Куда бежать?

Нет, план у Тона Чугара, конечно же, был. Однако на костях невыполненных планов стоит вся Вселенная – столько их накопилось. Очень возможно, что даже проекты самого Творца выполнились не совсем точно.

Впрочем, Тона проблемы Всевышнего сейчас интересовали менее всего. В первую очередь надо было решить свои.

План был достаточно прост, и потому можно было надеяться на его реализацию. Космодром Улара оказался до такой степени набит кораблями (чем было вызвано такое их скопление – сейчас Чугара ничуть не интересовало), что можно было всерьез рассчитывать на угон одного из них – то ли вместе с экипажем, то ли – в худшем случае – без людей. Тон не мог похвастаться богатым опытом судовождения в космосе, да и бедного опыта у него, правду говоря, не было. Он знал, однако, что на всяком корабле, большом или малом, неизбежно должна существовать – конечно же, она там есть! – стартовая автоматика и вся хитрость заключается лишь в том, чтобы ее включить и вовремя безопасно устроиться, чтобы не пострадать от перегрузки при разгоне. Исчезнуть с планеты, вот что, полагал он, было сейчас главным. Тон Чугар, разумеется, не переоценивал своих возможностей и прекрасно понимал, что проложить нужный курс к любому населенному миру – даже прямой, чтобы не понадобилось зависать в силовых узлах сопространства и там менять направление, – он не сможет, если даже никто не помешает. И поэтому на такое он не рассчитывал. Но очутиться вне Улара с его непроницаемой для связи полевой броней и звать, звать, звать, нахлестывая судовой передатчик, просить помощи у любого, кто отзовется, – это представлялось ему вполне достижимым. Какой могла бы стать эта помощь – казалось ему сейчас не столь уж важным: главное, чтобы она пришла. А о том, что первым подоспевшим вполне мог оказаться кто-то, принадлежащий к людям Улара или хотя бы работающий на них, – об этом удачливый беглец предпочитал просто не думать.

Не особенно занимал его также вопрос – как ему удастся произвести захват корабля, а может быть, и заставить его экипаж повиноваться командам пирата-одиночки. Обстановка сама покажет – таким правилом Тон Чугар руководствовался чаще всего в жизни. И до сих пор оно его вроде бы не подводило.

Как добраться до космодрома – эта задача тоже откладывалась им на потом. Не было никакого смысла думать о ней, пока он все еще находился в чертовой башне – центре могучей корпорации «ХроноТСинус». Сейчас главным было – выбраться отсюда. И все силы, и физические, и духовные, и опыт, и вообще все, чем он обладал, Тон Чугар направил на осуществление этого этапа освобождения. Именно так называл он про себя предстоявшую операцию.

Но похоже было на то, что именно эта – номер один – задача окажется и самой трудной для исполнения, а может быть – и вовсе невыполнимой. И с каждой попыткой Тон, со все возраставшим гневом, вынужден был признать, что надежд оказаться где-то за пределами этого сооружения остается все меньше и меньше.

Хотя выходов из каждого уровня было достаточно. Шахты лифтов попадались – если идти по внешнему кольцевому коридору круглой башни, какой и являлся офисный корпус ХТС, – через каждые три десятка метров. Их было, по мнению Чугара, даже слишком много. И потому он рассчитывал на то, что благодаря позаимствованной у дежурной дамы карточке ему удастся воспользоваться если не любым, то хотя бы какой-то частью, пусть и не частью, но одним-единственным лифтом. На большее он не притязал. Оказаться на уровне земли, как ему однажды уже удалось. Сейчас ему представлялось, что уже тогда он напрасно отступил, остерегшись поднимать шум в схватке с охранниками. Надо было идти напролом, используя внезапность, овладеть оружием хотя бы одного из расположившихся там и не ожидавших ничего подобного людей, – а как воспользоваться оружием в такой ситуации, его учить не надо было: этим искусством Тон Чугар владел если и не в совершенстве, то, во всяком случае, несравнимо лучше, чем рядовой караульщик. Впрочем, если он и состорожничал тогда, то не из боязни за свое здоровье. Не будь с ним этой старухи…

