Исчезновение Лезы вместе с Наследником рассердило Охранителя даже больше, чем можно было бы ожидать. Не только потому, что происшествие это ставило под угрозу его политическую комбинацию; почему-то гораздо сильнее оказалась обида: он, Охранитель, отнесся к опустившейся, по сути дела, на самое дно женщине, к солдатской шлюхе — вот как ее следовало бы по справедливости назвать, — по-человечески, можно сказать, как отец родной. И вместо благодарности получил в ответ предательство.

Они просто растворились в пространстве — и женщина, и ребенок, и даже старший капрал Ур Сют, приставленный к ним. И никто не мог сказать — как давно. Самое малое — уже несколько часов, как их никто не видел. Хотя все оставалось на местах: новые туалеты Лезы — в ее комнате, солдатские пожитки Ур Сюта — в его каморке. Недосчитались разве что мелочей, в основном — того, что требовалось для ухода за ребенком.

— Искать! Везде! — скрипнув зубами, распорядился Охранитель.

Но найти — почти сразу — удалось лишь Ур Сюта: он, оглушенный, валялся без сознания совсем недалеко от резиденции Охранителя. И, придя в себя, рассказал, что Мать Наследника вдруг, ни с того ни с сего схватила ребенка и его вещички и бросилась к ближайшему выходу — не к тому, которым пользовались обычно, а к скрытому, о котором никто и не ведал, — а она, как оказалось, знала. Старший капрал, по его словам, кинулся за нею, чтобы удержать, — и более ничего не помнит.

Выслушав эти сбивчивые речи, Предводитель Армад смог лишь пожать плечами. Ни одно слово старшего капрала не проясняло причины ее побега.

Охранитель не мог понять — почему, чего ради? Ведь только он, и никто другой, мог и всерьез намеревался вознести на вершину Власти ее практически бесправного сына; только он — не потому, что ни единому человеку здесь это было бы не под силу, теоретически ее исчезновение мог бы организовать и кто-то иной; но потому, что вряд ли кому-то это могло прийти в голову. Ни одному из тех, у кого сейчас была хоть насколько-то реальная мощь. Великому донку Плонтскому? Чего ради? Она ведь и так была ему по сути обещана. Кроме того, было известно (за ним, разумеется, наблюдали), что он, выполняя условия соглашения, вместе со своими людьми покинул Жилище Власти и Сомонт вскоре после того, как вернулся от Охранителя, и дал возможность Ги Ору вновь присоединиться к Предводителю Армад. Остальных же, кто мог построить такой план, сейчас либо не было в живых, как Миграта, либо сам-то он еще существовал, но был лишен всяких серьезных возможностей; именно таков был Изар. Потому он и сбежал из Сомонта.

Охранитель, однако же, был достаточно опытным политиком, чтобы знать: даже то, что кажется непреложной истиной, нуждается в систематической проверке и перепроверке. Изар бессилен и скрывается? Но где? Почему он еще не схвачен? Сил для его розыска выделено более чем достаточно — они контролируют все основные дороги и многие второстепенные. Но пока безрезультатно.

Искать. И найти. Потому что все же он остается одним из тех, кому Леза с ее ребенком могли еще всерьез понадобиться не только для постельных утех.

Ну а Миграт?

Он убит. Предположим. Но кто видел тело?

Историк — человек слабый: мог и совершенно искренне выдать желаемое за действительное.

Хен Гот, однако же, знает, где это тело должно находиться. До сих пор просто не возникало надобности убедиться в том, что труп не ожил; а теперь вот такая потребность есть.

Историк не глуп, но простодушен и труслив. Миграт же ловок, хитер и обладает крепким характером. Если вдуматься — покажется не слишком-то вероятным, что такой человек мог позволить так просто убить себя. Да еще кому позволить!

А нужна ли Миграту Леза — в случае, если он все-таки жив?

Без сомнения — да. Иначе он не утащил бы ее на Инару, где, по словам того же Хен Гота, относился к ней, а потом и к ребенку, наилучшим образом.

Да, Миграт…

Нахмурившись, Предводитель вызвал генерала Ги Ора.

* * *

— Еще раз благодарю вас, генерал, за содержательный доклад о положении вещей в Жилище Власти.

— Рад служить, — кратко ответил генерал.

— Вам уже, вероятно, доложили, что наша первая дама — я имею в виду Мать Наследника, которой вы были представлены, — исчезла?

— Мне доложили.

— Что вы думаете по этому поводу?

— Полагаю, это не делает ей чести — если она скрылась по доброй воле.

— Вы допускаете и другие возможности?

Генерал сдержанно улыбнулся:

— Совсем недавно я и сам находился в роли заложника.

— Да… — задумчиво протянул Охранитель. — Не исключен и такой поворот событий. Что, по-вашему, мы должны сейчас делать?

— Ждать. Если она — заложница, она или ее сын, то мы, вероятно, в скором будущем получим условия, на которых похитители согласятся вернуть их нам.

— Вы полагаете — какая-нибудь банда?

— Личный состав наших войск достаточно пестр.

— Этот капрал, думаете, мог быть соучастником?

— Не считаю так. Его честность достаточно проверена.

Охранитель помолчал.

— Генерал, вам знакомо такое имя — Миграт?

Ги Ор нахмурился:

— Кажется, слышал…

— Я вкратце расскажу вам о нем. А пока в двух словах: он был — а может быть, и сейчас является — моим и вашим соперником.

— В каком смысле?

— Моим — в борьбе за Ассарт. Вашим — в обладании Матерью Наследника и всеми связанными с этим благами. Это сильный человек, генерал. И опасный. В дни войны мы были союзниками…

— Я вспоминаю, Предводитель. Да, я, кажется, даже встречался с ним. Прикажете доложить — где и как?

— Охотно выслушаю. Но прежде чем рассказать, сделайте вот что: пошлите одну стрелу солдат вместе с нашим историком; задача такова: пусть он покажет, где был убит этот самый Миграт, хорошо известный также и ему, и если тело находится там — пусть опознает. Останки пусть доставят сюда. Я сам хочу их видеть.

— Вы предполагаете, что тела там не окажется?

— Я был бы очень обрадован ошибкой.

— Думаю, вы правы. У нас хватает противников.

— И еще: мне нужны последние новости о розысках низложенного Властелина Изара.

Такое приказание Охранитель мог бы отдать и дежурному офицеру. Однако генерал не выказал ни удивления, ни неудовольствия.

— Слушаюсь.

Генерал четко повернулся и вышел.

Уже через минуту он вернулся, чтобы доложить:

— Пока ничего нового. Поиск продолжается. Но я хотел бы уточнить с вами план атаки: там есть сомнительные моменты. Не могли бы вы пройти со мной к карте?

Охранитель хмуро кивнул:

— Хорошо, я посмотрю. Пойдемте.

В штабном помещении он склонился над схемой. Удивленно поднял брови. И не слышал, как сзади к нему приблизился старший капрал Ур Сют.

Удар был увесистым. И Предводитель Армад перестал соображать что-либо.

* * *

Этого визита Советник ожидал, хотя прибывший и не был ему знаком. Им достаточно оказалось обменяться несколькими фразами.

— Все те, кто летит, уже на борту, — сказал он на несколько стесненном ассартском. — Остановка за вами.

Советник кивнул.

— Велик ли экипаж? — из вежливости поинтересовался он. И поднял брови, услышав:

— Еще трое. Но лишь один из них будет участвовать в наших переговорах. Второй — лишь обслуживать первого.

— А третий? — Спрашивать, так уж до конца.

Георгий улыбнулся:

— Третий ни в чем участвовать не будет.

— Зачем же он летит?

— Чтобы не оставаться здесь.

Советник не понял. Но решил не требовать пояснений.

