Совместное сообщение Питека и Рыцаря застало меня не в самом лучшем состоянии. Такие эскапады, как визит в Храм Глубины, не проходят даром, после них приходится долго восстанавливаться. Я даже не сразу сообразил, в чем дело. Поняв же, невольно пробормотал:

— Да чем же я могу тут помочь? Разве что самому умереть…

— Это никогда не будет поздно, — просигналил мне Рыцарь.

Я знал, однако, что даже с этим можно опоздать.

— Погоди, у меня в голове туман… Я ведь только что оттуда — снизу… Черт, да ведь я вам все уже доложил, разве не так?

— Так, так, — вежливо ответили мне оба нахала.

— Тогда в чем дело? Могу я хоть немного прийти в себя?

— Мы же тебе только что сказали: Охранитель вернулся, и все пошло по-старому. Он успел уже разобраться с Яширой и немедленно дал команду войскам возвращаться сюда, на исходные, для штурма Жилища.

Только теперь я, похоже, стал хоть немного соображать.

— Ясно, — сказал я им уже куда бодрее (хотя повода для этого не было никакого). — Придется снова просить помощи у Мастера.

— Постой, — просигналил Рыцарь. — Здесь же Эла где-то неподалеку. Может быть, она поможет с ним справиться?

Я ответил не сразу:

— Ее больше нет. Разве я не говорил?

Я и на самом деле не очень хорошо помнил, что уже передал им, а что — нет. Наверное, об этом умолчал.

— Ушла на Ферму? Но ведь…

— Вообще нет, — сказал я. — Рассеялась. Но вытащила меня… оттуда. Иначе и со мной получилось бы то же самое.

Была минута молчания. Потом Рыцарь проговорил:

— Ну, какой же у нас есть выход?

— Думаю, так, — сказал я, соображая на ходу. — Сейчас попытаюсь доложить Мастеру. Хотя с такой вестью, конечно, лучше бы не спешить, но промолчать сейчас — будет хуже. Может быть, Пахарь смог бы помочь. Он ведь в Космосе давно — и, наверное, у них там есть свои секреты и приемы. И второе — придется скомандовать Георгию на корабль: пусть возвращаются немедленно. Сколько успели, столько успели — остальное доделаем потом. Рыцарь, много времени потребуется Охранителю, чтобы войска вернулись в Сомонт?

— На нынешний рубеж — к Мертвому кольцу — они начали выходить на четвертый день. Назад будут идти чуть быстрее: первыми сюда вернутся те, кто еще в пути. Скажем, три дня. Все ведь приходится тащить на себе, дело солдатское…

— Значит, Георгий с кораблями должен прибыть тоже не позже чем на третий день.

— Но ведь от схватки это не гарантирует: сойдутся два войска…

— С Георгием будет Ги Ор. Не ты, а настоящий. Он скомандует.

— Все же подчинятся скорее Охранителю.

— А его вообще к тому времени быть не должно.

— Легко сказать.

— Рыцарь, неужели Охранителя никак нельзя подменить?

— Пытались, ты же знаешь. А теперь и вовсе безнадежно. Мы не справимся… Тело подменить — и то не сумели, а теперь и тела-то нет больше. Только дух, а он-то всегда остается сам собой. И ни мне, ни тебе с ним не справиться. Что-то мешает…

— Похоже, я догадался, в чем дело. Наверное, он и есть тот человек-датчик, по которому там, внизу, судят о положении дел. Так что если мы его не нейтрализуем — все усилия окажутся ни к чему. Как-то придется постараться…

* * *

Великий донк Плонтский велел головной машине своей колонны на полной скорости мчаться в город и позаботиться, чтобы Наследнику и его матери, не говоря уже о самом донке, был оказан необходимый прием — самый торжественный, какой полагался только высшим представителям Властвующего семейства: на ступень выше, чем даже Великим донкам Ассарта. Остальные же машины убавили скорость, чтобы во дворце успели совершить необходимые приготовления. Плонт не боялся попасть в засаду: планы генерала Ги Ора были ему известны, и он сам успел еще стать свидетелем того, как войска Предводителя Армад (еще не ведавшие об исчезновении своего главнокомандующего) начали выдвигаться к границам Мертвого кольца, чтобы затем пересечь его и встретить банды донка Яширы на запланированных рубежах.

И действительно, на всем расстоянии, разделявшем Сомонт и Плонт, никто не попытался остановить машины и по ним не было сделано ни одного выстрела. Правда, колонна Великого донка выглядела по нынешним временам весьма внушительно, и какая-нибудь мелкая разбойничья шайка вряд ли рискнула бы совершить нападение.

Впрочем, такие шайки, надо полагать, успели уже прослышать о перемещении сил Охранителя от центра к периферии — и наверняка стали совершать обратный маневр: бандиты всегда чувствуют себя увереннее там, где мало войск и прочих казенных сил.

Так что колонна Великого донка Намира прибыла в столицу донкалата благополучно.

