1

Мел вошел в большую комнату, освещенную ярким апрельским солнцем итальянской весны. Здесь в послеполуденные субботние часы собиралось все его разросшееся семейство. За столом Даша, жена, кормила с ложки восьмимесячную Настю, их "итальянское чудо"; посреди комнаты прямо на покрытом паласом полу расположились его неразлучные сыновья-близнецы — Георгий и Александр, мастерившие из конструктора модели спортивных самолетов. Около них, положив на лапы мохнатую черную голову, дремал, растянувшись во всю длину добрейший пес-ньюфаундленд по имени Бой.

Эта комната в нижнем этаже, переходящая за раздвижной дверью-перегородкой в кухню-столовую, была любима всей семьей; здесь они проводили большую часть дневного и вечернего времени; а потом расходились по спальням во втором этаже: близнецы к себе, родители к себе, забрав маленькую дочку, которая пока спала с ними.

Сюда, в скромную, но собственную виллу на Лаго Маджоре, в нескольких десятках километров от Милана, Мел перевез семью из Москвы незадолго до рождения Насти. В Москве он, Мелитон, потомок обрусевшего грузина, сам на три четверти русский, тоже имел собственный дом, который пришлось покинуть, как он сам считал, временно. То жилище было их первым семейным пристанищем; Мел испытывал к нему особые чувства.

На Даше он не просто женился, он отвоевал ее у мужа, весьма преуспевающего бизнесмена, когда понял, что эта женщина — его судьба. В своей прежней беспорядочной и безответственной личной жизни московского богатого ловеласа он привык управляться, не беря на себя никаких обязательств. Но Даша это было особенное, необыкновенное; это была его женщина, та половина его самого, которую дотоле не щедрая на такие подарки судьба преподнесла ему в виде приза. Он боролся за Дашу несколько месяцев, а когда узнал, что она от него беременна, разметал все преграды на пути к их браку. Он добился развода и сразу после отъезда Дашиного мужа на постоянное жительство за рубеж женился на своей "малышке". Через несколько месяцев Даша родила славных парней, сыновей-близнецов, получивших коллективное домашнее имя "Жорж-Алекс". Они и вправду были единым целым; их желания всегда совпадали, а действия отличались полным, как сейчас говорят, консенсусом.

Связанный узами Гименея, Мел был по-настоящему счастлив, как может быть счастлив мужчина, уставший менять женщин как перчатки, или как те меняют трусики и колготки — каждый день.

Необычные ощущения спокойного, налаженного быта, поддерживаемого обожаемой женщиной, гордое чувство отца, произведшего на свет сразу двух (!) сыновей-наследников, продолжателей рода, — все это освободило в нем скрытые ранее черты великодушия, доброты, ответственности за семью. После рождения близнецов он почувствовал себя главой "фамилии", как это называлось на Западе. Смеясь над собой, он говорил, что благородство из него "поперло, как из рога изобилия". Но Даша-то его другим и не знала; для нее он изначально был ее мужчиной, хозяином ее жизни и семьи.

А потом в Москве стало опасно; на него, удачливого банкира, было совершено два "наезда". Первый "наезд" — похитили их сыновей, потребовав за них не выкуп, а Дашу… Его хотели унизить, лишить жизненного стержня. Тогда он чуть не потерял рассудок от полного бессилия. Или угроза надругательства над сыновьями (их грозились оскопить), или отдать на заклание бандитам-извращенцам его гордость Дашу. И все-таки Мел нашел выход. С помощью знакомых-спецназовцев он не только освободил своих мальчиков, но и хитро разыгранным маневром отбил Дашу, не отдал ее в руки бандитов. Она, мужественная женщина, готова была пожертвовать собой, даже не осознавая опасности: одна мысль владела ею — спасти детей. Но Мел не допустил. Из той передряги он вышел седым — поседел в одночасье на глазах у жены. Красивый элегантный мужчина с мужественным лицом и совершенно седыми волосами. Такой он и сейчас.

Второй раз стреляли в машину, в которой он ехал. В России как раз начался "отстрел" банкиров. Он не сразу увязал трагические события со своим бизнесом, считая их вначале пусть не мелким, но все-таки хулиганством распоясавшихся подонков. Однако затем последовала телефонная угроза расправиться с его семьей. Он решил, что не имеет права рисковать жизнью самых дорогих ему людей. Отъезд был ускорен, когда жена созналась ему, что ждет еще одного ребенка. "Ну что ж, малышка, поедем рожать дочку в Италию", — сказал Мел тогда и за два месяца устроил свои дела и в Москве, и здесь, на Лаго Маджоре.

Этот итальянский дом они присмотрели во время своего первого совместного путешествия, состоявшегося спустя год после свадьбы. Красота и спокойствие зеленых берегов большого озера завораживали… Приехав в Москву, Мел через бюро по покупке недвижимости приобрел сравнительно недорогую виллу. Он рассчитывал использовать ее в основном для летних отпусков мальчики подрастали, им где-то надо было проводить каникулы. Напуганные похищением сыновей, Мел и Даша считали, что в этом уединенном месте до них никто не "дотянется".

Несмотря на привязанность к московскому дому вилла Маджоре пришлась по душе всем членам семейства, а младшая дочка просто и не знала другого жилища. Здесь на озере близнецам было вольготно. Дом стоял метрах в тридцати от берега; прилегающая к нему территория была густо засажена цветущим по весне диковинным кустарником: нежно-розовые, сиреневые, бледно-желтые и белые невысокие округлые "шапки" красиво смотрелись на изумрудно-зеленой траве. Под окнами никогда прежде не занимавшаяся цветоводством Даша посадила нарциссы и тюльпаны; чуть позже, по здешнему климату в июне, должны были зацвести гладиолусы. До любимых, но капризных роз руки у нее пока не доходили.

Поодаль от дома располагался вместительный ангар, половина которого использовалась как гараж на две машины (у них была пока одна). Другую половину занимала моторная лодка, без которой на озере было не обойтись; здесь же в холодное время года стояла небольшая весельная шлюпка, находившаяся в полном распоряжении близнецов.

Соответственно при вилле был небольшой пляжик, на котором пропадали мальчики и карауливший их Бой. Еще прошлым летом Мел нанял рабочих, которые соорудили деревянный навес с кабинкой для переодевания. Здесь Даша с малышкой Настей, родившейся в прошлом августе, могли дышать свежим воздухом, не изнемогая от солнца.

