Порой надо положиться на собственное чутье да, Исидор?

Ученый вынудил спутников сойти с заранее планируемого маршрута, и вскоре перед отрядом выросла из тумана скала. В ней зияло отверстие — вход в пещеру.

— Да! — бурно отреагировал ученый. — Нам нужно внутрь.

— А что там внутри? — Седоус подозрительно заглянул во мрак пещеры.

Исидор промолчал.

— Какой-то неудобный у тебя пророческий дар, дружище.

— Нельзя отрицать, что куда-то нас Исидор, несомненно, привел, — заступился за ученого Феликс.

— Странно, что наши разведчики не натыкались на этот ход… — не обращаясь ни к кому конкретно, промолвила Орхидея. — Мне стоит пойти одной. Быть невидимкой — моя работа.

— Нет, — остановил разведчицу Феликс. — Ход может быть длинным и разветвленным. Нам нужен Исидор — сейчас он наш проводник, а не ты. А он не умеет, превращаться в невидимку.

Путники вступили в устье пещеры. Лампа Орхидеи вспыхнула ярче. Это пар перестал глушить свет. Стали видны гладкие, точно отполированные, стены. По ним тянулись, заросшие пылью, какие-то провода.

— Точь-в-точь тоннель городской подземки, — сказал Феликс.

Из глубины пещеры не доносилось ни звука. В воздухе витал мерзкий гнилостный запах.

— Что-то протухло, — покрутил носом Седоус.

Всех угнетало тягостное наваждение, будто у стен есть глаза, будто что-то притаилось и наблюдает за каждым движением вторгшихся в свои владения людей. В стене тоннеля зловещим пятном обозначился новый проем. Другого пути не было, так что Феликс не проявил особенной прозорливости, опередив Исидора:

— Нам в эту дыру? Скверно… Не влипнуть бы в неприятности.

Путники свернули в проем и очутились в помещении, которое было загромождено агрегатами и разного рода приспособлениями. Запах пыли и ржавчины смешивался с гнилостным духом. Центр помещения занимала огромная турбина, мимо которой вели неработающие элеваторы.

— Настоящий цех, — оценил Феликс. — Определенно, здесь хозяйничал Магог.

— Если у Магога и есть хорошая черта — это то, что он разбирается в механизмах, — высказался Седоус — Для чего он использовал такие конструкции?

Но просветить его по этому поводу было некому.

Путники пересекли цех. Следующее помещение оказалось меньше предыдущего. В нем царил разгром. В потолке чернели вентиляционные отверстия, в полу — крышки каких-то люков, на стенах болтались покореженные трубы — несмотря на свою толщину они перепутались, словно обычная проволока.

— Магогу не мешало бы заняться уборкой, — отметил Тим.

Разведчица предостерегающе вскинула руку: на полу виднелось нечто бесформенное. Под трубой в ужасной позе, в позе мучительной агонии, лежал остов человека. От его одежды ничего не осталось, как и от кожи и волос, более-менее уцелел только обглоданный остов.

Чуть поодаль скорчилось еще несколько таких же скелетов.

Орхидея осветила лампой пол и подобрала четки из пористых круглых камешков.

— Амулет Волка… — распознала она. — Он увел отряд в "рейд обреченных" незадолго до того, как ты и твои друзья появились в Ледяном форте, Феликс.

— Они шли туда же, куда и мы? — хмыкнул часовщик. — Далеко не ушли… Молодец, Исидор, что и нам показал дорогу.

— Волк… — повторила Орхидея. — Они все погибли…

— Исидор! Подозреваю, это их жизнь в твоем сновидении висела на волоске, они нуждались в помощи, но так ее и не дождались, — сказал Феликс. — Видно, Магог вновь пытается обосноваться в Долине гейзеров. Недаром мы наткнулись на башни с прожекторами. Магог здесь.

— Но нежить убивает не так, — заспорила Орхидея. — Они не пожирают убитых, а утаскивают с собой. Магогу нужны части тел, чтобы создавать новое войско.

— Кто-то устроил бойню, растерзал здоровенных воинов, — неведомо кто! Превосходно! — сыронизировал Седоус

— Давайте выбираться, пока с нами не случилось того же! — приказал Феликс.

Внезапно в темноте звякнул металл. Крышка люка, чернеющая в полу, соскочила. Оттуда показался пучок острых конечностей. Миг, и первое поразительное существо выбралось из-под земли, а за ним стремительно полезли и другие. Умопомрачительные создания, отдаленно напоминающие покрытых слизью эмбрионов с огромными выпученными глазами и тонкими извивающимися щупальцами вокруг ртов!

Феликс навел пистолет на одно из существ и до отказа выжал спуск.

Но те продолжали выбираться из люка, лезли из вентиляционных отверстий и труб, падали с потолка, смрадным потоком захлестывая Феликса и его спутников. Этих чудищ объединяло одно: гуманоидная форма. Они напоминали недоразвитых или немыслимо обезображенных людей, с чрезмерно длинными когтистыми руками, с гигантскими жвалами в деформированных головах, с неестественно изогнутыми хребтами.

— Секвестры! — прошептал Исидор.

Он в ужасе огляделся, ища спасения. На глаза ему попалась круглая дверь. Над ней висела табличка с черной надписью на желтом фоне, но надпись была сделала с помощью непонятных знаков.

— Бежим туда! — вскричал ученый.

Остальные поспешили за ним. Феликс на ходу расстрелял всю обойму.

Проникнув в комнату, путники убедились, что с другой стороны имеется ворот, который можно повернуть и заблокировать вход. Едва дверь была заперта, как снаружи посыпался град ударов. Существа ломились в помещение.