Приказы и распоряжения Великого донка выполнялись всегда неукоснительно и в полной мере. Поэтому встреча началась еще задолго до того, как машины достигли юго-восточных городских ворот. Люди с факелами плотной цепью стояли по обе стороны дороги. Звучала торжественная музыка. Не успевал умолкнуть один оркестр, как впереди уже начинал другой. Волнами перекатывались приветственные возгласы. Несмотря на поздний час, людей было множество, и все они оделись по-праздничному — в наряды, что извлекались из шкафов не более пяти раз в году.

Дело тут было не только в том, что Намира Плонтского так любили в его уделе (хотя его и любили, конечно, потому что боялись, а крутость его была всем известна и не раз доказывалась делами), но и в тех неизбежных искажениях, которые всегда возникают при распространении любой информации. В данном случае суть заключалась в том, что до населения известие о прибытии донка Намира с Наследником и его Матерью дошло в форме сообщения о том, что Великий донк решил наконец жениться и теперь прибывает то ли с невестой, то ли уже с женой, а также и с наследником. Это последнее обстоятельство никого в городе не смущало, потому что в донкалате Плонт, где с рождением детей всегда было не очень-то ладно (сказывался, надо думать, высокий радиационный уровень, неизбежный при таких залежах и разработках радионуклидов), усыновление или удочерение детей, привезенных из более благополучных в этом смысле мест планеты было делом обычным и даже почетным. И сейчас то, что сам Великий донк привез из столицы не только жену, но и ребенка, делало главу донкалата более близким для его подданных, показывая, что и ему ничто человеческое не чуждо, и у него есть обычные потребности и слабости — ну, и тому подобное. Хотя всем давно было известно, что по женской линии слабости Великого донка были, так сказать, весьма сильными, и не одна плонтская девица могла бы многое рассказать об этом — это как-то не принималось в расчет. Все искренне жалели о вдовстве своего повелителя и о его бездетности, и сейчас большинство подданных, надо полагать, радовалось совершенно искренне и как-то не думало о том, что приезд супруги и ребенка намного увеличит расходы Дворца, а оплачивать их придется, как всегда, самим налогоплательщикам. Но об этом они успеют еще подумать завтра — и во все предстоящие дни.

Поэтому и по дороге, и позже, на улицах, ярко освещенных (поскольку Плонт, единственный из донкалатов, не переживал никаких энергетических затруднений: станция уцелела, а топливо было свое), и донка Намира, и Лезу с ребенком приветствовали горячо и искренне. А когда машины остановились перед дворцом и приехавшие вышли, их прямо-таки забросали цветами и оглушили радостными криками.

Такое Леза переживала впервые в жизни. Даже в мечтах ее не бывало ничего подобного. И когда она ступила на расстеленный перед машиной ковер и донк Намир, взяв под руку, медленно и торжественно повел ее по лестнице, широкой и пологой, к гостеприимно распахнутым дверям, а слуги, стоявшие от входа до машины, почтительно склонялись и негромко, вполголоса произносили пожелания счастья и долгого века (хотя такое и не предусматривалось ритуалом, но, видно, с первого взгляда молодая женщина уж очень им понравилась — или они хотели, чтобы понравилась), и когда дом обдал ее теплом и музыкой — у нее от счастья закружилась голова, и преследовавшее всю дорогу сожаление о том, что Ур Сюта больше с нею не было, как-то рассеялось, почти не оставив следа. Она даже не поняла, но просто почувствовала, что предложенное ей Великим донком Намиром было куда важнее, сладостнее и надежнее, чем даже хороший партнер по кровати.

А еще более она убедилась в этом, когда, после того, как ей были указаны покои, в которых ей впредь следовало жить (а они были, кстати сказать, роскошнее, намного роскошнее тех, в которых обитала Ястра в Жилище Власти и которые Лезе удалось увидеть во время визита, закончившегося ее арестом). Наследник был уложен в постельку и оставлен на попечение целой толпы нянюшек и докторов. Донк Намир приказал челяди оставить их вдвоем в Малом рыцарском зале перед ярко горевшим камином и, почтительно пригласив ее присесть, повел, не откладывая, разговор о будущем — ближайшем и более отдаленном.

— Мать Наследника и моя прекрасная властительница, — сказал он ей негромким, но весьма проникновенным голосом. — В этом доме, в этом городе, в этом донкалате я — полновластный хозяин по праву рождения и по праву признания. Вы могли убедиться в этом уже по дороге сюда. И если вы согласитесь — вы будете не менее полновластной хозяйкой всего этого, а ваш сын впоследствии с полным на то правом займет мое место. Поверьте мне: повелевать донкалатом Плонт — не самая худшая судьба. Я бы сказал — одна из лучших, вообще мыслимых в этом мире. Вы согласны?

Не сводя с него глаз, продолжая удивляться повороту своей жизни, она лишь безмолвно кивнула.

— Я очень рад. Но все это — как я уже давал вам понять — не цель, но всего лишь исходная точка. Это — то, что у нас уже есть. Но может быть — и будет — намного больше.

Леза поняла, что имел в виду Намир. Он же с удовольствием заметил, каким жарким пламенем вспыхнули ее глаза — и вовсе не потому, что огонь камина отразился в них.

