О существовании обширного грота ниже уровня верхнего коридора Морозов догадывался и раньше, но занятый поисками рубинов не имел возможности проверить свои предположения.

Дело в том, что вертикальный провал в почве второго зала пропускал сильную вентиляционную струю. Здесь воздух буквально свистел и разбивал спокойно падающие струи воды на каскады брызг. Кроме того, брошенный сквозь эту водяную завесу камень продолжал падать в пустоту, и через некоторое время снизу доносился гул.

Теперь, задавшись целью проникнуть на нижние горизонты пещеры, метеоролог в первую очередь стал искать пути, соединяющие верхний коридор с обнаруженным гротом.

Использовать для этой цели знакомые северо-восточные ходы Морозову не хотелось, так как они были в противоположном конце пещеры.

Упорные поиски хода сообщения, наконец, дали результат. В одной из карстовых ниш второго зала оказалась небольшая нора. Морозов опустился на колени и пополз по узкому ходу. Нора скоро превратилась в наклонную трубу, в которой дул сильный ветер. Освещая себе путь фонариком, настойчивый исследователь продвигался дальше. Наклон трубы часто менялся, в некоторых местах, где он принимал почти вертикальное направление, в почве были вырублены ступени.

Саженей через пятнадцать подземный ход несколько расширился. Теперь Морозов мог подняться во весь рост и идти, не рискуя задеть головой за каменные выступы в кровле.

Естественная вентиляция по прежнему действовала безотказно - навстречу исследователю дул устойчивый сильный ветер.

Морозов прекрасно представлял, что идет по какому-нибудь из многочисленных карстовых ходов пещеры и направление этого хода зависит от случайного положения трещины. Поэтому он не удивился, когда каменная труба внезапно изогнулась в виде вертикального колена и вместо почвы у ног оказался черный провал. Перед тем, как преодолеть новое препятствие, Морозов решил отдохнуть. Он сел на кромку уступа и, экономя свет, выключил фонарик.

Как обычно, при резком наступлении темноты зрительный нерв еще некоторое время передает ощущение постепенно слабеющего света. Морозову казалось, что узкий ход, по которому он шел, продолжается: достаточно отчетливо обозначились стены и потолок. Он посмотрел вниз - световое пятно переместилось в колодец и легло на его дно.

Метеоролог знал, что через две-три минуты зрительная галлюцинация прекратится. Действительно, скоро световые круги в глазах стали тухнуть; казавшееся раньше продолжение подземного хода исчезло, и только бледное световое пятно упорно держалось на дне колодца. Теперь оно стало даже несколько ярче. Привыкшие к темноте глаза различали на дне колодца некоторые детали:небольшую кучку щебенки, камень в форме ступени и светлой полоской выделяющуюся кромку гладкой известняковой стены.

Отведя взгляд в сторону и дав отдохнуть глазам, Морозов снова посмотрел в колодец - те же детали с еще большей отчетливостью снова обозначились. Было ясно, что это не зрительная галлюцинация. На дно колодца откуда-то проникал настоящий дневной свет. Конечно, это была не прямая освещенность - уж слишком слабы были очертания замеченных Морозовым предметов, но это был все же свет!

Желая скорей проверить правильность своего предположения и все еще не доверяя, как говорят, собственным глазам, Морозов зажег фонарик и стал искать место безопасного спуска.

Диаметр колодца был не больше полуторых аршин, что при его двухсаженной глубине позволяло без риска спуститься по неровным стенкам.

Морозов, уже достаточно привыкший к лазанию по каменным уступам, это препятствие преодолел без труда - повиснув на кромке порога, он легко соскочил на кучу щебенки.

От колодца снова шел почти горизонтальный ход, достаточно широкий и высотой почти в рост человека.

Как только Морозов выключил фонарик, впереди обозначилось голубоватое пятно. Дневной свет, действительно, проникал в подземелье. Наклонив голову и освещая себе путь фонариком, Морозов почти бежал по наклонному ходу. Чтобы не потерять направления и не свернуть в какое-нибудь боковое ответвление, метеоролог время от времени тушил фонарик и наблюдал за усиливающим свою яркость световым пятном.

Вот он пробежал несколько шагов, затем остановился, потушил фонарик и невольно попятился от удивления. Хотя и далекого, но уже хорошо освещенного выхода из пещеры перед ним не было - яркое световое пятно исчезло. В следующее мгновение оно едва обозначилось, затем стало светлеть и опять потухло. Морозов напряженно всматривался в трубу каменного хода. Вот пятно снова обозначилось и теперь осталось неизменным. Постояв еще некоторое время, Морозов зажег свет и пошел дальше. Теперь он уже не спешил, а шел осторожно, почти крадучись.