Посреди комнаты возвышалась объемная металлическая канистра. Перед ней лежал свернутый в кольцо эластичный рукав, окрашенный в грязно-желтый цвет и заканчивающийся массивным раструбом. Феликсу он напомнил пожарный хобот. Непонятное приспособление было испещрено присохшими пятнами бурой жидкости.

— Что это? — спросил Седоус.

— То, что должно подействовать против этих уродов… — ответил Исидор. — Ради бога, не спрашивайте ни о чем!

— Рукав просто огромный. Чтобы пустить его в ход, нужна сила Магога! Мы сможем управляться с этим хоботом, только если возьмемся все вместе. Но в чем смысл наших действий, Исидор, объясни! — потребовал Феликс.

— Когда эти… секвестры… выходили из подчинения, Магог так уничтожал их. Хорошо, если канистра не пуста.

Феликс и его спутники стали разматывать огромный хобот. Рукав, точно живой, не поддавался, выскальзывал, его шершавая поверхность царапала ладони.

— Беритесь за раструб, — руководил Исидор. — Направьте его на дверь.

Феликс, Тим и Седоус подняли металлический наконечник распылителя. Орхидея вскинула арбалет, готовясь прикрывать друзей.

— Когда твари прорвутся сюда, — продолжал ученый, — я включу его. Мы обдадим их едким раствором. Будьте осторожны, он ядовит.

— И во всем-то он разбирается! — закусил ус часовщик.

Дверные створы содрогались от ударов снаружи, в них появлялись трещины. Близилась развязка. Вскоре входная дверь не выдержала, и тьма существ — омерзительных недолюдей — ринулась в комнату.

— Врубайте! — скомандовал Феликс.

Исидор рванул на себя рычаг, находившийся с боку цилиндра. Из жерла раструба ударила мощная струя жидкости. Она безжалостно разъедала тех, кого ученый именовал странным термином "секвестры", растворяла их. Они растекались зловонными бурыми пятнами. В комнате стоял невыносимый запах химического вещества.

Феликс и его друзья задерживали дыхание, чтобы не наглотаться опасных паров, их глаза слезились. Очистив комнату, они потащили хобот в цех, упираясь ногами в пол и с трудом не позволяя громоздкому раструбу вывернуться из рук.

— Туго идет, — сквозь зубы выдавил Седоус

Но струя из раструба продолжала нести смерть. Преодолевая отвращение, путники направляли распылитель в гнусных тварей. Скользкие лужи жидкости заставляли ноги скользить. От миазмов кружилась голова.

Наконец фонтан ядовитого средства перестал хлестать из раструба — канистра опустела. Бросив уже бесполезный хобот, с оружием наготове, отряд обследовал цех — живых секвестров не было, лишь стены и пол были вымазаны оставшейся от них вязкой жижей.

— Пакостная работенка, — посетовал Седоус — Мы надышались этой гадостью. Меня просто наизнанку выворачивает.

— Я задыхаюсь! — Орхидея шаталась.

Цех превратившееся в камеру-душегубку. Феликс посветил во мрак лампой. Вдоль стены вела куда-то наверх лента искореженного конвейера. Путники побежали вдоль нее, мечтая лишь о том, чтобы впереди их ожидала не очередная опасность, а спасение из страшных Магоговых цехов.

На застывшей ленте конвейера белели кости.

— Скорее из этого царства мертвых! — призвала Орхидея.

Когда тоннель закончился, они оказались на небольшой площадке в скалах. От нее отходила тесная тропа, петляющая между утесов.

— Остановимся, — попросила Орхидея. — Болит голова…

— Мы все еще в Долине гейзеров? — поинтересовался Феликс. — Туман исчез.

— Мы не в долине. Заброшенное убежище Магога помогло нам срезать путь. Сейчас мы на обратной стороне скальной гряды, под которой он устроил свои цеха.

— Исидор, а куда нам теперь идти? Как твое ясновидение? — пристал Тим.

— Никак, — удрученно сказал ученый. — У меня тоже трещит голова.

Но Феликса его ответ не удовлетворил:

— Что с тобой происходит, Исидор? В цеху ты был на высоте. Хищные твари попировали бы нашими трупами, но ты научил нас, как уничтожить этих страшилищ. Откуда такая осведомленность?

Исидор потер висок.

— Над дверью была табличка.

— Да, была — на чужом языке. Что это за язык?

Исидор беспомощно произнес:

— Не… не могу перевести точно. Меня осенило. На меня снизошло озарение, что за дверью спасение. Я не предполагал, что конкретно мы найдем в комнате. Но когда я увидел рукав с раструбом, мне сделалось ясно, для чего он служит.

— А слово "секвестры"… Откуда ты его взял?

— Так называет своих тварей Магог.

— Он всех монстров зовет секвестрами или только этих? — справился у ученого Феликс.

— Всех. Нежить, нападавшая на Ледяной форт, — лишь другой, более совершенный вид.

— Ты слышал это слово от монахов, когда сидел в колодце в монастыре? Монахи упоминали о подземных цехах и секвестрах?

— Не знаю. В колодце я часто бывал очень нездоров, и сейчас с трудом могу воскресить в памяти, что со мной происходило. Что было явью, а что бредом? Стерлось почти все, кроме смутных обрывков… Слабое пятнышко свечи загорается над моей решеткой, брат Константин наклоняет уродливое лицо, бросает мне зачерствевший сухарь…

— Мы едва вырвались из капкана. Но зато выяснили, чем занимался Магог в Долине гейзеров, — сопоставил факты Феликс. — Создавал этих умопомрачительных тварей, ненасытных до чужой плоти. Почему они так дико выглядят, Исидор?

