Досыпав в миксер еще одну пригоршню таблеток глюконата кальция и долив немного молока, Стос нажал на кнопку непослушными пальцами и принялся готовить себе этот дикий мусс, в состав которого входили ещё и витамины американского доктора Лайнуса Поллинга, глицерофосфат кальция и детский гематоген. Когда эта бурда цвета какао с молоком была основательно измельчена, перетёрта и взбита, он влил её в большую салатницу, в которой уже лежало три килограмма сладкой творожной массы с курагой и изюмом.

Добавив в творог жирных финских сливок и основательно размешав это блюдо, он с мрачной решимостью на лице принялся методично поедать творожную кашу, запивая её молоком. Хотя на настенных часах было всего четыре часа с копейками пополудни, дело шло к закату и кухня, выходящая окнами во двор, была вся залита солнцем. Через оба окна, с их тройными стеклами, со двора не доносилось ни единого звука и потому ничто не мешало ему поглощать сладкое месиво.

За сегодняшний погожий декабрьский денек он заталкивал в себя уже третью миску творога и на этом его мучения не заканчивались. Ему ещё нужно было как-то набраться сил и умять как минимум пятнадцать таких мисок, чтобы полностью обеспечить Лулуаной стройматериалами для создания скелета нового тела. Органики для костей в этом теле уже было вполне достаточно и теперь его следовало основательно укрепить кальцием.

Как Стос себе и представлял это, он превратился из человека в какого-то жуткого монстра и ему только и оставалось делать, что сидеть взаперти. Он даже к окнам не мог подойти, опасаясь того, что его кто-то увидит хотя бы мельком. Вид у него был действительно жуткий. Зеленовато-желтая, шершавая кожа, лысый череп и, вдобавок ко всему, он так раздался вширь, что, порой, даже опасался проломить своей тушей кровать. Однако, самым ужасным было то, что спереди его толстое тело покрывали безобразные вздутия, которые своими очертаниями напоминали человеческое тело.

Его медовый месяц с Эллис окончился в самом конце октября и продлился он два месяца и одну неделю, но уже всю эту последнюю неделю ему хотелось покончить с их взаимоотношениями, так как он к тому времени здорово прибавил в весе и это его жутко раздражало. К счастью, он все же находил в себе силы и не срывал зло на этой удивительной девушке, которая, кажется, влюблялась в него всё больше и больше. Только то, что ему нужно было срочно приступать к процессу самоделения, Лулу не могла до бесконечности сохранять клетки роста, произведенные ею из их раковых клеток, заставило Эллис покинуть его.

После того, как Эллис ушла от него, он в течение двух недель ел чуть ли не одно только отварное мясо и рыбу, постепенно превращаясь в какое-то жуткое чудовище. Кожа его становилась с каждым днём всё толще и желтее, а волос, вылезающих из его головы целыми прядями, оставалось всё меньше. Лулуаной, таким образом, выращивала прочный родильный кокон, в котором и должен был вскоре начаться процесс самоделения. От него на этом этапе, пока что не требовалось ничего другого, кроме того, как целыми днями есть, пить и по полдня проводить в морской воде. Пересыхая, его новая кожа начинала сильно шелушиться и даже трескаться. Благо она имела в толщину добрых шесть, семь миллиметров и это не приводило к печальным последствиям для них обоих.

Чтобы не вставать среди ночи, он даже приноровился спать в джакузи. Благо, что он мог вытянуться в этой круглой ванне во весь рост, а её глубина позволяла всей его тюленьей туше скрываться в воде полностью. Правда, воду ему приходилось менять каждые три дня, но этим занималась Эллис. Стос даже не представлял себе, чтобы он делал без этой девушки, которую нисколько не пугал его внешний вид. Хорошо хоть что она, понимая всю абсурдность его положения и прекрасно осознавая всю бесперспективность этого шага, даже не пыталась принять с ним ванну и, уж тем более, не лезла к нему в кровать, когда он вытягивался на ней во всю длину.

Да это было совершенно бессмысленно, ведь он теперь превратился в какого-то броненосца и уже с первых дней даже думать забыл о каком-либо сексе. Это, в его положении, было просто невозможно сделать физически. Кожистая оболочка родильного кокона, выращенного Лулуаной была столь толстой и прочной, что ни о какой эрекции уже не могло идти и речи. К тому же она была такой жесткой и шершавой, когда подсыхала, что больше всего походила тогда на наждак и Эллис даже не решалась к нему прикасаться.

С одной стороны это было и хорошо, так как полностью освобождало эту чудесную девушку от каких-либо обязательств перед ним. У неё теперь была совсем другая жизнь, чем раньше, в те времена, когда она была студенткой престижного вуза, ведь теперь она была полностью погружена в сплошной водоворот шоу-бизнеса. Впрочем, ещё тогда, когда они еще были любовниками, они не только занимались сексом дни и ночи напролет. У них находилось время и на многое другое.

Стос даже прочитал девушке вслух все свои произведения, так как ей очень нравились его комментарии к ним, которые он делал по ходу чтения. Порой было даже трудно понять что же вызывало у неё больший хохот, те бесконечные, сложные коллизии, в которых то и дело оказывались его герои и из которых им приходилось выбираться, как из кустов терновника, теряя клочья своей шкуры и куски мяса, или то, что, собственно, послужило основой для его повестей.

Больше всего Эллис нравились те три его повести, в которых главный герой, как две капли воды, походил на Изю Каца, из которого Стос сделал матерого афериста, вечно сидящего без денег и пытающегося провернуть очередное дело сразу на несколько миллиардов долларов. Его "Красная ртуть" сразу же стала её любимой книгой и девушка даже мечтала поставить по ней фильм. Сценарий, во всяком случае, она уже начала писать и часто с ним консультировалась по некоторым, сложным для её понимания, вопросам, связанным, в основном, с банками, банкирами и всякими бизнесменами.

