Сознание возвращалось тяжело. Словно, качели, которые замедляли свой бег. Вниз-вверх, вниз… секундное прояснение… вверх, вниз… опять начинаю чувствовать свое тело, и вновь накатывает темнота… вверх. Наконец, качели замерли в своей нижней точке.

Голова разламывалась, в груди поселилась острая боль, к горлу подползала тошнота.

— Госпожа, он очнулся.

Чужой, равнодушный голос был незнаком мне. По крайней мере, до этого момента я его не слышал. Впрочем, в своем нынешнем состоянии я могу близкого родственника не узнать. Гадство, как же плохо.

— Слышишь меня, смертный? — произнес приятный женский голос. Потом я ощутил несколько сильных, болезненных пощечин. От боли в голове чуть прояснилось. Даже сумел открыть глаз… левый. Правый на все мои старания не реагировал.

Прямо надо мною стояла симпатичная молодая женщина лет двадцати двух. Жгучая брюнетка с роскошной гривой волос, спускающихся ниже талии. Одета во что-то обтягивающее, красно-черного цвета. Вроде, кожа ли похожий материал. Сердце болезненно заныло — слишком похоже одевалась и выглядела Кровавая Мэри. Но болезненное состояние и раздрай в мозгах не дали этой мысли сформироваться окончательно.

— Очнулся, — констатировала женщина факт моего прихода в чувства. — А теперь поговорим.

— Ты кто? — с трудом разлепил я губы, чтобы задать простой вопрос. На миг в глазах женщины появилось удивление, которое миг спустя сменили огоньки ярости.

— Скоро узнаешь, — пообещала она мне. — Отвечай — куда ведет портал, по которому ушла твоя подружка. Живо, ну.

И только сейчас я мог все вспомнить. Проход с Олесей в захваченный мир, ощущение чужого присутствия, нападение.

— Кто она? Куда исчезла?

Незнакомка продолжала задавать вопросы, не обращая внимания на мое молчание. Но именно ее слова дали успокоение. Если спрашивает — кто и где, значит девушка не у них в руках. Успела до закрытия портала вернуться в мой мир.

— Да пошла ты, — попытался ухмыльнуться я, но почти тотчас охнул от острой боли, пронзившей лицо. Во рту появился соленый привкус и присутствие постороннего предмета. Сука, зуб выбила.

— Это я пока забавляюсь, — с доброй улыбкой сообщила мне брюнетка. — В твоих же интересах рассказать ВСЕ.

— Значит, все? — проговорил я шепотом. — А что потом?

— Останешься жить. А если сведения будут ценными, то — жить хорошо.

— А еще варианты есть? Огласите весь список, пожалуйста, — продолжал дурачиться я. По-моему, даже смог удивить свою собеседницу. В ее взгляде проскочило замешательство, потом тревога и только потом вернулась прежняя злость.

— Список не очень большой. Жить или умереть. Но в плане смерти вариантов уже гораздо больше, чем с жизнью. Можешь начать умирать прямо сейчас. И умрешь только тогда, когда все расскажешь и я соглашусь подарить тебе забвение. Так каков твой выбор?

— Предпочту помучаться, — повторил свою ухмылку я. На этот раз безнаказанно.

— Хороший выбор, — улыбнулась женщина. — Постарайся не испортить мне удовольствие, сломавшись очень быстро.

В этот момент откуда-то со стороны, за моей головой, что-то скрипнула. Звук напомнил скрип плохо смазанных дверных петель. Женщина бросила туда недовольный взгляд. Но пришедший, по всей видимости, был знаком ей или принес важные новости. Видимо поэтому, недовольство дальше злого взгляда не вылилось. Женщина оставила меня в покое, отойдя к посетителю.

Пока та отсутствовала, я смог поподробнее рассмотреть место пребывания. Лежу на чем-то большом и твердом. Полностью раздет и туго связан тонкими веревками. Со стороны должен напоминать леща горячего копчения, настолько щедро был опутан. Над головой нависал сводчатый потолок из крупных серых камней, отдающий мрачностью подвалов инквизиции. В них я не бывал, но ощущение, что те и это помещение похожи, было.

Света было много. Его щедро дарили десяток ярких ламп на стенах и под потолком. Кое-где в последнем имелись короткие темные штыри и толстые кольца. В двух из колец были продеты цепи, свисающие куда-то вниз. Рассмотреть что-то еще не удалось. Как раз, только я собрался повернуть голову влево, как вернулась брюнетка.

— Продолжим? — довольно улыбнулась женщина. В ее зрачках стали разгораться красноватые огоньки. И только сейчас до меня дошло — передо мною стоит высший демон… проклятье, я влип по-полной. Знакомство с Кровавой Мэри до сих пор свежо в памяти. А ведь суккуба обошлась еще мягко, решив оставить общение с наглыми сопротивленцами на потом. У этой же твари времени полно. И место позволяет обрабатывать меня долго: уверен, что для подобных «бесед» данный подвал и предназначен.

— Хочешь, что-то еще сказать? Например, решение поменять и начать интересное повествование о серебре, которым ты снабжал партизан. Про тот отряд, в котором ты числишься и был направлен в эти места. О кошках, что нес с собою и успел одну клетку передать той магессе, ушедшей в портал…

Бедные котики, не всем удалось избежать лап демонов. Зная, как относятся инфернальные создания к этим животным, о судьбе кошаков догадаться нетрудно. Вот только я сам уже завидую их быстрой смерти — мне бы она тоже пригодилась.

