— Знаешь, — мрачно заметил Сашка, сопевший над ухом, — если ЭТО не наш «бычок», то я принц датский.

Наша троица лежала в придорожных кустах возле дороги. С виду та ничем не отличалась от таких же заасфальтированных полосок в родной стране. Разве что ям почти нет. Но это может быть и из-за того, что транспорт редко ездить. За полтора часа наблюдения за дорогой этот фургон был первым из автомобилей. И был им самый обычный ЗиЛ 5301. Его еще «бычком» в народе называют.

Машина проскочила мимо, оставив после себя едва уловимый запах сгоревшего бензина и кучу размышлений.

— Номера посмотрели? — спросил Никита.

— Нет.

— Не-а.

— Плохо, я тоже внимания не обратил. Знаете, я все больше склоняюсь к версии, что мы в другом мире. В прошлом — а оно недалекое, если судить по марке машины — таких тварей не водилось, иначе хоть краем уха слышали. В будущем не может быть таких машин. А в ближнем будущем зверей не успеет развестись в таком количестве, чтобы нападать в глухом месте на людей стаями. Если, конечно, тут поблизости не перевернулся цирковой фургон со зверинцем…

Через полчаса мы дождались следующий автомобиль. На этот раз «газель» с салоном. Мы ломанулись из кустов в надежде перехватить машину, но водила только сильнее придавил педаль газа.

— Нафиг, — сплюнул на асфальт Сашка, — я сейчас остановлю тачку. И пускай только водила попробует не притормозить…

Приятель не договорил, но жест, который он изобразил рукой с зажатым обрезом и так был красноречивее любых слов.

— Только без беспредела, — попросил я. — И так вляпались по-полной, чтобы еще дальше усугублять положение.

— Там видно будет, — уклонился от прямого ответа Сашка. Следующая машина появилась почти перед самыми сумерками. И снова «газель». На этот раз все прошло без сучка и задоринки. Едва заметив Сашку с оружием, стоявшего по середине дороги, водила дисциплинированно затормозил.

— Не стреляй, не надо, — завопил мужик средних лет. — Пожалуйста…

— Не вопи, — рядом с ним материализовался Никита. — Нам чужого не надо. Просто подбрось до ближайшей точки, где можно поесть и попить. Мы заплатим.

Мужик вздрогнул, громко сглотнул слюну и усердно закивал.

— Конечно, конечно. Усаживайтесь поудобнее…

В машине было два длинных общих сиденья вдоль бортов. Еще одно большое рядом с водителем. Еще имелась перегородка из мелкой квадратной сетки, отделявшая салон от водилы.

— Кольца какие-то, — заметил Никита, усаживаясь на сиденье вдоль правого борта. — Зачем?

Мужик то ли не услышал, то ли проигнорировал вопрос, резво стартанув с места. Приятелю оставалось только гадать, зачем на сиденьях под седушкой возле самого края, на полу под ногами и на спинке были вделаны небольшие толстые стальные кольца.

Гнал мужик машину быстро. Уже через полчаса притормозил возле двухэтажного здания, украшенного гирляндами разноцветных фонарей.

— Вот, — преувеличенно бодро и доброжелательно проговорил водила, остановившись почти возле самых ступенек строения, — тут можно отдохнуть.

— Кафешка, что ли? — поинтересовался Сашка. — Как называется?

— «Кровавая Мери».

— Как коктейль? Интересно будет попробовать продукт местного изготовления. Может, тут окажется неплох… ты не торопись, сейчас денег подкинем за доставку.

— Нет, нет, — буквально замахал руками мужик, — не надо. Я всегда рад послужить господам охотникам.

— Как знаешь, — не стал настаивать приятель. Новый знакомец (так и оставшийся безымянным) с пробуксовкой рванул машину в тот самый миг, когда мы покинули салон.

— Придурок, — заметил ему вслед Никита, — кто же так рвет технику.

— Да и фиг с ним, — безразлично отозвался Сашка. — Пошли внутрь, а?

— Пошли, — согласился я и первым шагнул к ступенькам. Над небольшой верандой-крыльцом мигала огромная надпись, выполненная красными лампочками: Кровавая Мери. Весьма претензионное название. Самое главное, буквы были русскими. Думаю, что друзья это тоже заметили. Странно, если посудить. Оказались неизвестно где, но народ говорит на русском языке, машины отечественные, надписи на забегаловках выполнены буквами точь-в-точь схожими с теми, что в родном букваре. И между тем в лесах встречаются неубиваемые твари и второстепенные дороги такие, как в центре Москвы.

— Вы заметили, что этот хмырь болотный нас с охотниками спутал? — проговорил Никита. — Интересно, где он видел охотников с единственным обрезом на всех?

