Подобно первенцу Авраама Алина была рождена для того, чтобы быть принесенной в жертву богам, которым самозабвенно поклонялись ее родители. Богов этих было трое: Приличное Поведение, Статус и Успех. Вот только в отличие от Аврамова сына, которого господь то ли пощадил, то ли все же принял в качестве жертвы, Алину ждал не один смертоносный удар ножом, а ежеминутное заклание на протяжении всей жизни рядом с родителями. Не повезло Алине и в том, что она была единственным ребенком в семье, в результате родители возложили на нее одну всю тяжесть своих надежд и, возложив, возненавидели все, что выходило за рамки образа идеальной дочери. В результате ей чуть ли не с рождения пришлось учиться «правильно» сидеть, «правильно» лежать, «правильно» говорить, «правильно» играть и так далее. И стоило ей не то что на шаг, на какой-нибудь миллиметр отклониться от генеральной линии правильного поведения, как родители наперебой принимались воспитывать свою непутевую дочку. Они ни разу ее не ударили, ни разу не оскорбили грубым словом, ни разу не повысили голос, но их предельно приличные речи с последующими «вырабатываниями необходимых навыков правильного поведения» были невыносимее любых побоев и брани.

Обычно приносимые в жертву родительским богам дети ломаются и в менее невыносимых условиях: кончают с собой, становятся алкоголиками, наркоманами, социопатами… А потом искалечившие их родители начинают теряться в догадках, в кого уродился их сын или уродилась их дочь, ведь они столько приложили усилий, чтобы вырастить его или ее достойным человеком. При этом они даже под дулом пистолета не согласятся признать, что их чудо-ребенок вырос таким вот позором семьи именно благодаря тому, что они приложили для этого столько сил и попросту раздавили его своими возложенными надеждами.

Алина же оказалась редчайшим исключением из этого правила. Каким-то чудом ей удалось выжить в этих поистине чудовищных условиях, и не только выжить, а выйти из игры победителем.

Будучи девочкой умной и сообразительной, Алина быстро поняла, что лобовым сопротивлением родительскому натиску она ничего хорошего не добьется, поэтому она очень рано начала постигать азы лицемерия. Ненавидя родительских богов, она, тем не менее, убедила родителей в том, что и сама с не меньшей преданностью и самоотречением поклоняется тем же богам. В результате родители получили возможность ею гордиться, а она – право на личное время, без контроля родителей. И если бы они могли увидеть свою дочь в эти свободные от надзора часы, они бы не поверили своим глазам, настолько она демонстрировала своим поведением ненависть ко всему тому, что родители приучали ее любить.

А лет в пятнадцать Алина поняла, что талантлива, и что талант у нее очень редкий и очень полезный. Это понимание пришло к ней как бы само собой, без каких-либо предшествовавших пониманию «особых» событий. Поняла, и все. Размышляя о жизни на одном из тех уроков, что придуманы исключительно для того, чтобы зря отнимать у школьников время (учителям за преподавания этой хрени хоть деньги платят), Алина вдруг поняла, что может исподволь управлять людьми, заставлять их делать то, что ей нужно, без каких-либо видимых усилий с ее стороны. Ну а поняв это, она решила развить свою способность. Сначала она тренировалась на наименее значимых для нее людях, потом на учителях, и только в самую последнюю очередь она рискнула опробовать свое искусство на родителях. Получилось. И тогда она сделал родителей слепыми. Нет, не в прямом смысле. Просто они перестали замечать что-либо из того, что делала их дочь, считая любое ее поведение совершенным. Победив в этой войне, Алина сменила ненависть к родительским богам на презрение. Отныне она была выше них, и они ее больше не задевали. А еще позже Алина поняла, что вызывающее поведение, которое было местью как родителям, так и их богам, – далеко не так хорошо, как ей еще недавно казалось. Так появилась на свет Алина– Обаяшка – мечта всех парней и лучшая из подруг…

К выпускному классу школы Алина уже настолько овладела искусством управления людьми, что, когда возле нее остановился новенький черный «Мерседес», и водитель, приоткрыв окно, пригласил ее в машину поговорить, она согласилась без колебаний. Не смутил ее и пассажир на заднем сиденье «Мерседеса», которого из-за тонировки она увидела только открыв дверь. Это был представительный мужчина немного за сорок в дорогом костюме. Поздоровавшись, она села в машину.

