1

Оказавшись наконец в лесу, Вирга даже удивилась: как же давно, если вспомнить, не приходилось ей вот так идти среди деревьев, чья ласковая тень по-матерински укрывает от жгучих в летнюю послеполуденную пору лучей, ощущать запах не раскаленных стен и мостовых, но тонкий и исполненный странной силы аромат всесильной жизни – золотых стволов и зеленых крон… Прямо стыдно становилось за такое невнимание к природе, хотя от Виргиного жилья лес, если подумать, начинался совсем невдалеке; просто в такие места не забредают люди, желающие снять комнату, вот и не получалось ходить в этом направлении. Надо будет все-таки улучать время для таких прогулок, тут наверняка отдохнуть можно и быстрее, и лучше, чем в своих четырех стенах…

Да, и люди это, похоже, прекрасно понимают. Вирга даже не ожидала, что тут их окажется так много. Идя от остановки, на которой выбралась из ползуна, она предполагала, что сейчас, в разгар рабочего дня, увидит двух-трех, ну, четырех от силы медленно прогуливающихся стариков и старушек или же ребятишек, играющих в свои незамысловатые догонялки или прятки, сбежавших, может быть, со школьных занятий… Ничего подобного. Уже едва успев углубиться в мир играющих теней, она насчитала десяток… Нет. Больше, десятка два… а если приглядеться, то никак не менее тридцати человек – и не почтенного возраста, а самого активного, из них половина была рясофорных, другая же – в мирском, но что-то общее было у тех и других: осанка, может быть, но прежде всего то, что все они были вооружены – одни носили оружие явно, откровенно, у других же оно легко угадывалось под просторной одеждой. Вирга, во всяком случае, определяла это легко, привыкла с ранних лет, глядя, как собирался на службу отец, вечная ему память, да и теперь хотя бы тот же Гер… Интересно, что же здесь такое происходило: какие-то учения или еще что-нибудь?

Но рассуждать об этом было недосуг: она-то на этот раз не на прогулку пришла, непонятная, недавно возникшая в ней сила заставляла женщину, не обращая внимания на окружающее, в том числе и на свежий щит с надписью: «Проход закрыт. Особая обстановка», идти все в том же направлении – куда, кстати, и вели почти все протоптанные здесь тропы: к обители.

Она и шла, а воображение, всегда опережающее и ноги, и самое течение времени, уже рисовало ей картины предстоящего вечера. Как она вернется домой и встретит там нетерпеливо поджидающего Гера, усталого и голодного, сердито разглядывающего лишь кое-как прибранные после вчерашнего комнаты и кухню; она уже слышала как наяву его хмурое: «Что же – зря пробегала? Ни одного клиента? А на какие такие дивиденды ты жить собираешься? На мои доходы? Так мы вроде бы не договаривались… Лень прежде нас родилась, смотри, как бы тебе не помереть раньше нее…» – ну, и много всяких других слов. А то и взревнует вдруг, хотя, честное слово, нет у него для этого никаких причин, ничего ведь такого…

Но вдруг эти мысли исчезли, словно кто-то широко махнул веником и вымел их до последней. Вирга даже остановилась от неожиданности. Огляделась.

И поняла, что вот так, не замечая, оказалась уже совсем недалеко от ворот обители, почти рядом с красивой беседкой, в которой сейчас расположилось – на одной скамье с полдюжины мужиков, здоровенных и сердитых, на другой же – один-единственный, постарше, в блестящей рясе, с желтым корабликом на груди («Золотой, наверное», – мелькнуло в голове), а вокруг беседки стояло не менее десятка монахов с иглометами на груди. Сидевшие внутри разговаривали оживленно и громко, о чем-то вроде бы спорили, и Вирга вслушалась сперва просто так, невольно, а потом со все большим интересом. Подумала невольно: «Это бы не мне надо слышать, а тому… Ну, тому самому. Похоже, дело их касается. Но его здесь нет – и напрасно. Жаль…» Несколько минут так прошло.

– …Оглохла, красотка?

Вирга спохватилась, приходя в себя. Впереди, в шаге от нее, стоял один из этих самых – не из братьев, а из мирян, одетый как военный человек, в казенном, меняющем цвета комбинезоне, на левом плече на ремне – игломет, чей ствол сейчас смотрит вниз, на устилающую землю сухую листву, но она знала – одно движение рукой – и ствол упрется ей прямо в грудь или живот… Внутренне поежившись от этой мысли, Вирга постаралась внешне не выказать никакой озабоченности. Спросила негромко, но сердито:

– Тебе что – места не хватает? Или руль заело?

Он невольно усмехнулся, но лишь на миг, спросил же вполне серьезным, служебным голосом:

– Кого это тут поджидаешь-то?

– Не тебя, не надейся, – это должно было прозвучать достаточно независимо.

– А не меня, то поворачивай назад. Тут сегодня гулянки не будет.

– Тут лес, между прочим, общий.

– Ты не особо умничай, не порть здоровья. Щит с запретом видела? Ах, проморгала? Вот и говорю тебе ясно: проваливай! Значит, катись туда, откуда пришла.

– Ну ты крутой. А иначе что – стрелять станешь? Так ведь еще попасть надо.

Мужик стал, похоже, сердиться уже всерьез:

– Вот счас отведу тебя в кусты, поставлю на кости – увидишь, попаду ли и как глубоко.

