повествующая о романе мистера Тэлбота и леди Радстон, которая не столько переоценила степень влюблённости своего поклонника, сколько недооценила уровень его подлости.

Тем временем роман между мистером Вивьеном Тэлботом и леди Софи Радстон развивался весьма стремительно. Этому способствовали два обстоятельства: стремление вдовы во что бы то ни стало обзавестись новым мужем и желание мистера Тэлбота разнообразить свой вынужденный досуг. Он мечтал о Лондоне. Вот где можно по-настоящему поразвлечься. Но обречённый торчать в Уинчестере, покорствуя нелепой материнской придури о том, что Эннабел здесь быстрее выйдет замуж, Тэлбот понимал, что нужно довольствоваться тем, что подворачивается под руку.

Изобразить влюблённость труда не составило, мистер Тэлбот был артистичен и легко придал взгляду томную задумчивость и нежную меланхоличность, бормотал расхожие шекспировские фразы: «Я понял вас, вы чересчур надменны, но будь вы даже ведьмой, вы прекрасны…» Леди Радстон умело кокетничала, но сохраняла сдержанность и спокойствие. Переводила разговоры на высокие темы и высказывала взгляды почти пуританские. Вивьен не слушал, обдумывая возможности получить интересующее его, но всякий раз наталкивался на сложности. Наконец план был составлен, намечен и срок — в ближайшую среду Лавертоны устраивали пикник, и там вполне можно было продвинуться к цели.

Между тем, уловив его нарастающую решительность, леди Софи удвоила несговорчивость, стараясь разжечь его желание назвать её супругой. Во время пикника мистер Тэлбот пригласил её пройтись по лесу, но леди Радстон отказалась — это даст пищу молве. Вивьен взбесился — не хватало, чтобы эта старая кокетка начала корчить из себя недотрогу! Тэлбот дал себе труд заранее прогуляться по окрестностям, присмотрел и снял на время пикника домик егеря, а эта потаскуха выламывается? И если раньше мистер Тэлбот планировал просто позабавиться, теперь мстительно захотел по возможности скомпрометировать леди Радстон.

Надо заметить, что, несмотря на значительный опыт кокетства и некоторое знание света, леди Софи несколько ошиблась в оценке своего воздыхателя, не столько переоценив степень его влюблённости, сколько недооценив уровень подлости. Она не слышала слова виконта Шелдона о том, что у этого господина нет ничего святого, но если бы и слышала — не придала бы им значения. Мистер Тэлбот казался ей недалеким, неопытным, но милым и состоятельным юношей, что, безусловно, делало честь артистизму Вивьена.

Сам Тэлбот не остался в долгу. Лёгкое охлаждение, которое леди Радстон заметила после того, как весьма благопристойно умерила пыл юноши на пикнике Лавертонов, усугубилось его неожиданным вниманием к юной мисс Гилмор, располагающей сорока тысячами фунтов. Девица странно трепетала, танцуя с Вивьеном, и леди Радстон не могла не увидеть в этом угрозы. По её мнению, девица была, в лучшем случае, недурна, но молодость и хорошее приданое…

В свою очередь такое поведение мистера Тэлбота взбесило Лоренса Иствуда. Какого чёрта! Однако когда обозлённый Лоренс высказал приятелю своё негодование — оную девицу присмотрел он, чего он лезет поперёк дороги, чёрт возьми? Взялся за Радстон — ну и развлекайся! Однако Вивьен сумел его успокоить. Никаких планов на мисс Гилмор у него нет, пояснил он дружку, просто надо, чтобы его красотка, взревновав, оказалась сговорчивей.

Лоренс чуть успокоился, но решил внимательно понаблюдать за приятелем и вскоре убедился, что тот и в самом деле разыгрывает тонкую и дерзкую комбинацию совращения. Впрочем, с такой особой, как леди Радстон, Иствуд тоже особо не церемонился бы. Он предложил приятелю свои услуги — отчасти, чтобы помочь, отчасти, чтобы не выпускать Тэлбота из виду.

