Петрович, прислонившись спиной к мощному древесному стволу, блаженствовал, слушая птичий щебет, наблюдая за неспешно ползущим по голубому небу белесым облаком и периодически отхлебывая из фляжки. Метрах в двадцати все еще перешептывались командир, неожиданно живо отреагировавший на странное имя Альберт и захваченный ими в плен русский. Аналитик сразу сообразил, что Роман, (или правильнее все же Альберт?) и пленник знакомы по прошлой жизни, причем явно связывали их не простые и не самые дружеские отношения. Из этого он сделал совершенно правильный вывод, что ни экстренного потрошения, ни вообще полевого допроса пленного не предвидится. Любопытно конечно было бы послушать, о чем они там толкуют, но Петрович всегда свято соблюдал еще в армии Катанги накрепко усвоенное правило: прошлое товарищей по оружию не существует, все они живут лишь здесь и сейчас, и никому нет дела до прежней жизни других. «Джокеры» суетились дальше по тропе, осматривая и обирая трупы, складывали их рядком у дороги, отдельно клали оружие и боеприпасы, спорили, деля добычу, гортанно перекрикивались. Влад тоже был где-то там, в общей массе, стараясь суетой в гуще событий вытянуть из себя по капле пережитый страх, успокоить струной гудящие нервы. Так что даже поговорить, о произошедшей диковиной встрече командира со знакомцем из невероятно далекого отсюда нормального человеческого мира Петровичу было не с кем. Вот он и сидел один одинешенек, беседуя со своей неизменной фляжкой.

Наконец командир закончил беседу с пленным и подошел к нему, тяжело кряхтя, опустился рядом и уже по одному этому кряхтенью, по дерганным нервным движениям, Петрович понял, что разговор дался ему не просто. А сейчас в полный рост встанет какая-то неприятная проблема. Торопить события не хотелось, потому он лишь молча отхлебнул из фляжки, продолжая внимательно следить за эволюциями облачка в безбрежной небесной сини.

— Знакомого встретил, — неуверенным надтреснутым голосом прервал сгустившееся вязким напряжением молчание командир.

— Я понял, — не отрывая глаз от облачка, кивнул Петрович.

— Это была русская группа, — куда-то в пустоту проговорил командир.

Петрович молчал.

— Слышишь? Мы забили русскую группу. Два или три серба, остальные все русские!

— Мне все равно. Какая разница кого убивать. Это война, — равнодушно пожал плечами Петрович.

— Да, наверное, — потеряно произнес Роман.

Снова замолчали, на этот раз надолго. Наконец Петрович со вздохом, покосился на сидящего с опущенной головой командира:

— Хочешь его отпустить?

Тот кивнул.

— Нереально, — отрезал аналитик.

— Да ты пойми, Петрович. Если мы его сейчас в штаб сдадим, его же там насмерть запытают. Узнают, что русский и не слезут, пока не сдохнет.

— Парни не поймут, если взять и отпустить. Стуканет кто-нибудь потом в бригадную контрразведку, сам под трибунал пойдешь.

— Так я же не просто так, — с надеждой глянул на него Роман. — Скажем, что расстреливать ведем. Отойдем в лес, чтобы не видно было, очередь в воздух и пусть топает, куда глаза глядят…

— Нелогично, — безжалостно отрубил Петрович. — На кой хрен куда-то вести. Шлепнуть можно и тут с тем же успехом. К тому же этот перец потом влипнет в лапы какого-нибудь патруля и железно нас сдаст с потрохами.

— Да чего же он нас сдавать будет?!

— Иголки под ногти вгонят, и сдаст, — меланхолично заявил Петрович, прикладываясь к фляге.

— Так что же делать? — голос Романа звенел отчаянием.

— Что делать, что делать… — закряхтел Петрович. — Ох и надоели вы мне… Вечно выдумаете какую-нибудь хрень, а Петрович расхлебывай…

— Петрович, ну! Придумал что-нибудь?! Говори, не томи!

— Ишь, торопливый ты наш… Ладно, слушай сюда и учись, пока я жив, — аналитик еще раз булькнул фляжкой и крякнул, шумно занюхав глоток рукавом. — Значит, никаких расстрелов. Поведем твоего дружка к ручью умываться…

— Он мне не дружок! — перебил Роман.

— А мне по барабану, — рассудительно вздохнул Петрович. — Слушать будешь, или нет?

— Буду, — обреченно шмыгнул носом командир.

— Так вот, ручей рядом. Этого типа в штаб доставить надо в лучшем виде. Так что мы вполне можем повести его умыться, и вообще привести себя в порядок. Нормально, логично. У ручья вроде случайно начинаем считать ворон, делаем все, чтобы он почувствовал бесконтрольность и рванул. Дальше дело техники, пару раз пальнем поверх головы для ускорения процесса, и пусть валит на все четыре стороны. Так, и наши ничего не заподозрят, и он сам знать не будет, что его отпустили. Врубаешься?