— Хочу, — прошептал я и прикрыл глаз. — Знаешь, а ведь серебро очень легко получить в нужном месте. И с кошками…

Я говорил все тише и тише. На последней фразе, чтобы лучше разобрать мои слова, демонесса наклонилась к моему лицу, почти коснувшись носом моего лба. Почувствовав чужое дыхание на щеках, я резко, насколько был в силах, вскинул голову. И тут же почувствовал удар.

— Слишком резкий и прыткий, — донесся до меня насмешливый голос демонессы. — А еще хотела тебя не сильно мучить, дать небольшое послабление.

Издевается, тварь. Я даже не успел коснуться ее, а ведь рассчитывал разбить ей нос лбом. Но собеседница проявила отличную реакцию, успев уклониться назад и ударить в ответ. Да еще как — к первому зубу присоединились его два товарища. Такими темпами, мне придется себе протез зубной заказывать. Это, если будет, кому им пользоваться.

— Приступим, — произнесла демонесса и прикоснулась к веку кончиками пальцев. Двумя пальцами она открыла мне левый глаз, который я старался закрыть… не вышло. Ее и мой взгляды встретились. Миг ничего не происходило, потом возникло ощущение, словно в глаз насыпали мелкого песка. А затем пришла БОЛЬ. Она проникла в каждую клеточку тела, выворачивая суставы, заставляя лопаться мышцы и вскипать мозг. При этом я не мог пошевелиться ни на один миллиметр, словно приклеившись к своему ложу.

— Готов разговаривать?

До моего пылающего разума донесся голос мучительницы. Она на несколько секунд прервала пытку, дав мне короткую передышку.

— Нет, — выдавил я из себя и вновь окунулся в океан боли. Это было кошмарно. Кроме физической боли, возникли страдания душевные. Рассудок тонул в волнах паники и ужаса. Что или кто их вызывал — не знал. Но от этого страдания были только мучительнее. Но именно такое сочетание — боль и ужас не дали мне сломаться. Одно перекрывало другое.

Выбери демонесса что-то определенное, и могла рассчитывать на скорый результат. Не знаю, как там другие, но для меня мучений хватало с лихвою. Да и вранье все это про стойких партизан и несломленных разведчиках.

Вон, древние японские воины знали толк в пытках. Поэтому и откусывали себе язык, чтобы истечь кровью или умереть от болевого шока — быстро. В противном случае они выкладывали все своим палачам, рассматривая кусочки собственного организма, отрезаемые катами.

Я бы и рад последовать их примеру, но не мог пошевелить без разрешения демонессы даже пальцем. А в тот короткий промежуток передышки у меня просто не оставалось сил.

— Знаешь, — произнесла демонесса, в очередной раз прерывая пытку, — с тобой даже интересно общаться. Ты столь упорен, что мне доставляют удовольствие твои мучения. И все равно расскажешь ты все — позже или раньше, но расскажешь.

— Я пока постараюсь оттянуть этот момент как можно подольше, — проговорил я, понемногу приходя в себя после пыток.

— Меня радует такое искреннее стремление доставить удовольствие женщине, — широко улыбнулась собеседница и протянула руку к моему лицу.

— Да какая ты женщина…

Закончить фразу у меня не вышло из-за нового приступа боли. Секунду или вечность, в тот момент время для меня перестало существовать — мое тело и разум рвало на части, я ничего не видел и не слышал. Когда боль схлынула, я услышал спокойный, даже жизнерадостный голос моего палача.

— Знаешь, такое ощущение, что тебе нравиться, когда тебя пытают.

— Может, и нравиться, — прохрипел я. — Чего еще спросишь?

— Спросить? — на миг задумалась демонесса и произнесла. — Что насчет этого знака, откуда он у тебя?

Собеседница коснулась моего запястья, где был выжжен Знак перехода между мирами.

— Случайно обжегся.

Ответ последовал незамедлительно — новый приступ боли был настолько силен, что я вновь обрел возможность управлять своим телом. И голосом.

— Аааа! Тваррррь…

Я выгибался на лежаке, корчился, как червяк на крючке, не в силах вынести боль. Когда же она прекратилась, то еще с минуту продолжал биться в судорогах.

— Больно, — жалостливо произнесла надо мною демонесса, — знаю. Но сам виноват в этот, сам.

Молодая женщина стояла надо мною и медленно накручивала на палец длинный локон. При этом в ее взгляде не было ничего — одна пустота, равнодушие ко мне, лежащему перед ней абсолютно голым. Словно, на муху, запутавшуюся в паутине. Можно ту оставить на прокорм пауку, можно раздавить пальцами, а можно порвать тонкие нити и отпустить пленницу на свободу. Впрочем, отпускать меня точно никто не станет. Или раздавят, или сожрут…

— Тебе же немного осталось сопротивляться, — задумчиво проговорила демонесса. — Думаю, ты и сам это прекрасно сознаешь…

Я лишь сильнее сжал челюсти, в досаде признавая ее правоту. Да, продлись последняя пытка чуть дольше, и я бы выложил ей все — про Знак, другой мир, партизан и Олесю. На душе от этих мыслей стало мерзко, словно, я уже стал предателем. Ну, уж нет, не выйдет.

Пользуясь передышкой, я высунул кончик языка из-за рта и сдавил тот зубами. Хрен вам всем по всей широкой харе, не сделаете из меня предателя. Не выйдет… Обломки сломанных зубов пришлись кстати. Их острые и тонкие грани легко прорезали нежную плоть. Рот тотчас наполнился кровью, появилась острая боль, которая на краткий миг остановила меня. Эта заминка и испортила дело.