Стос, оставшись один, часто вспоминал те счастливые моменты, когда он, лежа с Эллис в постели, часами читал ей свои книги, лишь время от времени делая перерыв на то, чтобы заняться с ней сексом. Порой, к ним присоединялась Лулуаной, которая была очень далека от литературы до тех пор, пока Эллис не объяснила ей, что все сюжеты взяты им из жизни и действие в книгах просто доведено до абсурда. Лулу даже стала понимать, в чём заключается смысл его юмора.

Впрочем, куда чаще Лулу была с ними третьей в постели в то время, когда они занимались сексом. Как простым, так и тантрическим. Последний ей нравился более всего, так как именно тогда она превращалась в эдакого энергетического Лукулла и предавалась если не сладострастию, то уж точно чревоугодию, хотя и по части получения наслаждения она тоже изрядно преуспела. Правда, эта юная особа получала его не от своего умелого и досужего на выдумки скафандра, а от его новых партнерш, которых завербовала для него Эллис.

Лулуаной, как она это и обещала, создала вместе с Люстрином нечто вроде компьютерной программы, только она, посовещавшись с Эллис, вложила её в сиспильский компьютер, изготовленный ею из энергида, на котором была записана вся та информация, которую она получила от своего симбионта и его любовницы. Это устройство, которое могло существовать в теле человека практически вечно, было подобно живому существу и даже могло делиться. Обладало оно и интеллектом, да, к тому же немалым, так что могло отвечать на все вопросы, касающиеся новых способностей человека. Вместе с ним Лулу наделяла своих учениц и устройством связи, основанном на использовании радиоволн и тоже целиком изготовленного из энергида, которое можно было разместить где угодно, хоть в собственной заднице.

Именно Эллис заполучила себе сразу парочку таких умных штуковин снабженных ментосканером и радиопередатчиком, первой. После того, как оба этих устройства были основательно протестированы, она, так сказать, наставила своему любовнику рога, соблазнив его лучшего друга, Изю Каца. Этот еврей, влюбленный в бывшую жену своего друга со студенческой скамьи, так и не смог понять как же это его, вдруг, угораздило так поступить с тем человеком, дружбой с которым он так дорожил. Но, увы, мужчина слаб, особенно тогда, когда такая красотка, как Эллис, которую его друг попросил сопроводить до её дома и привезти обратно, оказавшись с ним наедине в своей квартире, внезапно, сама, без какой-либо инициативы с его стороны, взяла, да, и завалила этого типа в койку в считанные секунды.

Да, к тому же не просто завалила, а ещё и сделала так, что свет померк в его глазах и он уже совершенно не соображал где он и что с ним происходит. В себя он пришел только через сутки с лишним и вдруг понял, что эта девушка настоящая колдунья и научила его в своей постели такому, о чем он до этого и помыслить не мог. Однако, Изя оказался такой жуткой бестолочью, что как Эллис ни билась с ним, он так и не научился пользоваться даром Лулуаной, её энергетическим компьютером, не говоря уже о радиопередатчике, соединенным с ним.

Стос, временами, покатывался от хохота, читая его мысли с помощью Лулу, но, побоявшись тяжких последствий, не стал просить арнису сказать ему парочку слов. Хорошо ещё то, что этот болван сообразил, в конце концов, что ему теперь вполне подвластно исцелить свою язву желудка. Это заставило Эллис заниматься с ним тантрическим сексом ещё одну ночь и лишь только убедившись в том, что Изя осознал свою власть над собственным телом, она, наконец, сделала то, зачем он поехала в Ясенево, — собрала кое что из своих вещей. Какого же было его удивление, когда он, дотащив до новенького, белого, лупастого «Мерседеса» Эллис её сумку, увидел, что девушка, которая, якобы, не умела водить автомобиль, преспокойно села за руль, да, потом ещё и поехала так лихо, что ему пришлось срочно пристегнуться ремнём безопасности.

Только тогда, когда она высадила его возле студии и тотчас уехала к любовнику, Изя заподозрил неладное. Первым делом он позвонил своему другу и, чуть ли не плача, стал извиняться перед ним и жаловаться на то, что эта белокурая бестия просто околдовала его, и что он ни в чем не виноват, хотя, конечно, он и скотина. Стос предложил ему встретиться на нейтральной территории и всё обсудить, как следует. К полному ужасу бедного Изи Каца, в ресторан, в котором он с нетерпением и страхом ждал своего друга, тот вошел под руку вместе со счастливой Эллис.

То, что он узнал от них и вовсе повергло его в шок, так как ему было сказано, что это Стос послал к нему свою девушку, чтобы она научила его этому древнему и забытому искусству. О том, что на этом свете существовала Лулуаной ему, пока что, не было сказано ни единого слова. Всё равно это не привело бы ни к чему хорошему. В любом случае, рано или поздно этот тип и сам догадается, что в его черепушке живет маленькая частичка этой звёздной путешественницы.

Вилли всё это время провел в новой квартире Стоса, играя с ним в шахматы и ведя долгие философские беседы на темы древних знаний, утерянных человеком в результате всех этих технических революций и прочих потрясений. Ему уже была обещано точно такое же любовное приключение, да к тому же на выбор или с Ольхон, или с подругой Эллис. Вилли выбрал себе Ольхон и ему было совершенно наплевать на то, что при этом подумает о нём Резина, если когда-нибудь узнает об этом.

О том, чтобы хоть как-то осуждать свою сестру или, тем паче, Стоса, не шло и речи. Эллис, по требованию Лулу, рассказала своему брату всё об этой космической гостье. Поэтому Вилли и не возмущался, а даже наоборот, играя с арнисой в шахматы, сам Стос не только не умел играть в эту игру, но и терпеть её не мог, очень сожалел о том, что ему не дано пообщаться с ней лично. Узнав же о том, что Лулуаной постарается сделать всё, чтобы передать ему через Ольхон все прибамбасы из энергида, он очень обрадовался.

Именно благодаря Вилли, у которого имелись друзья в Питере, им, через пару дней, удалось спровадить Изю в командировку. Они отправились туда вдвоём, чтобы тот никак не мог помешать Стосу переспать со своей бывшей женой. Эллис не составило особого труда доказать той необходимость этого предприятия. Девушке стоило только предъявить Медико свои и его анализы из онкологии, чтобы в пять минут убедить её в том, что тогда она сможет с легкостью решить все свои проблемы не только со здоровьем, но и с возвращением если не молодости, то уж точно того своего состояния, когда она была в полном расцвете сил. К тому же Эллис пообещала, что её подруга, которая стояла в списке любовниц Стоса четвёртой, обязательно займётся Вахтангом не смотря на его простатит.

