Annotation

Любовь похожая на сон... На бесконечный ночной кошмар... Лера мечется меж двух огней. Мрачный директор приюта или удочеритель, запирающий свои тайны на кодовый замок? Время расставит всё на свои места.

Annotation

Любовь похожая на сон... На бесконечный ночной кошмар...

Лера мечется меж двух огней. Мрачный директор приюта или удочеритель, запирающий свои тайны на кодовый замок? Время расставит всё на свои места.

 

SkolopendrA

Дочь для монстров

Вечерок

Больничный

Выздоровление

Страница прошлого

Портрет

Неудачный день

Подруга

Красная Лента

С рук на руки

Аттракцион

Предложение

Подарки на День Рождения

Лужа

Руки в крови

Поспешное решение

Новый дом

Боулинг

Вечер без сюрпризов

Письмо

Зверь

Розы

Гроза

Разговор по душам

Чужие подарки

Внезапная просьба

Возвращение

Отец

Отъезд

Папка со звериной мордой

Плен

На карнизе

Дорога домой

Люблю...

Звонки и визитёры

Гость

От радуги во тьму

Принципы

Беленькое платьице

Космос

Чужие секреты

Причины и следствие

Находчивость

Тайник

Допрос

Откровение

В пути

Аргос

Весенний день

Завтрак

Головоломки

Дневник

Дочь

Пожар

Искренне

Тополиный пух

Бесконечность

Лекарство

Вторжение

Жертва

Политика невмешательства

Надлом

Дым

Отказ

Болдырь

Дешифровка

Яд мыслящих

Дом на опушке

Радушный хозяин

Летаргия

Поспешные выводы

Любимая женщина

Добрый доктор

Качели

Последний рывок

Вентиляция

Обходной путь

Клаустрофобия

Правила эвакуации

Кардиограмма

Свет в конце тоннеля

Пробуждение

Согреться

Счастье оплачено

Эпилог

SkolopendrA

Дочь для монстров

Любовь похожая на сон... На бесконечный ночной кошмар...

Лера мечется меж двух огней. Мрачный директор приюта или удочеритель, запирающий свои тайны на кодовый замок? Время расставит всё на свои места.

Вечерок

Самое важное для воспитания ребенка это любящие родители.

Без родительской любви дети клонятся к земле,

как цветы без опоры,

с трудом отличают хорошее от плохого,

учатся жить только на собственном

опыте и абсолютно беззащитны

перед злом и жестокостью нашего мира.

Холодные струи приятно ласкали тело, запах дешевенького геля заполнил всю душевую, а забитый сток почти не пропускал воду. «Скоро перельется из поддона», — отстранёно подумала Лера, пошлепав босой пяткой в образовавшейся луже. Ей давно уже следовало быть в спальне, но возможность помыться в пустой душевой выпадала слишком редко. Таким счастьем нельзя пренебрегать. «Еще пять минут, и пойду», — решила она, потянувшись к крану, чтобы убавить поток воды.

В этот момент чьи-то сильные руки перехватили девушку под локти, заведя их за спину. Одно бесцеремонное движение, и она оказалась прижата голой грудью к холодной стене душевой.

— Порезвимся, малыш? — пророкотали ей в ухо.

— Обязательно! — сдавленно ответила девушка, от всей души двинув незнакомца затылком в лицо.

Послышался неприятный хруст и последовавший за ним неразборчивый мат. Руки оказались на свободе. Не мешкая ни секунды, она толкнула подбитого парня и, подхватив полотенце и вещи, вылетела из душевой. Тот немного очухался и попытался хватануть жертву за волосы, но не преуспел, а догонять не решился. За беготню по женскому крылу по головке не погладят.

Захлопнув за собой дверь и не зажигая света, девушка упала на кровать, но тут же подскочила, с трудом сдержав гневное восклицание. Соседки не поленились вылить ведро воды на покрывало.

— Сучки! — прошипела она, сдергивая одеяло с ближайшей. Для трех живущих в одной комнате фурий это послужило сигналом к действию. Кто-то рванул Леру за волосы. Та в долгу не осталась, пнув наугад ногой. Завязалась драка.

Веселая сегодня будет ночка. Впрочем, все как обычно…

Распахнувшаяся дверь саданула одну из «соседок» по плечу и заставила девушек откатиться друг от друга.

— Шмелева, едрить тебя в душу! Что ты тут опять учинила? Немедленно со мной пошла, тебя к директору, — молодой бритый под бокс парень с продольным шрамом на щеке, больше уместный в подворотне, чем в приюте, встал у входа, скрестив руки на груди. — Оделась быстро, минута тебе, а то нагишом пойдешь!

Лера принялась одеваться, прекрасно понимая, что «надсмотрщик» и не подумает отвернуться. Изрядно потрепанные соседки с бурчанием разбрелись по кроватям.

Девушка облизала разбитые губы и, закатав рукава гигантской толстовки, вышла в холл.

***

— И кто это, позвольте узнать? — спросил собеседника вольготно развалившийся в кресле мужчина. Он с повышенным интересом изучал недавно вошедшую и теперь переминающуюся у двери девушку. Колючие голубые глаза смотрели поочередно то на фотокарточку, вложенную в досье, то на девичье лицо.

Явное несоответствие заметил бы и слепой. На фотографии была изображена девочка лет одиннадцати: серьёзный взгляд больших темно-карих глаз, пухлые щечки и две перекинутые вперед толстые косы насыщенно русого цвета. У порога же замерла диспропорциональная фигура в черных балахонистых одеждах. Неприветливо зыркая из-под волнистой, криво обкорнанной челки, она задумчиво трогала свежую ссадину на скуле. Закатанные выше локтя рукава обнажали жилистые пестрящие синяками руки.

— Валерия Шмелева, собственной персоной, — чуть иронично ответил молодой еще мужчина в элегантном костюме. — Я предупреждал, что она не оправдает ваших ожиданий.

— Это уже мне решать, — задумчиво возразил гость, закрывая пухлый альбом с анкетами. — Лера, меня зовут Олег Сергеевич, и я хотел бы тебя удочерить.

Девушка по-птичьи наклонила голову к плечу, уставившись на предполагаемого «папочку», как на сумасшедшего.

— А мне наплевать, как вас зовут, — не повышая голоса, ответила она. — Я удочеряться не собираюсь. Мне можно идти, Вениамин Петрович?

Мужчина в костюме, убиравший альбом на полку, опалил воспитанницу не предвещающим ничего хорошего взглядом. Казалось, серо-стальные глаза на худом загоревшем лице выполняли роль ножей, пронзая собеседников не хуже настоящих клинков.

— Немедленно извинись! — отчеканил он, не переставая сверлить Леру взглядом.

— Спешу и падаю! — фыркнула девушка и, не дожидаясь разбирательств, вылетела из кабинета.

Ловить беглянку было бесполезно, и это директор знал. Поэтому срочно требовалось загладить вину перед важным гостем. Со своенравной девчонкой он разберется потом.

— Может, хотите чаю? — хозяин кабинета был сама любезность. Весь его облик, от слащавой улыбки до кончиков начищенных ботинок, выражал готовность к сотрудничеству.

— Нет, Вениамин, благодарю Вас, — спокойно ответил гость, поправив сползшую на глаза челку. — Хотя знаете, я бы выпил кофе.

Директор засуетился. Поднял телефонную трубку и певучим голосом велел немедленно принести в кабинет кофе, молочник и сахарницу.

— Ну, что? Приглянулся вам кто-нибудь, кроме Валерии? — как бы между прочим спросил директор, убирая бумаги с кофейного столика.

— Скажите, насколько эта девушка, ммм... нравственно чиста? — немного подумав, вопросом на вопрос ответил гость.

— По данным последней диспансеризации, чище некуда, — Вениамин утвердительно кивнул и отвернулся, скрыв от собеседника злую гримасу. — Насколько я знаю, с момента её проведения ничего не изменилось.

— Пусть так остается и впредь, — Олег небрежно кинул на стол толстую пачку банкнот и, подумав, добавил. — Я хочу съездить с ней куда-нибудь завтра. Мне нравится её досье, даже странно, что я не видел его раньше. Если же не подойдет, верну, как предыдущих.

— Как вам будет удобнее, Олег Сергеевич, — натянуто улыбнувшись, ответил Вениамин.

***

Возвращаться в комнату было глупо. Мокрая кровать и злые девицы являлись не лучшим соседством на ночь. Шататься по коридору тоже не стоило. Либо Виталик — подручный директора, проводивший Леру на встречу — застукает, либо тип со сломанным носом приведет подкрепление.

Пригладив непокорные, не до конца подсохшие после душа волосы, девушка крадучись поднялась на два этажа и с натугой отворила тяжелую деревянную раму. «Жлобы, когда пакеты поставят!» — подумала она, вылезая на карниз. Всего пара метров до ржавой пожарной лестницы, и путь на крышу открыт.

Уцепившись за ступеньки, девушка шустро забралась наверх, перелезла через шаткий бордюрчик и, балансируя на скользком металле, добралась до небольшого «балкончика». Так она называла гладкий выступ на крыше, сделанный с какой-то известной только профессиональным строителям целью. На нем было удобно спать или просто валяться, наблюдая, как проплывают мимо облачка… заводского дыма.

Лера зябко поёжилась, но убежища своего не покинула. Апрель выдался мокрым и холодным, но перспектива столкнуться со взбешенным Вениамином казалась куда более страшной, чем вероятное после такой ночевки воспаление легких.

Всю свою сознательную жизнь она боролась с этим беспринципным и жестоким человеком. И в этот раз не собиралась отступать. Полумрак кабинета не позволил толком разглядеть кандидата в её «папочки», но этого и не требовалось для того чтобы сделать правильные выводы. Директор собирался поправить свои материальные дела «удочерением» на грани закона. Не в первый уже раз.

Первые полчаса ненависть хорошо справлялась с ролью грелки, но потом и она отступила. Остался только стылый ветер, с редкостным упрямством толкающий в плечо. Зубы отбивали частую дробь, но ресницы уже слипались под холодной тяжестью инея. Ночью пошел самый последний в этом году снег. Поздний привет затяжной зимы, выбеливший крышу и тело, свернувшееся на ней клубочком.

Больничный

— Постельный режим. Минимум неделю, — чужой голос противно скрежетал над самым ухом. — Ну и конечно антибиотики. Без них осложнения гарантированы. Все названия и дозы я выписал на листок.

Лера лежала, не шевелясь и не открывая глаз. Она слышала, как кто-то шуршит одеждой и чем-то звякает.

— Борис, спасибо, что приехал. Я порядком перепугался, а от здешнего врача толку чуть, — проговорил другой — бархатистый и сильный, давно набивший оскомину.

— Ты же директор, найми другого, — хохотнув, ответил мужчина, названный Борисом.

— Как только, так сразу, — отшутился Вениамин. — Пошли, провожу.

Гулкие шаги и хлопнувшая дверь известили о том, что можно больше не притворяться. Лера открыла глаза и осмотрелась. Справа возвышался пустой сейчас штатив капельницы, слева стояла простенькая тумбочка. Комната, в которой её оставили, не была похожа на лазарет. Скорее, пустующая спальня. Четыре кровати, открытые полки над каждой, большой шкаф, один на всех.

Девушка повыше натянула одеяло, тщетно пытаясь согреться. Голова раскалывалась, во рту горчило, правая рука неприятно ныла, дополняя букет «удовольствий». Дотронувшись до сгиба локтя, Лера почувствовала под пальцами марлевую повязку. «Похоже, капельница тут не просто так», — безразлично подумала она, поворачиваясь на бок.

Сон мгновенно сморил больное тело, но блаженство небытия длилось недолго. Температура стремительно поднималась, причиняя настоящие муки. Ломота в груди и головная боль стали такими сильными, что впору было кричать. Лера лежала с открытыми глазами, тщетно пытаясь углядеть что-нибудь интересное в «плывущем» потолке. Слезы проложили соленые дорожки по щекам и порядком намочили подушку. Девушка проклинала себя за вчерашнюю глупость, приведшую её на крышу по такому холоду, но горевать было поздно. Так плохо она не чувствовала себя, даже залечивая трещины в ребрах, полученные в одной из драк.

Больше всего Лера хотела сбросить одеяло на пол или выйти на улицу, чтобы хоть как-то унять жар. Но этого делать определенно не стоило.

— Дурочка, и что ты теперь плачешь? — Вениамин возник у кровати с круглым подносом в руках. — Я принес тебе горячего молока.

Лера не слышала, как мужчина вошел в комнату, да и не волновал её сейчас этот вопрос.

— Пожалуйста, сделайте что-нибудь, — прошептала девушка, с трудом шевеля растрескавшимися губами.

— Терпи. Что ты хотела, просто так на улице уснуть? Скажи спасибо, что хватились вовремя, — проговорил Вениамин, копающийся в аптечке. — Хотя, что мне за это будет? — заинтересованно спросил мужчина, отвлекаясь от своего занятия.

— Все, что хотите, помогите, прошу вас! — слова давались с огромным трудом. В груди словно расправил иголки еж.

— Ловлю на слове! — беспечно заметил мужчина, заправляя шприц.

Сделав укол, Вениамин еще долго сидел рядом с недвижимой девушкой, напряженно всматриваясь в её лицо. Высокая, опасная для жизни температура почти сразу упала до тридцати семи и больше не поднималась. Ампула, привезенная для своей вероятной «дочки» Олегом Тайновым, оказалась крайне действенной.

Стряхнув оцепенение, директор поднялся и направился на выход.

— Я не хотел этого, Лера, — тихо произнес он, закрывая за собой дверь.

***

Через пару дней девушка оценила все прелести больничного. Отдельная комната, усиленное питание и любые книги на выбор заставили её немного поутихнуть и вести себя прилично. Температура больше не поднималась выше тридцати семи с половиной, легкие почти не болели, как и полученные в последней драке ссадины.

Вениамин больше не заходил, поручив заботу о больной Виталику. Качок, не ропща, как заправская сиделка, таскал подносы с едой и выполнял все Лерины просьбы. Правда, надолго в комнате не задерживался и был неразговорчив, но замкнутую и молчаливую девушку это даже радовало. Три дня подряд она послушно принимала лекарства и подставляла мягкое место под весьма болезненные уколы, которые с исправно безразличной физиономией и редкостной умелостью делал Виталий.

Лера не была уверена в том, что опрометчивое обещание, данное директору, не привиделось ей в бреду. В тот день девушка чувствовала себя просто ужасно и не могла теперь поручиться за верность своих воспоминаний. Спросить было не у кого, так что теперь оставалось только кусать локти и ждать от Вениамина любой подлости. Нарушать данное слово Лера никогда бы не стала, весь её мир состоял из странных книжных принципов, почерпнутых из многочисленной исторической и геройской литературы.

Обычно людей, верных определенным устоям, всегда стремятся использовать, поймав в клетку их же суждений. Главное правило жизни — никаких правил — выучили все детдомовцы, но находились решительные индивиды, пренебрегающие, на свою беду, этим законом выживания. Честность, принципы, самоотверженность, открытость, доброта, преданность — все эти качества в стенах приюта оборачивались против своего владельца.

Людская душа — потемки, а душа озлобленного ребенка — тем более. Почти три сотни маленьких человечков превратились в моральных калек, пытаясь урвать себе хотя бы частичку счастья. И рядом с этими тщетными попытками любые горечи и обиды обычных подростков казались смешными и нелепыми.

Лера отогнала мрачные мысли, с завидным упорством лезущие в голову, и вернулась к начатому роману: «Труженики моря» Виктора Гюго. Такое чтиво любого заставило бы впасть в депрессию, но девушка только укрепилась в решении ни на шаг не отходить от своих идеалов, чего бы ей это не стоило.

«Не сдаться обстоятельствам,

Не льстить, не угождать,

Не ползать на коленях,

Пусть будут угрожать!

Терпеть любые раны

И больно бить в отместку,

Другого поведения

Навек мне не известно!»

Это простенькое стихотворение, накарябанное на желтом листке бумаги, Лера нашла в одной из библиотечных книг около года назад. С тех пор она вспоминала его в любой сложной ситуации, не уставая восхищаться стойкостью того, кто его написал.

Судя по дате, указанной на листке, этому человеку сейчас должно было быть где-то под сорок, и Лера не сомневалась, что он стал большим начальником, никогда в жизни ни перед кем не унижался и всегда поступал по совести.

Выздоровление

— Конечно, Олег Сергеевич, — голос директора лился в трубку, как майский мед. — Мне очень неловко за эту ситуацию с девочкой, но благодаря вашим усилиям она идет на поправку. Через пару дней уже сможете забрать.

— Отлично, — послышался отрывистый ответ с другого конца провода. — Послезавтра я заеду.

Вениамин брезгливо поморщился и повесил стилизованную под старину трубку на рычаг. Его несказанно раздражал этот клиент: уверенный в себе, порывистый и небрежно одетый. Но мужчина прекрасно владел собой, не позволяя личному отношению повлиять на бизнес.

Открыв лакированную коробочку, директор достал толстую сигару и с ленивой задумчивостью вдохнул её терпкий аромат. Неопределенно хмыкнул и щелкнул гильотинкой, обрубая лишний кусочек. Откидная зажигалка, инкрустированная малахитом, приятно легла в руку, но воспользоваться ей Вениамин не успел. Громкая трель мобильника заставила его скривиться и забыть о своих первоначальных планах.

— Слушаю, — неприветливо проговорил мужчина, приняв вызов.

— Есть продвижения по нашему делу? — осведомился глубокий мужской голос.

— Все не так просто как хотелось бы, но, похоже, вопрос скоро решится. В любом случае буду держать вас в курсе, — ответил Вениамин, невежливо сбросив разговор.

Конечно, он еще поплатится за свою грубость, но как же надоело лебезить!

Настроение испортилось окончательно, и даже хорошая сигара не смогла бы его поднять. Директор устало покачал головой и в который раз взялся за уже надоевший телефон.

— Виталий, приведи пару девчонок посимпатичнее и посговорчивее, — протянул он в трубку. — Немедленно.

***

Приют — полноценный человеческий социум. Мир в миниатюре со своими войнами, правителями, законами и порядками. Но дети часто бывают страшнее взрослых в своей жажде получить желаемое. Сильные бьют слабых, слабые учатся уворачиваться и давать сдачи или прогибаются, подчиняясь. Точь-в-точь как в огромном реальном мире за аккуратными стенами детского дома, только гротескно.

Друзей у Леры не было. Дружить с парнями в этом сумасшедшем доме получалось только через постель, а такой вариант девушку не устраивал. С подругами все обстояло и того хуже. И ровесницы, и старшие, и даже младшенькие девчонки ненавидели её лютой ненавистью. Откуда растут ноги, Лере удалось понять только спустя пятилетнее отщепенское существование. Кого-то бесило то, что она сама могла за себя постоять и никогда не расплачивалась сексом за блага, кого-то Лера отталкивала сама, привычно проявляя агрессию на любые попытки установить контакт. Все попытки смирить тяжелый нрав и перестать по любому поводу махать кулаками терпели фиаско. Отчаявшись завести друзей, Лера окончательно замкнулась в себе.

Именно в связи с этим навещать её во время болезни было некому. Не то чтобы это сильно расстраивало девушку, скорее немного удручало. Только лишившись общества сверстников, она поняла, что получала удовольствие от бесконечных словесных перепалок и кровавых драк.

Общаться с Виталием не возникало желания. Этот молчаливый парень отталкивал от себя своей серьезностью. В детдоме его боялись и уважали даже самые авторитетные ребята. Виталик играючи справлялся с буянами, не стесняясь в средствах. И за все выбитые зубы и вывернутые руки директор даже не делал ему замечаний. Так что каждый драчун знал, что его ждет за неповиновение.

Дерущихся девчонок парень частенько растаскивал за волосы, не скупясь на оплеухи и пинки. Детям помладше хватало одного его появления в коридоре, чтобы вести себя тише мыши. Правда, в детском корпусе Виталик бывал крайне редко, отвечая по большей части за подростков.

Вот и сейчас парень, получивший за свою внешность и явно темное прошлое кличку Зэк, молча поставил поднос с едой на прикроватную тумбочку и, кивнув на блистер с таблетками, направился к двери.

— Спасибо, — бросила ему вслед Лера.

Парень остановился и кивнул в ответ на благодарность.

— Причешись и приведи себя в порядок, — хрипло буркнул он. — Сегодня за тобой заедет удочеритель. Ходить по корпусу уже можешь, если что-то понадобится, я у себя в комнате.

— А, понятно… — протянула Лера закрывающейся двери.

Как только шаги по коридору стихли, девушка вскочила с постели. Чувствовала она себя просто отлично, оставалось только диву даваться на такое быстрое выздоровление. Только вот предстоящий визит Олега Сергеевича, вероятного «папочки», её совсем не радовал. Если даже её хамское поведение не отпугнуло мужчину, значит хорошего ждать от него точно не стоит.

Решать проблему следовало немедленно. Побег как вариант действий не рассматривался. Во-первых, все равно найдут, во-вторых, дотаций, накопившихся на социальной карте, хватит от силы на один месяц жизни в самой дешевой гостинице. Конечно, можно поговорить с Вениамином, но после её выходки тот вряд ли настроен положительно. Умаслить директора возможно было лишь одним способом, но на такое унижение Лера никогда бы не пошла. После получасовых раздумий и сытного завтрака девушка решила пойти ва-банк, как обычно, положившись на врожденное безрассудство. Убрав за собой кровать, она пригладила волосы и вышла в коридор.

Там царила почти кладбищенская тишина. Все дети находились на занятиях в соседнем здании приютской школы. Засунув руки в карманы, Лера направилась к кабинету директора, твердо решив во что бы то ни стало отговорить его от затеи с удочерением.

Какие приводить в свою пользу аргументы, девушка пока не решила. Вениамин был из той породы людей, которые, улыбаясь в глаза, легко воткнут в спину нож, и поэтому разговор начистоту принес бы мало пользы. Директор с приторной улыбкой распишет все прелести удочерения, настоящей семьи и уютного дома, забыв, впрочем, упомянуть, что будущий отец ублюдочный извращенец.

Добравшись до заветного кабинета, Лера вежливо постучала и, только дождавшись сухого «войдите», открыла дверь.

— О, Шмелева, не ожидал, с каких пор ты стала стучаться? — иронично осведомился директор, поудобнее устраиваясь в кресле.

При отсутствии посторонних Вениамин не утруждал себя в сохранении облика добропорядочного и дисциплинированного сотрудника государственной службы. Подстриженные по последней моде смольные волосы, высеребренные сединой на висках, топорщились в беспорядке, кипельно белая рубашка была распахнута и открывала загорелый мускулистый торс. Дорогой пиджак неопрятно свисал рукавом с края полированной столешницы.

Лера в который раз в своей жизни подумала о том, что стоимость антикварной мебели, настенных панелей, картин, а также ковров в кабинете директора в сумме превышала затраты на ремонт всего приюта.

В этом месте особенно остро ощущалась собственная ничтожность и слабость. Роскошная обстановка, столь непривычная в обыденной жизни, давила со всех сторон. Вениамин же возвышался над всем этим великолепием, щедро предлагая «путевки в рай» по сходной цене. Откинув невеселые мысли и запихав подальше своё отвращение к директору, девушка подошла почти вплотную к столу.

— Я хотела с вами поговорить, — собрав волю в кулак, начала она.

— Хотела — говори, — припечатал брюнет. В переливчато-серых глазах плясали смешинки, тонкие губы тронула едва заметная улыбка. — Вероятно, Валерия, вы пришли извиниться передо мной?

— Не сдаться обстоятельствам. Не льстить, не угождать, — словно мантру прошептала девушка, опустив глаза в пол.

— Что вы сейчас сказали? — удивленно вскинув брови, спросил мужчина. — Повторите, я не расслышал.

— Простите, — переборов себя, произнесла девушка. — Я сказала, что не хотела грубить. Само сорвалось.

— Ну вот и отлично, — хмыкнул директор. — С чем ты ко мне пожаловала? Ни за что не поверю, что извиниться.

Вениамин сегодня явно пребывал в неплохом расположении духа. В кабинете витал сигаретный смог, одурманивающий голову и путающий мысли. Как ни странно, запах Лере нравился. Директор никогда не курил ширпотреба.

— Не отдавайте меня Олегу Сергеевичу! — набравшись мужества, выпалила Лера.

Брюнет какое-то время молча изучал замершую изваянием воспитанницу, а потом звонко расхохотался.

— Я думал, ты сама хочешь семью. Не бойся, насильно такие дела не делаются. Не хочешь — не пойдешь, — отсмеявшись, сказал мужчина.

— Что, правда? — сильно смутившись, уточнила Лера.

В этот момент ей по-настоящему было стыдно за своё поведение.

— Конечно, — подтвердил свои слова директор. — Я думал, после предыдущего случая у тебя есть все основания мне доверять.

— Да, простите меня, — окончательно стушевавшись, девушка попятилась к выходу. — Приятного вам дня.

— И тебе, Лерочка, и тебе, — в глубокой задумчивости произнес Вениамин.

Страница прошлого

Лера, окрыленная словами директора, добежала до своей комнаты, открыв её электронным ключом. Соседки сейчас были в школе, так что очередная склока временно откладывалась. Мокрое бельё уже заменили, и кровать стояла опрятно застеленной.

Без агрессивных и шумных сожительниц комнатушка была даже уютной. Солнце, светившее сквозь апельсиново-оранжевые шторы, казалось по-летнему теплым. А колышущиеся от легкого сквозняка занавески преломляли его лучи, пуская по всей комнате яркие блики, весело прыгающие по заклеенным постерами стенам.

Счастливо улыбнувшись, девушка потянулась всем телом и упала на постель. У неё сегодня хватало причин для радости. Прекрасное самочувствие, весенняя погода и удачная беседа с директором подняли настроение на небывалые высоты.

Разговор заставил её задуматься над одним давнишним и крайне неприятным случаем, из которого удалось выбраться только благодаря директору. Воспоминания шевельнулись в груди склизкой змеёй, стерев с лица улыбку.

Девушка передернула плечами от образов, вызывающих непередаваемое омерзение, и отвернулась к расписанной солнышком стене.

Вениамин был прав. После случившегося пять лет назад она не имела оснований в нем сомневаться.

Лера до сих пор помнила худенькую, болезненную женщину в простой одежде и обрюзглого бородатого мужчину — Валентину и Семена Кариных.

Впервые она их увидела в кабинете директора. Человек с багровым лицом, в некрасивом клетчатом пиджаке заверял Кирилла Эдуардовича, старого главу приюта, в своей полной компетентности в качестве удочерителя.

Тогдашний директор если и отличался от Вениамина, то только в худшую сторону. Он частенько напивался, любил устраивать оргии и имел склонность к садизму. Внимательно проверять анкеты людей, собирающихся взять себе ребенка, он не утруждался.

Леру отдали в семью Кариных. Поначалу она была очень счастлива, как и все прочие дети из её окружения, внезапно получившие настоящий дом и любящих родителей. Вот только радость эта длилась недолго. Её приёмная мать была тихой покладистой и глубоко несчастной женщиной, все время находящейся под давлением мужа. Она боялась лишний раз открыть при нем рот, вероятно, чувствуя свою вину из-за отсутствия родных детей.

Лера не знала, какие отношения должны быть в семье, но представляла себе все по-другому. Несмотря на первое разочарование, девочка пыталась вести себя хорошо и услужливо, помогать по дому и доставлять как можно меньше проблем. Приемный отец не поднимал на неё руку и не повышал голос. Вел себя внимательно и по-доброму.

Иллюзия счастья растаяла в один из пасмурных осенних вечеров. На тот момент девочка провела в новом доме около месяца. Из органов опеки перестали звонить с вопросами, удостоверившись, что с ребенком все хорошо, а в поведении отца наметились настораживающие перемены.

Тот вечер был одним из самых ужасных в жизни Леры. Семен, как обычно, вернулся с работы, и даже принес ей шоколадку, ласково назвав доченькой. После этого он взял девочку за руку и молча ушел с ней в комнату. Там мужчина устроился на диване и, расстегнув ширинку, мягким голосом объяснил своей дочке правила их сегодняшней «игры».

Лера на тот момент неплохо знала, что к чему, и, округлив от удивления глаза, убежала из спальни в надежде спрятаться за приёмную мать. Но та в свою очередь сделала вид, что ничего не происходит, и вышла с кухни, оставив девочку наедине с отцом.

В этот треклятый вечер было все. И испуг, и боль, и унижение, и ощущение собственной беспомощности. В этот вечер, впрочем, как и во все последующие вечера, проведенные под крышей Кариных. Лера пыталась не сломаться морально, ожидая очередного звонка из детдома, но потихоньку становилась все покорнее и покорнее. Приемная мать никак не реагировала на поведение мужа и не пыталась помочь дочери. Любая связь с внешним миром в доме отсутствовала. Стационарный телефон был выключен, а мобильный Семён все время носил с собой.

Долгожданный звонок не принес облегчения. Лера кинулась к телефону, но отец легко её скрутил и запер в комнате. Биться и кричать было бесполезно.

После этого случая девочка решила выбраться во что бы то ни стало, тем более приёмный отец с каждым днем становился все более жестоким.

Случай выдался через два дня после проверочного звонка. Лера в изнеможении лежала на покрывале, даже не пытаясь прикрыть свою наготу. Ей хотелось одного — умереть. Ненавистные стены, оклеенные приторно голубыми обоями, идеальный порядок, царящий во всей комнате и омерзительное пение «папочки» из душа. Отстраненный, блуждающий взгляд упал на окно. Десятого этажа вполне достаточно, чтобы раз и навсегда со всем покончить.

Девочка встала и, словно в дурном сне, подошла к подоконнику. Неслышно отодвинув штору, она потянулась к раме, чтобы распахнуть её, но не сделала этого. На краешке бетонного подоконника лежал мобильный.

Лера словно проснулась. Поняв, что это её шанс, девочка набрала номер приюта, который всех детей заставляли выучить назубок, и с замиранием сердца принялась ждать ответа.

— Директорская, слушаю, — бархатистый ласковый голос на другом конце трубки.

— Это Лера. Лера Шмелева, — давясь внезапно подступившими слезами, прошептала девочка. — Заберите меня, пожалуйста.

В этот момент сильнейший удар опрокинул её на пол. Телефон выпрыгнул из рук и залетел под кровать.

— Кому ты звонишь, отвечай! — Семен, прикрытый только махровым полотенцем, грозно возвышался над свернувшейся в комочек девочкой.

Лера от страха и боли не смогла вымолвить ни слова. Семену самому пришлось лезть под кровать и доставать мобильник. Посмотрев список исходящих, он стал небывало нежен.

— Доченька, кому ты звонила, скажи? — склонившись над Лерой, спросил мужчина. — Я не сделал тебе больно? Скажи что-нибудь, я же так тебя люблю.

Лера лежала, чувствуя во рту привкус крови, сочащейся из разбитой губы. В голове витала удручающая пустота и полное безразличие. Если за ней не приедут сегодня, она умрет или… убьёт.

Семен не стал настаивать на разъяснениях. Не удосужившись переложить девочку на кровать, он принялся спешно собираться, приказав жене паковать вещи. Какие планы были у этого страшного человека, Лере узнать так и не довелось. Звонок в дверь раздался меньше чем через полчаса.

Мужчина влетел в комнату и, рывком подняв Леру с пола, засунул ей в рот кляп. После звонка в дверь последовала телефонная трель. Ругнувшись сквозь зубы, Семен выключил звук. Его жена молча мялась рядом.

Минут через пять пара вздохнула с облегчением. Навязчивые звонки прекратились. Мужчина, расправив плечи, упал в кресло и потянулся за сигаретами. Лера устало закрыла глаза, даже не попытавшись достать кляп, и в этот момент послышался громкий удар со стороны двери. Семен подскочил и заметался, как пойманная в западню крыса. Через считанные секунды комната наполнилась людьми.

Два человека в форме заламывали руки сопротивляющемуся хозяину квартиры. Лере было все равно. Полнейшая апатия захватила все её тело. Спасение пришло, а желание жить не появилось.

Кто-то аккуратно замотал её в плед и бережно достал изо рта кляп.

— Тише, тише, малышка, не плачь, — тихо шептали на ухо.

Лера перевела стеклянный взгляд на лицо говорившего. Им оказался Вениамин — заместитель директора.

Сильный, работящий мужчина лет тридцати, следящий за порядком в приюте. Местами суровый, местами жестокий, но в тот момент самый дорогой человек в мире.

Лера прижалась головой к его груди и безмолвно зарыдала. Шум и суета вокруг перестали иметь значение. Остался только мятный запах, исходящий от рубашки, и ощущение дома и безопасности.

Вениамин сам сводил Леру к врачу, а потом целый день гулял с ней в парке, кормил мороженым и катал на аттракционах. Она рассказала ему все до мельчайших подробностей, хотя поначалу была уверена, что никогда этого не сделает. Он не просто слушал эту исповедь, но и записывал её на диктофон.

Суд над Кариными состоялся через месяц, и выступать на нём благодаря записям девочке не пришлось. Семья была лишена права на усыновление и удочерение, а также заплатила огромный штраф. Но деньги и связи, а также тот факт, что девочка не была лишена невинности, позволили Семену Карину остаться на свободе.

В приюте тоже произошли перестановки. Кирилла Эдуардовича сместили с поста директора за халатность, и эту должность получил Вениамин Петрович Волков.

Лера закусила губу и перевернулась на спину. Картины из прошлого не желали покидать её голову. Но одна мысль была еще более яркой: Вениамин — редкий подонок, но она ему должна. Должна уже дважды.

Портрет

За последние несколько дней девушка и так слишком много времени провела в постели, и увеличивать его из-за хандры ей не очень хотелось. Тем более вспоминать былое в такой погожий денек казалось кощунством.

Сев на кровать, Лера задумалась над сегодняшним днем. Если верить Виталику, в любую минуту может состояться встреча с «папочкой» тет-а-тет. После разговора с директором острое неприятие удочерителя переросло в обычную настороженность, а предстоящее свидание уже не казалось походом на эшафот.

В конце концов, удача может улыбнуться даже ей. Может, этот Олег Тайнов и не извращенец, а действительно нуждается во взрослой дочери. Лера даже замечталась, представляя, как будет готовить на собственной кухне, накрывать на стол в цветастом фартуке, разливать по стаканам компот. Потом девушка одернула себя, с огромным неудовольствием вспомнив, что готовит весьма посредственно. Хотя учительница по труду говорила, что любой мастер по созданию ядов, попробовав Лерину готовку, повесится от зависти, если успеет доползти до веревки.

Невесело усмехнувшись, девушка вышла из комнаты. Конечно, повторный поход к директору не вызывал у неё радостных эмоций, но желание узнать, заедет ли сегодня Олег Сергеевич, было уж очень велико.

Коридоры потихоньку заполнялись ученицами. Кто-то уже спешил на обед, громко обсуждая с подругами учебный день. У лестницы Виталик тряс за шкирку какого-то парня, в недобрый час забредшего в женское крыло. Тот, несмотря на весьма внушительную мышечную массу и общую крутизну внешнего вида, что-то неразборчиво блеял в своё оправдание.

Поднявшись на «преподавательский» этаж, Лера без стука вошла в кабинет Вениамина. В воспитательные меры директора никогда не входили выговоры. Если он наказывал, то наказывал строго, навсегда отбивая охоту к ослушанию. Лере он сделал замечание лишь единожды. В самый первый раз, когда она проявила подобную невоспитанность. Это замечание звучало как угроза и плотно засело в голове у девушки:

— Как-нибудь ты придешь без стука, а выйдешь из кабинета только тогда, когда я тебя отпущу.

Хищная улыбка мужчины и бутылка «Хеннесси» в его руках тогда заставили Леру спешно извиниться и сбежать, не озвучив своей проблемы.

Как ни странно, с тех пор девушка почти никогда не стучала. Она словно пыталась доказать свою независимость от директора, бросая ему вызов. Тот, в свою очередь, полностью игнорировал подобное поведение. Как матерый волк игнорирует тявканье слабого и глупого щенка.

На этот раз Вениамин не встретил Леру ни едким замечанием, ни своей коронной улыбкой. Он просто отсутствовал в кресле.

Девушка знала, что кабинет директора совмещен с его личной комнатой, и уже подумывала, не заглянуть ли туда, как до её слуха донеслись женские стоны, идущие как раз из-за не плотно прикрытой двери в спальню.

Пару секунд постояв в задумчивости, вслушиваясь в сладостные вздохи и крики, она, повинуясь внезапному порыву, подошла к двери, приоткрыв её чуть сильнее.

Спальня, как и кабинет, пугала роскошью. Одна огромная кровать из мореного дерева чего стоила! Вот только девушке в глаза в первую очередь бросилась далеко не кровать, а расположившаяся на ней компания.

Директор, даже не удосужившись раздеться, полулежа сидел на покрывале. На лице застыло ленивое и довольное выражение, пальцы сжимали почти докуренную сигару. Казалось, он совсем не обращал внимания на двигающуюся сверху блондинку. Её растрепанные волосы скрывали стройную спину, высокая грудь вздымалась при каждом движении.

Справа от мужчины вольготно расположилась миловидная брюнеточка. Загорелое тело блестело от пота, похотливо приоткрытые губы шептали какие-то непристойности.

Отшатнувшись назад, Лера сердито тряхнула головой и опрометью выбежала из кабинета. Она, конечно, имела представление о том, что директор не отказывает себе в удовольствиях, но убедиться в этом воочию оказалось весьма неприятно. Самым гадким было то, что Лера знала этих девчонок, они учились на год младше и казались ей очень порядочными.

Девушка, не обращая ни на что внимания, добежала до своей комнаты. Соседки, видимо, где-то бродили или же обедали, как и положено всем нормальным людям в это время.

Вздохнув с облегчением, Лера села на кровать и попыталась привести мысли в порядок. Первоначальная цель визита к директору давно вылетела у неё из головы. Недавно увиденные образы бесконечной чередой всплывали в памяти.

Настроение испортилось к чертям, есть не хотелось, а глаза почему-то начали слезиться. Следовало взять себя в руки. Ну и чего нового она сегодня открыла? Ничего, ровным счетом. Вениамин — сволочь и мразь. Был, есть и будет!

Еще немного поизучав потолок, Лера поднялась с кровати и сняла с полки одну из своих тетрадей. Её книги занимали там самый краешек, но и за эту малость следовало благодарить проклятого директора. Соседки неоднократно рвали её рабочие тетради, многочисленные рисунки и учебники. Лера в отместку поправляла их макияж кулаками, не опускаясь, впрочем, до того, чтобы крушить чужие вещи. Так бы, наверное, продолжалось бесконечно, если бы Вениамин не прознал, кто именно портит приютское имущество.

Девушка не интересовалась, как именно мужчина наказал хулиганок, но с того дня жизнь её заметно улучшилась.

Открыв тетрадь на середине, Лера нашарила на столе карандаш и принялась за рисование. Конечно, следовало заняться физикой или, на худой конец, литературой, конспект по которой сейчас выступал в роли мольберта, но настроение совершенно не располагало к учебе.

Рисование всегда расслабляло. Дарило покой и очищало мысли.

Сначала юная художница запечатлела уютный уголок комнаты, в котором расположилась. Простой набросок удивительным образом смог передать игру света на стене, складки штор и морщины смятого покрывала. За работой время проходило приятно и незаметно. Прикусив в порыве вдохновения кончик языка, Лера перевернула страницу и уверенными штрихами начала рисовать портрет.

Густые, чуть взъерошенные короткие волосы, острое лицо, прямой нос, вечно прищуренные хитрые глаза, тонкая линия губ… Карандаш крошился от нажима, мельчайшие кусочки грифеля оставались за каждой четкой, черной линией, расходясь в стороны, как волны за кораблем. Лера уже не могла остановиться. Этот портрет стал центром мироздания, самым страстным желанием, звенящей, больной мыслью. Рука, не зная устали, порхала над клетчатым листом, выводя все новые и новые подробности: щетина, легкая сетка морщин, короткий, почти незаметный шрам на левой скуле, воротник-стойка, прячущий загорелую шею.

В конце концов грифель сломался, и девушка бережно, как хрустальный, отложила уже не нужный карандаш в сторону. Портрет был закончен. Вениамин ехидно глядел с тетрадного листа, раздражая своей самодовольной улыбкой.

Неудачный день

Остаток дня пошел насмарку. Девчонки были, конечно, хороши и прекрасно подняли все, кроме настроения. Директор отправил их куда подальше сразу же после секса и ничуть об этом не жалел. Разводить сантименты, а уж тем более оставлять кого-то спать в своей постели не входило в его привычку.

Вениамина сегодня раздражало буквально все. И Олег Тайнов, с непроницаемым лицом уверяющий в невинности своих удочерительских намерений, но при этом радеющий за девственность будущей «дочки»; и новый заказ "Креста", а также Наталиан с неизменным апломбом, и видом знатока лезущий не в свое дело; даже малолетние дуры, развлекающие его последние два часа бесили.

Мужчину не покидало ощущение, что он упустил сегодня что-то важное. Бухгалтерия приюта на этот месяц закрыта; новая поставка витаминов и одежды будет к концу следующей недели; крышу в мужском крыле починили, больше не течет; с Лерой поговорил.

Вениамин тяжело вздохнул и подошел к окну, распахнув его настежь. Валерия Шмелева — шило, жало и заноза в заднице в одном лице. Перспектива избавиться от её весьма вредительского присутствия в приюте должна была радовать. Ан-нет, не радовала.

Девочка не имела авторитетов, никого не слушала и не боялась. Идею заняться с ней сексом мужчина оставил довольно давно, ибо вероятность её добровольного на это согласия равнялась нулю. Директор никогда не насиловал и не принуждал, а о чем-то согласованном тут не шло и речи. Тем более, был и другой сдерживающий фактор, о котором он предпочитал даже не вспоминать, считая его делом давно минувших дней, по крайней мере искренне пытался в это верить.

В общем, казалось бы, удочерят, туда ей и дорога. Более того, из этого удочерения можно было извлечь немаленькую выгоду. Несмотря на внесенные в законодательство поправки, получить право на ребенка, не состоя в официальном браке, было по-прежнему затруднительно. И если Тайнова наконец все устроит, банковский счет директора пополнится кругленькой суммой, полученной за содействие и урегулирование «рабочих» вопросов, да и заказ "Креста" в случае удачи принесет немало.

Но во всю эту идиллию влезало одно маленькое, однако веское «НО». Вениамин не хотел отдавать Леру. А если он чего-то не хотел, вопрос можно было считать решенным.

Мужчина отдавал себе отчет в том, что не может отказать Тайнову. Этот мерзкий тип имел очень хорошие рычаги давления на приют и бессовестно ими пользовался и, что не мало важно, он был нужен Вениамину! Более того, убедив Леру в её праве на выбор, он сам выкопал себе яму. Теперь упрямая девчонка будет относиться к Олегу лояльнее. «А ведь хотел просто успокоить, теряю хватку…» — раздраженно подумал мужчина.

Для директора Валерия всегда выделялась из общей массы учеников. Бесконечные драки, после которых иногда приходилось уносить её на руках, вызывающая дерзость и, конечно же, вылазки на крышу. Все это прибавило мужчине немало седых волос. Но у девочки были и другие качества. Абсолютная искренность и доброта, людям уже почти не свойственная. Плюс весьма и весьма недурная внешность. Детская красота Леры давно сменилась подростковой угловатостью, не перейдя еще во что-то интересное, но даже несмотря на это Вениамин находил её очень милой.

Насмотревшись на унылый городской пейзаж, директор закрыл окно и задернул шторы. Шмелева — его проблема и его развлечение. Просто так отдавать её мужчина был не намерен, и самое главное — делу, которым он сейчас занимался, это вряд ли пошло бы на пользу.

***

«Гадость», — подумала Лера, захлопнув тетрадь. Вениамин Петрович, этот мерзкий болотный таракан, пролез даже в её творчество! Покосившись на настенные часы, девушка взгрустнула окончательно. Обед уже прошел, а столовую закрыли. Это ж надо было желудку напомнить о своём существовании так поздно!

В довершение всех бед, дверь отворилась, и в комнату, как по заказу, ввалилась тройка Лериных сожительниц. По такому большому заказу на сельскохозяйственные удобрения…

У соседок день, похоже, удался. И пообедать они успели, и оценки хорошие получили, и с красивым парнем из «взрослого» общежития познакомились, о чем, собственно, и трещали между собой, не замолкая ни на секунду.

Увидев Леру, девушки вздернули носики и замолчали.

«Какой детский сад», — отстраненно подумала она, направляясь к выходу. Рядом с заклятыми подружками находиться было себе дороже. Едкие замечания обычно быстро перерастали в откровенные нападки, а потом и в кучу малу из четырех визжащих и царапающихся тел.

После недавних «приключений» на крышу лезть не хотелось. Все-таки воспаление легких хорошо отучает от необдуманных поступков. Бесцельно пройдясь вдоль коридора, Лера решила спуститься в столовую. Мало ли, вдруг еще кормят. Надежда была, конечно, очень зыбкой, но попробовать определенно стоило.

Первый этаж, соединяющий холл со столовой, практически пустовал. Старичок-охранник, знающий всех воспитанников в лицо, спокойно дремал в своём кресле. Новенький телевизор на его столе, больше похожий на компьютерный монитор, транслировал какую-то въедливую рекламу чистящего средства.

Бросив тоскливый взгляд на выход, Лера повернула в коридор, ведущий в столовую. Как и следовало ожидать, дверь уже была закрыта. Девушка прикинула, сколько осталось до полдника, и, утешившись тем, что в скором времени ей достанется булочка с кефиром, уселась на пол недалеко от заветной двери.

Время после обеда было отведено для приготовления уроков. В связи с этим почти все воспитанники сидели по комнатам. Объяснялась такая прилежность вовсе не страстью к учебе, просто по коридорам курсировал Виталик, отлавливающий всех нарушителей распорядка.

За себя Лера не беспокоилась. Врач продлил освобождение еще на неделю, да и «Зек» относился к ней довольно лояльно. Успеваемость у девушки была хорошей. Могла бы быть и отличной, если бы не постоянные стычки с учителями.

От нечего делать Лера принялась считать свои ссадины и синяки. После последней драки все поджило, но и оставшемуся позавидовал бы любой забияка мужского пола.

— Ну приветик! — протяжно прогнусавили над самым ухом.

Девушка, не задумываясь ни на секунду и не вникая в подробности, перекатилась в сторону и вскочила на ноги.

Все-таки отрешенное от мира состояние имеет свои негативные стороны. На этот раз представителями этих негативных сторон оказались три крепких парня, незаметно подошедших к задумавшейся Лере.

Девушка их не знала. Видела пару раз рядом с общежитием для совершеннолетних, но не более того. Зато они её знали, похоже, неплохо. Тот самый гнусавый, так вежливо поздоровавшийся пару секунд назад, козырял замечательно припухшим носом, жутковато смотрящимся на ухмыляющейся физиономии. Двое его дружков взяли девушку в кольцо и недвусмысленно растопырили руки.

«Да это же тот тип, которого я затылком в душе пригрела!» — озарило Леру.

Ситуация складывалась не самая приятная. Отбиться от одного идиота еще были какие-то шансы, но трое…

— Приветик, — расправив плечи, в тон сопернику ответила она. — Потеряли чего?

Парни гадостно переглянулись и скопом бросились в атаку.

Подруга

Первый удар пришелся в живот. Лера хватанула ртом воздух и чуть не упала на пол. Это только в слащавых боевиках женщина способна после такого, не меняя выражения лица, дать сдачи. В реальной же жизни контроль над телом был полностью потерян.

Продолжать экзекуцию парни не стали, уступив место своему подбитому главарю.

— Что думала, так безнаказанной и останешься? — с ненавистью в голосе спросил он, больно потянув девушку за волосы.

Лера все еще не отошла от удара. Снова, как при недавней болезни, ломило все тело. Вместо ответа девушка только закашлялась, с удивлением ощутив привкус крови во рту.

— Старикан спит, тащите её на выход, — приказал приятелям подбитый, отстраняясь от своей жертвы.

«Ненавижу всех», — зло подумала Лера, поборов еще один приступ кашля. В эту секунду её никто не держал. Можно было, конечно, позвать на помощь, но это значило опять расписаться в полной своей слабости.

— Твари, — прошипела Лера, со всей силы ударив локтем ближайшего урода, уже потянувшего к ней руки. Следующий удар, лбом в нос, по иронии судьбы достался главарю, на время выведя его из строя.

Девушка дралась как сумасшедшая. Тот предел, при котором бьешь в пол силы из страха покалечить противника, давно миновал, но парни очухались очень быстро. Закаленные множеством драк, они споро, хоть и не без урона для себя, скрутили брыкающуюся и шипящую драчунью.

— Убью суку! — в голос взревел главарь, унявший, наконец, хлещущую из носа кровь.

Лера инстинктивно сжалась, ожидая удара по голове. Но его не последовало. Вернее, звук удара был, а ощущение отсутствовало.

Девушка почувствовала, что её отпустили, и открыла глаза. Двое парней улепетывали по коридору. Главарь лежал без чувств под ногами задумчиво посматривающего вслед беглецам Виталика.

— Шмелева, ты можешь хотя бы на больничном не ввязываться в истории? — со смешком спросил Зек.

— Спасибо, Виталь, — прошептала Лера, прижавшись спиной к стене. — Откуда ты вообще тут взялся?

— В столовой сидел, — нехотя ответил комендант. — Обед наверстывал. Я, пожалуй, предложу директору закрыть тебя в какой-нибудь комнате. А то ты опасна для общества, — шутливо закончил он.

— Угу, еще намордник мне наденьте, — злобно буркнула Лера.

— Надо будет, наденем, — на полном серьезе сказал парень. — Пошли, горе, к врачу тебя отведу.

— Обойдусь, — бросила Лера через плечо, направляясь к лестнице.

Ей было плохо. И морально, и физически. Ощущение черной безысходности, никогда не покидающее душу, а всего лишь ловко маскирующееся в её глубине, медленно выползало наружу. В этот раз выручил Виталик, а что будет в следующий? Глаз начал заплывать, по подбородку на пол стекала кровь. Зек не стал окликать или преследовать девушку, справедливо решив, что если стоит на ногах, то умирать не собирается. Поверженный хулиган куда больше нуждался в участии врача, ибо по-прежнему лежал не шевелясь.

Доплетясь до своей комнаты, Лера пинком открыла дверь, наплевав и на соседок, и на правила приличия. Её подташнивало, голова кружилась, а перед глазами все плыло. В помещении за рабочим столом сидела только одна из закадычных подружек — Алина. Увидев Леру, она подскочила с места и даже попятилась назад.

— Ну ничего себе тебя отделали! — присвистнув, сказала девушка.

— Нафиг пошла, — сквозь зубы процедила Лера. — Будешь издеваться, я тебя саму так разукрашу, что Вениамин не узнает.

Алина только неопределенно хмыкнула, проследила взглядом путь еле стоящего на ногах тела до кровати и вышла из комнаты.

Лера облегченно вздохнула и без сил повалилась на постель. Хорошо, конечно, было бы приложить к синякам что-нибудь холодное и вытереть всю кровь, но шевелиться совершенно не хотелось. «Выгляжу, как алкоголичка», — отстранёно подумала девушка, проваливаясь в забытье.

Очнулась Лера от чьих-то аккуратных прикосновений. Глаза открывать было страшно, тем более один открываться и не собирался. Чувство самосохранения победило желание тихо сдохнуть, и девушка приподняла веки. Над ней с мокрой губкой в руках склонилась Алина. Её густые темно-каштановые волосы пологом свисали по обе стороны от сосредоточенного, немного острого лица. Солнечные лучи, проникающие в комнату из-за неплотно закрытых жалюзи, подсвечивали танец крошечных, невесомых пылинок и рисовали причудливый «полосатый» узор на стройном плече девушки.

— Хм, я уж думала к Вениамину идти, чтобы он похоронное бюро вызывал, — не без сарказма проговорила Алина. — Ты сейчас, конечно, расписная красавица! — с беззлобным смешком закончила она.

— Отстань, — тихо попросила Лера, сделав тщетную попытку перевернуться на бок.

Тщетную, потому что Алина довольно грубо вернула её обратно на спину.

— Лежи, не дергайся, — сердито бросила она. — Хочешь с распухшей мордой ходить?

— Тебе-то какое дело до моей морды? — устало спросила Лера.

— Жалко, — не моргнув глазом, ответила соседка. — А потом, может, я на медика пойти хочу? Вот, клятву Гиппократа тренирую.

— А я везучая, выходит, — с усмешкой пробормотала Лера. — Ну, спасибо, что ли.

— Не за что, — с каменным лицом ответила Алина, прикладывая тампон, вымоченный в йоде, к особо крупной ссадине.

— Ай, ой, блииин!!! Руки убери! — Лера бодро подскочила с кровати, чуть не сбив с ног свою благодетельницу.

— Как хочешь, — спокойно сказала Алина, действительно убирая руки. — Сама мучайся.

Лера поморщилась от боли в боку и села рядом с соседкой. Она не могла понять мотиваций этой девушки и чувствовала обычную в таких случаях настороженность. Правда, Алина всегда и во всех смыслах немного отличалась от других девчонок. Во-первых, она обладала великолепной, слишком зрелой для своих лет фигурой и в целом очень красивой внешностью, из-за чего сама не раз становилась жертвой женского беспредела; во-вторых, никогда не лезла к Лере первой, только изредка поддерживая своих подруг; и, наконец, в третьих, в приют она попала три года назад, и где её носило до этого, никому доподлинно известно не было.

— Спасибо, — нехотя проговорила Лера, стараясь не смотреть в удивительно желто-карие глаза собеседницы. — Что я могу для тебя сделать?

— Не кидайся больше на меня с кулаками, — серьезно ответила девушка. — Надоело под общую раздачу попадать. Пошли на полдник, не собираюсь из-за тебя голодать.

Лере на это возразить было нечего, да и не очень-то и хотелось. До столовой они дошли вместе и, взяв еду, сели за один стол. Где бродят остальные соседки, девушка не знала и не хотела знать, ведь иллюзия чьей-то поддержки и участия мгновенно бы развеялась с их появлением.

Красная Лента

На полдник соседки так и не пришли, пирожки оказались с клубничным вареньем, а компот сладким и горячим. В общем, жизнь налаживалась, и невозможно было это не признать.

За все время трапезы Алина ни разу не подала голоса, только периодически с аристократической небрежностью косилась на свою избитую «подругу». Лера чувствовала на себе эти взгляды, но никак на них не реагировала. Алина и раньше смотрела на всех свысока, казалась заносчивой и мнительной стервой.

Иногда Лера ей даже завидовала. Красота и женственность этой девушки могли поразить кого угодно. Огромные, удивительные глаза, желтые, как у кошки, стройное гибкое тело, роскошные волнистые волосы, и, что самое главное, умение себя подать. Из Алины вышла бы шикарная актриса или модель. Лере было до такого далеко, и она это хорошо понимала.

Когда сердобольная повариха налила Лере вторую порцию компота, девушка окончательно расслабилась и даже заулыбалась. Разбитые губы саднили и слегка кровоточили, так что улыбка получилась весьма болезненной.

— Не унываешь? — задумчиво спросила Алина.

— А чего мне, — небрежно бросила Лера. — Сегодня хуже уже точно не будет.

Словно издеваясь, в столовой оглушительно зафонили динамики:

— Валерия Шмелева, живо в мой кабинет! — раздался чуть искаженный щелчками и шипением голос Вениамина.

— Фак, — обреченно и совершенно безэмоционально произнесла девушка. — Вот какой черт меня за язык дернул?

— А говорила, хуже не будет, — философски заметила Алина, допивая свой морс.

Лера только сердито тряхнула головой и, ничего не сказав, направилась к выходу. К директору, значит к директору. Нарезвился гад, а теперь она ему зачем-то понадобилась. Уже в коридоре девушку озарила не самая приятная мысль: «а вдруг за ней приехал удочеритель?». Даже если у него самые чистые намерения, избитая в хлам девчонка вряд ли то, что хочет видеть будущий отец. Конечно, можно было бы и ослушаться, не явившись в директорскую, но сегодня и так уже явный перебор с приключениями.

Набрав в грудь побольше воздуха, Лера настежь распахнула дверь в кабинет.

— Вы меня звали? — с порога поинтересовалась она.

Вениамин, блаженно развалившийся в кресле, даже не дернулся. Только медленно покачал головой.

— Тук-тук-тук, можно войти? Да, заходи, Лерочка, я тебя давно жду, — мужчина с комичной похожестью спародировал женский голос, ухмыльнулся и, затянувшись сигаретой, брезгливо продолжил, — Шмелева, ты выглядишь в лучших традициях дешевой пивной. Избитая, одета черте во что, и ведешь себя как биндюжник. Не стыдно?

Девушка в ответ только сердито засопела. У всех детей в приюте была одинаковая, аккуратненькая форма — одно из неоспоримых достижений Вениамина. Но периодически им привозили пожертвованную кем-то одежду. Из неё можно было выбрать что-нибудь себе.

Там-то Лера и разжилась черными свободными джинсами и безразмерной толстовкой, с которыми с тех пор и не расставалась, даже стирала вручную. Про общую свою избитость девушка вообще предпочитала не распространяться.

— Не стыдно, — с вызовом сказала она. — Сами знаете ведь, за что я все время получаю!

— За то, что ты упрямая и драчливая девчонка, — безапелляционно заявил мужчина. — Но я позвал тебя не для того чтобы отчитывать.

Голос директора стал более мягким и дружелюбным. Со стороны могло бы даже показаться, что в нем проскользнуло сочувствие.

— Вот, я бы хотел, чтобы ты носила эту вещь при себе. Можно на волосах или одежде, — с этими словами брюнет протянул Лере ярко-красную атласную ленту.

— Зачем? — удивленно спросила девушка.

Она неоднократно видела алые ленты на запястьях и шеях некоторых красавиц, но не придавала этому большого значения. Теперь у неё появился серьезный повод задуматься над происхождением этой странной моды.

— Сама подумай, — певучим голосом проворковал Вениамин. — Кому нужен порченый товар?

Лера дернулась, как от удара. Вот зачем нужны эти ленты! Своеобразная неприкосновенность. Символ того, что ты собственность директора, и лезть к тебе нельзя! «Хочет сберечь меня для своего Тайнова!» — пронеслось у неё в голове. Все они в одной связке — и удочеритель, и директор.

— Интересно, за сколько вы меня продали! — со злобой воскликнула девушка, кидая ленту на пол. — Носите сами, я и без вашей помощи со всем справлюсь!

Лера, ничего не видя перед собой, вылетела из кабинета, оглушительно хлопнув входной дверью. С одной из полок, покачнувшись, сорвалась ваза, с мелодичным звоном расколовшаяся на тысячи кусков.

— Китайский фарфор, — тяжело вздохнув, пробормотал директор. — Специально же на самый верх ставил…

Конечно, замечательная ваза династии Шан была безвозвратно утеряна, но зато разговор принёс нужный результат. Теперь, всего лишь после одной фразы, Лера заочно ненавидит удочерителя, и скорее всего сразу ему откажет, какие бы намерения он не преследовал.

Развернув к себе монитор, Вениамин быстро ввел пароль и сосредоточился на открывшейся папке. Камеры, наблюдающие за всеми помещениями приюта, исправно работали, передавая четкую цветную картинку. Коридоры, туалеты, спальни, столовая, спортзал и даже крыша…

«Не позвони я Виталику, у этой занозы сейчас бы были большие проблемы», — подумал директор, проводив взглядом хрупкую фигурку, бегущую по коридору. Дождавшись, когда Лера зайдет в комнату, брюнет свернул программу и потянулся к телефону.

Кто-то же должен убрать осколки вазы!?

С рук на руки

Лера кипела от возмущения. Это же надо так! Порченый товар! Товар! Этот Вениамин совсем потерял всякий стыд. Если он наивно считает, что она подпишется под удочерением после таких заявлений, то пусть обломается! И он, и Тайнов, и все другие претенденты, ежели таковые появятся.

В комнате не произошло никаких изменений, если не считать розовенького листочка на столе, придавленного подставкой для карандашей.

«Алина, нас Веник в город отпустил. Будем заполночь! Не скучай, неудачница!»

Лера хмыкнула и села на свою кровать. Хоть эти сороки её сегодня донимать не будут. До ужина можно было спокойно почитать или позаниматься уроками. Перебрав учебники, девушка со вздохом взялась за «Войну и мир», положенную по программе. Ей не то что было не интересно. Скорее хотелось почитать что-нибудь повеселее. Своих проблем целый воз, а тут еще и в чужие вдаваться.

Девушка сама не заметила, как увлеклась, листая страницу за страницей жизни выдуманных героев. Время летело быстро, так бывает всегда, когда читаешь интересную книгу.

— Ну, что от тебя наш мачо хотел? — вопрос прозвучал так неожиданно, что Лера аж подпрыгнула.

— Алина, блин, не подкрадывайся ко мне! — нервно озираясь, выпалила девушка.

— Я вообще-то уже полчаса как в комнате, — задумчиво ответила соседка. — Тебя как, сильно по голове били?

На провокационные вопросы Лера отвечать не стала, ограничившись неопределенным хмыканьем.

Остаток вечера прошел без приключений. Алина больше с ней не разговаривала, занимаясь своими делами. На ужине тоже не произошло ничего необычного, так что спать Лера ложилась уже более ли менее в нормальном расположении духа. Смазанные йодом ссадины зудели и чесались, но девушка старалась не обращать на это внимания. Так, проворочавшись с боку на бок минут двадцать, она пожелала Алине спокойной ночи и уснула.

Следующий день не принес ничего нового. Тайнов со своими претензиями на отцовство появляться не спешил, Вениамин к себе не вызывал, а спугнутые злоумышленники тихо сидели где-то во взрослом общежитии. Единственное, что приятно удивило Леру, это поведение Алины. Соседка довольно грубо одернула подружек, когда они, проспавшись, начали к ней прикапываться. Девушка искренне порадовалась, что хоть один день не придется терпеть не самые умные комментарии.

Субботнее солнышко так и манило на улицу, но наказ врача был довольно строг. Не хочешь кашлять — сиди в помещении. После недавней драки болели ребра и синяки, что не способствовало хорошему настроению. Так что Лера до позднего вечера проторчала на подоконнике с блокнотом в руках. Весь день во дворе, восторженно смеясь, играли дети, чуть поодаль, спрятавшись за подъезд черного входа, курили старшеклассники. Огромные лужи потихоньку подсыхали, но трава все еще не спешила сменять собой черную грязь. Солнце красило мир в яркие цвета, и невозможно было не заметить, как все вокруг меняется с приходом весны.

Дождавшись сумерек, Лера спрятала блокнот и легла в кровать. В этом году ей предстояло сдать экзамены, и попытаться поступить в вуз. Дальше вне зависимости от результатов её ждало взрослое общежитие. Место, в котором невозможно выжить без чьей-то поддержки, а поддержку невозможно получить, не став чьей-то «подружкой». На большую же любовь с такой растрепанной и убогой внешностью даже рассчитывать не стоит.

***

— Думаю, Валерия с радостью составит вам компанию, — вежливо улыбаясь, заверил собеседника директор. — Только она опять подралась. Представляете, избила двоих!

— Наверное, у неё были на то причины, — с нажимом возразил Олег Сергеевич. — Вы так не думаете?

Лера, ставшая невольной свидетельницей этого диалога, в злобе сжала кулаки. Она, значит, избила? Девушка увидела директора после завтрака, поднимающегося по лестнице в компании какого-то мужчины. Разговор она подслушивать не хотела, но уловив своё имя, передумала.

— Не думаю, это сложный ребенок, я предупреждал, — даже не изменившись в голосе, солгал Вениамин.

Для Леры это стало последней каплей. Конечно, неважно, что подумает Тайнов, но чернить-то её так зачем?

— Здравствуйте, Вениамин Петрович! — выпалила девушка, обогнав мужчин и остановившись на ступеньку выше. — Здравствуйте, Олег Сергеевич!

Вениамин от её появления даже вздрогнул, но тут же взял себя в руки.

— Лера, не ёрничай, — одернул её директор. — Олег Сергеевич хочет тебя сегодня забрать.

Девушка только медленно качнула головой, как зачарованная, уставившись на своего удочерителя. Олег оказался совсем не таким, как она его представляла. Во-первых, он был очень молод. В лучшем случае лет тридцати, но точно не больше. Во-вторых, выглядел как байкер на пикнике. Старая, тертая косуха, красный в черепах шейный платок, обтягивающая мускулистое тело водолазка, кожаные штаны, длинные распущенные волосы, и как контраст к этому всему: деловые ботинки и тоненькие прямоугольные очки, из-за которых Леру внимательно изучали ярко-голубые глаза.

— Здравствуйте, — забывшись, повторила девушка.

Олег улыбнулся, обнажив ровные белые зубы, и сказал:

— Вениамин Петрович, я девочку вечером верну, спасибо за помощь. Дальше мы сами, надо же контакт налаживать.

— Передаю с рук на руки! — сощурившись, проговорил директор и, дождавшись ответного кивка, поспешил вверх по лестнице.

Лере даже показалось, что зубами скрипнул. Поднимающиеся и спускающиеся дети, вежливо здороваясь, почтительно расступались в стороны. Кто-то же наоборот спешил убраться подальше от глаз начальства.

— Ну что, Лера, составишь мне сегодня компанию? Если не захочешь, я не буду сердиться, — мягко сказал мужчина, тем временем внимательно изучая синяки и ссадины на лице девушки.

— Составлю, — насупившись, ответила Лера.

Её нежелание общаться с Тайновым было погребено под десятитонным любопытством. Девушка никак не могла понять, зачем такому молодому и красивому мужчине мог понадобиться геморрой в виде удочерения. «Ну ничего, пообщаемся, выясним», — сжав протянутую ей руку, подумала Лера.

Аттракцион

Олег, крепко сжимающий Лерину ладошку, довел её до машины и распахнул дверцу. К удивлению девушки, это оказался не какой-нибудь агрессивный джип, а малюсенькая черная «Пежо» последней модели.

Сзади, на сером велюровом сидении, были набросаны разноцветные подушки, из-под водительского кресла торчал плоский ящик с инструментами. Складывалось впечатление, что кроме водителя машиной никто больше не пользуется.

Пока девушка поудобнее устраивалась и пристегивалась, Олег обошел машину и сел за руль.

— Как ты себя чувствуешь, выздоровела? — сосредоточенно выруливая со стоянки, спросил мужчина.

— Все нормально, — недружелюбно ответила девушка.

Она уже сомневалась в правильности выбранного решения. Зачем ей тратить время этого Тайнова, если удочеряться не будет? С другой стороны, возможность прогуляться дорогого стоила, да и любопытство с каждой минутой грызло все сильнее и сильнее.

— Если хочешь что-нибудь спросить, спрашивай. Я весь в твоем распоряжении, — никак не прореагировав на грубый тон собеседницы, предложил Олег.

Лера, немного подумав, все же решила не играть в кошки-мышки. Задача понравиться «папочке» перед ней не стояла, значит, можно было и не чиниться.

— Вопросов целый ворох, — с вызовом проговорила она. — Чем занимаетесь, где работаете, что интересует в жизни и, наконец, зачем вам понадобилось кого-то удочерять?

— А ты серьезная, — с улыбкой сказал шатен. — Сразу, не задумываясь, все решила выспросить!

— Сами спрашивать разрешили, — осуждающе возразила Лера.

— Ладно, давай по порядку, — спокойно ответил мужчина. — Занимаюсь работой. На неё уходит почти сто процентов моего времени. А работаю в интернациональной медицинской корпорации «Ortus». Как таковых хобби нет из-за отсутствия свободного времени. Но раньше гонял на байке и увлекался конным спортом. Так как дома я бываю редко, мне нужен помощник, а лучше помощница. Человек, который мог бы вести хозяйство и которому я бы безоговорочно доверял. Походы в зоопарк и кино на выходных, подарки на все праздники и посещение любых секций, которые тебя заинтересуют, со своей стороны гарантирую.

Слова Олега прозвучали абсолютно безэмоционально, сказал, как зачитал анкету.

Лера нахмурилась и замолчала. После такого вроде бы откровенного ответа больше и спрашивать было нечего. Тишину, прерываемую только ровным гулом двигателя, нарушил Олег:

— Теперь твоя очередь. Расскажи о себе.

— Я думала, вы в анкете все прочли, — пробубнила Лера, отвернувшись к окну.

— А мне бы хотелось услышать твою версию событий. Особенно про эти истории с бесконечными драками, — серьезно ответил мужчина.

Лера тяжело вздохнула и принялась задумчиво рассматривать лицо Олега, отражающееся в зеркальце заднего вида. Рассказывать совершенно незнакомому человеку о своих проблемах ей хотелось меньше всего. Да и как это расскажешь: «Знаете, характер не сговорчивый, за это и бьют?!». Просто абсурд.

— Не поладила с парой ребят, вот и деремся, у всех бывает, — небрежно бросила девушка.

Олег притормозил на светофоре, подняв холодный взгляд на зеркало. Лера словно обожглась об эти сапфировые глаза. Такие глубокие и жуткие они были в этот момент.

Взгляд убийцы или садиста не смог бы пойти с этим ни в какое сравнение. Хотя в глаза убийцам девушка и не смотрела, так что сравнивать было не с чем.

— Почти приехали, — прервал её размышления мужчина. — Надеюсь, тебе понравится!

«Надеюсь, он меня не прикопает под кустом!», — подумала Лера, разглядывая проплывающие мимо деревья, потихоньку начиная паниковать.

Машина остановилась перед пропускным пунктом, снабженным внушительным шлагбаумом. Олег опустил стекло и продемонстрировал какое-то удостоверение, как по волшебству убравшее преграду с дороги.

Проехав по широкой аллее мимо еще по-зимнему серых и невзрачных деревьев, мужчина затормозил на заасфальтированной стоянке.

Выйдя из автомобиля, он галантно открыл заднюю дверь, выпуская Леру из машины.

— Конечно, погода не лучшая, но аттракционы уже работают, — как бы невзначай заметил мужчина, пристально следя за реакцией девочки.

Лера немедленно забыла и о своих опасениях, и о страхах. Парк аттракционов! Место, в котором она была только дважды. Один раз с общей экскурсией и еще раз с Вениамином, после неудачного удочерения. Стараясь никак не показать своего восторга, девушка подняла взгляд на Олега и спросила:

— И куда же мы пойдем?

Мужчина задорно улыбнулся и потрепал свою спутницу по взъерошенным волосам.

— А куда хочешь, туда и пойдем! — протянув Лере руку, сказал он. — Я уже сто лет тут не был!

Девушка встрепенулась и, не раздумывая, ухватилась за широкую, теплую ладонь.

Тучи, скопившиеся в небе, медленно расползались, открывая по-весеннему яркое и приветливое солнышко. Птицы как оголтелые свистели в ветвях, а от стоящей неподалеку палатки шел одурманивающий запах пончиков. Народу в парке, несмотря на воскресное утро, было немного. Так что Лера почти не переживала за своё избитое лицо и вероятные комментарии по этому поводу.

Олег у первой же палатки купил огромное мороженое и две сахарных ваты, вручив это великолепие в руки счастливой до потери сознания девушке. Немного пройдясь по аллее и расправившись со сладостями, пара свернула к аттракционам, ради которых, по словам Олега, и задумывалась прогулка.

Лера получала искреннее удовольствие от общения с Олегом. Мужчина оказался начитанным, интересным и не обделенным чувством юмора. Он ненавязчиво расспрашивал девушку об её увлечениях, интересах, проблемах, при этом умудряясь уходить от прямых вопросов о себе самом.

После «Чертового колеса» последовали «Автогонки» и «Американские горки». Лера готова была визжать от переполняющего её счастья и восторга. Олег тоже беспрестанно улыбался, сверкая своими идеально ровными зубами.

Напоследок Олег взял два билета на «Космический челнок». На этом аттракционе люди усаживались в некое подобие длинного корабля, который начинал сначала раскачиваться, а потом и прокручиваться, переворачивая всех рискнувших «покататься» экстремалов вверх тормашками.

После первого проворота Леру замутило. Даже по сравнению с «Американскими горками» это было по-настоящему страшно. Все-таки не каждый день зависаешь вниз головой над настоящей пропастью.

Олег же наоборот сидел расслабленно, разве что глаз не закрыл для полноты картины.

Когда «челнок» пошел на второй оборот, девушка услышала отчетливый скрежет, прозвучавший, казалось над самым её ухом. Этот звук не смогли заглушить даже восторженные крики других посетителей аттракциона.

