Телефонный звонок положил конец неравной борьбе санитарного инспектора с чтением между строк. Это упражнение, как и погружение в межпиксельное пространство, он старался выполнять каждый день, разумеется, по возможности.

Тем, кто никогда не занимался подобными вещами, надо сказать, что чтение между строк – дело далеко не из лёгких. Необходимо «читать», то есть, внимательно и вдумчиво пробегать глазами каждый пробел между строчками, причём так, чтобы глаза умудрялись не читать слова выше или ниже пробела.

Осложняли эту процедуру играющие под окнами дети. Дети орали, вопили и стенали на все свои противные детские голоса, уровень громкости которых был выведен на полную мощность. Детские вопли всегда раздражали санитарного инспектора. С годами он всё больше сожалел о том, что по ним нельзя стрелять из табельного оружия. Он спокойно относился к ночному собачьему лаю или серенадам котов, но вопли маленьких двуногих чудовищ сводили его с ума, особенно во время чтения между строк.

Телефон, словно превратившись в механический будильник, разразился единственным длинным звонком, от которого почему-то заныли зубы. У санитарного инспектора почему-то всегда ныли зубы, когда звонили по ЭТОЙ линии. Сняв трубку, он услышал записанный на пленку рекламный текст. На заднем плане, среди помех чуть слышно играла популярная мелодия, означавшая СРОЧНЫЙ ВЫЗОВ В ОФИС БЛАГОРОДНОГО ДОНА. Подобные вещи практиковались только в экстренных ситуациях, и санитарный инспектор поспешил на встречу с начальником.

– Ты помнишь нашего друга Али? – спросил Благородный Дон, едва за санитарным инспектором (когда он вошёл) закрылась бронированная, но легкая на вид дверь кабинета.

Благородный Дон сидел за столом. Он был настолько не в настроении, что даже не пригласил санитарного инспектора сесть. Тот, правда, не дожидаясь приглашения, плюхнулся в своё любимое кресло.

Вопрос об Али только выглядел вопросом. Санитарный инспектор прекрасно знал этого человека, с которым его не раз сводила судьба, и Благородный Дон был в курсе этих событий. Но если Благородный Дон ставил подобным образом вопрос…

Али Хусейн был относительно независимым членом корпорации «Ислам». Официально ГСИ не имела ничего общего с «Исламом» (как, впрочем, и другие клиенты корпорации), но неофициально частенько прибегала к его («Ислама») услугам. Так было угодно богам, чтобы «Ислам» к началу XXI века стал ведущей корпорацией локальных услуг на рынке смерти. А, учитывая мировые тенденции капитала становиться всё более влиятельной транснациональной силой, можно было смело предсказывать дальнейшее возрастание влияния «Ислама» на мировой арене. К услугам корпорации негласно прибегали даже представители другого довольно серьёзного и официально враждебного «Исламу» бренда: «Демократии».

Не подели между собой рынок эти две корпорации, в Мире вполне могла бы начаться ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СЕРЬЁЗНАЯ ВОЙНА, а не те шоу, что они устраивают для создания наиболее оптимального общественного настроения.

«Ислам» взял на себя основную долю локальных услуг, таких как террористические акты или религиозные бунты, «Демократия» больше работала на политической арене, устраивая локальные войны в основном с докорпоративным миром. Часто официальной причиной для очередной войны, «Демократия» провозглашала войну с «Исламом», а «Ислам», в свою очередь, каждый свой массовый акт подавал под соусом борьбы с «Демократией». На деле же и «Демократия» и «Ислам» были всего лишь различными инструментами в руках одних и тех же лиц.

Высказанный в форме вопроса интерес Благородного Дона к персоне Али мог означать лишь то, что у того возникли довольно серьёзные проблемы, что было более чем странно. Али Хусейн был серьёзным, разумным человеком с развитой интуицией. Достаточно разумный, чтобы не лезть, куда не надо. Благодаря чему он и дожил, собственно, до своих 50 лет.

– У Али был КОНТАКТ, – медленно сказал Благородный Дон, внимательно глядя в глаза санитарному инспектору. – Возможно, Али рекрутировали. Я хочу, чтобы ты лично разобрался в этом вопросе.

– А разве это не в юрисдикции пятого отдела? – удивленно спросил санитарный инспектор.

Контактами (а ГСИ серьёзно относилась к этим вещам) занимался специальный отдел, представители которого терпеть не могли, когда у них под ногами кто-то пытался путаться. Эти могли сначала пристрелить, а потом уже разбираться. Санитарный инспектор не боялся этих ребят, но его крайне удивило такое задание.

– Твоё назначение одобрено, – жёстко сказал Благородный Дон, давая понять, что это обсуждению не подлежит. – Али доверяет тебе больше, чем кому-либо. А, учитывая его положение в «Исламе»… – продолжил он более мягко.