— Я хочу, чтобы вы сразу поняли меня, — продолжал донк. — У вашего сына есть законное право на Ассарт. Но право — ничто, если оно не поддерживается силой. Вы спросите: на какие же силы рассчитываю я — и может рассчитывать, следовательно, ваш сын? Говорю об этом сегодня и сейчас, несмотря на то, что вы устали с дороги, потому, что не хочу, чтобы между нами оставались неясности. Уже в ближайшие часы и дни мне, но в первую очередь — вам придется принимать важные и бесповоротные решения. И необходимо, чтобы вы при этом располагали знанием всех обстоятельств.

Она почувствовала, что тут ей нужно улыбнуться — нежно и благодарно. И это удалось ей без труда — потому что сейчас она была и в самом деле исполнена благодарности, а значит — и нежности.

— Я не устала, донк Намир, — сказала Леза при этом.

— В таком случае, я продолжу. Мои планы таковы: я не намерен немедленно выступать, чтобы ввязаться в драку между войском Предводителя Армад, столь гнусно обходившегося с вами…

Она подняла ладонь, как бы отвергая не названное, но, наверное, подразумевавшееся:

— Он не пытался сблизиться со мною, донк Намир. А если бы — я не осталась бы в живых!

(Самое смешное — то, что, произнося это, она была совершенно искренней. Она не помнила, сколько солдат успело использовать ее как подстилку, но сейчас их для нее просто не существовало. Они ведь, строго говоря, даже не были людьми, и это было все равно что укусы бродячих собак, от которых не удалось увернуться. Людьми были Изар, Предводитель Армад, донк Намир, ну — еще Миграт, пожалуй. Даже Хен Гота, историка, нельзя было с уверенностью отнести к настоящим людям…

Ну а Ур Сют?

Нет, разумеется — нет. Тоже животное. Пусть и приятное…)

И она закончила высказывать свою мысль совершенно уверенно:

— Чтобы у вас не возникало лишних сомнений, скажу вам прямо и совершенно откровенно: да, я в своей жизни была женщиной Властелина Изара, и в то время была единственной для него женщиной, а он для меня — единственным мужчиной. Так что я не заслужила, полагаю, ни упреков, ни подозрений. И если вы окажете мне честь…

Он склонился и поцеловал ей руку.

— Нет, это вы окажете мне высокую честь. И не пожалеете об этом, как не пожалею и я.

Он выпрямился:

— Но я, собственно, имел в виду только те условия, в которых он содержал вас. У меня даже в тюрьмах больше комфорта, чем я увидел там. Итак, сейчас есть две силы, с которыми следует считаться: названные мною войска — и отряды, собранные донком Яширой в лесах донкалата Самор — за морем. По слухам, они — эти отряды — начали движение к Сомонту. У них нет транспорта, и движение продлится достаточно долго. Войска Предводителя выступили навстречу им. Трудно предсказать, чем все кончится. Но думаю, что обе стороны будут достаточно обессилены. Третьей силе на Ассарте взяться неоткуда. И вот когда эти две основательно сцепятся — мы сможем беспрепятственно войти не только в Сомонт, но и в Жилище Власти — чтобы вышвырнуть оттуда тех, кто занимает его не по праву. Могу заверить: с той поры, как донки начали покидать Жилище Власти, у него не осталось более сил для защиты. Устраивает вас мой замысел?

Но ей не хотелось сейчас думать о новых походах. Сейчас, когда можно оказалось какое-то время хотя бы пожить в условиях, о которых она и мечтать не могла…

— Донк Намир, — сказала Леза мягко. — Ваш замысел прекрасен. Однако вы лучше меня знаете, что всегда возможны случайности. А я ни в коем случае, ни за какую цену не хочу потерять вас — теперь, когда я наконец нашла настоящего человека. Даже власть над Ассартом в моих глазах стоит меньше. Не кажется ли вам, что сейчас было бы более уместно заняться домашними делами?

Похоже, именно такого ответа ожидал Великий донк; он так расцвел, что показался ей вдруг едва ли не красивым. Хотя это и не было важно.

— Я с радостью подчинюсь вашему решению, — склонил он голову. Встал:

— Угодно ли вам, чтобы я показал вам, где ваша спальня?

Леза тоже встала.

— Донк Намир, — сказала она, — вообще я склонна считаться со многими условностями. Но мне очень хочется хоть как-то показать, насколько я вам благодарна… и как доверяю вам.

Он моргнул. И голос его дрогнул, когда он сказал:

— Это будет самым счастливым днем… и ночью в моей жизни.

* * *

Странно, но этой ночью в его постели она почувствовала себя девушкой. Со всеми волнениями, даже страхом, трепетом души и тела, желанием сделать все как надо, со сладкими слезами…

И Намир тоже был как юноша. Но многоопытный. Не признающий торопливости. И стремящийся к тому, чтобы ей было лучше.

Ур Сют? Да не было никакого Ур Сюта, бросьте…

Жилище Власти?

Да стоит ли оно того, чтобы ради него лишаться таких вот переживаний, о которых, кроме всего прочего, знаешь, что они законны, целиком обоснованы и никто не может посягнуть на них!

Похоже, что оба они уснули счастливыми.