— Они не завершены. Недоделки, экспериментальные образцы. Магог бросил их в подземном цеху, когда воины Ледяного форта вышибли его из долины. Секвестры выжили, пожирая остатки биоматериала — запаса мертвых тел, остававшихся тут.

— Итак, Магог, покинув Долину гейзеров, обосновался где-то в ином месте и ставит мерзкие опыты там…

— Способность производить из биометариала новые организмы сделала бы Магога великим завоевателем, — рассуждал Исидор. — Чем больше сражений, тем больше он получит трупов. Под землей ему не хватает фрагментов тел, так как единственные поставщики мертвецов — жители Ледяного форта и сами убитые монстры. Но воины быстро научились сжигать своих погибших, а заодно и тела секвестров. К тому же население форта невелико. Парадоксально, но форт держится против Магога так долго именно потому, что слишком мал. Магогу нужно много трупов, густо населенный мир.

— Однако на штурм Ледяного форта он умудрился поднять весьма значительные силы!

— Не исключено, что у Магога имеется целый склад материала, заготовленного им еще на поверхности Земли. Полагаю, его владычество дорого обходилось людям.

Путники наскоро перекусили. В сне они сейчас нуждались даже больше, чем в пище. Феликс вызвался караулить. Он сел у огня, заставляя себя не дремать. Его мучило беспокойство. С Исидором творится что-то странное… По сути, он завел своих товарищей в ловушку — в заброшенный цех. Но Исидор не пытался им лгать: он предупреждал, что в цеху кого-то настигла страшная смерть, и, соответственно, не внушал друзьям заблуждение, будто бы там безопасно. Да и сам ученый едва не стал жертвой секвестров, как и остальные.

Но чем объяснить открывшийся у Исидора пророческий дар? И внезапную болезнь, свалившую его в Ледяном форте и так же внезапно прекратившуюся? И совершенно изгладившийся шрам от ножевого удара, полученного в доме мыловара в Огненном городе?

Феликс был далек от каких-либо умозаключений. С Исидором могли что-то сделать еще в монастыре. Но что именно, с какой целью? Представляет ли теперь Исидор угрозу?

Феликс покосился на прикорнувшего у костра ученого. Наверное, было бы разумно разбудить его и с глазу на глаз обсудить ситуацию. Исидор должен подготовиться к самому печальному повороту событий: к тому, что он преображается, и этот процесс вышел из-под контроля. Вероятно, взвесив все обстоятельства, Исидору следует быть готовым и к роковым последствиям. Не исключено, скоро ему суждено превратиться в исчадье Магога.

Феликс судил по себе: когда-то и ему пришлось выслушать смертельный диагноз. Как ни тяжело ему далось с этим смириться, он был рад, что правда о будущем ему известна. Это научило его относиться к жизни, как к чему-то преходящему, за что не стоит уже цепляться. Не исключено, что и бедняге Исидору пора задуматься над собственной участью…

Но Феликс не разбудил ученого. Его удержала мысль: все пока не так плохо. Нервы Феликса были натянуты, в висках кололо — еще не прошло действие ядовитых паров, которыми он надышался в подземном цеху. Может, его мрачные предположения вызваны лишь скверным самочувствием и усталостью?

Он решил, что будет наблюдать за Исидором, пока не придет к однозначному выводу. Пока ученый вполне вменяем, и не стоит отравлять ему существование.

От тесной площадки в скалах, где путники, выбравшись из душных цехов Магога, нашли временный приют, тянулась узкая тропа. Она упиралась в крутой спуск, заслоненный обледеневшим утесом.

За утесом была низина. Она была изрыта замысловато пересекающимися траншеями, ведущими в огромную яму. Яма представляла собой сужающиеся, по спирали уходящие вглубь пологие ступени — необыкновенное земляное гнездо.

Его вырыли создания Магога. Там и сям высились кучи глины. Секвестры продолжали копать — кто лопатами, кто руками. Временами кто-то из них что-нибудь выхватывал прямо из земли и тащил в рот, с жадностью поглощая. Косматый монстр, добывший нечто особенно лакомое, сперва поднес его к носу, понюхал, лизнул… Но ближайший сосед выхватил у него лакомство, и тотчас два исчадья, вцепившись друг в друга, с рычаньем и руганью затеяли свалку. Горстка других столпилась вокруг, и вскоре их тоже разобрала ярость, а за ними и вся траншея, повинуясь стадному инстинкту, сплелась в дерущийся ком.

— Лагерь монстров! — пояснила Орхидея друзьям. — Таких много по всей долине.

— Они роют укрепления? — спросил Феликс.

— Да, земляные укрепления. В траншеях твари прячутся от наших стрел, а в рукопашной очень быстро передвигаются внутри рвов, и трудно предугадать, где оборона слабее. Воины форта редко решаются нападать на лагерь, монстры в чувствуют себя здесь, как дома.

— Секвестры питаются личинками? — проявил свою обычную любознательность Исидор. — Они что-то ловят в земле.

— Личинок, жуков и червей — все, что удастся поймать.

— Примитивные твари обычно очень практично устроены, — заметил ученый. — Эти, строят оборону, еще и добывают себе еду. Чем сложнее запросы, тем труднее удовлетворять их одновременно. Людям всегда приходится делать выбор, в чем они больше нуждаются, и пренебрегать менее важными потребностями.

— Рад за монстров, — скептически откликнулся Феликс. — Но их земляной лагерь перекрывает нам дорогу. Нам нужно пересечь его, чтобы выбраться. Пробиться в открытую явно не хватит сил.

— Верно, — не стал перечить Исидор. — Придется повернуть назад. Вернемся в Долину гейзеров.

— А если в цеху еще остались секвестры? Вдруг мы не выкурили их всех? Мы и так еле вырвались наружу!