Резине оставалось только удивляться тому, что сначала его директор умчался в какую-то командировку вместе с шефом службы безопасности, а затем, через пару часов, умчалась из дома еще и его мать. Когда Генка Резина всю ночь напролет выступал в клубе, ему было и невдомёк, что его родители в этот момент предаются самому разнузданному сексу, да еще не просто так, а втроем. Эллис вовсе не считала себя в этот момент лишней и пожалуй, трое суток спустя её новая подруга Медико прощалась с ней куда нежнее, чем со своим бывшим мужем, которого она считала всего лишь передаточным звеном, поскольку четвёртой в постели была Лулуаной Торол.

Не стоило даже и говорить о том, что Медея вернулась домой помолодевшей лет на пятнадцать, не менее. Её сын этого не заметил, зато будущая невестка была просто поражена таким преображением своей будущей свекрови. Дней через пять, когда Изя и Вилли вернулись из Питера с целой пачкой контрактов, Эллис явилась в их дом и, предложив Резине заняться подготовкой к поездке в северную столицу, увезла Ольхон и его мать в элитный фитнесс-клуб, якобы, для того, чтобы попариться в сауне и вообще оттянуться, так как Стос уехал на рыбалку и ей было скучно сидеть одной.

Разумеется, ни в какой фитнесс-клуб они не поехали, но уединились в кабинете ресторана Севки и там две эти самозванные жрицы богини Лулуаной стали плести хитроумную интригу, подводя юную певицу к тому, что им, якобы, были недавно открыты тайные знания, принесенные на Землю из космоса. Они долго крутили и так, и эдак, но в конце концов им пришлось признаться, что проводником этих знаний является не кто иной, как Стос, отец её жениха. Минуты три эта девица таращилась то на одну, то на другую, и все никак не могла взять в толк, что, собственно говоря, от неё требуется, поскольку уж слишком сложно все было закручено. Наконец, до Ольхон дошло главное и она, широко раскрыв глаза, спросила:

— Девочки, вы что же, предлагаете мне переспать со Стосом? Так я должна понимать все эти ваши намеки?

У обоих сводниц душа так и ушла в пятки. Они, отчего-то подумали, что их затея провалилась, но не учли того, что Ольхон, все-таки, была потомственной шаманкой и с детства была готова и не к таким штукам. Медея первая обречено кивнула ей головой, не в силах вымолвить ни единого слова. Реакция шаманки была мгновенной и поразила их обоих, заставив буквально позеленеть от ревности, так как эта раскосая, татуированная красавица тотчас воскликнула:

— Господи, да, я и сама только об этом и мечтаю, чтобы трахнуться с ним! Даже без этих ваших каких-то там тантрических знаний. Только, я боюсь того, что Стос возьмет и вытолкает меня в шею из своей квартиры. Я ведь и Резине дала слово, что выйду за него замуж лишь потому, что хотела, такими образом, сделать Стосу приятное, ведь он же смотрит на нас обоих с такой нежностью, что у меня просто мороз дерёт по спине. Медико, ты простишь меня за это? Поверь, мне ведь действительно больше нечем отблагодарить Стоса за всю его доброту и то, что он сделал для меня.

Медея от этих слов, чуть не позеленела от злости, но, вспомнив о том, что сделал для неё самой её бывший муж, который, фактически заставил Изю сделать ей предложение, тотчас успокоилась и простила своей невестке этот грех. Когда же юная бурятка узнала о том, что Стоса никто и не собирается спрашивать, хочет он переспать с Ольхон или нет, так как он просто обязан будет сделать это, если дорожит своими гениталиями, той сразу же расхотелось есть. Узнав же о том, что она должна будет передать все знания и небольшую частичку Лулуаной брату Эллис, Вилли, который даже боялся смотреть на неё, она рассмеялась весело и беспечно, после чего сказала:

— Ну, допустим, я не стану говорить Резине о том, что я переспала с его отцом, но ему совершенно по барабану, с кем я ещё сплю кроме него. Правда, в последнее время у меня на это просто нет времени, хотя теперь-то я его точно найду, чтобы, как вы говорите, передать знания. Тантрический секс это же совсем другое дело, так ведь, девочки? В нём ведь нет никакого разврата, а одно только божественное знание.

Обе подруги были вынуждены согласиться с Ольхон и, расплатившись за почти не тронутый обед, тотчас вышли из ресторана. Когда Эллис и Медея привезли девушку на Рождественский бульвар и хотели было подняться вместе с ней, та тотчас пригрозила, что расцарапает им физиономии и выдерет все волосы, если они вздумают подняться вместе с ней. Вид у этой дикой кошки был при этом такой сердитый, что Эллис сразу же отказалась от мысли составить ей компанию.

Посовещавшись минуту, заговорщицы заставили-таки Ольхон позвонить Резине и сказать ему, что они втроем решили отдохнуть несколько дней в загородном женском клубе. Поскольку в ближайшие пять дней никаких выступлений не предвиделось, то в этом не было ничего предосудительного. Отдав Ольхон ключи от квартиры, в которой нервничал и переживал Стос, Эллис стала соображать, где бы они могли спрятаться на несколько дней, так как прекрасно понимала, что теперь эту шаманку так просто из своей спальной ей не выгнать.

Ольхон, пославшая к такой-то свет матери охранника, вдруг, вздумавшего поинтересоваться куда это та направляется, потрясла у него перед носом ключами и бегом бросилась к лифту. Поднявшись наверх, она тихонько открыла дверь квартиры двадцать девять, разделась прямо в прихожей и стремглав метнулась в спальную, где застала Стоса, одетого в халат и лежащего на кровати, врасплох. Остановившись у входа, она, поначалу, подумала о том, что ей придется долго уговаривать этого типа, но тот вскочил с кровати и сам бросился к ней, но с несколько неожиданными намерениями.