– Когда приступать?

– У тебя часа два на сборы. Вылетаешь спецрейсом. Так что дуй домой, собирайся и жди Фреда. Он отвезёт тебя в аэропорт.

Фрэд в качестве личного водителя…

Времени на долгие размышления не было, поэтому, вернувшись домой, санитарный инспектор первым делом позвонил Али.

– Ден? – наигранно удивился Али. – Чем могу? – спросил он, после положенных по этикету приветствий.

– Я вылетаю к тебе, так что жди в гости.

– Значит, они выбрали тебя?

– Надеюсь, ты правильно оцениваешь обстановку.

– Думаю, важнее, как оцениваешь её ты.

– Ещё не знаю, – сказал санитарный инспектор и положил трубку.

Он ещё не знал, правильно ли он поступил, нарушая все должностные инструкции относительно расследования контакта, но интуиция подсказывала, что к Али лучше было идти с поднятым забралом.

Дежурный саквояж у санитарного инспектора всегда был собран, поэтому оставшееся время он решил посвятить чашке кофе – удовольствию, от которого он не отказывался практически никогда, стараясь, тем не менее, не превращать кофе в элемент распорядка. НАЛИЧИЕ РАСПОРЯДКА ПРЕВРАЩАЕТ ТЕБЯ В БОЛЕЕ ЛЕГКУЮ МИШЕНЬ – он прекрасно усвоил это правило.

Санитарный инспектор ненавидел и даже немного побаивался всего, что было связано с КОНТАКТОМ. Во-первых, контакт всегда проходил по ИХ сценарию; во-вторых, результатом КОНТАКТА могло быть всё, что угодно, а в-третьих… Демонстрируя нам НЛО, полтергейст, спиритические феномены, демонов, явления Пресвятой Девы Марии, всевозможные чудеса, некто или нечто (далее ОНИ), всячески маскирует свою истинную деятельность. ОНИ незримо присутствую во всех сферах нашего мировосприятия, начиная с мифов Греции, Индии, Египта, Китая и заканчивая рецептами приготовления яичницы.

Щедро потчуя нас фальшивыми доказательствами своего существования, будь то летающие тарелки, высший разум, маленький народ, ангелы, демоны, боги, элементалы…, ОНИ умело прячут своё истинное лицо, прибегая зачастую к физическому устранению мешающих им людей.

ИХ деятельность часто бывает враждебной человечеству: результатом ИХ влияния стали многие мировые катастрофы, не говоря уже о более мелких шалостях, таких как убийства или жестокие опыты над людьми. Многих ОНИ в буквальном смысле свели с ума. С другой стороны есть масса свидетельств того, что ОНИ не редко проявляют о нас удивительную заботу.

Среди контактеров были такие люди, как Моисей, Мухаммед, Иосиф (Джозеф) Смит, Тесла, Жанна д’Арк, Адольф Гитлер и многие другие люди, которым мы обязаны сегодняшним обликом нашего общества да и планеты в целом.

Для большинства контактеров контакт так и оставался просто контактом, но некоторые из них становились рекрутами – людьми, которые приступали к выполнению ИХ задания, будь то: создание новой религии, как в случае с Моисеем, Магометом или Иосифом Смитом; влияние на наш научно-технический уровень развития, как это произошло с Теслой; или серьёзные изменения на политической арене Мира – случай с Жанной д’Арк… К этой же категории рекрутов хотелось бы отнести и Адольфа Гитлера, но в ГСИ считали, что суть его миссии осталась далеко ещё не раскрытой, а это ставило Инспекцию перед печальной необходимостью быть готовой к очередному сюрпризу, связанному с его персоной.

В принципе, рекрутирование осуществлялось примерно по одному сценарию: контакт или серия контактов, в результате чего контактёр начинал осознавать свою миссию; непосредственное выполнение миссии под ИХ защитой и опекой (достаточно вспомнить поистине сюрреалистическое количество совершенно странным образом провалившихся покушений на Гитлера); отставка рекрута после выполнения миссии с одновременным предоставлением его самому себе, и как результат: смерть Жанны д’Арк, смерть Иисуса, смерть Иосифа Смита, смерть Гитлера… Некоторые рекруты, правда, после выполнения миссии просто уходили со сцены «на заслуженный отдых». В любом случае только во время исполнения миссии рекрут находился под ИХ непосредственной защитой.

Исходя из этого, смерть Гитлера являлась косвенным свидетельством того, что он справился с возложенной на него задачей, но в чём она заключалась? Уфологическая загадка Гитлера стала костью поперёк горла ГСИ, поэтому для того, чтобы не допустить появления новых лидеров подобных Гитлеру, в ГСИ приняли решение о ликвидации всех подозреваемых в причастности к рекрутированию лиц.