— Кстати, а зачем сюда выходит конвейер, тот, мимо которого мы прошли? — задался вопросом часовщик. — Что поступало по этому конвейеру в цех?

— Только это тебя и волнует, — упрекнул Тим. — Люди о деле говорят, а ты опять о механизмах. Конечно, раз на конвейере до сих пор валяются какие-то кости, то и в цех поступали по нему кости, что неясного?

— Кости… вернее, останки, части трупов! — воскликнул Исидор. — Материал для создания секвестров!

— Ну да, — сказал Феликс. — Монстры на нашем пути — поставщики материала для Магога. Они стараются раздобыть трупы, чтобы бросить их на конвейер!

— И что было бы, если бы конвейер вновь заработал?

Путники примолкли. Все задумались, как поведут себя исчадья Магога, когда парализованный еще в незапамятные времена конвейер оживет.

— Допустим, для монстров это станет чем-то вроде сигнала отправляться на охоту за биоматериалом, — развил идею Феликс. — То есть за трупами. Было бы неплохо, покинь они свой лагерь.

— Попробуем? — загорелся Тим. — Нам повезет!

Часовщик строго посмотрел на вора:

— Мне почудилось, или мои механизмы на что-то годятся?

— Да ладно. Это же не ты придумал, а Феликс. Главное, почини конвейер.

Седоус не заставил себя просить. Но применить какое-то особенное мастерство часовщику не довелось. Конвейер не был испорчен: он просто остановился, когда Магог покинул цех. Смазав ходовые детали, часовщик потянул пусковой рычаг.

Во мгле завыла сирена, всполошив лагерь монстров. Они забегали по своим рвам, галдя и натыкаясь друг на друга. Особенно крупная тварь — вожак спустился в яму, волоча за собой обломок ржавой трубы и начал колотить в него железным прутом. Это привлекло внимание монстров, и они со всех ног кинулись к вожаку. Тот, показывая лапой в сторону конвейера, прорычал какие-то команды. От толпы чудовищ отделилось шестеро матерых тварей. Всем остальным вожак сделал знак следовать за собой. Без долгих сборов монстры выкарабкались из ямы и гуськом двинулись по тропе в противоположную сторону от Феликса и его отряда, постепенно скрываясь из виду.

— Что, уходят? — обрадовался Тим. — Быстро они!..

— Отправились за трупами для господина. Наверное, подумали, что вернулся Магог и вновь ждет от них приношений.

Орхидея обеспокоилась:

— Они пойдут в сторону форта, чтобы нападать на наши дозоры.

— Воины форта небеззащитны, — напомнил Феликс. — Главное, что монстры очистили нам путь.

— Шестерых оставили караулить.

— Пусть основные силы уйдут подальше, и мы сможем атаковать.

Путники продолжали вести наблюдение за опустевшим лагерем. Шестеро караульных покопались в земле, потом сели в кружок. Мрак мешал уразуметь, чем они заняты: то ли у них завязался спор, то ли монстры вели какую-то игру, все с большим азартом размахивая руками. Вот тьме лишь вырисовывались их силуэты. Но внезапно шестерка тварей вскочила, воздух огласили рычание и визг.

— Магог не может ждать слишком долго! — единственное, что разобрали спутники Феликса из почти нечленораздельных возгласов исчадий тьмы.

— Что это они? — не понял Исидор.

Тим прибавил:

— Кажись, сейчас подерутся.

Он не ошибся. Твари накинулись друг на друга с отчаянной жестокостью, пуская в ход все подручные средства — лопаты, дубины, камни — кто что успел схватить.

— Спятили! — заключил часовщик.

Грызня в темноте продолжалась, лагерь оглашали злобные вопли. После короткой схватки на ноги поднялись лишь три темных тени — еще трое остались лежать во рву. Но и среди победителей один едва стоял на ногах, он был тяжело ранен. Оба его сородича, не сговариваясь, сразу же стали наносить ему дубинами удар за ударом, пока тот не рухнул. А потом началось омерзительнейшее действо. Никто из спутников Феликса не пожалел, что сумрак мешает им отчетливо рассмотреть, как двое секвестров расчленяют тела погибших, сбрасывая их части в кучу.

— Уж не сожрут ли они все это? — поморщился Седоус.

— По-моему, я догадываюсь, в чем дело, — Феликс усмехнулся. — Эти твари торопятся угодить своему господину…

Завязав останки в узлы, сделанные из лохмотьев самих же убитых, монстры направились в сторону конвейера. Путники затаились. Исчадья Магога прошли прямо мимо их засады. Их утробные голоса послышались отчетливее.

— Хозяину нельзя долго ждать!

— Мы первые добыли ему мясо!

Орхидея шепнула:

— Какая гнусность, они перебили друг друга, лишь бы поскорее положить что-нибудь на конвейер!

Исидор невесело добавил:

— Да… Если секвестры из цеха — абсолютно инстинктивные существа, то у этих уже есть зачатки и усердия, и тщеславия. Пока вожак повел стаю на охоту, эти нашли способ выслужиться.

— Они думают, Магог их наградит? — усомнился Тим.

— Скорее всего, в них просто заложена преданность. Вряд ли Магог стал бы тратить время на поощрение этих уродов.

— Для надежных воинов они туповаты, — фыркнула Орхидея. — Только что из-за этой "преданности" Магог зря потерял четверых.

— Не думаю, что это большая потеря, — высказал мысль Исидор. — Выжившие — самые сильные. А из частей остальных Магог наштамповал бы свежих, куда более крепких, чем прежние. Эти монстры не умирают собственной смертью, а тут какой-то отбор, обновление. Так что если они иногда по тупости или злобе и убивают друг друга, Магог не остается в накладе.

