Лариса Михайлова

Рождество смерть возрождение

Вступительную статью для рождественского номера я пишу в ночь накануне Ивана Купалы. Купальская ночь, по существу, очень созвучна христианскому Рождеству славится мощь животворящих сил на фоне сожаления о предстоящей гибели Девы-Солнца во мраке Зимы-Марены, празднуется целебная сила воды и света. Солнцеворот — 24 июня, солнце играет и топится в живительных потоках грозовых дождей, омывается в светлой росе, вольной воде рек. Может, неслучайно и созвучие: Купала — искупление… А Иисус Христос был рожден Девой Марией, как известно, во искупление. «Куп» — свет белый, ярый, символизирующий буйно растущий живой мир.

На пороге долгой ночи нужно всколыхнуть все душевные силы, припомнить все проступки и поискать в себе ростки добра. Литературная традиция рождественского рассказа ведет начало от древних поверий о космических силах, властвующих над жизнью человека. В современной научной фантастике и фэнтези рождественский рассказ продолжает жить: Христос под Рождество приходит на Луну, как в одноименном рассказе англичанина Дэвида Редда, волшебная рождественская ночь дает шансы изменить свою жизнь героям рассказа Дина Уэсли Смита «Подарки музыкального ящика».

Авторы номера исследуют тревожную грань между жизнью и смертью, на которой в XX веке стало привычным держать целые народы, ту грань, которую, собственно, и преступают убийцы, сталкивая за нее свои жертвы, но жертвы могут и воскреснуть… «Мертвец», написанный Джоном Браннером в «заочном» сотрудничестве с Борхесом, и целое «Племя мертвецов» Кэрри Ричерсон вряд ли кого оставят равнодушными, а главное — напомнят, что гибнуть могут совершенно безвинные, зато губители несут в себе свою кару. Или черную карму, кто как привык считать, кто во что верит. А пока людям свойственно искать решений, освобождающих их самих от необходимости такие решения принимать. Оттого-то так притягательна становится «Чужая святыня» из рассказа одной из сверхновых «звездочек» «F&SF» К. Д. Вентвортс.

Великая власть магов над судьбами людей и вещами видима непосвященным, но покупается часто неоценимыми страданиями, как у Мерлина из рассказа Майка Резника «Зимнее солнцестояние». Мерлин взывает о помощи…

Последний наш номер в этом году мы завершаем подборкой «Средиземье — Земноморье — Лукоморье», где помещаем новый перевод малоизвестного произведения Толкиена (Толкина, в некоторых написаниях), вариацию по мотивам толкиеновских сказаний «Возвращение» Н. Эстель и две статьи о творчестве Профессора. Зинаида Бобырь была первой в нашей стране переводчицей Толкиена (как, впрочем, и первооткрывательницей Станислава Лема, Рэя Брэдбери, Роберта Хайнлайна для русского читателя, среди многих других фантастов Европы и Америки). Ее перевод, однако, увидел свет только в последний год жизни Зинаиды Анатольевны, да и то в сильно урезанном варианте. Верстку ей читали, сама переводчица тогда почти ослепла, хотя внутренним взором всегда видела золотые леса Лориена, могла истолковать любой эпизод саги Толкиена, с особой симпатией относилась к Голлуму. Статья Зинаиды Бобырь в нашей «Сверхновой» — дань памяти этому замечательному человеку в российской фантастике. В тексте сохранена авторская орфография и специфичная лексика К примеру, хоббитов 3. Бобырь называла только Коротышами, а Гандальф был для нее всегда Кудесником, чему у нее существовало свое объяснение.

На сегодняшний день общий тираж произведений Толкиена в России (библиография книг Профессора на русском языке завершает номер) превысил шесть миллионов экземпляров. Появилось несколько разных переводов «Властелина…», имеющих своих почитателей и критиков. В статье Конст. Заводских сопоставляются переводы и предлагается авторский взгляд на сложившиеся тенденции, который может показаться любопытным современным «толкиенистам».

Но какие бы силы ни толклись на том историческом пятачке, где мы с вами находимся, Зима все равно поворачивает на Лето. А потому — с Рождеством Вас, дорогие читатели!

И надеемся на встречу в Новом, 1995, году!