Появление в качестве рекрута персоны уровня Али означало бы резкое увеличение влияния «Ислама» с фактическим выходом его из-под контроля Инспекции, что по своей сути было бы страшнее любого рейха или царствия дьявола из христианского фольклора. Этого Инспекция не могла себе позволить ни под каким видом.

Али прекрасно это понимал, как понимал и то, что в случае обнаружения свидетельств его рекрутирования, он станет мишенью не только для ГСИ и «Демократии», но и для своих же соратников из «Ислама». Стоило бы им встать на его защиту, как против «Ислама» началась бы война на полное уничтожение, которую корпорация вряд ли могла бы выиграть.

Поэтому Али действительно обрадовало то, что его дело попало в руки к вдумчивому и рассудительному Паркину.

В аэропорту санитарного инспектора встречал один из коллекционных лимузинов Али, обожавшего шикарную технику. Сам Али, и раньше неохотно покидавший своё поместье, являющееся настоящей крепостью, теперь и подавно решил не высовывать нос за ворота. Правда, учитывая свойства его противника или покровителя (с НИМИ никогда не разберешь, друзья ОНИ или враги), любая неприступность была не больше, чем видимость.

– Как долетел? – спросил Али, когда санитарный инспектор вышел из машины.

– Спасибо, вполне.

– Может, немного отдохнешь?

– Давай сначала поговорим о деле.

– Тогда прошу в мой кабинет. Чего-нибудь желаешь?

– Чаю. Желательно покрепче.

Санитарный инспектор любил крепкий чай, Али же был известен как ценитель хорошего чая.

– Рассказывай, – сказал санитарный инспектор, когда они устроились в кабинете Али.

Временами Али устраивал нежданные инспекции своим филиалам. Для этой цели у него было 12 совершенно одинаковых машин с одними и теми же номерами. Перед отъездом он раздавал водителям конверты с маршрутом движения. Всего таких маршрутов было 4 – по 3 машины на маршрут. Затем он садился в одну из машин, и 4 кортежа отправлялись в путь. Никто, даже сам Али, не знал точно, по какому из 4 маршрутов он поедет лично. В результате, реши кто ликвидировать его в пути, пришлось бы устраивать нападение на все 4 кортежа одновременно, что было практически невозможно, учитывая, что у Али везде были свои глаза и уши. К тому же нападать надо было на все 12 машин, так как во время движения они всё время меняли свой порядок следования (разумеется, внутри троек).

Тратя на охрану, Али таким образом экономил на похоронах – шутка в духе Али.

Во время последней такой поездки с ним случился контакт. Дело было уже на обратном пути, практически возле дома. Из окна машины он увидел нечто, заставившее его приказать остановить машину.

На обочине дороги стояла удивительной, неземной красоты женщина. Её смуглая кожа имела чуть зеленый оттенок, как и практически идеально чёрные волосы, в которых солнечные лучи создавали изумрудные искры. Она была стройной, но не худой, а пылающие огнём глаза заставляли забыть обо всём остальном.

Рядом с женщиной паслась странная птица с седлом на спине. Она была чуть крупнее страуса, но совсем на него не походила ни формой, ни цветом переливавшегося всеми цветами радуги оперения. Птица казалась хитрой и разумной.

– Какая удивительная у вас птица! – сказал Али, опустив бронированное стекло машины.

– Это не птица, а летун, – ответила женщина, обворожительно улыбнувшись.

Её улыбка словно открыла глаза Али. Он вдруг понял, что существо, которое он принял за птицу, было огромной ящерицей с перепончатыми крыльями, покрытыми чешуёй, игравшей на свету всеми цветами радуги.

«Прозрение» заставило Али несколько иначе взглянуть и на хозяйку этого существа из другого мира. В её облике было нечто от рептилии. Али в одно мгновение даже показалось, что её кожа тоже была покрыта чешуёй, но это было не так. Женщина смотрела на него холодными глазами смерти.

От этого её взгляда у него волосы поднялись дыбом.

– Гони! – закричал он водителю, который и без его приказа уже вдавил педаль газа до пола.

Машина рванула с места. Машины остановившиеся чуть впереди сопровождения тоже быстро набрали скорость и заняли места одна сзади, другая спереди.

На дорогу опустилось облако тумана. В нём навсегда исчезла первая машина сопровождения. Водитель Али резко дал по тормозам перед самым облаком. Водитель второй машины сопровождения не успел отреагировать, и она налетела на машину Али. От удара у Али сильно хрустнуло в шее. Облако впереди поднялось вверх, и водитель рванул вперёд. Машина сопровождения осталась позади. Навсегда.