Да и Наследник тоже отличился: проспал до утра без плача, и проснулся совершенно сухим. И ел с большим аппетитом. И не срыгивал.

Кажется, он тоже почувствовал себя дома.

Хотя как оно обернется дальше — кто знает?

* * *

— Донк Яшира, — проговорил Властелин Изар доброжелательно, — хочу воздать вам должное: ваши силы размещены и замаскированы отлично. Во всяком случае, я и Магистр, а также наши сопровождающие по дороге сюда к вам не сумели заметить никого — кроме разве незначительной охраны. Вы действительно выказали незаурядный воинский талант. Жаль, что ваша нога не позволила вам проявить его ранее в рядах нашей армии.

Донк Яшира моргнул, покрутил ус и поклонился.

— Да, нога, знаете ли, — сказал он, — временами так донимает, что прямо-таки тянет схватиться за костыли. Но нельзя, вы понимаете: перед подчиненными следует всегда выглядеть браво. Иначе они и сами станут хромать на обе ноги. А у нас тут, видите ли, приходится поворачиваться быстро.

— Вы молодец, донк, — молвил и Миграт. — Искренне жалею, что не был знаком с вами раньше. Вы не часто бывали в столице.

— Да дело в том, — сказал донк Яшира, — что здесь дел и раньше было выше головы. А уж сейчас тем более.

— Но теперь, донк, — сказал Изар, — пришла пора вам явиться в Сомонт. И не как-нибудь, а победоносно и торжественно — как защитнику Власти, как ее карающему мечу.

— Мне? — сказал донк Яшира.

— Да вам, вам, — сердито проговорил Миграт. — Но прежде скажите: сколько вам уже удалось перевезти?

— Гм, — сказал донк Яшира. — Видите ли, это является, строго говоря, коммерческой тайной.

— Вы хотите сказать, что у вас могут быть тайны от вашего Властелина? — надменно спросил Изар и высоко поднял брови.

— Ну, если это вас так интересует, конечно…

— Более, чем вы думаете.

Донк Яшира вздохнул.

— Вам нужны точные цифры? Тогда придется позвать…

— Пока обойдемся приблизительными, — перебил его Миграт. — А чтобы вам легче было вспомнить, скажу сразу: нами замечено по крайней мере четыре корабля, совершавших посадку на космодроме Ширата. Но мы не отслеживали систематически, так что их наверняка было больше. И по нашим подсчетам, речь может идти по меньшей мере о сорока тысячах. Согласны?

Донк Яшира попытался сдержать улыбку, но это ему не удалось. Он сказал:

— Должен заметить, что вы слишком низкого о нас мнения. Сорок тысяч? Это несерьезно. Четыреста — вот это было бы, пожалуй, ближе к истине… А в нормальных условиях было бы куда больше.

— Четыреста тысяч? — искренне удивился Изар. — Странно. Я не думал, что у нас было столько…

— Н-ну, — пробормотал донк Яшира, несколько смутившись, — возможно, раньше мы указывали другие цифры… Однако у нас были резервы — и теперь пришло время пустить их в ход.

— Да, донк, — подтвердил Властелин Изар. — Время действительно пришло.

— Ладно, а как с техникой? — спросил Миграт.

Донк Яшира вздохнул:

— С этим тяжело. Работаем на износ. Придется, видимо, закупать где-нибудь… там. Собственно, мы частично уже занимаемся этим — с тех пор, как наши заводы перестали поставлять. А там все есть.

И он неопределенно показал пальцем куда-то вверх.

— А средства? — спросил Изар. — Даром ведь не дадут. Придется, самое малое, что-то пообещать — хотя бы в будущем, когда восстановится порядок.

— Ну, кое-что приходится оплачивать и сейчас, — невесело сказал донк Яшира. — Крутимся, крутимся…

— Четыреста тысяч… — проговорил Изар мечтательно. — Это значит — никаких проблем. Скажите, а провианта для прибывающих у вас хватает? Самор никогда не был особенно продуктивным в этой области.

— Ну, приходится, конечно, обходиться без разносолов. Но кормим, особых жалоб не поступало.

— Не хватало еще, — сказал Миграт, — чтобы солдаты жаловались.

— Солдаты? Ну, они получают, что положено. В наше время к солдатам надо относиться с нежностью: без них не обойдешься. Тут в два счета все разграбили бы. Да и работать не дали бы.

— Так где же они? — спросил Миграт. — Покажите нам их наконец — хотя бы одну часть. Они у вас в лесах?

— Кто? — спросил донк Яшира.

— Да солдаты же!

— Странная мысль, — сказал донк Яшира. — А что им делать в лесах? Грибы собирать?

— Где же они? — спросил Изар, которому этот разговор стал уже надоедать. — Вы что, не хотите показать их нам?

— Кого? Солдат? Да смотрите сколько угодно: солдаты в полном порядке, одеты, обуты, накормлены, вооружены.

— Все до единого? — прищурился Миграт.

— Все полторы тысячи, до единого.

— Постойте, — не понял Изар. — Какие полторы тысячи? Вы о чем?

— Вы ведь спрашивали о солдатах?

— Именно.