— Тебе не все равно? — пожал я плечами. — С другой стороны как он должен был нас назвать — отморозками? А вдруг мы бы обиделись?

— Хватит языками чесать, — оборвал наш разговор Сашка. — Заходим.

Внутри заведение ничем не отличалось от таких же на трассах, где любят отдыхать водители фур и грузовиков на дальнем рейсе. Два десятка круглых и квадратных столиков, стулья из тонких стальных трубок и фанерных сидений и спинок. На высоком, метра четыре с лишним, потолке располагались в виде пятиконечной звезды несколько больших люстр.

Заметил одну особенность: большой зал был разделен на две половины. Пол одной из них возвышался над половицами второй половиной почти на метр. В каждом секторе имелось по своей барной стойке. Причем в высокой части и обстановка, и выбор были богаче. Зато на полках «низа» теснились всевозможные бутылки и графины с алкогольными напитками. Такого разнообразия я не встречал нигде (и даже представить не мог). Нижнюю обслуживал мужик лет сорока в красном с черными полосами костюме. В высокой половине за стойкой стояли двое — молодые мужчина и женщина. Каждому не более двадцати пяти, холенные, очень красивые и со странными украшениями на шеях. Только приблизившись, я смог опознать в этих штуках обычную татуировку. Или необычную… каждая татушка состояла из десятков чуждых глазу знаков. При попытке рассмотреть их, внимание рассеивалось и появлялось ощущение чужого и очень недоброжелательного взгляда. Посетителей в этот час в заведении не было.

Надо ли говорить, что мы выбрали высокую половину бара? Сразу видно, что она предназначена для непростых и денежных людей. А Сашка именно к таким себя и причислял.

— Крошка, — игриво подмигнул девушке-барменше приятель, — что есть в ассортименте, если не считать тебя?

На подобную наглость та совершенно не обратила внимания. Как будто подобное тут в порядке вещей. Натянув дежурную улыбку «ал-ля Голливуд» она протянула нам три тонких папки в бардовой обложке.

— Ват эт сэрвис, — слегка исковеркав слова, проговорил Никита. — Парни, айда за тот столик.

— Крошка, не скучай, — улыбнулся Сашка барменше и отошел к выбранному месту. Развалившись на стульях (дерево и кожа, вместо железа и фанеры) мы раскрыли папки с наименованием блюд. Там имелось разделение по цветам. Куча блюд и напитков на пяти больших листах кровавого цвета и более скромный выбор на одном оранжевом листе.

— Обалдеть, — выдохнул Никита, первым ознакомившись с меню, — меню для маньяков.

— Угу, — слегка растерялся Сашка. — Что за напиток — кровь беременной женщины? Блюдо из свежего сердца любящих мужчины и женщины… дебилизм…

— Может, — неуверенно заметил я, пробегая глазами и замечая более привычные названия в желтой части меню, — тут своеобразный контингент любит отдыхать? Сейчас куча народа ударилась во все эти науки и астрологии всякие. Эзотерика там… Да и вообще, зачем нам эта кафешка, а? Лично я не голоден.

— Балбес, — тихонько проговорил Сашка, — нам же нужно узнать, куда мы попали. А в таких местах общепита подобное провернуть легко. Даже подозрений не вызовем.

— Тогда проще было у водилы поинтересоваться, — буркнул я. — Зачем сюда ехать было.

После моих слов Никита с Сашкой виновато переглянулись и одновременно вздохнули. М-да, опростоволосились. Да и сам я хорош — мысль о водители пришла мне только что. Правда, учитывая наше состояние, многое простительно. В том числе и некоторю заторможенность в оценке окружающей действительности.

И тут появилась она. Забыл сказать, вернее не сразу обратил внимание, что на границе с высоким и низким залом имелась лестница на второй этаж. Так же разделенная высоким барьером на две половины и отличающиеся отделкой друг от друга.

По этой лестнице спускалась женщина. И какая! Все красивейшие женщины мира показались рядом с ней грязными дурнушками. Одета в обтягивающих наряд из черной кожи с желтыми и красными заклепками, язычками молний и декоративных цепочек с прочими финтифлюшками. Длинные черные волосы водопадом спускались почти до бедер, глаза… вот глаза меня на миг насторожили — имели пугающий красноватый отблеск. Но настороженность исчезла в тот же миг, когда я встретился с ней взглядом. Очень высокая, едва ли под метр девяносто и еще на высоченных шпильках. Ярко-алая помада на губах притягивала к себе, заставляя пробуждаться в душе самым низменным желаниям.

— О-о, — волнующим голосом проговорила незнакомка, — наши славные охотники посетили мое заведение. Судя по потрепанному виду последний рейд не принес удачи? Что молчите?