Дорога как-то резко ушла под землю. Ни водитель, ни Али даже не заметили, когда. Ни одного тоннеля в округе не было, и, тем не менее, они мчались по широкому подземному тоннелю, петляющему, как укуренная змея. Двигатель заглох также внезапно, как и изменился характер дороги. Водитель открыл капот и отпрянул с выражением ужаса на лице. Али заглянул под капот, и его ноги задрожали. Вместо двигателя там была пенящаяся, однородная субстанция тёмно-серого цвета.

Ужас заставил их броситься бежать.

Удивительно, но первым выдохся водитель, он же телохранитель. Он упал на каменный пол подземного лабиринта, где и остался лежать жадно хватая ртом воздух, в точности как глубоководная рыба, вытащенная на берег. Али, который тоже был на грани обморока, повалился рядом с ним. Физическое истощение притупило страх, и его место заняла тупая апатия. Али закрыл глаза.

– Вы позволите? – услышали они мужской голос.

Открыв глаза, Али увидел странную группу людей: двух мужчин и трёх женщин, напомнивших ему первых переселенцев на «Дикий Запад».

– Господь заповедовал нам помогать страждущим, – назидательно сказала женщина.

– У нас ничего нет, – недовольно бросил Али. Его раздражали побирушки, которых хватало везде, даже в этом каменном аду.

– Вы нас неправильно поняли, – произнёсла с инфантильной улыбкой женщина, – мы – англиканцы, совершаем паломничество по святым местам. Нам показалось, вы нуждаетесь в помощи, и мы решили предложить вам немного пищи и воды.

Она кивнула тощему мужичку во фраке, и он тут же забавно согнулся пополам, задрав фалды фрака. Остальные, ловко используя его спину как стол, быстро распаковали пожитки. На столе-спине появились хлеб, сыр, молоко, ветчина, овощи…

– Просим вас разделить с нами трапезу, – пригласил человек-стол.

– С удовольствием, – ответил водитель, беря заботливо приготовленный для него бутерброд.

Какое-то внутреннее чутьё заставило Али помедлить с принятием предложения.

– Вы не знаете, где здесь ближайший выход? – спросил он, беря в руки бутерброд. Демонстративно отказываться от еды он не стал, но ограничился держанием бутерброда в руках.

– Я ваш выход и вход, – так сказал Господь, – присоединяйтесь к нам, и вы обретёте Дорогу На Небеса, – елейным голосом пропел человек-стол.

– Нас больше устроит выход на поверхность, – пробормотал водитель с набитым ртом.

– Нельзя отказываться от приглашения Господа, – гневно оборвала его женщина.

И словно в подтверждении её слов водитель закашлялся и упал на пол тоннеля. Изо рта у него потекла кровь.

Когда Али выхватил пистолет, англиканцев уже и след простыл.

Больше он практически ничего не помнил. Его подобрали через три дня в полях, в совершенно невменяемом состоянии. Ни машин, ни людей, которые были с ним, так и не нашли.

– Что мне делать? – спросил Али, закончив свой рассказ. Он был напуган до смерти.

– Завтра сюда прибудет Профессор, съездим на место… – санитарный инспектор и сам не знал, что нужно делать в таких ситуациях.

– Мне кажется, что я схожу с ума, – вырвалось у Али.

– Увы, не всё так просто. Думаю, кто-то или что-то хорошенько поработало с твоим сознание, заменив реальную память этим бредом.

Велогонка, – шоу собственного изобретения Али, – начиналась почти сразу же после рассвета, до того, как невыносимая жара вступит в своё царство, поэтому гости и приглашённые (здесь это имело принципиальное различие) съезжались накануне вечером.

Велосипедистам предстояло преодолеть пять кругов вокруг огромного дома Али, на просторных лоджиях которого находились гости. Несмотря на баснословную стоимость входного билета, желающих посмотреть шоу было не мало.

Для приглашённых (особо влиятельных людей или немногих друзей Али) существовала вип-ложа. Санитарному инспектору было выделено место именно там, рядом с Али, который на этот раз (так было далеко не всегда) решил поучаствовать в качестве зрителя. Кроме них в ложе было трое латиноамериканских финансистов, один посол и дама утончённой наружности. На вид ей было чуть более 30. В ушах и на шее у неё красовалось целое состояние, воплощённое в изысканном нагромождении камней, каждый из которых мог бы прокормить небольшую банановую республику.

Финансисты, как и положено состоятельным кротам, считали. Посол наслаждался виски с кокаином. Дама пила красное вино. Рядом с ней на столе лежал театральный бинокль. Али с санитарным инспектором ограничились кофе – им предстоял трудный день.