Монстры тем временем разгружали окровавленные узлы, раскладывая на конвейере отталкивающее подношение своему божеству.

— Пора их прикончить, — распорядился Феликс.

— Мы с Тимом все сделаем тихо, — пообещала Орхидея.

Вор кивнул, и, с кинжалами наготове, они нырнули во мглу. Спустя минуту под завесой мрака разыгралась очередная драма. Монстры, занятые своим жутким делом, не успели понять, что происходит, когда почти одновременно острые лезвия располосовали им горло. Орхидея и Тим столкнули трупы прямо на ленту конвейера, и она медленно потащила их в недра подземного цеха.

Наконец дорога через стойбище монстров была свободна. Путники миновали изрытый траншеями пустующий лагерь — ступенчатую яму, к центру которой стягивались разветвленные ходы… Магога не было в подземном цеху уже сотни лет, а секвестры все жили здесь, прокапывая новые рвы, восстанавливая осыпавшиеся, упорно трудясь и поедая личинок. Но стоило лишь заработать конвейеру, они покинули свое гнездо, чтобы вновь выполнять волю господина. Скоро или нет, конвейер опять остановится, но бог весть, сумеют ли эти твари понять, хотя бы смутно почувствовать, что их забыли, и они больше не нужны своему хозяину?

Когда путники отдалились на значительное расстояние от лагеря, Тим спросил:

— Как ты думаешь, Орхидея, хоть раз рейд обреченных забирался так далеко?

— Если да, мы найдем какую-нибудь примету. Не беспокойся, мы умеем держать друг друга в курсе событий.

Продвигаясь вперед, путники заметили, что воздух становится жарче. Мгла вокруг тоже была уже не такой беспросветной. Она окрасилась в странный красноватый оттенок, цвета тлеющих углей. Почва под ногами сделалась каменистой, и кое-где ее прорезали извилистые глубокие трещины. Из некоторых струился дым, а в иных алела раскаленная лава.

Орхидея задержалась возле пирамидальной кучи камней.

— Вот и примета! Камни сложены по-особому.

Опустившись на колени, разведчица осторожно разобрала пирамиду. Внутри в углублении оказался свернутый в трубку свиток.

— Донесение отряда "Крадущиеся". Командир Тур, — развернув свиток, прочитала Орхидея.

Командир Тур в послании отчитывался, где его отряд вступал в столкновения с монстрами. Внизу свитка была нарисована небольшая карта с маршрутом и отметками неспокойных мест.

"…Что за напасть на нас свалились! Которые сутки мы не можем оторваться от стаи летунов. Над нами сгущается тьма, крылатая смерть выныривает из нее внезапно, мы слышим только свист крыльев. Баллиста Ледяного форта при удачном выстреле приканчивает летуна единственной стрелой. Но арбалеты — негодное средство против летающей нежити. Каждый раз по тревоге мы делаем круг и выставляем острия копий. Наткнувшись на преграду, летуны снова взмывают и во мраке подстерегают нас…".

"…Положение отряда становится крайне тяжелым. Летуны не позволяют нам спать, мы бодрствуем шестые сутки. Необходимо более надежное укрытие, чем частокол из поднятых кверху копий. Мы даем отдых лишь раненым, позволяя им лечь на землю, когда остальные отгоняют летунов…"

"…Пока мы еще держимся, принято решение идти к Лавовым Впадинам. Свет лавы разгонит сумрак над нами, и мы сможем заранее заметить появление летунов. Проводник знает, где из земли торчит множество соляных столбов: их вершины защитят нас от нападений с воздуха. Очередное донесение "Крадущихся" вы найдете в месте под названием Соляные Зубцы. Да минует вас беда!.."

Такова была последняя запись Тура.

— Где эти Соляные Зубцы? — спросил Феликс.

— Через три привала мы будем около них, — уведомила Орхидея.

Все сознавали, что события, описанные в послании, произошли уже давно, и как-либо вмешаться в их течение невозможно. Феликс и его спутники расположились на привал, надеясь, что возле Соляных Зубцов их будут ждать добрые вести о судьбе отважного отряда.

Орхидея сама вынула из заплечной сумки перо и бумагу.

— И мы оставим послание. Нужно нанести на карту подземный цех и лагерь монстров, которые мы обнаружили.

Разведчица углубилась в свое занятие. Путники расселись на земле. Прогретая лавой, дымящейся в паутине трещин, почва согревала их сквозь одежду. Часовщик по обыкновению полез в сундук с инструментами: он все еще таскал с собой прожектор, снятый со смотровой башни, и собирался без помех покопаться в нем. Внезапно Седоус покосился на Тима.

— Раз мы договорились, что я не буду просить у тебя твой кинжал, может, расскажешь, как ты тогда смошенничал?

— Когда?

— Когда мы играли в "камень, ножницы и бумагу".

Тим вознегодовал:

— Да не мошенничал я. Как тут вообще смошенничать? Ты сам выкинул "камень", не мог же я тебе руки подменить.

— Сыграем еще?

— Да пожалуйста! На что?

— Ни на что. Я просто хочу понять, как ты мухлюешь, — насупился часовщик.

— Что ж, начнем. Командуй ты! А то потом опять скажешь, что я жульничаю.

— Ну! — Седоус приготовился.

Игроки вытянули руки: часовщик — кулак, а Тим — раскрытую ладонь.

— У тебя "камень", у меня "бумага", — засмеялся вор. — Я выиграл!

Седоус погрузился в угрюмое раздумье.

— Не понял… Давай снова.

Вор ухмыльнулся: они скинулась, и он опять продемонстрировал Седоусу "бумагу" против его крепко сжатого в "камень" кулака.

— И опять ты продул!