— Петрович, ты умница! Просто нет слов!

— Ну и молчи, раз нет. А теперь пошли, пока я не передумал, и ребятишки делом заняты. Нечего время зря терять, уж коли решили.

Ветер шелестел в яркой зелени первой листвы весенних древесных крон, весело перекликались, радуясь теплу и солнцу птицы, журчала, перекатывая пенные струи по каменистому дну, узкая и быстрая горная речка. На берег вышли трое мужчин в пятнистой камуфляжной форме. Шедший впереди еле переставлял заплетающиеся на каждом шагу ноги, левая половина лица его вспухла огромным багровым синяком, глаз заплыл в узкую щелочку, плечи были безвольно опущены, руки сложены за спиной. Двое других выглядели не в пример бодрее, спокойные, уверенные в себе, они шли сзади, шагая не торопясь вразвалочку. В руках у них были автоматы, оба держали их с той сразу выдающей привычных к оружию людей небрежностью, что доступна лишь бывалым ветеранам.

— Умывайся! Кровь с морды смой и вообще, — повелительно гаркнул тот автоматчик, что был помоложе.

Пленник понуро опустился на корточки, сунув ладонь в пенные струи, и тут же инстинктивно отдернул руку. Текущая с гор вода была холодна, как лед и по контрасту с теплым воздухом неприятно обжигала кожу. Пожилой конвоир расхохотался хриплым каркающим смехом.

— Что студена водичка?! Ничего, потерпишь. Может быть, в последний раз умываешься!

Подстегнутый его смехом пленник все же зачерпнул полную горсть воды и зафыркал, размазывая ее по лицу.

— Тоже ополоснусь, пожалуй, — потянувшись до хруста в спине, произнес пожилой и, отойдя чуть выше по течению, присел к воде, беззаботно положив автомат на камни.

Пленник кинул в его сторону острый внимательный взгляд из под трущей лицо ладони, конвоир этого не заметил. Молодой, тоже не блистал усердием в караульной службе, развернувшись к плещущемуся рядом подконвойному вполоборота, он с интересом наблюдал, за тем как его товарищ осторожно тянется к воде, балансируя на скользких прибрежных камнях. На приведенного сюда под конвоем ни один, ни другой охранник не обращали никакого внимания.

И тогда пленник решился. Стремительно завалившись на бок, он ударом ноги под колено подшиб молодого, да так ловко, что тот, оскользнувшись, съехал в воду, далеко в сторону отбросив автомат. Второй охранник еще только удивленно приподнимался, не понимая, что происходит, а пленник уже шлепал, борясь с течением, по середине мелкой, по колено, но своенравной речки. За автомат пожилой схватился, когда он уже выбрался на тот берег и был всего в нескольких метрах, от спасительной стены высившихся за речкой деревьев. Длинная патронов на семь очередь рванула воздух. Пули свистнули над головой беглеца, лишь заставив быстрее перебирать ногами. В несколько гигантских прыжков он достиг леса и, развернувшись, вскинул вверх согнутую левую руку, правая энергично хлопнула по локтевому сгибу, без слов демонстрируя облажавшимся конвоирам полнейшее презрение. Если внимательно приглядеться, можно было заметить тонкие белые шрамы, исполосовавшие локоть беглеца. Но особо приглядываться было некому: пожилой лихорадочно целился, а тот, что помоложе все еще возился на мокрых камнях, пытаясь выбраться на берег.

— Ушел, чертяка! — выдохнул Петрович, опуская автомат.

В голосе старого наемника слышалось скорее восхищение, чем досада.

— Ага, — подтвердил Роман, одним легким движением выбираясь из речки и грозя все еще стоящему на виду беглецу кулаком.

Тот в ответ лишь что-то издевательски выкрикнул и повернулся к лесу. Выстрел хлопнул не громче, чем пробка с бутылки шампанского. Беглец мучительно выгнулся в спине и тяжело рухнул в высокую траву, скрывшись из глаз. Роман и Петрович застыли на месте.

— Чтобы вы без меня делали?! Чуть не ушел ведь! — довольно осклабившись, заявил, спускаясь по тропинке Дракула.

Ствол снайперской винтовки в его руках еще хищно подрагивал, будто в нетерпении.

— Ты откуда… Зачем… — потеряно промолвил командир, глядя на него совершенно безумным взглядом.

— Ребята сказали, что вы этого к реке умываться повели, — охотно пояснил Влад. — Ну, я решил тоже пройтись на всякий случай. Как чувствовал…

Петрович вновь разразился хриплым каркающим смехом, в котором не было ни на грамм радости или веселья.

— От судьбы не уйдешь, — потеряно пробормотал командир.

Лишь Дракула не понимая, что собственно происходит, переводил с одного на другого недоуменный вопрошающий взгляд.