Фонарем можно было уже не пользоваться, так как в ход проникало достаточно света. С каждым шагом становилось светлее. Наконец, мрачная каменная труба осталась позади, и Морозов вышел, но не из пещеры, как он предполагал, а… впрочем, он сам долгое время не мог определить, куда он вышел. Перед его глазами была буквально волшебная картина: сочетание объемов, перспективы, цветов, игра светотени и, наконец, обилие настоящего солнечного света, падающего на сахарно-белые известняки и на зеркальную спокойную поверхность воды - было так изумительно красиво, что Морозов невольно попятился. Перед Морозовым, несомненно, была одна из крупнейших карстовых полостей, по размерам не уступающая самым большим гротам знаменитой Мамонтовой пещеры в

Америке. Но основное, на что метеоролог сразу же обратил внимание,- это обилие и разнообразие натечных форм. На верхних горизонтах пещеры вода создавала карстовые формы только своим разрушающим действием - она растворяла, размывала наиболее мягкие слои известняков и уносила выветрившуюся щебенку. Здесь вода была созидательницей: огромные каменные колонны, целый лес сталагмитов, сталактиты и, наконец, ажурная бахрома оторочки карнизов - все это результат осаждения извести из ее водных растворов.

Морозов прошел немного вперед и оказался в колонной галерее. Здесь высокие известняковые столбы, толщиной со ствол сосны, поддерживали потолок со свисающими с него сосульками сталактитов. Между колоннами в форме изящных круглых пьедесталов часто попадались сталагмиты. Дальше грот заметно повышался и, раздаваясь в ширину, переходил в обширный амфитеатр с постепенно понижающейся и уходящей под поверхность воды подземного озера почвой.

Описанная колоннада окружала амфитеатр с трех сторон, четвертая сторона была скрыта за легкой завесой радужных брызг от падающего с кровли небольшого водопада.

Это был созданный природой подземный дворец. Очарование придавали ему два мощных потока солнечного света, падающих наклонно с потолка в воду. Лучи отражались от зеркала воды и падали на кристаллические белые известняки кровли, откуда, многократно преломляясь, распространялись по всему гроту.

Только теперь Морозов понял причину исчезновения светового пятна в сечении хода, по которому он пробирался. Точно в подтверждение его догадки оба световых столба начали постепенно гаснуть, и вызванные ими блеск и многообразные переливы красок сменились серыми, скучными тонами. Но вот облачко - виновник разительной перемены - открыло солнце, золотые столбы упали в озеро, и снова все засверкало, заискрилось и заблестело.

Обходя многочисленные сталагмиты, Морозов подошел к озеру.

Вода имела температуру около пятнадцати градусов и была исключительно чистой. Морозов установил третье качество воды - она оказалась очень приятной на вкус, с той концентрацией известковых солей, благодаря которой так ценится ключевая вода.

Дно озера понижалось постепенно, и, судя по углу наклона, слой воды под водопадом был около двух саженей. Характер изменения дна мог быть, конечно, иным, но это можно было установить только при наличии лодки. Вообще без средств передвижения по подземному озеру сфера деятельности нашего исследователя ограничивалась только небольшим участком берега со стороны хода в грот, так как обе боковые колонные галереи заливала вода.

О лодке, конечно, нечего было и думать, но сооружение легкого плота не представляло больших трудностей. Морозов подсчитал, что пять двухаршинных обрубков из сухостойной ели не потонут под его тяжестью и превращенные с помощью тонких тальниковых лоз в плот вполне заменят лодку.

С большой неохотой Морозов покинул грот и обратной дорогой по многочисленным ходам, колодцам и лазейкам выбрался в верхний зал пещеры.

В приятной прохладе, при слабом свете дотлевающих углей, на мягкой подстилке из мха и травы лежал Нерон. Обстановка благоприятствовала выздоровлению собаки: ее не угнетала жара и не донимали расплодившиеся в июльской жаре мухи.

Морозов развел костер и, осмотрев Нерона, принялся за приготовление обеда.

Сразу после обеда, не теряя времени, Морозов принялся за строительство плота. Изготовление его было более простым, чем доставка на берег подземного озера. Последняя операция заняла у метеоролога три часа, и только к полудню плот был собран на берегу подземного озера. Испытав свое сооружение на плову-честь и убедившись в его относительной надежности, Морозов оттолкнулся шестом от берега и поплыл по ровной поверхности озера.

Метеоролог был готов поручиться, что этот изолированный от внешнего мира водный бассейн совершенно необитаем. Каково же было его удивление, когда мимо плота быстро промчалась стайка небольших рыбок. Внимательно присмотревшись, Морозов увидел на дне каких-то ракообразных и, наконец, на выступе скалы, поднимающейся почти к самой поверхности воды, заметил ровные щетки травы, похожей на осоку.

Оказывается, жизнь проникла и сюда - в подземное царство. Морозов еще раньше обратил внимание на отсутствие в пещере летучих мышей, этих отвратительных существ, обычно выбирающих своим жилищем глубокие ниши, провалы и особенно охотно пещеры.

Предположение метеоролога о постепенном понижении дна озера теперь подтверждалось: шест, заменяющий весло, показывал все увеличивающуюся глубину.

