ГЛАВА 1

— «Что-то было не так» — пробилась мысль сквозь дикую раздирающую головную боль, какая-то неправильность.

Глаза не хотели открываться, веки были неподъемными, я спиной ощутила твердую поверхность.

Упала? Где? Давление? Почему ничего не слышу? Инсульт может такой и бывает?

Попробовала пошевелить руками, потом ногами — вроде все двигается? Шумно втянула носом воздух — какие-то незнакомые запахи, неопределимые…

— Попить бы ещё… — видимо, сказала это вслух, сглотнула с трудом, и в ушах что-то лопнуло, стало слышно, что возле меня кто-то противным таким, заунывным, воющим, как кошки, когда гуляют, голосом тянет на одной ноте:

— Пропаду-у-у, пропаду-у-у, что я буду-у-у делать оди-и-ин!

Раздалось какое-то шебуршание, пыхтение, шипение, опять жалобный плач. С трудом смогла открыть заслезившиеся глаза, кой как сфокусировала взгляд — возле меня сидел и причитывал человеческим…ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ? — голосом мой кот…

— Стёпка? — Зажмурилась… глюки начались?

Кот же начал лизать своим шершавым языком мою щёку:

— Очнулась, очнулась, голубушка моя!

Видимо, не придя в себя как следует, на автомате прохрипела:

— Кот, отстань, не слюнявь меня, лучше попытайся как-нибудь из сумки бутылочку с водой до меня докатить.

Кот рванул к валявшимся неподалеку пакетам с купленными вещами и сумке, долго шарил там, бурча:

— Вот бабы, вечно у них в сумке бардак! — Выкатил лапами и подкатил ко мне водичку, пила осторожно, мало ли где мы оказались, может тут и воды совсем нет.

Словно из ниоткуда появилось нечто: гибрид какой-то из лешего, домового и куста, чего-то чирикал, кот выгнул спину и шипел, это нечто как-то дотянулось до моей головы, и опять был взрыв дикой боли. Когда вторично начала слышать, кот истерически орал на это нечто, оно ему отвечало:

— Придет в себя твоя девица, зато понимать теперь всех будет.

— Ты кто? — спросила я.

— Хозяин местный я, Ипполитиарий меня зовут.

— Язык сломаешь, Пол, короче, — выдал кот.

— Пол так Пол, — хозяин задумался… — а есть у меня тут избушка одна, айдате я вас туда отведу, приберетесь там и отдохнете, а потом поговорим.

Вот и поплелись, вышли на небольшую полянку, в дальнем краю виднелась крыша «по уши» заросшего домика.

На плечо Полу села какая-то птица и начала быстро трещать.

— Я должен уйти, там небольшое происшествие случилось, вернусь как смогу, да и надо какую-нибудь еду вам принести!

Он просто исчез, не сходя с места.

— Давай сначала снаружи осмотримся, может, тут где хоть лужа какая имеется, без воды ничего не сможем толком сделать.

Кот насторожился и, облизнувшись, сказал:

— Ты осматривайся, а я пока дверь поищу, заодно и поохочусь, тут поле непаханое для охоты!

— Только трофеи не приноси больше, мне и земных мышей хватило.

— Трусиха! — кот нырнул в заросли, там что-то зашуршало, послышался писк, какое-то шебуршание — охота началась.

Я огляделась — полянка была на удивление ровная, по краям обрамленная разросшимися кустами и деревьями с какими-то седыми листьями, а по всей полянке цвели цветочки, и, глядя на них, на ум пришло одно слово: разнотравье. Ближе к дальнему краю полянка понижалась, и я двинулась туда. Небольшой спуск вел к прудику, который когда-то, видимо, был озером, сейчас же это была малая часть его. Вода в лучах светила казалась золотистой, а заросшие берега обрамляли этот прудик, и сверху видно было, что озеро когда-то имело необычно-правильную форму, типа овала. Нет, не овала, а как бы увеличенный во много раз кошачий глаз, о чем я и подумала вслух:

— Кошачий глаз, красиво-то как.

В средине прудика после моих слов раздался плеск, и по воде к берегу побежали круги, как от брошенного камня. Умывшись и напившись водички, пообещала воде, что как только обустроимся и разгребемся в домишке, обязательно попробую очистить хоть немого от зарослей и прудик. От воды домишко смотрелся повеселее, а уж спуск, если до ума довести, и цветочки — кустики рассадить, да горку альпийскую… глаза разгорелись, все хотелось сделать сразу, но пока первое — это домишко привести в приличный вид. Странно, но после умывания голова перестала болеть, что сильно порадовало.

— Ну, ты где? Я и дверь нашел, и порезвился славно, — кот с горящими азартом глазами выскочил на берег. — О, водичка, совсем хорошо!

Он подбежал к воде и лапой аккуратно дотронулся до воды. И тут моего котищу вода подняла на высоту моего роста, кот и я ошарашенно смотрели друг на друга. Между тем, нечто как бы держало кота в выемке из воды, и потихоньку эта водяная чаша поворачивалась, как будто кто-то или что-то рассматривало Степку.

— Зин, — прохрипел кот, — Зинушка, спаси меня! Я метнулась к воде, а чаша плавно и аккуратно вынесла кота на берег. Я схватила Степку, он дрожал и уцепился мне за шею лапами. — Не отдавай меня!

— Что ты, я ж без тебя пропаду. Степ, а ты сухой, надо же, я думала, будешь мокрый и облезлый!

— Во-во, тебе бы только издеваться над мужчинами!

Поднявшись от озера с все ещё дрожавшим котом на руках, отпустила его возле избушки и попробовала выдернуть какую-то лиану, на удивление — вырвалось легко. Через часок добралась до двери. Кот, лазивший в зарослях и гонявший какую-то живность, тут же появился:

— Смотри, какая навороченная дверь у избушки, типа нового русского в бараке!

Дверь, и правда, смотрелась солидно, несмотря на покрывавшую её зелень, была вся в каких-то резных узорах. Рассматривать её было некогда, и я попробовала толкнуть дверь, приготовившись толкать изо всех сил, но она плавно отворилась, словно недавно смазанная. Кот первым заскочил в горенку и тут же расчихался.

— Да, картина Репина «Не ждали»… Какой же неряшливый грязнуля тут жил! — и словно в ответ на его реплику раздался какой-то скрип. Сквозь мутные, заросшие оконца едва пробивался свет, но и его было достаточно, чтобы увидеть неприглядную картину: как в декорациях для ужастика повсюду свисали клочья паутины, под ногами валялись какие-то кучи хлама, бомжатник полнейший. И понеслось! Я мела, выскребала, вытаскивала рухлядь на улицу, отмывала, отдирала вьюнки от окон, и остановилась, когда спина уже не разгибалась. Горенка оказалась намного больше, чем с первого взгляда и, хотя впереди было ещё много уборки, но воздух уже не был затхлым и можно было отдохнуть, не опасаясь, что на голову свалится какая-нибудь дрянь. В дальнем углу возвышалась интересная печь, чем-то напоминающая русскую — поверху было место, где в далеком детстве, примерно так же залезала греться с ребятишками у бабушки. А посередине печи была как бы вставка, типа как у голландских, разбираться пока не было времени. В другом углу оказалась когда-то бывшая красивой винтовая лестница с резными перилами, местами обрушившимися. Жаль, красота резьбы восхищала. Под окнами, вдоль простенков, располагались две приличной ширины лавки, но больше всего притягивали взгляд стол и стулья — тоже с красивой резьбой, они казались невесомыми.

— Степ, нам с тобой какой-нибудь травы на лавку и постель готова. Ну, да, Пол должен прийти, глядишь, и обустроимся пока. Кот внезапным прыжком метнулся в углубление внизу печи, оттуда послышался скрип, писк, возня, и выкатился клубок из сцепившего кота с чем-то непонятным. На середине горницы он распался, и мой Степа, шипя и плюясь, отпрыгнул в сторону, отряхиваясь, сказал:

— Теперь весь день отмываться надо, чудо-юдо грязнущее какое-то!

— Сам ты чудо-юдо, — скрипучим голосом ответило нечто, как бы состоящее из клубка грязи и пыли. — От ить, ещё и царапается! — из клубка высунулась тощая ручонка с неожиданно большим кулаком, — я ить и в нос могу!

— Так, ты кто или что, покажись?

Клубок, ворча и скрипя, распался, и мы увидели грязного, заросшего по самые глаза и одетого в жуткие лохмотья, бывшие когда-то одеждой, мужичонку.

— А-а-а, ты домовой, да?

— Какой такой домовой, ведовые мы, испокон веку за порядком в хоромах приставленные следить!

Кот фыркнул:

— Порядок исключительный, каков хозяин такова и избушка!

— От ить вреднючая животина попалося, — человечишка разозлился, — я немного поспал, от хоромы и запустилися без меня.

— А за животину ответишь! — вскинулся кот, но появившийся на пороге Пол не дал разгореться новой драке. Осмотрев «хоромы», одобрительно хмыкнул:

— Ай, девица молодец, за столь малое время так образила!

— Здрав буди, лесной хозяин, — поздоровался мужичонка, — я это, малость заспалсси!

— Ну, если ты считаешь, что больше полутора веков — малость, то…

— Как полтора века? — перебил его мужичонка, — это ить лет пять прошло, не боле?

— Сто пятьдесят семь, — добил его Пол.

— Это какжеть так, а? Я ить помню, разостроился, когда своего мага нашел уже ушедшего из жизни, то нарыдалсси и уснул, но чтобы тако долго, ить я мог и не проснуться навовсе?

— И не проснулся бы, если б Зинуша с котом на нас не свалились неожиданно!

У мужичонки из глаз полились слезы, и вид его стал совсем неприглядным.

— Помыть бы его, он может из дома выходить? Вон в прудике его пополоскать бы?

— Прудик? — как-то жалко всхлипнув, спросил этот тощий, — это я и Бастику ещё подвел, ить озеро-то на мне было тожеть? — Чем больше он говорил, тем больше пропадала из голоса скрипучесть.

— Ты выйти-то можешь из дому? Наши домовые не могут из дома выходить, а скажи-ка, милок, как тебя называть-то? — подстроилась я под его речь.

— Так ить, это, Антипиоллий я, или раньше звали Антипа — Веремеев сын. Старшой сын Веремея Батуринова, да жаль, никого не осталось из роду нашего, — он опять начал киснуть.

— Иди, там под горкой прудик маленький есть, хоть лицо отмой, а то и не понять какой ты масти, — влез кот, — может, чудо-юдо страшенное! Оскорблениев не потерплю! — тут же завелся Антипа.

— Иди, мойся, да будем думу думать, что дальше делать, работы непочатый край, потом разберетесь!

Ведовой выскочил из горницы, я повернулась к Полу, вдруг с улицы раздался горестный рёв, и мы дружно выбежали на улицу. Антипа, стоя на коленях у прудика, горестно взывал к какой-то богинюшке:

— Богинюшка, на коленях прошу, прости меня, глупого, ить не ведал я, что столь лет просплю, ить нарушил я слово свое, ведовое и каюся я, и рыдаю я. Вода в прудике была неподвижной, я же шепотом рассказала Полу, что у меня после умывания перестала болеть голова, а Стёпку вода как бы рассматривала в водяных ладонях. Пол хотел что-то спросить, но тут на берег вылез кот и, неспешно подойдя к воде, сказал:

— Не знаю, что ты за Богиня, но надо бы дать этому басурману шанс, у меня рук нет, а Зинуша одна замучается порядок наводить. Пусть вот исправляется, так сказать, трудотерапией!

От озера долетел звук, похожий на смешок, и к берегу метнулся как бы жгут водяной, который ловко обогнул Степку и с силой обрушился на Антипу. Покружив ведового как щепку, жгут исчез, оставив мокрого, худющего, но невероятно счастливого ведового, который прыгал и орал:

— Благодарствую, Великая Бастика! Отслужу и клянуся все возвернуть, как было!

— Да, картина та ещё. Пол, где б какую ткань найти, хоть мешковину, ведь у него лохмотья одни, наши бомжи против него королями смотрятся.

— Кто такие бомжи? У тебя очень много слов непонятных.

— Э, Пол, а ты ещё не то услышишь, затащили вот нас из другого мира сюда, то ли ещё будет, — котик за словом в карман не полез.

Вздохнув, пошла в избушку, мужики потянулись за мной. Антипа, с торчащими во все стороны светлыми волосами, состоящий как бы из одних мослов, в расползающейся рубашонке и драных штанах, напоминал пугало, но говорить не стала про это, а вытащив из сумки расческу начала его причесывать. Мордашка у него, несмотря на худобу, оказалась славная: носик кнопкой, веснушки и два зеленовато-желтых глаза с хитринкой, портили впечатление только запавшие щеки.

— Ты не смотри, что я такой тощщой, за неделю в силу войду, ить мне туточки всё покорно, все помогает: и землица, и светило, и хоромы.

— Хоромы! — кот фыркнул, — избушка, только курьих ножек не хватает!

— А вот поглядим, ить будешь свои слова отзад брать!

— Деревня! «Отзад», кто так говорит?

— Ночь скоро, где спать будем, спорщики?

Антипа засуетился:

— Надоть мне одному с хоромами поговорить, вы пока прогуляйтеся, Ипполитиария поспрошайте, а я ведовскими делами займуся. У прудика, чуть в стороне лежали два больших валуна, вот и уселись на них, кот залез на колени и вдруг замер.

— Мышь что ли учуял?

Кот поднял на меня вытаращенные глаза, что само по себе было удивительно:

— Я не понял, это типа чудо случилось, я, похоже, настоящим котом стал!

— А ты не котом был?

— Кастратом я был, а не котом, ты ж меня радости бытия лишила! Эх, как я мечтал отомстить тебе за это!

Ошарашенная, я не могла подобрать слов:

— Э-э-э…

— Вот, именно что, меня этот мир или водичка исцелила, я теперь полноценный, ух, девочки теперь все мои! — он соскочил с коленей и, подняв хвост, продемонстрировал «мужское достоинство». У кота счастье зашкаливало, скакал, пока Антипа, сильно расстроенный, не вышел на крылечко:

— От ить как я набедокурил со спаньем-то, дом не откликается, серчает. Я уж просил — просил, только и добилсси лежаночек помягче, да небольшую комнатенку.

— Хм, набедокурил он. Больше века спал, это, друган, подлянка!

— А скажи-ка мне, котёнище моё, где ты нахватался слов таких? Я как бы по фене не говорила?

— Не, ну проблема какая, сериалы смотрел, слушал кой-чего по соседям. Сестрица твоя, опять же, любительница ввернуть прикольные словечки, а уж соседушка-подруженция, по матерному языку спец, разговорчивая. Это тебе не интересно было телевизор смотреть, а мы с сестрицей ух сколько их пересмотрели, да и любопытен я, каюсь.

— Да, что-то мне подсказывает, не знаю я тебя совсем! Антипа, а откуда комнатенка взялась, вроде только одна горница была?

— Э, девица-красавица, я ить ведовой, а мы завсегда с домами в ладу живем, слышим их, лечим, когда хворают, вот и исполняют они просьбы наши, коли не во вред. Я вот… — он замялся.

— Лопухнулся! — пришел на помощь кот.

— Ну да, ну да, оконфузилсси, вот теперя он серчает, и мне подмогу не желает давать.

— Девицей я лет сорок назад была, а вот с красавицей перебор, ты уж зови меня Зиной, пока меня домой не вернули, быть нам вместе.

— Ай ты домой захотела, а какжеть про…

— Потом, — оборвал его Пол, — сейчас вечерять да и спать им надо, глянь, кот уже спит, умаялся!

— Что-то темните вы, мальчики великовозрастные? Пол, мы же этот момент прояснили, ты находишь того, кто меня сюда по дури затащил, явно перепутав, и я домой!

— Зина, это просто не делается, время нужно.

Кот приоткрыл один глаз:

— А я бы остался, если тут девочки есть, а то вернусь туда и опять стерилизованный, брррр, гадость.

— А и мне в радость, когда не один я тута. Я ить один как перст, ни одной кровиночки родной не осталося. — Он вопрошающе взглянул на меня. — Я ить при понятии, что вы совсем не нашего мира, отличия во всем, особенно в разговорах. А и славно, может ещё и побратаемся!

Кот, конечно же, не промолчал:

— Кореш, брателло, братан, друган… посмотрим, как себя вести будешь. Пол, скажи-ка мне, есть ли у вас тут кошечки?

— Кто про что, Стёп, смени тему, а? Я совсем засыпаю, Антипа, покажи, где можно лечь?

Антипа засуетился:

— Айдате, айдате, лежаночка мяконькая получилася, домик поспособствовал для вас, меня инг… игро… тьфу, серчает на меня, надоть заслуживать прощение везде!

Недалеко от входа появился проем и небольшая комнатенка с лежаком, я села, постель на удивление оказалась мягкой, и меня повело, просто отключилась за мгновение, и уже не слышала, как шептались Пол с Антипой. Проснулась от того, что ко мне подлез мокрый кот.

— Где тебя носит, купался что ли?

— Не, по кустам пробежался, живность погонял, поохотился, зарядка в пользу!

— Ладно, дрыхни, я пойду на прудик.

Выйдя из комнатки, застыла на месте: окна сверкали, горница стала шире, печь преобразилась полностью, возле печи появился стол с полкой на стене, а у стола суетился Антипа.

— Доборого утречка, мы тут с домиком моим похозяйничали, он усовестился, что гостям удобствов нетути, ну и помаленьку помогать начал. Ты, девица-красавица, ой, присказка у меня такая, Зинуша, озвучила бы, чего в горнице сделать надоть, а мы и постараемся.

— Надоть в первую очередь тебе штаны и рубаху из чего-то придумать сшить, нитки, иголки, а то твои порты слезы вызывают, вот потяну тихонько, и расползутся. А так надо подумать, пока я на прудик, умываться. Интересно, имеется ли в вашем мире аналог пасты и щетки?

— Чегой-та? — Пришлось показать на пальцах, — а есть, есть такое, только надоть Пола просить, он может ходить туда-сюда в столицу, я пока запечатан ото всего, да и в такой одежке служивые в момент в холодную посодют.

Прудик сиял, светило местное, более насыщенного цвета, скорее ближе к бледно-оранжевому, окрасило воду в цвет расплавленного золота. И, приглядевшись, заметила, что если выдрать все заросли вокруг прудика, и при наличии подземных ключей, озеро наполнится и будет напоминать кошачий глаз. Вода приятно освежала, и я, не удержавшись, залезла в воду, плавала туда-сюда до тех пор, пока не пришел кот.

— Хорош уже, там Антипа на ручак зовет.

— Какой ручак?

— Ну, на завтрак, он местное слово выдал, идем, я голодать не привык, и так вчера ничего не ел.

— А ведь проблема будет с тобой, Степ, ты привык к элитным кормам, как же теперь будем выходить из положения?

— Я уже утянул у него пару блинцов, мне понравилось, да и привыкну, тут все экологически чистое, пользительное, как Антипа выразился.

Опять после воды появилось ощущение легкости и бодрости, похоже, водичка тут целебная — подумалось мне. Завтрак был изумительно вкусным, простые оладьи с каким-то вареньем-не вареньем и напиток с привкусом смеси трав. Антипа заставил меня прикинуть как можно «наладить в горнице красоту», подумав, посоветовала сделать возле одного окна стол и стулья, недалеко от печи, а в другом простенке пару диванчиков угловых — все в таком же стиле, дерево светлых тонов, в углу лестницу на чердак винтовую, а там по ходу будем смотреть. Он, суетясь как всегда, похоже, по-другому не умел, отправил меня осмотреться на природе, а сам, потирая руки, собрался мастерить. На улице же была красота, по всей лужайке цвели цветы шикарных расцветок, и у меня зазудели пальцы облагородить вокруг домика, сделать клумбы, подрезать дальние кусты, место под альпийскую горку нашла, а склоны так и просились сделать уступами, сбегающими к прудику. Неподалеку воздух как бы загустел, задрожал, и появился Пол со свертками и какими-то баулами.

— Вот вам на обзаведение, самое нужное, а потом, когда осмотритесь, буду уже то, что скажете, приносить. Антипиных размеров не нашел, взял кой чего, но все надо ушивать и отрезать, мелковат наш ведовой, усох за долгий сон. Да и твой наряд, Зинуша, совсем не подходит для нашего мира, я тут ткани набрал, всяких ниток, может чего и сообразишь для себя и Антипы.

— Зима у вас тут есть?

— Что такое зима?

Пока объяснила, замучилась. Пол и выскочивший на его голос Антипа никак не могли понять, что такое бывает. В их мире только как бы наша ранняя осень бывает и потом опять тепло, что порадовало. Пока они раскачаются, чтобы меня вернуть. Какой-то подвох был в поведении Пола, недомолвки и виртуозное владение менять тему разговора. Заострять внимание на этом пока не стала, надо присмотреться и понять что к чему, раз уж озвучено было, что в течение полугода все исправят, подождем. И закрутилось все колесом: неделя пролетела незаметно, я возилась с лютиками-цветочками, Антипа «хлопотал в дому», который постепенно расширился, появилась мансарда, несколько небольших комнат. Теперь это был уютный коттеджик, окруженный красивыми цветниками. Надо сказать, все, что я пересаживала — принималось на новом месте сразу же, подозреваю, из-за воды озерной. Была в ней какая-то волшебная составляющая, что влияла и на меня. Заметила, что кожа постепенно становится упругой, слетели все лишние жировые складки. Больше всего поразило, что полностью исчез перелом на правой стопе, заработанный ещё в юности. Пол исправно передавал мне саженцы с животиной, похожей чем-то на нашего ослика, скорее всего поведением, этакая флегматичная полулошадка, каждый раз неслышно появлявшаяся с большими корзинами, привязанными по бокам, и терпеливо ожидающая. Первым, конечно же, с ней подружился кот, (через пару дней он свободно мотался по местному лесу — любопытство неуёмное не давало покоя), назвал её Муськой, едва она появлялась, заскакивал ей на спину и катался подолгу. Муська на удивление очень плавно и аккуратно возила на себе «джигита», Степа жмурился и мурчал:

— Это не твоя вонючая «Лупашка», — он так обзывал мою машинку «Лупо», — бензином не воняет и ко мне неровно дышит.

Я за неделю перестала удивляться его выкрутасам и смирилась, зато Антипа был в восторге, как же побратались они.

— Ить родственники мы теперя с тобой, брателло! — С легкой Степиной лапы он нахватался словечек, и было забавно слышать: «Чегой-то ты оборзеваешь», «я ить не догоняю», «не гони волну!»

Я сшила ему простую распашонку, укоротила и ушила порты, остригла вихры, ведовой наш стал похож на мелкого шустрого пацаненка, кот тоже подрос, этакая собачка получилась, размером с французского бульдога. По вечерам мы с Антипой каждый день расчищали заросли на озере, которое утром следующего дня становилось больше как раз на расчищенный участок. Теперь уже плавать можно было не на пять-семь метров, а на приличное расстояние.

У меня уже вошло в привычку утром и вечером обязательно плавать, Антипа побаивался воды, объясняя это тем, что «Богинюшка не простила!» Пыталась расспросить про Богинюшку — сказал:

— Не теперя, вот озеро дочистим, и, если будет знак, всё обскажу!

— Ты б, Зинуля, пирогов-плюшек напекла, что ли?

— Ты ж их не ел никогда?

— Тогда не ел, а сейчас бы не отказался, да и братана надо откармливать, доходяга, ветром куда-нить унесет!

— От, только бы обзывалсси, Коська мой вот никогда б меня не обозвал!

— Коська это кто?

Антипа опечалился.

— Брательничек мой, меньшой, они у мамушки позние детки родились, я ужо сам подумывал жениться, когда мамушка понесла, да как славно — Коську и сестриц родила, Лушу и Вирушку. Коська и Луша обличьем в батюшку пошли, темноволосые, крепенькие, а Вирушка, лебедушка белая, со мной похожа была… да, немного им довелось пожить.

— Давай-ка пока лучше пирогами займемся, а то и Зинуша сейчас слезы лить начнет, у неё тоже горе большое, — кот вскочил с камня, где постоянно лежал, наблюдая за нами, пока мы вычищали озеро.

 

ГЛАВА 2

Пироги и плюшки удались на славу, Антипа едва поднялся из-за стола.

— Ай, угодила, ай, лепотно! Я ить быстро телеса наем с пирогами-то!

Кот меня удивил — пироги ел!! Это мой капризный, который на Земле очччень переборчивый был, занятно.

Антипа постоянно выспрашивал, как и что в нашем «безмагическом миру», загорелся идеей построить баньку.

— А и хозяйство какое-никакое надоть, чай семья у нас: ты, братушок и я! Вечерами он много рассказывал про свою «жисть ране», про то как много было в пору его юности ведовых, как верно они служили сторонушке родимой и как во время бунта их безжалостно и целенаправленно убивали озверевшие бунтовщики.

— Много ить тогда наших погибло, потому как защищали святилища Богинюшкины, а и мои родные попали, хоромы-то наши в Унгаре-столице недалече от храма Бастики стояли, и когда все усмирено было, я домой наведался… — у него перехватило горло, и он замолчал, натужно сглатывая.

Помолчав, сказал:

— Это ить горе-горькое увидеть своих дорогих убитыми!

Мы с котом, не сговариваясь, с двух сторон обняли его, я за плечи, а кот лапами за руку.

— Может, не стоит, тяжко же такое вспоминать? — Знаешь, сколь я это в себе носил, договорю ужо. Батюшка с пятью стрелами в груди, а мамушка рядом, тожеть со стрелой, а Коську с сестрицами я так и не нашел. Онемел я тогда от горя-то, видеть никого не мог, и попросился сюда вот, Богинюшкино озеро-то приглядывать, да с отшельником Ринтом кров делить. Ринт какие-то все заклинания новые придумывал и испытывал, я с домом по хозяйству, эдак полста лет и прожили, а потом чегой-то у Ринта не пошло, нашел я его в опытной уже холодного. И такая тоска меня взяла, что я и уснул с горя, ну это как бы в спячку впал, думал годочка на 2–3, а оно вона как вышло. Богинюшка на меня теперь серчает, ладно хоть дом начал меня принимать.

— А бунт-то из-за чего произошел?

— А из зависти и подлости нашей, чего ж ещё может быть? Она, Бастика-то наша, Богинюшка славная и добрая, мы ж за ней как беззаботно жили, да вот нашелся завистник один, начал подбивать всяких непотребных личностев на бунт, да какими-то посулами сумел договориться с чарфами, энти-то всегда недовольны были, что Богинюшка их на Дальний материк загнала. Оне как бы и люди и нелюди, в то время имели крылья, а поскольку были зловредные, Бастика их и наказала, а материк-от пустынный, горы почти везде, хозяйствовать они не хотели и не любили, вот на их злобе и алчности и сыграл отступник-то. А ить был в любимчиках у Богинюшки, да… Ну и среди лиардцев нашлися недовольные и алчные, вот и завертелося в один момент по всему Лиарду, в столице-то проспали, энти, сыскные, а пьяные да наглые начали громить дома, убивать и грабить. Войско с границы уже шло на подмогу — у нас ить мирно было, только и были служивые, что на границах, для порядку, ну а пока только мы, ведовые и дворцовая охрана и встали супротив бандитов-охальников. Мастеровые и те, кто похрабрее, тожеть стали к нам пробиваться, а мы, уже все ранетые, потихоньку отходили к храму Бастики. Богинюшка-то наша как бы два лика имеет: один вот как людской — ох и красива она, а второй вот, как Степка, только поболе будет в размерах и черна как ночь, такая гибкая вся, как вода, текучая. А в храме том были служительницы и кошки, завсегда там их много было, их баловали все, ну вот они и встали в дверях храма, как вон Степа, выгнулись и шипели, да только куда им против чарфов, не сладить малым с ними было, но кошки их славно отделали, хоть и самих живыми-то почти не осталося, а служительницы наравне с нами защищали Богинюшку. Да… Нас ужо горстка оставалась, а энти богомерзкие рвались к Богинюшкиной статуе, один самый злобный замахнулся, чтобы кинуть в статую булыжником и заорал, что дескать, сравняем с землею все и тут вот и случилося… мы-то спиной стояли не видели, только как ветер из-за нас вырвался и шипение раздалося: «Как посмели вы, мерзкие твари, в моем доме пакостничать? Моих служительниц и имеющих мой облик зверюшек сгубить?» Энтот, с булыжником-то закаменел и вмиг пылью осыпался, вот тогда взвыли все нападающие и повалилися на колени, а из-за нас выпрыгнула черная, сильно злая кошищща, глаза красные, из них молнии летят, только повела по сторонам-то, и все чарфы уменьшились, стали этими мерзкими, что ночью летают, а днем спять книзу головами. А Богинюшка и сказала: «Сильно вы меня разостроили, не помните вы добра, не хочу я вам боле помогать и защищать, и будет так, пока не родится от иной и истинно поверившего в меня, имеющего две пряди в волосах, тот, кто объединит всех, тогда я и вернуся, а пока нет моего прощения вам, я сказала!» Тут в энту самую минуту в храм ввалились барсовые и пали в ноги Богинюшке, старший из барсов и молвил так: «Прости, нас, Великая, поздно пришла к нам весть, что объявилися у тебя враги, припоздали мы немного, но вот наше оправдание» — он швырнул голову отрубленную негодяйскую. У Богинюшки-то краснота из глаз исчезла, молвила она тогда: «За верность вашу не стану лишать вас моих святилищ, всем, кто меня до конца защищал, дарую удачу в делах и семейной жизни. А за слуг моих, безвинно погибших, она махнула хвостом, не бывать на этой земле моим ликам!»