Эта девица, которой до встречи со Стосом еще никто не дарил даже брючной пуговицы, была безмерно поражена тем, что тот был так щедр и так добр к ней, что у неё просто не было другого выхода, чтобы отблагодарить его таким вот странным образом, излив на него всю страсть своей загадочной, шаманской души. Ведь даже золотые колечки и сапфир в пупок она купила на свои собственные деньги, подаренные ей Стосом, так как свои Резина тотчас вбухал в новый компьютер, да, ещё и выклянчил две штуки баксов у неё. Поэтому, получить в подарок от Стоса ещё и драгоценное сапфировое колье было для девушки уже полнейшей неожиданностью.

Получив же возможность нагишом забраться в спальную человека, открывшего ей дорогу к славе и успеху, она вместо секса получила от него такую взбучку, что чуть не описалась со страху. Для начала Стос взял, да и отхлестал её кожаным ремнем по голой заднице, после чего, обругав последними словами, закутал в простыню и часа четыре читал девушке нотации на тему мужского достоинства, святости отцовской любви и мужской же порядочности. Стос, не особенно стесняясь в выражениях, объяснил девушке, что он просто не сможет потом смотреть в глаза прохожим на улице, а не то что своему сыну. После этого он велел девушке, к которой так вожделел, лечь на кровать и, достав из кармана нож, полоснул им по своей правой ладони и приказал Лулуаной Торол войти в её тело через рот. Так что для Ольхон все-таки наступили долгие-долгие часы самого величайшего из всех откровений и таинств, правда, без секса. Вот тут-то в ней и проснулась истинная шаманка, жаждущая новых тайных знаний.

То, на что у Эллис ушло почти три недели, она смогла постичь в первые же часы и Лулуаной, прочитавшая мысли и воспринявшая чувства этой девушки, была поражена до глубины души их мощью и широтой. Вот, уж, действительно, была жрица, так жрица. Хотя строительством храма дело, конечно, не пахло, Ольхон теперь не только мечтала о карьере певицы, но и решила стать поющей рок и блюз шаманкой и, как только все было окончено, поклялась Стосу, что она и его сына научит не только тантрическому сексу, но и передаст ему все свои тайные родовые знания. Тот едва сдержался, чтобы не расхохотаться, поскольку более всего эта юная бурятка, лицо которой было все испачкано кровью, в тот момент была похожа на вампира, а отнюдь не на жрицу храма Лулуаной Торол.

После того, как Ольхон ушла, поцеловав напоследок его руку, Стос, вдруг, понял, что Эллис была совершенно не права относительно процесса передачи знаний. Этот чертов тантрический секс, в конечном итоге, был не так уж и важен. А ещё он был счастлив от того, что не переспал с возлюбленной своего сына, хотя и так желал её. К тому же он понял за эти часы ещё одну великую истину, — любовь, все-таки, рождается в голове, а отнюдь не в сердце и её пробуждает не страсть, а нечто совершенно иное.

Эллис была для него теперь много желаннее, чем прежде, так как именно с этой девушкой он делился самым сокровенным и ощущал с ней духовное родство. С ней могла конкурировать только Лулу, но это было явление совсем другого порядка. В любом случае после того, как он отказал в близости Ольхон он уже не мог думать больше ни о ком, кроме своей любовницы и поэтому, свою подругу Эллис смогла привести к нему только через полторы недели, но зато не одну, а вместе с ещё двумя дамами отнюдь не первой свежести, одна из которых была просто какой-то жуткой, уродливой карикатурой на женщину.

И если Ирина, подруга Эллис, узнав о том, что ей предлагается познать, упросила ту разрешить ей привести с собой свою подругу и учительницу Магду, тоже поймавшую бзик на йоге, то сорокапятилетнюю шаманку Ульту, однажды повстречавшую в тайге медведя-шатуна, заслала в его спальную уже Ольхон. За Ультой она специально посылала в Курумкан, откуда эта красотка была родом, своего мимолётного любовника Вилли и тот исполнил её поручение в кратчайший срок.

Только потому, что этого потребовала от него Лулуаной, которая теперь имела возможность подолгу болтать со своими новыми подружками, Стос сдержался и не выпрыгнул в окно, когда, открыв дверь, увидел на своем пороге Ульту, одетую в национальный бурятский наряд. Эта шаманка была старшей сестрой Ольхон и это тоже послужило для него дополнительным стимулом. Сама же Ольхон не приехала только потому, что она сутками напролет разучивала песни на английском.

После того, как шаманка была ему представлена, девицы уволокли её в ванную и долго там отмывали эту плоскогрудую даму с лицом, изуродованным жуткими шрамами. Все это время Лулу уговаривала его хоть раз быть мужчиной и не выёживаться. Да, он особенно-то и не сопротивлялся, а лишь позволил себе усомниться в том, что у него что-нибудь получится. Право же, лёжа нагишом на кровати, он с ужасом думал о том, что с ним произойдет, когда к его лицу склонится эта Ульта и уже представлял себе, как помчится голиком по Рождественскому бульвару, всё-таки выпрыгнув в окно.

Однако, всё произошло иначе. Шаманке сбрили остатки волос, так как всё равно медведь снял ей почти весь скальп и надели на голову парик, к тому же Эллис, которая вошла в спальную первой, молча закрыла ему глаза. Обнаженная Ульта кое-как доковыляла до его кровати, взобралась и села на него верхом спиной к нему. Остальные же девицы, задрапированные в пеньюары, молча расселись вокруг его кровати и кто-то из них включил проигрыватель компакт дисков, поставив "Туман над Селенгой", записанный уже в новом составе "Здыма".

Ульта, заслышав родные напевы в исполнении своей младшей сестренки, осмелела и принялась робко ласкать его руками. Стос приоткрыл глаза и увидел перед собой смуглую, гибкую и сильную женскую спину с гривой хотя и чужих, но очень роскошных волос. Теперь эта женщина вовсе не казалась ему уродливой и он, прогнувшись вперед, коснулся гладких, округлых и мускулистых плеч Ульты. Прижавшись к её спине своей широкой, мощной грудью он поцеловал шею женщины и стал говорить ей на ухо всякие ласковые глупости и рассказывать о том, какой красавицей он её сделает, если она отдастся ему.

