(146 часов до)
— Ну почему, почему сюда послали такого бездарного агента! — негромко, сдавленно говорила Леста, пока они шли по плавно изгибавшейся аллее центрального городского парка.
— Сначала скажите: куда это мы так летим?
— Не знаю. Какая разница?
— От чего спасаемся?
— От сипо, естественно.
— Почему бы не вернуться к вам?
— Потому что там они уже поджидают вас.
— Откуда вы знаете?
— Да я сама их вызвала. По телефону… Когда вы ушли.
— Чего ради?
— Потому что вы слишком уж были похожи на провокатора, на этакую подсадную утку — довольно неумелую, или, быть может, наоборот…
— Откровенно говоря, не понимаю.
— Ну, все ведь совершенно ясно! Вы начали с того, что демонстративно открыто показались перед бывшей явкой, хотя все знают, что она провалена бесповоротно. И вообще — вели себя именно так, чтобы даже несмышленышу стало бы понятно: вы человек, и притом пришлый — или же очень стараетесь, чтобы вас за такого приняли. А тут у нас, как вы несомненно знаете, — во всяком случае, должны знать, — укрывательство таких людей считается одним из самых серьезных преступлений против государства, против технетской идеи. Наказания очень суровы. И я подумала, что самым лучшим было бы — сдать властям их собственного провокатора. Вот почему я позвонила. Сказала, что вы, возможно, еще вернетесь. Так что ко мне больше нельзя. Не знаю даже, следует ли мне самой… Ну, и кроме того… — она запнулась на мгновение, — мне казалось, что человек оттуда — разведчик — должен быть, ну, как бы это сказать…
— Суперменом во цвете лет, — договорил за нее Милов. — А не существом преклонного возраста, так? Только я вообще-то не разведчик. А кроме того — не вы одна так представляете, мне это на руку. Ничего, я не обижаюсь.
— Нет, я вовсе не это хотела сказать… — Она совсем смешалась.
— Ага, — сказал он невесело. — Вот почему вы постарались ночью сделать так, чтобы я уснул покрепче.
Она слегка покраснела:
— Вовсе нет! Это получилось как-то… само собой.
— Спасибо и на этом, — сказал Милов. — По крайней мере, сейчас я знаю, чего мне ожидать. Но в чем же я так засветился? Полезно будет усвоить на дальнейшее. Если оно будет, конечно.
— Да господи, на каждом шагу… Когда мы пришли ко мне, я, как полагается, произнесла формулу благодарности стране за кров. Вы промолчали — а должны были повторить то же самое. Потом, когда наступило время углубления, вы решили, что я просто задремала — и дали понять это; не знать таких простых вещей может только человек, впервые попавший в Технецию. Ну, и еще, и еще… Неужели вас не могли как следует подготовить?
— Если бы вы знали, Леста, как мало у нас информации обо всем этом… Вот и вы не удосужились своевременно сообщить насчет нравов и обычаев.
— Насколько я знаю, мы всегда только отвечали на вопросы. А таких вопросов нам не задавали. Конечно, Мирон знал об этом больше. Но его нет.
— Мирон — резидент?
— Вы должны знать это.
— Я и знаю. Откровенно говоря, я не сразу опознал вас потому, что меня должен был встретить мужчина. Что с ним? Сгорел? Вряд ли: тогда вы не сидели бы дома так спокойно, не разгуливали бы по городу. Что же произошло?
— Он отправился в Круг. После провала явки.
— Объясните.
— Так называется место, где — мы собрали эту информацию по клочкам находится, может находиться то, что интересует вас.
— Уточните. Что может находиться там?
— Там растут грибы. Если не все, то хотя бы некоторые… Мирон надеялся выяснить это на месте, чтобы вы могли сразу же начать работу. Он поехал туда. Уже не в первый раз: ему приходилось бывать там и раньше, да и мне тоже: Круг — это место, где находится центр так называемой человеческой оппозиции…
— С Орланзом во главе?
— Вы уже знаете…
— Очень мало. Об Орланзе слышал.
— Мы считались принадлежащими не к самой оппозиции, но к сочувствующим технетам. Вам следовало бы знать, что вовсе не каждый технет безоговорочно поддерживает принципы исключительности и ненависти. Не так уж мало их выступает за возвращение к людскому…
— Леста… А вы — техналь? Или женщина все же?
Она помедлила.
— А вы сами не можете ответить — после того?
— Если бы мог — не спросил бы.
— Откровенно говоря, я уже сама не понимаю — кто я. Все мы, живущие здесь… Но это не относится к делу. Так или иначе, мы туда вхожи. Из Круга временами удавалось добыть интересную информацию. И вот как будто бы туда не так давно доставили…
— Я понял. Итак, Мирон отправился туда.
— Чтобы проверить, я уже сказала. И исчез.
— И никаких сведений о нем?
— Ну, какие же могут быть оттуда сведения? Опять вы не понимаете…
— Ладно, может быть, когда-нибудь пойму. Давайте работать. Что еще у вас есть для меня?
— По-моему, я все сказала. Разве что…
— Говорите все до конца.
— По-моему, он отправился туда, потому что возникла какая-то информация, связанная с вами. Он успел сказать мне, что вам не следует приезжать, но не сказал — почему. Я, когда он не вернулся, передала это — но вы были уже в дороге.
— Интересно… Но сделанного не вернешь. Тем больше У меня причин пробраться в то место, куда он так стремился — поскольку это касается меня. Как туда попасть? Где находится этот самый Круг?
— Надо ехать до станции Сандра на поезде…
— Знакомые места. Очень хорошо. Дальше?
