Охранитель вновь подошел к двери.

— Ур Сют! Немедленно генерала Ги Ора — ко мне!

— Слушшш, — донеслось снаружи.

На сей раз тишина длилась более трех минут. Ее нарушил низкий, с хрипотцой бас генерала Ги Ора:

— Предводитель, по вашему приказанию…

Охранитель кивнул.

* * *

Всякий раз, когда ему приходилось общаться с генералом, Охранитель испытывал удовлетворение. Так и должен был выглядеть, по его разумению, каждый из подчиненных Предводителю Армад старших военачальников: подтянутым, опрятным, имеющим при себе лишь то оружие, что полагалось ему по правилам той армии, в которой он служил всю жизнь. В данном случае — армии из малонаселенного, но достаточно воинственного мирка Агур. Охранитель знал, что армия эта — в процентах ко всему населению — была больше любой другой в скоплении Нагор; легкие, вполне современные крейсеры ее Внешнего Флота — иными словами, космических сил — при случае, как было всем известно, не брезговали и пиратством — но до сих пор ни разу не были пойманы с поличным. Уже одно это говорило о решительности тамошних командиров, как и о равнодушном их отношении к проблемам морали. Именно таким был и Ги Ор. Или, во всяком случае, сейчас, свободно, хотя и ни в коем случае не расслабленно стоя перед Предводителем, генерал, в своем черном, хорошо вычищенном, несмотря на стесненные бытовые условия, комбинезоне производил в точности такое впечатление.

Охранитель, полюбовавшись, предложил генералу сесть и без всяких предисловий заговорил о деле.

— Генерал, какие известия от нашей группы, вышедшей на охоту? Установлено, где находится Изар Мармик?

— Хорошие известия, Предводитель. Дорога оседлана. Движение по ней слабое. Зверь еще не появлялся. Сведения, как и приказано, получаем по цепи связных через каждые полчаса.

— Ну ладно. Теперь сообщите: как продвинулось дело с подготовкой операции «Эпилог»?

— Все в порядке, Предводитель. Разработка закончена. Я как раз намеревался доложить вам.

— Так что можно начинать сосредоточение?

— Как только прикажете.

— Прекрасно. Но это не все. Мне нужен ваш совет, генерал.

Ги Ор лишь слегка наклонил голову:

— Всегда к вашим услугам.

— Вам известна не хуже, чем мне, обстановка вокруг Жилища Власти и внутри него. Видимо, для нас существуют два варианта действий: штурмовать немедленно — или вести осаду. Вам, конечно, известны соображения в пользу как одного, так и второго варианта. И, не сомневаюсь, вы успели уже сделать для себя какие-то выводы. Прошу поделиться ими со мною.

Сказанное нимало не удивило генерала. Он снова кивнул:

— Так точно, соображения у меня есть. И за и против того и другого способа.

— Как и у меня. Ну-с?

— Обдумав как следует, я склоняюсь к выводу в пользу быстрой и решительной, победоносной атаки. Но лишь после необходимой подготовки.

Слегка подняв брови, Охранитель дал понять, что ожидает продолжения.

— Быстрые действия, я полагаю, — продолжал генерал, правильно истолковавший это легкое движение, — необходимы потому, что наши силы не могут долгое время находиться в бездействии. До сих пор все мы были заняты формированием, сколачиванием из остатков разноплеменных воинских частей единой армии. Сейчас этот процесс в основном завершен. В нормальных условиях можно было бы перейти к боевой учебе. Однако условий для этого у нас нет. Нельзя нормально обучать войска на куче развалин. Для этого нужно было бы вывести их из Сомонта и дислоцировать за Мертвым Кольцом. Но это означало бы — снять осаду и предоставить силам Власти, какими бы слабыми они ни являлись, полную свободу действий. Полагаю, что такой выход нас ни в коей мере не устроит.

Охранитель кивнул.

— Если же не проводить с личным составом постоянных плановых занятий, армия, только что созданная, начнет разваливаться. Солдаты станут расползаться, в одиночку и группами стараясь форсировать Мертвое кольцо и рассеяться по областям страны, не затронутым войной в такой степени. Лишенные возможности вернуться в родные миры, они будут стремиться как можно удобнее устроить свою жизнь здесь, на Ассарте. А для солдата удобная жизнь вовсе не означает — жизнь в армии. Весь мой воинский опыт свидетельствует об этом. Нет, Предводитель, перед армией всегда должна стоять реальная и понятная каждому, более того — крайне привлекательная для любого цель. В мирное время такой целью может являться война для защиты своего мира или для его обогащения. Во время войны цель — безусловно, быстрейшая победа.

— Как бы вы, генерал, выразили такую цель сегодня — кратко и убедительно?

На вопросительный взгляд Охранителя Ги Ор ответил спокойно, явно не застигнутый врасплох:

— Одно из двух: или мы овладеваем всей властью на Ассарте, не только в столице, но и повсеместно, и применяем эту власть для того, чтобы, используя ресурсы этой планеты, вернуть победоносных солдат в их родные миры. Даром ведь никто не даст нам корабли, так что понадобятся немалые средства. Или — вторая возможность: после победы — опять-таки в масштабе всего этого мира — солдаты получают в награду земли, предприятия, прочее имущество — чтобы по сути дела колонизировать Ассарт, стать активной и процветающей частью его населения. За счет туземцев, разумеется: как сказано — горе побежденным!

— Очень интересно. А какую именно из этих двух перспектив вы предложили бы личному составу?

— Обе. Потому что среди наших людей есть и мечтающие вернуться домой — это те, кто и у себя дома был удовлетворен условиями своей жизни; но есть и те, кого в их мирах вовсе не ожидает процветание; это главным образом воины из небогатых и технически отсталых миров.

— Как, например, ваш?

Генерал позволил себе пожать плечами:

— Агур вряд ли можно назвать образцом благосостояния и благополучия.