– Кто эта женщина? – спросил санитарный инспектор, перехватив её многообещающий взгляд.

Али сделал вид, что не услышал вопрос.

Дали старт, и участники, экономя силы для последнего рывка, поехали вперёд, стараясь занять стратегически верное положение. Всего их было 15: несколько торговцев, решивших присвоить товар Али, несколько несговорчивых конкурентов, доставшая его любовница и тощий мужик в толстых очках – бухгалтер, накрывший Али на приличную сумму. Он был приговорён к пожизненному участию в соревнованиях. Забыл сказать, что велогонка была превращённой в шоу публичной казнью. Для большего накала страстей велосипедистам давался шанс помилования, достаточно было прийти к финишу живым. Роль палачей исполняли сами зрители, расстреливающие спортсменов из луков и арбалетов. Исполняли эту роль они с удовольствием, поэтому пять кругов были настоящими кругами ада. В случае удачной охоты можно было заказать чучело трофея или его голову на стену, причём довольно-таки недорого.

Уже с первых секунд заезда на спортсменов посыпались стрелы. Дама, судя по её реакции, болела за очкарика. Каждый раз, когда стрела пролетала слишком близко от него, она вскрикивала и закрывала лицо руками. Было похоже, что она здесь впервые и незнакома с негласными правилами велогонки. Дело в том, что во время первого и второго кругов стрелки демонстрировали своё умение обращаться с оружием, стараясь выстрелить так, чтобы их стрелы прошли как можно ближе от спортсменов, при этом даже не оцарапав их. Выстрел «с кровью» на этом этапе шоу считался плохим тоном, за который вполне можно было лишиться права быть гостем и даже приглашённым.

Кровь допускалась с третьего круга. Во время третьего и четвёртого круга зрители лёгким ранением метили свою будущую жертву. Конечно, никто не запрещал убивать и помеченного другим зрителем спортсмена, но это выглядело бы, как кража еды с чужой тарелки.

С третьего круга начиналась Игра – поистине дьявольское состязание: стрелки по очереди стреляли в «своих» велосипедистов, стараясь ранить их как можно легче. При этом промах или выведение велосипедиста из строя считалось поражением, как и отказ от выстрела. Разумеется, каждый велосипедист старался любым способом добраться до финиша, потому что после окончания заезда во двор выпускались специально натренированные собаки, разрывавшие заживо тех, в ком ещё теплилась жизнь.

На третьем круге, когда стрела сбила очки с лица бухгалтера, женщина чуть не рухнула в обморок. Но это попадание не могло считаться меткой, правда, неизвестно ещё, было это везением или нет. Многие не очень хорошие стрелки ждали последнего круга, чтобы выпустить стрелы в оставшихся свободными велосипедистов.

На четвертом круге Али достал свой арбалет с оптическим прицелом. Прицелившись, он выпустил стрелу, оцарапавшую лицо его незадачливой любовнице. В любом случае никто из гостей не стал бы в неё стрелять, зная, как Али относится к воспитанию своих женщин, которых он менял в среднем раз в 3–5 лет. На уровне игры он позволял им всё, даже вытирать об себя ноги в присутствии гостей, но лишь до тех пор, пока это было игрой. Стоило девчонке решить, что он и на самом деле тюфяк, как она оказывалась на велосипеде.

К пятому кругу бухгалтер, за которого невольно стал болеть и санитарный инспектор, все ещё был невредим. Велосипедисты теперь старались ехать как можно быстрей, но так, чтобы прятаться за спины других участников пробега. Двоим, правда, повезло значительно меньше. Один еле брёл, весь истыканный стрелами. Он давно уже бросил велосипед. Второй все ещё был в седле, несмотря на ряд довольно серьёзных ран. Если игроки были достаточно трезвыми, именно эти двое имели шанс дойти живыми до финиша, где уже ждали машины скорой помощи – Али не скупился на медицинские расходы для победителей.

К средине пятого круга из 15 велосипедистов в живых осталось только пятеро, включая бухгалтера, тех двоих и любовницу Али. Когда бухгалтер появился в поле зрения вип-ложи, дама радостно хлопнула в ладоши. Это послужило сигналом для очаровательного негритенка лет 8 в матросском костюмчике. Он тут же поднёс даме небольшой лук и колчан со стрелами. На зависть Робину Гуду или Вильгельму Теллю она успела всадить в сердце бухгалтера пять или шесть стрел, прежде чем он рухнул с велосипеда. Подозвав официанта, она попросила его принёсти голову бухгалтера на блюде. В ожидании трофея она закурила сигарету и взглядом победительницы посмотрела на санитарного инспектора.

– Мои поздравления, мадам, – сказал он, поднимая свою чашку кофе как бокал.

– А вы? – спросила она.

