Двое солдат Охранителя — воины одного из патрулей — жестко, но без рукоприкладства схватили и доставили историка Хен Гота и следовавшего с ним человека из свиты Великого донка Плонтского в резиденцию Предводителя Армад; теперь подвал носил именно такое название.

Старший капрал Ур Сют доложил Предводителю о задержанных и услышал в ответ:

— Историка — ко мне немедленно, другой пусть подождет.

Старший капрал незамедлительно выполнил приказание, поручил человека из Жилища Власти вниманию двух солдат из караульной команды и на минутку заглянул в ту каморку, где помещалась сейчас Леза. Ему не раз уже приходилось гнать оттуда не в меру любвеобильных солдат, хотя иногда он и не успевал.

Вот и сейчас он увидел там — даже не солдата, а такого же старшего капрала, каким был сам. Тот любезничал с Лезой, и она смотрела на него во все глаза.

Это неприятно удивило Ур Сюта. И он грубо схватил другого за плечо.

Тот резко повернулся, и Ур Сюту на миг почудилось, что он оказался перед зеркалом.

Но только на миг. Голова внезапно закружилась, и Ур Сют потерял сознание.

* * *

— Итак, — проговорил Охранитель после долгой паузы, последовавшей за докладом историка, — ты убил Магистра Миграта.

Он произнес эти слова невыразительно, монотонно, так что нельзя было понять: хорошо поступил Хен Гот или плохо. Ожидает ли его поощрение — или, наоборот, строгое наказание.

Впрочем, не ему одному это оставалось неясным, Охранитель еще и сам не пришел к окончательному выводу. С одной стороны — Магистр был хорошим исполнителем — если сравнивать с остальными, с кем Охранителю приходилось тут иметь дело. С другой — то, что он, появившись на Ассарте, не поспешил явиться к Охранителю, говорило о том, что останься Миграт в живых — это могло бы привести к излишним осложнениям. Конкурент никому не бывает нужен. Тут же Охранитель покачал головой: все зависит от конкретной ситуации. Иногда конкурент как раз полезен — чтобы столкнуть с ним еще одного. Но так или иначе, факт оставался фактом, и с ним следовало примириться.

— Да, Охранитель. У меня не оставалось другого выхода.

— Ну, хорошо, — сказал Охранитель тоном, свидетельствовавшим, что эта тема закрыта — сейчас, во всяком случае. Он отошел к двери, посмотрел в проем, повернувшись к историку спиной. — В таком случае все, связанное с ним, отпадает. Хотя, несомненно, было бы еще лучше, если бы ты успел выяснить, где же укрываются его люди и много ли их. Хорошо. Ты его убил. Что же ты сделал после этого?

— Я побывал в Жилище Власти. Я пошел туда, чтобы…

Охранитель резко повернулся. Тремя широкими шагами приблизился вплотную к Хен Готу.

— Тебе все-таки удалось проникнуть в Жилище? И вернуться оттуда живым и здоровым?

— Но это оказалось вовсе не сложным, Охранитель. Видите ли, еще в бытность мою Главным Композитором…

Охранитель выслушал его до конца, даже не поморщившись от многословия, какое было свойственно историку. Снова отошел к самой стене — словно близость Хен Гота мешала ему сделать нужные выводы. Потом как бы подумал вслух, не делая из своих размышлений секрета:

— Следовательно, вся верхушка сейчас — там. Заманчиво, слов нет — заманчиво: схватить всех разом. Это сэкономит нам много времени. М-да… Судя по тому, что тебе удалось не только пробраться туда, но и выбраться — живым и здоровым, порядка там и в самом деле маловато, а? Ты говоришь — они там пируют?

— Пьют, Предводитель. И не только донки. Охрана тоже.

— И она с ними?

— Да.

— Значит, договорятся, — пробормотал Охранник. — Уж не знаю — на каких условиях, но найдут общий язык.

Он стал ходить по комнате вдоль стены — туда, обратно, снова туда… Историк лишь поворачивал голову, чтобы не упускать Охранителя из виду, быть готовым к любому вопросу: желание спросить о чем-то прежде всего выражается движением глаз, бровей, губ — и заметить это вовремя значит успеть приготовиться. Но предводитель продолжал лишь бормотать — едва уловимо; видно, месяцы одиночества приучили его сразу же озвучивать свои мысли, чтобы легче было подметить в них неточность — если появится.