И Мел, и Даша обладали умением красиво, комфортно устраивать свое жилье…

Здесь, в Италии, Мел вложил деньги в небольшую экспортно-импортную фирму, с хозяином которой был знаком лет десять. Фирма специализировалась на продаже драгоценностей — в этом деле Мел неплохо разбирался, но все же был скорее грамотным любителем, чем крепким профессионалом.

Поскольку Мел перевел за рубеж только личные средства, он пока не мог заниматься досконально известным ему банковским бизнесом. Свои деловые авуары он намеренно оставил в России, в банке проверенного годами друга Николая, твердо рассчитывая вернуться на родину, как только рассосется криминальный бум, не дававший развернуться в полную силу. Нынешняя деятельность Мела давала семье возможность, во-первых, безбедно существовать (но не роскошествовать), а во-вторых — наращивать капитал для серьезного бизнеса. Планы же простирались очень далеко. Через полтора-два года Мел планировал создать собственную фирму по продвижению на Запад российских патентов. Даша, отлично владевшая основными европейскими языками, могла бы помочь ему в этом. Еще через три-четыре года он считал возможным войти компаньоном в некрупный частный банк, который можно было бы использовать как "взлетную полосу".

… Мел вошел в комнату. Настя, немедленно выплюнув кашу, которой ее кормила мать, издала победный клич, оттолкнув маленькой ладошкой Дашину руку. Каша мягко шлепнулась на пол. Мирно дремавший около мальчиков Бой тут же открыл глаза. Беззлобно тявкнув, он приподнялся, чтобы слизнуть манное пятно: Бой во всем уважал порядок.

Раздосадованная Даша укоризненно посмотрела на дочку, но та не обратила на нее никакого внимания. Заливаясь веселым смехом, Настя потянулась к отцу, почти вываливаясь из детского высокого стульчика с поперечной перекладиной.

— Ах ты, моя принцесса! Иди ко мне, моя красавица! — не смог устоять Мел.

Он взял дочку на руки, и та немедленно прижалась головкой к его груди, доверчиво определив маленькую ручку в район сердца, до шеи она еще не дотягивалась.

Когда Настя начала отличать членов семьи не просто как "своих", но с учетом индивидуальности, она сразу выделила Мела. Именно к нему, а не к братьям и не к Даше, которая кормила дочку и, естественно, проводила с ней большую часть времени, потянулось маленькое, жизнерадостное и, по-видимому, небесхитростное создание. Именно в отце она почувствовала "главного" в окружающих ее людях, именно к нему потянула ручонки, именно ему улыбалась во весь свой беззубый рот. Настина привязанность к Мелу была настолько заметной, что Даша хотя и смеялась, но в глубине души ревновала.

А в Меле после рождения дочери произошел поистине "революционный" переворот. Теперь он с трудом вспоминал то московское время, когда во всеуслышание заявил Даше: "Нам девок не надо! У нас будут только сыновья!" Теперь он полюбил дочку какой-то безоглядной всепоглощающей любовью.

"Моя радость, моя принцесса", — беспрестанно повторял он, не замечая недоуменных и ревнивых взглядов сыновей, которые как бы отошли для него на второй план.

— Ну чем ты ее так прельщаешь? — недоумевая, спрашивала Даша. — Ведь я провожу с Настей гораздо больше времени!

— Настя вошла в разум и стала понимать, "who is who", — отшучивался Мел, даже не скрывая, что дочкина любовь чрезвычайно ему льстит.

…Он остановился с девочкой посреди комнаты. Однако и близнецам хотелось получить свою порцию отцовской ласки. Они подбежали к Мелу с двух сторон, желая, как и раньше, повиснуть у него на шее. Но Настя, на удивление быстро "сгруппировавшись", пустила в ход крохотные кулачки, отталкивая братьев. Раздосадованные мальчишки ударили сестренку по рукам; Настя заплакала.

— Ах вы, большие оболтусы, — рассердился Мел, — как вам не совестно бить маленькую девочку! Неужели вам так обидно, что вы не можете сдержать своих чувств?

Настя, сразу сообразив, что отец на ее стороне, прекратила плач и прижалась к Мелу, хитро поглядывая на братьев.

— А что она всех бьет? — покраснел Александр. — Она не только нас, но и маму пытается ударить!

— Так она же еще маленькая, она не понимает! — продолжал несправедливый разнос Мел.

— И еще она все время писается! Мама не успевает менять памперсы, мстительно добавил Георгий.

Тут уж Мел просто взорвался!

— Вам ли об этом говорить, бывшие засранцы! Вы, наверное, забыли, сколько памперсов истребили! Я привозил полный багажник этого добра, и за неделю все исчезало! Давно ли вы сами ходите сухими?!

— Нам почти шесть лет! — понурив голову, пробормотали близнецы.

— Мел, Жорж-Алекс, прекратите сейчас же эту глупую дискуссию, попыталась вмешаться Даша.

— Одним словом, кто обидит Настю… — Мел замялся, не зная, как закончить фразу (ведь сыновей он раньше никогда не наказывал!) — будет… Будет иметь дело со мной.

— Все равно она нас не любит, и ты нас не любишь, — одновременно расплакались мальчики и выбежали из комнаты; они всегда все делали одинаково.

Мел растерянно посмотрел на Дашу.

— Что за странная у них реакция? Я же справедливо их отругал.

Да, Даше давно пора было вмешаться, а она все откладывала; пыталась отложить тяжелый для нее разговор, и вот тебе пожалуйста — дождалась!

— А ты не понимаешь, почему такая реакция? Да? Вот что я тебе скажу, папочка, иди сейчас же к сыновьям и проси прощения! Да-да, прощения! решительно сказала она, отбирая у мужа дочку. — Неужели, ты не понимаешь, что они ревнуют! Рев-ну-ют! Ты так явно демонстрируешь свое предпочтение, что даже мне становится не по себе, когда я вижу это! "Моя красавица, моя принцесса", — Даша очень похоже воспроизвела интонации Мела. А они кто? Они нежеланные дети?

— Дашенька, да я же их очень люблю! Просто Настюша маленькая, вот ей и внимания больше… — оправдывался Мел.

— Я не допущу, чтобы в семье были "любимые" и "нелюбимые" дети! разбушевалась Даша. — Не хватает только, чтобы сыновья чувствовали себя париями! Что они от тебя слышат? "Парни", "мужики"… А рядом "принцесса", "моя радость"! А они, выходит, не радость?!

— Но они же и вправду парни, их же нельзя воспитывать, как девочку…

— Я ничего не хочу знать! Все твои аргументы дутые, как мыльные пузыри! Изволь выбрать "мужские" приемы, чтобы показать им свою любовь и привязанность! Я не потерплю, чтобы из-за твоего неразумного поведения сыновья невзлюбили сестру… и тебя! Как ты этого не понимаешь?! Вот оно пресловутое "мужское" воспитание! — фыркнула Даша под конец своей гневной филиппики.