И исчезла, и все бунтовщики точас и в пыль обратилися. Мы-то убитых да ранетых начали выносить, уж больно в храме-то дух тяжелый стал, вот все как вышли, он, храм-то и рухнул, да прямо на мелкие камни и рассыпался. Мы-то потом узнали ужо, что, кроме барсовых владениев, везде, по всему Лиарду храмы-то и рассыпалися. Вот тогда и погрузилися все в траур, Богинюшка наказала. А барсовые с той поры в храмы Богинюшкины людишек-то и не пускают, они-то и не против бы, а какая-то стена не дает людям-то в храм войтить. Вона как, бунт отразился. А в Лиарде сколь не пыталися храм хоть один возвести Бастике, рушилися, сейчас-от не знаю, может и сменила гнев на милость Богинюшка, надо вот Пола попытать, я ить не при делах! А кошек тогда совсем мало осталося в миру-то, да и плодиться они стали мало, видать тоже обида большая на людишков-то у них завелася.

 

ГЛАВА 3

— А вот вы-то как оказалися у нас в миру?

— Да, случайно, ошиблись ваши маги или кто там ещё, стопроцентно. Мы со Степкой ездили на базар, есть у нас недалеко село, где по четвергам базар бывает, и цены подешевле, и выбор хороший. Степа в машине сидел, а я прикупила и вещи, и кой чего поесть, приехали домой, Степа уже возле крыльца был, а я с сумками сзади шла. Возле лица какая-то паутина зависла, голубоватая, я отмахнулась рукой, а она возьми и прилипни к лицу, поставила сумки и полезла за платком, и не смогла руку поднять, как онемела она, паутина как живая по мне поползла. Соседка цветы поливала, я ей шумнула, чтобы меня из шланга окатила — на улице-то под сорок жары, а вода как бы о щит какой-то ударяется, на меня ничего не попадает. Вот тут я запаниковала, а паутина, облепив всю, начала как бы в воронку закручиваться, все мельтешит перед глазами, куда-то проваливаюсь, и сверху на голову сваливается кот, сознание отключается. А очнулась уже на полянке, кот надо мной слезы льет и не мяукает, а человечьим голосом причитывает, что пропадет без меня. Представь: все кружится перед глазами, страшно болит голова, и как довесок — говорящий кот. Впору опять отключиться. Кой-как собрала себя в кучку, полусидя воду пью, кот у меня догадался лапой подкатить бутылку с водой, а тут из ниоткуда появляется нечто — какая-то непонятная фигура из палок и сучков с зеленой паклей на верхней части и чего-то то ли скрипит, то ли квакает, а видя что мы не понимаем, тянет ко мне свои сучки, обхватывает голову, и опять я уплываю от дикой боли в голове. Оказывается, это мне так в голову вкладывали умение ваш язык понимать. Пол потом уже объяснил, что такое действие безболезненно обычно бывает, а когда кот запрыгнул в эту воронку мне на голову, чего-то при переносе сбилось, отсюда и дикая боль в голове, ну и плюс мой возраст. Вот все и наложилось. Когда опять очухалась, слышу, Степа шипит, ругается на Пола, типа что всех уроет, а тот ему объясняет про этот перенос-переход. А обличье Пол уже человеческое принял, он так сучками-палочками нашу реакцию на него проверял, потом он нас сюда привел, на твою полянку-вотчину. То что я здесь по ошибке, сомнений не вызывает, зачем здесь шестидесятилетняя пенсионерка, которой жить-то осталось не так и много, Пол обещал найти того шутника и вернуть меня назад, я так домой хочу! Только вот сказал, быстро не получится, с половину нашего года надо подождать, будем надеяться, время быстро пройдет.

— Ай тебе туточки не пондравилося? Ить красота кругом!

— У нас говорят: в гостях — хорошо, а дома лучше. Да и мир ваш, магический для меня чужой, магии во мне быть не может, все чуждое, я уж лучше домой, в привычное свое существование.

— Ну, как Богинюшка решит, так и будет!

— Ты же сам говоришь, что осерчала она на ваш мир, неизвестно где сейчас, да и кто я такая, чтобы Богиня ваша вдруг мной озаботилась, это ты, Антипа Веремеич, загнул!

— А и не загнул, Глаз-от вам открылсси, а он ить только тому, кому Богинюшка доверяет, открывается, тако завсегда было.

— Глаз — это озерцо, что ли? — спросил Степа. Антипа зашипел не хуже кота.

— Озерцо, охальник ты, это озеро испокон зовется «Глаз Бастики», и мало кому оно показывается, а тебе ещё и мужескую силу вернуло. А и Зинуша помолодела от водички-то, сама-то ай не замечаешь?

— Да ладно, жиры спали, сама бодрее себя чувствую, но чтобы помолодеть… спорить не будем, каждый при своем останется.

Так вот и летели наши дни, банька получилась на славу, поляну пересекали выложенные камушками дорожки, везде были цветы, к озеру, которое теперь в точности соответствовало своему «прозванью», тоже выложили дорожку, а по обеим сторонам уступами сбегали к самой воде разноцветные кустики и цветы. Вечером по всей окружности стоял необыкновенный аромат, почему-то много цветов пахло особенно сильно к ночи. Муська теперь постоянно жила у нас, ходила за котом как привязанная. Ну, если быть честной, то кот ездил на ней постоянно. Я сшила небольшую сидушку, чтобы кот её когтями не цеплял, вот они и совершали прогулки. Пол появлялся редко.

— Он ить, хозяин лесной, у него делов-то много, да и как-то неспокойно стало, вот он и проверяет свои владения. Испокон веков у него с правителями Лиарда уговор, они поддерживают друг друга завсегда. Был когда-то в лесах мор сильный, завелись ядовитые гусеницы, что сжирали всю листву у больших деревьев за день. Пол с ног сбилсси, дак Иллевар-то, правитель тогдашний, магов со учениками на подмогу прислал, они только и справилися с напастью. Ну и Пол в долгу не остается, только вот жалилси мне, что устал, сколь уж веков все на хозяйстве, а передать и некому. Ждет он свою, слово такое мудрёное, ну кому все передаст, дак ведь не родилася ещё она.

— А почему она, может он?

— Не, ему виденье было, что будет дева, рыжая, с темными глазами и большим даром врачевательским, будет она помогать всем — и растениям, и людям, и животным, только вот когда, рыжие-то у нас, ой редко рождаются, все больше темноволосые, вот у нас, ведовых, еще светленькие рождалися, а сейчас, поди, тоже мало, сильно много полегло наших-то. Я Муську послал с запискою, чтобы явилсси на баньку, да веничков принес, ой уважу старика! С тебя пироги и квасок, ой славно попаримсси!

Банька стала для Антипы большой радостью, он по три-четыре часа парился, ухал, охал, а потом с блаженной улыбкой сидел на лавочке и говорил что, «как заново родилсси».

Муська явилась через два дня, груженая вениками из местного аналога нашего можжевельника и чего-то типа дубовых листьев. Записка гласила, что будет к концу недели.

Суета началась с утра, — «какжеть, надо товар лицом показать!» Ближе к вечеру все было готово, но Пол чего-то задерживался, и Антипа, не утерпев — «парок первай — самый сладкий», убежал париться. Мы с котом сидели на крыльце, когда как всегда из воздуха появился Пол, да не один — молодой темноволосый, крепенький такой, как гриб-боровичок, чем-то явно сильно взволнованный мужчина, шел рядом с ним. Пол издали расплылся в улыбке, а Антипа, выскочивший из баньки в одних портах, заорал:

— И где ты шляесси, я весь пар выхлестал ужо!

Мужчина споткнулся и замер, неотрывно глядя на красного, распаренного, с торчащими во все стороны волосами, Антипу.

— Я ить зажда… — Антипа кинув взгляд на мужчину, замер, — эмм, не может такого быть, — он как слепой сделал шаг к незнакомцу, который, судорожно сглотнув, хрипло сказал:

— Братичек? — и рванулся к Антипе, так и стоявшему неподвижно, казалось, не дышавшему. Как вихрь налетел на него, и, схватив в охапку, только повторял:

— Братичек, живой!

И тут Антипа отмер:

— Коська, Косенька, КОСЬКА! — он кричал и рыдал, гладил братика, что был выше его на целую голову, и никак не мог успокоиться, — Зина, друган, это же Коська мой!!

Мы со Степкой тоже прослезились, радуясь за братьев. Шмыгая носом, Антипа, ни на секунду не отпуская руку Коськи, подошел к нам:

— От ить как бывает, я и не чаял, что Коська живой, а он вот он, Кося, какжеть ты на батюшку похож стал, одно лицо.

Кося, обняв его, только улыбался и качал головой:

— А ведь Ипполитиарий меня пригласил в баньку какую-то, а тут такая радость, вот сестрички-то не знают, Луша бы уже тут была.

Антипа сел на землю, сказав:

— Ноги не держут ужо, ай и сестрицы живы, может ли такое быть? Я ить вас столь времени искал, нигде ить не было!

— Нас нянюшка в Азард успела увезти, вот и не нашел.

Антипа опять разразился слезами.

— От радости я, от радости! Постой, Луша, ты сказал, а беляночка моя Вирушка?

— Беляночка твоя — королевский дознаватель, в Азарде сейчас, скоро будет.

Антипа вытаращил глаза:

— Вирушка? Мент?

— Кто такой мент? — Я показала коту кулак, он постоянно рассказывал Антипе сериалы про ментов, вот тот и нахватался словечек.

— Это по иномирскому, я ить со Степаном общаюся, вот и запоминаю слова ихние. А Луша?

— Лукерия, свет Веремеевна у нас имеет звание старшего магистра и заведует Магвером!

Антипа только руками всплеснул:

— Я ить вас не чаял в живых увидеть, самый счастливый день в моей жизни, от ить радость-то у меня случилася! Ай, мужики, айдате в баньку, а то парок не тот будет, а ты Зинуша ужо на стол накрой!

Мужики парились часа три, Степка успел на Муське прокатиться, когда Антипа крикнул:

— Зинуша, квасочку не поднесешь ли, ить не хватило, разгулялися мы славно!

Сидевшие на лавочке Пол и Коська, только кивнули.

— Ух, как заново родился! — сказал Коська.

— Во-во, в ихнем миру, Зинуля сказывала, в стольном граде имеются знаменитые бани, эти как его, подскажи, названиев ваших никак не запомню?

— Сандуны.

— Во-во, и нам надо тожеть такое осилить, и людям радость и нам польза, а ещё, Кось, надоть ресторацию какую открыть, с иномирскими блюдАми, не, ну мы не будем АФИ-ШИ-РОВАТЬ, — по слогам приознес трудное для него словцо, — что иномирские, может, скажем — старины глыбокой, а Кось?

Тот только улыбался:

— Весь ты в мамушку, колготной такой же! Вот и Лукерия Веремеевна, обличьем батюшка, а поведением вы с ней один в один, не сидится вам.

— Я ить столь годов проворонил, мне теперя наладить все надоть, да и сестриц замуж отдавать не с пустыми же руками.

— Ну, за сестриц вряд ли стоит беспокоиться, у Вирушки жених маг, второй после Верховного, да ещё и личный врачеватель правителя нашего, Димандана. Да и сама наша «беляночка-лебедушка», она до сих пор печалится, когда вспоминает, как ты её звал, не даром такую должность имеет, у неё за заслуги перед Лиардом, много каких наград имеется, даже высшая есть, она только с виду мягкая, внутри такой каменный стержень, ого-го!

— Ай ты не шуткуешь, про мою нежную девочку так?

— Увидишь еще. Я так рад, что ты живой, с меня же теперь все родовые обязанности свалятся, ты самый старший из ведовых, ныне живущих, вот тебе это и поднимать до тех высот, что были до бунта!

Антипа запечалился.

— Я ить много чего не умею, да и речь-от моя, ить неграмотная!

— Забыл, как батюшка тебя учил ведовской речи? Она и должна быть именно такой у старшего. Да и нашу ведовскую ценность нянюшка сумела сберечь, мамушка ей в последнюю минуту сумела отдать на сохранение, тогда, за день до бунта, она как бы почувствовала, что надо нас отправить! Так что ты теперь настоящий ведовой со всей властью и ответственностью за нас. Молодежь учить ведовским обычаям, и почти никто из нас не знает, как с душой домов ладить, мы уже думали, что все умения утеряны, так что ты, братушек, ценный ведовой. Луша кой чего в древних свитках понаходила, вот мы кой-как с душами домов говорим, но чтобы полностью, такого нет.

— Ай наша родовая рубаха цела? Луша тожеть ведовскими обычаями заинтересована, егоза-то? И ты думаешь, у меня хватит умениев стать высшим ведовым? — вопросы сыпались из Антипы непрерывно.

— Ну, — хмыкнул Коська, — судя по тому, как выглядит дом внутри и снаружи, вы с ним ладите полностью, а это ли не показатель? У меня вот «во правительственных хоромах, во дворце то ись», — скопировал он речь Антипы, — половины только выходит добиться, чего нам с Димом нужно.

— Ай, не сумлевайся, договорюся ить я с ним, я ить много чего помню и умею.

— Так я про то и толкую!

Мужики долго сидели на улице, (Коське уж больно понравился шезлонг-качели, и он весь вечер восхищался), негромко разговаривая, а потом, когда Степа стал рассказывать им истории, много смеялись, я же ушла спать.

Утром Пол, как всегда, ушел спозаранку, Антипа потащил Коську на озеро, которое ласково погладило его.

— Значитца, приняло тебя, а меня после спячки-то сильно побило, но простило ить!

Потом мы долго разговаривали с Коськой, того интресовало все — мальчик схватывал на лету, много чего сразу записал, сказав, что будут с правителем думать, как и где применить новинки полезные.

Антипа суетился, собирая торбочку в дорогу, хотя перенос — дело пяти минут, но:

— Ить у вас таких плюшков сроду не было, вот и угощайтеся, а я как во град явлюся, то и наладить тако же постараюся. Сестрицам только не проболтайся, я ить сюрпризом явлюся, — он зажмурился, — Кось, я ить только сейчас понЯл, что живым являюся, ить мне до сих пор не верится, что вы у меня объявилися, у меня, как скажет Степка: счастье зашкаливает!

— Кось, скажи, как тебя звать толком, а то Коськой мне неловко.

Тот улыбнулся:

— Коська я только для братушека, Косьян все меня зовут, сестрицы вот Кося, как хочешь.

— Ладно, мне тоже Кося нравится, так ласковее, что ли.

— Вот и договорились. Значит жду вас во стольном граде с котом, — попрощавшись, он исчез.

Весь вечер слушала Антипины восторги:

— Ить Коську-то с сестрицами, когда все успокоилося, нянюшка привезла назад в Лиард и как детей погибших родителев, а батюшка был знающим и уважаемым ведовым, да и опять же, как одни из немногих уцелевших ведовых, мои-то сразу были определены в Магвер на учебу, ить ребятишки-то способные. А ещё их на полное обеспечение определили, ить некому было их содержать, нянюшке тоже положили жалованье, она в нашем дому и доживала, его отремонтировали, от она и жила, да ребятишков моих встречала-провожала, жаль не дожила. А Коська сказывал, дом от наш как затаилсси, не идет на контакт с ним, может ужо у меня случится его переупрямить, да и дом с мамушкой был дружен больше, чем с батюшкой. А я ить мамушка литая, надеюся. Так вот, ребятишки мои и выучилися, Луша все в архивах пропадала, да и знания великие показала, сразу и оставили в магвере, преподавателёв-то по ведовым не было вовсе, а тут ведовая чистая. А у Вирушки талант случился в сыскном деле, ить она пока училася, много преступлениев пораскрывала, поумственному, ну как бы предсказывая…

— …аналитик она у вас хороший!

— Во-во, только Коська как-то другим словом назвал, так она сейчас самые сурьёзные дела распутывает, вот и дослужилася до почти высших чинов. А Коська в одной группе с наследником учился, там и сдружилися, да по сю пору и доверяют друг другу спины, еще Вирушкин жених-маг с имя, а четвертый, Коська сказал, стал сильно склизкий. Ай, не видют моих тройнят мамушка с батюшкой, вот бы гордилися. Ить они, тройнята-то родилися на удивление всем, у нас ить по одному дитёнку всегда рождалося, а тут сразу три, многие сомневалися, что выживут, а они вишь какими повыросли. Я ить почему Вирушку так зову, она самая маленькая родилася, легкая как перышко лебедушки была, — у Антипы слезы побежали, — меня, поди, стесняться мои ученые сестрицы станут.

— Дурак ты, хоть и триста лет жизни, вот Коська твой в советниках ходит у высшего лица, а такой классный мужик, а ты, деревня темная, ценил бы, — кот вставил свои пять копеек.

— Ить переживаю я, ой как!

— Не гони волну, в град я с тобой пойду, если что, посодействую, да и перетерли мы с Коськой все вопросы, пока ты торбочку собирал.

Сижу с утра, жмурюсь на светило, кот на Муське джигитует, сабли в зубах не хватает, Антипа как всегда суетится.

Все привычно, вот Антипа выскочил ко мне с каким-то котлом в руках:

— Глянь-кось, я чего для казана твоего нашел…

Он захлебнулся воздухом, глядя на двух девушек, появившихся из перехода, настроенного Коськой. Две хорошенькие девушки — одна беленькая, а другая темненькая, тоже замерли, у Антипы с грохотом упал из рук казан, а через мгновение они летели к Антипе с возгласом: «Братичек!!» Повиснув на нем, они тормошили, целовали его, плача и смеясь.

Антипа, схвативший их в объятия, плакал навзрыд, смотря то на одну, то на другую:

— Девчоночки мои, славнушкие вы мои, дожил ить я до светлого дня!

Я тоже прослезившись от радости за всех Веремеевичей, поздоровавшись, пошла к озеру, забрав с собой Степку:

— Успеешь, покрасуешься перед девочками, дай им в себя прийти!

— А я и не возражаю, — утирая глаза лапой сказал котище, — меня вон как проняло, а что говорить про Антипу.

Спустя какое-то время девочки с братцем появились на берегу. Увидев кота, обе, несерьезно взвизгнув, начали его тормошить и наглаживать, восхищаясь им, на что этот прохиндей, важно развалившись, позволял им любоваться и восторгаться им.

— Ить выпытали сестрицы у Коськи, чего он сияет так, а он и не смог им отказать!

На что Луша фыркнула:

— Зря что ли у нас в семье дознаватель имеется, мы за несколько минут собрались, не каждый день у нас старший брат находится!

Антипа опять прослезился:

— Ить у меня столько радостев случилося!

Луша, подпрыгивая от восторга, сказала:

— Это ж моя мечта услышать и увидеть настоящего ведового и его речь, почти все было потеряно.

— Ха, Антипа, ты у нас раритет! — хмыкнул кот.

— Опять меня конфузишь?

— Не, хвалю, антиквариат ты наш!

Было много веселья и разговоров, сестрицы такие славные, окружили братика и кота заботой и восхищением, мужики мои «купалися» в любви. Только на следующий день убежали сестрицы во столицу, — «ить дела-то не ждут!» Антипа враз помолодел лет на двадцать, сияющая улыбка не сходила с его лица, а уж нетерпение и желание поскорее все сделать и стать нужным сжигало его. А через три дня «во столицу собралися» и друганы, колготы было много и я с облегчением вздохнула, когда два шебутных ушли. Пошла на свой любимый камушек, долго любовалась на воду, которая в лучах светила имела вид расплавленного золота, только в самой средине озера вода не окрашивалась, и было небольшое круглое пятнышко, выглядевшее как черный зрачок в золотистом глазу.

— Вот ты где? Я так и думал, что ты на озеро любуешься, — Пол нес в руках какие-то необыкновенно красивые цветочки с корешками, — еле нашел, они такая редкость у меня во владениях, если приживутся у тебя, значит, все что я загадал, сбудется! — хитро взглянул он на меня.

— Я уже перестала удивляться твоим хитрым речам. А цветочек прижиться должен, тут же в озере живая вода, действительно, чудеса творит. Ты на меня посмотри, я такая стройняшка стала, как в юности, да и болячки не достают, совсем не устаю, бодрая и энергичная. Одно плохо, шорты сваливаются, приходится веревкой их подвязывать, тут никто не видит, а во столице мне как бы и делать нечего. Я не знаю ни обычаев, ни как себя вести, что отвечать, так что «надеюся», что мои два мужика, что-то да подберут из одежки мне, да зеркало принесут, хоть глянуть на себя.

Пол, хитро поблескивая глазами, сказал:

— А понравится тебе, как ты сейчас выглядишь, зуб даю! — и захохотал, — ваши словечки прилипучие!

— Ты мне скажи, когда я уже домой попаду?

— Ай тебе тут плохо?

— Пока нет, но я тебе уже озвучила, что я в вашем мире чужая во всем, даже вот по внешности я другая, у вас же у всех разрез глаз кошачий, тебя не берем во внимание, судя по первому виду, когда ты был типа лешака, у тебя обличий может быть много.

— Полгода ещё не прошли, всего-то два месяца, я ищу, но в столице какая-то «мышиная возня» идет, и маги носом землю роют, чтобы чего не случилось, подожди ещё, все уладится. Я вот, сколько веков жду свою преемницу, обещано мне было, что появится рыжая с черными глазами, моя смена, а я на покой уйду. Потому как будет она сильнее и могущественнее меня, двухпрядная, а все нет и нет, уже почти десять веков. Устал я, веришь? А ты полгода не дождешься никак.

— Я так скучаю по морю, мне больше всего не хватает его, это как наркотик — любоваться им в любую погоду, дышать его запахом, видеть рассветы и обалденные закаты, словами не предать, какая это красота, привыкнуть к этому невозможно. У меня с собой фотоаппарат там много снимков, я только не знаю, может батарейки разрядились и не смогу тебе показать такую красоту. Я только несколько кадров сделала, Антипу грязнючего, Степку на Муське и полянку с цветочками, боюсь, скоро зарядка кончится. Пойду, принесу.

Когда шла назад, увидела, что Пол сидит на корточках у края берега, у него на коленях вода в виде большой кошки типа пантеры, а он гладит её и приговаривает что-то. Увидев меня, водяная пантера превратилась в воду и с шумом шлепнулась в озеро.

— Надо же, какая тут волшебная вода, кого-то привечает, кого-то, как Антипиных тройняшек, как бы гладит, а тебе вот пантера Багира на колени запрыгнула.

— Какая Багира? — заинтересовался Пол.

— Сказка есть такая, про мальчика, воспитанного джунглями, была там пантера Багира, красавица абсолютно черная, умная и в меру жесткая, лучшая подруга Маугли.

— Надо же, похоже, Багира-Бастика, тоже черная большая кошка.

— Это ты загнул, у нас пантера просто зверь, никакая не Богиня. — С озера опять, как когда-то, раздался смешок.

— Что это? Как бы кто-то хихикает?

— Это… особенности озера, кому-то слышится, кому-то грезится. Показывай море. — Долго смотрел мои фотки, молчал, потом сказал: — У нас в Лиарде есть море, но там лесов близко нет, а мне хозяйство оставить не на кого, вот, дождусь смену и рвану на море, буду, как и ты, пенсионер, балдеть. А ты заметила, что мы с Антипой вперемешку стали говорить, Степка своим словечками заразил?

— А то! Давай я тебе песню про море спою?

— Конечно!

Спела Антоновское «море, море — мир бездонный». Он долго молчал, потом сказал с тоской:

— Хочу на море!! Песнь твою запомнил, теперь буду всегда просить про море, ты ведь не одну знаешь? У нас Коська славно поет и играет на гайре, вот у вас с ним получится хорошо.

— Значит, с моим возвращением получается так — дело ясное, что дело темное!

Пол засмеялся:

— У вас с котом такие словечки и присказки, ммм… прикольные, во, и я уже «нахватался базара», все будет хорошо, вот увидишь!

Через два дня явился убитый чем-то Антипа.

— Зинушка, ить не знаю, как и обсказать тебе, я ужо весь изволновалсси… — он замялся.

— Ага, мой мальчик в загул пошел?

Антипа взорвался:

— Энта зараза, как увидел возле Коськиных хором в соседях кошку, их ить совсем мало по всему Лиарду осталося, особливо мужеского полу, вот и удрал, задрав хвост. Уж я его и звал и ругалсси, и тобой грозилсси, пропал ушлёпок, я ить ночь не спал, все высматривал, а теперя вот перед тобой стыдно, не досмотрел.

— Не переживай, у нас на Земле кошки когда в загуле по две недели не приходят, орут, правда, противно в период любви своей, и коты драные приходят, бьются за даму сердца.

Антипа повеселел и начал «обсказывать про град-столицу»:

— Изменениев, скажу я тебе, уж очень много произошло, град отстроили после бунта знатно, правитель-то нонешний, ой, сурьёзный мужик, мало что годами не велик, а порядку со всех требовает. И Коська при ём навроде советчика, а ещё маг королевский на баньку к нам напросилсси, энтот тебе пондравится, такой шебутной, фулиганистый, и диво-дивное, рыжий, ровно наша вода в озере, а у нас в Лиарде, ить рыжие-то в диковинку. Но хорош, и в своем мастерстве знающий, а ещё Вирушки моей женишок, рад как был, что я нашелсси, будет кому Вирушку на церемонии к ему отвести, надоть ить старшему, а Коська несолидно смотреться будет, ить с сестрицею-то обногодки. А ещё, — тут у него повлажнели глаза, — родовую, забыл, как сказать по-вашему, рубаху сохранила нянюшка-то наша. От ить, душа светлая была, и детишков, и великую для ведовых вещицу сохранила. Энта рубаха-то из рода в род старшому сыну передается, а коли он женится и детишки пойдут, то добавляется на ней обережный узор, нас, ведовых, хранящий. А пока я дрыхнул, узоров-то и не было, энто как бы ослабление нам было, да и ведовых мало за энти годы народилося. Так что я теперя фартовый жених, невест-то много, а меня хотят срочно обженить, чтобы род наш возродилсси! А я и не против, вот откормлюся на пирогах и айда невесту выбирать, а по правде сказать, мне во дворце одна ведовушка глянулася, но я ить тощщой и несовременный, издали только и поглядел.

— Да ты у нас самый лучший ведовой, я не сомневаюсь, что через месяц ты будешь сокол ясный, да ещё с таким братаном, все девы твои будут, вот явится облезлый и драный и начнет советы давать!

Как в воду смотрела — через десять дней из настроенного Коськой перехода появился высокий, худющщий рыжий парнишка с как бы дохлым котом на руках и заорал:

— Люди добрые, пропажей не интересуетесь?

Я, смеясь, сказала:

— Да как бы не очень, блудливые нам без надобности! — на что кот, открыв один глаз, второй, похоже, не открывался, просипел сорванным голосом:

— Всегда подозревал, что ты жестокая, нет бы пожалеть раненого товарища!

— Ага, на Колчаковских фронтах побывавшего! Давайте его сюда, он теперь неделю в себя приходить будет, отсыпаться да отъедаться, раны-то от большой любви получены.

Рыжий смеялся в голос:

— Весело тут у вас, мне нравится. Таши меня зовут, для своих. Я этого героя-любовника малость подлечил, уж больно драный был.

Антипа, как почувствовавший, что кто-то явится, выскочил из баньки, которая ужо поспела.

— Ой, Таши, как ты вовремя, у меня ить банька поспела… — он замер, глядя на кота, — это ить, это… чего ж делается, ухайдакали другана?

— Друган твой перестарался с девочками блудить!

Кот опять просипел:

— Завидовать грешно! Если сама на мужиков не смотришь, то не надо другим, только познавшим радость любви, все портить.

— Тапок по тебе плачет, умник!

— Я же за шесть лет, что с тобой маялся, ни разу не позволил себе в твои кроссы нагадить, а ты?

— Антипа, унеси его в горницу, а то прямо сейчас вломлю ему.

Антипа схватил кота.

— Ты это, борзей-то в меру, ить обидишь, а и придется поклоны бить.

Таши внимательно посмотрел на меня:

— Вот точно не лиардийка, а чья нация, не пойму и аура интересная, такую ещё не встречал, и не магическая, и непонятная. Надо бы повнимательнее посмотреть, позволишь ли?

— Давай потом, после баньки, вон Антипа приплясывает уже от нетерпения, банька стынет у него.

Реакция на баньку у всех была одинаковая.

— Восхитительно, как вновь родился, и квасок лепотный!

— Вот и приглядывай во столице место под большую баньку, будет народ радоваться, а и мы не в накладе останемся, ить надо вашу церемонию как следоват обустроить, ить лебедушку свою отдаю тебе и как старшой должон все в шоколаде сделать — что такое не знаю, но раз Степка так говорит, значит хорошее. Ить нахватался словечков иномирских… Ой, Зинуля, проболтался ить я, но не со зла. А и Таши из магических будет, может и подмогнёт тебя быстрее возвернуть, только ты передумала бы, а? Ить вы со Степкой моя семья, обретенная, я над всеми вами трясуся, то не было никого, был как брошенный пес, а теперя сколь вас у меня много стало. Пообщайтеся, Таши тебе все обскажет как надоть.

Покормив зятюшку, пошли на берег, интересно было посмотреть, как озеро на мага отреагирует, и оно не подвело — едва Таши подошел к берегу, из, казалось, неподвижного озера поднялась небольшая волна, которая ласково обняла и погладила его, оставив абсолютно сухим.

— Вот ить, Богинюшка начала привечать нас, ой, похоже, вернулася она, ить ещё чудеса какие случатся.

Таши зашел по колено в воду и ласково провел рукой по ней, что шепча при этом, затем вышел и задумчиво сказал:

— Надо покопаться в архивах, что-то я, помнится, встречал про возвращение Богини Бастики. Не вспомню сейчас, но сразу же, как приду, поищу, что-то там было, необычное.

Мальчик оказался славным, такой легкий, добрый, открытый человечек, общаясь с которым, получила массу позитива.