— Но ваши солдаты всегда отличались храбростью и умением…

— Если я могу говорить откровенно, то скажу: это результат скорее отчаяния, отсутствия иных путей. Но из каждой тысячи моих солдат вряд ли найдется более двух-трех, кто хотел бы и впредь вести такой образ жизни. Да и эти оказались бы из самых желторотых, еще не успевших по-настоящему ощутить той неизлечимой усталости, что раньше или позже неизбежно приходит к солдату.

— Относится ли то же самое и к офицерскому корпусу?

— Разумеется. Просто уровень потребностей выше. Ни одного из них вы не прельстите сельским хутором, но обширные угодья, или директорский пост в крупном банке, или большой современный завод, да еще плюс титул придутся по вкусу каждому.

— Отнять у побежденного землю или иную собственность — это понятно, это в правилах войны. Но что касается титула?.. В этом мире, богатом традициями, такое может привести ко всеобщему восстанию…

— Но кто говорит «отнимать титулы»? Ничуть не бывало. Я имел в виду совершенно другое. Помните ли, Охранитель, с чего началась последняя война, которую нам вскоре предстоит завершить? С того, что здешний Властелин вознамерился переписать историю и для этого принялся скупать и завоевывать родословные наших миров. Этот процесс прервался; но это не значит, что он прекратился. Ведь автор этой идеи — у вас, в вашем распоряжении, не так ли, Предводитель? Он с его командой успел сделать немало — так отчего бы нам не воспользоваться его трудами? Просто имена ассартских претендентов на титулы мы заменим на своих людей, только и всего.

— Ну что же: это, пожалуй, может сплотить всех.

— Но — повторяю — на достаточно краткий срок. Вот почему я — за быстрый приступ.

— Ваши рассуждения, генерал, звучат весьма убедительно. Но есть и другие аргументы — и они говорят скорее в пользу осады.

— Какие же именно, Предводитель?

— Вы сказали о возможности разложения наших войск, если осада затянется. Но ведь то же самое, но в еще большей степени, относится и к тем, кто защищает Жилище Власти! В частности, их ожидает голод — над нами же не висит такой угрозы…

— Безусловно, Предводитель, этого нельзя отрицать. Но вы забыли о другом: нашим людям есть куда дезертировать, у осажденных же такой возможности нет. Они загнаны в угол — а это оскорбительно и потому усиливает стойкость; и кроме того — люди, собравшиеся там, отстаивают свои, весьма ощутимые блага, начиная от Верховной Власти на Ассарте, от практически полной власти в каждом донкалате, и кончая званием гвардейца Властелина или Правительницы — что в армии котируется достаточно высоко. Конечно, процесс разложения пойдет и у них; но, боюсь, значительно медленнее, чем у нас.

— М-да. Это не исключено, конечно. Генерал, но вы говорили, если не ошибаюсь, что-то о непременном условии быстрого штурма?

— Да, Предводитель. Я считаю необходимым: что бы мы ни выбрали, необходимо убедить осажденных в том, что мы готовимся к противоположному варианту. Если вы остановитесь на быстром штурме — показать им, что мы решились на длительную осаду. Сохранить за собой преимущество внезапности. Если спланируете вести осаду — неоднократно имитировать приступ, держа защитников все время в напряжении. Тогда они будут быстрее уставать…

— Генерал, я очень благодарен вам за прекрасные советы.

Ги Ор сделал движение, чтобы встать.

— Обождите, это еще не все. Вам, генерал, предстоит в ближайшие часы совершить очень интересную вылазку.

— Я готов, Предводитель. Куда же?

— В Жилище Власти.

— Найден путь?

— Найден. Но на сей раз вы пойдете туда с людьми, которые обеспечат вашу безопасность и на пути туда, и там, и при возвращении обратно. Не стану скрывать: вы пойдете туда в качестве заложника.

Генерал даже не моргнул глазом.

— Иными словами, кто-то оттуда направится сюда для важных переговоров? Некое значительное лицо, я надеюсь?

— Не сомневайтесь, генерал: вы вовсе не разменная монета. Ко мне прибудет с визитом Великий донк Плонтский.

Генерал улыбнулся — впервые за время разговора:

— Сознаюсь, Предводитель: я не очень разбираюсь в ассартских родословных…

— Насколько мне известно, Плонт — второй по значению, древности и богатству донкский род на Ассарте; второй после Мармика, рода Властелинов. Нынешних Властелинов.

Генерал прищурился:

— Он претендует на Верховную Власть? Он не заодно с нынешними?

— Об этом я узнаю, поговорив с ним. Но полагаю, что дело обстоит именно так.

— И каковы же его шансы?

— Вы спрашиваете слишком много.

— Виноват.

— Я имею в виду, что сейчас просто не знаю ответа. Увидим… Но что касается вашей вылазки — думаю, что и без моих советов вы постараетесь увидеть и оценить там все, что может хоть как-то нас интересовать.

— Можете не сомневаться, Предводитель.

— Я уверен также, что если кто-то из тамошней Власти узнает о вашем пребывании в их Жилище, то они захотят, самое малое, познакомиться и поговорить с вами — с той же целью: побольше узнать и понять.

— Возможно… — проговорил генерал тоном, свидетельствовавшим, что он в этом вовсе не уверен. — Но надеюсь, что у меня не возникнет осложнений.

— Донк Плонтский — весьма влиятельная фигура в мире Ассарта. И у него немало сторонников. Я имею в виду именно их, а вовсе не Правительницу или ее приближенных. Сторонники донка вряд ли захотят доставить вам неприятности.

— Теперь я понял, Предводитель.

— Так вот: если вам придется разговаривать с ними…

— Да?

— Дайте им понять — не в прямых выражениях, конечно, — что мы вовсе не собираемся захватывать Верховную Власть на Ассарте, хотим лишь вернуться в свои миры. Что же касается будущего, то мы поддерживаем одного из существующих претендентов. Скажите, что и в их интересах — ратовать за него, поскольку при нем будут восстановлены многие из древних прав донков, которых они лишились, когда возникло единое государство Ассарт. Но все — намеками.

— Почему бы не сказать им всего сразу? — Видимо, генералу более по сердцу была бы военная прямолинейность.

