Кольцо уракары (день событий сороковой и последний)

Абердох, однако, оказался вроде бы совершенно не против моего нового появления. Кажется, оно его даже обрадовало. Хотя внешне он не проявил ни малейшего доброжелательства. Скорее наоборот.

— Ты что, меня на службу к себе зачислил? — поинтересовался он, когда мы снова уселись в его халупе. — Какое же положишь жалованье? Мог бы уже и задаток выплатить.

Я предпочел воспринять эти слова как шутку.

— За мной не заржавеет. И мало не покажется.

— Ну-ну, — только и пробормотал он. — Я тебя, откровенно говоря, не ждал так скоро. Что: припекло?

— Да нет, — сказал я бодро. — Просто удалось разобраться скорее, чем рассчитывал.

— Значит, искомое получил?

— А ты сомневался?

— Ну что ты… Ладно, прими поздравления. А чего ты от меня хочешь?

— Чтобы ты меня перебросил отсюда — куда подальше.

— В космопорт? Улететь хочешь?

— Ни в каком разе. На Теллус.

— Ого! — сказал он, усмехаясь. — Решил возвратиться на круги своя, бзинкшт? Что же, одобряю. Но я бы на твоем месте выбрал другой способ. Потому что я тебе вряд ли смогу помочь.

Я насторожился:

— С чего бы вдруг? Помнится, твой вэвэшник действовал без ограничений. Личная карточка у меня в порядке, как настоящая…

Он постарался улыбнуться как можно печальнее:

— Это все — прошлогодний снег. Бывали дни веселые… да все вышли. Так что не взыщи.

— Что же стряслось? Изложи членораздельно.

— Мог бы и сам догадаться. В прошлый раз ты, если не забыл, слинял отсюда в довольно нервной обстановке, верно?

— Ты, однако же, жив и здоров, и хозяйство твое, насколько могу судить, в полном порядке.

— Видимость, бзинкшт. Оптическая иллюзия. Всего лишь. На самом деле они меня тогда крепенько взяли за жабры. И не выпускают до сих пор. Я у них под очень прозрачным колпаком. Будь уверен: даже то, что ты тут появился, будет замечено. Или уже замечено, и они вскоре снова пожалуют. А я рисковать не хочу. У меня тут много дел, и не собираюсь бросать их. Нет, я уже сказал: ищи другой способ.

— Сперва объясни: что это за «они», такие ужасные? Может, ты зря испугался?

— Тебе-то какая разница — кто? Посильнее меня, да и тебя, наверное, тоже — вот и весь сказ.

— Тогда выбрось меня побыстрее. И не будет поводов бояться.

— Легко сказать. А если тебя перехватят? Это, конечно, твой риск, но и меня по головке не погладят…

— Постой, постой. Они что же — нацелены именно на меня?

— А ты еще не понял? Туго у тебя стало с сообразительностью. Нет уж, послушай доброго совета: исчезай сразу и больше тут не показывайся. Выкручивайся дальше, как знаешь.

— Это обсуждению не подлежит, — сказал я таким тоном, что он понял.

— Ты что — тоже мне грозить собираешься? Дохлый номер.

Я усмехнулся:

— Это Армаг, верно? И они тебя вовсе не напугали. Просто купили. Почем продал душу?

Доброжелательность его как ветром сдуло. Он вскочил, сделал два шага, чтобы оказаться между мною и дверью. Из-за спины неуловимым движением выхватил дистант. Направил на меня:

— С-сука!..

Примерно такого развития событий я и ожидал, хотя некоторые детали не совпадали: например, по моим предположениям, он должен был воспользоваться ножом, которым владел мастерски. Стрелком же был посредственным; но на расстоянии трех шагов из дистанта цель поразит и слепой, и даже стоя к ней спиною. Вообще-то я полагал, что стрелять он не станет до последней возможности: я требовался ему живым и словоохотливым. Собственно, в расчете на это я и спровоцировал его вспышку. Иначе пришлось бы долго ходить вокруг да около. Может быть, я и доставил бы себе такое удовольствие — раскрутить его постепенно, вытягивая истину сантиметр за сантиметром и глядя, как он опадает, выпуская воздух; но не в таком цейтноте, в котором я находился сейчас. Время следовало экономить.

Поэтому я не стал ждать, что возобладает в его милли-секундных колебаниях: эмоциональное желание уложить меня на месте или разумное стремление овладеть ситуацией и сделать то, что ему было поручено. И поспешно поднял руки, выражая полную покорность обстоятельствам и рассчитывая, что он мне в этом поверит.

Абердох, однако, проявил разумную осторожность. Он не отвел оружия и не стал приближаться ко мне. Лишь проворчал удовлетворенно:

— Вот так-то лучше… И скомандовал:

— Лицом к стене! Руки на стену! Расставь ноги пошире!.. Ну, и все такое прочее, что полагается в таких случаях: рутинный ритуал. Я был совершенно послушен. Но чувствовал, что мне не верят. Он даже не подошел, чтобы обыскать меня, впрочем, мог убедиться в моей безоружности на расстоянии — для этого у него хватало способностей. Он, похоже, высоко ценил себя как сенсора, я всей душой надеялся, что это так и есть. И не ошибся. Продолжая оставаться на месте и не опуская руки с дистантом, он принялся делать мне внушение, собираясь, видимо, поступить со мною так же, как днем раньше я сам обошелся с рыночным библиотекарем. Но (подумал я) с куда меньшими шансами на успех.

Я бы на его месте начал со внушения мне уверенности в том, что он меня горячо любит и желает мне только добра. И что я, в свою очередь, горячо люблю его и просто неспособен причинить ему хоть какой-то вред. Абердох этим пренебрег. Зря, самоуверенность никого еще не доводила до добра. Он же решил сразу ухватить быка за рога:

— Ты измучен. Ты устал. Твои руки и ноги тяжелеют. Наливаются свинцом. Ты очень хочешь отдохнуть. Спать. Засыпаешь. Засыпаешь…

Господи, сколько веков назад ему ставили гипноз? И с этим-то багажом он вступает в схватку?..

— Ноги больше не держат тебя. Ты опускаешься на пол. Сползаешь по стене. Медленно… Осторожно…

Я так и поступил. Старался только не очень прижимать ладони к стене, чтобы не занозить руки. Мне удалось очень естественно опуститься на колени. И мягко повалиться набок, закрыв глаза.

— Ты уже спишь… Ты уснул. Но ты слышишь меня. Отвечай: ты меня слышишь?

— Слышу… — отрапортовал я тем потусторонним голосом, какой он наверняка и рассчитывал услышать.

— Сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать на них. Скажи: ты будешь отвечать мне?

— Буду… — издал я в той же тональности.

— И будешь говорить правду. Только правду. Одну только…

— Одну только правду.

— Молодец. Вопрос первый: где ты собираешься искать семена уракары?

— На Синере.

Он чуть опешил: ожидал чего-то другого.

— Почему на Синере?

— Потому, что они там.

— Ты уверен? Откуда ты знаешь?

— Нашел информацию на Рынке.

Я помнил, что ему на Рынок вход был закрыт: видимо, когда-то он попытался что-то урвать там, но засветился. Поэтому ему и приходилось отсиживаться вне города и опасаться каждого патруля.

— Где именно?

— На аукционе. Купил.

— Почем?

А это еще зачем ему? А, понятно: этот расход он припишет себе и деньги положит в карман. То есть так он планирует. Но вряд ли это у него получится, вряд ли…

— По семнадцати галлов за бит.

— Назови сумму.

Я назвал. Сумма его обрадовала.

— Где семена хранятся на Синере?

Черт, приходится выдумывать сказки на ходу. Нет бы мне приготовиться заблаговременно. Хотя, надо сказать, в Абердохе я ведь меньше всего сомневался.

— У теневого папы. Он все и организовал. По заказу их главной квартиры.

(Господи, ну можно ли так безбожно врать?! Но дело стоит того. А Абердох именно в такое вранье и поверит: в совершенно беспардонное и наглое.)

— Как выйти на него?

— Надо лететь на Синеру.

— Это ясно. Там, на Синере?

— Связаться с ним по местной связи. Сказать пароль…

— Какой? Ну??

— «Хочу купить щенка синерианского шпица».

Мне просто лень было придумать что-нибудь позамысловатее.

— Врешь. — Но он тут же опомнился: — Нет-нет, это я так. Ты ведь говоришь мне только правду?

— Одну только правду.

— Вот и молодец… Постой. А номер? Как ему позвонить?

— Не помню. Записан на карточке. У меня в кармане. Внутреннем…

Я слабел, что называется, прямо у него на глазах, и он понимал, что допрос пора заканчивать. Впрочем, то, что его интересовало, он уже узнал.