– Здравствуйте, – ответил ей пассажир, – я – Валентин Гаврилович, ну а вы, как мы уже знаем, Алина. Признаюсь, мы давно уже за вами наблюдаем, так как нам нужны люди с вашими способностями.

– И? – только и спросила Алина.

– Мы предлагаем вам работу.

– Какую?

– Договариваться с людьми. При этом, в случае вашего согласия, мы дадим вам прекрасное образование. Вы сможете выбрать любое учебное заведение любой страны. А кроме того мы обучим вас грамотно использовать то, что до сегодняшнего дня вам приходилось развивать, что называется, стихийно. С деньгами у вас тоже проблем не будет. Мы сами в первую очередь заинтересованы в том, чтобы вы думали о работе, а не о деньгах. Что скажете?

– Когда я должна ответить? – спросила Алина, потому что этот вопрос всегда задавали герои ее любимых фильмов.

– Сейчас. И поехать с нами вам придется тоже прямо сейчас. Разумеется, в случае согласия.

– Но мне надо еще закончить школу, – растерялась она.

Было только начало мая, и впереди ее ждала эпопея с экзаменами.

– Разумеется, – Валентин Гаврилович слегка улыбнулся, – и если вы согласитесь, считайте, что вы уже окончили школу на отлично. Андрюша, где ее аттестат? – спросил он у водителя.

– Вот, – ответил тот, доставая документ из бардачка, – держите, – он передал его Алине.

Аттестат был самым что ни на есть настоящим с настоящими (Алина их узнала) подписями и печатью. Это было уже за пределами понимания Алины, поэтому она лишь ошалело уставилась на документ.

– Ну как? – спросил Валентин Гаврилович, не скрывая своего удовольствия от полученного эффекта.

– Я согласна, – ответила Алина.

– Тогда едем за вашими вещами.

– Что я должна взять?

– С этого момента вы на полном нашем обеспечении, поэтому берите только то, что вам дорого. Все остальное мы выдадим вам на месте сразу же по прибытию.

К огромной радости Алины родителей дома не было. Это весьма упрощало процедуру отъезда – не надо было ничего объяснять, выслушивать речь о возложенных на нее надеждах и о том, что «у нас же уже есть планы на твое будущее, мы ведь их обсуждали…».

Зайдя в свою комнату, Алина вдруг до самой глубины души осознала, насколько ей чуждо и противно все, что связано с этим домом, с родителями, со всем тем, чем она жила все эти годы. На ее глазах даже выступили слезы.

– Да будьте вы прокляты! – в сердцах произнесла она ни к кому конкретно не обращая эти слова. Затем она вытерла глаза, взяла только свои документы. Она не притронулась даже к своим карманным деньгам.

Перед тем как навсегда покинуть столь чужой родной дом, она решила, было, написать родителям записку, но не стала этого делать – слишком сильным оказалось искушение хотя бы так отплатить им за все их «добро». И уже только сев в машину, Алина подумала, что, скорее всего, ее решение принять столь нежданно свалившееся на нее предложение было ее решением чисто номинально, что ее развели, так же как и она разводила всех, кто оказывался в зоне ее интересов. Но эта мысль только промелькнула в ее голове, уступив место ожиданию новой жизни.

Вот только заставить родителей страдать у Алины не получилось. Еще до того, как родители начали беспокоиться по поводу ее отсутствия, к ним в дом пришел человек с серьезным удостоверением.

– Ваша дочь решила посвятить свою жизнь служению Родине, – торжественно сообщил он, – вы можете ей гордиться.

Затем, выслушав все их вопросы, он добавил:

– Можете не беспокоиться, ваша дочь в надежных руках. Мы обо всем позаботимся. Остальное, к сожалению, я не вправе вам говорить.

– Да-да, конечно… – промямлила в ответ на это мать, – но что мы скажем знакомым?

– Скажите, что она учится в Англии.

– В Англии? – переспросил отец.

– В Англии, – подтвердил гость, отечески улыбнулся и вышел из дома.

Зато когда родители получили от Алины письмо (обратного адреса не было), в котором она подробно рассказывала, как все эти годы выставляла их дураками, надругаясь над их святынями, их чуть не хватил удар.