— Конечно, если их выпустить, они станут возвращаться так же, как и прибыли сюда: караваном. И в дороге будут настороже. Завяжется большая драка. В Жилище сразу узнают — есть же у них какие-то действующие силы — и примут меры к усилению защиты; нам уже внезапно не напасть. Разумно. С другой стороны — если донки уедут, у Власти останутся только ее штатные охранники, то есть — не так уж много. И мы сможем овладеть Жилищем и всем прочим, что нам там нужно, с наименьшими затратами сил.

Он снова повернулся круто, подскочил к историку, сжал кулаки так, что Хен Гот даже отшатнулся: привычный страх сработал. Но удара не последовало, лишь вопрос в упор, глаза в глаза:

— И ты действительно можешь провести наших людей так, что их не заметят до последнего момента?

Главное — отвечать сразу, без запинки, это Хен Гот знал издавна, еще со школьных лет. И не заставил Предводителя ждать:

— Да, Охранитель. Но мне представляется, вам могу помочь не только я, но и человек, у которого гораздо больше возможностей для этого. Я привел с собой его доверенного служителя…

Предводитель Армад нахмурился:

— Это что-то новое. Докладывай!

* * *

Хен Гот, может быть, на многое был способен, но только не на то, чтобы выполнить поручение Великого донка Плонтского во всех деталях: то есть, передавая Охранителю все, сказанное вельможей, смотреть бесстрашно и говорить независимо, как равному с равным. Ну не было такого таланта у историка. Так что докладывая, он смотрел на главу солдатских отрядов глазами сурово наказанного пса, ожидающего к тому же еще худшей кары. Он твердо знал одно: бояться всегда следует того, кто ближе. И, отвечая, с трудом удерживался от сильного желания сказать даже больше, чем знал. Охранитель же был, как обычно, непроницаемо-спокоен и хмур, слушал внимательно и порой задавал вопросы, словно ему нужны были уточнения:

— Сказал, что у него есть ко мне интересное предложение?

— Совершенно верно, Охранитель.

— И что я могу назначить ему время и место встречи?

— Именно так. Вернее, все это вам изложит его доверенный…

— Обожди с ним. Успеется. Ты все мне рассказал?

Не все, конечно; но то, что Хен Гот утаил, говорить было, по его мнению, слишком опасно. Он изложил все, что знал, о последнем эпизоде своих приключений: о невольной встрече и разговоре с донком Плонтским: это могло оказаться для Охранителя полезным. О визите же к Жемчужине Ястре предпочел умолчать: История убеждала его в том, что неудовольствие принесенной вестью очень часто вымещается на доставившем ее посланнике, поскольку до самого обидчика не дотянешься, а гнев настойчиво требует выхода. Однако лгать вслух не хотелось, и он лишь кивнул. Охранитель же был существом весьма проницательным.

— Ты что-то скрыл. Говори.

— Ничего существенного. Разве что… Хотя вряд ли это имеет значение для вас…

— Об этом буду судить я.

— Кажется, они хотят разыскать Лезу.

— Кого?

— Это та женщина, Предводитель, что находится тут у нас. С ребенком.

— Вспомнил. Зачем она им?

— Наверное, чтобы уничтожить.

— Ее? Какой смысл? Постой. Понял. Претендент?

— Да.

— Хорошо. Я подумаю над этим. Ну, теперь все? Или ты утаиваешь еще что-то?

— Охранитель, я не решаюсь…

— На тебе это не отразится. Обещаю.

— Донк потребует от вас заложника — для его безопасности.

— Вельможи бывают наивны, — проворчал Охранитель себе под нос. — Ну и кого же? Быть может, тебя?

Это была шутка, и так историк ее и воспринял.

— Генерала Ги Ора. Не знаю уж, от кого он узнал о том, что у вас есть такой генерал…

— От тебя, от кого же еще, — равнодушно сказал Охранитель. — Впрочем, это не имеет значения. Хорошо; зови этого доверенного, я поговорю с ним…

— Повелитель, смею ли я намекнуть…

— Ну, что еще?