— Паршивец!

Одновременно с громким выкриком демонесса ухватила мен за подбородок и резко дернула вниз. Тут же второй ладонью надавила на лоб, откидывая голову назад и таким образом расставляя открыть рот. Моя попытка воспользоваться способом древних восточных убийц провалилась.

— Зря надеешься так легко уйти, — зло проговорила демонесса, оставляя в покое мою челюсть. Хотя ее руки убрались в головы, закрыть рот не получилось. На тело навалилась прежняя неподвижность. Сейчас я даже говорить не мог.

— Взять его, — приказала демонесса кому-то невидимому. Я услышал негромкие шаги, потом перед глазами возник здоровенный мускулистый мужик. Лысый, с маленькими, близко посажеными глазами. Из одежды были только штаны и черный кожаный фартук. На шее заметил знакомый ошейник, который до этого видел на неуязвимом охраннике Кровавой Мэри.

Секунду спустя помощник демонессы взвалил меня на плечо и повернулся к женщине, ожидая дальнейших указаний.

— За мной.

Я не успел толком рассмотреть свою камеру, как оказался в узком коридоре, стены и потолок которого были сложены из тесаных серых булыжников. Даже пол и тот был каменным. Местами на нем блестели пятна сырости. Лужи — не лужи, так, водяная клякса. Словно тут пробежала бабка с ведром, полным воды и которого немного выплеснулось жидкости. Больше рассмотреть мне ничего не удалось — демонесса прошла несколько шагов вперед и потянула на себя дверь. Хорошую такую дверь, сбитую из деревянных плах сантиметров по семь толщиной и скрепленных полосами железа. Петли так и вовсе — гаражные. И смазаны хорошо, если учесть тот факт, что они не скрипнули при открывании. А ведь при такой влажности, ржаветь должны со страшной сило… бл…ь.

Мои размышления были прерваны крайне невежливым и болезненным способом. Лысый попросту бросил на большое деревянное кресло с кучей застежек и стальных скоб. При этом я приложился затылком и спиной об спинку.

Ловко, сразу видна сноровка, выработанная десятками, если не сотнями подобных операций, здоровяк в ошейнике захлестнул скобами руки, ноги, перетянул торс. Лоб захлестнул ремень, лишив меня возможности крутить головой. Под коней в рот вставил короткую деревянную палочку с тонкими шнурками на концах. Эти шнурки лысый стянул у меня на затылке.

— Пошел прочь, — повелительным жестом, отослала из камеры помощника демонесса. Когда тот вышел, плотно прикрыв за собою дверь, женщина наклонилась надо мною и провела тыльной стороной ладони по моей щеке. Когда убрала руку, то ее пальцы были измазаны кровью.

— Знаешь, я тут придумала еще один способ сломить твое упорство, — произнесла демонесса. — Что ты знаешь про легионеров? Ничего?

Наверное, она обладала интуитивной способностью читать чужие ответы по выражению лица или глазам. Возможность телепатии отбросил. Иначе, какой смысл во всех этих пытках? И так могла все прочитать в моей голове.

— Вижу, что не знаешь. Так вот, легионерами я называю одержимых людей. От обычных они отличаются тем, что вместо одного духа в них вселены сотни и тысячи — легион. Такое соседство накладывает определенные условия на сосуды: человек теряет, почти теряет разум, становится трудноуправляемым, и получает повышенную агрессию. Это все приводит к тому, что легионер нападает на любого попавшегося ему на глаза — демона или человека, не важно. Из-за этого приходиться перед ритуалом привязывать сосуд, очень хорошо привязывать заговоренными ремнями. Их порвать почти невозможно. Тот сонм духов, что заключен в теле человека, постоянно борется за власть. Каждый из них стремиться стать единственным обладателем сосуда, хозяином тела. От этого разу человека быстро сгорает, превращая своего хозяина в одержимого безумца. Как только это происходит, надо надеть этот ошейник, — демонесса продемонстрировала мне кожаную полоску с мелкими рунами, то ли вдавленными в материал, то ли выжженные. — Благодаря нему возникает полный контроль над одним из духов. К этому же духу переходит контроль над телом, над памятью человека, его навыками. Легионерам даже серебро безвредно — первый же дух, погибая, нейтрализует действие этого проклятого металла…

Говоря эти слова, демонесса яростно сверкнула глазами. Для нее, высшего создания, тот факт, что почти обычный и не самый редкий металл — самый страшный яд, хуже ножа в сердце.

— … дальше его место занимает новый дух, потом следующий. Убить легионера можно лишь уничтожив человеческую оболочку. А сделать это очень, очень сложно. Легионеры почти так же сильны, как обычные старшие демоны. Быстро регенерируют повреждения тела. Быстры, ловки, бесстрашны. И таким бойцом скоро станешь ты. Уверена, что тебе понравиться. Есть, что сказать?

Демонесса освободила меня от деревянного кляпа, отложив тот в сторону.

— И чем тебе поможет мое перерождение? — поинтересовался я, с трудом ворочая опухшим языком. Сил повторить свой недавний «подвиг» не было, хватило лишь на короткий вопрос.

— Ты забыл мои слова? — вкрадчиво поинтересовалась демонесса. — Вся твоя память достанется духу, который захватит тело и попадет под управление ошейника. Следовательно, он будет знать все что, что знаешь ты. И расскажет мне, как своей госпоже!