— Мы… это…

— Мы не они… вернее…

— Мы еще не охотились… только собираемся…

В ответ наша троица выдала сумбурные ответы. Честно признаюсь, в тот момент мысли были настолько раздерганы, что я не мог понять, какие слова принадлежали мне, а какие произнесли товарищи.

— Еще собираетесь? — приподняла левую бровь красавица. — Значит, решили отметить на удачу, потом заглянули ко мне… м-мм, очень удачно. Давненько я не видела свежих лиц.

Незнакомка окончательно сошла по лестнице и не спеша подошла к нам. И чем ближе она была, тем сильнее я ее хотел.

На какой-то миг я посмотрел на друзей и оказался неприятно поражен. Глаза блестели желанием обладать этой женщиной; рты приоткрыты так, что вот-вот слюна потечет. И выражение такой покорности, готовности услужить во всем, лишь бы получить от незнакомки ласковый взгляд и улыбку… хотя бы. А за большее… за большее можно и убить кого угодно и сколько угодно.

— Свежие, — словно промурлыкала женщина, подходя к нашему столику и останавливаясь. При этом она коснулась каждого из нас кончиком пальцев, проведя по щекам.

— И чистые, — остановила она палец на моей щеке. — Никем ни разу не испитые…

Прикосновение ее пальчика было сродни пределу блаженства. Никогда я еще не был настолько счастлив. Я смотрел на друзей с чувством превосходства, а у тех глаза наливались кровью от бешенства, замешанного на ревности.

— За мной, — тон незнакомки чуть-чуть поменялся, похолодел и стал отдавать властностью… появилось нетерпение, желание приступить к какому-то важному процессу. Больше она ничего не говорила, развернувшись спиной к нам и направившись к лестнице. Следом топали мы.

В моей голове исчезли почти все мысли. Хотелось только выполнять команды этой красивейшей из всех женщин. Топал, как бычок… на убой.

На втором этаже она остановилась и что-то тихо пробормотала себе под нос. Я уловил почти невнятное «чуть-чуть, совсем немного… долго терпела…». Потом незнакомка развернулась и ухватила меня за плечо.

— Ты получишь награду, достойную, — почти промурлыкала она, приближая свое лицо к моему. — Один из всей команды.

— Какую, — прошептал я, — завороженный ее взглядом и огненными искорками в глазах, — награду?

— Меня, — был ответ. — А твои друзья лишь дадут мне сил.

Дальше она повела ладонью по груди, совершенно не обращая внимания на то, что одежда моя не отличалась чистотой. Опустила на живот, коснулась пряжки ремня… я медленно проваливался в нирвану, почти млея от ее прикосновений. Дальше ее рука скользнула по ремню.

— Ты так странно носишь оружие. Не в чехле, — проговорила незнакомка, коснувшись рукояти ТТ, прикрытой краем рубашки. — Пистолет тебе сейчас не нужен.

Она просунула под одежду ладонь, нащупала пистолет и…

— Ааа! — в один миг я оказался отброшен в сторону, пребольно приложившись спиной и затылком о стену. Боль отрезвила, согнав непонятное наваждение. Правда, не до конца.

— Что там? — закричала женщина и, подскочив ко мне, рванула рубашку правой рукой — левую держала немного на отлете, ладонь которой пересекал безобразный вздувшийся ожог. Материя подалась легко, словно была гнилой. Или силы в этой даме имелось на пятерых.

— Сопротивляющиеся!? Отверженные!?

Никакого мурлыканья я не слышал. По ушам било рычание, едва ли не переходящее в ультразвук. Хозяйка голоса смотрела на мой пистолет, который сейчас торчал из-за ремня больше ничем не прикрытый. Вернее, для обзора была открыта рукоятка и часть затвора. Но женщине хватило и этого. Она не сводила взгляда с грубых деревянных щечек и серебряных заклепок.

— Ты с друзьями пришел меня убить? — прорычала незнакомка, ухватив здоровой рукой меня за шею. — Что же, у вас почти получилось. Почти.

Дальше начался сущий кошмар. Глаза женщины превратились в два вулкана, выжигавших у меня все внутри. Было больно, мерзко, чудовищно неудобно в психологическом плане.

— Кто? Откуда? С кем связан?

Вопросы отпечатывались в сознание, словно наносимые раскаленным железом на голое тело. Где-то рядом хрипели и пытались что-то произнести невидимые друзья. Думаю, им в этот момент приходилось почти так же паршиво. Или без почти…

Наконец, я потерял сознание. Через сколько очнулся — точно сказать не мог. Зато мог опознать место: внутренности небольшого автобуса. Или минивена. Шею саднило и что-то мешало свободно дышать, руки затекли, опущенные между колен и сложенные ладонями вместе.