— Хорошо. Спи. Ты крепко, спокойно спишь…

Теперь я больше не был ему нужен. Самое время для него было — воспользоваться дистантом, чтобы навсегда вывести меня из игры. Но я твердо знал: прежде чем выстрелить, он засунет мне руку за пазуху, чтобы извлечь карточку, и только потом станет расправляться со мной. Он не захочет рисковать записью: недаром я все последние минуты внушал ему именно эту мысль.

Так и вышло. Правда, он не утратил инстинкта самосохранения и приблизился ко мне, не выпуская оружия из пальцев. Нагнулся. Запустил левую руку мне за пазуху. Карман там и правда был. Но карточки Абердох там не нашел. Второй карман, правый, был прижат моей грудью к полу.

Ему пришлось воспользоваться и другой рукой, чтобы перевернуть меня на спину.

Он сделал это — и обстановка мгновенно изменилась. Почти незаметное движение — и его шея оказалась зажатой между моими чреслами, а обе руки — крепко схваченными за запястья. Дистант теперь упирался уже в его живот. Я посоветовал ему:

— Только без лишних движений. И для убедительности сжал его шею своими бедрами так, что он начал хрипеть, выкатывая глаза.

— Сломать тебе шею — раз плюнуть, — объяснил я ему. — Верно?

Он только моргнул: говорить уже не мог. Он задыхался, и я даже встревожился: удушить его, может быть, и стоило — за эту вот попытку сдать меня. Но это была бы уступка эмоциям, а не необходимости. Пусть еще попортит воздух, хрен с ним.

— Выпусти из руки оружие. А то не дай бог случайно нажму..

Он выполнил команду с похвальной быстротой.

— Хороший мальчик. А сейчас ты получишь хоть какое-то представление о том, что такое современная гипно-техника. Учиться, говорят, никогда не поздно.

Через минуту с небольшим он уже спал у меня, как новорожденный. А еще через одну — покорно отвечал на вопросы.

— На кого ты теперь работаешь?

— На разведку Армага.

— Назови имена тех, кто с тобой в контакте. Где они. Способы связи с ними. Ключи, пароли…

Я тщательно запоминал ответы. Записывать было некогда. -

— Код для пользования вневремянкой изменился после того раза?

— Да. Теперь: семь-семь. Скобка. Икс-Квадрат — альфа. Скобка. Один-девять-два-девять.

— То, что я скажу тебе сейчас, запомнишь. Все, что я рассказал тебе, — правда. Передай ее своим. Объясни, как это тебе удалось. Меня после этого ты убил. Тело — с грузом в океане. Так что никаких следов. Все остальное — забудешь накрепко и навсегда.

— Забыл.

— Теперь спи спокойно.

Я поймал себя на том, что испытываю какое-то неудобство, чуть ли не угрызения совести — потому, наверное, что не очень вежливо обошелся с человеком, с которым когда-то, как-никак, работал плечом к плечу. Хотя — какие уж угрызения, он ведь сам первым начал! Ну да, но я-то шел к нему с заранее обдуманным намерением обойтись с ним не совсем честно. Верно, верно. Но уж очень большая ставка на кону…

Я не стал перетаскивать его в спальню: сойдет и так. Рядом с ним оставил дистант. Все равно через вневремянку мне его было бы не протащить. Именно поэтому я недолюбливаю этот вид транспорта. Но сейчас выбирать было не из чего. Теллус был все еще достаточно далеко.

Я вышел из домика и неторопливо направился к сараю. Чего доброго, подумал я, кое-кто на Теллусе меня заждался — хотя, наверное, и представления не имеет о том, как сейчас повернулось дело. Ну жизнь пошла — перевести дух некогда. Ничего, вот сделаем работу — и закатимся с женой куда-нибудь для безмятежного существования хотя бы на полгодика.

На этот же Амор, допустим. Не исключено, что в отсутствие Орлана и еще более — Вериги мне там понравится.

Я набрал код пользования ВВ-транспортом. Установил точку назначения: мир Теллус. Столица. Но не центральный терминал, а наш муниципальный. Поближе к дому.

Интуиция подсказывала, что меня будут ждать именно там. Но прорисовывался и другой сигнал, он обещал, что и на этот раз я попаду не совсем туда — или совсем не туда, куда мне хотелось бы.

Оставалось только пожать плечами и включить старт. Что я и не замедлил сделать.

Второе предчувствие оказалось более точным. Строго говоря, не случилось ничего неожиданного. Когда переброска произошла и я материализовался в кабине назначения и вышел из нее — я не увидел чего-либо, что не было бы знакомо мне и восемь лет тому назад, когда я уходил отсюда в последний раз, оставив на столе моего начальника заявление об отставке. Служба Теллурианской разведки — организация очень консервативная, и единственно новым, что появилось тут за ушедшие годы, были несколько фамилий на дверях; но их было меньшинство. Остальное оказалось до зевоты привычным, даже протертое до основы ковровое покрытие на полу коридора было, похоже, тем же самым, так что при желании на нем наверняка можно было найти и мои старые следы — если, конечно, усердно поработать аппаратурой.

Все уцелело. Поэтому я никак не мог заблудиться, направляясь давно нахоженным маршрутом в кабинет заместителя директора Службы по внешним угрозам. Но кто-то, похоже, усомнился в устойчивости моей памяти. И когда я, постояв с минуту на площадке, куда выходили двери ВВ-кабин, двинулся в нужную сторону — по обе стороны от меня и чуть сзади оказались два неизвестно откуда возникших молодых лейтенанта, одетых строго по форме, что вообще-то для Службы нехарактерно. Я, например, за много лет службы надевал мундир не более двадцати раз — только по самым большим праздникам. Лейтенанты шагали в том же ритме, что и я, ни один из них ни разу даже не покосился в мою сторону, как если бы меня здесь вообще не было, все те же старые порядки. Таким образом они проводили меня до самой приемной, я гадал — войдут ли и туда или нет; не вошли. Это должно было означать, что я еще не совсем лишен доверия в этой конторе. Я вошел в приемную и не успел даже остановиться перед столом секретаря, как он, привстав и всячески стараясь никак не выразить любопытства (он-то был из молодых и меня никогда в жизни не видел), указал мне рукой на двустворчатую дверь (мне она почему-то показалась уменьшившейся по сравнению с давним отпечатком ее в памяти) и прошелестел, едва шевельнув губами:

— Генерал-майор ждет вас…

Я сделал намек на движение головой и без стука распахнул правую створку.

Кроме Иваноса, в кабинете оказались еще двое, оба в штатском и примерно нашего с ним возраста, значит — не из этой Службы. Бегло скользнув моим полем по их сознанию, я установил, что оба они были федералами, то есть — формально — принадлежали к старшей инстанции. Видимо, разговору со мной и там придавалось немалое значение. Или, может быть, Иванос пригласил их, не вполне рассчитывая на свой авторитет: все-таки совсем недавно он ходил у меня в денщиках — пусть и не в своем натуральном качестве, так или иначе — такое не забывается так скоро.

— Здравствуй, — сказал Иванос с одной из его самых дружеских интонаций (я все их помнил наперечет). — Представлять тебя особо не буду: коллеги в курсе. И у нас возникло к тебе несколько вопросов. Ах да, извини: садись…

Он указал на кресло, но к этому мгновению я успел уже поместить свою поясницу в другом, показавшемся мне более удобным.

— С удовольствием отвечу, — сказал я столь же бархатным тоном. — Если, конечно, ответы вообще существуют и известны мне.

Один из федералов — чуть потолще и поморщинистее второго — внушительно кашлянул, как бы давая понять, кто здесь будет заказывать музыку.

— Первый вопрос: на кого ты работаешь?

— А разве вам не известно? — удивился я почти совсем натурально. И внутренне усмехнулся, ожидая услышать в ответ что-нибудь глупое, вроде: «Мы-то знаем, конечно, просто хотим проверить, насколько ты намерен сотрудничать…» Но прозвучало другое:

— Пытались понять, но к твердому выводу не пришли. Так что — видишь — просим твоей помощи.

— Любопытно: какие у вас возникали предположения по этому поводу? — не удержался я. Иванос хмыкнул:

— Слушай, мы не в оперетте. И спрашиваешь тут не ты.

— Это право всегда за мной, — ответил я, — поскольку я уже восемь лет не принадлежу к Службе — а значит, стою вне субординации. Спросил же я не ради комедии, а потому, что мне и в самом деле очень интересно. Вы пасли — или пытались пасти меня по всей Федерации, значит, у вас возникло представление — или даже появилась информация, — что я занялся чем-то таким, а не просто совершаю круиз. Значит, вы должны были попытаться сами ответить на вопрос о моих хозяевах, прежде чем задать его мне. Но я не прошу вас сказать мне, кто вбросил вам такую информацию. Потому что почти уверен, что знаю: аналогичная Служба Армага.