– Я не люблю охоту.

– Только не говорите, что вы против насилия.

– Нет, просто я не люблю охоту.

Принёсли голову. Дама осмотрела её со всех сторон, затем, затушив в глазу окурок, бросила официанту:

– Отнесите её на кухню.

Повернувшись к санитарному инспектору, она добавила:

– Охотник, отказывающийся есть свою добычу, на мой взгляд, банальный убийца.

– Вы совершенно правы, – поддержал её санитарный инспектор.

Доктор Парминок по прозвищу Профессор прибыл уже под вечер. Он был неряшливым, всклокоченным человеком лет 55 и больше походил на пациента психиатрической больницы, чем на специалиста по контактам, правда, не сведущим людям порой бывает их очень трудно различить. Был он толстяком среднего роста с бегающими дикими, безумными глазами, которые за толстыми стеклами очков казались ещё более сумасшедшими. Он действительно был прекрасным специалистом в области контакта, особенно с тех пор, как контакт настиг его самого, превратив красивого интеллигентного и лишь немного сумасшедшего мужчину в полном расцвете сил в то, кем он был сейчас – настоящую уфологическую ищейку. Парминока наверняка сдали бы в одну из поликлиник ГСИ для опытов, если бы вовремя не обнаружилось, что, снеся ему крышу, контакт наделил его способностью выслеживать остаточный след любого паранормального события, и по этому следу достаточно достоверно восстанавливать происходящее. Правда, периодически он впадал в совершенно неадекватные психофизические состояния, из которых его приходилось дожидаться по две-три недели. После таких полетов «по ту сторону мер и весов», как любили шутить его коллеги, он какое-то время откровенно загонял, но был достаточно безобидным, что позволяло ему приступать к своим обязанностям сразу же после «возвращения». Последний период неадекватности закончился буквально пару дней назад, и Профессор выглядел жутко даже с учётом той внешней непривлекательности, которую он приобрёл во время контакта.

– Он ничего такого не выкинет? – спросил тихонько Али, увидев Профессора.

– За это можешь не переживать, – успокоил его санитарный инспектор, работавший, надо сказать, с ним впервые.

– Машина готова? – спросил Профессор, едва поздоровавшись.

– Машина? – удивился Али.

– У меня нет времени на светские штучки, так что поедем на место прямо сейчас.

– Не волнуйся. Из врагов приземлённых никому и в голову не придёт, что ты вот так без подготовки сможешь куда-то отправиться, а против врагов тех никакая охрана тебя не спасёт, – заметил санитарный инспектор, поддерживая идею Профессора.

– Давно я не сидел за рулём, – согласился с ними Али.

– Надеюсь, не настолько, чтобы путать педали? – шутя поинтересовался Паркин.

– В детстве я зарабатывал на жизнь угоном автомобилей, – немного обиделся Али, считавший себя первоклассным водителем.

Он всеми силами старался не показывать свой страх, и был похож на мужественного ребёнка у двери в стоматологический кабинет. Большинство из тех, кто считает себя крутыми парнями, на его месте вели бы себя значительно хуже. Контакт не столько угрожал жизни или здоровью, сколько начисто сносил мозги, одним махом уничтожая всё то, что мы подсознательно считаем незыблемой почвой под ногами.

В машине ещё не отошедший от приступа Парминок начал разглагольствовать на одну из любимых уфологических тем. По мнению Профессора, за феноменом НЛО стоят крысы. Он совершенно серьёзно считал этих маленьких, намного более совершенных, чем мы существ настоящими хозяевами планеты. Мы же для них являемся не более чем бесплатной рабочей силой. Открыв, что их нервная система позволяет им не только не вербально общаться на больших расстояниях, но и влиять на нашу картину реальности, крысы начали нас пасти не только биологически, но и морально. А не так давно они ещё регулировали нашу численность, используя против нас биологическое оружие, которое они хранили и транспортировали в собственной крови.

– Тогда какого хрена крысы так легко позволяют нам себя убивать? – спросил Али.

– Сложный вопрос. Во-первых, они руководствуются далеко не нашей логикой и совершенно иными представлениями о жизни и смерти, добре и зле… К тому же такой же вопрос можно задать и нам: почему мы позволяем автомобилям нас убивать? – ответил Парминок.

Санитарный инспектор вдруг понял, что Профессор, лишившись системы здравого смысла, цеплялся за это объяснение, как утопающий за соломинку, без которой он просто бы утонул в бурных водах безумия. И этим он ничуть не отличался от любого из нас. Подобно Профессору, все мы изо всех сил цепляемся за незыблемость нашего описания мира в безбрежном океане хаоса, причём не философского, а вполне реального вселенского хаоса, заглянуть в глаза которому осмеливаются только лишь единицы.