— Потому что окончательное решение будет принято лишь после моих переговоров с Великим донком Плонтским. Возможно, все это останется холостым выстрелом; в таком случае вам не придется упрекать себя в каких-то невыполненных обещаниях.

Генерал оценил сказанное.

— Благодарю вас, Предводитель Армад.

— И я еще раз благодарю вас — за ваше согласие, поскольку какой-то риск все же остается…

— Для солдата риск всегда неизбежен, Предводитель!

— …и за хороший совет относительно титулов и истории: в самом деле, раз уж у нас в руках, кроме прочих, и этот их главный фантазер — было бы ошибкой не использовать его наилучшим образом. Не сомневайтесь: я найду способ отблагодарить вас, генерал.

— Новым титулом? — Генерал Ги Ор снова позволил себе улыбнуться.

— Ну почему же… Перед вами может открыться воистину головокружительная карьера.

Охранитель позвонил.

— Ур Сюта ко мне!

Вызванный явился через несколько секунд. Вытянулся. Доложил.

— Как поживает Мать Наследника, капрал?

— У нее все в порядке, Предводитель Армад!

— Обеспечен ли ей соответствующий гардероб? Поселили ее в надлежащих условиях?

— Так точно. Все сделано согласно вашему приказанию.

— Очень хорошо. Обождите за дверью, старший капрал.

Ур Сют отсалютовал и вышел. Генерал даже не посмотрел в его сторону, капрал же все время не сводил глаз с Предводителя Армад.

Охранитель поднялся с кресла.

— Пойдемте, генерал. Я хочу представить вас матери ребенка, который в скором будущем станет Властелином Ассарта.

— Слушаюсь.

— Она — очень красивая женщина, генерал. Возможно, она вызовет в вашем солдатском сердце некоторые перебои. Не удивлюсь, если и вы, столь представительный мужчина, понравитесь ей.

Ги Ор не без смущения откашлялся.

— Следуйте за мной, генерал. У нас есть еще полчаса.

И оба покинули кабинет.

Старший капрал Ур Сют шагал впереди, указывая дорогу.

Охранитель при этом внутренне ухмылялся, полагая, что нашел неплохой способ покрепче привязать к себе генерала. Потому что — всегда следует предугадывать такую возможность — Ги Ор, не исключено, получит от донка Плонтского (с которым неизбежно увидится раньше, чем произойдет свидание с Плонтом самого Предводителя Армад) такие предложения, которые смогут поколебать его верность. В предвидении такой ситуации выгодно иметь вкусную косточку, чтобы в нужное мгновение бросить ее между обоими псами и тем самым отбить у них всякую охоту дружить между собою, а не просто сотрудничать в интересах Охранителя. И вот такая косточка (и в этот миг ему почудилась Леза, срывающая с себя остатки одежды), похоже, теперь в его руках.

* * *

А уже через полчаса генерал с планеты Агур, Ги Ор Победоносный (во всяком случае, именно таким сейчас видел его всякий), негромко проклиная все святое, пробирался вслед за неплохо вооруженной, но (по мнению генерала) скверно обученной группой воинов из донкалата Плонт, с каждым нелегким шагом приближаясь все же ко входу в Жилище Власти, объект предстоящего вскоре, как планировалось, штурма.

По мнению военачальника, которое он, впрочем, держал при себе, никому вслух не высказывая, было немалой глупостью со стороны осажденных — позволить ему, фактическому командующему войсками противника, своими глазами увидеть хотя бы некоторые подступы к крепости, какие-то детали системы обороны, взглянуть — глаза в глаза — в лица защищающим ворота и стены солдатам, чтобы прочесть в них — насколько глубокой и подлинной была их готовность умереть на этих позициях, но не позволить чужеземцам возобладать над Верховной Властью Ассарта; увидеть, как защищены обороняющиеся от холода, какое вооружение расположено на огневых позициях, сыты ли солдаты — или уже теряют в весе, и многое другое, что пригодится потом, когда придется уточнять боевой приказ для штурмовых групп. Чтобы хоть приблизительно установить все это, пришлось бы (так размышлял Ги Ор) пожертвовать не одной и, пожалуй, даже не двумя стрелами разведчиков; но сейчас нужная информация преподносилась ему как бы на серебряном подносе. Ну что же, Великий Змей (а именно от него вели свое происхождение Агуриты и ему поклонялись, вытягиваясь на земле лицом вниз и извиваясь всем телом) позаботился о том, чтобы отнять у защитников древних стен всякое представление о том, что можно и чего нельзя допускать в подобной обстановке. Тем хуже для них…

Ги Ор почему-то усмехнулся этим своим мыслям; может быть, на самом деле они вовсе не казались ему такими уж серьезными. Но это оставалось его глубоко личными делами. Тем же, кто видел его во время перехода к крепости, было ясно лишь: полководец смотрит и запоминает.

А запоминать приходилось немало. Потому что караулы вокруг Жилища, начиная с дальних подступов, защитники несли исправно, проходы между развалинами — во всяком случае, тот, по которому вели его, — охранялись достаточно надежно, опытный глаз его без труда определял огневые позиции пулеметов, автоматических пушек, противопехотных лазерных установок, снайперские гнезда. Тропа перекрывалась во всяком месте перекрестным огнем с нескольких направлений, народу здесь пришлось бы положить немало.

Впрочем, может быть, так хорошо обставленная тропа была единственной — и его вели именно по ней, чтобы внушить мысль о несокрушимости обороны?

Но имелось и другое объяснение: вельможа, чьим заложником генерал уже по сути сделался, возымел намерение сыграть в пользу Охранителя — и по этой именно причине Ги Ору с такой охотой показывали все и вся.