Прощаясь с родным домом неведомо на сколько, Советник вернулся в гостиную, попутно велев после его отъезда наглухо закрыть ставни и наложить засовы на входную дверь. Предупредил, что ложится спать и просит без серьезных поводов его не беспокоить. Старый Советник любил повторять своим домашним, что в его возрасте спокойный сон является едва ли не главной жизненной ценностью.

Вышел и сел в машину, где уже ждал его приехавший за ним человек.

Прошло пять нелегких для Советника часов — все-таки отвык он от поездок на такие расстояния без должного комфорта. Он узнавал места, в которых они оказались: окрестности издавна знакомой Летней Обители. Остановились. Потом Советнику осталось лишь покачать головой, удивляясь. Только что они стояли на обширной поляне, совершенно пустой. И вдруг из ничего возник перед ними корабль — по классу, насколько Советник смог определить, принадлежавший к легким крейсерам, но, судя по очертаниям, не входивший в состав ни одного из космофлотов скопления Нагор. Впрочем, Советник уже не изумился. Ему очень хотелось спать.

Люк открылся, выдвинулся трап. Человек сделал приглашающий жест.

— Входите. Или, может быть, нужен подъемник?

— Ну, — сказал Советник, — я еще не такая развалина, как, может быть, кажется. Хотя, правду говоря, от мягкой постели не откажусь.

И без особых усилий поднялся по ступенькам. Трап вполз в корабль, люк закрылся.

Однако, противореча самому себе, Советник, войдя в каюту и закрыв за собою дверь, спать не лег. Глянув на широкую, приготовленную ко сну кровать, усмехнулся уголком рта. Сел в удобное кресло и стал с любопытством разглядывать мониторы камер, расположенных во всех помещениях корабля. Потом встал. Медленно, словно сомневаясь, подошел к шкафу, где лежали пижамы и висели халаты. Постоял, внимательно изучая дверцу; могло показаться, что он видит такую впервые. Медленно поднял и опустил плечи. Наконец, как будто решившись, отпер и отворил дверцу. Почему-то закрыл глаза. Так, вслепую, пошарил под верхней полкой, нащупал и повернул выключатель. Он ожидал эффекта, но все же невольно вздрогнул, когда полки и вешалки вместе со всем, что помещалось на них, с задней и боковыми стенками шкафа, бесшумно поехали куда-то вверх. Позади, в пружинных зажимах, стояли, тускло отблескивая вороненым металлом и лаком прикладов, ружья, винтовки, автоматы — подлиннее и покороче, полевые и десантные, и совсем маленькие — для разведчиков, с рамочными прицелами, с оптическими, инфракрасными, лазерными. Изделия прекрасных ассартских мастеров и техников. Коробки с патронами лежали внизу, в выдвижных ящичках. Уже куда более уверенным движением Советник вынул длинную, с металлическим откидным прикладом, винтовку, линзы ее прицела блеснули голубым. Он вскинул оружие к плечу, приложился, опустил, улыбнулся — была в неожиданном движении губ ностальгическая печаль. «Да нет, — пробормотал Советник сам себе, — не понадобится, надеюсь, Рыба — нет!..» Рядом стояло реактивное оружие — кажется, на любой вкус: против человека, броневой машины, летательного аппарата, с компьютерным прицелом, устанавливавшим и расстояние, и необходимое упреждение. «Было бы такое у ассартского десанта», — мельком подумал он и невольно вздохнул. Он не любил оружие и кровопролития, а еще менее любил и не умел доверять кому-то бесповоротно, отдавать себя в чье-то распоряжение, потому и сделал карьеру и уцелел, несмотря на происки многих врагов и в Жилище Власти, и на всем Ассарте. Но теперь, похоже, иного выхода не оставалось: речь, как ему объяснили, да и сам он знал, шла даже не о судьбе Ассарта, но о вещах, куда более важных.

Сон, однако же, стал не на шутку одолевать. И не в кровать нужно было ложиться. Что поделаешь — приходилось мириться со столь непривычным и в чем-то даже унизительным положением.

Он едва успел поудобнее устроиться в коконе, как крышка затворилась, слилась с округлым бортиком, а еще через несколько минут корабль бесшумно стартовал, быстро набирая скорость, разгоняясь для сопространственного прыжка.

* * *

То, что генерал Ги Ор доложил Предводителю Армад, целиком соответствовало истине в ту минуту, когда поисковая группа, контролировавшая три автомобильных и несколько проселочных дорог в северо-восточной части донкалата Мармик, отправляла это донесение. Но ко времени, когда генерал доложил «Ничего нового», обстановка на магистрали Сомонт — Порт-Калон, иными словами — на дороге, соединявшей столицу Ассарта с главным городом донкалата Калюск, успела измениться.

Главной переменой было то, что на дороге этой появился караван машин, соответствовавший, как донесли наблюдатели, по количеству и классу боемобилей, тому, который группе и было приказано обнаружить и при возможности — задержать. Начальнику группы, состоявшей из целого Большого копья, соответствующим образом вооруженного и оснащенного, было разъяснено, что по возможности дело следует решить мирно: лишив караван способности к дальнейшему движению, предложить им добром выдать Властелина Изара, пообещав при этом сохранить всем жизнь, а Властелину и соответствующее его высочайшему сану обращение. В случае, если предложение будет отвергнуто — применить силу, приняв, однако, все меры для того, чтобы Властелин остался в живых. Если же будет установлено, что Изару сопутствуют значительно большие силы, чем тот конвой, что сопровождал его при выезде из Сомонта, и, следовательно, вооруженное столкновение не сулит группе гарантированного успеха, себя не обнаруживать, но следовать скрытно по пятам, немедленно сообщив о положении дел командованию, и далее постоянно информировать о маршруте каравана — чтобы можно было заблаговременно приготовиться к его встрече там, где это окажется удобным для высланных на перехват сил Охранителя.

Караван был замечен наблюдателями еще на территории донкалата Калюск, и двигался он по направлению к месту, где магистраль Сомонт — Порт-Калон, столица Калюска, пересекалась с другой важной дорогой, а именно: Плонт — Шират (так назывался главный город другого, более отдаленного донкалата Самор). Две этих дороги образовывали несколько скошенный крест. К этой точке пересечения приближалось и Большое копье — но со стороны Плонта, то есть с запада. Невозможно было, конечно, угадать со стопроцентной вероятностью — куда именно направится замеченный караван, достигнув развязки. Представлялось, однако, ясным, что он не свернет к Самору: для этой цели Властелин наверняка воспользовался бы кратчайшим — то есть побережным — путем. Следовательно, оставались две возможности: караван свернет к Плонту — или продолжит движение по прежней магистрали и, миновав перекресток, помчится дальше — но куда? Дальше этот путь, примерно в часе езды от развязки, обрывался: в пору десантирования тяжелый крейсер мира Шорк атаковал с орбиты ракетами танковую колонну Охраны Поверхности — и магистраль перестала существовать вместе со всем, что на ней в тот миг находилось. Это означало, что так или иначе караван Властелина вынужден будет повернуть либо на восток, в Самор, либо на запад — к Плонту, то есть — навстречу Большому копью. Острию очень хотелось, чтобы именно так и получилось. Будь у него более быстрая связь, чем служба гонцов, он непременно доложил бы начальству и ему осталось бы только выполнять команды. Но связи не было по-прежнему на всей планете (так считали в лагере Охранителя), а очередной гонец убыл в Сомонт полтора часа тому назад. Караван же, судя по скорости, должен был оказаться в районе возможного контакта минут через тридцать пять — сорок.

Приняв решение, Острие немедленно приказал приготовиться к встрече боевых машин. Для этого в полотно дороги в двух местах, располагавшихся на расстоянии двух с лишним полетов стрелы одно от другого, были спешно заложены заряды — с таким расчетом, чтобы после взрыва дорога оказалась непригодной для проезда, так что каравану пришлось бы волей-неволей остановиться: шоссе в этом месте пролегало в выемке, и даже машины высокой проходимости не смогли бы свернуть с полотна на целину. Заряды следовало взорвать, когда машины каравана проедут первую мину, но еще не достигнут второй, и окажутся таким образом в ловушке.