Ни один из троих не кивнул и не сказал ни «да», ни «нет». Но они обменялись мгновенными взглядами, а мне большего и не нужно было.

— Армаг, — повторил я уверенно. — Именно их Служба сообщила вам, что я, работая как свободный художник, по чьему-то заданию, но, может быть, даже по своей собственной инициативе похитил некое, принадлежащее Армагу имущество, а именно — семена уракары, с тем чтобы на этом очень крупно заработать. Когда они стали подбираться ко мне здесь, на Теллусе, я скоропостижно сбежал, направляясь вернее всего на Топси, чтобы подороже продать похищенное. Известно ведь, что цены там — самые высокие, зато и качество информации, купленной или проданной там, вне конкуренции. По дороге к Рынку я сделал несколько скидок, чтобы сбить их со следа. В конце концов, они меня окончательно потеряли. И обратились за помощью к вам. Вы не могли отказать, разумеется, — и потому, что я теллурианец, и по той причине, что между мирами существует соглашение на эту тему. Вот моя схема. Ну что — много промахов?

— Накрытие, — проворчал старший федерал. А Иванос молвил:

— А как мы могли отказаться? В общем-то это обычное взаимодействие — в порядке Отдельного поручения.

— Ну конечно. Поэтому вы скорее всего даже не попытались всерьез проанализировать эту их легенду.

— Знаешь ли, однако, если мы по каждому такому обращению станем проводить глубокую проверку, у нас ни на что другое и времени не останется…

— Но ведь тут белые нитки прямо в глаза лезут! — не выдержав, я даже чуть повысил голос — правда, всего на миг. — Ну вот, с самого начала: я похитил семена уракары. Где? Видимо, на Теллусе? Больше нигде я не мог бы: я уже три года как не покидал нашей планеты, и проверить это — раз плюнуть.

— Это нам известно.

— Значит, тут, у нас. Тогда скажите: как это самое имущество Армага могло оказаться на Теллусе? Мы что: попросили их вынести, показать?

Федерал поморщился:

— Ну вряд ли стоит обвинять нас в такой неграмотности. Конечно, мы об этом спросили.

— Слава богу. Что же вам ответили?

— Ответ был достаточно убедительным. Имущество — эти самые семена — было закуплено Армагом в другом мире, а доставить его на Армаг решили не напрямую — именно потому, что у них имелись подозрения, что в пути будут попытки перехвата, — но окольным путем, транзитом через Теллус. Сюда семена были доставлены в дипломатической почте, и отсюда должны были уйти тем же способом и ушли бы — если бы их здесь не украли. Они назвали тебя — а мы хорошо знаем, что тебе-то такая операция была бы по силам.

— Похитить из армагского посольства?

— Ну, знаешь, о твоих сенсорных способностях разговоры идут давно. Кстати, посольство было другое: Синеры. Они этот груз получили, и они же должны были отправить его дальше, на Армаг.

— Допустим а заявление о краже было сделано?

— Мы его получили от синерианских представителей — одновременно с просьбой Армага подключиться к твоему розыску. Все это произошло где-то в течение двух дней. Для дипломатов — достаточно оперативно.

— Ну что же, — пришлось признать мне. — Как говорится, для экспромта — недурно. Скажите, а вы не интересовались, что это за семена такие, для чего они предназначались, в чем их важность — а она должна быть немалой, если уж кто-то собирался перехватить этот груз по дороге на Армаг.

— Мы спросили, конечно, хотя и без нажима.

— И вам, разумеется, с извинениями ответили, что это — государственная тайна Армага, которой они никак не могут с вами поделиться?

— На этот раз ты не угадал. Они пояснили, что близкое соседство деревьев, которые вырастают из этих семян, очень благотворно влияют на урожайность колосовых, и поскольку сельское хозяйство на Армаге в последние годы переживает некоторый упадок — таким способом они хотели решить одну из продовольственных проблем.

— Ага. А заинтересованными в провале этого проекта были, конечно, производители хлеба на больших аграрных мирах?

— Называлась конкретно Серпа. Поскольку добыча и экспорт потуита там приходит в упадок, правительство этого мира решило интенсивно развивать сельское хозяйство и само хотело осуществить этот же самый проект.

— Лихо, лихо, — признал я. — Правдоподобно — на первый взгляд. Особенно если учесть, что вся эта операция проходила у них под названием «Межгосударственный проект 00485».

Как я и ожидал, всех троих словно тряхнуло током:

— Эта?!

— Не может быть!

— Откуда ты узнал?

Достойным ответа я счел только последний вопрос.

— Прочитал своими глазами. На той самой кристелле, что подобрал после гибели одного знакомого.

— Альфреда, конечно, — произнес Иванос.

— Не исключено.

— Ты прочитал ее?

— Только собираюсь. И пояснил: — Достать ключ было не так-то легко.

Иванос усмехнулся:

— Нам получить его было куда легче. Только вот текста не было. И если бы ты сразу, как только завладел кристеллой, доставил ее к нам, обошлось бы без потери времени и без лишнего риска. Для тебя.

— Может быть, — ответил я неопределенно. — Хотя и не уверен. Пусть текст и зашифрован, но даже при этом там вряд ли вещи называются своими именами. Так что поймет лишь человек, с которым такая система иносказаний заранее условлена. Да и не нужна нам эта запись: все, что нужно, уже известно. Мне, во всяком случае.

— А вот мне в это не очень верится, — изрек старший федерал.

— Ладно, вскоре будет возможность убедиться в том, кто прав. А сейчас пойдем дальше: что вы предприняли, начав меня разыскивать по всему свету?

— Когда мы выяснили, что и ты побывал на Серпе, мы приняли их версию целиком: все концы сходились. И почти уже накрыли тебя там…

Я перехватил мгновенный взгляд Иваноса. И понял, что о нашей с ним встрече там и ее результатах сейчас упоминать не стоит.

— …но ты в очередной раз исчез. Потом они сообщили, что засекли тебя уже на Рынке и попытались взять. Но ты отбился. С их стороны были даже потери. Это верно?

— Тут они соврали. На Рынке меня брали не они. Они пытались на Серпе. Но не вышло.

— Только в этом они соврали?

— Да и в остальном, — сказал я, стараясь, чтобы слова прозвучали не очень обидно, — они славно поводили вас за нос.

— Это пока лишь твое заявление, — сказал Иванос. — Но против тебя говорили — и говорят — и другие факты, существующие независимо от армагской версии.

Я повернулся к нему:

— Буду рад услышать.

— Ничего нет легче. Первый: когда я предложил тебе взять задание, ты отказался. А у меня была для тебя интересная работа. Раз ты отказался — это я прикинул уже после армагской просьбы, — значит, кто-то тебя уже нанял, и на хороших, очень хороших условиях: ты ведь даже не спросил, сколько я мог бы тебе заплатить — значит, тебе нарисовали число со многими нулями справа…

— Факт признаю, да и объяснение его — тоже. А еще?

— Вот тебе дальше. Наши люди, как ты помнишь, помогли тебе устроиться к Альфреду. Там я рассчитывал возобновить контакты с тобой, объяснить ситуацию. Но Альфред погиб, ты исчез, а мы получили просьбу Армага. Мы — потом уже, задним числом — проследили твою траекторию здесь, прежде чем ты покинул Теллус. И вышли, между прочим, на личность по прозвищу Антиквар. Полагаю, тебе он известен?

— Встречался. Надеюсь, вы не обошлись с ним слишком круто?

— Мы поработали с ним, и в конце концов он рассказал нам историю вашего знакомства.

— Захватывающая эпопея, — усмехнулся я.

— Кстати: мы изъяли у него кристеллу, ту, что ты оставил на сохранение.

— Ну, не совсем так. Что же вы с нею сделали?

— Мы работали с нею очень внимательно. Учитывая все предостережения и прочее. Но ведь и мы, в конце концов, не первый день замужем. Короче, мы ее прочитали.

Право же, они сработали почти так хорошо, как я от них ожидал. Воистину, Теллурианская служба заслуживала всяческих похвал.

— Вы сэкономили мне немало времени. Но если вы ее прочитали, то все дело должно быть для вас уже совершенно ясным?

— Ты уверен? — прищурился Иванос.

— Не вполне: в отличие от вас я ее не читал.

— Брось, брось. Когда мы ее расшифровали, то окончательно поверили, что армагские парни в отношении тебя правы: ты подсунул нам эту кристеллу просто, чтобы поиздеваться над Службой — ну и, конечно, заставить нас потерять время зря.

— Не понимаю.

— А если принимать ее содержание всерьез — то единственное, что мы смогли установить, прочитав ее, — это что Альфред, тебе хорошо известный, был по уши влюблен в какую-то дамочку по имени Маргарита, и этот текст — всего лишь его объяснение в любви, тонна соплей в сахаре, вот что там оказалось. А кроме того — законное завещание, которым он объявил Маргариту своей единственной наследницей. В общем, сюжет для душещипательного романа, не более. Так что никакого отношения к Проекту и уракаре этот текст не имел.