Пока генерал размышлял о таких материях, сопровождавшая его группа миновала уже последнее открытое место на подходе к главным воротам; место, где и Многочисленное подразделение можно было бы с легкостью уничтожить кинжальным огнем, — и приблизилось к тяжелокованным створкам. Ги Ор даже не увидел, но кожей ощутил все множество взглядов, что уперлись сейчас в него сквозь линзы прицелов. Быть может, он даже чуть сбился с размеренного шага, потому что шедший рядом глава группы — доверенный донка Плонтского — проговорил ему на ухо:

— На этих постах сегодня — воины Плонта…

Генерал кивнул. Нет, вернее всего, он не выказал никакого смущения, он отвык бояться еще в детстве, когда его, как и многих сверстников, чьим будущим предназначением была война, никто не кормил, и должны они были питаться тем, что удастся украсть, а пойманного за этим занятием могли и забить до смерти, сильно рассердившись. Суровыми были порядки тех времен. На планете Агур, надо полагать. Нет, не на Ассарте.

Остановились. Доверенный обменялся несколькими словами с кем-то, находившимся по ту сторону ворот. Створки так и остались неподвижными; но узенькая калитка в правой из них растворилась. Только по одному можно было войти в нее, да и то — протискиваясь. Генерала впустили четвертым. Он огляделся ненавязчиво: память его работала автоматически. Здесь тоже все было разумно устроено, и весь небольшой дворик можно было бы залить огнем в считанные секунды так, что никому не удалось бы укрыться от поражения. Дворик проскочили быстро; дальше, за дверью, опять-таки — не для толстых устроенной, начались узкие, коленчатые коридоры, скупо освещенные, где все двери были плотно закрыты и нельзя было увидеть, что же находилось за каждой из них: может быть, солдаты с оружием наизготовку, готовые в любой миг перекрыть ходы. Драться в такой узости было бы очень нелегко, малое число обороняющихся оказалось бы способным противостоять крупной силе. Генерал Ги Ор невольно повел лопатками под черным комбинезоном, как будто бы какая-то древняя память заставила его тело так отозваться на увиденное. Когда в хвост тебе заходит вражеский истребитель…

Наконец повернули и вошли в просторную, ярко освещенную электрическим светом комнату, пристойно обставленную. В ней находилось трое, из них два человека были наверняка всего лишь телохранителями. Третий же, высокий и богато одетый, холодно глядевший пронзительными глазами, и являлся, надо полагать, тем самым, чьим заложником генерал сейчас оказался.

Великий донк одним лишь движением бровей отправил вошедших было вместе с генералом людей за дверь, лишь его телохранители не шевельнулись. На полсекунды оба скрестили взгляды, почудилось даже, что легкий, все проницающий звон прозвучал. Потом одновременно приветствовали друг друга: Великий донк — уважительно наклонив голову, генерал — воинским салютом.

— Генерал Ги Ор?

— Великий донк Плонт?

— Рад видеть вас, — это прозвучало одновременно с обеих сторон. Плонт продолжил, выполняя долг хозяина:

— Прошу садиться, генерал.

Затем уселся и сам.

— Приношу свои извинения, генерал, за доставленные вам неудобства. Но война есть война.

— Не стоит извинений, Смарагд Власти. Правила войны одинаковы для всех.

— Надеюсь, что ваше пребывание здесь не слишком затянется. Как и мои переговоры с вашим Командующим.

— Он — разумный человек, — сказал генерал.

— На это я и рассчитываю.

— Повелитель Армад хочет обойтись без лишних жертв.

— То же самое устроило бы и нас.

— Следует ли понимать ваши слова так, что Смарагд Власти выступает в качестве полномочного посла Высшей Власти?

Плонт выдержал непродолжительную паузу.

— Нет, генерал. Но я выступаю и не только от своего лица, но от имени многих, придерживающихся моих взглядов.

— Если мой вопрос не покажется слишком нескромным: намерены ли вы предложить Предводителю какие-то условия? Прежде всего: условия чего?

— Условия соглашения, приемлемого для обеих сторон.

— Надеюсь — с учетом реального положения вещей, а также сил и возможностей каждой из сторон?

— Только так. Я — реалист в политике.

— Не спрашиваю о подробностях, — тут Ги Ор позволил себе улыбнуться, — поскольку не наделен полномочиями принимать какие-либо решения. Однако, не нарушая своего долга, могу предупредить вас: Повелитель Армад не намерен злоупотреблять выгодами своего положения. Он отлично понимает, что есть интересы, которыми ваша сторона не захочет поступиться даже в самом крайнем случае. Говоря «ваша сторона», я в данном случае имею в виду не только вас лично и ваших единомышленников, но всю планету. И потому вы можете быть спокойны, самое малое, в одном отношении: Предводитель не считает, что Верховную Власть на Ассарте может возглавить или представлять кто-либо, не принадлежащий к искони правящим на этой планете фамилиям.

Великому донку почти удалось скрыть вздох облегчения.

— В таком случае — не вижу сил, какие могли бы помешать нам договориться. Это меня безмерно радует, генерал. Благодарю вас.

И Великий донк встал.

— Сейчас я буду вынужден покинуть вас. Но мне было бы крайне неприятно, если бы вы, генерал, во время моего отсутствия чувствовали себя здесь пленником. Поэтому спешу сообщить: у вас остается полная свобода передвижения — здесь, внутри Жилища. Разумеется, — донк слегка развел руками, как бы извиняясь за неприятную необходимость, — вас будут сопровождать мои люди. Лишь для того, чтобы в случае надобности защитить вас: этого бы не было, находись мы в моем дворце. Но тут, вы сами понимаете…

— О, прошу вас не расстраиваться из-за таких мелочей. Если я и воспользуюсь вашим более чем любезным позволением, то лишь в минимальной степени.

— И все же умоляю вас отнестись к собственному благополучию как можно более серьезно.

«Потому, что от него будет зависеть и мое собственное», — следовало бы продолжить. Но Плонт не стал произносить лишних слов: знал, что генерал и так все прекрасно понимает.

— Заверяю вас, Великий донк, что к своей жизни я отношусь достаточно пристрастно и не рискую ею без надобности.

— Вы меня успокоили. Теперь я могу на время покинуть вас.

Генерал встал. Оба вновь обменялись приветствиями. Но на этот раз взгляды их не звенели.