Липкий страх запустил свои холодные щупальца под одежду, заставив спину покрыться испариной. Успокоить себя мыслями о его беспочвенности девушка не успела.

Холодный ветер с силой ударил в лицо, и «челнок» пошел на свой заключительный круг. Металлическое, прочное на вид крепление, жестко фиксирующее тело на сидении, жалобно скрипнуло и раскрылось.

Коротко вскрикнув, Лера полетела вниз.

Предложение

Где-то на земле громко, почти истерически завизжала женщина. Толпа, ожидавшая своей очереди на опасный аттракцион, слаженно охнула.

Лера в ужасе закрыла глаза, чтобы не видеть такого далекого и негостеприимного стального изножья «челнока». Ей понадобилась пара секунд для осознания того, что падение прекратилось. Кто-то крепко держал девушку за щиколотку. В следующее мгновение сильнейший рывок подтянул её вверх, и Лера очутилась в крепких объятьях Олега.

Мужчина с сосредоточенным лицом и слегка прикушенной губой сжимал её так, что казалось, сейчас треснут ребра.

«Челнок» снова тронулся, медленно вернувшись в стартовую позицию. Люди, собравшиеся вокруг аттракциона, аплодировали. К пострадавшим уже пробивался менеджер парка, а может, это был медик?

Олег не стал дожидаться, когда его «безопасное» крепление разблокируют. Пересадив не оправившуюся от шока девушку на соседнее кресло, он рванул фиксатор от себя, выломав его у основания.

Подхватив на руки Леру, шатен без видимых усилий перепрыгнул ограждение с другой стороны от шумящих зевак и полубегом направился к стоянке.

Лера слышала, как сквозь вату, что сзади кто-то кричит, призывая их остановиться, но не имела ни малейшего желания, чтобы Олег внял этим рекомендациям.

Нервная дрожь, бьющаяся в теле, начала потихоньку отпускать. Пережитый ужас нехотя отступал, забираясь в подсознание. Когда Олег, открыв дверцу авто, забрался с Лерой на заднее сидение, девушка уже была в состоянии адекватно воспринимать происходящее. Но, несмотря на это, продолжала судорожно цепляться за своего спасителя.

— Ты как? — хрипловато спросил мужчина.

Его лицо тоже отличалось сейчас мучнистой бледностью. Скулы выступили отчетливее, а глаза лихорадочно блестели.

— Нормально, — прислушавшись к себе, вяло ответила Лера. — Но на аттракционы теперь не сяду. Даже на детские! — с натянутой улыбкой закончила она.

— Ну и напугала ты меня, — прошептал Олег, снова, на этот раз нежно обняв Леру.

Его руки успокаивающе гладили девушку по спине, по встрепанным волосам, бережно касались лица, слегка разминали плечи. Когда Лера перестала трястись и окончательно расслабилась, мужчина переложил её на сидение, подложив под голову одну из подушек.

— Ну, куда поедем? — отведя взгляд от точеной фигурки, стройность которой не скрывала и мешковатая одежда, спросил он.

Сейчас Олег сидел на самом краешке автомобильного кресла, возле распахнутой настежь двери. Лера видела его фигуру в золотом солнечном свете и непроизвольно рассуждала о том, что из этого мужчины вышел бы великолепный отец. И она, наверное, очень бы хотела стать его дочерью… или девушкой.

Немного посидев возле Леры и не услышав ответа на свой вопрос, шатен поправил растрепанные ветром волосы и заговорил сам:

— Хочешь, заедем в пиццерию. Посидишь немного, отойдешь? — воодушевленно предложил он. — Ну или сразу отвезу тебя домой?

Лера подставила лицо свежему ветерку, ворвавшемуся в машину, и безразлично пожала плечами. Ей не хотелось ничего решать.

— Спасибо вам огромное. День вышел чудесный, несмотря ни на что. И извините за мою грубость, — немного подумав, сказала девушка.

— Да ладно, — Олег облегченно махнул рукой. — Все в порядке! Это ты извини за этот ужасный парк! Поехали есть пиццу. Больше никакого экстрима!

Заняв водительское кресло, Олег быстро выехал из парка, и через каких-то пятнадцать минут машина остановилась возле модной пиццерии.

За время дороги Лера успела хорошенько обдумать и «переварить» случившееся. Шок прошел, и теперь девушку интересовал только один вопрос.

— И почему мне так не везет?! — вслух посетовала она.

Олег, успевший припарковаться, с улыбкой развернулся к своей подопечной.

— Тебе везет. У тебя сегодня настоящее приключение было! — мягко, словно разговаривая с ребенком, возразил шатен. — Приключение — это когда все хорошо заканчивается, а беда — это тоже приключение, но с плохим концом.

— Действительно, — задумчиво ответила Лера.

Больше они к этому разговору не возвращались, следующие два часа наслаждаясь вкусной пиццей и приятной музыкой.

Олег как мог старался поднять девушке настроение. Шутил, рассказывал разные забавные байки и даже жонглировал апельсинами. Это было настолько забавно, что Лера окончательно забыла о случившемся сегодня происшествии.

Она пообещала мужчине, что не будет больше драться без веского на то основания и обязательно сходит с ним в боулинг на следующих выходных. Олег, похоже, тоже был доволен обществом своей маленькой спутницы.

— Знаешь, ты замечательная, — подумав, сказал он. — Если хочешь, можешь переезжать ко мне. Я хотел бы тебя удочерить, но понимая все твои опасения, предлагаю пожить вместе заранее. Посмотришь, все ли тебе нравится.

Лера от неожиданности подавилась соком. Она уже успела забыть, что Олег её вероятный удочеритель.

Пока девушка откашливалась, официант принес счет.

— У нас сегодня подарок для влюбленных, — с улыбкой отрапортовал молоденький веснушчатый парень, торжественно вручая Лере розовенький воздушный шар.

Теперь настала очередь Олега надрывно кашлять.

— Большое спасибо, снимите с карточки, — быстро взяв себя в руки, сказал мужчина.

Его предложение так и осталось без ответа.

Подарки на День Рождения

— Лера вернулась, — коротко доложил Виталик телефонной трубке. — Выглядит счастливой, с Тайновым на прощание обнялась.

— Вижу, — раздраженно бросил Вениамин. — Проводи её до комнаты.

У директора сильно прибавилось головной боли. Заказчик давил, требуя информацию, до которой было как до луны, а Тайнов, как назло, смог расположить к себе девчонку.

— Черт! — дав волю своему гневу, мужчина саданул кулаком по полированной столешнице.

События внезапно начали выходить из-под контроля, а этого нельзя было допустить. Оставался только один способ решения проблемы. И способ этот директору определенно нравился…

***

Лера, взвинченная после всех пережитых событий, под «конвоем» Виталика чуть ли не вприпрыжку добежала до комнаты. Конечно, переезжать к Олегу она не планировала, но мужчина явно был настроен серьезно, даже номер своего телефона оставил, если она среди недели передумает.

Соседки уже мирно спали, так что девушка могла в спокойной обстановке хорошенечко все обмозговать. А пищи для размышлений было завались — любая голова взорвется.

Для начала сам Олег. За время их общения он так ничего и не рассказал о себе, если не учитывать краткий ответ на вопросы в машине. Потом эта ужасная ситуация на аттракционе. Лера никак не могла понять, что побудило мужчину в буквальном смысле сбежать с места происшествия. Хотя, в душе девушка была ему благодарна. Вспышки фотокамер и многочисленные вопросы зевак не самое лучшее лекарство от стресса.

Так, погруженная в размышления, Лера уснула, ничего для себя не решив.

После таких ярких событий обычные будни показались ей особенно серыми. Освобождение закончилось, и девушка снова начала ходить в школу. Подготовка к ЕГЭ и вступительным экзаменам в вуз, обычная пикировка с одноклассницами и грубость одноклассников. Однако игнорировать все это стало значительно легче. Мысль о возможном расставании с приютом по-настоящему грела душу.

К середине недели Лера решила, что, если в выходные все сложится удачно, она непременно переедет к Олегу. В конце концов, почему бы не попробовать?

Однако в её планы и хорошее настроение бесцеремонно влез случайно услышанный разговор. После окончания уроков, когда все ученики разбредались по корпусам, Лера заглянула в библиотеку, чтобы взять положенную по программе книгу.

Там между стеллажей громко сплетничали две десятиклассницы.

— Нет, ну ты представляешь, он её через три дня вернул. Сколько не спрашивали, молчит, как воды в рот набрала, не рассказывает ничего, — чуть понизив голос, проговорила одна из девушек.

— Да этот Тайнов настоящий монстр! Он уже полгода тут ошивается. То одну себе возьмет, то другую. И все девчонки потом ни гу-гу, — поддержала подругу другая.

Слушать дальше Лера не стала. Вот значит как! Обнадежит, развлечется, а потом обратно вернет?! А она-то размечталась!

Переполненная злостью и обидой, Лера поднялась к себе и, проигнорировав расспросы Алины, легла и накрылась одеялом с головой.

Пятница ничем качественно не отличалась от прочих дней. Почти ничем. Лера вяло размазывала по тарелке овсянку, всерьез подумывая о прогуле. Не каждый день тебе семнадцать. Да что там, строго говоря, семнадцать бывает только раз в жизни. Впрочем, как и восемнадцать или двадцать.

Девушка почему-то была твердо уверена, что семнадцать — особая цифра. Иногда так бывает. Кажется — один год, и ты уже взрослый, самостоятельный человек.

Вот только этот день рожденья не принес ничего необычного. А если совсем уж точно, то пока вообще ничего не принес.

— Эй, ты что, на алгебру собираешься опоздать? — с легкой укоризной спросила уже доевшая и собирающаяся на выход Алина.

— Я собираюсь на неё не идти, — сердито буркнула Лера, отвернувшись от подруги.

После того, как Алина помогла девушке, у них сложились странные, можно сказать, приятельские отношения.

— Ну как хочешь, я пошла, а это тебе, — Алина действительно подхватила сумку и почти бегом направилась к кабинету, оставив на столе маленький сверточек.

Лера воровато оглянулась и, сцапав сверток, поспешила в спальню. Ей не дарили ничего уже почти два года. Это если не считать дары-намеки от директора: кружевное бельё укомплектованное всякими ушками и хвостиками. Вениамин искренне забавлялся, наблюдая за её буйной реакцией, а потом забирал отвергнутую коробочку обратно, чтобы торжественно всучить её в следующем году.

Закрыв за собой дверь, Лера аккуратно развернула шуршащую обертку. Внутри оказалась упаковка с прозрачно-розоватым блеском для губ. Отложив подарок, девушка упала на кровать и прикрыла глаза. Ей было невероятно приятно, и вместе с тем стыдно за многочисленные синяки, которые она незаслуженно наставила Алине.

Подавив ни с того ни с сего выступившие слезы, Лера твердо решила затискать соседку до смерти, как только та вернется. Пусть это и разрушит весь её независимый и драчливый образ.

— О, Шмелева, ты тут! — Виталик, как черт из табакерки, выглянул из-за приоткрытой двери. — К директору, живо!

Лера тяжело вздохнула и поднялась с кровати. Похоже, ей сейчас вкатят за прогул, а «золотая» фраза — «к директору» — до старости будет являться в кошмарах.

Избежать похода в директорскую не вышло. Виталик совершенно молча, как автоматчик на службе, проводил девушку до самого порога и даже постучался в дверь, обозначив своё присутствие.

Укоризненно глянув на парня, Лера вошла в кабинет, мысленно приготовившись к серьёзной трепке.

— Ммм, нашлась, наконец, — задумчиво протянул директор.

Судя по расслабленному и спокойному виду Вениамина, вивисекция временно откладывалась. Брюнет медленно листал какой-то альбом, внимательно изучая каждую страницу.

— Вы что-то хотели? — уточнила Лера, решив ради разнообразия сегодня не грубить.

Директор отвлекся от своего увлекательного занятия и поднял взгляд на девушку.

— Я задумался сегодня над тем, как быстро летит время, — с едва ощутимой горечью в голосе проговорил мужчина. — Не успел оглянуться, а тебе уже семнадцать, а мне вот почти тридцать семь.

Лера резко почувствовала себя очень неуютно. Похоже, директор напился и не придумал себе лучшего слушателя, чем она.

— Ладно, не будем о грустном! — бодро, стряхнув с себя задумчивость, сказал Вениамин. — Предлагаю тебе немного прогуляться в честь дня рождения, ведь, судя по всему, следующий ты уже встретишь в приёмной семье.

Перечить девушка не стала. Если у директора внезапный приступ альтруизма, его лучше не злить. Да и во время неформальной прогулки легче всего узнать волнующие подробности о похождениях Тайнова.

Лужа

Вениамин подождал, пока Лера сбегает за курткой, и вместе с ней вышел на улицу. Опасения девушки не оправдались. Директор был трезв и абсолютно ясно мыслил. Только почему-то пребывал в состоянии какой-то грустной мечтательности, обычно ему не свойственной.

Выйдя из здания, мужчина с удовольствием подставил загорелое лицо солнечным лучам и простоял так пару минут, улыбаясь ленивой, кошачьей улыбкой.

Лере в этот момент больше всего хотелось схватить карандаш и зарисовать четкий, такой красивый и мужественный профиль. Вениамин, залитый солнцем, словно золотом, очень напоминал сейчас образ бога Амон-Ра. Прямой взгляд, надменное лицо и горделивая, королевская осанка.

Отогнав от себя художественные мысли, девушка ненавязчиво кашлянула, напоминая о своём существовании.

— Мне редко удаётся выбраться на улицу, — переведя взгляд на спутницу, произнес брюнет. — Но время и впрямь не ждет, пошли к машине.

Директор особой скромностью не страдал, разъезжая на хищной черной «БМВ». Лере не то что ездить, дышать на такую дорогую машину было боязно. Тем не менее, мужчина галантно усадил её на переднее сидение, а сам устроился за рулем.

— Только не на аттракционы, — заранее, во избежание казусов предупредила девушка.

— Боишься после того случая, о котором говорили в новостях? — спросил Вениамин, снисходительно улыбнувшись.

— Какой случай? — заинтригованно поинтересовалась Лера.

— В парке одна из посетительниц какого-то особо опасного аттракциона чуть не разбилась насмерть из-за халатности смотрителей, не обнаруживших вовремя дефект крепления, — ответил брюнет. — Если не из-за этого, то почему не хочешь?

— Я уже не маленькая, — не найдя ничего лучше, выпалила Лера.

— Да… не маленькая, — подтвердил Вениамин, погрузившийся в какие-то свои мысли.

Остаток пути они проделали молча. Директор слушал джаз, льющийся из динамиков, а Лера пыталась отгадать, куда они едут.

Девушка, к своему стыду, плохо ориентировалась на местности и без посторонней помощи могла передвигаться только на метро, так что предположения приходилось строить исключительно наобум.

Пунктом назначения оказалась длинная аллея какого-то некрупного городского парка, рядом с которой и припарковался Вениамин.

— А вот собственно и подарок, — произнес мужчина, перегнувшись на заднее сидение и достав оттуда объемную цветастую коробку с огромным бантом. — Носи на здоровье, маленькая вредная Шмелева!

Лера, настороженно распаковывала подарок, ожидая увидеть что-то в духе фетишного костюма, но никак не исполнение мечты последних трех лет её жизни.

— Ролики! — восторженно выдохнула девушка. — Это и в правду мне?

— Ну, если ты видишь вокруг еще одну Шмелеву, то нет, не тебе, ей. — Довольно сощурившись, ответил Вениамин.

— Я покатаюсь? — с надеждой в голосе вопросила Лера.

— Конечно, целая аллея в твоём распоряжении, и любимый директор в качестве гида, моральной и физической поддержки, — серьёзно заверил брюнет.

Не тратя больше времени, девушка скинула поношенные кеды, зашнуровав вместо них новенькие черные с серебряными вставками ролики.

Следующую четверть часа парочка оглашала аллею заливистым и звонким смехом. Даже Вениамин, растеряв всю свою чопорность, улыбался как ребенок.

Впервые встав на ролики, Лера с трудом держалась на ногах и постоянно теряла равновесие, против воли цепляясь за ухмыляющегося директора. Он в свою очередь, дурачась, отпрыгивал в сторону и выдергивал из цепких пальчиков полу своего расстегнутого шерстяного пальто. Первое время девушка буквально висела на нём грушей, но потом дело пошло на лад.

Лера начала довольно бойко кататься туда-сюда, ловко объезжая лужи. Брюнет, поняв, что в его услугах больше не нуждаются, расслабленно уселся на лавочку, блаженно вытянув ноги и закинув руки за голову.

Девушка продолжала резвиться, совсем по-детски прося, чтобы Вениамин посмотрел, как у неё здорово получается. Мужчина, разомлевший на солнце, отшучивался, но не язвил, явно наслаждаясь прогулкой не меньше своей воспитанницы.

Очередной раз разогнавшись на прямой, Лера попыталась резко повернуть, практически не сбавив скорость. Наказание за подобную неосторожность не заставило себя ждать. Подняв тучу брызг, девушка чуть ли не с головой загремела в лужу.

— Шмелева, ты в порядке!? — Вениамин мгновенно подорвался с места и подбежал к своей подопечной.

— Жива, — односложно ответила Лера, наблюдая, за стекающей по одежде грязной воде.

Директор, не побоявшись испачкать дорогущий костюм, поднял девушку на руки и быстро отнес к машине.

— Раздевайся, — в приказном тоне велел он, кинув ей извлеченный из багажника плед. — Сейчас поедем тебя в порядок приводить.

Лера, огорченно шмыгая носом, стягивала мокрую толстовку, пока мужчина заводил мотор. Через каких-то десять минут авто затормозило снова. На этот раз у многоэтажной новостройки.

— Сейчас помоешься, переоденешься, и все будет нормально, — заверил Вениамин свою спутницу, открыв перед ней дверцу.

Лера, успевшая изрядно замерзнуть, не расставаясь с пледом, вылезла из машины. Директор бережно обхватил её за плечи, отворил подъездную дверь. Вежливо поздоровавшись с консьержкой, он вызвал лифт и извлек из кармана мелодично звякнувшую связку ключей.

Девушке не понадобилось никаких объяснений, чтобы понять, к кому в гости она сегодня попала.

Руки в крови

Вениамин отпер тяжелую металлическую дверь и пропустил Леру вперед, в квартиру. Девушка в нерешительности замерла в коридоре, пытаясь разобрать в полутьме помещение, в которое она попала.

Директор щелкнул выключателем и ободряюще потрепал свою воспитанницу по мокрой голове.

— Добро пожаловать, разувайся, сейчас провожу тебя в ванную, — сказал брюнет, сняв и повесив пальто в стенной шкаф, замаскированный под зеркало.

Лера послушно скинула кеды и побрела за мужчиной, параллельно разглядывая квартиру. Как ни забавно звучит, она не походила на приютский кабинет, где властвовали темно коричневые — почти черные — и малахитово-зеленые тона. В коридоре были поклеены светлые обои, на полу лежала холодящая ноги мраморная с розоватыми прожилками плитка.

По дороге до ванной они миновали обширный холл с плазменным телевизором, рядом с которым расположились кресла цвета слоновой кости. В этом помещении оказалось тоже довольно темно. Наверное, из-за плотных, кофейного цвета, портьер, закрывающих окно.

В глаза бросался легкий беспорядок, царящий в квартире. Пара книг на кресле, разгильдяйски брошенный черный свитер и пустая чашка с остатками чайной заварки возле телевизора. В остальном обитель директора пугала своей идеальностью и сильно смахивала на место, в котором бывают в лучшем случае раз в неделю.

— У тебя коленка разбита, — заметил Вениамин, пропуская девушку в душ. — Ладно, помойся пока, чистые полотенца лежат в верхнем ящичке комода.

Лера, очутившись в ванной, уже хотела спросить о местонахождении таинственного комода, но ей этого делать не пришлось. Зато стал понятен смысл словосочетания «ванная комната».

Тут действительно была целая комната, с гигантской джакузи, парой шкафов, деревянным креслом-шезлонгом и зеркалом во всю стену. Серая рельефная плитка на стенах, разноцветная подсветка под потолком, и апофеоз всех мечтаний — батарея гелей, пенок и шампуней.

Убедившись в том, что Вениамин её покинул, девушка быстро разделась, покидав грязную одежду на пол, и забралась в ванну.

Под теплыми струями воды тут же защипало свежие царапины. К своему удивлению Лера поняла, что помимо колена рассадила еще и ладонь. «Нда, только лицо зажило», — раздраженно подумала девушка. Решив отложить заботу о травмах на потом, она вспенила пахнущий цитрусовыми шампунь и намылила голову.

За разорванные джинсы было обидно, да и за испачканные ролики тоже, но тем не менее этот день рождения определенно являлся лучшим за последние годы.

Смыв шампунь и вынырнув наконец из-под душа, Лера столкнулась взглядом с холодными глазами директора. Вениамин с каким-то пузырьком в руках стоял, опершись о дверной косяк.

— Я принес перекись, — проигнорировав возмущенное восклицание подопечной, проговорил мужчина. — Ранки надо обработать, городская лужа — редкостный источник заразы.

Девушка, сжавшаяся в ванне так, что торчать из-за бортика осталась только голова, возмущенно выпалила:

— Выйдите, Вениамин Петрович! Я обработаю все потом!

— Прогоняешь, — грустно констатировал брюнет, подойдя к ванне вплотную и присев перед ней на корточки, так, что его лицо оказалась точно напротив Лериного.

Девушка поёжилась под его пристальным взглядом и подтянула колени к груди, для пущей безопасности еще и обвив их руками. Директор, не обратив на это никакого внимания, отвинтил крышечку флакона и тонкой струйкой полил перекись на разбитоё колено, вызвав этим болезненное шипение с Лериной стороны.

— Сейчас подую, — чуть улыбнувшись одними уголками рта, пообещал брюнет, склоняясь над сжавшейся в комок девушкой.

Струи воды, льющиеся сверху, мгновенно пропитали его рубашку, облепившую мускулистое тело, намочили обычно зачесанные назад волосы, заставив их мягким шелком обрамить лицо.

Лера видела, как крупные капли срываются с гладко выбритого подбородка нависшего над ней мужчины. Как через прозрачный от влаги рукав рубашки черным контуром проступает татуировка. Она словно завороженная перевела взгляд на серо-стальные глаза брюнета, такие близкие и манящие, добрые и понимающие.

Вениамин тепло улыбнулся и скользнул рукой по гладкой спине девушки, бережно обнял её за талию и, притянув к себе, нежно поцеловал в губы. Лера неуверенно попробовала оттолкнуть мужчину, однако он держал хоть и аккуратно, но крепко. Сильные мозолистые пальцы ласкали её обнаженное тело, доставляя удовольствие, но не переходя разумных границ. Поцелуй становился все более глубоким и решительным, медленно сводя с ума.

Лера, уже плохо понимая, что делает, дрожащими руками расстегнула мокрую рубашку, стащив её с Вениамина. Ей хотелось дотронуться до рельефной мужской груди, провести рукой по татуировке волка, талантливо набитой на плече, и снова ощутить вкус холодных и чутких губ. Это желание жило в ней давно, приходя иногда ночами, врывалось в сны, разом становившиеся слишком смелыми, но девушка с неистовым упрямством гнала его прочь.

Внезапно директор отстранился и, нахмурив брови, достал из кармана штанов тонко пиликающий мобильный. Волшебство момента было разрушено. Лера, покраснев до корней волос, снова спряталась за бортиком ванны, ясно осознав, что и, главное, с кем, у неё сейчас чуть не произошло.

— Я отойду ненадолго, — коротко бросил мужчина, спешно покинув ванну.

Перед тем как дверь тихо закрылась, Лера успела заметить пару белесых шрамов на широкой спине. Ожидать возвращения Вениамина девушка, естественно, не собиралась. Проклиная себя за чуть не совершенную глупость, она спешно ополоснулась и, обмотавшись первым попавшимся полотенцем, выглянула из ванной комнаты.

Хорошо было бы попросить у Вениамина сухую одежду, вот только как это сделать, чтобы мужчина опять на неё не набросился? Девушка уже собиралась позвать директора, когда заметила ноги в военных берцах, торчащие на пороге кухни. В следующую секунду ноги дернулись и «втянулись» в помещение. Послышалась какая-то возня, а потом знакомый отрывистый голос.

— Да, это опять произошло. Пришли группу для ликвидации и мастеров для смены замка. У этого засранца были ключи! — после непродолжительной паузы мужчина добавил, — сигнализация выручила, все, отбой.

Лера не дыша прильнула к щелочке в двери. Ей хотелось убежать или закрыться на замок, но ноги не слушались, прочно приморозив к месту.

Директор вышел с кухни, сжимая в руках пистолет с длинным глушителем. С обнаженного торса все еще капала вода, во рту дымила свежая сигарета.

— Проклятье, — тихо пробормотал мужчина, с задумчивым видом посмотрев на свои руки. Руки в ярко-алой крови.

Поспешное решение

Лера зажала рот рукой, чтобы не закричать. Вениамин — убийца! Киллер, наркоторговец, мафиози или кто там еще стреляет в людей направо и налево.

Неслышно отступив обратно, девушка скинула с себя полотенце и опять включила воду. «Ничего не видела, ничего не слышала, ничего никому не скажу!» — стучала у неё в голове одна единственная мысль. Лера понимала, что самый лучший вариант — это сейчас выйти в гостиную и как ни в чем не бывало попросить у директора сухую одежду, но ничего не могла с собой поделать. Душ казался единственным надежным убежищем, хотя таковым и не являлся.

Через десять минут ей все-таки удалось перебороть себя. Медленно выключив воду, девушка обмоталась полотенцем и, подхватив грязные вещи, ступая как на эшафот, вышла за дверь.

Вениамин в свежей рубашке сидел в одном из кресел, попивая чай из глубокой кружки. По его виду нельзя было сказать, что пару минут назад он кого-то убил, и то, что этот кто-то, по всей видимости, сейчас лежит на кухне.

— Я уж решил, что ты там утопилась, — шутливо произнес мужчина, отставляя чашку в сторону и поднимаясь навстречу Лере. — Вот чистая одежда. Думаю, она будет тебе велика, но это все же лучше, чем ничего.

Лера, запрятав подальше желание бежать без оглядки, забрала у брюнета плотный сверток с одеждой. Рука мужчины слегка коснулась её ладони, вызвав нервную дрожь во всем теле.

Быстро поблагодарив, девушка стрелой метнулась в ванну и закрыла за собой дверь. Перед её глазами стояла недавно увиденная картина — директор с окровавленными руками, спокойно покуривающий сигару.

И эти руки дотрагивались до её тела, так бережно его лаская. Они были желанны, как и их обладатель.

Лера тряхнула головой и, умывшись холодной водой, мельком глянула на себя в зеркало. На заострившемся лице сверкали величиной с плошки испуганные карие глаза. Общая бледность затмила бы цвет кожи любой заядлой готессы. Жалко поджатые губы дрожали, а влажные волосы неопрятно торчали во все стороны. Всю эту «красоту» венчал уже желтый, почти заживший синячище на пол скулы.

«Испуганная курица», — мысленно обругала себя девушка, для успокоения сделав пару глубоких вдохов. В таком виде категорически нельзя было являться Вениамину. Неизвестно, что он предпримет, если поймет, что она все видела. Укрепившись в этой мысли, Лера принялась одеваться.

Одежда оказалась мужской и явно принадлежала директору. Черная футболка, толстовка на молнии и полотняные штаны с множеством кармашков, которые от позорного спадания с девушки уберегал толстый ремень.

Закончив приводить себя в порядок, Лера с ужасом заметила огромную лужу, натекшую у двери и с головой выдающую девушку. Наспех вытерев это безобразие своей одеждой, она еще раз умылась и вышла в гостиную.

— Я готова, — голос против воли звучал тихо и чуть надтреснуто.

— Вот и славно! — ответил мгновенно оживившийся Вениамин. — Если не против, я отвезу тебя в приют.

— Да, конечно, — облегченно вздохнув, проговорила девушка. — Ничего страшного.

— Обиделась? — спросил директор, чуть сузив глаза. — Надеюсь, ты простишь мне этот инцидент в ванной?

— Ничего страшного, — поспешно и с несвойственной ей вежливостью повторилась Лера. — Буду благодарна, если вы не будете так больше делать.

Отвечать Вениамин не стал, ограничившись хищной ухмылкой. До машины они дошли без приключений, а когда авто затормозило у приюта, Лера чуть не заплакала от облегчения.

Высадив свою подопечную и вручив ей ролики, директор сразу уехал, даже не заглянув в кабинет.

До комнаты Лера дошла в полусознательном состоянии. Девушка не знала, что ей предпринять, как поступить. Час назад, в ванной, она впервые призналась себе в том, что неравнодушна к директору. Что вовсе не от ненависти её карандаш раз за разом выводил заветные черты; что, увидев Вениамина с теми двумя девицами, она ревновала. Поняла, почему так кружится голова от запаха табака и мяты, пропитавшего весь кабинет.

— Эй, что с тобой случилось? — взволнованно, с порога, накинулась с вопросами Алина.

— Её Веник кататься возил, — с нескрываемым сарказмом в голосе ответила Диана, одна из соседок.

— Что он с тобой сделал?! — изменившимся голосом спросила Алина.

Сейчас она меньше всего походила на девочку-подростка. Перед Лерой предстала взрослая и очень разъяренная женщина.

— Что–что! — свесившись с койки, лениво проговорила Люба — вторая соседка. — Трахнул небось, еще и Виталика, наверное, пригласил.

Лера, до этого сосредоточенная на своих мыслях, внезапно четко поняла, как можно выпустить пар и хоть немного забыться. Откинув коробку с коньками, она накинулась на соседку, намереваясь как минимум оттаскать её за волосы.

Дерущийся и вопящий клубок разнял Виталик, за которым сбегала Алина. Надавав подзатыльников всем девицам, игнорируя разъяснения, кто первый начал, парень выхватил мобильный и вышел в коридор.

— Из-за тебя нам еще и от Веника влетит, — с ненавистью прошипела Диана. — Как была дурой, так и осталась.

Проигнорировав нелестное замечание, Лера, хлопнув дверью, побежала вниз к телефонному автомату.

По набранному с визитки номеру долго не отвечали, но наконец с другого конца провода послышалось долгожданное: «Слушаю», сказанное приятным мужским голосом.

— Олег Сергеевич, это Лера Шмелева. Я подумала и решила, что с удовольствием поживу у вас недельку, — набравшись смелости, выпалила девушка.

— Лера, хорошо, что ты позвонила. Собирайся, вечером заеду, — сказав это, мужчина сразу повесил трубку, оставив девушку гадать о верности предпринятого решения.

Новый дом

Олег, как и обещал, приехал вечером. Мужчина с неизменной улыбкой на слегка заросшем щетиной лице вошел в комнату в сопровождении мрачного и сосредоточенного Вениамина.

Лера изо всех сил старалась избежать испытующего взгляда директора, который в свою очередь не спускал с неё глаз. Ответив на пару официальных вопросов о своём согласии на проживание у Тайнова, девушка подписала необходимые бумаги и с огромным облегчением вручила Олегу полупустую сумку с вещами.

Директор вышел проводить свою подопечную до стоянки, где сам усадил в машину удочерителя. Лера все это время чувствовала себя не в своей тарелке и, когда дверца наконец захлопнулась, не сдержалась от облегченного вздоха. Впереди, если повезет, её ждет любящий отец и уютный дом. А что до разговора, услышанного в библиотеке, она сама обо всем расспросит Олега.

Подняв глаза на здание приюта, Лера столкнулась взглядом с Вениамином. Мужчина так и не отошел от машины, продолжая сквозь тонированное стекло смотреть на свою воспитанницу.

Девушка вдруг почувствовала себя предательницей, таким печальным и болезненно тоскливым оказался взгляд брюнета. Наваждение длилось не больше секунды. Олег уселся в водительское кресло, и директор отступил от авто со своей обычной ухмылкой на холодном лице.

Вся дорога до нового дома прошла для Леры в полнейшем безмолвии. Олег выглядел усталым и осунувшимся, разговоров не заводил и от дороги не отвлекался. Музыка, льющаяся из динамиков, походила на чуть обработанные на современный лад скандинавские мотивы. Она обволакивала со всех сторон и медленно усыпляла.

Задремав, девушка пропустила момент, когда колеса захрустели по гравию, и авто затормозило у небольшого трехэтажного особнячка. Олег, открывший дверцу, уже собирался взять Леру на руки, но она, встрепенувшись, разлепила глаза и сама выбралась из машины.

— Добро пожаловать, — немного помолчав, произнес Олег, по-хозяйски обведя рукой дом и раскинувшуюся вокруг территорию. — Вот мы и приехали.

Лера, недавно побывавшая в до неприличия роскошной квартире Вениамина, с трудом удержала на месте нижнюю челюсть. Похоже, её байкерского вида «папочка» делает золото из железа или евро из туалетной бумаги.

К деньгам и прочим материальным благам девушка всегда относилась пренебрежительно, не совсем обоснованно считая, что водятся они только у незаконопослушных и отрицательных во всех смыслах людей. Обычный для многих детей защитный механизм — хорошие бедные и плохие богатые — сработал и на этот раз.

Живое и серьёзно пострадавшее от случая у Вениамина воображение уже рисовало ей Олега со снайперской винтовкой, залегшего на крыше напротив здания правительства.

Олег же, с видимым удовольствием полюбовавшись талантливо подсвеченным фасадом дома, подхватил Лерину сумку и поманил девушку за собой.

Лере не осталось ничего другого, кроме как последовать за шатеном. Судя по раскинувшемуся вокруг пейзажу, «домик» Тайнова стоял в каком-то элитном поселке. Только в отличие от пресловутой Рублевки участки тут были далеко не по шесть соток. Высокая кованая ограда, через каждые полсотни метров увенчанная небольшой камерой видеонаблюдения, терялась где-то среди голых еще деревьев. Более или менее облагороженная перед особняком, в глубине территория выглядела очень запущенной. Растущие без всякого порядка деревья образовывали настоящий густой лес, в котором и днем-то вряд ли можно было бы обойтись без фонаря.

Легко поднявшись по каменным ступеням, мужчина карточкой открыл входную дверь и, войдя, придержал её для Леры.

— Свет, — коротко бросил Олег.

Что характерно, в прихожей мгновенно посветлело, и Лера смогла рассмотреть окружающую обстановку.

Кленовые панели на стенах, серо-белая, напоминающая по виду гранит плитка на полу. Высокий шкаф и удобный диванчик для того, чтобы разуваться сидя. Пара непримечательных картин с морскими пейзажами в качестве украшения.

— Я тут сам еще не до конца обжился, — немного смущенно проговорил мужчина, помогая Лере снять куртку. — Этот дом мне выделили на работе чуть больше полугода назад.

Девушка только кивнула, не торопясь вступать в беседу. Тараканы в голове требовали срочного построения в шеренги и разбора полетов. Пребывая в полном душевном раздрае, Лера проследовала за шатеном мимо кухни и вверх по лестнице — к своей будущей комнате. Олег уже более воодушевленно описывал геометрию дома и особенности сделанного в нем ремонта.

И ведь было что описывать! Спортзал и бассейн в подвале, большая гостиная, кухня и прихожая на первом этаже, пять спален на втором, и личная комната и кабинет Олега на третьем.

— Мне, я полагаю, можно ходить где угодно, кроме одной единственной комнаты?! — немного шутливо, уже справившись со своими эмоциями, спросила Лера.

— Эмм, кроме трех, — чуть замявшись, ответил мужчина. — А как ты догадалась?

— Это как в сказке про Синюю Бороду, — не особо счастливым голосом ответила девушка. — А за ослушание лютая смерть.

Олег заразительно рассмеялся и жестом пригласил девушку войти в одну из спален.

— Лютая смерть — это, конечно, перебор, но на третий этаж я бы попросил тебя не ходить.

Когда от той же голосовой команды, как и в гостиной, зажегся свет, Лера с трудом сдержала вздох восхищения.

Олег хорошо подготовился к приему дочери. Огромная комната с панорамным окном, завешанным сейчас лиловой портьерой, была полностью обустроена для проживания. Широкая кровать под балдахином, зеркальное трюмо с подсветкой, белый ковер на полу с длинным и мягким ворсом и удобный письменный стол с выдвижными ящиками.

— Если приложишь ладошку к прозрачной панельке на стене, откроется замаскированный шкаф, — с явным удовольствием наблюдая за реакцией девушки, сказал Олег. — Все двери в доме запираются электронной картой-ключом. Твой экземпляр лежит на столе. Всегда носи его с собой.

Лера аккуратно, словно хрустальную, взяла в руки заветную карточку и немного растерянно посмотрела на шатена.

— А как я буду в школу ездить?

— Пока, я думаю, перейдешь на домашнее обучение, все необходимое я тебе доставлю, потом, если тебе тут понравится, приставлю к тебе водителя. Сейчас давай поедим и будем спать. Впереди целые выходные, успеешь еще все изучить.

За ужином разговор не особо клеился. Быстро расправившись с предложенной пиццей, девушка под одобрительным взглядом Олега помыла тарелки, проигнорировав его аккуратное замечание про наличие посудомоечной машины. Не хватало еще в первый день сломать какое-нибудь местное чудо техники!

Поднявшись к себе, девушка переоделась в пижаму и устроилась на непривычно мягкой и большой кровати. Сквозь чуть приоткрытые занавески светила хищная, голодная луна, воскрешая в памяти старые страшилки про кровожадных оборотней и обольстительных вампиров. Ветер, бесцеремонно цепляющий наружный подоконник своими призрачными крыльями, издавал страшные воющие и свистящие звуки, делающие огромную темную комнату похожей на склеп.

Лера попробовала спрятаться от своих детских страхов под одеялом, но не преуспела. Теперь ей казалось, что стоит выглянуть из своего убежища, как она увидит ноги, обутые в берцы, торчащие из-за письменного стола, или окровавленные руки перед самым своим лицом.

Дверь открылась почти неслышно, но даже сквозь небольшую щелочку между простыней и одеялом Лера видела свет, льющийся из коридора, и широкоплечую фигуру, в нерешительности замершую на пороге.

— Я не сплю, — выбравшись из-под одеяла, сказала девушка.

— Я принес книгу. Хотел почитать тебе на ночь, — неуверенно, словно опасаясь, что его прогонят, произнес Олег.

— Буду признательна, — почти шепотом произнесла Лера.

Мужчина вошел в комнату и, включив ночник, устроился в глубоком кресле возле кровати. От него пахло гелем для душа и свежестью, с влажных волос капала вода, а насыщенно фиолетовая футболка очертила могучий торс.

— Ну что же, — начал он, открывая книгу. — История моя перенесет вас, дорогой читатель, на тридцать лет назад, когда летающий автомобиль еще был фантастикой, а космическим туристам приходилось платить миллионы, чтобы увидеть Землю с орбиты. Тогда я был юн и редко задумывался над своими поступками. Началось все в обшарпанном клубе за бокалом мохито, на редкость дрянного, но я сейчас не об этом…

Лера сонно улыбнулась и закрыла глаза. Густой мужественный голос Олега тихо пробирался в уши, окрашивая историю волшебными цветами. Сон бережно закутывал в свою паутину уставшую, но счастливую девушку. Лера знала, что сегодня ей приснится что-то очень приятное, ведь у неё вскоре будет самый лучший отец…

Боулинг

Птицы, словно соревнуясь между собой, выводили громкие певучие трели под Лериным окном. Кто-то открыл его настежь, так что громкое чириканье и свист не встречали на своем пути никаких препятствий.

С удовольствием потянувшись всем телом, девушка соскользнула с кровати и, немного покрутившись перед зеркалом, принялась одеваться. На моменте увлеченного подпрыгивания на одном месте с высокой целью втиснуться в непривычно узкие джинсы — единственную замену порванным во время прогулки штанам — раздался стук в дверь.

— Открыто, — брякнула Лера, справившись наконец с молнией. — Входи то есть.

Олег приоткрыл дверь и заглянул в комнату.

— Уже встала, молодец! — бодро начал он. — Спустись в холл, пожалуйста. Там Вениамин Петрович звонит. Видимо, хочет узнать, не съел ли я тебя.

Лера непроизвольно вздрогнула, услышав знакомое имя. Директор. Заботится, как всегда. Хочет услышать её голос, убедиться, что все в порядке. Узнать, хорошо ли ей на новом месте. Звонит проверить, а может… скучает?

Девушка откинула глупые мысли и вихрем сбежала вниз по лестнице, чуть не сбив удочерителя, замершего в дверях.

— Алло, — схватив с полированной столешницы трубку, проговорила Лера. — Шмелева у телефона.

— Шустрая, впрочем, как обычно, — с легким смешком проговорил ставший за долгие годы родным голос. — Как твои дела, Лерочка?

— Все чудесно, — не покривив душой, ответила девушка. — Мне все нравится.

Мужчина немного помолчал, а потом продолжил:

— Мне жаль, что мы не успели узнать друг друга получше, — мурлыкающим голосом сказал Вениамин. — Да и штаны ты свои любимые порвала, я хотел бы возместить потерю. Как насчет того, чтобы еще раз прогуляться в компании любимого директора? Да и на роликах ты толком не успела покататься, а день сегодня на редкость погожий. Ну так как?

Девушка затаила дыхание, покрепче сжав трубку вспотевшей ладошкой. Директор хотел с ней встретиться уже второй раз! Пойти на прогулку, пообщаться. Еще полгода назад она просто умерла бы со смеху, если кто-то бы сказал, что подобная новость так заставит биться её сердце.

— Извините меня, но нет. Я сегодня не могу, — с трудом справившись с голосом, проговорила Лера. — Спасибо за звонок и приглашение. До свидания.

— Ну, ничего страшного, — после секундной паузы ответил мужчина. — Удачного тебе дня.

Лера пару секунд слушала бездушные гудки, и только потом вернула трубку на рычаг. «А может и вправду скучает?!» — подумала девушка, отсутствующе уставившись на покрытую геометрическими узорами стенную полуколонну.

— Ну что, пожаловалась на гадкого меня? — шутливо спросил Олег, приближаясь к девушке. — Если да, то предлагаю тебе позавтракать и посетить боулинг. Выходные имеют неприятное обыкновение заканчиваться. Поэтому надо использовать их с умом.

Отказываться от такого заманчивого предложения Лере даже в голову не пришло. Боулинг не аттракционы. Там только если шаром по голове, что, по теории вероятности, практически невозможно.

Сходив на экскурсию в одну из главных достопримечательностей дома — ванную комнату — девушка проглотила приготовленный Олегом завтрак и уже через полчаса нетерпеливо ёрзала на переднем сидении авто.

Боулинг-клуб, на который пал выбор Олега, заставил девушку изрядно понервничать. Заведение спряталось среди лабиринта переулков в каком-то жутко трущобном и безлюдном районе. Когда мужчина затормозил у расписанного граффити дома, Лера уже всерьез задумалась, а в боулинг ли они едут.

Внутри клуб оказался не презентабельнее, чем снаружи. Спустившись за шатеном по местами выщербленной лестнице, девушка очутилась в просторном танцзале. Стробоскопы, висящие под потолком, беспрестанно мерцали, разбивая движения людей на оборванные кадры. Тяжелая музыка давила со всех сторон, а сигаретный смог вызывал желание немедленно выбежать на улицу.

Не дав девочке толком оглядеться, Олег крепко ухватил её за руку, проведя мимо танцующих людей, коих из-за раннего часа оказалось очень немного.

Обогнув барную стойку, мужчина стал подниматься по винтовой лестнице наверх. Лера послушно плелась за ним, в тайне мечтая о «тихих» и «безопасных» коридорах детдома.

Второй этаж к огромному удивлению девушки оказался полной противоположностью первого. Высокая стойка регистрации, аккуратные плафоны на бежево-золотых стенах, приятная зажигательная музыка, достаточно громкая, чтобы заглушить идущий снизу фон. За широкой аркой-входом подсвеченные дорожки для боулинга и удобные круглые столики в окружении резных лавочек, отгороженные друг от друга высокими стенками.

Взяв у входа специальную обувь и оплатив дорожку, Олег кивком пригласил Леру за самый дальний стол.

— Выбирай, — дружелюбно сказал мужчина, указав на встроенный в перегородку терминал. — А официант принесет.

Лера, в это время воодушевленно натягивающая спортивную обувку, только мотнула головой. Есть ей хотелось куда меньше, чем попробовать сбить кегли большим блестящим шаром.

Шатен, видимо, понявший настроение своей спутницы, сам натыкал что-то на чистеньком дисплее и принялся переодевать обувь. Закончив, он подошел к замершей в нерешительности Лере.

— Давай, пробуй. Шар тебя не покусает, — заразительно рассмеявшись, сказал мужчина.

Лера еще раз отметила для себя голливудскую белизну его улыбки и искристый блеск голубых глаз. Олег был, конечно, редкостным красавцем. А сегодня просто превзошел сам себя. Черная водолазка сидела на нём как влитая, соблазнительно обрисовывая спортивную и мужественную фигуру. Тертые на коленях джинсы эффектно подпоясывал толстый кожаный ремень с полированной стальной бляхой. На жилистом запястье то и дело поблескивали дорогие стильные часы.

«Слюни подобрать, он мой будущий отец», — скомандовала себе Лера, швыряя вперед шар.

Получилось, конечно, из рук вон плохо. Шар покатился не сразу, умудрившись, несмотря на внушительный вес, пару раз подпрыгнуть, а потом и вовсе вильнул в сторону, позорно скатившись по желобу.

— Не расстраивайся, — с ободряющей улыбкой произнес Олег. — Сейчас я тебя научу.

Мужчина взял еще один шар и подошел вплотную к Лере, так, что она всем телом ощутила идущее от него тепло.

— Перенеси вес на переднюю ногу, руку отведи назад, — начал объяснять он.

Лера как в полусне повторяла все движения, чувствуя горячее дыхание на своей шее и прядку чужих волос, скользящую по щеке. Олег одной рукой держал её за талию, плотнее прижимая к себе, а второй направлял шар.

Момент броска девушка умудрилась пропустить, с каким-то запоздалым возмущением почувствовав что-то твердое, упершееся ей в районе поясницы во время наклона.

— Страйк! — констатировал Олег, отстраняясь. — Теперь пробуй сама.

Вечер без сюрпризов

Через полчаса игры Олег вежливо извинился, сказав, что отлучится на какое-то время. Лера видела, как он коротко пожал руку высокому человеку в деловом костюме, смотревшемуся в боулинге как минимум неуместно, и вместе с ним спустился в танцзал.

«Подозрительно все-таки», — грустно подумала Лера, разрезая на маленькие треугольнички заказанный «папочкой» тортик.

Ей понравился и боулинг, и заботливое поведение Олега, который не позволил себе ни единой пошлости, если не считать таковой инцидент в самом начале игры. Более того, девушка уже не была уверена в том, что он сделал это специально. Скорее, действительно пытался показать верный бросок.

До возвращения Олега Лера успела разделаться с пирожным и даже пару раз удачно сбить кегли. Мужчина подкрался незаметно и сразу же протянул ей огромное мороженое-рожок.

— Ну, вот я и вернулся, — игриво подмигнув, сказал он. — Успела заскучать?

Лера только неопределенно пожала плечами, вцепившись в новую сладость. Она решила, что сегодня обязательно задаст хотя бы часть интересующих её вопросов, как только представится такая возможность.

Но в ближайшие несколько часов ей было не до этого. Олег сводил девушку вниз на танцпол, потом опять к застолбленной на весь день дорожке для боулинга. В итоге к шести вечера, когда клуб начал стремительно заполнятся народом, Лера уже еле стояла на ногах.

— Домой! — стягивая намозолившие за день ботинки, жалобно попросила она.

— Как быстро сдалась! — улыбаясь, пошутил Олег. — Ну, домой так домой, только мне надо будет ненадолго затормозить у набережной. Ты не против?

Лера против не была. Главное чтобы только пешком идти не заставили, а так хоть на край света.

С максимально возможным комфортом устроившись на переднем сидении авто, девушка задумчиво наблюдала за тем, как весеннее солнце медленно ползет к горизонту, раскрашивая тротуары в оранжевый и алый.

— Что загрустила? — отвлекшись от дороги, поинтересовался шатен.

— Олег, а чем тебя не устроили девочки, с которыми ты общался до меня? — тихо спросила Лера.

— Знаешь, значит, — задумчиво констатировал мужчина и надолго замолчал. — Они не отвечали моим требованиям к дочери. — Подумав, все-таки ответил он.

— А какие это требования? — осторожно полюбопытствовала Лера. — Может, я им тоже не отвечаю. Было бы жестоко к вам привязаться, а потом получить отворот поворот.

Мужчина затормозил на светофоре и развернулся лицом к своей спутнице, пристально посмотрев ей в глаза.

— Ты меня устраиваешь самым главным, а остальное и не важно.

Олег снова отвернулся, всем видом показывая, что разговор окончен. Леру это, конечно, не устраивало, ибо под «самым главным» могло подразумеваться что угодно, но допрашивать шатена дальше она не решилась. И так было заметно, что разговор ему очень неприятен.

Почти два часа простояв в вечерних пробках, машина наконец затормозила у набережной, рядом с мостом через реку.

— Посидишь? — спросил девушку Олег.

Отдохнувшая и взбодрившаяся за время дороги Лера отрицательно мотнула головой.

— Я у перил постою. Хочу на воду посмотреть.

— Хорошо, я ненадолго, — торопливо глянув на часы, заверил Олег. — Вот, а то замерзнешь, — сказал он, накинув на Леру свою видавшую виды косуху.

Девушка благодарно кивнула и, закутавшись в огромную куртку, вылезла из машины.

Она никогда не была на набережной и теперь с удовольствием, чуть зажмурившись от дрожащих на воде ярких бликов заходящего солнца, любовалась вялым и неспешным потоком. Предложенная Олегом косуха пришлась очень кстати, у реки было свежо и прохладно.

Девушка улыбнулась, увидев бестолково плавающую у берега утку. Сегодня выдался очень удачный день. Никаких неприятных сюрпризов, убийств, драк и домогательств.

Время текло так же медленно и незаметно, как вода или ленивые, сонные мысли в голове у девушки. Закат догорал, а Олег все не появлялся. От реки начал медленно подниматься пробирающий до костей холод, а безлюдная, стремительно темнеющая набережная пугала.

Лера передернула плечами и обняла себя руками, поплотнее запахивая пропахшую табаком и одеколоном куртку. Её ладошка случайно задела внутренний карман, ощутив там что-то прохладное и продолговатое.

«Ручка», — пронеслось в голове у обрадованной девушки. Пара мятых листов лежала у неё в кармашке толстовки, так что ручка сейчас бы очень пригодилась, чтобы зарисовать закатный пейзаж.

Запустив пальчики в карман, Лера извлекла наружу продолговатую прозрачную ампулу без маркировки. От подобной находки по спине пробежал неприятный холодок. Понимая, что поступает неправильно, Лера поспешно обшарила все карманы.

Мятый стольник, пачка сигарет, два инсулиновых шприца в упаковке, еще две непонятные ампулы, синеватый порошок в прозрачном пакетике, медицинский жгут и пустая гильза.

Девушка тяжело выдохнула и закрыла глаза. Похоже, Олег может удивить её еще больше, чем директор. «Вот тебе и вечер без сюрпризов», — с отчаянно сжавшимся сердцем подумала она.

Олег подошел к Лере почти бегом, когда она уже окончательно закоченела и бесцельно бродила по пустой, темной улице, силясь согреться.

— Надо было оставить тебе ключи! — полным раскаяния голосом проговорил шатен, усаживая девушку в машину. — Прости меня, быстрее никак не получалось!

Лера на его реплики никак не реагировала. Она безумно устала и очень замерзла. Выслушивать оправдания мужчины ей хотелось меньше всего. В голове с редким упрямством стучала мысль, что Вениамин бы никогда не бросил её на улице неизвестно где почти на четыре часа.

Олег, пощупав руки и нос своей спутницы, сделал верные выводы и стянул с себя водолазку. Сняв с девушки куртку, он нахлобучил на неё водолазку поверх толстовки, а сверху снова накинул косуху. Наверное, это было лишним, и хватило бы просто включить печку, но шатен остро ощущал свою вину и старался хоть как-то её загладить.

 

Закутавшись в одежду до самых бровей, Лера украдкой наблюдала за тем, как Олег ведет машину. Фонари, словно постовые, выстроившиеся вдоль шоссе, будто с любопытством заглядывали в салон, высвечивая обнаженный торс мужчины. Фонари, фонари, фонари, свет и тьма вперемешку, тишина и пустая дорога — все это создавало какую-то непередаваемую атмосферу. Словно тонкий качающийся мост между мирами. Отчуждение или понимание, доверие или пренебрежение, дружба или вражда?

— У тебя в кармане шприц, — тихо сказала Лера. — Я случайно нашла, — виновато добавила она.

Олег качнул головой и снова сосредоточился на дороге. Он молчал, сжимая руль так, что побелели костяшки, спидометр уже зашкаливал, но мужчина продолжал упрямо давить на газ.

Лера видела, как напряжены его мощные руки, как сильно сжаты челюсти, как выступили вены на запястьях.

— Вернешься в приют? — хрипло спросил мужчина.

Девушка серьезно задумалась, отвернувшись к окну. Ей почему-то было очень жалко Олега. Ведь, судя по всему, он очень одинок. Неясно, какие тараканы живут в его голове, но видно, как он старается быть внимательным и заботливым.

— Нет, останусь. И разберусь во всем, — решительно возразила девушка и замолчала.

Олег тоже не спешил продолжать диалог. Он включил приемник, заполнив тишину, повисшую в машине, музыкой.

"Бесконечна пытка тишиной,

Тишина смеется над тобой,

Застывает время на стене,

У часов печали стрелок нет.

Ночь за ночью, день за днем — один,

Сам себе слуга и господин,

А года уходят в никуда,

Так течет в подземный мир вода..."

Выбирал ли специально, или просто совпало, Лера не знала, с легкой дрожью вслушиваясь в слова песни. Действительно, пытка тишиной может быть бесконечной. Тишиной и одиночеством. Ей ли этого не знать?

Слова песни Ария — "Пытка тишиной". Очень советую ^_^

Письмо

— Даже не думай! — взбешенной дьяволицей набросилась на директора Алина. — Я тебя насквозь вижу! Оставь её в покое!

Вениамин по давно укоренившейся привычке курил, стоя у открытого окна. Внезапное появление буйной воспитанницы заставило его вздрогнуть и болезненно поморщиться.

— Лина, сядь и объяснись, — сухо бросил брюнет, даже не удостоив девушку взглядом.

— Буду выражаться яснее, — упав в гостевое кресло и немного успокоившись, ответила Алина. — Не порть жизнь Лере Шмелевой и, кстати, бросай курить. А то загнешься от рака легких.

Вениамин с минуту помолчал, а потом громко расхохотался. Девушка поёжилась от этого смеха и поспешила спрятать глаза в пол. Иногда ей казалось, что директор в душе добрый и отзывчивый, но порой она начинала сомневаться в том, что в этом мужчине остались хоть какие-то человеческие чувства.

— Алина, не лезь не в своё дело, — резко оборвав смех, проговорил директор. — Поверь, Валерия — последний на планете человек, которому я желаю зла. И, кстати, впредь, не забывайся. Второго такого «явления Христа народу» я с твоей стороны не потерплю. В твоём положении надо сидеть тихо и молитвы мне по вечерам возносить.

— Я, по-моему, свой долг неплохо отработала, — с горечью в голосе прошептала девушка, поднимаясь с кресла.

Директор неопределенно хмыкнул и снова отвернулся к окну.

— Алина! — чуть подумав, окликнул он, но дверь уже закрылась. — Боже, какой же я старый дурак, — пробормотал брюнет, погасив сигарету. От курения давно пора было воздержаться.

***

За неделю, проведенную в особняке, Лера не узнала ничего нового. Олег по-прежнему был мягок, заботлив и дружелюбен, но при любой попытке заглянуть ему в душу девушка натыкалась на глухую стену. Это мешало расслабиться и почувствовать себя счастливой.

На работу мужчина уходил очень рано. Возвращался к восьми и сразу садился за бумаги в своём кабинете. Ближе к десяти он выходил поужинать. Читал Лере книги или смотрел с ней какой-нибудь интересный фильм.

Подобный распорядок девушку устраивал, но такая жизнь казалась на редкость скучной. Бездельничать, правда, времени не было. Большой дом требовал постоянной уборки, а голодный «папа» — вкусной готовки. Еще каждое утро в районе десяти звонил Вениамин, вежливо интересуясь, все ли у Леры в порядке. Получая положительный ответ, он прощался и вешал трубку, чтобы перезвонить на следующий день.

Развлечение себе Лера нашла на второй день пребывания в доме. Как известно, запретный плод сладок. А уж запретная территория…

Подробнейшим образом изучив коридор третьего этажа, Лера пришла к неутешительному выводу — библиотека, кабинет и спальня Олега заперты надежно. Все двери в доме открывались от одного её прикосновения к сенсорной панели или от электронной карты. Тут же табло подсвечивалось красным, загораясь недружелюбной надписью: «недостаточный уровень доступа».

Пользуясь неограниченным запасом времени, девушка по несколько часов крутилась возле дверей, как лисица у курятника. Отсутствие доступа на крышу и в библиотеку печалили её больше всего. Но на окольные намеки про огромную любовь к книгам Олег с непробиваемым выражением лица интересовался, какую именно ей принести.

Вечер пятницы отличался от незаметно пролетевшей недели только одним: Олег вернулся почти на два часа раньше. Сгорбленный и мрачный как туча, он поцеловал Леру в макушку и сразу пошел на кухню, ставить чай.

— Что-то случилось? — аккуратно поинтересовалась девушка, оттесняя шатена от плиты.

— Нет, все хорошо, — отрывисто ответил он. — Завтра суббота, куда хочешь поехать?

Лера неопределенно пожала плечами. Она видела, что Олег сам не свой, но ничего не могла с этим поделать. Пока девушка хлопотала, накрывая на стол, мужчина достал из кожаного портфеля какую-то бумагу и с сосредоточенным лицом принялся её читать. Лера заметила, что на листе от силы два абзаца текста, но, судя по тому, как Олег бегал по ним глазами, эти строчки представляли для него огромный интерес.

— Чай с пирогом, — преувеличенно бодро произнесла девушка, чтобы обратить внимание «папочки» на поставленное перед ним блюдо.

— Большое спасибо, — тихо проговорил он, бросив лист обратно в портфель.

Молча выпив чай и скупо похвалив Леру за пирог, мужчина поднялся и пошел наверх.

— Вредина! — пробормотала ему в след девушка. — Первый раз же пирог действительно хорошо получился!

Почти два часа Лера провозилась на кухне, но Олег так и не спустился. Полюбовавшись на идеальный порядок, царящий на плите и столах, девушка устало плюхнулась на табурет. «Веселая жизнь, ничего не скажешь!», — пронеслось у неё в голове. Сегодняшний план работ был выполнен и даже перевыполнен. Совесть разрешала прогуляться по саду или посмотреть кино.

— Гулять, — вслух сказала Лера, неотрывно глядя на забытый Олегом портфель.

На самом деле плита не нуждалась в получасовой полировке, а пол на кухне не так уж и испачкался, чтобы его мыть. Просто лазить по чужим вещам некрасиво, но иногда очень хочется, а решимости не хватает.

Послав приличия и моральные нормы к чертям на вечеринку, Лера открыла портфель и, воровато оглянувшись, достала чуть измятый лист.

Это оказалось официальное письмо со всеми печатями и прочей оформительской лабудой. Пропустив реквизиты, девушка сразу вчиталась в текст.

«Олег Сергеевич, образец костного мозга, присланный Вами, в растворе не прижился. Мне очень жаль, не теряйте самообладания.

Искренне Ваш, Митт Коин.»

Лера перечитала текст еще два раза, но все равно не смогла понять его смысла. Раствор, костный мозг, все это как-то плохо укладывалось в голове. Девушка припомнила, что Олег работает в медицинской компании, но это письмо явно было чем-то личным.

Засунув лист обратно в портфель, Лера пошла вверх по лестнице. Пора было задать «папочке» пару вопросов. Ей, в конце концов, по исходу недели решать, соглашаться ли на удочерение.

Дверь в кабинет оказалась не заперта, о чем свидетельствовал зеленый огонек на тачскрине. Не удосужившись постучаться, девушка вошла в святую святых Олега.

Зверь

Кабинет озарялся слабым светом молодой луны, серебром льющимся из-за стекла. В этой неуютной полутьме оказалось сложно разглядеть очертания комнаты, зато был хорошо виден её хозяин.

Олег, раздетый по пояс, сидел за широким столом. На ворсистом темно-синем ковре в беспорядке валялись бумаги, книги, массивная бронзовая статуэтка. Создавалось впечатление, что кто-то просто скинул все это добро со столешницы.

Жгут перехватывал руку мужчины выше локтя, рядом лежали использованные шприцы и пустые ампулы, на подлокотнике высилась бутылка вермута. Шатен запрокинул голову на спинку кресла, его прикрытые веки слегка подрагивали, губы сжались в одну линию и побелели.

— Зачем ты пришла? — хрипло спросил он, не открывая глаз.

Лера против воли попятилась назад. В комнате висел странный навязчивый химический запах, луна, как зловещий хитро прищуренный драконий глаз, заглядывала в окно. Девушка готова была бежать без оглядки, но стояла на месте. Сколько еще она будет убегать? От Вениамина, перепачканного в крови, от Олега, в ночной полутьме колющего себе очередную дозу.

— Спросить, — набравшись решимости, проговорила Лера.

— Не самый подходящий момент, не находишь? — со злой усмешкой поинтересовался мужчина.

Девушка, переборов страх, медленно приблизилась к столу и присела с краешку.

— Я не смогу быть твоей дочерью, если не буду ничего знать. Я просто на это не пойду, — медленно произнесла она.

Олег рассеянно посмотрел куда-то сквозь Леру и сделал большой глоток из бутылки.

— Это инсулин, — ухмыльнувшись, сказал шатен. — Я диабетик.

Лера протянула ладошку к вскрытой ампуле, но тут же получила легкий шлепок по руке.

— Не верю! — обиженно отдернув руку, выпалила девушка и пристально посмотрела в ледяные глаза мужчины. — Рассказывай, иначе я завтра же уеду!

— Уедешь… — почти шепотом пробормотал Олег.

Его взгляд потерял осмысленность и был направлен в черное небо за окном. Сморгнув, словно стряхивая оцепенение, мужчина медленно снял жгут и, переставив бутылку на стол, поднялся на ноги.

Лера спрыгнула со столешницы и отступила на пару шагов. От состояния Олега девушку бросало в дрожь. Она видела, как в белых лунных бликах блестят крошечные капельки пота на его мускулистом теле. Капли кровавого пота.

Сделав глубокий вдох, Лера аккуратно самыми кончиками пальцев провела по широкой груди вздрогнувшего всем телом шатена. Так и есть. Кровь размазалась в длинные полосы, словно кто-то рванул по коже ногтями.

— Что это? — чужим, севшим и дрожащим голосом, спросила Лера.

Олег, молча, покачал головой и крепко ухватил Леру за плечи, одним движением опрокидывая на стол. Девушка дернулась и вскрикнула, но руки, сжимающие её плечи, были словно отлиты из металла и хватки не ослабили.

— Пусти! — жалобно попросила она, с нарастающей паникой наблюдая как разрастается в глазах Олега огонь безумия.

Мужчина только криво улыбнулся и рывком сорвал мешающую ему одежду. Крепкая ткань хрустела под пальцами, заставляя только дивиться дьявольской силе их владельца. В сторону полетела недавно совершенно новая, а теперь похожая на обычную тряпку рубашка, за ней последовали узкие джинсики и нижнее бельё.

Лера окончательно обезумела от ужаса. Столько лет успешно спасавшаяся от многочисленных домогательств, она ничего не могла противопоставить звериной силе Олега.

Мощный хук кулаком в челюсть он проигнорировал, словно не заметив. От последовавшего за ним удара лбом, просто уклонился, низко зарычав.

Девушка извивалась всем телом, пытаясь скинуть с себя насильника, но он был значительно сильнее. От ощущения собственной беспомощности по щекам давно текли слезы. Лера обреченно зажмурилась, когда мужчина наклонился к ней и властно поцеловал в губы.

Этот поцелуй не имел ничего общего, с тем, самым первым: нежным, трепетным с легким табачным привкусом, который «украл» у неё директор. Одно воспоминание о нём еще долго заставляло щеки гореть багрянцем.

Олег же до боли прикусывал её губы, не считаясь ни с чем, горький вкус алкоголя неприятно туманил голову, выбивая землю из-под ног. Грубые руки нагло сжимали упругую грудь, царапали кожу, сдавливали соски.

«Никогда не сдамся!», — пронеслось в мыслях у девушки. Мотнув головой, она плюнула «папочке» в лицо.

На секунду его глаза прояснились, а хватка ослабла, но не успела Лера обрадоваться, как мужчина снова оскалился и рывком без особого труда раздвинул ей колени.

Почувствовав, как что-то каменно твердое упирается между ног, Лера начала вырываться с новой силой, стараясь всеми способами сделать своё тело наименее доступным для надругательств. Понимая всю бесполезность своих попыток, девушка решила все равно бороться до последнего.

Олега её брыкания волновали мало. Покрепче прижав к себе жертву, он грубо вошел в неё, замерев лишь на секунду, будто вслушиваясь в короткий болезненный вскрик, сорвавшийся с пухлых губ, а потом продолжил двигаться, постепенно наращивая темп.

Лера лежала под ним безжизненной, поломанной куклой, пытаясь понять, что все-таки больнее: глубокие и резкие проникновения в её тело, или очередное предательство показавшегося хорошим человека.

Ослабевшие руки в тщетной попытке оттолкнуть шатена, скользили в крови, покрывающей каждый миллиметр его кожи.

Все вокруг перемешалось. Запах крови, алкоголя и табака, отчаянные, постепенно угасающие мысли, жестокие прикосновения и постоянная боль.

Девушка чувствовала, как её несколько раз переворачивали, устраивая в более удобную позу, как текло по ногам чужое, горячее семя и думала только об одном: «Почему так?».

Время прекратило своё существование, луна замерла в небе, не спеша покидать свои владения, остановилось вечное тиканье часов. «Простите меня, директор, я была к вам несправедлива», — подумала Лера, теряя сознание.

Розы

Терпкий, всепроникающий аромат роз пропитал всю комнату. Слабый ветерок, врывающийся в чуть приоткрытое окно, развеивал удушливый цветочный аромат, даруя прохладу и свежий воздух.

Лере снилось ложе из кроваво-красных лепестков, на которое она всходит под мрачную, лишенную ритма музыку. Адская, «гудящая», резонирующая и тревожная скрипка в сопровождении тяжелых ударных.

Со всех сторон её окружали розы, так любимые с детства цветы, цветы, которые она ни разу не держала в руках. Сейчас почему-то думалось об острых шипах на крепком стебле, а не о тонком аромате и бархатных лепестках. Шипы безжалостно кололи кожу, принося невыносимую боль, заставляя тело вздрагивать, а рот открываться в безмолвном крике.

Вынырнув из пугающего сновидения, Лера резко села на кровати. Судя по яркому солнышку, гонявшему пылинки у открытого окна, было уже далеко за полдень. Девушка повела мутным взглядом по комнате, пытаясь более ли менее восстановить события прошедшей ночи.

Розы. Они стояли везде. На каждой свободной горизонтальной поверхности вокруг постели. Розовые, белые, желтые, зеленые, оранжевые и даже голубые. Любые, кроме красных, на самый привередливый и избирательный вкус. Гигантские, с огромными бутонами на длинных, почти метровых стеблях, и россыпь малюсеньких, трогательно нежных, устроившихся на одной веточке.

Выдохнув сквозь зубы, Лера бочком сползла с кровати. Тело болезненно ломило, ноги не слушались, на запястьях красовались пестрые синяки — четкий оттиск чужих пальцев. От нахлынувших воспоминаний все внутри сжалось от омерзения. Взяв себя в руки, девушка огляделась.

Кроме розария в спальне обнаружилось еще одно обновление. В пустом доселе углу высилась нереально огромная плюшевая панда, почти касающаяся ушами четырехметрового потолка.

Подойдя поближе девушка увидела, что черный животик игрушки является дверцей. Недолго думая, Лера заглянула внутрь. Её взору предстали: удобное бескаркасное кресло, на котором при желании можно было даже спать, тонкие полочки, заполненные карандашами и листами для рисования, откидной столик с креплением под чашку, ночник со старотипным выключателем-ниткой и небольшой вентилятор.

Настоящий «домик» в доме. Маленькое убежище, замкнутое личное пространство, о котором с детства мечтает любой ребенок. На раскрытом сейчас столике Лера заметила свернутый пополам лист и пятитысячную купюру.

С опаской покосившись на деньги, словно они могут на неё наброситься с кулаками или непристойными предложениями, девушка развернула бумагу.

«После всего, что произошло вчера, просить прощенья глупо. Но я все-таки сделаю это. Лера, прости меня, если сможешь. Я готов ответить за свой поступок так, как ты пожелаешь. На столе лежат деньги на такси, на случай если ты захочешь уехать.

Люблю тебя, Олег.»

«Хорошо, что на такси, а не за секс», — раздраженно подумала Лера. Сейчас она судорожно вспоминала о том, что произошло вчера. Хотелось кричать или плакать в голос. Крушить мебель, бить посуду, прыгнуть с крыши. Внутри комком свернулась горечь и обида. За боль и унижение, за злые глаза, смотрящие без сожаления, со звериной похотью.

Хоть Олег и отличался от её первого «удочерителя», Лера сейчас одинаково ненавидела обоих.

Поправив на себе чистенькую полосатую пижаму, в которую её, видимо, переодели прошлой ночью, девушка спустилась вниз, покинув, наконец, душную цветочную комнату.

Кухня не претерпела никаких существенных изменений, если не считать готовых блинчиков, ароматной горкой разместившихся на широком блюде. Без аппетита посмотрев на еду, Лера щелкнула кнопкой чайника и уселась на табурет, подтянув колени к груди.

На глазах наворачивались непрошеные слезы, сидеть было больно, а думать о произошедшем противно. Телефонная трель заставила девушку подпрыгнуть на стуле и начать нервно озираться. Трезвонил домашний: громко, требовательно, без перерыва.

Стряхнув непрошеные слезинки, Лера подняла трубку.

— Алло, дом Тайнова, — заученно произнесла она.

— Здравствуй Лерочка, как твои дела? — родной, чуть смешливый голос директора заставил девушку вздрогнуть.

Как дела? Глаза мгновенно наполнились слезами. Хотелось рассказать все, как когда-то давно, когда она совсем еще маленькой девочкой цеплялась за белую рубашку и с надеждой смотрела в участливое лицо. Унизили, сделали больно, Вениамин примчится в ту же секунду и накажет обидчика. Прижмет к груди, покачает на руках, шепнет слова утешения и купит самое большое и вкусное мороженное, которое только можно найти.

— Директор… — сиплым голосом произнесла Лера. Её губы дрожали, руки, сжимающие заветную трубку, побелели от напряжения, казалось, еще чуть-чуть и пластмасса брызнет в разные стороны осколками.

— Лера, что случилось? — непритворное беспокойство в бархатном голосе. — Лерочка, ответь! Я сейчас же приеду! Тайнов тебе что-то сделал?

«Он его просто убьет», — с удивлением услышав черную злобу и нарастающую панику в голосе директора, поняла девушка. — «Застрелит и все».

— Простите, у меня каша выкипела! — справившись с собой, бодро ответила девушка. — Что вы, Вениамин Петрович, все чудесно! Готовить только много приходится.

— Я могу приехать, если нужно, — тихо с какой-то глубокой грустью проговорил мужчина.

— Нет, что Вы, не утруждайтесь! — поспешно отказалась Лера, почувствовав щемящую пустоту в груди.

— Тогда до завтра, — с внезапно вернувшейся иронией и холодностью в голосе сказал директор. — Не скучай.

Девушка повесила трубку на рычаг и, уронив голову на руки, разрыдалась. В воскресенье она тихо и цивилизованно скажет директору, что удочеритель её не устраивает, и никто не узнает о том ужасе, который произошел вчера ночью.

Гроза

От Олега ничего не было слышно весь день. В субботу он не работал, это девушка знала точно, так что о месте его нахождения можно было только догадываться.

Лера выпила розоватые, неприятно горчащие противозачаточные таблетки, скромно притаившиеся на краешке кухонного стола, по укоренившейся привычке приготовила обед и вытерла пыль. Со стороны могло бы показаться, что ничего ровным счетом не изменилось, но это было не так.