Надо отдать должное Валентину Гавриловичу или тем, кто за ним стоял, – в Алине они не ошиблись. Она оказалась отличной ученицей и прекрасным работником. Природный артистизм, и та школа лицемерия, которую она прошла в родительском доме помогли ей отлично справляться со своими обязанностями. А прекрасное образование в области поведенческой психологии, фирма не жалела денег на ее обучение, – позволило ей значительно расширить свой профессиональный арсенал.

Будучи (говоря языком Кастанеды) идеальным сталкером от рождения, Алина настояла на том, чтобы всегда оставаться в тени. Она же и предложила создать небольшую занимающуюся успешными переговорами фирму, в которой отвела себе роль девочки на побегушках, на которую никто толком не обращает внимания.

Она приносила кофе и бутерброды, искала нужные документы или же скромно сидела «в задних рядах»… Казалось, она не делала ничего, но только в ее присутствии нужные люди начинали себя правильно вести, а после того, как достигалось нужное соглашение, все участники переговоров вставали из-за стола, искренне полагая, что именно принятый вариант решения был для них самым желаемым. В результате довольными оставались все.

Как она этого добивалась? Я думаю, она не понимала и сама.

Благодаря заоблачным расценкам к услугам фирмы прибегали только очень серьезные люди и только в очень серьезных делах. Нередко единственной альтернативой обращения в фирму было заказное убийство, но к счастью несостоявшихся жертв, разумные, деловые люди предпочитают возможность договориться. Убийство – это всегда лишний шум, к тому же не факт, что тот, кто потом займет опустевшее место, окажется более подходящим человеком. Фирма же давала гарантию положительного результата, правда, ее клиенты зачастую чуть ли не на сто процентов меняли свои изначальные требования.

Вот этим Алина и занималась во время своих командировок, а вовсе не бегала а-ля Джеймс Бонд по улицам с пистолетом, как рисовала мне временами фантазия, и не добывала информацию ложась с кем-нибудь в постель, как рисовала уже моя ревность. Я писал, что я не ревнивый? Если да, то я врал. Я всегда хотел быть свободным от ревности, всегда пытался изжить ее из своей жизни, но смог лишь добиться того, что моя ревность стала более или менее сносно переносимой.

Поступив на работу в фирму, я сразу же был определен к Алине ВИП-клиентом. От нее потребовали фактически стать моей нянькой, чтобы мне всегда было комфортно и сухо, и чтобы я всегда оставался хорошим мальчиком. После всех тех сверхсложных задач, которыми занималась переговорческая фирма, это задание выглядело, мягко говоря, оскорбительным. К тому же Алину заставили выйти из тени, что ей тоже понравиться не могло. В общем, Алина восприняла свое назначение примерно так же, как чемпион мира по шахматам воспринял бы свое назначение на должность руководителя шахматного кружка в каком-нибудь приюте для клинических идиотов с публикацией информации об этом во всех СМИ. Удивительно, что я не умер от икоты.

Со временем Алина убедилась в своей неправоте. Заключение сделок с моими будущими клиентами, – с моим появлением переговорческая фирма начала заниматься и этим, – оказалось достаточно забавным делом. К тому же сама моя персона вызвала у Алины интерес.

Так что, к моей великой радости, в постель ко мне она нырнула, а потом и перебралась в мой дом по собственной инициативе.

– Делай, что хочешь, лишь бы это не мешало работе, – отреагировал Валентин Гаврилович на ее переезд ко мне.

– Не помешает, – пообещала Алина.

Нашим злым гением оказались специалисты из аналитического отдела. Подобные отделы существуют практически в каждой разведке (не помню, у кого я об этом читал). Анализируя статистику удач и поражений тех или иных сторон, они вычисляют факт наличия шпионов. Если кому-либо начинает с точки зрения математической статистики слишком сильно везти или же не везти, значит с большой вероятностью в деле замешан шпион.

Кроме того эти отделы корректируют работу собственных агентов. Ведь с одной стороны, агент должен приносить пользу своей службе, а с другой достаточно хорошо, чтобы быть в центре событий, работать и на противника. При этом если он слишком хорошо будет работать на врага, то от него будет больше вреда, чем пользы; а если он будет слишком хорошо работать на своих, его быстро вычислят и обезвредят.

Подобный аналитический отдел был и в нашей фирме. И этот отдел вычислил Книгу! Разумеется, саму Книгу посторонним вычислить не было дано, но, анализируя мою работу, специалисты пришли к выводу, что сам я не могу так быстро развиваться и прогрессировать, а раз так, то есть неучтенный обучающий меня контакт. Характер же моей работы исключал подобные неучтенные контакты.