— Вот видишь, мошенничаешь, — заявил часовщик. — Как ты угадал, что у меня будет "камень"?

— Да честное слово! — отпарировал Тим. — Поди я виноват, что ты все время выкидываешь одно и то же? Попробуй, выкинь что-то еще!

Седоус сощурился:

— Еще кон!

Тим громко расхохотался. Часовщик и на этот раз выставил "камень", а у вора опять оказалась "бумага".

Седоус рассердился.

— Ты жулик!

— Это ты ржавый болван! Уговорил, я тебя научу.

Под подозрительным прищуром часовщика вор стал растолковывать:

— Когда мы играли на драгоценный кинжал, мне и впрямь повезло. А сейчас я подумал: какой ты человек? Ты упертый и любишь механизмы, во всем ищешь логику. Поэтому ты и в игре заведешь себе какую-нибудь систему. Ты показал "камень" и проиграл. Намотал себе на ус: "Не будет же Тим постоянно ставить на "бумагу". Если он выкинет "камень", и у меня — "камень", сыграем вничью, а если он — "ножницы", то проиграет". Я твою систему просек. У тебя и вправду механические мозги, тебя заело на "камне", — поддел вор.

Седоус долго размышлял. Объяснение Тима его расстроило.

— Выходит, по-твоему, меня легко одурачить? Потому что у меня механические мозги?

Тим не ожидал, что часовщик обидится. Обычно они подкалывали друг друга без всяких последствий. Но на сей раз получилось, что Тим не только подшутил над Седоусом, а еще и на деле доказал ему свою правоту. Волей-неволей часовщику приходилось признать, что вор раскусил его систему в два счета.

— Да что ты скис! — утешил Тим. — Ничего такого я не имел в виду про мозги. Я хитрее тебя, только и всего. Каждому свое. Я не разбираюсь в шестеренках, зато разбираюсь в людях, а ты наоборот. В Огненном городе ты чинил часовую башню, а я лишь любил ее мелодию. Она всегда поддерживала меня в трудный час. Из того, что мы оставили позади, больше всего мне не хватает мелодии часовой башни. И я считаю, — в порыве великодушия добавил Тим, — что лучше поздно, чем никогда сказать тебе "спасибо" за нее. Возьми мой кинжал, тебе он действительно нужнее. Ковыряй им свои железки, сколько душеньке угодно.

Вор достал драгоценный кинжал-иглу и протянул растерявшемуся часовщику.

— А ты славный парень, — растрогался тот. — Но все равно, конечно, плут…

Короткая остановка закончилась. Орхидея спрятала под грудой камней свиток, в котором для будущих "рейдов обреченных" должна была сохраниться история отряда Феликса — человека с поверхности Земли.

Феликс и его спутники держали путь туда же, что и "Крадущиеся", чьи записи они отыскали. Сухой воздух освещали пламенные блики лавовых трещин.

Вокруг было совершенно пустынно. Но все периодически задирали головы кверху — не мелькнет ли в высоте летун, рыщущий в поисках добычи?

Наконец впереди выросли высокие бледные столбы. Это и были Соляные Зубцы. Подойдя, путники обнаружили, что некоторые зубцы обломаны, а вершины других окрашены запекшейся кровью. Неподалеку полыхала широкая лавовая впадина, точно в почве зияла открытая рана.

Орхидея приметила сложенную из камней пирамиду.

— "Крадущиеся" не погибли! — возликовала она. — Здесь послание от них!

Свиток, спрятанный в пирамиде, повествовал о жестокой стычке отряда Тура с летунами.

"…Соляные Зубцы мешают летунам нападать. Крылатая нечисть вьется над нами, но при свете лавы мы отчетливо различаем ее и можем стрелять из арбалетов. Прикончить летуна арбалетными болтами непросто, но эти маленькие жала причиняют им боль. Твари беснуются и ничего не могут поделать. Иногда они улетают, ожидая, что мы покинем убежище. Но вскоре стая опять возвращается. Им не удается нас выманить…"

"Бешенство летунов достигло предела. Застрявшие в ранах болты, точно занозы, постоянно раздражают их, приводя в настоящее неистовство. Летучие монстры бросаются прямо на Соляные Зубцы, натыкаясь на них телами. Их жертвы напрасны, хотя порой им удается обломить вершину столба. Но тут мы протыкаем их копьями. Прямо на наши поднятые вверх лица стекает кровь умирающих летунов, пронзенных соляными зубцами, точно насаженных на кол. Они еще трепыхаются и завывают. Мы добиваем тех, до кого можем дотянуться…"

"…Победа! Стая летунов поредела настолько, что уцелевшие поднялись под самые своды и скрылись из глаз. Мы не сразу решились покинуть Соляные Зубцы, остерегаясь, что они вернутся с подкреплением. Но крылатые твари потеряли надежду застать нас врасплох и отвязались. Мы измучены и устали, однако обошлось без потерь. Мертвых летунов мы сбросили в лавовую впадину, находящуюся совсем рядом, и их поглотило пламя глубин. Отряд, идущий по нашим следам! Да будет с вами удача!.."

— Счастливое предзнаменование! — отметила Орхидея. — Мы идем по пути победителей!

Впрочем, не все предзнаменования, встречавшиеся путникам по дороге, были такими же счастливыми. Однажды Тим пнул ногой какой-то валявшийся на земле сверток и только потом наклонился посмотреть, что это: вор сообразил, что странно найти в этой безлюдной местности нечто, завернутое в ткань. У него вырвался сдавленный возглас. Из свертка торчали высохшие фаланги человеческих пальцев.

— Такой след могли оставить лишь исчадья Магога, — проронил Феликс.

