Вход в пещеру был высотой около двух аршин и шириной не больше полуторых. Повернутый Морозовым камень в новом положении почти не загораживал вход. В расстоянии трех-пяти саженей от входа почва заметно понижалась, благодаря чему высота коридора увеличивалась.

Карстовые известняки изобилуют массой трещин, провалов и прикрытых тонкой коркой пустот. Хорошо зная это, Морозов шел осторожно, освещая стены и кровлю фонариком. Слева журчал ручей. Стены казались сложенными из плитняка, а с потолка свешивались заклинившиеся камни.

Чем дальше, тем коридор становился обширней, высота его достигла угла трех с лишним аршин. Порода почти утратила трещиноватость и приобрела красивый светло-серый цвет. Судя по откосу холма у правого берега Каменки, мощность пород в кровле была не более десяти саженей, и на эту глубину по незаметным трещинам должна была с поверхности проникать вода. Деятельность воды, как и предполагал Морозов, скоро себя показала - свет его фонаря упал на кучу щебенки. Подойдя ближе, Морозов оказался перед горной «мельницей». Так горняки называют вывал, с кровли которого происходит обрушение пород. «Мельница» прекращает свою работу только в том случае, когда свободное пространство под кровлей все будет завалено обрушенной породой или когда потолок примет куполообразную форму, способную выдержать давление вышележащих слоев.

Перед Морозовым была старая «мельница», уже давно прекратившая свою работу. В кровле ее висели заклинившие друг друга камни. Теперь опасаться обрушения было нечего, и Морозов, перебравшись через кучу известняка, пошел дальше. Каменная плотина не преградила путь ручью: прорыв под кучей ход, он бежал дальше в глубь подземелья. Коридор опять сузился, и Морозов уже хотел развенчать легенду о Пещере трех старцев, как внезапно вышел в обширный зал, потолок которого ушел вверх, стены расступились и пол выравнялся почти в плоскость.

Второй зал Морозов прошел, не обратив на него внимания, и только шум воды остановил его. Ручей исчезал в провале, образуя водопад.

Глубину провала Морозову установить не удалось. Свет фонаря не проникал сквозь брызги воды, а звук от падения брошенного камня поглощал шум водопада. За провалом коридор расширялся, образуя в кровле и стенах уступы, а затем настолько суживался, что Морозов в нерешительности остановился.

Идти дальше, пожалуй, было опасно. Известняки не гранит, и полагаться на их крепость не приходится. Внизу проход был завален крупной щебенкой, а вверху переходил в щель.

Из затруднения Морозова вывел Нерон. Не смущаясь темнотой подземелья, он вышел вперед и скрылся в узком проходе.

«Похоже на то, что Нерон здесь уже побывал»,- подумал Морозов и, следуя примеру собаки, пошел дальше. Когда навал щебенки поднялся выше, а щель еще больше сузилась, Морозов был вынужден опуститься на колени и дальше уже пробираться ползком. Впереди показалась голубая полоска света, и донесся шум ветра.

Второй выход из пещеры был завален камнями и упавшими деревьями.

Выйдя на поверхность, Морозов понял, почему Нерон вел себя так уверенно. Собака уже побывала в пещере, когда он искал Каменку. Русло Пропащей врезалось в тайгу, выход из пещеры перегораживал ствол дерева, под которым проскользнул Нерон.

Русло по прежнему было сухое.

Морозов задумался.

Пропащая не выходила на поверхность, ручей исчезал в провале. Однако русло речки кончалось у выхода из пещеры и могло быть наполнено водой, вышедшей только из нее, значит, бывают моменты, когда не вся вода ручья стекает в провал. Тогда узкую щель выхода заливает вода, и им пользоваться уже нельзя.

Морозов осмотрел выход, спустился вниз и пошел по руслу. «…Пещера пройдена,- думал Морозов,- но по каким признакам найти месторождение рубинов? Следует ли его искать в пещере?»