И какого черта вообще он тащит ее с собой? Помощи от нее почти никакой, да и – при наилучшем исходе – жить ей оставалось явно немного. Эх, надо было оставить ее – ну, если не в той камере, то хотя бы у дежурной!.. Нет, там нельзя было: тогда на нее навесили бы все то, что на самом деле натворил он, – и не дали бы дожить даже и того, что ей еще оставалось. Лучше всего было бы оставить ее в каком-нибудь безопасном месте, где ничего бы с ней не случилось…

Размышляя так, Тон Чугар приблизился к двери очередного лифта. Вложил карточку в прорезь.

И снова – как и при всех предшествовавших попытках – без всякого эффекта.

Собственно, он уже знал, что так и будет. Не надо было оставлять того охранника в живых. Он, конечно, быстро во всем разобрался и поднял тревогу. А потом там более или менее точно восстановили происшедшее – и, убедившись в том, что карточка пострадавшей дамы исчезла, сразу же заблокировали ее. Так что сейчас этот кусочек пластика был, пожалуй, еще менее полезен, чем листок туалетной бумаги.

А между тем времени у них оставалось все меньше. И поскольку любой план в целом и каждая часть его выполнения как-то расположены во времени, оно же непрестанно утекает – всякий замысел уподобляется островку, размываемому штормовым прибоем. Не успеешь спастись вовремя – и последний клочок суши захлестнет вместе с тобой. Не оставалось сейчас даже лишних секунд, чтобы сожалеть о сделанном или несделанном в те минуты, что сейчас были уже унесены в водопад прошлого. Или времепад?..

Карточка погашена. Но есть и другая: та, что изъята у выключенного из игры мастера-ремонтника. Нет, конечно, ее тоже спохватились, и ни один лифт на нее не отреагировал. Однако с нею Тон Чугар связывал еще одну надежду. Он даже в мыслях избегал слова «последнюю», однако по сути так оно и было.

Заключалась эта надежда в том, что карточка мастера была не совсем такой, как у дежурной дамы. Она была раза в полтора длиннее при одинаковой ширине. Этот дополнительный участок наверняка нес в себе какой-то код, открывавший доступ – куда? Простым зрением этого не различить, а другими возможностями Чугар не обладал – сейчас, во всяком случае. Он успел убедиться только в том, что ни лифты, ни запертые после окончания работы двери кабинетов на этот довесок никак не реагировали. Слабо жужжали, пытаясь прочитать код, но тут же умолкали без какого-либо последствия. Но существовало же нечто такое, что должно было, откликнувшись на карточку, что-то выполнить: открыться, закрыться, зажечься, погаснуть – ну, хоть что-нибудь!

И это «нечто» должно было существовать прежде всего в виде другой щели, прорези и, вероятно, рядом с какой-то дверью. Вторая прорезь – вот что искал Тон, все убыстряя свой и так почти бег по пологой дуге коридора. Он замедлил шаг, только услышав за спиной уже не голосом даже, но скорее шумным выдохом произнесенное:

– Больше не могу. Идите сами. Я… отдохну.

Ну да. Вот только этого ему и не хватало.

– Ерунда! Вы можете. Соберитесь с силами, мадам. Нам осталось пройти совсем немного…

Но невольно приостановился – чтобы взглядом оценить состояние непрошеной спутницы. Действительно, выглядела она далеко не лучшим образом. Скорее тень человека, чем живое существо во плоти. Даже остановившись, она покачивалась, придерживаясь за стену. Хорошо, что хоть ветра здесь нет, промелькнуло у него в мыслях. И однако даже в таком критическом состоянии (краше в гроб кладут – потому что их перед тем подгримировывают, снова мелькнуло незваное) старуха сохранила свой вздорный характер, что обнаружили уже следующие, с усилием вытолкнутые слова:

– Идиот! Что вы кружите, как на стадионе? Здесь этого нет!