— Вот я о них и отвечаю. Полторы тысячи, да. Нам этого вполне хватает. Каждый промысел надежно защищен, все это знают и никто не суется. И на космодроме — триста человек.

— А четыреста тысяч? Четыреста тысяч где?

— Гм, — сказал донк Яшира. — Вы, собственно, что имеете в виду?

— Четыреста — тысяч — солдат! — словно обухом вбил эти слова Миграт.

— Простите, — сказал донк Яшира, — а кто говорил о таком количестве солдат?

— Да вы сами сказали: четыреста тысяч!

— Да. Но я не говорил — солдат.

— Чего же тогда??

— Нефти, естественно. Тонн.

— Нефти?

— Чего же еще?

— Четыреста тысяч тонн — нефти?

— Ну — может быть, немного больше, я же говорил, что могу лишь приблизительно определить — так сказать, дать порядок величины… Но имперский налог на прибыль мы уплатим — как только станет ясно, кому же, собственно, платить. Вам, или вам, или еще кому-нибудь…

Изар и Миграт с отчаянием посмотрели друг на друга.

— Но ведь всем известно, что вы увели в леса множество людей — еще в дни войны. Куда же они делись?

— Спокойно работают. Я увел все мои вахтовые смены, верно; надо же было позаботиться о непрерывности производства. Конечно, оружие у нас было, и промыслы мы отстояли. Вот и работаем спокойно, — невозмутимо ответил нефтяной донк.

— Что же привозили корабли на ваш космодром?

— Да как сказать. Иногда — кое-что из оборудования — закупленного нами. Но чаще всего они приходят порожняком. Это же танкеры! Мы закачиваем нефть — и они ее увозят. Все в порядке. Четыреста тысяч солдат! Это надо же придумать!

— То есть получается, что пока Ассарт, истекая кровью, борется за свою независимость, — проговорил Изар гневно, — вы тут преспокойно занимаетесь коммерцией?

— Самор всегда добывал нефть и продавал ее, — пожав плечами, ответил донк Яшира. — Прежде, в мирное время, донкалат Тамир добывал и вывозил больше, чем мы; но сейчас их космодромы разбиты, да и промыслы тоже пострадали. А мы уцелели. Рыночная ситуация сложилась в нашу пользу. Только глупец не воспользовался бы этими обстоятельствами. Раньше Селитог, Тулесир и Нельта покупали в Тамире, у этих горцев. А теперь у них не оказалось иного выхода, как брать у нас. Это обходится им несколько дороже прежнего, но куда им деваться? Без нефти жить нельзя. Как и без нуклидов. Думаете, Плонт не торгует уранидами? Уверяю вас: он это делает. Правда, к нему никто не летает, это было бы невыгодно; но он переправляет свой товар нам, и мы отправляем его, так сказать, с попутным транспортом.

— Ладно, мы поняли, — сказал Миграт хмуро. — Иными словами, у вас полторы тысячи солдат — и это все, что вы можете выставить?

— У меня полторы тысячи солдат, и выставить я не могу ни одного человека: кто же станет тогда охранять промыслы и космодром?

— Кажется, в этом мире нам больше рассчитывать не на что.

Эти слова Магистр произнес, обращаясь к Властелину Изару.

Тот с минуту помолчал. Потом произнес повелительно:

— Донк Яшира, в таком случае вам придется немедленно уплатить мне имперский налог — иначе тут же, не сходя с места, вы будете сурово наказаны за измену Власти.

— Очень сурово, донк, — подтвердил Миграт. — Наши люди с удовольствием расстреляют вас — стоит только подать команду. И, как вам известно, приговоры Властелина не обжалуются.

Он сказал «наши люди» — как будто союз между сводными братьями был уже скреплен подписями и печатями. Изар же не возразил ни слова. Наверное, сейчас это его тоже вполне устраивало: весь остальной мир, похоже, был против него.

— А разве я спорю? — спросил донк Яшира без малейшего признака страха. — Что полагается, то полагается. Прошу только учесть: с наличностью у меня плохо. Деньги лежат в основном в Конфиденц-банке на Нельте. Держать их сейчас на Ассарте было бы, согласитесь, крайне рискованно.

— В таком случае, — ответил Изар, — вы дадите нам чеки.

— С удовольствием; но предупреждаю: реализовать их сейчас в нашем мире практически невозможно. Ни у кого нет таких денег.

— Не перебивайте, донк, я еще не закончил. Вы расплатитесь со мной чеками — это первое. И второе: сейчас в Ширате стоит хоть один корабль?

— Кончаем заливать сорокатысячник с Тулесира.

— А там можно будет реализовать чеки Конфиденц-банка?

— Днем и ночью.

— Итак, второе: мы хотим улететь с этим кораблем.

— Но это же танкер!

— Ну и что?

— Лететь придется без особых удобств…

— Какая сумма нам причитается? — перебил донка Миграт.

Донк Яшира без энтузиазма ответил:

— Сейчас прикинем. Опять-таки, если вам нужно с точностью до последнего крипа…

— Не обязательно.

— Ну, точную сумму вы могли бы узнать в Сомонте — в Главном департаменте налогов…

Изар поморщился: во всех департаментах столицы — тех, что еще не превратились в развалины — сейчас царил полный хаос, потому что работать в них было просто некому. И донк Яшира наверняка прекрасно знал это.