Последнюю фразу женщина произнесла с таким злорадным торжеством, что я понял — не блефует. И мне стало тоскливо. Тоскливо и тошно.

— После этого я сделаю тебя своим телохранителем. Знаешь, даже отправлю тебя на захват твоей девушки. Ей будет приятно увидеть тебя среди карателей и потом лечь на палаческий стол. Жаль только, что ты сам не сможешь ничего увидеть и ощутить. Ведь твой разум угаснет уже в ближайший час.

— Тварь, — прохрипел я.

— Нет, — зло усмехнулась женщина, возвращая кляп на место, — это вы, люди, твари. Никто из вас никогда не приблизиться к нашему могуществу. Никто не сможет ощутить ту полноту власти над душами других разумных. Никто и никогда. Вам предназначено влачить судьбу рабов и корма!

Закончив свою пафосную речь, демонессу отошла от меня, занявшись подготовкой к ритуалу. Только сейчас я увидел невысокие толстые свечи, вернее, огарки свечей, черного цвета, которые стояли на полу. Их было много и расположены в каком-то странном, безумном рисунке. По крайней мере, я не мог его разгадать.

Демонесса проходила мимо свечей и касалась фитиля каждой пальцами. После этого там появлялся небольшой язычок пламени. И даже огонь на этих свечах был непривычный — ярко-алый, словно, химический. Ничего похожего с обычным огнем, не было. Тот был живым, пусть опасным для неосторожных, но не вызывал отторжение. Пламя же свечей казалось чужим взглядом. Даже горели они, создавая сходство с вертикальным зрачком чужой, мерзкой твари.

Как только стараниями демонессы все фитильки загорелись, от каждой свечи на пол легла тень. Все вместе они создали непонятный рисунок.

— Посмотри вверх, — то и приказала, то ли предложила тварь в человеческом обличии. Машинально, насколько позволяло мое положение тела, я поднял глаза к потолку. И замер от охватившего меня ужаса. Свода не было. Вместо каменных перекрытий раскручивались багровые спиральные полосы, напоминающие водоворот. Вот только вместо воды там была некая туманная субстанция. Изредка из нее высовывалась кошмарная харя, вызывающая чувство омерзения при первом же взгляде.

— Это крошечная калиточка в мой родной мир, — довольно произнесла демонесса, отходя от свечного рисунка, в центре которого стояло мое кресло. — Для меня слишком мала. Но доступна любым низшим, неразумным духам не имеющих сильную телесную или энергетическую оболочку…

Дальше прослушать ее речь мне не удалось. Водоворот раскрутился и вытолкнул из себя первого духа. Одного из обладателей тех харь, что довелось увидеть. Тонкое, полупрозрачное и червеобразное и большеголовое тело с жуткой мордой. Тварь вылетела из водоворота и вошла в мою грудь. Ощущение — словно меня ударило сильным электрическим зарядом. Даже свою неестественную неподвижность удалось преодолеть. Если бы не путы, которые крепко держали в кресле, в тот момент я мог легко свалиться на пол.

По-моему, демонесса что-то сказала. Может, продолжила свою речь о родном мире и созданиях, населяющих его. Может, злорадно прокомментировала мое «тесное знакомство» с выходцем из иного плана. Но я не разобрал слов. Вслед за первым духом, прилетел второй, третий…

Меня корежило от боли. Кроме физических страданий, появились и душевные. Сначала один чужой голос, потом второй, третий принялись нашептывать нечто непонятное. С каждым новым духом, вселившимся в меня, голосов становилось больше. Очень скоро я осознал, что вою во весь голос. И деревянный кляп мало помогает.

Пытка продолжалась минут двадцать, если не больше. За это время не менее сотни, по личным ощущениям, бесплотных созданий поселилось во мне. Как раз к этому моменту стали затухать свечи на полу. Багровый облачный водоворот на потолке сменился серыми каменными блоками в тот миг, когда погас первый фитилек.

Удары «током» прекратились, но зато усилилось давление на разум. Объединенная мощь сотни чужеродных сознаний по капли лишала меня рассудка.

— Я тебя оставлю на некоторое время. Надо сообщить Наместнику про успехи. Знаешь, я очень рассчитываю на твои знания — вполне возможно, что скоро стану с ним равной.

Слова демонессы доносились как бы издалека, с трудом пробиваясь сквозь шум в голове. Я бы не обратил на них внимания, если бы та не продолжила.

— Будь паинькой, пока меня не будет. Надеюсь, что не натворишь глупостей, оставшись в одиночестве. А когда я вернусь, то примерю к шее нового легионера вот этот милый ошейничек.

Демонесса вышла и плотно притворила за собою дверь.

Один, я один, один…

Эта мысль билась в голове, даже приглушив чужие голоса. Если я не воспользуюсь этим шансом, то потом ничего похожего не представится. Или попытаться сбежать, или умереть… последнее проще сделать.

Попытка расшатать скобы, которые держали меня в кресле, не увенчалась успехом. Они были крепче, чем мое тело. Вон, на руках до мяса кожу рассекло от этих попыток. Правда, стараниями духов раны затянулись почти мгновенно. «Рейдеры» опасались потерять новое тело и делали все возможное для его исцеления. Даже зубы вырастили новые включая и те, что были запломбированные. Гады, так и повеситься не выйдет — срастят даже сломанные позвонки до того момента, когда мозг угаснет.

