Внутри всё пространство между зданиями занимало широкое авеню, а наверху – сложно переплетенная система виадуков и развязок. Воздушные дороги создавали удивительный узор, то грациозно сходясь, то вдруг резко разлетаясь в стороны, нежно обнимая небоскрёбы или резко, словно лезвие, пронзая их насквозь. Они полностью скрывали небо, но мрака здесь не было никогда: пестрая иллюминация, заливавшая здания и нижние стороны развязок, освещала все вокруг мягкими разноцветными огнями. Световой узор над головой создавал удивительную картину, гармонично подчеркивая сложность этого воздушного дорожного ковра. Город был словно накрыт огромной летающей тарелкой.

Василий сначала долго разглядывал узор наверху, затем переключил внимание на разнообразие автомобилей вокруг. По сравнению с тем, что он видел сейчас, любые, даже самые футуристические и экстравагантные автосалоны начала XXI века, просто блекли: автомобили, наравне с нарядами, были призваны подчеркивать уникальность и неповторимость своих хозяев. Сульфат, нервно тряся ногой, вертело головой и тыкало пальцем в воздух, разбивая бонусные шарики над мчавшимися мимо автомобилями.

Даже в столь поздний час все эстакады были переполнены, однако автомобили в этом потоке двигались слаженно, как электроны в огромной микросхеме. Автомобиль Сульфата тоже мчался в этом течении не то в пятом, не то в шестом ряду, не снижая скорости и не встречая никаких помех. Каждая полоса этой бесконечной прямой дороги представляла собой ленту транспортира, двигавшуюся со своей скоростью: от неподвижного первого ряда до скоростного центра.

Готовясь к предстоящему повороту, «скорпион» Сульфата начал понемногу перебираться к краю авеню. Первый маневр оказался не слишком удачным, и при съезде на соседнюю полосу из-за разности скоростей транспортных лент пассажиров тряхануло.

– Осторожно, сука! – выругалось Сульфат.

– Прошу прощения, – извинился «Лар» и впредь уже был аккуратнее.

Вскоре автомобиль свернул на развязку, огибавшую небоскрёб так близко, что, казалось, рукой можно коснуться стеклянной стены здания. Они поднимались всё выше и выше, затем вдруг опустились вниз, повернули, снова взмыли вверх, развернулись назад, опять вверх… Эта беспорядочная, на первый взгляд, езда по паутине дорог вскоре начала нервировать Василия. Конечно же, он не боялся быть арестованным или даже застреленным «при сопротивлении», но если полковник был прав, и Наместника эвакуируют в неизвестном направлении, тогда он не сможет доставить письма…

Вот тут Василий впервые осознал, что он – раб Божий – выполняет поручение Нечистого да ещё беспокоится о своевременности его выполнения! Что в этом послании? К чему может привести его доставка? Василий даже приуныл от этих мыслей. Хотя могло статься, что истинной причиной этого уныния был всё же страх перед наказанием в случае провала миссии, который, кстати, с каждой минутой казался всё неизбежнее. И чем больше он размышлял, тем сильнее росло его беспокойство. Василий уже не смотрел по сторонам, а уставился на острый задний конец длинного автомобиля, похожего на миндальный орех, за которым они следовали неотступно уже несколько минут, словно сбились с пути. Священник сидел, ссутулившись, и лицо у него было таким обреченным, будто его везли на смертную казнь.

Наконец, автомобиль вновь оказался внизу на вспомогательной дороге шириной всего метров десять и тут же очутился в заторе. Движение здесь хоть не останавливалось, но скорость его была чуть быстрее пешехода.

– Сколько времени? – безжизненным голосом спросил Василий. Сейчас он в равной степени хотел и не хотел успеть к Наместнику.

– Один час четырнадцать минут, – ответил металлический голос таинственного «Лара».

Ещё есть четверть часа – эта новость приободрила Василия. Даже если они не успеют за 15 минут, приезд полиции тоже займёт время, а в таком городе – немалое. Лишь бы Наместник был дома! Василий начал переживать, ёрзать в кресле, привставать и вытягивать шею, надеясь, наконец, чтобы автомобили впереди ускорились, знаменуя конец пробки, но автомобили ползли.

Причина затора была неизвестна, и эта неизвестность заинтриговала Сульфата.

– Открой, – громко приказало оно и тут же принялось тарабанить по стеклянному потолку ладошками. – Быстрее, быстрее!