Большое копье было собрано из профессиональных воинов, и отданные Острием команды оказались выполненными уже через несколько минут: дорожное покрытие взломано, заряды заложены, запальные шнуры протянуты, обломки же покрытия аккуратно уложены на место. Сквозь узкие смотровые цели боемобилей издалека вряд ли можно было бы заметить, что монолитное покрытие дороги было в этих местах нарушено. Таким образом, Острием копья было предусмотрено и выполнено все, что в данном случае требовалось.

Оказалось, однако же, что вся работа была сделана зря. Потому что караван, как уже через несколько минут выяснилось, достигнув развязки, вовсе не свернул к Плонту, как предполагал Острие копья, но сбавил скорость и левым поворотом по снижающейся петле развязки съехал на пересекающую дорогу и вновь ускорил движение, направляясь на восток, а не на запад. Иными словами — двинулся к границе лесистого и нефтеносного донкалата Самор, где людей Предводителя Армад не было.

Надо отдать должное Острию копья: получив столь разочаровывающее донесение, он не растерялся и не опустил рук. Напротив, отдал единственно уместные в такой обстановке распоряжения: оставив на месте лишь четырех солдат, половине воинов — то есть стреле А, подхватить самое необходимое и быстрым маршем следовать — не вдогонку каравану, что было бы совершенно бесполезным, но замкнуть третью сторону возникшего треугольника по длинной гипотенузе и попытаться таким образом оседлать ведущее на восток шоссе еще до того, как намеченная точка будет достигнута караваном. Но и это, конечно, оказалось бы неосуществимым, не найдись у Острия никакой возможности задержать движение каравана. Он, однако же, такую возможность нашел. И приказал Острию стрелы Б: прежде чем начинать движение вслед за стрелой А, но, в отличие от первой, нагрузившись всем снаряжением, остававшимся тут, — прежде выпустить отсюда, с высотки, чей склон был частично срезан при прокладке дороги, три только и имевшихся в распоряжении группы ракеты — не по каравану, поскольку он отсюда никак не мог просматриваться (местность тут была пусть и не лесистой, но множество холмов, поросших кустарником и высокой травой, надежно закрывали от взглядов с этой стороны находившуюся примерно в десяти километрах часть поперечной дороги), но по самой дороге. Гарантировать точного попадания в полотно шоссе никто не смог бы, ракеты же не были самонаводящимися, можно было лишь более или менее точно рассчитать дистанцию, но на это Острие и не надеялся. Он, однако, не без основания полагал, что, если даже ракеты лягут не на шоссе, но разорвутся поблизости от него, это заставит караван намного снизить скорость, а может быть, и остановиться, чтобы выслать разведку: им ведь не будет ясно — откуда прилетели ракеты, можно будет предположить, что кто-то, выпустивший их, находится впереди, с наблюдательного пункта видит караван и таким способом предлагает ему то ли остановиться, то ли вообще повернуть назад. В такой обстановке только сумасшедший сорвиголова стал бы рваться вперед. Выяснение обстановки займет у каравана не так уж мало времени — и за это время Острие Большого копья и рассчитывал подойти к намеченному месту хотя бы с половиной сил — и таким образом выполнить задание.

Стрела А уже спускалась бегом с высотки, когда за спинами бойцов одна за другой рявкнули три стартовавшие ракеты — и умчались, как бы прокладывая группе путь.

Воины успели пробежать еще шагов двадцать, когда далеко впереди — тоже один за другим — раздались три взрыва.

После этого донеслось несколько едва слышных автоматных и пулеметных очередей. Этого следовало ожидать: встревоженный караван открыл огонь не по целям (которых не было), но просто для устрашения противника, подавления возможной атаки и, наконец, для собственной нервной разрядки.

Да, такой реакции ожидать следовало. Но нельзя было предполагать — и Острие и в самом деле не предполагал — дальнейшего развития событий.

А оно заключалось в том, что на выстрелы каравана кто-то ответил. Судя по звукам — отвечали из легких десантных автоматов. Но было их достаточно много.

Кто-то другой стремился захватить караван? Быть может, даже не зная, кто находится в одной из машин. Какая-то шайка дорожных разбойников? Или это — целенаправленное действие, и не один-единственный охотник скрадывал царственную дичь?

В любом случае медлить было нельзя.

И Острие скомандовал: «Шире шаг!»

* * *

Узнав о разгроме и гибели половины своего отряда, совершившего ошибку в выборе противника, Миграт два дня не выходил даже во двор, безотлучно находясь на базе.

Однако он не предавался унынию: Магистр научился держать удары. Иначе его давно бы уже и в живых не было. Он просто думал, понимая, что запас допустимых потерь и проигрышей им уже исчерпан.

Он потерял Лезу с ребенком. Потерял половину отряда. Потерял самую выигрышную позицию — в центре Сомонта, вокруг Жилища Власти. Вернее — не успел эту позицию занять; но это — тот же проигрыш. И, наконец, совершенно выпустил из виду Изара.

Еще одна потеря означала бы проигрыш всей кампании. Однако, поразмыслив, Миграт понял, что терять ему по сути дела больше нечего — кроме самого себя. Похоже, что он достиг сейчас самого низкого из возможных уровней. Он стоял на дне. И отсюда можно было либо начать подъем, либо похоронить себя; мертвым или заживо — это казалось ему сейчас безразличным.

Начинать приходится с того единственного, что у тебя еще осталось. У Магистра в руках — если не считать половины отряда — находилась только связь. По этим временам — вещь весьма ценная.

Все еще остававшиеся в его руках аппараты связи он раздал уцелевшей части отряда. И разослал их во все стороны, оставив на базе только троих — чтобы, вместе с ним самим, день и ночь находиться на связи. Кармола он решил было поставить во главе одной из групп, но вовремя передумал: Кармол вызывал ощущение надежности и спокойствия, и сейчас выгодно было иметь такого человека рядом.

Уходившим он строго-настрого наказал: ни во что не ввязываться. Только смотреть, слушать и — докладывать регулярно. И заниматься этим три дня, если не произойдет ничего непредвиденного.

Новости посыпались в тот же день — обильные, как осенний дождь. И важные, и пустяковые. Вторых было больше, но зато важные оказались очень кстати. Они показывали, что на Ассарте до покоя еще очень далеко — и это было Миграту очень кстати.

Важным было: что все донки собрались в Жилище Власти вместе с множеством телохранителей и приближенным чиновничеством.

Трудно было заранее сказать: пришли ли они туда для того, чтобы защитить Власть от иноземных — или для того, чтобы взять ее в свои руки. Вероятнее всего, донков интересовало и то и другое.

— А ты как думаешь, Кармол?

Парень поскреб ногтями щеку.

— Видишь ли… Бабу эту они не любят.

— Это ты Ястру так?

— Ну, извини, если не так сказал. Для нас, простых, она и есть баба, что бы там на ней ни было надето.

— Ну, дальше?

— Изара — тоже. Да его сейчас никто не любит: глупую войну затеял. Но это полбеды. А вот если удержится у власти — обязательно сочинит новую драку, как только сможет. Такой характер.

— Можно подумать, ты с ним вместе вино пил.

— Чего не было, того не было. Но от народа же не утаишь. Да он и не старался скрывать. А донки — кто знает: может быть, они сейчас потянут одеяло каждый на себя: всякому лестно быть полным хозяином — хоть бы только в своем огороде.

— М-да, может, ты и прав. Однако…

Миграт так и не договорил: что же — однако. Потому что связь снова ожила. Оба одновременно поднесли аппараты к ушам.

— Здесь пятнадцатый. Командир, я Властелина нашел!

— Где?!

— Катят благополучно по дороге на Порт-Калон.

— Понятно. Приказ: продолжай следить.

— Понял.

— Но чтобы скрытно!