– Ну, это еще кто кого одолеет… – Зачем-то ей понадобилось вывести его из терпения, иначе Вирга, конечно, поступила бы иначе: отошла, чтобы укрыться там, где кусты действительно были густыми. Хотя там такой мужик и правда мог бы применить силу. Здесь же все было на виду, и хотя до сидевших в беседке их обмен репликами, видно, не дошел или, скорее, на него просто не обратили внимания, но со стороны леса к ним уже приближался другой – в рясе, так что ее оппонент невольно подтянулся: монах, видимо, был старшим тут.

– Что у вас тут происходит?

– Да вот пристал, заигрывать стал молодец…

– Нарушает, брат Баргон, я уж втолковываю ей…

Это у обоих прозвучало одновременно. Брат Баргон немедленно сказал:

– На сей счет какая инструкция? А очень простая: задерживать до выяснения. Так что веди ее, куда положено, там с нею разберутся. Без промедления.

Повернулся и пошел дальше.

– Доигралась, сучка, – сказал мужик. – Сама виновата. Давай по тропе – шагом марш. И руки держи за спиной, чтобы я их видел.

Похоже, и в самом деле она нарвалась на осложнения, хотя не было у нее ведь такого умысла. Мысленно она позвала на помощь, сама даже не зная, кого именно. Как-то даже помимо ее воли это получилось. Ну, и пришлось подчиниться, заложить руки за спину и идти, глядя под ноги, чтобы не запнуться о какой-нибудь выступающий корень. Прошли таким образом – она впереди, мужик с иглометом теперь уже на изготовку – в трех размахах сзади – шагов с полсотни. Тихо было, только порой валежины похрустывали под ногами. Потом конвоир за спиной тяжело, как бы с досадой вздохнул. Вирга невольно обернулась. Мужик с иглометом тяжело оседал, складываясь пополам, оскалившись в болезненной гримасе. Выронил игломет. Упал, закатив глаза. Вирга невольно дернулась, сделала шаг в сторону – бежать. И тут же застыла на месте. Потому что услыхала:

– Малыш, стой. Не туда.

Снова обернулась. Потому что то был голос человека, которого она и искала, ради которого оказалась тут. Он взялся ниоткуда – вернее всего, выступил из-за соседнего пышного куста, откуда, наверное, и достал конвоира, вырубив одним точным движением. А сейчас смотрел на нее и улыбался, и она улыбнулась навстречу ему, облегченно и радостно:

– Вот ты где… А я тебя искала. Понимаешь, я тут случайно услыхала…

Ульдемир внимательно выслушал ее взволнованный рассказ. Сказал:

– Вовремя ты меня позвала. Значит, прибыли… Жаль. Ладно, сейчас уходим быстренько. Здесь опасно. Надо всех оповестить и найти, где выждать.

– Да у меня! – сказала она. – Вас там уже искали, больше не придут.

Он размышлял лишь секунду-другую.

– Годится. Идем.

– Ты… вы одни?

– Остальные подойдут. Сейчас они как раз собрались вместе. Нет, бежать не надо. Мы гуляем – спокойно, нормально…

Он взял ее под руку. Это было очень хорошо. Приятно. Возникло желание сказать ему что-то такое… Но лишь на миг; она не успела и рта раскрыть, как кто-то словно скомандовал внутри: «Молчи!» – и она только вздохнула.

Вот и опушка. На этот раз Вирга не пропустила мимо внимания запрещающий щит и порадовалась тому, что не заметила его, углубляясь в лес. Потому что тогда, может быть, и не решилась бы идти дальше, а не решилась бы – и не было бы этой встречи, зачем-то очень нужной…

Вышли на открытое место, где начинался проулок. Спутник перестал вести Виргу под руку, и она чуть расстроилась. Но он был прав: увидь их тут хотя бы тот же Гер такой парочкой – трудно сказать, что бы вступило ему в мозги, патрульный всегда остается патрульным, что с него возьмешь…

Наверное, и у него в голове шевельнулись такие же мысли, потому что он сказал:

– Дальше к дому, Малыш, иди одна. Я – за тобой, но так, чтобы чужие не увидели.

– А ты так умеешь?

Он улыбнулся:

– Да уж постараюсь…

На самом деле ему надо было еще и затем остаться одному хоть ненадолго, чтобы выйти на связь с экипажем и передать: срочно рубить связи и спешить в это вот уже известное им место. Потому что обстановка изменилась самым неожиданным и неблагоприятным образом.

Почти перед самым домом ему пришлось задержаться еще раз. Вот почему. Вирга стояла на пороге, а перед ней – какой-то смущенный мужик с баулом в руке, и она ему сурово внушала:

– У меня приличный дом, мне моя добрая слава дорога, и потому не могу держать постояльцев, кто ночь проводит в полиции. Так что не взыщи, гость, вот тебе твои деньги за три дня, что ты здесь не дожил, и ступай с Богом, тут не все такие, как я, так что место найдешь – да они и знать не будут. – И на его попытку что-то сказать в свое оправдание: – Нет, сказала ведь, не трать времени, иди устраивайся, а у меня еще вся уборка впереди.

Наконец он понуро ушел, шаркая ногами по плитам дорожки, и только после этого Ульдемир подошел к хозяйке. Она встретила его словами:

– Чужие ведь нам сейчас не нужны, верно?

– Умница ты, – сказал он в ответ.

2

Его высокопреосвященство приор обители находился в некоторой растерянности.

Потому что уже беглое знакомство с задержанной до выяснения второй шестеркой новоприбывших заставило его усомниться в том, что эти люди могли быть засланными в этот мир врагами. Скорее походило на то, что как раз их-то и приглашал омниарх. А значит – с неугодной властям целью прибыли те, первые шестеро. Если бы тогда сразу почувствовать это или догадаться – ну, тогда совсем иначе повернулся бы их разговор. Но что ушло, то ушло.