Эта мысль, о переломах, натолкнула меня на другую. Мрачную и болезненную, но… но стоит ли сейчас думать о телесной боли, когда на кону душа, мои товарищи и свой родной мир?

Духи, уловив мои мысли, усилили натиск, почти затопив мой рассудок своими голосами. Этим даже помогли, не так сильно телесные страдания стали ощущаться. Дальше я действовал почти инстинктивно. Только острые вспышки боли прорывались сквозь волну безумия, вот-вот готовую поглотить рассудок.

Через сколько времени смог прийти в себя — не знаю. Зато с радостью ощутил, что правая рука больше не в оковах. Бросив быстрый взгляд на конечность, я поморщился. Зрелище было мрачноватое. Все запястье, кисть и несколько пальцев представляли из себя малоаппетитный фарш — рваные мышца, полоски кожи, белые осколки костей… Вот что бывает, когда стакивается воля к свободе, подкрепленная силой одержимого тела и кандалы. Минут пять прошло, прежде чем раны зажили, и вернулась подвижность к руке. После этого скинуть остальные оковы и выбраться из кресла, было минутным делом.

Когда выбирался из ритуального круга, не смог удержаться от маленькой мести, раскидав ногами огарки свечей в разные стороны. Заодно немного снял раздражение. Шум чужих голос немного стих, стоило мне выйти из круга. Духи, которые до этого буквально выворачивали наизнанку мой разум, притихли. Теперь их голоса оставались лишь голосами — посторонний шум где-то поблизости, к которому можно привыкнуть. Вот только надеяться, что они затихнут окончательно я не мог. Темные отродья лишь на время дали мне передышку, накапливая силы для мощного удара. Удара, после которого я превращусь в маньяка с жаждой убийств. Ну и хрен с ними, так больше шансов, что меня прибьют в процессе задержания. Иногда смерть предпочтительнее всех прочих альтернативных вариантов.

Возле двери, перед тем как открыть ее, я замер на несколько мгновений, стараясь уловить малейший шум с той стороны. Тишина. Или там нет никого, или шумоизоляция на похвальном уровне.

Собравшись, я резко распахнул дверь и выскочил в коридор, готовясь драться с любым противником. Уверен, то со стороны картина смотрелась презабавнейше: голый мужик, измазанный в крови и с перекошенным лицом, выпрыгивает из комнаты. К счастью, никого не оказалось.

Длинный коридор привел меня к крутой узкой лестницы из того же серого камня, который пошел на постройку местных казематов. Заканчивалась она перед железной дверью. Запертой… От злости я несколько раз ударил кулаком по стальному листу. Металл недовольно загудел, сверху посыпалась пыль.

Проклятье, вытерпеть мучительную боль, суметь освободиться из палаческого кресла и выбраться из камеры, чтобы спасовать перед какой-то жалкой преградой? Почувствовав мое отчаяние, оживились духи, которые понемногу стали усиливать давление на разум. Вновь стало мутиться сознание, зрение ухудшалось. Вот-вот последует новый приступ безумия и мало шансов, что я его смогу пережить. В этот самый момент с той стороны двери послышался настороженный голос. Голос обычного человека.

— Эй, кто там?

На мгновение я замер, прокручивая в голове десятки мыслей и идей, как поступить. Потом, вспомнив рассказы об одержимых, коим я сейчас являюсь и положившись на удачу, я прокричал в ответ:

— Открывай!

— Не велено, — после короткой заминки, откликнулся человек. — Госпожа приказала…

— Плевать, что тебе приказала госпожа, — яростно взревел я и со всей силы ударил в дверь. — Не откроешь через секунду, пеняй на себя. Ничтожество. Забылся? Не заешь, с кем разговариваешь? Открывай, а иначе душу выпью.

От моего последнего удара дверь заметно прогнулась вперед. Послышались тихие чертыхания, позвякивание то ли колец, то ли еще чего-то небольшого и металлического. Следом за этим я разобрал шорох ключа в замочной скважине, несколько щелчков замка. Потом проскрипел тяжелый засов и дверь приоткрылась. Опасаясь, что именно в этот момент по закону подлости случиться что-то, лишающее намека на будущее свободу, я ударил дверь еще раз. Та с шумом хлопнула по стене. Человек, который со мной переговаривался, чудом остался цел. Наверное, он предполагал нечто подобное и специально встал сбоку, чтобы не попасть под удар.

— Господин? — неуверенно обратился он ко мне. При этом так выпучил глаза, рассматривая меня, что глазные яблоки едва не вылезали из орбит. Еще бы, где можно найти голого и окровавленного одержимого и потом рассказывать своим друзьям про это?

Впрочем, данный экземпляр человеческого предательства никому и ничего не расскажет. Полицейский, а охранником оказался молодой парень примерно моего сложения в черной форме и с красной повязкой на рукаве, даже не успел заметить мой замах, что уж говорить про удар. Последний был настолько силен, что размозжил человеку голову. Как небольшой кувалдочкой приложили в висок. Брызнула кровь, череп невезучего охранника хрустнул и приобрел слегка сплющенную с левой стороне форму.