Затем Плонт с телохранителями вышел. Но генералу не суждено было остаться в одиночестве: место исчезнувших тотчас же заняло уже не двое, а четверо других, во главе с доверенным.

Ги Ор вновь уселся, вытянул ноги, откинулся на спинку и в такой позе пробыл не менее получаса. Он даже смежил веки, так что могло показаться, что генерал дремлет.

Потом внезапно встрепенулся. Встал.

— Пойдемте прогуляемся по коридорам, — сказал он доверенному тоном не просьбы, но распоряжения.

— Я не уверен…

— Это — с позволения Великого донка.

— Так точно, я знаю. Но это не в интересах безопасности… Да и вообще — зачем? Я мог бы удовлетворить ваше любопытство, не выходя из комнаты.

— Это потом. Я просто не привык сидеть так долго без движения. Или, если вам нужен какой-то повод — я намерен присмотреть себе номер в этой гостинице — на случай, если когда-нибудь придется стать в ней на постой. — Он усмехнулся. — Хорошо. Если говорить серьезно — мне приходилось слышать о Сокровищнице Властелинов. Я имею в виду, конечно, то, что доступно обозрению гостей. Я ведь здесь гость?

— Разумеется, но… там сильная охрана.

— Ну и что? Я ведь не собираюсь похищать реликвии — или затевать с кем-то драку. Просто хочу воспользоваться случаем. Когда еще такой представится?

Доверенный пожал плечами:

— Ну, если… Простите, как принято к вам обращаться?

— Называйте меня «Ваша Победность».

— Если Вашей Победности так угодно…

И скомандовал охране:

— За нами по расположению шагом марш!

Выйдя в коридор, поинтересовался:

— Направо, налево? В Сокровищницу Властелинов отсюда ведет несколько путей: одни — короче, зато другие — удобней…

Генерал чуть подумал.

— Мы пришли справа, не так ли? В таком случае — налево. Или, еще лучше: туда, где будет попадаться меньше народу. Коридоры тут слишком узки.

— Совершенно разумно, Ваша Победность. В таком случае — сейчас налево, и на первом же пересечении — направо и вверх.

— Готов следовать за вами.

Трое охранников шумно сопели сзади.

* * *

— Итак, Великий донк…

— Итак, Предводитель…

— Кажется, никаких разногласий между нами не осталось?

— Полагаю, что нет, Предводитель. В конце концов, ваши условия меня вполне устраивают.

— А ваши — меня. Но вы уверены в том, что, если я гарантирую свободный проезд, — все донки в самом скором времени покинут Жилище Власти вместе со всеми своими людьми?

— Я не сказал «все», если быть точным. Но смело могу поручиться за большинство.

— Не могли бы вы выразить это языком цифр?

— Допустим, девяносто процентов — по числу донков. А если исходить из количества воинов — то и все девяносто пять.

— Прекрасно. Большего и не требуется.

Предводитель и на самом деле был очень доволен. Но все же, чтобы закрепить достигнутое, намеревался выполнить и вторую часть своего замысла.

— Великий донк, — сказал он после краткой паузы, когда казалось уже, что пришла пора прощаться. — Для того, чтобы вам стали предельно ясны мои замыслы в отношении будущего правопорядка на вашей планете, я хотел бы представить вас человеку, в котором вижу будущего Властелина Ассарта. Но поскольку он пребывает еще в младенческом возрасте и потому не сможет высказать вам слова благодарности — я надеюсь, что от его имени это сделает его мать.

Донк Намир помедлил чуть более секунды:

— С удовольствием встречусь с людьми, о которых вы говорите, — осторожно ответил он затем. И, еще чуть помедлив, добавил: — Я понимаю, Предводитель, о ком вы говорите. Она что — на самом деле красива?

— Я плохой судья в этих вопросах. Но считают, что — да.

— Это, так сказать, вроде подарка фирмы за дорогую покупку? Жду с нетерпением!

* * *

Великий донк Плонтский был приятно удивлен. Чтобы не сказать более. Во всяком случае, он склонился перед дамой со всем почтением и головной убор свой (на этот раз не старинную церемониальную шляпу, но всего лишь военную каскетку, полностью соответствовавшую его маскировочному комбинезону) снял и плавно отвел в сторону, как и полагалось, а после неуловимо краткой паузы и преклонил колено — не коснувшись, впрочем, пола. Быть может, причиной послужило то, что пол был грязноват.

Да и вся обстановка, в которой помещалась теперь бывшая любовница Властелина, ныне же — Мать Наследника, могла показаться сколько-нибудь приемлемой только, если сравнивать ее с казарменным убранством остальных помещений в обширном подвале: сюда притащили кое-какую уцелевшую в соседних развалинах мебель, включая даже клав-арфу, которая только зря занимала место, поскольку играть на ней Леза никогда не училась. Кое-что — кровать, например, а также большое трехстворчатое зеркало — было взято даже не с улицы (стекло плохо сохраняется, когда рушатся стены), а реквизировано у населения в уцелевших домах. Однако для Плонта, с детства понимавшего толк в убранстве, все это подходило бы, в лучшем случае, средней руки мещанке (какой Леза в прошлом и была), но никак не Матери Наследника; Плонт же всем своим поведением показывал, что безоговорочно признал женщину именно в таком качестве.

Может быть, конечно, то был всего лишь политический расчет. Да ничего иного и быть не могло, пока Плонт ее не увидел. Но он увидел. И сразу же политический расчет если и не отступил на задний план, то во всяком случае сравнялся весом с удовольствием чисто эстетическим, какое неожиданно испытал Великий донк при первом же взгляде на Лезу.

И дело было, разумеется, не в том, что ее, после крутого приказа Охранителя, успели приодеть, снабдили также и всяческой косметикой, пусть и не высших сортов (за счет все той же реквизиции). Обстановка, костюм Матери Наследника и макияж были, по мнению Плонта, просто убогими, не говоря уже о почти полном отсутствии драгоценностей (солдаты и их реквизировали, но как-то так получилось, что не донесли до места). Нет, все это не могло произвести на человека из высших (и богатых) кругов никакого впечатления — и не произвело. Так что вовсе не эти мелочи сыграли роль.

