Кэндлвик-хаус, к немалому удивлению Донована, снова казался вымершим. Чарльз поднялся на второй этаж, не встретив никого из господ или челяди. И только пройдя через несколько холлов, столкнулся с мисс Элизабет. Она казалась бледной и утомлённой, однако нашла в себе силы улыбнуться и сообщила ему, что миссис Бреннан снова не может сегодня позировать ему, но мистер Джозеф Бреннан скоро освободится и будет к его услугам.

Донован кивнул и, подумав, что с его стороны это не будет выглядеть чрезмерным любопытством, осторожно осведомился, что решили полицейские с мисс Шарлотт? Узнал ли об несчастье мистер Патрик Бреннан?

Мисс Бреннан не сочла его любопытство чрезмерным.

— Они сказали, что это несчастный случай, она просто уронила лампу и оступилась в темноте. Я утром сказала Патрику о смерти Шарлотт.

— И что он?

— Попросил оставить его в покое.

— Он очень огорчён?

— Мы надеемся, всё обойдётся. Патрик импульсивен, но отходчив. По счастью, он пока с трудом ходит. С ним мистер Джозеф, он хотел сделать ему укол успокоительного.

— А что с телом несчастной мисс Шарлотт?

— Томас Ревелл отвезёт его в семейный склеп. Её похоронят в Уистоне. Врач дал заключение о смерти.

— А как вы сами думаете, что произошло, мисс Элизабет?

Мисс Бреннан пожала плечами.

— Даже предположить не могу. Что ей было делать в подвале? Просто безумие какое-то.

В холле послышался звук мягких шагов и появился мистер Джозеф Бреннан.

— Что это весь дом словно вымер? — сварливо поинтересовался он, — куда все подевались?

— Райан спит, он не спал ночь, Ревелл уехал с подводой, да… ещё Лорример пропал, его искала Джейн и говорит, он исчез, его нет ни в комнатах слуг, ни в апартаментах господ. А как Патрик? Ты сделал ему укол? Спит?

— Не сделал, но спит. Этот пьянчуга где-то нашел бутылку джина и выдул её… Там остались Фокс и Джейн Лидс.

— Ты будешь позировать?

Дядя Джозеф пожал плечами.

— Почему нет? Только, ради Бога, пошли кого-нибудь на кухню. Пусть мне принесут кофе с коньяком.

Мисс Элизабет кивнула и исчезла.

Донован с готовностью вынул бумагу и сангину. Лицо мистера Джозефа, надо сказать, весьма занимало его как художника, глупо было упустить и возможность же узнать его мнение о происходящем.

Чарльз отметил, что в юности Джозеф, видимо, был же красив, как Райан сегодня, благообразие он сохранил и поныне, и всё же в тонких чертах проступало порой что-то хищное, правда, неизменно замаскированное благовоспитанностью и немалым умом. Сейчас же, особенно когда в комнате появилась горничная с бутылкой дорогого французского коньяка и двумя чашками кофе, глаза Джозефа залучились добротой и довольством.

Пригубив кофе и начав работу, Донован негромко спросил, продолжаются ли поиски мистера Хэдфилда? Бреннан кивнул.

— Да, но безрезультатно. Вчера вечером на болотах Блэкмор нашёл шляпу, думал, его, но это оказалась моя, которую я потерял накануне. А так — ни следов, ни примет. Собака на мочаке перестала брать след, но он прошёл там в дождь — иного и ждать не приходится.

— Но зачем он туда пошёл?

Джозеф Бреннан укоризненно покачал головой.

— Говорил же я вам, за смертью. Но мне гораздо интереснее другой вопрос: за каким дьяволом полезла в подвал мисс Ревелл? Вот загадка загадок. — Джозеф почесал макушку, где, несмотря на годы, густела пышная чёрная шевелюра, — чего ей там, среди рухляди, понадобилось?

Донован знал ответ на этот вопрос, но ответить не мог, и продолжал рисовать.

— У меня ощущение, — продолжил Джозеф, прихлёбывая коньяк и запивая его глотком кофе, — что многие в этом доме просто сходят с ума: глупейшие ничем не мотивированные действия, безумные выходки, суицидальные склонности. Сумасшедший дом, да и только. Хорошо, хоть племянник с племянницей не помешались. Не то, — хоть беги…

— Вы о мистере Райане и мисс Элизабет?

Джозеф кивнул.

— У этих с головой всё в порядке. Остальные — просто сумасшедшие. Особенно эта девица… — он снова прихлебнул коньяк и запил его глотком кофе.

— Мисс Ревелл?