«Работа — лучшее лекарство от грустных мыслей», — когда-то давно, слушая сбивчивые признания и жалкие всхлипы своей воспитанницы, сказал Вениамин. С тех пор Лера начала рисовать. Она училась как проклятая, штудируя десятки пособий, заботливо подсунутых директором. Творчество увело её с края отчаянья, заставило пересмотреть взгляды на жизнь и стать сильнее.

Но сейчас рисовать не хотелось. Перед глазами стоял один единственный образ — Олег, покрытый кровавой испариной, смотрящий дикими, сумасшедшими глазами. Переносить его еще и на бумагу казалось кощунством. Поэтому девушка заполнила свой день трудами по дому. Лежать в пропахшей розами комнате и лить слезы, жалея себя и кропотливо воспитывая ненависть к унизившему её мужчине, Лера не хотела.

Сама нарушила единственное ограничение, которое наложил на неё Олег. Сама пришла к нему в кабинет, пристав с неуместными вопросами. Значит, и отвечать должна сама.

«Синяя борода», — пробормотала Лера, заметив висящую на спинке стула косуху. Еще одно яркое воспоминание — боулинг и вынужденная многочасовая прогулка. Только сейчас Лера осознала, что Олег ушел в одной водолазке и замерз тогда не меньше неё.

Вечер подкрался на мягких лапах и клубком свернулся, окутывая дом и погружая во мрак улицу. С приходом темноты разбушевался сильнейший ветер, завывающий в трубах и грохочущий металлическими отливами крыши. Заглушив его стенания телевизором, занимавшим чуть ли не полстены в гостиной, Лера свернулась клубочком в кресле, укутавшись в плед.

«Сама виновата, виновата во всем», — мерзкая навязчивая мысль, спрятаться от которой не удавалось. Боевики не увлекали, а комедии не могли рассмешить. Поняв, что так успокоиться не удастся, Лера встала и подошла к окну.

На улице бушевала гроза. Потоки воды хлестали землю, а небо разрывали вспышки зарниц. Деревья перед домом гнулись и качались, царапая землю ветвями.

После очередной особенно яркой вспышки свет мигнул и погас. Лера отпрянула от окна и чуть не упала, споткнувшись о кресло. В пустом темном доме было страшно. Почти так же, как вчера в кабинете у Олега, а может быть и страшнее.

Пустота и темнота вокруг. Ощущение чужих рук, которые тянутся к тебе, чтобы схватить сзади. Шорох или что-то, напоминающее звук шагов. Такое хоть раз в жизни испытывал каждый. Липкий страх, не перед темнотой, а перед тем, что может в ней скрываться. Пусть и знаешь сто раз, что один в доме, в лесу, на стоянке… Все равно боишься. До крика, до дрожи, до колик.

Пытаться себя уговорить успокоиться было бесполезно, это Лера понимала хорошо. Плюнув на все, она взбежала на третий этаж и дернула дверь, ведущую в кабинет.

К огромному удивлению девушки, дверь сразу же отворилась.

— Олег, — тихо позвала она, с замиранием сердца переступив порог. — Олег, Вы здесь?

Кабинет был пуст. За окном по-прежнему сверкали молнии, на доли секунд ярко высвечивая интерьер. Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Бумаги все так же валялись на полу. На гладкой лакированной столешнице из благородного дерева остались омерзительные разводы.

Лера поёжилась и обхватила плечи руками. Внезапный приступ паники схлынул, и девушка пожалела, что вновь пришла в ненавистную комнату. Ей на секунду даже стало смешно. Испугалась так, что побежала искать Олега, которого после вчерашнего тоже стоило бы бояться.

За окном мигнул фонарь, внизу заорал телевизор. Похоже, в поселке восстановили электричество. Девушка потянулась к выключателю и зажгла свет. До неё начало доходить, что дверь в кабинет сегодня была заперта как обычно, просто скачок напряжения позволил ей миновать электронный замок.

Страх ушел окончательно. Теперь, попав в кабинет, Лера поняла, что имеет реальную возможность узнать, что скрывает человек с говорящей фамилией — Тайнов.

Стараясь не смотреть на заляпанный стол, девушка пошла вдоль высоких стенных стеллажей, изучая их содержимое.

Чего тут только не было. Книги, кубки, медали, грамоты и дипломы. Девушка встала на цыпочки, чтобы прочитать, в каком спорте отличился «папочка». Шахматы. Все без исключения награды были за шахматные турниры.

Покачав головой, Лера заглянула на последнюю полку. Там за стеклом стояли многочисленные фотографии. Это само по себе было удивительно, с учетом того, что в доме она не видела ни одного фото.

На всех снимках был изображен один и тот же мальчик. Мальчик с шахматной доской, с родителями, с большим плюшевым медведем на руках.

По спине у Леры пробежали мурашки. Олег десяти, двенадцати, семнадцати лет. Худой как спица парень с болезненно бледным лицом, сидящий в инвалидном кресле.

Лезть в чужие секреты совершенно расхотелось. Погасив свет и выскользнув из комнаты, Лера быстро спустилась вниз и, достав визитку Олега, подошла к телефону.

Пальцы не слушались, и длинный мобильный номер пришлось набирать дважды. Наконец, справившись с этой нелегкой задачей, девушка с замиранием сердца вслушалась в длинные гудки.

— Алло, — сиплый и тихий голос, тонущий в звуках бушующей стихии.

— Олег Сергеевич, двенадцатый час, а Вас нет дома. Я волнуюсь, — сжав кулаки, проговорила Лера.

— Я уже почти дома, открой дверь, — подумав, ответил мужчина и нажал "отбой".

Девушка с недоумением услышала гудки и повесила трубку. Не долго думая она вышла в холл и отворила входную дверь.

По гравийной дорожке, ведущей к дому из леса, неспешно брел Олег. Ливень злобно стегал его со всех сторон, словно стараясь сбить с ног. Лере тоже достался хороший заряд холодных брызг. Но она продолжала стоять на пороге, как завороженная наблюдая за приближением мокрого до нитки шатена.

Когда мужчина подошел к порогу, Лера втянула его в дом.

— Переодеваться и ужинать, — не поднимая головы, прошептала она.

Олег медленно кивнул и, не смотря девушке в глаза, пошел к лестнице, оставляя за собой мокрые следы.

Разговор по душам

— Почему ты не ушла? — нарушая зловещую тишину, прерываемую лишь шорохом дождя, спросил Олег.

Ливень прекратился, и теперь обычный, не по-весеннему долгий дождь барабанил по стеклу крупными каплями. Лера сидела в кресле с чашкой горячего чая в руках. Переодевшийся Олег без аппетита ковырял вилкой ужин, не поднимая глаз, как получивший двойку школьник.

— Я уеду в воскресенье, — тихо ответила девушка. — И никто ни о чем не узнает.

— Странное решение после того, что я с тобой сделал, — с горькой усмешкой проговорил мужчина.

Лера передернула плечами и, поднявшись, заварила Олегу чай. Ей почему-то не было страшно в присутствии шатена. Словно вчера это был другой человек: грубый, жестокий с жадным взглядом и сильными руками. Кто угодно, только не тот мужчина, в глазах которого сейчас плещется такая непритворная боль и сожаление.

У Леры никак не получалось его ненавидеть. Только жалеть и пытаться простить.

— Что произошло с вами вчера? — девушка против воли опять перешла на «вы» и ничего не могла с этим поделать.

Послушав пару минут тишину, Лера вернулась в кресло и сердито хмыкнула.

— Не хотите, не говорите. Ваше дело.

Ответа она действительно не ожидала. А что в такой ситуации может сказать человек? Но Олег её удивил, сипло заговорив после длительной паузы:

— Я серьезно болел. И болезнь моя прогрессировала с каждым годом. Несмотря на это, я старался жить и учиться, за что и был вознагражден. Я получил образование генетика и поступил на работу в серьезную организацию, где для меня сделали лекарство. Оно и позволяет мне нормально жить, но имеет один побочный эффект: пробуждает звериные инстинкты. И с каждым годом мне все сложнее с этим бороться, — словно на исповеди, на одном дыхании выдал Олег. — И, предвосхищая твой вопрос. Мне нужна была дочь, которая смогла бы обо мне заботиться, если я, например, слягу. Одним из условий была скромность и непорочность девушки. Предыдущие варианты я забраковал, потому что они вешались мне на шею, сводя этим с ума.

Олег стиснул кулаки и глядел в одну точку. Лера видела, как тяжело далось ему это признание, и жалела мужчину всем сердцем. Она ни на секунду не сомневалась в правдивости его слов. Фотографии в кабинете были лучшим доказательством его искренности. А прочитанное вчера письмо показывало, насколько все не гладко.

Девушка, опустив голову, смотрела в чашку, на лениво кружащиеся чаинки, и думала. Постараться забыть и остаться. Помогать Олегу и поддерживать его — или струсить и убежать. Сбежать от страшного, холодного взгляда, от звериной пугающей силы.

— Ты очень добрая, — тихо сказал Олег. — В воскресенье я отвезу тебя в приют. Но если ты вдруг захочешь остаться, — замявшись, продолжил мужчина. — Хочу предупредить. После того, что между нами было, я вряд ли смогу сдержать себя во время очередного приступа. Так что подумай хорошенько.

Девушка, серьезно кивнув, подошла к Олегу и, поборов поднявшийся в душе протест, легко поцеловала его в щеку.

— Спокойной ночи, папочка. Не сиди допоздна, — слова дались тяжело, но на душе сразу стало легко и спокойно.

Мужчина вздрогнул и удивленно посмотрел на Леру, а потом аккуратно обнял и погладил по голове.

— И тебе спокойной ночи, дочка. Спи крепко.

Без труда выбравшись из объятий мужчины, Лера бросилась вверх по лестнице. На глаза опять набежали слезы, а от прикосновений Олега, пусть и бережных, хотелось бежать отмываться в душ.

— Да, Шмелева, не твой конек самоотверженные поступки, — с горькой иронией пробормотала девушка. Но слово не воробей. Теперь придется за него отвечать.

«Папочка» еще немного пошумел на кухне и поднялся к себе на третий этаж, а Лера еще полчаса выносила одуряюще пахнущие розы в коридор. Второго ночного кошмара её психика просто не выдержала бы.

***

В неверном свете луны директор листал толстую прошитую папку. Валерия Шмелева и Алина Сильвер, два дорогих ему человека, которых он потерял по собственной глупости. Обидел, отпустил, не понял: этот список можно было бы продолжать вечно.

Вениамин тяжело вздохнул и спрятал альбом в тайник, замаскированный в столе. Пожалуй, прочти кто эту книгу, и попал бы директор за решетку на десяток с небольшим лет, если не больше.

Брюнета эта мысль заставила улыбнуться. Никто ничего не узнает, и его тайны лягут в могилу вместе с ним. Вот только Леру жаль. Как бы она поступила, узнав всю правду.

— Моя заноза, — с глубокой нежностью прошептал мужчина, посмотрев на цветную фотокарточку, мягко выпавшую из деловых бумаг.

Чужие подарки

Забыть, забыть, забыть: губы, руки, тело, боль и беспомощность. Простить, простить, простить: за честность, за тоску, за одиночество…

Лера медленно, словно во сне, протирала тарелки и ставила их на полку. Дежурный разговор с директором состоялся полчаса назад. Вениамину было невыносимо сложно врать. Слушать его участливый голос, убаюкивающий, расслабляющий, такой родной и бодро, весело говорить, что все нормально. Девушка могла бы поклясться, что он не верил ни единому её слову. Он даже поговорил с Олегом, но, так ничего и не добившись, вежливо попрощался.

В целом жизнь налаживалась. Благодаря ненавязчиво подкинутой Олегом мази уже практически ничего не болело. Мужчина, стараясь искупить все свои грехи, а заодно, видимо, и получить звание «лучший отец года», буквально лез из кожи, чтобы угодить Лере.

С утра на столе обнаружился новенький смартфон в нарядной коробочке и инкрустированная перламутром шкатулочка, чуть ли не до верху набитая дамской мелочевкой. От обилия сережек, кулонов и колечек могло зарябить в глазах.

Лере это не нравилось. Она осталась не для того, чтобы вымогать подарки «за стресс». Как, не обидев, объяснить Олегу, что такое количество даров ставит её в неловкое положение и нервирует, девушка не знала.

Ящик, с горкой набитый одеждой, скромно врученный Олегом после обеда, стал последней каплей.

— Человеческое участие и любовь не покупаются подарками, — сердито сказала девушка, отставив коробку. — Давай лучше поговорим, почитаем или погуляем.

На самом деле Лера не была уверена, что сможет отучить себя вздрагивать при приближении Олега больше чем на полметра. Но ради его улыбки приготовилась стараться.

— Я и не думал тебя покупать, просто отдаю тебе то, что по праву твое, — виновато проговорил Олег. — Пойдем-ка, покажу кое-что.

Не желая спорить с шатеном, девушка понуро последовала за ним. Идти и смотреть на что-то непонятное, конечно, не хотелось, но и отказываться было неприлично.

Олег молча прошел через холл и поднялся на третий этаж. Там он открыл одну из «запретных» к посещению комнат.

— Входи, — приглашающе кивнув, произнес мужчина.

Поборов неуверенность, Лера проскользнула в приоткрытую дверь и остолбенела.

Маленькая комната, в которую она вошла, походила на гостевую спальню. Только тут практически не было видно мебели из-за огромного количества коробок и свертков.

На застланной кровати лежали платья, прямо с этикетками. Там же валялась целая гора джинс и футболок, тоже с бирками. Фен в коробке, косметика, обувь, диски и игрушки. Огромное количество разнообразных игрушек. Создавалось впечатление, что в одну комнату свезли содержимое сразу пары магазинов.

— Что это? — внезапно осипшим голосом спросила Лера.

Олег вздохнул и сел в кресло, сгрузив с него новенький музыкальный центр.

— Это то, что я бы хотел отдать девушке, которую удочерю официально. Тут самые разные вещи, я собирал их несколько лет. Правда и размеры тоже разные, но думаю, ты выберешь то, что подойдет именно тебе.

Девушка медленно обвела представшее перед ней великолепие взглядом и задумчиво кивнула.

— Тут есть и мужские вещи, — заметив модную кожанку, сказала она.

Олег помрачнел, но все же разъяснил.

— Два года назад, когда я только решил взять ребенка, я думал, что это должен быть мальчик. По моральным, этическим и прочим соображениям. Объездив много детдомов, я выбрал паренька, который мне понравился. Тогда я был наивнее, чем сейчас, как бы забавно это ни звучало. Я был счастлив. Пацан — сын, настоящий друг, каких у меня никогда не было. Не задумываясь, я снабдил его кредиткой и накупил разных вещей. Вернее, покупал все, что он просил. Тогда я по пару дней мог не приходить домой, засиживаясь на работе. Как-то вернулся внепланово. И застал дикий кутеж. Выпивка, наркотики, девочки по вызову. Может быть, это я и простил бы, но мне посчастливилось еще и послушать, какого «сын» обо мне мнения.

Мужчина сокрушенно покачал головой и замолк. Было видно, насколько ему неприятно вспоминать о произошедшем.

— И что случилось дальше? — почему-то шепотом спросила Лера.

— Что-что, — грустно вздохнул Олег. — Вернул его в детдом, погоревал и принялся искать дочь.

— Понятно, — задумчиво протянула Лера. — Я ничего брать пока не буду, если ты не против.

— Я просто разблокирую дверь, — с улыбкой сказал Олег. — Ладно, пойду разбирать документы, а ты в бассейн сходи, там здорово. Если что, купальник в этой куче найдешь.

Мужчина поднялся и направился к выходу. Еще пару секунд помявшись в дверях, он неуверенно улыбнулся Лере и ушел.

Девушка недолго оставалась в «комнате подарков», как она тут же окрестила это место. Новую информацию предстояло переварить и осмыслить. Ведь чем дальше, тем больше сюрпризов преподносил Олег. Выбрав в ворохе вещей подходящий по размеру купальник, Лера отправилась в бассейн.

Плавать она не умела, но у бортика было достаточно мелко, да и учиться никогда не поздно. Плескаться в одиночку оказалось довольно скучно. А мыслительный процесс плохо сочетался с неумелыми попытками удержаться на воде. Пробултыхавшись минут сорок, покрытая мурашками девушка выбралась из воды и, дрожа от холода, рванула в душевую, ругая себя за забытое полотенце.

Дернув дверь на себя, Лера с разгону влетела во что-то теплое и твердое. Проморгавшись, девушка поняла, что врезалась в Олега. Судя по тому, что шатен был облачен в одни обтягивающие плавки, он тоже собирался навестить бассейн.

— Не ушиблась? — заботливо спросил мужчина, придерживая Леру за плечи.

Девушка замотала головой и затравленно заозиралась. Сильные руки держали крепко, а мощное тело бугрилось мышцами, заставляя окунуться в вспоминания о минувшей ночи. Лера видела синюшные следы от уколов на жилистом предплечье, ощущала едва уловимый химический запах и не решалась поднять глаза, боясь столкнуться с жестоким нечеловеческим взглядом.

— Пусти, пожалуйста, — без особой надежды прошептала она.

Мужчина тут же ослабил хватку, убирая руки.

— Прости, не хотел тебя пугать, — с грустным смешком сказал он. — Просто придержал, чтобы ты не упала.

Лера быстро кивнула и проскользнула в ванную комнату. От бившего её озноба не спас бы и халат.

«Нельзя жить в страхе, это не сделает никого счастливым», — подумала девушка, закутываясь в махровое полотенце.

Внезапная просьба

Стыдно, безумно, бесконечно стыдно. Машина ехала мягко, а Олег, не отрываясь, смотрел на дорогу.

Лера тихо устроилась на заднем сидении и старалась не привлекать к себе внимания. Могла бы и не стараться. Шатен не оборачивался к ней, напряженно вцепившись в руль, он глядел только вперед. Туда, где неровный, бугристый асфальт ложился под колеса авто.

Несмотря ни на что, девушка чувствовала себя предательницей. Но и отказаться от принятого решения не могла.

Разговор состоялся рано утром. Казалось, Олег давно был к нему готов и ни капельки не удивился, когда девушка попросила вернуть её в приют. Мужчина не упрашивал остаться, не сыпал извинениями или обещаниями. Он просто как-то резко постарел, сгорбился, стал еще более молчаливым и серьезным.

Перед отъездом он заставил Леру забрать новый телефон и украшения, сказав, что подарки не отнимают. Девушка поймала себя на подлой мысли, что где-то в глубине души не хотела расставаться с этими вещами, и стала сама себе противна.

Деревья успели покрыться листвой, и теперь за окнами авто тянулась настоящая лесополоса. Если смотреть на неё, можно было бы подумать, что вся Россия — это лес, разделенный паутиной дорог и прореженный городами. Но Лера знала, что это всего лишь тонкая полоска деревьев, отгородившая шоссе от полей и поселков. Здоровая и зеленая со стороны, но изъеденная и пустая внутри.

Когда авто въехало в город, девушка перестала смотреть по сторонам, стараясь увидеть глаза Олега в зеркале заднего вида, но мужчина ловко избегал её взглядов.

Извиняться было глупо, говорить не о чем, поэтому, когда машина остановилась у детдома, Лера вздохнула с облегчением.

— Ну, пока, что ли, — отведя взгляд, проговорила она.

— Спасибо, что попыталась, — тихо сказал Олег. — И вообще, спасибо. Прости меня, если сможешь.

Лера кивнула и, ничего не сказав, побежала ко входу в здание. Ей было невыносимо стыдно смотреть на понурого Олега. Чувство, что она бросила человека в беде, жгло изнутри, заставляя забыть о том, что этот человек сам представлял для неё опасность.

Дверь в тесную, но такую родную комнату гулко хлопнула за спиной.

— Ого, походу, кого-то назад поперли, — радостно возвестили соседки.

— О, дааа... Как же я по вам скучала! — пробормотала Лера, закатывая рукава. В приюте всегда есть чем расслабить нервы…

***

Директор, раздираемый самыми противоречивыми чувствами, как загнанный зверь метался по кабинету.

Тайнов был доволен Лерой и не планировал с ней расставаться, но тут, вот удача, девушка сама решила вернуться в приют. Казалось бы, дальше все должно сложиться именно так, как планировал Вениамин, но не тут-то было. Олег не просто не стал смотреть на новую кандидатку в «дочки», он заявил, что вообще больше не заинтересован в удочерении.

Услышав это, директор чуть не взвыл. Тайнов после полугода метаний просто покидал стены детдома ни с чем. Конечно, и шут с ним, вот только и Вениамин не получил злосчастные документы, хранящиеся у этого скользкого типа где-то в закрытом на десять кодов кабинете.

Заказчик, рассчитывающий на быстрое и бесшумное решение вопроса, был вне себя от ярости. Аккуратное предложение Вениамина послать за бумагами профессионального вора он поднял на смех, заявив, что не занесенный в домашнюю охранную базу данных человек, скорее всего, будет расстрелян на месте.

Теперь все надежды на мирное урегулирование вопроса рухнули. Вениамин мог сколько угодно оправдываться перед «начальством», только это не возымело бы пользы.

— Ненавижу работать на Наталиана! — скрипнув зубами, пробормотал мужчина.

На тот момент ему было глубоко плевать на жучки, кучей натыканные в его кабинете. Накопившаяся злоба требовала выхода. Острое чувство несправедливости давило изнутри. Брюнету надоело все время жить «под колпаком», расплачиваясь за старые ошибки.

«Добудешь документы к концу следующей недели, и мы, так и быть, не вспомним про некоторые твои грешки», — простой и понятный тезис.

Вениамин тяжело выдохнул и закурил. Чёрт возьми, как много же он курил в последние дни! Мужчина знал единственный выход из ситуации, и уже заранее чувствовал себя сволочью.

Сходив в душевую, совмещенную со спальней, директор ликвидировал последствия бессонной ночи. Холодная вода, махровое полотенце, приятно скребущее кожу, любимый одеколон с легкими нотками сандала, свежая рубашка и костюм.

Теперь никто бы не сказал, что Вениамин провел всю ночь, меряя шагами кабинет. Только удушливая сигаретная дымка, повисшая в воздухе, и темные следы под глазами выдавали мужчину.

«Уроки закончатся только через час, слишком долго», — досадливо подумал брюнет и потянулся к телефону.

Верный и незаменимый Виталик, выслушав приказ, тут же помчался в школу, а Вениамин распахнул окно, чтобы проветрить от дыма, и уселся ждать.

***

После недели, проведенной в роскошном особняке, вливаться в учебу оказалось очень сложно. Отовсюду сыпались подколы, пошлые шуточки и издевательские вопросы. Всех безумно интересовало, смог ли загадочный Тайнов «обломать» неприступную драчунью. Самой популярной версией среди девчонок было то, что «уломал» и, попользовавшись, отправил обратно. Парни же, не мудрствуя лукаво, обещали проверить.

За первый день, проведенный в любимой школе, девушка успела заново разукраситься синяками и разбить пару носов.

Завершающим ударом стал вызов к директору, прямехонько с предпоследнего урока. Этой встречи Лера боялась больше всего на свете. Ей казалось, что Вениамин, как рентген, только посмотрев на неё, сразу все поймет, а что будет дальше, даже не хотелось думать. Кроме того, после памятного поцелуя в ванне, Лера стеснялась смотреть мужчине в глаза. Да и про труп, увиденный у него в гостях, вспоминать без содрогания не получалось.

Деваться, как обычно, было некуда. Все повторялось в сотый, а может, и в тысячный раз. Драка, разбитое окно, граффити (красивое, между прочим!) на стене школы, опять драка, и снова драка… Все это заканчивалось молчаливым конвоем Виталика до кабинета директора.

Вот и сейчас, торопливо шагая по коридору и слушая привычное сопение за спиной, Лера чувствовала себя ведомой на казнь. Её не будут сегодня отчитывать… Сегодня будут допрашивать…

— Лерочка, заходи, садись! — директор был само радушие. В недавно проветренном кабинете почти не пахло табаком, а мужчина дружелюбно и открыто улыбался, отодвинув в сторону гостевое кресло с явным намерением усадить в него Леру.

Девушка дернулась, но заняла предложенное место, ей даже стало на секунду противно. Фальшь! Во всем поведении брюнета сквозила фальшь. Не такого Вениамина она любила. «Любила, надо же, сама себе призналась», — отстранено подумала Лера.

Да, директор был в ударе. Застегнутая как на парад рубашка, аккуратный пиджак, зачесанные волосы. Словно не с подопечной собирался говорить, а с очередным важным «клиентом».

— Вы что-то хотели? — поборов неприятные чувства, спросила девушка.

— Поговорить, узнать, все ли с тобой в порядке, как дела, и не обижал ли тебя Олег Сергеевич, — бодро солгал мужчина.

Лера видела и синяки под глазами, и общую сосредоточенность директора. Словно тот сдавал важный тест.

— Со мной все хорошо, Олег не обижал. Просто мне не приглянулась домашняя жизнь, — спеша закончить странный разговор, сказала она.

«Олег», — машинально с кольнувшей сердце ревностью отметил Вениамин и внезапно для себя самого сразу перешел к делу, растеряв весь свой напускной лоск.

— Мне нужна помощь, — проговорил он сухо и отрывисто.

Эта перемена не укрылась от Леры. Она видела, что с директора будто сорвали чужую и неприятную маску.

— Конечно, Вениамин Петрович, — против воли перейдя на деловой тон, сказала девушка. — Чем я могу вам помочь?

— Я хочу, чтобы ты вернулась к Тайнову, — отвернувшись к окну, произнес мужчина.

Возвращение

— Чего?! — забыв про какую бы то ни было субординацию и недопустимо повысив голос, спросила Лера.

Она отказывалась верить своим ушам. Неужели Вениамину было настолько тяжело разгребать постоянные проблемы, вызванные девушкой, что он желал сбыть её как можно скорее?! К глазам против воли начали подступать слезы. Лера, пребывая в доме Олега, была уверена, что директор ждет её возвращения. Устраивать слезливые истерики с патетичными вопросами и восклицаниями было глупо, поэтому Лера спешно взяла себя в руки и удавом уставилась на директора.

— Лера, мне это необходимо, — мягко сказал брюнет, по-прежнему не смотря на девушку. — Тайнов не хочет больше никого удочерять. Единственный человек, которого он желает видеть рядом — ты. Поэтому только ты сможешь мне помочь.

Девушка растерялась окончательно. Она никак не могла понять тот бред, который сейчас нес директор. Но то, что Олег оставил свою идею с удочерением, заставило её сердце болезненно сжаться. Похоже, этот хороший и добрый человек так и останется одиноким.

— Ничего не понимаю! — искренне заявила Лера, тряхнув непослушными волосами. — Не вижу никакой логики!

— У Тайнова хранятся необходимые мне документы, — нехотя произнес мужчина. — Жизненно необходимые, — подумав, припечатал он.

Подробности Лере были не нужны. О том, что директор промышляет нелегалом, она догадывалась уже давно, а после случая на день рождения и вовсе в этом не сомневалась. Весь облик Вениамина говорил о том, что для него настали несладкие времена. Девушка уже давно не видела его таким напряженным. Да и обращаться к ней с подобной просьбой мужчина на пустом месте бы не стал. Значит, и вправду только она могла ему помочь. Но обмануть и обокрасть Олега, вернуться только для того, чтобы воткнуть нож в спину…

— Это подло, — тихо проговорила Лера, отвернувшись от директора.

— Знаю. Я не просил бы, если бы это не было так важно. Тайнов ничем не пострадает. Ты добудешь документы, я приеду и сниму копию. Вернешь бумаги обратно в сейф и тут же можешь ехать в приют. Тебя никто не заставит жить у Олега, — Вениамин заговорил увереннее, чем в начале беседы. Похоже, в согласии своей воспитанницы он больше не сомневался.

— Хорошо, — устало произнесла девушка. — Я сделаю это для вас.

— Вот и славно, — облегченно проговорил брюнет. — Я дам тебе карточку-декодер. Она поможет тебе проникнуть в кабинет. Интересует меня черная папка формата А4 с заклепками по бокам и звериной мордой в центре. Сейчас иди спать, а утром Олег за тобой заедет. Я позвоню ему и скажу, что ты передумала.

Лера кивнула и молча покинула кабинет. Иногда директор был ей бесконечно противен.

***

Полуночный звонок Вениамина отвлек Олега от распития очередной бутылки с алкогольным содержимым. Голова перестала варить еще вечером, а язык практически не шевелился, но все-таки мужчина выдавил из себя сносное приветствие. Пропустив мимо ушей ответные дифирамбы, Олег смог уловить самое главное: Лера передумала.

Сердце забилось в бешеном ритме, а во рту стало сухо, как в самой жаркой мировой пустыне. Передумала! За одно это шатен был готов в обе щеки расцеловать двуличного директора приюта и осыпать его деньгами. Сбивчиво пообещав приехать утром, мужчина шатающейся походкой побрел в ванну. Следовало помыться и привести дом в порядок. Ведь завтра вернется его дочка, его любимая!

Даже алкоголь, отравляющий кровь, не заставил Олега уснуть. Пробродив по особняку до самого утра, убирая мусор и от нечего делать переставляя мебель, Тайнов зарядился «Алкостопом» и, побрившись, поехал забирать своё сокровище, не забыв, впрочем, купить по дороге целый ящик конфет.

Девочка ждала у самых ворот. Хрупкая, в мешковатой одежде и взъерошенная, как замёрзший воробушек. На лице пестрели свежие синяки, а неровно обрезанные волосы смешно топорщились на затылке.

Олег чуть не задохнулся от волны накатившей на него нежности. Он даже вполовину не мог себе представить, как тяжело окажется жить после отъезда «дочки». И дело было вовсе не в отсутствии обедов и ужинов, а в давящей пустоте, поселившейся в доме. Правду говорят: к хорошему привыкаешь быстро.

Выскочив из машины, шатен бережно обнял девушку и вручил ей конфеты. Целую подарочную коробку, набитую «Марсами», «Баунти», «Киндер сюрпризами» и прочими сладостями. Олега мутило после вчерашней выпивки, но он был счастлив и не замечал ничего вокруг.

Не замечал он и подавленной молчаливости Леры. Она явно не была рада его видеть.

Полдороги мужчина говорил ни о чем. Он никогда так раньше не делал, да и вообще, говорить ему было непривычно. Но сейчас он чувствовал необходимость хоть чем-то заполнить звенящую тишину. Олег рассказывал, что подобрал интересные обои для Лериной спальни и милое покрывало им в тон. Что если она хочет, можно сменить шторы или повесить в комнате боксерскую грушу.

Девушка слушала молча, с грустной отрешенностью на побитом лице. Иногда улыбалась и очень по-взрослому качала головой.

— Олег, если хочешь, готовь документы. Я буду счастлива стать Лерой Тайновой, — перебив его монолог, тихо произнесла девушка.

Шатен замер, как будто его взяли на прицел, еле удержавшись от удара по тормозам. В его голове вертелась только одна неуместная мысль: Лера может стать «Тайновой» двумя способами…

Отец

Казалось, в доме ничего не изменилось после Лериного отъезда. Да и что, собственно, могло измениться за один-единственный день?!

Олег донес сумку с вещами до спальни и нерешительно остановился в дверях, словно опасаясь входить без разрешения. Смотря на то, как шатен беспомощно мнется на пороге, старательно по-детски отводя взгляд, Лера почувствовала себя предательницей. Ей было стыдно за слово, опрометчиво данное Вениамину. Ведь, похоже, директор просто использовал её в своих целях.

Сделав вид, что поведение Олега не привлекло её внимание, Лера кинула сумку на кровать и обернулась к мужчине с максимально открытой улыбкой, на какую только была способна.

— Что будешь на обед, пап? — чуть прищурив против воли заслезившиеся глаза, спросила она.

— Все, что ты приготовишь, — зачарованно скользя взглядом по хрупкой фигурке, ответил Олег. — Я пойду, почищу картошку, если ты не против.

Лера только кивнула и проводила взглядом удаляющуюся широкую спину, обтянутую белой футболкой. Папа — слово, которое она хотела произнести долгие годы. С юридической точки зрения у неё скоро появится отец, а вот что из этого выйдет на практике, придется еще выяснять.

Решение не бросать Олега пришло внезапно. Их короткое расставание сломало мужчину, он стал более открытым и понятным. В каждом слове, движении, взгляде сквозили тоска и одиночество. Чувства, которые преследовали Леру долгие годы. Почему бы не попытаться избавить от них Олега и избавиться самой?!

Хотелось курить. Лера пробовала сигареты лишь однажды, удушливую, вонючую дрянь, способную сбить с ног лошадь. Ей совершенно не понравилось, но сейчас снова хотелось курить…

Сжав зубы, девушка распахнула окно и уселась на подоконнике, свесив ноги вниз. Вениамин в клубах сладкого, одуряюще-ароматного дыма не желал выходить у неё из головы.

«Как же все, черт возьми, сложно!» — тоскливо подумала она, подставив лицо теплым солнечным лучам.

В какой-то старой советской песне говорилось, что если любишь двух, то это не любовь, а только кажется. С этим сложно поспорить. Затаенно восхищаться, любоваться каждой черточкой и морщинкой, ловить свет, бликующий по коже, таять от тембра голоса... Только один единственный человек может занимать и в сердце, и в голове так много места. Но есть и другие чувства: сострадание, жалость, щемящая боль. Они не меньше восхищения привязывают, заставляют постоянно думать и переживать, глубоко внутри что-то щемит и надрывается. Разве это нельзя тоже назвать любовью?

Как известно, любые лирические размышления наводят уныние и заставляют цепенеть мозг. Работа встает, все валится из рук, а в голове клубится изрядно приправленный суицидальными мыслями туман. Наверное, у каждого хоть раз такое бывало, и Лера не оказалась исключением. Пребывая в полной прострации, она рисовала геометрические фигуры и странные портреты, больше похожие на посмертные маски.

Солнце, последний раз улыбнувшись своим непутевым детям, закатилось за горизонт, пустив в мир ночную мглу и прохладу. Олег вежливо постучал в комнату и заглянул, не дождавшись ответа.

— Лер, с тобой все в порядке? — тихим, обеспокоенным голосом спросил мужчина. — Я заказал пиццу. Спустись, покушай.

Девушка оторвала взгляд от беспорядочно разрисованных листов, белеющих в темноте, и тихо ответила:

— Я спущусь. А ты почитаешь мне на ночь? «Крысиного Волка», что ты начал еще в прошлый раз.

— Почитаю, пошли есть, — не сдержав улыбки, с нежностью произнес мужчина.

У него будто бы отлегло от сердца. Лера звала его почитать ей на ночь. Значит, не боялась. Вот только он боялся, что снова не совладает с собой.

«Справлюсь», — твердо сказал себе мужчина, — «обязан справиться!».

Пицца, уютный плафон и Олег, удобно устроившийся с книгой в кресле, солнечное, пахнущее свежестью утро и поход в кино и кафе-мороженное.

Все было замечательно и даже лучше. Связка воздушных шаров, разлетевшихся по возвращении по всему дому, домино и шахматы, карты на «детские» желания и твистер, заставивший девушку сначала понервничать, а потом и посмеяться.

Олег взял короткий отпуск и теперь с радостью тратил его на Леру, периодически отвлекаясь на бумажную волокиту. Вениамин не звонил, словно забыл про своё ответственное поручение.

Лера не забывала, но и не спешила его исполнять. С каждым днем она все меньше представляла себя в роли воровки. Олег был безукоризнен. Настоящий любящий отец. Ни намека на похоть или пошлость, ни единого сального, неприятного взгляда. Только открытая, бередящая душу нежность.

Вечером, после одиннадцати, мужчина запирался в спортзале или на третьем этаже. Лера не раз слышала звук ломающейся мебели и бьющегося стекла. Рычание и глухие удары, словно кто-то колотился в стену.

Это было страшно, мешало уснуть, толкало запереть покрепче дверь и спрятаться под кровать. Но каждый день Олег с неизменной улыбкой спускался вниз, желая ей доброго утра. Только тени под глазами становились все темнее.

Отъезд

Ветерок, врывающийся на кухню из распахнутой настежь двери черного хода, приятно щекотал обнаженные плечи и игриво забирался под свободную длинную юбку, покрытую смешной клеточкой. Эта юбка и короткий белый топ были Лериной уступкой внезапно воцарившейся жаре.

Девушка жарила яичницу, мурлыча под нос одну из своих любимых песен:

«Больше не будет больно и плохо,

Сегодня не кончится никогда.

Между выдохом каждым и вдохом

С неба летит звезда.

Гаснет звон последнего слога,

И шкатулка вопросов пуста.

Больше не будет больно и плохо,

Сегодня не кончится никогда…»

К огромному сожалению, природа, щедро одарившая её художественными талантами, изрядно отдохнула и на слухе, и на голосе. Так что Олег, прикрывшись срочной работой, сбежал наверх, попросив позвать его к накрытому столу. Лере даже показалось, что мужчина сам напевал что-то вроде: «Ах, какая невезуха, абсолютно нету слуха…», но девушка искренне надеялась, что ей это просто послышалось.

Сегодняшний день приятно радовал с самого утра. Солнышко разошлось так, словно на улице стоял июль, а не начало мая. Благоухание сирени, цветущей рядом с домом, кружило голову, птичьи трели приобрели особенно восторженные нотки. В лесу свистели и щелкали на все голоса сойки, корольки и жаворонки, с остервенением стучал дятел.

По дороге, прячущейся за высокой оградой, изредка проносились дорогие, почти бесшумные авто. Но даже несмотря на это, Леру не покидало ощущение того, что она живет в огромном замке в центре волшебного и безлюдного леса.

Терраса, увитая еще практически голой лозой девичьего винограда, тюльпаны, всеми цветами раскрасившие клумбы в немного запущенном саду, и нежные ландыши, облюбовавшие опушку перед лесом. Все это для Леры, выросшей в городе, в комнатушке с дивным видом на заасфальтированный двор, засаженный парой жухлых деревьев, казалось невиданным чудом, о котором можно только почитать в книге, но никак не увидеть воочию.

Теперь девушка с воодушевлением могла часами бродить по саду, засыпая Олега вопросами о названии цветов или особо певучих птиц.

Мужчине это, похоже, тоже нравилось. Он с удовольствием отвечал на вопросы, открывая своей воспитаннице маленькие лесные тайны.

Лера перестала шарахаться от его прикосновений и как-то даже хотела подняться наверх ночью, после очередного особо громкого падения мебели, но, уже стоя на лестнице, передумала, услышав из комнаты сдавленное рычание.

В общем, эта неделя прошла более гладко, чем предыдущая. Единственное, что не давало покоя девушке — это обещание, данное Вениамину. Не получив ни единого звонка до четверга, она сама набрала Алине, поинтересовавшись её самочувствием и как бы между прочим спросив о директоре. Подруга только скептически хмыкнула, заявив, что этому гаду ничего не сделается, и в свою очередь довольно ехидно осведомилась причиной Лериного интереса.

Разговор зашел в тупик, и Лера, так ничего и не разузнав, пошла на попятную, переведя беседу в более мирное русло.

Сейчас, за готовкой, она могла спокойно обдумать все, что произошло за последний месяц. Появлялся страшный соблазн спросить у Олега про черную папку со звериной мордой, но девушке что-то подсказывало, что добром для неё это не кончится.

Закончив с яичницей и салатом, Лера расставила тарелки и поднялась на третий этаж.

— Олег, все готово, — замерев в коридоре, позвала она. — Иди есть!

Ответа не последовало. Подергав двери в кабинет и спальню, девушка убедилась в том, что они закрыты.

— И где он? — пробормотала она, спускаясь в свою комнату за мобильником.

Дверь разблокировалась от одного прикосновения, пропуская хозяйку в спальню. После ярко освещенного коридора Лера налетела в темноте на стул, обосновавшийся поперек дороги, и мысленно обругала себя за то, что не раздернула с утра тяжелые портьеры и поленилась открыть жалюзи.

Пройдя комнату насквозь и уже взявшись рукой за плотную ткань шторы, девушка с неприятно сжавшимся сердцем вспомнила, что уже открывала сегодня окно. Тихий шорох со стороны кровати заставил её медленно повернуть голову на звук.

За раздернутым пологом фосфоресцировали желтым два звериных глаза. Так в темноте иногда бликует кошачий взгляд. Наверное, Лера и подумала бы, что это забежавшая с улицы кошка, если бы не четкий мужской силуэт.

— Олег? — с трудом выдавила из себя она.

Мужчина одним движением поднялся с постели, выпустив из рук белеющую в темноте ткань, в которой Лера узнала свою ночнушку.

— Медленно выйди из комнаты и спустись вниз, — хрипло велел шатен, ухватившись рукой за прикроватный столбик. — Медленно!

Лера с трудом поборола желание выбежать прочь и медленно, как ей и было сказано, выскользнула в коридор, закрыв за собой дверь.

Олег спустился на кухню только через час. Совершенно нормальный, только ужасно бледный и мокрый, как из душа.

— Прости, что снова напугал, — глухо сказал он. — Мне нужно сейчас уехать. Наверное, на два-три дня. Продукты в холодильнике, но на всякий случай я оставлю тебе кредитку.

Лера стойко кивнула, поставив перед мужчиной тарелку. Ей не хотелось, чтобы Олег знал, какой ужас она испытала, увидев его звериный взгляд.

Покончив с остывшей яичницей, Олег достал широкий черный напульсник, соединяющийся гибкими жгутиками с тройным кольцом, украшенным крошечными шипчиками.

— Маленький подарок тебе, — покрутив безделушку в пальцах, сказал мужчина. — На всякий случай.

Лера благодарно кивнула, принимая стильную вещицу. Тройное кольцо, надевающееся на указательный, средний и безымянный пальцы, могло бы сойти за кастет, если бы не было сделано из черной матовой резины. Шипы же оказались слишком короткими, скорее бутафорскими, так что ими тоже вряд ли удалось бы нанести вред противнику.

— На какой случай? — уточнила девушка, ища застежку на тяжелом браслете.

— Если я опять перестану себя контролировать, — грустно вздохнув, ответил Олег. — Это браслет-шокер. В нем один очень мощный заряд, активизирующийся при ударе. Вещь абсолютно безопасная, проводник тут только стальные шипы. Зарядка от розетки. Сейчас покажу.

Обращаться с браслетом действительно оказалось чрезвычайно легко. И Лера, питавшая слабость к любому оружию, забыв обо всем, осыпала Олега благодарностями и даже взялась за приготовление пирога. Впрочем, не расставаясь с обновкой. Утренний инцидент был практически забыт. Девушка легко прогнала из головы все мрачные мысли и теперь наслаждалась жизнью. Олег, казалось, тоже расслабился и даже начал улыбаться. Так что Лериному удивлению не было границ, когда вечером он поднялся наверх собирать вещи.

— Все, мне пора, не скучай, — поцеловав девушку в макушку, сказал мужчина. — Звони, если что-то случится.

Лера только растерянно кивнула вслед закрывшейся двери. Она была уверена, что Олег не уедет, а тут вдруг так резко…

Ближе к ночи, закончив все домашние дела, девушка вернулась в спальню и, подняв с пола измятую рубашку, зябко передернула плечами. В пустом доме было страшно и холодно. Отсутствие шума из кабинета, ставшего за неделю привычным, внезапно показалось пугающим и зловещим. Укрывшись одеялом с головой, Лера свернулась калачиком и попыталась уснуть. Завтра её ждет длинный день и документы в таинственной черной папке.

Папка со звериной мордой

Сквозняки, выползающие из открытых окон, шевелили шторы и полог, накрывающий кровать. Зловеще шуршали жалюзи, неровными пластами нарезающие мертвенный свет ущербной луны. Лера ворочалась несколько часов, пытаясь уснуть. Дрема давно завладела телом, но разум продолжал упорно бодрствовать, как добросовестный часовой на важном посту. Виски ломило, а простынь смялась в один валик от бесконечного переворачивания с боку на бок в тщетной попытке устроится поуютней. Заснуть удалось только под голоса первых птиц, воспевающих скорую зарю. Зато сон этот был глубоким и бестревожным. Где-то в доме трезвонил телефон, но Лера настолько вымоталась, что даже не услышала его трели.

Проснулась девушка ближе к двум. Немного помятая, но совершенно выспавшаяся. Справедливо решив, что время уже обеденное, она разогрела приготовленный вчера суп и, пожарив хрустящие гренки, принялась за еду. Торопиться сегодня было некуда, а заняться нечем. По-хорошему следовало готовиться к экзаменам и наверстывать пропущенное в школе, но обычно прилежная Лера решила устроить себе внеплановые каникулы.

После обеда девушка позвонила Олегу и, выслушав холодное: «абонент временно недоступен», повесила трубку. В душе зарождалось непонятное беспокойство, которое не смог заглушить ни включенный на всю громкость телевизор, ни обсыпанный шоколадной крошкой кекс. Мысли скакали, как шаловливые бельчата, переключаясь с одного на другое. Вениамину очень нужны документы. Это важно настолько, что он попросил Лериной помощи. Значит, следует выполнить его просьбу. Потом вернуть бумаги обратно и жить с Олегом как с отцом.

Девушка не хотела обманывать Олега, не хотела подставлять Вениамина. Ей было горько оттого, что какое бы решение она ни приняла, кто-то из дорогих ей людей обязательно пострадает. Порывшись в рюкзаке, спрятанном в стенном шкафу, она достала простую бумажную папку и аккуратно выложила её содержимое на стол. Наброски и рисунки последних лет. Многие, не спрятанные вовремя, погибли от рук её неугомонных соседок. Даже тут, среди уцелевших, попадались заклеенные скотчем. Лера провела по листам ладонью, раскидывая их веером.

Приютский двор, комната в мягких солнечных лучах, красивый точеный профиль Алины и… директор: подробный портрет, набросок в полный рост, зарисовка в кресле с вечной сигарой, Вениамин, облокотившийся на капот машины, и многие другие работы, где так или иначе присутствовало загорелое острое лицо.

«Слишком много Вениамина», — отрешенно подумала девушка, вглядываясь в улыбающегося мужчину, штрихами запечатленного на клетчатом листе.

Она добудет папку и проследит, чтобы документы в целости и сохранности вернулись обратно, а потом навсегда забудет о приюте и сожжет, наконец, этот опротивевший уже художественный архив вместе со своими глупыми слабостями и безнадежной влюбленностью.

Быстро собрав рисунки, Лера вытащила из небольшого кармашка декодер и решительно поднялась на третий этаж. Пора было расквитаться с долгами, пока совесть не успела заесть окончательно.

Декодер работал исправно, прилепившись к замку, он пикнул три раза и загорелся зеленым.

Не убирая прибора, Лера нерешительно дернула дверь на себя, надеясь в глубине души, что та не откроется. Но директор знал своё дело и знал, что давать своему «шпиону». Дверь поддалась, пропуская девушку в кабинет.

По сравнению с прошлым разом, тут царила еще большая разруха. Карниз валялся на полу, высокие стекла, скрывающие награды и дипломы, оказались побиты. Нетронутым выглядел только тяжелый стол и массивное приставленное к нему кресло.

Лера в ужасе смотрела на хаос, в котором погряз кабинет. Теперь стало понятно, что бил и ронял Олег по ночам. Отогнав от себя пугающие мысли, девушка медленно пошла по ковру, периодически поднимая разбросанные книги. Заветная папка лежала на самом краю стола, под пестрым ворохом Лериных футболок.

«Ах вот куда девались вещи из стирки!», — подцепляя пальцем находку, в ужасе подумала девушка.

Олегу было значительно хуже, чем он пытался показать. Но мужчина держался, умудряясь ловко водить её за нос, читая на ночь книги и сидя почти вплотную при просмотре фильмов.

Размышлять и предаваться унынию было некогда. Подвинув одежду в сторону, Лера взяла в руки папку. Тяжелая, толщиной с пару глянцевых журналов, черная с металлическими клепками и объемной мордой невиданного зверя.

Не удержавшись от соблазна, девушка попыталась открыть папку, но у неё это не вышло. Аккурат под звериной мордой засветилась красным пластинка с неприветливой надписью: «введите код».

— Ну и не надо! — пробормотала Лера, засовывая папку в рюкзак.

Сбежав вниз по лестнице, девушка на память набрала номер Вениамина.

— Алло, — бархатистый, вкрадчивый голос с другого конца провода. — Слушаю вас, говорите.

Лера сбросила оцепенение и произнесла:

— Приезжайте, я достала то, что вам было нужно.

— Не думал, что ты это сделаешь, — задумчиво произнес мужчина. — Ведь именно у меня Тайнов оформляет документы на удочерение. Я приеду через сорок минут, поговорим.

Лера повесила трубку с бешено колотящимся сердцем. Вениамин не звонил ей, потому что не рассчитывал на помощь!

Директора не было почти час, за который девушка успела сотни раз передумать о своем решении. Долгожданный звонок в дверь заставил её подпрыгнуть и рефлекторно сжать кулак, украшенный браслетом-шокером.

Взглянув на дисплей видеозвонка, Лера открыла дверь. Вениамин, как обычно, курил. Пиджак, небрежно наброшенный на руку, свисал вниз, расстегнутая почти до середины рубашка открывала загорелый торс, идеально выглаженные брюки со стрелками опоясывал стильный ремень из кожи ската. Только лицо было усталым и осунувшимся. А в номинации «темные круги под глазами» директор мог бы легко поспорить с Олегом.

— Ну как твои дела, Лерчик? — облокотившись о косяк, спросил он. — Из Тайнова выйдет хороший отец?

В этом вопросе скрывалось что-то особенное. Не ирония, не издевка, скорее, сожаление и боль.

— Думаю, неплохой, — уклончиво ответила Лера, опустив взгляд. — Ну что, поехали?

— Тебе лучше подождать меня тут, — потушив сигарету, возразил Вениамин. — Я вернусь быстро.

— Нет, — Лера упрямо замотала головой. — Или берете меня с собой, или не получите папку!

Директор болезненно поморщился и, не переступая порога, пошел к припаркованному у ворот авто, бросив через плечо:

— Бери, что надо, и догоняй.

Через полчаса Лера уже смотрела на пустынную дорогу, сидя на переднем сидении. На заднем валялся внушительного вида кейс на кодовом замке, в который Вениамин сразу же убрал папку. Присутствие директора ощутимо давило, как и молчание, повисшее в машине.

Оставалось только следить за теплым солнцем, ползущим вниз по небосклону, и пытаться логически объяснить свои дурные поступки.

 

«Мир обречен, выбора нет,

Вечная ночь там, где был свет…»

Не самая жизнеутверждающая песня Арии, льющаяся из наушников, только нагнетала обстановку.

Лера отвлеклась от дороги, чтобы выбрать в мобильнике другую композицию. Путаясь в огромном количестве ненужных функций, она подняла голову, только когда директор чертыхнулся и с силой ударил по тормозам.

Ремень безопасности сдавил грудь, несущийся в лобовую яркий даже днем свет встречных фар заставил зажмуриться, а последующий удар сбоку тряхнул автомобиль.

Вениамин побелевшими пальцами пытался выкрутить руль, чтобы избежать столкновения, машину ощутимо накренило. Мир несколько раз перевернулся вверх дном и окончательно потерял краски.

Плен

Боль как голодная крыса бегала по позвоночнику, часто перебирая своими мерзкими лапками. В районе затылка и шеи поселился уже целый выводок, напоминающий о себе ломотой и нытьем. Жалкая попытка обхватить раскалывающуюся голову руками успехом не увенчалась, зато донесла до Леры одну немаловажную информацию: запястья связаны за спиной.

Во рту горчило, в уши словно набили ваты, из-за которой звуки не доходили до измученного мозга. Наплевав на боль и плывущее сознание, девушка приоткрыла правый глаз и попыталась сфокусироваться на незнакомом помещении. Впрочем, понаблюдав и послушав меньше минуты, Лера вновь малодушно прикрыла глаз, взмолившись про себя, чтобы происходящее вокруг оказалось обычным ночным кошмаром.

Она была привязана к ржавому железному стулу, стоящему практически в центре огромного помещения, напоминающего заброшенный цех. Недалеко, буквально в паре метров, на таком же «троне» восседал Вениамин. Роскошная рубашка директора была порвана и заляпана кровью, но он гордо держал голову, с легкой ехидцей смотря на здоровенного мужика, поигрывающего ножом прямо около его лица. Композицию «допрос» дополняли еще трое дюжих вооруженных до зубов головорезов в кожанках. Один, лениво присев на длинный широкий стол, баловался с автоматом. Остальные почетным караулом стояли по бокам от Вениамина.

— Я хочу услышать код, — сквозь зубы процедил мужик, приставив нож к горлу брюнета. — Не будь дураком, Аргос, жизнь дороже.

Вениамин фыркнул и ответил, как можно дальше отодвигаясь назад:

— А я хочу коньяка и баб, и что с того?!

Обладатель «ножичка» резко выдохнул и с силой впечатал кулак директору в грудь.

— Скажешь код от кейса, отпустим. У нас нет времени на подбор шифра, — злобно проговорил он. — Почистите ему перышки, я пока разберусь с девчонкой, — направившись к Лере, добавил похититель.

Девушка видела, как один из стоявших до этого неподвижно парней что-то шепнул директору, слету награждая его ударом в живот. Широкая фигура подошедшего главаря скрыла от Леры происходящее, но уши ей никто не затыкал. Звуки ударов сыпались как горох на каменный пол.

Покрутив Леру за подбородок и пару раз легонько шлепнув по щекам, мужик отстранился и приказал:

— Харе его метелить, девка очухалась.

Дальше притворяться смысла не было. Лера, внутренне сжавшись, открыла глаза, тут же встретившись взглядом с главарем. Немолодой, но очень крепкий, с абсолютно седыми, практически белыми волосами, забранными в высокий хвост. Крупный нос, гладко выбритое лицо, обезображенное широким рваным шрамом, мерзкая ухмылка на губах и холодный безжалостный взгляд, пробирающий до костей.

Нож он так и не убрал, продолжая ненавязчиво проводить лезвием по ногтю.

— А что ты, Аргос, скажешь, если мы твою подстилку отымеем? — с издевкой спросил мужчина, отойдя в сторону, чтобы директор мог видеть Леру.

После этого заявления девушка готова была потерять сознание от ужаса, и только вид избитого Вениамина заставлял её в бессильной злобе сжимать кулачки.

— Я вас умоляю... Я что, секса не видел?! — сплюнув кровью, произнес брюнет. — Но если соберетесь, то и мне подрочить не забудьте, — воодушевленно закончил он.

Лера готова была разрыдаться от страха и несправедливости. Такого предательства от Вениамина она не ожидала даже при всей его подлости. А ведь она наивно верила, что на этого человека можно положиться в любой беде. Слезы быстро вытеснила злость. Пусть только попробуют! Пусть развяжут руки, она живой не дастся!

— Что стоишь, Сивый? Видишь, девушка тоже не против! — продолжал откровенно подначивать директор.

— Я и забыл, что ты любитель групповушек, — отворачиваясь от Леры, произнес главарь. — Трахом тебя не проймешь, но вот если я её прирежу, ты же не будешь счастлив?

Лера, не успевшая еще понять, что изнасилования удалось избежать, испугалась по-новой.

— Не буду, — задумчиво согласился Вениамин. — Предлагаю взаимовыгодную сделку. Ты доставляешь девчонку до приюта, откуда она мне звонит, докладываясь о своем состоянии, а я, так и быть, называю тебе код.

— Идет, — легко согласился Сивый. — Мих, Берл, заберите её.

Дюжие мужики подхватили тяжелый стул, как пушинку, и потащили Леру на выход. Извиняющийся и печальный взгляд директора провожал её до дверного проёма, но потом его поглотила коридорная тьма.

Сивый вышел в коридор сразу за своими ребятами, оставив Вениамина под присмотром мрачного автоматчика.

— Вниз, на второй этаж, несите в одну из комнат, — негромко приказал он. — Пока код не получим, не трогать.

— Вы обещали отпустить! — поборов леденящий ужас, прошептала Лера.

— Если будешь хорошей девочкой, может, еще и отпустим, — с гадкой усмешкой заверил главарь и, кивнув подельникам, вернулся в зал.

Молчаливые ребята поудобнее перехватили стул с двух сторон и двинулись вниз по лестнице. Лера старалась даже не шевелиться, прекрасно понимая, что падение в компании тяжеленного кресла не пойдет на пользу её пошатнувшемуся за последнее время здоровью. Молодцы же ронять никого и не собирались, целеустремленно протащив её мимо двух покуривающих автоматчиков, обосновавшихся на лестничном пролете.

— Обломится нам сегодня? — лениво спросил один из конвоиров, неприкрыто изучая связанную девушку.

— Как только дело обстряпаем, — довольным голосом ответил второй. — Так сразу и развлечемся.

Девушке этот разговор решительно не нравился, но её мнения тут не спрашивали, а высказывать его вслух было чревато еще большими неприятностями. Стараясь не впадать в бесконтрольную панику, Лера сосредоточилась на проплывающих мимо стенах. Покрашенные облупившейся грязно-желтой краской, с жирной коричневой полосой-бордюром почти у самого пола, они не могли надолго отвлечь от пугающих мыслей.

Транспортировка внезапно завершилась в маленькой комнатушке с одной-единственной негорящей «лампочкой Ильича», повисшей на паре оголенных проводов. Через горизонтальные узкие окна без стекол, расположившиеся под потолком, проникали багряные лучи заходящего солнца. Они свежей кровью стекали по стене, превращая и так неуютное помещение в камеру пыток. Сгрузив свою ношу, мужики размяли плечи и прикрыли массивную металлическую дверь.

Лера, глотая слезы, следила за их действиями. Её посадили против солнца, и оно теперь немилосердно разъедало глаза, не позволяя подробнее изучить комнату.

— Думаешь, расколется? — с сомнением спросил плечистый наголо бритый великан у своего товарища, изучающего небольшой хищный пистолет.

— Не знаю, это же Аргос, хотя все зависит от того, как его Сивый пытать будет, — со знанием дела ответил второй, более молодой и хлипкий на вид.

— Ого, Мих, а это чё за волына у тебя такая моднёвая? — наконец обратив внимание на манипуляции приятеля, спросил великан.

— А это у Аргоса было. Клёвая тема, легкий, удобный, со встроенным глушителем. Захапал, пока Сивый не видел, — довольно оскалившись, сообщил Мих. — Слушай, Берл, постой на стрёме, я пока девку потискаю, потом махнемся.

Великан понимающе ухмыльнулся и, достав сигарету, вышел в коридор.

— Если Сивый пойдет, свистну, — пообещал он, закрывая за собой дверь.

Оставшийся в комнате мужик подошел вплотную к Лере, приподняв её лицо за подбородок.

— Что, малыш, по-хорошему сладим? — певуче спросил он. — Что за скорбное личико? Давай не ломайся, я знаю, что в Аргосовом приюте лучшие шлюшки.

Мужчина с силой надавил пальцами на челюсть, заставляя Лерин рот непроизвольно открыться. Оставшись весьма довольным, он рывком расстегнул ремень и потянулся к ширинке.

Лера готова была на все что угодно, лишь бы этот пропахший пивом и сигаретами недочеловек оставил её в покое. Но никто не спешил предлагать ей свою помощь. Мысли метались растревоженными птицами, сердце колотилось так, словно хотело подальше сбежать из тела. Даже в кабинете у Олега она не испытывала такого отвращения и ужаса. Стоило только подумать о том, что ей сейчас придется делать, к горлу тут же подступала тошнота.

— Несговорчивая, но это даже возбуждает! — мужик, доставший из штанов что-то, в Лерином представлении больше всего похожее на таранное устройство, одобрительно хмыкнул. — Ну же, открывай ротик.

Пошлепав девушку крепким членом по щеке, он снова надавил ей на челюсти, заставляя шире открыть рот. Вторая рука грубо держала за волосы, не позволяя крутить головой. Короткие пряди выскальзывали из пальцев, ужасно раздражая мужчину. Лера отстраненно вспоминала о том, как её некогда длинную косу накручивал на руку приёмный отец, заставляя делать то же самое.

Задыхаясь от чужой плоти, перекрывающей кислород, захлебываясь слезами, катящимися по лицу, девушка пыталась справиться с тошнотой и хоть как-то отвоевать глоточек воздуха. Но насильника её состояние не волновало. Отстранившись от поникшей девушки, он с похотливым интересом окинул взглядом её фигурку.

— Пожалуй, я тебя выдеру. Больно уж хороша, — рванув на Лере рубашку, сказал он.

Пуговицы брызнули во все стороны, пугливо раскатившись по углам. Грубые руки содрали лифчик, обнажив грудь. Возбуждаясь все больше и больше, мужчина попытался сладить и с джинсами, но снять их с Леры, прикрученной к стулу, оказалось проблематично. Грязно выругавшись, насильник, достав из-за голенища нож, разрезал веревки и сдернул впавшую в апатию девушку на пол.

Лере было абсолютно безразлично, что с ней делают. Она снова чувствовала себя слабой и беззащитной одиннадцатилетней девочкой, с которой можно безнаказанно вытворять что угодно. Увидев полное отсутствие какой бы то ни было реакции на свои действия, Мих отвесил девушке ощутимую пощечину, желая привести её в чувства.

— Давай ноги раздвигай! — глумливо бросил он, стянув, наконец, Лерины брюки.

Удар перевернул все с ног на голову. Лера сморгнула, вспомнив, что ей уже не одиннадцать, и что с одним ублюдком она вполне может совладать. Сбросив с себя не ожидавшего такой прыти мужика, девушка со всей силы ударила ему кулаком в лицо.

Не почувствовав никакого сопротивления Лера вскочила на ноги пнув валяющееся тело под ребра. Еще и еще раз. Перед глазами стояла кровавая пелена. Образ самого первого «папочки», похотливых парней из приюта, всех тех, кто унижал её или пробовал унижать.

Рука сама сомкнулась на рукоятке ножа, валяющегося под ножкой стула, рядом с разрезанными веревками. Не задумываясь, девушка воткнула острие в грудь лежащего без движения насильника. Нож противно скрипнул по кости и обломался, засев лезвием где-то между ребер мужчины. На черной футболке начал набухать кровавый след, тонкие струйки сбежали на пол, зловеще блестя в последних солнечных лучах.

Лера медленно отложила бесполезную рукоятку и выпрямилась. С её правой руки капала чужая, такая яркая кровь, а на браслете-шокере, так и не снятом бандитами, горела крошечная красная лампочка.

«Убила», — забилась мысль в прояснившемся сознании.

На карнизе

Лера ошарашенно смотрела, как кровь, словно живая, вырывается из груди толчками и шустрыми змейками стекает на пол. Слишком много крови…

Глухой удар в дверь заставил девушку очнуться от завораживающе страшного зрелища и сжаться в комок.

— Мих, шустрее! Схожу отлить и сброшу тебя с этой крошки.

Не надо быть ясновидящей, чтобы понять: если великан сейчас войдет в помещение, Леру в лучшем случае убьют на месте.

Девушка в отчаянии заметалась по комнате, но Берл, похоже, слишком спешил в туалет, чтобы заглядывать к другу. Поняв, что мгновенное обнаружение ей не грозит, Лера дрожащими руками нацепила одежду и наспех обыскала мертвое тело, от одного прикосновения к которому её начинало знобить.

Легко узнаваемый «Макаров» в кобуре подмышкой, какие-то ключи, сигареты и та самая «трофейная волына», принадлежащая Вениамину.

Снимать кобуру было некогда, поэтому девушка просто выдернула из неё «Макаров», засунув его под ремень джинсов, как это частенько делают в боевиках. Сжав второй пистолет вспотевшей ладошкой, Лера, дрожа всем телом, выглянула за дверь.

Наверху на лестнице по-прежнему болтали о чем-то автоматчики. Внизу тоже слышалось какое-то копошение.

«Я хочу жить!», — в голове вертелось одно единственное желание. Не страх, не паника, а ощущение падения в бездонную пропасть, когда сердце сначала бьется как сумасшедшее, а потом пропускает удары, когда ноги не держат, словно ватные, а в ушах шумит кровь.

Аккуратно затворив дверь, Лера обшарила её в поисках задвижки. Нащупав с внутренней стороны щеколду, девушка повернула её под омерзительный, оглушающий скрип. Солнце больше не давало света, оно сбежало на запад и спряталось там, натянув одеяло горизонта до самой макушки. Его последние багровые лучи мазнули по потрескавшейся стене и рассеялись в ночной полутьме. Вместе с ночью пришел и весенний холод. Но девушка его совсем не ощущала, спина намокла от пота, а адреналин прояснил разум.

Из комнаты следовало немедленно уходить, но путь через дверь был заказан. Рассчитывать на крепость щеколды тоже не стоило. Дюжие мужики вынесут и железную дверь, был бы стимул. Оставался только один выход. Пристроив за ремень и второй пистолет, Лера подтащила металлическое кресло к окну. Потолок оказался настолько высок, что даже стоя на стуле она не дотягивалась до духового окна. Справившись с нервной дрожью, беглянка подпрыгнула и, ухватившись за подоконник, попыталась подтянуть тело вверх.

Пальцы не слушались и скользили от пота и чужой липкой крови. Прочно уцепиться было не за что, подходящая опора отсутствовала. Безрезультатно попробовав несколько раз, девушка вытерла руки о штаны и перевернула стул спинкой к стене. Собрав в кулак всю волю к жизни, она снова подпрыгнула и, оттолкнувшись от железной спинки, протиснулась в окошко.

Оно было очень низким, зато довольно широким, так что Лера могла без проблем перевернуться спиной к улице. Оставалась самая малость: свеситься и отпустить руки.

Высота казалась неправдоподобно огромной. Какой второй этаж? Минимум четвертый! Окно выходило в темный заваленный мусором двор, в конце которого, ближе к дороге горело несколько бочек, освещающих группу людей и блестящие бока автомобилей. Разобрать, что ждет внизу, не получалось. Строение давало слишком густую тень. Оставалось только уповать на то, что не стекло или арматура.

Наверное, Лере пришлось бы еще долго набираться решимости, но заскрипевшая ручка двери подогнала не хуже, чем удар кнутом.

— Эй, Мих, паскуда, открывай! Ты тут не один.

Беглянка свесилась на улицу, из последних сил цепляясь за подоконник. Ноги безрезультатно шарили в поисках опоры, а ослабевшие пальцы медленно разгибались. Когда в дверь ударили плечом, Лера зажмурилась и отпустила руки.

Падения не последовало. Проскользив вниз по стене менее полуметра, девушка ударилась мысками об внезапное препятствие и начала заваливаться спиной вперед. Лера в панике заработала руками, пытаясь во что-нибудь вцепиться. Сорвав ноготь и даже не почувствовав этого, она ухватилась за какой-то выступ и перевела дыхание. Вниз практически беззвучно полетел один из пистолетов, но сейчас было не до того, чтобы оплакивать внезапную потерю. Наверху уже вовсю шумели, слышалось, как кто-то колотится в дверь, сыпля проклятьями и угрозами.

Вжавшись в стену, Лера выравнивала дыхание, оглядываясь кругом, не разжимая, впрочем, намертво вцепившихся в трещину в строении пальцев. Похоже, местом её пленения был заброшенный городок. Кроме здания, с которым она сейчас пыталась слиться, вокруг виднелось еще несколько построек советской эпохи, сбоку, окруженный подступившим вплотную лесом, белел жилой дом. Закончив крутить головой, девушка скосила глаза вниз, пытаясь различить, что так вовремя подвернулось ей под ноги.

Стену опоясывал толстый широкий выступ, на котором Лера сейчас и стояла. Примерно в десяти метрах справа беглянка различила что-то напоминающее пожарную лестницу.

Не тратя время на рассуждения, она начала пробираться вдоль стены. Удары в дверь прекратились, но это совсем не значило, что следовало расслабляться. Теперь перед девушкой стояла четкая цель: добраться до лестницы, спуститься вниз и где-нибудь спрятаться, так, чтобы этого не заметила торчащая у выезда компания. В сердце крепла уверенность, что все кончится хорошо, ведь после того, что она пережила, такая задача казалась пустяковым делом.

Благополучно добравшись до лестницы, Лера начала аккуратно спускаться вниз. Благо приютский опыт «общения» с этими ржавыми конструкциями научил её многому. Стараясь не распределять вес на центр хлипких ступенек, беглянка преодолела всего пару метров, когда её слуха достиг короткий болезненный крик. Где-то на четвертом этаже по-прежнему пытали директора. Но Лере оставалось только сбегать, убеждая себя в том, что оказать помощь ей все равно не по силам. Если невозможно что-то предпринять, стоит ли пытаться? Вокруг вновь воцарилась обманчивая тишина. Девушка слышала своё частое дыхание и жалобные стоны леса, окружавшего это забытое цивилизацией место. Нельзя, нельзя так поступать!

Быстро перебирая руками и ногами, Лера стала карабкаться по лестнице. Слишком мало времени, чтобы соблюдать осторожность. К черту, все к черту. Плевать на царапины, на ломоту в теле. Надо спешить, спасаться, спасать, ведь, пытаться стоит всегда, даже если почти нет шансов. Надо преодолеть страх и, не робея, бороться, если есть за что.

Окно на четвертом этаже оказалось стандартным. Разбитое стекло клыком торчало из пустой деревянной рамы. Оцарапавшись об осколки, хищно поблескивающие на подоконнике, девушка влезла в помещение.

Комната, в которую она проникла, была завалена разнообразным мусором: бутылки из-под пива, мешки с цементом, битый кирпич, стекло и многое другое, не различимое в темноте. Из пустого дверного проёма лился свет, слышались раздраженные голоса. Стараясь ни на что не наступать, Лера подобралась вплотную к косяку и боязливо выглянула в зал.

Вениамин по-прежнему сидел на стуле, его рубашка рваной кучей лежала рядом, а по телу струилась кровь. Голова, безвольно упавшая на грудь, темные гематомы на связанных руках, слипшиеся волосы. Рядом на длинном металлическом столе, больше похожем на кусок ленты конвейера, лежал злополучный кейс, ключи и два мобильника, в одном из которых Лера узнала свой.

Опершись на стол, злой как собака Сивый отчитывал подчиненных:

— Бестолковые утырки, вы что, дверь высадить не можете?! — его раскатистый голос эхом отражался от стен, наводя на бандитов настоящий ужас. — Как обычно, все приходится делать самому!

Лере казалось, что она дышит так громко, что услышать её должны даже на улице, не то что в зале. Но мужчины были настолько поглощены своими проблемами, что не обратили бы внимания и на ядерный взрыв.

Сивый между тем продолжал бушевать, награждая подручных все более крепкими эпитетами.

— Так, а на стрёме у двери кто стоит? — наоравшись, грозно спросил он.

Получив в ответ только три испуганных взгляда, главарь с нечеловеческим рыком понесся к лестнице вниз, увлекая за собой всю свою свору. Лера стояла ни жива ни мертва. В зале остался только Вениамин, так ни разу и не поднявший головы.

Девушка понимала, что самое большее через пять минут дверь выбьют и, не обнаружив пленницу в комнате, ринутся на поиски. И уж если найдут… Сомнения длились не больше секунды. Вид избитого, полумертвого директора заставил действовать не раздумывая. Выбежав из своего укрытия, Лера бросилась распутывать веревки на онемевших руках мужчины. Бандиты связывали не жалея, узлы намертво врезались в опухшие посиневшие запястья.

Почувствовав копошение у себя за спиной, мужчина медленно повернул голову. Увидев лицо директора, Лера с трудом сдержала отчаянный вопль. Лоб, скулы, подбородок — все заливала кровь.

— Уходи, — на удивление четко произнес мужчина, а потом добавил, — в моем кабинете в столе спрятан дневник, прочти его.

Лере было не до того, чтобы вникать в просьбы директора. Игнорируя его шипение, она справилась с узлами и размотала веревку.

— Вставай, поднимайся, пожалуйста! — потянув мужчину за освободившуюся руку, чуть не плача взмолилась она. — Я без тебя не уйду!

Опираясь на подставленное плечо, Вениамин поднялся, окинув взглядом зал.

— Сумасшедшая, впрочем, как обычно, — чуть пошатнувшись, произнес он. — О, пистолет! — воодушевленно заметил мужчина, соскользнув рукой по Лериной пояснице, — еще и мой! — удивленно сообщил он, достав оружие.

Похоже, эта находка разуверила его в необходимости оставаться на заклание врагам.

— Давай в комнату, — пыхтя под весом навалившегося на неё мужчины, скомандовала Лера.

— Забери ключи со стола и папку из кейса, код — полная дата твоего рождения, — отлепившись от Леры, велел директор. — Быстрее, все вопросы потом.