Прямых указаний на это в схеме Антипова не было. Там пещера была помечена только как основной пункт. Может быть, она служила лишь убежищем? Если месторождение рубинов коренное, значит, его надо искать в пещере; если же оно россыпное,- то в песках Каменки.

Морозов вспомнил, что самоцветы образуются в приконтактовой зоне. Следует и здесь найти контакт.

Со скалы было видно несколько обнажений пород. Светло-серые известняки на левом берегу Каменки местами сменялись более темными породами, должно быть, другого происхождения. Осмотр показал присутствие гранитов, значит, здесь должно быть коренное месторождение. Вся довольно широкая полоса гранитов имела крутое западное падение, и, следовательно, контакт с известняками можно было ожидать на глубине примерно пятнадцати саженей.

Морозов прекрасно понимал, что первого беглого осмотра пещеры и ее местоположения среди довольно мощной полосы известняков и гранитов совершенно недостаточно, чтобы придти к какому-нибудь заключению.

Предстояла кропотливая и упорная работа поискового характера.

Морозов выбрал наиболее правильный и простой путь - он решил искать следы горных работ трех старцев и Антипова.

Судить о размерах пещеры пока еще было нельзя, и Морозов решил, не теряя времени, начать ее детальное изучение. Он вернулся во второй зал, где был водопад, чтобы использовать провал для спуска на нижние горизонты.

Метеоролог установил, что в провал можно было спуститься, предварительно отведя воду: стоило только с помощью жерди поставить камень в первоначальное положение и этим совершенно осушить русло Пропащей.

Подумав, Морозов решил загородить вход в пещеру. Только случайность не позволила ему выполнить этот рискованный план. По неопытности, метеоролог, конечно, не знал, что стенки провала, сильно изъеденные водой, представляют собой коварную ловушку.

Возвращаясь обратно с намерением загородить камнем вход в пещеру, Морозов в стене первого зала заметил нишу. Она имела довольно большое сечение и была приподнята от пола на высоту примерно аршина. Предполагая, что перед ним обычный «карман», какими нередко изобилуют пещеры, Морозов заглянул в нишу, но вместо задней стенки увидел темное отверстие наклонного колодца.

Метеоролог залез в нишу и осветил принятый им за колодец, идущий круто вниз, коридор почти правильного эллиптического сечения с гладкими стенками и глубокими засечками в форме ступеней. Перед исследователем была горная выработка в сравнительно некрепком известняке.

Открытие обрадовало Морозова.

Спустившись саженей на пять, Морозов увидел расклиненный в стенках ствол лиственницы.

«Лестница»,- подумал он и ударил по дереву геологическим молотком. Раздался глухой amp;apos; звук, ствол переломился и полетел вниз.

Несказанно обрадованный находкой Морозов возобновил свое исследование. Ниже лестницы коридор стал несколько круче и шире, но затем неожиданно закончился небольшой камерой. Ровные стены пещеры и горизонтальный потолок говорили о ее искусственном происхождении. Назначение камеры было непонятным. Камера заканчивалась шахтой, в глубине которой терялся свет электрического фонарика.

О глубине шахты Морозов получил приблизительное представление, бросив в нее камень,- она была не больше двадцати саженей. Это по существу был небольшой подземный колодец, и тем не менее спуск в него составил целую проблему. Пока Морозов ходил за веревкой, затем вторично за распорной стойкой, которую пришлось вырубить из солидной березы, пока велись различные второстепенные, но необходимые приготовления к спуску, прошло три часа. Метеоролог основательно устал, но желание поскорей получить представление о всей пещере заставило его, опоясавшись концом веревки, спуститься на дно колодца. В глубине его Морозов не ошибся - двадцать две сажени с аршином был точный замер. В этой каменной трубе была хорошая вентиляция. При дальнейшем исследовании Морозов старался не отклоняться от главной вентиляционной струи.