— Нет, сейчас начну песни петь, — проворчал солдат. — У меня пока все.

Миграт отключился. Расстелил перед собою карту — еще довоенную, штабную, подробную. Поглядел. И тут же включил рацию снова. Дал общий вызов.

— Задание отменяется. Пятнадцатый остается на месте, остальным — срочный сбор! Место: шоссе Плонт — Порт-Калон, отметка шестьдесят пять. Первым пришедшим — контролировать дорогу, останавливать и проверять транспорт. Ждать конвой, приметы вам известны. В случае сопротивления действовать по соотношению сил: атаковать или пропустить и преследовать на безопасной дистанции.

Он обождал, пока не откликнулся последний.

— Уходим все, — скомандовал он своим. — Вход запереть, включить охрану. Кармол, выводи машину.

То был единственный транспорт, имевшийся в его распоряжении: обычный семейный мобиль; горючего было столько, чтобы добраться до нужной точки на шоссе. Оттуда, в случае неудачи, придется отходить пешком. Если будет смысл. Если он не возьмет Изара, то все замыслы скорее всего так и останутся всего лишь прекрасными мечтаниями.

В машине разместились без лишней суеты. Кармол сел к управлению.

— Пожалуй, мы окажемся там первыми, — проговорил он.

— Хотелось бы.

— Не слишком ли нас мало?

— Там увидим. Правила игры — наши, главное — не ошибаться.

Словно бы они на спортивное состязание направлялись.

* * *

Они и в самом деле оказались у отметки первыми. Успели установить (в кустарнике, на склоне холма) крупнокалиберный «ураган», боезапас к нему был — два магазина, полных, по двести сорок патронов. Изготовили «кратеры». Двое перебежали полотно и залегли по ту сторону, за валунами, что вросли тут в землю в незапамятные времена. Но не на одной линии с холмом, а выдвинувшись в направлении, откуда ожидался конвой ровно настолько, насколько приказал Миграт: именно там, по его расчету, можно будет остановить караван, подбив головную машину. Здесь был один из немногочисленных прямых участков шоссе, и караван, когда он покажется, можно будет засечь заблаговременно.

Миграт и засек его. Машины шли плотной колонной — не ожидали, видимо, никакой помехи.

Миграт лег за «ураган» сам. Навел. Моторы у боемобилей располагались сзади, стрелять по корпусу, даже по водительской форточке, Магистр опасался: Изар мог оказаться и в первой машине. Он порой бывал непредсказуемым. Самым глупым было бы сейчас — причинить Властелину вред. Изар был нужен Миграту не для этого. Остается стрелять по колесам, под разрывными пулями такого калибра никакая резина не устоит. Громко объявить по «шептуну»: остановившие — сторонники Изара, подозревают, что караван принадлежит его противникам, необходима проверка, для нее следует выходить на дорогу по одному, оружие отбрасывать в сторону, отойти от машин на полет стрелы, а там остановиться. При отсутствии сопротивления гарантируется безопасность всем. Дальше — по обстановке: если задние машины попытаются обойти застрявшую, придется точно так же стрелять по ним. Если остановятся — держать под прицелом дверцы и люки и ожидать развития событий. Сопротивляющихся расстреляют из «кратеров» залегшие по сторонам дороги, если хоть один не отбросит оружия вовремя еще до того, как покажется сам. Все вроде бы Миграт рассчитал как следует.

Но, как это часто бывает, вмешались и смазали всю картину непредусмотренные обстоятельства, и винить тут было некого: всего на свете предвидеть невозможно, не обладая доступом к нужным источникам; с таким же успехом сейчас могло приключиться, скажем, землетрясение. Невесть откуда прилетели вдруг и разорвались, без малого одновременно, три ракеты; по звуку Миграт определил, что то были «тараны», оружие не новое, но к употреблению вполне пригодное. Два «тарана» упали на противоположной от Миграта стороне шоссе, третий же угодил как раз в полотно, тем самым и упрощая, и одновременно усложняя поставленную Магистром перед собой задачу.

С одной стороны, теперь не было надобности останавливать конвой: все равно проехать к Самору по дороге больше нельзя было. Зато с другой — никакие мирные переговоры уже не могли состояться. Обстрел без предупреждения, да еще такими пирожками, не располагает к спокойному обсуждению условий.

Так и получилось. Не успели еще эти мысли оформиться в мозгу Магистра, как из машин ударили «кратерами» — по обеим сторонам дороги, по кустам, склону холма, валунам — по всему, что даже и не двигалось, но — поди знай — могло укрывать собой какую-то опасность. Несколько пуль просверлили воздух так близко от Миграта, что захотелось отмахнуться. Но он только поморщился, прося у Рыбы одного: чтобы его люди не дали воли нервам, не обнаружили бы себя прежде времени.

Солдаты выдержали. Но и у тех, что были в машинах, нервы оказались достаточно крепкими: видя, что проезд закрыт, они, лишь на мгновение затормозив, стали разом разворачиваться, чтобы устремиться в сторону, с которой пришли. И стреляли, стреляли, чтобы находившиеся в засаде — им ясно ведь было, что кто-то засел поблизости, просто так никто не обстреливает дорогу — и головы не могли поднять. Патронов не берегли. Видимо, запаслись под завязку. Сейчас арьергардный боемобиль, становившийся теперь головным, закончит сдавать назад и помчится, удаляясь, и остальные вслед за ним. «Не для того, — понимал Миграт, — чтобы вернуться куда-нибудь в Порт-Калон, или откуда они там ехали, но чтобы свернуть на ближайший проселок и пуститься в объезд: ко всякому городу ведут ведь далеко не одни только магистральные шоссе. Их не догонишь. Остается лишь попытаться реализовать хотя бы вторую часть плана, отличного, но (как и многие хорошие планы) не осуществившегося».

Миграт прицелился в заднее правое колесо боемобиля, готового уже возглавить колонну. Ударил короткой очередью. Рядом. Полетели осколки покрытия. Боемобиль уже заканчивал маневр. Вторая очередь, еще несколько патронов. И снова мимо… Что-то ударило в плечо — резко, сильно, Миграт бревном откатился в сторону. Поднял голову. То не был враг. Кармол, прежде лежавший в нескольких шагах от него с изготовленным «кратером», теперь, отшвырнув своего командира, занял его место у «урагана». Миграт не успел даже выругаться, только набрал полную грудь воздуха, когда Кармол нажал на спуск. Не более четырех патронов ушло. Лохмотья резины брызнули в стороны. Боемобиль уткнулся в дорогу диском. Машину стало заносить, она повернулась к засевшим на холме бортом. Еще очередь, столь же экономная. Правое переднее колесо. Путь оказался надежно перегороженным.

Теперь «кратеры» из кустов и с той стороны — из-за валунов — стали бить по боемобилям: очереди «урагана» были восприняты как команда к бою. Машины огрызались, но уже спокойнее: ехавшие понимали, что высаживаться под огнем означало — жертвовать собой без толку. Но и ждать им было, похоже, некого, разве что — сидеть за броней, которую «кратеры» не брали, и ждать, пока нападавшие то ли расстреляют весь боезапас, то ли сами, не утерпев, пойдут в атаку. Однако существовала ведь опасность, что нападавшие подтянут свои «тараны» и ударят уже в упор: откуда запертым за броней было знать, что у людей Миграта такого вооружения нет, а принадлежит оно неизвестно кому, применившему его то ли в пользу Миграта, то ли во вред ему — сразу и не сообразить было. Так что осажденным следовало проявить какую-то инициативу, пока еще не поздно стало. Но и Магистр не мог ждать, пока те сильно поумнеют и сдадутся: он-то знал, что ракеты — не его, а значит — в скором времени тут могли оказаться и их хозяева, и тогда — не придется ли, махнув рукой на планы, искать, как говорится, спасения в бегстве? Словом, тянуть время никому сейчас не было выгодно.