— Детка, я все понял, и ты, как всегда, права. Сейчас пойду склеивать разбитую чашку! Но ты только посмотри на эту маленькую шкоду! Знает, что весь сыр-бор из-за нее разгорелся, притихла, как мышка, только глазками и стреляет с тебя на меня. Даже не плачет несмотря на наш ор… Ну все, дорогая, я иду к сыновьям, — поспешно закончил Мел, в ответ на свирепые взгляды жены.

Когда Мел вошел в комнату близнецов, те стояли у окна, выходящего на озеро, и нехотя обсуждали достоинства яхт, видневшихся вдали.

На отца они даже не посмотрели. Мел молча присел на плетеное кресло, стоявшее в углу.

— Жорж-Алекс, будем мириться? — неуверенно начал он. — Я погорячился, накричал на вас. Но и вы тоже хороши: обидеть маленькую девочку, вашу сестру…

— Почему ты нас разлюбил, папа? — тихо спросил Александр. — Разве мы плохие, разве мы хуже Насти?

— Да Бог с вами, ребята! Чтобы я больше никогда такого не слышал! Кто это из вас выдумал такую глупость? Вы — мои любимые сыновья! Сыновья, вы поняли? Я вас люблю по-прежнему… даже больше, потому что вы у меня храбрые, умные и трудолюбивые. Но было бы смешно, если бы я обращался к вам, как к малышке Насте: "Ах ты моя принцесса Алекс, ах ты моя принцесса Жорж…" — Мальчики фыркнули, и Мел понял, что он взял правильный тон. Даже "принц" мальчикам как-то не говорят… Принц Гоша… Ведь смешно? Вы же сами вот смеетесь. Настенька хоть и крохотная, а женщина, а женщинам нужно всегда говорить что-нибудь приятное, проявлять к ним снисходительность. Ведь женщины слабее нас, мужчин. Вы же знаете, что я мамочку зову "малышка", "детка". А какая же она малышка — она взрослая женщина! Я вот вас не зову "малыши",потому что вы — мужчины, или, как говорят у нас в России, "мужики". С вас и спрос другой, и обращаться к вам надо более сурово, без всяких там словесных прибамбасов. А люблю я вас очень. Я горжусь вами, ребята, но вы у меня не принцы, а "парни", "мужики". Все понятно? А теперь идите ко мне и думать забудьте о тех глупостях, которые вы себе вообразили. Пойдемте-ка покажем мамочке, что мы помирились, и поедем на моторке в Стрезу. Мама захотела большую пиццу — вот и будет повод зайти в гляцерию, поесть вкусного джеллати и домой взять чего-нибудь. О'кей? Оденьтесь только потеплее, а то на моторке просквозит.

— Ура! Едем на моторке! А дашь порулить, папа? — в упоении закричали близнецы, забыв об обидах.

— Там посмотрим, — неопределенно пообещал Мел. — Как вести себя будете. Если перестанете по-глупому на меня обижаться, то, скорее всего, дам. Ну, в путь!

— И в гляцерию пойдем? Ура! — радовались сыновья. — А Боя возьмем?

— В самую лучшую на набережной, — улыбаясь, кивнул Мел. — И Боя берите, пусть прокатится.

Они спустились к Даше, при этом сыновья висели у Мела на закорках. Даша сделала им знак быть потише, потому что Настя только что заснула.

— Дашенька, мы едем за пиццей к синьоре Григолетти!

Это была та самая пиццерия, в которой когда-то Мел и Даша отведали первый на Лаго Маджоре обед.

— Возвращайтесь поскорее! И захватите теплые свитера!

— Малышка, я обещал мальчикам сводить их в кафе-мороженое на набережной, так что вернемся не раньше чем через три часа. Ты что-нибудь перекуси без нас, а грандиозная пицца будет на ужин. Бой, на улицу!

Глядя, как отваливает от мостков моторка, как ее мужчины, большой и маленькие, радостно машут ей руками и шапочками, Даша облегченно вздохнула. Камень свалился с души! Она-то знала, что ее самоуверенный супруг любит мальчиков не меньше, чем дочку. Просто он не привык смотреть со стороны на себя. Ну что ж, она его "подкорректирует"! Все-таки как ей повезло с супругом!

 

2

Августовским вечером в пятницу ожидали из Милана Мела; если он не предупредил по телефону, что задерживается, значит, вернется к семи часам. В большой комнате нижнего этажа Даша читала книгу на итальянском языке, время от времени бросая взгляд на детей. Она любила это тихое время, когда все дела по дому давным-давно переделаны и остается только дождаться главу семьи. Близнецы, полдня проведшие на озере, тихо переговаривались, как всегда, вместе разбирая несложную компьютерную программу. Вымытый, расчесанный, благоухающий собачьим шампунем Бой лежал посреди комнаты, а рядом расположилась годовалая Настя, усердно дергавшая пса за мохнатые уши.

Посмотрев на дочку, Даша вспомнила, как ее задумала.

…Это было в начале того злополучного года, когда похитили ее сыновей. Мел ей изменил. Она не знала этого наверняка, но чувствовала безошибочно, как чувствует измену почти каждая очень любящая женщина. Изменил, судя по всему, по-глупому, даже не думая развивать в дальнейшем этот пикантный эпизод. Случилось так, что его захотели и он не отказал… Потом эта женщина решила отомстить. Позвонив Даше, она наговорила ей таких гадостей, что Даша немедленно взбунтовалась и вместе с сыновьями уехала к родителям. Мел все начисто и яростно отрицал, а она, дурочка, сгоряча потребовала развод…

Даша улыбнулась, вспомнив, как ее неотразимый супруг старался искупить свою вину. Тогда она продержалась несколько дней, не допуская его до себя. А потом, конечно, простила… По-другому и быть не могло, ведь она до сих пор любит его, любит, как в первый день, трепеща, как птица, в нежных объятиях… Ах, какая же ночь искупления у них была! Какая ночь!