Спешно вбив на сенсорном дисплее цифры, Лера вытащила злосчастную папку и снова закрыла кейс, заодно прихватив со столешницы и оба мобильника, и ключи.

Продравшись вместе с пошатывающимся мужчиной сквозь завалы темной комнатушки, девушка выглянула в окно. Двор по-прежнему освещался парой чадящих бочек, шумная компания внизу как нельзя кстати почти разбрелась.

— Похоже, любовь к лазанью по пожарным лестницам у тебя в крови, — с улыбкой на разбитых губах сказал Вениамин, наблюдая за тем, как Лера запихивает папку в джинсы под многострадальный ремень.

— Шутите!? — сопя, процедила девушка. — Вот выберемся, я еще с вами поговорю!

— Уже боюсь! — иронично сообщил директор, вылезая вслед за своей спасительницей в окно.

Куда он пристроил пистолет, Лера не видела. Её больше занимала задача, как не уронить папку, не свалиться самой и не дать упасть Вениамину. Но тот и сам держался стойко, морщился, шипел сквозь сжатые зубы, но за девушку не цеплялся и больше не шутил. Прислонившись спиной к стене, под порывами холодного, налетевшего словно из ниоткуда ветра, они добрались до лестницы.

Ржавые ступеньки крошились под ногами, крепления зловеще потрескивали. Лере, спускавшейся первой, на лицо периодически падали горячие капли крови, срывающиеся с обнаженного торса директора.

Когда ноги коснулись земли, Лера поправила папку и придержала чуть не упавшего Вениамина. Он сердито тряхнул головой, облокотился на стену и, глубоко вздохнув, замер с закрытыми глазами на несколько долгих секунд.

— Дай ключ, — распрямляясь, велел он хриплым и властным голосом.

Когда Лера выудила из кармана ключик, Вениамин сжал его в ладони и скомандовал, направившись вперед:

— Быстро к машинам!

Девушка послушно последовала за ним, словно во сне наблюдая, как директор передергивает затвор пистолета. Огонь, полыхающий в бочках, высветил блестящую от крови рельефную, прямую, как стрела, спину мужчины. Он шел быстро и ровно, лишь слегка припадая на правую ногу.

Оставалось только диву даваться, как у него это получалось с такими побоями.

Первая, вынырнувшая из-за бочек фигура, получив пулю в лоб, отлетела обратно.

В пляшущем, неверном свете огня все выглядело словно театр теней. Гротескно, обманчиво, сюрреалистично. Идущая вперед фигура с пистолетом в руке, летящие серебристыми рыбками гильзы, падающие тела. Мгновенно, беззвучно, неумолимо. Лера видела, как брызнула кровь из груди еще одного бандита, бросившегося наперерез, как другой упал между машин. Директор стрелял метко, не позволяя противнику даже поднять оружие.

Распахнув дверцу одного из джипов, он с силой швырнул туда Леру, усаживаясь на переднее сидение. Вставил ключ и завел авто, так резко рванувшее с места, что девушку вдавило в пассажирское кресло.

Сзади слышались крики и звуки беспорядочной стрельбы. Громко разбилось стекло, забрызгав салон осколками. Лера, поскуливая, сползла вниз по сидению, опасаясь даже пошевелиться.

Вениамин молча давил на газ, мчась по разбитой темной дороге, не включая дальнего света. В какой-то момент он резко свернул на обочину, съехал в лес и заглушил двигатель.

— Пусть ищут на шоссе, — устало произнес он, без сил откидываясь на сидение.

Дорога домой

Машины одна за другой проносились мимо, высвечивая яркими фарами разбитую дорогу. В погоне участвовала вся свора. Похоже, побег пленников их немало огорчил.

Вениамин безучастно лежал на сидении, уставившись в темноту. На его лице и теле бурой коркой подсыхала кровь, дыхание вырывалось из груди с тихим пугающим хрипом.

Когда свет фар окончательно растаял в дали, Лера принялась копаться в бардачке, в надежде найти если не аптечку, то хотя бы влажные салфетки.

Её по-прежнему колотило от страха, но плачевное состояние директора заставляло забыть обо всем.

Обыскав машину, Лера нашла блок сигарет, фонарик, презервативы, пистолет в кобуре, и, что самое главное, большую аптечку.

Без света процесс грозил затянуться надолго. Пока Лера копалась в бардачке и под сидением, Вениамин закрыл глаза и уронил голову на грудь.

То, что брюнет потерял сознание, заставило девушку действовать решительнее. Выпотрошив аптечку на сидение, она достала вату, влажные салфетки и перекись. Как обрабатывать побои, она знала не понаслышке, оставалось только надеяться, что нет сотрясения мозга и целы ребра.

Зажав в зубах найденный тут же и оказавшийся рабочим фонарик, Лера обильно смочила ватный тампон перекисью и принялась вытирать кровь дрожащими от волнения руками.

От мокрых и холодных прикосновений директор открыл глаза, но поспешно зажмурился от бьющего в лицо света.

— Надо было одеть тебя в костюм медсестры, — хрипло проговорил он, поиграв бровями и тут же поморщившись от боли.

— Ифите фы…, — облегченно вздохнув сквозь сжатые на фонарике зубы, невнятно ругнулась Лера.

Страх отступил. Если шутит, значит, жив, и теперь-то все точно будет хорошо.

Вата быстро окрасилась красным. По пальцам стекала перекись, шипящая и розоватая после соприкосновения с кровью. Директор болезненно морщился от прикосновений, но стоически терпел.

В свете фонарика Лера видела, что у него разбиты губы и рассечена бровь. Более серьезных повреждений на лице не наблюдалось, но на голове, под слипшимися волосами, девушка нащупала страшную гематому.

— Надо ехать в больницу, — убрав фонарик, дрожащим голосом произнесла она. — Неизвестно, насколько все серьезно.

Вениамин покачал головой и завел мотор. Было видно, что движения причиняют ему сильную боль, но, похоже, мужчина не собирался с этим считаться.

— Бывало и хуже, — как можно бодрее ответил он. — Включи мой телефон, позвони Виталику, скажи, чтобы он вызвал Бориса и вместе с ним приехал ко мне домой.

Лера послушно кивнула и принялась выполнять указания директора. Мучиться с включением навороченной трубки она не стала, набрав Зэку на своем телефоне. Виталик был вторым после Вениамина человеком для решения разного рода приютских проблем, так что его номер знал каждый.

К телефону долго не подходили, что, в принципе, было и неудивительно в первом часу ночи.

— Да!? — недружелюбно прорычала трубка.

— Директор просит, чтобы вы с Борисом подъехали к нему домой, — без лишних предисловий выпалила девушка.

— Через тридцать минут будем, — не вдаваясь в подробности, отрапортовал Виталий, вешая трубку.

— Вот и славно, — сказал Вениамин спокойно и тихо, аккуратно выруливая на шоссе. — Не бойся, все позади, отдыхай.

В его голосе было столько расслабляющей убежденности, что Лере действительно захотелось свернуться калачиком и уснуть, забыв обо всех ужасах, произошедших за последние сутки. Да, Вениамин виртуозно умел успокаивать и утешать, впрочем, как и лгать.

Вот и сейчас он лгал, Лера это знала. В любой момент ринувшиеся на поиски беглецов бандиты могли повернуть назад. Директор мог снова потерять сознание, а девушка не умела водить машину. А если бы и умела, то все равно даже не представляла, где они сейчас находятся.

Мужчина сосредоточенно вел автомобиль, сориентировавшись по встроенному в телефон навигатору. Он крепко сжимал руками руль и молча давил на газ. Избитый, голый по пояс, окровавленный, с каждой минутой теряющий силы, но с такой непробиваемой решимостью на бледном лице, что Лере стало стыдно задавать неуместные вопросы и сеять панику.

Она вспомнила до ужаса похожую картину. Словно призрак, дежа-вю обхватило горло холодными пальцами. Тот же свет фонарей, шахматной доской ложащийся по обе стороны дороги, гул двигателя, пустое шоссе, и сосредоточенный нахмуренный Олег, молчащий после её вопроса о шприце, обнаруженном в куртке.

Тогда мимо окон так же проносился темный лесной пейзаж, а прерывистая линия разметки от скорости сливалась в одну целую.

Директор еще дважды сворачивал на обочину и выключал фары. Сидел неподвижно, отдыхая, а потом снова выруливал вперед.

Лера молчала, не зная, что сказать и чем подбодрить. Шок прошел, вернув телу способность чувствовать боль. И теперь она, чтобы отвлечься, заливала зеленкой ободранные в кровь руки. Забытая всеми злосчастная папка валялась где-то под ногами.

Дорога казалась бесконечной, а Вениамин — вытесанным из мрамора, отчужденным, мертвым.

Лера не поняла, когда они приехали. Кто-то открыл водительскую дверь, и директор обессилено выпал наружу. Везде мерещились враги и засады. Сцепив пальцы на найденном в салоне пистолете, Лера распахнула дверь, после чего сразу же была перехвачена Виталиком. Смертельная усталость разливалась по всему телу, сказывались пережитые потрясения и стресс.

Только оказавшись в уже знакомой светлой квартире Вениамина, девушка отключилась.

Люблю...

— Постельный режим, — очередное дежа-вю. Скрипучий знакомый голос, век назад разбудивший Леру в залитой ярким весенним солнышком комнате приюта именно этой фразой.

— Борис, что ты мне как ребенку, — глухой и тихий ответ Вениамина. — Не в первой уже, скажи лучше, что с девочкой.

— Конечно, не в первой, вот только моложе ты не становишься, — сварливо возразил врач, — с ней все в порядке, впрочем, как я уже говорил. — Мужчина укоризненно вздохнул и ненадолго замолчал. — Что планируешь предпринять? — после короткой паузы спросил он.

— Всех убью к чертовой матери, — зловеще ответил директор, отчетливо скрипнув зубами. — Сивый захлебнется свинцом!

Лера с трудом разлепила глаза и обвела комнату мутным взглядом, пытаясь осмыслить последние происшествия.

Директор уступил ей свою кровать, устроившись в глубоком, мягком на вид, кресле. Сейчас он сидел, попивая чай, укутавшись в расшитое белыми лилиями одеяло, что выглядело необычайно забавно и по-домашнему. Впечатление портил широкий красный шрам, рассекающий бровь, и общая угрюмость мужчины.

Недалеко на легком табурете расположился невысокий, лысый, как колено, мужичок. Похоже, это был тот самый доктор, лечивший когда-то Леру. По его подвижному морщинистому лицу было весьма затруднительно определить возраст. Кустистые седые брови этого человека непрерывно двигались, словно живые существа, то складываясь в одну линию, то расправляясь.

Мужичок посмотрел на лежащую неподвижно Леру и хитро подмигнул ей, каким-то невообразимым чутьем поняв, что девушка проснулась.

— Вот и красавица наша пробудилась, — дружелюбно проговорил он. — Все, оставляю вас, Веня, можешь не провожать.

Кивнув Вениамину, доктор подхватил потертый саквояж, поправил старомодный твидовый пиджак и, неопределенно махнув рукой, вышел из спальни. Лера проводила его удивленным взглядом и повернулась к Вениамину. Тот, напряженно выпрямившись, сидел в кресле, так крепко вцепившись в чашку, словно желал её раздавить.

Где-то в глубине квартиры, нарушая воцарившуюся тишину, хлопнула входная дверь, закрывшаяся за доктором. Директор медленно отставил кружку и пристально посмотрел Лере в глаза. Девушка не знала, что он искал в её взгляде. Ненависть, обиду, страх, или, может быть, все вместе? Сейчас у неё не было сил на четко оформленные эмоции. Сон не излечил многочисленные царапины и синяки. Наоборот, боль набросилась с новой силой, то вгрызаясь в разбитые руки, то напоминая о себе ломотой в шее.

Все события вчерашнего дня казались расплывчатыми и ненастоящими. Они воспринимались сознанием как яркий сон или захватывающий кинобоевик.

— Прости, что втянул тебя во все это, — проглотив застрявший в горле комок, произнес брюнет. — Я не знаю, чем искупить свою вину и как отблагодарить тебя за то, что ты сделала.

Первый раз на памяти Леры мужчина говорил так искренне и открыто. Впервые на его лице играла такая пугающе живая палитра чувств. Горечь, боль и осознание собственной вины избороздили морщинами высокий лоб, водоворотом кружили в глазах, стерли с губ злую циничную усмешку.

— Не надейтесь, что после такого заявления я начну стучаться и перестану грубить, — плотнее закутываясь в одеяло, пробормотала Лера. Ей не хотелось видеть беспомощность и отчаянье на лице директора.

— А ты не меняешься, — заметил мужчина с улыбкой. — У меня никогда не получалось угадать, что творится в твоей голове.

Лера неопределенно пожала плечами и отвела взгляд. Мысли стали пугающе четкими, сознание прояснилось. Вчера она собственными руками убила человека, заколола, не дрогнув, и, вероятно, если понадобилось бы, не задумываясь, лишила бы жизни еще нескольких.

— Директор, пусть меня Виталик домой отвезет, — отрешенно сказала она, с удивлением, словно впервые увидев, изучая свои руки.

С каждым ударом сердца ей становилось все страшнее и страшнее. Сознание, словно издеваясь, подкидывало яркие, живые картинки: рваную рану заката и распростертое мертвое тело.

— Конечно, я сейчас позвоню, — тихо проговорил мужчина, поднимаясь из кресла.

Его лицо снова стало непроницаемой маской, надежно скрывающей все эмоции. Только в потускневших глазах поселилась тоска.

Девушка неотрывно смотрела, как он, прихрамывая, выходит из комнаты, как дрогнувшей рукой берет телефон, как набирает нужный номер…

Дома будет только хуже. Огромный пустой сейчас особняк, пугающий шорохами и полуночным буханьем каминных часов.

Скинув одеяло, девушка босыми ногами прошлепала по паркету и прижалась к удивленно замершему директору.

Сколько же всего у неё накопилось в сердце! Лера плакала навзрыд, размазывая слезы по лицу, впервые за долгие годы доверяя кому-то свои чувства.

Она рассказывала, не в силах остановиться. Про памятный день рождения, когда случайно подглядела за Вениамином с пистолетом в руках, про бесконечные домогательства, про мерзавца, чуть над ней не надругавшегося и получившего ладонь доброй стали между ребер.

Про все, что терзало и мучило. Про все, кроме Олега. Как бы Лере ни было плохо, она не нарушала данное себе слово. О том, что происходит с её приемным отцом, никто никогда не узнает. Сдержать это в себе едва хватало сил, признание рвалось с губ, готовое в любой момент втиснуться между судорожными вздохами.

Вениамин бережно гладил Леру по встрепанным после сна коротким волосам, по вздрагивающей спине, вытирал катящиеся градом слезы. Так же, как шесть лет назад, когда забрал её у приемных родителей, так, как хотел бы делать каждый день.

Сжав зубы, чтобы не застонать, мужчина подхватил Леру на руки и плавно опустил на кровать. Девушка цеплялась за его рубашку, как несмышленый детеныш, не желая разжимать пальцев.

— Тише, солнышко моё, не плачь, — убаюкивая своим бархатистым голосом, шептал мужчина. — Я никогда тебя не брошу, никто тебя больше не обидит.

Лера продолжала судорожно всхлипывать, постепенно успокаиваясь. Ей казалось, что внутри поселилась пустота, занявшая место выплеснутых эмоций.

— Ты самая лучшая, самая отважная девушка на свете, — смахнув с её щек последние слезинки краешком наволочки, проговорил Вениамин.

— Правда? — кисло улыбнувшись, недоверчиво спросила Лера.

— Чистейшая, — тихо ответил мужчина, вплотную приблизив своё лицо к Лериному, так, что она чувствовала его горячее дыхание на своих губах. — Я не хочу тебя терять.

Лера прикрыла глаза, чтобы не видеть склонившегося над ней мужчину. От его тела шло успокаивающее тепло, жаркое дыхание щекотало шею, а обычно острая сталь взгляда переплавилась в искристое серебро.

Девушка непроизвольно облизала пересохшие губы и глубоко вдохнула терпкий аромат сигарет, пропитавший насквозь одежду директора. К табачным ноткам приплеталось едва уловимое благоухание сандала и мяты, железный запах крови и тяжелый дух лекарств.

Сухие шершавые пальцы мужчины бережно коснулись Лериного лица, погладив по щеке, скользнули вниз по шее и остановились на ямочке между ключиц.

Мир словно замер, утонув в мягком шелке прикосновений, чувств и запахов. Лере казалось, что она плывет по течению, которое нежно обволакивает её со всех сторон. В голове было пусто, вся накопившаяся за долгие годы боль вырвалась слезами, очистив душу от теней недоверия и призраков прошлого.

Легкий сквозняк, гулявший по комнате, игриво качнул плотную занавеску, пустив в помещение ясный солнечный луч, ослепивший Леру даже сквозь сомкнутые веки. Невольно поморщившись от яркого света, девушка отвернулась и открыла глаза, разрушая невесомое волшебство, витавшее вокруг.

Рука директора дрогнула. Тяжело вздохнув, он поднялся с постели и подошел к окну.

— Прости, — тихо произнес мужчина, крепко стиснув пальцами край подоконника.

Снова отчужденный и холодный. Опять спрятавший свои эмоции за прочной бетонной стеной. Понурая фигура, залитая солнечным светом, брызжущим из-за темных портьер. Четкий профиль в золотистом свечении, устало закрытые глаза, невесомые пылинки, кружащие вокруг в своем плавном хороводе.

Лера осталась лежать поверх одеяла, не зная, как донести до любимого мужчины, что его прикосновения никогда не были ей противны. С того момента, когда она могла убедить себя в ненависти к директору, прошло слишком много времени. А может быть, дело и не во времени, а в череде событий, так стремительно сменяющих друг друга.

Лера поправила растрепанные волосы, словно смахивая липкую паутину переживаний и сомнений, и, стремительно спрыгнув с кровати, в два шага очутилась за спиной Вениамина, порывисто и крепко обняв его.

Было необычайно странно и приятно стоять вот так, уткнувшись лбом в широкую спину, обвивая руками сильное тело. Чувствовать ставшее прерывистым дыхание, слышать участившийся стук сердца.

«Хитрый, подлый и двуличный директор, я люблю вас и всегда любила», — могла бы сказать Лера, но она упрямо молчала, позволив слезам проложить влажные дорожки на щеках.

Мужчина бережно расцепил её руки и развернулся к девушке лицом.

— Снова плачешь? — вопрос-утверждение.

Лера только кивнула, продолжая неотрывно смотреть в такое красивое и родное лицо, с болезненно сжавшимся сердцем изучая разбитую бровь и хищную россыпь мелких ссадин.

В глубокой задумчивости девушка провела ладонью по широкой твердой груди, ощутив спрятавшиеся под одеждой бинты. Какие шрамы скрывала тонкая хлопковая рубашка, оставалось только гадать.

Когда Лера убрала руку, мужчина с сожалением вздохнул и немного грустно усмехнулся.

— Жалеешь старичка? — спросил он с печальной улыбкой.

— Нет, — твердо ответила Лера. — Люблю.

Вениамин на секунду замер, вглядываясь в Лерино лицо, словно в поисках злой усмешки, а потом порывисто обнял девушку, целуя её в губы. Нежно, трепетно, вкладывая всю душу.

Лере казалось, что от каждого прикосновения на теле возникает ожог, и оно плавится подобно воску, поднесенному к свече. Голова предательски кружилась от чувств или от непрерывающегося поцелуя, укравшего весь воздух из легких. Ни на что не похожее ощущение прочно завладело телом, парализуя волю.

Каждое касание приносило наслаждение, не привычное уже отвращение или страх, а именно чистое, не омраченное ничем удовольствие.

Мужчина отстранился, снимая с себя мешающую рубашку и откидывая её в сторону. Повязки давно пропитались кровью, испачкав белую ткань, но и это сейчас не имело никакого значения.

Легко опустив девушку на кровать, Вениамин плавным движением начал расстегивать пуговицы её сорочки. Медленно, будто давая ей шанс передумать, он стягивал одежду, дотрагиваясь кончиками пальцев до кожи. Сладкая дрожь и волны мурашек от каждого прикосновения заставляли Леру покусывать губы и стыдливо отворачиваться.

Но её взгляд снова и снова непослушно скользил по сильным плечам, по окровавленным повязкам, по чуть припухшим разбитым губам.

Горячее дыхание, нежные поцелуи с пугающим вкусом крови, бережные движения и тысячи солнечных лучиков, скользящих по обнаженным телам.

Пестрое от синяков лицо, отражающееся в черных озерах расширенных зрачков. И пусть бинты давно соскользнули, а по напряженному телу струится горячая кровь, разливаясь по простыням.

Это будет продолжаться, пока наслаждение сильнее боли, а жизнь сильнее смерти.

— Люблю тебя, моё маленькое сокровище, — прошептал Вениамин, целуя уснувшую Леру в лоб.

Звонки и визитёры

Свежая и абсолютно счастливая Лера проснулась от въедливого телефонного звонка. В комнате воцарился восход. Такой теплый и яркий, что невозможно было сдержать счастливой улыбки.

Телефон продолжал настойчиво звонить, и девушка с некоторой оторопью поняла, что звучит мелодия именно её мобильного. Протерев глаза, избавляясь таким образом от остатков дремы, Лера соскочила с кровати и подбежала к столу, где уже не первую минуту от нетерпения подпрыгивал телефон.

Перехватив трубку у самого края столешницы, девушка приняла вызов.

— Лера, я так беспокоился, что же ты дома трубку не берешь? — взволнованный голос Олега звучал неразборчиво и приглушенно. Создавалось ощущение, что он стоит рядом с работающей бетономешалкой. — У тебя все в порядке?

— Олег? — девушка ошарашено хватала ртом воздух. За происходящим в последние дни бедламом она успела забыть про истинную причину её неприятностей — злосчастную черную папку, которую следовало положить на место до того, как приемный отец вернется домой.

— Прости, что не звонил эти два дня. Не было такой возможности. Я приеду сегодня к вечеру. Где ты сейчас? — перекрикивая шум, спросил Олег.

— Я в приюте, ездила к подруге, — судорожно сжимая телефон, соврала Лера. Ей было отвратительно от самой себя и от своей лжи, но говорить правду однозначно не стоило.

— Будь вечером дома и не открывай, пожалуйста, никому дверь, — на этом моменте связь прервалась, оглушительно сообщив, что «абонент вне зоны доступа сети».

Лера какое-то время еще постояла неподвижно, приводя в порядок мысли. После того, что произошло у них с Вениамином, жизнь надломилась на две неравные части. На «до» и «после». И девушка хотела верить в то, что это «после» будет прекрасным.

Бросать Олега на произвол судьбы было нельзя, да и не ясно, как поведет себя директор, когда проснется. Значит, опять неизвестность с перспективой на скандал.

Философски пожав плечами в ответ на собственные мысли, Лера поставила чайник и, стараясь не шуметь, вернулась обратно в комнату.

Директор спал на спине, широко раскинув руки и забавно приоткрыв рот. На свежем, неизвестно когда перестеленном белье красовалась только пара засохших бурых капель.

Девушка только сейчас поняла, что одета в совершенно чистую безразмерную футболку. Мужчина позаботился и о ней, стерев с нежной кожи всю натекшую с него кровь.

Подавив дурацкую улыбку, Лера аккуратно устроилась рядом с Вениамином и, опершись на локти, стала любоваться спящим.

Восход освещал всю комнату, не оставляя места уродливым теням, он трудолюбиво заглядывал в каждый темный уголок. В этом чистом первозданном свете директор казался особенно красивым и мужественным.

Лера задумчиво потрогала пальцем шелковые, седые на висках, волосы и печально вздохнула. Она ничего не знает ни о прошлом Вениамина, ни о его чувствах. Между ними двадцать лет разницы, у них нет ничего общего, и, вероятно, не будет.

«Плевать, пусть сам разбирается, нужна я ему или нет», — с грустной решимостью подумала Лера.

Сейчас ей нравилось просто любоваться высокими скулами и тонкими, даже во сне ехидно изогнутыми губами, гладить украшенное татуировкой плечо и слушать ровное, спокойное дыхание.

Хотелось прижаться к груди, чтобы чувствовать, как стучит сердце, но свежие тугие бинты ставили под сомнение разумность этой идеи.

Побездельничав немного, девушка нехотя поднялась с кровати и пошла на кухню. Выздоравливающему организму требовалась еда, благо, за время, проведенное у Олега, Лерина стряпня стала съедобной и местами даже вкусной.

Круп и муки в шкафчиках не нашлось, зато морозилка оказалась под завязку набита полуфабрикатами. Укоризненно покачав головой, Лера принялась за готовку, если так, конечно, можно было назвать процесс засовывания лазаньи в микроволновку.

— Как я вижу, ты уже нашла мои стратегические запасы? — директор стоял у косяка, привалившись к нему плечом, и тепло улыбался.

Босые ноги, простые льняные штаны на завязках, окровавленные бинты и встрепанные волосы. Девушка с трудом сдержалась, чтобы не броситься ему на шею, но ответной улыбки, озарившей её лицо, спрятать не смогла.

— Это что, плохо? — с легким вызовом в голосе осведомилась она.

— Да нет, — задумчиво ответил мужчина. — Просто если за один день пребывания тут был обнаружен мой главный тайник, то боюсь представить, что ты натворишь дальше.

— Ладно тебе, садись есть, — примирительно подняв руки, сказала Лера.

— А я не хочу лазанью, — поиграв бровями сообщил мужчина и, приближаясь к ней, продолжил: — Я хочу тебя!

Взвизгнув для порядка, Лера увернулась от растопыренных объятий и бросилась в комнату. Брюнет догонять не стал, а просто расставил руки и зомбической походкой пошел на свою «жертву».

Девушка, принимая во внимание его плачевное состояние, особо не брыкалась, быстро позволив себя поймать и подвергнуть жестокой щекотке. Счастливый смех отражался от стен и мячиком прыгал по квартире.

— Вот оно какое — счастье! — отсмеявшись и обняв мужчину за шею, сказала Лера.

Вениамин чуть болезненно улыбался, тяжело дышал и держался за бок, но по его искрящимся глазам было видно, что он полностью согласен.

Идиллию нарушил резкий звонок в дверь, разбивший умиротворение, как хрустальную вазу.

— Быстро в комнату, — велел вмиг посерьезневший Вениамин, словно из ниоткуда достав уже знакомый Лере пистолет. — Не высовывайся, а я пойду открою…

Спешно вернувшаяся в спальню Лера видела, как он передергивает затвор и, хромая, идет в коридор. Глупо ждать спокойной жизни, когда любишь такого мужчину.

Гость

Снова в ушах зашумела кровь, гонимая по телу бешено колотящимся сердцем. Лера закрыла глаза и сползла на пол по дверному косяку. Страху теперь не будет конца. Каждый день, час, минуту она будет бояться за директора. На его теле так много шрамов, а ведь каждый из них мог привести к смерти.

Сделав два глубоких вдоха, девушка взяла себя в руки. Она слышала, как открывается входная дверь, и молила небо, чтобы за ней оказался Виталик или на худой конец доктор. Оставалось только бессильно сжимать кулаки и вслушиваться в происходящее в квартире.

— Наталиан, проходите, располагайтесь. Не ожидал увидеть вас в своей скромной обители, — голос Вениамина звучал неприятно заискивающе. Лере ужасно не нравилось, когда этот хищный и сильный мужчина, нацепив маску лживой любезности, лебезил, подобно портье. — Не желаете ли чаю, или, может быть, чего покрепче?

— Нет, благодарю, я ненадолго и исключительно по делу. Насколько мне известно, папка у тебя. Позволишь взглянуть? — речь незнакомца обволакивала со всех сторон, она проникала в уши и оседала в голове густым вязким туманом.

Лера невольно поежилась, плотнее прижавшись к стене. Мягкая, безукоризненно вежливая, но при этом пропитанная деспотизмом речь незнакомца пугала и завораживала. Казалось, если этот человек прикажет прыгнуть с крыши, не найдется такого смельчака, который посмеет ослушаться.

— Вот, пожалуйста, — без промедления ответил Вениамин. — Надеюсь, там действительно что-то стоящее, — с оттенком недовольства закончил он.

— Не сомневайся, твой труд был не напрасным, — с легким снисхождением заявил Наталиан. — Кстати, мы узнали, что некая группа пыталась перехватить бумаги, отследив твой звонок. Можешь больше не беспокоиться по их поводу.

Лера с трудом боролась с желанием прильнуть к щели в двери. Ей настолько сильно хотелось посмотреть на обладателя страшного голоса, что даже первоначальный испуг отступил.

Девушка слушала, как шуршат листы. Видимо, незнакомец изучал документы из папки. Глубоко вздохнув для храбрости, она выглянула в гостиную.

Мужчина, сидевший в кресле, по-хозяйски закинув ногу за ногу, был необыкновенно, просто не человечески красив. Дорогой, с иголочки костюм сидел как влитой, подчеркивая атлетичную фигуру. Лицо казалось выточенным из слоновой кости, а длинные цвета вороньего крыла волосы идеально, словно недавно уложенные, рассыпались по плечам.

На пару секунд разучившаяся дышать, Лера отпрянула от двери. Таинственный гость Вениамина был чрезвычайно хорош. Но в нем сквозило что-то чужое, отталкивающее и неприятное. Девушка вдруг подумала, что предпочла бы никогда не иметь никаких дел с этим человеком.

— Чудесно, я забираю сделанные тобой копии, позаботься о том, чтобы оригинал вернулся хозяину до того, как его хватятся, — судя по звуку шагов, Наталиан собирался уходить. — Приятного вам дня.

Лера могла поклясться, что «вам» прозвучало как множественное число, а не как уважительное обращение к собеседнику, которым опасный незнакомец доселе с успехом пренебрегал.

Когда Вениамин, рассыпавшись в извинениях за слишком большую проволочку в исполнении задания, наконец спровадил важного гостя, Лера, скрестив руки на груди, выбралась из своего убежища.

— И кто это был? — требовательно спросила она, поставив этим мужчину в полнейший тупик.

Растерянно полюбовавшись её серьезной мордашкой, директор весело рассмеялся и, проигнорировав вопрос, полез в холодильник.

— Я с тобой разговариваю! — громко возмутилась Лера.

— Много будешь знать, состариться не дадут, — отшутился Вениамин, наливая себе молока.

— А серьезно, мне интересно, перед кем ты так лебезил, — дав волю накопившемуся негодованию, выпалила девушка.

— А серьезно, это очень опасный человек. Правая рука моего основного начальника, и таких, как я, он без масла кушает на завтрак, — без улыбки ответил Вениамин. — И вообще, Лер, пойми, наконец, врываться в кабинет без стука, грубить и нагло смотреть в глаза ты безнаказанно сможешь только мне. Надо быть более гибкой.

— Спасибо за совет, — зло бросила девушка. — Сначала более гибкой, потом более покладистой, затем более доступной. Ты мне это рекомендуешь?!

Вениамин покачал головой и, отставив стакан, заключил Леру в объятия, нежно потрепав по волосам.

— Не говори глупостей, ты теперь только моя, и в обиду я тебя не дам, — серьезно сказал мужчина. — Знаешь, когда мне было столько, сколько тебе сейчас, я считал, что скорее умру, чем буду гнуть спину. В тридцать думал, что заработаю высокое положение в обществе, и уж тогда никто не заставит меня улыбаться тем, кого хочется убить. А сейчас я понял, что при любом раскладе надо мной всегда кто-то будет. Вот и все. Не злись. Я просто хочу уберечь тебя от разочарований.

— Ладно, забудь, — тихо проронила девушка, примирительно кивнув и потершись щекой о плечо Вениамина. — Сегодня вечером приедет Олег. Надо вернуть документы на место.

Лере было стыдно за свое поведение. Просто сам факт того, что кто-то мог быть важнее и влиятельнее директора, вводил её в ступор.

После долгих препирательств Вениамин признал, что ему за руль садиться рано. Позавтракав, он позвонил Виталику и попросил его заехать за Лерой. Конструктивного диалога больше не получалось. Девушка снова окунулась в мрачные воспоминания о недавнем злоключении. А мужчина явно не знал, с какой стороны к ней подступиться.

Когда приехал Виталик, Лера порывисто обняла Вениамина и, плотно прижав к груди портфель с папкой и выклянченным у брюнета трофейным пистолетом, выбежала за дверь. Ей слишком много следовало обдумать. А лучше всего это было делать вдали от теплого и манящего взгляда директора.

От радуги во тьму

Дорога легко ложилась под колеса. Виталик молча вел джип, уставившись в ветровое стекло, а Лера сидела, погрузившись в собственные мысли и переживания. Последнее время события в её жизни менялись с такой же стремительностью, как пейзаж, проносящийся за окном.

Столь многое пришлось переосмыслить по-новому, что вдруг начало казаться, что все устои и принципы, сложившиеся за годы непростой жизни, разлетелись в щепки и уже не подлежат реконструкции.

При одной только мысли о директоре сердце начинало отбивать бешеный ритм, а во рту пересыхало. Раньше это происходило от негодования, а теперь от всепоглощающего восторга. Непривычное теплое чувство прочно закрепилось в груди, оно грело и успокаивало. Все это было удивительно и необъяснимо.

Когда машина выехала из города, по стеклу забарабанили первые капли дождя. Лера прильнула к окну, с восхищением смотря на чистое, безоблачное небо и яркое солнце, отражающееся в тысячах дождинок, спешащих скорее удариться об асфальт и, воссоединившись, слиться воедино.

— Будет радуга, — задумчиво проговорил Виталик, включая дворники. — Девочка, смотри в небо, будет большая и красивая радуга.

Лера кивнула и вернулась к созерцанию искристых бриллиантовых потоков, сходящих на землю. Этот дождь так походил на слезы радости. Казалось, весь мир плачет, избавляясь от застарелых обид и горестей.

Чудо продолжалось всего несколько минут, а потом в небе вспыхнул радужный мост, повисший над удаляющимся городом.

— Останови, — неожиданно для самой себя попросила Лера.

Виталий затормозил, повинуясь рефлексам. Спросить, что вдруг понадобилось взбалмошной девчонке, он не успел. Лера выпрыгнула из машины на обочину и, запрокинув голову, подставила лицо последним дождевым каплям.

Парень неопределенно хмыкнул и молча дождался, когда его подопечная нарадуется и сядет в машину.

До элитного поселка они доехали без приключений. Девушка мышонком притаилась на заднем сидении, стесняясь своего внезапного всплеска эмоций. Виталий думал о чем-то своем, периодически улыбаясь уголком рта. Лере было безумно любопытно, что творится в бритой голове у вечно мрачного парня, но спрашивать казалось не этичным.

— Ни пуха тебе, — затормозив у калитки, бросил через плечо Зэк.

— К черту, — тихо шепнула Лера и побежала к входной двери.

Ей предстояло еще испечь пирог и убраться в доме к приезду Олега. Ну и, конечно, самая малость — повторно вскрыть неприступный кабинет, чтобы вернуть побывавшую в стольких передрягах папку на место.

После всего случившегося было странно вновь очутиться в своей уютной комнате. «Запомнившие» её двери приветливо открывались от одного прикосновения. «Умный дом» послушно включал и выключал свет, активировал систему кондиционирования, закрывал жалюзи, спасая дорогую мебель от палящего солнца.

«Олег, почему же все так получилось?», — с тоской подумала Лера, сняв со спинки стула брошенную мужчиной футболку.

Совесть набросилась на девушку с новой силой, не жалея ни средств, ни инструментов. Пребывание в пустом, тихом доме начало оборачиваться кошмаром.

Девушка успела только вернуть на место папку, даже не переодевшись и не спрятав пистолет, когда позвонил Вениамин, чтобы выяснить, все ли с ней в порядке.

Забота директора была приятна, но и от неё сейчас хотелось спрятаться. Мужчина, судя по аккуратным наводящим вопросам о самочувствии и состоянии, пребывал в святой уверенности, что был у Леры первым. Он даже не спрашивал, а просто не сомневался, что удручало еще больше. Девушке не хотелось врать. А теперь придется обманывать сразу двоих.

К вечеру, когда Лера более-менее успокоила себя, отвлекшись на уборку и готовку, кошмар вернулся снова, на этот раз выплыв из новостной телевизионной ленты:

«Группа страйкболистов обнаружила шесть свежих трупов на заброшенном в лесу заводе. Пятеро застрелены, один заколот. Полиция ищет преступников».

В комнате осталась валяться ручка ножа с её отпечатками пальцев. Эти кровавые отпечатки там повсюду. Теперь её обязательно найдут и посадят за убийство! Отчаянье волнами захлестывало тело, заставляя дрожать, как от холода.

— Лера, что с тобой? Ты заболела!? — Борющаяся с паническим ужасом девушка не услышала хлопка входной двери. И теперь вернувшийся Олег стоял на пороге кухни со спортивной сумкой наперевес.

Принципы

Лямка соскользнула с широкого плеча, и сумка полетела на пол. Мужчина в два шага преодолел расстояние до Леры и бережно развернул её к себе лицом.

Если бы девушка не была до смерти перепугана своими мыслями, она, вероятно, заметила бы, что Олег посвежел и выглядит куда лучше, чем до отъезда, только голодные огоньки, затаившиеся в зрачках, блестели еще более хищно и неприветливо.

Хотя и они сейчас растворились в океане искренней заботы и беспокойства.

— Все хорошо, — медленно, как сомнамбула, ответила Лера. — Просто неважно себя чувствую, сейчас пройдет.

С каждым произнесенным словом ей становилось все легче. Бояться следствия глупо, в городе одиннадцать миллионов жителей. Кому придет в голову её подозревать? Спишут все на криминальную разборку и даже не будут искать виноватых.

Олег стоял рядом, неестественно выпрямив руки в её сторону. Так, будто хотел дотронуться, но боялся это сделать. Его задумчивый взгляд был прикован к до сих пор включенному телевизору.

— Ты что-то увидела в новостях? — напряженно спросил мужчина.

— Нет, — Лера, взяв себя в руки, задорно тряхнула кудлатой головой. — Просто вдруг сердце прихватило.

Конечно, последующий поход по всем известным врачам не внушал энтузиазма, но это было всяко лучше, чем допрос с пристрастием об истинных причинах её странного поведения. Тем более, девушка неоднократно слышала, что подобное иногда случается у подростков без видимых отклонений в здоровье. Недостаток то ли магния, то ли йода, то ли еще какой крайне необходимой организму ерунды.

— Сердце — это очень плохо, — успокоившись, произнес Олег. — Завтра же вызову доктора. Могу, конечно, и сам послушать, но я не кардиолог, — шутливо сказал он, а потом спросил, посерьезнев, — У тебя, кстати, такое уже бывало?

— Да, было пару раз, — как можно беззаботней ответила девушка. — Что стоишь, я пирог к твоему приезду испекла! Иди лучше переоденься, а то мне уже вовсю грозит голодная смерть!

Олег сердито погрозил ей пальцем и, подняв сумку с кафеля, подмигнул напоследок и направился к лестнице. Когда на третьем этаже хлопнула дверь в спальню, Лера без сил упала на стул. Она могла бесконечно драться и терпеть побои, хамить и «качать права», но патологически не умела и не любила лгать и притворяться.

«Не сдаться обстоятельствам,

Не льстить, не угождать,

Не ползать на коленях,

Пусть будут угрожать!»

Все правильно. Не льстить, не лгать, не ронять своего достоинства, даже если за это тебе грозит расправа. Но вот как поступить, когда правда больно ранит другого человека? С таким она еще никогда не сталкивалась. Мир и люди в нем прекрасно и ровно делились на хороших и плохих, на честных и лживых. А что же получалось теперь?

«Наверное, Вениамин прав, и я как-то не так смотрю на мир», — с грустью подумала Лера, ставя на стол посуду для предстоящей трапезы.

Девушка знала ответ на все свои вопросы, но не хотела о нем думать. Все предельно просто, мир не изменился. Просто она перешла в категорию «плохих» людей, и оправдывать свои поступки ошибочностью прежних принципов глупо. Принципы должны быть одни на всю жизнь, они не меняются. Меняются люди. Она убийца, лгунья и падшая женщина. Такие не имеют права говорить о чести и правде.

Олег спустился к ужину довольно быстро, так что Лера не успела забраться в своих рассуждениях в совсем уж темные дебри.

Домашний синий свитер мужчины оттенял необыкновенный цвет глаз, льняные штаны подчеркивали мускулистые ноги, а ослепительно белая улыбка годилась для рекламы любой зубной пасты. Но при всем этом Олег умудрялся смотреться очень естественно и по-домашнему, без налета мажорства и фальши.

— Ну и чем нас тут кормят? — бодро осведомился он, поочередно заглядывая в кастрюли. — Хм, рис, тефтели… пирожок!

Лера только трагично вздохнула, когда взрослый мужчина, как маленький ребенок, отрезал себе кусок пирога и, блаженно улыбнувшись, впился в него зубами.

Ужин прошел в теплой и веселой атмосфере. Сначала Лере приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы не стучать зубами об ложку, но потом она втянулась в разговор и повеселела.

— Знаешь, я буду редко бывать дома на этой неделе, и, если честно, не очень хочу, чтобы ты куда-то ездила, так что предлагаю компромисс, — отставив тарелку, довольным голосом сообщил Олег. — Думаю, тебе понравится!

— М? — Вопросительно изогнув бровь, промычала Лера. Её рот был забит пирогом, и говорить не получалось при всем желании.

— Завтра съездим за твоей подругой. Я договорюсь с директором, уверен, он её отпустит на неделю. Поплаваете в бассейне, погуляете и все такое. Каникулы ведь уже, — воодушевленно объявил Олег.

Подобно удаву заглотнув непрожеванный кусок, Лера шокировано уставилась на мужчину.

— Подруга, каникулы, годовые оценки!? — отдышавшись, выпалила девушка, чуть не сорвавшись на последнем словосочетании на панический крик.

— Подруга, о которой ты говорила мне по телефону, летние каникулы, и отличные годовые оценки, — тепло улыбнувшись, пояснил мужчина.

— Дурдом, — прошептала Лера, схватившись за голову.

Теперь еще до Алины придется донести, что они провели последние три дня вместе.

Олег истолковал её реакцию по-своему.

— Учителя в один голос твердят, что ты заслуживаешь эти баллы, а за подругу не переживай, хочешь, по вечерам водитель будет отвозить её обратно?

Возражать было бы глупо и подозрительно. Поэтому Лера, внутренне содрогаясь от собственного двуличия, изобразила полнейший восторг.

Полюбовавшись довольным своей идеей Олегом, она помыла посуду и, пожелав ему спокойной ночи, сбежала в комнату.

— Что же я творю? Олег не заслуживает такой подлой твари под боком! — стукнув кулаком по стене, в сердцах прошептала она и ничком упала на кровать.

Беленькое платьице

Аромат еды, щекочущий ноздри, заставил Леру сесть и разлепить глаза. Комнату уже заполнило светлое и радостное утро. Солнечные лучики, просочившиеся сквозь пышные кроны деревьев, теперь играли в догонялки на светлых обоях спальни. Свежий ветер трепал тюлевые занавески и длинные волосы Олега, сидящего на краю подоконника.

Мужчина смотрел на улицу, забавно щурясь против солнца.

— Доброе утро, — развернувшись к девушке, приветливо сказал шатен. — Я поговорил с Вениамином Петровичем, и он разрешил забрать твою подругу.

Лера сонно кивнула, невольно залюбовавшись солнечным светом, запутавшимся в густых, чуть волнистых волосах Олега. Сон, лучшее лекарство, ненадолго успокоил и нервы, и совесть.

На тумбочке возле кровати дымилась яичница с черным хлебом и беконом, поджаристым краем свисающая со стеклянной тарелки. За окном цвел май, а Олег так искренне и заразительно улыбался, что думать о плохом было просто невозможно.

— Спасибо за завтрак. — Девушка с трудом подавила зевок и кивнула в сторону тумбочки. — Сам поел?

— А то, когда я себя голодом морил?! — шутливо ответил мужчина. — Собирайся, поедем за твоей приятельницей, а то, чувствую, и так сегодня на работу опоздаю.

После этих слов Олег вежливо покинул комнату, давая Лере возможность одеться.

Как только его шаги в коридоре стихли, девушка опрометью кинулась к мобильнику. Она понимала, что Вениамин, скорее всего, уже поговорил с Алиной и описал ей всю сложность ситуации, но удостовериться в этом не помешало бы.

— Лера, у тебя все хорошо? — мягкий чуть взволнованный голос, всего после пары гудков послышавшийся из трубки. — Я уже соскучился.

Девушка нервно облизала губы и против воли улыбнулась. Слышать подобное из уст директора было необычайно ново и приятно.

— Все хорошо, — прошептала она, чувствуя, как учащается пульс. — А как ты, синяки все еще болят?

— Пустяки, — брошено нарочито небрежно. — На мне все как на собаке заживает, не стоит волноваться. Зайдешь ко мне сегодня?

— Да, но Алина… А вдруг Олег у неё что-то спросит? — Девушка чувствовала, как телефон начинает выскальзывать из вспотевшей ладошки.

— Не переживай, я уже все уладил, — уверенно заявил мужчина. — Если что, Алина подтвердит, что последние три дня была с тобой.

— Ладно, я тогда собираться, — с вернувшейся неуверенностью пробормотала Лера.

Вениамин по-прежнему оставался директором приюта, имеющим огромную власть, и был старше её на целых двадцать лет. Не просто старше, а еще умнее и опытнее.

— Я буду ждать тебя с нетерпением, — разбивая на осколки все доводы здравомыслия, нежно проговорил мужчина. — Люблю тебя.

Лера так и осталась стоять столбом, вцепившись в телефон, как утопающий в спасительную соломинку.

Двадцать лет! Подумаешь? Не так уж и велика между ними разница!

На волне бешеного восторга девушка перерыла серьезно пополненный Олегом гардероб, выбирая подходящий наряд. Белое в сине-голубую клетку, расчертившую подол, летнее платье показалось сейчас самым идеальным вариантом.

Расчесывая волосы и крутясь перед зеркалом, Лера думала о том, что еще никогда так замечательно не выглядела. Атласный поясок подчеркивал тонкую талию, а свободная юбка-плиссе мягко струилась по стройным ногам. Да и белый цвет ей шел куда больше, чем траурный черный.

Одно только мерзко кололо сердце: она наряжалась в то, что ей подарил Олег, чтобы удивить и порадовать другого мужчину. Очередная маленькая, но, безусловно, тошнотворная подлость.

— Если готова, спускайся вниз, а то я опоздаю, — послышался из-за двери голос шатена.

— Бегу! — Заколов немного отросшие волосы в куцый хвостик, прокричала Лера.

Подхватив телефон и не жуя расправившись с остывшей яичницей, девушка сбежала вниз по лестнице. От резких движений хвостик растрепался, и заколка упала на пол.

— Какая ты сегодня неаккуратная! — поднимая безделушку, шутливо сказал Олег. — И красивая… — наконец рассмотрев свою воспитанницу, совершенно другим, севшим голосом прошептал он.

Лера невольно отшатнулась, увидев в глазах мужчины знакомые дикие огоньки.

— Я буду в машине, — бросил Олег, резко взяв себя в руки.

Входная дверь хлопнула прежде, чем девушка осознала то, что ей больше ничего не грозит. Руки слегка тряслись, хотя ничего страшного, в сущности, еще не случилось.

Упрямо тряхнув головой, она выбежала на улицу и, заблокировав дверь, направилась к машине, хрустя гравием дорожки.

Олег уже сидел на водительском сидении, с остервенением двигая стальные пластинки головоломки. Лера успела мельком разглядеть предмет его изысканий, отдаленно напоминающий металлическую шкатулку для украшений, расчерченную подвижными геометрическими фигурами.

Как только девушка устроилась в кресле и пристегнулась, Олег бережно убрал головоломку и завел мотор. Было видно, что он почти успокоился и теперь сильно жалеет о своем эмоциональном всплеске.

— Не задерживайся, пожалуйста, — попросил он мягко, когда машина спустя час затормозила у серого здания приюта.

— Постараюсь, — ответила Лера, быстро вылезая из авто и заранее мысленно извиняясь перед Олегом за то, что вряд ли сдержит своё обещание.

Ей так хотелось увидеть директора, что даже шепотки бывших знакомых и откровенные подколы по поводу внешнего вида, посыпавшиеся со всех сторон, были оставлены без должного внимания.

Злопыхатели, ожидающие хорошей драки, но полностью проигнорированные и так её и не получившие, только удивленно молчали вслед.

Конечно, в Лериных волосах не развевалось красной ленты, но решительная походка и странный кастет, совершенно не подходящий к воздушному платью, тоже неплохо отпугивали желающих почесать кулаки.

Знакомая дверь показалась, когда девушка уже думала, что задохнется от давящих взглядов и недружелюбных слов.

Распахнув её пинком, мечтая только о том, чтобы поскорее ткнуться во вкусно пахнущую рубашку и зарыться пальцами в седеющие волосы, Лера влетела в кабинет.

— Вениамин Петрович отлучился по делам, но по всем интересующим вопросам можете обращаться ко мне. — Холодный, безукоризненный, такой пугающий и пронизывающий голос.

Мужчина с нечеловечески прекрасным лицом и странным именем — Наталиан.

Космос

— Простите, я не вовремя, наверное. — Лера отступила назад, безотчетно пытаясь увеличить расстояние до Наталиана.

— Почему же? — Мужчина наоборот чуть подался вперед, словно намереваясь подняться из кресла. — Вы обладаете замечательной способностью оказываться в нужное время в нужном месте.

Его глаза странно поблескивали в полутьме кабинета. В огромных расколотых зрачках клубился водоворот млечного пути, а тонкая радужка меняла цвет от светло-серого до насыщенно-синего.

— Не понимаю, о чем Вы… — Под прицелом гипнотического взгляда девушка сцепила пальцы на ручке двери и безрезультатно дернула несколько раз. Замок, секунду назад открытый, оказался заблокирован. — Что за шутки? — растеряв от страха остатки вежливости, выпалила Лера.

— Похоже, Аргос слишком мало уделяет времени воспитательным работам. Вам не говорили, что уходить, когда беседа не закончена, невежливо? — лишающий воли голос прокрадывался прямо в душу, принося за собой страх и смятение. — Не сбегайте, это все равно бесполезно, лучше ответьте, если что-то случится, чью сторону Вы будете склонны принять?

Лера не могла дать ответа на вопрос, смысл которого был ей решительно не понятен, она вообще плохо сейчас слышала слова мужчины, завороженно плавая в океанах его бездонных глаз и безрезультатно силясь скинуть опасное наваждение.

 

Но сделать это было так же нереально, как невозможно не смотреть на бескрайнее пространство вселенной, впервые оказавшись у прозрачного иллюминатора космического корабля.

Мириады звезд, перемигивающихся и горящих холодным хищным светом, красные всполохи солнца и разноцветные елочные шары — обитаемые и необитаемые планеты.

Все это вереницей проносилось в чужих зрачках и словно выплывало из них, заполняя кабинет.

— Не понимаю, о чем вы, — снова, враз охрипнув, повторила Лера.

— У Вас открывается новая замечательная черта, — холодным и угрожающим голосом произнес Наталиан. — Полное непонимание, но, думаю, на самом деле вы неплохо посвящены в некоторые вопросы.

— Не посвящена! — Резкий звук распахнувшейся двери заставил Леру очнуться.

Какой знакомый голос… Девушка сморгнула слезы, выступившие от внезапного яркого света, резанувшего по глазам. Ноги подкашивались, голова кружилась. Окинув взглядом комнату, она с удивлением обнаружила себя напротив кресла, в крепких руках Наталиана. Тот больно сжимал её плечи, удерживая лицом к себе.

У выключателя стоял немало разозленный Вениамин. Его стальные глаза метали молнии, а челюсти сжимались от гнева.

В несколько шагов достигнув стола, мужчина рывком прижал к себе дрожащую и ничего не понимающую Леру и в упор уставился на Наталиана. От прошлого раболепия и вежливости не осталось и следа. Казалось, он прямо сейчас готов впиться в горло работодателя и растерзать его в клочки.

— В следующий раз, если вам понадобится что-то узнать, обращайтесь непосредственно ко мне! — чересчур резко отчеканил он.

— Тогда нам есть о чем поговорить, — ничуть не смутившись и даже не подумав освободить директорское кресло, спокойно ответил Наталиан. — Кстати, у вас весьма недурной вкус…

Пропустив намек мимо ушей, Вениамин бегло ощупал Леру, будто ища на ней какие-то повреждения, и бережно вывел её в коридор.

— Забирай Алину и езжай домой, вас внизу ждет Олег. — Крепко стиснув девушку в объятьях, директор вернулся в кабинет и закрыл дверь.

Лера осталась стоять в подозрительно пустом коридоре, силясь осмыслить все произошедшее. Но получалось это очень плохо. В голове по-прежнему на все голоса пел космос, завораживающий своей глубиной.

Чужие секреты

Лера бежала по коридору к своей старой комнатке. Свободная юбка развевалась, неприлично задираясь, но девушке было не до подобных мелочей. Её голову разрывали куда более занимательные вопросы.

Кто такой этот Наталиан? Почему все кому не попадя зовут Вениамина Аргосом? И когда она успела подойти к столу и очутиться вплотную с этим монстром, засевшим в директорском кабинете?

Людей, способных на эти вопросы ответить, поблизости не наблюдалось, поэтому, добежав до двери в спальню, Лера отдышалась и выкинула все лишнее из головы. Внизу ждал Олег, а впереди маячил вероятный разговор со строптивой и целеустремленной Алиной.

Толкнув дверь, девушка проскользнула в комнату, небезосновательно ожидая шквала эмоций от импульсивных соседок.

В помещении не было никого, кроме Алины. Девушка неподвижно сидела возле расчерченного квадратиками света стола, опустив голову, так, что длинный полог темных, каштановых волос отгородил её от всего мира. У загорелых стройных ног, обутых в новенькие кеды, стояла собранная спортивная сумка.

— Ну что, подруга, поехали? — подняв голову, с непередаваемым сарказмом промолвила она. — А то я так заждалась, а уж как соскучилась, ты себе не представляешь!

В желтых глазах Алины плескалась непонятная боль и тоска, задевающая за живое. В душе всколыхнулось чувство вины. После отъезда Лера звонила лишь единожды, преследуя свои корыстные цели, и теперь ей было ужасно стыдно. Она ведь и не думала, что кто-то тут ждет звонка, но это нельзя считать оправданием.

— Прости, я… — Слова давались тяжело, да и не знала Лера, что в таких случаях следует говорить.

— Тебе не за что извиняться, — легко поднявшись и подхватив сумку, припечатала Алина. — Не бойся, твой обман не раскроется, я буду молчать.

Лера кивнула, хотя этот вопрос сейчас волновал её меньше всего. Она и подумать не могла, что так легко обидеть человека, даже не подозревая об этом.

Когда они спустились вниз, Олег галантно открыл дверцы авто с обеих сторон, усаживая девушек. Ругаться за опоздание и долгую проволочку он не стал, наоборот, довольно улыбался, смотря на подруг.

Познакомившись с Алиной и по-рыцарски поцеловав ей ручку, мужчина уселся за руль и завел мотор.

— И все-таки это замечательно, когда у тебя есть друзья! — с задумчивой теплой улыбкой проговорил он, когда машина захрустела колесами по гравию у особняка. — Надеюсь, вы весело проведете время.

— Приятно было познакомиться и спасибо, что подвезли. — Вежливо поблагодарила Алина, выбираясь из машины.

Олег порывался донести её сумку до дома, но получил вежливый отказ и, поцеловав Леру в лоб, вернулся в авто и рванул с места.

В полнейшем молчании девушки вошли в дом. Скинув опостылевшие босоножки, Лера провела Алину в гостевую.

— Располагайся, как тебе будет удобно. Справа дверь в ванную, кухня внизу. — Нервно теребя подол платья и отводя глаза, сказала девушка.

Ей хотелось провалиться на месте, но не стоять посредине огромной комнаты, по-хозяйски указывая, что и куда можно положить или поставить. Она не заслужила ничего из того, что просто как снег свалилось на голову. Внезапные богатства и удобства, любящий приемный отец, которому она платит черной неблагодарностью. То же самое могло бы быть и у Алины, ведь она ничем не хуже, даже наоборот, красивее и уживчивее.

— Скажи, а ведь ты была с директором эти три дня? — усевшись на самый краешек кресла и опустив глаза в пол, спросила Алина.

Сейчас она выглядела очень жалкой, растеряв всю свою спесь и властность.

— К чему ты это? — почувствовав, как болезненно сжимается сердце, аккуратно поинтересовалась Лера.

— Не дури! — Алину словно ужалили. Она подскочила с места и заходила по комнате. — У тебя все есть, а Олег красивый и добрый мужчина. Зачем тебе все портить, ради чего? Ты ведь даже не знаешь, с кем имеешь дело! Он подлец, подонок, убийца!

Лера молча отступала под натиском разбушевавшейся подруги, во все глаза смотря, как исказилось её красивое лицо, как по щекам катятся крупные слезы, а у уголков глаз проступают морщинки.

— Он попользуется и выбросит! — девушка почти кричала, не сдерживая себя. — Хотя нет! Нет! Не так! Он будет пользоваться, будет мил, вежлив, заботлив, но запомни навсегда, ты для него просто вещь! Вещь, с которой хорошо обращаются.

У Леры поплыло перед глазами. Такие обвинения не берутся из ниоткуда, не возникают на пустом месте. Нельзя лгать с такой болью в голосе. Говорить, вырывая сердце каждым словом, глотать слезы, бесконечным потоком катящиеся по щекам.

И это все происходит с вечно бесстрастной, ироничной и уравновешенной Алиной.

— Не верю, — тихо прошептала Лера, силясь научиться заново дышать и унять разбушевавшиеся чувства.

Алина отвернулась к стене и, обхватив руками вздрагивающие плечи, продолжила совершенно спокойным голосом:

— Я слышала, тут есть бассейн, всегда мечтала поплавать.

Причины и следствие

Лера видела, как вода, разрезаемая уверенными движениями Алины, обтекает красивое стройное тело, и против своей воли завидовала шикарным формам подруги и её умению профессионально плавать. Черный спортивный купальник с яркими желтыми вытачками как влитой сидел на тренированной женственной фигуре. Густые волосы, убранные сейчас в пучок, потемнели от воды; на открытом высоком лбу поблескивали капельки влаги.

В том же самом купальнике Лера выглядела как курица с магазинного прилавка. Жилистая и синюшно-белая. А от своих собственных кос девушка избавилась уже давно, обрезав их кухонным ножом. Как ни крути, ей было во всех смыслах далеко до Алины.

На душе скреблись кошки, больше всего хотелось выловить шуструю пловчиху из бассейна и выколотить из неё правду. Всю, до последнего словечка. Но Лера сидела на бортике, свесив ноги в воду, и наблюдала за тем, как Алина безостановочно плавает туда-сюда. И где только она этому так научилась?

К волнующей беседе девушки так больше и не вернулись. Переодевшись после бассейна, они поели мороженого и посмотрели на редкость глупый и бестолковый фильм.

Лера не уловила сути сюжета, бесконечно отвлекаясь и ерзая, она то и дело косилась на невозмутимую подругу. Та в свою очередь чрезвычайно заинтересованно следила за переживаниями выдуманных киношных персонажей, подбадривая их соответствующими репликами.

Олег, как и обещал, вернулся поздно. Без аппетита проглотив ужин и пожелав девушкам спокойной ночи, ушел в свой кабинет, прихватив железную шкатулку-головоломку.

Дальше изображать восторг от взаимного присутствия не было необходимости, поэтому подруги с едва скрываемым облегчением разошлись по комнатам.

Так прошло три дня. Вениамин исправно звонил, предлагал заехать, звал гулять, говорил, что соскучился и намекал на отсутствие целесообразности в дальнейшем проживании у Олега. Лера слушала и не слышала. В её сердце свернулась клубком змея подозрений, которые Алина, несмотря на аккуратные расспросы, развеивать не спешила.

Олег очень рано уходил на работу, возвращаясь затемно. Он побледнел и осунулся, хотя Лера как могла старалась на кухне. Алина тоже проявила хозяйственность, помогая с готовкой и уборкой, но мужчина не притрагивался к сытным ужинам, часами просиживая над стальной головоломкой.

Олег и раньше не отличался открытостью, но то, что происходило с ним сейчас, пугало не на шутку. Отбросив все сомнения и страхи, Лера спустилась на кухню к попивающему чай шатену.

— Что с тобой происходит? — решив обойтись без предисловий, спросила она.

— А что, что-то происходит? — Слабо улыбнулся Олег.

В тусклом свете единственного торшера он походил на живой труп. Синяки под глазами, белая кожа и постаревшее лицо.

Лере было страшно смотреть на то, во что превратился сильный и молодой мужчина в считанные дни. Ей казалось, что только она в ответе за все происходящее. Значит, в её силах все исправить.

— Ты плохо выглядишь, почти не ешь, — девушка старалась подобрать правильные слова, но получалось неважно. — Может, я могу тебе чем-то помочь?

Олег вздохнул и тоскливо посмотрел на стальную шкатулку.

— Все будет хорошо, я тебе обещаю. Иди спать.

Спорить было глупо. Лера прекрасно понимала, что если Олег решил молчать, то из него не удастся выудить ни слова.

Проворочавшись без сна полночи, девушка соскользнула с кровати и перешла в комнату к Алине, устроившись у неё под боком. Теплое мерно дышащее тело послужило лучшим успокоительным средством и позволило наконец погрузится в мир сновидений.

Утро началось с подушки, опущенной на лицо.

— Умри, лазутчик, захвативший мою кровать!

Лера вскочила на ноги, отбрыкиваясь от нежданного маньяка и ошалело мотая головой. Алина же с победным кличем повторила акт удушения, не забыв еще и пощекотать свою непроспавшуюся жертву.

— Ты что творишь? — прокричала Лера, с трудом отбившись от назойливого внимания коварной удушительницы.

— Это ты что творишь! — в тон ответила та. — Думаешь, приятно просыпаться от того, что чья-то не в меру легливая нога скидывает тебя с постели!?

— Эм… Ну прости, — смущенно почесав затылок, извинилась Лера.

Опыт совместного ночлега у неё был только с Вениамином, который во избежание эксцессов подмял девушку под себя.

— Ладно уж, пошли завтракать, — смилостивилась Алина, заправив за собой кровать.

Почувствовав прилив бодрости после утренней возни, Лера сбегала к себе переодеться и умыться. Закончив с обязательными утренними процедурами, она вытащила упирающуюся Алину из спальни и направилась вниз, на кухню.

В гостиной были посторонние, перед которыми, по-старчески сгорбившись, стоял Олег.

Судя по всему, они только вошли. Двое мужчин, один в полицейской форме при автомате, с немецкой овчаркой у ног, второй седой и высокий, в простом сером пиджаке.

— Уполномоченный следователь Андрей Смирнов. Мы расследуем убийство.

Лера вросла в пол, больно сжав Алинину руку. От ужаса перехватило дыхание, в висках зашумело, а на лбу выступил пот.

— Полагаю, это за тобой! Говори, во что тебя втянул директор? — Резкий рывок в сторону и требовательный вопрос подруги заставил собрать мысли в кучу.

Алина оттащила девушку подальше от перил и прижала к стене.

— Конечно, проходите, чем я могу вам помочь? — Вежливый и удивленный голос Олега.

— У нас ордер на обыск, — сухо ответил следователь.

Ордер, собака, наверняка металлоискатель. Перед глазами поплыли черные круги, мешая сфокусировать взгляд на не на шутку обеспокоенной Алине.

— Пожалуйста, отвлеки их! — кусая губы, хрипло взмолилась Лера. В спальне среди вещей по-прежнему лежал пистолет. Улика, которая выдаст её с потрохами.

Внизу шуршали бумаги. Похоже, хозяину дома дали подробно ознакомиться с документом.

— Простите, но с какой стати? — произнес Олег, переходя на повышенные тона.

— Олег Тайнов, вы подозреваетесь в убийстве профессора Митта Коина и изъятии у него некоего предмета, поиском которого мы и займемся.

Сердце пропустило несколько ударов и оборвалось. Следователь пришел не за ней…

Находчивость

Страх насекомым зашевелился под кожей, щекоча своими отвратительными усиками; он перебирал волосы на голове, рассыпал полчища мурашек по телу, скользко полз вдоль позвоночника.

Олег способен на убийство. Он плохо контролирует себя, да и поведение мужчины в последние дни было крайне подозрительным. Эта одержимость стальной головоломкой, отсутствующий взгляд, общая подавленность. Стоило выпытать у него все, но теперь действовать поздно.

— Мне отвлекать или не отвлекать? — на удивление спокойным голосом спросила Алина.

— Отвлеки, если можешь, — взвесив все «за» и «против», шепотом попросила Лера.

Пистолет следовало спрятать. Это не подлежало никакому сомнению. Но оружие теперь было не единственной проблемой. Девушка на подсознательном уровне чувствовала, что если Олег и причастен к убийству, выдаст его именно таинственная шкатулка.

Следователю предстояло обшарить весь дом с ручным металлоискателем. Но начнет он с кабинета и спальни хозяина, где, скорее всего, сейчас и лежит головоломка.

Алина уже бодро сбежала вниз по лестнице, на ходу здороваясь с незнакомцами и спрашивая у Олега его предпочтения касательно обеденного меню.

Рассчитывать, что следователь сильно задержится, изучая длинные стройные ноги подруги, особенно не стоило. Поэтому Лера, стараясь издавать как можно меньше шума, бросилась в спальню.

Декодер, которым она пользовалась для похищения папки, поможет проникнуть в спальню и изъять оттуда все компрометирующее Олега. Оставалась самая малость — придумать, что с этим компроматом делать.

Внизу громко забрехала собака, послышался женский крик и мужская брань. Лере захотелось броситься в гостиную и проверить, все ли в порядке с подругой, но на это не было времени.

В извлеченный из кладовки темный мешок для мусора девушка, не задумываясь, вытряхнула неудачные наброски, хранящиеся в верхнем ящике стола, и помойку из маленькой пластиковой корзины.

Пистолет и браслет-шокер, завернутые в черную футболку, полетели следом.

Слыша только стук собственного сердца, Лера добежала до спальни Олега и прислонила декодер к замку.

Аппарат оказался заряжен, и после секундного промедления на тачскрине загорелся зеленый огонек. Вытерев выступивший на лбу пот тыльной стороной ладони, девушка проскользнула в комнату.

За время своего пребывания в доме она ни разу не была в этом месте. Темные шторы, матерчатые обои, неопрятно разобранная кровать и многочисленные книги на давно нечищеном ковре. Засохшая монстера в треснутом горшке венчает подоконник, и очередная Лерина ночнушка, бережно разложенная по подушке.

Если головоломки тут не окажется, придется искать в кабинете, а часы тикают быстро, и это совсем не образное выражение.

Шкатулка стояла на покосившейся стопке измятых документов, занявших всю прикроватную тумбочку.

Девушка запрятала в мешок и головоломку, и бумаги, обернув их своей ночной рубашкой. Больше в спальне ей было делать нечего.

Оставалось собрать мусор по всему дому и вынести его в контейнер у ворот.

Покинув спальню и отлепив от замка декодер, Лера пригладила волосы перед зеркалом в коридоре и, восстановив дыхание, направилась вниз, параллельно собирая весь мусор из комнат.

В гостиной было тихо и пусто, зато с кухни слышался сбивчивый разговор.

— Броун обычно не бросается. Он квалифицированный и тренированный пес. — Новый, незнакомый голос, принадлежащий, по-видимому, кинологу.

— Ничего страшного, я уже почти успокоилась, — тихий и дрожащий голосок Алины. — Я очень люблю собак, вот и захотелось погладить.

Лера могла бы выйти через парадный вход, минуя кухню. Но у дверей вполне мог оказаться полицейский. Стиснув зубы, девушка вышла на кухню, придерживая мешок за горловину.

Следователь держал Алину за руку, пытаясь развеселить, Олег, бледный и дерганый, отпаивал её чаем. Кинолог с пристыженным Броуном стояли в самом дальнем углу, наблюдая эту картину на расстоянии.

Алина выглядела так, что Лере самой захотелось бросить мешок и кинуться к подруге. Бледное лицо, испуганные глаза и вздрагивающие плечи делали её ужасно трогательной и беззащитной.

— Что случилось!? — поставив драгоценный пакет рядом с мусорным ведром, спросила Лера.

Она не обладала никакими выдающимися актерскими талантами, так что любой бы понял её истинные чувства, аршинными буквами написанные на лбу, если бы беспокойство за подругу не было искренним и настоящим.

Подбежав к девушке, Лера обняла её за плечи и успокаивающе погладила по голове.

— Ничего страшного, просто собака вдруг бросилась, — тяжело роняя слова, сообщил Олег. — Не укусила, просто напугала.

— Наверное, если девушке лучше, мы приступим к обыску, а заодно зададим вам пару вопросов, — серьезно заметил следователь. — Пройдемте в ваш кабинет.

— К обыску? — как можно более удивленно спросила Лера.

Олег кивнул и, бросив на неё тоскливый взгляд, вышел за мужчинами.

— Еще раз извините. — Следователь оглянулся на Алину и участливо улыбнулся, закрывая дверь на кухню.

Тайник

— Ну как успехи? — Алина грациозно потянулась и вопросительно посмотрела на удивленную Леру.

Девушке понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что все поведение подруги было искусно разыгранным спектаклем. И бледность, и дрожь в голосе, и глаза на мокром месте, и даже написанный на лице страх.

— Но как? — переходя на шепот и оглядываясь на дверь, спросила Лера.

— Каком кверху, — грубовато ответила Алина. — Все вопросы потом, поверь, я теперь от тебя тоже просто так не отстану. Ты сделала что хотела?

— Нет. — Под строгим взглядом подруги Лера стушевалась и снова схватилась за мешок. — Сейчас пойду, выброшу.

— Даже не думай. Ты тут меня несчастную утешаешь. Если пойдешь к мусорным бакам, это будет подозрительно, — задумчиво возразила шатенка.

На кухне повисла зловещая тишина, прерываемая лишь символическим тиканьем настенных часов. На плите стоял так и не востребованный омлет, печально осевший в сковороде. Из соковыжималки в высокий почти полный стакан периодически срывались одинокие оранжевые капли. На столешнице горкой высились апельсиновые шкурки. Видимо, Олег сегодня сам решил приготовить завтрак, причинив рабочим поверхностям максимально возможный ущерб.

Заглянув в полную неизвестно откуда взявшейся посуды раковину, Лера грустно вздохнула и полезла копаться в мусорном мешке. Олег добрый, одинокий и беспомощный. Его нельзя бросать, нельзя допустить, чтобы он попал в тюрьму. Теперь все только в её руках. И пусть эти руки уже успели пролить чужую кровь, она сделает все, как надо. Может, этим удастся искупить свою вину?

Алина сидела молча, больше не задавая вопросов, она пила чай и прислушивалась к происходящему наверху. Красивая и безэмоциональная, как мраморная скульптура.

Достав, наконец, оба тканевых свертка с опасным компроматом, Лера зашуганно оглянулась на подругу и, дождавшись от неё лишь безразличного пожатия плечами, выглянула на улицу.

Дверь из кухни вела на задний двор. Кривые тонкие дорожки, петляющие среди необстриженных кустов. Черемуха в ослепительном снежном наряде, бело-розовые облака сливы, сладко пахнущая сирень, а дальше практически нетронутый первозданный лес.

От стоянки и дороги этот райский уголок прекрасно отгораживался домом. Стараясь держаться так, чтобы ненароком не быть замеченной из окна, Лера пробралась через заросли молодой ежевики и, ободравшись об колючие ветки, вступила под лесную сень.

Медлить и бродить по всей территории особняка в поисках лучшего тайника было и глупо, и опасно. Если следователь что-то заподозрит, он сможет воспользоваться собакой, которая вмиг расчухает, где что спрятано. Конечно, не факт, что лес обыскивать не будут. Но на это еще оставалась маленькая надежда.

Подходящее место обнаружилось почти сразу. Поваленное трухлявое бревно, превратившееся внутри в гнилушку. Оторвав большой кусок коры и распотрошив податливую древесину, девушка спрятала свертки внутрь ствола и вернула всё в надлежащий вид, не поленившись отнести лишнюю труху к заросшему мхом пню.

Полюбовавшись безукоризненным результатом, Лера, соблюдая осторожность, вернулась на кухню. Там ничего не изменилось, только Алина достала к чаю кекс и теперь со здоровым аппетитом его уплетала.