— Перейти линию. Там только одна дорога. Пройти до развилки. Путь в Круг — левая дорога. Но там — глухой забор. Место очень строго охраняется, и пробраться туда практически невозможно. Боюсь, что Мирон сгорел именно при такой попытке.
— Возможно. Но мне необходимо попасть туда.
— Тогда вы пойдете по правой дороге. И дойдете до придорожного ресторанчика. Там по вечерам собираются люди Орланза.
— Думаете, они мне помогут?
— Конечно, нет. Но уже сегодня вечером там должна быть и я. И может быть, что-нибудь придумаем…
— А завести знакомства с людьми из Круга — просто?
— Те, кто там работает, там же и живут, и в столице возникают крайне редко — и всегда под надзором.
— Как это место называется?
— Производство-два.
— Есть и другие производства?
— Первое — это собственно производство технетов. Оттуда они выходят. Это место называется Базой. Но о нем у нас практически ничего нет.
— Не густо…
— Поработайте здесь сами!
— Каждому своё. Что же, задача мне ясна.
— Послушайте… я даже не знаю вашего имени…
— Это неважно.
— Мне очень неприятно: выходит, я сдала вас им…
— Я всё понимаю. В той обстановке ничего другого, наверное, вы и не могли сделать. Но самое позднее через час меня уже не будет в городе.
— Во всяком случае, теперь вы знаете, где меня найти уже этим вечером.
— Постарайтесь не попасть еще в какую-нибудь неприятность. Что с вами, кстати, стряслось тогда на улице?
— Какое-то мгновенное нарушение регуляции… Может быть, потому, что у меня была нелегкая ночь.
— В каком смысле?
— Эта информация вам не нужна.
— Нарушение регуляции, — повторил он. — Так вы техналь все-таки?
Леста слабо улыбнулась:
— Я же сказала: если бы я сама понимала…
— Объясните. Не очень-то понятно.
Она пожала плечами.
— Даже не знаю, что и как тут можно объяснить… Видите ли, я однажды уже исчезала.
— Как это понять?.
— Исчезновение? Ну, представьте: вы просыпаетесь утром — и вдруг оказывается, что вы ничего не помните. То есть, знаете, как вас зовут, понимаете, что находитесь у себя дома, вам известно, что и как вы должны делать, куда идти и так далее. Но о том, что было вчера и еще раньше — ни малейшего представления. Начинаете как бы жить с чистой страницы.
— Гм… Это интересно. Леста, но вот то, что вы делаете… по поводу чего мы с вами встречаемся — это тоже возникло после исчезновения?
— Откуда мне знать? Может быть, да, может — нет…
— Вы помните, как начинали эту работу?
— Самое начало? Нет… нет, не помню. Странно: никогда и не пыталась вспомнить. Интересно, правда?
Значит, это было предвидено, — подумал Милов. — Ей поставили блок. Следовательно, блок помогает. Для меня это очень важно: дает новые возможности… Конечно, блок: иначе ее давно не было бы в живых.
— Вы не могли бы, Леста, рассказать об этом подробнее?
— Теперь уже некогда. Вам надо поспешить: сейчас они ждут вас у меня или где-нибудь по соседству, но вскоре наверняка перекроют все ходы и выходы. К сожалению, они теперь знают, как вы выглядите…
— Неприятно, конечно. Леста, почему же вы не раскрылись сразу — когда я подошел к вам у фонтана в первый раз?
— Да всё потому же: узнала в вас того, кто пытался помочь мне на улице. Это было так непрофессионально, что я сразу заподозрила в вас провокатора. Ну, а при малейшем сомнении, как вы сами знаете…
— Спасибо за то, что не прикончили меня, — усмехнулся Милов.
Она серьезно ответила:
— Могло быть и так. Я просто решила передоверить эту работу им самим.
— О’кей, — сказал он. — Как по-вашему мне сейчас проще и надежнее выбраться из Текниса?
— Пожалуй, через рынок. Кажется, ничего лучшего сейчас не придумать. Подходит уже время, когда начнется разъезд оттуда, и те, кто с утра привозил продукты на продажу, потянутся из города восвояси. Если бы вы смогли как-то пристроиться к ним… Их обычно проверяют достаточно условно. Я попыталась бы помочь вам в этом, однако, за мной сейчас тоже будут следить, ожидая, что вы захотите со мной встретиться. Поэтому не приглашаю вас ехать в Круг со мной.
— Но это ставит под угрозу и вас?
— Думаю, что не вполне. Я описала вас, как весьма озабоченного сексуально и выражавшего ясные намерения…
— Понял. Следует считать это комплиментом?
— Как пожелаете. Во всяком случае, теперь они будут, конечно, приглядываться, но не только ко мне, а и ко всем техналям, которые могут вызвать такого рода интерес у маньяка. Что же касается меня…
— Кстати: вы даже не сказали мне, какова ваша крыша.
Леста отвела взгляд в сторону. Помолчала.
— Я уже сказала: вам не обязательно знать это.
Милов не стал говорить, что догадывается. Жаль ее, конечно, — подумал он. — Но позиция удобная, безусловно. Знакомства, встречи, разъезды — всё оправдывается…
— Будьте осторожны, — проговорил он.
— Вы тем более. Где рынок, знаете?
— Еще бы. Итак, я исчезаю. Наверное, вы еще понадобитесь; я вас найду.
— Найдете в Круге. Но если меня потом не окажется в городе, значит, я попала на производство-один. Или меня вообще устранили.
— Ну, — сказал Милов. — Такую красивую женщину…
— Теряете время, — она даже в сердцах топнула ногой.
— Меня уже нет, — сказал он и пошел прочь.
Леста повернулась и направилась в противоположную сторону выразительной походкой прогуливающейся девицы.