— Миха, ты как? — послышался голос напротив. Незнакомый, так как стариков с пропитыми и прокуренными самосадом голосами я не знаю.

— Что, ты кто? — попробовал спросить я. Но вышел только невнятный хрип. Попробовал помотать головою, но только зашипел от боли, когда некий жесткий предмет впился в шею и надавил на горло.

— Миха, открой глаза. Слышишь?

К первому старику присоединился второй. Но в его голосе проскочили знакомые нотки. Тогда я решил последовать чужому предложению и размежил веки. Напротив на узких сиденьях сидели друзья. Выглядели они не очень хорошо. Вернее, крайне гадко. На лице виднелась подсохшая кровь (судя по следам, обильно текла из ноздрей), под глазами красовались здоровенные черные круги, губы потрескались. В общем, лица приятелей выглядели лет на пятнадцать старше и отдавали болезненной серостью.

— Ну и рожи у вас, — выдавил я из себя несколько слова, сумев справиться с распухшим языком. — Шараповы…

— Себя бы видел, — заметил Никита. — Тебе больше нас досталось от той стервы.

— Кто она?

— А мы знаем? — попробовал пожать плечами Сашка, но только выругался от неловкого движения. Его шея была охвачена широким ошейником, крепящимся за небольшое ушко на затылке к кольцу в спинке сиденья. Руки сцеплялись парой наручников и подходили к очередному кольцу возле колен на седушке. Ноги так же обзавелись браслетами и лишились маневренности, прикованные к полу. Такими же «украшениями» наградили и меня с Никитой.

— А где мы? — задал я вопрос. Судя по качке и негромкому шуму — в автомобиле, но хотелось большей конкретике. Но друзья знали едва ли больше меня.

— Потеряли сознание еще в той забегаловке, когда тебя прессовала та курва, — ответил Никита. — Очнулись уже здесь минут на десять или пятнадцать раньше тебя. Едем в машине, но куда — неизвестно. Кстати, салон точь-в-точь, как у нашего недавнего таксиста, который нас подвозил к кафешке.

— Слушай, — встрял в разговор Сашка, — а из-за чего все пошло? Сначала нас чуть всех не поимели и первого — тебя. Потом бац — та телка орет, хватает за горло, душит. В глазах темно, дышать невозможно. Очнулся уже здесь.

— Она мой пистолет увидела и ухватилась за рукоятку, — припомнив недавние события, произнес я. — И почему-то ее сильно разозлило…

— Пистолет?

— Не-а, — попробовал, забывшись, мотнуть я головою. — Пистолет как раз ее мало заинтересовал. А вот деревянная ручка с серебряными нашлепками показались неприятными.

У меня перед глазами возникло картинка обожженной ладони незнакомки. Словно, она поручкалась с раскаленной металлической болванкой. От дерева с заклепками из благородного металла подобного эффекта не должно быть. По крайней мере, я прикасался и ничего.

— Я что-то видел, — пробормотал Никита, прикрыв глаза для лучшей систематизации мыслей. — У нее с рукой какая-то гадость приключилась. Мих, а ты случаем не укусил ее? Или, может, случайно выстрелила в себя. Правда, ничего не слышал, и патронов у тебя не было.

— Никто не кусал и не стрелял, — ответил я. — У нее рука распухла, как от огня. И сразу же едва коснулась щечек на рукоятке.

— Распухла? Обожглась, что ли? — подозрительно спросил Никита. — И почти мгновенно?

— Да, — согласился я. — Ты что-то знаешь?

— Так, — попробовал отвертеться Никита, — всего лишь одни догадки. Да и те на базе слухов и сказок.

— Так дело не пойдет, — поддержал меня Сашка, надавив на нашего приятеля, — говори все, что знаешь.

— Я тут книгу одну читал…

— Ты? — изумился Сашка. — Книгу? Нет, ты видал книгочея? В школе одни пары были, а тут взялся за ум.

— Если будешь перебивать, то я замолчу, — огрызнулся Никита, слегка покраснев после слов Сашки. Тот сделал серьезное выражение лица и клятвенно заверил, что больше такого не повторится.

— В общем, — продолжил Никита, — читал я Кинга, амерского писателя ужастиков. Так он описывает, что серебро вызывает смертельные раны и сильные ожоги у вампиров всяческих, оборотней — как раз читал «Серебряную пулю» про оборотней…

— Ближе к теме, — поторопил его Сашка.

— На демонов и прочую потустороннюю муть еще действует, — закончил Никита. — А на пистолете у Михи как раз серебряные нашлепки были.

