– Сегот, это прямо несчастье: не с кем работать! В самый, я бы сказал, ключевой, кульминационный момент – опять не хватает сырья!
– Доктор, но у нас ведь еще оставался в резерве этот… адмирал. Он же никем не учтен, и можно…
– Уже нельзя, ассистент, в том-то и беда. Отдел Спокойствия спохватился, и его изъяли из нашего запасника – у них к нему возникли какие-то вопросы, кажется, насчет каких-то сигналов извне, которые приходили на Улар, – предположительно в его адрес, потому что кто еще мог находиться на связи с федеральными органами? Не этот же сброд!
– Доктор, но на планету ежедневно прибывает множество…
– Неужели вы не понимаете, что нам – пока – медики ничего не дадут? До истечения карантина. И так уже сократили на целый день. О большем и заикаться не стоит! Мы ведь с вами, по сути дела, ведем свои исследования подпольно – и так продолжится до тех пор, пока мы не объявим официально об их успешных результатах; но для этого нужно обязательно поставить experimentum crucis , хотя по сути это будет лишь experimentum in corpore vili . Для подобного опыта вот-вот наступит прекрасное стечение обстоятельств; я это чувствую, и если мы в тот миг не сможем показать результат – то обстановка изменится и все наши труды пойдут псу под хвост, а то и еще подальше. Нам нужно несколько часов…
– Доктор, я вынужден признаться: без вашего ведома я договорился с приятелями из Первого отдела, и они позволили воспользоваться почти двумя десятками новоприбывших. Сейчас как раз происходит экстрагирование…
– Голубчик, это прекрасно, выражаю вам похвалу – но вы сами понимаете: этим мы сможем воспользоваться не раньше, чем через пять-шесть часов: технология… А мне нужно сейчас! Сию минуту! Хоть немного!
– Ну, хотите, кан Тазон, – я сам лягу под отбор…
– Да! То есть нет, разумеется. Вы мне нужны в наилучшей форме. Ваш порыв благороден, но неразумен. Однако, если у вас созрела тяга к самопожертвованию, то… знаете что: идите и отберите последнее у сумасшедшей старухи. Пусть сдыхает, все равно у нее нет иного пути. Как мы с вами уже убедились, это опасно, хотя она и не вооружена. Но уж коли вы в таком настроении…
Ассистент Сегот усмехнулся:
– Простите, доктор, но она, кажется, произвела на вас чересчур сильное впечатление.
– Чересчур?! Побывали бы вы на моем месте! А что до старухи…
– Знаете, у меня возникла мысль относительно пресловутых сигналов: а не к ней ли они идут? С вашего позволения, я побеседую с нею и на эту тему. Мне всегда хотелось утереть нос Отделу Спокойствия…
– Оригинальный замысел. Ну что же, Сегот, если это окажется вам по силам…
– Вы столь низкого мнения обо мне?
– Не я, Сегот, мои больные места! На всякий случай наденьте что-нибудь этакое… предохраняющее.
– Я сделаю все так, как нужно, доктор.
– Искренне желаю вам удачи!
Ассистент Сегот спустился на этаж ниже. Им владели азарт и веселье. И в самом деле, дошли до ручки: бояться полумертвой старухи – этого только не хватало. Позор.
Он отпер дверь и толчком отворил ее.
Странно: ему показалось, что старухи нет в камере.
Он сделал шаг…
Лишь позже, придя в сознание, он понял, что то была элементарная подсечка – прием, не требующий особых сил, но лишь умения сделать нужное движение в нужный миг.
Падая, он ухитрился удариться головой о край стола. И, как говорится, вырубился.
И вообще – что-то произошло в его сознании. Хотя проявилось и не сразу. Правда, никто – даже доктор Тазон – этого не заметил. Но работать ассистент Сегот от этого хуже не стал. Все его усердие осталось при нем. А это, наверное, главное.
Ну не везло хроногенетикам с этой старухой. Кто бы мог подумать. Вот от каких нелепостей зависит иногда судьба научных открытий.