Тэлбот обрадовался этой неожиданной помощи. Именно этого-то ему и недоставало — ведь опасно в таких случаях кому-то довериться, а в Иствуде Вивьен был уверен. Тэлбот посвятил дружка в свои планы. Подумать только, он всё так удачно продумал, снял егерский домик, где можно было осуществить всё без помех, а эта мерзавка начала читать ему проповедь о приличиях! Теперь Тэлбот хотел сделать так, чтобы и достойно поразвлечься, а после — унизить и скомпрометировать вздорную дуру, надоевшую ему упрямством, лицемерными проповедями и глупым кокетством. Иствуд внимательно выслушал. Недурно задумано. Но как это осуществить?

Идея Тэлбота была весьма любопытна, а с помощью дружка — вполне осуществима. Он, Иствуд, ненавязчиво поведает леди Радстон, что его друг мистер Вивьен Тэлбот несколько сблизился с мисс Энн Гилмор, но всё же в сердце его живёт необоримая склонность к ней, леди Софи. Но, убедившись в её жестокосердии, — ведь она ничем не поощрила его — он понял, что её душа закрыта для него — и предпочёл удалиться с раненым… нет, лучше сказать, с разбитым сердцем. Да, с разбитым, это звучит более впечатляюще.

— Затем можешь добавить, что недавно я признался тебе, что к мисс Гилмор меня ничего не влечёт, но я просто желаю найти исцеление от… как же тут получше-то выразиться?… а, вот! Найти исцеление от неутолённой страсти в новом чувстве.

Лоренс пришёл в восторг. Прекрасно звучит. Но что дальше?

— А дальше можешь поведать ей, что, несмотря на все попытки забыть её и исцелиться от страсти, у меня ничего не получилось — и я слёг в горячке… Или лучше нервное истощение? Ну, придумаешь сам. Обязательно добавь, что я купил для нее дорогой бриллиантовый убор, но не могу дерзнуть преподнести ей его… Она ведь так добродетельна и строга! А тем временем сегодня я на пару дней избавлюсь от матери да сестрицы. Мать хотела съездить в Вудонхилл, а сестру пригласила к себе погостить Глэдис Сейвари. Надо только не прогадать со сроками… Неделя у меня есть…

— Ты полагаешь, она придёт навестить несчастного больного страдальца или клюнет на бриллианты? — усмехнулся Лоренс.

— Всё зависит от того, как ты сыграешь свою роль. «Удильщику всего милее видеть, как рыбка с золотыми плавниками вод рассекает серебро, чтоб жадно коварную приманку проглотить…» Ей нужно подыскать мужа до конца сезона, доход её, мать говорит, ничтожен, так что, на что-нибудь да клюнет, а возможно — на всё сразу.

— А где ты возьмёшь камни? Неужто раскошелишься?

— Как же… возьму у матери на время. Если всё продумаем правильно — из дома они не уйдут. Главное, сделать так, чтобы она пришла.

— Пусть так, но что дальше?

— А вот тут-то ты пригодишься сугубо. Понаблюдаешь за ней, как только заметишь, что она явилась — подбей Салливана и Лавертона зайти ко мне на партию в вист…

— Почему их?

— Салливан — тупица, но именно такому поверят: Сирил просто неспособен ничего выдумать. Лавертон, даже если расскажет об увиденном ужасе только своей мамаше — большего не потребуется.

— Но почему — вист? Ты же болен… Я скажу, что тебе недужится, и мы должны тебя проведать.

— Да ври, что хочешь. Я предупрежу лакея, он пропустит вас. Нет, я вообще отпущу его на вечер. Заваливайте в спальню. Только, Бога ради, не сразу, как заметишь, что она пришла — дай мне часок на забавы. Постой. Я посвечу в окно — тебе же видно будет из окна гостиной?

Дом Иствудов находился на Грейт-стрит, неподалеку, и окно спальни мистера Тэлбота, выходившей на Соборную улицу, было видно из гостиной Лоренса. Но план этот не устроил мистера Иствуда. Не может же он сидеть в гостиной с Салливаном и Лавертоном и не спускать глаз с окна? Мистер Тэлбот согласился. Это верно. Что же делать? О, да он просто распахнет окно, сказав красотке, что в комнате стало душно! А предварительно натопит… Заметить распахнутое окно проще, чем свет свечи. Мистер Иствуд кивнул. Отменно задумано. Лоренс ничем не рисковал. Всё, что нужно — пригласить к себе Сирила и Джона, развлекать часок, угостить кларетом и портером, а потом предложить навестить Вивьена. Но придёт ли красотка?