Ряд ходов, следующих от дна колодца, поставил исследователя в затруднительное положение, и он после долгих колебаний выбрал самый неудобный путь - узкую щель, идущую на северо-восток к зоне предполагаемого контакта известняков с гранитами.

Чтобы не потерять ориентировку и не запутаться в подземном лабиринте, Морозов делал условные засечки на стенах и вел схематический абрис, беря направление по компасу, а расстояние измеряя в шагах. Сеть карстовых ходов пещеры, должно быть, была очень разветвленной, и метеоролог скоро понял, что пройдет не мало времени, прежде чем он получит представление о пещере в целом. Его в первую очередь интересовали галереи пещеры, расположенные вблизи контакта известняков с гранитами, и он, пропуская ответвления различных направлений, выбирал только северо-восточное.

Схема метеоролога быстро пополнялась; причудливо извиваясь, ложились линии все новых и новых галерей. В общей сложности Морозов прошел под землей уже больше двухсот саженей. Он изрядно устал и решил пока прекратить утомительное исследование.

Когда он вышел из пещеры, был уже поздний вечер. Долина Каменки покрылась синеватой мглой, хотя последние лучи солнца еще золотили высокие перистые облака.

Нерон ждал хозяина у потухшего костра.

На приготовление ужина ушло мало времени: Морозов устал, и, кроме того, он поторопился лечь спать с расчетом на рассвете продолжать исследование пещеры.

Закончив с ужином, метеоролог залил костер и лег на мягкую моховую постель.

Тайга постепенно замолкала. Прекратились крики птиц. Поднявшийся было после захода солнца ветерок утих, и только яркие рассыпанные по темно-синему бархату неба звезды смотрели на охотника за самоцветами. У самых ног тихо плескалась Каменка. Несколько в стороне чернел вход в пещеру.

Морозову не спалось. Он лежал с открытыми глазами и перебирал в памяти события прошедшего дня.

…Пещера была, несомненно, очень древнего происхождения. Прошли сотни тысяч лет, прежде чем вода, пробираясь по трещинам в известняке, расширила их, превратив в коридоры, шахты, колодцы и «карманы». В безмолвии подземелья законсервирована жизнь многих эпох. Теперь уже трудно было сказать, что больше волновало Морозова: месторождение самоцветов или пещера. Во всяком случае, Морозов, окончательно потеряв надежду уснуть, решил, не теряя времени, перебраться в пещеру и продолжать исследования.

Свое имущество он перенес во второй зал и разместил вещи в нишах - этих естественных и очень удобных шкафах и полках. Чтобы обеспечить себя топливом, он натаскал в пещеру сухой валежник.

Когда в углублении, похожем на камин, запылал костер, своеобразная иллюминация из разноцветных звездочек вспыхнула на стенах пещеры и в следующее мгновение начала меркнуть - кристаллическая поверхность известняков покрывалась копотью.

Морозову не было времени любоваться своеобразием окружающей его обстановки; он отпустил Нерона гулять и пошел в первый зал к наклонному коридору, ведущему в нижние этажи.

Минуя лабиринт уже знакомых ходов и сверяя свой путь со схемой, Морозов продолжал исследование. Придерживаясь по прежнему северо-восточного направления, метеоролог вторично обнаружил горную выработку - на одной из ее стен были нанесены каким-то острым инструментом параллельные царапины.

- Следы кирки! - воскликнул он.

Пристроив удобнее фонарь, Морозов начал осматривать выработку по частям.

Почва выработки была покрыта слоем щебенки, конечно, отбитой киркой от стены. Следы царапин группировались там, где была наибольшая кристаллизация породы.

«Пробовали в разных местах»,- подумал Морозов.

Сердце его сильно забилось, на лбу выступил пот, и он, как сыщик, попавший на верный след, начал изучать плоскость стены дюйм за дюймом. Почти белые, сильно измятые известняки имели неравномерную кристаллизацию.