И тут же духи во мне ударили, почуяв свежую кровь и смерть. От их натиска и воя я повалился на колени, сжимая голову ладонями. Из носа щедро хлынула кровь, заливая грудь и стекая на пол. Как ни странно, но это кровоизлияние несколько подбодрило меня. Вернее, ослабило (или что там произошло) духов, которые вновь замолкли, уйдя на периферию сознания. Могло быть и так, что я чуть-чуть не схлопотал кровоизлияние в мозг. А убивать свою жертву астральные захватчики не торопились, вот и ослабили натиск…

Придя в себя, я первым делом огляделся. Конечно, это нужно было сделать еще до убийства охранника. Вот вышла бы история, если бы тут отделение карателей сидело. Расстреляли бы в упор, пока я на полу корчился. Хотя, могли и оставить в живых — одержимый как никак, отношение к таким совсем другое. А вот запереть в этом помещении могли запросто. Вон, еще одна железная дверка в противоположной стене торчит.

К счастью, удача от меня не отвернулась. В помещении, что-то вроде подвала с узенькими зарешеченными окошками под самым потолком, никого больше не было. Тут совсем ничего не было. Только стол-тумба, обитый грязным и рваным сукном, стул и настольная лампа. Рядом с лампой, на столе лежал укороченный «калаш» и носимая, типа «Виола», рация с ремешком и чехлом для переноске на плече.

Ах да, еще была небольшая жестяная раковина и ржавый кран, из которого торопливо капала мутная вода. На дне раковины лежало влажное, солдатское «вафельное» полотенце. Наверное, охранника раздражала торопливая капель воды по тонкому металлу, вот он таким нехитрым способом частично решил проблему, положив под кран полотенце.

Вода оказалась весьма кстати. Пусть и была не родниковой, но жажду утолила. Заодно смыл, насколько смог, кровь с себя. Во время умывания я обратил внимание на Знак — тот светился энергией, словно и не было недавнего межмирового перехода. А когда демонесса спрашивала про него, тот был бледным и неактивным. Странно, неужели духи напитали его энергией? Тогда стоит мне убраться подальше от этого места и можно творить портал домой. Хм, а все не так уж и плохо. Шансы на спасение только увеличиваются! И вдвойне замечательно, что демонесса не ощутила в нем энергии и не поняла предназначение. Мысленно я попросил прощение перед Машей, которая создала такой шедевр, и которую я бросил мертвой в лесу.

Немного приведя себя в порядок, я раздел охранника и натянул его одежду на себя. Бельем побрезговал, так что пришлось терпеть неприятные ощущения, когда толстое и грубое сукно формы терло голую кожу. Выкинул и портянки — уж слишком они выглядели мрачно и имели непередаваемый аромат «носкитола». Буду надеяться, что бегать много не придется. Или духи позаботятся о своевременном лечении. А иначе просто сотру себе ноги до голого мяса грубой кирзой сапог.

Мертвое тело я скинул по лесенки в коридор казематов. Потом запер дверь на два замка и сломал ключ внутри. Теперь придется повозиться всем желающим попасть внутрь. Тут преграда такая, что и демона сумеет удержать некоторое время.

Следующая дверь была заперта изнутри на один засов. Мне только осталось откинуть его в сторону, и вот уже долгожданная свобода раскинулась передо мною… почти. Дверь и небольшая лестница вывела меня в просторный холл с несколькими квадратными колоннами. За стеклянной дверью просматривалась улица с прохожими. Но возле нее стояли двое полицейских с автоматами в руках и с подозрением смотрели на меня.

— Эй, — окликнул один из них меня, — ты чего свой пост покинул? Живо наз…

— Молчи, — прохрипел я, чувствуя, как ярость туманит голову, — смертный. Не тебе мне указывать.

Сказал и толком не понял даже — свои ли мысли озвучил или поселившихся во мне злых духов.

Человеческие фигуры подернулись красноватой дымкой, которая была густо исчерчена черными и гнилостно-желтоватыми нитями. Это было так необычно, что я на несколько секунд закрыл глаза и потряс головою. Вроде, помогло. По крайней мере, непонятнее видение исчезло. Да и самочувствие немного улучшилось.

— Господин? — испугано-вопросительно проворил полицейский. — Господин, простите нас. Не знали, что внизу вы остались. Мы только заступили на пост. А прежняя смена нам про вас ничего не говорила. Вы нас простите, мы…

— Заткнись, — зло бросил я ему в ответ. — Выпусти меня поскорее. А не то разозлюсь.

Тут же замолчавший ренегат резво бросился отпирать замок на двери. Наверное, не захотел увидеть меня разозлившегося. Его товарищ все это время тихонько стоял в уголке, стараясь как можно меньше привлекать к себе мое внимание.

Когда щелкнул последний замок, я нетерпеливо бросился к двери, оттолкнув в сторону замешкавшегося полицейского. Тот не успел вовремя убраться с моего пути, за что и поплатился. Краем глаза, уже в дверях, я увидел, как человек приложился спиной о стену и с тихим стоном сполз на пол. Плевать, пусть хоть сдохнет. Главное — я вырвался на свободу.

Улица была полна людей. Именно, что людей. Тварей из другого мира не увидел. Рядом с входом в здание, из которого я только что вышел, стоял парный пост полицейский. С АК в руках, у одного радиостанция через плечо висит, у каждого по кобуре с пээмом на правом боку. При виде меня оживились, дернувшись в мою сторону. Но встретившись со мною взглядом, аж побелели и отступили на несколько шагов. Еще и головы опустили, старательно избегая смотреть мне в лицо.

Повезло им. Я сейчас в таком состоянии, что готов убивать направо и налево. Лучше, конечно, демонов, но и их прихвостни сгодятся. Ладно, пусть живут, а то так в чудовище превращусь задолго до того момента, как сойду с ума. Убивать даже врагов надо с умом, а не просто из одного желания. Эдак недолго превратится в инфернальную тварь.