— Так, так, — пробормотал я, поспешно соображая. — Объяснение в любви? Завещание? Значит, он тогда ошибся… А с Маргаритой вы уже встречались? Установили ее?

— Может, объяснишь — зачем она нам? Альфред-то убит, кстати, при странных обстоятельствах. Мы не удивились, узнав, что и там не обошлось без твоего присутствия. Это хорошо ложилось в армагскую версию.

— Это делает честь вашей проницательности, — кивнул я. — Что же касается того — зачем вам эта дама, — расскажу, конечно. Но в разумной последовательности. Спасибо за то, что вы не поленились изложить мне вашу версию. Наверное, теперь пришла моя очередь излагать факты.

— Мы были бы очень благодарны, — усмехнулся толстый федерал.

— Я так и сделаю. Но полагаю, что пора объявить перерыв. Потому что я голоден. А главное — потому, что дома меня, как я чувствую, с нетерпением ждет жена, которую я не видел уже некоторое время.

— В этом я тебе сочувствую, — сказал Иванос. — Насколько нам известно, ты даже не смог попрощаться с нею, улетая с Теллуса: ее тогда ведь не было на планете?

— Святая истина, — вздохнул я. — Правда, с тех пор мы с ней встречались раза три-четыре — в разных мирах. Но вы же понимаете: такие мимолетные встречи — вовсе не то, что дома, когда спешить некуда и никто не дышит в затылок, а впереди не маячит еще какое-то приключение.

Федералы уперлись в меня глазами, а Иванос захохотал и сказал, ни к кому, в частности, из них не обращаясь:

— Говорил же я вам, что они всегда работают в паре — а вы только пожимали плечами!

— Я не верю в воскрешение мертвых, — пробормотал, не сдержавшись, тот федерал, что помоложе. — Нам же сообщали…

— Не всякому слову верь, — наставительно молвил Иванос, я же подумал лишь: «Повидж. Ага: многое теперь становится понятным. В том числе и откуда у них взялся ключ. А также — как он попал к ним».

Старший федерал первым вернулся к делу:

— Я против перерывов. Слишком много неясностей в деле, да к тому же — я тебе не верю (эти слова были адресованы именно мне). И не могу допустить, чтобы тебе была предоставлена свобода действий. (К Иваносу:) Его необходимо арестовать и провести нормальное расследование.

Я ответил раньше, чем генерал собрался с мыслями:

— Против ареста не возражаю. И против нормального следствия — тоже. Но предлагаю некоторые изменения. Давайте сперва закроем дело о семенах уракары, а потом уже займемся моей персоной. Право же, уракара кажется мне важнее.

Три головы резко повернулись ко мне:

— Думаю, это долгая песня (это Иванос).

— Хочешь, чтобы мы повезли тебя на Серпу? Ни к чему: там уже есть наши люди (старший федерал).

— Хитришь, хитришь. Но мы тебя насквозь видим (его спутник)! И больше ты нас не проведешь. На что я ответил:

— Предлагаю почтить память вашей тихо скончавшейся версии минутой молчания. Думаю, что за эту минуту смогу в конце концов растолковать вам, что к чему.

— Ты нахал! — только и смог заявить старший федерал. То было не просто заявление, но крик души.

— Дело в том, — я постарался объяснить им ситуацию как можно доходчивее, — что на Серпе семян нет. Там было некоторое количество их — и все они были запущены в дело, так что сейчас тамошним властям придется устранять последствия. Но это не те семена, за которыми идет охота: эти были заброшены туда раньше, и их никто никогда не похищал. А те семена, что объявлены в розыск, на Серпе никогда не находились.

— Где же они? — Эта фраза была спета хором.

— Достаточно долгое время они находились тут, на Теллусе.

— И ты знаешь, где?

— Теперь знаю. Только сейчас их там больше нет.

— Где же они?

— Нигде. Их просто больше не существует.

— Очередное вранье, — буркнул старший. — Думаю, пора вызвать конвой, и…

— Вызвать лучше всего не конвой, — поправил его я, — а саперную роту с шанцевым инструментом. Потребуются прежде всего большие лопаты и топоры. И я покажу им, что нужно делать.

— Боюсь, что ты не совсем в порядке, — не вытерпел даже Иванос.

— Я приустал, конечно. И рассчитываю на отдых. Но сперва хочу поставить в деле уракары точку. Большую и черную. Потому что у нас тут, как и на Серпе, а еще раньше — на Тернаре, семян нет, но существуют последствия. У нас они начнут проявляться, я думаю, через день-два. Вернее — начали бы проявляться. Но с вашей ценной помощью мы это предотвратим. Так что будьте добры — вызовите тех, кого я только что назвал. Пусть грузятся на агрики и летят… дай клочок бумаги, генерал…

Я несколькими штрихами изобразил маршрут, обозначил координаты.

— А мы, раз уж вы против перерыва, направимся туда сейчас же на самом скоростном средстве, какое только есть сейчас в твоем, генерал, распоряжении. Можете считать, что я арестован; но категорически возражаю против наручников. Моя гордость протестует.

Федералы, похоже, и на это хотели что-то возразить, но Иванос вовремя вмешался, сказав:

— Под мою ответственность.

Это на них подействовало, и старший ответил только:

— Наш агрик тут на крыше, ничего лучшего вы сейчас не найдете.

— Мне это будет даже приятно, — заверил я. — А пока войска будут собираться в дорогу — распорядитесь найти ту женщину, которой предназначалось послание Альфреда — то самое, что вашим криптографам удалось расшифровать. И пусть Маргариту привезут вместе с саперами.

— Зачем она тебе? — поинтересовался на всякий случай Иванос. — Думаешь, без нее нас туда не впустят? Или хочешь с ее участием помянуть покойного?

Он уже понял, куда мы полетим.

— Можно, конечно, и помянуть. Но главное в том, что у нее имеется то, что вам так не терпится расшифровать: кристелла с отчетом Альфреда о выполнении операции «Межгосударственный проект 00485».

— Как текст оказался у нее? — не удержался от вопроса старший федерал.

— Тайна сия велика есть, — ответил я достаточно туманно. — Но вы и это узнаете.

До поместья покойного Альфреда мы добрались без приключений.

Там было спокойно и безлюдно. Чувствовалось даже некоторое запустение: похоже было, что наследница Тела не спешила воспользоваться своими правами и вступить во владение загородной резиденцией. А может, у нее просто не было денег для уплаты налога на наследство. Так предположили мои спутники. Я знал, однако, что подлинная причина была совсем другой. Но растительности, за которой так усердно ухаживал Альфред при жизни, на смену собственников было, казалось, наплевать: пользуясь хорошей погодой, она развивалась вовсю и готова уже была к цветению. Как и множество хлыстов армагской чинкойи, заменивших на моих глазах безжалостно выкорчеванные и сожженные кусты секриды, занимавшие эти площади раньше — до нашего с хозяином последнего визита сюда.

Растения, которые на первый взгляд можно было бы принять за елочки — только с не совсем обычным, не зеленым и не голубым, но очень близким к фиолетовому цветом, в какой были окрашены их иголки, достигали в высоту уже сантиметров до сорока, я, правда, опасался, что они будут еще выше. Значит, до выброса в атмосферу субстрата «ураган» оставалось не два дня, как я предполагал, но чуть ли не неделя.

— Вот это и есть уракара хвойная, — сказал я спутникам, чтобы им было не так скучно ждать. — Сейчас пока еще — совершенно безвредные деревца. Они не взрываются и не обрызгивают людей ядовитым соком. Но самое позднее через неделю они начнут неуклонно уничтожать наше общество. Не людей, нет, а именно общество. Все мы станем ленивыми, туповатыми, не захотим больше работать, только предаваться простым радостям бытия: выпить, закусить, совокупиться, сплясать, слушать тот визг и вой, который мы будем принимать за музыку, — ну и так далее. Через год здесь появятся другие люди, из других миров. Они возьмут все в свои руки: политику, экономику, науку, управление. Тогда поступит приказ уничтожить эти посадки, и люди волей-неволей снова примутся за работу — но уже не на себя, а на тех, кто все это затеял и осуществил. Не стану называть их; захотите — поймете и без меня. Учтите только: и на Тернаре, и на Серпе проводились лишь маневры в обстановке, приближенной к боевой. А настоящая операция — здесь, и настоящая цель — Теллус, традиционный центр Федерации и извечный соперник Армага. Вот в чем заключается «Межгосударственный проект 00485».

Против моего ожидания, никто из троих не стал сомневаться и возражать. Видимо, какие-то подозрения у них и до того уже возникли, но до правильных выводов им было еще не близко.

— Что будут делать саперы? — только и спросил Иванос.