— Хватит нам лапшу на уши вешать, — проговорил Сашка, когда Никита закончил рассказ. — Откуда в обычном придорожном кафе всякие вампиры и демоны? Мы в Сою… тьфу, в России. У нас из вампиров только обахаэсники, да менты. Сначала про другой мир заливал, потом появились дем…

— Постой, — остановил я разглагольствования Сашки. — Никитос, что там насчет серебра и вампиров?

— Серебро для всякой нечисти опасно. Все равно, как на нас «царской водкой» плеснуть или плавиковой кислотой. Еще осина, святая вода, крест церковный.

Я немного призадумался. Серебро, осина. То-то мне материал пистолетных щечек показался знакомым. Такой же, как и спички. А те, если мне не изменяет память, делают из ОСИНЫ. В этот дереве очень мало различных смол, которые при сгорании выделяют неприятные запахи. И пистолетная рукоятка (точнее ее «облицовка») была такого же почти белого цвета. Наверное, совсем недавно перед тем, как потеряться, на оружии меняли накладные щечки. Оно и верно, ведь осина — излишне мягкое дерево, склонное к быстрому износу и порче.

— Осина, — машинально проговорил я вслух, — серебро… Никит, а та женщина могла быть вампиром?

Приятель задумался. Через пару минут неуверенно произнес.

— Наверное. Знаешь, я почти ничего про них не слышал.

— Хоть примерно, — встрял в разговор Сашка. — Что слышал, где и так далее.

— Я уже сказал, что читал в книгах и пару ужастиков смотрел, — стал раздражаться Никита. — Вампиры боятся серебра, осины, святой воды. Церковным крестом можно прогнать. Еще они красивы и могут завораживать своих врагов или добычу.

— Вот с этого и надо было начинать, — облегченно проговорил Сашка. — Насчет завороженности… то-то я думаю… с чего так втюрился в ту телку до умопомрачения? Сроду не было такого.

В этот момент нас грубо прервали. Салон от кабины разделяла перегородка из очень мутного стекла (или похожего материала) с тонкой армированной сеткой. Точно такие же перегородки-заслонки имелись на всех окнах. В той же водительской перегородке имелось небольшое окошко с заслонкой. Последняя отодвинулась в сторону, и на нас глянул мужчина лет тридцати. Примечательными были глаза — один большой зрачок без радужки, жутко выделяющийся на белке.

— Заткнуться, — почти прошипел он. — Немедленно. Покараю.

Короткие рубленые слова вызывали не меньшее неприятие, чем его лицо.

— И как же, — набычился Сашка, выворачивая до предела шею в ошейнике, — покараешь? Слышь, ты, наркоша, убери свою харю с моих глаз. И не мешай, пока люди разговаривают. Понял — нет?

Заслонка встала на свое место.

— Вот так с ними надо разговаривать, с вертухаями, — хмыкнул довольный Сашка.

— Угу, сейчас он с тобою поговорит, — ответил в тон Никита. — Машина с чего-то тормозить стала.

Автомобиль и в самом деле сбросил скорость, пока окончательно не остановился. Негромко хлопнула передняя дверь, следом зашербуршился ключ в замке двери салона. Потом та открылась, и в салон наполовину влез белоглазый.

— В первый раз кара милосер… — начал произносить фразу тот, но вдруг резко бросился в салон, упав всем телом на пол. При этом приложился головою о ножку ближайшего сиденья так, что обильно потекла кровь.

— Во дает, — ошарашено проговорил Сашка. — Эй, да он или в отрубе, или зажмурился. Парни, тикать надо.

— Тихо, — прикрикнул я, прислушиваясь к внешним звукам. — Стреляют.

С улицы, в самом деле, донеслись негромкие хлопки пистолетных выстрелов. Раз, другой. Через пару минут в салон залез мужик с большой бородой и наганом в руках. На стволе была навернута толстая труба глушителя.

— Вы из сопротивления? — поинтересовался незнакомец. При этом ствол оружия недвусмысленно смотрел в грудь Никите. И непонятно было: спрашивал, чтобы быть уверенным в том, что спасает нужных людей. Или интересуется — тех ли надо уничтожить. На всякий случай, посчитав, что больше подходит первый вариант, я кивнул и ответил:

— Да.

— Отлично, — проговорил бородатый и крикнул кому-то с улицы. — Они энтова, давай клещи.

Бородатый исчез, а на его место встал второй… бородач. У этого она была еще не настолько густа, но и возраст у парня не самый большой, может быть, наш ровесник. В руках тот держал длинный болторез.

— Ты поаккуратнее, — с опаской проговорил Сашка, когда парень захватил режущими кромками ошейник.

— Не боись, — весело, с какой-то бесшабашной удалью, ответил тот, — плавали — знаем, резали — умеем. Готово.