* * *

Услышав сообщение мистера Иствуда о том, что её поклонник, несмотря на все попытки забыть её и исцелиться от иссушающей страсти, слёг в лихорадочной горячке с полным нервным истощением и, возможно, не протянет и нескольких дней, хоть врач и старался обнадежить родных и посоветовал убитой горем матери Вивьена срочно выехать в Лондон для консультации с тамошними светилами, леди Радстон промолчала. Но когда мистер Иствуд добавил, что робкий юноша так страдает, что не мог решиться даже на то, чтобы преподнести ей, зная её скромность и добродетель, бриллиантовые серьги и колье, она затрепетала.

Миссис Тэлбот действительно уже несколько дней не показывалась в свете, уехав в имение, и это подтверждало слова Иствуда. Что до сестры, которая уже два дня жила в доме Сейвари, то перед ней Вивьен заранее разыграл маленький спектакль, уверив, что в последнее время плохо спит, чувствует себя совершенно разбитым и больным. Эннабел вовсе не хотелось покидать Глэдис, но брат заверил её, что в этом и нет необходимости — он знает её заботливость и доброту, но врач просто рекомендовал ему покой. В итоге, когда леди Радстон, не доверяя словам Иствуда о болезни Вивьена, спросила об этом Эннабел, та тоже ответила, что брат жаловался на плохое самочувствие, и у него даже был врач.

Сомнений больше не было, хотя любая, более разумная и менее самонадеянная особа несколько усомнилась бы, как ей удалось свести с ума молодого человека, твердя ему о добродетели? Но леди Софи, искренне считая себя неотразимой, об этом не задумалась. С началом вдовства леди Радстон пришлось отказаться от многих атрибутов своего положения. В их числе была и карета, ибо содержать лошадей было теперь не по карману. Она решила нанять на этот вечер экипаж, но по зрелом размышлении решила наведаться к влюбленному юноше под покровом темноты пешком, и днём мистер Тэлбот получил записку от неизвестной особы, известившей его, что его навестят около одиннадцати вечера.

Получив это известие, Вивьен вызвал лакея. Ему действительно кое-что нужно было сделать по поручению матери.

— Брук, вы поедете сейчас к двоюродному брату моей матери, мистеру Форинту, он очень тяжело болен, и осведомитесь о его самочувствии.

Лакей уехал. Вивьен же поторопился известить Лоренса о грядущем визите леди Радстон, и Иствуд тут же отправил приглашение Салливану и Лавертону, а так как никто из них не был никуда приглашён, оба они вечером обещали быть в гостиной Иствуда.

Между тем, вернулся Брук.

— Вы спросили, как себя чувствует несчастный мистер Форинт?

— Да, мистер Тэлбот.

— Хорошо, можете идти. До утра вы свободны, — и игнорируя удивленный взгляд лакея, Вивьен занялся подготовкой к ожидаемому визиту. Брук всё же сообщил хозяину, что самочувствие мистера Форинта просто ужасно, по мнению врача, надежды нет никакой. О, чёрт, он забыл осведомиться об этом. Тэлбот нервничал. До здоровья мистера Форинта ему не было никакого дела, но приличие есть приличие. Торопливо бросив сочувственное «да-да, всё это прискорбно», мистер Тэлбот выпроводил лакея за дверь, повторив, что до утра тот свободен.

Взгляд Брука ему не понравился.

* * *

Лоренс, время от времени подходя к окну, внимательно вглядывался в окно дома мистера Тэлбота, которое оставалось закрытым. Неужели план дружка провалился? Задумано всё было неплохо. На ратуше пробило половину двенадцатого, пошёл мелкий дождь, и фонари проезжающих карет отражались в лужах размытыми цветными пятнами. Неожиданно, как раз тогда, когда мистер Иствуд хотел предложить гостям перекинуться в картишки, он вдруг заметил, как тяжелые портьеры на окне Вивьена раздвинулись, его лицо на миг показалось в оконном провале — и створки окна поехали вверх. Неужели?

Лоренс незамедлительно вспомнил о больном друге, предложив Джону и Сирилу отправиться к Вивьену. Там они перекинутся в карты, чем скрасят больному томительные часы недуга. Не поздно ли, спросил Лавертон, но Лоренс разубедил его — вчера он заходил к другу в это же время — тот не спал. Они миновали площадь Ратуши, и Лоренс без стука отворил дверь. Лакея, как и обещал мистер Тэлбот, не было. Но перед домом не было и экипажа. Да полно, тут ли она?