— Этот донк показался мне человеком, способным на обман. Может быть, мне не стоило этого говорить, вы мудрее меня, но все же будьте осторожны…

Историк выговорил это, втянув голову в плечи, словно ожидая удара. Охранитель же и не нахмурился, хотя улыбаться тоже не стал.

— Теперь все?

— Совершенно все, Охранитель.

Охранитель повернулся к Хен Готу. На этот раз голос Предводителя оказался неожиданно ласковым:

— Я полагаю, вы изрядно устали, историк.

— Я? Да, собственно… Конечно, Охранитель.

— Вот и отдохните. Постарайтесь выспаться, найдите местечко, не выходя из нашего расположения. Но обязательно предупредите дежурного, чтобы он знал, где вы находитесь. Вы мне понадобитесь, но несколько часов для отдыха у вас есть. А я тем временем побеседую с человеком, что пришел с вами от этого… как вы его назвали?

— От Великого донка Плонтского, Предводитель.

— Да… интересно, что же он хочет предложить мне? Готов сдаться на почетных условиях? Или… Вы еще здесь? Идите!..

Историк не решился повернуться к Охранителю спиной, и вышел из комнаты, почтительно пятясь.

* * *

Выйдя из кабинета Предводителя Армад, Хен Гот почувствовал, что и на самом деле очень хочет спать.

Но было нечто, казавшееся ему еще более необходимым: увидеть Лезу.

Там, за барьером, где она была раньше, когда его впервые доставили сюда, ни женщины, ни ребенка более не оказалось. В большом подвальном помещении ее вообще не обнаружилось.

Тогда историк пошел по коридору в глубь подвала, бесцеремонно заглядывая в каждое помещение, попадавшееся на пути.

Он нашел Лезу и ребенка в пятом по счету закутке. Ребенок спал. А Леза — Леза целовалась с солдатом. С тем же самым.

Они предавались этому занятию настолько самозабвенно, что даже не заметили историка. Хотя он целых полминуты простоял в дверном проеме, укоризненно глядя на них и не зная, что же ему предпринять.

(Ну что же, — только и пришло ему в голову, — значит, она получит по заслугам. Ее покарает рука Ястры, но исходить наказание будет от меня!)

В конце концов он повернулся и, медленно волоча ноги, возвратился в зал. Там предупредил недавно заступившего на пост дежурного о том, что будет отдыхать в первом закутке справа. Там, правда, уже спал кто-то, но места оставалось достаточно.

Он на самом деле настолько устал и испереживался, что даже последнее огорчение не помешало ему крепко уснуть уже через минуту. Он видел какие-то сны, но потом никак не мог вспомнить — о чем именно.

* * *

Доверенному лицу донка Плонтского, когда того пригласили войти, Охранитель сказал, не вдаваясь в долгое обсуждение:

— Я согласен на предложение Великого донка. Так и передайте ему. Он может прибыть в обеденное время?

— Ваша милость, чтобы избежать подозрений, Великий донк должен будет присутствовать на обеде у Жемчужины и Правительницы при юном Властелине…

— Юный Властелин — о ком речь? Изар не столь уж молод…

— Изар низложен, ваша милость. Теперь на Ассарте новый Властелин: Бриллиант Власти Яс Тамир. Маленький сын Правительницы. Все произошло согласно древним традициям…

— Очень интересно. Итак, обед отпадает. Раньше — просто не успеть. Итак — после обеда.

— Но так, чтобы Великий донк мог вернуться к ужину.

— Зависит от него. Сам я не люблю говорить долго. Как мне уже сказали, ваш господин хочет — в качестве гарантии — пригласить на время своего отсутствия моего начальника штаба, генерала Ги Ора?

— Ваша милость совершенно правы.

— Прекрасно. Скажите, а вы тоже обязаны присутствовать за столом этой дамы?

— Мое присутствие не является непременным.

— В таком случае вам придется немного задержаться здесь. О, лишь на краткое время: перед тем как отправить генерала к вам, я должен обсудить с ним некоторые срочные дела. Надеюсь, это не причинит вам чрезмерных неудобств?