Экономя минуты, Миграт не стал даже высказывать Кармолу все, что вертелось на языке, по поводу обхождения подчиненного со старшим в напряженной боевой обстановке: как-никак, сам он дважды промазал, парень же все сделал так, как было нужно. Поэтому Магистр сказал только, потирая плечо:

— Мог бы и поделикатнее.

— Виноват…

(Хотя в голосе не чувствовалось вины ни на маленькую закурку.)

— А стреляешь ничего.

— Стараюсь.

— Ладно. Куда «шептун» подевался?

Кармол огляделся, поднял, передал. Там, внизу, стрельба теперь велась вовсе без энтузиазма: ждали, кто первым совершит ошибку, высунется больше, чем позволяет стрелок противника.

— Сейчас я им покричу. Когда закончу — если сразу не подадут какого-нибудь знака, голосом или флажком отмахнут, — ударь им по щелям, чтобы взбодрить. Для поумнения.

— Слушаюсь.

Миграт откашлялся. Включил «шептун». Голос — Миграт постарался произносить слова как можно увереннее, безмятежнее — раскатился так, что, наверное, далеко-далеко можно было услышать.

— Внимание, вы там, в машинах!..

Он четко проговорил все, что касалось мирного исхода встречи, как и было заранее задумано. Но под конец счел нужным добавить:

— Если условия вас не устраивают — придется начать вас всерьез поджаривать в ваших котелках…

Кармол выжидательно смотрел на Миграта; тот отрицательно покачал головой:

— Дай им поболтать, оценить перспективу. Наши уже почти все подошли. Спустись к ним — скомандуй.

Парень вернулся почти сразу. И тут же проговорил быстро:

— Смотри, смотри…

Но Миграт и сам увидел: верхний передний люк средней машины откинулся, и в него бесстрашно высунулся — по пояс — человек. В руках его были сигнальные флажки. Раскинул руки.

— Читай, — приказал Миграт. Он и сам приготовился, но для верности нужен был дублер.

Флажки замелькали.

«Имеете ли радио?»

Ага: значит, и Властелин вовремя запасся отсеивавшими помехи приборами. Предусмотрительный мужик…

Подумав так, Миграт рявкнул в «шептун»:

— Имеем!

«Стандартная частота три…»

И словно провалился внутрь машины, люк захлопнулся. Из кормы выросла длинная, как удилище, суставчатая антенна. Миграт вытащил свою рацию. Крышка треснула. Он протянул ее Кармолу:

— Все бы ты толкался. Давай твою!

Взяв, настроил на нужную частоту.

— Машины, ответьте!

Связь в боемобилях работала хорошо.

— Здесь машины. С кем разговариваем?

— Было объявлено. Принимаете наши условия?

— Назовитесь: кто вы, должность, звание.

— Командир Защитников Власти. Достаточно?

Там помолчали. Потом другой голос, давно знакомый и легко узнаваемый, несмотря на небольшие помехи (вверху быстро наплывали грозовые тучи), проговорил:

— Переговоров не будет.

— Отказываетесь? Почему? Боишься, братец?

— Знаю тебя достаточно. Да и без того — никогда не унижусь до сдачи моему подданному — да к тому же…

Наверное, Изар хотел сказать «Да к тому же ублюдку», но в последний миг от оскорбления воздержался: и без того хватало напряжения.

— Братец, — сказал Миграт. — Я ведь не шутил, когда обещал: безопасность гарантирую каждому. Тебе — в первую очередь.

— Очень благородно. Но мой ответ ты уже получил. А что касается твоих обещаний… Кто поверит человеку, позволившему себе охотиться на своего Властелина? Или, может быть, ты стал уже подданным какого-то другого мира? Тогда тем более ты мой враг, потому что находишься на моей земле.

— Предпочитаешь погибнуть? Только ведь тебе это не грозит. Вот твоим воинам — другое дело. А тебя я сохраню. Ты мне нужен.

— А ты возьми нас сначала!

— Возьму, — сказал Миграт уверенно. — Как вам — не душно?

Ответа он не получил.

— Кармол, — сказал он тогда. — Дай-ка по щели — патронов десять. Пусть поторопятся. Они, видишь, рассчитывают досидеть дотемна, думают, что тогда смогут улизнуть. Братец мой хитер, но и мы тоже…

Кармол выпустил очередь, заранее зная, что толку будет немного: лобовую броню боемобиля «ураган» не пробивал. Но, конечно, неприятно сидеть в железном ящике, по которому колотят пули…

Выстрелы отзвучали. И — словно в ответ на них — зазуммерила рация у него в чехле.

— Ага! — проворчал он удовлетворенно. — Подействовало, стало быть?

Однако, едва нажав кнопку, понял, что это не машины его вызывают, чтобы объявить о продолжении переговоров. На противоположном склоне холма оставалось четверо из пришедших последними людей Миграта. От них-то и поступило неожиданное сообщение. Хотя, если подумать — такое ли уж неожиданное?

— Дьявол! — воскликнул Миграт. — Этого еще не хватало! Не знают они, что ли, что третий — лишний? Хотя…

Он запнулся, но только на мгновение.

— Слушай внимательно…

* * *

Группа Охранителя — первая, облегченная ее стрела — торопилась изо всех сил. И прибыла к самому, так сказать, обеду. Перестрелка точно указала место, куда надо выходить, хотя и непонятно было — кто это ввязался в бой с караваном Властелина. Подошли скрытно и хотели было обойти высотку, чтобы толком разобраться в происходящем на дороге; но тыловая четверка из отряда Магистра, для того и оставленная, чтобы никого не пропускать ни в ту, ни в другую сторону, вовремя заметила продвижение: солдаты четверки были людьми опытными. И воины стрелы еще только начали обтекать холм, а Острие в сопровождении еще пяти воинов собрался подняться наверх, чтобы оказаться на господствующей высоте и точнее оценить обстановку, как четверка, уже по одним лишь комбинезонам безошибочно установив, что пришли чужаки, воспользовалась рацией и передала сообщение наверх. На что Миграт незамедлительно скомандовал (в таких положениях он думал быстро):

— Слушай внимательно! Вас там нет и никогда не было. Быстро — ко мне на вершину, но чтобы и былинка не шелохнулась! И пусть благополучно поднимаются. Это их нам Рыба послала!

Приказ всегда остается приказом. И солдаты его незамедлительно выполнили. Острие стрелы еще не преодолел и третьей части склона, когда четверо присоединились к Миграту.

«Ураган» был уже готов к движению, и Кармол одним движением взвалил его на плечо.

— Вы двое — вниз! — скомандовал Миграт. — По одному — через дорогу, мигом, чтобы не намозолить глаза ни тем ни этим. За валуны, там присоединитесь к нашим. А мы вчетвером засядем в тех вон кустиках и посмотрим, что из этого получится. Кто-то хочет сделать за нас нашу работу — не станем мешать добрым людям, хотя они и сволочи…

Это он выговаривал на ходу, петляя в кустарнике, спеша побыстрее занять новую позицию — в кустах на западном краю вершины; она, как и все возвышение, имела в плане форму почти правильного овала и была плоской, что означало скорее всего, что холм этот был насыпан людьми в неизвестно какие времена, и археология до него еще не добралась: эти места, как помнил много знавший Миграт, считались малообещающими в смысле древностей, предки, как известно каждому, выходили из воды, а не из кустистых степей, так повествовало Учение. Четверо заняли позицию, чтобы держать под прицелом всю вершину; надеялись, что, найдя позицию пустой, незваные гости не станут детально обследовать холм: их куда больше заинтересует происходящее внизу.

Так и вышло. Листья на кустах, потревоженные укрывшимися, едва успели успокоиться, как Острие стрелы со своей командной ячейкой появился наверху и сразу же занял то место, которое минуту-другую тому назад предоставил в его распоряжение Магистр. До Миграта донеслась команда — к счастью, на понятном ему языке:

— Младший капрал — вниз, передайте приказание: продвигаться перебежками, прикрывая друг друга, взять машины в кольцо. Группе со «смерчем» — немедленно сюда, установить на боевой позиции.