Горевшие в свете фонаря кристаллы Морозов откалывал ножом и пробовал на стекле - в каждом из них он готов был признать рубин. Но кристаллы не царапали стекло - это был всего только известняк, твердость которого значительно меньше твердости корунда. Для Морозова способ определения корунда по твердости был пока единственным.

При дневном свете еще можно заметить скопления корундовых масс, уже не говоря о кристаллах рубинов. Совсем другое дело при искусственном освещении. Корунд иногда по внешнему виду ничем не отличается от известняка (при недостаточном освещении и для неопытного человека), и только по твердости его еще можно отличить.

Отсутствие рубинов в стене грота не смутило Морозова. Он знал, что не только эта драгоценная разновидность корунда, но и другие, не имеющие никакого практического значения, попадаются очень редко. В самых богатых по содержанию самоцветов месторождениях считается обычным явлением, когда десятки и даже сотни пудов горных пород подвергают тщательной обработке и получают драгоценный камень, весящий после огранки немногим больше или даже меньше карата.

Только бы найти несколько рубинов, а там геологи лучше его разберутся во всех тонкостях.

Старые копи были обнаружены, и это главное. Старцы, а после них Антипов не могли вести массовую добычу, они даже едва ли пользовались динамитом, и поэтому копь должна иметь всего одну или две выработки, отыскать в которых гнезда корунда будет, наверное, нетрудно.

На следующее утро Морозов возобновил поиски. Вид стены со следами разработки теперь уже не так волновал его, и он мог проследить направление горных работ. Щебеночный навал в почве грота был распределен неравномерно - в южной части слой его по объему не соответствовал глубине искусственной ниши, значит, насыпанная здесь порода добывалась где-то в другом месте.

Но где?.. После внимательного осмотра восточной стены и потолка грота среди многочисленных углублений Морозову удалось рассмотреть выработку. Морозов поднялся по ступеням на уровень выработки и направил свет фонаря в ее отверстие.

- Прекрасно! - воскликнул он.- Выработка пройдена в восточном направлении, то есть к контакту.

С кучи щебенки до почвы выработки было больше сажени. Морозов пробовал подпрыгнуть и ухватиться за кромку породы, но это ему не удавалось - трещиноватый известняк обрушивался.

Подняться в выработку можно было только с помощью лестницы, за изготовление которой Морозов и вынужден был приняться.

Он, конечно, не собирался плотничать. Выйдя из пещеры, он срубил елку и унес в пещеру. Нижний конец елки он зарыл в щебенку, верхний укрепил в трещине почвы выработки, и примитивная лестница была готова.

Морозов залез в выработку. Она имела длину около пяти саженей, причем на протяжении первых трех саженей шли сравнительно слабые известняки. Забой же выработки упирался в кристаллические плотные породы.

О близости контакта говорили мелкие сбросы и крутые изгибы гранитно-известняковых слоев. Здесь осадочные породы были основательно проплавлены магмой. Стенки небольших пустот оделись красивыми щетками кристаллов. Но не ими интересовался Морозов. Он искал гнезда серовато-желтых скоплений корунда.

Прежним способом - при помощи пробы на стекло - Морозову удалось обнаружить несколько крупинок корунда. Но этим серовато-зеленым мутным камешкам далеко было до рубинов.

Однако уже наличие корунда говорило о многом. Он вспомнил слова Ковригина: «старцы промывали на берегу какие-то гальки».

Это были не гальки, а добытый в пещере и измельченный известняк с включением корунда. Морозов, как и старцы, мог вести лишь весьма примитивную разработку в микроскопических масштабах. Он принялся за дело.

Геологический молоток, к счастью, оказался подходящим инструментом.

Морозов работал долго, но куча отбитой им породы могла легко уместиться в шапку. Корундовые скопления причиняли много хлопот - их приходилось вырубать с большим трудом. К вечеру настойчивый забойщик отбил ведра два породы.

Следующей стадией должна была явиться промывка. В три приема Морозов вынес породу из пещеры и высыпал ее на берегу Каменки.