Наверху вовсю шел обыск, но криков об аресте и обвинительных речей не слышалось.

Лера тяжело упала на стул, вмиг почувствовав себя выжатой и уставшей.

— Хорошенькое начало дня, — задумчиво пробормотала она, вытаскивая из растрепанных волос мгновенно свернувшуюся колечком гусеницу.

— Бывало и хуже, — флегматично заметила Алина, подливая кипятку в чашку. — Выкинь животину в окошко, пусть на винограде живет.

Лера улыбнулась и последовала совету подруги. Она не бессердечная убийца, чтобы гусениц давить, гусеница тоже человек, тоже жить хочет. От абсурдности этой мысли захотелось рассмеяться. Наверное, это был бы страшный, сумасшедший смех. Она не убийца…

— Скажи, что тут происходит? — поймав полированной ложкой яркий солнечный лучик и пустив его по стене, спросила Алина.

Рассказывать про злоключение, произошедшее в брошенном городе, не хотелось. Лера представляла, какое лицо будет у Алины, когда она услышит эту историю.

— Сама не знаю, — опустив голову, соврала девушка. — Я просто решила спрятать шкатулку, вдруг это из-за неё. Лучше расскажи, как ты смогла разозлить собаку. — Менять тему разговора Лере обычно не удавалось, но на этот раз ей повезло. Или Алина просто решила оставить расспросы на потом.

— Все из-за цвета моих глаз. Собаки злятся, когда им смотрят зрачки в зрачки. В моём случае просто срываются с цепи. Как сказал один человек: «Змеино-желтая радужка глаз отражает твою сущность, тебя боятся животные и не любят люди». Вот так-то, — грустно подытожила девушка.

— Глупости, я тебя люблю! — Лера второй раз за день обняла подругу, всем сердцем восхищаясь её отвагой и стойкостью.

Теперь им оставалось только пить чай и ждать результата обыска, от которого напрямую зависело, будут ли вынесены Олегу обвинения.

Допрос

— Спускаются! — отставив чашку в сторону, сказала Алина.

На лестнице действительно слышались приближающиеся голоса. Изнервничавшаяся за полчаса Лера подорвалась с места и, подойдя поближе к двери, прислушалась.

— Вашему коллеге сломали шею. Для такого эффекта его должен был душить минимум медведь. Что вы можете сказать по этому поводу? — вежливо поинтересовался следователь.

— Исключительно то, что не держу дома ручного медведя, — совершенно серьезным тоном ответил Олег. — Я скорблю о потере хорошего друга и гениального ученого. Эта новость застала меня врасплох, а ваши обвинения окончательно сбили с толку. Я действительно был в Лондоне в числа трагедии, о чем красноречиво свидетельствует штамп в паспорте. Но поездка носила деловой характер, и я никоим образом не пытался её скрыть.

— Если вы не против, мы зададим несколько вопросов вашей дочери, — после секундной паузы сказал гость.

— Пожалуйста, но не думаю, что она сможет оказаться вам полезной, — безразлично бросил Олег.

Лера заслушалась так, что еле успела отпрянуть от двери, когда та начала открываться.

— Подслушивать некрасиво, — с шутливым укором произнес следователь, входя на кухню.

Теперь, когда девушка немного успокоилась, она смогла получше разглядеть представителя закона. Это был пожилой, чуть сгорбленный мужчина с хитрыми блеклыми глазами, морщинистым лицом и седыми волосами. Классический вид детектива из книжки, вызывающий если не симпатию, то доверие точно. Но, наверное, лишь в том случае, если ты сам не по ту сторону закона.

Первым делом он обратился к Алине:

— Как себя чувствует наша главная пострадавшая?

Лере оставалось только дивиться на очередное волшебное перевоплощение подруги. Теперь у стола сидел живой образец кротости и застенчивости.

— Все хорошо, благодарю. Я утешилась этим замечательным кексом, — смущенно потупившись, пробормотала Алина. — Может, выпьете с нами чаю?

— С удовольствием выпью! — ответил мужчина, располагаясь на свободном стуле. — Олег Сергеевич, вы нас не оставите?

Когда Олег, спокойно пожав плечами, вышел с кухни, следователь впился глазами в Леру.

— Насколько мне известно, вы живете с Тайновым около месяца, и он сейчас занимается вопросом вашего удочерения?

— Да, именно так, — стараясь не отводить взгляд, ответила Лера.

Ей было не впервой участвовать в «допросах». Правда, обычно в качестве главного подозреваемого в очередной кровавой драке. С таким послужным списком директор должен был давно сообщить в полицию и поставить её на учёт, однако он этого не сделал.

— Хорошо. Что вы можете сказать о нем как о человеке? Он вспыльчив, агрессивен, или наоборот, молчалив и замкнут. Были ли изменения в поведении в последнее время? — продолжил следователь.

«Прекрасный манипулятор», — раздраженно подумала Лера. Он не давал возможности описать характер самостоятельно, предлагая два одинаково негативных варианта.

— Ни то, ни другое, — категорично возразила она. — Он внимательный, участливый и заботливый. Резких перепадов настроения я лично не замечала. Изменений в поведении тоже.

— Что же, спасибо за чай. Думаю, мы еще увидимся, — сказал мужчина, поднимаясь.

К чашке, поставленной перед ним Алиной, он даже не притронулся. Уже выходя, следователь бросил взгляд на мусорный мешок и, поцокав языком, провел над ним металлодетектором, извлеченным из-под плаща. Аппарат признаков жизни не подал, и гость, еще раз кивнув, покинул кухню.

Девушки еще какое-то время посидели на кухне, слушая хлопки двери и приглушенные разговоры. Когда все стихло, Алина встала и пошла к выходу.

— Я в свою комнату, — бросила она через плечо.

Когда за подругой закрылась дверь, Лера поёжилась и пересела поближе к открытому окну. Шелест виноградных листьев и шепот леса расслабляли и дарили покой. Нагретая весенним солнцем земля источала приятный умиротворяющий запах, незнакомый городским жителям. Уют и спокойствие. Иллюзия мира.

Лера слышала, как открылась дверь и как кто-то остановился на пороге, переминаясь с ноги на ногу.

— Ушли? — не отрывая взгляд от весеннего сада, поинтересовалась она.

— Ушли, — голос Олега был глухим и хриплым. — Не могу понять, что они тут хотели найти.

— Не серебристую ли шкатулку? — обернувшись на Олега, с нажимом спросила Лера.

Мужчина натянуто улыбнулся и отступил в тень, подальше от ярких солнечных лучей, бьющих из окна.

— А, это ты её спрятала! — наигранно удивленно проговорил он. — Конечно, спасибо, но мне нечего было опасаться. Это ведь обычная головоломка.

— Ну если обычная, оставлю-ка я её себе, — снова отворачиваясь от шатена, сквозь зубы процедила девушка.

— Хорошо, она мне нужна. Отдай… И пожалуйста, ничего не спрашивай, — изменившимся голосом попросил Олег. — Я же не спрашиваю, как ты смогла открыть мою спальню, — с легкой угрозой продолжил он, положив руки на спинку Лериного стула.

Девушка поднялась, с трудом сдерживая слезы, и отошла подальше от нависшего над ней мужчины.

— Замечательно! — обиженно бросила она.

Требовать от Олега правды нечестно и жестоко, но Лера была уверена, что после всего заслуживает хотя бы приблизительно знать, что происходит в доме. Она могла бы быть счастлива с любимым мужчиной, но вместо этого живет с приёмным отцом, рискуя в любой момент быть изнасилованной при его очередном приступе безумия.

— Я делаю это для тебя! Я люблю тебя! — в отчаянье выкрикнул шатен.

— Если для меня, тогда расскажи! — Остановившись у двери, выпалила девушка.

Олег глубоко вздохнул и покачал головой:

— Не могу. Я не могу…

— Почему я в этом не сомневалась? — закусив губу, прошептала Лера и толкнула входную дверь.

— Постой! — Олег крепко, на грани боли схватил её за плечи и рывком прижал к себе.

Рассерженно вскрикнув, Лера вывернулась из его рук и побежала по дорожке в лес. Хочет шкатулку? Получит шкатулку! А она так больше не может.

Откровение

Свежая, дышащая весной земля упруго пружинила под ногами слоем прошлогоднего опада, ветки хлестали по лицу злыми пощечинами, приводя чувства и мысли в порядок.

Добежав до поваленного дерева, Лера упала на колени и выгребла из ствола его ценное содержимое. Пора вернуть вещи своим владельцам.

Сунув оружие в мгновенно оттопырившийся карман, девушка прижала к груди сверток с бумагами и шкатулкой. Возвращаться назад было немного страшно. Олег опять не контролировал свои поступки и снова мог натворить дел, но и ждать непонятно чего в лесу глупо и опасно.

Вытерев вспотевшие ладони об штаны, Лера медленно пошла обратно к дому, убеждая себя в том, что ничем не обязана Олегу. Получалось плохо. Деревья, одетые в свежие яркие листья, укоризненно шелестели пышными кронами. Даже птицы пели с какой-то едва уловимой издевкой, обвиняя в малодушии.

Этот прекрасный мир, полный солнца, света, красок и запахов, открыл для неё именно Олег. Он поймал испуганную насмерть девчонку, выпадающую из аттракционного кресла, как бестолкового птенца, летящего из гнезда на твердую землю. Как будто всего час назад они гуляли по парку, играли в боулинг, сидели в кафе. Но ведь это была лишь половина правды. Словно миг назад в кабинете огромного пустого дома эта девчонка плакала в голос и просила пощады у сосредоточенного бездушного монстра.

Пусть птицы поют как угодно, а она ему ничего не должна! Ни вчера, ни сегодня, никогда!

Ногой отворив дверь на кухню, Лера мельком глянула на понуро сидящего за столом Олега и, развернув сверток, выложила перед ним бумаги и шкатулку.

— И это тоже возьми, — сухо сказала она, бросив поверх свою пропахшую лесом ночнушку.

Слезы высохли, мысли проветрились. Он не открывает своих тайн, значит, так тому и быть. Не задерживаясь на кухне, девушка выбежала в холл и бросилась вверх по лестнице, чтобы не видеть усталого, отчаянного взгляда с зарождающимся безумием в зрачках, опущенных плеч и дрожащих рук. Хищник с перебитым позвоночником уже не может ходить, он умирает мучительно и медленно, но продолжает бороться, пытаясь сохранить свою честь.

— Не хочу! — Лера вбежала в комнату и захлопнула дверь. Сердце рвалось на части, но сомнений больше не оставалось. Она не любит. И признание Олега не вызвало ничего, кроме волны сожаления.

Если бы было можно отдать свою жизнь, чтобы сделать его здоровым, девушка отдала бы, не задумавшись. Но отдать свою жизнь, чтобы наблюдать за угасанием и смертью — слишком серьезный поступок даже для зрелого человека.

— Появился повод сбежать? — Алина сидела на кровати, подложив подушку под спину и запрокинув голову вверх.

— Ты ничего не знаешь, — устало отрезала Лера.

— Над твоей кроватью выложено звездное небо, и нет ни одной ошибки в созвездиях. Он сделал это для тебя сам, ведь так? — оторвавшись от созерцания и подняв голову, произнесла девушка.

— Даже если и так! — Лера сосредоточенно выискивала свои старые вещи и запихивала их в рюкзак. Ей было не до интонаций в голосе подруги.

— Это ты ничего не знаешь, — зловеще продолжила та. — Если думаешь, что директор тебя любит, то сильно заблуждаешься. Ему на всех кроме себя плевать! А Олег любит. Любит до дрожи, это видно невооруженным взглядом!

Для Леры сегодня произошло слишком много всего. Мысль об Олеге причиняла ей почти физическую боль, а слова подруги резали по живому.

— Замолчи! — закидывая сумку за спину, процедила Лера. — Когда тебя бросят на стол и будут грубо брать до потери сознания, будешь читать мне свои нравоучения! Поняла?

— Бросали, и не раз, — горько проговорила Алина захлопнувшейся двери.

Лера уже бежала по лестнице к парадному входу. Из этой богом забытой дыры должен же ходить автобус?

В пути

Олег не дежурил у дверей и никак не пытался остановить свою воспитанницу. Но в свою свободу Лера поверила только когда вышла за тяжелые кованые ворота. В мыслях царила разруха, в душе властвовал хаос. Слова Алины эхом стояли в ушах. Какие глупости! Вениамин любит, он сам говорил!

Девушка почти бежала по обочине вдоль идеально заасфальтированной дороги. Мимо аккуратно подстриженных изгородей, глухих монолитных заборов, утыканных камерами, а иногда и увенчанных колючей проволокой.

Солнце по-летнему припекало затылок, плавя мысли и делая движения все более вялыми и тяжелыми. Металлические листы заборов источали жар, маревом дрожащий в стоячем воздухе. Ограды давили с обеих сторон, делая путь похожим на ночной кошмар, в котором надо бежать только вперед, а свернуть в сторону невозможно.

Лера, неоднократно проезжавшая мимо на машине, не замечала, что поселок так ужасающе огромен и безлюден. Когда она уже готова была поверить, что бесконечная дорога — действительно страшный сон, впереди показалась остановка, притаившаяся под сенью стройного клена.

Присев в тени на разорвавший асфальт корень, девушка отдышалась и вытерла пот со лба. Желание позвонить Вениамину и попросить его приехать росло с каждой минутой. Но реализовать его было невозможно. Дорогой телефончик остался лежать на столе в спальне, как и все прочие подарки, пожалованные Олегом. Все до одного, даже так выручивший в трудную минуту браслет-шокер.

Хорошенько обдумав страшную ночь и подробности унизительного плена, девушка поняла, что тогда вырубила бандита не ударом кулака, а ударом тока. Собственной силы ей не хватило бы, чтобы отключить взрослого мужчину. Но все это было давно. Тогда, когда образ заколотого насильника являлся ей каждую ночь. Теперь воспоминания стерлись и походили на набросок углём — размытый и темный.

К остановке подошла маршрутка. Белый микроавтобус марки «Мерседес» с единственной надписью «в город».

Лера не удивилась и не восхитилась даже тем, что транспорт тут работал совершенно бесплатно, доставляя жителей поселка до крайнего метро.

За всю дорогу в машину не подсело ни одного попутчика, а молодой водитель в строгой униформе не проронил ни слова. Выйдя рядом с метро, Лера поблагодарила и, посмотрев на то, как чистенькая белая дверь закрылась сама по себе, пошла в подземку.

Приютская карточка разомкнула перед ней стеклянные воротца валидатора, пропуская в вечно прохладные недра метро. Люди спешили по своим делам, толкая замершую у светящегося станционного указателя девушку. Кто-то злобно ругался сквозь зубы, а кто-то просто обходил. Мимо мелькали хмурые, сосредоточенные, безразличные лица. Влюбленная парочка на повышенных тонах выясняет отношения, перекрикивая гул поездов. Древняя старушка в цветастом салопчике, прижав к себе высохшими руками авоську с продуктами, отдыхает, сидя на скамейке. Вот девочка лет четырех в клетчатом летнем платьице на руках у улыбающегося отца. Она выглядит очень счастливой и светится, как маленькое солнышко, нежно обнимая папу за шею.

Резко отведя взгляд, Лера двинулась к платформе. У неё нет отца, Олег им не был и не сможет стать.

Без труда сориентировавшись по карте, наклеенной на стенке вагона, девушка, сделав пару пересадок, добралась до нужной станции. Как отчаянно она когда-то хотела выбраться из приюта! Теперь, закусив от волнения губу, она бежала к унылому строению, мечтая войти в ставший за долгие годы привычным малахитовый кабинет директора.

Уже в здании Лера столкнулась с по обыкновению мрачным Виталиком.

— Шмелева? Что ты тут носишься? Давно не били? — прокуренным голосом поинтересовался парень.

Он дымил самыми дешевыми сигаретами, не оставляя этой привычки, несмотря на страшный лёгочный кашель.

— К Вениамину иду, — отдышавшись, ответила девушка.

Зэка она уважала, впрочем, как и все приютские дети.

— Пошли, провожу, — хмуро бросил смотритель. — Пока ты очередной раз не вляпалась.

До директорского этажа они дошли не разговаривая. Любой уголок тут навевал воспоминания и мысли, каждому свои.

— Дрянное место, — неожиданно для самой себя вслух произнесла Лера.

— Есть и похуже, — входя на этаж, возразил парень.

— Например? — заинтересовалась девушка.

— Например, тюрьма, — Виталик произнес это с горькой усмешкой, исказившей его изуродованное шрамом лицо.

— Многих тут ждет именно такая дорога, — сказала Лера, но, встретившись взглядом с парнем, тут же прикусила язык.

— Тем более странно было сюда возвращаться, — сверкнув глазами, задумчиво проговорил он. — Входи, директор на месте.

Аргос

Входя в кабинет, Лера думала о том, что в злом языке молвы есть своя правда. Не зря к Виталику прилипла кличка «Зек». Впрочем, что бы там ни творил он раньше, сейчас лучшего смотрителя нельзя было и пожелать.

За дверью горели свечи. Их огоньки пугливо шарахнулись от пущенного в помещение сквозняка и выровнялись, когда девушка закрыла дверь.

Вениамин сидел на столе лицом ко входу, катая в пальцах полный бокал. На его губах играла улыбка, контрастно обрисованная черными тенями.

— Ждал кого-то? — прошептала Лера. Её сердце болезненно защемило от ревности, в ушах зашумело, наверное, от грохота рушившихся, как замки при осаде, надежд.

— Тебя, — вложив в одно слово всю возможную нежность, произнес мужчина.

Услышанное не могло быть правдой. Слишком невероятно и приятно одновременно.

— Но как? — Единственный наивный вопрос, мыльным пузырем повисший в воздухе.

Директор соскользнул со стола и подошел к девушке вплотную, прошептав ей в самое ухо:

— Просто я все вижу и все знаю, я же Аргос.

Родной аромат кружил голову, заставляя забыть обо всем, а жаркое дыхание обжигало кожу. Мрак кабинета, рассеянный живыми огоньками свечей, дарил ощущение волшебного спокойствия.

— Я думал, что ты больше никогда ко мне не придешь, — с грустью произнес Вениамин. — И безумно скучал.

Лера скинула с плеч рюкзак и прижалась к мужчине, крепко обхватив его руками. Только с ним она могла дать слабину, могла плакать, не скрывая слез, могла вести себя по-детски, могла быть счастлива…

— Что случилось? Тебя кто-то обидел? — Из голоса директора пропали смешливые и соблазнительные нотки. Осталось только искреннее беспокойство.

И в очередной раз Лера говорила, а он слушал. Болезнь Олега, шкатулка, следователь, снова шкатулка, ссора, боль и обида. Это следовало хранить в себе, не посвящая никого в чужие секреты. О таком надо молчать.

— И все это время ты знала, что он опасен, но продолжала жить с ним под одной крышей? — тяжело подбирая слова, поинтересовался Вениамин.

— Он хороший, — утерев слезы, возразила Лера. — Просто очень одинокий и несчастный!

— А ты хочешь сделать его нужным и счастливым? — с непонятной интонацией спросил мужчина.

— Хочу, чтобы у него все наладилось, — аккуратно, ощущая подвох, ответила Лера.

Директор задумчиво постучал по крышке стола и, с огорчением посмотрев на прогорающие свечи, сказал:

— Посмотрим сейчас, может, его проблему решить легче, чем ты думаешь.

Помедлив, он посадил девушку к себе на колени, включил настольную лампу и, открыв один из ящиков, извлек оттуда шкатулку-головоломку, точь-в-точь такую же, как у Олега.

— Откуда это у тебя? — Вопрос сам сорвался с губ.

— Это своеобразный сейф для избранных, — хорошо обдумав ответ, проговорил Вениамин. — Такие шкатулки производит «Черный Крест» — организация, заместителем директора которой является небезызвестный тебе Наталиан. Головоломка скрывает в себе лотерею. Внутри может быть что угодно — от красивой ручки с золотым пером до ключей от спортивного авто или квартиры.

— Вроде бы частично государственная компания? «Черный Крест» производит лекарства, технику, оружие и очень красивую одежду, — задумчиво произнесла Лера. — Я о них слышала, так ты работаешь на «Крест»?

Мужчина вздохнул и начал собирать головоломку, двигая фигуры из пазуха в пазух. Было видно, что разговор ему неприятен, но тем не менее он ответил:

— Я должен «Черному Кресту». И уже много лет делаю для них то, что умею лучше всего — добываю информацию.

Такой ответ показался девушке слишком размытым. Добывает информацию, носит при себе оружие, имеет немалое влияние. Вопросов по-прежнему было больше, чем ответов.

— Расскажи мне обо всем, я же тебе рассказала! — требовательно попросила Лера, поёрзав у Вениамина на коленях. — Как ты узнал о моём приезде, почему тебя называют Аргос и что это значит, в чем заключается твоя работа и как открыть этот сейф.

— Ух ты какая! — не скрывая улыбки, сказал директор. — Я конечно бы предпочел рассказать, почему трава зеленая, а небо голубое. Но, похоже, придется отвечать на твои вопросы. Кстати, с первыми тремя все предельно просто. Аргос, он же Аргус — многоглазый великан из греческой мифологии, неусыпный страж. Это прозвище я получил от Наталиана, когда взломал правительственную сеть камер наружного наблюдения столицы. Веселое было времечко! — Вениамин включил монитор и указал на него Лере. — А еще вот за это.

Экран был разбит на множество цветных квадратиков. Камеры с великолепным разрешением транслировали все помещения приюта.

— Но тут же спальни, туалеты, душевые! — приглядевшись, возмущенно воскликнула девушка.

— Конечно. А вот и излюбленная тобой крыша, — спокойно подтвердил брюнет. — Зато в приюте ни одного изнасилования, а Виталик всегда вытаскивал тебя из убийственных драк. Скажи, что лучше: сохранение порядка и безопасности или личного пространства?

Лера возмущенно сопела, отвернувшись от монитора. Факт того, что она прожила всю жизнь в реалити шоу, жутко раздражал и нервировал. Даже на крыше, где она чувствовала себя защищено и уединенно, за ней следил неусыпный взгляд директора.

— Значит, мой приезд «сдала» камера! Ты не Аргос, — сердито буркнула она. — Ты Саурон какой-то! Ладно, злиться или нет, я еще подумаю, а ты пока про сейф расскажи.

— Все та же Шмелева! — расхохотавшись, сказал директор. — Ты никогда не меняешься! С головоломкой все просто. На задней стенке маленький кружок. На него надо нажать, и все фигуры перемешаются.

Вениамин мгновенно продемонстрировал, как это должно выглядеть, надавив на стальную кнопочку. Фигуры действительно перестроились, с металлическим щелканьем поменявшись местами.

— Так следует делать, пока на крышке в середине не окажется квадрат черного цвета, — продолжил объяснять директор. — После этого фигуры надо передвигать вокруг квадрата, против часовой стрелки от правого края. Так, пока в результате не получится черный крест. Поняла?

— Вроде да, — неуверенно отозвалась Лера. — Я попробую?

Вениамин не имел на этот счет никаких возражений. Он просто поудобнее устроил девушку на коленях и, вручив ей шкатулку, обнял за талию:

— Конечно, пробуй.

Свечи догорали, пахло парафином и почему-то розой. Стальные пластины тихо щелкали под ловкими пальчиками, а мужчина недвижно сидел, погруженный в какие-то свои мысли, прижавшись щетинистой щекой к пышным встрепанным волосам.

Весенний день

Гладкие, холодные, хищно поблескивающие многоугольники никак не хотели вставать в нужном порядке. Отчаянье, давно поселившееся в сердце, сладко шептало про бесполезность любых попыток. Эта головоломка ему не по зубам, эта жизнь не для таких, как он. Не для беспомощных, хрупких, ломких, как стебель сухой травы.

Когда-то Олег был готов на все, чтобы подняться на ноги и получить возможность существовать среди жизнерадостных и здоровых людей. Теперь он хотел зародышем свернуться в инвалидном кресле. Немощный, но безопасный.

Мужчина не мог выкинуть из головы той дикой ночи, когда инстинкты победили разум и он упивался чужой слабостью и болью. Лера с глазами подстреленной лани, с глазами, полными мольбы и слез.

На что после такого можно было надеяться? Загладить свой жестокий поступок подарками и вниманием? Рассчитывать на понимание и любовь? Как же он хотел быть с ней рядом. Целовать по утрам и вдыхать сладкий запах её волос и кожи. Первая женщина. Самая первая и самая желанная. До дрожи любимая и нужная. Хрупкая, добрая, нежная, такая трогательно-заботливая.

Казалось, что есть еще один шанс. Прекратить эксперимент и добыть давно готовое лекарство, в котором ему с циничной прямотой отказала компания. Украсть чертову шкатулку, забрать, а если понадобится, вырвать из ватных рук умирающего.

Все было понятно и просто. Достать лекарство и стать человеком. Попробовать заново. Для неё, для маленькой покрытой пестрыми синяками и ссадинами Леры. Только услышав хруст позвонков под обтянутыми перчатками руками, он понял — ничего не будет.

Он любит боль и страх в её глазах, ему нравится, как ломаются чужие кости. А хрип умирающего звучит лучшей музыкой. Поздно что-то менять. Сильное тело стоило ему рассудка. Ночами теперь приходят сумасшедшие сны, похожие на витражи из осколков крови и мяса. В этих снах он убивает, наслаждается кровью, стекающей по рукам. В этих снах он видит свою несостоявшуюся дочь, без чувств лежащую на столе.

Мужчина медленно отодвинул стул и поднялся. За окном в буйстве красок цвел май. Наивный и молодой, полный сил и надежд. Олег любил свой дом, и этот сад, и жизнь, несмотря на то, что она посмеялась над ним с рождения. А еще он любил Леру.

Ветер приносил цветочные запахи, в лесу считала года кукушка, стучал дятел, а певчие птицы надрывались на все голоса.

Теплый красивый день. Хороший день, чтобы умереть. В столе давно лежит завещание. Конечно, дом принадлежит не ему, но денег на счетах должно хватить на долгую безбедную жизнь.

Теперь просто надо подняться в кабинет, смешать несколько компонентов и выпить залпом этот коктейль. За здоровье. За её здоровье…

Бросив на столе ненужную больше головоломку, Олег, пошатываясь, направился наверх. Пора было закончить глупое и бесполезное существование. Может, в следующей жизни ему больше повезет с телом, и на свет родится нормальный, здоровый ребенок, а не стеклянный человек, чудом и титаническими стараниями матери переживший младенчество.

Жаль, что родители не застали дня, когда он сам смог встать на ноги, не боясь рассыпаться, как упавшая на пол глиняная статуэтка.

— Пора избавить от себя этот мир, — грустно пробормотал мужчина, прислоняя ладонь к электронному замку.

— И что вы намерены делать? — Насмешливый голос шел из-за спины.

Облокотившись на стену, в коридоре стояла Алина. Её дикие дымчато-желтые глаза сейчас были сощурены, а роскошные длинные волосы убраны в высокий растрепанный пучок.

Олег опешил и на несколько шагов отступил от двери. Он был уверен, что Лера, уехав, забрала с собой подругу. Внутри смешалось разочарование и облегчение. Сначала надо доставить девочку домой, а уж потом можно и вернуться к задуманному. В сердце ликовала жажда жизни. Конец отсрочен. На час, два, а может, на целые сутки?

— А разве Лера не уехала? — аккуратно спросил Олег, стараясь не смотреть на соблазнительную девичью фигуру, облаченную в слишком уж короткое летнее платье.

— Уехала, — спокойно, ничуть не смутившись, ответила Алина. — И знаете, что я вам скажу? Жизнь прекрасна, а на улице самая замечательная весна, которую я когда-либо видела.

Мужчина только усмехнулся, прижавшись спиной к холодной стене:

— Знаю, я это знаю.

Девушка серьезно кивнула и тепло улыбнулась.

— Тогда, может, позавтракаем?

Завтрак

Бетонная стена приятно холодила затылок. Прохлада проникала через модные эко-обои, через взмокшую от пота рубашку, пронзала кожу, добираясь до костей.

Наверное, всем было бы лучше, если бы яркая девушка с пронзительным взглядом собрала вещи и тихо покинула дом. Но она продолжала стоять, ожидая ответа на повисший в воздухе вопрос.

— Сваришь кофе? — устало спросил Олег, усилием воли отлепляя себя от стены.

Алина заметно оживилась и огорошила мужчину, предложив сразу несколько вариантов:

— Латте, эспрессо, гляссе, мокко? Могу с цедрой и пряностями. Еще есть один замечательный рецепт турецкого кофе.

Олег удивленно вскинул бровь, но выяснять, откуда девчонке из приюта известно столько способов приготовления кофе, не стал. Какая, в сущности, разница?

— На твой вкус, — безразлично ответил он, направляясь к лестнице.

Почему-то именно сегодня Олегу казалось, что солнце светит по-особенному ярко, а воздух необыкновенно чист и приятен. Это ли должен чувствовать человек, задумавший добровольно расстаться с жизнью? Или, может, такие решения стоит принимать в хмурые, дождливые дни, когда небо затянуто свинцовыми облаками, а сама природа облачена в траур?

Лирическая сторона вопроса волновала мужчину меньше всего. Он не ждал, что кто-то будет безутешно рыдать над его мертвым телом, не хотел кому-то что-то доказать. Он просто устал бороться. Сначала с постоянной болью, ставшей неотъемлемой частью его жизни, потом с волнами сумасшествия, накрывающими с головой.

Ноги утопали в мягком ворсе ковровой дорожки, постеленной на лестнице. Олег помнил, как выбирал этот ковер. Тогда он мечтал сделать дом живым и уютным. Покупал картины, вазы, цветы. Нанял ландшафтного дизайнера, который за один сезон и круглую сумму денег оформил сад.

Мужчина с щемящей болью вспоминал это время. Тогда звериные инстинкты еще не начали проявлять себя, а он, молодой и глупый, не мог нарадоваться на возможности здорового тела. Ходил в спортзал, бассейн, ездил верхом, фехтовал, занимался борьбой, страйкболом и бегом. Он хотел успеть все, что было для него недоступно долгие годы.

Алина неслышно спускалась следом. Она не задавала вопросов, чего внутренне очень опасался Олег. Просто шла, скользя изящной рукой по полированным перилам.

«Странная», — с непонятным раздражением подумал мужчина. В своей жизни он сталкивался с разными женщинами. Для большинства не имело значения, здоров он или болен, главное роскошный особняк и внушительный капитал. Были дамы — коллеги по работе. Вдумчивые, взрослые, в какой-то мере даже солидные. Такие жалели, и эта материнская жалость заставляла чувствовать себя убогим и немощным. Еще была Лера. Беззащитная и трогательная. С таким упоением и восторгом слушавшая книги перед сном и радующаяся любому проявлению внимания. Но именно, что была.

На кухне по-прежнему царил беспорядок. Грязная посуда и сок, облюбованный налетевшими из открытого окна мухами. Алина, так и не проронив ни слова, взялась за уборку.

Через четверть часа перед Олегом стояла кружка ароматного кофе, яичница с беконом и рукколой и фруктовый салат.

Закончив с готовкой, девушка со своей тарелкой села у окна. Ела она тоже молча, за все время только пожелав Олегу приятного аппетита.

Чем дольше она молчала, тем сильнее Олегу хотелось говорить. Он никогда раньше не замечал за собой такого. Всегда справлялся с проблемами сам, не посвящая в них окружающих. Мужчина справедливо считал, что всем глубоко наплевать на чужие беды, а тех, кому не наплевать, надо беречь и щадить, не мучая своей болью.

В конце концов гнетущая тишина с хрустом переломила тонкий мостик его самообладания. Жгучая потребность пообщаться хоть с кем-нибудь, развеять беспросветное одиночество победила голос разума.

— Почему ты не уехала с Лерой? — допив кофе, как бы невзначай спросил Олег.

— Она не звала меня с собой, — прямо и просто ответила девушка. — Но я могу уехать немедленно. Мне неловко стеснять вас.

— Понятно, — медленно проговорил Олег. Он не хотел быть покинутым последней живой душой, оставшейся в доме. И пусть это эгоистично и неправильно, мужчина сейчас был готов на многое, чтобы загадочная Лерина подруга и дальше уберегала его от задуманного поступка своим ненавязчивым присутствием. Теперь следовало придумать причину, чтобы девушка осталась. Любую, пусть даже невнятную и глупую. И, кажется, он знал, что следует сказать:

— Ты меня ничем не стесняешь. Оставайся. И Лере будет не скучно, когда она вернется.

Алина некоторое время молчала, убирая посуду в мойку. Потом, разрывая затянувшуюся паузу, она безразлично пожала плечами и произнесла:

— Это не имеет смысла. Она не вернется.

Внутри Олега все перевернулось. Ниточка, сдерживающая его безумие, натянулась и затрещала. Что значит — не вернется? Зверь, так удачно заточенный в клетку, с воем вырвался наружу.

Мужчина вскочил, с грохотом опрокинув стул. Все его тело звенело от первозданной животной силы, требующей крушить, ломать и уничтожать.

— Почему ты это говоришь? Кто позволил тебе такое говорить? — задыхаясь, прохрипел Олег.

Он уже преодолел разделяющее их с Алиной расстояние и был готов вцепиться пальцами в белое податливое горло, чтобы раз и навсегда заставить её замолчать.

Но в глазах жертвы не было страха. Только смертельная усталость, так хорошо знакомая мужчине.

— Если любишь, отпусти, — тихо сказала девушка, делая шаг навстречу Олегу. Её руки обхватили его за талию, обнимая. Узкая ладошка погладила по голове, даря мгновенное успокоение.

Жест, лишенный похоти и желания, без страха или подвоха. Именно так приручают диких зверей.

Головоломки

Жар близкого тела, биение сердца, горячее дыхание, щекочущее шею, спокойствие и защищенность. Оказывается это до слез, до сумасшествия приятно — просто сидеть на коленях у любимого человека, прижиматься к нему спиной, каждой клеточкой кожи впитывать его запах, его тепло.

Лера смотрела на догорающие свечи и вспоминала все то, что произошло с ней за годы приютской жизни. Теперь, отринув обиды и избавившись от предвзятого отношения к Вениамину, она понимала, что все светлые и радостные моменты были так или иначе связаны с директором.

Он оберегал её всю жизнь, и это было странно. Девушка вспоминала, как лет десять назад, после того, как она пошла в первый класс, Вениамин, еще не будучи директором, подарил ей замечательный набор тетрадок с картинками и цветные карандаши. Какое она тогда испытала счастье! Жаль, что продлилось оно недолго. Красивые тетрадки с гладкими глянцевыми обложками отняли ребята постарше. Она не побежала жаловаться — никогда этого не делала.

И до, и после этого случая была масса других. И теперь, наверное, стоило спросить, почему директор так тактично и незаметно выделял её из всех воспитанников. Почему не наказывал за драки, за неприкрытое хамство, за дерзость и непослушание. Никогда не наказывал…

— Почему ты так добр ко мне? — тихо спросила Лера.

Директор молчал, он только сильнее прижал к себе девушку, будто опасаясь, что она убежит или исчезнет. Его шершавая ладонь бережно погладила её по щеке. После томительной паузы Вениамин шепотом, с глубокой щемящей нежностью проговорил:

— Я люблю тебя, маленький неугомонный шмелик. К чему все эти вопросы?

Девушка испытала жгучую, чудовищную потребность его поцеловать. Так же, как тогда, в спальне, залитой восходящим солнцем. Тогда после кошмарной ночи, полной смертей, наступило самое незабываемое, самое волшебное в жизни Леры утро.

Сквозняк, ворвавшийся в распахнутую без стука дверь, жадным языком слизнул свечные огоньки и игриво скинул со стола бумаги. На пороге стоял запыхавшийся Виталик.

— Что? — обреченно спросил директор, поднимаясь из кресла и усаживая вместо себя Леру.

— Там драка внизу, — доложился Зэк.

Так и не решившийся ступить во тьму кабинета парень мялся в освещенном коридоре. На его лице красовался кровоподтек, а губы были разбиты.

— Так разберись! — потихоньку зверея, приказал Вениамин.

Виталик широким жестом стер кровь с лица и немного смущенно бросил:

— Я и разобрался. Лежат не шевелятся, не знаю, скорую вызывать или труповозку.

— Сейчас я тебе такую труповозку устрою! — процедил сквозь зубы директор. — Бегом за врачом в кабинет и позвони Борису, я через пару минут спущусь.

Получивший четкие распоряжения Зэк подорвался с места, не забыв, впрочем, закрыть за собой дверь.

— Зверинец, — пробормотал Вениамин, включая свет. — Посиди тут, пожалуйста, разберусь внизу, съездим за Алиной, а заодно твоему Олегу головоломку решим.

— Беспокоишься за неё? — спросила Лера.

От этой мысли её тело закололо изнутри, а сердце сжала ледяная лапа ревности, готовая раздавить все в один момент.

— Конечно, я беспокоюсь за всех своих воспитанников, — лишенным эмоций голосом произнес мужчина, выходя в коридор.

Лера осталась в кабинете одна. На столе лежала недособранная шкатулка. По полу, подгоняемые легким сквознячком, пробравшимся из-под двери, шуршали бумаги.

Девушка со вздохом вылезла из теплого кресла и принялась собирать документы. Изнутри грызло неприятное чувство собственной неосведомленности. На многие вопросы срочно требовались ответы. Только вряд ли Вениамин будет честен.

Закончив наводить порядок, Лера снова устроилась в кресле, взяв в руки головоломку. О чем-то она забыла, это тревожило и не давало покоя. Так происходит всегда, когда упущено что-то важное.

Почти час девушка, погруженная в собственные мысли, перещелкивала металлические пластинки. В конце концов рисунок на крыше образовал черный крест, и механизм с тихим щелчком открылся. С замиранием сердца Лера заглянула в чудесный ларец, ожидая увидеть там как минимум что-нибудь необыкновенное. Но внутри на бархатной подложке лежала обычная, пусть и очень красивая ручка.

От нечего делать девушка принялась изучать внутреннее устройство шкатулки и почти сразу наткнулась на аккуратную гравировку:

«Не пиши в своем дневнике лишнего».

Дневник! То, о чем говорил избитый и измученный Вениамин, привязанный к стулу в огромном зале старого завода. События этой ночи так быстро смазались и перемешались в Лерином сознании, что эта деталь просто вылетела из головы.

Что ж, директор сам был не против, чтобы Лера прочла этот дневник. Он тут, где-то в столе, надо просто хорошенько поискать…

Дневник

Девушка как ужаленная соскочила с кресла. Старинный стол из цельного древесного массива хранил самые заветные тайны директора. Секреты, в которые ей так не терпелось заглянуть.

Ящики не порадовали ничем интересным. Бумаги, счета, телефонная книга, канцелярия… пистолет и прочий необходимый в работе хлам.

С видом знатока простучав столешницу и отбив об неё костяшки пальцев, Лера пришла к выводу, что искать тайники и пустоты на слух хорошо только в книгах. Оставив бесплодные попытки, она подошла с другой стороны, ощупав каждый миллиметр дерева под столом. Но и тут её ждало разочарование. В гладком монолите досок не было ни выщерблин, ни выступов.

Энтузиазм, бивший ключом первые несколько минут, быстро иссяк, и девушка огорченно присела на ковер. Даже если в столе и есть тайник, найти она его сможет, только поработав топором. От обиды хотелось расплакаться, ведь тайна была где-то близко.

Лера чувствовала себя обманутым ребенком, которому пообещали большую сладкую конфету, но дали вместо неё пустой фантик.

Хорошенько все обдумав, она решила, что в какой-то мере стоит радоваться своей неудаче. Ведь неизвестно, как после такого поступка смотреть директору в глаза.

Утешившись этой мыслью, девушка поднялась на ноги, мельком бросив взгляд на глухую боковину стола, поверхность которой покрывал выступающий геометрический орнамент, так неприятно впивающийся в позвоночник все то время, пока Лера опиралась на него спиной.

Ответ лежал на поверхности, его просто надо было увидеть! Деревянные фигуры двигались по тому же принципу, что и пластины на головоломке. Просто для того чтобы получить крест, пришлось передвинуть всего две части. В столе что-то щелкнуло, и снизу выехал широкий ящик, глубиной не превышающий пяти сантиметров.

Восхищенно присвистнув, Лера устроилась в кресле, неспешно изучая содержимое тайника. Тут не было никакого оружия. Просто кипа не подшитых бумаг и пухлая растрепанная папка.

Затаив дыхание, девушка бережно, как хрустальный, достала дневник. Противоречивые чувства захлестывали с головой. Любопытство требовало немедленно вчитаться в пожелтевшие страницы, плюнув на мораль. Голос разума на коленях умолял убрать обратно хранилище чужих печалей и радостей.

Кроме этого дневника никто не смог бы рассказать историю директора по главам, в мельчайших подробностях. Понимая, что совершает, вероятно самый необдуманный поступок в своей жизни, Лера открыла первую страницу.

«Не сдаться обстоятельствам,

Не льстить, не угождать,

Не ползать на коленях,

Пусть будут угрожать!

Терпеть любые раны

И больно бить в отместку,

Другого поведения

Навек мне неизвестно!»

Витиеватая надпись на обложке. Стихотворение, уже много лет известное Лере. Похоже, сегодня, сама того не желая, она установила авторство…

Сердце заколотилось еще быстрее, а ладони мгновенно вспотели. Неужели это стихотворение принадлежит Вениамину? Человеку, который стал большим начальником и, как думала Лера, никогда в жизни ни перед кем не унижался и всегда поступал по совести?!

Читать дальше не хотелось. Но глаза сами впились в ровные, написанные каллиграфическим почерком строчки.

Страница за страницей, чужие горести, желания, чужая жизнь.

«Три недели я провел в лазарете. Как же больно заживают сломанные ребра. Но я точно знаю, оно того стоило!»

Он вырос в приюте. В этом самом детском доме провел всю свою жизнь. И его судьба так походила на Лерину…

 

«Сегодня вправляли свернутый на сторону нос. Я потерял сознание от боли. Это стыдно и не по-мужски.»

От некоторых строчек девушку бросало в холодный пот, а в ушах начинало шуметь.

«Когда-нибудь я задушу директора своими руками. За Софьюшку, за Вику, за Татьяну, за всех тех, чьи жизни он сломал и еще сломает!»

Желтые тетрадные листы были бережно подшиты и собирали в себе одну историю. Вениамин рисовал, и тут хранились портреты его друзей. Он дрался, и некоторые страницы пятнали капли крови. Он побеждал, о чем свидетельствовали газетные вырезки.

«Чемпион Москвы среди юниоров по самбо.»

Он учился. И делал это успешно. Поступил в престижный вуз, радовался, праздновал три дня. Он любил, но сохранилось лишь имя. Наверное, её звали Ирина.

«Риша, моё счастье, моя новая жизнь. Ради неё хочется жить и не страшно умереть.»

Счастье было таким коротким. Почерк изменился, накренился, спутался. Вензеля и рисунки исчезли со страниц.

«Ей грозит от пяти до семи лет. Но я-то знаю, что Риша ни в чем не виновата. Не могу позволить своему ребенку родиться в тюрьме!»

Лера задыхалась от чужой боли, от чужой любви, от чувств. Записи стали короткими и отрывистыми. Он взял вину на себя. Он попал в тюрьму и там продолжал любить свою Ришу самой чистой любовью.

Ждал, а она не приходила. Шли годы, о которых сохранились лишь короткие записи на обрывках газет. О драках в тюрьме, суровых порядках, Виталике-меченном, ставшем верным товарищем. Тут были написаны такие вещи, от которых у Леры волосы шевелились на голове, а к горлу подступала тошнота.

И вот, наконец, свобода. Досрочно, благодаря возобновлению уголовного дела на «Ришу».

«Не ждала, не любила, сбежала за границу, бросив ребенка. Что делать: простить и любить, или найти и убить? От сердца остался один уголек. Хватит его, чтобы дописать эту повесть?»

Как превратна судьба. Бросила в том же приюте, где выросли они сами. Он вышел и вернулся в детдом, работать, искать своего ребенка. Хотел забрать и начать жить заново.

«Я нашел её. Хрупкая, милая, моя дочь... моя Лера...»

Дочь

Здравые мысли трусливо разбежались в самые дальние и глухие закоулки сознания. Лера дрожала, пальцы нервно сжали страницу, покорежив её и надорвав.

Тут не могло быть ошибки. Следующий разворот заполняли фотографии и рисунки, впрочем, как и последующий, и еще неизвестно сколько.

Маленькая Лера с дивными косами, в платьице, в панамке, за рисованием. Она лепит из пластилина в общем зале, поёт в музыкальном классе, пытается готовить. От нескончаемого количества собственных изображений у девушки зарябило в глазах. До этого она видела лишь одно своё фото, небрежно вклеенное в досье.

Отец, папа, папочка… Но как же могло так получиться? Почему не рассказал, не забрал из приюта? Год назад, два или три, она бы все поняла, все бы простила! Зачем он сделал такое? Зачем заставил полюбить себя другой, неправильной любовью?

Перед глазами стояли слезы, они размывали строчки, не позволяя прочесть ни слова. От горечи, накопившейся в душе, хотелось кричать. Страшно вспоминать нежные касания рук, поцелуи, покрывающие тело, страсть, рушащую все запреты.

Воздуха катастрофически не хватало. Узкое горло водолазки вдруг начало давить, сжимать, душить, ткань стискивала свои кольца удавом, закабалившим жертву.

Всхлипывая, Лера стянула с себя кофту, надеясь отвоевать хоть глоточек живительного кислорода, но и это не принесло облегчения. В кабинете по-прежнему было невообразимо душно.

Еле держась на ногах, девушка подошла к окну и распахнула створку. Воздух, жаркий и материально тяжелый, толстыми змеями пополз в комнату. Удушливый чад автострады, заводской дым и ставшие внезапно отвратительными резкие запахи цветения. Все плыло в мутной поволоке неправдоподобно яркого майского дня. От ядовитых солнечных лучей плавился асфальт, источая смрадные пары, на площадке визгливо играли дети.

Лера никогда не плакала от жалости к себе. Только от боли, от унижения, от страха, от безысходности. Так было всегда, но не сегодня. Сегодня она просто плакала, и это не приносило облегчения. Мерзкие соленые слезы щипали кожу, попадали в рот, стекали по шее. Почему от соленой воды глаза так жжет и щиплет, а от слез нет? Один из тех дурацких вопросов, которые дети так любят задавать взрослым. Лере не у кого было спрашивать, но она сама знала ответ: от боли не больно.

Голова продолжала кружиться, по телу бродил электрический разряд, заставляя вздрагивать, холод, не приносящий облегчения, полз вдоль позвоночника, вызывая ледяную испарину.

«Любимый, папа, папочка», — губы шептали сами собой.

Директор, Вениамин, отец. Его седые виски, стальные глаза, тонкие губы, шрамы, золотая, одетая в загар, кожа.

«Ненавижу!», — Лера в последний момент вцепилась в раму, удержав кренящееся на улицу тело.

Дышать стало легче, жить стало легче. Надо просто дождаться его и спросить, в лицо высказать все свои мысли, выплеснуть чувства.

Девушка отошла от окна. Все же это была слишком глупая смерть, в бессознательном состоянии выпасть на бетонный бордюр. Тихо рассмеявшись, Лера задернула глухие шторы и выключила свет, погрузив кабинет в темноту. Не надо, чтобы были видны её слезы, её дрожащий подбородок и трясущиеся руки.

Вениамин вернулся быстро, хотя девушке, сидящей в углу, показалось, что его не было целую вечность. Как обычно сосредоточенный и хмурый, он заулыбался, зайдя в кабинет.

— Ты что спряталась? Лера, что за детсад? — Он готов был подыграть и поискать. Даже собирался заглянуть под стол, но, увидев раскрытый дневник, резко, как от удара плети, выпрямил спину.

— Лера? — тревожно и тихо позвал мужчина.

— Почему ты мне не рассказал? — Сохранить самообладание, чтобы голос не дрожал, было слишком сложно.

— Не думал, что ты вспомнишь про дневник, — сокрушенно проговорил Вениамин, присаживаясь перед замершей девушкой на корточки. — Я не видел смысла говорить. Я люблю тебя, а все остальное — дела давно минувших дней.

Лера вздрогнула и еще дальше забилась в угол. Она ожидала чего угодно от ругани, до слез и оправданий, но никак не такого железного спокойствия.

— Значит, то, что ты мой отец, — это дела давно минувших дней? — с огромным трудом удержавшись от крика, с горечью спросила девушка.

Сейчас она даже жалела, что не выпала из окна какие-то полчаса назад.

— Глупенький шмелик, прочитала две страницы и сделала выводы, — с улыбкой проговорил мужчина, прижимая к себе отчаянно брыкающуюся девушку. — Я расскажу тебе, что было дальше.

Лера замерла, покорно позволив перенести себя на диван. Она всем сердцем хотела услышать хоть что-то, что могло бы оправдать Вениамина в её глазах.

Директор заговорил медленно и тихо, поглаживая Леру по волосам:

— Когда я вышел, идти было некуда. И забрать тебя было некуда. Отсидевший, без денег и работы, куда я мог потащить семилетнего ребенка? Тогда я устроился работать тут. Предыдущий директор знал меня хорошо. Он был редким скотом, но ему требовался проверенный подручный. Пришлось сделать много такого, за что я до сих пор себя презираю, — Вениамин замолчал и, покрепче прижав к себе затихшую Леру, продолжил: — Никто не знал, что ты моя дочь, я молчал, боясь, что тогда директор начнет мной манипулировать. Потом тебя захотели удочерить. Я чуть с ума не сошел, узнав истинную цель этого процесса. Но ничего не мог сделать. Тогда я собрал своих бывших товарищей и принялся ждать. Я знал, что ты позвонишь. Как только это произошло, мы выехали на место и, не имея санкций, высадили дверь. Директора сместили с поста, и я благодаря «Черному кресту» занял его место. Им был нужен осведомитель и толковый программист, а я подходил на эту роль. Я получил квартиру, когда тебе было двенадцать, имел достаточно денег, чтобы ты смогла учиться в любой школе. Оставалось самое малое — доказать своё отцовство. В папке лежит результат ДНК теста. И он отрицательный. Ты не моя дочь, и никогда ей не была. Я начал наводить справки и узнал, что моя женщина, — на этой фразе он ненадолго замялся, — она сделала аборт, как только я сел. Так что у меня нет детей, и никогда не было.

Лера замерла и боялась пошевелиться. Теперь многое вставало на свои места. И странное отношение Вениамина, и его поведение с ней.

— А дальше? Почему не прекратил возиться со мной? — совладав с голосом, спросила девушка.

— Я привык к тебе, полюбил как родную и подал прошение на удочерение. Но дергающий за ниточки «Черный крест» свернул мою затею. Им нужен был не отягощенный ничем человек. Жестокий и беспринципный, такой, каким я стал. Из подобных организаций не уходят. — Директор тяжело вздохнул и замолчал.

Дальше говорить о чем-то было глупо. Рядом с Лерой сидел немолодой уже, седеющий человек, который всю свою жизнь положил для того, чтобы помочь несуществующему ребенку, обеспечить его счастье и будущее.

«Не сдаться обстоятельствам…»

Пожар

Вся злоба, вся боль и неистовство, готовое выплеснуться наружу, истаяло и растворилось в спокойном биении чужого, близкого сердца. Кухня, залитая волшебным солнечным светом, мелодично постукивающий оберег от злых духов из толстых сухих тростниковых стеблей, то и дело тревожимый игривым сквознячком, птичьи трели за окном. Искристая радость весеннего дня заполняла мир, проникая в пустынный дом через все возможные прорехи и щели.

В столбе золотых пылинок, лениво взбирающихся по солнечной лестнице, произошло невероятное. Девушка просто шагнула навстречу и обняла, не испугалась, не задрожала, не отшатнулась в ужасе и отвращении. Олег изваянием стоял посредине кухни, рядом валялся опрокинутый и уже забытый стул.

Мгновенье прошло, Алина разомкнула руки и, как ни в чем не бывало, взялась заваривать свежий чай. Спокойная и кроткая, но таящая в себе невообразимую скрытую силу и глубокую печаль.

Вот она заливает кипятком чайную заварку, режет лимон. Движения плавные и легкие. Мягкие пряди растрепавшихся волос обволакивают плечи, водопадом струятся на точеную спину. Волосы мешают, и девушка заученным, автоматическим движением грубо собирает их в неопрятный пучок.

Олег отвёл глаза и, перевернув стул, сел. Ему безумно захотелось освободить жестоко затянутые в узел пряди, распутать, пропустить через пальцы, ощутить их запах.

Сердце болезненно сжалось, а в желудке скрутился тугой узел. Мужчина на миг почувствовал себя предателем. Он любил Леру, нуждался в ней. И пусть она ушла навсегда, это ничего не должно было поменять.

Можно утешать себя, обманывать, но Олег понимал всю тщетность этих страданий. Лера ушла так, как уходят люди, не собирающиеся возвращаться. На столе остался лежать миленький телефончик, подвеска, серьги и вся прочая мелочевка, которую с любовью выбирал мужчина для своей будущей дочки. Она оставила даже шокер — с которым не расставалась с того самого момента, как впервые увидела.

Алина ложечкой размешала сахар и поставила перед Олегом кружку с ароматным, дымящимся чаем. Черный с лимоном и сахаром. Такой, как он любит. Крепкий кофе не утолил жажды, и мужчина не думая пригубил горячий напиток. Немедленно обжегся и досадливо зашипел.

Девушка тут же бросилась к холодильнику за бесполезным сейчас льдом. Чувствовала свою вину за то, что не разбавила чай холодной водой, или просто заботилась? Олег не знал.

Красивая, стройная… странная. Она тоже уйдет. Никто не захочет жить с монстром, смотреть в загорающиеся бешенством глаза, терпеть боль, позволяя ему удовлетворить самые жестокие из желаний, созревших в извращенном и воспаленном мозгу.

Так правильно, так и должно быть. Опасных для общества зверей следует держать в клетке или убивать, но почему же так хочется жить и радоваться каждому дню? Если его покинут все, то пусть уж лучше это произойдет сейчас, а не тогда, когда в сердце вспыхнет искорка новой надежды.

Олег сардонически хмыкнул и принял тающую льдинку из рук серьезной и сосредоточенной девушки. На её тонких пальчиках осталась холодная вода, капельками падающая на пол.

Полюбовавшись несколько секунд, мужчина подался вперед и, обхватив Алину за талию, настойчиво поцеловал её в губы. Сейчас он сможет сдержаться, а она пусть бежит. Бежит подальше и побыстрее. Больше не надо ни сочувствия, ни участия. Слишком высокую цену за них приходиться платить.

Алина ни сделала ничего из того, что предполагал Олег: не оттолкнула, не ударила, не закричала. Она подалась вперед и углубила поцелуй, смело вплетая свои пальцы в его густые позолоченные солнцем волосы. Без страха, выпуская скопившуюся внутри злобу, девушка заставила Олега запрокинуть голову, чуть потянув зажатые в кулачке пряди. В её желтых глазах плескалась страсть, жажда жизни, свободы, жажда любви.

Олег почувствовал, как снова начинает терять рассудок, на этот раз уже от горячих губ, скользящих по шее, и смелых прикосновений. Животное естество поглощало разум, сметая любые доводы. Стон отразился от стен отчаянным рычанием замученного зверя. Он не хотел делать больно, не хотел быть виноватым, но последние сдерживающие цепи лопнули, и сознание наполнилось торжеством и ликованием.

Рядом с ним не было жертвы, которую хотелось бы мучить, срывая крики боли с приоткрытых губ, как распустившиеся цветы с хрупких стеблей. Рядом была равная. Непостижимая и прекрасная, стремительная и беззастенчивая. Она не испытывала страха, так болезненно бередящего все чувства, только всепоглощающий, искренний восторг.

Жаркая каждой клеточкой кожи, податливая, но своенравная, играющая в свою игру, диктующая свои правила. Звук бьющейся об пол кружки показался незначительным и далеким, а горячие брызги, попавшие на ноги, не заставили даже поморщиться. Пусть все ломается и катится к чертям. Эту он не отпустит, запрет, посадит на цепь, или сам станет покорно таскаться следом, но не позволит уйти.

Даже солнце стыдливо выползло из кухни, напоследок лизнув золотым языком стройные полуобнаженные тела, изгибающиеся в сумасшедшем танце. Ему требовалось озарить весь мир, а этим двоим хватило искорки тепла, чтобы разжечь свой собственный костер, мгновенно переросший в пожар.

Искренне

Затишье не могло продлиться вечно. Бритвенно-острые солнечные лучи проникали в кабинет сквозь плотные гардины. Слишком яркие в удушливой знойной полутьме помещения.

Вениамин молчал. Думал ли о своём или вспоминал, погрузившись с головой в неверный темный омут прошлого. Сейчас он выглядел особенно уставшим и измученным. Ни следа былой холодной насмешливости не осталось на его осунувшемся и посеревшем лице. Груз прожитых лет ощутимо давил на плечи. Распустив узел дорогого дизайнерского галстука, душившего висельной петлей, мужчина автоматически проводил пальцем по старому, давно зажившему шраму на левой скуле.

Его рука, потянувшаяся обнять Леру, в последний момент дернулась, и брюнет просто провел ладонью по волосам, придав своей прическе видимость порядка, а движению видимость цели.

Лера разрывалась между желанием задать все терзающие душу вопросы и глубоким сочувствием к Вениамину. Ей казалось, что дотошно выспрашивать о подробностях его жизни сейчас слишком жестоко.

— Лер, — разобравшись в себе, неуверенно начал мужчина. — Ты на меня очень зла?

Девушка не знала, что ответить на этот вопрос. За последний час она испытала, вероятно, весь спектр доступных человеку эмоций. Но сейчас внутри было пусто.

— Нет. Я не зла и даже не обижена, — вдумываясь в каждое слово, ответила она. — Просто все могло бы сложиться иначе.

— Могло. И все еще обязательно замечательно сложится, я обещаю, — поцеловав воспитанницу в макушку, произнес Вениамин. — А сейчас предлагаю немного проветриться. Думаю, большое мороженое, съеденное на свежем воздухе в каком-нибудь живописном парке, пойдет тебе на пользу!

Лера ничего не имела против большого мороженого, да и против свежего воздуха тоже. Легкие прикосновения прохладного ветерка к разгоряченному лицу и холодок, игриво резвящийся под одеждой, были сейчас желаннее всего на свете.

Следовало немного прогуляться, а потом со свежей головой вернуться к Олегу и открыть для него таинственную шкатулку. Легкое беспокойство за Алину продолжало точить изнутри, но Лера отогнала его прочь.

Любое воспоминание о подруге заставляло задумываться о тех нераскрытых секретах, которые продолжал таить в себе директор. Для одного дня и так уже произошло достаточно потрясений.

— Тут слишком жарко, пошли есть мороженое, — поднимаясь с дивана и подавая мужчине руку, сказала Лера.

Вениамин посмотрел на неё задумчиво и изучающе, а потом притянул к себе, легко дернув за ладошку, и обнял.

В душе поселилась уверенность — все действительно будет хорошо. Теперь все будет хорошо.

Легко вывернувшись из кольца крепких рук, девушка ухватила директора за рукав и ринулась прочь из кабинета.

Мужчина, не в силах стереть с лица чистой улыбки, послушно шел следом, а Лера с упорством маленького танка торопилась к своей цели. Её охватила странная, дикая жажда свободы. Хотелось чистого неба над головой, мягкой травы под ногами, глоточка свежего воздуха, хотелось обнять весь мир или кричать, не смущаясь, о своих чувствах.

Сегодня она сначала нашла отца, но потеряла любимого, а потом потеряла отца, но приобрела любовь. И пусть все по-прежнему было неоднозначно и странно, хотелось верить, что судьба будет милосердна и не подкинет больше подлостей.

Наплевав на очумелые взгляды окружающих и проигнорировав несмелую попытку Виталика завладеть директорским вниманием, парочка вылетела на залитую солнцем улицу.

Не сговариваясь, они переглянулись и засмеялись. За спиной остались все удивленные, недружелюбные, что-то хотящие, чужие, посторонние, ненужные.

Вениамин чувствовал себя на двадцать лет моложе и в сотни раз наивнее, словно и не было за спиной долгой жизни, наполненной терзаниями и злостью, обязанностями и обязательствами, вереницы смертей, горы долгов и сухих осенних листьев — сожалений о сделанном и не сделанном. И пусть все, что сейчас происходит, странно и неправильно, но он благодарен судьбе за второй шанс.

Садиться за руль не хотелось. Покрепче взяв Леру за руку, мужчина перехватил инициативу, направляясь вдоль по улице в сторону кафетерия.

Тополиный пух

Расторопная официантка принесла крепкий кофе для Вениамина и витую вазочку с мороженым для Леры. Прохладное помещение кафетерия оказалось достойной заменой прогулки по парку. Девушка устроилась в глубоком кресле перед круглым столиком, у огромного окна, выходящего на улицу. Через него было видно шоссе с мчащимися по своим делам автомобилями, маленький сквер, засаженный тополями с потемневшими от пыли и дорожного чада листьями, и россыпь разноцветных палаток.

Обычный пейзаж для города: мусор, троллейбусные остановки, ларьки и бесконечные машины. Шумный, привычный, по-своему живой, стремительный, но при этом унылый и тоскливый.

— Хочешь, съездим куда-нибудь? — пригубив кофе, задумчиво спросил мужчина.

— Куда например? — тихо уточнила Лера, рассеянно размешивая ложкой подтаявшее мороженое.

— Например, на море. — Вениамин был как обычно обстоятелен и серьезен, но в серебряных глазах плясали лукавые огоньки. Он явно рассчитывал, что его предложение будет воспринято с восторгом.

Брошенная ложка тихо звякнула о край вазочки. На море. Это даже звучало фантастически. Богатая, напитанная приключенческой литературой фантазия уже рисовала перед девушкой высокие волны, украшенные белыми барашками пены, золотые пески и причудливые пальмы, под которыми непременно зарыты клады.

Порыв броситься Вениамину на шею и, не скрывая восторга, задушить его в объятьях быстро прошел, сменившись тоскливым ощущением собственной бесполезности.

Лера отдавала себе отчет в том, что любая поездка стоит немалых денег. Сначала её осыпал дорогими подарками Олег, теперь Вениамин берется за осуществление одного из самых заветных желаний любого ребенка.

— Наверное, не стоит. — Девушка сосредоточенно уставилась в креманку, словно рассчитывая углядеть там ответы на все вопросы мироздания. — Я не поступила еще, с учебой завал. Отдых сейчас неуместен.

«Обидела», — со сжавшимся сердцем подумала Лера, болезненно вслушиваясь в повисшую тишину.

Затянувшееся молчание нарушил директор, и в его голосе отчетливо слышались смешливые нотки:

— Отдых уместен всегда! Тем более, после всех опасных приключений, которые мы пережили. Пожалей старичка, мне косточки надо погреть и раны залечить.

— Дурачишься? — не сдержав улыбки, спросила Лера.

— Нет, пытаюсь понять, с чем связаны твои перепады настроения, — на этот раз абсолютно серьезно сказал Вениамин.

Разговор сам по себе оборвался. Каждый надолго задумался о своем. Официантка принесла счет, посетители, поев, покидали кафе, а вместо них приходили все новые и новые.

Из забвения Леру выдернул сварливый женский голос.

— Вот, Толик, смотри — все нормальные отцы общаются со своими взрослыми дочерьми, водят их куда-то, а ты, видите ли, занят!

Покрутив головой, девушка увидела пару, устроившуюся за самым центральным столиком. Полная одетая в цветастое платье дама с прической, похожей на овечью шкурку, ничуть не смущаясь, тыкала пальцем в Вениамина, довольно громко поучая жизни своего дородного лысеющего мужа.

«У нас сегодня подарок для влюбленных…», — само собой всплыло в голове у Леры. Пиццерия, выдержанная в итальянском стиле, озорно шутящий Олег и розовый шарик на веревочке, торжественно подаренный официантом с фразой, заставившей тогда смутиться обоих: и незадачливого папочку, и неудавшуюся дочь.

— Пошли, а то мы что-то засиделись, — сказала Лера, как ужаленная поднимаясь из кресла.

Взгляд испуганно шарил по помещению, как будто надеясь разглядеть табличку «экстренный выход». Желание грубо оборвать словесный поток сварливой толстушки нарастало с каждым мгновеньем. Девушка готова была провалиться сквозь землю от стыда, почему-то перед Вениамином, и отдать полжизни, чтобы сравняться с ним в возрасте.

Но директор, похоже, был слишком занят своими думами и не обратил внимание на говорливую дамочку, или искусно сделал вид, что не обратил. И, держась за руки, пара молча покинула кафе, заставив женщину замолчать и задуматься о поспешности своих выводов. Лера была уверена, что в следующий час закусочная узнает много нового о падении нравов среди современной молодежи.

На улице было по-прежнему душно и жарко. После хорошо вентилируемого помещения проспект показался адом. Директор шел, заложив руки в карманы и уставившись под ноги. Эта походка школьника-двоечника заставила Леру против воли улыбнуться и задуматься о том, что в её отказе мог усмотреть сам мужчина.

— Мне просто не хочется висеть у тебя на шее, как хомут, — с грустью произнесла она после пары минут тяжелого вязкого молчания.

Мимо, урча, проезжали автомобили, звенел на поворотах трамвай, поэтому девушка не была уверена в том, что Вениамин её услышал.

Но он услышал и, остановившись в теньке, бережно развернул Леру к себе лицом.

— Считай меня эгоистом, но я наконец нашел своё счастье и не собираюсь на нём экономить. Ты — единственное, что у меня есть. Так было последние годы, так есть и так будет. Я, кажется, это уже говорил.

Лера медленно покачала головой и прижалась щекой к пропыленной рубашке мужчины. Сложно было объяснить свои чувства, но не менее сложно понять взгляд на жизнь другого человека, но она непременно постарается. Пусть люди вокруг злословят, показывают пальцем, тычут в спину, она сделает Вениамина счастливым, хотя бы на двадцать-тридцать лет, пока он не превратится в старика, а Лера не останется при нем любящей и заботящейся дочерью.

В воздухе кружил летний снег — тополиный пух. Он ковром стелился по земле, чтобы снова быть подброшенным проезжающей машиной и взмыть вверх. В этом белом, залитом солнцем вихре, трогательно приподнявшись на цыпочки, как в каком-то дурацком кино, девушка целовала взрослого, седеющего мужчину, спрятав его лицо от посторонних взглядов в своих ладошках.

Бесконечность

Лере было немного стыдно вспоминать, как в порыве внезапно нахлынувшего сумасшествия они покинули проспект, бегом добрались до здания приюта, из которого час назад так же спешно ретировались, и закрылись в кабинете, наплевав на вытянувшиеся лица Виталика и вахтера. Жаркая, липнущая к телу одежда разлеталась в разные стороны, а сильные мужские руки уже несли в душ, примостившийся в кабинете-спальне.

Тогда ей даже на секунду стало противно оттого что все происходит в кабинете, где, по всей видимости, побывало огромное количество директорских любовниц. Но под прохладными струями душа, смывающими с тела пот и городскую пыль, девушка расслабилась и откинула глупые мысли. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на ревность, и без того сложна до безумия, чтобы наводить какие-то лишние конструкции.

Все это было неправильно. По крайней мере, не так поступали герои романтических книг после долгого и нежного поцелуя. Но, вероятно, древние философы, описывающие многочасовые прогулки под луной, были ангелами, лишенными страсти и вожделения.

Время текло размеренно, пронзая пространство своими завораживающими сюрреалистичными коридорами. Его можно было подцепить пальцами, смотать в клубок под мерное тиканье настенных часов, но оно осталось бы бесконечным.

Бесконечность в душной комнате, в легких клубах сигаретного дыма, на измятой постели, рядом с пряным от пота обнаженным мужчиной. Бесконечность клубочком на мерно вздымающейся расчерченной шрамами загорелой груди. Бесконечность в любимых руках.

Только когда волшебство разбивается, спугнутое несвоевременным звонком, топотом в коридоре, стуком в дверь, начинаешь понимать, что бесконечность — несбыточная мечта, просто мгновенье, по чьей-то доброй воле показавшееся вечным. И это, наверное, даже к лучшему.

Теперь, в сгущающихся сумерках, когда девушка смотрела на Вениамина, задумчиво постукивающего пальцами по рулю на очередном светофоре, её щеки заливал застенчивый румянец. Сегодняшний день оказался богат на события и впечатления — как приятные, так и не очень, но три сумасбродных, нереальных часа, проведенных в жаркой спальне, с легкостью вытеснили всё остальное.

Мимо проносились фонарные столбы и притулившиеся прямо рядом с магистралью старенькие избушки. Пережиток придорожных деревенек. Трудолюбиво подсвеченные рекламные щиты один за другим вырастали из темноты, чтобы тут же исчезнуть из поля зрения, мелькнув напоследок в зеркале заднего вида.

Когда машина подъехала к высоким воротам коттеджа, луна уже полностью завладела небом, вытеснив последние робкие закатные лучи.

Влекомые электронным механизмом створки распахнулись перед гостями, пропуская автомобиль на участок. Лера беспокойно ерзала в кресле и крутила головой, силясь разглядеть пейзаж за окном. Весь день она была слишком занята собой, чтобы задуматься над тем, насколько плохо Олегу после её ухода и каково в его компании Алине.

Всю дорогу до дома девушка гнала гнетущие мысли, пытаясь заместить их приятными воспоминаниями. От сердца отлегло только после того, как сработал механизм ворот. Девушка знала, что он открывается не автоматически, а при помощи ручной команды.

Вениамин выбрался из машины и открыл дверь с Лериной стороны. Раньше она спешила выпрыгнуть сама, чтобы избежать неуместной заботы, но сейчас медлила, стараясь оттянуть неизбежную встречу.

Даже если в шкатулке окажется лекарство, для них уже ничего не изменится, но отчего-то Лера ощущала себя подлой дезертиршей.

Дверь открыла Алина. Бодрая, довольная и, похоже, только-только принявшая душ.

— Неужели я удостоилась чести быть изъятой из сего гостеприимного дома таким высокопоставленным караулом? — с нескрываемым сарказмом спросила она, недружелюбно посмотрев на директора.

— Лина, не паясничай, тебе это не идет, — мужчина мягко отстранил девушку с порога и вошел в дом. — Мне нужно поговорить с Олегом.

— Он спит. — Очаровательно растягивая слова, Алина неопределенно повела плечами и, удостоив Леру лишь скользящим взглядом, не оборачиваясь, ушла в гостиную.

— Значит, проснется. — Вениамина поведение воспитанницы, похоже, ничуть не удивило. Не снимая ботинок, он прошел через гостиную и начал подниматься вверх по лестнице.

— Что тут творится? — спросила Лера, наконец стряхнув оцепенение, и поспешила за подругой.

Шатенка с комфортом устроилась на высоком барном стуле на кухне. Подперев кулачком подбородок, она задумчиво смотрела на темное, выходящее в сад окно. Слабый свет, исходящий от маленькой лампочки, расположенной над конфорками, озарял царящий в помещении хаос. Сломанный стул, глиняные черепки, разметавшиеся по всему полу, чаинки, прилипшие к кафелю. Желтоглазая Алина с мокрыми и взъерошенными волосами, облаченная в несоразмерно огромный черный халат, смотрелась тут очень гармонично. Не хватало только котла с булькающим варевом, помела и смольной кошки, ластящейся о хозяйские руки.

— Злишься? — присаживаясь на уцелевший низенький стул, спросила Лера. — Очень он бушевал?

В душе зародились ужасные подозрения. Вдруг Олег, не контролируя себя, сделал что-то с Алиной?

— Бушевал, — коротко ответила девушка, а потом, подумав, добавила. — Не злюсь. Ты глупая и маленькая еще. Что на тебя злиться.

Лера смотрела на подругу снизу вверх и действительно чувствовала себя глупой и маленькой. Под красивыми, выразительными глазами Алины залегли болезненные тени, на губах периодически появлялась странная, пугающая улыбка, а тонкие пальчики то и дело вцеплялись в спутанные влажные волосы. Сейчас она выглядела лет на десять старше.

— Прости, мне не следовало тебя оставлять. — Задавать вопросы не поворачивался язык, молчать не позволяла совесть.

— Нет, тебе не следовало уезжать, — тихо возразила Алина. — Олег любит тебя, а Аргос не любит никого.

— Снова ты за своё? — потихоньку закипая, спросила Лера. Она была готова разрыдаться от несправедливой обиды. Когда только-только все начало налаживаться, кому-то обязательно понадобилось встревать с умными советами. — Лучше бы рассказала, что у вас с ним было!