— Да нет, Энн Хэдфилд. Не хочется говорить дурно, всё же родня, но девица совсем безумна. Третьего дня незадолго до полуночи вспоминаю, что забыл передать Райану слова ветеринара о Кармен. Проклиная все на свете, напяливаю халат и тащусь по коридору вниз, ибо моего камердинера, подлеца Дейвиса, после одиннадцати сроду не дозовёшься. Райан как раз вернулся от нотариуса. И тут у самой спальни племянника — вижу эту особу! Fools rush in where angels fear to tread! Со свечой и ночной рубашке! И клянусь, в тёмном холле ещё кто-то мелькнул! По счастью, видимо, не из слуг — иначе завтра об этом было бы известно всем…

Донован покраснел.

— Простите, сэр, она… хотела войти?

— Нет! Выходила! Я, естественно, был в ужасе. Райан, мой мальчик… Я же учил его: в игре обольщения есть только одно правило — никогда не влюбляться. Но… мужчина влюбляется так же, как бабенка падает с лестницы. Это несчастный случай. Однако, по счастью, волновался я зря. Райан слишком честен, чтобы воспользоваться глупостью девицы.

— То есть, — снова смутился Чарльз, — он не злоупотребил её приходом?

— Нет, разумеется. Он объяснил ей, что говорил с её братом и, увы, они не смогли понять друг друга. В итоге — завтра им следует уехать. Так что вы думаете? Девица целый час твердила ему, что будет ходить за ним по пятам, пока он не полюбит её, а напоследок заявила, что ненавидит его. Вы что-нибудь понимаете? Впрочем, самый надежный способ вызвать у людей неприязнь — правильно вести себя в ситуации, в которой они сами этого сделать не смогли…

— И это было в тот день, когда исчез мистер Хэдфилд?

— Нет, пропал он на следующее утро. Точнее, утром его хватились.

— Господи, — пробормотал Донован, — а что если это он сам видел свою сестру, выходящей от мистера Бреннана?

— Ну и что? Многим девицам приходится перецеловать немало лягушек, прежде чем доведется встретить своего принца. А Райана многие принимают за принца, но, увы, ошибаются. — Джозеф ткнул рукой в портрет, стоящий у стены, — взгляните, разве это лицо любовника? Это облик политика без нервов, игрока без эмоций, мужчины без страстей. Разве он создан для любви?

Донован бросил взгляд на своё творение. Пожалуй, Джозеф, несмотря на то, что слегка фиглярствовал, был прав. Вместе с тем, Чарльз уже имел случай убедиться, что Джозеф Бреннан весьма неглуп, и то, что дядюшка Джо рассказал ему о визите Энн Хэдфилд в спальню Райана Бреннана — вовсе не было праздной болтовней.

— Но самому мистеру Хэдфилду едва ли было приятно… к тому же он… если это был он, скорее всего, мистер Эдвард предположил, что у его сестры — недозволенная связь с мистером Бреннаном…

— И что? С пятьюдесятью тысячами приданого даже дурак закроет на это глаза, умный же и вовсе ничего не заметит. — Бреннан был настроен философски. — Ей замуж надо, иначе спятит. Я, кстати, всегда полагал, что каждая женщина должна быть замужем, при этом был уверен, что ни один мужчина не должен жениться. — Он хмыкнул, — однако я искренне хотел бы, чтобы девица исчезла из этого дома, не то, клянусь, новой беды не миновать. Между нами говоря, я уверен, — он чуть склонился к художнику, — что кража аурипигмента — её рук дело.

— Почему?

— Она хочет шантажировать Райана тем, что отравится — это вполне в её духе.

На рисунке Донована проступало двойственное, вернее, двоящееся лицо: из-под маски немолодого лощеного джентльмена выглядывал мудрый паяц, невеселый шут Фесте, тонкий гаер, который, однако, знал много больше, чем сказал. Сеть тонких морщин веером расползлась в уголках умных глаз, тень прямого носа падала на тонкие губы, чёрные волосы с легкой сединой на висках придавали лицу какую-то приятную мудрую респектабельность.

— И это я? — Бреннан поднялся и несколько секунд внимательно рассматривал эскиз.

— Да, — Донован почему-то хотел, чтобы Джозефу понравился набросок: сегодня у него совсем не было желания рисовать ещё. — Облик истинного джентльмена…

Бреннан усмехнулся.

— Старого джентльмена, старого… юность невозвратима, — он погрустнел, — воистину, лучше быть молодым майским жуком, чем старой райской птицей. Впрочем, — тряхнул он головой, — чёрт с ней, с юностью. Что осталось, то осталось. Надо принимать, то, что есть, и не страдать о несбыточном, — подбодрил он себя, — половина батона, конечно, хуже, чем целый, но она лучше, чем сухая корка.