Охранитель, когда требовалось, тоже умел быть вежливым.

— Нимало, Ваша милость.

— Очень рад. Только, если будете выходить на свежий воздух, не заблудитесь. В развалинах это легко, да и часовые могут принять вас за чужого…

— Я не собираюсь покидать этот дом до распоряжения Вашей милости.

— Вот и чудесно. Очень приятно было с вами побеседовать. Честь имею.

— Всегда к вашим услугам.

* * *

Оказавшись в одиночестве, Охранитель задумался. И было над чем.

Итак, с одной стороны — в Жилище Власти сейчас значительно больше вооруженных людей, чем хотелось бы. Это как бы подсказывало — отложить штурм крепости.

С другой же — эти сведения вряд ли попали к нему лишь в результате простого стечения обстоятельств. Да и вся история с предстоящим визитом этого самого донка больше всего походит на не очень сложную операцию по введению в заблуждение. Донк наверняка будет доказывать то же самое: надо обождать — пока он, донк, не найдет реальной возможности помочь нам изнутри Жилища. Скажем, распахнуть настежь Главные ворота.

Если это так — то самым разумным будет — нанести удар, не откладывая ни на день. Ну, пусть потери будут несколько большими, чем в другом варианте, — велика ли важность? В его лагере сейчас были люди не только из мира Вигул, чьих кораблей в десанте участвовало больше всего, но и представители других ближних и даже трех отдаленных планет, да и самого Ассарта впридачу. Разноплеменный сброд. Что же — жалеть их? Тем более (тут он внутренне усмехнулся), что и всех остальных — сперва на Ассарте, а потом, постепенно, и на всех остальных планетах ожидает та же участь?

В который уже раз мельком проскользнула мысль: «Ты ведь тоже человек — зачем же делаешь все это?»

«Делаю — потому, что так хочу. Есть у меня внутренняя потребность поступать именно так, а не как-то иначе. Может быть, эти Зеленые Шары так заворожили меня? Хотя нет — и до их появления я хотел того же самого. Просто я, наверное, не люблю людей как вид: очень уж пакостные существа, нарушающие Великое Единство Мира».

Пробежала в уголке сознания черной мышкой и другая мысль: «Ну а те, кто придет на смену, те, путь кому ты сейчас расчищаешь, — они, ты считаешь, будут лучше?»

Он безмолвно крикнул: «Да мне-то какое дело? Меня ведь тогда в этом виде тоже не останется. Зато там, в великом космосе, сколько еще будет работы! Ведь если на планетах людей заменит новый вид, совершенно другой, то — со временем — и в космических узлах вместо всяких Мастеров и Фермеров должны будут возникнуть иные Существа Сил. А может быть — и сами Силы станут совсем другими: ведь люди — лишь одна из реализации их сущности, а их ли порождением является Новая раса? Та, что сейчас тут, в кромешной глубине…»

Охранитель заставил себя вернуться к мысли о сегодняшних делах, без которых не будет и всего остального.

Да, напасть и овладеть Жилищем Власти можно будет без труда. Если бы все этим и кончалось — не о чем было бы и размышлять.

Но настоящая работа только с этого и начнется…

Жилище Власти — не весь Сомонт, а Сомонт — лишь ничтожно малая часть Ассарта. Потерпит ли Ассарт — все эти донки и их подданные, — что в Жилище Власти воцарится чужак?

Нет, им нужен свой.

Подавить Ассарт силой? С этими силами — практически невозможно. Да и времени потребует слишком много. Конечно, для людей Космоса время практически ничего не значит. А для него — оно имеет свой предел.

Вывод один: нужен свой — пусть получат своего Властелина. Но такого, который на самом деле будет моим.

Сегодня удачный день: все складывается как нельзя более благоприятно.

У донка Плонтского выясним: как на самом деле отнесутся они к моей победе.

А только что возникшая идея относительно женщины с ребенком — как там ее зовут, да это, собственно, и не важно, — просто великолепная идея.

Хорошо. Итак, Ги Ор пусть идет в Жилище. Но прежде с ним действительно нужно поговорить.

Но еще перед тем следует заняться другим человеком.

А предводитель Армад, не давая себе отдыха, приказал, чтобы к нему привели ту женщину, что была захвачена с ребенком.