Это открытие, вызвав совершенно нелепую ассоциацию, заставило санитарного инспектора вспомнить разговор с Сэнди. Дело было несколько лет назад. Они сидели в «Трёх Трахнутых Пилигримах» и рассуждали об НЛО. Денис Паркин как раз получил назначение на пост санитарного инспектора, а Сэнди… Сэнди никогда особо не распространялся о своих занятиях.

– Всё это херня, – сказал Сэнди, отмахнувшись от модных тогда уфологических теорий, – представь себе виртуальный мир, существующий сам по себе, до появления у нас компьютеров. Потом мы вдруг разом прорубили охеренную дырищу в их мир, через которую стали забрасывать их программами, в частности, играми собственного сочинения. Так вот, подумай, как они должны были воспринимать появившиеся вдруг продукты нашей жизнедеятельности?

– Хочешь сказать…

– Возможно, мы всего лишь для них не более чем игровое поле, часть декораций или элементов игры, а все наши взаимодействия…

– Вот здесь я встретил эту суку с её летуном! – закричал Али и резко затормозил.

Профессор, точно дикий зверь, принюхался, после чего авторитетно заявил:

– Нет, дружище, здесь определенно ничего не было. Поехали дальше.

– Чёрт возьми! Я узнаю это место из тысячи!

– Всё верно, – Профессор оскалил свои кривые зубы в улыбке, – здесь начинаются твои видения. Более того, при желании мы сможем найти даже следы пребывания твоих друзей, но контакт, настоящий контакт случился в совершенно другом месте. Можешь мне поверить.

– Пойми, Али, – вмешался в разговор санитарный инспектор, – они влезли в твоё сознание.

– Вот здесь, остановите машину, – приказал Профессор метров через пятьсот после первой остановки.

Он вышел из машины и принялся что-то измерять своими сюрреалистическими приборами.

– Вот здесь всё и произошло, – сказал он, закончив измерения, – здесь вы попали к ним в руки. Здесь тебя сначала забрали, а потом сюда же и вернули, заполнив твою голову всяким фантастическим экшеном. Всё произошло именно здесь.

– Ты уверен? – недоверчиво спросил Али.

– Как в том, что у меня между ртом и глазами расположен нос.

– Но зачем они это сделали?

– А это ты спросишь у них, когда они за тобой вернуться. А они вернуться, можешь мне поверить, – профессор осклабился в зловещей улыбке.

– А правда, – спросил санитарный инспектор, оставшись наедине с Профессором, – почему ты так уверен, что твоё умение находить истинный контакт на самом деле не ещё одна попытка увести тебя от реального контакта?

– А кто тебе сказал, что я в этом уверен? – ответил Профессор вопросом на вопрос.

Отделение Бис госпиталя Святого Антония было современной пыточной, учитывающей все требования гуманизма. Идеальная чистота и стерильность, доброжелательные улыбки медперсонала, прекрасный уход и боль. Дикая, невыносимая, сводящая с ума, убивающая, дозированная, чуть слышная… Боль, боль, боль. Отделение Бис было своеобразным институтом боли.

Всё это санитарному инспектору рассказывал сопровождающий, который шёл слева и чуть сзади по стерильному, прекрасно освещенному коридору. Санитарный инспектор не мог видёть его лицо. Этому мешало специальное ограничивающее движение до строго дозволенной нормы одеяние, в котором здесь были все пациенты.

Криков слышно не было. Во всех процедурных кабинетах были установлены специальные устройства, каким-то образом полностью гасившие все звуки, кроме тихой, спокойной речи.

Официально отделения Бис при госпитале, как и других подобных отделений, не существовало. Здесь не было ни одного пациента, согласившегося добровольно на госпитализацию, а добрая половина персонала выполняла свою работу под страхом пополнить собой ряды пациентов.

Для того чтобы стать пациентом, достаточно иногда согласиться на работу за границей, попасть в плен, попасться на глаза рекруту в неподходящий момент, согласиться на экспериментальную терапию… Ещё мгновение назад ты спокойно шёл по улице или сидел в баре… Затем отключение, и ты приходишь в себя в одноместной больничной палате. Прекрасная койка, чистейшая постель, живописный вид из окна… Буквально в следующее мгновение к тебе приходит красавица-медсестра. Она объясняет, что тебе стало плохо, но сейчас уже всё хорошо. Волноваться не стоит. Ничего опасного нет, просто переутомление, жара, или ещё какая банальная причина. Уже всё хорошо. Остался последний укольчик, потом осмотр доктора и… После «и» она обычно делает неопределенный жест рукой.

Ты подставляешь руку или задницу, возможно, спросив, будет ли больно. Медсестра не отвечает ничего. В госпитале святого Антония не принято врать пациентам.