Но она вынесла из этой истории урок для себя. Как ни привязан Мел к ней и сыновьям, но он мужчина, а от мужчин можно всякое ожидать… Она не молодеет… Значит, нужно "опутать" Мела дополнительными привязанностями, подбросить ему новую заботу. Так она задумала сотворить дочку…

А потом похитили ее сыновей… Даша содрогнулась, вспомнив весь тот ужас, но тотчас отогнала от себя мрачные мысли. Ни Мел, ни сыновья никогда не вспоминали те страшные дни. Мел внушил близнецам, что "при мамочке об этом говорить нельзя". И ее славные умные мальчики запрет этот не нарушали. Может, они и говорили с отцом или между собой на эту тему, но при ней — ни разу! Ее тогда чуть не подстрелили, а Мел поседел у нее на глазах… Но седина ему даже идет…

Той же осенью, едва оправившись от переживаний, она и сотворила это забавное создание, их дочку Анастасию, в которой отец души не чает. А родила ее уже здесь в Италии…

Даша оторвалась от своих мыслей, услышав натужное кряхтение пса.

— Настасья, не мучай Боя! Он когда-нибудь откусит твои шаловливые ручонки! — прикрикнула она на дочку, нахально терзавшую терпеливого пса. Но Настя только засмеялась, бесстрашно засунув пальчики прямо в собачью пасть. Бой вежливо, обжав их зубами, виновато посмотрел на Дашу. Нет, Даша не испугалась. Когда она впервые увидела эти игрища, то пришла в ужас. Но потом убедилась, что воспитанный Бой обращается с малышкой не менее осторожно, чем родители.

Эту собаку — огромного черного ньюфаундленда, а тогда трехмесячного щенка — Мел принес в дом вскоре после того, как они поселились в Италии. Оба они, Мел и Даша, были еще под свежими впечатлениями похищения близнецов. Здесь, на новом месте, испытывая временные затруднения в деньгах, они не могли пока взять постоянную прислугу, и с детьми приходилось управляться самой Даше. Она же готовила еду, занималась покупками, следила за домом… Вынужденная отлучаться по делам, Даша сначала запирала близнецов на ключ (не таскать же их повсюду с собой!), но близнецы, которым шел уже шестой год, бурно взбунтовались против такого обращения. По правде говоря, взрослые тоже боялись слишком "радикальных" мер: вдруг пожар случится или еще какая-нибудь напасть, а дети не могут выбраться…

И вот однажды Мел появился со щенком в руках, похожим на забавного медвежонка с длинными ушами и лохматой шерстью. Щенок был уже кое-чему обучен; кроме того, он был хороших кровей, легко поддавался дрессировке и, как оказалось, был от "природы" воспитанным. Даша вначале всполошилась: не наберутся ли дети глистов или какой другой собачьей дряни. Но вскоре ее опасения исчезли сами собой. Бой много плавал и всегда был чистым. Даже зимой он спокойно нырял в ледяную воду озера, вызывая радостный визг близнецов. Шерсть его благодаря смазанной жиром ости, не намокала, а густой подшерсток создавал нечто вроде воздушной оболочки. Даша накупила душистых шампуней и строго следила за тем, чтобы у собаки не заводились блохи или другая мелкая живность. Два раза в месяц Бою скармливали специальную таблетку "от паразитов", после чего Мел сажал его в машину и увозил на "обследование". Бой оправдал свою голубую кровь и надежды хозяев: он уважал взрослых, любил мальчиков, которых считал, по-видимому, своими братьями, был хорошим товарищем в играх и отличным телохранителем, так как имел устрашающий вид.

Когда в дом принесли малышку Настю, Бой отнесся к этому событию с полнейшим равнодушием. Да, у взрослой хозяйки был большой живот, потом она стала худенькая и стройная, как тростиночка, а в кроватке появилось маленькое кричащее существо, которое, когда не плакало, то спало. Иногда, уступая собственному любопытству, в общем-то не свойственному собакам этой породы, Бой степенно заходил к хозяевам в спальню, внимательно разглядывал через перекладины кроватки сладко посапывающий комочек и удалялся разочарованным. И что в этой Насте такого! Почему взрослый хозяин, как возвращается вечером домой, так и прилипает к дочке? С близнецами куда интереснее! С ними хоть можно поиграть…

Но когда Настя, спустившись из кроватки на пол, начала передвигаться сначала на четвереньках, а потом сидя на попке, отталкиваясь пухленькими ручонками, Бой прикипел к ней всем сердцем. Настя бесстрашно приваливалась к его теплому боку и могла заснуть так, ни мало не беспокоясь о том, что огромная собака может попросту раздавить, она лазала по нему, делала с ним что хотела… И пес терпеливо все сносил. Он стал как бы нянькой для младшей дочки; пока Настя играла с Боем, Даша могла отлучиться куда угодно. Для братьев Настя была слишком "маленькой", и они крайне неохотно уделяли ей крупицы своего драгоценного мальчишеского времени, если мать просила об этом.

Особенно любила Настя тянуть Боя за длинные уши или за хвост. Уши были предпочтительнее. Бой сносил все это безобразие терпеливо, даже не огрызаясь. Когда же ему становилось невмоготу, он легонько толкал носом девочку в центр кругленького животика, и та мягко приземлялась на пятую точку. Удар был рассчитан так ловко, что ребенок не опрокидывался, не ударялся головкой, а просто шлепался на пол, и все. Это было совсем не больно, и Настя обычно не плакала. Но иногда она начинала тихонько причитать от обиды. Бой в ответ мелодично подскуливал. Услышав этот чарующий дуэт, Даша прикрикивала на дочку, чтобы та не мучила собаку.

…Вдруг Бой насторожился, встряхнулся и встал. Значит, Мел где-то на подъезде к дому. Собака чувствовала приближение хозяина и считала своим долгом поприветствовать его.

По этому поводу Даша в свое время рассказала Мелу смешную байку. Когда-то она, еще до своего первого замужества, работала в НИИ. Однажды к ним приблудился большой рыжий пес-полукровка по имени Цезарь; откуда пошло это имя, никто не знал. Пес жил под парадной лестницей и обычно днем лежал около дежурного вахтера. Всех он пропускал, ни на кого не лаял и даже не вставал, когда сотрудники проходили мимо. Единственное исключение он делал для директора института. Завидев приземистую фигуру с неизменным портфелем в руках, он поднимался, подтягивался и, дружелюбно оскалив влажную пасть, приветствовал начальство стоя. Однажды на общем собрании директор посетовал на отсутствие хорошего воспитания у младших и даже старших научных сотрудников, которые "не считают нужным вставать, когда директор заходит в комнату", а "ведь Цезарь в таких случаях поступает совсем по-другому". Институтские острословы тут же предложили произвести Цезаря в "старшие научные сотрудники с окладом согласно штатному расписанию". Директор ценил юмор и смеялся вместе со всеми. Московские хохмачи-острословы, как их здесь не хватало!