* * *

Когда женщину с ребенком на руках ввели, Охранитель предложил ей стул и несколько минут внимательно разглядывал ее, как бы мысленно снимая с нее мерку, иными словами — прикидывая, в какой степени она пригодна для осуществления его замысла.

Первое впечатление было: нет, и еще раз нет. Никуда не годный материал.

И в самом деле: молодая еще женщина выглядела погасшей, как определил Охранитель. Глаза ее были тусклыми, в них не проскользнуло ни искорки интереса даже при взгляде на Охранителя — а он знал, что уже внешность его производила впечатление на каждого. Мало того: любой из как-то связанных с ним людей понимал, что именно от Охранителя зависит судьба и генерала, и последней судомойки; иными словами, все вокруг испытывали к нему одновременно и уважение, и страх. А эта женщина лишь скользнула по нему равнодушным взором, и тут же опустила глаза на укутанного в какие-то тряпки ребенка и зашевелила губами; Охранителю почудилось, что она едва слышно напевает что-то: колыбельную? Впрочем, он не был в этом уверен. Да, в конце концов, пусть поет, если ей угодно; хотя голосок у нее, похоже, никудышный — но он ее и не в оперу прочил, а совсем на другую сцену. Хотя тоже на роль примадонны.

Кажется, надежды его на сей раз не оправдаются. Но раз уж она здесь, придется попробовать. Охранитель недаром умел использовать любую, даже призрачную возможность, чтобы добиться успеха.

— Как ты себя чувствуешь? — С такого нейтрального вопроса начал он, пытаясь разговорить женщину, превратить ее — для начала — из слушательницы в собеседницу.

Женщина чуть поморщилась и покачала головой, это можно было воспринять лишь как просьбу — не мешать.

Однако Охранитель принудил себя не вспылить, даже не выказал неудовольствия подобным отсутствием почтения к нему. Вместо этого он решил перейти прямо к делу.

— Твое имя — Леза, — сказал он. — Или тебя зовут как-то иначе?

Женщина лишь на мгновение подняла на него глаза, как бы в знак того, что его слова услышаны. И продолжала мурлыкать свою монотонную песенку.

— У тебя на руках — твой сын, — сказал Охранитель.

Снова такой же беглый взгляд, но руки ее — он заметил — сильнее прижали ребенка к груди.

Ну что же: это и должно было быть ее слабым местом — как у любой матери. Охранитель помнил это, потому что и у него когда-то была мать. Хотя чем дальше, тем меньше он в это верил. Ему уже достаточно давно стало казаться, что он существовал всегда. Как и Вселенная.

— Если ты откажешься… — он поискал слово, — сотрудничать со мной, я прикажу отобрать у тебя ребенка. И ты больше никогда его не увидишь. Он же без тебя скорее всего быстро умрет. Если сын дорог тебе, то советую согласиться сразу.

Ответ ее оказался совершенно неожиданным.

Даже не посмотрев на него еще раз, она кивнула. Встала со стула. Бережно положила на него ребенка. Одним движением сбросила с себя то, что лишь очень условно можно было назвать платьем. На ней остались лишь клочья чего-то, что раньше служило бельем. Охранитель медленно раскрывал рот, не зная еще, что тут можно крикнуть, как призвать сумасшедшую к порядку, — а Леза уже освободилась и от остатков надетого на ней, остановилась посреди комнаты и спросила только:

— Здесь?

И пальцем указала на пол.

О Великий Другой, о все Силы миров…

— Да ты что — спятила? — заорал он наконец — беспомощно, как завопил бы на его месте любой самый простой, нормальный человек. — Что я тебя — для этого позвал?

Он кричал так отчаянно потому, что где-то в нем — черт знает, где именно — промелькнула не мысль даже, но какое-то чисто растительное ощущение: ну а если и?.. В конце концов…

В конце концов, он принадлежал к мужскому полу, был далеко не стар и вполне оправился от ранения. Хотя подобные мысли давным-давно уже перестали приходить ему в голову.

А женщина эта, как вдруг оказалось, могла вызывать определенные эмоции.