Он же меня и просветил про Лиард. Антипа помнил, что было давно, Пол отговаривался, что редко бывает «во столице», второй маг в стране всяко информирован лучше. Возраст мой для них был как бы подростковый, магии много, вот и жили люди-нелюди по триста примерно лет, ну а кто магически одарен, те и по пятьсот. Правитель у них сейчас молодой, всего 97 лет, примерно к тридцати нашим, но прошедший много битв, заговоров и всяких интриг, что заставило его быть недоверчивым и жестким, в стране его прозвали «Ледяным» и считают очень нелюдимым, хотя Таши и Коська помнят его обычным пацаном, заводилой и лидером во всех проделках. Учась в Магвере, их троица постоянно была объектом пристального внимания преподов, так как постоянно мальчики придумывали и осуществляли розыгрыши и всякие приключения. Все изменилось в одночасье, когда в результате покушения погиб отец Димандана, и выяснилось, что Правитель и отец — одно лицо, а их заводила Дим — его сын и наследник, которого до этого времени скрывали. Правитель-то был не старый, и думалось, что прежде чем Димандану перейдет власть, он выучится и приобретет опыт. Но не сложилось, и пришлось с последнего курса Магвера сразу во дворец, искать и выжигать заговорщицкую заразу, а тут ещё и какая-то часть выросших чарфи, тех, что не принимали участие в бунте против Бастики из-за малого возраста, решила, что самое время поквитаться с давними врагами. Они появились неожиданно, на небольших суденышках приплыли, высадились на пустынном берегу и пошли грабить и убивать жителей близлежащих селений. Дим-то только наказал убийц и пособников их за отца, а тут сразу чарфи объявились. Хорошо, после бунта появился и верно служил преданный и обученный отряд, подчиняющийся только Правителю и умеющий и быстро перемещаться, и сражаться — «Коготь», вот они-то с Димом и встретили этих озверевших чарфи. · Битва была страшная, у чарфи преимущество было — они недолго, но могли держаться в воздухе, мы все уже были израненные, думали, что тут и поляжем, обида брала, что страну погубят эти не люди-не птицы, а в самый напряженный момент небо потемнело и появилась гигантская черная кошка шипевшая:

— Опять вы, недоноски, мою волю нарушили? Посмели на мой Лиард претендовать?! — из глаз её, сильно красных, посыпались молнии, которые, настигая чарфи, превращали тех в горящие факелы. Если есть ад, то чарфи ещё при жизни попали туда. В тот же момент открылся переход, из которого выскакивали барсовые и сразу схватывались с наземными чарфи, у нас, оставшихся в живых, тоже как второе дыхание открылось. Чарфи истребили полностью. И в этой суматохе проглядели, как издали маг-отступник послал на Дима заклятие смертельное, а вот барсовый, один из самых лучших из них, воинов, успел заслонить нашего правителя, ох, и досталось ему — весь изуродованный. Правая половина тела от колена до глаза полностью обгорела, шрамов осталось немерено, но выжил, долго мы с Тахироном его вытягивали из-за грани. Коська же сумел до отступника добраться и снести голову в тот момент, когда он готовился ещё одно заклинание произнести. Димандан тоже долго в себя приходил после заклинания, но, слава Богинюшке, выздоровел. И было ему виденье от Бастики: повелела она ему на самом высоком месте в столице отстроить небольшой храм её, и чтобы приходили к ней молодые пары и родители с нарожденными детками, а бесчестным людям и нелюдям в храм войти не дозволяет она, просто не пускает преграда невидимая. Потом уже открылось, что специально натравили чарфи, подогрели их давнюю ненависть, эти же люди, что отца сгубили, ох и полетели головы, во дворце едва ли половина осталась, Магвер тоже проредили знатно, многих отправили в ссылку, на дальние окраины Лиарда, правитель наш железной рукой правит. И отребье всякое притихло, знают, что крут наш Димандан и скор на праведный суд. Ох, Зина, как ты меня разговорила, я давно так не беседовал ни с кем. Какая-то в тебе есть черта, что хочется с тобой поделиться.

— Ну, я по меркам своего мира, уже мудрая сова, жизнью битая-перебитая, да и возраст уже солидный, ближе к закату. Скажи, а тот барсовый, как он?

— Да у своих, молодежь наставляет, мы его очень просили у нас остаться, но он отказался — сказал, что больно уж вид у него страхотный, вот где-то в глуши обитается, а ведь воин непревзойденный и молодой совсем. Жаль, такая вот судьбина ему выпала. Его выученник тут недавно отличился: у нас раз в три года бывает «Выбор невесты» — ненавистный такой Правителю съезд всех красоток. Наши родовитые ему условие поставили, чтоб женился, поскольку нет наследника, он же всеми правдами и неправдами от этого отбивается, вот и объявил, что каждые три года пусть приезжают ко дворцу девицы молодые, и кого примет венец родовой, на той он и женится. Только вот уже пять раз, а венец и не думает принимать кого, Дим сначала всерьез на двух первых съездах выбирал девиц-то, потом плюнул и стал водить ту, которую ему сватали, ан нет. Да, к слову, Дим дворец терпеть не может, поставил управителя над всеми, а сам только на совещания-заседания и является, да ещё иногда на балах немного присутствует, закрытый такой человек. Я, Коська, Арди — это самые близкие его, проверенные и надежные, с нами он прежним бывает, а так Ледяной! Народ простой на него молится, армия тоже, порядок в стране поддерживается, только вот родственничек дальний подгадил, так выученик Ольфа — это того барсового израненного, нечаянно крамолу зацепил. Ещё в Магверек нашей тройке как-то ловко прилепился Валерд из обедневших дворян, вроде неплохой парняга, разумно-осторожный, как-то получалось, что во всех наших приключениях, он как бы уходил в сторону, и ему редко прилетало наказание. Мы же, подчас, не вылазили из конюшен, убирая и намывая денники, или же надраивая коридоры и залы. Теперь же этот Валерд, занимая приличную должность — второй после главвоенначальника, озадачился получением большей власти, чем имеет. Если коротко, то план был таков: подсунуть Правителю в невесты очень красивую девицу, родовитую, скромную и неизбалованную, дочку одного из наших лучших генералов. Постоянно восхваляя и восхищаясь её красотой заинтересовать Дима, чтобы тот объявил её невестой, и через пару недель убрать его, а невеста окажется беременной как бы от Дима, и естественно, наследника надо будет любой ценой сохранить и оградить. А кто как не близкий друг способен быть опекуном и надежной опорой убитой горем невесте? Конечно же, Валерд. Я — маг, постоянно мотающийся по империи, да и не внушаю доверия поведением своим безалаберным, Кося — ведовой, тоже весу в глазах знати не много имеет, Арди — это совсем особый случай, все продумано и схвачено, как бы. Но вмешалась судьба, или же Богинюшкина воля была такова, в лице выученика, Альеса, того не вовремя понесло пройтись лишний раз во время несения службы во дворце, а поскольку барсовые умеют сызмальства ходить неслышно, то и услышал он жаркие стоны и шепотки, в нише одной. Малый и подслушал: девица та уже беременная, без помощи Дима обошлись, Валерд сам поучаствовал, девица ему как раз и выговаривала, что тянуть нельзя, дитё-то растет в животе, тот же клятвенно обещал, что в ближайшие день два, Дима убирают. Верный Валерду полк «Грифы» выступят для наведения порядка в столице, а «Когти» срочно будут отосланы на границу с Азардом, якобы волнения там и провокации. И никто не заподозрит ничего, только вот завтра надавить на Дима надо, чтобы выбрал невесту, а к обручу не успеет сводить её, т. к. обстановка неспокойная вокруг, потом он исчезнет, и все пойдет как надо. Альес тут же рванул к Арди — про него я тебе потом расскажу, ну и закрутилось, мы всю ночь прикидывали, как и что лучше и ловчее сделать. Вот с утра и озадачил Дим Валерда — отправил в дальний гарнизон для наведения порядка, как самое надежное и доверенное лицо с частью своего любимого детища — «Когтей»!

Наши посиделки уже давно со вниманием слушал Антипа, Таши сказал, что наложит на нас запрет на весь разговор, и что иногда просто надо высказаться, столько дряни и дерьма в душе, а мы люди сторонние, поймем правильно, да и доверие вызвали сразу, он меня давно уже прочитал, оказывается.

— Упредили вы злодеев-то, славно! Ай, все тихо обошлося?

— Ну, не совсем, дочка генерала, такая ушлая оказалась, скромница, с четырнадцати годов с Валердом спала, и уж очень сильно хотела стать одной из высокопоставленных дам. Отца жалко, мужик боевой, столько лет служит верой и правдой, когда узнал про все — приступ сердечный случился, а девиц всех, тридцать невест, с утра Тахирон — Выший наш маг осматривал, по ауре, вот про Уллию и сказал, что две ауры, то есть беременная уже.

Скандалила она знатно, пыталась из окна выпрыгнуть, грозила всякими карами нам, отправили в дальний монастырь, до родов, а там решим, что и как. Ну а Валердов полк, кроме пяти офицеров, знавших его замысел, оказался чист, но пока его по частям разослали в разные концы страны, для поддержания порядка. А Валерда же магически обездвижили и много чего интересного узнали. Тянется его зависть ещё с детства, они приходятся дальней родней отцу Дима, вот и, не зная, что есть Дим, были уверены, что Валерд будет объявлен наследником, а когда не получилось, он старался войти в доверие и потихоньку план в действие привести по устранению Правителя. Сейчас, вот уже две недели проверяем все его связи, какой-то душок остался, что-то проглядели, вот и напряженно в столице. А в храме Богинюшки постоянно много кошек, вот там я и нашел вашего кота, дрался аж с пятью котами, наши-то мелкие и слабоваты против него, но подрали его знатно. Наши все: Мяу! а ваш-то: Урою, падлы!

— Да, Степа в своем репертуаре, вот думаю, алименты, поди, платить придется, кошкам вашим!

К озеру, заплетаясь в лапах, спускался кот.

— Ха, угадала она, как же! Я что, совсем дебил? Все по согласию было, я мужчина видный, они сами на меня вешались. Я сразу предупредил, что первый котенок, если мужик, то отдают мне.

— А кормить кто их будет, и что, котоферму откроем?

— Что я, урод какой, не прокормлю своих детей с вашей помощью? Да и котики у меня станут типа элитного подразделения, помнишь, сериал был про морских котиков? Будет БКС у меня.

— Чевой-то за БКС?

— Боевые коты Степана.

Я ржала до слез, кот вздохнул:

— Я свою давнюю мечту сказал, а ты… пакостная личность! Уйду я от тебя, в храме девочек много, не пропаду!

— Я тебе баул с вещами соберу, мужчина элитный!

 

ГЛАВА 4

Через пару дней опять осталась одна, мужики мои зачастили «во столицу» кто за чем. Переделав все домашние дела, пошла на свой любимый камушек у озера. Муська, пощипывая травку, потихоньку обходила озеро вокруг. Я сидела, бездумно глядя на золотистую воду, и не заметила, как вода в озере изменила цвет на свинцово-серый. Какая-то тревога ощущалась вокруг, даже Муська, убредшая на другую сторону озера, подняв голову, настороженно прислушивалась. И тут в метрах десяти от меня раздался треск, как будто кто разрезал брезент, и прямо из воздуха выпали два человека, а вслед за ними выскочило какое-то жуткое чудовище, огромное, метра три в высоту, с тремя горящими темно-красными, наверное, глазами, клыки, лапы с когтями — все это в одно мгновение прыгнуло на людей. У меня отнялись и ноги, и речь от страха, я могла только моргать. Один из мужчин отлетел в сторону от удара чудовища и не шевелился, второй же руками выплетал какие-то узоры. И видимо, не успевал, а меня как кто-то пнул под зад, и я заорала. Заорала так, как никогда в жизни не умела. Я орала, переходя на визг, и эта жуткая образина повернула свою харю, глядя на меня. Стало ещё страшнее, ведь отмахнувшись от второго человека, она точно прыгнет на меня, а я даже шагнуть не могу. Я уже хрипела, сорвав голос, а у второго в этот миг на голове вспыхнули волосы, вернее не все волосы, а две широкие полосы-пряди. Сначала едва заметные на темных волосах, они за пару секунд стали ослепительно белыми и от этих прядей в два глаза монстра ударили как бы стрелы раскаленного металла. Обе стрелы прошили эту жуткую образину насквозь, и она, закружившись на месте и взвыв так, что заложило уши, начала заваливаться в ту сторону, где стоял, шатаясь, человек. Сил отскочить у него не осталось, и он плавно начал падать. Чудовище с грохотом рухнуло рядом, в последний момент задев упавшего страшными когтями. И вот тут я отмерла, ведь там погибали два человека! Я очень надеялась, что они еще живы. Дав себе оплеуху — ведь видела же в реанимации ожогового центра всякое, понеслась туда. Лежащий возле монстра был жив, весь в крови, жутких ранах от когтей, но черные глаза его смотрели на меня. — Потерпи, миленький, немного, я сейчас, — меня трясло, было страшно даже смотреть на жуткую тварь, но ухватившись за плечи, срывая ногти, я тужилась и по сантиметру вытягивала его от туши. Он потерял сознание.

— Муся, Мусечка, иди сюда скорее! — сообразила позвать лошадку, которая, отфыркиваясь, переплывала озеро.

Кое-как я оттащила мужчину от монстра, до воды ещё оставалось метров пять — семь, руки соскальзывали, и я, скуля и матерясь, тащила его в воду, надеясь, что волшебная водичка поможет. Муська, выскочившая из воды, тихонько прикусила его за остатки жилета и втащила мигом в воду, я плюхнулась рядом на колени, привалив неподвижное тело к себе, начала осторожно поливать его водой.

— Мусечка, тащи второго, только осторожно! Что делать, что делать, ведь умрет, Господи не допусти! Богинюшка, это же твои, помоги! — я не замечала, что бормочу это вслух, внезапно сверкнуло в мозгах, и тут я опять заматерилась.

— Дура, бусина же есть! — Трясущимися руками попыталась раздавить бусину, она выскальзывала, и, ухватив её зубами, кое-как раскусила, начав плеваться от горечи.

— Чего ты плюешься и материшься? — на спуске возник Пол, — э-э-э, это ещё что?

— Пол, миленький, надо спасать мальчиков, — по лицу того, что уже в озере было видно, что совсем молодой человек. Муська дотащила второго, и я, обхватив обоих, пыталась удержать их, чтобы не захлебнулись в воде. Вода же потихоньку плескала на них, явно помогая мне.

— Продержись несколько минуток, — срываясь с места, прокричал Пол, — я мигом!

Я же приговаривала:

— Мальчики, миленькие, не уходите, вы такие молодые, вам жить надо, я вас ещё плюшками не накормила. И квасок Антипин с банькой ещё не пробовали, — несла я чушь.

Со спуска скатились три человека, впереди высокий, седовласый в мантии, явно маг, одним взмахом руки он поднял моих раненых, заскочил в воду и, нагнувшись над вторым, сказал:

— Жив, но очень слаб, Ирчи, не отходить ни на минуту.

Молодой мужчина только кивнул и, осторожно приподняв раненого, исчез в воздухе.

Маг же нагнулся над вторым, посмотрев на него, изумленно воскликнул:

— Но этого не может быть, он же на… впрочем, — он внимательно посмотрел на меня и, чему-то кивнув, сказал, — а этого мы сейчас подлечим, и он будет пару дней спать, его беспокоить и переносить переходом нельзя. Есть у вас, где его устроить?

— Да, — хрипло сказала я, — есть, Пол, покажи где, я пока посижу, у меня чего-то ноги не слушаются.

Аккуратно приподняв раненого, маг что-то сделал, и раненный поплыл в воздухе.

Муська, зайдя в воду, наклонила ко мне морду и фыркала, как бы говоря: «Вставай, чего расселась» — попыталась меня поднять. Обхватив её за шею, с трудом встала, и тут меня накрыло, только сейчас осознав, какая жуть тут случилась, и что могло быть, не появись у раненого эти две полосы в волосах. Слезы полились ручьем, но порыдать мне толком не дали. Седовласый вытащил меня из воды, сунул мне какое-то питье и, велев выпить, сказал:

— Меня зовут Тахирон, я Верховный маг Лиарда. Я понимаю, у Вас шок, но таких тварей в нашем мире не было никогда, и сейчас дорога каждая минута. Чтобы ещё где не вылезло подобное, вспомните все, что произошло.

Третий из пришедших, копошился возле этой твари, присвистывая и бормоча что-то, потом, сделав какие-то движения над этой мерзостью, исчез в переходе вместе с трофеем.

Судорожно вздохнув, начала рассказывать, что видела, и меня начало трясти, теперь уже от осознания случившегося. Маг положил руки мне на голову — сейчас полегчает — и правда, стало легче, и я смогла рассказать про всё случившееся.

Тахирон очень сильно удивился, узнав про стрелы из раскаленного металла. «Вот значит, каково предназначение прядей таких», — вслух подумал он, — ладно, Вам надо отдохнуть и помыться, на вас и грязи и крови много.

Пол сказал:

— Иди в баньку, Антипа ведь топит так, что на второй день тепло остается.

Еле добрела туда, все ломило, ныли все мышцы.

Помывшись — вода с меня текла сначала грязная, и пришлось много раз промывать волосы — вся какая-то обессилевшая, выползла из баньки. Тахирон тут же отправил спать, и я как в яму провалилась.

Проснувшись, услышала Степкин говорок тягучий, у него все равно «кошачий акцент» присутствовал в разговоре, тянул он слова на манер «мяяуу» — Я одного-то не застал, Дмитрия, и внука тоже, я только второго близнеца и видел, он уже очень больной был. Зинуша — баба сильная, постоянно не рыдала, но переживала сильно, досталось ей, за три года похоронить внука и двух своих сынов, остаться только со мной. Вы на неё не давите, она такое не любит. Я-то иной раз и специально ей всякие гадости говорю, она злиться начинает и отвлекается, а так тоскует она по Земле-то, тут вон и природа не такая, сколько раз уж говорила, что домой хочет, у нас вся растительность зеленая, глазу приятно. От вашей, зелено-красно-желтой иногда и я устаю, а что говорить про человека.

Услышав, что я встала, кот сменил тему:

— Ну, так вот, кто будет обращать внимание на кошек, что спят или лежат где-то, вот я с одной из девочек к ним и попал в хоромы, а там уже дело техники, послушал, девочку заодно ублажил и Коське все рассказал, память-то у меня исключительная!

— Опять хвастаешься? — спросила выходя.

— Имею право, ты-то не похвалишь. Только и слышу от тебя «бабник или охламон», мне лично от Правителя Димандана благодарность передали, я теперь точно отряд котиков заведу, польза от нас вон какая.

— Ить, Зинуша, Степка прав, много пользы его вылазка принесла, тама такая каша заварилася, у энтого Валерда с магом пустынным была порука круговая, они ить повязаны были, чегой-то в зубе у Валерда было, вот и нажми он на него, а здеся и объявилася энта страшила страхотная, — Антипа передернулся, — ить сдохшая жуть вызывает, какжеть ты не убоялася?

— Убоялася, Антипа, убоялася, ноги онемели и голос пропал от страха, а потом когда один от удара отлетел, а второй еле живой остался, тогда и завизжала, — меня начало потряхивать, кот тут же подлез ко мне и заурчал:

— Вот, я ж тебе как лекарство от стрессов, цени!

— Где ты чего подслушать сумел?

— Да, у этого Валерда много было, ну, не завербованных, а сочувствующих, из типа нашей «золотой» молодежи. Вот одного скользкого никак прижучить не могли, вроде и замаран, а доказательств никаких. А тут вечеринка со стриптизом, фу, — он скривился, — наши стриптизерши и девочки по вызову на голову выше будут, вот летом в соседнем доме притон наркопроституционный накрыли, так там девочки, я тебе скажу… — кот закатил глаза.

— Степ, девочки-то эти не кошки, а люди!

— Ничто человеческое нам не чуждо! Это ты ночью дрыхла, а я много чего видел и слышал, гуляя. Радости общения и любви с кошечками мне были недоступны, зато я интересовался всем, что на моей территории происходило, а ночи летом, да на побережье, весьма занятные.

— Да, котка, ты меня не перестаешь удивлять.

— Ну так ить он из-за своего любопытствования и пользу какую принес, они ить не стеснялися в подпитии-то, да и магическую защиту поставили, ить и подумать не могли, что кот-от разумный и иномирский, ему энти защиты — что мёртвому припарка, о, братан, како я завернул!

— Моя, моя школа, — промурчал кот. — Ну, я прослушал информацию о том, что маг из пустынных каких-то там припахан и всяких чудищ может призвать, сразу дунул к Коське, а и подумать не мог, что этот озабоченный Валерд испугается до мокрых штанов, и в страхе, что его пришли забирать на казнь, нажмет на чего-то там в зубе. Вот оно и выскочило, да прямо возле самой моей дорогой.

— Кот, ты чего-то сегодня льстивый какой-то?

— А ты не допускаешь мысль, что я за тебя тоже до мокрых штанов испугался, когда Верховный, сидевший и выспрашивающий меня, что и как, вдруг подскочил и, буркнув: «Нападение, твари в районе Глаза Богинюшки», в мгновение испарился? Я было сюда, а Таши, я ему ещё припомню, сказал, что пока нельзя, вдруг там ещё бойня идет? Я ж на пару килограмм похудел!

— Защитник ты мой, богатырь карманный.

— Вот такая у нас с ней любовь, — развел лапами кот.

— Ладно, что наш гость?

— Ранетый-то? Так ить спит, Тахирон сказал, что пока не придет в норму организьм, он и будет спать, магическое истощение у ево. Мы ить со Степкою отпросилися сюда на немного, когда узнали как тебе досталося, а так мне с хоромами энтого склизкого договариваться надоть, а Степану на разведку в другую компанию итить. Они как в нас вцепилися, мы теперя ценные специалисты, во!

— Степ, а Муська у тебя… лучше любой собаки!

Кот довольно жмурился:

— Я ж тебе говорю, будет у меня БКС, а я как начальник, должен иметь свою фишку, вот у кого ёще такая Муська есть, я её уже облизал в благодарность за спасение людей!

— Ну, чисто, энтот, как-то ты, Зинуша, его енерал ан какой-то называла.

— Генерал-аншеф!

— Во-во, ой собираться пора ужо, ить ждут нас тама. Ты, Зинуша, не боись, ранетый будет спать, ты только приглядывай, чтоб не упал ненароком, мало ворочаться зачнет. А с утреца Тахирон навестит, никто сюда не заявится, защиты теперя здесь, только Пола, нас со Степкой и Тахирона и пропускает.

Кот опять обниматься полез:

— Мне теперь за тебя спокойно, а я глядишь, себе орден заработаю, должен же я быть авторитетом!

Я смеялась, а кот мурчал, растекаясь лужицей от того что под бородой чесала.

— Муська тут за тобой присмотрит, я велел!

— Идем ужо, енерал!

Ночь прошла спокойно, «ранетый» дышал, все было хорошо. Утром появился Тахирон, осмотрел его, оставил мне магический свисток, что ли, на случай, если что-то пойдет не так, и ушел, сказав, что все магические силы задействованы на поимке песчаного мага, и когда все закончится, он лично расскажет мне что и как.

В средине дня что-то пошло не так: мальчик стал чаще и более затрудненно дышать, лицо покраснело, появился пот на висках — я послала сигнал Тахирону, а сама начала потихоньку влажной тряпочкой обтирать лицо и грудь, это немного успокаивало его, но потом он начинал ещё сильнее беспокоиться. Опять раздавила бусину — Пол мне вместо одной бусинки бусы целиком сделал после той жути.

Пол и Тахирон появились почти в одно время, отправив меня «сделать что-нибудь поесть, с утра не успел, подняли засветло», они занялись осмотром мальчика.

Печка в нашем доме была типа волшебной — приготовленное даже два дня назад, было, как сейчас сварено.

— Ить я с хоромами давно обговорил такой момент, энто и есть магия ведовская, секрет наш, за что нас и ценют, а энти заговорщики разные изничтожить пыталися, домА нас слушаются бес-прекро-словно, завсегда. Иллевар, батюшка нонешнего Правителя, мужик был умный и с прицелом, ить даже специальный указ для нашей защиты внес, а оно вона как обернулося в бунт-то, как бы выпятило нас для всех, завистников и злобных, вот и поплатилися. Как ты скажешь: задним умом крепки все.

На что кот сказал:

— Благими намерениями выстлана дорога в ад!

— Тако, истинно!

Я же, привыкнув, что постоянно да кто-то набегает, заранее навривала щи-борщи и выпечку в запасе тоже держала.

Пол с Тахироном о чем-то ожесточенно спорили:

— Нет, я не согласен, все должно произойти с определенной парой, это происшествие спровоцировало толчок. Надеюсь, что все образуется и пойдет по плану.

Пол же бурчал:

— Я сколько веков ждал, пойми ты, идеально всё не бывает.

— Идите, поешьте, спорщики! Как наш «ранетый»?

— Пока стабильно, к вечеру должен прийти в себя, я надеюсь, — ответил Тахирон.

— Посмотрим, верен ли твой прогноз, — Пол с сомнением покачал головой.

Быстро поев, уже на улице они опять спорили, до меня долетали обрывки: — «Благоденствие Лиарда, я не согласен» — Тахирон, — «да пойми ты, Богинюшка не зря…» — Пол. «Кто знает, Богинюшкины ли это слова?» — Пол. «Не вынуждай… у меня все основания… трехпрядный…»

До чего они доспорились, не знаю. Пошла по своим цветочкам, там полить, тут прополоть, Муська, как хорошая собака, была рядом. Тахирон на время ушел, а Пол остался присматривать.

Пока все было нормально, но вот щеки у мальчика начали розоветь.

— Пол, у него опять температура поднимается. Что за Верховный маг такой, не может с температурой справиться?

— Да не температура это, тут другое.

— Да по фигу что, я же вижу, что ему становится хуже, а дело к ночи, ночью всегда все болит сильнее.

— Это у вас, человеков так, у нас же магический мир. Все по-другому, давай дождемся Тахи и потом все тебе объясним.

Пол как-то магически помог раненому, но часа через два он опять начал греться.

— Так я и думал, вот ведь баран упертый Тахи! Опять я Степкины словечки повторяю. Да, о Степке: у тебя, Зинуш, изумительный кот, такие мужики как он — редкость. Как он тебя любит, это удивительно, ему бы человеческую ипостась, муж был бы идеальный.

— Именно что, — хмыкнула я, — только мне такого блудливого и не хватало, нет уж, пусть по девочкам скачет, минуя меня. Я его тоже обожаю, он всем котам кот.

— Ты много не знаешь, — улыбнулся Пол, — в наших разговорах без тебя когда, у него только и слышно: «А вот мы с Зиной, а вот Зина моя…»

— Чёт верится с трудом, он больше ворчит и обзывает упертой. Ну да ладно, где Тахирон, скоро стемнеет?

Умученный маг как услышал — из перехода он появился с тем магом, что уносил второго раненого и я, конечно же, спросила про него. Жив, но находится в специальном отсеке, пока не восстановятся все ткани, примерно с месяц, вовремя вы его в воду озера затащили, она его и придержала, а так мы бы не смогли ему помочь.

Содрогнувшись от воспоминаний твари, я передернулась.

— И носит же земля таких тварей, особенно которые в людском обличье.

— Да, мерзости хватает!

Они втроем пошли в комнату к мальчику, я же плавала до изнеможения, что очень помогало выкинуть все дурное из головы, пока сверху не позвал Пол:

— Вылазь уже, разговор имеется. Попьем вот отвару и поговорим, как следоват, как Антипа скажет.

В горнице на столе лежал сверток.

— Мы со спорами совсем забыли, тебе Антипа передал — огледало.

Развернув увидела зеркало в красивой серебристой раме с узорами, но больше меня поразило увиденное в зеркале — как бы я, и в то же время нет: глаза стали больше, и цвет из голубовато-зеленоватых полностью стал зеленым, как бывает листва на деревьях в середине лета, нос уменьшился, форма лица тоже изменилась, на меня смотрела молодая!!! лет 25–27 довольно симпатичная мордаха. Волосы же приобрели серебристо-пепельный цвет, примерно такой я мечтала иметь на Земле.

— Странно, я никогда такой не была, совсем не похожа на себя!

— Это по Степкиным подсказкам мы тебя так изменили, он говорил, что ты не очень довольна была своими ногами, толстыми, сапоги какие-то мечтала одеть, что-то на Б название, а не могла, смотрелось бы плохо, вот мы и подизменили тебя на его вкус на внешность, он уверен был, что тебе понравится.

— Спасибо, что не в кошку превратили! А возраст-то как уменьшили?

— Здесь уже само собой, организм изменился под воздействием сил магических планеты, перестроился, да и подросла ты немного.

— Да уж, прямо Анжелина Джоли, кот у меня… так хочется прибить иногда.

— Это ты зря, даю гарантию, наши лирдцы на тебя будут сильно западать, внешность-то твоя все равно не нашенская, особенно глаза. Зеленые само по себе редкость большая, так ещё и формы необычной для нас.

— Да, сказка о золотой рыбке, вот вернусь домой и опять пенсионерка с морщинами и болячками, короче у разбитого корыта буду. Не, кота вам оставлю, радости мужеской не лишится и меня кусать — подкалывать не будет.

— Неужели тебе здесь плохо, что ты так рвешься в ваш такой неприятный мир?

— Родное все, вся жизнь там, я все равно здесь чужая и по внешности, и по менталитету, по всему.

— А это уже от тебя зависит, станешь ли ты тут своей или нет, сама же говоришь, что человек ко всему может привыкнуть.

— Ладно, речь не об этом, ты что-то другое мне хотел рассказать?

Пол как-то странно взглянул на меня и непривычно для себя начал:

— Эмм, видишь ли, в чем дело… я хотел… как потактичнее. А… — он махнул рукой, — мы с тобой люди взрослые… чего уж… дело в том, что у нашего мальчика критическое состояние, — бухнул он.