Дисциплина в стреле сохранялась на должном уровне, и приказания были выполнены незамедлительно. «Смерч» — гранатомет, предназначенный для борьбы именно с бронетехникой, — встал, опираясь на сошки, точно на том же месте, где перед тем залегали Миграт с Кармолом. Миграт тем временем, слегка раздвинув ветки, смотрел вниз.

— Окружают, — пробормотал он, — что же, грамотно. Если те им позволят…

Не позволили. Обтекавшие караван с обеих сторон воины стрелы едва успели появиться на дороге, как запертые в боемобилях открыли огонь. Перебежать через дорогу оказалось затруднительным. Двое остались лежать без движения, столько же успело перескочить на противоположную сторону и укрыться в глубоком кювете, остальным пришлось отойти и залечь.

— Очень хорошо, — пробормотал Миграт, включая рацию на общей волне. — Только не стрелять! — яростным шепотом крикнул он в микрофон. — Ждать моей команды!

И почти одновременно с этой его командой прозвучала другая, с которой Острие стрелы обратился к расчету «смерча»:

— Одну гранату — между второй и третьей машиной. Огонь!

Громкий хлопок раздался. И тут же дорога между указанными машинами на несколько мгновений превратилась в действующую модель вулкана.

— Убедительный совет, — проворчал Миграт, — не отсиживаться за броней: следующий выстрел будет на поражение.

Тут же он снова включил рацию. На сей раз — на частоте машин.

— Здесь Миграт. Откликнись, братец, пока еще можешь!

Изар отозвался:

— Что, празднуешь победу?

— Предлагаю отпраздновать совместно. Поясняю: гранаты — это не мы. Третья сила.

— Кто именно?

— Чужаки.

— Разве ты не с ними?

— Я сам по себе. Сейчас — с тобой.

— Что же предлагаешь?

— Мы сейчас оказались у них в тылу. Если сделаете вылазку — ударим отсюда, сковырнем эту их пукалку и зажмем остальных с двух сторон. Твои «ураганы» в башнях чего молчат?

— Да так… Успели поистратиться.

— Жаль. Но все равно — если сейчас не пошевелимся, они вас поджарят на моторном масле.

Сам-то он понимал, что вряд ли чужаки так поступят: похоже, они не просто разбойничали, но преследовали именно этот караван и, следовательно, знали — кто в нем и, как и сам Магистр, жаждали взять Властелина живым. Но обнадеживать Изара не стал. Тот, впрочем, и сам был достаточно умен, чтобы догадаться об этом; однако ему приходилось из двух зол выбирать меньшее, и со всех точек зрения меньшей бедой был Миграт: сдача ему была в конце концов их семейным делом, зато капитулировать перед чужаками показалось бы всем повторным поражением в не успевшей как следует завершиться войне. Так что Миграт почти сразу услышал:

— Принимаю твой план. Сверим часы.

Сверили.

— За две минуты приготовишься?

— Полностью.

— Пошел отсчет.

* * *

Тарменары Властелина боевой выучкой превосходили, разумеется, всех прочих. И когда они пошли, наконец, на вылазку, то никто не смог бы разумно объяснить: каким это образом они, только что все до единого находившиеся внутри машин, вдруг — опять-таки все до одного разом — оказались на дороге, прошивая все перед собой огнем «кратеров», настолько плотным, что людям Охранителя почудилось даже: противника оказалось куда больше, чем предполагалось. Но воины стрелы тоже не впервые были в деле, и некоторое замешательство среди них продлилось вряд ли дольше нескольких мгновений. Обе стороны залегли мгновенно, продолжая перестрелку, так что и головы было не поднять для атаки.

— Кармол, — сказал Миграт на вершине. — Ну-ка, по этим, что перед тобой…

Кармола долго ждать не пришлось; «ураган» его и так был наведен на старую позицию, где как раз за миг до того встал во весь рост Острие, чтобы броситься вниз по склону и командовать своими, находясь в боевых порядках: сказывалось все-таки отсутствие связи. Но не успел: очередь резанула его по ногам, выше колен, и хотя он еще оставался в живых, но командовать уже не был в состоянии. Тут, на высотке, остальные члены ячейки управления, полагая, что противнику не до них сейчас, собрались около «смерча», готовые в любую секунду продолжить обстрел — и тоже не были пощажены длинной очередью все того же «урагана».

Увидев результат сольного выступления Кармола, остальные трое, включая Миграта, кинулись на старую позицию, на ходу поливая упавших огнем «кратеров» от бедра — на всякий случай, для верности. Кармол несколько отстал, потому что ему одному пришлось тащить свое нелегкое орудие. Не дожидаясь команды, он установил «ураган» там же, где тот находился еще недавно.

Миграт тем временем снова вызвал Изара:

— Ну, как тебе нравится, братец?

— Твоих я пока не вижу.

— Сейчас вступим. Ты только сам не высовывайся: эти чужаки тоже неплохо стреляют. Сейчас в машине безопаснее.

— В машине безопаснее, — согласился Изар.

— Кстати, которая из них твоя?

— Средняя.

Из чего Миграт заключил, что Властелин, смирив свой воинский дух, предпочел все-таки отсидеться за броней, пока снаружи ситуация оставалась неясной. И скомандовал Кармолу:

— Давай. Круши всех! Наших среди них нет!

Но выстрелов не последовало.

— Кармол!

Верный солдат с трудом поднял голову от земли:

— Да… Я сейчас. Что-то приключилось — словно в голову стукнуло.

— Давай, давай, — нетерпеливо потребовал Миграт.

И, услышав очередь, скомандовал — уже по рации — тем своим, что до сих пор безмолвствовали за валунами:

— Перебежками — к дороге! Огонь — по всем подряд. По вершине не стрелять. В машины не целить. Пошли!

И все завертелось.

* * *

А когда понемногу улеглось — через час примерно, бой этот был не из числа затяжных, — Миграт со своими покинул вершину холма и спустился к немногим, оставшимся в живых.

Быстрым шагом он миновал лежавших, сидевших на земле и тех, у кого оставались силы держаться на ногах, и приблизился к средней машине.

Но не успел он подойти к ней, как сидевший на моторном отсеке боемобиля воин из его отряда предупредил:

— Там никого. Один черный хотел оттуда выстрелить, я его успокоил. А живых нет.

Миграт в один прыжок оказался у машины. Вскочил на нее. Нырнул в люк.

Действительно, убитый лежал, скорчившись, между сиденьями. С трудом Миграт повернул ему голову, чтобы взглянуть в лицо. Но еще даже не успев увидеть, понял: не он. Этот был куда крупнее, да и, можно сказать, от него несло солдатом, а не Властелином. Запах казармы и снаряжения въедается так же, как аромат дворца. Именно казармой и пахнул покойник.

Миграт выбрался на воздух. Его воин все еще сидел, отдыхая. Миграт сказал ему, проходя мимо:

— Тебе крупно повезло…

Солдат понял его по-своему:

— Да, он бы влепил мне между глаз…

Миграт лишь усмехнулся.

Уже смеркалось, но видно было достаточно хорошо, чтобы различать черты лиц. Миграт прежде всего обошел всех, оставшихся в живых. Кармол и остальные двое сопровождали его. Но, по сути, опасности больше не было: прежде всего потому, что кончились патроны и взять их было негде.

Потом он стал осматривать убитых, приказывая перевернуть вверх лицом тех, кто лежал ничком. Двоих невозможно было опознать: разрывные пули попали им в лицо. Но ни один из них не был Изаром, ни телосложение, ни рост не совпадали, да и руки были не его: типичные солдатские руки.

Изара нигде не было.

— Куда он девался?! — во весь голос заорал он, не желая сдерживаться.