Утешив себя этим не лишенным здравомыслия соображением, Джозеф снова плюхнулся на стул и подлил себе коньяка.

В коридоре раздались мерные шаги, и в комнату заглянул Райан Бреннан, небритый и явно спросонья.

— Ланч уже был? В столовой никого. Где Лорример? — на лице мистера Бреннана застыло выражение недовольства. Донован понял, что перед ним прирожденный и бесспорный джентльмен: бессонная ночь и щетина ничуть не портили его, — где Элизабет?

— Бесс сказала, что не может найти Лорримера.

— Я же велел ему, чтобы он оставался в доме. Не ходить же мне небритым.

— В каком смысле — «оставался в доме»? — не понял племянника дядя.

Райан зевнул и уточнил:

— Мэтью рассказал вчера, что развлекался в подвале с мисс Ревелл, а Патрик выследил их. Лорример и сказал, что пока гнев мистера Патрика не утихнет, он предпочитает обождать в безопасном месте.

Новость эта порядком повеселила дядю Джо.

— Дьявол… — глаза Джозефа блеснули смехом, — так вот зачем она туда полезла! — Было заметно, что известие это ничуть его не шокировало, просто посмешило, однако смех его тут же и смолк. Он вскочил. — Постой, так Лорример успел смотаться, а её Патрик пристукнул?

Райан покачал головой.

— Лорример не знает. Он поздно заметил Патрика, но едва увидел, разумеется, едва штаны натянул — дал стрекача. Шарлотт кинулась следом, а Патрик взревел, как сумасшедший и кинул в них лампу — дурацкий жест, если вдуматься. Попал ли он в Шарлотт, или она просто свалилась вниз в потемках — неизвестно, так ведь и сам Патрик в темноте наступил на грабли и получил промеж глаз…

Из глаз Джозефа Бреннана посыпались искры.

— Ха, то-то я смотрю — фингал у него на лбу! На болотах вроде он шишек не набивал, — дядюшка откровенно веселился, — так он, стало быть, даже стреноженный, следил за этой блудливой бестией? Даже не знаю, чего в этом больше — мужества или идиотизма…

— Вот и выследил на свою голову. Но это все зола, а вот кто меня побреет? Я одолжу у тебя Дейвиса, хорошо? — зевая, спросил Райан дядю.

— Бери. Так Лорример смылся? Я его понимаю. Вообще-то, если красотке приглянулся другой кобель, глупо винить кобеля, но это рассуждение слишком умно для нашего дорогого Патрика… — Джозеф задумался и тут же хмыкнул, на него снизошло новое озарение, — так вот почему он джин-то весь выхлестал! Любовная, стало быть, трагедия…

И Джозеф Бреннан затянул удивительно красивым баритоном:

Донован не мог не заметить, что петь мистер Бреннан, бесспорно, умеет, но в самой этой шекспировской песенке шута Фесте, которого Бреннан совсем недаром напомнил Чарльзу, было что-то откровенно циничное и жестокое. Неожиданно песню подхватил Райан — и Донован замер. Голос его был выше и намного сильнее, чем у Джозефа, и звучал искренне и страстно, такая надрывная тоска и мучительный надлом в нём проступили, что душу Донована опалило, словно пламенем. Так петь мог только истинный артист.

На последних словах куплета голоса слились, образовав странный дуэт ангела и дьявола.

— Да, шутки шутками, а бедняге Мэтью не позавидуешь, — бросив драть глотку, философично заметил Джозеф Бреннан.

Райан кивнул.

— Я сказал ему, что не обойдусь без камердинера. Что ему может сделать Патрик, чёрт возьми? Тем более что им теперь и спорить-то не из-за чего.

— Сумасшедший дом, — зевнул теперь Джозеф, которого Райан явно заразил сонливостью.

Дверь распахнулась без стука, на пороге появилась мисс Джейн Лидс.

— Мистер Бреннан! Вас зовет мисс Элизабет! Скорее!

— Бесс? Что случилось, я же не брит…

— Миледи приказала мне отнести ланч мистеру Патрику, а он не открывает!

— Ну и что? У него была бессонная ночь, я сам только что проснулся.

— Мисс Элизабет очень просила вас придти.

Дядя и племянник обменялись взглядами.

— Бесс не дура, — грубо обронил Джозеф, — зря звать не станет.

— Ладно, пошли, где она? — спросил Райан у Джейн.

— Нм третьем этаже — около спальни мистера Патрика Бреннана.

— Пошли, — Джозеф поднялся и первым вышел в коридор.

_