Я обалдела:

— И ты так спокойно это говоришь? И Верховный маг, что, расписался в бессилии своем и свалил?

— Да нет, тут другое, слыхала ли ты, что бывают такие ситуации, что у человека в бессознательном состоянии бывает прилив… э-э-э… в нижние органы, и обязательно надо разрядиться, иначе это все стукнет в мозг, и он сгорит?

— Когда-то попадалось такое в каком-то любовном романе, но это же фантазия, — начала я, но Пол меня перебил:

— Да нет, все в реальности, поэтому мечется и горит огнем наш «ранетый», помоги ему, а?

— Я? Я?! — ты ох… одурел? — вытаращила я глаза на него.

— Да, охренел. Да, ты понимаешь, что счет уже на минуты пошел? Ты его один раз спасла в более жуткой ситуации, так смоги и сейчас! — разозлился Пол.

Я молчала, переваривая. Кошмар, но почему я? Что, у Тахирона нет магичек, или ещё каких других девиц?

— Что ты дурочку строишь? Во-первых, сейчас в столице все, как вы говорите, по щелям. Маги задействованы по самую маковку, мальчик не из простых, и абсолютно не надо, чтобы пошли какие-то даже намеки про него. А ещё не забудь — «Глаз» сюда может не пропустить никого, он почему-то не жалует женщин, за исключением тебя да Коськиных близняшек. Мы пытались сюда сегодня привести двух, не пускает. Ну что тебе стоит, ты ж не наивное дитя, спаси его и мы твои должники. Я тебе клятву дам и Тахирон тоже, что ни одна живая душа об этом не узнает.

— А как мне этому мальчику в глаза смотреть?

— Да мальчик в бессознательном состоянии даже если и чего запомнит, будет считать привидевшимся всё. Вон, глянь, он опять мечется, и это беспокойство будет усиливаться. Я знаю, что у тебя так же в беспамятстве сын уходил, так спаси этого чьего-то сыночка, ты ж мать!

— Фу-у-ух, надо подумать!!

— Думай быстрее, а?

Я мрачно уставилась в окно. Раненый заметался, что-то бессвязно бормоча, и вдруг четко произнес: «Мама, я уже иду!»

У меня враз хлынули слезы:

— Ладно, согласна, но с условием…

Пол перебил:

— Клянусь всем, что выполню условия Зинаиды, какими бы они не были, и да будет свидетелем Богиня Бастика! С потолка сорвалась какая-то искорка, которая, долетев до Пола, осыпалась на мелкие огонечки. — Видишь, Бастика клятву подтвердила, все я ухожу, накрываю дом магическим заклятием на тишину, даже дом ничего не услышит, спаси его!

 

ГЛАВА 5

Мандраж начался нешуточный, но, опять же, трястись не оставалось времени, и я потихоньку, перекрестясь и произнеся: «Господи, помоги!», подошла к метавшемуся на постели мужчине.

— Тише, миленький, тише, я постараюсь тебе помочь, ты такой молодой. Тебе надо жить, — приговаривая и потихоньку поглаживая его грудь, заметила, что он малость тише стал метаться.

«Тыква, потом будешь себя ковырять, соберись уже!» — сама себе давая мысленные пинки, потихоньку начала целовать все его шрамы, которых было немало, на правом боку и предплечье они были совсем свежие, едва затянувшиеся — отметки той мерзкой твари, вот их-то я, едва касаясь, аккуратно, долго гладила.

Тело, надо отдать должное, несмотря на многочисленные шрамы, вызывало восторг и зуд в пальцах — хотелось гладить непрестанно: мощные плечи, сильные мускулистые руки с большими и жесткими ладонями, все без единой жиринки. Как говорится, то, что доктор прописал, ага и ещё в больших количествах! В нашем мире девицы виснут на такое тело гроздьями, а мне вот счастье привалило бесплатно!

Вот так, сама себя настраивала на более серьезные действия, и надо сказать, увлеклась, выдохнула, зажмурилась как перед заходом в ледяную воду и «нырнула». Блин, как же горячо-то, как в кипяток попала! Похоже, и правда, температура вся внизу скопилась, и тут же подумала Антипиным словом: «Вот, охальница!» — приноравливаясь к таким не самым лучшим ощущениям, потихоньку начала двигаться на нем и через какой-то небольшой промежуток резко вздрогнула, когда на талии сомкнулись две горячие руки, испуганно забилось сердце, и жаром облило лицо. Едва приоткрыла глаз, боясь встретиться с чужим взглядом, но слава всем Святым, его глаза были закрыты, а тело пришло в движение, да какое! Я подлетала как перышко, а потом меня резко перевернули, и тут началось… можно сказать «высший пилотаж в исполнении бессознательного (??!!) мужика!! Выражение „небо в алмазах“ только сейчас поняла дословно, улетала я в „энти алмазы“ несколько раз, а товарищ все был неутомим. Распластавшись под ним амебой, не чаяла выжить, когда, не знаю в какой раз, начали сыпаться звезды из глаз. И, уплывая в сон, успела услышать его рычание и увидеть, как от его, опять ставших светлыми, прядей, на меня наплывает узенькая серебристая полоска.

Очнулась как от рывка. Было душно и жарко — меня крепко прижимал к себе уже абсолютно спокойный и не горячий, крепко спящий мужчина. Едва дыша, по миллиметрику, выбиралась из под тяжеленной ручищи. И когда это удалось, едва сдержав мученический стон — внизу все ломило и саднило, на цыпочках вышла из комнаты.

Небо едва-едва начинало светлеть и я, схватив полотенце и пару плюшек, в раскоряку, еле передвигая ноги, вышла на улицу. День обещал быть чудесным, и первые птички уже приветствовали его наступление. Послышалось цоканье — Муська — верный страж, подошла ко мне, обнюхав меня и, как мне показалось, удовлетворенно фыркнув, подставила к рукам морду.

Скормив ей плюшки и тяжело опираясь на её шею, потихоньку добрела до воды, едва сделав пару гребков, почувствовала, как вода меня подхватила и, как когда-то Степку, стала покачивать меня в водных ладонях, а над водой разнесся мелодичный смех.

— Да, после такого улетного секса ещё не то покажется, — проворчала вслух и тут уж точно, не глюки, а на самом деле зазвенел смех, такой мелодичный колокольчик, и нежный женский голос произнес:

— Умница девочка! — вода же продолжала меня покачивать, и я полностью отдалась этому водному массажу.

Выбралась я из озера, когда светило уже прочно заняло место на небе, массаж получился на славу, я уже могла идти нормально и по наитию, поклонившись озеру, сказала:

— Спасибо тебе, Глаз, и тебе, Богинюшка!

Озеро тут же откликнулось, плеснув на меня водой. Настроение пришло в норму, мы с Муськой обошли владения, проверили как наши посадки — цветики себя чувствуют. Надо сказать, что полянка наша радовала, все цвело и благоухало, разноцветье было просто волшебным, такого сочетания цветов у нас на Земле не наблюдалось. Доведись такое увидеть дизайнерам ландшафтным, они бы обзавидовались. Была у меня твердая уверенность, что без Богинюшки тут не обошлось, и есть ли еще в Лиарде такая красота, сомневалась.

Муська, проводив меня до крыльца, зацокала в сторону леса, я же, потихоньку напевая песни, приготовила борщ и запеканку из овоща типа картофеля, и, мурлыча: „очень ранимые, нашиии любииимыыеее“, вытаскивала протвишок с плюшками из печи, когда от двери в комнату, где спал „ранетый“ раздалось:

— Что это за слова такие?

Чудом удержав протвишок, я ошарашенно уставилась на него. Что сказать, с открытыми глазами он впечатлял ещё больше, не слащавый красавец, а такой настоящий, надежный мужик, двухметрового роста, с взъерошенными темными волосами и трехдневной щетиной он смотрелся пиратом, сходства с которым добавляли самые черные, когда либо-либо виденные мною, глаза.

Эти глаза очень цепко и внимательно оглядели меня:

— Где я? Кто вы?

— Эмм, я просто человек, а… — меня перебил голос Пола, — не просто человек, а твоя спасительница, если б не она…

Мужчина обернулся на его голос и, удивленно приподняв правую бровь, сказал:

— Надо же, сам Лесной Хозяин, не доводилось вот так в живую тебя видеть, здрав буди!

— И тебе не хворать. Зинуша, покормишь ли, а то ить набегут желанники-то на плюшки, вот я сам себе удивляюсь у нас теперь у всех Антипин-Степкин жаргон проявляется.

— Ну, с кем поведешься, от того и наберешься, — попыталась улыбнуться я, боясь поднять глаза на великолепного мужчину, в душе боясь, что он что-то помнит.

Мужчина представился:

— Меня зовут Дим, а где бы мне умыться, привести себя в нормальный вид? А то я малость оброс, — он поскреб себя по отросшей щетине и скривился.

Пол, видя мою нервозность, потащил Дима на озеро, за ними увязалась Муська, и было слышно, как тот удивлялся:

— Это же полла, они же не поддаются никакой дрессировке, тут же прямо ручная?

— Это Степка её так приручил, сам в удивлении.

— Степка — это?

— А вот увидишь, уникальная личность.

Появившийся из перехода Тахирон, услышав голоса, сразу пошел к озеру, и гомон мужиков стал ещё громче. Заявившись, бодрые и посвежевшие, дружно навалились на еду, уплетая за обе щеки и нахваливая.

— Скажи, Тахирон, — подкладывая ему еще запеканки, спросила я, — что мой секретный агент, когда явится?

— Ай, соскучилась? — лукаво улыбнулся тот.

— А то, ить волнуюся, — в тон ему ответила я.

— Я смотрю, — подал голос Дим, — вы все на каком-то странном языке говорите, где-то я с таким сталкивался… — он помолчал, а потом сказал, — не совсем точно, но, кажется, это как-то связано с ведовыми?

— Да, — кивнул Пол, — мы тут от полуторавековой спячки одного разбудили, Антипу Батуринова, Веремеева сына, вот от него и нахваталися.

— Это Косьяна старший брат, выходит, живым оказался? Славно как! — Дим улыбнулся, став похожим на озорного мальчишку, а я подавилась, подумав про себя: „Боже, да за такую улыбку себя с потрохами тебе вручишь! Не о том думаешь, не о том“, — тут же одернула себя.

— Так что, мой мужчина?

Тахирон засмеялся:

— Твой мужчина умудрился разругаться с Громоданом, поучить того, как правильно организовать службу тайных агентов, потом полночи с ним вести разговоры, сбегать в храм Бастики, уважить всех, а их триннадцать, девочек и заслужить награду от Правителя Димандана, — при этих словах поперхнулся Дим, — завтра явятся оба твоих героя, Антипа» ноне ить ещё недоразобралсси с дворцовыми палатами, а Степку Громодан усиленно просил задержаться, интересу у его много ко Степке, нарасхват твои мужики.

— Громодан-это? — спросила я.

— Громодан — глава всей тайной службы Лиарда, гроза и ужас всех неправедно живущих.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Дим, — твой мужчина, — он посмотрел на меня, — по каким-то девочкам шляется, похоже, гигант, раз стольких «уважил», другая бы рвала и метала, а ты смеешься?

— Да кот это, кот иномирский, очень большой, говорящий и многознающий, — теперь уже смеялись все.

Потом разошлись кто куда, я опять занялась готовкой, Пол пошел поглядеть на цветочек редкий, а Дим с Тахироном, усевшись на мои любимые камушки у озера, что негромко обсуждали.

— Иди-ка, Зинуш, сюда, — позвал Пол, — посмотри!

Подойдя к цветику восторженно ахнула — те два бутончика, что сидели, замерев на нем, совсем не подрастая, за ночь сумели вырасти и распуститься, такой красоты я ещё на видела. Оба цветка были только по форме бутона одинаковые, а вот расцветка… Один, более крупный, темно-лилового цвета с ярко зеленой серединкой, казался вырезанным из тончайшего бархата, по краям лепестки плавно меняли цвет на темно бордовый с проблесками золотого. А второй нежно-сиреневый с золотисто-черной серединкой, казался экзотической бабочкой, присевшей на минутку, а по всему цветочку, переливаясь в лучах светила, сияла радужная пыльца.

— Я, столько веков живущий, уже и мечтать не мечтал, что когда-нибудь увижу это чудо вживую, и теперь мне есть чего ждать, спасибо тебе, Зинуша, ты не представляешь, что ты сделала!

— Я тоже в восторге от таких цветов, чудо-чудное!

Заинтересовавшись, к нам подошли Дим с Тахироном, оба тоже долго любовались цветами, а затем Пол ехидненько сказал:

— Тахирон, теперь ты мой должник!

— Да, как только все произойдет, тут же долг отдаю, пока, сам знаешь, непонятно.

— Ну, раз цветок отреагировал, то все так и будет, но ты прав, подождем, тут все иное. — Какими-то непонятными фразами заговорили оба.

Махнув на все рукой, я пошла в свою комнату, глаза закрывались, тело все ломило, ноги не держали, да и спала ночью я совсем немного, так что отрубилась в момент.

И пришла ко мне в сон Бастика. Огромная черная пантера лежала на моем любимом камушке, помахивая хвостом, у меня же от желания погладить такую красавицу задергались пальцы, уж больно заманчиво выглядела её шкура, типа как у земных кошек британской породы — плюшевая, одним словом.

Пантера потянулась, выгнула спину — ощущение было, что кости у неё резиновые, и каким-то тягучим движением оказалась возле меня, устремив на меня взгляд зеленющих, цвета изумруда, глаз спросила:

— И не боишься?

— Ну, ты же во сне, очень хочется тебя погладить, но…

Она перебила:

— Но?

— Ты же хищная кошечка, боязно!

Пантера рассмеялась, и я узнала смех, точно также смеялся кто-то на озере.

— Да, ты правильно поняла, это была я, вы со Степкой разбудили мое любопытство, и я наблюдала за вами, забавный у тебя мой маленький родственник!

— Ага, далеко пойдет, если не остановят, — пробормотала я, — такой обычный кот был на Земле, а здеся, как говорит Антипа, ужас, нахальный, беспардонный, всезнающий.

Бастика опять засмеялась, а потом, посерьезнев, сказала:

— Спасибо тебе, что помогла моему мальчику оба раза, он мне очень дорог, и я тебе должна. Будет нужда во мне, позовешь, но только в самый критический момент. Хотя, немного понаблюдав за тобой, пришла к выводу, что на ерунду ты не разменяешься. А ещё я бы очень хотела котика твоего на недельку забрать, оччень мне интересно с ним пообщаться, он такой необычный…ммм. Иди уже ближе, я тоже люблю, когда меня за ушами и под мордой гладят и чешут. Да, мне очень нравится, как ты называешь меня — Багира, впредь так и зови, разрешаю! И не злись на Лесного Хозяина, он, бедняга ждать замучился!

Урчала она как хороший трактор, а я в восторге гладила и чесала её, но долго насладиться этим нам не пришлось.

— Проснись, Зинуша!

— Пол, ну что ты мне не дал погладить вашу Бастику — пантеру, блин!

Тот вытаращил глаза:

— Она тебе явилась?

— Ну да, приснилась, вон, на моем любимом камушке лежала.

— Ох, ты, взаправду пророчество скоро исполнится, — он чуть не приплясывал на месте.

— Зная твою хитромудрую натуру, даже и спрашивать не буду, все равно ведь как змея выскользнешь и ничего путного не скажешь.

— Я тебе истинно обещаю, как все прояснится, все расскажу, — он поскучнел, — вот только поверишь ли ты мне? Так, я убегаю по хозяйству, утром вернусь и выслушаю твои условия, ты же мне их озвучишь?

— Озвучу, озвучу, надо сначала героя дождаться.

— Я баньку истопил, мужики там парятся, ты им кваску-то поднеси, ужо.

— Иди, иди, разберуся.

Мужики парились еще часа два, я же, приготовив кваску и оставив на столе легкий перекус, пошла плавать, через какое-то время услышала позади себя шум плывущего за мной, оглянулась, меня догонял Дим, повернув поплыла к берегу, потому как уже запыхалась, отжала купальник и села на камушек, поймав на себе удивленный взгляд Дима.

— А что это на тебе надето?

— Купальник это, специально для купания в моем мире шьют, а мужчины купаются в плавках, ну такие коротенькие штанишки.

Надо сказать после баньки, в одних холщовых до колен штанах, он выглядел ещё более впечатляюще. Дим присел рядом и с интересом начал расспрашивать меня сначала про купальники, а потом пошло и поехало, его интересовало всё. Я же в свою очередь тоже спрашивала про их мир и обычаи, проговорили до самых сумерек, пока не появилась Муська. Эта пола (полулошадь по-ихнему) быстро привыкла, что вечером ей обязательно перепадает сладенькое, и являлась под светлы очи в одно и то же время. Съев сладкий пирожище, она подсунула мне свою морду, чтобы я её погладила и похвалила. Дим круглыми глазами смотрел на это, полы никогда не подходили близко к людям, а тут прямо ручная.

— Степка, наверное, волшебное слово знает, это он её приручил, начал с катания на ней, а потом вот как верного пса натаскал, я ж говорю, не кот, а кладезь талантов, сама не подозревала. В моем мире они только мяукают, а тут ему раздолье, любого заговорит.

Почаевничав, опять долго разговаривали, пока у меня не начали закрываться глаза, и я ушла спать. Какое счастье, что устала, хоть усну сразу, подумалось мне.

Утром, встав пораньше, суетилась с готовкой — «ить проглоты явятся», потом пошли с Димио на озеро искупнуться, когда уже обсыхали на берегу, с дальнего конца поляны послышался какой-то шум и Муськины всхрапывания.

Дим пошел вперед:

— Я посмотрю, что там, одевайся спокойно.

Какой спокойно! Когда я натянула шорты, уже имевшие бледный вид, выгоревшие и потрепанные, ставшие на три размера велики, но родные и привычные, за спиной послышался шлепок и, оглянувшись, я не увидела озера. Вместо него была выжженая пустая земля с засохшими сорняками, сначала изумилась, а потом вспомнила, что «ить озеро-то не всем кажется, ежли злодейские какие людишки, оно тут же исчезает». Насторожившись, поднялась по склону. На дальнем конце поляны, у леса, толпились какие-то люди на высоких, наверное ихних, лошадях, они окружили что-то говорящего и одевающегося в какую-то форму Дима.

Муська, вся напружинившись, стояла на дорожке, не пуская какого-то явно вояку, а он, увидев меня, рванул прямо по нашим красивым цветикам, крича мне:

— Куда прешь, оборванка? А ну, стоять!

— Живу я здесь, — ответила я, не переставая идти вперед, заметив, что из перехода выскочил Степка, а за ним вывалился Антипа с баулами.

Этот ретивый загородил мне дорогу и опять заорал:

— Я тебе сказал, оборванка!

— А не пошел бы ты, — вежливо сказала я, и в этот момент случилось сразу много: замахнувшись кнутом, он ринулся ко мне, я почти увернулась, но левую руку обожгла дикая боль, и по ней потекла кровь, ахнул и что-то закричал Антипа, изумленно начал оборачиваться Дим, но все перекрыл страшный трубный вой: «МЯУУУУ!»

Черная торпеда со страшной скоростью и силой врезалась в морду этого гада, он пронзительно закричал, а котище рвал когтями его рожу и орал:

— Падла, тварь, пасть порву! Урою!!

Задние лапы его тоже не остались без дела, он когтями разодрал форму, и на мужика стало страшно смотреть, рожа, руки и грудь были исполосованы и отовсюду текла кровь. Кот же перешел на русский матерный, трехэтажный.

— Степ, Степик, — позвала я, — угомонись, лучше мне помоги!

Раздался ледяной голос Дима:

— Кто разрешил? — одетый в форму, он уже не выглядел рубахой-парнем, какой-то властный и холодный человек занял его место.

Ободранный только мычал, а кот, шипя и матерясь, выгнув спину, не подпускал ко мне худенького мальчика, который, успокаивающе подняв руки, говорил:

— Я целитель, позволь мне осмотреть тирру.

— Зина, объясни коту, что тебе нужна помощь целителя, — сказал Дим. Кот, уже поняв, с шипением посторонился.

Мальчик, осмотрев, наложил какую-то мазь мне на руку и сказал:

— Заживет быстро, но шрам останется, небольшой, — на что кот, опять зарычав, дернулся в сторону подранного, я успела схватить его.

— Тихо, тихо, защитник мой, все нормально, ты славно отомстил.

Подскочивший к нам Антипа выражался междометиями:

— Да какжа, да ить это, ай беда, — когда Дим сказал кому-то:

— Мирчи, надо заплатить тирре!

— Да, Ваше Величество, — от толпы вояк отделился один и, остановившись на расстоянии, бросил мне под ноги полупустой мешочек с монетами, скривившись при этом.

И вот тут меня накрыло, как любила говорить моя хулиганистая подруга, «Остапа понесло». Едва сдерживаемые от боли слезы мгновенно высохли, осталась только злость.

— Величество, значит? — подняв злосчастный мешочек, я взвесила его в руке и, не замахиваясь, как учил меня в свое время сыночек, швырнула его в рожу этого скривившегося, с удовлетворением увидев, что попала классно, прямо в переносицу.

— Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь! Благодарствую, Величество!

Встретившись с черными глазами, в которых увидела промелькнувшее на миг, виноватое выражение, повернулась и пошла к дому, все так же зажимая руку.

Раздалась какая-то команда, и отряд, похоже, стал удаляться.

— Тирра, — раздалось за спиной. Повернувшись, увидела мужчину, явно уже пожившего немало лет, он вежливо поклонился мне. — Я прошу прощения от имени всех за хамское поведение воинов, они будут наказаны!

— Поверьте, мне это фиолетово, — я не выбирала выражений, мечтая чтобы все побыстрее убрались отсюда, и появилось озеро, где моей руке станет легче, — очень надеюсь, что никогда больше не увижу «власть имущих».

Он как-то печально улыбнулся и сказал:

— Меня зовут Ардион, очень надеюсь, что мы с Вами станем друзьями, простите еще раз!

— Таких друзей, — шипяще раздалось за спиной, — за… одно место и… на свалку.

Я добрела до диванчика и устало присела, на улице кот орал на Муську, Антипа затащил баулы и, причитая, суетился возле меня.

— Антипа, ты лучше глянь, озеро открылось?

— От я олух, ить вправду, Глаз от спрятался от лиходеев, — он выскочил и через пару минут крикнул, — открылося, иди скорея!

Потихоньку дотащилась до озера, Степка летевший впереди с разбегу заскочил в воду и поочередно болтая лапами в воде бурчал:

— Всякой гадости под когти нацеплял, от этого паскуды, — и опять завелся, — этот… — пошел русский матерный…

— Степ, угомонись!

Антипа же всплескивал руками и восхищался:

— Ить ни разу не повторился, ай силен!

Руку отпустило, кот отмылся, пошли домой, я горестно вздохнула, глядя на порушенный газон.

— Не печалься, ить восстановятся цветики!

— Степ, надо нам с тобой «помислить», как наши соседи говорили болгарские. То, что отсюда надо уходить, однозначно, слишком уж мерзкие личности сюда забредать стали, дождемся Пола, он мне кой-чего должен и в ближайшие дни валим.

— Согласен, я тебя одну оставлять не смогу теперь.

Антипа запечалился:

— Ить моя вина-то, я ить дому не наказал морок навести на энто место!

— Так, пока нет Пола, скажи-ка мне, мил друг, с какого ты моей внешностью озаботился, а? Я тебя просила?

Кот встал в позу — стоя столбиком на задних лапах, передние поднял вверх в жесте отчаяния:

— Какая черная неблагодарность! Я её спас, а она мне предъявы, из лучших побуждений для неё старался, и что получаю? Я твою голубую мечту исполнил, ножки попросил похудее и подлиньше, личико на свой вкус, а он у меня весьма неплохой, если не сказать, отличный! Ну а волосы… ты ж заманала запахом твоих красок для волос, а сейчас все для неё и… — он трагически скривился и вытер несуществующую слезу лапой, — не ценят меня совсем, жестокая ты!

Антипа в восторге захлопал в ладоши:

— Как есть артист, кореш, ты иск… икс… клезив! Я тобой горжуся!

— Вот, можно сказать, едва знакомые люди больше ценят, а я с тобой шесть долгих лет мучился! — кот плюхнулся на пузо. — А, все равно, не оценишь, связала судьба, мучаюсь вот.

— Уникум ты мой, может, тебя в какой театр пристроить, на массовки сгодишься!

— От ить, какие вы душевные, душу и жизню положите за друг-дружку, а разговоры ваши… — Антипа помолчал, подбирая слова, — подкусать так и стараетеся, ехидные обое. О, гляди-кось Тахирон явилсси. Ить голоднешенек, надоть покормить.

Тахирон жадно набросился на еду, мыча что-то нечленораздельное, я же обнималась с котом, который получив порцию поглаживаний, довольно замурчав, растянулся на коленях.

— Уфф, спасибо, что-то в последние дни только вы и спасаете от голодной смерти! Значит первое — Зинуша, я и от лица Димандана, и от себя прошу нас простить, видишь ли, — он поднял руку, останавливая меня, кот же открыл один глаз и ухо навострил, — тут понимаешь, Дим был как бы в роли наживки. То, что это порождение ада напало именно на него, именно тогда, когда с ним рядом стоял только его личный помощник, который поймал его на выходе — понадобилось подписать какую-то бумагу, остальная охрана находилась на расстоянии десяти шагов, — однозначно указывает, что был как бы маячок, который и навел эту тварь на Дима. Дим и секретарь мгновенно исчезли, и пока мы его не нашли, всех, кто в момент исчезновения был там, тщательно проверяли и выявили много интересного, но как Степа сказал — не пойман, не вор. Вот мы с Громоданом и подумали, а не отправить ли всех подозрительных вперемешку с самыми надежными не переходом, а на лошадях на поиски Дима, рассчитывая, что кто-то да проколется, только вот никто не мог предположить, что Степкин «крестник» не имея возможности достать Дима, сорвется на тебя. А поскольку этих ещё надо было проверить в обратной дороге, то Дим и не смог ничего сказать, нам всем не надо, чтобы ты оказалась в поле зрения чьего бы не было. Поверь, всем прилетело нехило, этот ободранный сдал всех, а второй с синяком во всю рожу немного погеройствовал, чем сам себе навредил, у Громодана рано или поздно все начинают говорить. Ободранному же лекари никак не могут снять отеки и воспаление на лице, даже жалко его чуток.

— Кошачьи царапины всегда долго заживают, они очень болезненные.

Кот с возмущением завопил:

— Я тебя не царапал всерьез не разу, подумаешь, прикусывал руку, когда доставала своими расчесываниями, но не драл!

— Да и до тебя были кошки, вот и прилетело однажды.

— На хвост, небось, наступила со всей дури?

— Да нет, на сына ругалась, а кошка его обмирала, как любила, тем более он после ожогового центра ещё совсем слабый был, вот, она и укусила меня за ногу, его защищая.

Тахирон полез в карман своей мантии:

— Его Величество просит принять в благодарность за спасение, — вытащил какой-то футляр и отдал мне.

Эти два любопытных тут же сунули свои носы:

— Открывай, чего мнешься!

— Ить какой молодец, благодарит, ай молоток!

Открыла. В футляре лежал набор украшений — ажурное, из какого-то светло-серебристого металла колье с зелеными камнями от крупного в середине до мелких по краям, серьги и какой-то обруч типа диадемы, резьба была изумительно красивая, казалось, что все предметы невесомые.

— Так, сейчас начнется, — сказал кот, — серьги я не ношу, да и куда я все остальное надену, если только на футболку нацепить такую красоту?

— Степ, ты мои мысли читаешь, ну продадим, может, когда нужда придет.

Тахирон покачал головой.

— В Лиарде ни один ювелир не станет покупать, этот металл идет только на изготовление королевских украшений, а камни, в цвет твоих глаз подобранные, тоже редкость.

— Во, блин, попала, ладно, на Земле богатыми с тобой, Степ, станем.

— Ага, Буратинами. Я с тебя тащусь! Другая бы уже все на себя нацепила и визжала от счастья. Воспитываю тебя, воспитываю, — кот вздохнул, — не в коня корм!

— Именно что, сейчас другая проблема волнует, а украшения есть-пить не просят, пусть лежат.

— Ты можешь с Арди поговорить?

— Арди — это?

— Ты его видела, седой такой, весь засушенный, улыбку его увидеть — это к счастью, он с рождения с Димом рядом. И нянькой, и воспитателем, и наставником был ему, а сейчас Личный Советник, он просил его принять.

— О как, кто я такая, чтобы не принять Личного Советника главы государства? Если надо, пусть является, поговорим о чем-нибудь.

Вскоре Тахирон собрался, Антипа как всегда, навязал ему «торбочку»:

— Ить заморилсси, а плюшков-то завсегда пожевать можно.

Торбочка тянула килограмм на пять-шесть, но Антипа наоборот «сокрушалси и огорчалси, что маненько и положил».

Ждала я Пола, ох как у меня внутри кипело!

И этот прохиндей с порога понял, что ему сейчас много чего наговорю, и тут же отослал мужиков моих:

— Антипа, а поди с этими волнениями ещё и цветика моего редкостного не видал, эухра?

— Так ить, это легендовый цвет, он ить только в сказах и цвел, вживую никто и не гледал на него, энтот, как его… миф, во! — Иди-иди, вон там, в затишке миф зацвел, да какой!

Они с котом «подхватилися», а Пол, вздохнув, сказал:

— Не мог я тебе сказать, что он — Величество, ты б тогда точно не согласилась.