Чугар даже растерялся:

– Чего – «этого»?

– У вас (секунды ушли на хриплое откашливание) карточка ремонтника.

Последнее слово старухе удалось выговорить в три приема.

– Вход в ремонтные шахты… в центре кольца. Туда идите!..

– Откуда вы…

Чугар не успел закончить непроизвольно возникший, совершенно естественный вопрос, потому что старуха, оглушительно (как ему показалось) шаркая по полу, обошла его и уверенно свернула в радиальный коридор.

И одновременно по кольцевому коридору разнесся негромкий, но отчетливый звук открывшейся дверцы бесшумно, как всегда здесь, подошедшего лифта. И послышались шаги. Самое малое – двух человек, если только не трех. Тяжелые, уверенные шаги людей, которым не нужно ни от кого прятаться. А еще через полсекунды такие же звуки донеслись уже и с другой стороны. Можно было подумать, что по всему периметру лифты одновременно доставили несколько групп захвата – так, во всяком случае, назвал их про себя Тон Чугар.

Это был явно не такой случай, когда следует показывать свою доблесть и боевые умения. Осталось лишь следовать за старухой, успевшей уже своим утиным шагом удалиться на десяток метров и оказаться на пересечении со вторым кольцевым коридором, чей радиус был, соответственно, меньше. Пока Чугар догонял ее, старуха успела пересечь и это кольцо, приближаясь все более к центру.

Тон Чугар нагнал ее, разумеется, в два счета. И решил не церемониться. Не испросив согласия, обхватил ее и взвалил себе на плечо. Он рассчитывал, что она окажется нетяжелой, но не ожидал, что до такой степени. Как если бы даже кости старой дамы были полыми, словно у птиц. К ее чести – брыкаться она не стала и даже ни словечка не вымолвила – словно так и полагалось с нею обходиться в подобной обстановке. Да, наверное, действительно это было самым уместным и разумным действием.

С грузом на плече Тон не только не сбавил скорость, но, напротив, с шага перешел на рысцу, стараясь только поменьше шуметь. Третий кольцевой коридор он пересек, еще ускорившись, чтобы даже если там, случайно или намеренно, кто-то окажется – не смог бы толком разобрать, что такое перед ним промелькнуло. Еще полторы дюжины шагов – и радиус уперся наконец в ощутимо выпуклую преграду. Это и была центральная шахта, окольцованная четвертым и последним коридором. Налево или направо? Ну, пусть направо…

Тон повернул направо. И одновременно старуха пробормотала так, что он с трудом разобрал:

– Не ищите лифтов – другие двери…

Тон уже не стал удивляться ее неожиданным советам. Тем более что пока он не видел ни единой двери или дверцы, на которой можно было бы испробовать ремонтную карточку. Правда, здесь и обзор был очень ограничен крутизной четвертого коридора. Впереди виднелся уже следующий радиальный, всего их было – Тон помнил – восемь. Нужен был новый спурт, чтобы пересечь радиус за долю секунды на случай, если он просматривался с внешнего или внутренних колец. Тон напрягся. И тут же старуха осадила его:

– Стойте. Вот она – ну же!

Пришлось срочно тормозить. Ну, понятно: он ожидал увидеть примерно то же, что и в тех коридорах: ясно обозначенную дверь – с ручками, со следящей камерой над нею, – и потому не заметил в стене очерченного лишь тонкой линией прямоугольника, в самой середине которого, а вовсе не рядом, виднелась прорезь для карточки – то, что показалось ему сейчас самым необходимым в жизни.

– Спасибо, мадам, – не смог не поблагодарить он. – На ногах устоите?

Она сама сделала движение, пытаясь сползти с его плеча. Тон осторожно помог ей утвердиться на полу. Вытащил карточку. Вздохнул. Вложил.