Алина хмыкнула и откинула назад волосы. Пропитался влагой махровый халат чуть распахнулся, обнажив покрытую мелкими мурашками кожу. Было видно, что ей не хочется ничего обсуждать, не хочется погружаться в омут прошлого, заново бередя старые раны.

— Ладно, подруга. Я тебе все обязательно расскажу, только давай сначала проведаем мужчин, а то они как-то подозрительно притихли.

Как и следовало ожидать, Лера мгновенно подскочила со стула и бросилась на третий этаж. Она слишком хорошо знала, что может случиться с неосторожным человеком, вошедшим ночью к Олегу…

Лекарство

Миновав лестницу на одном дыхании, Лера оказалась в до боли знакомом коридоре третьего этажа. Горящая в режиме энергосбережения нижняя подсветка озаряла только ворсистый ковер и нечеткие контуры дверей, одна из которых была распахнута настежь.

Кабинет Олега. Хранилище старых побед, пропыленных наград, разбросанных по углам документов и страшных, вызывающих отвращение воспоминаний. Из помещения доносилась приглушенная возня и сдавленное рычание.

Девушка отпрянула назад и, привалившись спиной к стене, закрыла глаза. После похищения, убийства, сотворенного собственными руками, эффектного побега из плена, сопровождающегося беспорядочной стрельбой, ей было страшно переступить порог и вновь столкнуться с рычащим, звероподобным Олегом.

Из этого смятого клубка ужасных событий только одно оставалось по-прежнему ярким и реалистичным. Смазался образ убитого бандита, став не более чем кадром из кровавого боевика. Мозг, спасаясь от сумасшествия, заглушил и голос совести, и терзающий вечно голодный страх перед возмездием. Превратились в блеклые неразборчивые пятна картины заброшенного завода, забылись корни смелых поступков и решений. Только ночь в кабинете оставалась по-прежнему пугающе яркой.

Поборов дрожь, колотящую тело, Лера, стиснув кулаки, в два стремительных шага вошла в запретное помещение.

Олег лежал на полу со скованными за спиной руками. Он извивался, рычал и скрежетал зубами, как сумасшедший, лавово-красные глаза, лишенные зрачков, бросали огненные блики на утонувшие в темноте стены.

Сидящий сверху Вениамин крепко держал цепь наручников, не позволяя своему конкуренту перевернуться на спину. Мужчина явно выкладывался полностью: вены на запястьях вздулись, а лицо приобрело нездоровый бледный оттенок, однако было заметно, что силы не равны, и, даже скованным, Олег вот-вот сбросит с себя давящий на позвоночник груз.

— Лера, в машину, Алину за руль, — сквозь зубы процедил Вениамин, крепче прижимая Олега к полу. Увидев, что девушка не двигается с места, он прикрикнул с неприкрытым отчаяньем: — Живо!

Света опрокинутой настольной лампы хватило, чтобы увидеть раскрытую шкатулку, валяющуюся рядом с борющимися мужчинами. Где-то в полуметре от них, воткнутый длинной иглой в ворс ковра, торчал пустой шприц с необычным черным корпусом.

Значит, они все же смогли добраться до заветного лекарства, но, похоже, оно не подействовало. Лера не могла заставить себя оторвать взгляд от искаженного до неузнаваемости лица Олега. Это был уже не тот улыбчивый шатен с грустными голубыми глазами. Это был настоящий монстр. Скулы стали выше и раздались в стороны, губы превратились в тонкие белые ниточки, из неестественно широкого рта торчали массивные белые клыки.

— Беги! — Цепь наручников лопнула, как прогнившая веревка, а Вениамин, так легко раньше справлявшийся с любыми проблемами, пушинкой отлетел в уцелевший стеклянный стеллаж.

Вырвавшийся из груди испуганный крик слился с низким нечеловеческим ревом и музыкальным звуком бьющегося стекла. Осколки брызнули в стороны, колючими льдинками опадая на замызганный ковер. Мужчина безвольной куклой сполз вниз, увлекая за собой медали и кубки.

Лера дернулась в сторону замершего в неестественной позе Вениамина, разметавшегося на хищно блестящем стекле, но тут же была перехвачена могучей рукой.

Олег, не переставая утробно ворчать, бросил свою жертву на стол. Все повторялось по уже знакомому ужасающему сценарию. Он чуть наклонил к плечу кудлатую голову, широко раскрытыми алыми глазами изучая дрожащую от ужаса добычу, длинный язык обмахнул растрескавшиеся, пересохшие губы, задевая неровные, до смешного похожие на орехи кешью клыки. Гротескно, неправдоподобно, не по-настоящему. В лице, взгляде, движениях уже не было ни тени человеческого, только животный голод и похоть.

— Не надо, Олежик, пожалуйста, прошу тебя! — Хриплый неразборчивый шепот сверлом вкручивался в тишину.

Девушка понимала, что напрасно старается и что, скорее всего, на этот раз не очнется в заставленной розами спальне, она просто вообще не очнется.

Когда ткань одежды начала хрустеть под скрюченными когтистыми пальцами, полумертвая от ужаса Лера как сквозь вату услышала женский крик и последовавшие за ним звуки стрельбы.

Вторжение

Звук выстрела не успел смолкнуть, а Олег уже бросил свою жертву и в один прыжок скрылся за дверью. После пугающего секундного затишья, поглотившего дом, на первом этаже началась непередаваемая вакханалия. Автоматные очереди прерывались неразборчивыми криками, звоном стекол и хрустом ломаемой мебели.

Лера трясущимися руками поправила на себе одежду и сползла со стола. В голове внезапно прояснилось и словно перещелкнуло. Терзающая разум паника никуда не делась, но её приглушил куда более ощутимый страх за дорогих людей. Внизу беспомощная Алина и озверевший, ничего не соображающий Олег, Вениамин без сознания, а она — Лера — ничего в данной ситуации предпринять не может.

Дом заполнили посторонние голоса и отражающиеся от стен топот обутых в тяжелые сапоги ног. Похоже, особняк переживал полномасштабное вооруженное нападение. И вряд ли это оперативная полицейская группа.

Переступив разбросанные по полу книги, Лера подбежала к распростертому на битом стекле директору. Его следовало срочно перетащить в безопасное место и спрятать. В шкаф? Под кровать? На балкон? От суетящихся, сталкивающихся друг с другом мыслей голова обещала немедленно лопнуть.

Одна сумасшедшая идея казалась наивнее и невыполнимее другой. Но внутренние часы уже начали свой отсчет. Чтобы ни происходило внизу, следовало торопиться, кто бы ни штурмовал дом, они были отлично вооружены.

Девушка немного приподняла мужчину, подперев его плечом, но перенести тело оказалось непосильно тяжелой задачей.

— Может, прекратишь елозить мной по осколкам? — хрипло поинтересовался Вениамин прямо в Лерино ухо, заставив её испуганно вздрогнуть и уронить болезненно охнувшего брюнета.

В этот момент во внезапно воцарившейся на первом этаже давящей тишине отчетливо прозвучал стук падающей на каменный пол обоймы, от которого нервно дернулись уже оба.

Вениамин, не требуя объяснений, сердито тряхнул головой и, стараясь как можно меньше хрустеть стеклом, медленно поднялся на ноги.

— Стой тут, я посмотрю, что творится внизу. — Мужчина, болезненно морщась, выдернул из спины длинный окрашенный кровью осколок и достал пистолет, с которым, похоже, не расставался теперь даже в душе.

Движения директора были немного угловатыми, а на сером стильном пиджаке в хризантемах алых пятен хищно поблескивали кусочки стекла.

Когда его чуть сгорбленная от боли фигура исчезла в дверном проёме, Лера сжала кулачки и привалилась спиной к стене. Ясно, что помочь не получится, будет только путаться под ногами, но и просто так стоять у неё не было сил. Требовалось предпринять хоть что-то. Например, позвонить Виталику, осенило девушку, он точно знает, к кому обратиться за военной поддержкой.

Окрыленная спасительной идеей, Лера, аккуратно ступая по осколкам, принялась шарить по полу в поисках телефона, отчаянно радуясь, что не разулась перед входом в дом.

На лестнице что-то отчетливо хрупнуло, и затишье разрезал треск короткой бестолковой очереди, тут же оборванной чьими-то хрипами и гулким ударом рухнувшего через пролет тела. Мигнул и погас свет, погружая пространство в непроглядную черноту, придавшую звукам особую сочную резкость.

Это послужило толчком для начала новой неразберихи. Грохот выстрелов, звон падающих гильз и эхо голосов теперь исходили и со второго этажа.

Обрезая пальцы о разбитый стеллаж, девушка на ощупь продолжила поиски телефона. Когда её рука, наконец, сомкнулась на холодном металлическом корпусе мобильника, пол сотрясло от мощного взрыва.

Скользящий в окровавленных ладонях телефон ярко засветился, ослепив глаза. В перепутавшихся от страха мыслях никак не хотели всплывать нужные одиннадцать цифр. Пальцы с остервенением стучали по дисплею, оставляя за собой алые разводы.

— Слушаю. — Сказанное вечно серьезным и смурным голосом.

— Мы в доме Олега, и нас убивают! — выпалила в трубку Лера, перекрикивая строчащий где-то внизу автомат.

Последовали короткие гудки сброшенного вызова вместо ответа. Скорее почувствовав, чем услышав чьи-то шаги в коридоре, девушка отшвырнула от себя предательски светящийся мобильник и сжалась комочком за горой перевернутого хлама.

Очередь прошила вертящийся в полёте телефон и, изрешетив гардины, вдребезги разбила ведущее на улицу стекло. По комнате скользнул узконаправленный луч фонаря, внезапно испуганно заметавшийся от стены к стене под омерзительное чавканье.

Быстро досчитав до трех, Лера выглянула из своего укрытия, но тут же, зажав рот ладонью, нырнула обратно. Фонарь, закрепленный на выпавшем из рук вторженца автомате, светил прямо на обезглавленное, одетое в городской камуфляж тело. В дверном проёме быстро мелькнула и исчезла узнаваемая даже в слабом свете массивная фигура Олега.

Справившись с тошнотой, девушка медленно подобралась к трупу. Автомат был для неё слишком неизведанной и непредсказуемой вещью, поэтому, преодолев себя, Лера трясущимися руками быстро обыскала истекающее кровью тело.

Пистолет, обнаружившийся на бедре солдата, никак не хотел покидать кобуру. Яростно дернув несколько раз, Лера догадалась расщелкнуть сдерживающий оружие магнитный замочек и тут же выстрелила на идущий из-за спины звук торопливых шагов.

Влетевший в кабинет Вениамин избежал нервно пущенной пули только благодаря наличию предохранителя на пистолете.

— Надо уходить, их слишком много, — никак не прореагировав на направленный в грудь пистолет, сообщил тяжело дышащий мужчина.

Он крепко зажимал окровавленными пальцами левое плечо, а в неизвестно когда раздобытом бронежилете красовалось несколько дыр.

— А Олег, Алина? — пролепетала Лера, рывком поднятая с колен.

Но Вениамин её уже не слушал. Ухватив девушку под локоть, он поволок её к разбитому окну. Похоже, лазанье по карнизам скоро станет для них видом домашнего досуга.

Жертва

Упираться и возмущаться было не просто глупо, но еще и опасно, поэтому Лера молча позволила вытащить себя на балкон. Вениамин выглядел едва ли не хуже, чем в ту памятную ночь на заводе. Неестественная бледность его обычно смуглой кожи смотрелась даже страшнее чем вишневые, наливающиеся свинцом синяки и кровоподтеки.

Попав на улицу, мужчина сбросил с плеча пожарный шланг, не замеченный до этого девушкой, и принялся сноровисто вязать на перилах морской узел.

— Виталик скоро приедет, нам помогут, уверена, я звонила! — с нарастающим отчаяньем проговорила Лера, наблюдавшая за тем, как директор оценивает расстояние от балкона до земли.

— Не глупи! — Брюнет говорил хрипло и тихо. Его слова, подхваченные порывистым ветром, звучали отрывисто и доходили до Леры словно издалека. — У меня нет личной армии, а от одного Виталика мало проку против вооруженного отряда. Никто не полезет нас спасать!

Он явно не был настроен спорить. Левая рука висела безжизненной плетью, да и правая работала все хуже и хуже.

— Спускайся! — грубым, не терпящим возражений голосом приказал мужчина, подергав шланг, проверяя прочность узла.

Лера послушно перелезла перегородку и, вцепившись в импровизированный канат, заскользила вниз. Она хорошо успела выучить, что происходит, когда не слушаешься старших. Руки жгло даже через натянутую до кончиков пальцев кофту, а глаза разъедали слезы. Нет времени для споров, если находишься на волосок от смерти.

Как только ноги коснулись твердой земли, девушка отпрянула в сторону, давая возможность Вениамину спуститься, но вместо директора к её ногам упал отвязанный шланг.

Звуки выстрелов, идущие с третьего этажа, заставили сердце ухнуть в пятки и похитили дыхание. Лера изваянием замерла в непроглядной темноте сада, надеясь на невозможное чудо, но дом вновь погрузился в тишину.

В окнах особняка вспыхнул свет, и уличные фонари начали медленно, словно нехотя разгораться, ярко освещая замершую под балконом фигурку.

Девушка, повинуясь инстинкту самосохранения, отступила в тень садового лабиринта. Все ясно встало на свои места. Вениамин, раненный в плечо и потерявший много крови, не собирался бежать вместе с ней. Он понял, что дом не отстоять, и спас её. Так просто пожертвовал собой, без всяких «прости», «прощай» или «люблю тебя». Потому что знал — она после этого не уйдет.

Жизнь потеряла свой прежний смысл и ценность. Лера словно воочию видела: Олег, с ног до головы перепачканный кровью, изрешеченный пулями, наконец-то спокойный мертвый зверь, загнанный охотниками; Алина — неотразимая, как и всегда, её пышные волосы ореолом обрамляют прекрасное лицо, а вокруг растет и ширится багрово-черное глянцевое пятно; Вениамин — мертвенно бледный, до последнего сжимающий в руках пистолет, всю жизнь так самоотверженно глупо защищавший и оберегавший тех, кого любит.

Самое простое — выбежать из спасительной тени и схватить пулю. Прекратить мучения раз и навсегда. Но Лера продолжала недвижимо стоять в своём убежище. Алина погибла из-за неё, Вениамин — ради неё. Трусливо убегать от собственной боли, жертвуя выстраданной любимым человеком жизнью.

Свет загорался в комнатах, в одной за другой мелькали чьи-то тени. Солдаты переворачивали дом вверх тормашками в поисках только им ведомой цели.

Стараясь не покидать тени, девушка смотала и забрала шланг. Не стоит подкидывать отряду идею, что кого-то можно найти в саду. Двигаясь скорее на ощупь и по памяти, чем полагаясь на глаза, Лера на негнущихся ногах направилась к выходу с территории.

У распахнутых ворот стояло четыре абсолютно белых минивена неопределяемой марки. К ним от дома уже спешили вооруженные люди, сноровисто перетаскивая одетые в камуфляж мертвые тела. Несмотря на то, что фонари вдоль дорожки давали мало света, можно было различить, что у некоторых трупов отсутствуют конечности.

Ненавистные фигуры сновали туда-сюда: одинаковая форма, глухие шлемы, автоматы. Лера с какой-то задушенной радостью подметила, что на одного выжившего приходилось где-то два истерзанных, искалеченных мертвеца. Ей не было дела до того, кто прав, а кто виноват, во внутренней пустоте по черным стенам безысходности сочилась кислотная, обжигающая жажда мести.

Пятнадцать. Выжило всего пятнадцать вооруженных мерзавцев. А у неё еще есть пистолет. Интересно, сколько в обойме патронов? Даже если достаточно, она не попадет с такого расстояния. Удача может направить пулю, но ответная не заставит себя ждать.

Автомобиль, нагруженный скинутыми вповалку трупами, отъехал от ворот, а из коттеджа показались последние солдаты. У одного на плече безжизненной куклой висело обнаженное девичье тело, двое других тащили носилки.

Лера, до крови прикусив губу, начала пробираться вперед, оставив всякую осторожность. В душе все бушевало и рушилось, она не могла позволить забрать Алину, и неважно, жива та или нет. Но не только это чувство с сумасшедшей силой толкало девушку вперед: потребность узнать, кто именно лежит на носилках, перебарывала здравый смысл. Плененный может оказаться жив, а тот, другой, за ненадобностью брошенный в особняке, убит.

Она любит и жалеет Олега, привязалась к нему, но хотела убедиться только в одном — в белом саркофаге носилок лежит Вениамин.

Глухое леденящее кровь рычание раздалось с тесного ложа плененного, и идущий впереди солдат дрогнул, роняя свою ношу. Этого хватило, чтобы Лера увидела окровавленного рвущегося на свободу спеленатого непонятными белыми ремнями Олега.

Дальше все было смутно и безразлично. Тела загрузили, солдаты расфасовались по машинам, последний вооруженный караул, отступая спиной вперед, забрался в кузов, тихо хлопнули дверцы, и машины, не задерживаясь, рванули с места.

Обдираясь колючими ветками, Лера миновала живую изгородь и медленно подошла к дому.

У парадного входа валялись первые гильзы. Солдаты расстреляли электронный замок. В холле мирно горел свет, ярко и беззастенчиво позволяя рассмотреть картины бойни и разрушения. От прежнего, знакомого Лере дома уже ничего не осталось. Повсюду: на стенах, на поломанной мебели, на закиданном гильзами полу, даже на потолке — была кровь.

Черные мерзкие сгустки дёгтем пачкали плитку, неестественно алые брызги нарядно расписали светлые стены гостиной, что-то зеленовато-желтое, источающее омерзительный запах, растянулось по трем нижним ступеням лестницы.

Медленно и очень аккуратно, как босиком по битому стеклу, Лера стала подниматься на второй этаж. Белые дрожащие пальцы легли на выключатель, погружая гостиную во тьму. Говорят, в темноте страшно, нет, в темноте куда проще.

Проломленные перила скалились острыми зубьями расщепленного дерева, а по стенам до сих пор медленно стекала чья-то кровь и везде, везде, куда только ни упирался взгляд, виднелись дыры от пуль.

Единственный во всем доме человек нашелся на втором этаже. Он лежал, раскинув руки, на пороге гостевой спальни, мертвый, недвижный, медленно остывающий.

Лера подбежала к нему сразу, ухватившись за тень напрасной надежды. Трясущимися руками она стягивала изрешеченный бронежилет с послушного мертвого тела, зачем-то рвала рубашку на лоскуты. Делала бинты, чтобы остановить кровь, но в этом не было необходимости. Кровь сочится из ран, пока бьётся сердце.

Словно со стороны девушка смотрела на себя — дрожащую, жалкую и заплаканную, вцепившуюся в алую, кумачовую рубаху, свернувшуюся на простреленной груди, задыхающуюся от глубокой внутренней боли.

Как может быть так, если только днем все было совсем по-другому?!

Время остановило свой ход, замерло в ярком электрическом свете, отраженном в мертвых серо-стальных глазах. Его можно было собрать по каплям прозрачных слезинок в изящный сосуд в форме опрокинутой восьмерки, но оно бы не сдвинулось с места.

Бесконечность в ярко освещенном коридоре, в оседающей после недавней стрельбы пыли, на холодном полу, рядом с алым от крови неподвижным мужчиной. Бесконечность клубочком на безжизненной, начиненной свинцом груди. Бесконечность с любимым в руках.

Бесконечность — несбыточная мечта, просто мгновенье, по чьей-то злой воле показавшееся вечным. И это, наверное, даже к лучшему, ведь время идёт и лечит раны. Все, кроме смертельных.

Политика невмешательства

Лера находилась в особенном, редком состоянии полного отупения. Такое бывает, когда мозг наотрез отказывается принимать какую-то информацию. Она слышала чьи-то торопливые шаги на лестнице, шум голосов, но продолжала цепляться за изорванную рубаху Вениамина, поскуливая тихо и отчаянно, как побитая собака.

— Девушку осмотрите, вколите успокоительное и приведите в норму, — бархатный властный голос ножом резал тяжелый пахнущий кровью воздух. — Аргоса в морг.

Все было совершенно неинтересно Лере ровно до этих слов. Дикой кошкой она бросилась на первого же склонившегося к ней человека, с силой ударив его в челюсть. Внутри вместо черной воронки пустоты появилась материальная, ощутимая цель не дать посторонним прикоснуться к любимому телу, запаковать в черный мешок, засунуть в холодильник, засыпать трехметровым слоем земли…

— Тихо! — Приказ оказался действенней любой оплеухи. Лера замерла и медленно осела на пол, снизу вверх смотря на говорившего.

Наталиан ничуть не изменился с их последней встречи, педантичная аккуратность и идеальность во всем. На его свежем холеном лице не отражалось ни единой эмоции, даже в магически притягательных глазах сквозило полное безразличие к происходящему.

Поодаль, еще более хмурый, чем обычно, маячил Виталик. Он горбился, крутил головой и постоянно сжимал-разжимал кулаки, словно ожидая соперника для драки. Вокруг сновали вооруженные, одетые в черное люди.

А Вениамин говорил, что у него нет армии, и что никто не станет вмешиваться. Оказывается, надо было только немного продержаться, и от этого становилось еще больнее.

— Пошли, Лера. — Виталик бережно приподнял ослабевшую от рыданий девушку на руки. — Я отвезу тебя в приют, отоспишься, отдохнешь.

Парень говорил запинаясь, сбивчиво и прерывисто, так, будто сам был готов заплакать. Его изуродованное шрамом обычно неподвижное лицо сейчас кривилось и болезненно дергалось.

— Вы не успели совсем чуть-чуть, — неродным надтреснутым голосом прошептала девушка.

Виталик покачал головой и медленно с непередаваемо горьким чувством отчеканил:

— Политика креста — политика невмешательства. Группа прибыла через десять минут после твоего звонка, — а после спросил совсем тихо: — Но ведь директор тогда был уже мертв?

На осознание жестокой правды понадобилось всего несколько долгих секунд, после которых Лера выгнулась дугой, вырываясь из крепких рук Зека. Злость помогла обрести телу новые силы, и девушка в несколько скачков миновала лестницу, чтобы вновь предстать перед холодным, погруженным в какие-то свои думы Наталианом.

— Вы! — Слова срывались с губ с яростным шипением, а глубокий животный страх перед мужчиной превратился в еще большую по силе ненависть. — Политика невмешательства!

Дальнейшая реплика застряла в горле, чтобы затем обжигающе горьким комом обратно провалиться в душу. Ярко освещенный коридор вокруг исчез, Леру вновь затягивал, парализуя тело и волю, бескрайний мерцающий космос.

Голос Наталиана звучал сквозь торжественную музыку звезд, развеивая вакуум, образовавшийся в мыслях.

— Люди такие странные и забавные. Каждому от рождения даны руки, ноги, тело и голова. Это естественно — страдать, теряя часть себя, но зачем делать частью себя другого человека? Это нерационально и глупо. О потере руки будешь помнить вечно, но пройдет лишь пара лет, как ты забудешь того, над кем так убиваешься. Ну, может, пара десятков лет, — с легкой издевкой закончил мужчина.

Вокруг вновь появились люди. Мимо в черном закрытом на молнию мешке пронесли мертвое тело. Лера хорошо знала, чьё это тело, но продолжала стоять, тупо уставившись в пустоту. Все забудется и сотрется. Ехидная улыбка, вечная насмешка в любимом голосе, искристость серебряных глаз, обрамленных паутинкой тонких морщинок. Её Вениамин канет в Лету.

Наталиан уже потерял интерес к минутной беседе. Он отвернулся от девушки и молча выслушивал рапорт.

— Мразь! — Лера дернула брюнета за полу дорогого, идеального ониксово-черного пиджака, заставляя мужчину развернуться, и плюнула на отполированные до зеркального блеска ботинки.

В коридоре повисла гробовая тишина, замер изваянием Виталик, и впервые за всю свою жизнь девушка увидела страх на его лице.

— Хм, любопытный, крайне занимательный способ мщения. — Наталиан с новым интересом изучал напряженную, готовую ринуться в бой Леру. Его голос источал яд, давил и угнетал так, что все находящиеся вокруг от греха подальше сделали пару шагов назад. Все, кроме неё. — Я как раз обдумывал вопрос, тратить ли на реанимацию вашего драгоценного директора ресурсы компании или не тратить. Он ведь в коме от потери крови, но сердце и мозг целы…

Девушка беспомощно хватала ртом воздух, готовая поверить в зыбкую призрачную надежду, смешную на фоне недавних указаний про морг и такую хрупкую после её сумасбродного поступка.

— Пожалуй, наши врачи попробуют совершить чудо, если ты искупишь свой поступок, — скучающим тоном закончил мужчина.

— Что нужно сделать? — на удивление осмысленно произнесла Лера.

— Все просто. — Впервые на бесстрастном лице появилось подобие улыбки, кривой, хищный оскал, обнаживший идеальные ненатурально белые зубы. — Оближи ботинок.

Он играл и издевался, не смущаясь невольных зрителей, не переживая о том, что они могут подумать. Девушка понимала, что этот сильный, жестокий и властный тип просто хочет растоптать и унизить, что директор мертв и все разговоры о его возможном спасении дешевая уловка.

Она отлично знала это, трезво мыслила, но все равно упала на колени, наклоняясь к сверкающим ботинкам. Что стоят все унижения мира, пока есть надежда? Не сдаться обстоятельствам? Каким обстоятельствам? Как можно не сдаться, если надо всего лишь вылизать чужую обувь, чтобы надежда просуществовала лишние пару минут…

Надлом

Бледная изящная ладонь с легкостью вздернула Леру в воздух, подвесив её за шкирку, как несмышленого котенка. Вторая рука легко придерживала за ремень, чтобы ворот кофты не очень впивался шею.

Девушка очутилась лицом к лицу с Наталианом. Она могла бы разглядеть каждую морщинку, каждое пятнышко на его коже, если бы они, конечно, имелись. Идеальный во всем, как фото после графического редактора.

— Похвально, — медленно проговорил мужчина, обдав Леру острым дурманящим запахом тмина. — Аргос был бы тобой доволен.

Хлестко, как по нервам. Так, что злые слезы брызнули из глаз. Вениамин лебезил и унижался перед этим человеком, от чего было непередаваемо гадко, и её теперь легко поставили на колени. Воспитывает достойную замену…

Опустив трясущуюся девушку на пол, брюнет как ни в чем не бывало обернулся к работающей на заднем плане команде.

— Вениамина к Максу, свидетельницу в Центр. На зачистку и сбор информации еще семь минут.

Сегодня в каком-то другом мире, пахнущим солнцем, среди кружащегося мягкого тополиного пуха Лера была беззаветно счастлива, верила в скорое решение всех проблем и, смущенно пряча взгляд, со скрытым восхищением ловила каждый жест Вениамина.

Теперь этот мир пятнали темные капли крови. Он стремительно стирался, засасываемый жадной воронкой прошлого. Всего одни сутки, чтобы узнать всю правду, чтобы принять решение быть счастливой, чтобы любить, не оглядываясь ни на что. Часы давно пробили двенадцать, срок, отведенный для сказки, закончился.

— Удивительно длинный день… — тихо пробормотала девушка, направляясь к лестнице мимо удивленно замершего Виталия. Тонкий пальчик слепо чертил по стене, оставляя за собой размазанный алый след.

На первом этаже завершала работу оперативная группа Креста. Сноровистые молчаливые одетые во все черное люди брали пробы крови со стен и складывали в специальные папки разметанные по всему дому после первого обыска документы.

Черный мешок уже исчез из холла. Его не было ни на крыльце, ни на улице. Лера заторможено озиралась, силясь понять, куда так быстро делось тело.

— Его уже увезли. — Зек неслышно подошел со спины, хотя девушка сейчас ни на что не обратила бы внимания. — Нам тут тоже нечего делать.

К Виталику вновь вернулось самообладание и мрачная замкнутость, с которой он встречал любые неприятности. Эта хмурая суровость заставила Леру послушно следовать за парнем.

— Наталиан часто недоговаривает и лжет, но никогда не даёт напрасных надежд и не нарушает обещаний, — задумчиво проговорил Зек, усаживая девушку в машину. — Значит, они и вправду сделают все возможное.

Устало кивнув, Лера отвернулась к окну. Она не верила. Может, потому что с детства привыкла немедленно терять то, что успело стать дорого. Будь то яркая тетрадка с картинками или надежда на счастье.

Наверное, в глубине души девушка даже радовалась, что Наталиан устроил эту показательную, нелепую экзекуцию. Унижение разбудило ненависть, жажду мести, а с ней и желание жить.

Месть непонятным захватчикам, превратившим уютный дом вместе с его обитателями в склеп, виделась эфемерной и недостижимой, не то что злоба на вполне досягаемого, пусть и наделенного властью Наталиана.

С горькой усмешкой Лера вспомнила, как когда-то мстила Вениамину неприкрытым хамством и вечным нарушением режима. Мстила за своё одиночество, за всю пережитую боль, за страхи, терзавшие с детства, за несбывшиеся мечты, считая его источником всех зол в маленьком насквозь горьком мирке детдома.

Жизнь — самый лучший учитель. Попранная гордость — не то, из-за чего стоит убиваться и убивать. Нет, определенно не следует злиться на Наталиана. Куда в большей мере она была виновата сама. Не смогла помочь Олегу, бросила в чужом доме Алину и потащила любимого человека решать чужие проблемы.

Девушка улыбнулась и закрыла глаза, слушая ровный гул двигателя. Виновные будут найдены и наказаны. Убивать ведь на самом деле очень просто, даже в какой-то мере приятно. Лютая злоба рвется вверх бесконечной прямой, все нарастая и нарастая, кажется ей не будет конца, но когда чужая кровь теплой пленкой обволакивает пальцы, прямая обрывается, и душа падает в пропасть… все ниже и ниже. Полная пустота, свобода от мыслей и от боли, иступленная радость.

Уснула Лера с умиротворенным, почти счастливым лицом, заставившим Виталика, наблюдавшего за пассажиркой в зеркало заднего вида, передернуть плечами и задумчиво покачать головой.

Дым

Лера проснулась от едкого табачного дыма, горчащего в горле. Он не был похож ни на терпкий чуть сладковатый запах так любимых Вениамином сигар, ни на свежий ментоловый аромат сигарет, которые всегда курил Олег. Тяжелый, душащий и всепроникающий чад, очень давно знакомый девушке.

— Доброе утро, Виталик.

Парень дернулся, роняя папиросу, и открыл глаза. Спокойный голос Леры явно застал его врасплох.

— День уже, — хмуро отозвался Зек, поскорее поднимая сигарету с ковра и расправляя затекшие плечи. — Ты как?

Вопрос был скорее риторический, по крайней мере девушка не знала, что на него ответить. Под ладонями скользил холодный атлас темно-вишневых простыней, а над головой раскинулся причудливый наборный потолок из резных деревянных панелей. Умопомрачительно красиво, до слёз знакомо, до боли пусто.

Директорская спальня в приюте, сутки назад покинутая счастливой влюбленной парочкой, теперь была в её полном распоряжении, если не считать пристроившегося в широком кресле Виталика. Но этот замкнутый парень всегда являлся неотъемлемой частью кабинета.

— Наталиан велел же меня в какой-то Центр вести? — натягивая повыше одеяло, тихо спросила Лера.

— Я решил, что тебе будет здесь лучше, — просто ответил Зек.

Похоже, его ничуть не волновало, что по этому поводу подумает лощеный брюнет.

— А Наталиан? — скорее ради поддержания разговора, чем из интереса спросила девушка.

— Он не мой начальник, — сухо бросил парень, поднимаясь из кресла. — Сейчас принесу завтрак.

Когда дверь за Виталиком закрылась, Лера поглубже закопалась в одеяло, с остервенением вдыхая родной запах, пропитавший бельё. В душе было на удивление спокойно, какой-то мертвый штиль, хотя скорее бак с серной кислотой, накрытый огромной непроницаемой монолитной плитой.

— Венечка… — Имя, с горечью сорвавшееся с губ, подбитой птицей пролетело по комнате.

Виталий был не прав, тут только хуже. Ждать неизвестно чего, точно зная, что дверь не откроется и через порог не ступит высокая строгая фигура в деловом костюме со своим вечным: «Опять ты за своё, неугомонная Шмелева!».

Впервые в жизни девушка задумалась над тем, насколько недолговечно все живое. Ей казалось, что теперь эти комнаты должны исчезнуть, растаять, раствориться. Массивный стол и стул, роскошный текстиль в малахитовых тонах, книги и вазы на полках, спальня, внезапно ставшая родной и уютной. Все это просто не могло существовать отдельно от директора.

Требовалось срочно встряхнуться и привести себя в порядок. Вениамин мертв, но Олег и Алина, вполне вероятно, живы. Можно лелеять своё горе, рыдать, забиться в угол, зализывая раны и с тоской вспоминая мгновения счастья. Именно так она и поступит. Но не сейчас, позднее, когда дорогие люди окажутся вне опасности.

За такой простой схемой благородства было легко спрятаться от разрывающего изнутри отчаянья. Внезапно стало понятно и объяснимо, почему люди в войну ложились грудью на пулемет, спасая своих товарищей. Проще исполнять свой долг и проявлять самоотверженность, когда внутри пусто.

Легко спрыгнув с кровати, Лера поправила одеяло и набросила сверху плед. Так оставался маленький шанс проспать еще одну ночь, обнимая подушку, пропитавшуюся знакомым и близким ароматом.

Тактичный Виталик не стал переодевать девушку, облачив её в свою безразмерную футболку прямо поверх белья, за что та была ему очень благодарна. Расставаться с удобной доходящей почти до колен вещью очень не хотелось, но Лера все же стянула с себя чужую одежду и аккуратно сложила её на кресле. Зек и так был добр и заботлив, злоупотреблять этим не стоило. Её собственные вещи нашлись на столешнице под зеркалом, и к приходу Виталика девушка уже завязывала шнурки на кедах.

— Ты куда-то собралась? — Парень явно был удивлен и недоволен. Поставив поднос на стол, он скрестил на груди могучие руки и насупился, став удивительно похожим на строгого старшего брата или любящую мамочку. По крайней мере, Лере именно так это представлялось.

— Отвези меня к Наталиану. Я хочу поговорить об Олеге с Алиной и увидеть Вениамина.

Выслушав просьбу, Зек хмуро потер переносицу и отвернулся к окну. Этот жест был хорошо знаком девушке. Он всегда так делал, когда не справлялся с поручениями директора.

— Невозможно!

— Почему? — не скрывая обиды на резкий ответ, возмущенным голосом спросила Лера.

— Наталиан велел не выпускать тебя из приюта, — сердито буркнул парень, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

— Сам говорил, что он не твой начальник?!

В комнате повисла гнетущая тишина. Девушке было стыдно за повышенный голос, а Виталик с мрачным видом думал о чем-то своём, то и дело двигая тяжелой нижней челюстью.

— Завтракай и спускайся. Я буду в машине, — отчеканил Зек, приняв наконец решение.

Лера смогла только кивнуть, преисполненная благодарности. Виталик был действительно очень смелым и надежным парнем.

Отказ

Завтрак показался Лере абсолютно безвкусным. Она подчистила тарелку, даже не разобравшись, каким вареньем заправлена каша. Внутри черепной коробки гудел нескончаемый «белый шум», изредка перемежаемый паническими, прорывающимися откуда-то изнутри сумбурными мыслями.

Забрав со стола ключ от кабинета, девушка заперла дверь и заспешила вниз к стоянке, пока Виталик не передумал везти её в Центр.

Ловко маневрируя в потоке галдящих подростков, Лера уже выбежала на лестницу, когда в спину толкнулось злое и издевательское:

— Похоже, Алина кое-кого обскакала!

Уцепившись за перила, девушка резко обернулась, заранее зная, кого сейчас увидит. Закадычные подружки, подбоченившись, стояли на верхушке лестничного пролета.

Бывшие сожительницы показались кусочком какого-то другого, более простого и понятного мира, и не вызвали ничего, кроме теплой улыбки. Такие же как и раньше: задиристые, язвительные, не по возрасту расфуфыренные. Только сейчас они почему-то не раздражали. Их злословье и козни терялись в черной полосе переживаний, терзающих разум и душу.

Не дождавшись никакой реакции, кроме приветливого кивка, девушки, не переставая брезгливо кривиться, продолжили свои подколы:

— А ты теперь, значит, у директора ночуешь? Совсем на старости лет у бедняги со вкусом плохо стало.

Раньше Лера уже вцепилась бы в говорливую глотку с неуёмным желанием заставить её замолчать, и это было так странно, потому что сейчас из груди рвался нервный смех. Хохот резиновым мячиком отскакивал от стен, доходя до первого этажа зловещим эхо, он распирал ребра, оттягивая на себя весь кислород.

Ярко накрашенные лица подруг синхронно вытянулись, и девушки, не сговариваясь, отступили к двери, ведущей на этаж.

Отсмеявшись, Лера поправила лезущую в глаза челку и как ни в чем не бывало побежала вниз. Драться ей совсем не хотелось.

Виталик курил, облокотившись на капот директорского БМВ. Несмотря на отличную солнечную погоду, вокруг коменданта клубилась обычная мрачная атмосфера. От нагретого металла шел ощутимый жар, но это ничуть не смущало одетого в плотную толстовку парня. Он втягивал в легкие омерзительно вонючий дым, отстраненно смотря куда-то сквозь пространство.

— Садись, — проговорил Зек, провожая взглядом летящий в урну бычок.

Девушка послушно запрыгнула в машину и притаилась на переднем сидении, немедленно пристегнув ремень безопасности. БМВ было точной копией того авто, на котором она с Вениамином попала в аварию. Конечно, случай на трассе был подстроен, но это не помешало развиться настырной, лезущей в голову фобии.

В автомобиле тошнотворно пахло свежим кожаным салоном и приторным персиковым очистителем для стекол. Этой едкой дряни проигрывали даже папиросы Виталика.

Чтобы хоть немного спастись от подкатывающей к горлу тошноты, Лера открыла окно, впуская в охлажденный кондиционером салон жаркий июньский полдень. Зек замечаний делать не стал, просто выключил климат-контроль и сосредоточился на дороге.

Мимо проползали привычные городские пейзажи, опостылевшие столичным жителям за время бесконечной езды в пробках. Девушка невольно попробовала подсчитать часы, проведенные ей в дороге за последнее время. Цифра получалась внушительная и неутешительная, а ведь всего год назад поездка в любом транспорте, тем более на машине, казалась волшебным приключением.

Виталик включил радио. Спокойный, льющийся в душу релакс, а не шансон, как изначально ожидала Лера. Музыка странным образом подходила парню, заставляя взглянуть на него с другой стороны. У Зека было чему поучиться. Вечно спокойный и сдержанный в любой ситуации.

Лере стало интересно, что могло связать этого замкнутого молчуна с Вениамином. Наверняка ответ на этот вопрос нашелся бы в директорском дневнике, но девушка решила для себя запомнить мужчину таким, каким он был с ней последние дни, и не копаться в чужом мрачном прошлом.

То, что они приехали, Лера поняла, только когда Виталик легонько дотронулся до её плеча. Головной Центр Креста оказался высотным стеклянным зданием, похожим на блестящий черный кристалл, выросший посреди цветущего парка. Компания отхватила себе огромную территорию с ухоженными аллеями, стоянками и небольшим прудом, в котором с упоением бултыхались рыжие любопытные утки.

Оставив машину за стрелочкой «гостевой паркинг», пара беспрепятственно прошла в черное здание через раздвижные двери.

«Крест» явно не нуждался в дополнительном финансировании. Холл бизнес-цента был оборудован не хуже, чем фойе пятизвездочного отеля. Кожаные кресла в зоне ожидания расположились рядом с роскошным ухоженным цветником, в глубине зала функционировало четыре зеркальных лифта, пол и стены покрывали плиты, подозрительно напоминающие черный мрамор, а за пропускной стойкой стоял одетый в уже знакомую Лере форму охранник.

Из боковой двери к лифту и обратно постоянным потоком сновал народ. Присмотревшись, девушка поняла, что проход ведет в столовую. Красноречивее всего об этом говорил устойчивый аромат сдобной выпечки.

Пока Лера бестолково крутила головой, изучая холл, Виталик о чем-то договаривался с охранником.

— Пошли, Наталиан сейчас в другом здании, — направляясь на выход, сообщил парень. — Он нас примет, хотя наш приезд его явно не радует.

Девушка судорожно сжала кулаки и поспешила за Зеком. Перспектива скорой встречи с замначальника «Черного Креста» спазмами сводила желудок. Сложно было представить, чего следует ожидать от разозленного Наталиана, кроме космических галлюцинаций и унизительных приказов.

Директорская, в которой сидела вся «крестовая» элита, оказалась маленьким особнячком в псевдоготическом стиле. Все эти декоративные башенки, горгульи и витражные розы необыкновенно подходили к названию организации и наводили на определенные мысли о неадекватности и фанатичности её создателей.

За тяжелой предупредительно открытой Виталиком дверью не обнаружилось никакой металлодетекторной рамы или охраны. Только холл, застланный в шахматном порядке черно-белой плиткой, и двойная лестница, дугой уводящая наверх.

По ней-то и спустился как всегда одетый с иголочки, надменный и аристократически бледный Наталиан.

— Не ожидал вашего визита раньше завтрашнего дня, вы на удивление быстро отошли от своего горя. — Мужчина обращался на «вы», но в его голосе было столько превосходства, что девушка на секунду почувствовала себя ничтожнее самой мелкой букашки. Ругать Виталика за самоволие он, похоже, не собирался, но и оказывать радушный приём тоже не спешил.

— Я бы хотела задать вам несколько вопросов. — Лере пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы говорить четко и уверенно, а не мямлить с опущенной головой.

— Полагаю, вы их все равно зададите, так что вперед, — насмешливо произнес брюнет, облокачиваясь на резные перила.

— Планируете ли вы что-то касательно освобождения Олега Тайнова и Алины Сильвер, и могу ли я увидеть директора? — тщательно подбирая слова, спросила девушка.

— Нет, — не стирая с лица хищной улыбки, отчеканил мужчина.

Лера с трудом удержалась на ватных ногах, колени подкосились как от удара, только присутствие Виталика, горой возвышающегося рядом, придало ей сил.

Ответ Наталиана прозвучал неимоверно убедительно, и, несмотря не свою кажущуюся краткость, он содержал в себе очень многое: и намек на то, что не стоит зарываться, и раздражение, и легкую издевку.

— С Вениамином вы увидитесь позже, а Тайнов и Сильвер не являются сотрудниками Креста, — снизошел до объяснения брюнет. — А теперь возвращайтесь в приют и не отрывайте меня от дел, а то я выкрою часок и окажу вам повышенное внимание.

Одним неуловимым движением сократив разделяющее их расстояние, мужчина холодно процедил последнюю фразу Лере прямо в ухо, крепко сжимая её хрупкие подрагивающие плечи.

От Наталиана веяло морозом и первобытной жутью, оттолкнув его руки, девушка бросилась вон из дома, в парк, поближе к жаркому солнцу, прогоняющему любой озноб.

Болдырь

Устроившись на скамье в глубине парка, Лера подтянула колени к груди и нахохлилась, как птичка, занявшая удобную жердочку. Золотые лучи, копьями пронзающие пышные кленовые кроны, плели солнечное кружево на гладком, идеальном асфальте аллеи. В этот укромный уголок не проникал даже гул вечно шумной автострады, расположившейся прямо за забором, огораживающим территорию.

Ясное спокойствие размеренного жаркого летнего дня стирало все страхи и тревоги, но необъяснимый ужас, просыпающийся в душе от общения с Наталианом, не давал девушке покоя. Ощущение собственной ничтожности схлынуло так же быстро, как и появилось, оставив после себя разочарование и досаду. Надо было вынуждать Виталика нарушить приказ, тащиться за тридевять земель, на каких-то десять минут получить возможность встретиться с влиятельным и занятым человеком, чтобы убежать с поджатым хвостом от одного его вида.

От этих мыслей Лера только хмыкнула, с особым пристрастием вперившись взглядом в изношенные на коленях штаны. Возомнила себя великой мстительницей, супергероиней, маленькая, беспомощная, сопливая девчонка. Просто ноль без палочки, когда рядом нет Вениамина, незримо помогающего во всех делах.

Мир вокруг подозрительно поплыл и заискрился. Сморгнув непрошеные слёзы, Лера вытерла рукавом щеки. Стоит попробовать еще раз, не съест же её этот Наталиан!

— Не плачь, все еще обязательно наладится, — тихо произнес Виталик, неспешно вышедший из-за деревьев.

Он снова курил и горбился. Сутулая мрачная фигура на фоне жужжащего и поющего, купающегося в летнем солнце парка.

— Не сильно тебе досталось? — Лере было совестно перед Зеком за свою выходку.

— От Наталиана не стыдно и побегать, — не скрывая улыбки, ответил парень. — А мне он ничего не сделает. Давай, поехали. Стоит пообедать.

— Он даже не собирался со мной разговаривать! Просто запугивал! — Возвращаться в особняк теперь казалось нелепо и глупо, хотя, вероятно, было попросту страшно. Девушка оправдывалась, сыпля бестолковыми рваными фразами, звучащими неразборчиво и глухо из-за сдавленных рыданий.

Все её планы заканчивались на поездке к Наталиану, пока та маячила впереди, это странным образом придавало сил, занимало все мысли и оставляло надежду на чудо, создавая видимость деятельности. Девушка не знала доподлинно, что именно она хотела услышать от таинственного замначальника «Креста» — может, уверения, что все будет хорошо, и сильные дяди с автоматами освободят Олега и Алину, или что Вениамин жив-здоров и вот-вот сможет покинуть больницу. Все эти почти детские мечты легко раскололись о жестокую реальность — сильным мира сего глубоко плевать на чьи-то ничтожные жизни. Через полгода Наталиан даже не вспомнит о своем хакере-осведомителе и других участниках всей этой истории.

Виталик, похоже, женских слез не боялся, что само по себе делало его самым бесстрашным в мире мужчиной. Не слушая сбивчивых причитаний и оправданий Леры, парень мягко, но настойчиво потянул девушку за руку, вынуждая её слезть со скамейки.

В забитых татуировками-перстнями пальцах тлела очередная сигаретка, а по заросшему неровной щетиной лицу нельзя было угадать ни одной эмоции.

— Первый раз я попал по малолетке, прямо из приюта, как говорится — не отходя от кассы, — Зек говорил задумчиво и тихо, ловя солнечные блики изуродованной щекой. Лера невольно прислушалась: выжать из парня что-либо кроме коротких отрывочных предложений никому на её памяти не удавалось. — Срок отмотал полный, когда вышел, был уже взрослый, оперившийся. Думал, жизнь нюхал, злой был, вспыльчивый. Думал, сам себе голова. Пошел в большое дело, к серьезным людям, подняться рассчитывал, человеком стать. Стал… — Виталик замолчал, проводив взглядом легкую влекомую ветром пушинку. — Во вторую ходку встретил Болдыря*. Так директора нашего на зоне кликали. Фамилия-то его Волков, а мать родная бросила, значит, сука. А болдырями волка с собакой потомство зовут, да и детей от смешанных браков. Он тогда давно уже сидел, репутацию имел серьёзную, своих банд не сколачивал, но и собой помыкать не давал. В общем, многим свобода эта волдырем на известном месте была. Вот ему и прописали заточку в бок. Подло, исподтишка. Я драться полез, бучу поднял, сам не знаю, почему. Увидела охрана, что раненый, забрали его в госпиталь, а вскоре вернулся как огурчик, хоть и штопаный, и тёмную обидчикам своим устроил. И теперь вернется, не родился еще такой человек, который Вениамина прикопать сможет.

Виталик замолчал и завел мотор, а Лера с удивлением поняла, что уже сидит в машине. Слёз больше не было, только горло сдавливало стальным обручем. Конечно, Вениамин жив и выздоровеет, только почему тогда у сурового, битого жизнью Зека такое каменное, посеревшее лицо?

Где бы ни обучался Виталик успокоительным методам, работали они лучше любой валерианы. Девушка целиком погрузилась в свои мысли, обдумывая, сколько всего еще скрыто от неё в судьбе директора, неосознанно рассуждая о нем в настоящем, а не в прошедшем времени. Ведь если верить шрамам на спортивном загорелом теле, пулевые и колющие ранения для этого мужчины — норма жизни.

Когда Зек затормозил у Макавто и набрал целую гору гамбургеров и бигмаков, не забыв, впрочем, про картошку и газировку, Лера уже окончательно успокоилась. На Наталиане свет клином не сходился. У Вениамина много связей, взять хотя бы Бориса, которому он доверял своё лечение. Мужчине обязательно что-то известно, а нужные номера телефонов знает Виталик.

Дешифровка

День был в самом разгаре, и этим стоило пользоваться: звонить незнакомым людям, задавать им вопросы, просить об услугах, забыв о гордости и мнимой самостоятельности. Телефонные номера и адреса, имена, фамилии и грозные или смешные, отчего еще более настораживающие прозвища смешались в Лериной голове в один неразборчивый шейк.

Кожаная записная книжка, извлеченная Виталиком из сейфа в кабинете директора, хранила в себе больше трех сотен разнообразных контактов. Вениамин не спешил облегчать жизнь своим вероятным врагам или конкурентам. Большинство имен были записаны аббревиатурой, почти напротив каждого номера стояла непонятная пометка на полях. Если маленький, аккуратно изображенный гелиевой ручкой черный крестик еще можно было объяснить принадлежностью абонента к мрачноватой компании Наталиана, то витая ракушка, поле, расчерченное на девять клеток, пустой кружочек и знак пики в общую логическую концепцию вписываться не хотели. О птичках, сердечках, рогатом шлеме, молоте и множестве других закорючек упоминать и вовсе не стоило.

Зек, приготовивший какао и занявший гостевое кресло у директорского стола, флегматично пожевывал гамбургер и неспешно перелистывал страницы записной книжки. Лере приходилось выглядывать из-за его плеча. Сесть на место Вениамина она считала кощунственным, а с любой другой стороны девушка загораживала коменданту свет.

— Можно позвонить Борису, но он вряд ли сможет чем-то помочь, скорее, всполошится сам, — парень наконец прервал затянувшееся молчание и, отхлебнув шоколадного напитка, задумчиво уставился в потолок. — Возьми книжку и поищи там Максима. Если повезет, удастся связаться с этим чудо-хирургом.

Виталик явно обдумывал что-то важное, он поминутно морщился и оглаживал пальцем свой давно зарубцевавшийся шрам. Лера не стала задавать лишние вопросы, просто с энтузиазмом взялась за поиски.

Как и следовало ожидать, на «М» Максима не обнаружилось. Людей обычно записывают по заглавной букве их фамилии. Первый нашедшийся Максим был тут же отвергнут Зеком.

— Крестиком помечены люди из компании «Крест», нам нужен как раз такой; решетка — бывшие кореша и криминальные связи; ракушка — корпорация «Аквандо», их дочерняя — кружок — «рассвет», остальное тебе знать не надо, — уточнил Виталик, ненадолго отвлекшись от своих размышлений. — Ищи Максима с крестом.

Лера только понятливо кивнула, про себя содрогнувшись количеству «полей, расчерченных на девять клеток», оказавшихся значком тюремной решетки. Девушка скрупулезно вчитывалась в чужие имена, Зек снова молча курил, стуча по столу пальцем в такт тиканью настенных часов.

Еда остыла, а строчки запрыгали перед глазами. На некоторые буквы были записаны длинные и заковыристые имена, нашелся даже Наталиан, целых три номера, и Ветров Г. Н. — нынешний президент или просто однофамилец с такими же инициалами. В прорве Габриэлл, Надинов и Изабелл, помеченных крестиком, заблудился бы и лингвист, БЗМ, ЛРВ. и прочие сочетания вгоняли в глухую тоску и лишали надежды.

— Ладно, отдыхай, третий час уже глаза ломаешь, я хоть кого-то тут знаю.

Лера проводила глазами книжку, ловко сцапанную Зеком, и удрученно кивнула. Глаза и впрямь ужасно болели, а отсиженная нога отказывалась слушаться.

— Было бы проще, если бы директор хранил визитки! — в сердцах бросила девушка, устраиваясь на диване. Все тело немело, а сердцем вновь начало овладевать уныние.

— А он и хранил, — с легким смешком заметил Виталик. — В сейфе посмотри, там их килограмм пять наберется.

В распахнутом настежь сейфе кроме пачки банкнот и пистолета действительно имелся серый непрозрачный весьма увесистый пакет. Получив официальное разрешение, Лера набросилась на находку с удвоенной силой, и через какие-то полчаса её упорство было вознаграждено черной матовой карточкой с вензельной надписью: Максим Павлович Бедов — глава морга «Лечебно-исследовательского центра при Институте Синтеза Мышечной Ткани».

— Все-таки морг, — упавшим голосом прошептала девушка.

— Не дрейфь, у «Креста» все не слава Богу, странные они все, прямо скажу, да и известный факт, что патологоанатомы — самые лучшие хирурги, — как-то слишком бодро отозвался Виталик.

— Угу, конечно, — не стала спорить Лера. — На их работу пациенты никогда не жалуются… Будем звонить?

Шутка вышла глупая и наигранная, холодная лапа, сдавившая сердце, вновь напомнила о своём существовании, скользким паразитом зашевелившись внутри.

— Нет, сразу поедем, — мельком взглянув на девушку, бросил Зек. — Сейчас адрес пробью, а то знаю я эти звонки: то перекур, то на месте нет. Собирайся, короче.

Второе приглашение Лере не требовалось. Девушка вскочила как ужаленная и принялась обуваться, всем своим видом демонстрируя готовность к немедленному отъезду, жаждая каждой клеточкой тела этот отъезд отложить, убегая от беды, как уже подстреленный волк убегает от близкого звука охотничьих рожков. Назад не повернуть, но и впереди пропасть. Конец всем чаяниям и надеждам.

 

«Максим Павлович Бедов, хоть бы вас не было на рабочем месте!»

Яд мыслящих

Виталик ни на шаг не отступал от сказанных им слов. Неторопливо, но за неуловимо короткое время парень нашел нужный адрес и грозной серой скалой прошел через здание приюта, одним своим видом распугивая всех нарушителей порядка.

Лера, следующая за ним по пятам, казалась себе трусливым зайчишкой рядом с неповоротливым, но от этого не менее опасным медведем. Похоже, Зек намеревался с молчаливым упорством танка двигаться по пунктиру намеченных им целей, и девушку очень нервировало то, что цели эти до сих пор не были озвучены вслух. Конечно, от неё больше вреда, чем пользы, но ощущение собственной ненужности и непричастности ранило и заставляло еще больше замыкаться в своём горе.

С другой стороны, возможность переложить ответственность на надежные и сильные плечи выглядела заманчивой и соблазнительной. Не страдать больше от неудачных попыток что-то узнать или на что-то повлиять самой, а просто смотреть, как могучий, и внешне, и внутренне похожий на камень парень будет идти против шквального ветра проблем, постепенно решая их.

Сильный, непреклонный, уродливый и заскорузлый как Жильят — рыбак Гюго*, скрытный, пугающий, но удивительно светлый и добрый в душе. Лера упрямо поджала губы и отвернулась от ведущего машину Виталика. Девушку знобило от омерзения к самой себе. В том, что случилось с Вениамином, Алиной, а в какой-то мере и с Олегом, была виновата лишь она, а не Зек, вынужденный принимать все удары на себя. Постоянно подбадривать глупую эгоистичную девчонку, возиться с ней, как с младшей сестрой, и расхлебывать последствия её неразумных поступков.

— Может, я могу чем-то помочь? — проглотив вставший в горле комок, тихо спросила Лера.

Виталик проигнорировал вопрос, медленно стартуя со светофора. Морщина, пролегшая между его постоянно нахмуренных бровей, стала еще заметнее. В паузу нагло вклинились возмущенные гудки автомобилей и ослепительное солнце, резанувшее девушку по влажным от слез глазам даже сквозь тонированное стекло.

— Ты молодчина. Борешься и надеешься — это самая лучшая помощь.

Лера, уже не ожидавшая услышать ответа, вздрогнула и благодарно кивнула. Значит, этому каменному человеку важны её слабые попытки и потуги, значит, и от неё есть польза.

Дальнейшая дорога прошла в молчании. Машины кипели на разогретой и забитой под завязку загородной трассе, от раскаленного асфальта поднимался жар, превращающий автостраду в горячо натопленный и гостеприимный ад. Жадная ловушка охотно принимала новые «железные консервы» с усталым человеческим наполнителем и захлопывалась, растягивая незабываемое удовольствие на множество километров.

Новенькой БМВ не мешали ни жара, ни значительные выбоины на дорожном полотне. Автомобиль медленно скользил в общем потоке, пряча внутри металлического корпуса двух одиноких и уязвимых людей, опрометчиво взваливших на себя неподъемный груз.

Со странным непохожим ни на что горчащим чувством Лера провожала взглядом проползающие мимо машины. В каждой минимум одна судьба, один индивид со своими чаяньями и мечтами. С чего ей вздумалось считать, что её горе самое горькое, и есть ли в мире такие весы, которые смогли бы сравнить человеческое горе, и такой мерный стакан, способный точно выверить дозу яда, пришедшуюся каждому на долю?

Больнее ли не иметь вообще или все же познать цену привязанности и чувств, чтобы потом потерять? Счастливы нищие и одинокие. Сирота с рождения никогда не познает разрывающей изнутри боли от потери родных, не любившему нечего будет оплакивать, только и вспоминать им тоже нечего. Не видевший тьмы не увидит и света. Древняя истина, с которой тяжело смириться.

— Лер, ты уснула? Мы на месте.

Голос Виталика разогнал темные безысходные мысли. Машина уже миновала охранный пункт и теперь медленно ехала по аккуратной аллее, окруженной ровной стеной живой изгороди. Парень, не заметивший в поведении спутницы ничего необычного, спокойно продолжил:

— Нам сейчас припарковаться и пешком под виноградную арку до первого поворота налево. Я сказал, что мы от Наталиана, так что стоит поспешить, пока лбам на входе не приспичило эту информацию проверить.

Лера встряхнулась и выскочила из остановившейся машины. Мысли мыслями, а упускать шанс сделать что-то наперекор Наталиану было как-то совсем не в её духе.

Еще чуть-чуть, и она увидит Вениамина, обнимет и поцелует, скажет все то, что не успела или не смогла сказать. Скажет живому или мертвому — для дорогих людей нет прошедшего времени.

_____________________________________

Отсылка к произведению Виктора Гюго "Труженики моря", упоминавшемуся в начале рассказа.

Дом на опушке

Не обращая внимания на восторженную летнюю природу и звонкое пение птиц, Зек закрыл машину и быстрым шагом пошел ко входу в арку. Лере оставалось только поспевать за ним и стараться не заглядываться на скамеечки, готические статуи, украшающие парк, и буйствующую повсеместно зелень.

За аркой начинался темный туннель, созданный диким виноградом, обвивающим железный каркас, протянувшийся на десятки метров вперед, и жутковатыми ветвями деревьев, в некоторых местах беспрепятственно пронзавших кружево плюща.

Проход выглядел заброшенным и неухоженным. Перепрелая прошлогодняя листва серым влажным ковром лежала на голой земле, необрезанные виноградные побеги местами свисали почти до комковатого опада. В глубине тоннеля торчала предупреждающая табличка на заржавевшей ножке: «Территория для персонала. Администрация больничного комплекса не несет ответственности за вашу безопасность!».

— Гостеприимны до дрожи, — пробормотал Зек, закуривая сигарету и заполняя легкие горчащим дымом. — Прямо вход в Аидово Царство.

Лера согласно кивнула, но предпочла промолчать. Холодная тенистая аллея действительно ассоциировалась с пещерой, ведущей в иной мертвый мир, и такие сравнения явно были не к добру.

Тоннель уже поглотил их, и отдаляющаяся с каждым шагом светлая арка входа манила к себе солнцем и летним зноем. Следовало немедленно отвлечься на более приземленные и обыденные темы и немного расслабиться.

— Виталий, а откуда такие познания в античной мифологии? — как можно бодрее и вежливее спросила девушка.

Парень укоризненно хмыкнул и еще раз затянулся. Его неухоженный парковый ландшафт с палками-ветками не пугал и не заботил, но Лерина боязнь выглядела забавной и милой.

— Я не так туп, как многие привыкли думать. Школу с одной тройкой закончил, — сделав подобающую случаю паузу, Зек продолжил тихим и вкрадчивым шепотом: — По физкультуре…

Сначала девушка неуверенно улыбнулась, но уже через пару секунд её звонкий смех распугал все страхи, заставив их трусливо расползтись по самым темным уголкам туннеля.

— А на самом деле есть у господина Наталиана привычка всем подряд назначать погоняла. И античная тема числится у него одной из самых любимых. Меня он Цербером* окрестил, не прижилось, слава богу, потому что детишки не прознали. Вениамина вот, Аргусом. Короче, помогает школьную программу вспомнить, — без особого восторга пояснил Виталик.

— Понятно… — протянула Лера. Как и за что к человеку прилипают клички, она никогда не задумывалась, но после слов Зека в голову упорно лезла идиотская картинка: Наталиан с учебником древнегреческих мифов и мечом наголо расхаживает по центральному офису «Креста» и с каменной физиономией нарекает сотрудников новыми именами.

Больше Виталик ничего не говорил, но в этом и не было необходимости. Детский страх перед темнотой и замкнутым пространством сменился вполне обыденным, но от этого не более приятным ознобом перед предстоящей встречей.

Тоннель оказался на удивленнее длинным и практически прямым, он словно давал возможность передумать, повернуть назад, поехать домой и не совать нос в дела серьёзных людей.

— Тут налево, — прокомментировал Виталик первую и единственную на их пути развилку.

Лера и сама помнила, куда надо сворачивать, но была благодарна Зеку за его сильный хриплый голос, разрушавший плен царящей вокруг тишины.

Сразу за поворотом показался свет, и девушка невольно ускорила шаги. Виноградный тоннель оборвался, закончившись на маленькой практически лесной поляне с одним единственным кирпичным домиком. Ни на залитой солнцем лужайке, ни на самом строении не было никаких указателей или табличек.

От основной лесопарковой зоны строение отгораживала высокая нестриженая изгородь из колючего боярышника, перед крыльцом на аккуратном ухоженном газоне стоял стол в окружении раскладных стульев и пара шезлонгов под пляжным зонтом. Вплотную к изгороди на столбах, тихо поскрипывая, раскачивались изрядно пострелянные мишени — человеческие тела в висельных петлях.

— Может, мы не туда свернули? — медленно пятясь назад, спросила Лера.

— Может и так, — тихо согласился Виталик. — Но не вздумай сейчас убегать, это просто качественные манекены, — проследив за остекленевшим взглядом девушки, мягким тоном уточнил Зек.

— Я могу вам чем-то помочь? — Молодой мужчина, медленно вышедший на крыльцо, говорил тихо, но его голос разносился по всей поляне.

Одетый в черный халат и перчатки, высокий, болезненно худой, с копной медно-рыжих волос и хитрым прищуром болотных глаз, в лесу он выглядел совсем неуместно. А доброе, почти радушное выражение лица пугало больше любого оскала.

— Извините, вы случайно не Максим? — на всякий случай, не отходя от Виталика, громко спросила Лера.

— Я Максим не случайно, — серьезным тоном ответил мужчина. — И если желаете пообщаться, то прошу располагаться за столом, я выйду к вам через пару минут.

Указав на уличный столик, Бедов натянуто улыбнулся и снова занырнул в дом.

_________________________________

Цербер — в греческой мифологии порождение Тифона и Ехидны (либо Тартара и Геи). Цербер охранял выход из царства мёртвых Аида, не позволяя умершим возвращаться в мир живых, имел вид трёхглавого пса со змеиным хвостом, на спине головы змей.

Радушный хозяин

Пара минут грозили затянуться на полноценный час. В мрачном выжидательном молчании достоявшись до онемения ног, Лера все-таки сдалась и присела на краешек стула. Против её ожидания под землю он не провалился, и девушка устроилась поудобнее.

Виталик садиться не собирался. Он безмятежно курил, периодически как бы невзначай оглядываясь в темноту туннеля. Однако больничная охрана ловить обманщиков не спешила, отчего у Леры появлялось нехорошее чувство, что Максим Бедов сам себя защищает, а заодно и клиентов нарабатывает, ну, чтобы в морге не скучать.

— Может, он про нас забыл? — дрогнувшим голосом спросила девушка.

Напоминать о своем существовании, стучась в дверь «лесного домика», она не особо жаждала.

— Мы нежданные гости, мало ли какие у человека дела, не беспокойся, он обязательно к нам выйдет, — уверенно ответил Зек.

Какие бы мысли ни блуждали в бритой голове парня, внешне он оставался обстоятелен и спокоен, вызывая у окружающих заслуженное уважение. Лера исключением не была, и такого скупого объяснения ей с лихвой хватило, чтобы успокоиться еще на полчаса.

Солнце, постепенно приобретающее апельсиново-оранжевый цвет, все сильнее теснилось к западному краю земли, забирая с собой назойливый зной и удлиняя ломаную тень живой изгороди. Тяжелые острые пирамиды туч седыми великанами охраняли темнеющее восточное небо, кутая и оберегая его до рождения нового, молодого светила.

Лера очарованно смотрела на четкую линию леса, разделяющую небо и землю, считала минуты и загадывала, словно блуждая на границе сна и яви: сейчас вернется врач и скажет, что Вениамин жив и с ним можно увидеться, что хоть завтра можно выписывать, что угрозы для здоровья нет, ведь современная медицина почти всесильна. Облака и дальше будут плыть по небу, пройдут дожди, выпадет снег, а бело-золотое солнце без устали изо дня в день продолжит выныривать из-за горизонта, чтобы умирать к вечеру в ало-лиловом ореоле, множество раз сменяя свет и тень до тех пор, пока время не заберет лучшего в мире мужчину навсегда. Но не сейчас, не сегодня, не завтра, не скоро.

— Как хороший хозяин я бы предложил гостям чая, но буду оригинален и предложу вам быстро и толково объяснить причину своего визита. — Фраза, произнесенная вежливым и ласковым тоном, заставила Леру вздрогнуть и очнуться от грез.

Максим Бедов, добродушно улыбаясь, расположился на свободном стуле и, по-деловому скрестив руки, терпеливо ждал ответа на свой законный вопрос.

Для Виталика появление хозяина дома не стало пугающей неожиданностью. Парень прекрасно видел, как переодевшийся в яркую рубашку и вельветовые брюки Максим спустился с крыльца и уселся за столом. Поэтому, пока Лера возвращалась в реальный мир, Зек решительно начал разговор:

— Заранее прошу прощения за то, что отнимаем ваше время, но мы хотели бы узнать судьбу Вениамина Петровича Волкова.

— Занимательно, ничего не скажешь, — пробубнил Бедов. — А откуда вы такие тут взялись?

— От Наталиана, — тихо, почти шепотом, произнесла Лера, но, заметив, как недружелюбно сощурились глаза Максима, спешно и сбивчиво добавила: — Я слышала, как он приказал везти тело к вам. Он сказал, что директор жив, но не дал с ним увидеться! Мы подумали, я подумала, что нужно ехать сюда и спросить…

— Стоп! — наконец не выдержал Бедов. — Я все понял, любовь, верность, дружба и слезы в подушку. Объясните только, как вы меня нашли?

Максим выглядел раздражительным, уставшим и вымотанным, как человек после жесточайшего похмелья, хотя всего час назад был свеж как огурчик. Заработался или просто общение с живыми людьми вызывало у него стойкую антипатию, Лера не знала, но злить доктора еще больше ей не хотелось.

Эстафету вопрос-ответ перехватил Виталик:

— Мы нашли у Вениамина Петровича вашу визитку.

Лицо Бедова заметно вытянулось, а темные, почти черные брови попытались спрятаться в медных волосах.

— Чью, простите, визитку? — мертвым голосом спросил Максим.

Лера безропотно протянула доктору прямоугольничек глянцевой черной бумаги, уже всерьез подозревая, что они пришли не к тому Максиму или не в ту больницу.

Покрутив в руках визитку, Бедов покачал головой и снова обратился к гостям:

— Я возьму это, а что касается вашего Вениамина, живой, получите через недельку, аудиенция окончена.

Виталик облегченно вздохнул и как будто сразу сдулся, сгорбился и сделался менее огромным и значимым. Лера, крепко сжимающая край столешницы, уронила руки на колени и незаметно смахнула набежавшие слезы.

Информация разбегалась в голове ударной волной, снося все на своем пути. Пусть из уст директора морга подобное утверждение звучало и дико, но в его правдивости сейчас не было никаких сомнений.

— Спасибо, спасибо вам, чтобы там ни было, спасибо огромное, храни вас Бог, спасибо! — Захлебываясь чувствами, Лера вскочила со стула и обняла за шею совершенно незнакомого ей мужчину, продолжая сбивчиво, совсем по-старушечьи благодарить, обливая своего благодетеля слезами и ничего перед собой не видя.

Совместными усилиями мужчинам удалось отцепить девушку от шеи доктора. И Зек, никогда особо не робеющий перед женским полом со всеми их слезами и истериками, крепко прижал утихшую Леру к груди и благодарно кивнул измученному и бледному Бедову.

— Мы приедем через неделю, спасибо Вам и простите за девушку, ей много пришлось пережить.

— Ладно, пустое все, — неожиданно просто и спокойно ответил Макс. — Любит, даже смотреть приятно. Починю я вашего Вениамина, главное сами моими пациентами не станьте. Ну, точнее ты не стань, её бы я полечить не отказался.

— Уж постараюсь! — искренне ответил Зек, направляясь к туннелю.

Через могучее плечо коменданта Лера видела, как Максим задумчиво подергал манекен за ногу, заставив тот «запрыгать» вверх-вниз, и, покачав головой, направился к дому. Вопросов после встречи с таинственным патологоанатомом стало меньше всего на один. Но этот один был самым важным, а остальное девушку уже не волновало. Гордость требовала немедленно слезть с теплых рук Виталика и идти самой, но разговор с Бедовым отнял удивительно много сил, и Лера даже не была уверена, что устоит на ногах.

— Спасибо, — тихо шепнула Лера, крепче обхватив Зека за шею.

— Спи уж, Шмелева, не ёрзай.

Летаргия

Лера проснулась в директорской спальне. Темные стены, занавешенное глухой портьерой окно, махровый ковер и ласкающее кожу постельное бельё — вестники воспоминаний, больше не служившие причиной скорби и слёз.

Свет, проникающий в комнату, играл в острых гранях хрустального сосуда для декантирования*, небрежно оставленного Вениамином на круглом столике. Вино красило блики яхонтовым цветом, солнце щедро делилось золотом, не жалея красок для претенциозно мрачной комнаты.

Немного радости, согревшей мир. Девушке казалось, что теплые нежные пальцы лучей расчесывают её спутанные волосы, разметавшиеся по подушке, гладят онемевшие запястья, скользят по измученному телу, трепетно дотрагиваясь до полуприкрытых век.

Нежиться в янтарном великолепии летнего утра Лере мешала давящая усталость, сопровождающаяся болезненной ломотой в теле. От горечи последних дней осталась лишь утихающая тревога. Все детали стерлись, только жарким комком осело внутри сладкое, трепещущие знание — Вениамин жив.

Вчерашний день не прошел даром. С кровати девушка поднялась с огромным трудом, словно сутки бегала кросс, взвалив на плечи мешок с цементом. Волнующий разговор с Бедовым магнитом вытянул из неё все силы, как физические, так и моральные.

Вся злоба на мир, упрямство и непоколебимость, брошенные на войну с разъедающим изнутри горем, внезапно иссякли, оставив вместо себя пустоту.

Даже мысль о продолжении борьбы выглядела глупой, бессмысленной и ненужной: ни Олегу, ни Алине она никак не поможет. Лера с удовольствием впала бы в анабиоз*, чтобы избежать недельного ожидания, погрузилась бы в летаргический сон* и лежала бы неподвижно, словно сказочная царевна, до того самого момента как Вениамин, загорелый и привычно ухмыляющийся, не войдет в спальню и не пробудит её поцелуем.

Женский удел — ожидание. Даже в нынешний век прогресса осудят скорее воинственную амазонку, чем бесполезную сонную клушу, сложа руки ждущую своего принца.