Щебенка была мелкой и не требовала дополнительного измельчения. Наскоро пообедав, Морозов принялся за промывку.

Чистый, белый известняк не нуждался в проверке, но его было немного. Остальная серая масса с включениями гранатов и каких-то еще минералов должна быть тщательно промыта и осмотрена.

Морозов начал добросовестно промывать щебенку, не пропуская ни одного камешка. Попалось уже несколько кристаллов корунда. Мелкие и трещиноватые, они тем не менее взволновали Морозова.

Взяв несколько камешков, он стал их один за другим пробовать на стекле. Те, которые скользили, не оставляя черты, он отбрасывал, а сделавшие царапину осматривал.

Вот небольшой серый кристаллик дал глубокую черту - это, конечно, корунд. Морозов только мельком взглянул на него и хотел уже бросить, но ровная плоскость излома отразила солнечный луч.

- Рубин! - крикнул Морозов и вскочил.

Рубин оказался небольшим, не больше четверти карата, но был густ по окраске и не трещиноват.

Насмотревшись вдоволь на первую находку, Морозов завернул его в платок и принялся снова за промывку.

Он так увлекся работой, что не заметил наступления грозы. Подул прохладный ветерок, зашелестели листья берез. Спокойная раньше заводь покрылась рябью, и поверхность воды приняла свинцовый цвет.

Пришлось оставить промывку. Едва Морозов успел заготовить на ночь дрова и спуститься в пещеру, как на юге ухнуло, словно из пушки, и в небе метнулась стрела молнии. Раскаты грома вызвали в пещере низкий протяжный гул.

Морозов подбросил в костер дров и, снимая сумку, заметил на дне ее несколько пригоршней галек - это была случайно оставшаяся порода.

Высыпав поближе к подземному потоку содержимое мешка, Морозов снова занялся промывкой. Он не хотел оставлять непросмотренной даже самую маленькую гальку.

Света костра было достаточно, чтобы отличить корунд от известняка.

Морозов промыл всю щебенку и, примостившись у костра, занялся сортировкой породы.

Он почти не пользовался стеклянной пластинкой. Корунд от известняка он теперь уже отличал по цвету, а от граната по строению. Из промытой массы щебенки набралось серых камешков около сотни; среди них были довольно ясные кристаллы красивого синеватого оттенка. Более крупные осколки содержали в себе чешуйки слюды и крупинки полевого шпата; некоторые крошки просвечивали, и попадались участки, слабо окрашенные окислами металлов.

Синие, голубые, зеленоватые оттенки не привлекали внимания Морозова. А рубинов не было! Осталось три самых крупных осколка, трещиноватых, грязно-серых, но очень твердых. Под ударом молотка первый осколок разлетелся на мелкие крошки, среди которых некоторые имели слабо-розовую окраску.

Морозов стал осторожней. Из второго осколка удалось выделить небольшой трещиноватый рубин. Каким-то чутьем Морозов угадал присутствие драгоценного корунда в третьем осколке. По волосяным трещинам он отделял от него корундовую массу и следил за изменением окраски.

Вот зеленоватый цвет стал бледнеть, осколок постепенно приобрел другую окраску. Появились прозрачные розовые области, и уменьшилось число трещин.

Под коркой из мутиорозовой породы, как в скорлупе раковины, было заключено драгоценное зерно - рубин.

Занятый промывкой Морозов забыл о грозе, во время которой Каменка могла выйти из берегов и, повернув камень, хлынуть по руслу Пропащей в пещеру.

Шум подземного ручья напомнил ему об этом, и он побежал к выходу укреплять камень.

При первой же попытке выйти на берег Каменки он должен был изменить свое обычное представление о грозе, хотя и видел настоящие южно-уральские грозы.

Ветер постоянно менял направление, он не дул, а хлестал, как ударами кнута.