В куполе одновременно во всех направлениях начала расползаться дыра, и едва она достигла достаточных размеров, гермафродит вскочило ногами на кресло и наполовину вылезло в отверстие. То же делали и другие водители, они наперебой задавали друг другу одни и те же вопросы, давали комментарии и подпрыгивали, чтобы увидеть подальше, и было что-то детское в этой энергии и нетерпеливом любопытстве.

Лишь через пять минут слева у обочины показались два высоких чёрных фургона с надписями «Городская охранная служба», они стояли наискосок, огораживая собой небольшой участок дороги. Подле них с важным видом маячили несколько человек в знакомых чёрных формах и жестами приказывали автомобилистам вернуться обратно в салон. Но на Сульфата эти жесты оказали противоположный эффект: оно даже приподнялось на цыпочках, чтобы разглядеть всё получше.

– Там «охранники», – с восторгом сообщило оно, лишь на мгновение нагнувшись вниз.

– Что? Что такое? – спрашивали говорящие головы из стереовида.

– Вернитесь в такушу! – громко и строго кричал один из людей в чёрном.

– Вам следует сесть на место, – металлическим голосом вторил автомобильный «Лар». – Иначе Вы можете быть оштрафованы.

– Ща! – скахзало Сульфат капризным тоном, как отвечают дети родителям, когда те зовут их домой.

Наконец, автомобиль дополз до фургонов, и в большую щель между ними Сульфат и Василий увидели двух роботов, поднимавших с земли носилки с безжизненным телом. Возле роботов полукругом стояли «охранники».

– «Прыгун»! Точно! Смотри, зырево! Аще! «Прыгун»! – закричало Сульфат так, что его было слышно по всей округе.

– Вернитесь в салон! – более строго произнес «Лар».

Сульфат вернулось, но здесь обзору мешал вклинившийся между ними и фургонами фиолетовый автомобиль, похожий на девятирогого носорога-мутанта.

– О!!! Вы не представляете, что я вижу!!! «Прыгун»! – крикнуло Сульфат друзьям и вновь выскочило в ещё не закрывшийся люк. В этот момент в его душе ожесточённо боролись необходимость подчиниться «Лару» и желание ещё раз взглянуть на тело самоубийцы. Несколько раз оно порывалось вернуться в салон, но всякий раз в самый последний момент страсть посмотреть побеждала. Только когда к автомобилю почти бегом направился один из людей в униформе, Сульфат юркнуло вниз и набросилось на своих приятелей:

– Прикиньте, во зырево! «Прыгун»! Кровищи вокруг, аще! Ко-че, сиганул с самого верха! У меня всё записано, – Сульфат постучало пальцем по виску. – Ща, аще всем скину!

Когда оно представляло, как все его знакомые получат ОТ НЕГО уникальную запись – окровавленное тело самоубийцы, да еще так близко – у него начинало стучать в висках, и кружилась голова. Нечасто выпадает такая удача! Не в силах совладать с нахлынувшей радостью, Сульфат протяжно завыло и забарабанило руками по передней панели.

Для Василия же самоубийца не был зрелищем, равно как и не был человеком, с которым случилось что-то ужасное – он был для него только «коллегой», соратником по несчастью. Люди обычно испытывают страх перед смертью потому, что не знают точно, «что там», и даже уверенный в загробной жизни человек и тот чувствует волнение оттого, что не представляет, как именно происходит «Великий переход» и что, собственно, такое – эта самая загробная жизнь. Для мертвых все эти тайны открыты. Только они способны осознать истинный масштаб нашего существования, только им ясна важность и в то же время ничтожность нашего земного пребывания, как школьных лет, которые хоть и определяют нашу дальнейшую жизнь, но являются лишь преамбулой к ней. И даже самое страшное для нас горе – для них всего лишь мимолетный кошмар этого крохотного эпизода под названием «земная жизнь».

Василий знал, что сейчас происходит с душой погибшего, знал, что с ней будет происходить потом – он сам всё это перенес и поэтому испытывал лишь сожаление столь неудачному выбору бедолаги.

«Зря», – только и подумал он.

Тем временем движение начало приходить в себя, водители попрятались в свои автомобили и так же, как Сульфат, спешили поведать о своём счастье всему миру.

В этот момент справа от дороги появилась церквушка. Маленькая, одноглавая, больше похожая на часовенку, она ютилась у подножия небоскрёбов и совершенно терялась на их фоне, как будто её забыли снести при строительстве мегаполиса. Внутри было светло, и в открытом дверном проёме виднелась человеческая фигура со свечкой в руке.

– Что это? – воскликнул Василий и резко повернулся всем корпусом к окну.