Дело заключалось в той внутренней перемене, которая, неожиданно для самой Лезы, произошла в ней после того, как Охранитель позволил ей, и даже не позволил, а заставил ее вдруг увидеть себя иным образом, в совершенно новом качестве. Слова Повелителя Армад послужили запалом; заряд сработал, плотина, все это время незримо существовавшая в ней, рухнула — и накопленное чувство хлынуло наружу.

А копилось оно, помимо желаний и ощущений самой женщины, уже достаточно давно. С того самого времени, когда она впервые предстала перед Изаром и была им признана и принята. Нельзя долгое время находиться рядом с властью, быть близким ей и плотью, и духом — и не впитать этого, не заразиться, если угодно, этим ощущением могущества. А когда эта копившаяся где-то в подсознании женщины субстанция начала, скажем условно, из газообразного состояния переходить в жидкость, которая тут же и кристаллизовалась, превращаясь в вещество небывало устойчивое, которое можно было бы исторгнуть из организма разве что при помощи хирургического ножа, а скорее — топора, — тогда она уже окончательно превратилась в существо, способное на великую Власть, хотя сама тогда еще этой перемены в себе не сознавала.

Это ощущение было заперто в ней воспитанным с детства осознанием «своего места» и ею самою лелеемым представлением о своей ничтожности рядом с самим Властелином; и еще прочнее замкнулось, пока ее увозили, привозили, прятали, тащили, насиловали… Великая воля, уже жившая в ней, всеми событиями внешней жизни все сжималась и сжималась. И, может быть, задохнулась бы совершенно, если бы не родился ребенок. Потому что и он ведь был великим по происхождению и стал как бы мостиком между нею — и Величием. При нем ее ощущение не только причастности к Власти, но и своей неотъемлемости от этой Власти сформировалось окончательно. Воля, стиснутая до предела, нашла убежище: в нише, какую образовал ребенок, Наследник, она была уже недоступна для каких угодно воздействий. Но печать, закрывавшая выход, еще существовала, хотя на деле все размывалась изнутри; слов Охранителя оказалось достаточно, чтобы преграда рухнула, печать отлетела — и Леза превратилась в человека, пропитанного духом Власти и излучающего зримый свет этой Власти — сперва робкий, но все усиливающийся.

Людям, находившимся рядом с нею, это еще не стало ясным; они не понимали, что ныне относились к ней иначе, чем совсем недавно, не потому, что так приказал Охранитель, но вследствие того, что относиться к ней по-другому было теперь просто нельзя. Они ощутили величие, еще не научившись видеть его.

А Плонт увидел.

Конечно, он — опытный политик — постарался никак не позволить Охранителю заметить и оценить впечатление, какое Леза произвела на Великого донка. Однако в ритуальные движения и жесты, необходимые для приветствия, вложил всю ту искренность, какая вообще-то не была ему свойственна, но сейчас проявилась. Впрочем, заметить это могли бы лишь искушенные в политической и придворной жизни люди.

Охранитель же не воспринял. И понял все, сделанное и произнесенное Плонтом, всего лишь как желание донка подыграть ему и тем еще более укрепить установившиеся между ними за время беседы отношения.

— Если вам угодно, Великий донк, — проговорил он, завершив церемонию взаимного представления, — оставайтесь, я уверен, что ваше общество несколько скрасит Матери Наследника ту скуку, какая неизбежна в нынешних обстоятельствах. Меня вы найдете на месте нашей беседы, и мои люди обеспечат полную безопасность возвращения к месту вашего пребывания.

— С удовольствием, — ответил Плонт.

После чего оба раскланялись, и Охранитель удалился. У него и в самом деле было еще немало дел. Попутно он приказал старшему капралу выйти и охранять ведшую к Матери Наследника дверь снаружи — как оно и полагалось.

Теперь предстояло, показав косточку, еще подразнить пса. Но это было уж и вовсе легкой задачей.

* * *

И в самом деле: Великий донк Плонтский предстал перед Предводителем Армад уже через четверть часа.

— Вы удовлетворены встречей, Великий донк?

— О, вполне, Предводитель. Но в этой связи хотелось бы высказать вам одно мое соображение.

— В таком случае, изложите его.

— Оно, так сказать, интимного свойства. Хотя правильнее будет сказать — семейного.

— Вы считаете, что оно может меня касаться?

— Видите ли, Предводитель, я уже довольно долго вдовец.

— Примите мои искренние сочувствия.

— Благодарю вас. Но ведь и мать Наследника, если не ошибаюсь, официально ни с кем не связана узами брака?

— Ну и… Постойте. Ах, вы имеете в виду…

— Почему бы и нет? Я не вижу никаких препятствий. Одни лишь выгоды. Для нее, для меня, Наследника, Ассарта… и прежде всего — для вас, разумеется!

— Гм. Гм… А ведь и в самом деле — остроумный ход.

— Я рад, Предводитель, что моя идея вам нравится.

— Да, но… Ах, дьявол…

— В чем дело? Вы увидели какие-то препятствия?

— Н-ну… Не препятствие, нет, но некоторое неудобство. Видите ли, я обещал ее руку достойному человеку…

— Надеюсь, не более достойному, чем я?

— Это генерал Ги Ор. Мой командующий войсками.

— Да, я понимаю, — согласился Великий Донк после паузы. — Сейчас он вам будет просто необходим — даже при полном содействии с моей стороны. Но ведь… после вашей победы в нем уже не будет такой потребности? К тому же, как вам, наверное, известно, победоносные генералы после войны становятся крайне опасными. Они начинают слишком переоценивать свою личность, да еще и народ их любит…

— М-м?

— Я имею в виду, Предводитель, что нет никакой необходимости объявлять все заранее, вам не кажется?

— Нет. Разумеется, нет. Знаете, Великий донк, — я скорее всего согласился бы на ваше предложение — если бы… если бы не мое слово. Я привык выполнять данные обещания.