И один из уцелевших тарменаров ответил спокойно:

— Он ушел, как только по нам ударили из-за камней.

— Ушел? Куда?

Тарменар лишь пожал плечами:

— Это знает он один.

— А куда вы вообще направлялись?

— Было сказано, что в Самор.

— Зачем?

— Это не моего ума дело.

Миграт перевел дыхание.

— Кто-то пошел с ним?

— Конечно. Телохранители.

— Дьявол! Дьявол!

Но тут же Миграт постарался успокоиться. Оглядел своих. Большинство не получило ранений. Но все изрядно устали. Бой всегда утомляет. На несколько минут он задумался, не забыв перед тем приказать, чтобы всем раненым оказали помощь:

— Безнадежных можно пристрелить, — закончил он равнодушно. Этот эпизод для него уже закончился. Пора было думать о дальнейшем.

Изар все-таки перехитрил его. И с самого начала собирался перехитрить, теперь это было совершенно ясно. Значит, когда он бежал отсюда, он уже знал, точно или хотя бы приблизительно, куда направится: не таким уж трусом был Властелин, чтобы просто бежать от страха куда глаза глядят. Что-то было у него на уме, какое-то убежище. Потому что до Порт-Калона в один переход не доберешься: далеко. Еще идти и идти. Ночью. Степью, а потом и лесом. Без ориентиров. Не исключено, конечно, что кто-то из его телохранителей — а все Черные Тарменары были родом из соседнего Мармикского донкалата — знал эти места наизусть. Но даже в таком случае без отдыха им не дойти. Чтобы скрываться, пробираться украдкой, нужен опыт; у Миграта этот опыт был, а Властелину негде было его набраться. Так что ночью они хоть ненадолго где-нибудь остановятся. Но найти это место им вчетвером будет практически невозможно. Днем шли бы по следу: этот парень, Кармол, доказал уже, что он прекрасный следопыт. Но ночью разве что собака могла бы повести по запаху. Только собаки здесь как раз и не было. Те, что имелись в отряде — сторожа, — охраняли сейчас базу далеко отсюда.

Нет, подумал он, сыграем на опережение. Они-то пока идут пешим порядком, благородно оставив транспорт нам…

Он вернулся к солдатам. Те как-то сами собой разбились на две группы: победителей и побежденных; но враждебности не чувствовалось ни между группами, ни среди побежденных, совсем недавно расстреливавших друг друга.

— Водители машин — тут?

Нашелся только один. Двое погибли в перестрелке.

Ничего, наши тоже умеют, подумал Миграт. И спросил водителя:

— Лопаты в машинах есть?

— По две. С правого борта, в зажимах…

— Всем, кто не ранен: взять лопаты и засыпать воронку, чтобы можно было проехать. Меняться каждые полчаса.

Воронку засыпали, когда было уже темно.

Затем Миграт приказал своим людям сесть в машины. Остальным заявил:

— Считайте себя освобожденными. И ступайте куда хотите. Третью машину оставляю в вашем распоряжении.

Это ту, на чьих колесах больше не было резины.

Сам уселся в Карету Власти, которой прежде пользовался Изар. Хоть что-то было все-таки отбито у противника! Миграт ухмыльнулся. И скомандовал водителю:

— В Порт-Калон.

Солдат покачал головой:

— В баках пустовато…

— Давай — пока не сожжем последней капли. Ничего, в Саморе нас заправят по самую пробку.

Водитель завел мотор. Машины пережили передрягу успешно: все-таки ассартская техника была лучшей в Нагоре.

* * *

Они не проехали и получаса, когда Кармол, сидевший в головном боемобиле, по связи сообщил, что необходима остановка.

— Это к чему еще?

— Я сейчас стою на месте, где они свернули с шоссе на проселок.

— Уверен?

Хотя этого можно было бы и не спрашивать.

— Куда он ведет — установил?

— Сразу же. Это один из второстепенных путей, что ведут к охотничьему домику Яширы. Уже в Саморе.

И все же Миграт спросил вторично — для полного спокойствия:

— Ты уверен, что это — их следы?

На самом деле спросил лишь, чтобы получить время для решения. Что сейчас лучше: катить напрямую — и оказаться у донка Яширы первым — или же схватить Изара и договориться с ним в обстановке, в которой диктовать условия будет он, Миграт?

Вторая возможность показалась более выгодной.

— Сворачивай. Едем за тобою. Дорога охраняется?

— Пока — никого.

— Вообще-то тут все должно кишеть солдатами Яширы. Так что при движении необходимо будет соблюдать вежливость, если что.

— Вас понял.

— Тогда вперед!

* * *

На Ассарте, как известно, со связью было плохо, особенно с дальней, между донкалатами и городами. Поэтому в Доме Здоровья (так официально именовался в Саморе охотничий домик донка Яширы, располагавшийся невдалеке от границы донкалата, — а всего таких мест отдохновения и развлечений в Саморе было четыре, три в лесах и один на морском побережье) еще ничего не успели узнать о низложении Властелина Изара. Поэтому принят он был с соответствующим почетом. Несколько удивились, правда, тому, что прибыл он пешком и с весьма малочисленной свитой, состоявшей всего лишь из нескольких телохранителей. Изар, однако, не унизился до объяснений, а старший телохранитель дал понять смотрителю усадьбы, что вся свита с машинами застряла на дороге, которая сделалась совершенно непроезжей, и намекнул, что ответственность за подобный беспорядок лежит именно на донке Яшире. Смотритель усадьбы попытался объяснить Властелину, что шоссе Порт-Калон — Плонт поддерживается в порядке, а если бы заранее было известно, что Бриллиант Власти прибудет другим путем, съехав с магистрали, то надлежащие меры были бы приняты своевременно. Изар отмахнулся от разъяснении — ему и в самом деле было не до них.

— В таком случае, проводите меня в мои покои, — распорядился он, поскольку апартаменты Властелина имелись в резиденции любого донка в каждом из донкалатов. — И разместите моих людей где-нибудь по соседству, как всегда.

Смотритель успел, разумеется, распорядиться, чтобы покои Властелина были приведены в порядок; так что Изар нашел там все в наилучшем виде.

Он подождал, пока старший телохранитель не доложил, что все его люди размещены тут же и пост под окнами выставлен. После этого Изар разрешил остальным отдыхать: дорога, а еще больше — схватка всех изрядно измотали. Лишь после этого Властелин позволил себе расслабиться в уже приготовленной для него ванне. Он даже подремал немного в теплой, душистой воде. Долго и с удовольствием мылся. Накинул халат и вышел в гардеробную.

И тут же почувствовал прикосновение к затылку холодного металла. Это было далеко не столь приятно, как струи воды, под которыми Изар стоял еще минуту тому назад.

Он на мгновение замер. Низкий голос из-за спины предупредил:

— Без шалостей, Властелин. У меня разрывные пули, так что шансов у тебя никаких. Медленно, шаг за шагом — в гостиную. Есть надобность серьезно поговорить.

— Хорошо, Миграт, — сказал Изар мирно. — Что, следует поздравить тебя с возвращением на Ассарт? По моим сведениям, ты успел вовремя удрать. Не слишком ли рискованно поступаешь? Нападаешь на меня на дороге, преследуешь, совершаешь насилие здесь… Да убери ты свою железку, — посоветовал он. — Мне интересно тебя послушать, так что ты ничем не рискуешь.

— Там посмотрим, — неопределенно молвил Миграт.

Но пистолет, после некоторого колебания, убрал. Хотя Изар не сомневался, что палец Миграта по-прежнему лежит на спуске.

— Милости прошу в гостиную, — вежливо сказал Властелин.