Мелкий песок бил по лицу, а пыль тучами носилась в воздухе и смерчем пробегала по берегу речки в круговороте воздушных течений. Стволы деревьев скрипели, и лопалась кора.

Голубые вспышки молнии часто раскалывали туманный полумрак.

Морозов ползком пробрался к вращающемуся камню и укрепил его при помощи ствола березы. Вернувшись в пещеру, он удивился исчезновению собаки. Нерон не мог решиться уйти в лес. Морозов решил, что он побежал из ущелья полюбоваться на грозу.

Прошел час. Раскаты грома не умолкали, эхо по-прежнему наполняло пещеру. Уровень воды в ручье несколько поднялся, а температура ее понизилась - начался дождь.

Потянуло прохладой, ветер раздувал костер, а у самой почвы тянул тонкую полосу дыма.

При свете костра Морозов рассматривал найденные им рубины. Их было пять. По чистоте окраски они мало уступали один другому, но по величине последний превосходил остальные. Общая ценность самоцветов была немалой. Но ведь это были всего-навсего камни,"найденные случайно. О богатстве месторождения можно судить уже хотя бы по тому, что человек, не знакомый практически даже с основами разведывательного дела, сумел найти рубины. При систематических поисковых работах в долинах Каменки и в Пещере трех старцев месторождение красных самоцветов, конечно, даст немало камней громадной ценности.

Морозов вряд ли сознавал всю важность своего открытия. Он, конечно, не знал, что найденное им месторождение способно открыть новую страницу в истории Южного Урала, богатого рудами, золотом, но не открывшего еще до конца свои сокровищницы драгоценных камней.

Счастливый разведчик рассчитывал пробыть в пещере еще дня три, взять пробы из разных участков береговых отложений Каменки и с доказательством в виде нескольких рубинов отправиться в обратный путь…

* * *

Нерон лежал на широком плоском камне у выхода из пещеры и смотрел на стонущий от порывов ветра лес. При каждом ударе грома он вздрагивал, жался к стене, но не убегал в глубину пещеры, где было душно, а теперь еще тянуло едким дымом.

Нерону было видно русло Пропащей, оба ее берега и часть тальниковых зарослей. Вспышки молнии хорошо освещали окрестности. Во время одной особенно сильной вспышки Нерон вскочил и прыгнул с камня, но не в пещеру. Не молния и не гром заставили собаку покинуть наблюдательный пункт. Когда молния на мгновение осветила прижатые ветром береговые кусты, Нерон заметил, как по левой стороне русла, под защитой скалистого берега, к пещере пробирался человек…

Нерон считал себя хозяином района пещеры и поэтому, не обращая внимания на раскаты грома, скользнул вниз по мокрым камням, перемахнул через ствол лиственницы и присел в береговых кустах, ожидая следующей вспышки молнии. Когда ее прихотливый зигзаг расколол небо, резкий силуэт человека проявился на фоне известняковых прибрежных скал.

Нерон в два прыжка достиг зарослей и побежал па тропе. Частые вспышки молнии помогали ему ориентироваться в хаосе склоненных и сломанных бурей деревьев и кустов.

Когда тень человека легла на дно пересохшего русла совсем близко, Нерон присел на тропе и через мгновение прыгнул вниз.

Человек остановился, выдернул из-за пояса топор иг приготовился встретить нападение. Нерон прыгнул, и человек метнул в него топор. Страшное орудие описало дугу и врезалось в комель березы. Потеряв равновесие, человек упал головой к березе.

«Кончено!» - подумал он, почувствовав собаку у себя на спине.

Нерон схватил его за воротник пиджака и прижал лапами плечи.

Человек потянул руку, чтобы ухватиться за топорище, но собака крепче сжала воротник и зарычала.

Гроза между тем бушевала. Деревья, наклонившись в одну сторону, как по команде, вдруг выпрямлялись и затем склонялись в другую. Дождь бешено хлестал, а вспышки молнии и гром следовали друг за другом без промежутков.