— Им придется выкорчевать все эти елочки. И сжечь.

— А эти… чинкойи?

— Тоже. Хотя сами по себе они безвредны. Но среди их корней могут остаться еще не взошедшие семена, и если чинкойи сохранить, семена еще смогут пойти в рост. Впрочем, эти места придется еще не раз проверять — через каждые две недели, скажем.

— А вот и войска, — сказал старший федерал, задрав голову. — Что мы станем делать с этой Маргаритой?

— Она — фактически ныне единственный владелец этой усадьбы. Уже только поэтому ее присутствие здесь желательно с точки зрения соблюдения закона.

— Вы полагаете, ее нельзя обвинить в соучастии? — спросил Старший.

Вот какой прогресс: мое мнение уже стало интересовать их!

— Насколько могу судить, единственное, что мы еще способны сделать, — это попросить, чтобы она передала нам кристеллу с текстом Альфреда. Дело в том, что при записи сам Альфред перепутал тексты посланий. Частное письмо записал на кристеллу с грифом «Проект». И поручил мне отправить его. Увы, я не оправдал его доверия: на ходу прочитал гриф и решил, что сохраню это послание для себя. Так что женщина тогда ничего не получила. Поэтому ко мне, а потом и к вам попало то, что было адресовано ей. Но когда я понял, что мне нужно бежать с Теллуса, то подумал, что таскать текст с собой будет слишком уж рискованно. И решил, что у этой женщины кристелла будет в наибольшей сохранности — потому что она в деле никак не фигурировала. И еще потому, что Маргарита не пойдет с нею никуда, поскольку для нее это будет знаком памяти о любимом человеке.

— Очень хорошо. Мы непременно расшифруем и ту запись.

— Ради бога. Правда, я уже сказал вам: сейчас она вряд ли сохраняет значение для нас: все обстоятельства ясны, нужные действия предприняты. Полагаю, опасность можно считать устраненной, а в деле — поставить ту самую точку, о которой я говорил.

— Может быть, вам все и ясно, — возразил старший федерал, — но о нас этого никак нельзя сказать. А ведь нам тоже придется отчитываться перед нашим руководством. Так что если вы не против — вам придется поделиться с нами всей информацией, какую вы сумели набрать во время ваших путешествий.

Иванос, не вмешиваясь в разговор, тем временем что-то чертил прутиком на мягкой земле, на которой мы стояли.

— Забавным получился твой маршрут, — сказал он. — Смотри: Теллус — Топси — Центр "Т" — он, по нашим сведениям, находится примерно вот здесь, — Симона — Лиана, куда тебя вытащил Верига — Серпа — снова Топси и, наконец, снова Теллус. Полное замкнутое кольцо с Теллусом в центре.

— Действительно, — согласился я. — Кольцо уракары. Но федералам, похоже, было не до космографии.

— Так как же насчет информации? — повторил старший.

— Я не возражаю, — сказал я. — Но есть некоторые тонкости, в которых прежде хотелось бы разобраться. Он глянул на меня исподлобья, ожидая подвоха:

— Что за тонкости? Я охотно объяснил:

— Видите ли, в этой операции я работал в первую очередь на самого себя. Проще говоря — ради заработка. Но вышло так, что я не только ничего не заработал, но вынужден был вложить немалую толику своих средств, не говоря уже о том, что в ходе действий сильно пострадало мое жилище — а ремонт сейчас стоит очень недешево…

— Короче: вы хотите, чтобы вам заплатили?

— Мне это кажется совершенно естественным.

— Генерал! — повернулся он к Иваносу. — Это же ваш оперативник, вправе ли он требовать…

— Он уже восемь лет не мой, — сказал Иванос. — Частное лицо.

— Но вы же предлагали ему принять участие…

— Он отказался. Но если бы дал согласие — мы бы заплатили ему. И неплохо.

— Вот как? Позвольте спросить — сколько же именно?

— Ну, учитывая все обстоятельства — не менее пятисот тысяч.

— Рулей, я надеюсь?

— Мы — как и ваша контора — ведем расчеты только в галларах. Хотя не исключаем, что в будущем…

— Пятьсот тысяч галларов!

— Полагаете, Теллус стоит дешевле? И возможность вести на нем нормальную жизнь? Впрочем, вы и сами располагаетесь в этом мире, так что он уберег от больших неприятностей и вас тоже. Я на вашем месте не стал бы торговаться.

Старший федерал вздохнул, глубоко и искренне.

— Хорошо. Думаю, мне удастся уговорить мое начальство.

— Я вам помогу, — заверил его Иванос.

— Считайте, что ваши условия приняты, — повернулся федерал ко мне. — Теперь рассказывайте.

— Утром, деньги — вечером стулья, — ответил я.

— Какие стулья? При чем тут стулья? Это что — ваш жаргон?

В Федеральной разведке мало интересовались теллурианской классикой.

Прежде чем ответить, я огляделся. Саперы успели уже не только приземлиться, но получили указания и выстроились вдоль посадок чинкойи-уракары. Еще команда — и сверкнули лопаты.

— Похоже, здесь все в порядке, — сказал я. — Давайте вернемся в контору, оттуда вы свяжетесь с вашим офисом. И как только получите их официальное согласие — сделаем перевод денег на мой счет, и я расскажу вам всю историю.

Он немножко помялся, но ему ничего не оставалось, как согласиться. Он понимал, что для того, чтобы их участие в операции выглядело достаточно убедительно, ему надо обладать информацией. Деньги же в конце концов шли не из его кармана…

— Что же, полетим, — наконец снизошел он. Они двинулись к агрику. Я удержал Иваноса, чтобы сказать ему на ухо:

— Полагаю, что и у тебя не останется причин держать под арестом ту сумму, что получил я от синериан?

— Ну знаешь!.. — только и ответил он.

— Забывчивость стоит дорого, — объяснил я ему. — И если ты хочешь, чтобы какой-то эпизод испарился из моей памяти, то…

— Ладно уж, — вздохнул он. — Получишь свои сребреники.

— Ладно, тогда иди, садись, — сказал я.

— А ты что же?

— Хочу перекинуться парой слов с Маргаритой. Сказать ей, что она может получить у вас текст завещания, чтобы законно все оформить, а взамен ей придется отдать ту кристеллу, что я ей послал перед тем, как улететь с Теллуса.

Иванос только развел руками.

Женщина стояла поодаль от усердно работавших солдат и смотрела на них, как мне показалось, с грустью. Я подошел к ней. Она перевела на меня спокойный взгляд. Я поклонился.

— Я однажды послал вам кристеллу с просьбой сохранить ее, — сказал я. — Теперь пришло время вернуть ее мне. Она не удивилась, только отрицательно качнула головой:

— Это невозможно.

— Я понимаю, — сказал я терпеливо, — это память о вашем… об Альфреде. Но поверьте мне: взамен вы получите другую, адресованную именно вам. Она вам куда нужнее. Кроме того, там содержится и его завещание — целиком в вашу пользу.

— Я знаю, — ответила она спокойно. — Он говорил мне об этом. Последнее время у него были плохие предчувствия. С удовольствием возьму от вас это письмо — если оно таково, как вы говорите. Но отдать вам ту кристеллу никак не смогу.

— Но почему же?

— Потому что ее не существует. Я ее уничтожила.

— Когда? Почему?

— Как только получила. Почему? Потому, что я всегда была против его авантюр. А та запись, судя по предосторожностям, относилась именно к ним. К тому, что убило его. Такая память мне не была нужна — даже если бы ничего другого после него не осталось.

— Это действительно так?

— Клянусь его памятью.

После этого я мог сказать только:

— Хотите, чтобы мы отвезли вас в город?

— Не надо. Я еще побуду здесь. И мне известно, как выбраться отсюда в любое время суток.

Я поклонился и отошел, думая о том, что предсказать поступки женщины подчас не под силу даже и неплохому сенсу.

Мы вернулись в Службу. Иванос, поколебавшись немного, открыл хорошо замаскированный бар, вытащил пару бутылок, какие не каждый день приходится видеть. Федералы восприняли это как должное. Выпили по рюмке — за удачу. Потом все воззрились на меня, ожидая обещанного изложения событий.

Впрочем, начал я не с рассказа, а с вопроса.

— Есть одна неясность. — Я повернулся к Иваносу. — На какую работу ты хотел тогда меня подрядить? Он усмехнулся:

— Думаю, ты и сам уже давно догадался. На эту же самую: искать семена уракары.

— Почему у тебя возникли такие подозрения?