Охранитель с трудом отвернулся, произнося, словно актер на сцене — «в сторону»:

— Оденься. Пожалуйста…

— Чего же ты хочешь? — услышал он.

— Одевайся. Вовсе не… не этого.

— Все хотят этого, — сказала она, как бы несколько растерявшись.

— Ты оделась?

— Да.

Только сейчас он рискнул снова повернуться к ней.

— Возьми ребенка. Сядь.

Она повиновалась.

— Мои люди дурно обращаются с тобою?

На этот раз она ответила — нерешительно:

— Не знаю… Меня кормят. Но некоторые пользуются… когда рядом нет Ур Сюта. Грозят сделать плохо ребенку.

— Ур Сют? Откуда ты знаешь, как его зовут?

— Он привел меня сюда. И защищает. Очень хороший. И нежный.

Охранитель проговорил:

— Хорошо. Я прикажу — отныне он все время будет защищать тебя.

— Спасибо, — сказала Леза, и в ее голосе прозвучала искренняя благодарность. — А я подумала, что ты тоже хочешь переспать. Ты же тут главный — почему бы тебе не захотеть?

Охранитель отмахнулся:

— Ничего подобного. Я… — Он помолчал. — Что, кроме этого — тебе нечего надеть?

Она покачала головой:

— Было еще немного… Ур сходил и принес. Но пришлось отдать другим женщинам — у них вообще ничего не было.

— Другим… Скажи: с ними тоже обращаются так же?

— Их совсем никто не защищает. Они — общие.

Охранитель не на шутку рассердился — на весь свет и на себя. Под самым носом у него происходит подобное — и никто не доложил, никто не принял мер, чтобы навести порядок.

— Неужели никто не защищает?

— Теперь стало легче. Генерал — такой худой, с большим носом — приказал застрелить двоих солдат, когда застал их с женщинами, которые плакали. Знаешь, женщинам неприятно, когда с ними — так…

Он не стал продолжать эту тему. Отметил только про себя: все-таки Ги Ор — самый стоящий из генералов всех пятнадцати планет.

— Я распоряжусь, чтобы тебя одели как полагается.

Она медленно подняла на него взгляд:

— А как мне полагается — ты знаешь?

Кажется, разговор повернул в нужную сторону.

— Я знаю, что ты — женщина того, кто был Властелином Изаром.

Он ожидал, что она спросит: почему «был»? Но Леза только кивнула:

— Я была ею.

— И ребенок, которого ты баюкаешь, — его сын.

Леза снова кивнула.

— Он, следовательно, — Наследник Власти на Ассарте. Разве не так?

Она вздохнула:

— Мог бы быть — если бы Изар захотел найти нас. Но он отказался. Вернулся к этой… а у нее есть, я слышала, свой ребенок.

— Есть, — подтвердил Охранитель. — Но она понимает, что законный Наследник — твой сын, вот это крохотное существо. И ищет тебя, чтобы уничтожить — вместе с ним.

Леза не удивилась. И не испугалась. Сказала лишь:

— Наверное, я на ее месте сделала бы так же.

Охранитель напрягся:

— А ты хотела бы оказаться на ее месте?

Несколько секунд она не отвечала — глядела куда-то поверх его головы. Потом пожала плечами:

— У меня нет на это прав. Я не такого рода. Не из донков. Традиции не позволяют. Об этом говорил еще сам Изар. Если бы он не отказался от нас — может быть… Но он отказался.

— Традицию можно нарушить.

— Ни один нормальный ассарит не пойдет на это.

— И ты тоже — нет?

— Я тоже. Я, как и все, воспитана в уважении к тому, что есть.

Такой поворот не сулил успеха. Но Охранник чувствовал: здесь есть слабые, уязвимые места. Уважение к традициям — ее сильная сторона? Что же, используем ее силу для ее же поражения — как в древних воинских науках.

— Хорошо, Мать Наследника. Я согласен: традиции нужно уважать. Но почему ты считаешь, что не отвечаешь им?