Секунда. Другая. Третья. И – ничего.

Чугар глубоко вдохнул, чтобы полно и откровенно высказать свое отношение ко всему на свете – и ко всем дверям и карточкам в частности.

– Другой стороной, – сказала старуха, как ему показалось, совершенно спокойно.

– Что?

– Вложите карточку другой плоскостью вверх. Вы даже не посмотрели…

Чугар вложил, все просившиеся наружу слова он все-таки произнес при этом – но про себя. И еще не закончил тираду, как дверь – а вернее, кусок трубы – отступила внутрь и в сторону, открывая проход. Не размышляя, Тон кинулся вперед, таща старуху за руку – так, что она едва не взлетела в воздух от такого рывка. И все-таки (вот вредный характер! – поразился он) успела напомнить:

– Карточку не забудьте…

– Мадам, ну что вы, в самом деле!..

– Тс-с. Акустика…

И в самом деле. Труба, диаметром метров в десять, должна была служить прекрасным волноводом для акустических частот. А именно в ней они и оказались – на металлической площадке, примерно метровой ширины, охватывавшей изнутри все кольцо и огороженной барьером тоже примерно в метр высотой. Такие же кольцевые площадки виднелись и выше, и ниже – похоже, они были на выходе с каждого уровня. И таких входов, как тот, через который беглецы только что проникли, было на каждом уровне, кажется, по четыре. Кажется – потому, что воочию увидеть противоположную часть трубы мешала ее начинка: непостижимая на первый взгляд путаница кабелей – электрических силовых, волоконнооптических, антенных, электрических слаботочных, еще каких-то – неизвестного назначения, среди которых выделялся в особенности один, самый толстый и зеркальный – наружная его изоляция была то ли металлической, то ли пластиковой, а может быть, и действительно из зеркального стекла – так или иначе, она исправно отражала все, что было вокруг, искажая пропорции совсем как в «комнате смеха». Кабели, однако, занимали меньшую часть полости, пронизывавшей корпусную башню снизу доверху; главная доля этого пространства приходилась на трубы разных сечений и цветов, и их тоже имелось великое разнообразие – можно было различить водопроводные, канализационные, газовые – о них говорили разные цвета. Одна группа, с полдюжины труб, находилась чуть в сторонке и была дополнительно изолирована прозрачным пластиком. Скорее всего, эта группа предназначалась для кислот… Все это ярко освещалось с каждого уровня – так что укрыться здесь было бы трудновато. Но ничего лучшего на сей раз судьба Тону с его спутницей не предложила. А тут можно было хоть отдышаться и привести мысли в какое-то подобие порядка.

Старуха успела уже опуститься на шершавый металл площадки, поджав ноги; похоже, это была ее излюбленная поза. Тон Чугар покосился:

– Смотрите не застудите себе чего-нибудь этакого.

Старуха не сочла нужным ответить. Вместо этого поинтересовалась:

– Ну, и что дальше, по-вашему? Думаете, эти о нас забудут? Вряд ли.

На этот раз Тон ответил ей как равноправному собеседнику: старуха явно оказалась не из тех, кого берут голыми руками.

– Отсюда уйти можно только по трапам. – Он кивнул на крутые лестничные марши, тоже, разумеется, железные, соединявшие площадки с соседними уровнями. – Если бы располагать временем… Но, боюсь, его у нас маловато.

Старуха кивнула.

– Думаю, самым лучшим было бы, – продолжал Тон, – выйти из шахты на каком-то из уровней, где нас не ожидают или хотя бы ждут не так напряженно, как вблизи. Повыше или пониже.

– Повыше – это без меня, – сказала его собеседница спокойно.

Чугар не менее спокойно кивнул:

– Да, возможности подъема у нас ограничены. Значит – вниз. Это получится хотя бы быстрее.

Она пожала плечами:

– Да, наверное – но только в их распоряжении лифты – это еще скорее. Как по-вашему – камеры слежения тут есть?