— Мы поверим вам на слово.

— В таком случае… Властелин, я могу уплатить за время с начала войны по настоящий день — если, конечно, получу ваше письменное распоряжение о выплате — и расписку в получении. Сумма составит… (он помолчал, глядя в потолок) сто семьдесят тысяч нельтских гратов. Мне трудно сказать, сколько это составит в наших астах: курс весьма нестабилен…

И Властелин, и Миграт были уверены, что с донка Яширы причиталось по крайней мере вдвое больше — не говоря уже о специальном военном налоге, о котором нефтедонк даже не заикнулся. Но сейчас было не до бухгалтерии.

— Двести тысяч гратов — и мы улетаем, — сказал Миграт тоном, не допускавшим возражений.

— Но это же грабеж!

— Что же, — сказал Изар, — считайте, что вас ограбили — но оставили в живых. А ведь может быть и иначе…

— Ну хорошо, — пробормотал донк Яшира. — Я всегда был и остаюсь верноподданным Власти…

Он уселся за стол, чтобы заполнить чеки.

— Что мы сможем сделать на эти деньги? — негромко спросил Изар у Магистра.

— Сможем хотя бы собрать всех ассаритов, что не смогли вернуться сюда, — ответил Миграт. — И, пожалуй, вооружить — хотя бы для начала. Или, может быть, ты собираешься умереть в эмиграции?

— Ни в коем случае!

— Значит, с этого и начнем. Нет, но этот сукин сын — Кармол! Провел нас, как маленьких, — чего ради? Уверял, что тут полно солдат… Начинаю подозревать, что и насчет Жилища Власти он наврал. Ну, попадется он мне — убью на месте!

— Думаю, — сказал Изар хмуро, — что мы его больше не увидим. Я догадываюсь, в чем тут дело. Но теперь это уже все равно…

Танкер стартовал на Нельту через четыре часа.

Властелин и его конкурент летели за солдатами, которых на самом деле на других планетах уже не осталось.

Еще перед входом в прыжок танкеру пришлось предпринять маневр, чтобы на безопасном расстоянии разойтись с целым караваном транспортов, только что, наоборот, вынырнувших из сопространства и теперь собиравшихся в колонну, чтобы финишировать на Ассарте.

Но покинувшие свою планету владетельные особы в это время лежали в противоперегрузочных коконах и ничего о встрече не знали. Команда же танкера даже не подумала сообщить им об этом: соответственная запись была сделана в журнале — то есть все необходимое было выполнено.

Видимо, братьям предстояли трудные времена.

Кому, однако, в наше время легко?

* * *

Четвертый день пошел после возвращения Охранителя, когда последний из солдат Предводителя Армад возвратился на исходные позиции для штурма Жилища Власти.

Охранитель занял место на своем командном пункте, расположенном на вершине той самой башни, которой прежде пользовался для наблюдений Миграт. Это была, по сути дела, чистая условность: теперь он мог в любой миг оказаться в какой угодно точке пространства. Но для всех, подчинявшихся его приказам, он должен был оставаться по-прежнему обычным человеком: за призраком люди не пошли бы. Поэтому и здесь, наверху, он находился в одиночестве; вся его группа управления разместилась этажом ниже.

Минута, назначенная им самим, приближалась. Снизу слышались доклады о готовности.

Охранитель внимательно следил за тем, как группа проникновения приблизилась ко входу в лабиринт, указанному Хен Готом, — тому, что начинался под аркой. Историк, по-прежнему находившийся под бдительным присмотром телохранителей, шел впереди, рядом с командиром группы. Вот они на миг остановились. Внимательно оглядели ближайшие развалины, как и следовало. И, один за другим, с оружием наизготовку, скрылись в узком лазе.

Это означало, что операция наконец началась. Теперь следовало обождать, пока распахнутся гостеприимно главные ворота. На это должно было уйти до получаса. Группа будет действовать главным образом кинжалами и пистолетами, снабженными глушителями.

Секунды текли медленно, складываясь в минуты.

* * *

Группа проникновения бесшумно пробиралась по подземному ходу. Хен Гот теперь шел первым. Вовремя предупреждал:

— Осторожно — тут крутой поворот…

И через некоторое время:

— Внимание — тут у стены сложены доски… Стоп. Сейчас открою проход вниз…

Он шарил ладонью по стене, нащупывая нужный камень. Куда же он запропастился? Кажется, вот этот?

Он нажал. Безуспешно.

Или, кажется, вон тот, что слегка выступает?

— Эй, ты долго еще будешь копаться? — нетерпеливо пробормотал из-за его спины командир группы. У него уже чесались кулаки — дать этому как следует, чтобы пошевеливался.

— Сейчас, сейчас… Ага, вот он!

И Хен Гот решительно ударил кулаком по найденному камню.

Механизм сработал. Часть пола, на которой и остановилась было группа, быстро повернулась вокруг поперечной оси. В темноте никто из солдат не успел даже сообразить — что же происходит. И все рухнуло вниз — в бездонный колодец, превратившийся таким образом в общую могилу для всей группы проникновения.