Сульфат вздрогнуло и оживлённо принялось вертеть головой, словно ожидало увидеть ещё труп.

– Церковь, что это за церковь?

– А? Что? Где?

– Остановите здесь! Пожалуйста, на минутку остановите здесь.

Автомобиль медленно, словно нехотя, выполнил его просьбу. Времени было в обрез, но проехать мимо Василий не мог. Он вышел из автомобиля и встал напротив входа, не имея возможности подойти ближе: с каждым шагом какая-то неведомая сила жгла его нутро и отталкивала назад. Но ему было достаточно и этого, он стоял с блаженным лицом в десяти шагах от церкви и слушал звуки, доносившиеся из неё. Новые воспоминания всплыли из глубин его памяти, но это уже были не те воспоминания, которые изо всех сил тянут в прошлое, а те, которые дарят тихую радость и умиротворение, и от этого на душе становится тепло, хочется забыться и пребывать в этом забвении вечно.

Шла служба, звучало странное контральто священника, и Василий хотел подпеть, но оказалось, что он не помнит ни единого слова, захотел перекреститься – и опять эта самая таинственная сила сковала ему руки.

– Ну чо, едем? – нетерпеливо крикнуло Сульфат. Поначалу волнение Василия передалось и ему, Сульфат приникло к окну и разглядывало это убогое здание, пытаясь понять, чем эта халупа увлекательнее «прыгуна», к которому Василий не проявил интереса? Чем она лучше стереовида, от которого его новый знакомый отворачивался? Впрочем, мы можем только догадываться, что видело Сульфат через свои волшебные очки, но, тем не менее, тайна не спешила открываться, а Василий просто стоял, стоял долго, невыносимо долго! Наверное, целую минуту или даже две! И ничего при этом не делал, даже слова не проронил! Сульфату это надоело.

– Едем? – с раздражением повторило гермафродит.

Да, нужно было ехать. Василий с тоской посмотрел на церковь и, не поворачиваясь, сделал несколько шагов назад. Тут его заметила прихожанка со свечой и, посчитав, что человек просто не решается войти в церковь, призывно махнула рукой. Василий остановился.

– Давай, – подгоняло его Сульфат.

Девушка (она тоже была гермафродитом, но, поскольку ради посещения церкви она надела на себя платок, Василий про себя окрестил ее именно так) тихо вышла из церкви и взяла его за запястье. У нее были приятные мягкие и теплые руки.

– Пошли, не бойся, – сказала она и, взглянув на него вблизи, замерла. Долго и напряженно разглядывала она лицо священника, пока вспоминала, где могла его видеть, затем быстро обернулась назад, взглянула на иконку над входом и побледнела. Некоторое время она стояла, широко раскрыв рот, округлив глаза, и не могла произнести ни звука.

– А! – вдруг резко вскрикнула девушка и быстро засеменила в церковь.

– Ну, чего ты! – кричало Василию Сульфат и било от нетерпения по стеклу ладонями.

– Только пять минут! – умоляющим тоном попросил Василий.

Сульфат выскочило из автомобиля:

– Слышь, а вот то, что мы ждём, за это ещё медаль дадут? Мне, ко-че, позарез ещё одна нужна!

– Не знаю, – ответил Василий и пожал плечами.

Он взглянул на икону и увидел на ней… Себя. Да, это был определенно он! Он, но только почему-то в кольчуге и алом плаще. С нимбом вокруг головы Василий стоял на облаке и сверкающим мечом замахивался на чертей, которые сломя голову бежали от него вниз навстречу адским языкам пламени.

– Он вернулся! – кричала девушка в церкви. – Идёмте! Отец Игнатий! Идёмте все!

Служба остановилась, из церкви выбежали четыре человека и обступили Василия полукругом. Все они были гермафродитами в ярких праздничных одеждах, и все были без повязок на глазах. Священник – гермафродит отец Игнатий – выглядел как пышная дама в зеленой ризе. На груди у него висел большой золотой крест, и близость этого креста сильно беспокоила Василия.

Прихожане долго рассматривали пришельца, полушепотом перекидываясь фразами. Наконец, убедившись, что перед ними стоит тот самый Василий с иконы, отец Игнатий упал на колени, восхваляя Бога:

– Да святится имя Господа нашего за ту милость к грешным рабам его, коей он удостоил нас в столь чудный день, – растекся в благодарностях низким женским голосом гермафродит в священническом одеянии. – Чем мы обязаны такой радостью?