Характер освещенности всего подземного дворца совершенно изменился, как только плот Морозова взволновал поверхность озера. В одно мгновение тысячи зеркальных зайчиков рассыпались по потолку и стенам пещеры, зажигая на кристаллах известняка разноцветные звездочки и освещая самые отдаленные ниши. Зрелище было исключительно красивым, и Морозов, ударяя шестом по воде, вызывал новые световые фейерверки и любовался ими, как маленький ребенок.

Наконец, метеоролог поплыл дальше и оказался во второй половине озера, не менее обширной, чем первая. Здесь расстояние между правым и левым берегами было также около десяти саженей, а берег впереди поднимался из воды в сорока-пятидесяти саженях. Благодаря фильтрующему действию завесы водопада и водяной пыли освещенность здесь была более мягкой и создавала впечатление раннего ясного утра.

Морозов подплыл к берегу и выскочил на ровную известняковую плиту. Натечных форм здесь было больше - сталагмиты не уступали по толщине стволам сосен, саженные сосульки сталактитов почти достигали почвы, а гирлянды известковых трубочек несчетным количеством обрамляли карнизы.

Осматриваясь, Морозов пробирался между сталагмитами; выйдя из-за каменной колонны и повернувшись, он вдруг в ужасе отпрянул назад: прямо на него страшными темными провалами глазниц смотрел высохший, как мумия, старик. Не одно мгновение про-шло, пока Морозов справился со своим испугом и понял, что перед ним - не погребенный труп.

Два могильных холма и мумия - три человеческих останка. Вот где нашли себе последнее пристанище три старца, рассказы о которых уже превратились в легенду! Для Морозова было ясно, что он нашел хозяев месторождения красных самоцветов. Он также понял, почему так тщетны были поиски «скита» трех старцев, почему не были обнаружены их могилы и на долгие годы умерла тайна рубинов.

Детальный осмотр склепа открыл массу интересных подробностей.

Первое - это зеленая нежная травка перед могильными холмами. Морозов разрыл почву этой небольшой полянки и обнаружил почти полуаршинный слой черноземной земли. Нет сомнения, что ее принесли в пещеру три старца, так как естественным путем она попасть сюда не могла.

Солнечного света здесь было достаточно, влажность нормальная, и, таким образом, семена различных растений, занесенных сюда с землей, проросли. Давным-давно уже умерли старцы; двое из них истлели, а третий превратился в мумию, прошел не один десяток лет с тех пор, как отшумела и умолкла жизнь в каменном дворце, но осталась зеленая лужайка с вкрапленными в ее ковер редкими бледными цветочками.

Морозов присел на каменный выступ и уже без боязни стал рассматривать высохшие останки последнего из трех старцев. Старик сидел в узком углублении, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги; руки его лежали на краях каменного выступа, и вся его поза как бы подчеркивала спокойствие, с которым была встречена смерть.

Совершив по отношению к своим товарищам обряд погребения, старец, наверное, начал вырубать себе могилу, но, не закончив, умер.

Метеоролог отодвинул труп старика от стены, положил его на спину в углублении и засыпал мелкой щебенкой и рыхлой землей, взятой с полянки.

Когда третий могильный холм вырос рядом с первыми двумя, Морозов вышел из склепа.

Падающие в озеро солнечные столбы уже заметно изменили угол наклона - время близилось к вечеру. Морозов быстро пошел к берегу озера, встал на плот и поплыл к противоположному берегу.

Перед заходом солнца, как обычно после жаркого дня, на небе появилась мгла, краски подземного дворца стали меркнуть. Морозов быстро подплыл к берегу, соскочил с плота и, пробежав короткое расстояние до подземного хода, скрылся в его темном провале.

После ужина, лежа перед догорающим костром, метеоролог задумался над событиями прошедшего дня.

Вот и перевернута, может быть, последняя страница легенды о трех старцах. Печальный финал по существу проливает свет на немудрую историю жизни трех обитателей подземного дворца.

Надо полагать, что деятельность трех бежавших на Южный Урал кержаков началась с подыскания удобного места для жилья. При этом ими совершенно случайно был обнаружен вход в пещеру у круглого известнякового камня. Исследовав подземные ходы, кержаки нашли их вполне пригодными для постоянного жилья: летом здесь было прохладно, зимой - тепло. Кроме того, в пещере было легко скрыться от любопытных глаз. Месторождение самоцветов обитатели пещеры обнаружили также случайно, а открыв, стали эксплуатировать.

Имея в руках огромные ценности, старцы имели возможность приобрести за них только самое необходимое для жизни. Им, таежным жителям, скитникам, нужно было очень мало: одежду, обувь, продукты питания и, может быть, бочонок меда - полакомиться в праздник.

Жизнь старцев протекала однообразно, и за долгие годы пребывания в лесу, или точней в пещере, они окончательно одичали. Не удивительно, что никто из кусинских охотников, кроме Хорька, ни разу не видел их.