Впрочем, не для всех. Солдат, шедший последним, уцелел и теперь, хромая, убегал назад — к выходу.

Хен Гот усердно изучал историю Властелинов Ассарта и других миров. В том числе и историю военного искусства, хотя и в самых общих чертах. И знал, как пользоваться древними ловушками.

Поэтому, помня уже имевшийся опыт, он вовремя совершил прыжок, чтобы не провалиться в колодец, но удержаться на окружавшей провал кольцевой площадке.

Убедившись, что все завершилось благополучно, историк осторожно двинулся знакомым уже путем.

Он полагал, что последнее, только что совершенное им деяние давало ему право явиться в Жилище Власти с высоко поднятой головой. Хен Гот знал, что ему поверят; если и не сразу — то, во всяком случае, тогда, когда снизу, из колодца, повеет запахом вовсе не полевых цветов.

* * *

Охранитель даже не увидел, как из лаза выполз единственный уцелевший солдат Группы Проникновения — и, то и дело оглядываясь, спотыкаясь и падая, поспешил скрыться в развалинах.

Причина для такого невнимания оказалась уважительной.

На вершине башни, перед ним, неожиданно оказался некто.

В первое мгновение Охранитель принял было его за обыкновенного человека, неизвестно как проскользнувшего мимо всей группы, находившейся в нижних этажах. Повелитель Армад еще слишком краткий срок пребывал в Космической стадии, чтобы научиться сразу и безошибочно отличать тех, к кому принадлежал он раньше, от таких, каким стал сейчас. И, зная, что для человека планетарного он неуязвим, ограничился тем, что послал ему сигнал, который человек должен был воспринять как нормальную речь:

— Прочь отсюда! Немедленно!

Человек, однако, ничуть не испугался. Усмехнувшись, он шагнул, сближаясь с Охранителем. И, не останавливаясь, нанес удар.

Будь это планетарный человек, его кулак прошел бы сквозь сгусток духа, комбинацию полей, каким стал сейчас Охранитель, не встретив ни малейшего сопротивления. Это привело бы к растерянности и ужасу. Человек в таких случаях, едва успев понять, с кем его на сей раз столкнула судьба, просто убегает, спасая если не жизнь, то, во всяком случае, рассудок от тяжких повреждений.

Но два человека Космической стадии взаимодействуют между собой столь же ощутимо, как и двое планетарных, поскольку энергетика их одинакова и они могут влиять друг на друга, подобно, например, тому, как источник радиопомех искажает и заглушает передачу, ведущуюся на той же самой частоте.

Поэтому Охранитель ощутил удар точно так же, как если бы и он, и напавший были обычными людьми. И почувствовал то, что у людей называлось бы дурнотой.

— Скушал? — поинтересовался Пахарь. И немедля нанес второй удар.

Однако воля — качество, принадлежащее духу и потому свойственное людям космическим в той же степени, что и обычным, позволила Охранителю не только устоять, но и нанести ответный удар. Это вышло у него не столь убедительно, потому что Пахарь вообще был мощнее, а главное — потому, что дух его был качественно выше: он целиком состоял лишь из положительных полей, в то время как дух Охранителя в немалой степени сковывали отрицательные. В повседневном людском словаре эти качества называются добром и злом. Пахарь же всегда исповедовал добро. И потому был сильнее.

Тем не менее, Охранитель не хотел уступать. И схватка завязалась нешуточная.

Не обладая никаким оружием, кроме самих себя, они дрались, и каждый из них видел перед собой нормального противника. Но совершенно не так это выглядело со стороны.

Когда человек космический хочет восприниматься планетарными людьми как один из них, немалая часть энергии уходит у него на создание и поддержание привычного для людей облика. Но сейчас вся мощь требовалась каждому для боя. Как они выглядят со стороны, ни одного из них в эти мгновения не интересовало.

Люди же, находившиеся в башне этажом ниже и ожидавшие команды Предводителя Армад, но так ее и не дождавшиеся, осмелились подняться наверх. И своего главнокомандующего там не обнаружили.

Что-то как будто вихрилось на середине площадки, мгновениями вспыхивали какие-то клубочки пламени, порывами налетал теплый ветерок — и это было все, если не считать того, что уже через насколько секунд у всех поднявшихся заколотило в висках, потемнело в глазах и потеря равновесия вынудила их опуститься на свинцовую крышу, на которой они находились.

Один, другой, третий потеряли сознание.

Поэтому никто из них не увидел, как вихрь, постепенно ослабевая, из центра площадки сместился к краю, где какое-то время еще был бы заметен внимательному наблюдателю, но вскоре, стремительно поднимаясь ввысь, и совершенно скрылся бы из виду.

Но наблюдателей таких не было, и никто не стал свидетелем того, как оба космических человека, расходуя все больше энергии на противостояние друг другу, постепенно рассеивались в пространстве, переставая уже быть космическими существами и превращаясь в хаотическое излучение, быстро иссякавшее.

Вероятно, это все, что можно сказать о них.

Хотя, безусловно, есть знающий больше.