Привыкнув выживать, в бесконечных драках доказывая свою самостоятельность, беспрестанно нарываться на скандал, лишь бы еще раз убедиться, что сама по себе, ни от кого не зависит, девушка научилась не рассчитывать на окружающих, не надеяться на поблажки и не верить в чудеса.

Вениамин перевернул Лерину жизнь с ног на голову, заполучив её доверие. Теперь она с детской наивностью верила, что всемогущий директор вернется и решит все проблемы. Найдет способ освободить Олега с Алиной, а её заберет из этого пыльного страшного города, подальше от вооруженных людей и их опасных тайн.

Летаргия на одну неделю, а потом уж точно счастье без всяких неприятных сюрпризов. Так, и никак по-другому.

Лера «звездочкой» упала обратно на кровать и закрыла глаза. Семь дней, а может и меньше. За это время можно нарисовать большую картину, если удастся уговорить Зека купить холст.

Разболевшиеся после сна мышцы постепенно отпускало, а через вентиляцию с кухни проникал соблазнительный запах еды. Еще завтрак, или уже обед? Не суть — кормят всегда отлично, Вениамин на это никогда не скупился, впрочем, как и на остальные нужды приюта.

Не грех немного побыть бездеятельной и слабой, отдохнуть, наслаждаясь жизнью, предоставив решение всех проблем сильным и взрослым людям. Девушка знала это, но где-то в глубине её души продолжала урчать побитая и обиженная совесть.

— К чёрту! — Лера саданула кулаком по тумбочке и зарылась лицом в подушку.

Душить себя чувством вины глупо, но оно обычно приходит не спросясь. Аппетит пропал, а утро перестало казаться таким замечательным. Девушка лежала лицом вниз и думала о том, что люди подобные Наталиану — бессердечные и лишенные сострадания — самые счастливые на свете.

После получасового самобичевания Лера услышала, как открылась дверь в кабинет. Чтобы понять, что в директорскую обитель попали незнакомцы, девушке хватило пары секунд. Вошедшие особо не скрывались, громко обсуждая свои планы.

Не найдя более надежного пристанища, Лера, окончательно перекрутив одеяло, нырнула под кровать. Звать на помощь было бесполезно — кабинет и спальня имели отличную звукоизоляцию, в коридоре не услышат даже стрельбы.

Один из незнакомцев мельком заглянул в спальню, но, не увидев посторонних, вернулся к сообщникам.

— Значит, это теперь моё кресло? — Прокуренный грубый голос, каким в фильмах обычно озвучивают закоренелых негодяев, заставил девушку в страхе зажать рот ладошкой. — Интересно, много ли у Болдыря сговорчивых пташек?

— Не о том думаешь, приют — золотая жила, — перебил его другой, молодой и спокойный. — Вопрос, сможем ли мы провернуть это дельце мимо «Креста».

— Обещаю, никто не прочухает. Болдырь только через неделю будет, так что нам придется поспешить.

Лера закусила палец, чтобы не закричать от ужаса. Дальше можно было не надеяться на помощь Виталика, ведь именно ему принадлежала последняя реплика.

___________________________________________________________________

Декантация — один из традиционных элементов официальной подачи вина.

Анабиоз — состояние живого организма, при котором жизненные процессы (обмен веществ и др.) настолько замедлены, что отсутствуют все видимые проявления жизни.

Летаргический сон — болезненное состояние, похожее на сон и характеризующееся неподвижностью, отсутствием реакций на внешнее раздражение и резким снижением интенсивности всех внешних признаков жизни. (Малая смерть)

Поспешные выводы

Девушка прижималась грудью к полу, мечтая провалиться сквозь него на нижний этаж. Её словно облили водой из ведра: по спине градинами катился холодный пот, лоб покрывала испарина, предательски дрожали скользкие ладони.

— Меченый, а что с той девчонкой, о которой ты рассказывал? — Вновь послышался приглушенный прокуренный бас. — Её этот срок хорошо бы придержать.

Лера с трудом улавливала нить разговора. От волнения её начало мутить. Предательство близкого человека оказалось страшнее любой стрельбы и всех Наталианов вместе взятых. На вопрос ответил Виталик, развязно и непривычно растягивающий слова:

— Не проблема, она мне доверяет. Просто закроем в безопасном месте, чтобы под ногами не путалась, а потом кхм… введем в курс дела.

Концовка реплики прозвучала особенно мерзко, а смешки, последовавшие за ней, мгновенно утвердили девушку в мысли о побеге. К кому обратится за помощью, она еще не знала, да и варианты не вызывали надежды: Борис, Максим или Наталиан. Последний казался самым влиятельным, но о «цене» за его поддержку Лера думала с содроганием.

— Дождемся Авиценны, пусть пока останется в приюте, его хотя бы тут знают, — опять встрял «молодой». — В отличие от тебя, Писарь.

— О, Рыцарь в своём репертуаре, — злобно заметил «прокуренный». — Ничего я тут не натворю, а Виценн может пригодиться на деле.

— Если что-то пойдет не так, он уже никому не пригодится. А ты с нами, как договаривались! — Конец спору положил Зек, властно повысив голос.

Девушка запуталась в бандитских погонялах, но пока получалось, что заговорщиков четверо: Виталик — Меченый, а пугающий хрипатый голос принадлежит некому «Писарю», молодой — Рыцарь, и какой-то Авиценна — Виценн.

Последнее имя Лере было знакомо, но где именно она его слышала, вспомнить не удавалось.

— Вот планы, которые передал Виценн, — донесся голос Рыцаря сквозь громкое шуршание листов. — Подробнее есть на флешке. База старая, строилась в советское время, потом была списана, сейчас принадлежит «Аквандо». Но это не главное! Интересно, что вентиляция там самая примитивная, без сложных фильтросистем и защитных клапанов. Доступные ходы, много служебок.

Из кабинета потянуло запахом дешевых папирос. «Ява» или вообще «Беломор», от которого затошнит и курильщика. Девушка, стараясь не дышать, жадно вслушивалась в каждое слово, все хуже понимая происходящее.

— Что нам это даёт, и насколько новые планы? — глухо уточнил Писарь.

— Планы времен СССР, то есть старьё, но новее за такой короткий срок не достать, — с сожалением ответил Зек.

Реакцией на его заявление послужила крепкая затейливая брань, заставившая Леру покраснеть.

— Если обойдется, куплю себе домик за городом и не буду казать оттуда носа, — тяжело вздохнув, произнес Рыцарь. — Скажи, она того стоит? Не хочу второй раз за бабенку сидеть.

— Поверь, Артур, стоит, — с глухим смешком ответил Виталик. — И не бойся, не сядешь. Они на месте без разбирательств пристрелят.

— Спасибо, блин, утешил! — воскликнул Артур.

— На здоровье, рад стараться, — невозмутимо сострил Зек. — Вернемся к делу.

Чувствуя себя сотрудницей навороченной спецслужбы, Лера по-пластунски выбралась из-под кровати и подползла к двери. Что бы ни замышлял Виталик, а на предательство это походило все меньше.

— Виценн воспользовался связями в «Кресте» и узнал, что при малейшей тревоге объект тут же эвакуируют, — принялся объяснять Виталик. — Кто-то из нас пролезет в вентиляцию и распылит токсичный газ, баллон я уже позаимствовал, дальше войдем через парадные двери, достаточно будет белого халата, чтобы не бросаться в глаза. Затем найдем и вытащим девушку. Вопросы есть?

— Только один, — ехидно произнес Писарь. — Кого из нас с минимальным весом в девяносто килограмм ты думаешь запихнуть в вентиляцию?

В кабинете повисла нехорошая пауза. Нервно щелкала зажигалка, и чьи-то неугомонные пальцы стучали по столу.

Лера сама не поняла, когда успела подняться на ноги и толкнуть от себя дверь в комнату.

— Я полезу, но вы вытащите и Олега!

Любимая женщина

Теперь она стояла, дрожа от озноба, неожиданно овладевшего телом. Запоздалое осознание собственной ничтожности и слабости после одного лишь взгляда, брошенного в кабинет, цепко схватило за горло.

Разбросанные на всех горизонтальных поверхностях тонкие желтые листы с планами объекта; Виталик, смолящий свои смрадные сигареты; незнакомый неопрятно одетый парень с усталым, отстраненным взглядом; горбоносый, лысеющий громила, играющий в ножички на директорском столе. Удивленные, недружелюбно сощуренные глаза преступников, магнитом впившиеся в хрупкую девичью фигурку, осмелившуюся так несвоевременно и внезапно ворваться в их планы.

Перед тремя взрослыми, угрожающего вида мужчинами Лера растеряла всю смелость, внезапно вспомнив, что почти не одета и совершенно беззащитна. Девушка загипнотизированным мышонком, окруженным огромными, голодными питонами, сжалась в комочек, силясь натянуть возмутительно короткую борцовку, на покрывшиеся мурашками бедра.

— Вот так сюрприз! Меченый, что еще за пигалица? Я точно уже где-то видел эту шмакодявку, — не изменившись в лице, протянул Писарь, так по-хозяйски оккупировавший стол.

Отложив нож, мужик властно похлопал по столешнице:

— Подька сюда.

Лера инстинктивно попятилась к двери, увеличивая этим дистанцию между собой и жуткими волосатыми лапищами уголовника.

— Остынь! — Виталик вырос перед Лерой, спрятав её от тяжелого оценивающего взгляда Писаря. — Совсем озверели? Это любимица Болдыря!

— Любовница, ты хотел сказать? — Рокочуще расхохотался Писарь.

— Я что-то совсем запутался, — произнес Артур, остановив этим начинающуюся перепалку. — Вроде Алина любовница Веника, или он еще и педофилией страдать начал?

В следующую секунду парень согнулся от стремительного удара в живот. Зек, с искаженным лицом потирающий кулак, спокойно обратился к Лере.

— Шмелева, топай отсюда и забудь все, что слышала. Это в твоих же интересах.

Ломаными движениями заводной игрушки, танцующей под шарманку, девушка прошла в спальню, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ноги сами понесли её в ванную, где отполированный вишневый кафель с перламутровым блеском отрезвляюще холодил ступни.

Раскрутив винтажные бронзовые краны, Лера медленно погрузила трясущиеся руки в теплую воду. Жар, обволакивающий онемелые пальцы, и ледяные касания сквозняка, ползущего по обнаженным ногам, создавали странный болезненно острый контраст, заставляющий ощутить каждую клеточку кожи до неистовства чётко.

В малахитовом кабинете громко спорили мужчины. Их голоса, приглушенные дверью, звучали гулко и неразборчиво. Льющаяся вода дробила звук, жадно его впитывая, и унося куда-то вниз по стоку. Девушка склонилась над раковиной, заворожено провожая поток взглядом. Удивляться было не чему, она давно догадалась сама, но что-то в душе мешало принять и поверить. Слова Артура эхом гуляли в голове, не желая оттуда выветриваться.

Броская, но утонченная красота Алины прекрасно дополняла мужественную элегантность Вениамина. Наверное, они отлично смотрелись вместе. Два загорелых совершенных тела, сплетающихся на темной, шелковистой простыне, свечи, которых так много в директорской спальне, открытое в ночь окно.

Это была даже не ревность, а тоскливая безысходность. Алина так много злого говорила про Вениамина, с такой яростью и уверенностью. Чем он обидел её? Если даже приятели Зека знают про их отношения, значит, там было что-то серьёзное.

Мысли заходили в тупик, формируясь отрывочно и несвязно. Глупо и грустно так узнавать чужие секреты, но Лере из раза в раз везло на открытия.

Виталик деликатно постучал по косяку и заглянул в ванную.

— Лер, ты все еще хочешь помочь? — парень смотрел куда-то мимо на мягкие круглые лампы под потолком. — Вентиляционная шахта для нас, толстопузых, слишком узкая. Без тебя вряд ли справимся.

Борцовка намокла и стала почти прозрачной, но Зека девушка не стеснялась. В его взгляде не было интереса, заставляющего краснеть или содрогаться от отвращения. Даже то, что он неоднократно раздевал её и укладывал спать, не вызывало настороженности. Хороший друг или старший брат, а может, просто мужчина, беззаветно и безнадежно влюбленный в другую женщину. Куда более желанную и прекрасную.

Лера коротко кивнула и закрутила краны.

— Сейчас оденусь и выйду. — Голос не подвел, звучал спокойно и ровно.

— Они давно не вместе, — бросил Виталик через плечо. — Не ревнуй, ты для него всё.

Дождавшись, пока Зек уйдет, девушка спешно оделась и пригладила волосы. Внутри её продолжало трясти, но терзающие сердце эмоции постепенно утихали. Ей хватит и того, что Вениамин будет счастлив, но чтобы предоставить ему выбор, придется немного рискнуть в самый последний раз.

Добрый доктор

Мелко дрожащие руки медленно завязывали бантом алую ленту. Тесьма то скользила в пальцах, то съезжала на лоб, то, как живая, самовольно расплеталась.

Лера уже десять минут стояла напротив затемненного зеркала в массивной тяжелой раме, пытаясь найти в своей нехитрой прическе место для нового аксессуара. Лента попалась ей на глаза случайно, вызвав сомну бередящих душу воспоминаний. Украсить ей волосы сейчас стало почему-то принципиально важно.

Мужчины в кабинете от стадии «дело» давно перешли к стадии воспоминаний. Писарь громко гоготал, пересказывая пошлые и неоднозначные истории с зоны, ничуть не смущаясь того факта, что его слушатели не смеются.

Вскоре отвязный монолог уголовника прервал уже хорошо знакомый Лере по-старчески скрежещущий спокойный голос Бориса.

— Ох, набежало-то вас! Артур, не ожидал тебя увидеть.

— Чего уж там. Своих не бросаем, — без энтузиазма откликнулся парень.

— Виценн, тебя как за смертью посылать! Давно не виделись, старик! — громко стукнув по столу, воскликнул Писарь.

Лента завязалась, прижав на темечке вечно лезущую в глаза отросшую чёлку. Лера слушала, как шутливо переругиваются давно не встречавшиеся вместе приятели, и думала о том, что через десять лет её вражда с соседками по комнате если и не перерастет в дружбу, то остроту потеряет точно.

Идею отправить в качестве диверсанта девушку Борис забраковал категорически. Даже Писарь, показавшийся Лере самым авторитетным в команде, спорил с доктором очень вежливо, пользуясь исключительно разумными доводами и не повышая голос.

— Валерия! — Виценн вошел в спальню, мгновенно найдя девушку взглядом. — Что еще за мысли, хоть бы Вениамина пожалела!

На мужчине был все тот же, что и при первой их встрече, неуместный по жаре твидовый пиджак, лысина блестела от пота, а из-под кустистых седых бровей укоризненно смотрели темные бусины добрых карих глаз. Доктор напоминал Лере старую дворнягу, которая часами может играть с детьми или греться на солнышке, а может и загрызть, защищая понравившегося человека.

— Борис, эммм… — девушка замялась, не считая возможным называть по имени человека, настолько сильно превосходящего её по возрасту. — Как вас по отчеству?

— Платонович, — сверкнув золотыми зубами, ответил Виценн. — Я понимаю твою привязанность к подруге, но для меня спокойствие директора важнее.

— Вы не можете мне запретить!

Проигнорировав выпад Леры, мужчина плотно закрыл дверь в кабинет, стукнув ей по лбу застывшему в проходе Виталику.

— Могу, девочка, — понизив голос, продолжил он. — Я ведь после той ночи на заводе осмотрел тебя полностью. Вениамина интересовало, не обидел ли тебя кто-то по его недосмотру. Я не сказал ему, что ты больше не девственница, потому что понял, что к заводу сей факт отношения не имеет, сберег другу нервы и твою чистоту в его глазах. Понимаешь, к чему я веду?

Мужчина замолчал, привалившись спиной к двери. Низенький и неказистый, он производил удивительно сильное впечатление.

Девушка нервно кусала губы, стараясь не смотреть в так неожиданно потемневшие и ставшие колючими глаза Бориса. От жестокой несправедливости доктора хотелось плакать.

— Я не виновата! Я не хотела! — под пронзительным взглядом Авиценны нервы окончательно сдали, а голос сорвался до высокого, «пищащего» крика. — Хуже всего от этого мне было! Я Вениамина люблю! Люблю, понимаете! Люблю!

Лера спиной вперед дошла до дальней стенки и безвольно по ней сползла. Борис ничегошеньки не знал. Как же легко судить, не зная!

— Ладно, не плачь, успокойся, — Виценн вновь превратился в «доброго доктора» и, с шумным выдохом присев перед девушкой на корточки, погладил её по голове. — Не злись на старика, но я не могу позволить тебе рисковать.

— Хватит уже, садист! — На пороге стоял Писарь, так и не расставшийся со своим любимым ножом. — Артур, как самый худой, залезет в вентиляцию. Девчонку Виталик сейчас до Болдыревой хаты подкинет. Будет нашему педофилу подарок по возвращении. Пойдем, покажешь мне приют, а Меченый тут успокоительные работы проведет.

Борис все же ушел, и Лера была по-человечески благодарна Писарю за внезапную помощь. От состоявшегося диалога её всё еще трясло, а доктор больше не вызывал никаких симпатий.

— Готова ехать? — В комнату зашел хмурый и серьёзный Виталик.

От его присутствия сразу стало легче. Девушка смахнула слёзы, поднялась на ноги и молча кивнула.

Зек разговоров разводить не стал. Подойдя вплотную, приподнял Леру над полом и поцеловал в затылок.

— Совсем ничего не весишь, то, что надо. Старая вентиляция тебя-то с трудом выдержит, не что Турыча, не унывай, едешь с нами, если не передумала, конечно.

— А Борис Платонович? — дрогнувшим голосом спросила Лера.

— Мы решили, Виценн останется тут и ничего не узнает, — в кабинет заглянул слегка растрепанный Артур. — Ты вроде любительница лазать по всяким верхотурам, если так, добро пожаловать в команду!

Качели

— Там есть соединение с центральным коллектором, после него начинаются обитаемые помещения.

Лера загипнотизированно смотрела на корявый волосатый палец Писаря, медленно чертящий невидимые линии на хрупком грязно-желтом листе плана. Ей всего через несколько часов предстояло пролезть по этому пути, проникнуть в настоящую узкую и пыльную вентиляционную шахту, толкая перед собой тяжёлый мешок с газовым баллоном.

На улице зарядил дождь, быстро переросший в ливень. Прибитый к земле ненавистный аллергикам тополиный пух мокрой стремительно сереющей ватой собирался в грязных лужах, только редкие белые комочки продолжали упрямо лететь вверх.

Ребятня, до этого шумно игравшая во дворе, разбрелась по корпусам, под надзор бесстрастных комендантов и пожилых уборщиц. В пустом дворе, подметаемом злыми стегающими землю струями, какая-то малышка раскачивалась на новеньких ярких качелях, все быстрее взмывая ввысь. Воспитательница, скрывшаяся от стихии под чёрным терзаемым ветром зонтом, пыталась воззвать к разуму девочки, не в силах сдернуть её с набравших скорость качелей. Малышка не слушала, хотела урвать момент, кусочек своего личного счастья, ведь в хорошую погоду на этот недавно установленный комплекс набегали все приютские дети. Взрослые, сильные и жестокие дети…

— Лера, ты меня слушаешь? — Писарь довольно деликатно постучал по столу, вынуждая девушку отвести взгляд от окна.

— Простите, я задумалась.

Девочка все-таки упала. Она вылетела вперед, ухнув лицом в собравшуюся под качелями лужу. Воспитательница грубо схватила ребенка под локоть и потащила в здание.

За любое удовольствие приходиться платить, будь то мытьё в пустой душевой, жизнь в богатом доме, любовь или простое, невинное желание покататься на так давно вожделенных качелях.

— Продолжайте, я через пару минут подойду. — Виталик кивнул Писарю и покинул кабинет.

— Куда поперся, мать твою растак!? — Уголовник подавился рвущейся наружу крепкой руганью и сердито махнул рукой. — С вами каши не сваришь. Кому тут, спрашивается, больше всего надо?

— Я все поняла. Давайте еще раз вслух проговорю? — нерешительно спросила Лера.

Её очень волновало состояние упавшей девочки, а еще наказание, которое непременно выдумает злая вымокшая воспитательница, но это не значило, что можно позволить всем разбрестись, а Писарю разозлиться и бросить дело. Тем более Виталик тоже всё это время смотрел в окно…

— Ладно, не кипиши, — уже спокойнее произнес мужчина. — Все еще сто раз на месте поменяется. Сейчас Меченый вернётся, и двинем, пока Борис не накрыл.

В кабинете, распространяясь вместе с сигаретным дымом, повисла тишина. Оба мужчины нещадно чадили. Писарь дешевую, отдающую мылом* дрянь, вроде бы даже из пачки Виталика, Артур тонюсенькие дамские папироски.

— Что, девочка, не хватает мне лоска? — рвано ухмыляясь, вдруг спросил Писарь. — Не дотягиваю до Болдыря?

— Хватит, Стас, — приподнимаясь из кресла, хмуро сказал Артур. — Не наезжай на девчонку.

Лера стыдливо отвела взгляд. Забылась и слишком уж пристально изучала некрасивый, похожий на боб череп мужчины и его непропорционально длинные руки в гнезде псивой борцовки, забитые синими кривыми татуировками.

«Стас, надо будет запомнить», — подумала Лера, тоскливо поглядывая на дверь. Рядом с Виталиком было значительно спокойнее, чем без него.

— Ладно, шмакодявка, не трусь, — досадливо глянув на Артура, произнес Писарь. — У тебя тут Рыцарь под боком, защитит от любой напасти.

Рыцарь — прозвучало как-то по-особенному, не оскорбительно, однако с немалой толикой издевки.

Артур сразу поутих и снова устроился в кресле, старательно смотря в сторону входной двери.

— Не похоже, чтобы вы все крепко дружили, — слова сами сорвались с языка, о чем Лера незамедлительно пожалела, мельком поймав помрачневший взгляд Писаря.

— Не похоже, чтобы это имело для тебя какое-то значение, — раскуривая новую сигарету, грубовато передразнил мужчина.

От последующего малоприятного разговора Леру спас вернувшийся Виталик.

Он поспешно вошел в кабинет, хмуро исподлобья оглядел каждый уголок, но, найдя глазами Леру, расслабился и даже позволил себе улыбку, мимолетную и кривоватую.

— Внизу ждет подходящая машина, собирайте планы, и поехали. Борис временно занят в медкабинете. Девочка разбила нос, — дальше Зек говорил, смотря исключительно в Лерину сторону: — Ничего серьезного, через недельку-другую не останется и следа.

— Это все крайне трогательно, — с нескрываемым наслаждением гася бычок о дорогую столешницу, произнес Писарь. — А главное, очень вовремя.

Лера покинула кабинет, не дожидаясь мужчин. Она почти бегом спустилась по лестнице, толкнув тяжелую дверь, вышла на улицу и в нерешительности остановилась под козырьком. Ливень стих, но крупные капли продолжали сыпаться с неба, морщиня глубокие лужи. После прокуренного помещения свежий прохладный воздух наждаком раздирал легкие. Подавив подступивший кашель, девушка одернула толстовку и приготовилась ждать. Лучше продрогнуть, чем смотреть, как посторонние люди оскверняют своими действиями принадлежащие Вениамину вещи.

Виталик спустился первым, чуть не прибив Леру дверью, за ним подтянулись и остальные.

К стоянке они шли молча. Артур морщился, перепрыгивая лужи, Писарь шел напролом, неуклюже и вразвалочку. Поймав на себе Лерин взгляд, он хитро прищурился и подмигнул девушке, немедленно «спрятавшейся» за спину Зека.

Подходящей машиной оказался джип, на котором Виталий когда-то отвозил Леру к Олегу. Поразмыслив, девушка решила, что это его личный автомобиль, а не очередной транспорт из богатого директорского гаража.

Проявив чудеса галантности, Артур придержал Лере дверь, за ней, ничуть не смущаясь, в машину забрался Писарь, спокойно проигнорировавший серое от злобы лицо парня.

Виталик нетерпеливо завел мотор, и джип хищно рванул с места, расплескивая попадающиеся по дороге лужи.

Лера ежилась, стараясь как можно дальше отодвинуться от Писаря. Впереди ждало, в общем-то, пустяковое дело, но вдруг с особенной силой захотелось увидеть Вениамина, вместе поесть мороженого и покачаться на качелях.

Последний рывок

Автомобиль подскакивал на ухабах разбитой загородной трассы. Из столицы они давно выехали и теперь двигались вдоль желто-зеленой полосы больных хвойников.

Разговор в дороге не ладился, мужчины сидели молчаливые и задумчивые. Притерпевшись к близкому присутствию Писаря, Лера от нечего делать принялась изучать обстановку и своих спутников.

Обычно оживленная загородная дорога была практически пуста, но, несмотря на это, Виталик не разгонялся, предпочитая пустому лихачеству грамотную аккуратную езду. Может, дело было в его темпераменте, а может, в обилии оружия и уголовников на один конкретно взятый джип. Парню не хотелось стать внезапной страстью дорожно-постовой службы, он притормаживал на каждом перекрестке и то и дело поглядывал на спидометр.

Артур отгородился от мира, медленно качая головой в такт плавной музыке, льющейся из дешевеньких наушников. По сосредоточенному лицу мужчины сложно было понять, о чём он думает. «Неверное, жалеет, что согласился», — с легкой грустью решила Лера. Рыцарь вызывал у неё симпатию, он не выглядел грозно, несмотря на высокий рост, неаккуратную щетину и уродливые тюремные татуировки, покрывающие руки. Его зелёные глаза смотрели беззлобно и грустно, а устало сгорбленная спина и понуро опущенная голова выдавали в нём человека отчаявшегося и потерявшегося в жизни. В людях Лера разбиралась плохо, но отчаянье и тоску чувствовала на чисто подсознательном уровне, как что-то близкое и практически родное.

В отличие от Виталика, Артур, похоже, так и не смог найти своё место в жизни. Судя по ветхой обтрепанной одежде, мужчина не работал, а общая неухоженность свидетельствовала о том, что и на личном фронте у него было тихо.

Совершено противоположенную картину представлял собой Писарь. Хоть он и был одет в старые, вытянутые на коленях тренировочные штаны и засаленную борцовку, на мощных, кривоватых пальцах мужчины красовалось несколько золотых перстней, на груди в черных курчах пряталась цепь толщиной в палец из того же благородного металла. Каждый раз, ловя на себе Лерин взгляд, он недобро щурился и криво ухмылялся. Периодически пошло двигал густыми бровями, глазами указывая себе куда-то пониже паха. Дорога, как и предстоящее дело, его совершенно не напрягала. Уголовник что-то насвистывал себе под нос и громко щелкал выкидным ножом, заставляя Артура вздрагивать и кисло морщиться. Во всех его ухмылках и практически подростковом озорстве сквозила дикая, злая угроза. У Леры он ассоциировался с грязным, лишаистым, битым жизнью медведем-шатуном. Омерзительный и опасный.

Вглядываясь в чужие лица, было легче коротать путь. Анализ внешности и поведения спутников отвлекал девушку от точащего изнутри страха. Заоконный пейзаж, обычно выручающий в дороге, на этот раз не помогал. Однообразный и мрачный больной лес не радовал глаза.

— Всё, дальше пёхом. — Виталик съехал с трассы и остановил джип.

Из машины Лера выпрыгнула первая и тут же потянулась всем телом, разминая затёкшие в дороге мышцы. Мужчины, не теряя времени даром, сразу принялись потрошить багажник, извлекая оттуда необходимое снаряжение.

Понаблюдав пару секунд за тем, как Писарь пытается застегнуть слишком узкий для его массивных плеч и внушительного живота халат, девушка скрылась за деревьями по естественной нужде, трезво рассудив, что в вентиляционной шахте навряд ли есть био или какой бы то ни было другой туалет.

— Лера, ты куда пропала? — В уставшем голосе Виталика отчетливо слышалось волнение, приправленное легкими нотками раздражения.

— Кусты обновляет. — Крепкий басок Писаря, раздавшийся буквально над Лериной головой, заставил девушку резво подскочить и натянуть штаны.

— Что вы, чтоб вас, творите?! — грозно сдвинув брови, прошипела Лера. — Думаете, раз большой и сильный, так всё можно?

— Да, — просто ответил Стас, закуривая сигарету. В машине Виталик настоятельно попросил не курить, и теперь мужчина наверстывал. — Помню, шмакодявкой когда была, не прикрывалась. Висела на Вениамине, светя задом, а он и тогда у тебя был ничего. Зад в смысле, не Веник, земля ему пухом.

Не до конца отдавая отчет своим действиям, Лера бросилась на мужчину, лелея надежду свернуть его огромный нос на сторону за эти сальные, злые слова. Писарь играючи поймал кулачок, нацеленный в солнечное сплетение, и вздернул девушку в воздух, без особых усилий удерживая её за руку.

— Глупее не придумаешь. Кыш к машине, рыбонька.

Как только Писарь разжал пальцы, Лера, крепко стиснув зубы, поспешила ретироваться поближе к Виталику. В словах уголовника было нечто, в корне отличающееся от колючих угроз доктора. Борис беспокоился за Вениамина и радел о его благополучии, а Стас, похоже, не прочь был позлорадствовать.

«Мерзкий, опасный тип», — за широкими плечами Зека, переодеваясь в защитный костюм, отчаянно думала девушка. Доверять свою жизнь и жизни Алины, Олега и Виталика этому человеку было слишком страшно. Такой продаст за грош и не поморщится.

Сборы и повторное изучение плана заняли еще полчаса. Теперь группа бодро шагала через лес, прорезая сгустившийся мрак тусклыми фонариками с затемненным стеклом.

Лера старалась не отходить от Виталика, параллельно внушая себе, что Вениамин не стал бы дружить с ненадежными людьми. Ведь из слов Писаря следовало, что именно его взял с собой директор, вызволяя «дочь» из дома Кариных. Из того дня девушка запомнила только терпкий запах мужской рубашки, в которую она, прячась от всего мира, зарылась лицом.

Ей на выручку, не считая директора, тогда прибыло четверо. Теперь появились основания полагать, что этими четырьмя были Стас, Артур, Борис и Виталик.

— Ведь вы и были тем «спецназом»? Ну, который за мной… — внезапно спросила Лера, шепотом обращаясь к Зеку.

— Мы, — парень, не изменяя себе, был прост и лаконичен в словах.

— Спасибо, — следовало выразить свою благодарность более детально, но на ум ничего не шло, да и событие это после всего пережитого казалось не таким уж значительным.

— Ладно уж, давно это было, — с тёплотой в голосе ответил Виталик. — И не дело это, когда детей обижают, — посерьезнев, закончил он.

— Пришли, — от разговора их отвлёк Писарь, посветивший фонариком на широкую заржавелую трубу с грибком-крышечкой, торчащую из земли.

— Сейчас откроем, и полезешь. На всякий случай альпинистской страховкой к дереву тебя пристегнем, — закрепляя Лере черный наушник, проговорил Зек. — Передатчик готов, если что, мы тебя услышим.

Не споря и стараясь не показывать страха, девушка под чутким инструктажем Артура проверяла свою кислородную маску, страховку, связь и баллон с токсичным газом, который еще предстояло тащить с собой.

Виталик и Писарь работали сваркой, вскрывая трубу.

Перед последним рывком стало особенно страшно. Лера понимала, что всё еще может отказаться, и никто не обвинит её в трусости, но упорно молчала, позволяя Артуру туже затягивать страховочные ремешки.

— Электроножницы по металлу, на случай если там будут решетки, мощная штука, — упаковывая приспособление в длинный отложной карман, пояснил Рыцарь. — Готова?

— Да. — Слово не воробей, чёрт его дери.

Лера смотрела в глубокую шахту, стараниями мужчин теперь доступную для проникновения, и думала, что обязательно займется вязанием, если, конечно, вернётся домой.

Вентиляция

Попав в горизонтально идущую шахту, Лера сразу отстегнула карабин вместе с веревкой. Всё равно от неё не было толку.

Гнилой опад, непонятно как оказавшийся в вентиляции, проседал под коленями. Даже сквозь защитные перчатки чувствовалось отвратительное копошение насекомых, в нём обитающих. В перепрелой листве всегда кто-то водится. Лера пыталась убедить себя в том, что это нормально и что рыжие жужелицы, блестящие в свете налобного фонарика, не кусаются и для людей не опасны. Этих жужелиц и длинных кольчатых червей она страшилась больше, чем предстоящего проникновения на объект.

Вентиляционный лаз, узкий и душный, почти на треть был засыпан всяким лесным мусором, мерзко чавкающим от скопившейся дождевой воды. Мешок с баллоном пришлось закинуть за спину и пробираться вперед, погружая руки в грязь практически по локоть.

— Лера, что там? Ты в порядке? — Голос Виталика был слышен почти без помех.

— Всё нормально. — Через респиратор говорилось с трудом, «нормально» вышло придушенное, но Зека это не удивило.

— Молодец, девочка. Мы на связи, держись там, — подбодрил Писарь. Лучше бы молчал.

Лера остановилась, плечом поправив маску. Узкий луч фонарика метнулся по осклизлой проржавевшей стенке вентиляционного лаза, высветив на долю секунды особенно омерзительную черную жужелицу длинной почти с ладонь. Внутренне содрогнувшись, девушка поползла дальше, рассчитывая поскорее миновать заземленную часть шахты.

Это место покинули очень давно. Все хитрые системы, призванные поддерживать жизнеобеспечение объекта, спеклись, наверное, еще во времена перестройки, развалившись вместе со сверхдержавой, их породившей. Чтобы миновать решетку, не пришлось прибегать ни к каким специальным инструментам. Под воздействием времени и сырости она развалилась сама. Торчал лишь острый и недружелюбный остов, почти полностью скрытый землей.

— Тут везде земля, всё проржавело. — В респираторе было тяжело говорить и дышать. Лера стянула его, вовремя удержавшись от порыва вытереть вспотевшее лицо рукой.

— Лера, двигайся дальше. Там должны быль лопасти. За ними начнется ход на объект, — Виталик говорил предельно серьезно. Волновался не на шутку, и это было приятно.

Постепенно лаз сделался чище, слой земли стал тоньше и суше, местами начал проглядывать ржавый железный пол вентиляции, молодым ледком хрустящий под Лериными коленями. После очередного особенно зловещего треска девушка провалилась вниз, правда, всего на пару сантиметров, немедленно упершись в бетонную плиту.

Через несколько метров фонарик высветил еще одну решетку, которую все же пришлось вскрывать. Расправившись с препятствием, Лера выбралась в обширную комнату и с удовольствием встала на ноги.

Кроме метрового вентилятора, закрытого сеткой, в помещении обнаружилась железная дверь без ручки и замочной скважины. Если она и открывалась, то только с внутренней стороны, что для такого места было более чем логично.

— Дошла. Сейчас через вентилятор полезу, — отрывисто доложила Лера, скорее чтобы подбодрить себя, чем ради соблюдения порядка.

— Отлично. Скажи, когда будешь внутри, — у Писаря в голосе преобладал неприятный азарт. Жаль, собеседника выбирать было нельзя. Девушка предпочла бы слышать только Виталика.

Сетка ножницам поддалась без всяких проблем. Неоново светящиеся лезвия резали железо как масло.

Леру пугали слабо вращающиеся металлические лопасти, покрытые ржавчиной, так похожей на запекшуюся кровь. Конечно, вращал их сквозняк, но девушка почти верила, что стоит ей зацепить какой-нибудь хитро спрятанный датчик, и вентилятор заработает, с силой молотя воздух и чьи-то длинные руки, протянутые ко второй сетке, ради безопасности прикрывающей механизм с другой стороны.

Датчиков не было, вентилятор так и не заработал, хотя Лера почти слышала его мерное гудение. Вторая сетка с шуршанием свернулась, присыпая пол ржавой пылью.

Медленно, с облегчением выдохнув, девушка прошла в открывшийся коридор. К внешней вентиляционной трубе вело аж четыре шахты, призванные обеспечить базу свежим воздухом. Какую именно следует выбрать для удачного проведения диверсии, мужчины не говорили.

— Тут четыре одинаковых лаза, — отрапортовала девушка. Когда страх быть зарубленной заживо прошел, адреналин окончательно затопил разум, наполняя происходящее нездоровым азартом. Теперь Лера начала понимать подозрительно бодрое настроение Писаря.

— Нам любой из тех, что слева, — впервые отозвался Артур, — они ведут в основной блок.

Кивнув вместо ответа, Лера опустилась на четвереньки и нырнула в лаз. Судя по всему, размер шахты был достаточно большим, чтобы мог протиснуться обслуживающий персонал. Короб лежал на прочных стальных реях, хорошо видных снаружи. Это вселяло определенные надежды на его прочность, но до конца все же не успокаивало.

— Все нормально? Что замолчала? — Артура тишина в наушниках неподдельно встревожила.

— Я кивал… — пыхтя, ответила Лера репликой из бородатого анекдота.

— Тьфу, дуреха! — пробасил Писарь. — Отчитывайся, а то нам ждать скучно.

— Обязательно, — без зазрения совести покорно солгала девушка.

Внутри вентиляции, в скрюченном положении было жутко жарко, воздух неохотно проталкивался в грудь через плотный респиратор, и прохлаждающиеся на улице мужики вызывали единственное чувство — жгучую обидную зависть.

Болотистая грязь, приставшая к комбинезону, в первую половину пути успела немного подсохнуть и превратиться в потрескавшуюся корку, отваливающуюся при каждом движении. Это ничуть не мешало, даже немного радовало Лерку, как верный признак того, что кишащий насекомыми лаз остался где-то позади. О перспективе возвращения обратно сейчас лучше было не думать.

— Тут спуск вниз. Открытый проход и приставная лестница. — Конечно, девушка не собиралась докладывать о каждом своём шаге, но посоветоваться с людьми, перед чьими глазами лежит карта, лишним никогда не будет.

— Не должно быть никаких спусков! — удивленно протянул Артур.

— Там свет горит? Люди ходят? — агрессивно осведомился Стас. — Балбесы, надо было девчонке пистолет дать!

— На кой ей пистолет? — одернул приятеля Зек.

Писарь охотно объяснил, Виталик затейливо и бранно его не понял, эфир заполнила ругань, периодически перемежающаяся миролюбивым голосом Артура, пытающегося навести порядок.

— АУУУУ!!!! Я тут еще! — не выдержав, почти выкрикнула Лера, благо помещение внизу обитаемым действительно не выглядело.

Мужчины почти сразу стихли, дальнейший разговор взял на себя Рыцарь:

— Ну что там?

— Ничего, миновала это место кое-как, ползу дальше. — Процедила девушка. За стакан холодной воды она бы согласилась практически на что угодно. С каждым преодоленным метром комбинезон всё сильнее лип к телу, а свары мужчин только добавили головной боли.

— Хорошо, следи за стенами, выходные отверстия должны быть сбоку, — посоветовал Артур. В его голосе, может, и были подбадривающие нотки, но их жадно и без остатка сожрали усилившиеся помехи.

Стиснув зубы покрепче, Лера поправила мешающийся баллон и поползла дальше. Если всё получится, упросит Виталика растереть спину.

Если они найдут живую Алину, живого Олега. Если сами уйдут живыми. На какой-то момент девушка почувствовала почти подлую радость от того, что поход на объект инициировал именно Виталик. Это он решился на риск, и не ей — Лере — отвечать за его выбор и за его жизнь.

Ход кончился внезапно. Его просто обрезало. Края смяло монолитной железной плитой, и не только края. От веса девушки лишившуюся опоры стальных перекрытий кишку вентиляции начало кренить вниз. Лера заскребла руками, пытаясь хоть за что-то зацепиться. Некогда обломанная рея с пронзительным скрипом высекла сноп искр из неприступного массива стены.

— Там стена! — Респиратор съехал на подбородок и теперь мешался вдвойне. Отползти назад удалось, пусть с огромным трудом и чуть не утеряв баллона, но девушка всё же выбралась с опасного участка.

Кровь шумела в ушах, колотилась молотом внутри черепной коробки, не позволяя расслышать крики мужчин, нечеткие из-за помех.

— Я в норме, — собраться оказалось не так уж и тяжело. — Но прохода дальше нет. Слышите? Нет прохода!

— Повтори! Что произошло? Тебя через слово слышно, — голос звучал настолько плохо, что разобрать, кому он принадлежит, не удавалось.

— Стенка там железная, — почти выкрикнула девушка.

— Попробуй другой лаз, — теперь явно слышалось, что говорит Виталик. — И не кричи так.

— Поняла.

Неудача вышла досадная, но не такая, чтобы опускать руки. Хоть руки эти и тряслись от усталости.

Если этот проход закрыт, значит, стоит пролезть по-другому.

До лестницы вниз пришлось двигаться спиной вперед. Спустившись на несколько ступеней, Лера с наслаждением встала в полный рост и размяла плечи. Если и другие шахты заканчиваются тупиком, её ждет долгая и бесполезная работа.

— Я проверю спуск вниз, вдруг повезёт, — шуршание, ударившее по ушам, заставило девушку покрепче сжать зубы.

Помехи. Значит, можно действовать на своё усмотрение.

Обходной путь

Ржавые ступени крошились под сапогами. Это было такое старое, знакомое ощущение ненадежности и ветхости самой последней опоры, на которую опрометчиво возложены все надежды. Жизнь — лестница. Можно упасть, даже если смотреть под ноги.

Спустившись, Лера стянула защитные перчатки и вытащила из уха непрерывно шипящий передатчик.

Заброшенное помещение, заставленное железными стеллажами и ящиками из почерневшего дерева, после душного гнезда вентиляции совсем не пугало. Дискомфорт бывает назойливее страхов. Скрюченная поза, затекшие плечи, голова, кружащаяся от недостатка свежего воздуха. После такого любой подвал покажется уютным местечком, если предоставит возможность встать в полный рост. Бетонный пол не трещит под ногами, норовя в любую минуту провалиться, а еще в зловещей темноте, среди склизких покрытых подтеками стен давно уже нет людей. Правда, в вентиляции их тоже нет. Неоспоримый плюс.

Нервное спокойствие прозябающих на улице мужчин Леру не тревожило. Да и с чего бы ей тревожиться. Те, кому она могла быть по-настоящему небезразлична, сами нуждались в помощи.

Лера не испытывала особого любопытства по поводу того, где оказалась. Когда жизненные потрясения случаются слишком часто, перестаешь воспринимать их с излишней остротой. Раньше подобное место наверняка бы её заинтриговало. Еще бы! Заброшенное убежище военных времен. Сейчас это была всего лишь тёмная, пыльная дорога, по которой можно пройти до цели. Девушка устала переживать и удивляться. Переживать вообще очень утомительно.

Налобный фонарик высветил беспорядочно расставленные железные и фанерные ящики, а так же распахнутую настежь мощную дверь, придавленную к стене опрокинутым стеллажом.

Клеёное дерево ящиков то ли от времени, то ли от влаги расслоилось и вздулось пузырями. Часть стенок топорщилась рыбьими жабрами. Их содержимое давно раскатилось по полу. Оттолкнув сапогом попавшуюся под ноги железяку, Лера направилась к двери. Немного поразмыслив, она все-таки заглянула в брошенный у самого выхода контейнер. Кто-то рассказывал, что немецкие войска перевозили с собой золото, переплавленное в слитки.

Вениамин всегда ценил роскошь, и слитку бы наверняка обрадовался. Прижимал бы им рабочие документы или тушил бы об него свои сигары. Лера даже улыбнулась, нарисовав эту картину в своём воображении.

Её директор никогда бы не поменял настоящий золотой слиток на высокопрочные бумажки. Или променял бы, купив на вырученные средства новые столы, тумбочки, матрасы, чтобы дооборудовать приют.

Девушка так и не разобралась до конца, чего в этом мужчине было больше: сочувствия или жестокой сдержанности. Лично для неё в кармане пропахшего табаком пиджака всегда находилась какая-нибудь конфетка, ручка или симпатичный ластик. Пару лет после самого первого неудачного удочерения Вениамин был ей лучшим другом. Удивительно далёкое время стелило солнечные лучи по первым корявым карандашным наброскам на разлинованных тетрадных листах.

Лера, с головой нырнувшая в воспоминания, даже не заметила, как расковыряла крышку одного из ящиков. Детским фантазиям о драгоценных находках не суждено было сбыться.

Идеализировать, впрочем, как и мечтать, всегда приятно, даже в не предназначенных для этого условиях. Приятно, но не безопасно.

В железном контейнере лежали крупные, пузатенькие, тщательно пронумерованные снаряды. Плотненько, как апельсины в ящике. Взрывоопасные такие апельсины, облезшие и рыжие от ржавчины.

Написанные белой краской номера и обозначения, еще можно было разобрать, если смахнуть пыль и повнимательнее присмотреться. Ни того, ни другого, Лера делать не собиралась. Старые снаряды могли сдетонировать от любого прикосновения.

Девушка совсем по-новому оглядела комнату. В углах ящики громоздились друг на друга. Левая стена блестела от влаги, зато ближе к выходу было достаточно сухо для сохранения запала, а прямо рядом с лестницей в вентиляционную шахту сиротливо лежала ручная граната. Именно её Лера небрежно отшвырнула в сторону носком сапога.

Как именно и что может сдетонировать, Лера точно не знала, но слышала, что неразорвавшиеся военные снаряды до сих пор с опозданием в более чем на полвека собирают кровавую жатву с вечно любопытных мальчишек, ищущих в полях опасные трофеи.

Если гранаты десятилетиями лежат в земле, значит, влажность имеет далеко не первостепенное значение.

Теперь Лера очень тщательно, не без внутреннего содрогания, смотрела под ноги. Покинув склад, она с трудом удержалась от желания закрыть тяжелую дверь. В конце концов, снаряды пролежали тут не один десяток лет и, если не глупить, пролежат еще столько же, пока совсем не рассыплются в железную труху.

Коридор был пуст и не выглядел опасным. Скучная бежевая краска стен потрескалась и отходила, хлопьями засыпав пол. В войну, наверное, не стали бы красить, значит, это место было построено позже. Информации ощутимо не хватало. Как и что строили в Великую Отечественную, в какие периоды какое оружие появилось и многие другие аспекты истории, оказавшейся на удивление живой. Такой, что и пощупать, и… взорваться ненароком можно.

Обрывки историй, услышанных по радио или в душных классных комнатах, мельтешили в памяти, мешая, сосредоточиться и взять себя в руки. Кладбища военной техники, брошенные лаборатории, бункеры, базы, сверхсекретные объекты СССР, списанные в утиль, разграбленные или забытые. Окопы в подмосковных лесах, винтовки и каски, за долгие годы, вросшие в древесную плоть. Всё обо всем и ничего полезного.

Яркий луч фонаря населил пространство ломаными подвижными тенями, девушка заглядывала в комнаты, тщательно освещая каждую. В одних стояли железные столы, усыпанные разнокалиберными патронами, в других всё было обложено выцветшими чертежами. Похоже, тут изучали и проектировали снаряды. Железо проржавело, но сохранило видимую крепость, а с ней, вероятно, и убойность.

Заходить в складские помещения Лера больше не рисковала, полагаясь на беглый осмотр. Так было быстрее и безопаснее.

С каждой минутой, проведенной в затхлости пустых коридоров, девушке становилось все страшнее. О многочисленных снарядах думалось меньше всего, зато сердце сковывал ледяной ужас при каждом странном шорохе, неясном звуке, отраженном от стен. Вечный, детский страх перед темнотой. Внутри все вопит: «БОЯТЬСЯ НЕЧЕГО!», но тело все равно прошивает дрожью от ощущения взгляда, сверлящего где-то между лопаток.

Украдкой оглянувшись через плечо, Лера ускорила шаг. Оставаться на месте значило окончательно довести себя до нервной икоты. Следовало идти вперед и вспоминать здание заброшенного завода, в котором нож обманчиво легко вонзился в грудную клетку насильника, серебряными рыбками плясали на разбитом асфальте горячие гильзы, пылали жертвенными кострами бочки, под завязку наполненные каким-то мусором. Если там она справилась с собой, то чего трястись теперь, в относительно безопасном месте.

Раскаяние о когда-то содеянном сменилось странным, пугающим чувством удовлетворения. Она может за себя постоять. Она достойна быть рядом с Вениамином, наверняка давно переставшим считать чужие жизни. Если всё получится, и Виталик, и Артур, и даже Писарь примут её как равную, а если не примут, то «малышкой» или «деточкой» не назовут уже точно.

Собственную беспомощность в особняке Олега, а главное, последствия этой беспомощности Лера старалась не вспоминать.

В общей сложности девушка заглянула с одинаковым неутешительным результатом за четыре двери, две из которых были очень основательными и вели на оружейные склады. Еще три двери не открылись, но Лера не отчаивалась. Тут просто обязан быть выход, какое-то соединение, ведущее в новую лабораторию.

Под ногами зачавкала грязь, воздух стал ощутимо более влажным. Блестящая склизкая черная плесень расползлась по стенам, образуя причудливые наросты. Воздуха стало как будто меньше. Поёжившись, девушка плотнее прижала респиратор к лицу. Использовать кислородный баллон и маску, Зек велел только при распылении токсина или в случае крайней необходимости, коей пока не наблюдалось.

Ботинки вязли в болотистой жиже по щиколотку, но почти не скользили. Лера надела защитные перчатки, на случай внезапного падения. Дабы если что не соприкасаться открытыми участками кожи с омерзительной жидкостью.

В конце коридора фонарик высветил две железные створки, изрядно поеденные ржавчиной. Ведущая направо была закрыта и выглядела достаточно внушительно. Мощные горизонтальные панели из стали, крашенное красным «колесо» в центре с подходящей к нему широкой трубой, протянувшейся от верха до низа двери. Левая с таким же, только более компактным колесом оказалась приоткрыта, но не достаточно даже для того, чтобы протиснуться боком.

Минут пять Лера потратила на бесплодные попытки раскрутить красное колесо, не сдвинувшееся за это время ни на сантиметр в сторону. С классической идеей поворачивать направо на всех развилках пришлось попрощаться.

Дверь, ведущая в левый коридор, вросла в грязь до полного монолита. Ржавые петли повернулись с огромным трудом, чтобы приоткрыть дверь, девушке пришлось упереться одной ногой в стену и изрядно попотеть. Руки, предательски нывшие еще в вентиляционной шахте, теперь ощутимо тянуло.

Передохнув пару минут, прислонившись спиной к холодной и влажной стене, неразличимой сквозь наросты плесени, Лера протиснулась в получившуюся щель и замерла, напряженно прислушиваясь к тихому, но отчетливо различимому гулу.

Комната, в которой она оказалась, соединяла в себе разноразмерные, покрытые подтеками, трубы, оснащенные вентилями и датчиками давления, но звук шел не от них. Из этого явно служебного помещения шел ход поменьше. Узкий коридор, оплетенный трубами и грубо закрепленными коммуникациями. Там и слышалось странное гудение.

Справившись с внезапной слабостью, возникшей в теле, девушка пошла вперед, стараясь ступать так, чтобы гнилая жижа не сильно брызгала в разные стороны, но через какие-то пару шагов привычная твердь исчезла из— под ног, и Лера, даже не успев толком испугаться, провалилась по грудь в тухлую стоячую воду.

Как кошка, оскользнувшаяся на краю ванны, девушка бестолково и суматошно задергалась в поисках опоры. Пальцы скребанули по полу и сошлись на прутьях решетки, скрытой под слоями скользкой дряни. Видимо, эта решетка должна была закрывать ту дыру, куда, больно ударившись локтями, упала Лера.*

Выбраться на пол большого труда не составило, даже баллоны с токсином и кислородом не пострадали. Это было далеко не самое страшное, или опасное происшествие из всего доселе с ней происходившего, но девушку все равно трясло. Защитный костюм, рассчитанный на земляные работы, не подразумевал погружения в жидкость и теперь медленно пропитывался затхлой водой.

Лера стояла на коленях, опершись ладонями в пол и тяжело, часто дышала. От мысли, что бы случилось, окажись яма на метр глубже, внутри все переворачивалось и холодело. В свете налобного фонарика, продолжающего работать ярко и исправно, что-то зашевелилось, заелозило под черно-зеленой поверхностью не известно сколько гнившей здесь вязкой жижи.

С трудом сдержав рвотные позывы, девушка вскочила на ноги и старательно, насколько это было возможно, отряхнулась.

Теперь каждый следующий шаг был сначала тщательно прощупан, дабы не наступать дважды на одни и те же грабли. Все мысли свелись к желанию незамедлительно раздеться и принять душ. Назойливое гудение перешло из разряда «пипец как страшно, что же там такое» в категорию «цель».

Коридор кончился техническим залом приличных для подземелья размеров. Аппаратура выглядела сто лет как не рабочей и неисправной из-за повсеместно распространившейся влаги. Прощупывая пол мыском сапога, Лера подошла к полуобрушенной стене, за которой удивительно ярко блестел металлический короб новенькой вентиляционной шахты.

Сдернув перчатки, хорошо черпанувшие влаги после внеплановых грязевых процедур, девушка взялась за инструменты. Похоже, самовольный поход по неизведанным территориям принесет желаемый результат.

Клаустрофобия

В диверсионном инвентаре мужчины разбирались просто отменно. Данные Лере ножницы-кусачки без натуги грызли твердую плоть железа. Немеющими пальцами девушка крепко держалась за прорезиненные рукоятки и со злым упорством расширяла себе проход к жужжащей вентиляционной аппаратуре.

Инструмент периодически мигал, показывая количество оставшегося заряда, достаточного, если прикинуть, на четыре с лишним прохода через тонкие стальные листы.

Надрезав металл «уголком», Лера уцепилась за образовавшийся край и с натугой загнула его наружу. Предусмотрительно надетые перчатки уберегли руки от острых краев. Труднее, чем с консервной банкой, но быстрее и проще, чем работа чудо-кусачками.

Ввинтиться в образовавшуюся треугольную дыру оказалось делом не в пример более сложным. Новый вентиляционный лаз был чистым, удивительно белым и очень узким.

Сначала Лера протолкнула вперед оба баллона, потом, ругая себя за неудобный проход и излишнюю поспешность, залезла сама. Изнутри вентиляция выглядела так же, как и снаружи — матовый светлый металл, по толщине и структуре напоминающий жесть. Свет фонарика он, конечно, не отражал, но отличался от черных, полных воды и грязи старых ходов настолько разительно, что Лера даже слегка опешила.

Подобные переделки на заброшках наверняка стоили больших денег, проложить всё по новой — совсем не тоже самое, что занять пустующий склад или завод. Другой размах, другие вложения.

В обороте денег девушка смыслила мало, но совершенно точно усвоила, что их количество прямо пропорционально силе и власти.

У Вениамина вот деньги были, но явно и вполовину не столько, сколько у чёртова Наталиана.

Отбросив подальше разыгравшиеся с новой силой сомнения, Лера поползла вперед. На колени тут встать не получалось, и девушка, распластавшись на холодном железе, подтягивала тело с помощью ладоней.

После нестерпимой духоты подземелий влажные прикосновения промокшего комбеза поначалу казались даже слегка приятными, потом хлюпающая жижа начала ощутимо холодить. Постоянный поток воздуха, рвущегося куда-то вперед к гудящим и вращающимся лопастям вентилятора, выстудил последние крохи тепла и прилепил мерзкую ткань к голой коже.

Желание распылить токсин прямо отсюда крепло в Лере с каждой секундой. По словам Бориса, шанс того, что фильтрационные системы «просеют» его полностью были ничтожно малы, но они всё же существовали — целых десять процентов, если верить доктору. Девушка ползла с упорством земляного червяка, ощущая все большее онемение, холод и страх. С каждым преодоленным метром давление воздуха увеличивалось, всё настойчивее толкая Леру вперед и значительно ускоряя продвижение.

В какой-то момент девушка поняла, что подталкивать сумку с баллонами больше нет необходимости. Мешок, как живой, сам медленно, словно неохотно, полз по гладкому железу. Ловко намотав лямку на запястье, Лера проинспектировала его содержимое и принялась свинчивать маску с кислородным баллоном, стараясь в точности действовать так, как показывал Виталик, проведший короткий, но ёмкий инструктаж. Продвигаться вперед было рискованно из-за нарастающей тяги.

Оставалось надеяться, что токсин не осядет где-то в фильтрах, а добросовестно отравит какие-то там биодатчики. Леру захлестывала необходимость истово верить в удачу. В своем отчаянном желании помочь Олегу и Алине, а также хоть чем-то навредить их похитителям, она легко перешла за границу собственного комфорта и готова была последовать еще дальше. Из-за постоянной работы мозга и тела не хватало времени на мысли, сворачивающие внутренности в тугой клубок. Терялись за бурной деятельностью навязчивые образы: очертания родного тела, распростертого в луже крови; бурые тряпки изорванной рубахи; замершее эталоном спокойствия лицо. Всё становилось запредельно понятно и просто. Пролезть, распылить, вылезти и дождаться, когда закаленные во всевозможных переделках мужчины вытащат из-под земли названого отца и подругу.

За клапан баллона с токсином Лера взялась только после тщательной проверки кислородной маски на работоспособность. Очевидной необходимости в этом не наблюдалось: по трубе шел очень сильный воздушный поток, мгновенно сносящий всё вперед, но не годилось из-за собственных измышлений нарушать технику безопасности, доходчиво и сухо, но от этого не менее понятно растолкованную Артуром.

Легкое головокружение, томившее девушку с момента спуска под землю, медленно отступило.Чистый воздух, с непривычки распиравший легкие, играючи справился с недомоганием.

В вентиляции дышалось тяжело, несмотря на постоянный приток кислорода с улицы. Так, вероятно, ощущали себя парашютисты и счастливчики, испытавшие свойства аэротрубы. Воздуха вокруг предостаточно, но летит он мимо тебя с такой силой и скоростью, что отвоевать его для вдоха почти невозможно.

Маска, прилипшая к потному лицу, справлялась со своей задачей замечательно, дышать через неё было непривычно, но все же удобнее, чем через фильтр.

Не снимая перчаток, Лера раскрутила вентиль и, направив опасный баллон от себя, принялась ждать. Показатели на подсвеченной налобным фонариком шкале давления стремительно падали, токсин вместе с воздухом уносился в лабораторные блоки, а девушка всё больше унывала.

По настоящей бункерной вентиляции не пролез бы и радионуклид, не то что мышь или девица, куда упитаннее любой мыши. По разумению мужчин, местная наскоро прокинутая поверхностная халтурка, пропустившая Леру, должна была прошляпить и яд, но вентилятор продолжал бесперебойно молотить, заглушая все прочие звуки. Девушка только напрасно прислушивалась, надеясь различить натужный вой тревожной сирены.

Баллон окончательно опустел. Выждав для порядка около минуты, Лера закрутила оба вентиля. Токсин, как объяснил Артур, мог по чуть-чуть выделяться еще в течение часа, а кислород следовало расходовать только в экстренном случае.

С трудом преодолев еще несколько метров, девушка решила остановиться. Направленный поток воздуха, будто усиливаясь с каждой секундой, толкал всё упорнее. Уговаривая себя не поддаваться накатывающей панике, Лера, усиленно работая руками и ногами, попробовала двигаться в обратном направлении. Ужас опустился удушливым пологом, перехватив где-то под горлом. Все усилия были тщетны. Чем больше девушка двигалась, тем сильнее воздушный пресс теснил её вперед.

Лера цеплялась за гладкие стенки вентиляции растопыренными ладошками. Она чувствовала, как чертят прямые линии тяжелые ботинки, видела, как выбившиеся из-под тугой повязки волосы, как живые, вьются перед лицом, слышала приближающийся гул лопастей. Всей кожей, каждой своей клеточкой, ощущала силу этих бесконечных вращений, сминающих плоть и дробящих кости. Первобытный ужас наполнил её существо. Это не походило на слабые тревожные отголоски паники, с которыми девушка столкнулась, пока пробиралась по первой вентиляции. Тогда со страхом удалось справиться сравнительно быстро, сейчас он смешал мысли.

Прерывистое частое дыхание было никак не способно снабдить легкие кислородом, комбинезон в одночасье стал тесным, он спрутом сдавил горло, превратив каждый вздох в муку. Россыпь черных точек стремительно пожрала весь обзор. Лера схватилась за лицо, силясь отогнать назойливых мух, залепивших глаза, но только размазала по щекам подсохшую грязь с перчаток.

— Вдох, выдох… — слова давались сипло, сдавленно.

Тихо заскулив, Лера рывками принялась стягивать комбинезон. Фильтр еще до этого полетел куда-то вперед. Клепки у горла расстегнулись только с третьего рывка, но и это не принесло облегчения. С трудом борясь с накатывающим удушьем, девушка, не с первого раза ухватившись за бегунок, расстегнула молнию. Трясущиеся руки сами избавляли тело от одежды.

«Вдох, выдох», — говорить вслух уже не получалось, но Лера продолжала твердить это про себя.

Лишившееся опоры тело медленно ползло вперед, в темноту, прямо на лопасти вентилятора, воздух проносился куда-то мимо, не попадая в жадно приоткрытый рот.

«Вдох, выдох»,— воспоминание. Горячий табачный шепот в ухо, руки, крепко обхватившие костлявые дрожащие плечики. Вдох через нос, выдох через рот, и сердце перестаёт перфораторно колотиться в тщедушную грудную клетку, а душащие изнутри молчаливые слезы прорываются громкими рыданиями, после которых заново учишься дышать и жить.

Лера помнила, как директор учил её, угловатого несмышленыша, бороться с паническими атаками. Они повторялись не раз после первого удочерения.

Вдох, выдох. Уже почти не страшно, только голова чуть кружится. Выскользнувший из сумки баллон с токсином, оглушительно громыхая, покатился вперед, но через считанные секунды обо что-то гулко ударился. Перед вентилятором, конечно, есть преграда, ничего страшного. Вдох, выдох. Всё образуется.

Механический гул впереди постепенно начал стихать. Отчетливо слышалось, как лопасти режут воздух, замедляясь. Безжалостный ураган превратился в слабенький ветерок. Где-то впереди выла тревожная сирена. Тут звук был искажен жестяной трубой, но вполне отчетлив и узнаваем.

Обхватив голые плечи руками, девушка обессиленно перевернулась на бок и об предплечье утерла слезы. Её колотило так, что ни надеть комбинезон, ни стянуть перчатки сейчас бы не получилось. На место асфиксии пришел озноб, ужас, мгновения назад заставляющий безотчетно избавляться от одежды, стих вместе с рокотом вентилятора.

Чтобы взять себя в руки, Лере хватило одного воспоминания о Вениамине. Вдох, выдох, всё будет хорошо и улыбка на тонких хищно надломленных губах. В спорте главное, как ты дышишь, в жизни главное, кем ты дышишь.

Сетка, загораживающая вентилятор, оказалась всего в полутора метрах от Лериной головы, там же валялся и пустой баллон.

Взвесив все «за» и «против», девушка достала из сумки ножницы. Вентиляционная труба то расширялась, то сужалась, стремясь размазать по своим стенкам податливое человеческое тело. Страх охотно сочился сквозь кожу, головокружение перемежалось с тошнотой. Обратной дороги через темные тоннели Лера просто бы не выдержала, а впереди, как раз за винтом, брезжил лучик света.

 

Правила эвакуации

Лопасти вентилятора крутились еще почти минуту. Медленно, так, что уже не походили на монолитный диск, но все же достаточно мощно. Лера не стала пробовать заклинить их баллоном или ножницами. Она, содрогаясь от озноба, просто лежала и смотрела, мысленно раз за разом возвращаясь к тому моменту, когда решительно выскочила к незнакомым еще мужчинам и предложила свою помощь. Кто её просил?

Борис отговаривал, даже угрожал, Виталик не настаивал и сам никогда такого бы не предложил, Вениамин, будь он рядом, костьми лег, но не пустил бы, а она полезла. И не в первый уже раз, повинуясь самоубийственному порыву, сунулась незнамо куда. Адреналин кипел в крови, подстегивая нестись вперед и совершать всевозможные глупости: провоцировать сверстников; лезть в драки; хамить директору; ходить туда, куда ходить было непрошено; карабкаться по лестницам; хвататься за оружие; куда-то ползти… Вдруг, делая ДНК тест, в лаборатории что-то напутали, и она все-таки дочь Вениамина? Ну откуда еще в ней может быть столько дури?

Думать обо всем этом, лежа полуобнаженной в холодной вентиляционной трубе было почему-то очень весело. Столько всего страшного уже пережито. Лера встряхнулась, почти профессионально разделалась с заградительной сеткой и поймала рукой вяло вращающуюся лопасть. На объекте приятный женский голос повторял правила эвакуации. Пока что девушка разбирала слова отрывочно, но общий смысл всё равно был понятен. Первая часть идиотского, состряпанного на коленке плана прошла на ура. Люди покидали подземный исследовательский центр.

Перелезать через вентилятор Лера взялась, не надев обратно костюма, за что немедленно была наказана рваными царапинами от криво обрезанной сетки. Не без потерь преодолев сложный участок, девушка приостановилась и натянула обратно болтающийся верх от комбеза. Так он хотя бы не цеплялся за всё подряд и спасал от необходимости елозить голым животом по холодному железу. Согреться Лера не надеялась. После грязевых ванн, принятых в коллекторе, и выдувающего душу вентилятора о тепле можно было только грезить.

Покарябанный бок саднил,но не настолько сильно, чтобы из-за этого останавливаться. Почти сразу за винтом лаз заканчивался, примыкая к батарее из гофрированных труб, диаметр каждой из которых не превышал десяти сантиметров. Продолжать путь по вентиляции было невозможно, но стенку хода прорезало окошко решетки, маленькое, как кошачья дверца, зато выходящее в белоснежный коридор. Никаких фильтров на своём пути девушка не заметила, но даже если они были, то со своей задачей не справились, теперь Лера внятно слышала голос диктора.

«Внимание! КодW! Соблюдайте привила эвакуации! Все данные по проектам подлежат немедленной кодировке! Соберите носители информации и заблокируйте лаборатории, солдаты проводят вас к выходу», — бесперебойно вещали динамики.

Покопавшись, Лера вставила в ухо чудом уцелевшую гарнитуру. Сигнала по-прежнему не было, только шипение, становившееся то тише, то громче. Девушка много бы отдала, чтобы узнать, что делают и где находятся Виталик, Писарь и Артур. Назойливая тревожная мысль, что у них могло и не получиться пробраться на объект, упрямо стучалась в голову.

Пальцы привычно схватились за ножницы. Расширить вентиляционное окошко до нужных размеров было пустяковым делом. Провозившись пару минут и втянув выкорчеванную решетку внутрь лаза, девушка критически изучила плоды своих усилий. Дыра получилась внушительная, с остро оскаленными металлическими занозами, которые Лера загнула «от себя». Такие разительные перемены в интерьере местные сотрудники заметят сразу, как только попадут в этот коридор.

Раскрыв свою позицию, бездействовать дальше было не менее опасно, чем спускаться вниз. Правила эвакуации, поставленные местной системой безопасности на круг, продолжали монотонно проигрываться. За шорохом динамиков и голосом диктора расслышать что-то еще было проблематично.

От вентиляционной решетки до пола было больше полутора метров. Встречаться с ними лицом девушке мешали остатки здравомыслия. Продвинувшись вперед настолько, насколько это позволял сужающийся лаз, она выключила фонарик и высунула обе ноги на негостеприимный объект. Комбез, цепко встреченный острым железным краем, тоскливо похрустывал, но держался. Лера извивалась змеей, пытаясь как можно аккуратнее выбраться наружу.

Ослабевшее от усталости тело плохо слушалось и просилось домой. После продолжительного мытарства девушка, щурясь от яркого галогенного света, наконец-то спрыгнула на пол, по инерции ступив несколько шагов назад, чтобы тут же упереться во что-то твердое и непоколебимое.

До стены было слишком далеко, это Лера хорошо понимала. Отреагировать, толкнуть, рвануться обратно к вентиляции мешало жуткое головокружение, набросившееся на неё с новой силой, и подкашивающиеся ноги, отвыкшие за короткое время держать тело в вертикальном положении.

Чьи-то руки крепко придержали её за плечи, не позволив сползти вниз. Сделав глубокий вдох, девушка отступила на шаг вперед и обернулась, заранее загадывая, что если увидит перед собой кого-нибудь из спутников, то немедленно треснет молчуну в лоб.

Посреди коридора стоял совершенно незнакомый парень. На белых штанах и бронежилете ярко алели брызги крови. Правильное, но страшное в своей безразличной отрешенности лицо ничего не выражало, только блеклые глаза пристально с толикой любопытства смотрели на Леру.

«Внимание! КодW! Соблюдайте привила эвакуации! Все данные по проектам подлежат немедленной кодировке! Соберите носители информации и заблокируйте лаборатории, солдаты проводят вас к выходу», — продолжал надрываться динамик, расположенный словно над самым ухом.

Девушка как загипнотизированная следила за тем, как солдат отстегивает с бедра белую кобуру. Пустые серые глаза неотрывно смотрели в испуганные карие.

Солдат вложил кобуру Лере в интуитивно поднятые в защитном жесте руки и не спеша пошел дальше по коридору.

«Подождите!»— одними губами произнесла девушка. Потрясение было слишком велико. Солдат вдохнул в Леру новую надежду, а вместе с ней и силы. Если бы его только удалось упросить проводить её до лаборатории, где держат Олега. Однообразный ярко освещенный белый коридор с закоулками и поворотами тянулся в обе стороны неизвестно на сколько метров, без карты или человека, знающего это место, бродить тут можно было до старости.

Приладить кобуру на бедро категорически не получалось. У солдата остался пояс, за который должен был крепиться основной ремешок. Покрутив своё приобретение и так и сяк, Лера расщелкнула магнитную заклепку и достала оружие. Пистолет оказался под стать коридору — матовый и белый, как ненастоящий. Расположение предохранителя с первого раза девушке определить не удалось, со второго, впрочем, тоже.

Сунув кобуру в карман и покрепче сжав холодную рукоять, Лера решительно двинулась за солдатом, иногда срываясь на бег. Коридор напоминал редкий гребень. Длинную прямую каждые пять-шесть метров прорезал проход в левую сторону. Парень повернул где-то в третий по счету.

Первое ответвление Лера осмотрела из-за угла. Людей там не было, но в глубине слышались звуки, отдаленно напоминающие стрельбу. Понять, так это или нет, не выходило за грохотом динамиков. Правила эвакуации добросовестно транслировались в каждом коридоре.

Второй проход тоже оказался пуст, но это только усиливало напряжение. Девушку все еще трясло, пережитый в вентиляции ужас напоминал о себе назойливой резью в животе, въедливый голос диктора безостановочно вещал со всех сторон. Связь с этим миром помогала сохранить только тяжесть пистолета, зажатого во вспотевшей ладони. Оружие, почти бесполезное в неумелых руках, ощутимо придавало уверенности.

За поворот, ведущий в третий коридор, Лера ворвалась бегом, на ходу придумывая, что такого надо сказать парню, чтобы он взялся ей помогать.

Солдат не ушел далеко. Он стоял рядом с открытой дверью и монотонно припечатывал головой об окровавленную стену безвольно обмякшую женскую фигурку. Стройные ножки в белоснежных туфлях ворочались по полу туда-сюда в такт движениям безжизненного тела. Убийца цепко держал свою жертву за слипшиеся от крови волосы и бил размеренно и четко, плюща превратившееся в месиво лицо. Хруст черепа Лера почувствовала каждой клеточкой своего тела. Этот звук оборвал что-то в грудине и перевернул всё вверх дном. Широко открытыми глазами девушка смотрела на безразличный профиль палача и ничего не могла сделать.

Вскинув руку с пистолетом, Лера попробовала спустить курок. Крючок не продавливался под пальцем. Удар, удар, удар. Из глазницы вывалился глаз, маятником замотавшийся в районе скулы. Еще удар, и он, раздавленный, брызнул в стороны.

Заметив чужое присутствие, солдат словно смутился, медленно, почти бережно опустив жертву на пол.

— Я помогу тебе,— солдат улыбался от уха до уха, карикатурно растягивая губы.

Это всё слишком походило на страшный сон, больше чем когда бы то ни было. Лера отступила спиной вперед, развернулась и побежала. Размозженное лицо женщины стояло у неё перед глазами, заставляя нестись без оглядки.

Юркнув в следующее ответвление, девушка не глядя завернула в открытую дверь. Людей в помещении не было, только серые железные шкафы, разделенные небольшими проходами. Сориентировавшись, Лера присела за ближайшим шкафом и замерла.

Многолетние приютские прятки, в которых проигрыш мог обернуться в лучшем случае синяками, сослужили полезную службу. Открытая дверь солдата не привлекла, и он пробежал мимо. Медленно выдохнув, девушка прижалась лбом к холодному шкафу. Самый простой путь на поверхность по-прежнему вел через вентиляцию.

