Что тебе рассказать о тех, кто тревожит гладь океана — и кто скрывается там, на дне? Всё, чем я владею, нетрудно тебе отдать, — о тебе мои песни при золотой луне, о тебе мои песни, трепетны и горьки, я пою одному тебе, о тебе одном — и с улыбками в волны бросаются моряки, и, спастись не пытаясь, сами идут на дно. Что тебе рассказать о том, как ложится тень корабля на ребристые спины проворных рыб? Я ведь знаю цену любви у земных людей — ты бы стал весёлым и ласковым до поры, называл меня самой близкой и дорогой, приучал к теплу, увлекал, за собой манил, — а потом оставил, спутал меня с другой, безголосой, но с цветом глаз и волос — моим. Что тебе рассказать о том, как тонка, нежна белоснежная пена на гребнях больших валов? Если бы я тебе, любимый, была нужна — ты меня отыскал бы, пришёл бы ко мне на зов. Я сидела одна вечерами на берегу, где булыжник до белых мозолей волной истёрт; я забыла покой своих голубых лагун, я забыла весёлые игры своих сестёр. Что тебе рассказать о том, каковы шторма? То, что видел ты, — просто лёгкий вечерний бриз. С той поры, как тебя увидела, я сама — как разбитый корабль, океаном влекомый вниз. Мне не нужен твой каменный замок, холодный зал, музыканты, и танцы, и взгляды чужих людей; чтоб увидеть тебя, можно просто закрыть глаза, не встречаясь с тобой, нелюбящим, каждый день. Что тебе рассказать о том, как мерцает лёд на большой глубине, в нетающих ледниках? Кто ещё, мой свет, об этом тебе споёт, кто ещё споёт о глазах твоих и руках? Я останусь там, где тебе не найти причал, я останусь там, где весь год холодна вода, я останусь, как сёстры, — зла, весела, ничья; я отдам свои песни, но голоса — не отдам.