Тон внимательно оглядел доступную взгляду часть трубы.

– Не вижу. Но думаю, что без них не обошлось. Все устроено на совесть. Для себя, а не на продажу.

– Почему же тогда преследователей еще нет здесь?

– Возможно, мы оказались в мертвом пространстве для камеры. Они ведь нужны прежде всего чтобы видеть все это, – он кивнул в сторону труб и кабелей, – а не входы-выходы: вряд ли рассчитывалось, что сюда могут проникнуть посторонние.

– Возможно. Однако, если мы начнем двигаться… Тут наверняка есть датчики, весь этот объем настроен на определенные параметры, и изменение их – например, появление двоих людей – сразу же изменит некоторые характеристики – о чем приборы немедленно известят кого следует.

– Почему в таком случае они еще не пришли за нами?

– Скорее всего, потому, что опасаются какого-то сопротивления с нашей стороны. Мы ведь можем быть вооружены: у страха, как говорится, глаза велики. А здесь, рядом со всем этим хозяйством, они постараются избежать даже малейшей угрозы целости всей начинки. Поэтому стрелять в нас не станут, даже если мы окажемся в прицеле: один рикошет – и кто знает, что за каша тут заварится. Нас можно взять только без выстрела. Схватить, или усыпить, или еще что-нибудь в этом роде…

– У вас неплохо варит котелок, мадам.

– Ну и лексика у вас – винегрет какой-то… Ладно, это я так. Но у меня возникли кое-какие мысли. Будете слушать?

– Прошу вас, мадам. Почту за счастье, мадам.

Старуха не улыбнулась. Сказала:

– Представьте себе, что мы – ремонтники. И что… ну, хотя бы на той вот трубе (она указала) предполагается некоторое нарушение – ну, не разрыв, но назревающая угроза его: тут же наверняка все под контролем. И мы пришли, чтобы усилить, дополнительно произолировать это место – применить временную меру до того, как этот участок трубы вообще будет заменен. Как по-вашему, каким способом мы – один из нас хотя бы – сможет добраться до нужного места в трубе? С площадки не дотянуться. А для работы надо оказаться вплотную к объекту. Каким же образом?

Тон Чугар нахмурился, размышляя.

– Способ один: должно быть средство передвижения уже не по стенкам трубы, как эти лестницы, но по всему ее внутреннему пространству. Да еще с возможностью маневрировать – и по горизонтали, и по вертикали, со всеми степенями свободы. Я вижу только один выход: свободно парящая платформа. Что-то в таком же роде… как…

Он вовремя спохватился: об этом говорить было никак нельзя.

– Ну, в общем, такие бывают.

– Охотно верю, – согласилась она, едва заметно усмехнувшись. – И как же, по-вашему, мы сможем получить к ней доступ?

– Ну, – сказал он, – над этим надо еще подумать.

– А мне это представляется ясным. Чемоданчик мастера. Я буду удивлена, если там не обнаружится пульт вызова и управления такой платформой.

– Черт, и в самом деле…

Он присел на корточки и раскрыл кейс.

– Ну, вот еще. Да тут их… раз, два… четыре штуки! Какой же?

Старуха подползла, заглянула ему через плечо.

– Второй слева.

– Уверены?

– Совершенно.

– Ну, терять нам все равно нечего… Может, вы знаете и то где тут на нем вызов?

– По-моему, это очевидно: верхний ряд, красный цвет.

– Будь по-вашему.

И Тон решительно нажал.

Ждать пришлось четыре секунды с небольшим.

– Извините, мадам, я перелезу первым. Не знаю, насколько она устойчива…

– Действуйте.

Тон перелез через барьер на всплывшую снизу и уравновесившуюся рядом с площадкой круглую, тоже с перилами платформу – ста двадцати сантиметров в поперечнике.

– Будет тесновато, мадам.

– Я занимаю немного места.