– Подождите пару минут, – говорит она с ангельской улыбкой на лице и выходит за дверь.

Ты чувствуешь себя в раю, но буквально через минуту невыносимая волна боли отправляет тебя прямиком в ад…

Когда в следующий раз ты приходишь в себя (везучих укол убивает), тебе объясняют, что ты – один из тех героев, что избраны для того, чтобы ценой своей жизни послужить человечеству. Тебе объясняют, что на тебе будут испытывать боль. К тебе действительно относятся как к герою: уважительно, вежливо, даже немного подобострастно. Если ты захочешь, тебе даже найдут подругу на ночь – ты же спаситель человечества. А потом отведут на очередную пытку, где будут терзать стерильным, экологически чистым инструментом, вежливо, с приветливой улыбкой на лице, как того требует Гуманизм. И страшнее всего то, что ни одно признание тебе не поможет избежать боли. От тебя ничего не хотят, тебя не наказывают, тебя изучают. Они даже избавят тебя от любой внеплановой боли. Если ты вдруг простудишься, или у тебя заболит голова, тебя будут лечить, тебе дадут обезболивающее, но только затем, чтобы, когда придёт время очередной пытки, ты был бы максимально пригоден испытывать Боль.

– Так что, – подытожил свой рассказ проводник, когда санитарного инспектора ввели в процедурную и зафиксировали на столе, – не лезь в наши дела.

Закончив рассказ, он вышел. В процедурную вошла медсестра.

– Здравствуйте, – сказала она, улыбнувшись приветливой улыбкой, – для вас у меня пластырь. В принципе, вы бы могли не утруждать себя прогулкой в процедурную. Такие мелочи мы делаем в палатах. Давайте вашу руку.

Она ловко наклеила пластырь на плечо Паркина.

– Возможно, придётся немного потерпеть.

Она вышла из процедурного кабинета, оставив санитарного инспектора наедине с ожиданием боли. Здесь все процедуры были отточены до мелочей. Долго ждать не пришлось. Несмотря на то, что контроль над болью был обязательным условием для работы санитарным инспектором, Паркин не смог удержаться от крика, настолько сильная, неконтролируемая боль обрушилась на всё его тело.

Боль отбросила его в какое-то средневековье. Декорации поменялись в одно мгновение. Ультрасовременную больницу сменило мрачное подземелье, потолок, стены и пол которого были из кирпича без штукатурки. Подземелье освещалось факелами, и отблески пламени играли на телах подвешенных на крючьях за рёбра живых людей. Здесь уши закладывало от крика. Жутко воняло горелым мясом и дерьмом. Кирпичный пол был скользким от крови, мочи, дерьма и человеческого жира, стекавшего с медленно поджариваемых тел.

Санитарный инспектор был заключён в одно из пыточных приспособлений, чем-то похожее на электрический стул, стоящий в углу пыточной. Вокруг носились обезумившие окровавленные люди с оружием в руках. Многие падали на пол, бились в конвульсиях и умирали.

К санитарному инспектору подбежал Али. Его окровавленное лицо было искажено страхом и болью. Он начал что-то кричать, тыча в санитарного инспектора стволом пистолета, но тот из-за царившего вокруг шума ничего не мог разобрать. Махнув рукой, Али засунул ствол пистолета себе в рот и… В наступившей за мгновение до этого тишине, выстрел прозвучал неестественно громко.

Звук выстрела и разбудил санитарного инспектора, вытащив его из кошмара сна в кошмар бодрствования. Санитарный инспектор долго не мог открыть глаза – они были залеплены чем-то липким. Всё тело болело. На плече был пластырь. Подавив приступ паники, санитарный инспектор ощупью добрался до ванной. Липкой дрянью, залепившей глаза, была кровь. Он весь был в крови. Кровь текла из глаз, ушей, носа, рта, члена и задницы. Голова кружилось. Было ощущение неимоверной слабости.

Сорвав пластырь с плеча, санитарный инспектор увидел свежую татуировку. Тушь была размазана, поэтому рисунок ещё не был виден, но в любом случае, это ничего хорошего не предвещало.

Пистолет был на месте. Проверив оружие и сняв его с предохранителя, санитарный инспектор вышел из своей комнаты. В коридоре всё было перевёрнуто. Недалеко от его двери лежал мёртвый Али. Скорее всего он действительно застрелился. Повсюду были трупы и следы перестрелки. Похоже было на то, что все, разом взбесившись, принялись палить друг в друга, а некоторые поступили как Али.

Сзади послышались шаги, но прежде, чем санитарный инспектор успел повернуться, что-то острое вонзилось ему в спину. Последним, что он увидел, была вспышка яркого света.