Почему пришел он к такому выводу? Хотя бы потому, что возглавлявший шестерку человек проявил прекрасное знакомство не только со многими иерархами из самой омниархии, но даже и лично с его святейшеством, а таких людей на всем Альмезоте – считаные единицы. Омниарх не искал популярности в толпе, он и без того был очень силен.

Впрочем, приор был не так уж прост, чтобы сразу поверить всему тому, что говорил ему задержанный. В конце концов, всякие подробности, касающиеся омниарха, можно было получить и не путем личного знакомства, так что нельзя было принять их за бесспорные доказательства. Поэтому его высокопреосвященство не мог не задать вопроса:

– Почему же, в таком случае, вы не обратились к его святейшеству сразу же после задержания? Ведь достаточно было бы одного его слова…

Собеседник прервал его нетерпеливым жестом:

– Его святейшество не привык, чтобы его люди искали помощи у него же: это могло бы свидетельствовать только об их некомпетентности. Я не в первый раз выполняю его указания, будьте уверены, и всегда выходил на связь с ним только для того, чтобы доложить о выполнении порученного.

– Вот как. Ну а если вы побеспокоите его, чтобы…

Снова резкий взмах руки:

– Повторяю: я не собираюсь его беспокоить. Но вот вы можете это сделать – хотя бы чтобы доложить, что мы прибыли в ваше расположение и приступили к выполнению его поручения. Если я при этом буду присутствовать, то смогу, разумеется, рапортовать и лично; тогда вы убедитесь в том, что он посылал именно нас, а не кого-то другого.

Приор не стал говорить неизвестному, что разговор с омниархом на эту тему уже состоялся: если он тот, за кого себя выдает, то и найдет, что сказать. И ответил так:

– Да, я смогу побеспокоить его святейшество, когда ему будет угодно посетить нас. Но я не привык вводить его в заблуждение даже в мелочах. И вряд ли смогу сказать ему, что вы приступили к работе, не зная, в чем эта работа заключается. На территории обители, коей я управляю, от меня не бывает секретов, так что я просто обязан быть в курсе ваших задач.

– Мое задание ни в коем случае не является секретом для вас. Еще до вашего прихода я успел выяснить у ваших людей, – он пренебрежительно кивнул в сторону стоявших вокруг беседки вооруженных братьев, – что за несколько часов до нас сюда прибыло шесть человек, явившихся неизвестно откуда…

– Ну, они прибыли таким же способом, как и вы. А поскольку я был уже предупрежден о визите, то и…

– Это понятно. Так вот, моя задача и заключается в захвате и тех людей, которых разыскивает Храм, и – теперь уже в первую очередь – этой шестерки любым способом и в любом состоянии.

– В чем же их обвиняют?

– На это ответить может только его святейшество – если сочтет нужным. Мне знать это не обязательно. Я и моя группа – всего лишь исполнители.

Было это сказано таким тоном, словно «исполнитель» было саном, лишь немного уступающим самому омниарху.

– Прекрасно, – принял решение приор. – В таком случае сейчас вы пойдете со мной и я смогу сразу же оказать вам существенную, как я полагаю, помощь в выполнении задачи.

– Это приятно слышать. Какую именно?

– Человек, возглавляющий ту, первую шестерку, как и пятеро его спутников, сейчас должны возвращаться из города в сопровождении шестерых наших братьев, людей, смею заверить, весьма опытных и надежных. Я распоряжусь – его доставят в мой кабинет как раз к нашему приходу.

– Буду вам очень благодарен, ваше высокопреосвященство.

«Если только их никто не предупредит и они не смогут принять какие-нибудь контрмеры. Но кто-то предупредит. Найдет способ! Должен!..»

Так приор подумал, и думал долго – никак не меньше минуты. Вслух же проговорил:

– О, не стоит благодарности, друг мой!

И улыбнулся при этом весьма благостно. Подозвал ближайшего брата:

– Пусть тем, кто в городе, передадут мое распоряжение: немедленно вернуться!

Брат побежал ко входу, приор же со своим спутником последовал за ним, шагая неторопливо и сохраняя на губах все ту же улыбку. Но она мгновенно исчезла с его лица, едва лишь выбежавший навстречу запыхавшийся дежурный брат доложил:

– Они скрылись, отец мой…

– Кто? – спросил приор. И тут же задал новый вопрос: – Как упустили? Куда они девались?

– Никто не видел, ваше…

– Найти! Искать везде! Немедленно!..

Приору очень хотелось ухмыльнуться, но он сдержался: это было бы и вовсе недостойно его сана, да и весьма неуместно. Повернулся к своему спутнику:

– Маленькая задержка. Не волнуйтесь, их всех сейчас схватят и доставят…

– Извините меня, приор, но не слишком ли громко вы говорите? Вокруг полно народу, мы не в ваших покоях…

– Здесь нет чужих и не может быть. Не беспокойтесь.

– Не сомневаюсь. Хорошо было бы не упустить эту шестерку, а?

«Что за хамская ухмылка на морде!»

– Конечно, безусловно.

И потащил из кармана коммик.

– Скажите, – все не унимался тот, – не угодно ли вам доложить о случившемся его святейшеству?