С нашими оковами справились где-то за минуту. После чего поторопили на выход.

— Уходим, пока слуги не появились. Или, тем паче, сами господа… тьфу мерзости.

На улице нас поджидали трое — двое уже знакомых мужиков и молодая девушка с длинноствольным маузером. С такими еще любили рисовать и показывать в кинокартинах комиссаров Красной Армии. Деревянная кобура была пристегнута на манер приклада. На стволе имелась насадка глушителя.

— Все? — поинтересовалась она. — Тогда уходим. Прокоп, о машине позаботься.

Прокоп, старший бородач, согласно кинул и скинул с плеч обычный армейский «сидор». Из него достал большой сверток из бумаги и литровую пластиковую бутыль с темной и густой, как масло жидкостью.

— В лес, — махнула рукой девушка. — Прокоп, догонишь нас. Только не возись долго.

— Сам знаю, — отозвался тот. Больше никто не произнес ни слова. Девушка с молодым парнем развернулась в сторону ближайшего леса и неторопливо побежала. Нам оставалось лишь последовать примеру.

Быстро за несколько секунд соскочили с асфальтовой полосы трассы, поднялись на небольшой бугор, заросший мелким колючим кустарником, и скрылись в лесу. Через пару секунд за спиной, где осталась машина с мертвыми телами — водителем и сопровождающим — раздался негромкий хлопок. Следом послышался гул пламени, напомнивший звуки газовой горелки в работе.

Прокоп догнал нашу группу минут через десять. Едва только соединение состоялось, девушка резко взвинтила темп. Первым не выдержал Никита. Минут через двадцать он обхватил ближайший ствол дерева, наклонив голову вниз.

— Стой, я больше не могу, — приятель сплюнул пару раз под ноги и повторил. — Не могу больше бежать. Давай шагом, а?

Девушка посмотрела на него немного пренебрежительно, и было за что. Она-то выглядела бодрой и активной, как-будто не было сумасшедшего марш-броска (по моим прикидкам, мы пробежали километра три с половиной или четыре, неплохие результаты).

— Слабак, — отозвался парнишка, спутник девушки, — и как только в сопротивление взяли…

— Помолчи, Славка, — оборвал Прокоп своего товарища. — Ты-то против высшего демона с голыми руками побоишься выйти. А они выступили и почти справились с задачей.

О каких демонах говорил мужчина, я так и не понял, но его слова запомнил. Картина понемногу складывалась. Так же вырисовывается изображение, когда на свои места встают кусочки пазла.

— А меня никто не пускает, — тут же огрызнулся парнишка. — И я бы пьяным точно не пошел в логово демонское. Мне бы никто не задурил голову. Вот скажите вы, ради чего напились?

— Так нужно было, — отозвался Сашка, делая большие паузы после каждого слова. Выглядел он получше Никиты, но пробежка сказалась и на нем.

— Точно, точно, — закивал головою Прокоп. — Эта тварюга чуяла вино и не могла и представить, что вы не охотники, а из бойцов сопротивления. Эх, выбери она не тебя, парень, а кого-то из твоих товарищей, то шанс достать пистолет и всадить ей пулю в сердце имелся хороший.

— Хватит, — оборвала его девушка, — потом наговоритесь. Пять минут идем, потом снова бежим. Понятно?

— Понятно, — с тоскою выдавил Никита. — Идем и бежим.

Остановились только через час. Девушка вывела нас на узкую лесную дорогу. Судя по следам, пользовались ей не часто, хотя было видно, что за ней следили. Рядом в кустах под маскировочной сетью отыскался «козел». Еще старый, с четырехступенчатой коробкой и гнутыми, вынесенными отдельно от кузова, крыльями.

Масксеть свернули и убрали в багажник. За руль уселся Прокоп, рядом на сиденье устроилась девушка. А нам пришлось притуливаться сзади, что сделать вчетвером было трудновато.

— Скоро вы там? — раздраженно проговорила девушка, обернувшись в нашу сторону. — Усаживайтесь скорее.

— Уже, — отозвался Славка, который уселся рядом с дверью и был почти размазан по ней массивным Никитой, — можно трогать.

— Шеф потрогал и о… обалдел, — в вечной своей манере схохмил Сашка. Впрочем, внимания на него никто не обратил, занятые своими делами. Негромко рыкнув (ого, неплохое состояние у движка для такого раритета) машина тронулась с места.

По лесной дороге неслись километров под шестьдесят. В принципе, медленно, но для нашего транспорта почти предел. Так мы ехали почти три часа, все время оставаясь в лесу. Пару раз делали короткие остановки минут по пятнадцать-двадцать. В такие моменты единственная представительница слабого пола в нашей команде скрывалась в ближайших зарослях. Как догадываюсь, не иначе на разведку ходила.