* * *

С исходных позиций войск Охранителя никто в эти минуты не следил за происходившим на башне потому, что внимание начальников и подчиненных было отвлечено совершенно другими явлениями.

Прежде всего — откуда-то сверху донесся хорошо знакомый по былым временам, но уже несколько месяцев не раздававшийся здесь звук. То был отвратительный и прекрасный вой корабельных сирен, предупреждающих всех, кто находится на поверхности, о предстоящей посадке кораблей.

Звук этот был отвратителен — потому, что до боли резал слух; и в то же время прекрасен — ведь мало кто уже рассчитывал, что доживет до появления над головами кораблей из других миров, каждый из которых был родным для какой-то части воинов. Корабельный сигнал у каждой планеты был свой; и сейчас сирены свидетельствовали, что заходившие на посадку, корабли принадлежали к нескольким разным мирам — а следовательно, то были не враги, но друзья.

И садились корабли тут же, рядом — на Спортивной площади, которая вдруг стало очень тесной, так что пилотам последних снижавшихся транспортов пришлось проявить немалое искусство, чтобы финишировать без происшествий.

Развалины ожили: никто не считал больше нужным прятаться от возможных снайперов Жилища Власти: совершенно ясно было, что пришла помощь из родных миров! И хотя люди Охранителя и так не сомневались в своем успехе, всякая поддержка бывает приятна.

Не всем, впрочем; и кто-то уже начал ворчать по поводу того, что прибывшие к шапочному разбору станут, чего доброго, требовать равной доли в тех благах, на которые рассчитывал каждый после победы.

Тем не менее, все с большим интересом наблюдали, как распахнулись люки, как выпустили трапы и по ним стали быстро сбегать и строиться люди.

Первыми заметили неладное офицеры, имевшие возможность наблюдать за посадкой и разгрузкой в бинокли. Они-то и разглядели, какую форму носили прибывшие солдаты.

То была хорошо знакомая каждому десантнику форма ассартской армии, ее космических частей.

Немедленно раздались команды, заставившие воинов вернуться в свои укрытия и приготовиться уже не к атаке Жилища Власти, но к обороне от только что прибывшего противника.

Противник, однако, не спешил наступать. Солдаты вообще не двигались с места, словно и не собирались воевать, а готовились к чему-то вроде торжественного прохождения.

Над воинами Десанта Пятнадцати прозвучала громогласная, усиленная электроникой, команда:

— Огня не открывать!

То был знакомый всем и каждому голос победоносного генерала Ги Ора. И доносился он с той самой башни, с которой должен был прийти приказ Предводителя Армад.

Все невольно оглянулись. И действительно, там стоял теперь генерал. Предводителя же не было видно.

Воинский рефлекс подчинения сработал — по прибывшим не было сделано ни одного выстрела. Как и с той стороны не последовало никаких проявлений враждебности.

— Солдаты, офицеры и генералы десанта! — продолжал генерал. — Эти корабли пришли из наших родных миров. Они пришли для того, чтобы доставить каждого из вас домой — туда, где вас ждут, где без вас очень плохо. А те, кто сошел сейчас на поверхность планеты, — солдаты, вернувшиеся в свой дом не для того, чтобы воевать, но чтобы жить так, как они привыкли. Зачем нам штурмовать чужие жилища, когда наши собственные стоят пустыми?..

Войско отозвалось гулом — нестройным, но одобрительным. Генерал же говорил дальше:

— Прибывшие не собираются атаковать. Сейчас они начнут отходить от кораблей — не туда, где находимся мы, но в противоположную сторону, во избежание недоразумений. А мы займем их места на кораблях — и отправимся наконец домой. Разве не этого все мы хотели с той поры, как оказались здесь без кораблей и связи? Теперь все это у нас есть!

На этот раз гул был громче. И в нем явно преобладала радость.

— Командиры, приготовьтесь к движению! — скомандовал Ги Ор — или, вернее, тот, кто был им тут, на Ассарте, на протяжении последних дней. — Первыми выступают части мира Ктол, ваш корабль — самый дальний. За ним — десантники Цизона. Далее — Ра-Тига…

Он назвал все миры, чьи люди находились здесь.

— С собой брать минимум продовольствия и свое оружие. Выступать с развернутыми знаменами. Выполняйте!

И над развалинами грянул походный марш воинов Ктола — так оглушительно, что многие заткнули уши. Кроме тех, конечно, для которых эта музыка была родной.

Колонна Ктола двинулась в путь.

— А трофеи? — раздался одинокий выкрик.

— Заткнуться! — скомандовал Острие стрелы.

Впрочем, и то и другое мало кто услыхал: марш перекрывал все.

Перед кораблями колонну встретил генерал Ги Ор. Он с удовольствием приветствовал войска, хотя и выглядел усталым.

— Как это он успел с башни? — негромко спросил один из командиров с Ктола другого. — Ухитрился обогнать нас!

— Это же Ги Ор! — только и ответил тот.

И этим все было сказано.

Погрузка прошла без происшествий.

Через шесть часов стартовал первый транспорт. За ним — остальные.

И на Спортивной площади остался только один маленький кораблик — «Алис».

Впрочем, похоже было, что и он готовится к старту.