Промокший до нитки лежал на земле человек, не ослабляя хватки, в напряженной позе стояла над ним собака. Человек обдумывал, как ему сбросить собаку; он рассчитывал на темноту, а потом, может быть, и на свой топор.

Подождав некоторое время и убедившись, что пойманный лежит спокойно, Нерон немного разжал челюсти и снял лапы с его плеч. Человек лежал по прежнему, не шевелясь. Но вот наступило временное затишье, и все погрузилось в непроницаемую темноту. Человек, воспользовавшись этим, вскочил и кинулся за ствол дерева, выхватив из комля березы свой топор. При новой вспышке молнии Нерон, не раздумывая, снова бросился на него.

Широкий топор блеснул при свете молнии, но Нерон был уже рядом и рванул человека за руку. Тот закричал от боли. Нерон схватил неизвестного за горло. Оба упали на валежник. Толстый кожаный воротник мешал собаке.

Не выпуская его, Нерон подбирался к горлу. Человек уже чувствовал горячее дыхание собаки на своем лице. Не делая резких движений, с большой осторожностью он нащупал у собаки затылок и опустил на него топор.

Но в то мгновение, когда лезвие топора погрузилось в густую шерсть, от страшной боли и от удушья человек потерял сознание. Тем не менее удар топора сделал свое дело. Собака разжала челюсти и упала на землю.

Буря хозяйничала в тайге почти до утра. Свалив массу деревьев и вырвав с корнем береговые кусты, она только перед самым восходом солнца ушла на юг.

* * *

Выйдя утром из пещеры, Морозов был поражен переменой в окружающей местности: Каменка вышла из берегов и разлилась по низкому левому берегу. Далеко виднелась спокойная поверхность воды, не затронутая течением; стволы берез разлиновали воду белыми полосами; кусты походили на острова. В разных местах по основному руслу Каменки выросли песчаные отмели; ниже переката шла коса, почти перегораживая русло. У входа в пещеру намыло песку.

Морозов спустился к заливчику, где вчера он укрепил вращающийся камень. За ночь ствол березы, продетый в трещину скалы, выдержал не один штурм разбушевавшейся Каменки. После такой грозы вполне можно было рассчитывать на крепость «замка».

Только человек мог вынуть ствол и, освободив камень, дать воде прорваться в пещеру.

Позавтракав, Морозов пошел искать Нерона. Осмотр он начал с широкого провала в конце коридора. Собака могла упасть туда, хотя ловкий пес прекрасно лавировал между камнями и, кроме того, хорошо знал весь верхний горизонт пещеры. В провал сбегал ручеек мутной воды. В глубине виднелся широкий уступ, на котором при падении должна была бы задержаться собака. Морозов, наклонившись над провалом, опустил на шнурке фонарик и осветил уступ. На площадке скопилась вода, лежала куча обвалившейся щебенки и больше ничего. В стороне чернела ниша - спуск на второй горизонт.

Убедившись, что не совершилось самого худшего, Морозов повеселел. Найти собаку в лесу ему казалось проще. Да, пожалуй, и искать не придется. Нерон где-нибудь ночью пережидал грозу и теперь сам прибежит.

На вывороченных корневищах еще блестели кристаллы полевошпатовых обломков, разорванные плети вьюнков висели на сучьях, и прибитая ветром трава обнажала каменистый грунт. Солнце уже поднялось над деревьями и сильно парило; холодные токи воздуха веяли из чащи.

Морозов бродил по руслу Пропащей - единственной пока дороге в районе пещеры - и звал Нерона.

К полудню он ушел далеко на юг. Русло опустилось в низину; его обступили болото и тальниковые заросли. Дальше идти было бесполезно. На обратном пути Морозов ушел вправо и, с трудом пробираясь по бурелому, вышел на берег Каменки верст за шесть ниже пещеры. На всем пути он не встретил ни одной дороги; узкие извилистые тропы кончались у реки.