— Добыча выпала из их поклажи, — кивнула Орхидея. — Но, судя по ее состоянию, твари здесь проходили много недель назад.

После неприятной находки путешествие по-прежнему продолжалось спокойно. Все вокруг как вымерло. Жара усиливалась. Феликс чувствовал, что начинает сдавать. Его здоровье, и так подорванное, не выдерживало неблагоприятных условий: сырости и сквозняков, ночевок у костра и вечного недосыпания, скудной, однообразной пищи, а ныне еще и изнуряющей жары. Феликс не подавал виду, но не считал, однако, что тем самым проявляет какое-то особое мужество. Наоборот, Феликс был еще благодарен болезни, что она точит его понемногу, мучает, но не лишает способности ясно мыслить, владеть собой. Глядишь, его еще хватит до конца путешествия. Хоть бы на последних минутах не стать обузой отряду…

Спутники полагали, что Феликс просто не в духе. Тот шагал с окаменевшим лицом, ни с кем не заговаривал первым, отвечал односложно. Его сотрясал озноб, и Феликс едва не стонал, так все болело внутри.

На очередной остановке Орхидея подсела к нему.

— Тебе нужна помощь. Почему ты молчишь?

Феликс с раздражением повел плечом. Ему не хотелось бесполезного сострадания. Но Орхидея точно угадала его мысли.

— Думаешь, проводник рейда не знает, что делать, если в отряде кто-то ранен или болен?

— А что бы ты сделала, будь у нас смертельно раненый, а отряду нужно двигаться?

Орхидея ответила:

— Иногда можно поддержать и такого… Случается, что отряд и в самом деле должен двигаться быстро, но раненый, которого приходится нести, отнял бы шанс выжить у остальных. Тогда у него есть выбор: почетное самоубийство или "последнее средство".

— Что за "последнее средство"?

— Мы делаем настойку из мха, что растет на камнях или прямо на земле. Если его наскрести и смешать со спиртом, получится питье, заглушающее боль и придающее силы. Выпив "последнее средство", даже умирающий сможет сражаться. Но оно не лечит ран, а…

— А помогает не упасть, — закончил за разведчицу Феликс.

— Да. Упадешь уже мертвым.

— У тебя есть с собой такое питье, Орхидея?

— Есть. Разведчики носят его с собой. Но ты должны быть осторожен с ним, Феликс.

— Я употреблю это "средство", лишь когда передо мной тоже встанет выбор между ним и "почетным самоубийством".

— Я дам тебе настойку. Но береги себя. Я потеряла любимого и не хочу потерять еще и друга.

— Однажды ты сама сказала: "Лучше ни на что не надеяться, ведь мы "рейд обреченных"… Но я признателен тебе, — голос Феликса смягчился и потеплел.

В это время часовщик занялся какой-то таинственной работой. Он больше не исследовал прожектор, а возился с мелкими деталями, поднося их к самому монокуляру. Вор приставал:

— Что это будет?

Седоус отгонял его, точно муху:

— Не лезь под руку!

Тим так и не добился ничего путного.

Друзья бросили жребий, распределяя ночную стражу. Феликсу выпало караулить после всех. В его дежурство произошло событие, удручавшее Феликса более чем собственная болезнь.

Мглистый свет, вырывавшийся из лавовых впадин, накладывал багряную печать на бесплодную потрескавшуюся землю, одежду дремлющих путников и их лица. Исидор лежал навзничь, подстелив плащ.

Вдруг ученый начал дышать неровно, потом заметался и застонал. Феликс потянулся, чтобы его разбудить, но помедлил. В прошлый раз Исидору снился кошмар перед тем, как он завел своих товарищей в подземный цех. Тогда в бреду Исидор пробормотал несколько фраз, но, очнувшись, ученый забыл свой сон, который, как показали события, был пророческим. Теперь Феликс решил послушать, что будет говорить Исидор.

Ученый бормотал невнятное: стонал "нет, нет", "это неправда!". У Феликса мрачнело на душе.

"Магог!.. — просипел Исидор. — Нет. Это не я! Не я!". Феликс ловил каждое слово. Но Исидору было так плохо, словно он вот-вот лишится рассудка. Крупные капли пота стекали у него по вискам, губы побелели, дрожал подбородок. Феликс, решив не ждать продолжения, потормошил бедолагу. Исидор испуганно оттолкнул его и сел на земле, устремив невидящий взгляд в пространство.

— Опомнись, Исидор!

Ученый уставился на него:

— Феликс?!

— У тебя снова кошмар… Что на этот раз?

В неподдельном унынии ученый посмотрел на него и выдавил:

— Магог!.. Магог!

— Исидор, мы подобрались так близко к нему, что только и думаем о нем. Уверяю, каждому из нас Магог хоть по разу да снился.

— Магог… — Исидор захлебнулся от волнения. — Его отражение в гладкой ледяной глыбе… Феликс! Я приблизился к ледяной стене, от нее веяло холодом. И в ней проступило отражение Магога… мое собственное отражение!

Исидор уронил голову на ладони, растирая себе лоб и виски. Обрывки жуткого сна еще стояли у него перед глазами. Он помнил, как в отчаянии оторвал глаза от ледяной глыбы и посмотрел на собственные ноги. Это были покрытые чешуей ноги рептилии, вокруг них обвивался безобразный мускулистый хвост.

Феликс прервал оцепенение.

— Как ты сам расшифруешь свой сон, Исидор?

— Ни единой версии!

— Так… Могу я кое о чем попросить?

— Разумеется! — с готовностью ответил Исидор.

— Никому не рассказывай о своих… странностях. Но меня обязательно держи в курсе. Почувствуешь что-нибудь ненормальное, тотчас же сообщи мне.