— Да видишь ли… Диппочта, конечно, дело секретное, но ведь абсолютных тайн не бывает. Скажем, так: выяснили оперативным путем, что прибыл в некое посольство такой вот нетрадиционный груз. Обратили на него внимание потому, что затревожилась собачка — из тех, что натасканы на наркоту. Пришлось ознакомиться с содержимым, но никакого криминала там не нашли — только семечки какие-то. Адресован он был посольству Синеры, а отвезли его, как мы установили, совсем в другое: в армагское. Сначала мы особого значения этому не придали: мало ли что хотят люди посадить у себя в садике — такое, чтобы напоминало родину. А что касается получения, то известно было, что Армаг и раньше использовал такой способ: адресовалось другим, а получал для них Армаг по договоренности с этими посольствами: у Армага посольство большое, народу много, включая свою службу доставки, а у мелких мирков и штаты куцые. Так что мы переживать не стали: посадят они эти семечки — и дело с концом. Но никаких новых посадок так и не сделали ни в том посольстве, ни в другом; тогда мы стали думать. И уж не помню, кому пришло в голову соотнести этот факт с тернарской историей. После этого пришлось заинтересоваться всерьез. Потом выяснилось, что из посольства груз исчез, этот момент мы, откровенно говоря, прозевали, но на вывозе ничего подобного замечено не было, следовательно, семена остались на Теллусе. Для спокойствия нам надо было их найти, чтобы в дальнейшем уже не терять контроля. Вот мне и пришло в голову, что это дело как будто специально для тебя: я вспомнил, как ты в пятьдесят восьмом году ухитрился разыскать дневники Зарицкого, которые считались безвозвратно пропавшими. Но ты отказался — сказал, что тебя уже наняли. Мы решили, что есть смысл побеседовать с тобой серьезно на тему — кто нанял и для чего и не можешь ли ты отказаться. И тут ты исчез: наши ребята тебя навестили, но нашли только — ну ты сам помнишь, в каком состоянии осталось тогда твое жилье. Мы тебя потеряли и нашли только, когда ты тихо попросил помочь тебе устроиться в свите Альфреда. Тогда я начал кое-что соображать, и решено было тебя там временно не беспокоить, а просто внимательно присматривать…

— То есть Альфред уже был в поле вашего зрения?

— Он был с самого начала — не один, конечно, а все люди, имевшие отношение к практической ботанике; ну а он был одним из главных в этом деле. Тем более что время от времени у него были совершенно официальные контакты с людьми из армагского посольства, его туда приглашали на всякие официальные мероприятия, и он приезжал, а в таких условиях загрузить в его машину что угодно было бы, как говорится, делом техники. Но тут вдруг выяснилось, что семена исчезли, украдены. Посольство Синеры обратилось к нашим властям с формальной просьбой оказать содействие в расследовании похищения, пришлось заняться кражей — и это отвлекло наше внимание совсем в другую сторону. Мы потеряли время, в результате Альфреда кто-то убрал, мы так и не поняли — кто, а когда спохватились — ты успел исчезнуть. Не без следа, конечно, мы прицепили тебе «хвост» — но я с самого начала не верил, что он продержится долго: настолько-то я тебя знал. Кстати, возникла и версия, по которой ты потому и сбежал после гибели Альфреда, что мог быть в этом деле замешан и твое задание было — изъять у него семена и увезти их куда-то; куда именно — вот это мы и хотели выяснить. Мы то находили тебя на минутку, то снова теряли, в конце концов я не выдержал и решил заняться тобою сам, некоторое время мне везло, когда мы убрали твоего унтера и я занял его место, но чем дальше, тем лучше я понимал, что ты не увозил семян, а наоборот — искал их.

— Но вам-то зачем было их искать? Если уж они увезены с Теллуса…

— Получи мы доказательства того, что они не на Теллусе, — и в тот же миг перестали бы заниматься этим делом. Мы надеялись, что ты их найдешь — и тем самым снимешь с нас эту заботу. Вот, собственно, и все, что я могу рассказать о нашем участии в поисках семян уракары. Вообще-то чем дальше, тем больше мы успокаивались: верили, что в нашем мире их не осталось, значит, и угрозы не существует. Выходит, мы ошиблись тогда?

Мне пришлось огорчить его, подтвердив:

— Так получается. И все потому, что вы придавали слишком большое значение моей персоне, противник на это и ставил — и расчет его оправдался.

— Изложи популярнее, — потребовал Иванос.

— Как я сейчас понимаю, их схема была такой: они заметили — или почувствовали хотя бы, — что ваша Служба забеспокоилась по этому поводу, что в их посольстве произошла утечка, и вы стали искать семена. А тут еще в дело вмешалась третья сторона: Синера. До них ведь семена так и не дошли…

— А должны были?

— Безусловно. Тут ведь какая история: семена были закуплены на Синере Армагом, и — по контракту — должны были быть доставлены на Армаг продавцом. Армаг настойчиво посоветовал, чтобы груз шел окольным путем — через Теллус, потому что при прямой перевозке Синера — Армаг возникала якобы угроза перехвата. Армаг получил эту почту для синерианского посольства и должен был туда и передать, — но машину по дороге якобы перехватили, курьера оглушили и груз похитили. Синера забеспокоилась не на шутку: до тех пор они получили только аванс, окончательная оплата — очень немалые деньги — должна была произойти уже на Армаге, при доставке, теперь же не было ни семян, ни денег — а ведь груз этот собирали несколько лет, семена эти вызревают редко и не помногу. Синера обратилась к нашим властям, но и само их посольство приняло меры: наняли где-то частную опергруппу Вериги, а он уже подрядил меня — для их розыска. Но Синера, искренне веря и в похищение, и в добропорядочность Армага, постоянно держала их в курсе своих начинаний. Узнав о том, что к работе привлекли меня — а с их Службами мы были давно знакомы, — они решили меня обезвредить и поставили в условия, в которых я должен был бежать с Теллуса — и увести за собою и ваш интерес. Так оно, в общем, и получилось.

— Хочешь сказать, что они и за Альфредом охотились и ликвидировали его, только чтобы замарать тебя?

— Нет, конечно. Не только. Альфред все равно был приговорен: он был у них исполнителем, а в следующую же минуту после того, как семена попали в землю, стал опасным свидетелем. Если бы их действие начиналось, скажем, на следующий день — он мог бы и остаться в живых. Но срок в два месяца — пока елочки подрастут и начнут работать — все решил: за это время он мог и передумать, и явиться с повинной, и вы сделали бы то, что делаете сегодня: уничтожили бы посадки и сорвали бы всю их операцию, а она ведь — стратегического значения. Так что тут они одним ударом убивали двух зайцев: устраняли свидетеля-и направляли вас по ложному следу. И не только вас, но и Веригу, то есть Синеру. Верига ведь был тем, кто навел меня на Альфреда: у них уже были данные о том, что он участвует в истории с семенами, хотя они, естественно, не знали, что он исполнитель, а не передаточная инстанция. Активность Вериги с группой встревожила Армаг; было решено его уничтожить. Свободный разведчик в команде Вериги, близкая ему женщина, скрытно работала и на Армаг. Узнав о предстоящей атаке на Веригу, она попыталась предупредить его, застав у меня; кстати, о его намерении нанять меня Армаг узнал именно от нее. Она не успела, но и атака на Веригу удалась лишь частично: он спасся. Она же об этом не знала — да, похоже, и Армаг считал, что Верига погиб вместе с его людьми. Женщине не оставалось ничего другого, как продолжать работать в армагской упряжке. Но ее успели уже заподозрить в том, что она — двойник, ей поручили принять участие в ликвидации Альфреда. Маршрут его был известен, наметили, где его атакуют и собьют, а на случай, если он при этом выживет, операцию решили подстраховать и на земле.

— Что — они не были уверены в своем оружии?

— Задача воздушной атаки была лишь — посадить его, а окончательно разделаться с ним должна была именно машина с женщиной и ее спутниками. Будь они у себя дома — сожгли бы его еще в воздухе вместе с агриком, но тут они не могли так явно засветиться. Поэтому нас всего лишь подбили — так что вынужденную посадку легко можно было бы объяснить сбоем в работе антиграва, а что его кто-то подстрелил на поверхности — об этом никто уже не мог бы рассказать, доказательств их участия не было, в самом худшем случае они свалили бы все на Синеру — технично вложили бы вам такую идею…

— Это они и сделали, кстати, — вставил Иванос.

— Я так и думал. Поэтому в сериале той женщины не оказалось серии для меня: меня им было выгоднее сохранить — пустить вас по моему следу.

— Выглядит достаточно логично.