Перекинув автомат, который до сих пор держал в руках за цевье, через спину, я быстро зашагал подальше от своей тюрьмы. Мне просто повезло столкнуться с продажными людьми, а не с их хозяевами. Что могло бы произойти при встрече с демоном или демонами — боюсь представить. Шансов на удачный исход крайне мало. Проще выжить во время бешеной гонки по ледяной трассе по встречному пути. Если вернусь в отряд, то обязательно поставлю свечку в часовенке.

На этих мыслях я криво усмехнулся. Какой там — свечка. Меня вывернет наизнанку при первой попытки подойти к святому месту. Да и партизаны еще издалека расстреляют, опознав во мне одержимого. Вот, эти твари во мне опять предприняли попытку наступления. Снова проблемы со зрением, дикая боль…. Гадство.

И что же теперь делать? Вопрос еще тот. Есть несколько вариантов. Пустить себе очередь в голову, в надежде, что память вынесет вместе с мозгом. Можно попытаться погибнуть с толком, напав на какую-нибудь комендатуру или демонский патруль. А еще можно перейти в свой мир и там благополучно сдаться в психушку, чтобы меня заперли в одиночку.

Насчет суицида… только на крайний случай. Не просто так в библии говориться о наказаниях самоубийцам. Умереть в бою еще успею. Значит, только домой. Тем более что Знак на запястье готов открыть портал. Только не в этом городе, нет. Выберусь из него, уйду в леса и там открою переход. И для начала переодеться не мешает. А то я слишком приметен на улицах в этом наряде с чужого плеча и с автоматом за спиной. Тем более, уверен, что постовые уже отзвонились в… ну, куда там положено докладывать в случае ЧП. Следовательно, скоро начнется поиск меня любимого, и на первом месте будет фигурировать мой внешний вид. Надо думать, как мне решить эту проблему.

Сначала была идея раздеть первого попавшегося прохожего, с подходящим телосложением. Но быстро от нее отказался. Во-первых, что-то нужно делать с человеком, ведь его голый вид и свидетельства только помогут преследователям встать на мой след. А убивать я не хотел.

— Эй, — остановил я окриком ближайшего прохожего, пожилого мужчину в коричневом пиджаке и такого же цвета брюках, в руках у того был черный, кожаный дипломат. При звуке моего голоса тот вздрогнул и едва не выпустил свою ношу из рук.

— Да, чем могу помочь господину поли… господину…

Тот замешкался, подбирая подходящие слова. Видимо, не знал, как обращаться ко мне. То ли полицейский его остановил, то ли одержимый, который рангом повыше любого человека и некоторых низших демонов будет.

— Ближайший магазин с одеждой нужен, — прервал я его испуганный лепет. — Где расположен, как добраться.

— Для господ…

— Обычный магазин, — зарычал я, почти теряя связь с реальностью от дикой боли, поселившейся под черепной коробкой. — Где ты одеваешься, вон он, она…

К счастью, мне еще удавалось держать свои желания в узде. Хотя потусторонние духи хотели крови (образно говоря, для тварей достаточно просто убийства) собеседника. Так и подбивали скрутить человеку шею.

— Прямо по улице три квартала нужно пройти, — торопливо проговорил мужчина. — Там восьмиэтажка стоит из панелей. Ее далеко видно, кстати. И на первом этаже расположен магазин одежды.

Сказал и стал медленно пятиться от меня. На белом, как мел лице выступили крупные градины пота. Боится, что я захочу его убить. Одержимым такое можно. Им многое позволено из того, что запрещено прочим демонам.

На его счастье я был, как бы так сказать, необычным одержимым. Еще сохранил разум, да и мой тип сильно отличается от прочих бесноватых. Подобные мне создаются в качестве слуг и телохранителей. В то время как обычные бесноватые являются чем-то вроде куколки для рождения демона. Как любимые дети инферналов, тьфу.

Оттолкнув плечом собеседника, отчего тот едва не упал на асфальт, я почти бегом направился в указанное место. Нужное здание отыскал быстро. Как и сказал «дипламатоносец», высокое строение было заметно издалека. Всего и надо было пройти метров двести, чтобы увидеть его.

На больших, застекленных витринах красовалась надпись «Одежда для больших и маленьких». И тут же, только пониже надписи, яркими красками на стеклах были нарисованы наряды. Куртки, шапки, распашонки с гольфами и носками, ботинки, тапочки и прочий набор.

Внутри было немноголюдно. Человек десять, больше не увидел. Две мамы с мелкими ребятишками, пяток пожилых теток и двое мужчин.

При моем появлении матери с детьми поспешили покинуть магазин. Следом ушли три тетки и мужчина. Остальные просто оказались между мной и входом, потеряв возможность убежать. Ну, а чтобы не мозолить мне глаза, люди попрятались по примерочным кабинкам. Да и плевать на них. Только бы под ногами не мешались.

Остался только продавец за прилавком. Худой, высокой старик с козлиной бородкой в полосатой рубашке и жилетке. Ах да, еще круглые очки в стальной оправе довершали облик человека.

— Я чем-то могу помочь? — слегка дрогнувшим голосом обратился ко мне старик.

— Можешь, еще как можешь, — ответил я и принялся перечислять требуемое. — Костюм двойку не очень броского цвета. Рубашку, майку, носки и так далее… потом обувь сорок пятого. Ботинки выбери покрепче, чтобы подошва толстая и материал качественный.