Лулу, не выдержав такой наглости, что возмущенно высказала ему, но он её уже не слушал. Ульта что-то радостно сказала ему по-бурятски и, отведя руки назад, обняла за талию. Стос, целуя её шею, стал ласкать руками маленькие груди шаманки и она тотчас стала совершать тазом кругообразные движения. Вскоре произошло то, что Лулуаной называла проникновением и он, прижимая к себе эту несчастную, изуродованную женщину, медленно лёг на спину. Ульта, дыша часто и со стонами, тотчас выпрямила и плотно стиснула ноги.

То ли Стос был преисполнен к ней чувством жалости, а может быть от того, что перед его глазами все время стояла обнаженная Ольхон с её сильным, крепким и плотно сбитым телом, но ему так быстро удалось сконцентрировать в себе и послать в тело Ульты такой мощный поток энергии, что она тотчас испытала сильнейший оргазм, поглотивший женщину на очень долгое время. Этим не преминула воспользоваться Лулуаной и немедленно принялась лечить и заново возрождать тело шаманки, полностью презрев всё то, что было заложено в него от природы. Стос немедленно пришел ей на помощь, в результате чего его детородный орган использовался теперь уже не только как антенна сканера. По его собственной воле один из основных кровеносных сосудов увеличился в размерах и соединился в матке Ульты с её кровеносной системой.

В этот день произошло самое настоящее чудо, так как теперь не женщина отдавала всю себя на построение нового живого организма, а мужчина. Пользуясь тем, что тело её симбионта накопило довольно приличный запас строительных материалов, да к тому же выделяло колоссальное количество энергии, Лулуаной Торол смело меняла всё, что ей не нравилось в Ульте. Она сделала её почти на голову выше ростом и к тому же так увеличила ей груди, что теперь та могла смело конкурировать с Ольхон. Стос активно ей помогал тем, что постоянно закачивал и закачивал в шаманку свою энергию и кровь, хотя и худел при этом чуть ли не прямо на глазах. А ещё он строгим голосом требовал от Лулу сделать то одно, то другое.

Когда Стос лёг в постель и приготовился к страданиям, он весил почти полтора центнера, а когда все закончилось, в нем было не более ста килограммов веса. Зато через шестнадцать часов он смог обнять счастливую красотку лет двадцати семи с густым ежиком черных, блестящих волос, но сил ответить на её страстные поцелуи у него уже не было. Свидетельницы этого преображения находились в полном трансе и только поэтому Стосу удалось спокойно уснуть в объятьях Ульты, которая перенесла свое перерождение с удивительным спокойствием.

Впрочем, эти три девицы ошалели не настолько сильно, чтобы не записать всё на видео. Зачем они это сделали ему было неизвестно, а когда он проснулся, то расспрашивать уже было некого. Вся эта троица отправилась спать во вторую спальную. Зато это позволило ему ещё до завтрака заняться с Ультой совершенно банальным сексом, но они делали это так несдержанно и громко, что разбудили своих соседок и те немедленно, с криком и визгом, примчались к ним в спальную и как только любовники замерли на несколько минут, тотчас вытащили из-под него очаровательную, страстную и длинноногую шаманку, очень похожую на Ольхон.

Видя, что эти стервозные девицы намерены тотчас подсунуть под него Магду, Стос тотчас объявил забастовку и заявил им, что хочет жрать, как собака. Поскольку об обеде никто из них не побеспокоился, то пока они стряпали, он тихонько умыкнул Ульту и заперся с ней в ванной. Вышел он оттуда только через полтора часа, но был очень доволен и к тому же чисто выбрит. Зато шаманку штормило из стороны в сторону и даже то, что Ольхон приехала за ней вместе с Вилли, не смогло привести её в чувство полностью.

Правда, в чувство её быстро привел запах жареного мяса и добрый стакан ледяной водки. Было около двенадцати ночи и потому Ольхон, которой в час нужно было уже выступать в «Метле», очень нервничала. Из-за этого Ульта даже не смогла толком поесть, но и за те четверть часа, что они сидели за столом вместе, Стос поразился тому, с какой страстью Вильям смотрел на эту, почти точную, копию Ольхон с яркими голубыми глазами и фигуркой Эллис. Уводя сестёр, он крепко пожал ему руку и только махнул рукой вместо того, чтобы сказать ему что-нибудь на прощание.

Как только они ушли, Стоса тотчас снова стали кормить, со всех рук заталкивая ему в рот, что ни попадя. Больше всех старалась Магда, глаза которой горели просто каким-то диким, бешеным огнем. Ну, с одной стороны ему это было вполне понятно, ведь что ни говори, а прямо на её глазах произошло самое настоящее чудо, в результате которого женщина средних лет, получившая страшный травмы, была не только полностью исцелена, но ещё и подросла сантиметров на двадцать пять и помолодела на все двадцать лет. Однако, с той же Медеей, с которой также произошло нечто подобное и с Эллис, которая рассказала Магде о своем исцелении, ничего подобного не происходило. Одна просто выздоровела, а второй, словно бы сделали подтяжку.

На этот раз, хорошенько поужинав, Стос повел себя совершенно по другому. Достав из холодильника бутылку шампанского и насыпав в ведерко льда, он открыл банку черной икры, выложил её содержимое в хрусталь, насыпал в серебряную вазочку пару больших пригоршней крекеров и, выудив из букета, стоявшего на обеденном столе самую большую темно-бордовую розу, зажал её в зубах и пододвинул Магде поднос с икрой, крекерами, шампанским во льду и двумя пустыми бокалами. Та поняла его намек и, величаво встав из-за стола, с подносом в руках вышла из кухни. Стос, погрозив двум подружкам пальцем, встал и направился вслед за этой высокой, худощавой женщиной вполне бальзаковского возраста.