— Но тут есть и смешной элемент, — продолжал я. — Альфреда-то они уничтожили. Но сразу же после этого стали сомневаться: впрямь ли он выполнил всю работу? Не решил ли под конец нагреть руки и не перепродал ли доверенные ему семена кому-то еще с какого-то третьего мира? Армаг есть Армаг, в любом деле они привыкли искать прежде всего денежный интерес. Возможно также, что им что-то стало известно о его давних связях с Рынком, и они решили, что семена уйдут именно туда. Я уже потом понял, что этого произойти не могло: Рынку нужны были не семена, а точная информация о месте и времени их использования — это они и собирались выставить на продажу. Однако Альфред не успел сообщить им это. Так или иначе, ответ на свои сомнения Армаг мог только получить из письменного сообщения Альфреда с указанием места посева и всего прочего: той самой кристеллы, что была в его кейсе, потом оказалась у меня, а в конце концов — у женщины, которая сейчас привезет ее сюда. На месте происшествия они ее не нашли и поняли, что я унес ее с собой. К тому времени частная кристелла оказалась уже у Антиквара, им не пришлось долго искать ее: он сам поставил их в известность. Они прочитали текст без труда: шифры Альфреда были им известны — он от них и получил часть своих кодов, другие были даны ему Рынком. Завещание же вообще не шифровалось. И они прочли там — вы сами знаете, что. Тогда у них выстроилась цепочка: Альфред заручился моей помощью в деле продажи семян, а когда он погиб — я продолжил дело на свой страх и риск, чтобы забрать весь навар.

— Кстати: почему, ты думаешь, Альфред пошел на это дело? Деньги, компра, еще что-то?

— Полагаю, деньги были не главным. Для него, видимо, это был прежде всего научный эксперимент: выяснить, действительно ли влияние субстрата уракары хвойной таково, как о нем рассказывали; скорее всего он рассчитывал в случае подтверждения этих данных заняться изучением структуры «урагана», механизма его воздействия на психику, а затем и — не исключено — поисками противоядия. Ему наверняка ни слова не сказали о том, что такой препарат уже создан и применяется. Его интерес был, я почти уверен, чисто научным.

— То есть ты считаешь, что он мог ради эксперимента рисковать целым миром?

— Что удивительного? Вспомни историю: когда собирались испытывать первые термоядерные заряды, высказывались предположения, что результатом может стать неуправляемая цепная реакция глобального масштаба: конец света, иными словами. Что же — это остановило кого-нибудь? Да нет, конечно. Научная одержимость — вещь более действенная, чем деньги или страх. Это уже своего рода фанатизм, а против него логика бессильна.

— В таком случае, зачем было его убивать?

— Потому что существовали эти два месяца. Время, когда ничего больше не нужно делать — только ждать. Самая опасная пора, потому что именно в таких обстоятельствах человек начинает размышлять, анализировать, оценивать и переоценивать. И в любой день этих двух месяцев он мог до конца понять, на что обрекал свой мир, — и прекратить эксперимент; я уже говорил — как. Даже необязательно было являться с повинной: просто уничтожить посадки — и дело с концом. И его даже нельзя было привлечь к ответственности за попытку глобальной диверсии: добровольный отказ от реализации преступного замысла, как известно, снимает вопрос о судебной ответственности.

— А не может ли быть, что он, считая армагское мировоззрение и политику более выигрышными для Федерации, чем политика Теллуса, пошел на это дело совершенно сознательно?

— Возможно, такие мысли у него могли существовать, но вряд ли они являлись убеждением: в таком случае и в самом деле не было бы причин для уничтожения Альфреда. Хотя могло, конечно, быть и так: он рассчитывал — или даже требовал — за свое участие в покорении Теллуса такого вознаграждения, какое нанимателям показалось слишком уж чрезмерным. Например, мог потребовать для себя президентское кресло на Теллусе, в то время как у Армага на этот счет наверняка были другие представления и кандидаты. Да, совершенно исключать и такую вероятность нельзя. Но я все же думаю: главным была боязнь, что он не выдержит двух месяцев угрызений совести — и провалит операцию.

— Ладно, — сказал Иванос. — Это уже представляет интерес в основном для историков. Вернемся к твоим похождениям.

— Ну, в них основным было одно: отсутствие у меня какой бы то ни было информации относительно уракары и возможностей ее использования. Мне сказали: ищите семена, остальное — не ваше дело. Так что осмысливать задачу приходилось уже по ходу поисков. Нанявшие меня, собственно, этого и не хотели: для них важным было — удалить меня с Теллуса и пустить вас по моему следу, чтобы вы перестали шарить в своем мире. Когда это удалось, они решили было, что я свое дело сделал и от меня тоже нужно отделаться — но так, чтобы моя судьба осталась неясной и вы занялись бы моими поисками, желая одновременно найти семена — и закрыть дело. Но тут возникла у них версия, о которой я уже говорил: что я не только по их легенде, но и в самом деле знаю, где эти семена находятся, и за мной надо следить всерьез, а не только для отвода глаз. Они поставили такую задачу перед своими представительствами во всех мирах Федерации. С другой стороны, меня не менее настойчиво искал и уцелевший Верига. У него была и своя причина разделаться со мной: он считал, что это я убил ту женщину, и этого простить мне не мог. Правда, позже мне удалось при встрече поколебать его уверенность в моей вине — он решил проверить мою версию и не стал убивать меня сразу же, потому я и сейчас жив. Таким образом, семена теперь искало множество народу: люди Синеры, Армага, люди Рынка, ну и я сам, конечно…

— При чем же тут Рынок?

— Разве не ясно? С подачи того Антиквара я с самого начала был ориентирован на проникновение на Рынок, где можно было рассчитывать на максимум информации. Подозреваю, что Антиквар сделал это по совету его армагских друзей: Рынок, по сути — закрытая территория и там было не так уж трудно контролировать меня или уничтожить, как только потребуется. Кроме того, они дали Рынку информацию о семенах, пообещав хороший куш за точную информацию о них. Так что у Зендена и прочих возник свой интерес, и какую-то часть информации они уже успели собрать — ею я и воспользовался. Верига же постоянно держал меня на прицеле и быстро обнаружил меня на Топси. Я теперь думаю, что тот унтер был его человеком, хотя долгое время считал, что он — отсюда, из нашей Службы. Если бы я решился проникнуть на Рынок сразу же, как попал на Топси, меня уничтожили бы — или, во всяком случае, попытались сразу же, я ведь был помечен маячком уже при первом визите Вериги ко мне, им удалось сделать это так, что я не почувствовал вторжения в мой организм, да и позже ничто во мне не свидетельствовало о постороннем вмешательстве. Позже, когда я узнал о маячке, то понял, что Верига с его командой в принципе принадлежал к людям "Т": такие маячки пока имеются только у них и только для нужд их собственных людей. И не случайно: на власть "Т" работают, хотя и неофициально, лучшие технологи Федерации. Благодаря этой штуке Верига мог держать меня в поле зрения постоянно или почти постоянно. Я появился у Абердоха — и туда немедленно налетел якобы патруль, на деле то был Верига со своей командой. Мне удалось тогда ускользнуть на материк, а оттуда — к деятелям "Т". Если бы Верига в тот раз выполнял их поручение, то для меня этот шаг оказался бы последним в жизни, однако то было его частное предприятие, и власть "Т" оказалась не в курсе, так что этот бросок мне сошел с рук. Там Верига потерял меня из виду: защитная технология "Т" не уступает армагской, а в чем-то ее и превосходит. Верига снова засек меня на Симоне, где вновь приставил ко мне унтера. Вериге удалось перехватить меня — но он, как я уже говорил, чуть промедлил, и мне посчастливилось в очередной раз уйти от него. Однако, прибыв на Серпу, я попал из огня в полымя: оказался в прицеле людей Армага и практически в их полном распоряжении. Думаю, что я не должен был проснуться уже в их посольстве, они не учли некоторых моих способностей и возможностей организма. Однако если бы не помог генерал (я вежливо поклонился Иваносу), то не знаю, каким путем я смог бы выбраться оттуда. Так или иначе, мне удалось все-таки оказаться на Рынке.

— Не понимаю, — прервал меня старший федерал. — Зачем вам все это было нужно, если вы знали, что семена по-прежнему находятся на Теллусе?

— А я знал? Если бы!.. Меня ведь предупредили, что кража семян грозит катастрофой одному из миров, и я искал этот мир. То, что я своего рода подсадная утка, стало мне ясно только после того, как я собрал воедино всю информацию и понял, где они, вероятнее всего, могут находиться и какому миру грозит опасность: моему.

— Вернемся к Рынку.

— Там было интересно: возникло впечатление, что Рынок серьезно заинтересован в уракаре и хочет на ней хорошо заработать теми способами, о которых они мне говорили. Похоже, что эта деза была вброшена туда — возможно, через того же Зендена, но скорее по каким-то обычным каналам: им просто продали якобы ценную информацию. Цель — еще более убедить вас в том, что семена действительно находятся где угодно в Галактике, только не на Теллусе. Они ведь прекрасно понимали, что у вас не может не быть там своего человека, постоянно держащего вас в курсе новостей.

— Полагаю, ты его вычислил?

— Уже в самом конце; вначале мне казалось, что Повидж — только деятель Рынка. Я понял, что он — ваш, когда он позволил мне воспользоваться его ВВ-транспортом, чтобы вернуться на Теллус.