— Обещаю, — подавленно сказал ученый. — А как по-твоему, Феликс, что за всем этим стоит?

Феликс был откровенен:

— Ты не раз выказывал мужество, Исидор, и я не стал бы тебя беречь, будь убежден, что твое состояние опасно. Рано делать выводы. Галлюцинации расстраивают тебе психику. Но если не будет ухудшений, то, я бы сказал, с этим можно жить. Именно поэтому я и не хочу, чтобы ты рассказывал о кошмарах остальным. Не взвинчивай других! Будем вести себя, как ни в чем не бывало.

— Ты прав, — подчинился Исидор. — Пока изменения, что со мной происходят, дали нам даже кое-какие преимущества: знания о подземном цехе. Будем надеяться, что и на этот раз мой испорченный отдых окупится с пользой, — он нервно рассмеялся.

Отряду Феликса становилось все труднее идти. Жара мучила нещадно. До сих пор путникам не приходилось экономить воду. В Долине гейзеров они даже сетовали на чрезмерную сырость, и сухая одежда была чем-то вроде верха комфорта. Теперь жар от каменистой земли иссушил всю влагу в округе, и имевшийся у отряда запас воды приходилось расходовать очень бережно, распределяя каждый глоток. Часовщик ворчал, что его железные части перегреваются.

Вдалеке появилось какое-то зарево, напоминавшее зарево пожара.

В кармане у Феликса лежала склянка с "последним средством". Ему передала ее Орхидея. Феликс был признателен разведчице. Правда, на поверхности Земли ее осудили бы: у нее каменное сердце, как она смела предложить смертельный наркотик человеку, терзаемому неизлечимой болезнью! Феликс вспоминал другую девушку, которую когда-то любил: та никогда бы не совершила подобного, она не выносила ничего грубого и жестокого, ненавидела оружие… Она непохожа была на Орхидею, но не только в этом: бывшая девушка Феликса не умела быть неизменной в любви, а Орхидее неизвестно было, что такое измена.

Под землей между людьми были другие отношения. Здесь нельзя быть верным не до гроба, храбрым от случая к случаю, относительно честным. Хочешь не хочешь — во всем придется идти до конца, и в доверии товарищу, и в самопожертвовании; как выразилась сама Орхидея, "упадешь только мертвым"…

На привале Феликс не заметил, как уснул. Сквозь сон он слышал — часовщик во время своего дежурства шлифует что-то надфилем.

Открыть глаза Феликса заставил какой-то нежный и печальный, смутно знакомый звон. Он даже подумал, что ему почудилось. Но мелодия играла… играла… протяжная, неизмеримо скорбная, берущая за душу. Феликс приподнялся. Остальные тоже проснулись. Растерянный Тим озирался по сторонам. Седоус держал в руках механические часы, которые наигрывали знакомую музыку.

— Помнится, вы заказывали часы, — усмехнулся Седоус. — Прошу!

— Мелодия башни! — воскликнул Тим.

Перед ним, словно въяве, предстала старинная башня с циферблатом, заполненные фонарями и факелами улицы Огненного города и далекое лицо Миры, счастливой с Дареном, навсегда потерянной для него.

— Музыку башни я подобрал специально для тебя, — похвастался Тиму часовщик. — Чтобы ты не ныл, как тебе ее не хватает.

Вор с благодарностью прижал руку к груди:

— А ты не такой уж черствый и бессердечный, каким пытаешься казаться!

Седоус ощетинился:

— Вот еще… Ты скулил, что скучаешь без пения часовой башни, и мне это надоело.

— Ну нет! По-моему, ты все-таки хороший друг, хоть у тебя и механические мозги.

— А это не могло подождать? — недовольно вмешалась Орхидея. — Ты разбудил всех, Седоус, а время отдыха дорого.

— Не будь так строга, Орхидея, — перебил Феликс. — В путешествии нужен не только отдых, но и радость.

— Ты считаешь эту музыку радостной?!

В мелодии часов для нее звучала лишь разрывающая сердце тоска.

— Музыка невеселая, — согласился Феликс. — Но она напоминает Тиму об Огненном городе, откуда он родом. А нам с Исидором — о начале дальнего пути и об опасностях, что мы преодолели вместе. Вероятно, и Седоусу она поет о чем-то счастливом: например, о том, как он стал искусным мастером.

— И наконец, нам просто пригодятся часы! — отрезал Седоус

Отряд держал курс по направлению к разгорающемуся впереди таинственному зареву. Непрекращающаяся жара и алые отсветы в сумрачном воздухе вызывали гнетущее ожидание беды. Перед путниками разворачивался адский пейзаж. Впереди раскинулось безбрежное лавовое море. Оно переливалось огнем. Легкие Феликса и его соратников отказывались впускать в себя иссушенный, горячий воздух, губы пересохли, жажда мучила беспощадно. Скалы будто раскалились.

— Мы не выживем тут, — первым сказал Исидор. — Если это огнедышащее море не получится обойти, оно сожжет нас.

Никто не пытался возражать.

— Мы в тупике, — пала духом даже Орхидея.

— Придется идти назад?

Отряду было трудно смириться с мыслью, что перенесенные лишения оказались напрасными. Для Феликса возвращение ни с чем означало, что он почти наверняка выбывает из игры: болезнь покончит с ним раньше, чем у отряда появится новый шанс отыскать убежище Магога…

— Все было зря? — разочаровался Тим. — Ведь мы не можем и носа показать в форт, раз мы "рейд обреченных"!

— Не можем. Нам придется блуждать до самого конца. Или найти Магога — или умереть, для этого мы и покинули Ледяной форт, — подтвердила Орхидея.

— Там, дальше жизни нет, — проговорил Исидор, устремляя взор в багряную мглу над лавовым морем.