— Все?

— Наверное, — неуверенно проговорил я. — Хотя, еще шляпу в тон костюму и сумку для моих старых вещей. Или мешок какой.

Прошло меньше десяти минут, как все заказанное было предоставлено мне. Неплохой светло-коричневый костюм, белая с серыми полосками рубашка, шляпа. Обувь, полуботинки на толстой подошве с тупыми, напоминающие морду бегемота, носами, пришлась в пору. Дал продавец и сумку. Вернее, большой кожаный портфель с длиной лямкой, благодаря которой его можно было носить на плече. В него я уложил форму полицейского и автомат.

Когда переодевался в кабинке, то рассмотрел свой облик. Честно признаться, был он не самым приятным. Черты лица заострились и стали похожи на жесткую маску. Но самые большие изменения произошли с глазами. Я минут пять всматривался в черные пятна, которыми смотрел сейчас на окружающий мир. Ни радужки, ни белка — сплошь одна смоляная чернота. В самом центре застыла алая искра — зрачок.

— Проклятье, — не удержался я от ругательства от своего нового облика. Ну, как тут оставаться спокойным? Мне же теперь никакой веры не будет, пожелай я сдаться партизанам. Только за одни глаза высадят с пяток магазинов серебряных пуль.

Чтобы хоть как-то унять душащую меня злость, я ударил кулаком в изображение. Во все стороны полетели стеклянные осколки, одна боковая стенка кабинки перекосилась. Вот и весь результат. Ах да, еще духи в голове немного присмирели… или я просто стал привыкать к их постоянным нападкам на мой разум?..

Из магазина я ушел так и не оплатив покупки. Впрочем, продавец вслед не несся с требования выложить деньги. Да и самих финансов у меня не было. Ничего, перетерпит как-нибудь, не сильно бедным выглядит.

В свежей одежде я уже привлекал меньше внимания к своей личности. Некоторые косились на меня, почти все сторонились, но того ужаса и неприязни не было. Одержимый и одержимый, таких в городе полно.

В своем новом обличье я благополучно дошагал до железнодорожного вокзала. Пока ожидал подходящей электрички, пошатался по округе. Перекусил десятком мясных пирожков в буфете, взял еще столько же с собою. Потом на глаза попалась аптека куда я зашел из интереса. Вернее, рассчитывал взять обезболивающего побольше, в надежде снять головную боль. Но ничего не вышло. Даже съев два десятка таблеток анальгина, изменений я не почувствовал. Единственная польза от посещения аптеки заключалась в приобретении больших очков с черными стеклами. Оправа частично скрыла мое лицо, а стекла — черноту глаз. Маскировка вышла настолько удачной, что уже в электричке меня остановили двое полицейских с контролером.

— Билет, — равнодушно проговорил кондуктор, протягивая в мою сторону ладонь.

— Нету.

— Что? — смысл моего ответ не сразу дошел до человека. Зато ему явно обрадовались полицейские. Парни, видимо, успели заскучать в дороге и были рады любому способу развлечься.

— Чего? А ну быстро предоставил билет или плати штраф.

— Денег тоже нет, — ответил я, с трудом сдерживая злость. Мне было интересно, как долго смогу оставаться неузнанным. В городе меня узнавали по манере двигаться, по глазам… Сейчас я сидел, лицо наполовину скрыто шляпой и очками. Тон старался выдерживать нейтральный. Без злости, страха или оправдания.

— Да ты совсем обнаглел? — удивленно проговорил один из полицейских. — Знаешь, что тебе грозит?

— Нет.

— Первым на очередь в жертву, — злорадно сообщил мне кондуктор. Сказал и тут же ухватил меня за плечо, попытавшись сдернуть с сиденья. Парень он был здоровый, с простым человеком, пусть и моей комплекции, у него мог выйти подобный трюк. Но не со мною нынешним. Его жест лишь сорвал плотину иоей злости.

От моего удара в грудь обидчик отлетел назад, приложившись спиною о торец деревянного сиденья в соседнем ряду. Что-то громко хрустнуло, но понять — спина или дерево, не вышло. Обалдевшие от такой наглости полицейские коснулись кобур на поясе.

— Стоять, — выкрикнул я, одновременно снимая очки и шляпу. — Ничтожества, вас прямо сейчас убить?

Превращение обычного «зайца» в одержимого стало для ренегатов шоком. Один из них открывал и закрывал рот, пытаясь что-то пронести. Без толку. Второй превратился в соляной столб, скрючившись в той позе, в которой его застал мой окрик. Наверное, уже мысленно прощались с жизнями… стоило бы так и сделать, но я опасался зазря пролитой кровью расшевелить духов.

— Убирайтесь, — приказал я, вновь пряча лицо под очками и водружая на голову шляпу. — И эту падаль захватите с собою.

Следующие полчаса я ехал в вагоне один. Пассажиры, до этого момента путешествующие вместе со мною в одном вагоне, решили перебраться в соседние. Даже с перронов загородных остановок ко мне никто не подсаживался. Наверное, видели одинокую фигуру, когда вагон проезжал мимо и подозревали, что тут не все так чисто. Вышел я на станции с названием «Бурцево». Захолустье, которое еще поискать надо. Тут даже платформы не было — спускаться пришлось по железным ступенькам прямо на насыпь, крепко держась за поручни.

Но такая глушь была мне только на руку.