– Вы же знаете, что он сейчас недоступен, – ответил приор невозмутимо. – А вот их я сейчас потороплю…

3

Пять пар закончили свою работу вовремя и без опоздания собрались вместе в назначенном месте, чтобы не вразброд возвращаться в Стены (что никак не одобрялось), но как и выходили утром – организованной группой. Шестая же пара явилась, так сказать, в половинном составе: брат Аберрагин пришел, а вот напарник его хотя и пообещал догнать брата в самом скором времени, но до сих пор так и не объявился. Это заставляло Аберрагина хмуриться и поминутно поглядывать то на часы, то по сторонам. Но напарник все не показывался. А те, кто пришел, не успели как следует приветствовать друг друга, как коммик брата, что был признан старшим среди всех, а именно все того же Аберрагина, ожил и подал сигнал вызова. Брат откликнулся немедленно, потому что мелодия вызова, легко узнаваемая, возникала лишь при соединении с самим приором, ни с кем другим.

– Почтительно внимаю.

– Убавь звук. Отвечай односложно. Передаю слова его высокопреосвященства.

– Да, готов к исполнению…

– Слушай приказ. Собрались все?

– Да. То есть, собственно…

– Возвращайтесь немедленно. Следите за своими ведомыми, чтобы никто из них не сделал попытки отстать по дороге. Если попробуют – пресекать решительно. Но обязательно в пределах вежливости. Ты понял?

– Да. А что…

– Никаких вопросов. Уяснишь на месте. Дальше: в Стенах веди всех не в трапезную, а прямо к приору. Еще раз повторяю: будьте настороже. Уяснил?

– Да.

– Немедленно в путь. Вы где сейчас?

– На границе территории.

– Значит, через четверть часа самое позднее быть у него. Все.

Капсула в ухе онемела. Брат Аберрагин покосился на окружающих: не услышал ли кто хоть каких-то обрывков того, что предписал отец приор? Нет, похоже, никто не обратил особого внимания на состоявшийся разговор, связь с обителью была делом обычным при выходе в город. Братья и послушники, все еще сохраняя пары, перебрасывались обычными репликами насчет того, что немного приустали, в горле пересохло, погода стоит жестокая, чувствуешь себя, как на сковородке, да и потрапезовать уже пора, природа требует своего… Один только из ведомых, а именно тот, кто, по его словам, и в прошлом своем был иноком, отошел в сторонку и даже опустился на корточки, утвердив локти на коленях, ладонями закрывая уши, словно усталость одолела его больше, чем остальных. Брат Аберрагин обеспокоился его видом и приблизился, чтобы, буде потребуется, оказать помощь. И остановился на полушаге: с другой стороны послышалось бессмысленное. То есть вроде бы слова, однако совершенно непонятные.

– Allarm! Sicher!

Это Рыцарь Уве-Йорген, словно чем-то застигнутый врасплох, невольно перешел на родной язык. С ним порой такое случалось, и в экипаже к этому привыкли, так что для своих переводить ему не пришлось, а для чужих и не нужно было. Да и времени на то не нашлось бы, потому что только что он принял команду капитана, простую и понятную:

«Отделиться. Немедленный сбор у хозяйки».

Так что попусту расходовать время было никак нельзя.

Пять мгновенных схваток. Собственно, это даже нельзя было назвать схватками. Пять стремительных атак, к отражению которых противники никак не успели подготовиться. Потому что брат Аберрагин еще не отдал ни одной команды, а мгновенная связь между членами экипажа была давно отлажена до полного автоматизма. И пока Аберрагин еще дослушивал последние указания отца приора, иеромонах Никодим, читавший чужие мысли, как по книге, успел передать тревожный сигнал отсутствующего Ульдемира, и в ответ на протяжении той же секунды последовала принятая Рыцарем – старшим в отсутствие капитана – команда.

А еще через секунду на месте встречи осталось только шестеро братьев – живых, но совершенно недееспособных на ближайшие полчаса, а то и целый час. Хотя и были они вполне исправными бойцами, но далеко не того класса, какой давала своим посланцам Ферма, где никогда не забывали, что добро должно быть с кулаками.

4

На пороге дома Вирги пятеро возникли как-то вдруг, хотя она, делая вид, что внимательно разглядывает пионы на клумбе, на самом деле почти не сводила глаз с проулка, с того угла, из-за которого люди, по ее представлению, должны были появиться. На самом же деле они оказались вдруг у нее за спиной, и она обернулась, невольно вздрогнув, лишь когда услышала:

– Здравствуй, хозяйка. Вот и мы. Все спокойно?

Вирга лишь теперь вздохнула облегченно:

– Все тихо. Входите, он ждет.

– Малыш, – сказал Ульдемир ласково, – ты не обижайся, но лучше тебе побыть снаружи. Если кто-нибудь станет приближаться…

Вирга понимающе кивнула. Никодим, однако, покачал головой:

– Нужды нет. Я все просматриваю. Скажу, когда надо будет. Сиди, любезная.

– Ладно, – согласился Ульдемир. – Время первых итогов. Положение на сию минуту: возвращаться в обитель нельзя – там нас ждут. Опознали и получили указания: самое малое изолировать, но можно и уничтожить. Этого мы не ждали. Каким образом здесь стало известно, кто мы и зачем, пока неясно, да это сейчас и не самое важное. Главное – выбрать образ действий на дальнейшее.

– Ну что же, капитан, – сказал Рыцарь привычно. – Давай вводную.

– Обстановка вот какова. Предполагалось, что здесь мы не встретим сопротивления на нашем уровне – то есть кого-то, так же, как и мы, обладающего поддержкой каких-то других Сил. Это не только мы сами так предполагали, но и Ферма. Ошиблись и мы, и они: такая сила возникла, и сейчас она в этом мире присутствует.