На дорожке, ведущей к дому, послышались мужские шаги. Настя проворно засеменила к креслу и проворно нырнула под него. Снаружи осталась круглая попка, обтянутая малиновыми в розовых цветочках ползунками: она знала, что сейчас повторится процедура, которую обожали и отец и дочь. Ей тоже в этой игре отводилась маленькая ролишка.

— Привет всем, — сказал Мел, показавшись на пороге комнаты.

— Привет, папа, — откликнулись сыновья, занятые компьютерными разборками.

— А где же Настя? Что-то я ее не вижу! — продолжал Мел.

Девочка, предпочитавшая игры с отцом всему остальному, замерла под креслом. Бой выразительно посмотрел на хозяина, потом повернул голову в сторону малиновой попки. "И что ты выдрючиваешься, — казалось, говорил он, вот же твоя любимая дочка!"

— Жорж-Алекс, вы не видели сестренку?

— Ну что ты, папа! За кого ты нас принимаешь? — снисходительно ответствовал Георгий.

— Вообще, не мешай нам работать, — промолвил серьезный Александр, — у нас новая программа.

— Значит, не видели, — подытожил Мел. — А ты, Дашенька, не видела Настю?

Круглая жизнерадостная попка энергично задвигалась, пытаясь спрятаться поглубже, но не получилось: кресло было все-таки низковатым.

— Не видела, Мел. Может, она вышла в другую комнату? — предположила серьезная Даша.

— Тогда пойду поищу ее в другом месте. — Громко топая, Мел вышел из гостиной и остановился за дверью. Из-под кресла выдвинулась наиболее соблазнительная часть Насти в малиновых тонах. За ней показалась взлохмаченная голова. С отчаянным визгом девочка засеменила к матери и уткнулась ей в колени.

— Мама, пусть Настя визжит потише, — недовольно попросил Георгий. Долго быть снисходительными близнецы не умели.

— Так вот она где, наша дочка! Как же ты ловко спряталась, маленькая плутовка, — сказал Мел, входя в комнату. — Ну, иди ко мне, я тебя покачаю!

Через минуту Настя, заливаясь громким смехом, высоко подскакивала на его руках.

— Папа, вы с Настей нам мешаете! — опять встряли ревнивые близнецы.

— Ну хватит, дочка, теперь иди к маме и приготовьте мне поесть. А я позанимаюсь с твоими братиками. Посмотри, какие они у нас умные, какие серьезные, какие сердитые!

Мел передал дочку жене, и та ушла в столовую-кухню.

— Жорж-Алекс, вы уже знаете, как связаться со мной по электронной почте?

— Пока нет, папа, у нас не получается ввести пароль.

— А пароль придумали?

— Придумали: "Настя". Как ты думаешь, нужно написать "Nastia" или "Nastya"?

— Это — как хотите, а ввести можно вот таким образом, — показал Мел сыновьям. — В понедельник вызовите меня и сообщите о своих проделках. А теперь на улицу — повертитесь на перекладине. Сможете подсадить друг друга?

— Сможем, — заверили сыновья и, толкаясь, побежали к выходу. Но по дороге были перехвачены Дашей.

— Жорж-Алекс, вы собираетесь с нами ужинать? — спросила она.

— Мамочка, позволь нам немного погулять, папа разрешил. Мы поужинаем потом, хорошо?

— Ну если папа разрешил… Тогда разогреете себе молоко, возьмете печенье, творог и фрукты. Пойдем в столовую, Мел, буду тебя кормить.

В столовой на высоком стульчике сидела Настя. Даша выдала ей какой-то безобидный сосательный крендель, и малышка пыталась вонзить в него немногочисленные зубы.

— Настюша, ты обещаешь, что не будешь капризничать и дашь отцу спокойно поесть? Если да, можешь остаться с нами!

Девочка радостно закивала; она все понимала, хотя еще не научилась говорить. Находиться в обществе взрослых ей очень нравилось.

— Подвигайся к столу, принцесса, пока мамочка нам разрешила, подмигнул дочке Мел, переставляя Настин стульчик поближе к родительским.

"Буду тебя кормить" — это был особый ритуал, сохранившийся еще с московских времен: Мел сидел и расслаблялся, а Даша хлопотала вокруг, подогревая, подкладывая, намазывая. Желанная жена, любимая дочка, в окно доносятся негромкие голоса сыновей — много ли мужику нужно для счастья…

Утолив голод, Мел откинулся на спинку стула и шумно вздохнул:

— Вкусно ты готовишь, малышка!

— Скоро посажу тебя на голливудскую диету: только мясо и овощи, откликнулась Даша, как всегда по вечерам жевавшая овощной салат. — По-моему, ты набираешь вес.

— За меня не беспокойся, — ответил слегка задетый Мел, — завтра свободный день, всласть наплаваюсь на озере да и ночью уделю тебе внимание. Ты не против? А вот ты, от этого постоянного силоса худея, проигрываешь!

Закончив веселую пикировку, Мел перешел к обсуждению деловых проблем. Такая привычка появилась у него здесь, в Италии. За время их совместной жизни Даша заметно "подтянулась" в бизнесе, и ее мнение становилось все более полезным мужу.

 

3

В первые месяцы 199… года неожиданно для всех в Северной Италии наступили беспокойные дни. В Албании, стране традиционно бедной, с забитым и неразвитым населением, вспыхнула и прокатилась короткой, но грозной волной "революция обманутых вкладчиков". Опасаясь за собственную жизнь, через границы, минуя соседнюю распавшуюся Югославию, хлынули потоки беженцев.

Мел, ездивший в Падую и Венецию по делам и видевший этих людей, не сомневался, что среди них могут оказаться обыкновенные мародеры, которые не преминут в суматохе пограбить комфортабельные дома. Желая защитить семью от непрошеных гостей (иногда ему приходилось отлучаться из дома надолго), он купил револьвер 38-го калибра и научил Дашу стрелять. Убедившись, что жена пользуется оружием довольно сносно (или, во всяком случае, без испуга, свойственного многим женщинам), он, перекрестившись в душе, убрал револьвер в сейф, стоявший в спальне близнецов (маленькая семейная хитрость, вряд ли способная сбить с толку грабителей).

…В то утро Мел уехал в Милан, взяв с собой Боя: собаке нужно было сделать профилактическую прививку.

— Дашенька, мы с Боем вернемся часам к шести. Ты справишься с остальными "пушистиками"?

Всех членов своей семьи Мел с некоторых пор называл "пушистиками", а всех вместе — "пушистым зверинцем". Вначале из-за Боя, потом из-за Насти кудрявой и темноволосой (настоящая итальянка!). Даша всегда была "пушистая", только розово-блондинистая. Таким же "пушистым" был и Александр, похожий на мать (обычно он требовал, чтобы ему оставляли длинную челку, которую старательно зачесывал набок). Что же касается Георгия, то он — почти точная копия отца — попал в разряд "пушистиков" скорее заодно. Волосы у него были темные и совсем не вьющиеся.