— Какое это имеет значение?

— Политика важнее, хотите вы сказать?

— Разве вы думаете иначе?

— Нет, но все же… Знаете что? Я, пожалуй, еще подумаю. И не исключено, что соглашусь с вашим предложением. Однако еще лучше будет — окончательно решить вопрос после нашей победы.

— Вполне разумное суждение, — ответил донк перед тем, как раскланяться и удалиться.

— Это не продлится чрезмерно. Кстати, если говорить о генерале, Великий донк, — проговорил Охранитель вслед Плонту, — то пусть он вас не волнует. Как только он сыграет свою роль, им займутся профессионалы. Их у меня, уверяю вас, достаточно.

— В этом я не сомневаюсь. И заранее благодарю вас.

На этом они и расстались.

* * *

Великий донк Плонтский был слишком опытным политиком, чтобы не понять, чего в действительности хотел Предводитель. Кроме того, он с детства помнил, что не следует откладывать на завтра то, что можно получить сегодня.

Донк Намир знал, что в его распоряжении имеется полчаса, при крайней надобности — никак не более часа: запоздание могло грозить нежелательными последствиями — главным образом в Жилище Власти, но и здесь тоже. Тут, в гнезде если уже и не совсем врагов, то, во всяком случае, еще и не вполне друзей, он никак не мог чувствовать себя совершенно уверенным. И поэтому сразу же перешел к делу.

Вместо того, чтобы сразу же присоединиться к ожидавшей его во дворе группе, Великий донк вновь направился к Лезе для серьезного разговора. Он уповал на то, что Охранитель не располагает необходимой для прослушивания аппаратурой. То не были беспочвенные надежды: многоопытный человек, он уже успел составить достаточно близкое к истине представление о техническом уровне собранного на развалинах войска.

— Великая Мать, — сказал он тоном, в котором почтительность слышалась рядом с непреклонной волей. — Прошу поверить: отныне я всей душой и всем телом предан вам и Наследнику, чьи права безоговорочно признаю. Хотите ли вы, чтобы он занял свое место на вершине Власти в самое ближайшее время?

Она не удивилась; напротив, сказанное восприняла как должное. И ответила лишь:

— Предводитель Армад обещал мне это.

— Предводитель Армад, — сказал Плонт (негромко, раздельно, доверительно), — разумеется, заслуживает всяческого уважения. Однако не следует забывать и того, что он — не ассарит, он пришелец, преследующий свои собственные интересы, нам не известные и, возможно, даже непостижимые. Поэтому в определенное мгновение он может решить, что поддерживать вас далее ему не следует, просто больше не нужно. Не кажется ли вам, что находиться в полной зависимости от него — слишком опасно? Вы ведь — не военная сила, для штурма стен вы ему не нужны. А вот для вас, а еще более — для Наследника пребывать в зоне возможных военных действий было бы непростительным легкомыслием.

— У меня сейчас просто нет иного выхода, донк Плонт.

Он не обиделся на то, что она опустила слово «Великий»: только так и следовало говорить стоящему выше — если только это не был формальный разговор при публике. И продолжал развивать свои мысли:

— Кроме того, не кажется ли вам, что Властелин должен с самых первых дней своего существования видеть вокруг себя соответствующую его положению обстановку и ощущать то отношение к себе, какого он заслуживает по своему положению?

Она вздохнула, как бы досадуя на его непонятливость:

— Я ведь уже объяснила вам…

Плонт не нарушил этикета, не стал прерывать ее; он лишь поднял брови — но так выразительно, что она не стала договаривать сама. И тогда он сказал:

— Выход есть, Великая Мать.

Настала ее очередь поднять брови.

— В таком случае объясните, донк.

— Есть место, где и Наследник, и вы будете находиться в совершенной безопасности — и в такой обстановке, какой достойны.

— Кажется, я догадываюсь, — произнесла она совершенно спокойно.

— Нимало не сомневаюсь в этом.

— Вы предлагаете мне свое гостеприимство, не так ли?

— И не только потому, что это мой долг. Так нужно Ассарту. В моей фамильной резиденции в Плонте вы сможете находиться до той поры, когда сможете занять свое место в Жилище Власти — и во всем мире.

Леза не стала жеманиться. Соображала она на этот раз с небывалой быстротой.

— Но насколько я могу полагаться на вашу преданность, Великий донк? Я ведь ничего не смогу дать вам сверх того, чем вы уже обладаете. Или, может быть, я ошибаюсь?

Мгновенный взгляд его показал ей, что — ошибается. И Плонт не замедлил подтвердить это:

— Я не гонюсь за благами: и в самом деле, обладаю ими в немалом количестве. Но есть иное на свете…

Она испугалась продолжения. Странно: после всего, через что прошла, она могла бы и не бояться слов. И все же попросила:

— Не нужно, донк Плонт. Я вас понимаю.

Он медленно кивнул:

— В таком случае мне остается спросить лишь: принимаете ли вы мои услуги? Вернее, даже так: принимает ли мои услуги наш будущий Властелин? Вы должны ответить от его имени.

Ей не осталось ничего другого, как сказать:

— Мы принимаем их.

Плонт поклонился:

— Не могу выразить вам мою благодарность.

И тут же перешел на деловой тон:

— Как я полагаю, сборы в дорогу не отнимут у вас много времени.

— Мне нечего собирать.

Он поклонился снова:

— Примерно через двадцать минут мы с моими людьми уйдем отсюда, чтобы возвратиться в Жилище Власти. Ваш… телохранитель, безусловно, знает, какой путь ведет туда. Сейчас уже совсем темно. Но вам не придется проникать через охраняемый выход. Здесь есть и другой — о котором эти люди, насколько могу судить, не знают. Я покажу его. Вы окажетесь на заднем дворе. А уж оттуда пусть ваш проводник выведет вас за оцепление. Я оставлю тут трех человек, они будут охранять вас. А с остальными буду ждать вас за оцеплением, где нас никто уже не сможет остановить.