Сульфат переводило взгляд то на одного священника, то на другого, догадываясь, что снова является свидетелем чего-то жутко интересного, только непонятно чего.

– Как хорошо, что Вы к нам зашли! – не дав ответить Василию, сказала девушка-прихожанка. – Сегодня всенощная по случаю тринадесятого праздника.

– Тринадесятого? – переспросил Василий.

– Да, «Изгнание Диавола во Ад», – наперебой принялись объяснять девушка и остальные прихожане, которых Василий про себя определил мужчинами за то, что они были без головных уборов, хотя и внешне, и по одеянию больше смахивали на женщин. – Ведь в этот день преподобный Василий Избавитель изгнал и запер в Аду всё воинство Дьявола! Наша церковь посвящена этому великому празднику!

– Было пророчество, что Ваше возвращение станет предзнаменованием второго Пришествия Христа, – с радостью добавила девушка и еще раз попыталась затянуть Василия в церковь – видимо, по праву первой она считала, что имеет на него особые права. – Вы должны присутствовать на нашей службе!

Василий снова деликатно освободил свою руку и обернулся к Сульфату.

– Сколько сейчас времени? – негромко спросил он.

Сульфат, чувствуя важность события, бегом бросилось к автомобилю и переадресовало вопрос всезнающему «Лару».

– Один час двадцать шесть минут, – закатив глаза от усердия, повторило слова «Лара» Сульфат.

– Пять минут, – расстроено прошептал Василий. Он уже не хотел никуда ехать, а лишь сожалел, что осталось так мало времени, чтобы побыть здесь.

– Давайте! Посмотрите, какой у нас кафедральный собор! – не отставали прихожане.

– Кафедральный собор? – Василий ещё раз взглянул на эту небольшую часовню.

– Ну да! – радостно сообщил один из гермафродитов-мужчин. – Другие-то церкви в этот час закрыты. Всенощные проводятся только в кафедральных соборах.

– И это весь ваш приход?

– Что Вы! – радостно ответила девушка. – Днем здесь собирается аж до двадцати человек. Это всенощную стоять долго.

– Скоро всенощные бдения вообще будут отменены! – авторитетно заявил святой гермафродит Игнатий. – И все службы будут отменены! А как же! – всплеснул он руками. – Пророчество сбывается, да уже и сейчас люди в Божьей Благодати живут! Благодаря Вашим страданиям в Аду за всех нас на Земле больше нет ни воин, ни раздоров, нет нужды, нет преступлений, нет смерти – человек живёт вечно и пользуется всеми чудесными благами, дарованными Господом нашим. Разве не это обетовал нам Иисус Христос?! Мы живём в согласии с природой, не нарушая его. Человек избавлен от необходимости зарабатывать свой хлеб – он свободен, свободен как никогда ранее, и теперь не просто может полностью посвятить себя Богу, он живёт в Боге! Так скажите, зачем теперь молитвы, посты, монашество? Скоро и церкви закроют, и это ознаменует наступление Царствия Небесного! Господи, надо поскорее сообщить всем о Вашем пришествии!

Василий молчал, глядя себе под ноги.

– Вам следовало уходить с места аварии, – вдруг послышался за спиной знакомый строгий, но нежёсткий голос.

Василий обернулся. За ним, заложив руки за спину, стоял тот пожилой полковник из охранной службы и смотрел на него недовольным взглядом. От этого взгляда Василию сделалось стыдно, как мальчишке, который прогулял школу и был пойман на месте преступления.

– Велено доставить Вас в Серверную к руководству ГПК, – сообщил полковник холодным равнодушным голосом, в котором, однако, звучали нотки сожаления.

– Как здорово! – воскликнула девушка-прихожанка. – Это совершенно правильно! Святой Василий Избавитель обязательно должен быть представлен нашему великому директору.

Окружающие с ней согласились.

– Кто это у нас «Святой Василий»? – полковник оглядел присутствующих.

– Да вот же! – воскликнул отец Игнатий, указывая на Василия и на икону над входом. – Он поднялся к нам из Ада.

Полковник посмотрел немного удивленным взглядом на икону, затем – на Василия, потом – снова на икону, после чего многозначительно хмыкнул и обратился к своему подопечному:

– Садитесь в мою такушу.

Впереди автомобиля Сульфата был припаркован тяжелый черный автомобиль с непрозрачной крышей и большими толстыми колесами.

– Желаем удачи! – кричали и махали руками прихожане, даже не подозревая, какая участь ожидала Василия. Впрочем, ни Василий, ни полковник этого тоже не знали, но, тем не менее, настроение у них было прескверное.