Магда, шатенка с длинными, распущенными по плечам волосами, в которых сильно серебрилась седина, одетая в золотистый полупрозрачный пеньюар, через который просвечивало её белое бельё и загорелое тело, шла не спеша и вовсю виляла своим спортивным задом. Её, в общем-то, нельзя было назвать красавицей, так как черты лица у неё были несколько грубоваты, но она, как и Медея, имела какие-то восточные корни и потому была довольно миловидна, не смотря на морщины у глаз и горестные складки на щеках. Зато она обладала потрясающей грацией и тут даже Ольхон, со своей обалденной пластикой ей проигрывала с весьма крупным счетом.

Об этой сорокавосьмилетней женщине ему было известно немногое. В прошлом Магда была балерина, но оставила это дело из-за травмы спины. Детей у неё не было, мужа тоже. Вот и всё, что ему сообщила о ней Лулу. Сама Магда молчала и только порывисто, с хрипом дышала от волнения и страсти. Зато Стос, не спеша следуя за ней и затем, уже в спальной, стоя возле кровати и внимательно рассматривая эту даму, довольно громким голосом сделал звёздной целительнице весьма подробный инструктаж на счёт того, какой должна выйти завтра поутру или чуть позже из его спальной эта женщина, не стесняясь даже самых интимных деталей, подмеченных им с первого взгляда.

Это подействовало на эту женщину куда сильнее, чем любая другая любовная прелюдия. Однако Стос не стал сразу же набрасываться на Магду со страстными поцелуями. Раздевшись, он аккуратно сложил брюки, повесил их и рубашку в шкаф и только после этого подошел к кровати. Его очередная пассия уже не только открыла сама шампанское, но и разлила его по бокалам и теперь, глубоко дыша, сидела на кровати, плавно колыхающейся при каждом движении, опершись спиной на высокие подушки. Так что он тоже присел справа от неё и, обняв женщину за плечи, взял с подноса бокал и протянул его ей, после чего вынул розу из зубов, принялся не спеша водить цветком по её телу, начиная от шеи и медленно спускаясь вниз, отбрасывая в стороны полы пеньюара.

Положив розу на её белые, кружевные трусики, он взял свой бокал и, легонько коснувшись бокала Магды, отпил глоток вина. После этого они мило побеседовали, выпили бутылку шампанского и прикончили почти всю икру, аккуратно зачерпывая её крекерами и стараясь не оставлять крошек на постели. Стос очень подробно рассказал этой, несомненно, очень страстной женщине, что он с ней сделает. Внимательно слушая его, та сначала медленно и грациозно сняла с себя пеньюар, затем бюстгальтер и трусики, под которыми её тело было, до голубизны, пронзительно белым. При этом он продолжал говорить Лулуаной, что ещё та должна будет сделать.

Только после этого он первый раз поцеловал её и это был ещё тот поцелуй. Магда, которую такой метод обольщения уже распалил донельзя, отдавалась ему просто с каким-то исступлением, превосходящим даже страсть Эльзы и Ульты вместе взятую. К фазе тантрического секса они перешли только под утро, в то время, когда в старые, хорошо памятные Стосу времена начинал играть гимн Советского Союза, под звуки которого он не единожды встречал рассвет сначала со своими веселыми подружками, а начиная с третьего курса уже только со своей женой. Тогда он называл это событие подъёмом флага.

Ну, а в то самое утро, сжимая в своих объятьях эту плачущую от счастья женщину, которая уже не чаяла получить наслаждение в постели, он вознес её к самым вершинам этого самого наслаждения. Теперь он уже не просто электростанцией, как это было недавно с Ультой, а чётко контролировал все, что делала с ней Лулуаной от начала и до конца и потому обеим девицам, которые отважились войти в его спальную только после того, как солнце поднялось довольно высоко, чуть ли не в зенит, удалось увидеть, как из-под него, уже почти уснувшего, ловкой змейкой выскользнула довольно молодая, длинноногая красотка с изумительно красивыми и нежными чертами лица всё той же прежней айсорки Магдалины Гусейновой и просто восхитительной, высокой и по-девичьи упругой грудью.

Все трое тихо вышли из спальной и, прихватив с собой поднос, на котором, помимо посуды, печально лежала увядшая, словно бы отдав Магде все свое очарование, роза, скрылись на кухне, этом самом лучшем месте для сплетен. Всё утро до Стоса пытались дозвониться разные люди, но к телефону никто не подходил, да, и не мог подойти, так как он выдернул его из розетки. Хорошо ещё, что никто так и не решился ехать к нему, так как Ольхон наехала на здымовцев, а Медея резко одернула своего жениха, которому также не терпелось задать своему другу парочку, другую вопросов относительно каких-то женских голосов в своей бедной голове.

Одного Вильяма совершенно не интересовало то, чем занимался его новый друг, так как он всю ночь принимал героические усилия для того, чтобы расположить к себе Ульту и, уже почти под утро добился-таки своего тем, что рассказал ей о даре Лулуаной, который, благодаря Ольхон, он теперь мог передавать всем другим женщинам. Та тотчас назвала его своим собратом и сказала, что должна непременно обучить своему шаманскому искусству, чтобы сделать белым шаманом. Вильям, который был готов ради любви этой красотки обернуться хоть чертом, немедленно отобрав ключи от «Мазды» у Эдуардо, тотчас покинул «Метлу» и помчался с Ультой к себе домой, но вовсе не за тем, чтобы сесть за парту и приняться конспектировать древние тексты, передающиеся из уст в уста.

То, чем они занялись там, было прекрасно известно всем, кто уже успел получить в дар от Лулуаной возможность прямого общения, кроме жалкого бездаря Изи, до которого пытались докричаться все, кому не лень. Даже такие олухи, как Резина и Митяй, с этим бритоголовым типом уже успела тайком переспать Медея, которой тоже не терпелось проверить свои способности, и те уже врубились, как нужно пользоваться этим внутренним радио. И только прямой виновник всего этого, Стос, ничего не знал, так как Лулу вовсе не считала нужным делать ему такой подарок, и потому крепко спал.

