Как и рассчитывал Нортис, операции растянулись на неделю. Для самого калеки, они пролетели достаточно незаметно — большую часть времени, он был под действием наркоза. Когда он ненадолго приходил в себя, то отстраненно выслушивал краткий доклад от доктора о произошедших в его теле изменениях и вновь погружался в забытье.

Марлин коротала дни наблюдая за доктором Люмбери, скрупулезно выполняя условия заключенного договора. Чем больше времени девушка проводила вместе с доктором, тем меньше он ей нравился. Внешне, Люмбери казался весельчаком, проявлял заботу о Нортисе, но было в нем что–то темное и неприятное. Правда, одного положительного качества у доктора все же было — работал он умело. Он успевал везде: ассистировать роботу хирургу, контролировать сменяющиеся показатели жизнедеятельности Нортиса на помигивающем вирт–экране, строго выдерживать дозировку лекарств. За все время шедших одна за другой операций, Нортис ни разу не свалился в клиническую смерть и не получил химического шока от передоза. Доктор знал, что делал и несомненно, являлся профессионалом. Этот факт, заставил девушку насторожиться еще больше — наверняка, в прошлом доктора есть пара темных историй, иначе, зачем ему прозябать во внешнем секторе? При наличии действительной врачебной лицензии и медицинского робота, Люмбери мог спокойно жить и зарабатывать, как минимум в седьмом, а то и в шестом секторе.

Пару раз, в комнату заглядывал жирный Рамирес, по своему обыкновению всегда что–то жующий и интересовался делами парня. Продолжались такие посещения недолго. В последний свой приход, толстяк застал момент, когда доктор Люмбери бережно принимал из манипуляторов робота только что извлеченную печень истекающую кровью и Рамиреса, едва не вывернуло наизнанку. Больше, хозяин ЖилМода в комнате не появлялся и лишь изредка справлялся о делах по терминалу, не включая видеосвязь.

К шестому дню, большая часть работы завершилась — все органы были успешно извлечены и заменены имплантатами. После того, как заработало последнее устройство, Люмбери облегчено выпрямился и отдал роботу команду, вернуть на место реберную клетку, сшить мышцы и кожу.

Отойдя в сторону, чтобы не мешать бездушному помощнику, Люмбери снял халат, утер им взмокшее лицо и бросил в угол. Немного помолчав, он обратился к бесстрастной смотрящей на него Марлин:

— Все. Теперь осталось только ждать и надеяться на лучшее.

— Надеяться? К черту надежду, доктор! Хочешь сказать, что он может и не проснуться? Для тебя лично, это будет не самым лучшим исходом событий.

— Я ничего не хочу сказать! — огрызнулся Люмбери — Я сделал все, что от меня зависело. КиберМед до сих пор подает ему регенерационную смесь и питание! Как и договаривались — все в полном объеме! Нам осталось лишь ждать! И хватит меня пугать — хочешь, чтобы у меня дрогнула рука, в самый неподходящий момент?

— Как его состояние?

— Пока в пределах нормы — пожал плечами доктор — Как подсказывает мой врачебный опыт, после таких серьезных операций, обычно выкарабкиваются те, у кого есть ради чего жить — любящая семья, например.

Неожиданно усмехнувшись, Марлин бросила короткий взгляд на безжизненно вытянувшегося на узкой койке Нортиса, перевела взгляд на заваленный окровавленными салфетками пол, немного подумала и уверенно произнесла:

— Тогда все в порядке. Поверь мне на слово — этому парню, есть ради чего жить.

— Вам виднее — фыркнул Люмбери — Для меня, это лишь бизнес и не более того. Если завтра он придет в себя, начнем приживлять протез. Никогда не понимал этих русских — он мог просто продать мне органы с заменой на имплантаты гражданской категории и оставшейся суммы, с лихвой хватило бы на получение образования для офисной работы… Не знаешь, зачем ему понадобились артианитовые имплантаты третьей категории?

— Как ты сам сказал — для тебя это лишь бизнес — отрезала Марлин — Не суй свой нос в дела моего нанимателя.

Доктор давно уже удалился, а Марлин все так же задумчиво стояла у койки Нортиса и вглядывалась в его бледно лицо с гротескно выглядящей нашлепкой глазного имплантата.

— Ты проснешься, Нортис — тихо прошептала она — Я это знаю.