Мистер Лавертон и мистер Салливан поднимались за ним, на пороге спальни Вивьена, прислушавшись, Иствуд чуть помедлил. Ему показалось, он услышал негромкий разговор и, пропуская вперед Лавертона и Салливана, Лоренс распахнул пред ними дверь и с мягкими словами: «А вот и мы, дружище, пришли навестить больного…», вошёл последним. Лоренс до конца не верил, что план Вивьена удастся, но кто знает?

От двери мистер Иствуд сразу на всякий случай отскочил к трюмо, — и правильно сделал. Раздался истошный женский визг, леди Радстон фурией пронеслась по комнате, едва не сбив с ног мистера Салливана и наступив на ногу мистеру Лавертону. Сам мистер Тэлбот был озабочен только тем, чтобы в момент посещения друзей ненароком опуститься в кресло, незаметно убрав со стола и опустив в карман халата бриллианты матери в алом бархатном футляре. В связи с тем, что предусмотрительный Вивьен, раздевая леди Софи, засунул её платье глубоко за полог кровати, найти его ей не удалось, она схватила с кровати покрывало и ринулась вон из спальни. Трудно сказать, что чувствовали при этом мистер Лавертон и мистер Салливан, но у мистера Лоренса Иствуда хватило ума несколько наигранно засмеяться, извиниться за вторжение и даже шутливо попенять больному, что от подобного врачевания, что и говорить, проходят все болезни…

Сам Вивьен Тэлбот тоже явно чувствовал себя неловко. Право, господа, неловко вышло… но, может быть, им и вправду перекинуться в картишки? Но джентльмены решили откланяться, — каким бы не было самочувствие больного, сейчас ему самое время отдохнуть. Мистер Тэлбот был огорчён таким решением, но не мог перечить друзьям, проводив их к выходу и подмигнув напоследок Лоренсу. Тот понял и кивнул.

Мистер Иствуд быстро догнал друзей и полностью разделил их возмущение подобной безнравственностью молодой вдовы. Подумать только, придти ночью к мужчине!

— Ваш Тэлбот тоже хорош, Иствуд, сказаться больным и принимать женщин!

Но Лоренс, как истинный друг, встал на защиту реноме приятеля.

— Полно, Салливан. Есть вещи, о которых неудобно говорить, но если влюблённая дама врывается среди ночи в спальню к джентльмену, выгнать её — это не поступок истинного джентльмена. Тут уж приходится… хочешь не хочешь… быть джентльменом.

К мистеру Салливану леди в спальню среди ночи никогда не врывались, и эта мысль была для него новой. Сирил глубоко задумался.

— Но поведение вдовицы, конечно, не лезет ни в какие ворота. Как можно? Настолько забыть женский стыд и скромность? — продолжал между тем возмущённый мистер Иствуд. — Интересно, что скажет по этому поводу такая вдумчивая, высоконравственная особа, как миссис Лавертон, а, Джон? Мне кажется, она не может не осудить подобные поступки.

Джон Лавертон кивнул, конечно, мать всегда осуждает безнравственность.

— А что скажет общество? — не унимался Лоренс, — воистину, в какие времена живём? Всё попирается — честь, совесть, женская скромность! — У порога своего дома он откланялся, внимательно поглядев вслед уходящим, после чего, помедлив несколько минут на своём пороге, снова перешёл через площадь и постучался к приятелю.

Вивьен уже убрал в шкатулку, где хранились драгоценности матери, бриллианты, в панике бегства, естественно, брошенные вдовой, о чём он специально, как уже было сказано, позаботился. Он был весьма доволен. Даже удивительно, как гладко всё сошло — как по нотам. Но бабёнка в постели оказалась совсем неплоха, Тэлбот ожидал худшего. Поломалась для виду, а потом всё было в лучшем виде. Но как Лавертон, как Салливан? Можно ли рассчитывать, что к завтрашнему дню новость распространится? У Лоренса на этот счёт не было никаких сомнений — даже если Сирил и Джон по каким-то странным причинам замолчат происшествие, чего ждать отнюдь не приходится — ему-то молчать с какой стати? Разве он не возмущён? Чёртова распутница, Мессалина! Такие падшие женщины не должны иметь доступ в общество приличных, порядочных людей!