— У меня кое-какие дела по хозяйству. Пошлю мальчиков в лавочку синьора Никколо; они на велосипедах обернутся за пятнадцать минут. Нужно купить всякой мелочи: хлеб, минеральную воду, виноград кончился, апельсиновый сок. Да и вообще продукты кончаются. Когда мы с тобой сможем отправиться в Стрезу для основательных закупок?

— Отправь Жорж-Алекса за тем, что не требует выбора, а я кое-что привезу вечером: мясо, фрукты, овощи, вино и соки. О'кей, малышка? Не скучайте без меня…

Даша, держа за руку почти полуторагодовалую Настю, вышла из дома. Мел загрузил в машину флегматичного Боя, махнул рукой на прощанье и уехал.

— Мальчики, спускайтесь вниз, — крикнула Даша сыновьям, маячившим в окнах второго этажа.

Вскоре все сидели за столом в просторной кухне: аккуратно одетые, причесанные близнецы, маленькая Настя на высоком стульчике, красивая спокойная Даша. На завтрак ели овсяные мюсли; Даша и Алекс выпили по стакану апельсинового сока, Георгий предпочел томатный, Насте выдали полстакана виноградного. Братья получили дополнительно по яйцу и бутерброду с ветчиной; себе Даша сварила крепкий кофе, детям какао "без пенок". Пенки были хуже, чем пауки и гусеницы. В конце завтрака Александр осведомился у матери:

— Мамочка, тебе надо что-нибудь сделать по хозяйству? Мы поможем. А потом мы хотим опробовать удочки и рыболовную снасть, что лежат у папы в ангаре.

— Конечно, Жорж-Алекс, дела всегда есть. Нужно взрыхлить землю под окнами и перед входом, скоро высаживать гиацинты и цикломены, а потом луковицы гладиолусов пора перебрать и выставить на свет…

Это все какие-то несерьезные женские дела, — недовольно заворчал Георгий, но тут же умолк под укоризненным взглядом брата.

— К сожалению, — продолжила Даша, — я пока не могу поручить вам серьезную мужскую работу, например, перестелить пол в винном погребе. Но, надеюсь, вы после садовых дел не откажетесь съездить на велосипедах в лавочку синьора Никколо и кое-что купить.

— Ух ты, мамочка, вот это уже дело… а то какие-то луковицы! обрадовался за себя и за брата Георгий.

Настя, внимательно слушавшая разговор, повернула хорошенькую головку к матери и громко произнесла:

— Хочу на велосипедах!

Она говорила пока не очень чисто, поэтому старалась выражаться лаконично.

— Ты же не умеешь, — засмеялись братья.

— Папа меня катает, — упрямо продолжала малышка, не принимая возражений.

Близнецы переглянулись и обратились к Даше.

— Мамочка, а и вправду можно. Я прикреплю к раме Настино сиденье, как делает папа, а Гоша повезет корзину с продуктами. А, мамочка? — Прокатить, как отец, сестренку на "велике" — в этом, право, было что-то мужское, взрослое! Да и покомандовать можно! Братья обожали руководить Настей.

— Ну как, мамочка? — настаивал Георгий. Даша колебалась. Почувствовав это, малышка заголосила:

— На велосипеде! Как папа катает! И киндер-сюрприз!

— Какой еще киндер-сюрприз?! Так вот почему ты хочешь ехать с братьями! Папа тебе покупает шоколад? А ведь тебе нельзя! Придется с папой поговорить! — рассердилась Даша.

Плач усилился.

— Хорошо, Настя, братья привезут тебе мятных конфет прямо сюда!

— Хочу выбирать… сама, как с папой! — голосила любимица Мела; впрочем, чувствовалось, что она мгновенно замолкнет, если выполнить требования маленького деспота.

— Ладно, — сдалась Даша, — если вы, Жорж-Алекс, хорошо закрепите сиденье и поедете не слишком быстро, я отпущу с вами сестру.

— Не волнуйся, мама, прокатим с ветерком и доставим в лучшем виде, повторил любимую присказку отца Георгий.

— Вот именно "с ветерком" я и не хочу, — нахмурилась Даша.

— С ветерком, с ветерком, — застонала Настя.

— Настасья, если ты будешь скандалить — вообще не отпущу, — строго прикрикнула Даша. Маленькая хитрюга тотчас замолкла. — Но вначале, Жорж-Алекс, работа по саду! Сейчас я одену Настю, пусть она около вас покрутится. Лавочка все равно открывается только в одиннадцать. Скажете синьору Никколо, что я заеду в среду и расплачусь за все.

Утром Даша собиралась заняться итальянским. За два года жизни в Италии они все, включая близнецов, овладели бытовым разговорным языком. Но Даша, будучи лингвистом, не могла и не хотела останавливаться на достигнутом. Во-первых, ей хотелось помочь Мелу, который активно готовился (и даже не просто готовился, а уже делал конкретные шаги в этом направлении) к осуществлению своей идеи: "проталкивать" на западный рынок мало кому известные российские патенты (без переводов на основные европейские языки здесь было не обойтись). А во-вторых, ей было просто интересно. Европа такая маленькая! Англия, Франция, Германия… — все близко, все рядом, путешествовать можно без проблем. Но для этого нужно хорошо знать язык той страны, которую собираешься посмотреть, и… иметь деньги.

Семья жила безбедно, однако деньги были нужны. Мел, разумеется, не оставил затею в течение двух-трех ближайших лет войти со своим капиталом в банк миланских знакомых в качестве компаньона. Как-никак в банковском деле он был "профи"! Кроме того, подросших сыновей нужно было устраивать в школу, и непременно в престижную, как того хотелось родителям; а для этого также требовались деньги. Словом, Даше хотелось вносить ощутимую лепту в семейный бюджет и чувствовать себя в какой-то мере экономически независимой; все-таки она была женщиной с менталитетом, сформированным в советское время.

— Мама, мы готовы! — с криком вбежали в комнату перемазанные в земле близнецы. — Грядки вскопаны, можем ехать!

— Я уж вижу, — улыбнулась Даша, поправив выбившуюся прядку. — Идите умойтесь сначала, поросята!

— Будьте осторожны и возвращайтесь скорее, — напутствовала она детей, рассчитав, что "на все про все" им понадобится минут сорок. — Да, возьмите с собой сотовый, если возникнут вопросы — звоните!