– Позвольте – я вам помогу… Вот так. Такси подано. Куда едем – вверх, вниз?

– Вниз, конечно же, – ответила она без колебаний.

– Это почему?

– Наверху нас ждут с большей уверенностью. И к тому же… внизу больше уровней, значит – больше пространства. Легче затеряться. Все это, – она кивнула на магистрали, – идет ведь сверху вниз, не наоборот, следовательно, внизу и находится жизненно важный центр этой системы, не знаю уж, как ее точнее назвать. Включая, может быть (тут голос ее стал едва ли не мечтательным), главный компьютер этого мира. Где-то в самом низу. Если попасть к нему – там все, ищущие нас, вынуждены будут вести себя очень-очень осторожно.

– Понимаю, мадам. А для нас эта осторожность необязательна.

– Верно. Вы сами сказали: терять нам нечего.

– Все. Экспресс отправляется. Держитесь крепче. Лучше снова сядьте. Я думаю, вот эта – со стрелкой вниз.

– Согласна.

Тон Чугар нажал кнопку. При этом он, сам того не сознавая, закрыл глаза. Но старая дама этого не заметила. Иначе наверняка не преминула бы выдать какую-нибудь колкость.

Когда он их открыл, то пришлось на миг снова зажмуриться: показалось, что он оказался внутри гигантского калейдоскопа и все цвета мира проносятся перед ним, меняясь местами, разыгрывая цветовую партитуру никем еще не написанной светомузыкальной симфонии. Платформа – по первому впечатлению – просто падала, да еще и вращалась при этом, и это показалось Тону опасным.

Он невольно перевел взгляд на пульт управления, который до сих пор сжимал в пальцах. Интересно, как тут регулируется скорость спуска или подъема? Ведь, чтобы разглядеть что-то, двигаться надо куда медленнее, почти ползком. А сейчас – хорошо еще, что нет ускорения, спуск идет равномерно, хотя и слишком быстро. На маленьком дисплее номера проносившихся мимо уровней кружились, как десятые доли на секундомере. Где тут замедление? Тут? Нет, замедлилось вращение, но не скорость, с какой платформа стремилась к центру Улара. Интересно, сколько же уровней врыто в грунт? В скалу, не в какие-нибудь осадочные породы… Может быть, вот эта кнопка? Ну, сразу… Ага! Дергаешься? А если подержать нажатой подольше? Все, оказывается, очень просто. Мог бы и сразу сообразить. Уровень какой? Сорок шестой. А внизу что? Все та же труба, но теперь, при медленном снижении, можно заметить: количество коммуникаций, заключенных в трубу, намного уменьшилось; вот и сейчас, на сорок шестом, несколько труб и кабелей уходят в сторону, в стенку трубы в нескольких направлениях. Да, больше половины уже разошлось. Но и осталось немало…

– Не так медленно, – прозвучало снизу, от сидевшей на платформе, подтянув колени к подбородку, старой дамы. – Иначе они заметят нас, когда будем проходить мимо очередной камеры.

– Вы не боитесь разбиться?

– Думаю, что платформа достаточно хорошо подстрахована на случай отказа каких-нибудь систем или человеческого фактора.

– Ничего не остается, как поверить вам…

Ускорение – надо полагать, вот оно. Нажали. Все правильно. Еще чуть быстрее…

– Так вас устроит?

– Почти. Но не может же эта труба быть бесконечной… Что это? Телефон?

– Я его не вижу. Нет, похоже – платформа предупреждает нас о чем-то. Звонком. Как в добрые старые времена.

– Зачем вы опять тормозите?

– Не я. Это она сама. Видимо, на подходе конечная станция.

– Ладно. Положимся на автоматику.

Последним оказался шестьдесят четвертый уровень. И на нем не было ничего. Даже выходов. Последние коммуникации – их осталось совсем немного – уползали в стены. Правда, вглядевшись, можно было различить лазы – дверцами назвать их было нельзя, – снабженные щелями для карточек – наверное, на тот маловероятный случай, если какая-то авария произойдет именно в этом, как мысленно назвал Тон, подвале. Пожалуй, они спустились чересчур низко.