— Скорее всего, да, не стала. Ладно, как у нас говорят, не можешь ничего изменить — расслабься и получи удовольствие. Пусть это будет на твоей совести, я просто доверять тебе не буду, НО, пока вынуждена иметь с тобой дело. Здесь я оставаться и не хочу, и не могу. Проходной двор какой-то стал, да и мало ли чего взбредет в голову всем этим вашим правителям и иже с ними. Я надеюсь, найдется в вашем царстве-государстве небольшой городок, тысяч 10–20 жителей, более-менее цивилизованный? И домик небольшой прикупить, я денег ваших не имею, вот можешь под залог внести за него лет, ну, на пять-десять эти украшения. Я через три с половиной месяца, надеюсь, свалю отседа, вот и останется залог навсегда, только придумай, из какой я страны, с моей внешностью я точно на уроженку Лиарда не потяну. И чьей-то вдовой, какого-нибудь вояки с пограничья, вот недавно погибшего, не мне тебя учить, я потихоньку пережду время, и глаза мозолить никому не буду!

— А кот? А Антипа?

— Антипе уже дел по горло, и ведовых молодых натаскивать и бани скоро открывает, да и нарасхват он будет, с хоромами-домами столько лет никто не говорил, накопилось там проблем, да и какая-то молодая ведовая ему «приглянулася», семью давно пора завести. Кот… ну кот по-любому меня не отпустит одну, а я его ограничивать в передвижениях не буду. Только вот не надо про меня кому-то что-то говорить потом, ушла, а куда, кто знает, Лиард большой.

— А ты не боишься, что кот проболтается?

— Кот — нет, мы с ним из другого мира, магия на нас не действует, а по-другому он вряд ли кому меня сдаст, будет врать, выкручиваться, опять же времени немного остается, да и кому нужна какая-то небогатая вдова, да и чужеземка?

Пол долго молчал.

— Не думал я, что ты так решишь, неожиданно.

— Да, и какие тут документы нужны, тоже с тебя, а потом — только возврати меня домой, без кота. Я не имею права лишать его полноценной во всем жизни.

— Когда ты собираешься уйти?

— Чем быстрее, тем лучше, во всей этой толпе вояк обязательно найдется кто-то с худым языком и пойдет гулять слух, не про меня — оборванка, чего с нее взять, а про этот дом и полянку красивую, и попрутся сюда всякие. А если вместо Антипы сюда другого ведового, то я все равно тут не к месту.

Опять долгое молчание.

— Пол, ты мне кой-чем обязан, я же не прошу дворец хрустальный, думай!

Пошла на озеро, там мне всегда было спокойно и хорошо. Бездумно загляделась на воду и не усмотрела, когда вода стала закручиваться на одном месте, как бы выписывая какие-то буквы, — «может уже того, крыша поплыла, буквы кажутся».

— О, — сверху удивился кот, — озеро-то ещё и писать умеет, а там, как Матроскин, и крестиком вышивать будет?

Колокольчиком прозвенел смешок.

— И что ты прочитал, сверху глядя?

— Какая-то Тилья.

— Как ты сказал? — вездесущий Антипа услышал.

— Тилья!

— Ээ, надоть Коську или Таши попытать, при мне-то энто место чуть ли не столицею было, ить тама Богинюшкин самый большой Храм был, только порушился он!

 

ГЛАВА 6

Он обернулся и удивленно сказал:

— Тирр Ардион, Вы ли это? Здравия Вам! А мы тута разговоры ведем, на природе-то оно славнея! Как говорит мой кореш: соловья ить баснями не кормют, я, конечно, не знаю, что за басни, но догадку имею. Айдате в горницу, я разумею, Вас, тирр, надоть покормить, ить со всяким злодействами и поесть-то времени не находится. Права, ой как права, иномирская мудрая женщина Баба Яга, когда вначале кормит-поит, а потом…

— В печку сует, — всунулся Степа. — Я тебе как рассказывал? Иван царевич это говорит, а ты все переврал!

— И не приврал, я не успел досказать в моем понимании, дальше про баньку ить добавляется, не сбивай, — отмахнулся Антипа, — завсегда теперя тако будет!

Выглядевший уставшим и каким-то засушенным, Ардион усмехнулся:

— Весело тут у вас, вечера доброго всем!

— А и вам не хворать! — разве может мой котка промолчать? — Взаправду, идемте на доручак, у нас стряпня завсегда водится, мы все до плюшков-пирогов пристрастилися, — передразнил он Антипу.

Тот вздохнул:

— Мы академиев не кончали, хитромудростям не обучены, и не такие ушлые, как некоторые!

Ардион улыбнулся:

— Про баньку наслышан, но нет времени. Как давно я такого диалога замечательного не встречал, повеселили! — зайдя в горницу, внимательно все осмотрел и сказал:

— Уютно тут у вас, диванчик так и манит, можно я на него присяду, да и в такой домашней обстановке одно удовольствие находиться.

Мои мужики старались накормить гостя, «а и малость отвлечь от проблемов», что похоже в какой-то степени удалось, Арди, он велел так его называть, заметно повеселел и пару раз улыбнулся.

— Я тако разумею, вам с Зинушею поговорить надоть? Айда Степка на миф-цветик любоваться, — Антипа на дню по нескольку раз бегал к нему и непрестанно ахал и восхищался им.

— Пойдем. А потом я Муську выгуляю, застоялась, жиреть ешё начнет, придется на колбасу сдавать, а какой я джигит без коня?

— Саблю тебе в зубы и папаху на мосю!

— Я потом тебе отвечу, наедине, — отмахнулся от меня кот.

— У меня не очень получается политесы разводить. — Арди внимательно посмотрел на меня. — Вы уже наслышаны, что меня называют «Сухарь Лиарда», я очень редко чему-то удивляюсь или что-то меня сильно заинтересовывает, а вот ваше появление у нас, как поток свежего воздуха. Мне бы хотелось, чтобы вы приняли меня в ваш круг! Я не знаю, откуда это, но что-то меня подвело к вам — наитие, интуиция, какое — то ещё предчувствие, я точно знаю, что в будущем я обязан быть рядом, возле вашей развеселой компании. Я мало чему удивляюсь, но вы с котом заинтересовали с первой минуты. Богинюшка спаси, я в кавалеры не набиваюсь, вы мне интересны как личности. Не припомню, чтобы «Глаз Бастики» кого-то сразу же признал, небычное поведение, кот уникальный. Если такое возможно, я бы хотел быть вам полезен и, может быть, со временем, стать вам всем другом. Поверьте, за последние веков пять, я такого не говорил никому! — Глаза его были такими уставшими и печальными, видно было, что ой как много повидал этот человек, да и таким предложением не стоит пренебрегать, поддержка второго лица в Лиарде, хотя бы в помощи с документами и советом, многого стоила.

— Я право не знаю, как-то странно, но думаю, мои мужики согласны будут, и я против не буду!

В окно всунулась усатая морда:

— В кои-то веки ума хватило! Согласные мы, да-да, не наезжай, подслушал я, мало ли чего ты учудишь, упертая моя!

Вот тут Арди засмеялся.

— Я не помню, когда я смеялся последний раз, мне так много надо у вас узнать, поспрашивать, иной мир, иная форма существования, Таши не зря сказал, что вы интересные и где-то забавные, благодарен за доверие!

— Ты лучше расспроси про Тилью, и как там обустроиться? — проворчал кот, — а то ведь постесняешься, а я потом бегай по друзьям, исправляй косяки твои!

— Много их среди кошечек?

— Во дурища, у тебя пальцев не хватит считать, один Громодан это сразу пять пальцев, Коська, Таши, Тахи, вот Арди, Антипа, Пол… хватит?

— Авторитет, крутой, ещё бы пальцы веером и чисто новый… кошачий, котовый?

— А, — кот махнул лапой, — волос долгий, ум короткий!

— А если тапком?

— Вот ить сведенцы, когда ужо наругаетеся?

— Когда она меня уважать начнет, — фыркнул кот, — и за личность считать будет, а пока все хозяйские замашки изжить не может!

Арди перебил:

— Поконкретнее про Тилью можно?

Объяснила, что хочу туда на время перебраться, маленький городок, далеко от столицы, тихо, что мне и надо.

Арди попросил пару дней на все и, откланявшись, как и все, с «торбочкой» ушел в переход.

— Антипа, а расскажи поподробнее про Талью, что за городок?

— Я ить помню только давнюю Талью, давай завтра смотаюся во столицу и Коську иль сестрицу попытаю, Луша-то все доисконально должна знать?

— Я с тобой, мне надо кой-какие проблемки решить, неотложные, к вечеру появлюсь.

Днем Антипа появился с Лукерией, вот её-то я и замучила расспросами. Тилья когда-то была самым востребованным городов в Лиарде, Храм Бастики постоянно посещали люди, не только лиардцы, но и жители других стран. Их на Большом материке было шесть: Лиард, Рудия, Азард, Малиш, Эфферия и барсовое княжество Мачор. После гнева Бастики, когда в один день все храмы порушились, город помаленьку стал хиреть, сейчас же в этом небольшом городишке осталось немного жителей, среднего и пожилого возраста. Город расположен в очень красивом месте, у подножия горы, от которой полукругом расходятся поросшие всякой растительностью приличной высоты холмы. Холмы защищали город от сильных ветров, и климат там был благодатный, фрукты там вызревали самые лучшие по Лиарду, и население поголовно занималось выращиванием фруктов. Одно было плохо — доставка их в столицу была очень дорогая. Переходом было быстро, но дорого, а везти по весьма запущенной дороге долго, и фрукты портились. Кмет Тильи упорно обивал пороги в столице, пытаясь выбить разрешение и деньги хотя бы на ремонт дороги, но безрезультатно. Одно спасало Тилью — через неё пока ещё шли караваны с тканями и специями из самой южной страны материка — Эфферии. Южане жили по-старинке, неспешно и замкнуто, вот и отправляли караванами свой товар, переходы у них были только в столице, остальной же люд предпочитал лошадей и пустынных зухар, как я поняла, что-то сродни нашим верблюдам. Луша много раз бывала в Тилье, очень печалилась, что у города нет будущего: «Вот бы Богинюшка сменила гнев на милость и позволила Храм восстановить! Мы ходатайствовали о придании Тилье статуса исторического града, но в связи с этими попытками переворотов пока ответа не дождались, там, в Тилье много интересных построек давнего времени сохранилось, надеемся, что Правитель все-таки нас услышит! Жители почти все друг друга знают, я же со своей внешностью могу сойти с натяжкой за мАлишку, но опасаться сильно не придется, так как тут слышали про браки лиардцев с приграничья с малишами, а вживую малишей видели лет эдак стопятьдесят назад. Люди спокойные, доброжелательные, особо Луша хвалила кмета — тирра Винга (тирр, тира — господин, госпожа), сторонник всего нового, живой и энергичный».

— Степка точно с ним общий язык найдет. В принципе, неплохой городишко «Глаз» подсказал, — подумалось мне, посмотрим. Ввечеру явился взмыленный кот, явно чем-то озабоченный, чем — не сказал, настаивать не стала, обойдется. А поутру пришел новый ведовой, скромный, краснеющий парнишечка — Силан. Антипа вводил его в курс, наставлял, кот болтался мешком на Муське — дрыхнул, я же потихоньку собирала вещички, которых было мало, на месте огляжусь, да и много ли мне «надоть», осталось три месяца и домой.

Пол явился как груженый мул. Местная одежда горожанок ввела меня в ступор, платья какие-то дореволюционные, рюшки, оборки, пуговицы — чисто кукла на чайнике, или как стара барыня на вате — вспомнилась наша певица Кадышева.

— Да уж, ситуация, — пробурчала я.

— Вот и станешь в этой дыре законодательницей моды, — съехидничал кот, — как там, Версаче, Диор!

— Это мужики, к твоему сведению.

— Подумаешь, тогда Коко Шанель.

— Энциклопедия, во, я попала, на академика тянешь, Степ!

— Не всем же лаптем щи хлебать!

— А ить я не знаю, чегой энто — лаптем, ложица по-вашему али как?

Пол потянул меня за руку:

— Пойдем, посекретничаем, пока они разговоры ведут, в горницу пошли.

Там протянул мне два мешочка, под завязку набитые монетами, и еще один небольшой с камушками.

— Похоже драгоценные? Монет зачем столько? И как я с тобой расплачиваться буду?

— По порядку: камешки — да, драгоценные. Мало ли, серьезную покупку затеешь, монеты на прожитво вам. Где взял? Ну я же Лесной хозяин, мне все ведомо. Ты думаешь, у меня во владениях кладов нет? Разбойнички-то водились по-давности, вот и зарывали клады, почему бы не воспользоваться. Слыхала, поди, как ваш леший может заморочить голову? Будет кругами по одному месту водить, пока совсем не заплутают людишки никчемные. А потом часть их повымерла, часть заплутала в чащобах, а клады лежат до поры. Вот потребовалось друзьям помочь — выкопал немного. Домик я тебе прикупил, в тихом районе, подальше от центра, сад имеется. Правда, заросло там все, но с твоим умением ты из него сделаешь конфетку. А Антипа дом разбудит, он ведь с любым домом договорится, вот и будете жить спокойно, бусы мои носи, если какая нужда, сразу же зови, и, — он виновато посмотрел на меня, — я надеюсь, мне можно навещать вас иногда? Привык я к вам, скучать буду!

— Да забегай, о чем базар!

— Кот, я когда-нибудь без тебя обойдусь?

— Не надейся! И ваще — какие могут быть секреты от меня? Вот и приходится подслушивать!

— Документы должен Арди сделать, обещал к вечеру, если все получится, завтра можно переселяться.

— Сначала я должон провести разговор с домом-от, ить наверняка запущен стоит, пусть ужо проснется и за дело примется, тогда и вселитеся.

— Давай с утра и сходим, посмотрим, что и как там сделать надо, а потом и перетащимся.

— На переход нам денег хватит ли, он ить не дешев?

— Что я своих друзей не обеспечу? — обиделся Пол.

— Ладно, а с Муськой ты чего решил, джигит? Она переходом не пойдет, разнесет там все, только своим ходом, а это дней пять, может здесь в моих владениях пусть и остается?

— Муська? Да ты что, я ж без неё… кот разволновался, — это ж моя верная почти собака, Зинуш, придумай что-то а?

— Может нанять кого-то можно, чтобы перегнали её в Тилью?

— Вся беда в том, что она только кота и тебя признает, ну ещё Антипу частично, я до сих пор удивляюсь, почему она к вам привязалась, они ж дикие и злые.

— Мусечка моя уникум, таких больше нет, что ж делать?

— Давай с Таши посоветуемся, может её как-то усыпить можно на время перехода?

Кот вскочил:

— Точно, маг он или где? Скажи-ка мне, Пол, а денег ты в долг дал или безвозмездно?

Пол аж плюнул:

— Нарываешься?

— Эт хорошо, — потер лапы кот, — Зинуша, устроим небольшой переворот в отдельно взятом местечке!

— Э-э-э-э, какой такой переворот, нам токо энтого не хватает!

— Темнота, мы в моде переворот устроим и ваще… ух, развернусь я там!

— Достал, Степ, смени тему.

Влетел запыхавшийся Коська:

— Всем привет, Антипа, накорми братика бегом, а? Зинуша, я тебе докУменты принес, Арди просил извинить — делегацию Рудийскую встречают, ты теперь Зиналия Руш, вдова погибшего на границе крена — (что-то типа прапорщика) Танира Руша. Дом на тебя оформлен, в кметстве тебя занесут в реестр и все, раз в год налог за владения заплатишь. Я, — он торопливо жевал, — как только все успокоится, обязательно навещу вас, сам проверю, что и как, а сейчас убегаю. Будь они неладны эти рудийцы, так с ними сложно разговаривать, никогда не говорят прямо, все с какими-то намеками и недомолвками, я убёг!

Утром, по прохладе, переходом появились в Тилье. Переход располагался на одном из холмов, окружающих подковой городишко, от панорамы, открывшейся глазам, захватило дух. Город очертаниями напоминал ромб, в средине по диагонали располагался центр с наиболее высокими и богатыми постройками, а от диагонали улочки или переулки расходились веером — треугольником, сужались и заканчивались небольшими домиками, которые, казалось, прижимались к основанию холма с одной и другой стороны. Ромб из паутинок город напоминает, но красиво и много зелени, улицы вымощены каким-то желтоватым камнем, и над всем этим витал цветочный аромат. Напротив перехода, с противоположной стороны возвышалась небольшая гора с ровно срезанной вершиной.

— Тама и был Главный Богинюшкин храм-от, — вздохнул Антипа, — бывал я в ём с родителями, когда мамушка тройнят носила, айдате смотреть хоромы.

Домик снаружи выглядел неплохо, чистенький с мансардой, сада как такового не было — одни заросли, но «глаза страшатся, а руки делают».

Внутри планировка понравилась, горница, по бокам две комнатки — спаленки и у входа ещё одна комната, чуть больше, с печкой.

— Вот, для кухни место есть, а для гостей надо бы побольше места.

Антипа засуетился:

— Ты мне набросай на листочке, чего ты хочешь, я тут с домом пообщаюся, он ить меня ужо слышит, радовается!

Малость поспорив со Степкой, нарисовали, и оставили Антипу доводить пожелания до ума.

— Да, нерадостно, но надо вычищать двор, вырезать и сжигать все эти заросли, чем вот, только, где тут чего продается, Степ, может, на разведку сгоняешь?

От покосившегося забора раздалось покашливание, и мужской густой такой бас пророкотал:

— Тирра, позвольте Вас спросить, не нужен ли вам работник? — У забора стоял светловолосый детина под два метра ростом, какой-то весь состоящий из углов, но с очень яркими голубыми глазами, которые казались гостями на этом худом лице. Видно было, что человек бедный, рубаха застиранная, латаная-перелатанная и такие же штаны. — Я все умею, не беспокойтесь, и забор подлатаю, и сад вырублю-вычищу, уж очень мне работа нужна, ребятишков у меня трое, а в городе мало у кого есть работа постоянная. Я вот и берусь за любую, чтобы их прокормить и в учебные классы определить, больно они смышленные.

— Ты сам-то молодой, когда успел троих родить, в детстве что ли? — разве кот промолчит?

Детина уставился на кота в изумлении:

— Диво какое, кот говорящий, я не сплю?

— Не спишь, не спишь, я экспериментальный кот, один такой. Ты от ответа не увиливай!

— Да не увиливаю я, сильно удивительно слышать речь человеческую от кота, а ребятишков я не рожал, подобрал я их в прохладные месяцы-то, уж больно они истощенные да слабые были, плелись чуть не падая, ну я и позвал к себе. Они славные, да вот я мало чего им дать могу. Я один как перст был, ничем не озадачивался, домишко у меня небольшой, а теперь вот семья большая. Так, что, тирра, возьмете меня? Я плату небольшую беру.

— Иди сюда, — тот просиял и перешагнул через заборчик.

— Чего делать-то, я прямо счас начну.

— Далеко твой дом?

— Да нет, вон, крайний, — он махнул мосластой ручищей, — на мне улица и заканчивается.

— Давай, сюда ребятишек тащи, будем думать.

— Об чём?

— Давай быстро.

— Счас, — он оглушительно засвистел.

На крыльцо выскочил Антипа:

— Чисто Соловей разбойник! Не свисти, денег не будет! — детина опять впал в ступор, стоял и таращился на Антипу с открытым ртом.

— От ить, раззява. Рот закрой! Прозываешься-то как?

Тот отмер:

— Куземой, о, настоящий ведовой? Я только в книжках таких и видел!

От забора раздались шорохи и робкий детский голос спросил:

— Кузема, звал?

— Да, да, идите сюда, — позвала я.

Из-за забора появились детки, от взгляда на которых на глаза навернулись слезы. Две девчушки лет десяти — двенадцати и мальчишка-подросток, все очень худенькие с прозрачной кожей, бедно одетые, но чистенькие в аккуратно заштопанной одежонке.

Антипа всплеснул руками:

— Ирод, ты чего, детишков не кормишь совсем?

Степка зашипел:

— Не гони волну, не зная. Ребятки, привет, меня Стёпа зовут, а вас?

Ребятки дружно уставились на него, у самой мелкой глаза стали круглыми, и, похоже, она-то и была самая храбрая.

— Ты вправду кот, или оборотень какой? — смущаясь, спросила она.

— Самый настоящий, без обману, можешь меня потрогать, я не кусаюсь!

Девчушки одновременно шагнули к нему и робко дотронулись:

— Ой, какой мягкий!

Кот развалился, подставляя под детские ладошки мордочку. Антипа, охнув, сказал:

— Прости меня, мил человек, ить не разобралсси, я тута плюшков припас, — он нырнул в дом.

Девчушки с восторгом тискали кота, а мальчик, поклонившись мне, сказал:

— Тирра, я так понимаю, Вы нашего Кузему в работники взяли, не пожалеете.

— Тебя как зовут? Виллиен я, а сестрицы мои старшая Василлена, меньшая Аллиена.

— Виля, Вася, и Аля, — тут же высказался кот, — и не в работники, фу, какое слово, а в помочь нам в обустройстве жилья, Зинуш, скажи.

— Скажу — скажу, ребятки, пойдемте сначала поедим, а потом будем дела делать.

Детки одновременно посмотрели на Кузему.

— И неча смотреть, айдате, айдате, — в двери нарисовался Антипа, — не стесняйтеся, у нас пока меблев нетути, но вот и обскажете где и чего приобресть.

Из «меблев» в горнице уже красовался круглый стол со стульями и на столе лежали наши припасы, взятые с собой.

Детки, несмотря на то, что были голодными, ели помаленьку и аккуратно, мы же все трое, только и подкладывали им еду. Наевшись, детки как-то враз осоловели, а младшая Аля, с трудом открывала глаза.

— Идите-ка сюда, девицы, — позвал Антипа и повел их в комнатку, — вот, располагайтеся пока, а и кот с вами приляжет, а мы тута помаракуем, как дальше жисть вести будем.

Виля категорически отказался спать, а девчушки через несколько минут засопели.

Кузема сидел ошарашенный.

— Чего ты тушуешься? — кот уже пришел «на совет в Филях».

Кузема мотнул головой:

— Вы такие, такие… — он подбирал слова.

— Да обычные мы, и друг другу надо помогать, тем более, когда речь идет о детях. Скажи лучше, где приобрести все нужные для работы в саду инструменты? И есть ли в городе такая швея, что может пошить одежду, где купить продукты и когда начнется учеба у детей?

Тот, откашлявшись, сказал:

— Инструменты у меня все есть, сад за пару дней приведу в порядок, скажете, как и что проредить или вырубить. Учебные дни через две седмицы, но у детишков нет ни обувки, да и одежонка вся худая, продукты лучше покупать у Сильи в лавке, она бабёнка честная и плохого товару не держит. А одёжу пошить, — он задумался, — у нас тут одна только тирра Лиша, но там… как бы сказать…

— Да вредная она и заносчивая, — не выдержал Виля, — хвастается постоянно, и платья у неё некрасивые, наша мамушка такие бы девочкам ни в жисть не купила.

— Так, а еще никого нет?

— Да кто ж с ней, горластой, связываться будет, она уже двух неплохих швей выжила. Постой-ка, а Юллис-то? — Кузема радостно улыбнулся, — тирра…

Я перебила:

— Угомонись, Зина меня зовут, я не хочу быть какой-то тиррой.

— Но…

— Или Зина, или не найму!

— Понял, понял. Юллис не имеет документа на полноценного швея. Он как бы ученик, шьет своим родным, а так пуговицы пришить, что-то подрезать. Лиша его давно грызет, да он покрепче тирр будет, вот и не сдается.

Кот потер лапами:

— Ух, как я люблю всяких пакостных баб на место ставить, это ж какая интрига предстоит, эхх, повоюем!

Виля вызвался сбегать за Юллисом, чтобы раньше времени не светиться, Кузема пошел за инструментом, Антипа занимался домом, я прикидывала как лучше расположить цветники, все при деле.

— Зинуш, у меня сердце сжалось, когда я деток увидел, Кузема один явно не потянет их, — начал кот.

— Стёп, не майся дурью, не бросим «ребятишков», чем можем — поможем. У самой горло перехватило, когда их прозрачные личики увидела.

Виля обернулся скоро, Юллис — совсем молодой парнишка, с внимательными карими глазами и симпатичной внешностью, тем не менее, оказался хватким и понятливым. Когда я ему объяснила и сделала наброски одежды для деток, у него загорелись глаза:

— Я такого и помыслить не мог, какие интересные вещички получатся, только вот, Лиша меня живьем сожрет. Она ж не терпит конкуренции, да и документа мне не добиться, а это обязательное условие, ну как разрешено мне самому шить серьезные вещи.

— Ты главное успей ко учебе, а докУмент у тебя будет, без сумнений,! Я сегодня же смотаюся к Коське, а на эту бабищу напустим проверку, не до тебя ей будет, наверняка какие-то утайки имеются, раз другим ходу не дает.

— Юллис, только вот ткани бы надо для девочек разные — Вася более темненькая, значит ей поярче, а Алюше более нежные.

— А Вильке я выберу, — кот похлопал лапой по ноге мальчишки, — ты у меня станешь первым красавцем «тута», обещаю.

Юллис, взглянув на меня, сказал:

— Тут как раз эффские караванщики на постой встали, вот где ткани, но там цены…

— Вот и сходим до них, наверняка ваши дамы там толкутся?

Пошли мы с Юллисом и Вилька за нами увязался. Эффирский караван расположился на большом, вытоптанном пустыре, мне сразу вспомнился наш знаменитый фильм «Белое солнце пустыни», когда увидела восседающих под навесом, явно, главных купцов. Сидящие за низенькими столиками неторопливо пили какой-то напиток и едва разжимали губы, чтобы сказать одно два слова, им бы еще папахи и халаты стеганные, чистый восток. Внешне они тоже отдаленно походили на арабов или турков, поглазев на старших мы пошли к большим навесам, где на столах сверкали и переливались рулоны тканей. От восхищения перехватило дух, наши все именитые красотки в их сногсшибательных нарядах бледно бы выглыдели, а за такую красоту отдали бы все. Мало того, что все струилось и сверкало, но и на ощупь ткани были невесомо-нежные, короче я подвисла. Любовалась на них, забыв про время, и зависала, пока меня Юллис не вернул на землю:

— Пойдем дальше, тут для самых богатых, а нам для деток надо, попроще, да и не укупишь такую красоту, цены уж очень большие.

Молодые эффирцы, стоящие за прилавком, все как на подбор, примерно одного роста, брюнеты с темными глазами, сверкали улыбками из-под казацкого типа усов. Гомон стоял над торжищем невероятный, торговцы громогласно предлагали товары и шумно торговались.

— Чистый наш восток, — подумала я.

Юллис привел к лотку с более скромными тканями. Пока выбирали, пока прикидывали, сколько и кому, время прошло часа три, а ещё торговаться предстояло, я отошла в сторону, ну нет у меня такого умения, пусть Юллис торгуется. Молодой эффирец, явно получая от торга огромное удовольствие, громко и шумно восхваляя свои ткани, очень неохотно сбрасывал цену.

Меня это начинало порядком раздражать, когда сзади раздался голос Антипы:

— От ить, упертые бараны, энти никогда по-людски не торгуются, все равно ить продашь, а время-то сколь тратится лишнего, я ить вас ужо заждался!

Его звонкий тенорок перекрыл на какое-то мгновение шум, и один из равнодушно сидевших под навесом купцов дернулся, резко вскочил и, пролив жидкость из чашки, рванулся к нам. Антипа, стоявший к нему спиной, не видел его, а я метнулась заслонить его от этого могучего мужика. Он же, не останавливаясь, аккуратно взяв меня за талию, переставил в сторонку и, нависнув горой над моим мелким ведовым, вкрадчиво так спросил:

— Ты кого это назвал упертыми баранами, а? Думаешь, если мелкий, тебе можно?

— Я ить вашу торговскую породу с коих пор вызнал, — обернулся Антипа.

И тут громадный мужик, всхлипнув, схватил его в охапку и, подняв на вытянутых руках, заорал:

— Даринэ!! Кровник!! Живой!!

Антипа, не успевший понять, как он оказался в воздухе, сначала возмущенно затрепыхался, но после вопля «Кровник!» затих, а потом тоже заорал:

— Илиш, брателло, живой? Я ить тебя мертвым оставил!! — он изо всех сил стиснул огромного эффирца, — От ить счастье привалило!! Живой, значится?

Огромный мужик, вытирая слезы, басил:

— Я ж слышал, что ты тоже уже не живой, я ж тебя как искал первое время, весь Лиард объехал, я, может, и караваны из-за этого водить стал, — он обернулся к тому, что с нами торговался.

— Анти, это мой спаситель, и ему ты обязан именем своим! Антипище — смотри, это все мои сыновья, а их восемь, и старший носит твое имя, весь наш род знает, что ты мой спаситель, даринэ!

Все восемь статных, похожих друг на друга сыновей, одновременно низко поклонились растерявшемуся Антипе. И понеслось — весь караван сбежался, все кланялись Антипе, обнимали, тискали, он, наконец, взмолился:

— Илиш, ить угробят меня твои хитрюги! Погибну во цвете лет от объятиев! Ты энто, лучше Зинуше моей, сестрице названной помоги, ить у нас детишки объявилися, найденыши, а им надоть одёжу пошить, на учебу и для дому, давай, присоветуют пусть твои сыны, что попрочнее и лучше.

— Для тебя, даринэ, и твоих всех друзей у меня все самое лучшее, — Илиш, с нежностью смотревший на Антипу, сделал знак его тезке, и нас тут же нагрузили свертками с тканями и нитками.

Анти попросил:

— Дозволь, носитель славного имени, спросить тебя?

Антипа махнул рукой:

— Ужо Антипой меня все кличут. Не навеличивай!

— Не могу, по нашим обычаям, спасителя называть просто по имени — оскорбление, но скажи мне, о спаситель моего почтенного отца, как же ты, такой маленький и худенький, смог такого большого великана оттащить? Со слов отца мы все знаем, что ты тащил его в сторону от боя, — он показал руками, — такого огромного?