— Виталик, Лера, кто на связи? —ясно различимый голос Артура ударил ударил в барабанную перепонку.

Лера схватилась за наушник, чуть не выронив пистолет.

— Это я, я на объекте!

Кардиограмма

глава жестковата и не для брезгливых

— Артур! Где вы? — Лера прикрывала микрофон, идущий от наушника, сложенными лодочкой ладонями.

— Я в вентиляции, полез за тобой, — парень добавил еще что-то, но усилившееся шипение неузнаваемо искорежило конец фразы.

— Ты там не пройдешь, Артур, поворачивай! — собственный голос девушке показался неразборчивым и не родным, связки не слушались и воспроизводили то хрип, то истеричные вскрики. От свернувшихся узлом внутренностей снова пошла волна тошноты. — Я попробую вернуться в вентиляцию!

Если бы впереди пробирался Артур, то она, пожалуй, смогла бы еще раз преодолеть путь через душную темноту перепутанных ходов, а там, на улице, мужчины бы решили, что делать дальше.

— Не выйдет, — парень старался говорить громко и чётко, но всё равно Лера с трудом разбирала его слова, — я застрял, двигаться могу только вперед.

— Поняла, — Лера ответила по-солдатски отрывисто, теперь от неё снова многое зависело, и это неуловимо придавало сил, — буду пробираться к тебе.

Похоже, Артур уже дополз до злополучного отрезка новой вентиляции, хорошо было бы перехватить его у лаза и либо двигаться обратно, либо углубляться на объект, что после всего увиденного пугало до икоты. Но можно ли, дойдя до цели, возвращаться, даже не попытав своих сил?

Развернувшись к свету, девушка внимательно изучила пистолет. На первый взгляд никаких кнопок или рычагов, кроме спускового крючка. Гладкая рамка, выполненная из материала, больше похожего на керамику, чем на сталь, прорезиненная рукоятка, белая, как и все остальное.

Подвижная металлическая пластинка, абсолютно плоская, выделяющаяся только фактурой, обнаружилась на рукоятке прямо под большим пальцем только после того, как Лера осмотрела пистолет с десяток раз. Расположение предохранителя было вполне удобное, если заранее о нём знать.

Чтобы перещелкнуть механизм, хватило легкого нажатия. Девушка крепче вцепилась с рукоять и заново выставила предохранитель. Теперь в нужный момент пистолет выстрелит, и это было чертовски страшно.

— Вижу свет, — внезапно доложил Артур, заставив Леру вздрогнуть. — Ты там поблизости?

— Еще нет, но скоро буду.

Безразличный женский голос продолжал ввинчиваться в уши настолько монотонно и однообразно, что Лера уже не обращала на него внимания. Выскользнув из своего убежища, девушка оглядела коридор и, держа пистолет наготове, быстрым шагом направилась к вентиляционному лазу. Это походило на игру в войнушку. Красться вдоль стенки, напряженно прислушиваться сквозь речитатив дикторши и гул тревоги, смаргивать от едкого пота, градом катящегося по лбу и заливающего глаза. Если немного включить воображение, то можно представить, что всё происходит понарошку, а не всерьез.

Девушка бегло заглядывала в каждый коридор, вздрагивая от отдаленных звуков стрельбы, криков и топота. Тот отрезок, где лежала изуродованная солдатом женщина, она хотела преодолеть бегом, но не сдержалась и взглянула на тело, распластавшееся в луже крови. Зрелища насильственной смерти во все времена необъяснимо завораживали людей, притягивая их магнитом в амфитеатры, где к концу представления песок становился алым, на площади, украшенные висельными столбами и позорными помостами, к телевизионным экранам во время выпуска, посвященного чрезвычайной ситуации.

Ломаные края раскрошенных костей, белые, чистые, как сахарная кайма на ободке коктейльного бокала, обрамляли серо-красный компот с тошнотворным кисловатым запахом, остренький гребешок скуловой кости ложкой торчал из омерзительной жижи, в которую превратился мозг, лопнувший глаз, лишившийся естественной опоры, растекся по верхней челюсти. Всё это Лера увидела за долю секунды и запомнила навсегда. Дикий спазм скрутил внутренности, и девушку вырвало желудочным соком пополам с желчью, коридор расплылся от выступивших на глазах слёз. Сумасшедший, с улыбкой совершивший зверское убийство, по-прежнему бродил где-то поблизости и мог выйти из любой двери, а значит, нельзя останавливаться.

Проморгавшись, Лера, стараясь не смотреть ни на мертвую женщину, ни на стену, покрытую розоватыми кровоподтеками, отступила назад и, оскользнувшись, едва не упала на спину. Под ботинок попало что-то маленькое и плоское, легко, по крови, как по маслу, прокатившееся вперед. Едва справляясь с новым приступом тошноты, усугубленным омерзительным привкусом желчи во рту, девушка посмотрела под ноги. На полу в алой блестящей луже лежал прямоугольник пропуска, украшенного витой перламутровой ракушкой. Лера, игнорируя нестерпимый шум в ушах, быстро нагнулась, крепко сцепив пальцы на своей находке, и, больше не оборачиваясь, бегом покинула коридор.

Однообразные белые стены слились в монолит дешевой декорации. Больше никаких трупов и крови,до цели оставался один поворот и несколько метров по прямой.

— Лера, ты лезешь в шахту? — зло и нервно прошипел в микрофон парень.

— Нет! — Лере на секунду стало даже как-то обидно. Неужели Артур считает, что она такая непроходимая идиотка? Её натура требовала немедленно высказаться по этому поводу, чтобы хоть как-то разрядиться, распрямить острую, напряженную спирать паники, засевшую в груди. Жаль, момент для диалога был совсем не подходящий.

Определенные ситуации не оставляют времени на размышления, и человек либо стоит, тупо уставившись в одну точку, ничего толком не соображая, либо действует, на инстинктах ли, благодаря ли опыту и тренировкам, делающим тело сообразительнее разума, в экстремальном положении это теряет всякую значимость, важен лишь результат.

На открытое пространство девушка выбежала в три удара сердца и, чуть не выронив карточку, от души хлопнула вспотевшей ладошкой об идеальную до оскомины плитку стен. Двое солдат в белых балаклавах, до этого момента живо заинтересованные дырой в вентиляции, мгновенно нашли себе более продуктивное занятие.

— Посторонний, немедленно остановитесь, руки на стену!

Вникать в распоряжения военных Лера не стала, немедленно нырнув обратно за угол и со всей возможной прытью побежав по коридору. Рассчитывать на медлительность профессиональных солдат было бы самонадеянно, оставалось только уповать на их невнимательность и свою собственную удачу.

Не по адресу думать об удаче человеку, которому даже родиться в нормальной семье не довелось, но, прикладывая к первой попавшейся двери карточку научной сотрудницы, Лера надеялась именно на удачу.

Магнитный замок, внешне себя никак не выдающий, мог быть расположен не возле ручки, а на уровне глаз или вообще где-нибудь на стене, но дверь поддалась, легко распахнувшись вовнутрь. Не мешкая, девушка проскользнула в помещение, как можно тише закрыв за собой дверь. Как ей показалось, створка хлопнула оглушительно, а еще в коридоре остались грязные следы — земля и кровь убитой солдатом женщины, да и фора была совсем не значительная, охрана могла заметить, куда она повернула.

Свет в помещении загорелся в тот момент, когда Лера вошла вовнутрь, датчик движения, экономящий электричество, так было и в «умном доме» Олега, поэтому она не стала осматриваться, а сразу заняла позицию слева от косяка, напряженно сжимая пистолет и гипнотизируя взглядом дверь. Охранники не спешили. Из-за стоящего повсеместно тревожного гула нельзя было понять, пробежали они мимо или караулили у входа.

— Лера? Лера? — Артур напомнил о себе фантастически не вовремя. — Я выбрался, где ты?

Больше всего девушке хотелось незамысловато послать «рыцаря-спасителя» куда подальше, наплевав и на отсутствие длительного знакомства и на разницу в возрасте.

— Закрылась в комнате, а недалеко бродит вооруженная охрана, — на иронию в голосе ушли последние моральные силы, но оценить её Артур все равно не мог из-за качества связи и внешних шумов.

— Спрячься там, я буду искать остальных, — и всё, никаких больше серьезных указаний.

— Хорошо, — одними губами ответила Лера.

Прогулка выходила совсем не увеселительная. Охрана с оружием, мешанина одинаковых коридоров… Как со всем этим справятся Виталик, Писарь и Артур, оставалось большой загадкой.

Вздохнув несколько раз для успокоения, Лера опустила бесполезный пистолет и развернулась спиной к стене, намериваясь немедленно по ней сползти.

Не вышло.

Девушка инстинктивно подалась назад, стукнувшись лопатками об стену, но это не помогло убежать, спрятаться от кошмара, царившего в комнате. Рука, одетая в чешую грязной перчатки, сама взметнулась ко рту, прикрывая его, запирая внутри рвущийся с губ вопль, на языке немедленно расцвел вкус земли и железа, в глазах, широко, до рези открытых, отразилось стерильное помещение и его обитатели.

Перед Лерой находилась лаборатория, единственная или, что более вероятно по типовому облику двери, одна из многих на этом объекте. Белый потолок, яркий, жгучий от мертвого галогенного света, бьющего из плоских ламп; три операционных стола, на одном из которых лежало голое человеческое тело, утыканное трубками, с кожей, распоротой вдоль грудины, распахнутой на манер пиджака. Стоящие рядом приборы приветливо перемигивались зеленым, лениво плавала перламутровая ракушка заставки на плоском экране моноблока.

Дальше, за рядком аппаратуры и столов, гигантскими лавовыми лампами высились три цилиндрических контейнера, только вместо веселых разноцветных амебообразных шаров в них были люди, подвешенные на прозрачные шнуры.

Кто бы ни заведовал всем этим кошмаром, он был в сто крат страшнее бандюганов с завода и пресловутого Наталиана вместе взятых. Ужасно, сюрреалистично, бесчеловечно… Лера раскачивалась из стороны в сторону, оставляя грязные разводы на стерильной белой стене. Больше не было холодно, почти не кружилась голова, не мешал вой сирены, шум в ушах, совсем не ощущался гадкий вкус во рту. Внутри поселился непроницаемый вакуум, распирающий череп, выпустить который могла бы разве что пуля, пущенная в висок.

Девушка с трудом отвела взгляд от первой капсулы, в которой на металлическом штативе, как посаженный на кол, высился мужской торс, лишенный конечностей. Застывший развинченный манекен — крепкое спортивное тело и красивое породистое лицо, выражавшее холодную мертвую отрешенность. Покойному не было дела до отсутствия ног и рук.

К следующей капсуле Лера поворачивалась медленно-медленно, словно боясь, что её собственная голова сейчас оторвется и покатится на пол. Половина плана была выполнена. За стеклом, круглым, но почему-то совсем ничего не искажающим, плавало в прозрачном растворе тело Алины. Оторвав себя от стены, Лера подошла к капсуле. В сознании конвульсивно билась одинокая мысль об ошибке, но в контейнере была именно Алина.

Роскошное тело девушки уродовал грубо, металлической нитью заштопанный разрез, начинающийся между ключиц и ленточным червем ползущий практически до пупка, некогда длинные волосы теперь не доходили и до плеч. Они мутной кляксой плавали вокруг головы, мешая разглядеть лицо, только трогательно остренький подбородок и плотно сжатые бескровные губы были видны за этим шлейфом.

Окончательно обессилев, Лера прижалась лбом к удивительно, неуместно теплому стеклу. Они не успели, да и были ли шансы успеть?

Алина, непривычно белая, как фарфоровая кукла, красивая даже после смерти, даже с обкорнанными волосами, даже с железным швом, колючей проволокой изъевшим кожу. Её нельзя было оставлять тут. Неправильно, эгоистично, подло. Единственная подруга, почти что родной человек, погибла по Лериной вине.

— Виталик, — в горле встал непроглатываемый ком, а пальцы, до боли вжимающие наушник в ухо, предательски дрожали. — Виталик, я нашла Алину.

Жестоко и безнадежно. Лера отчетливо представляла, как исказится его грубое, изуродованное лицо, как опустятся и без того сутулые плечи, какая ярость и боль плеснёт в глазах, но всё равно в эфир обратилась именно к нему, внутренне надеясь, что связи по-прежнему нет.

Клипса тихо шипела. Ни Виталик, ни Артур на призыв не отреагировали. Белая лаборатория медленно превращалась в стерильную, законсервированную под землей могилу,под завязку уже наполненную трупами. Рука, истово сжимающая пистолет, дрогнула, и девушка по-новому посмотрела на оружие. Соблазн покончить с царящим вокруг хаосом разом остановил ощущение бесконечного и беспомощного падения, прояснил мысли, вдохнул новых сил. Этот путь будет свободен, если мужчины больше не отзовутся. Только вот Олег, его тоже надо найти, хотя бы тело.

Физраствор, или что бы это ни было, можно слить, достать Алину и закутать её во что-нибудь, а потом идти на поиски Олега. Лера апатично зашарила взглядом по мониторам. На одном из дисплеев подпрыгивала вялая ниточка,белая на красном фоне, а не зеленая на черном, но всё же это была вполне узнаваемая кардиограмма. Не веря своим глазам, девушка припала к экрану.

Номер препарата: 37/11

Фактический возраст: 24

Биологический возраст: 18

Активность гена S: 65 %

Активность гена V: 0,2 %

Рекомендуемые эксперименты: OZOINS, 179FHJ, FLAMMA.

Внизу, в маленьком окошечке, без всяких ошибок, полз, упрямо трепыхаясь, пульс.

Свет в конце тоннеля

Ненужные больше перчатки упали на пол, Лера коснулась дрожащими пальцами тачскрина в том месте, где светилась безразличная надпись «состояние препарата». Компьютер отреагировал не с первого раза, но потом информационная сводка все же развернулась. Закусив нижнюю губу, чтобы не разрыдаться, девушка погрузилась в изучение данных, смысл которых легко ускользал от понимания, оставаясь при этом парализующе страшным. Результаты анализа пункций спинного и головного мозга, отчет о вскрытии грудной клетки, реакция на введение ряда веществ в вену, в артерию, в сердце.

Лера ладонями упиралась в стекло, чтобы не упасть. Все из-за неё, из-за её лжи, лицемерия, глупости, резкости. Лучше бы она никогда не знала Алину, лучше бы вообще не рождалась. Строчки команд прыгали перед глазами.

Препарат готов к введению экспериментального образца FLAMMA. Провести тестовую пробу?

Да/Нет

Провести подготовку препарата к погружению в биомассу?

Да/Нет

Провести подготовку препарата к т анатомированию?

Да/Нет

Произвести выгрузку препарата?

Да/Нет

Выгрузку? Что значит «провести выгрузку»? Лера, мотнув головой, крепко сцепила кулачки. Программа не требовала ввести код или пройти идентификацию, она просто предлагала набор доступных функций без дополнительных пояснений.

Решение проблемы лежало на поверхности.

— Артур, прием!

Безрезультатно, только шипение и пощелкивания. Придуманное казалось Лере кощунственным, но, после того как мужчины снова не отозвались, было единственно верным выходом из положения. Не тратя больше времени, девушка подошла к аппаратам капсулы с обрубленным телом неизвестного. Идея проверить на покойном значение команды «выгрузка» могла спасти Алину, и этот факт не оставлял шансов моральным терзаниям.

Номер препарата: 03/22

Фактический возраст: 145

Биологический возраст: 31

Активность гена S: 0 %

Активность гена V: 99 %

Рекомендуемые эксперименты: ATIS, CERPTUM.

ВНИМАНИЕ: препарат 03/22 (Гвеол Варали) является собственностью компании «Крест» и подлежит немедленному уничтожению в случае захвата объекта.

И шкала пульса. Вверх, на пик изломанной линии, вниз обрывисто резко, и снова подскок.

Лера панически затрясла головой. Этот кусок, обрубленный со всех сторон, когда-то бывший человеком, не мог оказаться живым, а бред, написанный в досье, просто ошибка или выдумка.

Девушка прижалась к стеклу, напряженно вглядываясь в тело мужчины, в прозрачные трубки, входящие внутрь через металлические катетеры, тут и там волдырями прорезавшие кожу.

Черный крест под ключицей, маленький, в пол ладони, но совсем не церковный, а именно такой, как на эмблеме злополучной компании, стальной обод вокруг груди, шрамы, много шрамов, кишки проводков, входящих в плечевые суставы, спокойное усталое лицо с темными водоворотами отчаянных карих глаз. Они, широко распахнутые, смотрели, просили, умоляли.

Отчего-то Лере сделалось спокойно и пусто. Ужас, то и дело накатывающий волнами, бесследно исчез, ничего за собой не оставив, зато одна из приборных панелей плеснула алым, сообщая о повышенной мозговой активности препарата 03/22.

Ввести транквилизатор?

Да/Нет

Подключить обезболивающее?

Да/Нет

Мужчина смотрел в сторону монитора и медленно шевелил губами, в тонкой трубке, идущей от гортани, клокотали белесые пузырьки.

«Убей меня», — девушка не умела читать по губам, но с первого раза поняла, что именно хочет от неё мужчина.

«Убей меня».

Лера отшатнулась от стекла. Понимала, что так будет правильно и гуманно, но не могла выполнить эту просьбу. Когда она склонилась над монитором, мужчина ободряюще улыбнулся и слегка кивнул. Страшный манекен без рук и ног, фантазия больного хирурга.

Подключить обезболивающее?

Да

Что произошло что-то не то, он понял сразу, выгнулся дугой, страшно, конвульсивно затрясся, пытаясь соскочить со штатива, крепко удерживающего тело, рот раскрылся неестественно широко и защелкал около трубок безобразными удлинившимися зубами. Это длилось всего несколько секунд, потом мужчина успокоился. Теперь он просто следил за Лерой отрешенным взглядом, в котором медленно гасли красные огоньки.

Страх больше не возвращался, словно его кто-то похитил, высосав до дна. Даже длинные клыки и алые радужки мужчины не произвели на Леру впечатления, подобное ведь происходило и с Олегом. Еще раз пролистав строку команд на дисплее рядом с капсулой Алины, она решилась.

Произвести выгрузку препарата?

Да

Выгрузить мужчину наверняка значило убийство, пусть это и было его желанием, но Лера сохранила еще надежду. Наталиан сказал, что не будет вмешиваться в судьбу Алины и Олега, потому что это не его люди, но этот, этот был ЕГО, о чем даже сноска отдельная свидетельствовала.

Жидкость в контейнере Алины стремительно убывала, начали, втягиваясь куда-то наверх, отсоединяться трубки. К тому моменту как передняя панель отъехала в сторону, капсула стала походить на навороченную душевую кабину.

Лера предусмотрительно подкатила поближе пустой стол, на котором расстелила медицинский халат, небрежно брошенный кем-то у выхода. Тело подруги показалось ей невозможно тяжелым и слишком холодным, гладкая белая кожа скользила под пальцами так, словно была облита маслом. От натуги вдыхая с присвистом, девушка переложила Алину на каталку и, стараясь не смотреть на безобразный бугрящийся шов, завернула её в халат, ткань которого мгновенно пропиталась, сделавшись почти прозрачной.

Эфир прорвался бранью, сопением, шипением, треском.

— Лера, где ты? — хриплый голос Виталика кому угодно вверх дном душу бы перевернул. — Лера, ответь!

— Я в лаборатории, недалеко от вентиляции, — от собственной внутренней пустоты девушке было странно, ни страха, ни сомнений, одно лишь ощущение своевременности появления Зека в эфире. Вовремя, точно как по заказу.

— Мы рядом, к вентиляции живо! — он почти что сорвался на крик, но всё же сдержался, и Лере отстраненно подумалось, что за вылазку на объект по головке парень её не погладит, но сейчас, когда внутри стремительно разливалась апатичная серость, это было глупо и безразлично.

— Вы нашли Олега?

— Да, шевелись уже, дура!

— Я Алину нашла, мы сейчас в коридоре будем, — невпопад получилось, не к месту.

В наушнике стихли сдавленные матюги, и дыхания более не слышалось. Замолк что-то неразборчиво шипящий Писарь, даже тревога на секунду заглохла, мгновение передыхая перед новым заунывным кругом.

Не оборачиваясь на капсулу с телом Гвеола Варали, чтобы вновь не видеть его отчаянного взгляда, Лера ухватила каталку покрепче и аккуратно двинулась к двери, выглянула в коридор и, придерживая тяжелую магнитную створку, стала вытаскивать стол наружу.

— Ты направо или налево от вентиляции убежала? — вклинился в эфир Артур.

— Направо, если спиной к вентиляции стоять, — быстро прикинув, ответила Лера.

— Она цела? Алина в порядке? — мощный бас Виталика легко перекрыл все разговоры, внеся дополнительную сумятицу.

Что на это ответить, девушка не знала. Её куда больше занимал вопрос, как катить стол так, чтобы Алина с него не упала.

Чужие шаги Лера услышала как раз в тот момент, когда дверь в лабораторию захлопнулась. Понимая, что спрятаться никуда не выйдет, она схватилась за пистолет, привычно уже засунутый за пазуху, и отщелкнула предохранитель. Попытка была жалкая, но уж лучше так, чем покорно стоять и ждать охранников, любящих черепа об стены плющить.

Обороняться не пришлось:в коридор вихрем ворвался встрепанный и окровавленный Виталик. Грубоватое, словно из камня тесанное лицо парня исказила дикая гримаса, белый халат, надетый для маскировки, расцветился алыми пятнами, в правой руке Зек сжимал внушительную пушку, выглядящую весомо крупнее пистолета, но все же недостаточно большой для гордого звания автомата. Взгляд у него был бешеный и одновременно с этим потерянный, глаза сумасшедше блестели, а облик утратил свое обычное монолитное спокойствие. Леру он как будто бы не заметил, сразу бросился к каталке и ухватил Алину за тонкое запястье.

— Она жива, так аппараты показывали, — борясь с дрожью в голосе, проговорила Лера. — Нам надо двигаться.

В ответ Виталик только головой мотнул и нежно провел широкой ладонью по Алининой щеке. Шва на груди он не заметил— Лера запахнула халат очень тщательно, — но всё равно мужчина находился на грани срыва. Таким беспомощным Лера его никогда не видела.

— Виталик! — девушка ухватила коменданта за предплечье и больно его ущипнула.

Страх, внезапно и необъяснимо исчезнувший в лаборатории, вновь прорастал где-то в желудке, вызывая болезненные спазмы. Инстинкты буквально кричали о том, что выбираться надо немедленно и безотлагательно.

— Ей помощь медицинская нужна! Ну же, пошли!— других доводов просто не было, Леру саму трясло и мутило, а в мозгу колотилось желание поскорее выбраться на свежий воздух, вытряхнуть из ушей назойливый вой сирены и выветрить запахи больницы и крови.

Окрик на мужчину подействовал отрезвляюще. Он встряхнулся и подобрался.

— Покатишь стол.

— Да, да… Только пошли!

Девушка не могла понять причину своей нарастающей паники. Рядом был Виталик, почти родной брат, надежный, прочный, как скала, в эфире слышались голоса мужчин, а если с ними еще и Олег, то операция увенчалась успехом. Надо только прорваться на выход и доставить Алину до больницы. Казалось бы, всё получилось, только сердце схватило вдруг особенно отчаянно. Лера не посмела отвлекать вопросами сосредоточенно идущего вперед Виталика, она старательно толкала стол, все время норовящий врезаться в стену. Колесики дробно выстукивали на стыках плитки «тух-тух», как в электричке.

— Как за смертью, мать вашу! — Писарь был бледен, прямо под цвет местного интерьера, и ругался сквозь зубы, зажимая окровавленной ладонью плечо. Рядом, почти такой же белый, с автоматом наготове дежурил Артур, у его ног, с локтями, плотно связанными за спиной, на коленях стоял Олег.

— В меня не целься, балбес! — рыкнул на Артура Зек, ладонью опуская ствол его автомата. — Тыркнешь же на нервах.

Артур согласно закивал и вымученно улыбнулся застывшей в оцепенении Лере.

Девушка же неотрывно смотрела на Олега. По пояс голый, скованный непонятным монолитом белых наручников, мужчина производил страшное впечатление. Плечи его, и без того широкие, раздались вдвое, кожа, не выдержав напора, полопалась, покрывшись лиловыми полосами растяжек, из-под длинной спутанной челки поблескивали красные глаза.

— Время теряем, — поторопил Писарь. — Девчонку хорошо бы кому-нибудь на руки взять, да и этот…

Конец фразы относился уже к Олегу.

— Что с ним? — вопрос вырвался у Леры невольно.

— Нашли уже закованным, за нами идет, молчит, вроде соображает, — резко ответил Виталик. — Ты его поведешь, я возьму Алину, Артур прикрывает. Стас, ты сам идти можешь?

— Выкуси, я еще стрелять могу, — огрызнулся Писарь.

— Тогда вперед. — Виталик бережно, как стеклянную, поднял Алину со стола и мотнул головой в сторону левого коридора.

Лера хотела возразить и настоять на том, чтобы девушку дальше везли на столе, чтобы не разбередить шов, но Зек ничего не стал слушать, первым ринувшись в проход.

— Твоё, — коротко бросил Артур, протягивая Лере алую атласную ленту, запачканную землей, — в вентиляции нашел.

— Спасибо.

Несколько часов назад девушка старательно ладила ленту на волосы, а сейчас не сразу даже сообразила, откуда атрибут приютских привилегированных детишек тут взялся.

— Прорвемся, — наигранно бодро пообещал парень и, поправив ремень автомата, встал за Писарем.

— Шевели поршнями уже, — зло поторопил Стас. Выглядел он крайне паршиво и чувствовал себя, похоже, так же, весь рукав его халата пропитался кровью, и она продолжала сочиться из раны на плече.

Не зная, куда деваться от собственного страха, Лера положила ладонь Олегу на спину. Лента, накрученная на пальцы, длинным концом упала вдоль позвоночника, прочертив хищную алую линию. В горле встал колючий комок, но говорить ничего не пришлось. Мужчина поднялся сам.

— Пошли, — подбодрил Артур. Ему предстояло замыкать процессию и следить за тем, чтобы никто не вышел диверсантам в спину.

Писарь, убедившись, что Олег послушно идет туда, куда его направляет Лера, заторопился к нетерпеливо замершему у поворота Виталию. Операция вышла на свою заключительную стадию. Мужчины хорошо ориентировались среди однообразных коридоров и ни разу не сверялись с планом. Периодически по дороге попадались трупы: солдаты в белом и люди в халатах, просто застреленные или измятые, изломанные, как после гигантского пресса. За очередным поворотом, прислонившись спиной к стене, сидел тот самый, который отдал Лере свой пистолет, девушка сразу узнала его лицо; изрешеченный бронежилет и пол вокруг окрасились красным.

— Еще немного, и мы будем у служебного входа, — тяжело дыша, выкрикнул Писарь, — идите, я прикрою.

— Не от кого, топай давай, — мгновенно среагировал Виталик, — скурвиться удумал?!

Артур поравнялся с Писарем и поднырнул ему под здоровую руку, подставив плечо.

— Давай, брат, чуть-чуть еще, — расслышала девушка.

Олег, движущийся до этого Лериной тенью, обеспокоенно мотнул головой и ускорил шаг, легко обогнав Артура и теряющего силы Стаса, пристроился рядом с Виталиком. Последнему такое соседство не понравилось:

— Лера, забери его!

Девушка ухватила приемного отца за скованные за спиной руки, но была немедленно отброшена в сторону. Мужчина упрямо теснил к стене беспомощного из-за своей ноши Виталика.

За всей этой кутерьмой группа миновала несколько служебных помещений и не работающий сейчас фильтр, оказавшись почти у выхода.

— Артур, усмири этого сумасшедшего, Лера, открой дверь!

Олег совсем потерял голову. Он рычал и тряс головой, не пропуская никого вперед. Мужчины в нерешительности мялись по сторонам, не спеша прибегать к оружию. Лера понимала, что это ненадолго. Олега они не знали, а если бы и знали, он уже мало походил на человека, а своя безопасность в таких ситуациях всегда дороже. Не медля, девушка проскользнула мимо Олега к двери, над которой мрачно мигала красным надпись «эвакуация». Створки, стоило к ним приблизиться, послушно разъехались в стороны, открывая путь в последний коридор.

Солдат было трое, и они преграждали путь. Белая форма, белые балаклавы, автоматы, в насмешку будто бы тоже белые. Боковым зрением Лера увидела тягучий и плавный прыжок Олега, сбившего Виталика с Алиной на пол, в сторону от простреливаемого участка; искаженное лицо Писаря, одним движением отталкивающего бледным истуканом застывшего Артура. Потом была слепящая вспышка и абсолютная пустота.

Пробуждение

Боль собиралась в районе лба, методично пульсируя в такт медленному прерывистому сердцебиению. Она всверливалась в кость, с каждым мигом становясь все нестерпимей. Лера заметалась в тщетной попытке прекратить мучительную экзекуцию, сжать раскалывающуюся голову руками, спрятаться от жесткого инородного тела, постепенно разрывающего черепную коробку. Но ни рук, ни ног больше не было, лишь тьма, ужас и бесконечное страдание. Страдание, не поддающееся описанию, запредельное, соединившее и телесную, и духовную муку. Пустое пространство, в котором плавала девушка, было ледяным и безвременным, одно лишь окошко бледно-золотое последним ориентиром светилось впереди. Лера чувствовала, что стоит только его достигнуть, и пытка прекратится, но какая-то злая сила щипцами тянула её назад, в безмолвную тьму.

Борьба была неравной, окошко прощально мигнуло и захлопнулось, отрезав путь к спасению. Не чувствуя тела, не слыша, не видя, не имея возможности закричать, Лера падала в черный колодец сумасшествия. Она была холодной звездой среди огромного космоса, песчинкой, тысячелетьями ласкаемой океаном, морским чудовищем в темной пучине, птицей, летящей по небу, голодным зверем, жаждущим крови, желанной женщиной на брачном ложе.

Все схлынуло в одночасье, оставив после себя чувство невосполнимой потери. Яркий свет резанул по глазам, превращая зрачки из двух темных омутов в булавочные головки.

Девушка отвернулась от света и сморгнула выступившие слезы. Было странно вновь сгибать пальцы и ощущать под ними холодную гладкую кожу ладони. Пусть странно, но как-то невероятно радостно. Лере почему-то захотелось кричать и прыгать, дотрагиваться до себя и до предметов вокруг, только сначала следовало понять, куда её занесло и где остальные.

Тело слушалось с трудом, онемелое, словно не родное, оно не желало отзываться на самые простые команды. С грехом пополам Лера перевернулась на бок и приподнялась на локте.

Высокий мокрый и скользкий металлический лежак, на котором она очнулась, располагался в центре длинного вытянутого зала, разгороженного пополам глухой ширмой. Рядом через каждые метра полтора еще с пяток таких же лежаков, пугающих и странных, похожих на медицинские носилки, но все же отличающихся наличием колодок и обручей для фиксации конечностей, тела и шеи. Почти такие же, как стол, на котором она вывозила Алину, но все же немного другого толка.

Чем больше Лера оглядывала помещение, тем страшнее ей становилось. Стена, поделенная на три цветовых блока — красный, черный и серый, — сначала показалась ей глухой, но при более внимательном изучении стало ясно, что она разбита на небольшие ячейки с цифровыми панелями. Под потолком горели слепящие круглые лампы, характерные для операционных. А огромная дверь, ведущая из зала, по габаритам больше всего напоминала бункерную.

Единственным утешением служила черная плитка на стенах и метровый крест на двери. Лера понимала, что от людей, подобных Наталиану, можно ожидать чего угодно, но после увиденного в лабораториях «Аквандо» пребывание «в гостях» у «Креста» казалось подарком. Вениамин же работает на «Крест», значит, дурного ей тут не сделают.

Крепко вцепившись в лежак, девушка сползла на пол, тут же оскользнувшись на натекшей с кушетки луже. Отросшие после последней стрижки волосы кололи мокрую спину, а трясущиеся, синюшного цвета руки покрылись гусиной кожицей.

Сил встать и поискать хоть что-нибудь для прикрытия наготы совсем не осталось. Лера прислонилась спиной к холодной ножке лежака и уставилась на медленно стекающую в напольный сток воду.

Сознание неспешно несло поток странных, абстрактных вопросов. Олег спас Виталика и Алину? Где они и что с ними? Где сейчас Виталик и Стас? Да и о себе следовало побеспокоиться. Кто-то вынес её из лабораторий, голой положил на холодный медицинский стол, облил водой и бросил замерзать, не удосужившись даже накрыть простынкой.

Туго соображающий мозг почему-то зацепился за эту идею. Металлический лежак, белая простыня, бирка на ноге. Морг. Она попала в морг!

Мысль ударила в голову хлесткой отрезвляющей пощечиной. Лера зашарила руками по обнаженному телу в поисках повреждений. Быстро ощупала торс и с замиранием сердца потрогала голову. Все было на месте. Ни шрамов, ни ран.

— Что же это такое? — вопрос сам слетел с языка, голосовые связки отозвались болью как при ангине.

«Бункерная» дверь, с тихим звуком отъехавшая в сторону, заставила Леру плотнее прижаться к холодной железной ножке в поисках убежища.

С этого ракурса девушка видела только ноги в тяжелых громоздких ботинках, джинсы и край халата. Все безукоризненно черного цвета.

— Рано очнулась, плохо, — пробормотал отдаленно знакомый голос.

«Ноги» направились к её убежищу, а через несколько секунд перед Лерой присел нещадно смолящий, встрепанный и усталый на вид Максим Бедов.

— Когда я говорил, что тебя еще готов полечить, я не имел ввиду, что тебе обязательно надо ко мне попадать! — бесцеремонно посветив в глаза девушке фонариком, недовольно произнес мужчина. — Горе луковое!

Быстро сняв с себя халат, Бедов без видимых усилий поднял Леру на руки и крепко закутал, даже запеленал скорее, так, что она при всем желании не могла пошевелить руками.

— Все, деточка, экскурсия окончена. Добрый дядя Макс свою работу сделал, — с утешительными интонациями в голосе произнёс мужчина, выходя за дверь.

Леру он жутко неудобно уткнул лицом себе в плечо, не давая ей разглядеть новое помещение. Девушка только смогла понять, что её несли по коридору и везли в лифте.

— Одевайся и вперед, к светлому будущему, — наконец сообщил Бедов, сгружая свою ношу на широкий диван.

Лера получила возможность осмотреться и с некоторой оторопью поняла, что находится в уютном доме, обставленном в загородном стиле. Диванчик, широкая кровать под вышитым покрывалом, письменный стол, небольшой стульчик, кресло-качалка и вязаные коврики на полу. Из широкого окна с деревянной рамой роскошный вид на зеленую живую изгородь и «повешенных» манекенов.

— Максим Павлович… — девушка все еще хрипела, но говорить было уже почти не больно. — Что произошло?

— Все будут жить долго и счастливо и умрут в один день, — Максим деловито застегнул спортивную сумку и, закинув её на плечо, направился к двери. — Ладно, крошка, бывай, ключи на столе, одежда на стуле. А встретишь Наталиана, скажи, чтобы меня не искал, я в самоволку!

Мужчина распахнул дверь, впустив на порог яркие солнечные лучи, и стремительно вышел.

— Максим Павлович, подождите! — Лера с трудом поднялась с дивана, просунула руки в рукава черного халата и, запахнувшись, заковыляла к двери. — Не бросайте меня здесь!

Ужас от перспективы остаться одной в странном доме-морге ненадолго поборол слабость. Девушка буквально вывалилась за дверь, едва не слетев с лестницы.

На поляне перед домом Бедова уже не было. Зато за столиком с блестящей чашкой в руке сидел Вениамин.

— Лера!? — черная кружка с логотипом креста упала на землю, расплескав всё свое содержимое. Стул тоже упал, но мужчина этого не заметил даже.

Быстрым шагом он преодолел расстояние до крыльца и подхватил девушку на руки.

— Как же я по тебе соскучился!

Живой! Живой! Живой! Да за это Лера готова была до старости чистить Наталиану ботинки хоть щеткой, хоть языком. Вениамин легко удерживал её в воздухе, крепко прижимая к себе, гладил по спине и волосам, шептал в ухо какие-то глупости про отпуск, про море, про маленький домик на берегу.

Он сам словно только что вернулся с отдыха, морщины разгладились, глаза молодо блестели. Только запах был непривычный, неродной. Лера тыкалась носом в шею директора и вместо смеси табака и дорогого парфюма ощущала только мерзкую вонь антисептика.

— Домой? — тихо спросила Лера.

Вещи висели на стуле у Бедова в гостиной, но девушке хватало и халата. Она ни за что не согласилась бы сейчас даже отвернуться от Вениамина, не то что отойти.

— Конечно, пойдем домой!

Директор перехватил её под колени и, не отпуская, двинулся к арке. Его судьба пролитого чая, упавшего стула, открытого дома, да и всего мира в целом сейчас не волновала.

— Давай я ногами, а? — запоздало попросилась Лера. — Раны разбередишь.

— Не беспокойся, меня так залечили, что я теперь как новенький, даже лучше прежнего, — отшутился Вениамин.

Лера недоверчиво подковырнула прозрачную пуговку и запустила пальцы мужчине под рубашку.

— У тебя руки ледяные, — ласково шепнул он ей в ухо. — Грейся, Шмелева.

Никаких бинтов под рубашкой не было, только бугры шрамов, и те старые, хорошо знакомые Лере. Страшные пулевые раны не оставили и следа, это заставляло усомниться в том, что они вообще были. Вопросов разом стало больше, но девушка молчала, просто наслаждаясь ощущениями.

— Что же ты у меня такая бедовая? И на минуту нельзя оставить без присмотра…

Лера почти плакала, слушая тихий, полный тепла голос Вениамина. Она никогда его не отпустит, никуда больше не полезет. Опустошающее прошлое подернулось мглой и перестало быть правдоподобным.

Вместе они миновали мрачную темную арку и вышли к стоянке. Там как ни в чем не бывало стоял черный БМВ с настежь распахнутой водительской дверью, возле которой на асфальте валялось несколько дымящихся окурков. Внутри, расположившись в удобном кресле, дремал Виталик.

Кое-что не менялось ни при каких обстоятельствах.

Согреться

Один длинный кошмарный сон, один безумный выверт сознания: стрельба, солдаты в особняке Олега, белый-белый хлорированный объект, где забавы ради расчленяют людей, морг Бедова и странное чувство сопричастности к чему-то космическому в осадке. Слишком много для обычного человека.

Виталик, по обыкновению мрачный и сгорбленный, привез их в квартиру Вениамина, проводил до верха и молча ушел. Лера хотела всё у него расспросить, но не смогла даже открыть рта. Пришлось убеждать себя, что, если бы случилось что-то плохое, мужчины сами бы все рассказали. Сдержанность Зека всегда была к месту, сегодня знать что-то, слушать что-то, переживать о чем-то девушка не хотела, и комендант, видимо, это отлично понимал.

— Надо переодеться и поесть, — Вениамин, так и не спустивший Леру с рук, внес её в гостиную и посадил у окна в уютное цвета слоновой кости кресло.

— Я думала, что ты погиб, — вцепившись в его руку, прошептала девушка.

Отпустить было страшно как никогда.

— Я тоже так думал, — мужчина не шутил.

— Тогда как? — Лере даже не важно было, что он ответит, лишь бы только не уходил.

— А есть ли разница? — искренне удивился Вениамин. — Ты жива, я жив, все живы, значит, так и должно быть.

— Угу.

Действительно не важно. В процессе разговора Лера утянула брюнета в кресло и снова забралась ему на руки. Тонкий хлопковый халат Бедова совсем не давал тепла и сваливался с плеча при малейшем движении. Вениамину это, похоже, нравилось.

— А плечико-то все в гусиной кожице, — слегка прикусывая это самое плечико, констатировал мужчина. — И вообще ты вся как лед холодная.

— Согрей! — Лера дрожала в его руках, «согрей» получилось совсем уж, просто до неприличия приглашающим.

В самый первый раз, признаваясь директору в любви, девушка не ожидала, что он незамедлительно ей эту любовь подарит, но пережитые тогда в здании заброшенного завода кошмары подтолкнули мужчину к решительным действиям, о чем Лера совсем не жалела. Все произошло в этой же самой квартире, только в спальне, до которой на этот раз они вполне могли не добраться.

— Лера… — с хрипотцой выдохнул Вениамин, опалив шею горячим дыханием, — тебя надо пороть и пороть…

— Пороть? — в голове была форменная каша, — за что?

— За проделки на объекте, — теплые губы коснулись плеча, широкая ладонь почти полностью стянула с Леры халат и слегка сжала грудь. — Не могла неделю-другую в комнате посидеть и погоревать?

— Не могла, пори, — борясь с нарастающим головокружением, тихо отозвалась девушка.

Холод ушел, оставив вместо себя исступленное желание, острую жажду, жаром поднимающуюся из низа живота. Прикрыв глаза, Лера потерлась виском о щетинистую щеку Вениамина и нежно поцеловала его в губы. Мужчина ответил, бережно, трепетно, едва касаясь, так, словно хотел только отогреть, передать своё тепло. Осмелев, Лера перевернулась к нему лицом, удобно усевшись сверху. Пальцы сами шарили по строгой сорочке, расстегивая одну пуговицу за другой. Поддавшись инстинкту, девушка слегка двинула бедрами, плотнее прижавшись к твердому члену мужчины, спрятанному под тканью брюк.

— Пороть, за совращение престарелых, — медленно выдохнув, продолжил Вениамин. Сейчас он выглядел слегка удивленным, но очень счастливым.

— Я еще и повода-то не дала… — Лера не чувствовала ни намека на стыд, всё было желанно и от того правильно.

Второй поцелуй вышел изматывающим, диким. Девушка хотела только слегка коснуться губ любимого, но директор был настороже. Вкопавшись пальцами в отросшие на затылке пряди, мужчина притянул Леру к себе и поцеловал жадно и жарко, одной рукой придерживая за голову; второй он окончательно сорвал мешающийся халат. Шершавые пальцы с легким нажимом прошлись вдоль позвоночника, огладили ягодицы, скользнули между ног. Мужчины умело дарил наслаждение, слегка проникая пальцами внутрь, массируя клитор, вдавливаясь в узкую попку. От яркости ощущений Лера готова была кричать, но получалось только хрипло постанывать между поцелуями, опаляющими губы.

— Девочка моя, — Вениамин прекратил свои ласки и, немного приподняв Леру, расстегнул брюки. — Маленькая моя, сладкая.

Мужчина не спешил, теперь, когда между ними не было одежды, он, ухватив девушку за бедра, вжимался в неё, даря непередаваемое удовольствие и сумасшедшие поцелуи. Лера змеей извивалась в его руках, стараясь одновременно коснуться горячего тела и принять в себя твердую пульсирующую плоть, которая была так дразняще близко.

— Пожалуйста, — Лера тонула в серебряных глазах любовника, сгорала в его руках, но все равно не могла озвучить свою просьбу, ибо на ум приходили непристойности одна хлеще другой.

— А это твоё наказание, Шмелева, — прерывисто дыша, отозвался мужчина, — вместо порки.

— Ах, так… — даже сейчас в темном от возбуждения взгляде директора Лере виделись бесенята иронии. Однажды она решила для себя, что никогда по доброй воле не повторит того, к чему принуждалась в детстве, но сейчас ей самой хотелось это сделать.

Извернувшись, девушка соскользнула с колен Вениамина, напоследок легонько щелкнув его по носу. Ноги совсем не держали, тряслись, подкашивались, но это не мешало задуманному. Опустившись рядом с креслом, на неопрятной кучей валяющийся халат, Лера рукой ухватилась за внушительное достоинство директора, заставив его подавиться начатой фразой. Горячий и влажный член легко и немного щекотно скользил в ладошке. Завороженно вверх-вниз проведя кулачком, девушка подалась вперед и слизнула прозрачную соленую капельку, выступившую на конце. Возбуждающе и совсем не противно…

Под глухой рык вцепившегося в подлокотники мужчины Лера обхватила головку губами и медленно вобрала член в рот почти целиком.

— Ле-ра, — раздельно, по слогам произнес мужчина, голос его надломился и стал до неузнаваемости глух, — что ты де-ла-ешь?

Девушка, неожиданно войдя во вкус, не стала отвлекаться, чтобы ответить, она ласкала губами, дразнила чувствительную кожу языком, зарывшись пальчиками в колючие жесткие волосы. Лучшим подарком за старания был этот севший голос и руки, с такой силой сжимающие подлокотники, что вены вздулись, и дыхание хрипло-сбивчивое. Короткое время Вениамин держался, а потом сам стал подаваться вперед, проникая глубже.

В какой-то момент мужчина отстранил Леру и, подхватив её за подмышки, усадил на себя, на этот раз так, как надо, туго натягивая на возбужденный член.

— Ты, бессовестная, неугомонная, непослушная хулиганка! — покрепче прижав девушку к себе, прошептал он ей в ухо.

На связный и задиристый ответ сил никаких не было. Лера задыхалась от удовольствия, стараясь стонать хоть немного потише. Ощущение целостности, заполненности, не усмиренное желание быть еще ближе, принять жаркую плоть в себя еще глубже. Обхватив Вениамина за шею, Лера резко двигалась, отдаваясь целиком этому процессу. Впервые она решала, что и как делать, и это было сказочно, до невозможности, до слез хорошо. Внутри сворачивался болезненно-острый клубок удовольствия, растущий с каждым мгновением, наслаждение, ни на что не похожее, накрывало с головой, а любая попытка понять, ухватить чувства за хвост растворялась в опаляющем дыхании. Вениамин держал крепко, целовал, шептал что-то на ушко и двигался в такт. Волна эйфории смела все пределы, вытеснила из головы мысли, Лера выгнулась и замерла в сильных руках. Аккуратно сняв девушку с члена, мужчина сжал напряженную плоть в ладони, и через несколько секунд Лера почувствовала, как горячая сперма брызнула ей на спину.

— Люблю тебя, маленькая…

Руки и ноги еще тряслись, но Лера готова была платить этим легким неудобством. По спине медленно, чертя влажную дорожку, стекала тёплая вязкая жидкость.

— И я тебя, старенький!

Девушка знала, что Вениамин не обидится, и всё у них теперь будет очень хорошо.

Счастье оплачено

Утро щекотало нос ароматом какао. Вениамин лежал рядом, гладил по волосам и улыбался. Лера, выпростав руки из-под одеяла, потянулась всем телом, доставая ладонями до нагретой солнцем стены. В теле поселилась приятная истома, а душе не хватало самой малости для спокойствия. Медленно проведя подушечками пальцев по гладким до щекотки обоям, девушка прильнула к Вениамину и обхватила его за шею.

— Доброе утро.

— Доброе, шмелик, — мужчина крепко прижал Леру к себе и поцеловал её в висок. — Завтракаем и едем?

Куда именно, Лере разъяснять было не нужно. Она сама хотела попросить об этом Вениамина.

— У них ведь все нормально? — решилась она на вопрос.

— Да, у них все хорошо, — мягко перебирая Лерины волосы, ответил мужчина. — Наталиан озаботился лечением всех пострадавших.

— Как все произошло? Скажи… — можно было попробовать забыть, отказать себе в ответах раз и навсегда, но жить с этим казалось нестерпимо сложно. То, что с некоторыми знаниями смириться тяжелее в стократ, чем с неведением, Лера не думала.

— Как обычно, «Крест» прибыл в самый последний момент, когда с них никто не взыскал бы за вмешательство. Между корпорациями существует соглашение, по которому «Крест» подчищает за «Аквандо» весь мусор, — Вениамин говорил тихо и без эмоций, так сильные люди говорят о чем-то для них неприятном.

— А я?

— Ты была серьезно ранена. Такие раны лечит только Бедов.

— В морге?

— Лера, — мужчина крепче стиснул её в объятьях. — Поверь, ты не хочешь этого знать.

— Я умерла? — девушка старалась не заплакать. Сейчас почему-то очень хотелось. — Ты тогда тоже умер?

Вениамин молчал. Летнее солнце ласково обнимало его фигуру, путалось в смольных волосах, навесив вокруг головы светящийся ореол, так похожий на нимб, что Лера улыбнулась, сморгнув выступившие слезы.

— Давай съездим проверить остальных? — вытерев мокрые щеки о плечо мужчины, спросила девушка.

— Да, — с облегчением выдохнул Вениамин, — они нас давно ждут.

Завтрак они проглотили моментально, Лера торопилась как могла, внутренне коря себя за вчерашнюю задержку. Без возражений девушка надела легкое клетчатое платье, которое Вениамин движением фокусника выудил из шкафа. В трехстворчатом гардеробе нашлось и белье, скромное, но удобное. Мужчина в свойственной себе манере позаботился обо всем.

В машину Лера запрыгнула первой, едва директор пиликнул сигналкой, и даже не заметила, что в салоне жарко как в нагретой печи, не обратила внимания она и на отсутствие тополиного пуха, в день проникновения на объект назойливо лезущего в нос.

— Хочешь, купим большой букет? — не отвлекаясь от дороги, спросил мужчина.

— Да, и конфеты, если Алине их можно, — Лера все больше и больше нервничала, живо представляя безобразный шрам на груди подруги. Внутренний голос твердил, что медицина компании справится с чем угодно, но он же услужливо напоминал, что «мочь» и «помогать» — слишком разные вещи.

Конфеты Вениамин купил роскошные, огромной коробкой бельгийского шоколада можно было бы накормить целую больницу. Букет выбирала Лера, так и не излечившаяся от неприязни к розам.

К огромному удивлению девушки, БМВ подъехал не к госпиталю, а к приюту.

— Их уже выписали, — предвосхищая её вопрос, с улыбкой произнес мужчина, — я же говорил, что все хорошо.

Лера без слов бросилась ему на шею и расцеловала в обе щеки, напоследок немного смущенно прильнув к губам. Если бы мужчина еще дома сказал, что Алину и Олега выписали, она ни за что бы не поверила.

Дальнейшую инициативу перехватил Вениамин, направившись в здание. Он, конечно, задержался бы в автомобиле, но Лера не могла сейчас думать ни о чем, кроме Олега и подруги.

Подростки при виде директора как обычно разбегались, кто-то наоборот показательно здоровался, на долю Леры выпало порядком злобных и любопытных взглядов. Букет и конфеты, безусловно, без внимания тоже не остались. Одна из воспитательниц попыталась завладеть вниманием Вениамина, но он вежливо пообещал попозже зайти в комнату педагогов. Пробравшись через жилые этажи и разняв на ходу несколько зарождающихся драк, директор постучался в комнату Виталика.

Комендант, блистая самым своим звероватым выражением лица, выскочил немедленно.

— А, это вы! — дохнув алкогольными парами, произнес он. — Лера! Рад видеть!

— Малявку выписали? — прогремел из-за двери голос Писаря.

— Чувствую, вы отмечаете… — задумчиво потерев подбородок, пробормотал Вениамин.

— Да, псина! — пиететом Стас не отличался. Отодвинув замешкавшегося Виталия, Писарь сцапал Вениамина в объятья и стиснул так, что у человека не здорового остановилось бы сердце. — Мог бы хоть позвонить, что едешь! А то Меченый базарил, что до хаты вас добросил, на этом и заглохли.

Лера почувствовала, что не смотря ни на что рада видеть этого пугающего громилу живым. И Артура, маячащего за спиной Виталика, она тоже была рада видеть.

Мужчины устроили настоящее застолье, изобилующее покупными разносолами, нарезками и, конечно, крепким алкоголем. Пока Вениамин ручкался с Артуром, Стас стиснул в своих медвежьих объятьях и Леру, едва не превратив букет в гербарий, а конфеты в шоколадную пасту.

Борис, скромно устроившийся возле стола, поздоровался по-деловому, но Лера увидела, сколько на его старом лице отразилось тепла при взгляде на Вениамина. На доктора она уже не злилась. В сущности, он был сто раз прав в своем желании никуда не пускать самоуверенную девчонку.

— Ну что, дрогнем? — закончив выдавливать из Леры жизнь, раскатисто пробасил Писарь.

— Нет, Стас, прости, — немного смущенно улыбнулся Вениамин. Ему внимание друзей было непривычно и приятно. — Мы с Лерой сначала спасенных навестим.

Писарь, уверенный, что на застолье друг непременно явится, против такого не возражал, Артур пообещал достать к их возвращению сока и еще три стула, Виталик вымученно улыбался.

— Ну, как видишь, тут все живы, — плотно закрыв дверь, с улыбкой проговорил Вениамин. — Дальше идем?

— Угу, — Лера задумчиво поправила немного помявшиеся цветы. — Скажи, а почему Стас Артура прикрыл?

Почему Олег предпочел спасти Алину, она не думала. Еще в особняке, услышав её крик, он побежал на помощь. Вероятно, Зверю, управлявшему тогда его телом, желтоглазая дикая красавица была интереснее, чем безмолвная, перепуганная жертва.

— Я не знал этого, — Вениамин поглядывал по сторонам. На четвертый по своей воле забредали редко, но мужчина всегда относился внимательно к частным разговорам и их возможным свидетелям. — Знал только, что он получил три пули. В принципе, это не удивительно. Они отбывали срок в одной камере, и Стас с самого начала приглядывал за Артуром, защищая его от, — Вениамин, замявшись, продолжил, — всяких неприятностей.

В Лериных глазах Писарь приобрел еще несколько очков и окончательно перешел в категорию «свои».

Дверь, приоткрытая директором, скрывала уютную жилую комнатку чуть меньших размеров, чем та, в которой жил Виталик.

— Иди, я в коридоре подожду, — подбодрил Вениамин, слегка пощекотав девушку между лопаток.

Она шагнула вперед, как в пропасть. Жарким солнечным утром Лера убежала от Олега, хлопнула дверью, поставила точку. Бросила его наедине с сумасшествием. Бросила Алину наедине с сумасшедшим. Как теперь им в глаза-то смотреть?

Олег вполоборота сидел за столом, отвлекшись от яркого дисплея ноутбука со сложным разноцветным графиком. От последствий «чудодейственной микстуры» он так до конца и не оправился. Лицо приобрело свои обычные узнаваемые очертания, но почти потеряло подвижность, поэтому улыбка, которой мужчина встретил Леру, получилась кособокая и ущербная, как у человека, тяжело перенесшего инсульт.

— Здравствуй, Лера, — мужчина говорил медленно, через силу и пытался улыбаться так, как сейчас мог. — Как твои дела?

Было не похоже, чтобы он злился или обижался на её побег. Порыв встать со стула Олег подавил, просто развернувшись к девушке всем корпусом и плотно сцепив пальцы на деревянной спинке.

Звук его голоса, непривычно слабого, Леру заставил вздрогнуть, обжигая пощечиной. Давящее чувство жалости, заставившее когда-то пренебречь собственной безопасностью, воронкой всосало все светлые эмоции, пережитые утром, оставив после себя осклизлую неуютную пустоту.

— Все хорошо, — свой голос девушка слушала отстраненно, удивляясь самой способности говорить в этой солнечной чуждой комнатке. — Пришла проведать тебя и Алину.

Стоило сказать что-то другое, думать о чем-то другом или вообще перестать мяться у двери и уйти в коридор, где ее ждал Вениамин.

— Мне обещали, что к концу месяца буду как новенький, — поделился Олег. — Я хотел поговорить с тобой кое о чем, но тебя все не выписывали. Две недели ждал, теперь не знаю, как начать.

Эта речь далась ему с большим трудом, каждое слово приходилось выталкивать из замерших восковой маской губ.

— Ничего, выздоравливай лучше, — Лера, устроившись на краю аккуратно застланной постели, с преувеличенным вниманием изучая помятый букет, шепнула: — Столько всего произошло за короткое время…

— Да, — Олег ненадолго замолк, спрятал лицо в широкие ладони и с нажимом провел ими от переносицы к вискам, будто желая снять приставшую к коже паутинку. — Я здоров, больше не будет припадков и приступов. Хочешь вернуться? — глухо выдохнул он.

Лера каким-то внутренним чутьем поняла, что это предложение продиктовано чувством стыда, не сердцем. Мужчина смотрел устало, виновато, безрадостно. Не было в его взгляде счастливого предвкушения, тепла, которое удивительным образом уживалось в серой стали глаз Вениамина. Девушка отрицательно замотала головой и молча протянула Олегу руку. Шатен кивнул и бережно сжал узкую ладошку.

— Я рада, что у тебя все хорошо.

Дверь приоткрылась, не скрипнув, и вовнутрь заглянула немного смущенная Алина. Она, в отличие от Олега, выглядела просто замечательно: блестящие глаза, здоровый румянец на щеках, короткая но стильная почти мальчишечья стрижка, спортивный костюм по фигуре и круглый надкусанный пирожок, слишком сильно сдавленный тонкими пальчиками, создавали несвойственный ей раньше озорной образ.

Увидев подругу, Лера подорвалась с места и крепко обняла ее за плечи. Девушка до последнего боялась этой встречи, думала, что Алина изменится после всего пережитого, будет серой, тусклой и подавленной. Алина — совершенная, прекрасная, пример для подражания, объект тайной зависти, в которой даже себе Лера не признавалась, была такой же как прежде, улыбалась искренне, обнимала в ответ, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Лерка… — слов у обеих было недостаточно.

— Ты меня простишь? — Лера отстранилась и, немного виновато улыбнувшись Олегу, перетащила с кровати букет и коробку конфет, вручая подарки подруге. Ей действительно было стыдно за свою ложь, сумасбродные поступки и побег, подвергший Алину смертельной опасности.

— Думаю, мне тоже придется за многое перед тобой извиниться, — невесело улыбнувшись, ответила девушка.

Лера снова заключила подругу в объятья, окончательно помяв цветы.

— Нечего тебе извиняться!

Возразить Алина не успела. Вениамин, заглянувший в комнату, приветливо кивнул молчаливому Олегу и с порога обратился к девушкам:

— Девчонки, простите, что отрываю, но Стас меня живьем сожрет, если мы к столу не соберемся. Вас, Олег Сергеевич, приглашение тоже напрямую касается.

В итоге к столу собрались в рекордные сроки. В маленькой комнатушке разом сделалось душно и тесно, в тяжелом, знойном воздухе витали запахи колбасы и алкоголя. Улыбался Вениамин, и в уголках его глаз собиралась смешливая паутинка мелких морщин вместо прежних глубоких темных борозд, расходящихся птичьими лапками; Писарь много и громко говорил, скабрезно шутил, покровительственно трепал по волосам Артура и все норовил приобнять Алину, сидевшую наособицу; немного ошарашено выглядел Олег, которого со скрупулезностью настоящего доктора Борис принялся отпаивать крепленым.

Лера впилась зубами в огромный бутерброд, сооруженный для неё Вениамином, и отсалютовала бокалом апельсинового сока. Она просто с ума сходила от радостных чувств, взрывающихся цветными фейерверками. Все внезапно получилось замечательно. Олег отпустил её словами, взглядом, жестами, без колкой боли, лишь чувство вины и сожаления нашла Лера в его глазах после своего безмолвного отказа, а Алина выглядела здоровой и юной как никогда. Вокруг шумно обсуждали прошлое и будущее люди, еще недавно чужие, а сейчас самые родные на свете, и Лера впервые чувствовала себя частью настоящей семьи. Странной, разношерстной, немного склочной, но готовой в любой момент прийти на помощь.

Окинув комнатку взглядом, туманным от восторга, девушка внезапно поняла, что собрались далеко не все. Виталика не было, хотя в самом начале застолья комендант совершенно точно присутствовал. Лера дожевала очередной бутерброд, для порядка выждала еще несколько минут и, шепнув Вениамину, что отлучится ненадолго, выскользнула из-за стола.

Комендант умел в нужные моменты проваливаться сквозь землю. Обежав полздания и заработав с десяток ненужных вопросов от сверстников, Лера сердито сощурилась и пошла в кабинет директора. Запасной ключик, выданный Вениамином, оказался как нельзя кстати. Устроившись в кресле, девушка движением мыши оживила погасший компьютер и развернула окошко с камерами видеонаблюдения.

Виталик в одиночестве сидел на качелях старого облезлого комплекса, перенесенного на задний двор за кухню. Курил и горбился, что, впрочем, очень соответствовало его привычкам.

Наскоро закрыв кабинет, Лера поспешила к прибежищу нелюдимого коменданта. Новые немного детские туфельки со смешными пряжками натирали пятки и скользили жутко, особенно когда девушка спускалась по лестнице, платье, для такой духоты оказавшееся слишком жарким, прилипало к спине. Обогнув здание, Лера нырнула в тень огромной раскидистой ивы — единственного дерева на заднем дворе. Тяжело дыша, она, уперев ладони в колени, остановилась перед качелями.

— Виталий, ты почему нас бросил? — разговор надо было хоть с чего-то начать.

— Шмелева, шла бы ты в комнату, а то Вениамин всполошится, — щелчком загасив окурок, грубовато отозвался парень. От него горько пахло сигаретами и алкоголем. Зек не был пьян, но находился близко к этому состоянию.

Лера выпрямилась, неуверенным жестом заправила за ухо отросшую челку, одернула платье. Как подбодрить Виталика, она придумала, пока бежала сюда, но под смурным взглядом коменданта забыла все слова и теперь стояла, бестолково мялась, изучая утоптанную землю без единого зеленого ростка. Искусство плетения кружевных речей, состоящих из намеков, отсылок и прочих красивостей не давалось ей категорически, а говорить о личном прямо тоже способен не всякий. Лера переборола себя и срывающимся голосом выпалила:

— Это ты же ее спас, ты собрал друзей, рисковал жизнью. Не ради Вениамина, я знаю!

— И что? — Зек оставался спокойным и хмурым.

— Ну… — Лера нервно сжимала кулачки, уже жалея, что полезла не в свое дело, но не отступала. — Скажи, что любишь, предложи встречаться!

Виталик тяжело поднялся с тихо скрипнувших качелей, разочарованно смял в кулаке пустую сигаретную пачку, встрепал короткий ежик волос. Говорить он не спешил. Девушка ждала, зная общую несловоохотливость коменданта.

— Я уже, Шмелева, — внезапно произнес он. — Иди к остальным.

По-осеннему холодный ветер грубо стеганул девушку по взмокшим лопаткам. Лера не знала, что теперь нужно сказать.

— Ты хорошая девчушка, крепкая, надежная, Болдырю наконец-то повезло, — неожиданно продолжил Виталик. — Алина тоже хорошая, не моя только. Все время не моя... Я голову потерял, когда директор её в приют притащил, совершеннолетнюю уже, взрослую, серьезную такую. Второй шанс хотел ей дать, чтобы выучилась, в вуз поступила, — Зек усмехнулся и махнул рукой, — тебя две недели не было, многое пропустила. Да, многое. Ступай, ступай, Валерия.

Договорив, Виталик развернулся и побрел с площадки, и Лера не стала его останавливать. Она стояла как вкопанная, пока его сутулая спина не скрылась из виду.

Кое-что, до этого момента сокрытое от понимания, сделалось очевидным и прозрачным. Олег будет счастлив с Алиной, а Алина с Олегом. Вот почему и в доме, и на объекте мужчина бросился спасать именно ее. На секунду Лере сделалось обидно за себя, но она брезгливо задвинула это чувство поглубже.

Олег заслужил счастье.

Виталик, впрочем, тоже.

Эпилог

Баланс за август категорически не сходился, а сумма на установку стеклопакетов получалась внушительная. Очень. Вениамин листал распечатку, предоставленную завхозом, и тихо вздыхал сквозь зубы. Чтобы не разбудить Леру, отсыпающуюся после трудовой недели в вузе, и подтолкнуть мысли в правильном направлении, директор переместился из своего роскошного кабинета в пустующую сейчас комнату. Сентябрь холодный и слякотный дождем ластился в старенькую, грязную до черноты внутри, двойную раму, сквозняк задумчиво посвистывал во внушительные щели и леденил директору босые пятки.

Окна фирмы Панорама. Узнать цену для оптовиков.

Каллиграфически вывел Вениамин в ежедневнике под записью: «звонок в минобр для подтверждения участия в федеральной целевой программе…».

Напоминаний этих были десятки. Корь у одной из учениц, поиск постоянного спонсора для выездов талантливого мальчика-пианиста на международные конкурсы, закупка медикаментов, отвечающих стандартам министерства здравоохранения и многое, многое другое. Теперь еще окна. Государственного финансирования как обычно хватит только на «покушать».

Директор пальцами помассировал виски и в сотый раз проклял свою самонадеянность. Был бы в штате нормальный бухгалтер, огромную работу можно было бы со спокойной совестью переложить на чужие плечи. От беспросветной тоски Вениамин вспомнил, что Писарь как-то говорил, о своей жаркой страсти к цифрам. После бессонной ночи мысль о Стасе в качестве бухгалтера не казалось совсем уж нелепой. Бориса вот удалось уговорить на место врача-травматолога. Наличие нормального педиатра это не отменяло, но Евгения Петровна мгновенно почувствовала свободу и окончательно обленилась.

Тяжеловес* — бухгалтер, живодер* без педиатрического образования — детский доктор, комендант после двух ходок, директор после одной… Если подыскать работу для Артура, комплект будет полным. Такое безобразие Крест от правительственных структур прикрывать не будет.

Усмехнувшись, мужчина отложил бумаги и почесал кончик носа. В последний месяц лета они с Лерой выбрались на море, за что и приходилось расплачиваться дичайшим авралом и шелушащейся кожей. Об этой поездке он вспоминал с глубокой нежностью, дав себе зарок повторить при первой возможности. Все проблемы с оформлением документов легко искупались Лериной искренне-детской радостью. Даже сейчас от одной мысли о девушке в холодную комнату словно яркий летний лучик скользнул, и директор задумчиво улыбнулся.

— Уныло тут у тебя… Из кабинета выгнали? — Вениамин с огромным трудом переборол желание схватиться за кобуру и только потому, что кобуры у него собой не было. Голос из-за спины всегда неприятная неожиданность, а ЕГО голос по определению ничего приятного нести не может.

— Опытным путем проникаюсь нуждами воспитанников, — поворачиваясь к гостю лицом, произнес директор. — Кстати, добрый день.

Приветствие Наталиан оставил без внимания, усаживаясь на свободный стул подальше от окна.

— Твой долг растет в геометрической прогрессии… Как будешь отдавать, Аргос? Ты выработанный материал, пустышка почти, — Наталиан чувствовал себя комфортно в любой обстановке. На скромном стуле он устроился так, словно это было дорогущее эргономичное кресло. Приличия и мнение собеседника его тоже особо не волновали. Наталиан закинул ноги на стол и принялся за сочную черешню, зажатую в горсти, показательно слизывая темный сок с бледных тонких пальцев, слишком подвижных и длинных, оттого пугающих.

— Я ни о чем не просил, — взвешивая каждое слово, произнес Вениамин. — Не вы ли говорили, что услуга, оказанная на добровольных началах, услугой и не считается. Так, бескорыстное доброе дело.

— Да ты вырос, зубы показывать стал. Не думал, что запомнишь. Умничка, Аргос, далеко пойдешь, — Наталиан не расстроился, скорее развеселился. Черешня кончилась, и мужчина крепко зажал в кулаке липкие, бордовые косточки. — Похожи на крошечные, вырванные у лилипутов сердечки, не правда ли? — задумчиво проводив взглядом упавшую на выцветший линолеум каплю, спросил он.

— Похожи на косточки черешни, — чуть более раздраженно, чем мог себе позволить, отозвался Вениамин. — Зачем вы приехали сюда? Могли бы позвонить.

— Какой ты невежливый, — ладонь разжалась, и на пол посыпался красноватый порошок. — Я же помочь хочу, по-дружески…

— Я сделаю, что вы скажете, и на этом разойдемся, — Вениамин заговорил спокойнее, сбавив обороты.

— Разойдемся? Твои услуги мне больше не нужны, зато тебе мои могут еще понадобиться, — мягко улыбнувшись, заверил Наталиан. — Ты думал, что Лера когда-нибудь из маленькой девочки, нуждающейся в постоянном присмотре, вырастет во взрослую самостоятельную женщину? Уже выросла.

— И что? — показная покорность слетела с директора моментально, он подобрался, как зверь готовый к прыжку, но Наталиан спокойно продолжил, не обратив внимания на перемену в настроении собеседника.

— Не разочаруешься? Вся твоя любовь — желание оберегать.

— Не вижу никакой катастрофы. В защите и поддержке нуждаются все. Все, вне зависимости от возраста и пола. Даже вы иногда, не так ли? — при упоминании о Лере Вениамин потерял всякую осторожность.

— Не так.

В кабинете повисло тягостное молчание. Наталиан, склеив губы улыбкой, сверлил директора взглядом. Вениамин пользовался передышкой для обдумывания своих дальнейших действий.

— Есть один человек, — как ни в чем не бывало, заговорил Наталиан. — Важный тебе человек, — выдержав паузу, уточнил он, — сейчас остро нуждающийся во внимании. Придется немного порисковать, но это в твоем духе. Если хочешь, я скажу, где его найти.

— И цель вашего визита в том, чтобы донести эту информацию? Рассказать мне о каком-то абстрактном «дорогом» человеке, которому я добровольно и без приказа побегу оказывать внимание? — Вениамин невесело усмехнулся, и предположил: — женщина, бросившая меня в младенчестве, стала немощной старушкой и нуждается в дорогостоящей операции, или женщина, которую я когда-то любил больше жизни, снова кого-то убила и ищет козла отпущения? — директор откинулся на спинку стула и, ударом ладони выбив сигарету из пачки, закурил, всем своим видом показывая, что судьба и первой, и второй его не волнует. Теперь он выглядел спокойным и расслабленным, горизонтальная морщинка, собравшаяся на лбу, разгладилась, взгляд потерял свою стальную колкость, стал пустым и усталым.

— Все верно, именно за этим я и приехал. Все же забота о подчиненных часть моих обязанностей, — Наталиан насмехался и не считал нужным это скрывать. Он смотрел участливо, жалеючи, а в черных расщелинах зрачков разноцветным цветком распускался космос.

— Я уже не молод, я устал и не хочу тратить время, которого у меня и так не много, на кого попало. Единственный важный мне человек спит сейчас в комнате возле кабинета. Чего на самом деле ВЫ от меня хотите? Что-то выкрасть? Вызнать? Кого-то убрать? Выскажитесь, не ссылаясь на доброе дело, — Вениамин прикрыл глаза, чтобы не попасть в водоворот рождающейся вселенной, и затянулся сигаретой.

— А говорят еще, что жизнь не учит, — задумчиво произнес Наталиан. — Мне ничего не нужно, считай, что я снимаю с тебя все обязательства перед Крестом. Все, кроме конфиденциальности.

Мужчина вскинулся, чуть не выронив сигарету. Крест не отпускал. Крест надо нести всю жизнь. Желание узнать, о ком говорит Наталиан, больно всколыхнулось в груди. Мать? Может, действительно мать… Старая уже, раскаявшаяся, ищущая брошенного сына, для того, чтобы попросить прощения и умереть с чистой душой. Или, Ирина Мельникова? Сейчас, наверное, Остроумова — фамилия мужа — последнее, что о ней знал Вениамин. Чтобы взять себя в руки, мужчине понадобилось несколько секунд. Наталиан не предлагает просто так. Он как паук плетет сеть интриг и сейчас, своим сочувственным взглядом, внезапной встречей, хочет чего-то добиться.

— Благодарю вас, не ожидал такой щедрости, — Вениамин справился с собой. Шанс распрощаться с опасной работой упускать нельзя! Нет, он не проглотит наживку.

С минуту Наталиан сидел молча, словно выжидая, потом поднявшись со стула, поправил костюм и, кивнув Вениамину, не прощаясь, вышел из кабинета.

Директор, не проронив ни слова, проводил его взглядом.

Не сдаться обстоятельствам,

Не льстить, не угождать…

Можно попробовать жить по-совести, без страха, без пистолета под подушкой, без черной тени Наталиана за спиной и необходимости морально выворачивать себя наизнанку? Об этом, увы, еще рано... Встречу надо обдумать в спокойной обстановке и решить, как действовать дальше. Взгляд непроизвольно упал на сигаретную пачку.

Компания «Крест» благодарит вас за работу и гарантирует вам счастливую и здоровую жизнь на протяжении полувека, а курение, кстати, вредит вашему здоровью…

У Наталиана специфическое чувство юмора, но он всегда выполняет свои обещания. Директор хмыкнул и затушил сигарету.

Думать нечего. Пора начинать новую жизнь…