— Что-нибудь еще интересного?

— Ну разве что с этими кристеллами. Я ведь не только оборонялся, но и делал дезинформационные вылазки. Все три группы охотников за уракарой интересовались, как вы знаете, кристеллой с последней записью Альфреда, рассчитывая узнать из нее место, где семена находились сейчас. Каждая из сторон очень хотела получить у меня эту кристеллу. И я не обманул ожиданий: каждый охотник получил свой трофей. И Верига, то есть Синера; и Армаг через своего посла на Серпе вместе с тамошним президентом; и, наконец, сам Рынок.

— Интересно, — проворчал старший федерал, — как это тебе удалось размножить текст, если он был закрыт от всякой попытки взлома? Где ты нашел такого специалиста? Мы сразу же пригласили бы его на работу. Поделишься?

— Нет, — разочаровал я его. — Просто потому, что его не существует. И никакой текст на самом деле не был размножен.

— Что же ты отдавал всем заинтересованным?

— Я бы назвал это куклой. У меня было четыре кристеллы, на каждой из которых были записаны цифры, полученные от генератора случайных чисел, я просто сгруппировал их, так что выглядело это как шифрограмма, и снабдил кристеллы защитным механизмом — но таким, чтобы вскрыть его все-таки можно было: для более сложного у меня не было ни времени, ни аппаратуры.

— Что же они ухитрились там прочитать, если никакого осмысленного текста там не содержалось?

— Ну, вы просто недооцениваете современную криптотехнику, — возразил я. — Если есть уверенность, что перед вами зашифрованный текст, то ваши машины раньше или позже, но докопаются до него, а проще говоря — сочинят. Это старое искусство, уже сотни лет тому назад литературоведы и критики, например, ухитрялись выискивать в произведениях очень многое, что авторам и не снилось даже в самых крутых кошмарах. Чем же нынешние компьютеры хуже, если с ними работают люди, ничем не отличающиеся от критиков? Вот они и прочли — и в каждом случае содержание оказалось другим; но они, как вы понимаете, не сравнивали результатов: каждый был уверен, что именно он обладает абсолютной истиной.

— Это к вечному вопросу: что же такое — истина, — глубокомысленно молвил старший федерал.

— Давным-давно один мудрец сказал: истина — это то, что работает, — ответил я. — И потому сейчас для меня — да и для вас тоже — истина заключается в том, что я оставлю вас здесь погруженными в размышления и поеду наконец домой, потому что и так уже я по вашей милости задержался чуть ли не на день и рискую встретить не самый ласковый прием.

— Я скажу, чтобы тебя отвезли, — сказал Иванос.

— Сэкономлю деньги, — согласился я. — Жена будет довольна.

Лючана, кажется, и не заметила, что я опоздал: она, одетая в самое ничего, пыталась навести в нашем жилище порядок, но без видимого успеха. Там работы было, я полагаю, не меньше чем на неделю. Зато Вратарь приветствовал меня, как мне показалось, с оттенком радости в голосе хотя это была, разумеется, чистой воды иллюзия. Только услышав его голос, жена выглянула в предбанник. В руке она держала мокрую тряпку, так что сердце у меня екнуло, но оказалось, что тряпка не была орудием наказания: она тут же полетела в угол.

— Не приближайся! — заявила женщина строго: — Я вся в грязи и пыли. Чем это они тебя травили?

Я даже обиделся.

— Это был прекрасный арманьяк, подлинный…

— А, так ты еще и выпил? Я тут разрываюсь на части…

— Послушай, Мартина! — сказал я урезонивающе. — То есть я хотел сказать — Ариана. Клара? Да нет, Сабина! Я думал, ты обрадуешься — услышав, что мне в конце концов заплатили за работу и я смогу отдать тебе должок: те сто штук, что ты ссудила мне на базаре…

— Сто? — возмутилась она. — А проценты? И кроме того — как насчет особой платы за то, что я тащила твою сумку с самой Топси?

— Проценты получишь натурой. Она оглядела меня с ног до головы, как будто видела впервые в жизни.

— Ты полагаешь, что еще способен на это?

— Испытай.

— Непременно. Давай в ванну — быстро!

— Ненавижу одиночество. В той лодке мы были вдвоем…

— Ну и память у тебя! — сказала она. — Ладно уж. Надо ведь как-то отметить твое появление — живым и здоровым…

Мы отмечали нашу встречу достаточно долго. Все-таки дома — это вовсе не то, что в ресторанном погребе, рыбацкой каморке и даже на постели в поселке, официально вовсе не существующем. И только потом начали разговаривать. Хотя это и разговором назвать было нельзя.

— Трудно было мотаться за мной по Галактике? И как же ты ухитрялась поспевать вовремя?

— Я как раз успела закончить работу, когда ты мне сказал, во что ввязался. Ну, когда в последний раз вышел на связь отсюда.

— Да помню я. И что же?

— Я скостила им половину договорной платы и вместо нее потребовала экстра-карту на ВВ. То есть транспорт и связь по любому каналу. Иначе мне и впрямь было бы не поспеть за тобой. Жалко было денег, конечно. Но…

— Не грусти. Мне в конце концов заплатили. И неплохо.

— Это хорошо… — сказала она уже совсем сонно. — И почему это денег всегда не хватает? Куда они деваются?

— Я попытаюсь увидеть ответ во сне, — сказал я и стал подниматься с поля битвы.

— Ты куда?

— Спи. А мне сейчас не помешает хорошая медитация. Думаю, я снова имею право говорить — с теми, кто откликается.

— Ага, — согласилась она уже сквозь сон. — Имеешь, наверное.

И вот я снова…

Поднимаюсь по крутому склону, не щадя локтей и коленок. Во плоти никогда бы не отважился на такое. Первый слой облаков остался далеко внизу, сейчас предстоит пробиться через второй сквозь густой туман, в котором не различаешь даже собственных пальцев, судорожно вцепляющихся в малейшие неровности стены, теперь уже почти вертикальной. Но миную второй слой неожиданно быстро. Вот и вершина. Пятачок, на котором устоять можно, но растянуться, чтобы отдохнуть, никак не удастся, но сюда поднимаются не для отдыха. Над головой — густая, темная синева и пристальные, немерцающие звезды. Как и тогда — нет ветра, штилевой воздух кажется непроницаемым, как сама скала. Но это меня радует: благоприятный признак. Намек на то, что я, возможно, добирался сюда и не зря. Потому что перед тем, как начать этот подъем, я ведь постарался вернуться к себе — тому, каким был перед началом путешествия по кольцу уракары, к себе — не убегающему, не убивающему, не обманывающему, не стремящемуся побольше заработать…

Теперь — последний этап: полет.

Облака, пик, сама планета — все остается далеко. Уношусь ввысь. Хотя теперь это уже не высь, неопределенное направление.

— А, ты вернулся наконец?

— Прости, — смиренно отвечаю я. — Мне снова стало необходимо если не увидеть тебя, то хотя бы услышать. И сказать: я выполнил то, что ты поручал мне.

— Это ты прости меня. Потому что этим я нанес тебе немалый урон. За это время ты не продвинулся ни на шаг. Но, поверь, просто не было другого выхода. Иначе откатился бы назад и весь твой мир.

— Я понимаю. И я не в…

Но он, как это иногда с ним бывает, меня не слушал:

— Что ждало бы вас? Снова, как это уже бывало, — потеря ценностей истинных и погоня за мишурой. Забвение духа. Внешний лоск — и внутренняя дикость. Бегом за Армагом. Но их уже ни один, даже самый продвинутый, спасти не возьмется, Теллус же уже встал, казалось, на верный путь — и снова такая угроза… Я виноват перед тобой, но перед миром — прав. И ты тоже прав. Чего ты хочешь просить у меня?

— Ничего. Просто — услышать… то, что ты сказал.

— Тогда помолчи.

А я и сам не решился бы сказать еще что-нибудь.

— Говорят о вечности, — слышу через какое-то время (тут его течение не ощущается). — И о конце света. Он будет, будет. Очередной. Но и после него возникнет цивилизация; и сейчас, может быть, решается — кто положит ей начало. Однако до этого, может быть, еще очень долго. По счету жизни.

Я не решаюсь спросить. Но после паузы он говорит и сам:

— Это не первое творение. Но еще неясно — будет ли последнее. Возможности множатся, я вижу все больше… Снова пауза. И наконец:

— Не забываю об отмеченных. Но двигайтесь, двигайтесь. Смысл этого творения — в развитии. А я увижу. Мы — те, кто тут, — все увидим. Что еще? Хорошо, что ты не очень переходил границы…

Так и не закончив, совсем как в предыдущий раз, он ушел — я сразу почувствовал, что он оказался вне моего восприятия.

Пора возвращаться. Наверное, на этом все. Пока.