— Так ить в горячке чего не сделаешь, да и не думал я тогда, что он чижолый. Надоть было его из-под ног вытащить, ить затоптали бы! А оттащивши, некогда было над ним трястися. Ить там Повелителя окружили, вот и глянул, подумав, что, навроде, и не живой, а может и задышит ещё, а потом ужо я его и не нашел. Ить такая жуткая каша была после битвы-то. Вот так и потерялися, ай славно как, что ты живой, ай какие у тебя сыны-то богатырские получилися. А девы-то есть ли?

— Есть, есть, одна, младшая самая и, как ты говорил, хулюганка, балованная, вот приедешь к нам, сам увидишь! Так, к вечеру ждем тебя со всеми твоими друзьями на пир, ох и праздник у меня сегодня, седмицы не хватит с тобой наговориться!! — и этот огромный мужик, встав на руки, прошелся колесом, вызвав удивленные и восхищенные возгласы. — Помнишь ли, Антипище? Вечером ждем вас всех!!

Анти и еще один сын, Иргин, пошли провожать нас, несли свертки и сумки с провизией, которую насовали нам, не дозволяя идти в продуктовую лавку.

Естественно, нас встретил негодующий кот:

— Хотел уже в лапоть насрать и за вами послать, где шляетесь? Что за тор… — я перебила его, — не ворчи, посмотри на Антипу, сияет мужик, однополчанина встретил, эффирца, а это сыновья его.

Восточные мужики впали в ступор, глядя на говорящего кота, затем отмерев, Анти потрясенно сказал:

— У нас легенда есть, она заканчивается словами: и когда увидят дети сей страны мелкое воплощение Богини Бастики, снизойдет на них её благодать! Права была наша мелкая сестрица, когда предсказала, что в этом, намного раньше отправленном, караване нас ждет много потрясений!!

Надо ли говорить, что у кота нос задрался до небес? Девчушки сначала боязно, а потом все смелее стали трогать и осматривать ткани, а потом старшая, Вася, разревелась, сквозь рыдания ничего невозможно было понять. Вилька, скривившись, вылетел на улицу. А Аля, пояснила, что перед самой гибелью родителей, их всех троих должны были отправить в столицу, в Магверское пока училище, а потом, если покажут хорошие успехи, то и в Магвер примут. Но чрез два дня родители погибли, а дальний родственник отца, едва вступив в права опекунства, в одночасье проиграл их дом и все что в нем было в «бурко» (азартная игра), и новый владелец просто выгнал детей из дома в домашней одежде. Правду искать они не стали, да и не смогли бы — выигравший был близким родственником местного кмета, вот и скитались, пытаясь дойти до столицы. Вилька иногда находил разовую работу — воды наносить в деревнях, дровишек наколоть, Аля тоже в городах получала монетки за пение, но наступила пасмурная погода, детки простыли, заболели, и Кузема их увидел почти умирающих от голода и болезней.

— Так, так, так, я, пожалуй, Громодану на кмета настучу, и заодно поехидничаю, он хвалился, что во всех городах у него порядок, а ни фига, как город ваш называется?

— Тарен.

— А я ить Вирушку энтим озадачу, ишь ты, детишков на улицу выбрасывать! Не плачь, милая, мы ить теперя одна семья, Алюша, взаправду, хорошо поешь?

Вася, утирая слезы, кивнула:

— Нашим родителям местный учитель сказал, что у неё в горле серебряный колокольчик, и ей обязательно надо учиться дальше!

— Ну, тако и будет, во стольном граде я ить не последнее лицо, да и знакомцы у нас имеются, влиятельные, тако сказал-то, Степ?

— Тако, тако, чего сидим, киснем, нас на пир во весь мир пригласили, быстро мыться-бриться-одеваться!

Девчушки прыснули, и пошли мы с ними наряжаться, платьица были старенькие, но прически получились интересные — вот когда пригодились навыки плести французские косы.

Кузема, увидев своих ребятишков, засиял:

— Всегда говорил, что вы у меня самые красивые, принцессы ровно, только худоваты больно.

— Были бы кости, мясо нарастим, не боись, Кузема, все под контролем! И на нашей улице перевернется грузо… ээ… телега с… со сладостями, блин, забываю, что не все поймут мой сленг.

— Вот-вот, фильтруй базар!

— Чего-то вы на каковском языке говорите?

— Да это, язык другой народности, русские называются. Ладно, поторопитесь, негоже заставлять людей ждать нас.

Вот такой, разросшейся за один день компанией, пошли в гости.

Встретили нас по-царски. Одетые в роскошные одеяния сыновья Илиша у навеса наигрывали какую-то мелодию, надо сказать, у каждого в руках были разные инструменты, мелодия напоминала смесь восточной и африканской музыки, а под навесом столы ломились от закусок.

Среди эффирцев выделялся бледностью на фоне смуглых лиц мужчина средних лет, который сразу же представился:

— Местный кмет, тирр Винг! Наслышан о вас, наслышан.

— Во, цени, какие мы, один день, а уже с кметом на ты, ведь так? — Степа, как вседа, в первых рядах. Кота тут же окружили молодые эффирцы, каждый попросил позволения, обязательно дотронуться до него — «это как погладить Богинюшку в её первой ипостаси» — объяснил Анти, детишков усадили за отдельный небольшой стол, мы же сели за общий и началось.

Интересно гуляли эффирцы, не просто пили-ели, звучали многословные восхваления подвига Антипы и боевые заслуги Илиша, все это сопровождалось музыкой и номерами в исполнении молодежи, гибкие и подвижные они птицами взлетали ввысь и как кошки приземлялись на ноги, исполняя при этом акробатические кульбиты. Мы все изумлялись и, ахали и хлопали в ладоши, отбив их к концу пиршества. Я потихоньку подошла к Але:

— Алюша, ты сможешь что-нибудь спеть в благодарность?

— Да, я хотела у Вас спросить, можно ли? — Кивнула Антипе, смотрящему на меня:

— Так ить, многоуважаемые эффирцы, примите нашу от всего сердца благодарность за внимание к нам, ай ить тяжко речи-то произносить, я по-простому скажу — славно, что Илишка живой, славных детков народил, мы вас немного хотим порадовать, Алюшенька, давай ужо.

Девочка встала, немного прошла от стола и запела. И все замерли, никто не шелохнулся, пока звучал поистине серебряный голосок, который, казалось, летел ввысь и там разливался ещё сильнее. Песня захватила всех, равнодушных не было, поодаль от навеса останавливались и замирали идущие мимо люди. Аля допела песню и неловко поклонилась, при всеобщей тишине. Первым отмер тезка Антипин. Подскочив к девочке, он как величайшую драгоценность поднял её и посадил на плечо:

— Ай, ларинэ, ты в самую середку души своим голосом достала! Волшебный голос! Неземной!

Все в едином порыве вскочили и заорали от восторга. Аля, смущаясь и сияя, как ясно солнышко, протягивала руки всем желающим их потихоньку пожать, народ просил только одно:

— ЕЩЁ!

И опять лился чудесный голос, и все благоговейно слушали, многие утирали слезы. Вечер получился необыкновенный, в конце все пермешались, молодежь сгрудилась возле кота, который потребовал показать местных дромадеров-зухаров, и, взгромоздившись на огромного животного, чем-то напоминающего и верблюда, и кентавра, важно проехался на нем, вызвав бурю восторга! Мне же шепнул:

— Не, Муська надежнее и роднее, но марку надо держать!

Анти серьезно говорил с Вилькой, настойчиво убеждая в чем-то мальчишку.

Антипа обнимался с Илишем, вспоминая всех своих сотоварищей, «которых живых-то мало осталося, а ить мы дожили!» Меня же замучил расспросами кмет, к концу вечера мы с ним уже на «Ты» перешли, обещал всяческую поддержку и помощь в обустройстве Куземы с детьми, он не знал про их бедственное положение.

Провожали нас огромной толпой, песнями и музыкой. Город весь высыпал на улицы — такого праздника, тем более, от всегда сдержанно-закрытых эффирцев, никто не ждал, и восторгу было много, особенно вездесущие детишки радовались.

— Вот, за один день встряхнули всю Тилью, то ли ещё будет, — раздувался от важности кот. — Славно погуляли, как говорится — встреча прошла в теплой и дружественной обстановке!

 

ГЛАВА 7

Как чувствовала, пораньше встав, накрутила пирогов-плюшков, благо, что Антипа ужо общий язык с домом и печкой нашел, дело спорилось быстро. Утро же приподнесло сюрпризы — мало того, что явились эффирцы с дарами, так Анти упорно добивался от Куземы и Вилика согласия на то, чтобы объявить их с Алюшей женихом и невестой с отсрочкой, соглашался ждать её до двадцати лет и всячески помогать и оберегать девочку.

Кузема прибежал к нам за советом. Непрестанно запуская пальцы в и без того растрепанные, торчащие в разные стороны волосы, он переводил умоляющий взгляд с меня на Антипу. Степа же высказался о том, что надо бы послушать женишка, узнать его мотивы, так и решили.

Анти, нисколько не смущаясь и не сомневаясь в положительном ответе, объяснил так:

— Свою пару мы чувствуем сердцем, это как молния тебя ударяет и проходит насквозь. Я самый старший в семье, но вот не было у меня такой молнии, хотя из идущих за мной братьев трое уже счастливо женаты, имеют детей, а два женятся по прибытии каравана домой. Один я уже и не верил, что есть где-то пара моя, а вчера меня просто снесло разрядом молнии, я даже не помню, как я оказался возле девочки. Я согласен на её учебу, буду ждать восемь лет, но надо официальное подтверждение о том, что мы в будущем станем мужем и женой. Я ничем её не обижу, не подведу, сплетен о моих похождениях тоже не будет!

— Ну да, целибат будешь хранить, — влез кот.

— Вредное какое Богинюшкино воплощение, — не остался в долгу Анти.

— Так, давайте девочку спросим, может, ты ей кажешься старым и страшным.

Алюша, краснея и стесняясь, сказала, что Анти ей нравится.

— Значит, пока она растет, так и будет, если же у вас появится тяга к кому-то другому, то такую помолвку можно будет считать недействительной!

Анти просиял и тут же надел Але на пальчик скромное колечко, на которое девочка уставилась с восторгом. Анти раздулся от гордости:

— Какая жена у меня будет!

Кроме того, братья стоящие возле дома Куземы, увидев сияющего Анти, тут же оповестили Вилика и Васю, что все трое входят теперь в их род иль Шерхов, который является самым многочисленным и уважаемым в Эффирии.

Не успели переварить эту ситуацию, как радостно завопивший Степа рванулся к показавшейся вдали, еле ковыляющей Муське, которую вел на поводу улыбающийся Таши. Муська доплелась до нас, и у неё стали подгибаться ноги, завели её в сад, и она отрубилась под деревом. Таши сказал, что спать будет долго — воздействие магии.

Эффирцы удивленно переговаривались — не доводилось им видеть ручную поллу, на что кот только радостно ухмылялся.

— Я сильно удивился, когда, подойдя к ней, сказал, что надо бы повод надеть, чтобы идти к Степке, и она тут же подставила морду. Кот, она тебя действительно любит! — Таши за разговорами осмотрел дом и сад, который стараниями Куземы приобрел приличный вид. Перед домом на расчищенном от зарослей месте я уже наметила, как буду сажать цветы и кустики, деревья же оставили в задней части двора, отчего вид на дом только выиграл.

— Вот ещё покрасим его в веселый цвет, и забор поменяем, штакетник сделаем, качели, баньку, все как положено, — я с удовольствием рассказывала Таши наши задумки.

Это обаятельное рыжее солнышко мгновенно сошелся с эффирцами, пообещал им найти их в столице, сегодня, перед выходом каравана прийти к ним на «ваку» (поняла, что это напиток типа земного кофе) пообщаться с детишками Куземы, и выдать:

— Значит, так, детей заберем в столицу, все имеют магический дар — у младшей дар вы знаете, средняя, скорее всего, будет сильна в бытовой магии, а Вилик… — он помолчал, что-то прикидывая, — Вилика я… хотя до этого никогда так не делал… Вилика беру себе в ученики! Силен будет парнишка. Так, и поподробнее мне обстоятельства вашего появления здесь. Вилик, ты как старший, давай подробно, а вы, девочки, все, что вспомните, тоже говорите. Антипа, тащи, что есть в печи, сейчас меня убивать будут некоторые, а мы им плюшками рот и заткнем!

— Ай, ты кого зазвать успел?

— Надо, Антипа, все сразу порешать и быстро, иди, встречай, ужо.

По радостным воплям Антипы, выскочившего на улицу, стало понятно, что это кто-то свой. И правда, в горницу зашли лебедушки-сестрицы, с порога наезжающие на Таши:

— Ты что не знаешь, что с утра у нас дел выше крыши? — кроткая Вирушка метала громы и молнии.

— Я тебя тоже рад видеть, дорогая, садись же за стол, наверняка ведь, ручак пропустила? И вас прошу, тирра директор!

Антипа вертелся и нацеловывал сестриц, подсовывая каждой по тарелке плюшков:

— Ить голодныя, ить худыя. От я ужо тута разберуся, будете у меня во столице кажин день столоваться, безобразиев не допущу!

Девчонки, Аля и Вася, смотрели на сестриц-лебедушек с восторгом.

— Какие вы красивые!! — Выдохнула младшая.

Вирушка, в момент оглядевшая детей и тут же соообразившая что-то, спросила у Таши:

— Что?

— А вот давайте детей послушаем и их названного старшего брата!

Чем больше рассказывал Виллиен, тем сильнее мрачнели все, Вирушка уже давно сидела между девчушками, обнимая их за плечи, Луша же поглаживала по плечу вздрагивающего Вильку, я прятала глаза, чтобы не выдать слез.

Помолчали после печального повествования, потом как-то разом загомонили все, Луша подняв руку, попросила тишины:

— У нас в Магвере есть дети, которые учатся бесплатно, за них платит государство. Есть также ежемесячный личный взнос его Величества для особо одаренных детей из бедных или не имеющих родителей. Судя по тому, что Таши, которого много лет не могут уломать взять себе ученика, вот так, сходу, берет тебя, Виллиен, в ученики, ты как раз и есть тот самородок одаренный. Девочек, после проверки магуровня, тоже определим. Значит, через две седьмицы вы должны прибыть в Магвер на учебу, жить будете при Магвере, у нас есть жилье для младших и старших учеников. Через полгода будет две седьмицы отдыха, навестите своего Кузему. Виллиену придется сложно, программа обучения будет сразу за два года, Таши очень часто не бывает на месте, он как второй маг Лиарда, мотается по стране и учить тебя будет не постоянно, вот и будешь теорию за два года усваивать. Аллиене музыкальные уроки будут сверх программы добавлены. Это пока, а там, по достижении результатов, будем решать о дальнейшем. Василлена же, судя по тому, как аккуратно заштопана ваша одежда, скорее всего, тяготеет к бытовой магии… Ты никогда отвары при простуде не приготавливала?

Вася кивнула:

— Мамушка меня учила травы знать и заготавливать.

— Совсем славно, — обрадовалась Луша, — значит и тебе будут дополнительные занятия, ох какие детки к нам придут!

Вирушка же много не говорила:

— Разберемся и с обстоятельствами вашего изгнания!

Кузема рухнул на колени:

— Я своим детишкам и не мог пожелать лучшей доли, вечный я ваш должник, вы детишков моих спасли, такое им великое счастье дарите!

— Не смей стоять на коленях! — рассердилась Вирушка, Антипа дополнил:

— Это ить Богинюшка тако все подвела, чтобы детишков спасти и обустроить, ай славно, вы тама во столице во Храм ейный сходите поклонитеся и благодарствие вознесите ей! Сестрицы, я вами горжуся ещё большее!

— Ты тоже не засиживайся здесь, во столице тебя ждут. Ведовые все собрались, рвутся молодые на обучение ведовское.

— Так ить я завтрева и отчалю, Степ ты со мною или как?

— Не, у меня Муська непристроеная, да и Зинуша догляда требует, — он ловко увернулся от брошенного тапка, — вот порядок наведут под моим присмотром, и тогда..

— Близко не подходи, падла!

— О, по фене ботать начала?

Народ смеялся, а кот ощущал себя героем дня. Плюнув, пошла успокаиваться. Начала готовить землю под грядки, потом с Куземой, который все ещё не верил, что его «детишков» в столицу забирают, пошли к горушке выбрать камни для альпийской горки, и помельче, для дорожек. Таши с девочками и, конечно же, котом пошли к эффирцам, Антипа давал последние наставления дому.

— Я ить набегами буду вас навещать, вишь-ли, востребованный какой я становлюся. Ай, какие словца у меня теперя выскакивают, глянь — ВОСТРЕБОВАННЫЙ — смог сказануть! Проблемов много я с домом-от решил, но главную, баньку, опосля решу. Ты ить не лезь в энто дело, ить наворочаете с Куземою не то, я ужо сам займуся вскорости.

— Ладно, ладно, не переживай, надо Пола звать.

— Ай серчать перестала на него?

— Нужон, вернее, цветики и кустики, саженцы!

— Вот и помиритеся как следоват, он ить неплохой, я и не мог помыслить, что Лесной Хозяин может тако для людишек добро делать! Он ить за столь веков, — Антипа оглянулся и шепотком произнес, — одичал, ни с кем раговоры не вел. А уж миф-цветок в дар преподнесть, энто, как ты скажешь, из разряда чудес! Я у Лукерии поспрошал про него, он ить раз во много лет, чай не двести ли, может зацвесть и то не факт, а и ежели зацвесть ему, то к событию важному. А у нас чудо дивное случилося, ажно два цветика сразу и необныкновенной красоты, ты ить не видела, а Пол чуть не со слезами на глазах с имя разговоры вел, а они, цветики-то ему кивали в ответ, что-то дивное грядет! Дай, Богинюшка, к добру, да и како же такое чудо дивное может быть во зло? Удивляюся, конешно, как его найтить смог, а у тебя рука легкая, смотри, как быстро зацвесть сумел! Славно! Муська-то, глянь, просыпаться надумала, а джигИт, — он произносил это слово с ударением на второе И, — носится, задрав хвост, несурьёзный, однако, да ить попривык за твоею спиною быть, а ещё ты только не злися, тама во столице ему ужо трех маладенцев приготовили!

Я впала в ступор:

— Ккаких маладенцев?

— Ну ить он же оговаривал сразу, чтобы котиков первых ему за «любовь с кошечками», — он хихикнул, — отдавали, так ить три кошечки ужо народили котятков, вот подростють их немного и приведет сюда, каких-то боевых будет из них делать, он же озвучивал такое.

— Боже, если б я знала на Земле, что у меня такое чудовище, а не кот!

— А и любит он тебя, даже больше девочек всех, сам ить признавалсси намедни.

— Котоферма, значит, скоро откроется у нас, я посмотрю на папеньку, чем он деток кормить собирается?

Разговор прервала Муська, уткнувшаяся мне в ладони — есть захотела, из-за забора боязливо выглядывали Вася с Алюшей:

— Девчушки, айдате сюда, ить знакомится будем!

Они потихоньку подошли:

— Мусь, это девочки наши, их обижать нельзя и надо охранять как Степку и меня, они хорошие, и ещё вон мальчик Вилька, тоже наш, поняла?

Муська фыркнула и, сделав шаг, ткнулась мордой в плечо Васи, та, едва касаясь, погладила поллу, затем и Алюша тоже.

— Ить признала она вас, я удивляюся, какая волшебная животина оказалася. Ща мы её покормим, и чесать сможете, она любит такое действо.

Когда заявился кот, девчушки уже вовсю катались на Муське, взвизгивая и заливаясь счастливым смехом, Кузема только головой качал: за два дня у детишков все переменилось как.

Муська, увидев кота, тут же направилась к нему и, осторожно опустившись, нагнула голову, девчушки понятливо слезли, Антипа притащил «седло кошачье», кот залез на Муськину спину и, выехав на ней со двора, мявкнул во всю мочь. Муська понеслась вперед, поднимая пыль, кот же «спивал»: «мои мысли, мои скакуны».

Веселуха началась. Хорошо, что не в центре города поселились, вот был бы аттракцион!

Голосил кот долго, я пошла спать, а он все «джигитом работал».

Новый день получился странным — убежал, торопясь, Антипа, Кузема с Виликом возили камни для дорожек, я же с девчушками пошла в центр городка, надо было сделать запись в кметстве, а девочки сразу же к Юллису на примерку убежали.

Гордок в центре был… интересным, дома все больше 2-3-этажные с немного непривычным глазу исполнением — вместо углов стены закруглялись, это придавало домам вид пузатых бочонков или же круглых баклажанов со шляпкой. Очень интересные резные двери и окна, цветочки и кусты, скамейки и лавочки возле ярко окрашенных домов придавали главной улице уюта. Но в этой картине резали глаз аляпистые, безвкусные вывески лавок, магазинов и особенно местного трактира, что-ли, под вывеской ядовито-зеленого цвета с намалеванной харей, не знаю, какого животного и кривой надписью черными буквами: «Отдохни!»

«Пивнушка, родимая» — подумала я и, оправдывая название, из дверей вывалились, шатаясь, две личности сомнительного вида.

За спиной раздался вкрадчивый голос:

— Благородная тирра любуется нашим заведением? Позвольте пригласить, выпить местного напитка? — удивленно обернувшись, увидела какого-то хлыща, одетого в ярко-попугайные расцветки, который, слащаво улыбаясь, протягивал мне руку.

Мысленно скривившись, — «фу какой мозгляк, а туда же, напитка выпить!» — вежливо спросила:

— У вас так заведено, незнакомого человека приглашать в столь сомнительное место?

— Ну, раз Вы стоите, разглядываете его, значит одной стеснительно зайти, а желание имеется.

Я неприлично заржала:

— А Вам, тирр, не приходило в голову, что я просто осматриваюсь в вашем городе, и мне совсем не интересно такое вот заведение.

Эта пакость, все так же улыбаясь, попыталась схватить меня за руку:

— Все вы спервоначала цену набиваете, а потом… — он не успел договорить, отлетев от меня в сторону — верная Муська, подобравшаяся потихоньку, толкнула мордой его под зад. Замахав рукам и едва удержавшись на ногах, он злобно зашипел:

— Да я тебя, — и заткнулся, когда Муська, оскалив свои зубищи, сделала шаг в его сторону, раздались смешки от остановившихся зевак, и красавчик поспешил уйти, бросая на меня злобные взгляды.

— Вот, ни на минуту оставить её нельзя, тут же какие-то чмошники привязываются! — ко мне быстро приближались Степка с Полом.

— Бери выше — выпить приглашали в эту рыгаловку!

— Фу, — скривился кот, — всю красоту городка портит такая мерзкая харя, я и то лучше лапой нарисую!

Пошли в кметство, докУмент оформлять. В чистеньком здании кметства молодой человек на входе направил меня к заму, в дальний по коридору кабинет, у которого меня едва не снесла какая-то разнаряженная особа. Пролетев мимо, она с порога завопила на зама:

— Кто позволил этому выскочке брать заказы на пошив? Я что, мало плачу в казну? Ты мне обещал, что он никогда не получит ни одного заказа. Тем более, не имея патента, пошли служивых арестовать его работу и выписать ему штраф неподъемный.

— Дорогая, — мужской голос попытался её успокоить, — не переживай, мы разберемся и в течение седьмицы наведем порядок!

— Ах, седьмицы! Как спать со мной, так не откладываешь, а как сделать мне приятное…

Тут в кабинет стремительно пролетела ещё одна дама, дородная такая, и скандал стал ещё сильнее набирать обороты, похоже, не вовремя ещё и жена этого зама появилась.

Слушать женские визги не стала, повернулась идти назад и увидела стремительно идущего и что-то говорящего Полу кмета.

Кмет кивнул мне, на ходу извиняясь, и влетел в кабинет, там через минуту стало тихо, а затем из кабинета выскочили обе дамы имеющие потрепанный вид и разлохмаченные прически. Расфуфыренная понеслась к двери, а дородная приостановилась, пытаясь поправить рукав платья который остался у неё в руке.

— Вот, шшер, новое платье! — выругалась она, — швейница называется! Тирр Винг, — обратилась она к вышедшему кмету, — когда же у нас в городе будет швейница, которая вместо ублажания чужих мужей будет нормально заниматься своим делом? Я, — она кивнула на вышедшего следом, багрового от стыда, мужчину, — с этой минуты даю ему полную отставку, запишите это сейчас же.

— Не передумаете, тирра Сталл?

— Нет, сколько можно закрывать глаза! Дети выросли, а этому, — она кивнула на ставшего очень бледным мужчину, — давно пора попробовать жить на своё жалованье, хватит транжирить папеньки моего деньги, ишь, харю и пузо наел. Идемте, тирр, я не передумаю!

Кмет, опять извиняясь, попросил немного подождать.

— Веселуха, однако, эта вся в рюшах и оборках кукла, похоже, и есть нашего Юллиса конкурентка?

Сделав все в кметстве, вышли с Полом на улицу и пошли к Юллису. Помещеньице его вызывало слезы — узкий пенальчик с небольшим столом и парой табуреток, маленькая стойка с парой вешалок, куча тканей и всяких портновских штучек на полках, прибитых к стене.

— Юллис, как ты тут умудряешься еще и что-то шить?

— Да я же без патента, да и доходы мои невелики. Лиша постоянно прибегает ругаться, грозится меня выжить, про ваш заказ прознала, с утра прибегала, лаялась почище бабки Кнеллики.

— Лиша, эта такая горластая, в аляпистом наряде?

Юллис засмеялся:

— Ну, хоть кто-то справедливо оценил её наряды, у неё все такого типа, сколько уже лет одно и то же шьет. А ваши наброски одежды для ребятишек, они же, как глоток свежего воздуха, или вы пришли забрать заказ у меня?

— Ты чё, дурак? — высунулся Степа, — у нас чё, вкуса совсем нет? Ты за кого нас принимаешь? Ты чё, как баклан, не мог ей средний палец показать?

— Кот, угомонись, тут «фак ю» никто не знает, а заказ мы тебе отменять не собираемся.

Хлопнула дверь, и вплыла та самая дородная дама, что ругалась в кметстве.

— Юллис, мальчик, пришей мне быстро рукав, я опаздываю на важную встречу, и нет времени заехать домой переодеться. — В лавчонке стало совсем тесно, и дама обратила свое внимание на меня. — О, тирра, мы с вами в кметстве виделись, а что вы здесь делаете? Что-то подшить принесли? Так учтите, что мальчишка мне обещал белье подштопать, а я не люблю ждать!

— Тирра Сталл, — Юллис набрал побольше воздуху и выпалил, — они мои первые клиенты, которые сделали заказ на необыкновенную одежду с хорошей оплатой, и я просто не могу их подвести.

Дама уперла руки в бока:

— Это какая же такая необыкновенная одежда и для кого?

— Куземиных «детишков» забирают учиться в столицу, в школу при Магвере, очень уж талантливые детки оказались, все с сильным даром, а мы Зинулей выступаем спонсорами их, вот и заказали одежду различную для них! — важно ответил кот.

Тирра с любопытством уставилась на кота:

— О, простите, наслышана про вас, наслышана, а что такое спонсоры? И можно ли увидеть, что вы заказали, тирр…?

— Степан Андреич я, — нагло ответил кот, — Юль, достань, покажи!

Юллис снял с вешалки, прикрытой какой-то тряпицей, уже сметанные платьица из эффирских тканей — в лавке от их сияния стало светлее.

Тирра ахнула:

— Какая красота! Юллис, после этого заказа я твой главный заказчик. И надеюсь, ты и для меня подберешь что-то необычное вместо этого, — она пренебрежительно дернула подол с оборками.

— Если тирра Зина набросает мне эскиз какого-то нового фасона для вас, то с радостью, только вот тирра Лиша… — он замялся.

— Забудь о ней, я не позволю тебя загрызть. А вы, тирра, я очень хочу с вами познакомиться поближе. Приходите ко мне на доручак завтра? Весь город гудит после вечера, устроенного эффирцами, ведь до этого они всегда вели себя как надутые индюки! Никто и представить не мог, что они так зажигательно умеют веселиться, а уж как девочка пела! — она вздохнула, — я прослезилась, явно великое будущее у неё.

Ну, раз дама прониклась, и Юллиса явно привечает, то надо ковать железо, пока горячо.

— Тирра, а нет ли у вас в городе более приличного помещения — побольше и посветлее, чтобы нашему протеже было и удобно работать, и выставлять его новые творения на витрине. Да и небольшую комнатку для примерки надо.

— Так, так, так, а ну-ка поподробнее расскажите?

Опять пришлось схематично — ну не умею я рисовать! — набросать план мастерской для пошива одежды, так сказать, в перспективе.

— Хм, — тирра Сталл задумалась, — дайте мне пару дней на обдумывание, я бы хотела подумать. А помещение в аренду на какой срок?

— Ну, я могу себе позволить и прикупить помещение, — вмешался молчащий до того Пол, — с мастером мы заключим договор на приемлемый процент, тут, как я понимаю, забот будет много — и оборудовать, и закупить все нужные для пошива материалы, и сразу же надо найти человека для всех хозяйственых забот. Если Юллис будет вникать во все, то ему совсем некогда будет заниматься пошивом.

Юллис только переводил глаза с одного на другого в изумлении.

— Чё, кореш, таращишься, ты думай, как ты будешь с заказами справляться? Мы люди деловые, резину тянуть не любим. Думай, кто тебе в помощники годится, чтобы дело полным ходом шло, — кот не был бы котом, если б не вставил свои пять копеек.

— Значит, так и поступим, — подвел итог Пол, — с Вас, тирра Сталл, помещение приемлемое, с тебя, — он обратился к Юллису, — помощники, а с нас организация спокойной работы.