Остановились мы в узком овраге с очень высокими стенками. Там было очень тесно от сомкнувшихся наверху крон деревьев. Неплохое место чтобы спрятаться от взглядов с неба. Заметить выйдет только с помощью специальных приборов — металлодетекторов и датчиков тепла (последнее только в тот момент, когда машина еще не успела остыть). В овраге наш транспорт тщательно затянули сетью.

— За мной, — приказала девушка. — Быстрей.

— Опять бежать, — шепотом простонал Никита. — Да когда же остановимся?

— Скоро, — хихикнул Слава, которому доставляло удовольствие наблюдать за нашей слабостью. — Меньше получаса.

Меньше не получилось. Скорее даже больше — минут сорок петляли по лесным тропинкам, постоянно меняя направление. Наконец, мы вывалились на небольшую полянку, заросшую высоким кустарником. Среди кустов проглядывались узкие и хорошо натоптанные тропки. И парочка пулеметных стволов, выглянувшие из кустов и взявшие нас на прицел.

— Спокойно, — медленно подняла руки девушка, — тут все свои.

Откуда-то сбоку вышел очередной бородач (отличительный признак, что ли) в черной кожанке с укороченным калашом в руках.

— Алина, — спокойно проговорил он, — порядок ты знаешь. Сначала пройдете проверку, потом пройдете. Ты со своими людьми будете первые. Затем гости.

— Хорошо, — кивнула девушка и медленно вытянула из кобуры маузер. Потом отстегнула ножны с ножом на левом бедре и протянула говорившему.

— Подходи, — левой рукой мужчина поманил ее к себе, не убирая, впрочем, палец со спускового крючка. Рядом с кожаным возникло новое действующее лицо. Крепкий, высокий с густой черной бородою и длинными волосами, сейчас стянутыми в хвост на затылке, мужик. На груди висел массивный серебряный крест. Из накладного кармана на штанах выглядывал уголок небольшой книжицы. Оружия у него не было. По крайней мере, я ничего такого не заметил. Глаза у незнакомца были умные и внимательные. И излучали спокойствие. Как-то разом ушла тревога последних часов от одного его присутствия.

Алина подошла к нему и коснулась лбом протянутого креста, потом перекрестилась и прошептала несколько коротких фраз. Наверное, с ней все было в порядке, так как священник (а ничего другого больше не приходило в голову при виде человека с крестом) улыбнулся, положил правую ладонь на макушку и сказал что-то. После этого Алина взяла из рук кожаного оружие и встала рядом. Славу и Прокопа подвергли той же процедуре. А вот с нами провозились дольше. Священник попросил прочитать молитву, окропил водой (наверное, святой водой) из серебряной фляги, висевшей на поясе. И только после этого отпустил.

После проверки откровенно недружелюбных взглядов сильно поубавилось. Как и стволов, выглядывающих то тут, то там из кустов. Кстати, вся поляна оказалась небольшим лагерем с несколькими землянками, искусно замаскированным от ненужных глаз. Только тропинки выделялись, но для неопытного взгляда ничем не отличались от звериных стежек.

Нас провели в центр лагеря, пригласив спуститься в глубокую (почти бункер) землянку. Внутри было просторно и сухо, что меня удивило. Жил я в таких штуках с месяц и могу в деталях представить, какие трудности должны ожидать местных квартирантов.

— Сухо, — не удержался я и сообщил о примеченном хозяевам. — Как добились-то? Или тут воды совсем нет?

— Вода имеется и довольно близко, — усмехнулся кожаный. — Но у нас пара мастеров еще с Войны осталась, которые и подсказали, как справиться с этой напастью. Всего-то пару дренажных канав и бересту наложить в них, вместо труб.

— Так просто? — не поверил я.

— Так просто, — улыбнулся собеседник. — Конечно, имеются определенные нюансы, но не сейчас же делиться секретами в подготовке землянок. Лучше, познакомимся.

— Познакомимся, — согласился я и замолчал, но видя ожидающие взгляды со стороны гостей, решил представиться первым.

— Михаил, — назвался я и представил друзей. — Александр… Никита.

— Отец Михаил, — назвался священник.

— Ложков Константин Константинович, — следующим сообщил свои данные кожаный.

— Алина, — последней откликнулась девушка, оставшаяся вместе с нами в землянке.

— Отлично, — кивнул Ложков. — А теперь, ребята, сообщите мне кто вы и откуда.

За последнее время из обрывков слов, увиденных картин у меня сложилась подходящая версия, которую можно было сообщить местным. Основой для нее послужили речи Прокопа.