Леза нахмурилась:

— Мне идти в Жилище Власти? Жаль, донк, что вы не сказали этого сразу: я не собираюсь лезть прямо в пасть этой… этой…

— Я и не собираюсь вести вас туда, Леза.

Впервые он осмелился назвать ее просто по имени.

— В таком случае?..

Плонт поспешил объяснить:

— Мы лишь приблизимся к стенам. Мои люди выведут наши машины. И мы поедем прямо в Плонт. У меня достаточно надежные люди. И их немало. А дорога будет открыта: мой отъезд входит в нашу с Предводителем договоренность.

— Но если вы просто так уедете, она…

Плонт откинул голову:

— Она поймет это правильно. Но меня это не волнует.

— Еще одно. Мне приходится быть предусмотрительной, донк, — я ведь рискую жизнью Властелина… Предводитель Армад собирался послать с вами своих людей. Они не помешают?

— Помешают, только если мы захотим тащить их трупы с собой.

Она не испугалась, услышав о вероломстве, о предстоящем убийстве. Лишь слегка улыбнулась. И это убедило его окончательно.

— В таком случае, — проговорила она, — до встречи, донк.

И протянула руку естественным жестом — словно всю жизнь только этим и занималась. Плонт поцеловал руку.

— Буду ждать вас, Великая Мать.

* * *

Разглядывая сокровища, останавливаясь подле каждой витрины — где на несколько секунд, а где и на целые минуты, — генерал Ги Ор только прищелкивал языком и порой бурчал себе под нос: «М-да…». Так что под конец доверенный Великого донка не выдержал и негромко проговорил (может быть, чтобы предотвратить какой-то неосторожный поступок со стороны высокопоставленного заложника):

— Это все копии, Ваша Победность. Хотя, конечно, мастерски сделанные.

— Меня и восхищает работа, — откликнулся генерал. — Камушки я видывал и получше. Но вот чеканка… Странно, что никто, кроме нас, не любуется таким мастерством. Хотя приезжих сейчас, как мне говорили, здесь полно. Похоже, на Ассарте не очень-то ценят высокое искусство, а?

Если он ожидал, что доверенный на это замечание обидится, то не ошибся:

— Боюсь, что это не так, Ваша Победность. Просто сейчас у всех слишком много срочных дел. Хотя… видите, вот и другие посетители. Находят все-таки минутку и для любования вершинами ассартского мастерства…

— Всего-то один человек, — ответил генерал. — Это скорее исключение из правила, согласны?

Приближался к ним — с противоположной стороны хранилища — и в самом деле всего лишь один ценитель. Впрочем, ценителем ли искусства он был? Во всяком случае, глаза его сейчас были обращены не к сиявшим броневыми стеклами витринам, а только и исключительно к генералу Ги Ору.

Агурский военачальник же ограничился одним быстрым взглядом в сторону приближавшегося. Потом повернулся к доверенному и проговорил негромко, но с таким выражением, с каким поднимают войска в атаку:

— Всем. Спать. До команды. Уснули!

Доверенный, раскрывший было рот, чтобы согласиться — а может быть, напротив, совершенно не согласиться с генералом, отключился от действительности, так и не сомкнув губ. Охрана уснула одновременно с ним. Но никто не изменил позы, не опустился на пол, не захрапел — спали стоя, в тех позах, в каких застала их неожиданная и ничем вроде бы не объяснимая команда. Спали, даже не закрыв глаз — просто взгляды их более ничего не выражали; так смотрят посмертные маски. Дышали медленно и беззвучно. Со стороны любому показалось бы, что люди по-прежнему исправно несут службу.

Новый посетитель даже не посмотрел в их сторону. Он приблизился к генералу Ги Ору и остановился на расстоянии шага от него.

— Решение? — спросил он.

— На девяносто процентов — быстрый приступ.

— Плонт?

— Вероятно, договорятся. Что нам советуют?

— Мне — внимательно оглядеться внизу. И если там действительно зашевелились сверх нормального — гасить костер. Способ — по усмотрению. Твое мнение?

— Тут много внезапных ситуаций. Есть неясности. Но все же — комбинация «Здравствуй, мама!». Самое надежное.

Пришедший кивнул:

— Я решил так же. Команда: посольству со старцем — выехать. На борту: полная готовность. Взять с собой оригиналы.

— Обоих?

— Нет, всех троих. Третьим заняться немедленно. Тебе: остаться в стороне.

— Кто же возьмет третьего?

— Любовник и пилот. Он уже на исходной. Получил средства для уплаты — был тут, и я ему выдал все, что еще уцелело от… — он с усмешкой покосился на витрины, — оригиналов.

— А ты сам?

— Остаюсь на месте. Придется только сходить вниз. До упора.

— Страшновато, а?

— Не без того. Но иначе нельзя. Как только вернусь — запущу все команды.

— Я — тоже на месте?

— Ты тоже. Запускаешь слух о выходе Яширы — дальше все по раскладке.

— Сложно, но осуществимо. Будешь докладывать — привет.

— Непременно.

— Слушай… А если не вернешься? Кто запустит команды?

— Как всегда — ты. Но я вернусь.

Сказав это, одинокий посетитель повернулся и через несколько секунд скрылся за той же дверью, из которой и появился в Сокровищнице.

Генерал же, когда дверь еще не успела затвориться за вышедшим, скомандовал:

— Все — проснулись.

Глаза охранников ожили.

— Отчего же, — сказал доверенный. — Это никак не исключение. Напротив…

Но генерал утратил, казалось, всякий интерес к разговору.

— Насмотрелся вдоволь, — сообщил он доверенному. — Возвращаемся. Обычно в этот час я готовлюсь к ужину. Надеюсь, вы не рассчитываете, что я стану ломать свой распорядок?

— Для вашего ужина все готово, Ваша Победность, — ответил доверенный.

Он очень обрадовался тому, что прогулка закончилась так быстро и, главное, без происшествий. Взглянул на часы. Странно: обычно он прекрасно ориентировался во времени, но на этот раз ошибся чуть ли не на пять минут.

Впрочем, пять минут, конечно, не играли никакой роли.