Возвращаясь поздно вечером в пещеру, Морозов надеялся, что собака вернулась.

Вечерние длинные тени легли на поверхность воды, вытянулись стволы берез. На елях возились крикливые пищухи. Моховая полянка над самой водой, где обычно любил лежать Нерон, была пуста.

Морозов с трудом заставил себя съесть обед. Уставший, он лег и быстро заснул.

Утром следующего дня Морозов продолжал поиски.

С Нероном, очевидно, случилось несчастье.

На одной из лесных полян внимание Морозова привлекла беспокойная серая птичка, похожая на кедровку. Она перелетала с куста на куст и кружилась над небольшим овражком. Морозов направился к овражку, но птичка не улетала, она пронзительно кричала и кружилась в воздухе. Около обрыва Морозов остановился. На дне овражка что-то чернело.

- Нерон! - крикнул Морозов, узнав собаку.

Нерон лежал между камнями на правом берегу. Голова его была откинута в сторону, глаза закрыты, нижняя челюсть отвалилась, и свесился бледно-розовый сухой язык. От левого глаза и почти до уха шла широкая, покрытая мухами и мошкарой рана. На камне возле головы были видны капли крови. На шее зияла большая рана.

Со дна овражка Морозов достал пригоршню холодной воды и плеснул ее на голову Нерона.

Собака сделала едва заметное глотательное движение, язык вздрогнул, и приоткрылся один глаз.

Нерон еще был жив. Морозов смочил голову собаки из фляжки. Нерон открыл глаза, подобрал задние ноги и тихо заскулил.

Оставив собаку, Морозов принялся за осмотр овражка.

У подножья крутого откоса он заметил кучу свежей осыпи. Дальше на ровной плоскости илистого намыва ясно отпечатался след сапога. На одном из уступов виднелись красно-бурые пятна. Это были следы крови, но уже не собаки, а человека. Было очевидно, что здесь произошла кровавая схватка Нерона с неизвестным.

Морозов донес Нерона до пещеры на руках.

Промыв рану, он устроил ему подобие конуры на солнечном берегу Каменки. Потом еще раз осмотрел овражек и окончательно убедился в том, что собака преследовала человека по правому берегу Пропащей. Несмотря на довольно ясные следы, места встречи обнаружить не удалось. Выйдя на тропу за овражком, Морозов пошел по следам. По их расположению можно было без ошибки заключить, что человек первые саженей сто бежал, должно быть, он боялся преследования, а затем перешел на неуверенный шаг.

Морозов шел по сравнительно знакомой ему местности. Слева саженях в трехстах тянулось почти меридионально русло Пропащей. Ниже, в версте, начинается низина. Там и без того непроходимая тайга погружена еще в непроходимое болото. Даже в жаркое время голубоватая дымка стоит над лесом. В чаще - полумрак, тучи комаров, а под ногами трясина.

Морозов пробовал пробираться по болоту в надежде найти какой-нибудь островок. Но островка не было- редкие березы, густой тальник и заросли камыша уж никак не могли служить пристанищем человеку. Может быть, человек вернулся обратно? Эта мысль показалась Морозову правдоподобной, но отсутствие обратных следов заставило его отказаться от такой догадки.

Морозов вернулся в пещеру. Он старательно ухаживал за Нероном, уложил его в удобной нише на мягкой подстилке из мха. Собаке стало несколько лучше - эта было видно по блеску глаз и попыткам двигаться.

Между тем запас продуктов был на исходе, оставались фунтов пять сушеного мяса, полбанки масла и сухари. Большим подспорьем были хариусы из Каменки, но рыбная диета уж успела надоесть и Морозову и Нерону.

Судя по состоянию собаки, ее полного выздоровления следовало ожидать не раньше пяти-шести дней.

Вынужденный остаться на этот срок в лесу, Морозов решил заняться детальным обследованием нижних горизонтов пещеры и найти второй выход.