— Я думаю, — медленно произнес я, игнорируя тревожные взгляды друзей и их интенсивные подмигивания, — что и сами догадались о нашей миссии. Был приказ уничтожить ту…

Я замялся, не зная как назвать незнакомку из придорожного кафе, которая нас скрутила в бараний рог. К счастью, на помощь пришел отец Михаил.

— Не стоит произносить имя поганое вслух, — проговорил священник. — Мы и так поняли, о ком ты сказать хотел.

— Ага, — внутреннее обрадовался (но и чуть-чуть огорчился, так как хотел конкретнее узнать о незнакомке, надеясь, что кто-нибудь проговорится случайно) я, — я тоже такого мнения. Наша группа должна была уничтожить ЕЕ. Для этого нас прислали сюда из… другого места. Здесь незнакомы, да и… там тоже не сильно засветились. Во время проведения подготовки и на инструктажах прорабатывали возможные варианты. Все почти получилось, но…

Я специально делал паузы в определенных местах. Пусть сами догадываются и дополняют своими мыслями. Хуже для меня с парнями быть не должно.

— Вы были пьяны, — спокойно сказал Ложков, но в этом спокойствии прозвучал укор, злость, подозрение.

— Знаю, — вздохнул я. — Один из вариантов предусматривал употребление алкоголя.

— Нужно было так напиться, что демон легко окрутила всех? — презрительно проговорила Алина.

— Выпили совсем немного, — поспешил ответить я, опережая Сашку, который едва не влез в разговор. — Что-то пошло не так… спиртное, которое мы употребили, оказалось крепче. Или мы были непривычны к нему…

Как понял, местные не слишком благодушно расположены к пьяницам. Учитывая опыт знакомства с одной расписной красавицей, резон в этом был.

— Кто послал? — спросил Ложков. — Из какого отряда?

— Сказать не могу, — развел я руками. — Есть определенные нюансы.

— Хорошо, — согласился Ложков, — пусть так. Но послать радиосообщение можно. Ваш позывной отрядный, пару слов о провале миссии..

— Никто не рассчитывал конкретно на такой вариант, — заметил я, лихорадочно пытаясь сообразить, как же вывернуться. — И не думали, что все так повернется… кстати, а как вы узнали о нас и почему решили вмешаться?

— Случайно, — уклонился от прямого ответа Ложков. — А чтобы спасти вас пришлось свернуть свое задание. Очень важное.

При этом очень многозначительно посмотрел на меня. Хм, намекает, что мы теперь ему должны, как земля колхозам? А вот фигушки.

— Зря, — пожал я плечами. — Возможно, у командования имелся запасной план. В том числе и по нашему спасению. А ваше вмешательство заставит затаиться, подготавливать новые планы. Могут и связаться с вами… хотя, навряд ли.

— Почему же? — поинтересовался Ложков. — Наш отряд достаточно известен, есть несколько личных позывных, знакомых каждому командиру прочих групп Сопротивления.

— У нашего отряда есть еще несколько очень важных задач, — все-таки влез в разговор Сашка. — Ваши действия в сравнении с ними не более чем игрушки. Отвлекаться и ставить под удар никто не будет до их завершения. Мало ли что… у вас и агенты могут иметься.

На последних словах Ложков нахмурился, сжал кулаки и медленно, четко проговаривая каждое слово, сказал:

— В моем отряде предателей и агентов нет. А за агентов можно принять только вас. Слишком уж все подозрительно вышло — добрались до Мэри, но в последний момент спасовали и попали в плен, а тут рядом есть отряд Сопротивления, который с радостью ринется спасать и принимать в свои ряды этих героев.

— Скажем так, — возразил я, глазами приказывая приятелю замолчать и не встревать в разговор, — чтобы полагаться на то, что вы освободите нас и примете в лагерь нужно быть или глупцом, или крайне наивным человеком. Случайно мы подвернулись вашей группе, возвращающейся домой. Ничем другим объяснить наше освобождение не могу. Чудо, одним словом.

— Все в руках Господа нашего, — заметил отец Михаил. — И ваше спасение в том числе.

— Никто с этим и не спорит, — согласился я. — И, слава Богу, что все обошлось для меня с друзьями. Теперь по поводу агентов… мы точно не подходим по одной простой причине, что чересчур экзотично подобное внедрение. А вот про отсутствие этих личностей в отряде имеются определенные сомнения. Это у новосозданых такое может быть, но у отряда, который уже давно действует и действует успешно…

Я не договорил, многозначительно покачав головою и посмотрев в глаза командиру отряда. Тот тоже молчал, сверля меня глазами. Напряженность момента была разрушена словами Никиты:

— Э-ээ, извините покорнейше, но кормить нас будут? А то так есть хочется, что переночевать негде.