Магда не стала задерживаться в квартире двадцать девять надолго и как только её нечаянный любовник проснулся, она пробыла в ней ровно столько времени, чтобы как следует накормить его и, крепко поцеловав Стоса на прощание, тут же куда-то убежала, оставив своего целителя на попечение двух девушек, возраст которых, даже сложенный вместе, немного не дотягивал до её собственного. Вот тут-то и настал звёздный час Ирен, которая так долго ждала своей очереди.

Эта красивая, черноволосая девушка с короткой стрижкой и очень выразительными карими глазами, ничего не хотела менять в своей фигуре, да, это ей и не требовалось. Глядя на неё, спортивную, гибкую и стройную, с упругими мячиками грудей и круглой попкой, только и можно было сказать, что всё и так при ней. К тому же у неё была очень щедрая подружка, которая согласилась приютить бедняжку до конца недели, а ведь в тот день только начинался вторник. Поэтому вся неделя у них прошла очень весело, так как уже в первые же часы Ирен была посвящена во все тайны тантрического секса, после чего они занялись сексом вполне обыкновенным.

Зато уж теперь-то ни Ольхон, ни Эллис уже не нужно было спать с остальными музыкантами группы «Здым». Их охотно вызвалась заменить собой Иринка, которая отнеслась с пониманием к замечанию Стоса, сделанного по поводу того, что поэтессе и певице не следует укреплять трудовую дисциплину сексом. Так что всех здымовцев без исключения, в самые ближайшие времена, ждали просто невероятные откровения. Как это ни смешно звучало, но это тотчас стало известно ушлому Резине, так как этот матерый хакер очень хорошо приноровился шариться уже не по чужим серверам и компьютерам, а по мозгам людей своего круга, ставшим ему доступными благодаря новым возможностям и он тому был очень рад.

Этот тип очень быстро выяснил откуда растут ноги и сам вскоре узнал, что он получил этот дар Лулуаной именно от своего отца, который был вынужден передать его сыну через его девушку, но зато без секса. Получив же такой удивительный дар, он, вдруг, тотчас стал таким жутким собственником и ревнивцем, что Ольхон, поначалу, даже опешила. Но, вместе с тем, они теперь жили и даже дышали в унисон, да, к тому же Резина поклялся ей в вечной любви и она стала сомневаться в том, а стоит ли ей разменивать свой талант обольстительной любовницы на пятаки и полностью погрузилась в песенное творчество. Этому способствовало ещё и то, что теперь её парень уже не орал на неё, как прежде, а просто просил её прочесть его мысли и понять, чего именно он хочет добиться.

После того, как Стос снова остался вдвоём с Эллис, он, сильно потерявший в весе, стал питаться удвоенной силой и почти не покидал своей квартиры. Зато Эллис приходилось присутствовать на каждой репетиции «Здыма» и работать с Ольхон и Ультой, решившей исполнять с ней бэк-вокал, до седьмого пота. Вильям был счастлив, приезжая на репетиции и видя свою сестру и возлюбленную такими счастливыми.

Пришла в группу и Магда, которая, посмотрев на выкаблучивания Ольхон, занялась с ней хореографией, но первым делом она заставила её снимать перед выступлениями серёжки и надевать трусики. Относительно обнаженной груди девушки она не имела ничего против. Впрочем, теперь гораздо чаще танцевала на сцене в окружении Кости и Николая именно она, в то время как Ольхон просто пела, пластично изгибая своё тело, что только добавляло эротики всем номерам., а «Здым» стал всё более и более походить на профессиональную рок-группу.

Стос, перед тем, как окончательно сделаться затворником, побывал на нескольких их выступлениях и поразился тому, каким огромным был прогресс в творчестве его сына, невестки и всей группы в целом. Теперь они уже не хватались, как прежде, за каждое выступление и всё чаще выставляли хозяевам клубов свои требования. Имея в тылу мощную фигуру Вильяма, Изя совсем оборзел и теперь всё чаще и чаще показывал свои зубы воротилам московского шоу-бизнеса.

"Здым" уже несколько раз мелькал на Ти Ви, но о нём пока что ещё не очень-то разглагольствовали критики, хотя они уже выбросили на рынок свой первый компакт, почти полностью спетый Ольхон на английском языке. Изя настоял на том, чтобы в него было включено только две песни на бурятском языке, чтобы публика могла сравнивать два типа звучания её бесподобного, чарующего голоса.

Компакт стоил недорого, так как Резина, благодаря ловким маневрам Изи и Вильяма, записал его практически на халяву, а свёл и печатал в своей студии. Зато Вилли предпринял кое-какие усилия и как только в продаже появились пиратские копии, тотчас с таким грохотом настучал по голове этим ханыгам, что у всех остальных тотчас отпала охота связываться с этим злобным погромщиком. Зато у «Здыма» был свой роскошный сайт в Интернете, а на нём всегда была свежая нарезка из новых вещей группы, а ещё там можно было найти массу фотографий Ольхон, Ульты и Магды даже более обнаженных, чем во время их выступлений в ночных клубах.

Пожалуй, более всего искушенную публику и специалистов поражала невероятная сыгранность группы. Вот по этому-то поводу как раз и было больше всего споров и если сам цифровой рок Резины многие пока что никак не воспринимали, считая его чем-то несерьезным, то их профессионализм удивлял очень многих. Секрет этой сыгранности был очень прост и его, а точнее её, — Эллис, очень часто можно было видеть сидящей позади лидера группы, колдовавшего над своим компьютером прямо во время выступления, ведь это именно она явилась истинным творцом новых знаний и положила начало их передаче всем здымовцам.

Практически никто из критиков не хотел верить в то, что Резина действительно играет на своем «Силиконе», как Митяй на «Ямахе» или гитаре с двумя грифами, или Эдуардо на своем саксофоне, а ноутбуки действительно помогают им во время выступления. Но вот уж в ком никто не видел подвоха, так это в силовом дуэте, танцовщице и обеих певицах «Здыма». Эта пятерка всё делала в живую, да, к тому же так эффектно, что никому и в голову не могло прийти, что Ольхон и Ульта квакают под фанеру, а двое громил не свернут челюсть любому, кто сунется к ним, одним лёгким движением руки.