— Я очень прошу, называйте меня просто Каллен, я надеюсь, мы с вами подружимся! Мне интересно, что получится из такой затеи, а и кое-кого не мешало бы мордой в дерьмо ткнуть, — она кровожадно улыбнулась, — я полностью на вашей стороне, а это, поверьте, не мало, я тут в городе кое-что могу! Ха, какая интересная ситуация. Юллис, я тебе свою домашнюю швею отдаю, Мелина девочка шустрая! Я так понимаю, оплата пойдет после того, как начнутся продажи новых платьев?

— Зачем же, мы возьмем на себя выплату работникам до конечного результата — должны же они на что-то жить и питаться, а то, что мы сможем раскрутиться, не сомневаюсь, — подвела я черту под разговором.

Вышли мы весьма довольные друг другом, и тепло распрощались с тиррой Сталл, под внимательными взглядами стоящих на другой стороне бабулек, похоже местных сплетниц, которые бросились врассыпную, увидев выходящую из переулка, Муську.

У Муськи в зубах торчала какая-то трубочка, которую она сунула мне, в трубочке была записка: «Идитя быстрея, ждем! Куз…»

— Кошмар, — закатил глаза кот, — одни безграмотные, куда я попал!

— Пошли, продвинутый, ждут нас!

У крыльца дома стояли кошелки с цветами, а на крыльце чинно восседали Кузема и внимательно слушавший его, машущего огромными ладонями, Ардион. А от крыльца и до калитки радовала глаз выложенная желто-коричневыми камнями, да ещё и с окантовкой по краям серым, дорожка, которую усиленно намывали девчушки.

— А жизнь-то налаживается, — муркнул кот, подавая лапу Арди, тот, усмехаясь сказал:

— Да и мне веселее жить становится с таким-то другом!

Потащились всей компанией в горницу, надо было покормить всех. Пришла мысль о летней беседке, что-то постоянно много народу у нас стало бывать, горница маловата становится.

— Кузем, у вас тут кто-нибудь занимается плетением из веток каких-то предметов, корзин там или ещё чего?

— Корзин каких-то нет, но есть у меня друган — рыбак, из недальнего села, так он для рыбаков всякие кошели плетет, да бабам и детворе деревенской поделки делает, может его поспрошать?

— Да, пусть придет, есть у меня одна идея, если получится всем хорошо и нам, и рыбак денежку заработает.

Арди позвал меня и Пола прогуляться по проулку, кот тут же залез ко мне на руки, — ухогрей ты мой!

— Не, ну должен же я быть в курсе всех событий, да и совет мой лишним не бывает!

— Именно что, пропаду я без тебя!

— Я пришел проведать и узнать, чем вам надо помочь, — сказл Арди.

— Да вот, надо нашему швею патент помочь получить, его местная швея-дурищща душит, не дает ходу. Мальчик талантливый, хоть и из бедных, мы его нагрузили заказами до ушей, «детишков» в Магверское училище отправляем, вот и шьет он для них одежду. А в столице ему придется с неделю такое разрешение — патент ждать. Как бы, не отрывая его от дел, все устроить?

— Да, реально такое, ещё что?

— Если эффирский караван ещё не ушел из столицы, передать им заявку на необходимые нам материалы. Я думала, проживу тихонько-незаметно оставшееся время, а получилось, с первого дня в карусель попала.

— Тако же ить интереснее, ить скучать-от неколи, — произнес кот в Антипиной манере.

— Да и Антипа, как сможет, пусть ненадолго появится, помещение, какое найдем под швейный дом, надо будет от злых людей защитить, а такие здесь имеются. Арди, вот такая ещё ситуация — смотри, эффирский караван постоянно много лет останавливается в Тилье, были мы у них в гостях, когда Антипа своего «стародавнего боевого другана встренул». Они постоянно останавливаются на одном и том же пустыре, он уже утоптан как каменный, и возят с собой лишним грузом всякие навесы и складные столы. Почему бы не озаботиться и не построить на этом пустыре гостиный двор или как там по-вашему назвать, с комнатами для ночевок, с небольшим залом для еды, на улице сделать или навесы, или ларьки, ведь бывает же и непогода, а у них товар ценный. Если они сейчас только в одну сторону проходят через Тилью, то при наличии подходящих условий для отдыха, будут постоянно сюда заходить. У них есть вака, можно открыть небольшое уличное кафе с вакой, отварами и выпечкой. Да местная забегаловка — это же клоповник, там буквы чуть поменять и название самое оно.

Кот заржал неприлично:

— Правда, что — «Сдохни» как раз подходит.

— Сделайте этот двор государственным, казенным, как вы там называете, подремонтируйте дорогу сюда и до границы, ведь окупятся все вложения, караваны чаще будут проходить. Да и есть же не только эффирские купцы, а земля слухом полнится, пойдут разговоры и народ потянется, а что может быть лучше, чем оживление и улучшение жизни людей?

— А ещё баньку большую поставить, совсем тогда «жисть зачнется». Дело говоришь, Зинуша, полностью подписываюсь. Арди тебе толкачом работать!

Арди, внимательно слушавший, сказал:

— Дело, предложу Его Величеству, только вот где наскрести денег, казну-то хорошо все эти заговоры проредили, боюсь, не наберем нужной суммы.

— Это как камень с горы столкнуть, а потом лавина пойдет, найдутся меценаты, умеющие и пользу приносить, и свою выгоду не упустить.

— И мы с Зинушей поучаствуем, нам не помешает на «черный день» заиметь. Пол, ты как, найдешь ли клад душегубский с каменьями-монетами, за ради такого дела? — Пол кивнул. — Вот, видишь, от Тильи-то куда ещё может можно дорогу наладить, к нужным местам? Думай, Чапай. Думай!

— Степ!

— Да рассказывал я про Чапая уже, знают они, кто это. Арди, я пожалуй с тобой на денек смотаюсь, деток навещу, да и так, кой какие дела имеются!

— Так и скажи — девок навещу, блудник!

Кот, было, собрался ответить, но Пол не дал. Взяв кота на руки, понес его на улицу.

— Пойдем, посекретничать надо.

Секретничали шумно, кот ожесточенно махал лапами и до меня долетали громко сказанные обрывки слов. «Не свисти…» «не может то…» «я бы знал…» «не вешай мне лапшу…» «охренеть…» «зуб даююю».

Кот что-то в разнос пошел, один базар сплошной, подумалось мне.

— Так, мужики, идите секретничать в горницу, мне надо цветочки высадить.

Кот, ворча себе под нос:

— Аферисты одни кругом, пошел я «во столицу», скоро буду, Арди, идем! — подняв хвост, пошел к переходу.

Пол тоже распрощался. Кузема, увидев из окна, что я начала сажать, тут же пришел и начал мне носить воду, к закату двор наш преобразился.

— Красота-то какая, чисто в раю!

— Подожди, вот когда совсем приживутся и начнут цвести по-настоящему, тогда, да, будет супер!

Надо сказать, местные растения были неприхотливые, их пересадка проблем не представляла, обильный полив и на утро цветики укоренялись полностью.

 

ГЛАВА 8

Я что-то резко начала худеть при нормальном аппетите, странно.

Антипа, приходящий через день по вечерам, обеспокоенно пытался меня подкормить:

— Ить голубушка, ветром теперя тебя снесет, глякось, какие я тебе блюда принес из ресторации самой наиглавнейшей — а и дорогие, зараза, — для аппетиту, ты ужо порадовай старика, отведай!

— Да нормально я ем, Степ, скажи?

— Так ить волнениев сколь случилося за последние-то дни, значицца надоть усиленно питаться.

Кот же стал подозрительно ласковый, каждый вечер подлезал ко мне под бок и заводил кошачьи песни.

— Степ, — не выдержала я, — ты чего такой душевный стал, что-то натворил?

— Вот ведь, всю малину обломала, я, может, проникся, старею, наверное, вот и пристраиваюсь к теплому боку.

— Не к добру такое, темнишь, милок?

— Тьфу, — кот вскочил, — какой мужик такое чудище выдержит? Ты ж сама себе не веришь!

— О, теперь ты настоящий, а-а-а, поняла, тебе ж деток скоро отдадут, вот и стал нежным шелком!

— Ох, когда вы ужо угомонитеся, ить постоянно миру вам не достает? Ты лучше глянь-ко в документы, что я принес, там тебя касаемо есть записи.

Взяла документы, начала читать и вылупилась на Антипу:

— Ты зачем так сделал?

Антипа замахал руками и обидчиво спросил:

— Ай, мало?

— Я спросила, зачем? Не уходи от ответа, не будь, как хитромудрый Пол!

— А и будешь с вами обеимя, хитромудрешными… ты что ж думаешь, я не совестливый, да ить, если б не вы со Степкой, меня бы тако и не нашел никто, и погиб бы я во цвете лет! Да тебе, хочешь знать, весь ведовской народ много благодарностев выносит, кажин день. Ить в бунт-от почему ведовых изничтожали? Мы ить с любым домом уговор находим, а опосля дом-от всех жильцов защищает, и никто чужой ему не указ. Я и остался один, доисконально знающий все обряды, слова и все ведовские тайны, что никому боле не доступны! Когда ужо понимать начнешь, голова садовая, что вы ведовской народ от вырождения спасли? И что я в докУменте вам отписал, так это малая часть, ведовые народишко хоть и мелкий, и малочисленный, а ить благодарственный! Не перебивай меня, — он рыкнул на кота, — я ж снова народился, а вы с энтим нахалюгой, моё семейство, и тройнята мои за вас любому пасть порвут, от ить, на базар перешел, разостроила ты меня, Зинуша!

— Чё он бесится? — кот влез на стол и сунул нос в бумаги, прочитав, присвистнул. — Круто!

— Ай, сколь раз твердить, не свисти, денег не будет, али тебе тожеть зуб выбить, как в том кине про Илюшу богатырского?

— И чего ты кочевряжишься? Мы с тобой скоро станем вполне себе состоятельными.

Антипа кивнул:

— Мы ить долго думали, како лучше сделать, вот и определилися, что половина доходов от бань — ваша, и чегой ты злисссься, Зинуш?

— Да она все ещё надеждой себя тешит на Землю вернуться, ха, когда уже поезд ушел! — кот странно замолк и стрелой соскочил со стола.

— Ну-ка, ну-ка с этого места поподробнее, с чувством, с толком, с расстановкой?

— А я чего, я, э-э-э… так предполагаю, время-то совсем мало остается до полгода, а воз и ныне там, сдается мне, что не видать нам нашего побережья, — кот потихоньку пятился от наступавшей меня.

— А ить он правду озвучил, Зинуша, боятся наши умники тебе все обсказать, что не ладится у их с возвращеньем, да и кот-от тута прижился, может, и ты ужо успокоиссьси? Ить мы все души не чаем в вас, и в случАе чего смогём вас защитить!

— Оп-па, приплыли! А ты, значит, самый храбрый?

— Дак ить, я же больше всех вас вызнал и волнуюся тако же! От и решили с Коськой и Арди, как ты скажешь — лучше перебздеть… чего смешного? Я ить, ваши словцы-от сказанул?

Кот еле выговорил сквозь смех:

— ПереБДеть, а ты сказал… ха-ха-ха, ну, как бы, воздух испортить, — он опять засмеялся, улыбалась и я.

— А и славно, ить злиться перестали, тута ужо все печати имеются, не отвертисси, совладелецы теперя мы.

— А я тогда кто?

— Ты, в случае чего, получаешь все барыши, так ить тебя всяко никто забижать не собирается!

— Ха, теперь БКС есть на что организовать и содержать, а то некоторые меня запилили насчет котофермы, и всякие пошлые намеки оставят при себе! Ох, я и развернусь! Молчи, не отравляй праздничное настроение мне! Кое кто теперь заплачет горькими слёзками!

Надо сказать, у Степки появился личный враг, вернее врагиня, швея Лиша, или, как кот её метко назвал, «баба на чайнике». Та никак не могла угомониться, что Юллис стал очень значимым лицом в городке — тирра Сталл отдала ему, вернее, нам в аренду двухэтажный флигель, который много лет пустовал, а сейчас, после небольшой перепланировки, (расширили двери, снесли пару перегородок сделав большим зал, окна стали французскими) через два дня у нас намечалось открытие швейного дома. Ну и при очередном скандале, устроенном у доживающей последние деньки лавчонки Юллиса, эта дама нарвалась на Степку.

— Да ты кто такой, мне указывать? Да я, я столько лет тут всех обшиваю, а этот проходимец, выскочка безродная, урод и неумеха… Я вас всех в порошок сотру!! — местные бездельники и сплетники уже который день собирались на противоположной стороне улицы, шумно обсуждая происходящее.

— Что можно ожидать от вышедшей в тираж во всех отношениях девы… старой… — сделал кот паузу и добавил, — не, не девы, но старой!

— Ах ты, кот помойный! — сорвалась с места Лиша, намереваясь пнуть моего котика, но не на того напала.

Зашипев и выгнув спину, кот пошел в атаку. Прыжок — и он когтями располосовал её пышную юбку, оборки повисли до земли и она, запутавшись в них, рухнула всем немаленьким весом в пыль! С дальнего конца улицы, ощерившись, летела верная Муська, отчаянно взвизгнув, тирра попыталась отползти на четвереньках в сторону, и её визг слышно было на весь городок.

Из здания кметства выскочил тирр Винг и быстрыми шагами подошел к коту. — Что тут происходит?

— Да все то же, уже седмицу я и мои друзья слышим оскорбления и поношения в наш адрес от этой особы, сегодня же она хотела меня… МЕНЯ, мини копию Богини Бастики, пнуть! Я сегодня же иду в столицу и подаю жалобу в ведомство Громодана о защите моей чести и достоинства! Кроме того, мастер Юллис тоже вправе потребовать о возмещении морального ущерба, насколько я знаю, поношение лиц, имеющих магический знак мастера, караются на первый раз большим штрафом, а здесь имеет место быть не первый раз, а систематические оскорбления, чему есть много свидетелей!

Услышав о Громодане, дама побелела и затряслась.

— А за базар надо отвечать, милочка! — припечатал кот.

Кмет сказал:

— Степан Андреич, давайте на первый раз своими силами обойдемся, ведь стыдобушка всему городу выйдет, если в столице будут кляузные дела наши решать. Я вправе сам наложить штраф за поношения граждан, чем сейчас и займусь. Не было меня все это время в городке, поверьте, я бы в первый же день нашел управу на такое хамское поведение!

Тирр велел этой… тирре идти с ним в кметство, сплетники потом говорили, что Лиша выскочила вся красная и молча трясла кулаками в направлении лавчонки, развлекуха для местных на этом закончилась, только Лиша, проходя мимо лавчонки или увидев Муську, злобно плевалась, на что Муська тоже плюнула разочек… под ноги. Как же мы смеялись с котом, сразу вспомнив плевок верблюда в нашем знаменитом фильме.

— Первым боевым заданием у моих котиков будет — пометить её крыльцо и двор неповторимым кошачьим ароматом, — мечтательно сказал кот, — я не мстительный, НО, таких надо учить, конкретно!

Так вот совпало, что на следующий день после открытия швейного дома Куземины детишки отправлялись на учебу, а вещи, сшитые для них, мы выставили на витрину, чтобы горожане смогли увидеть и оценить мастерство Юллиса. Тирра Сталл волновалась и суетилась, ну, как Антипа, который, кстати, вечером перед открытием выгнал нас всех оттуда, сказав, что ему надо с домом пошептаться.

Мы с Васей, у которой обнаружился явно выраженный талант к рисованию, целую седьмицу готовили подарок для Юллиса — если можно так выразиться, первый журнал мод, до глянца и шика нам было далеко, но для первого раза было здорово, оценил даже Степа. Я рассказывала и набрасывала образцы одежды: детскую, женскую и мужскую — сделали три раздела, Вася же прорисовывала детали, и в результате у нас получился альбом на пятидесяти страницах. Местный кожевник сделал для него красивую обложку из тонкой кожи и искусно переплел. Тирр Винг, увидев нас у кожевника, восхитился альбумом и сказал, что у него оччень серьёзный разговор к нам с котом имеется, и после открытия просил зайти к нему домой на доручак и беседу. АльбУм — так альбум, лишь бы толк был.

Каллен, зачастившая к нам, два дня подряд ахала и рассматривала все фасоны, а потом с обидой сказала:

— Все на худеньких, а мы, аппетитные, опять в стороне остаемся.

— Да, Вася наша уже измученная вся, но можно небольшой альбомчик набросать, листов на десять, не раскрашивая, должны успеть, если кожевник и этот успеет оформить!

— За кожевника не переживай. Ещё как сделает!

Она уже договорилась с Куземиным приятелем, плетельщиком из местной лозы, что он делает ей летнюю беседку вместе с мебелью такую же ажурную как у нас. Надо сказать, беседка вышла на славу, соседи приходили посмотреть и удивленно поохать, общее мнение выразил Антипа:

— «От ить, какую красу можно наладить из простых веток, и красиво, и не затратно.»

И бывшая лавчонка Юллиса пригодилась, теперь в ней плетельщик обосновался, они с Куземой днями пропадали в поисках подходящего «матерьяла», и потихоньку обрастали заказами. Кузема поздоровел, и местные девицы постоянно строили ему глазки.

— Ить ты теперя женишок, как его… а, перс-пек-тив-ной, смотри, окрутють тебя вскорости! А и славно, пора бы ужо и свадебки заводить!

Народ собирался у «швейного домика» с утра. Каллен, завидев нас, махнула рукой, и с окон витрины сняли закрывающую их ткань. Посмотреть было на что: на голубоватом фоне очень выгодно смотрелись все пошитые вещи — форма для учебы, повседневные платишки для девочек, рубашка и подобие джинсов для подростка, блузочки и юбочки. Все в яркой цветовой гамме, необычного фасона, сразу же привлекло всеобщее внимание.

В отдельном месте расположились кружевные шарфики, воротнички и беретики, сделанные местной мастерицей Дираной, которая искусно вязала всякие салфеточки, но спроса на них почти не было, а у нас резко появилась нужда в кружевнице, когда Юллис очень сильно злился и орал, что просто белый воротник на учебном платье выглядит убого. Тогда-то и стукнуло мне в голову, что воротничок, обвязанный кружевом, будет то, что надо, если найдется вязальщица. Дирана, жившая скромно, если не сказать, бедно, с радостью согласилась, и всю седмицу, не поднимая головы, вязала все эти вещи для выставки.

Когда на крыльце появились Юллис, Дирана и Мелина, над дверью нашего домика зажглась магическая надпись «Швейный дом!» и высветился магический знак мастера-швея, народ зашумел и захлопал, а наши мастеровые пригласили желающих заходить внутрь. Паломничество было весь день. Вилик, сидевший за столом заказов, не успевал записывать желающих пошить своим деткам такие же вещи. А когда мы подарили Юллису альбомы, то образовалась нешуточная очередь их посмотреть.

Особенно долго рассматривали и выбирали фасоны, конечно же, женщины.

Эту суету и выбрала «наша заклятая подруга» Лиша — забежав, с разбегу кинула в Юллиса какую-то дрянь, узнав которую, ахнула Каллен:

— Магическая несмывающаяся краска!

Как в замедленной съемке все замерло. Вот пакет с гадостью летит в лицо Юллиса, вот вскакивает и кричит Каллен, и в ужасе замолкают люди, и внезапно пакет как бы впечатывается в невидимую стену перед Юликом, а затем начинает двигаться назад в направлении злорадно улыбающейся Лиши. Та, заорав, выскакивает на улицу, и там догнавший её пакет смачно впечатывается в её одежду и разливается по ней, распространяя вокруг отвратительный запах. Подскочившие служивые, которые уже бежали к домику, тут же потащили её в местную кутузку.

— «Бумеранг!» — сказала я коту, ай да Антипа, какую защиту сделал на домик! Подойдя к ближайшей стене, ласково погладила её. — Спасибо тебе, милый, не дал гадости свершиться! — и с удивлением ощутила в ладони ответное тепло.

Что-то я уже и удивляться перестала всем «энтим магическим штучкам», человек ко всему привыкнуть может, похоже.

— Шевелись, нам пора к кмету! Юлик, мы уходим, вечером все трое в нашу новую беседку приходите, отметим событие, — скомандовал кот.

У кмета нас ждали — миловидная, уютная такая, пухленькая жена и высокая симпатичная с внимательным взглядом дочь, и накрытый стол.

Кот мой церемонно раскланялся, чем сразу же обаял женщин кмета, а нахвалив приготовленное, стал самым желанным гостем в любое время, а если ещё и кошечку ихнюю уважит и приплод будет… Танния, жена кмета, многообещающе улыбнулась. Естественно, Степа тут же сделал стойку и пообещал, что приложит всяческие усилия и старания в таком нелегком деле, как обольщение.

— Ты только песни кошачьи замени на человеческие, уж больно противно вы и свои кошачье-народные исполняете, — шепнула я ему.

— Можно подумать! — возмутился кот.

— А что это вы шепчетесь, секреты какие? — спросила дочка Дэллия.

— Мы… э-э-э… обсуждаем репертуар песен в моем исполнении, — кот скромно потупил глазки, и все засмеялись.

С женой кмета сразу же нашли общий язык, она очень любила готовить, и мы с ней обменялись рецептами к обоюдному удовольствию, дочка же скромно помалкивала, но внимательно слушала разговоры.

Винг пригласил нас в кабинет для разговору и там выдал:

— Я был вызван в Унгар, к личному советнику Ардиону, он собрал всех кметов небольших городов и озвучил повеление Его Величества, кмет достал какой-то лист и зачитал: «В связи с выбором постройки дороги к побережью, для улучшения связей с Рудией и княжеством Мачор, объявляется наше повеление: всем кметам городов, находящихся в районе предполагаемого строительства, в течение месяца предстоит создать наилучшие условия для отдыха проходящих или проезжающих через эти города. По истечении месяца, после проверки всех городов, будет решено, по каким городам пройдет означенная дорога».

— Так что, на вас вся надежда. Подскажите и помогите сделать нашу Тилью лучшей.

— Ух, ты! Вот развернемся мы, — кот потирал лапы, — перво-наперво убирать этот притон «Сдохни», улочки замостить камнем, его у вас от разрушенного храма полно, про пустырь эффирский и прочее тебе Зинуша обскажет.

— Я дочку позову, она у меня Магвер заканчивала, пригодится ещё одна свежая голова.

— А чего тогда жену обижать, девочки, идите сюда, — кот высунул морду в коридор. — Давай, Зинуша, не подведи наших!

— Значит, так, в центре есть свободное местечко, напротив кметства. Сделать там детскую площадку и сквер с лавочками. Убрать все эти ужасные вывески, если нет здесь умельца, заказать в столице. Вдоль вымощенных улиц посадить цветы или кустики небольшие. У пустыря, неподалеку, сделать спортивную площадку для самых простых игр: футбола, волейбола и баскета. В пустующем заросшем здании, что за домом тирры Сталл, после приведения его в порядок, собрать интересные вещи, старину — картины, всякие работы местных умельцев, — сделать выставку. Открыть пару летних кафешек на тройку-пару столиков с выпечкой и напитками, вот примерно так.

Дэллия, сидевшая с загоревшимися глазами, тут же сказала:

— Выставку точно сумеем, у нас много интересных вещей можно найти по домам, а про площадки поподробнее расскажите.

Пока рассматривали, решали и прикидывали, как лучше все организовать, наступил вечер, и мы поторопились домой, договорившись завтра начать обустраивать городок. Гости уже сидели в беседке, попивая отвар и квасок, заедая все плюшками.

Антипа не стал томить гостей ожиданием:

— Раз у кмета задержалися, сурьёзный значицца разговор ведется, я Зинушу знаю, заздря сидеть тако долго не будет!

Посидели славно, но засиживаться не стали, с утра предстояло много дел, перво-наперво «детишков» проводить. С утра без слез не обошлось, но это были не горькие слезы, на наших, поправившихся и принаряженных деток смотреть было радостно, расцеловавшись с ними, пошли в кметство, и началось…

* * *

Сумасшедший месяц. Мы с первых дней четко распределили, кто за что отвечает, чтобы не было неразберихи. Первые дни катастрофически не хватало народу, горожане все вышли на улицы, но все равно не успевали, кмет проехался по окрестным селам и потянулись люди и нелюди на «стройку века» как с легкой Степиной лапы, стали звать нашу работу по благоустройству города.

Через седмицу город начал преображаться. Одни вымощенные улицы уже придавали ему благородный вид, вдоль всех улиц приживались цветы, высаженные в виде всяких фигур. Наконец-то снесли рыгаловку! Антипа, посетивший дом, сказал, что его не спасешь, «душа дома умерла и лучше его снесть, путя тута не будет!»

Еще он долго кривился и плевался возле дома Лиши, которую отправили в Унгар, там очень заинтересовались происхождением магической гадости.

— От ить, злобство какое терпел дом-от, како и выжила душенька его в такой обстановке, пущщай годик отдохнет, снаружи только его надоть образить, а тама он сам отдохнет, и полечим его.

Антипа приходил не один, а «с группой своею, что ведовые будут, како отучатся». Ведовые, все мальчишки, слушали Антипу беспрекословно и очень старались, и вскоре в городке все дома были ими обследованы, что дополнительно давало повод Тилье гордиться. Молодежь местная с таким желанием пропадала на работе, что пришлось организовать передвижную кормежку, никто не хотел надолго бросать начатое дело, и Танния, ставшая главной по питанию, смеясь, готовила, что забросила домашние дела. Ещё через седьмицу были готовы площадки — и детская, и спортивная, которые были приняты на «Ура!», особенно счастливы были маленькие тильянцы, вот кто с ревом уходил домой уже довольно поздним вечером. На спортплощадках по вечерам было жарко, все рвались поиграть, пристроили ещё пару площадок для местных игр, одна напоминала наши «городки», а другая что-то из борьбы была. Болельщики, как и в нашем мире, орали, свистели, спорили. Кмет с вострогом сказал, что появились желающие переехать на жительство в Тилью. Городок напоминал теперь разворошенный муравейник. Арди, через Коську передал документы на право постройки гостинного двора — доверителем и распорядителем является Зиналия Руш, в общем, домой являлись только спать.

— Вот, а ты хотела тихонько отсидеться здеся, ить свойство характера не такое у тебя, а и задумок-от ещё много есть у тебя, ить предполагаю тако.

— Пока отдышаться бы!

— И то, и то верно, совсем светисси, ужо я кмету выскажу!

— Да кмет тоже штаны веревкой подвязывает, чтобы не спадали, горячая пора, сам знаешь.

Одному Степе все было нипочем, он успевал везде, кошечка кмета была на сносях, вечерами пропадал на спорткомплексе, выбился в судьи, вместо свистка противно мяукал при нарушениях, что приводило болельщиков в восторг. Одно его печалило — подросли котики, надо было забирать на воспитание и дрессуру, а времени пока не было, оставалось пять дней до окончания срока. Все силы были брошены на гостиный двор, в котором уже начали обставлять комнатки, завезли мебель для ресторации. Кузема с другом спешно доделывали плетеные стулья для уличной кафешки под навесом. Местный кузнец расстарался на красивые кованые решетки, от пустыря оставалось только название.

— Да, не будь магии, за месяц только фундамет бы и сделали, а тако глянь, какой красавец случился, ай славный у меня зять будет, рыжий правда и хитрюга, но хорош!

Рыжий хитрюга, Таши неделю провел на стройке нашего двора и результат превзошел все мои ожидания, великолепно было выполнено все.

Надо ли говорить, что мандраж в день появления проверяющих зашкаливал у всех жителей Тильи? Вычищенный, выскобленный город радовал глаз, принаряженные жители кучками собирались у самых любимых теперь мест — в сквере, на детской площадке звенели детские голоса, молодежь кучковалась у спортгородка, мы со Степкой торчали у гостиного двора, ждали…

После обеда из перехода наконец-то показалась высокая комиссия, в которой были знакомые лица — Арди, Коська, какие-то тирры, важный военный, пара мужиков в магических мантиях, еще кучка важных мужей — похоже, кметы других городков, судя по их вмиг вытянувшимся лицам… мы же дождались.

Кмет наш не спасовал. Похудевший, постройневший, в новомодных брюках типа джинсов, (не было тут джинсовой ткани, подобрали самую плотную, черного цвета, но получилось классно) он подробно рассказывал, как и что, показывал все, ничего не скрывая, всех заинтересовала детская площадка, кметы принялись зарисовывать все эти качели-карусели-горки.

На спортплощадке зависли все, наша молодежь как раз сражалась в баскет, а болельщики свистели и кричали, на верхотуре в корзине, специально сплетенной Кориком — нашим плетельщиком, для «судьи» важно восседал кот, периодически завывая при нарушениях. Коська неприлично ржал, глядя на Степку, улыбались все, даже Арди, улыбка которого в Лиарде была большой редкостью.

Гостиный двор же подвергся самому тщательному осмотру. Проверяющие облазили все помещения, даже подвал и кладовка не остались без пристального внимания. Тут уж кметова супруга не упустила своего — усадив всех за столы, начала потчевать «чем Богинюшка послала».

— Похоже, мы выигрываем, — шепнул мне прибежавший после судейства кот, — глянь, какие кислые физии у соседских кметов?

— Сплюнь, не сглазить бы!

— А чё-то ты сбледнула, а?

— Да не знаю, с утра мутит, как-то неважно себя чувствую. Переутомилась, похоже. Я потихоньку свалю, пойду, отлежусь, а ты потом все расскажешь, что и как.

По дороге стало совсем паршиво, и к дому подходила, держась за штакетник, кой-как добрела до диванчика, присела, вытирая пот, и отключилась. Выплывала из какой-то мути с трудом, слыша, как сквозь вату, вопли кота:

— Я же предупреждал! Зина, Зинуша, ну очнись же!

В глазах начало проясняться, и увидела два лица Таши.