Посадив Настю на маленькое сиденье, прикрепленное к раме, мальчики уехали. Сварив себе крепкий кофе, Даша устроилась на диване прослушивать лингафонный курс с "техническим уклоном".

Вскоре ей показалось, что в доме кто-то есть: сверху раздался неясный скрип. "Наверное, птица залетела", — подумала она, вспомнив, что окно в спальне мальчиков на втором этаже открыто. Скрип повторился, затем еще и еще — в комнате явно кто-то ходил. Сердце тревожно застучало. Может, связаться с Мелом? Сотовый у него с собой… Нет, пожалуй, не стоит… Нужно подняться в спальню и посмотреть…

Даша подошла к лестнице и, затаив дыхание, прислушалась. Как будто никого нет, тишина. Но проверить все-таки надо…

Она начала осторожно подниматься по ступеням, придерживаясь за перила, потом спросила негромко:

— Эй… Кто… тут ходит?

В ответ дверь спальни распахнулась, и на пороге возникли двое молодых парней в коротких — до талии — кожаных куртках, "косухах", как говорят в России. Куртки были потрепаные и старые, а парни — небритые, с неприятно бегающими глазами.

— Кто вы? Как вы сюда попали! — отпрянула Даша, от неожиданности протараторив вопросы по-русски.

Один из парней, как кошка, прыгнул вперед, очутился у Даши за спиной и, не говоря ни слова, втолкнул ее в спальню.

— Кто вы? Как вы сюда попали? — повторила она по-итальянски, стараясь не выдать охватившего ее страха.

Парни, видимо, не понимали, о чем она спрашивает, хотя догадаться было нетрудно. Один из них, засмеявшись, изобразил нечто похожее на карабканье по лестнице и показал на окно.

Так вы по садовой лестнице забрались? спросила Даша и, спохватившись, перешла на английский: — Who are you? What do you want? "Кто вы? Что вы хотите?"

Этот язык им был знаком.

— Albainies… — нехотя проговорил первый. — Money? "Албанцы… Деньги?" — Голос его напрягся.

— I have not cash at home. We use credit cards… "У меня нет денег дома. Мы пользуемся кредитной картой."

— Show me "Покажи.", — потребовал второй.

Даша подошла к стенному шкафчику и, покопавшись в нем, достала карточку "Express". Заросший трехдневной щетиной албанец с нескрываемым интересом повертел ее в руках.

— Money!!! Quickly! "Деньги!!! Быстро!" — настойчиво повторил он, пряча карточку в карман.

— I have not money "У меня нет денег!", — повысила голос Даша. Оттеснив Дашу к окну, парни вышли, заперев дверь снаружи. Лестница, по которой они забрались в дом, лежала на только что вскопанных близнецами грядках. По звукам, доносящимся снизу, Даша поняла, что незваные гости шарят в холодильнике в поисках еды; затем раздалось приглушенное бульканье жидкости, разливаемой в стаканы. "Пьют вино", — догадалась она и, посмотрев на часы, в отчаянье заметалась по комнате. Дети вернутся с минуты на минуту! Захмелевшие албанцы могут их напугать, обидеть и даже… даже… убить… Настя… Маленькая Настя… А вдруг эти негодяи… Нет… нет… только не это… О Мел, ну почему ты уехал так не вовремя, почему?

Бросившись к телефону, чтобы позвонить Мелу, она обнаружила, что провод оборван.

…Весело переговариваясь, братья подъехали к воротам виллы. Настя, удовлетворенная киндер-сюрпризом (все-таки купленным вопреки материнскому запрету!) и мятными леденцами в ярких обертках, которые она обожала, вела себя спокойно.

— Гоша, отнеси, пожалуйста, продукты в дом, а мы с Настей поставим велосипеды в ангар, — попросил Александр.

Георгий, кивнув, потащил к крыльцу туго набитый пакет с продуктами.

— Мама, мама, мы приехали. Все в порядке, — закричал он, удивляясь, почему мать до сих пор не вышла их встречать.

Дверь неожиданно открылась. В проеме стоял незнакомый мужчина с бутербродом в руках.

Отпрянув в сторону, мальчик громко закричал по-русски:

— Саша, в доме чужие люди, звони папе и спрячь Настю!!! — Убежать он не успел. Незнакомец схватил его за шиворот и грубым рывком затащил в дом.

Даша, услышав крик сына, изо всех сил колотила в запертую дверь.

— Отпустите ребенка! — кричала она, перемежая русские и английские фразы. — Будете иметь дело с полицией! Сыночек! Гоша! Не бойся, мальчик, они ничего тебе не сделают! Слышишь, ничего! — В этом, правда, она не была уверена.

Что-то сказав своему приятелю на гортанном языке, неприятно пахнувший албанец (от него разило чесноком и давно не мытым телом) втолкнул Гошу в спальню к Даше.

— Мамочка, кто это? — прижавшись к матери, спросил мальчик. Голос его дрожал от обиды и возмущения.

— Бродяги, сынок. Как ты думаешь, Алекс услышал твой крик? Он успеет спрятать Настю?

— Наверно, услышал. Они с Настей к дому не подходили, я попросил поставить их велосипеды в ангар. Мамочка, давай скорее позвоним папе!

— Жорж, они перерезали провод, а сотовый у Саши! Кстати, он помнит номер? — забеспокоилась Даша.

— Конечно, мамочка! Только бы Настя не расплакалась… Мы купили ей мятных конфет и… киндер-сюрприз. Если она вякнет, Алекс займет ее игрушкой.

— Тогда, сынок, нам остается только ждать и… надеяться на то, что все закончится благополучно…

… Александр услышал крик брата, когда они с Настей были на полпути к ангару.

— Настя, — сказал он, обращаясь к сестре, — давай играть в прятки! Будешь сидеть во-он в тех кустах и лопать конфеты, а мы будем тебя искать. Только тихо и не подавай голоса! Договорились?

— Кто — искать? — деловито осведомилась Настя.

— Мама, Гоша, а потом и я. Главное, не высовывайся!

— Угу, угу, — замурлыкала малышка, набивая рот очередной порцией леденцов.

Забежав в ангар, Алекс трясущейся рукой набрал номер Мела. Мел ответил сразу.

— Папочка, у нас беда! В доме чужие люди! Гоша и мама заперты в доме!

— Как ты узнал? Где Настя? — быстро спросил Мел.

— Мы поехали к синьору Никколо с Настей, она сама попросилась с нами… Гоша… В общем, его втащили в дом, — захлебываясь словами, шептал мальчик, — но он успел нам крикнуть! Мы с Настей спрятались… Папочка, приезжай скорей! Пожалуйста, прошу тебя!