Стос искренне радовался успехам Резины и всех своих друзей, а они видели в нём не только и не столько спонсора, а своего духовного, а кое-кто и физического, отца. О Лулуаной при посторонних они не говорили, но в своей студии чуть ли не через каждые полчаса то один, то другой, вдруг, заявлял, что Лулу попросила его сыграть так или эдак. Иногда их лидер соглашался, а иногда зверел и орал, в живую и через передатчик в своих мозгах так, что юная арниса надолго замолкала. Ведь что ни говори, а это всё-таки он делал музыку, а все остальные её только играли. От его воплей замолкали все и только Эллис хоть как-то могла ему противостоять и он её слушался, так как в тех случаях, когда он не въезжал во что-нибудь, то визжала, словно мегера на сковородке, уже эта сексапильная девица.

Увы, но об этом Стос узнавал в основном от Лулу и лишь изредка от Эллис и Изи, которые спешили поделиться с ним своей радостью. Одна тем, что уела вредного Резину, а другой тем, что ему выпало редкое счастье видеть это. Он тоже не оказался бы посмотреть на такое, но к концу октября набрал уже такой вес, что просто стеснялся выходить из дому среди бела дня и выбирался подышать воздухом только поздней ночью и далеко не всегда с ним была его Эллис, которая всё больше и больше становилась уже не столько его любовницей, сколько просто самым преданным и верным другом.

И всё-таки, не смотря на то, что эта девушка непременно хотела быть с ним рядом в то время, когда Лулуаной принялась выращивать на нём родильный кокон, он решительно сказал ей своё категоричное нет. Навещать себя он ей разрешил, но только не чаще трёх раз в неделю, хотя и очень страдал без неё, особенно в самую первую неделю. Когда же Стос окончательно превратился в монстра и Лулу принялась за черновую работу, ему стало немного легче.

В первую очередь потому, что он резко похудел, ведь арниса буквально за одни сутки сформировала грубую, предварительную болванку своего нового тела, после чего взялась прорабатывать детали. Стос видел этот процесс с первой до последней минуты, так как в это время он буквально сжигал свой жир, отдавая Лулу всю свою энергию, лежа на спине в ванне, над которой к потолку он заранее прикрепил большое зеркало и потому видел, как зеленовато-желтая кожа на его толстом и круглом, как бочка, теле, заплывшем жиром, сделалась прозрачной, словно силиконовый имплантант для женщин.

После этого бледное сало пришло в движение и стало собираться комками у него под подбородком, на груди, животе и ногах, медленно превращаясь в толстую и бледную, словно ливерная колбаса, куклу, лишь отдаленно напоминающую человека. Это происходило довольно медленно и требовало колоссального количества энергии. Гораздо больше, чем на то, чтобы вернуть Ульте молодость и исцелить её искалеченное тело. К тому же это была весьма болезненная процедура, но он её мужественно вытерпел от начала и до конца.

Сутки спустя он едва смог выбраться из ванны и дойти до кухни, так как к нему спереди была прилеплена толстая и упругая, словно водяной матрас, бабища. Стоя у холодильника, он принялся поедать все подряд, что только находил в нём, давясь и чавкая. Его руки, полностью лишенные жира, с мощными буграми мышц, но обтянутые толстой, как у буйвола или бегемота, кожей, тряслись и он часто ронял на пол то куски колбасы, то сырые яйца, которые он не выпивал, а пожирал вместе со скорлупой. Изрядно насвинячив на кухне, он запил тот свой совершенно дикий завтрак несколькими литровыми пакетами жирных сливок и пошел под душ.

Помнится, смывая тогда с себя всё то, чем обляпался на кухне, так как ему уже было невозможно наклониться вперед, Стос, крепко ухватив толстую куклу, слепленную из его собственного жира, за огромные, словно арбузы, груди, он громко сказал: — "Потерпи, Лулу, скоро из этого получится такая красотка, что когда ты будешь идти по улице, то у всех мужиков будут висеть слюни, аж до земли, и они будут кончать себе в штаны!" Арниса ничего ему не ответила, так как пребывала в полудрёме. Хотелось спать и ему.

В то злополучное утро он сделал грубейшую ошибку и лег спать на своей кровати. Лулуаной тоже, так как она слишком устала, чтобы обращать внимание на что-либо. За девять часов сна на воздухе кожа его так пересохла, что вся пошла трещинами, когда он попытался встать. Не примчись к нему на помощь с Костяном и Кольком Эллис, ему бы точно было не добраться до ванны. Хорошо ещё, что эти ребята были не из числа брезгливых слюнтяев и донесли его на своих могучих руках до горячей ванны с морской водой.

Только то, что Эллис, которую позвала на помощь Лулуаной, привезла с собой этих парней, выдернув их прямо из ночного клуба, где они уже готовились выйти на сцену, спасло их обоих чуть ли не от гибели. Парни готовы были остаться с ним на всё время самоделения, но Стос, хорошенько отмокнув, весёлым и бодрым голосом попер их прочь и велел молчать обо всём, что они видели в его квартире. Лулу уже известила его о том, что она временно заблокировала их аппаратуру ментальной связи и никто и ни о чем не догадался.

Ребята поклялись ему, что они не проболтаются и, пожелав удачи, уехали. Эллис хотела было остаться, но он попер и её, так как та привезла их обоих на своем белом «мерине», одетых в одни кожаные плавки и даже босиком. Это был его единственный и последний прокол. Больше он такого не допускал и как бы не устал за день, на ночь всегда забирался в ванну с горячей морской водой, да, и в течение дня плескался в ней по полчаса, а то и больше через каждые три, четыре часа, а всё остальное время только и делал, что ел.

Вот так в квартире двадцать девять, в старом доме стоящем на Рождественском бульваре, появился жуткий монстр, который сейчас методично пожирал минерализованный творог из здоровенной салатницы и запивал его самым жирным молоком. Кукла, слепленная из его же жира, с руками-колбасами, опущенными вдоль тела, хотя и стала малость изящнее, по прежнему выглядела отвратительно. Правда, теперь её голова была сдвинута влево, Стос больше не боялся садиться на стул и даже мог наклонять голову к своей тарелке.