– Ты думаешь, эта шестерка, что прибыла после нас…

– Я не думаю. Вот Вирга сама видела их и слышала.

– Что же: сразу вступим в схватку? Или ляжем на дно? По правилу «Лучше поздно, чем никогда»?

– Решать нам самим. Нет, Малыш, – эти слова адресованы были Вирге, стали ответом на ее невольное протестующее движение, – ты в этом решении не участвуешь, никто тебя подставлять не собирается, нарушать твою нормальную жизнь здесь.

Вирга только резко мотнула головой, но сейчас Ульдемиру не до мыслей было о том: а может быть, она вовсе и не желает продолжить свою жизнь, такую, какую он почел нормальной; может быть, и у нее есть право решить сейчас свою судьбу? И на ее слова:

– Ты мне не веришь?

Ответил кратко:

– Мне не дано права пользоваться помощью жителей этого мира – особенно если это связано с опасностью для них.

– Почему же вчера ты так не думал, когда хотел укрыться здесь? И час назад – тоже не думал?

– Тогда картина не была такой ясной. Так что обожди хотя бы, пока мы не решим, что делать нам самим. Итак: мы уходим? По старшинству: Питек?

– Ты хочешь сказать, капитан: мы бежим от одного лишь слова «Опасность»? Даже не увидев ее? Может быть, мы перестали быть самими собою? Где и когда это произошло с тобой, Ульдемир? Мой ответ: я не ухожу.

– Георгий?

– Я с волосатым.

– Рука?

– Я могу отступить, чтобы потом ударить неожиданнее и сильнее. Но уходить совсем?.. Если мы гибли, капитан, то в схватке, а не на бегу. Никто никогда не видел наших спин – видели лица, и на них не было страха, если даже на той стороне было вдесятеро больше. Не побегу и на этот раз.

– Никодим?

– Господь ведет нас. А когда это Он отступал?

– Обер-лейтенант? То есть Рыцарь? Твое мнение?

– Капитан, я вообще не понимаю, о чем тут речь. Все мы уже гибли самое малое по разу, а иные и больше, знаем, что это такое. Мы все – солдаты, собравшиеся из разных времен; только одно и объединяет нас: именно то, что мы – солдаты. Ты что же, решил, что мы вот так, сразу, перестанем быть ими? Да ну, капитан, я в это не верю. К тому же будь это так, ты бы не стал спрашивать нашего мнения, просто скомандовал бы отход, и все. Ты этого не сделал; и это может означать только, что ты видишь и другие возможности. Так что не станем тратить времени на обсуждение негодных вариантов; объясни задачу, какой она представляется сейчас.

Ульдемир, выслушав, кивнул. Сказал:

– Я тут, пока вы добирались, кое-что придумал, но это – под конец. Прежде давайте войдем в обстановку. Кому-то стало известно, что Ферма задумала предотвратить гибель этого мира, уже очень близкую; не знаю, кого устраивает такой исход, кому нужно, чтобы этот мир перестал быть обитаемым. Не наше дело – догадываться или хотя бы просто думать над тем, кто и почему. Дальше, этот или эти «кто-то» прислали команду, не уступающую нам числом и – можно предположить – умением. При этом команда пользуется поддержкой здесь, вряд ли всеобщей, но достаточно ощутимой: во всяком случае, Храм за них. Нас же не поддерживает здесь никто… кроме Вирги, – он бегло улыбнулся, бросил взгляд в ее сторону. – Перед нами две задачи: по возможности уклоняться от контактов с теми, кто нас ищет, и одновременно делать главное дело: искать и найти тех немногих, в чьих силах все еще остается спасение Альмезота. Мешать нам и охотиться за нами будет не полиция какой-то из властей или даже всех властей, вместе взятых; шестерка в лучшем случае будет пользоваться их помощью, когда потребуется массовая операция, отслеживать же нас будут они сами, и это очень серьезно. Для решения обеих этих задач я пока что вижу лишь один выход, какой и хочу предложить вам.

– Мы внимательно слушаем тебя, капитан, – сказал Рыцарь.

– Еще чуточку терпения. Малыш…

– Я думаю… – проговорила Вирга не очень решительно, однако тут же спохватилась и повторила уже громко и уверенно: – Я думаю, в этом доме можно неплохо укрываться и, если нужно, даже сопротивляться. Я готова… Все, что только смогу…

– Спасибо, Малыш. Но если мы просто будем сидеть здесь и отстреливаться, это не продолжится долго.

– Зато начнется очень скоро, – перебил его иеромонах. – Потому что те шестеро уже на пути сюда. Они взяли след. Хорошо работают, чувствуется умение. Так что четверть часа нам осталось, не больше.

– Вот так, Малыш: через четверть часа, если станем сопротивляться, нас просто взорвут и сожгут вместе с домом… и с тобой. Нет, это не выход. Но есть другой, хотя он зависит от… У тебя в доме есть, наверное, подвал, погреб, что-то в этом роде?

– Есть, конечно, там силовой щит, бойлер, управление домашней автоматикой, гараж для агрика – правда, машины у меня никогда не было.

– Гараж теплый?

– А у нас по-настоящему холодно и не бывает.

– А бойлер зачем?

– Разве у тебя дома нет ванной?

– Как и самого дома. Ладно. В гараже мы можем улечься – все шестеро?

– Ты собираешься укрыться там? Но они найдут, в гараж всегда заглядывают первым делом.

– Не сомневаюсь, что найдут. Однако надеюсь, что не станут вымещать разочарование на бездыханных телах.

