Он проходит в дом, снимает тяжёлые перстни, запирает дверь и вешает плащ на гвоздь. Всем соседям, котам и собакам давно известно — к ней ночами является странный гость. Он садится за стол, она молча приносит ужин, — будто пища простая здесь кому-то нужна: ритуал. Как со смертным, пришедшим с работы мужем, говорит о делах, подливает в бокал вина. И присматривает, чтоб было светло и чисто, чтоб ему было славно, тепло и спокойно с ней. Он же смотрит только туда, где её ключицы, и чуть выше — где кожа тоньше, ткани нежней. У неё под глазами тени ночей бессонных, а глаза безумны, а руки — сколько ни грей... Всех в округе — кого-то взглядом, кого-то словом — он отвадил давным-давно от её дверей. Ей уже сто лет почтальон не приносит писем. Её взяли бы на роль панночки — так, без проб. Он ей нежно на ухо шепчет: «В гробу отоспимся», — и указывает на двуспальный уютный гроб.