* * *

Они сидели за кофейным столиком, друг напротив друга. Изар внимательно изучал лицо Миграта, стараясь найти признаки каких-то перемен; полагал, что крутые события последних недель должны были хоть как-то повлиять на претендента — непонятно, однако, в какую сторону: умерил ли он свои притязания — или напротив, поражение только ожесточило его. Судя по пристальному взгляду, претендент тоже пытался разобраться в настроениях Властелина. Неизвестно, насколько преуспел он; что же касается Изара, то Властелин пришел лишь к выводу, что его брат устал; крупные, тяжелые черты его лица стали еще резче, углы губ опустились, глаза не горели более мрачным пламенем достижения, какой был заметен в них раньше. Впрочем, раньше Властелин наблюдал претендента слишком мало, чтобы делать поспешные выводы. Может быть, именно сейчас Миграт выглядел нормально, а тогда в нем сказывалось предчувствие схватки. Видно будет… Интересно, долго еще он собирается молчать?

— Это ты хотел встречи со мной, а не наоборот, — Изар решил наконец прервать паузу. — У меня слишком мало времени для болтовни. Может быть, объяснишь наконец, чего ты хочешь? Ты что же — больше не враг мне? Так?

Миграт кивнул, не дожидаясь, пока Изар закруглит свое высказывание.

— Цель моя — не в том, чтобы уничтожить тебя, — сказал он. — Это я мог бы сделать еще там, на дороге.

Справедливость его слов была очевидной, и Властелин кивнул. Но счел нужным вставить:

— Однако ты подверг свою жизнь серьезной опасности не ради того, чтобы нанести визит вежливости.

Миграт ухмыльнулся.

— В чем, в чем, но в избытке вежливости меня еще не обвиняли, — подтвердил он. — Я вернулся, чтобы договориться.

Тут он взглянул на Изара едва ли не с доброжелательством — сколь бы невероятным это ни казалось.

— Оставим эту дипломатию для несведущих, — сказал он. — Я намерен разговаривать откровенно. Называть вещи их именами. Ты в качестве Властелина провалился, братец. Тебя не хотят больше видеть на вершине власти.

Изар перенес удар не моргнув глазом.

— Возможно, — сказал он. — Но, думаешь, кто-нибудь хочет тебя? Тебе придется разочароваться.

Миграт усмехнулся.

— Думаешь, ты сказал что-то новое? Я и сам это прекрасно знаю. Я мог бы вскочить в твое кресло только с разбега. Не получилось, — он развел руками. — Но это значит лишь, что мы с тобой нынче — в одинаковом положении. Вот поэтому я и предлагаю тебе выход, который, надеюсь, удовлетворит нас обоих. Согласен выслушать? Все равно, до рассвета придется просидеть здесь.

— Не обязательно, — возразил Изар. — Я собираюсь двинуться еще затемно.

— К Яшире, конечно?

— Нетрудно было угадать. Ты ведь тоже оказался на этой дороге не случайно. Но напрасно: за тобой он не пойдет. Я-то неплохо знаю его: человек себе на уме. И чужого не хочет, зато и своего не отдаст.

— А ты рассчитываешь чем-то соблазнить его?

— Ну, это пусть пока останется при мне. Но ты хотел, по-моему, что-то предложить? У меня еще есть время тебя выслушать.

— Тогда слушай. Я знаю, где Леза и твой сын. Думаю, эти сведения многого стоят.

Изару нелегко было сохранить на лице выражение спокойствия.

— Допустим. И какую же цену ты за них запросишь?

— Не спеши. Серьезные сделки не заключаются наспех. С твоего позволения, продолжу излагать свои мысли. Твой сын ведь меня интересует вовсе не потому, что он — мой племянник. Это было бы уж слишком сентиментально.

— Да, семье ты не очень-то предан.

— Как и она — мне. Но это — пустые слова. Слушай внимательно.

— Я только этим и занят.

— Пока ты разъезжал, Ястра с донками объявили, что ты лишен Власти. Новым главой Ассарта объявлен ее сын, Яс Тамир.

— Этот щенок…

— А ты ждал чего-то другого?

Изар не ответил.

— Теперь, — сказал Миграт, — нужен ответный ход — не менее сильный. Нужно новое имя. Ни твое, ни мое, как мы уже поняли, больше не могут быть знаменем, за которым пойдут. И выход я вижу один: ты отрекаешься в пользу Растина. Твоего сына, а не чьего-либо еще.

— Отречься? Мне?

— Тебе. Но не Династии, Изар.

— А я? А ты?

— Мы совместно объявляем об этом всенародно. Для всех это будет означать примирение на планете. И ведем силы Яширы против Охранителя. Разбиваем его наголову. Твоей супруге с ее исчадием придется бежать куда глаза глядят — или же сдаться на наших условиях. И твой сын — Властелин Ассарта.

— Повторяю: а мы? Он же ребенок! Кому можно доверить говорить и решать от его имени?

— Да тебе же, тебе! И мне — на равных правах. Ты и я — регенты власти. Ты ведь чувствуешь существенную разницу: как Властелина тебя более не примут, но как человека второго плана, чьим именем формально ничего больше не делается, — почему бы нет? У тебя происхождение и опыт…

— А у тебя?

— И у меня то же самое, — усмехнулся Миграт. — Только об этом нужно будет объявить громко — для сведения всего Ассарта.

Несколько секунд оба смотрели друг на друга — напряженно, не мигая. Каждый знал, что второй изменит при первой же возможности. Вдвоем возле трона будет тесновато. Но сейчас — сейчас иного выхода не было. Только заключив хотя бы перемирие, они смогут воспользоваться силами донка Яширы.

— Что же, это разумный выход. Я согласен, — проговорил Изар и протянул сводному брату руку.

— Я рад. — Миграт ответил тем же движением, и рукопожатие врагов состоялось. Крепкое — словно в нем должна была задохнуться давняя распря.

Изар подошел к окну.

— Еще корабль садится, — проговорил он. — Где-то совсем близко.

— У Яширы, где же еще? У него космодром в Ширате. Уцелел, наверное. Здесь же не воевали. Ну что, выезжаем сразу?

— Обожди, — сказал Изар. — Твои патрули еще доносят об обстановке?

Миграт тряхнул коробочкой рации:

— Регулярно.

— Что случилось за время, пока мы с тобой дрались?

— Разное. Донки удрали из Жилища Власти. По сути дела, твоя супруга осталась ни с чем. Крепость можно взять голыми руками. Так что стоило бы поспешить — пока Охранитель не опередил нас.

Изар пожал плечами:

— А стоит ли?

— Не понял тебя… — насторожился Миграт.

— Подумай сам. Если мы берем Жилище — значит, нам самим и придется разделаться с Ястрой и щенком.

— В чем сложность?

— Кому нужно такое пятно — кровавое? Не лучше ли нам остаться чистыми?

— Ну, если бы была такая возможность…

— О ней я и говорю. Охранитель хочет взять Жилище Власти — пусть и берет. Тогда ему придется — скажем так — нейтрализовать нашу Жемчужину. А мы будем бороться уже не с другими членами Владеющего дома, но с чужаками. И победа будет светлой, ничем не омраченной. Народ будет целиком на нашей стороне.

— Знаешь, — усмехнулся Миграт, — ты еще не лишился способности соображать.

— Спасибо за признание. Теперь — направь своих разведчиков, пусть наблюдают за событиями в Сомонте. А нам стоило бы отдохнуть несколько часов — а может быть, и денек-другой. Все мы измучены.

— И то правда. У тебя, насколько могу судить, — двуспальное ложе?

Изар усмехнулся:

— Предлагаю разделить.

— С благодарностью принимаю, — не стал упрямиться сводный брат.

* * *

Им удалось отдохнуть в течение целых двух дней. Потом все тот же Кармол, почти беспрерывно находившийся на связи, принес долгожданную весть:

— Наши сообщают: Охранителю удалось захватить Жилище Власти. Идет грабеж и расправа…

— Боюсь, что грабить там особо нечего, — невесело усмехнулся Изар. — Но это значит — пора поднимать Яширу и выступать.

— Пора, — согласился Миграт.