– Я не понимаю… – растерянно сказала она.

– Мы там уснем. На столько, сколько потребуется. А ты должна оставаться в этом доме и только время от времени навещать, чтобы убедиться, что с нами все в порядке. Надеюсь, крыс у вас нет?

– Последние ушли десять лет тому назад, когда поблизости заработал крысиный город. Они умные, поняли, что там им лучше, – и ушли туда.

– Вот и прекрасно.

– Но эти… они вас там увидят…

– Не нас: наши тела. И поймут, наверняка поймут, раз у них такой уровень, что это не трупы, а лишь футляры. И что искать нас станет сразу на порядки сложнее. За телами же – не удивлюсь, если они станут даже за ними ухаживать: знают ведь, что в конце концов мы к ним вернемся.

– Постой, капитан. Но если они захватят наши тела, то с ними – и каналы связи? Как же мы сможем общаться? К тому же по каналам найти каждого из нас – для специалиста задача простенькая.

– Да, такая опасность есть. Поэтому каждый сейчас настроит свой канал так: при постороннем вмешательстве – канал выключается, перед этим послав сообщение о том, что он захвачен.

– Но мы останемся без связи!

– Связь надо сохранить. Хотя бы… – Капитан мгновение раздумывал. – Сейчас у нас нет другой возможности, как общаться через Виргу. Так что немедленно каждый устанавливает канал связи с нею. Малыш, не бойся – это не больно, никаких неудобств…

– Они почти рядом, капитан, – предупредил Никодим.

– Голова закружилась, – пожаловалась Вирга.

– Это сейчас пройдет, – успокоил капитан. – Все сделано? Все – в гараж. Малыш, веди. С нами не входи – только минут через десять. И не пугайся того, что увидишь. Как говорится – не верь глазам своим. Помни: мы обязательно вернемся. Обязательно!

И они скрылись в гараже. Плотно затворили за собой дверь.

Вирга и не собиралась подглядывать, совершенно нет. Но любопытство оказалось сильнее добрых намерений. Тем более что через десять минут она все равно войдет и увидит. Что увидит? И в конце концов, какая разница – десятью минутами раньше или позже?..

Отворить дверь, хоть совсем немножко, она не решилась: заметят, а ей вовсе не хотелось выглядеть в их глазах такой… ну, в общем, не такой, какой хотелось бы. Она даже отошла подальше от двери, чтобы не поддаться искушению, наверное. Но причина могла оказаться и другой, а именно – небольшая, из гаража вовсе малозаметная форточка в стене между гаражом и черным ходом, что вел на задний двор. Зачем ее сделали, когда строили дом, Вирга никогда не задумывалась, зачем-то, наверное, она была тогда нужна. И вот сейчас пригодилась. Если подставить табуретку, то…

Она быстренько сбегала на кухню, вернулась с табуреткой, стараясь не шуметь, подставила, залезла. Как раз вовремя, чтобы услышать, как тот из шести, которого она мысленно уже называла «своим человеком», говорит:

– У каждого есть не более часа, чтобы найти подходящий объект и внедриться. По возможности на высоких уровнях: скрывшихся людей все равно будут искать, так что у нас по-прежнему две задачи: собственный поиск – и отслеживание действий той стороны. Чтобы если они нападут на след первыми – вмешаться. Время уходит, мир висит на ниточке. Связь: через свои тела, а в случае затруднений – через хозяйку, раз у нас с нею каналы уже установились.

«Что это еще за хозяйка?» – успела подумать Вирга с некоторой обидой. Но тут же отвлеклась, потому что удалось наконец стереть липкую пыль с форточки, чтобы увидеть, как все шестеро укладываются на подстеленный на холодный пол старый чехол – память о когда-то принадлежавшей еще родителям машине, которую пришлось продать вскоре после их смерти. Несколько секунд полежали спокойно, потом – почти одновременно – по телам их прошла мелкая дрожь, каждый вздохнул глубоко, словно то был последний вздох в жизни. На мгновение словно бы легкое облачко возникло в гараже… Вирге вдруг стало страшно, она закрыла глаза и так, не глядя, осторожно спустилась с табуретки и услышала, как громко и требовательно стучат в дверь. Вирга, не раздумывая, поспешила, чтобы отворить дверь новым гостям.

5

Люди как люди. Не старые, хотя и не совсем молодые, можно сказать – в начале зрелости. Подтянутые, рослые, с легкими, быстрыми движениями. Глядят внимательно, и ощущение такое, словно своими взглядами вбирают увиденное в себя; когда они, войдя, все разом обратили взгляды на нее, ей почудилось на мгновение, что ее разбирают на части и каждую часть внимательно рассматривают, можно даже сказать – изучают. А кроме этого ощущения, их глаза ничего не выражали, были они словно тонированные стекла, и в них можно было смотреться, как в зеркальца. Если бы, конечно, было на то время и желание.