— Я уже сказала: происхождение…

— А так ли хорошо тебе известно твое происхождение? Только то, что записано в официальных свидетельствах? Но скажи: неужели никто из твоих предков не служил в Жилищах Донков? Великих донков Мармика? Вспомни: ведь и весь Сомонт в старину был лишь поселением, где жили воины и все, кто прислуживал Жилищу. В том числе и женщины, конечно. И в Жилище Мармиков, как оно тогда называлось, жило немало и донков — тех, кто позже был наделен землями в разных краях Ассарта. Как и самые смелые, отличавшиеся в боях воины — они тоже со временем становились донками. Нравы в те, да и в более поздние времена были достаточно вольными; скажи, можешь ты поклясться Великой Рыбой в том, что кто-то из женщин, от которых ты происходишь, не прижил ребенка от воина или донка, а может быть, и от кого-то из Мармиков? Можешь? Вот так же, как ты — от Изара…

Леза невольно усмехнулась:

— Не берусь отвечать за нравственность женщин — даже и в наше время. Я… Они…

Она чуть не сказала было: и я ведь сама пришла к Изару, в конце концов, и не думала тогда ни о какой морали, ни о его жене — вообще ни о чем. А не Изар — был бы в конце концов Миграт — та же, как оказалось, кровь…

— То есть, — продолжал Охранитель, — ты не можешь поручиться, что в жилах твоих не течет кровь благородных донков?

Леза чуть выпрямилась на стуле. И глянула уже иначе: без малого как равная на равного.

— Ну, если тебе угодно — не могу. Но ведь это — не единственное требование…

— Прекрасно, разберемся же в остальных. Жемчужина Ястра: она, по-твоему, занимает свое место в согласии с традициями?

— Хоть я и ненавижу ее, но должна признать: да.

— А почему? Потому, что она делила ложе с предыдущим Властелином, отцом настоящего. И еще: потому, что она прошла обряд Унижения, не так ли? То есть — потому, что была изнасилована прилюдно. Согласна?

— Это так.

— Ну а ты? — спросил Охранитель после совсем непродолжительной паузы, спросил новым голосом — тихо, даже вкрадчиво: — А ты — разве не делила ложе с предыдущим Властелином Изаром?

— Разве он — предыдущий?

— Именно так. Не далее как вчера собрание всех донков Ассарта низложило его — в пользу Наследника.

— Я не знала…

— Постой, еще не все. Скажи: а сколько раз прошла Унижение ты сама? Вот здесь. И прилюдно: разве солдаты уединялись, когда насиловали тебя?

Вот когда оказалось, что глаза этой женщины способны работать, как десантные лазерные деструкторы — такие лучи ударили из-под век: у Охранителя даже сердце екнуло.

— Эта райская птичка… она на моем месте давно испустила бы дух. Или с ума сошла…

— И после этого ты считаешь, что Традиция — против тебя?

Она откинула голову:

— Да если бы и за меня — кто мне поможет? Тут нужна сила.

— Она есть, — ответил он торжествующе. — Это — моя сила. И я поставлю ее на службу тебе.

Леза с подозрением глянула на него. Спросила, не понимая, видимо, в чем дело:

— Может быть, ты все-таки любишь меня?

Он улыбнулся:

— Не так, как ты думаешь. В таком смысле я… никого не люблю. Но ты можешь стать моей союзницей. Я отдам тебе — твоему сыну — Ассарт. А ты мне за это — то, что я попрошу. Или потребую, все равно.

— Что же это может быть — если я сама тебе не нужна?

— То, что тебе самой не понадобится: право и возможность исследовать подземелья Жилища Власти.

Она явно удивилась:

— И только-то?

— Больше ничего мне не нужно.

— Тут какой-то подвох… — подумала Леза вслух.

— Подумай: что такого может крыться в моем предложении? Подумай: взять то, что я тебе даю, — или остаться тут; а ведь солдат еще много, и не каждый раз рядом будет кто-то, кто тебя защитит.

— Ты сказал, что Ур Сют будет со мною?

— Если ты согласишься — то хоть всю жизнь.

Леза молчала, опустив глаза.

— Подумай, — сказал Охранитель. — Хорошо подумай!

Она встала, и Охранитель по-настоящему удивился: как резко может измениться женщина за какой-то час, даже оставаясь в том же отрепье.

— Я согласна, — сказала она. — Мой сын — Властелин по праву.

— Да будет так, — подтвердил Охранитель.