— Сынок, я немедленно позвоню в полицию в Стрезу. Катер подъедет через пятнадцать минут. Ясам возьму вертолет и буду через полчаса. Попробуйте продержаться это время. Когда приедет полиция, выйди из укрытия, только один без Насти, и объясни полицейским расположение комнат. Старайся не стоять напротив окон, у них может быть оружие. Ты все понял, Саша?

— Да, папа!

— Держись, сынок! Ты отвечаешь за сестру! Александр подошел к Насте.

— Скоро папа приедет тебя искать, сиди тихо и молчи.

Прятаться Настя любила. А если еще и папа будет искать…

— Хорошо, — радостно кивнула малышка, прижимая к груди наполовину опустошенный кулек с леденцами. Киндер-сюрприз она оставила на потом.

Александр напряженно вглядывался в водную гладь. Завидев белоснежный катер, стремительно летевший от Стрезы по направлению к их причалу, он сказал:

— Настя, я тоже пошел прятаться, сиди тихо, а то будет неинтересно!

— Да, — лаконично отозвалась Настя, с интересом разглядывая пестрый фантик, — я буду тихо.

Мальчик, на всякий случай пригрозив сестре кулаком, бросился к причалу.

— Бамбино, с какой стороны главный вход, сколько дверей в доме? спрыгивая на мостки, спросил сержант. — Где находится мать и брат? В какой комнате?

— Где брат и мама, я не знаю, а главный входу нас — со стороны улицы.

Полицейские тем временем окружали дом.

— Ты слышал громкие крики? — продолжал расспрашивать Александра сержант.

— Гоша кричал — он просил, чтобы мы с Настей позвонили папе… Потом, кажется, мама, но я не уверен…

— Хорошо, бамбино, теперь отойди в сторонку, держись пока за кустами.

С громким криком: "Откройте, полиция!" полицейские заколотили в дверь.

Тотчас же сверху послышался голос Даши.

— Их двое, они в кухне! Мы с сыном заперты наверху, в спальне у мальчишек!

Суетясь и мешая друг другу, албанцы поднялись по лестнице.

— Георгий, быстро спрячься в шкафу среди одежды, — сузив глаза, приказала Даша сыну. Она уже доставала из сейфа револьвер.

— Мама, ты будешь стрелять? — с восхищением, смешанным со страхом, шепотом спросил Георгий.

Вместо ответа Даша схватила сына за плечо и попыталась втолкнуть его в раздвижной шкаф-купе.

— Ты что, мама!!! — с негодованием закричал он. — Я буду с тобой!!!

Даше некогда было спорить:

— Быстро встань за кресло; если начнется стрельба, пригнись! Ну, быстро!

Побледнев, мальчик повиновался.

Дверь спальни распахнулась. Удивляясь собственной смелости (одно дело стрелять по мишеням, другое — по живым людям, хотя и грабителям), Даша вскинула револьвер.

— Go downstairs and open the door! "Идите вниз и откройте дверь!" скомандовала она.

Албанцы нехотя попятились.

— Quickly, guickly "Быстро, быстро.", — прикрикнула осмелевшая Даша. Из-за спины ее выглядывал возбужденный Георгий.

Спустившись вниз, албанцы открыли дверь и покорно вытянули руки, на которых в ту же секунду защелкнулись наручники.

— Синьора, вы в порядке? — вежливо обратился сержант к раскрасневшейся Даше. — А мальчик? Они вам ничего не сделали? Врач не потребуется?

Вслед за полицейскими в дом вбежал Александр и с размаху бросился к матери на шею.

— А Настя? — выдохнула Даша.

— Настя сидит в кустах: в прятки играет. Никто ее не видел, — успокоил Дашу "младший" сын.

Даша торопливо принялась объяснять полицейским, что бродяги требовали денег.

— А еще они хотели есть, — тяжело вздохнув, добавила она.

Вскоре за окном послышался шум мотора, и на площадку перед домом спустился вертолет. Первым из кабины выскочил Бой. Громко лая, он подбежал к мальчикам, словно желая убедиться, что с ними все в порядке. Вслед за ним появился взволнованный Мел с сотовым в руках.

— Что с Настей? — коротко выдохнул он. — Где она?

Услышав знакомое ему имя, Бой насторожился.

— Папочка, она в прятки играет, ждет, когда ты ее найдешь! — улыбаясь, выкрикнул Александр.

…Обед протекал в разговорах о происшедшем. Настя была допущена к общему столу и принимала деятельное участие в разговорах, повторяя понравившиеся ей слова.

— Папа, ты знаешь, мама собиралась стрелять, — говорил, захлебываясь от восторга, Георгий. — Она держала бродяг на мушке! Совсем как героиня вестерна! Ого!

— Наша мама очень храбрая! — погладил сына по голове Мел. — Никому спуску не даст! — Он весело подмигнул жене, счастливой от того, что все ее дети в целости, а муж рядом. — Но кроме того, она же знала, что вы, мои дорогие мальчики, поддержите ее в минуту опасности!

— Конечно, папочка, — бойко отозвался Георгий. — Я почти не испугался, когда увидел этих дядек! Я бы им показал!

— А какой молодец наш Алекс! — с восхищением продолжил Мел, оборачиваясь к Александру. — Прежде всего подумал о Насте, хорошо ее спрятал! Ведь ее могли украсть! Маленьких детей чаще всего похищают! И мне позвонил вовремя. Без него полиция не смогла бы приехать так быстро!

— Вообще, Мел, у нас, отличные сыновья! — горячо поддержала Даша мужа.

— Отличные сыновья! Отличные сыновья! — громко подхватила Настя, стуча ложкой по столу. — У нас отличные сыновья! Отличные сыновья!

Все дружно рассмеялись.

— Но самая храбрая у нас Настасья, — с трудом сдерживая улыбку, сказал Мел. — Отсиделась в кустах, как партизанка! Вот это самообладание.

…Вечером в постели Мел спрашивал Дашу:

— Неужели ты бы выстрелила?

— Не знаю, дорогой, по правде говоря, никогда не думала, что так страшно наводить револьвер на человека, стоя от него в трех шагах…

— Да, на курок нажимать страшно, не дай Бог когда-нибудь сделать это…

— Но я, наверное, все же выстрелила бы, если бы они прикоснулись к Гоше или ко мне…

— Господи, как хорошо, что ничего не случилось. Ну, прижмись ко мне, моя воительница! Иди ко мне, сладкая моя!

Он гладил ее шелковистую кожу и чувствовал, как она начинает трепетать от его прикосновений.