Только Вирге сейчас было не до того, чтобы любоваться своим отражением где угодно. Потому что она понимала: от того, как она сейчас смотрится, вряд ли что нибудь для нее изменится. Главное сейчас было – выглядеть пусть и не самой красивой (а такое желание всегда существует, хотя бы в ближнем подсознании, если уж из сознания что-то его вытеснило), но обязательно – совершенно естественной. Это – ее дом. Она тут хозяйка. Пришли незнакомые люди числом шестеро, вооруженные, наверное, очень по-современному и ничуть не пытающиеся свое оружие скрыть, что можно истолковать как законное право носить оружие повсеместно, в том числе и в чужом доме. Как должна хозяйка отнестись к таким визитерам? Да так же, как совсем недавно – к полиции. Прежде всего спокойно, потому что никакой вины за собой не чувствует, да и если бы что-то такое ощущала, то вошедшие никак не были похожи на представителей закона и порядка. Значит, встречай их даже без тени тревоги на лице или в движениях. Дальше – не выражать ни малейшего неудовольствия их приходом. Опять-таки естественно: если ты занимаешься сдачей комнат, то в любом посетителе должна видеть прежде всего возможного клиента. То есть улыбаться – пусть и не как ближнему родичу или хотя бы другу детства, но как человеку, пришедшему с законными и небезвыгодными намерениями. Но обязательно даже без тени кокетства, чтобы тебя не приняли за даму, готовую к услугам. Чтобы соблюдали нормы приличия, вели себя вежливо и сдержанно.

Вирга и постаралась все эти условия выполнить, и, похоже, ей это скорее удалось, чем наоборот; во всяком случае, за те две-три секунды, пока хозяйка и гости стояли лицом к лицу, та напряженность, что ощущалась в них, заметно ослабла; значит, они не ощутили никакой для себя опасности, а будь она – сразу бы ее почувствовали; это Вирга поняла и потому, что заранее знала, кто они такие, а еще потому, что именно такое впечатление они производили: людей, привыкших ощущать угрозу на расстоянии, чтобы всякий раз встречать ее в полной готовности. Здесь же они сразу почувствовали себя уверенно.

Это не значило, впрочем, что этим ощущением они и удовлетворятся. Когда секунды взаимного разглядывания истекли и Вирга задала полагающийся вопрос: «Чем могу служить?», вошедший ответил тоже традиционно, хотя для другой ситуации: «Оставайтесь на месте, не делайте никаких движений». И даже не спросил: есть ли кто-нибудь в доме, кроме нее самой. Кивнул своим, и те сразу же рассеялись по всему дому: двое – по комнатам внизу, еще двое – наверх по лестнице, пятый спросил: «Где подвал?» (она указала направление кивком) и побежал туда – быстро, мягко, бесшумно. Старший остался наедине с нею, оружие держал наготове, но на нее не направлял. Стал задавать вопросы.

– Кроме вас – кто в доме?

Она ответила так, как приготовилась заранее:

– Ни души.

– Предупреждаю: если окажется, что вы лжете…

Уверенность в себе – вот что должна она выражать прежде всего!

– Я не имею права укрывать истину от представителей закона. Вы такими не представились. Значит, если бы я даже соврала, это не имело бы последствий. Но я сказала чистую правду.

Ее логика вызвала у него беглую усмешку:

– Вы не подумали, что если мы не представляем закон, то можем оказаться людьми, стоящими вне закона? По-вашему, это гарантировало бы вашу безопасность?

– Разве что вы оказались бы маньяками. Но на то непохоже.

Гость собирался еще что-то сказать, но тут стали возвращаться его спутники, один за другим. Доклады их прозвучали однообразно:

– Чисто.

– Никого.

– Пусто.

– Никаких следов.

– Я же вам сказала, – проговорила она с некоторой обидой в голосе.

– Не все. Вы не сказали о том, куда же девались те шесть человек, что пришли к вам сюда примерно… нет, точно сорок три минуты тому назад. Ответьте и попробуйте не соврать и на этот раз.

Она пожала плечами:

– Я бы сказала сразу, если бы вы спросили. Не вижу надобности что-то скрывать. Они были, действительно. Приходили. Хотели снять комнаты. Я вообще сдаю комнаты, вы могли заметить вывеску у ворот.

– Так. И что же?

– Я согласилась. У меня как раз освободились места, а я всегда стараюсь не отказывать людям, как правило, это приезжие издалека, и…

– Они не сказали, откуда приехали?

– Я хотела спросить, это неизбежный вопрос для сообщения в полицию…

– Почему же не спросили?

– Я просто не успела. Мне понадобилось выйти на минутку… Здесь же, в доме…

– Вы рискнули оставить их без присмотра? Вот здесь?

– Знаете, они выглядели вполне прилично. И, кстати, оружия у них не было, не то что у вас.

– Хотите сказать, что к нам такого доверия вы не испытываете?

– Ну, как сказать… Вообще-то, здесь нет ничего такого, на что можно было бы польститься. Так что, может, и оставила бы.

– Благодарю. Вернемся к делу. Итак, вы на минутку отлучились…

– Ну, может быть, меня не было минуты три.

– Значит, три. Вернулись. Что же случилось дальше?

– Да ничего не случилось. Просто их больше не было. Они исчезли.

– Да ну?! – и бездна иронии слышалась в тоне спрашивавшего.

– Вот именно.

– Куда же они девались?

– Я сначала подумала, что они разошлись по комнатам – посмотреть их, прежде чем снимать. Прошлась везде, но их нигде не нашла.

– Вы же были внутри. Как же они могли бы разойтись по всему дому так, чтобы вы не заметили? Или хотя бы услыхали шаги…

– Я находилась в… изолированном помещении, в самом конце коридора, я ведь сказала… ну, то есть не сказала, но думала, что вы догадались. Оттуда ничего не видно – я, конечно же, закрыла дверь, как и вы закрыли бы, – и не слышно, потому что вода шумела. Поэтому и пошла смотреть. Они исчезли.

– И ничего с собой не прихватили? Или вы не потрудились убедиться в этом?

– Потрудилась, уж будьте уверены. Ничего не пропало, хотите верьте, хотите нет. Все на своих местах.