– В наихудшем случае будем спасаться ползком.

– Мне кажется, – сказала старая дама вместо ответа, – что нам следует подняться на два этажа.

– Почему именно на два?

– По-моему, я заметила верно: именно там ушел самый большой пакет коммуникаций – и не в разные стороны, а компактно, в одном направлении. Я думаю, что там это и находится.

– Что – это?

– Войдем – увидим, – откликнулась она. – Давайте потихонечку.

«Она уже командует! – безмолвно удивился Тон Чугар, послушно выполняя высказанное пожелание. – А ведь одной ногой почти в… в упаковке, скажем так. Ну, женщина!»

– Шестьдесят второй, – проговорил он вслух. – Какие еще будут пожелания?

– Помогите перебраться туда.

Тон помог ей, потом перелез и сам. Постояли на площадке, пытаясь что-нибудь услышать. Звуков не было.

– Да и здесь тоже войти некуда.

– Пойдем вокруг, – сказала она. – Туда, где пакет уходит в стенку.

Двинулись по кольцевой площадке. Прошли треть окружности с лишним.

– Ну, вот и выход.

– Рискнем?

– А что остается?

Тон Чугар вложил карточку, предупредив:

– Держитесь поодаль – эта штука отходит внутрь.

Так и получилось. Они еще помедлили, прислушиваясь. Едва уловимое гудение было единственным, что доносилось до них. Ни шагов, ни дыхания…

Они переглянулись и одновременно кивнули друг другу. Вышли, стараясь двигаться бесшумно.

Структура здесь оказалась такой же, как наверху. Радиальный коридор. Первый кольцевой. Они сделали несколько шагов по нему.

– Смотрите: тут что-то не то…

Это было сказано Чугаром о дверях. О дверцах, точнее: они были выше и заметно поуже, чем нормальные, кабинетные – там, наверху.

– Интересно, что там?

И, не дожидаясь ответа, Тон попытался отворить одну из дверец. Он не встретил никакого сопротивления.

– О господи! – вырвалось у него.

За дверцей не оказалось ничего, кроме схем. Нормальных плат, усеянных крохотными кристалликами. Кваркотроника. Не раз виденная картина. Но – не в таком же количестве!

– Это какой-то суперпроцессор!

– Нет, – возразила старая дама. – Только частичка его. Так я и чувствовала: оно – здесь. Мозг всего этого хозяйства, в котором я, откровенно говоря, почти ничего не понимаю.

– А я – еще меньше. Но… тогда здесь должны быть и люди? Хотя бы оператор этой сверхмашины. А мы с вами говорим в полный голос…

– Думаю, что здесь никого и не должно быть. Операторы – где-нибудь повыше. Хотя бы потому, что находиться здесь часами опасно. Вы не ощущаете напряжения поля? А я вот его прекрасно чувствую – муж в свое время научил меня ощущать поля. Ну что же – поздравляю: тут, я полагаю, мы на какое-то время в безопасности: рисковать целостью этого устройства никто из них не решится. Что с вами?

Тон Чугар хмуро глянул на нее:

– То есть мы сами залезли в мышеловку. И остается лишь ждать, пока нас отсюда не извлекут – как только найдут способ сделать это без ущерба для своего хозяйства. Такая перспектива вас устраивает?

Старуха усмехнулась:

– Во всяком случае, тут спокойнее, чем в той камере, из которой вы меня вытащили. Здесь если я и мышь, то во всяком случае не лабораторная.

– Лучшее еще впереди, – проронил он сумрачно.

– А вот я уверена – нам помогут.

– Опомнитесь, любезная! Кто? Каким способом? Нет, выход придется искать нам самим. Ладно, используем передышку, чтобы продумать ситуацию как следует.