Как и следовало ожидать, пристальное круглосуточное наблюдение за моей персоной ровным счетом ничего не дало нашей тайной службе безопасности. Книга находилась за пределами не только возможностей и понимания службы, но даже за пределами фантазии ее сотрудников.

Да, я разглядывал старинные книги, но в них не было никакой потенциально шпионской информации, и даже съемка крупным планом показала, что меня интересует именно старинный текст, а не какая-либо посторонняя информация, которой в этих книгах не было, и быть не могло. Ну так мало ли какие у меня могут быть стимулы для вдохновения.

Когда же я общался с Тенью или дедом, наблюдатели видели, как я хожу по комнате, разговариваю сам с собой или с воображаемым собеседником, как накрываю для нас стол или наливаю выпивку, а потом сам же съедаю или выпиваю все за двоих, после чего мчусь к компьютеру и остервенело бью пальцами по клавишам клавиатуры, набирая текст. В результате они видели лишь достаточно эксцентричный творческий процесс, не более того.

Ну а мои визиты в Зал Посвящения для постороннего наблюдателя вообще выглядели, как обычный уход в себя.

Наблюдения говорили, что я чист, а математические выкладки доказывали, что мои показатели продолжали однозначно указывать на наличие внешних обучающих контактов, и аналитики, разумеется, настаивали на верности своих выводов.

Тогда, чтобы уже окончательно расставить все «ё» перед «б», Алину перевели под начало куратора, переквалифицировав ее из няньки в шпионки.

В результате, сама не понимая этого, Алина встала на пути у Книги и чуть было не погибла в аварии. Спасло ее, как мне кажется, то, что Мастера Книги увидели в ней что-то вроде моего поводка или даже намордника, ведь только из-за угрозы ее гибели я все это время был настолько покладистым.

Авария сломала Алину не столько физически, сколько морально. Научившись виртуозно управлять людьми, Алина была уверена в том, что сможет держать под контролем любую ситуацию, и чувствовала себя практически неуязвимой. Когда же ее буквально поработила совершенно неведомая, необъяснимая сила и швырнула в столб, вместе с уверенностью в себе Алина потеряла и почву под ногами. С ней произошло примерно то же, что случилось бы с фанатично верующим в здравый смысл и в то, что ничего сверхъестественного нет и не может быть человеком, столкнись он в любимом супермаркете с гномами, феями, вампирами и прочими зелеными человечками.

Короче говоря, в больницу Алина попала с нервным срывом, с последствиями которого она так и не смогла справиться до конца. Она не смогла побороть свой страх перед завладевшей ею во время аварии силой, что сделало ее совершенно неэффективной шпионкой. К счастью, к тому времени я уже был безумно в нее влюблен, и для фирмы Алина стала тем же средством влияния на меня, что и для Мастеров Книги.

Тем временем аналитики начали бить тревогу, утверждая, что еще немного, и я стану более опасным, чем полезным, и что со мной пора что-то делать. Вот только что и как? Никто не хотел оказаться на месте Алины (я имею в виду аварию), поэтому о моем допросе с пристрастием и речи быть не могло. Алину по понятным причинам тоже пока не хотели трогать. Не зная, как ко мне подступиться, куратор пригласил меня на беседу, чтобы взглянуть мне в глаза. Я произвел на него приятное впечатление, но показатели…

Тогда куратор и вспомнил о Паучеке. С ним по крайней мере можно было не церемониться. Его взяли, на него надавили, но когда он уже был готов раскрыть рот, с ним случилось обширное кровоизлияние в мозг, в результате вместо ответа он принес новые вопросы и новое уже нешуточное беспокойство куратора.

Вот тогда куратор и пригласил на беседу Алину.

– Извини, девочка, но без твоей помощи нам не обойтись. Нам нужно вытащить из тебя все, что ты о нем знаешь, готова ли ты нам помочь?

– Но я же и так вам все рассказала…

– Все, что известно твоему сознанию. Подсознание знает гораздо больше, и у нас есть способ вытащить из тебя все, что известно ему. Мы не хотим тебя насиловать, поэтому нам нужно твое добровольное согласие.

Понимая, что отказ все равно принят не будет, Алина ответила «да», и теперь мне предстояло спасти ее от продолжения этой беседы.