– Просто потрясающее приключение, а?

– Вы тоже так думаете? Я сразу так решила. Знаете, в моей однообразной жизни…

– Ладно, достаточно с нас болтовни. Верес!

– Я!

– Что в окрестностях?

– Все в норме, шеф. Слабое движение прохожих вне предела угрозы, в нашем направлении никто курса не держит. Две группы – два человека и три – удаляются в противоположных направлениях. Не похоже на этих: в паре – одна женщина, в тройке – две.

– Отпадает. А транспорт?

– Сейчас – никакого. Но, конечно, полчаса назад…

– Ясно, не разжевывай. Так, более или менее ясно: нас они не поджидают, предпочли скрыться. Но что-то тут не так, по ощущениям… Дом осмотрели качественно? Чердак, подвал?

– Остался только гараж, шеф. Заглубленный, есть вход из подвала, но он заперт. Вскрыть, конечно, недолго…

– Ну зачем же, – шеф даже поморщился немного. – Не станем причинять ущерб такой приятной хозяйке. Тем более что она сама нам откроет, она ведь не станет что-то скрывать. Не так ли, хозяйка?

– Пожалуйста, – Вирга кивнула. – Гараж давным-давно пустует, у меня своего транспорта нет. Там, правда, кое-какое старье свалено, которое еще не собралась вывезти, но это уж ваше дело. И, кстати, дверь в гараж не заперта, там замок уже года три как испортился. Но дверь немножко западает, чтобы отворить, надо чуть приподнять ее. Ваш парень этого, конечно, не знал, вот он и подумал…

– Хорошо. Ведите туда. Вы двое – оставайтесь тут. И продолжайте просматривать окрестность.

По узкой лестнице спустились в подвал, миновали силовой шкаф, бойлер (один из визитеров в полутьме коснулся горячего бака пятерней, от боли и неожиданности зашипел, как сбежавшее молоко, но этим и ограничился; видимо, эмоциональные заявления в этой команде не поощрялись). Наконец подошли к дверце. Вирга попросила:

– Возьмитесь крепко за ручку – и вверх сперва, вверх… И на себя.

Дверца растворилась без сопротивления. И тут же шеф группы крикнул, неожиданно громко и угрожающе:

– Положить оружие! Руки за голову, выходить по одному! В случае неповиновения открываем огонь на поражение! Считаю до трех. Один!..

Виргу не очень вежливо отпихнули за спины, четыре игломета уставились в темный проем.

– Два!..

Никто не выходил, не послышалось из гаража ни слова, ни шороха…

– Три!

Все то же безмолвие сохранялось, пока один их четверых не сказал:

– Шеф, сонную гранату?

– Нет там никого, я же говорила, – молвила Вирга из-за спин.

– А вот увидим. Где там свет включается?

– От двери – слева, на уровне груди…

Через две секунды свет в гараже вспыхнул. И трое сразу впрыгнули в осветившееся помещение – все трое за полсекунды, хотя дверь была рассчитана на одного, и то не толстого. Четвертый удержал Виргу на месте, ухватив за плечо. И тут же из гаража послышалось:

– Ага! Они! Все шестеро! Эй, вы! Встать!

– Не пойму: спят они, что ли?

– Да что вы там нашли такое? – крикнула Вирга. – Я хочу видеть!

– Спят, говоришь? Сейчас выясним…

Пауза длилась не менее минуты.

– Нет, это не сон. Это… Ах, сволочи!

– В чем дело, шеф?

– Они сбросили тела. А мы не подумали вовремя… Где там эта баба? Сюда ее!

Виргу втолкнули в гараж, от деликатности в обращении не осталось ничего. И она увидела все то же: шесть тел – одетых, лежащих на бетонном полу на расстеленном, сохранившемся с машинных времен чехле. Мертвых тел?

Она на увиденное постаралась отреагировать по-женски: криком. Истошным, истерическим, невыносимым для нормального мужского слуха:

– А-а-а-а-а!.. Это вы их?..

И опять: «А-а-а-а-а!!»

Мужики до этого не унизились. Недолго постояли молча, все приличествующее случаю было, надо полагать, произнесено мысленно. Наконец главный сказал голосом, почти нормальным:

– Ну что же, так – значит, так. Даже интересно: достойные ребята.

– Шеф, а что со жмуриками – закопать, что ли?

– Ты в уме? Это не жмурики, просто физтела, они так могут лежать долго, и ничего им не станется самим по себе. Крыс тут нет, ими и не пахнет, так что… Они на этих телах как на якоре и никуда далеко от них не уйдут. Ладно, будем искать. Без своих тел они с планеты не удерут – можно, конечно, но очень хлопотно. А здесь мы их возьмем, раньше или позже. – Он окинул своих спутников взглядом. – Чем раньше, тем лучше. Хотя, конечно, сложности у нас будут. Да перестань хлюпать, хозяйка! Слушать тошно!

– Как же я теперь комнаты сдавать буду – с покойниками в гараже? Пожалуйста, уберите их куда-нибудь!

– Ладно, ладно, не надо. «Ни души!» Гладко ответила. Сдавать будешь нормально, об этих – молчи, они себя никак не проявят, запаха не пустят. Да и… Знаешь, что: считай, что уже сдала. Все места сразу.

– Ко… кому же это?

– Нам. Поселимся у тебя. Не волнуйся: заплатим. Замок тут поставим свой. И будем за ними приглядывать. Да и за тобой тоже.

И как бы подвел итог словами:

– Хитрый вы народ – женщины. Не зря говорят: иная раса.