Вивьен Тэлбот, хотя слушал артистичные разглагольствования мистера Иствуда с улыбкой, попросил его умерить пыл — и выпить шампанского. Шипучее вино весело искрилось и пенилось в бокалах, и оба с удовольствием выпили за успех. Выкурив по сигаре, решили пойти к Иствуду, — поужинать. Оба проголодались.

* * *

Наивное возмущение мистера Салливана и искренний рассказ мистера Джона Лавертона, действительно, молниеносно распространили новости в свете. Умный мистер Иствуд всячески избегал разговоров об этом, не зная, как джентльмену вообще говорить о подобном, но когда его просили подтверждения слов мистера Лавертона и мистера Салливана, Лоренс нехотя — а куда деваться? — был вынужден подтвердить справедливость их рассказа.

Услышав о распутстве леди Радстон, мистер Монтэгю пожал плечами, виконт Шелдон глубоко вздохнул, молодые особы, краснея, шушукались. Мисс Иствуд странно побледнела и поторопилась подойти к Энн Гилмор. Кора испугалась, увидя лицо подруги. Энн всё поняла. В последнее время ей казалось, что мистер Тэлбот наконец-то заметил её и увлёкся, он часто приглашал её танцевать, был любезен и мил. У неё появились надежды. Но теперь оказалось, что всё это делалось для отвода глаз, для прикрытия постыдной связи мистера Тэлбота с леди Радстон…

— Ты была права, Кора, — только и смогла прошептать Энн, сжимая руку подруги.

У Коры сжалось сердце. Вчера поздно ночью, когда она уже ложилась, вернулся Лоренс с Вивьеном, оба несколько хмельные, они прошли в малую гостиную, и она услышала обрывок их разговора.

— Да не стоит тебе встревать — просто подтверди слова этих двух болванов. С ней всё равно покончено.

— А не жаль тебе красотки-то?

— Ну, второй-то раз мне её уже не заманить, так что ж жалеть-то? Нет, дважды в одну реку не войдёшь. Позабавились и хватит. Но ты — молодец. Привёл дураков минута в минуту.

Слова их быстро затихли. Кора не поняла, о чём они. Какие болваны? С кем покончено? Куда и кого её братец привёл «минута в минуту»? Однако мисс Иствуд не провела и двух минут в гостиной на званом обеде у Лавертонов, как ей поведали о возмутительнейшем факте, имевшем место прошедшей ночью. Выслушав все обстоятельства, Кора помрачнела. Леди Радстон, особа, что и говорить, неприятная, но всё произошедшее — дело рук Тэлбота и её братца. Мистер Салливан и мистер Лавертон, действительно, болваны. Но её Лоренс и Вивьен Тэлбот — просто подлецы. Они заманили леди Софию к Вивьену, а потом её Лоренс привёл в спальню к мистеру Тэлботу — двух свидетелей… болванов… «минута в минуту»… всё верно.

С леди Радстон подлинно было покончено.

Кора вздохнула. Потом увела Энн в парк и рассказала об услышанном ночью разговоре. Мисс Гилмор помертвела. Нет, этого не может быть. Энн готова была поверить, что мистер Тэлбот ухаживал за ней просто для отвода глаз, будучи влюблённым в леди Софию, но подумать, что он хладнокровно решил уничтожить репутацию женщины, нисколько не любя её — просто, из пустого каприза? Энн стала уверять Кору, что она просто что-то поняла неверно. Такого не может быть. Кора, видя потрясение подруги, не решилась настаивать. Может, она и впрямь чего-то не поняла?

Происшествие подверглось обсуждению, правда, весьма короткому, и в кружке милорда Шелдона и сэра Чилтона. Здесь о леди Радстон придерживались мнения не лучшего, чем то, что имел Вивьен. Мисс Хилдербрандт даже не удержалась от короткого замечания, высказанного, правда, тихо и на ухо подруге.

— Выкинуть из общества эту распутную мотовку и мечтать было нельзя, но вот, счастливое стечение обстоятельств…

— Я бы не назвала это стечением обстоятельств, дорогая, это промыслительно, — тихо поправила её леди Холдейн.

Мистеру Салливану и мистеру Лавертону поверили безоговорочно и именно по тем самым соображениям, которые называл Тэлбот. То, что леди Радстон застали в постели Вивьена, говорило о крайней распущенности этой особы, только и всего.

Тэлботу ничего в упрёк не поставили.