— Двоится все, — прохрипела.

Таши, приподняв мою голову, начал поить меня какой-то жутко невкусной жидкостью.

— Пей всю, это поможет быстрее прийти в себя!

Выпила, проморгалась и попала под раздачу:

— А, идиотки кусок, зачем надо было себя доводить до обморока?! Я сколько раз должен тебя вытаскивать?! У меня что нервы железныЙ?

— Чего орешь, как потерпевший, — разозлилась я, — подумаешь, переутомилась.

Таши взял кота на руки и вынес за дверь.

— Иди, «дипломат», погуляй, я сам поговорю с Зинушей и объясню ей все. Боюсь, если ты так будешь ей объяснять, то из её обморока долго придется выводить.

— Пожалуйста, выслушай меня без истерик, — начал он, — как бы тебе помягче все объяснить…?

— Да уж говори как есть, чай не маленькая, что серьезная болячка?

— Серьезная, но не болячка. Дело в том, — он замялся, потом, решившись, сказал, — вся твоя худоба и неважное самочувствие от того, что ты беременна.

— Чего? Да ладно! Таши, ты пошутил, этого не может быть, потому что у меня детородный возраст да-а-авно закончился, неправда ваша.

— Правда, и я вижу у тебя две ауры, двойняшки, — припечатал он.

И вот тут я подвисла:

— Но я же… блин… Пол, убью! Гад гадский, вот почему темнил и тянул с моим возвращением! — в окно всунулась любопытная морда:

— Чё, скажешь, Пол тебя уважил?

Я запустила в него кружкой, что так и держала в руке, он с мявом отскочил.

— И тебе, котик, лучше на глаза не попадаться!

— Зин, все дело в том, что твой организм полностью не перестроился, ты иномирского происхождения, а дети лиардские, беременность может плохо закончиться. Можешь их не выносить. Судя по аурам, у тебя разнополые дети, одна много больше и ярче другой, роды будут трудные. Я вот удивляюсь, что ты два с половиной месяца без видимых осложнений при таком бешеном ритме отходила, а деткам тоже сложно, особенно в первые дни в твоем организме пришлось.

Из-под окна раздалось:

— Я что зря к животу прижимался и мурлыкал, я их просил не вредничать, а приживаться в тебе, чтобы вам всем было комфортно. Кто ж знал, что некоторые упертые будут без передышки мотаться по этой Тилье. Она думает, что только ей лихо, я, между прочим, им тоже не чужой и, в отличие от некоторых, в обморок от такого известия не падал, а сразу обрадовался, что у нас детки будут. Подумаешь, пошутил про Пола, так сразу по морде, спасибо что не чайником. — Кот всхлипнул, — везде мной восхищаются, а я дурак, терплю гонения, эх, жизнь моя — жестянка, пойду, утоплюсь!

— Таши, кто ещё знает об этом?

— Пол, Степка и я.

— Надеюсь, это от вас не выйдет?

— Могу дать клятву!

— Пока оставь меня одну, мне подумать надо, и этому страдальцу скажи — пусть идет, куда подальше… вот, свих котиков забирать отправляется, пару дней, чтоб я его не видела.

— Я оставлю тебе питье, постарайся поменьше ходить, полежи, подумай, а утром я приду.

Оставшись одна, долго сидела без единой мысли в голове, они все сбежали, похоже. Посидев бездумно какое-то время, да уж, вляпалась по самое не балуй… собралась с мыслями. То, что деток буду рожать — однозначно, они совсем не виноваты, что их старая по земным меркам маман не подумала о последствиях. Опять двойня, только теперь разнополые — «Божий подарок».

Самый главный вопрос: смогу ли выносить с этими иномирскими заморочками, а если нет, то кто сможет их вырастить, если меня не будет? Думала-думала, перебирала всех своих друзей.

Пол? Нет, однозначно, деткам в компании с лешим местного разлива не самое хорошее место проживания.

Антипа? Этот детушек не бросит, но сколько у него сейчас того свободного времени? Почти нетути, ему всю ведовскую диаспору надо учить.

Коська, Таши — тоже нет, они по уши в государевой службе.

Да, ситуёвина, и помереть никак нельзя, остается только сухарь Арди, хмыкнула про себя. А потом задумалась, а может и правда, Арди? Судя по рассказам Антипы, опыт обращения с малышами у него имеется — биологического папаню с пеленок вырастил, а детки будут как бы не чужие. Опять перебрала всех, и получается, что Арди, если что, самая подходящая кандидатура, м-м-м-да… Только вот, нужно ли ему такое счастье?

А может, я в силу своей упёртости, на одной вредности выживу и рожу нормально? Хотелось бы, на земле-то, помнится, даже коровий укол не помог, вспомнила, улыбнулась, а потом опять крепко задумалась — надо завтра у Таши все дотошно выспросить, выбирать между мной и детками точно не буду — они должны жить. Вот на этой завершающей мысли и уснула, как в яму провалилась.

А под утро Багира в сон пришла, недовольная такая: «Что ты так плохо обо мне думаешь? Этих деток я очень долго ждала, они всему Лиарду нужны! Зачем младшего моего сильно обидела?» — кошища, недовольно ворча, махала хвостом. — «Делай, как должно быть, и принимай все, как оно есть!» — фыркнула на прощание пантера и исчезла.

Спозаранку прибежал Таши:

— Как спала, как самочувствие, что надумала?

— Расскажи-ка мне, что грозит и мне, и деткам?

— Ты их оставляешь?

— Таши, я на земле внука и своих двух близнецов потеряла, неужели ты подумал, что я соглашусь на вариант избавления от малышей?

— Мне надо знать, кто отец, чтобы сопоставить, чья кровь сильнее, и плясать от этого.

— А вот теперь, пока не будет клятвы — не скажу.

— Так серьезно?

— Более чем!

— Я, Ташикон Сараф, именем Богини Бастики клянусь нигде и никому не разглашать сведений, полученных мной от Зиналии Руш, именуемой Зинаидой Пинич в мире Земля. — Он сделал какой-то пасс, и его на мгновение окутало мерцающей дымкой, которая распалась на мелкие блестки и впиталась в его лицо и руки без следа.

— Богинюшка подтвердила мою клятву!

— Да, неприятно так рассказывать, но… отец биологический — Димандан!

— Кто? Дим? — ахнул Таши, — но… а, понял, понял, это когда он после нападения твари на озеро вывалился, но почему он об этом не знает, или не должен знать?

Пришлось вкратце объяснить, сказав, что подробности пусть спрашивает у Пола.

— Но, Зина, Дим не женат, детей у него нет. Почему бы ему об этом не сказать?

— Таши, ты придуряешься? Человек был в состоянии горячки или лихорадки, ничего не помнит, и тут является какая-то безродная, никому неизвестная чужестранка и выдает Первому лицу государства о том, что беременна от него! Как думаешь, кто-то меня допустит пред его светлы очи? Пинка под зад, а то и в каталажку загремлю. И даже если допустить невероятное, ну, признает он деток, меня по-тихому где-нибудь прикопают, кому нужно напоминание об ошибке? Клеймо «бастарды» на них всю жизнь будет, и что ждет моих деток в том гадюшнике, где обитаются все эти лизоблюды и интриганы? Использовать их в борьбе за власть? Женится ваш Повелитель на какой-то знатной даме, пойдут свои детки, и что? А так, ну, погиб их отец на границе, и что? Зато вырастут в нормальной обстановке, даже если я не выживу. Надеюсь, найду, кто позаботится о них!

Таши офигел:

— Ты, ты соображаешь, что говоришь?! Кто их бросит из нас? Да и я надеюсь, что ваша с Димом совместимость будет подходящей, и родишь ты их, только вот роды будут сложными, заранее говорю.

 

ГЛАВА 9

— Ты у нас иномирская, антимагическая, значит, помочь тебе облегчить боль не получится при родах, наша магия бессильна, на тебя и Степку она не действует.

— Откуда ты знаешь?

— Маг я или где? Я в первую же встречу попробовал магически вас прощупать — и ничего, да и та жуткая тварь, — он передернулся, — её воздействие на простых лиардцев оччень нехорошее, она их полностью обездвиживает, они даже вздохнуть не могут. А ты орала как потерпевший. Знаешь, ваши иномирские словечки так органично вписываются в речь, у нас молодежь просто гоняется за такими выражениями.

— Да уж, великий и могучий — он и в ином мире таким остается. — Хмыкнула я. — Таши, коль уж ты стал моей «жилеткой», давай вместе подумаем, как быть и кто ещё может знать всю эту ситуацию?

— Антипа, Арди, Коська, — не задумываясь, выдал Таши.

— Однако я вчера сидела, думала обо всем этом и точно такие же имена про себя называла. — Я рассказала ему, что и как надумала, в случае неблагоприятного исхода, объяснила, что такое «кесарево сечение».

Он долго спорил со мной, но я стояла насмерть — спасать деток в первую очередь.

— Вот что ты споришь, отец деток, — я непроизвольно дотронулась до живота, — явно магически силён, вон как этого монстра уделал, значит, деткам что-то передалось от него, не зря же Пол меня так сильно с первого дня появления «сильно возлюбил», уж с его-то многовековым опытом он вряд ли ошибся. Думается, он, гад, и поспособствовал всему этому. Только вот, ну никак не пойму — почему я? Столько у нас на Земле молодых, красивых, продвинутых, умеющих все на свете, и вдруг я, пенсионерка?

Таши вздохнул:

— Раз пошла такая пьянка, как скажет Степка, без вмешательства Богини вряд ли обошлось, это она на нас обижена, а Лесной хозяин у неё всегда в фаворе был. Да и во время бунта ни одна сволочь, зашедшая в его владения, чтобы сократить путь, оттуда не вышла, бесследно исчезли, и таких, поверь, немало было. А Богиня ошибиться не могла, тем более, Пол давно и упорно ждет, что будет у него преемница, и, судя по тому, что у тебя две разные ауры, девочка твоя и есть его долгожданная. Ты представить себе не можешь, что это значит для него.

— Так, а он тоже видит, что дети разнополые?

— Нет, это только Тахирон может определить, Пол же точно знает, что ты беременна и надеется, что девочка.

Я потерла руки, оживляясь:

— Юху-ху! Вот и мстя моя, страшная!!! Я ж его, гада гадского, до самых родов буду терроризировать рассказами о сыночке!

— Зин, Степа же знает. Он ещё в начальной стадии нюхом кошачьим определил, что у тебя там «пацан и девка». Он же меня и озадачил твоим состоянием, взяв с меня жуткую клятву, что-то там про «зуб даю», и ты с ним помягче, он же тебя безумно любит и переживает.

— Именно, что, любит. «Така любовь, така любовь», ладно. Когда большой совет соберем?

Таши подумал, что-то прикинул и, просияв, сказал:

— А вот в неделю (по-нашему воскресенье) и соберемся все, я извещу наших. Так, моя дорогая пациентка, никаких тяжестей, много витаминов, гулять побольше и отоспаться. Там отварчик, он невкусный, но пользительный, по утрам пить обязательно. Да, забыл, мы с Вирушкой через месяц под венец пойдем, сможешь для Вирушки придумать какое-то необычное платье? Юллис парнишка хваткий, так хочу любимой своей ведовушке сюрприз преподнести, чтобы все ахнули, увидев мою лебедушку.

— О, даже не сомневайся!

Таши засиял.

— Таши, ты такое солнышко, я очень рада, что ты есть у нас!

— Солнышко — это, я понимаю, светило?

— На Земле Солнце, а ласково это — солнышко. Рыжих так зовут у нас, — и напела ему из мультика: «Рыжий, рыжий, конопатый», — он прицепился, что и как. Сказала, если не во вред, пусть сам в голове моей, как в телике посмотрит.

Он аккуратно положил руки на голову мне, я просто вспомнила этот мультик. Таши увидел, пришел в восторг, заливисто и долго смеялся.

— Ты такая сильная, другая бы истерила и требовала чего-нибудь немыслимого, а ты… — он задумался, подбирая слово.

— Таши, первое и главное сейчас — определить совместимость нашу и доходить до родов. Сколько, кстати, ваши женщины ходят беременными?

— Семь месяцев, но ты вряд ли столько будешь ходить. Минимум полгода.

— Значит, совсем скоро? Пеленки-распашонки надо начинать готовить.

— По этой части твои и Антипины эффирцы мастера, посмотрим, если у вас с детками все более-менее нормально, то переходом сбегаем в Эффирию, на пару дней — по дорогам трястись категорически нельзя, да и долго караван будет идти, седьмицу. Дай пальчик, кровь возьму, чуток. — Уколол, пару капель капнул на какую-то бляху. — Все, я убежал, мне ещё у Дима надо придумать, как кровь взять. С котом миритеся ужо!

Сижу в беседке, малость кисну и сама себя успокаиваю: «Не кисни, тыква, не кисни, второй шанс тебе выпал, малыши», но так все запутано и, если честно, страшновато — не за себя, за малышей.

И тут сзади — тихий такой вздох, и на плечо ложится Муськина морда. Поворачиваю голову и натыкаюсь на такой сочувствующий взгляд лошадиных глаз.

— Мусь, какая ты у нас умница!

Умница тихонько толкает меня мордой, чтобы я развернулась к ней лицом, и начинает меня потихоньку обфыркивать, обдавать теплым своим дыханием, как бы говоря: «Все будет нормально, не переживай!» Обняв её за шею, прижалась лицом к ней, она же успокаивающе пофыркивала мне в щеку.

Тихонько стукнула калитка, и раздался Степкин голос:

— Быстро построиться! Так, молодцы! — кот кашлянул, кхе-кхе, позвольте разрушить ваши интимные объятия и представить…

Подняла голову и офигела: на дорожке ровным рядком сидели котишки с важным выражением на мордашках, пять штук, все разные, но такие славные!

— Ой, какие хорошенькие!

Кот приосанился:

— Представляю по старшинству: Вася — черный, (вылитый Степка, кивнул мордахой и, отставив одну лапу, вроде поклонился), Тигр — котишка и правда был похож на тигренка, Рыжик — кличка была самое то, Тимоха — у этого была такая разгильдяйская рожица и интересная расцветка, как у бенгальской породы, и Мурзик, трехцветный. Мальчики… — кот мявкнул, и мальчики синхронно склонили мордашки.

— Идите уже ко мне, малыши, дайте я вас поглажу! — Котишки построились в рядок и подошли ко мне, Степа выжидающе смотрел на меня. — Иди, гад, сюда! «Главнокомадующий», мявкнув, прыгнул на колени и полез обниматься, а за ним и остальные котишки тоже забрались на колени. Картина получилась маслом — я, кот, вставший на задние лапы, передними обнявший меня за шею, на коленях котишки разных расцветок, на плече Муськина морда…

Вот такую идиллию и застал кмет, вихрем залетевший во двор:

— Зинуша, мы… о, какая нежная картина. Зинуша, Степан… наша Тилья признана лучшим городом! И Его Величество дал повеление: через наш город пройдет главный путь к побережью, — он подхватил меня и закружил, — я так рад, в городе все обнимаются, счастье какое, что вы с котом решили в нашем городе жить!

И пошло-поехало. За ним явились Каллен с женой и дочкой кмета, сияющие Кузема и Корик, наобнимавшись потащили нас на главную улицу, которая была полна народа.

* * *

Утро воскресенья началось… с Муськи, едва я проснулась, её морда с грохотом всунулась в открытое окно.

— Мусь, ты чего с утра… — я замолчала, увидев в зубах большой букет цветов, да ещё перевязанный ленточкой. — Это мне?

Невозможная полулошадка кивнула и осторожно, вытянув шею, положила его мне на постель.

— Спасибо, моя хорошая!

Ещё раз кивнув, Муська удалилась.

— Чудеса! — одевшись, вышла из комнаты и сразу попала в объятья Антипы.

— С рождением тебя!! Здоровьица и долгия лета! Ить мы со друганом постаралися тебе праздник-от устроить, оценивай от!

Празднично украшенную горницу пересекала широкая полоска материи на которой яркими большими буквами — Русскими! — было написано: С ДНЕМ РОЖДЕНИЕМ!

Я зависла, прикидывая, так ли? О, и правда, мне же сегодня по земному аж шестьдесят один годик.

— Так ить сколь не случися, а рождение, — облапил меня Антипа, — я дай-кось тебя облобызаю! — Расцеловав меня в щеки, отправил красу наводить.

А выйдя на крыльцо, заулыбалась. БКС в полном составе сидели и очень слаженно замурлыкали на кошачьем, типа: «С днем рожденья тебя!»

Генерал же мордой толкал ко мне большую коробку — От России и Лиарда, с любовью!.. обнимай уже меня скорее!

— Чё деется, коты в служивые записалися, а и красивые же они, от ить папаня постаралсси! А и надоть корифану энто БКС заиметь, глянь-кось, како важно выёживается! Ну, пусть его, ай и правда пользительно будет. Скоро наши придут ужо, а у меня и конь не валялсси, пойду ужо приготовкой заниматьсси, а ты к Юллису-то хотела дойти, ить ждет поди, не долго тама и коробку-то глянь ужо, ить старалися.

В коробке лежали… босоножки… легкие изящные и моего размера. Не удержалась, померила… Супер!

— Вы где их взяли, у вас ведь такого не носят?

— Секрет ить, фирмы, Степа сам тебе обскажет.

— Я вас обожаю!

Пошла к Юллису, привычно отметив, что за мной увязались два котишки — «котоохрана», которые теперь поочередно сопровождали меня везде.

— Кто на кошек сильно внимание обращает? Ну, бегают поблизости и бегают, никому же в голову не придет, что они на задании, — важно объяснял мне кот. — Пока малышня появится, я их, ух как, натаскаю, ты-то сама за себя сумеешь постоять, а мелкие, пока ещё подрастут…

У нас с ним был долгий разговор, на перспективу. Итог подвел Степа:

— Короче, они не только твои дети, но и мои, и я тебе так скажу, буду учить их всему, даже если в меня кружки и тапки будут кое-кто кидать! — он театрально вздохнул. — Судьба моя такая, трагическая!

— Артист в тебе пропадает!

— Да я уже с Дэллией на эту тему перетёр, задумали местный театр организовать, начнем с маленьких сценок, а там, глядишь, и развернемся.

— Вот такие планы грандиозные у обычного кота. Похоже, мы, правда, не одну жизнь проживаем, а у тебя, Степ, точно какая-то из жизней была в человеческой ипостаси, то ли актера, то ли афериста.

— Спасибо, приласкала, как и всегда.

У Юллиса все кипело и крутилось, Каллен, тирра Сталл, не стала оставаться в стороне, а смело взяла на себя принятие заказов, снабженческие функции и счетоводные дела. Приняли ещё трех швей из сел, всему городу срочно понадобились обновки из «журнала мод». Юллис теребил меня — давай новые фасоны, вот я и вспоминала все. Сегодня же мы с ним свадебные платья собирались «придумать», у Дэллии оказался неплохой дар к рисованию, вот и сделаем ещё один журнал. Замуж-то не перестанут выходить, пусть будет возможность поразить всех окружающих красотой невесты.

Увлеклись, платьев навспоминала прилично, и набросков получилось много, азартную работу прервал Степа:

— Домой пора. Гости собрались, а хозяйка где-то блудит. Ну-ка дайте глянуть, что у вас вышло… неплохо, неплохо… Зин, а чего ты про те платья не вспомнила, ну в них девочки пели это… — кот завилял задом и пропел: «а у меня самая, самая красивая попа», — вызвав дружный смех.

— Такие платья здесь вряд ли кто решится надеть, не провоцируй!

Но Юллис привязался, пришлось набросать — длинные платья с весьма шокирующими вырезами на спине и по бокам.

— Да, мы пока не можем такое предлагать, но через какое-то время… ухх!

— Вот именно, что ухх! Мы пошли, у нас вино прокисает!

— Стойте, стойте, — замахал руками Юллис, — с этими эскизами увлекся, Зинуша, — он откашлялся, — мы всем нашим швейным домом поздравляем тебя с рождением и вот… подарок тебе… очень надеемся, что понравится… — Каллен торжественно занесла подарок. Я восхищенно выдохнула:

— Боже, какая красота! — Цвета молодой земной зелени, с проблесками, которые играли на ткани, как текущая вода под солнцем, платье казалось живым, все струилось и переливалось. — Бесподобно! Спасибо! Я в восторге! — я перецеловала всех, когда подлез кот:

— А меня? Фасон-то я придумал!

— Без тебя, ну, ни одно дело не обходится!

— Завтра ждем вас на торт, — пригласил кот всех, — а сейчас нам пора, платье мерить не дам, зависнешь тут до утра, мужики занятые, ждать долго не могут нас…

Мужики ждали в беседке за столом, уставленным всяческими напитками и закусками. Увидев меня, дружно вытащили из-за спин букеты, приятно так, когда цветы дарят, особенно редкие и в горшке, который преподнес, конечно же, Пол.

Антипа ахнул:

— Это ить редкость и ценность большая, мачорский ирион, он ить, как ты, Степ, скажешь, на вес золота! Ну, садитеся все, ужо остывает вся пища-то!

Сидели долго, пили мало, тостов зато произнесли много, отличился, конечно же, Степа, толкнувший большую речь.

И Таши, который коротко сказал:

— Ты у меня любимая сестренка навсегда!

Ближе к ночи пошли на «сурьёзные разговоры», Таши установил какую-то защиту, чтобы не слышно было наши речи.

— Ну что, Пол, ты кашу заварил, тебе и рассказывать.

Вздохнув и виновато посмотрев на меня, Пол рассказал суть дела, а когда Таши подтвердил мою беременность, настала тишина…

Первым вскочил и взорвался Антипа:

— От значицца как! Ты, — он ткнул пальцем в Степку, — друган, кореш, давно знал и молчал, а я как идиёт, верил тебе! То, что дитёнок будет, славно, ить дедом стану. А то, что скрыли энто, обида грызет!

Арди молча подошел ко мне, обнял меня крепко и долго стоял не выпуская, потом негромко сказал:

— Спасибо, у меня появился смысл для чего жить, я надеюсь, тоже дедом малыш меня будет считать?

— Короче, три деда, два дяди и один я, — подвел итог Степка.

— Почему ты не хочешь, чтобы Димандан знал про ребенка? — это Коська спросил.

Озвучила все свои доводы, присовокупив свою просьбу о клятве:

— Знаю, что вы не из болтливых, НО в случае какого-то форс-мажора, вы будете защищены от гнева Величества. Я надеюсь, он не узнает, но перебдеть надо. А с меня взятки гладки, да и будут к тому времени у него свои законные детки.

Так же ошарашила Арди тем, что в случае чего, ему доверяю заботу о малыше (так хотелось сказать малышах, но Пол заслужил, чтобы его пошантажировать) подробно объяснила, почему именно ему. Мужики сидели, переваривали, один Таши беззаботно улыбался.

Антипа покряхтев, покачав головой, выдал:

— Ить права ты во всем. Ладно, пусть Арди будет наиглавнейшим, но я не отказываюся быть вторым за ним, а мы со Степкою како вовремя подсуетилися, — он вытащил с полки какой-то сверток, — вот наш вклад в жизню малышовскую! Тута докУменты на твою долю в обущарском деле, ить мы, когда заказ делали на твою новомодную обувку во столице, сразу заключили с обущаром согласие — ты будешь ему новые виды обувок присылать, а он с продажи тебе треть отчислять в Банк Лиарда, все честь по чести, мы со Степкой кон-суль-тиро-валися како будет по закону. А то ить, родишь когда, надо и маладенцу и тебе на какую-то копейку жить, ты ить, прости меня, понял ужо, упёртая, не станешь просить чего-нить у всех нас, а тута твой приработок.

— Ох, торопыга, опередил нас! — Коська улыбнулся, — у меня для племянника тоже кой чего есть!

Мужики мои, оказалось, все, кроме цветов, приготовили мне подарочки: Арди перевел на меня гостинный двор в Тилье, Коська четверть доходов от бань в Унгарде, Пол приволок «душегубскую заначку».

— Короче, бедность нам не грозит, — подвел итог Степка.

— Обязуюся кормить тебя, как на убой, мужик должон родиться мужиком сразу, слабаков не надоть.

— Таши, что ты молчишь, что там с совместимостью? — Арди очень внимательно смотрел на рыжика. — Три четверти, это много больше, чем я предполагал, но риск остается. Я теперь твой личный лекарь, попрошу слушать беспрекословно, а вы все меня поддержите, иномирская сущность иногда взбрыкивает в тебе похлеще, чем Муська. А нам всем очень хочется маладенца дождаться и поняньчить, — он подмигнул мне, на том и порешили.

Словно подслушав, или время пришло, детки мои стали усиленно развиваться, живот выпер за неделю, и за месяц я сильно погрузнела, примерно на семь земных месяцев сейчас тянула, мужики по очереди заскакивали навестить, притаскивая всякую всячину.

Таши, морщась и кривясь, дал добро на посещение эффирской столицы, куда и пошли всей толпой, кроме Арди. Переход я перенесла легко, только вот немного напрягла погода. Даже не погода, а большая влажность, примерно как в наших Сочи летом, но встретившие нас у выхода из перехода Илиш с Анти, тут же усадили меня в местную карету, что ли, на магическом ходу, в которой было очень комфортно и не душно. Город за окном впечатлял — все постройки были из камня бело-розового цвета, щедро разбавленного местной растительностью. Огромные деревья давали много тени, под ними били ввысь струйки воды из небольших фонтанчиков, установленных повсюду, возле которых на резных лавочках сидели местные жители, напоминающие арабов, все в светлых одеждах, а вездесущая ребятня прыгала и играла возле фонтанов. Дорога начала подниматься в гору, и я, забыв обо всем, приникла к окну и замерла, восхищаясь открывшейся панорамой.

— Боже! Сказочно! — Анти, сверкая своими красивыми глазами, сказал:

— Это ещё не красота, вот поднимемся к Бастике, там будет красота, но это если ты не устала!

— Анти, когда б я успела устать, поехали, я ж теперь не утерплю.

На вершине пологого холма, что возвышался над городом, я только и смогла издавать нечленораздельные звуки, онемела от восторга. Город внизу напоминал… Боже, лотос! Именно раскрывшийся гигантский лотос пришел на ум для сравнения. От центра города — сердцевины цветка, отходили улицы лепестками, четко разделяемые деревьями, каждая улица заканчивалась какими-то ажурными постройками, а в дальнем далеке синел горизонт, нет не горизонт…

— Море! — У меня навернулись слезы на глаза… море, как же я соскучилась по нему!

— Обернися ужо, тута не хужеть краса! — Обернулась и опять застыла от восторга — теперь уже от созерцания дворца-храма. Не смогла подобрать названия сразу, стояла и, раскрыв рот, впитывала красоту этого великолепия. На ладонях огромного размера уютно уместилось ажурное здание и казалось, это чудо сейчас взлетит от малейшего дуновения ветерка. Розовато-лилового цвета, небольшое, с легким навесом, с загнутыми как у пагоды краями, оно манило и звало зайти внутрь.

— Я могу зайти внутрь этого чуда-чудного?

— Конечно, только на входе надо обвуки снять.

Мы двинулись к ступенькам на входе, где стояло много обуви, когда внимание привлекла выходящая из Храма девушка, явно имеющая лиардскую кровь — кошачий разрез глаз был только у лиардцев, вся такая миниатюрная, как статуэточка, нежная и изящная, она притягивала взгляды всех, вызывая чувство восхищения. Бывает же такая совершенная красота, подумалось мне.

Коська, шедший впереди, резко запнулся и замер, девушка тоже замерла, глядя на него. Впервые видела такое, казалось, весь мир остановился… и тут вышедшая вслед за девушкой женщина, тоже небольшого роста, но пышных форм, взглянув на Коську, вскрикнула:

— Косик? — затем перевела взгляд на Таши. — Ташик? Мальчики, это вы? — И взвизгнув как девчонка налетела на Коську, обнимая и расцеловывая его, а Таши, облапив обоих, тоже вопил:

— Саль, Саль, подруга ты моя любимая!

А возле красивейшей девушки, обняв её за плечи, стоял и улыбался, глядя на вопящих и обнимающихся друзей, седовласый мужчина, сзади стоял статный молодец, явно, сын. Наконец, они отстранились друг от друга, и Коська, посмотрев вокруг, сказал:

— А, и вор тут!

— Где ж мне быть, как не рядом с Саллией, а то ведь у вас, баламутов, ума хватит её с собой утащить! Да и жена моя рядом с вами забыла, что она мать пятерых детей, и скачет, как давняя студентка.

— Ой, мальчики, как я счастлива, мальчики, какие вы взрослые стали, ма-а-альчики, я вас так люблю! — Затем, поглядев на меня и мой живот, спросила: Чья жена из вас?

— Не наша, — хором открестились мальчики, — нашего друга, мы как сопровождающие тут оказались, — пояснил Таши. Девушка, замершая при вопросе мамочки, заметно расслабилась, и опять взглянув на Коську, покраснела.

Мальчики уже обнимались с «вором», дружески похлопывая того по спине.

— Все такой же, седой и нахальный, — констатировал Таши.

— А ты рыжий и невоспитанный!

Сияющая Саллия опять затормошила их:

— Мальчики, к нам, к нам!

— Саль, давай к вечеру, нам сейчас надо малость оглядеться, нашей Зинуше отдохнуть, потом прикупить для малышей всякие пеленки, а вечером мы в полном твоем распоряжении.

— А Дим, как Дим?

— Все расскажем, жив, здоров Дим.

— Ой, простите меня, тирра, — она подошла ко мне, — я так обрадовалась своим друзьям, столько их не видела, что повела себя неподобающе. Я — Саллия иль Джам, это мой супруг Элеф иль Джам, мои дети: старший сын — Эррин, доченька Ниталь, а остальные три шпаны дома, которых, между прочим, зовут Косик, Ташик и Димик.

— Ну, Саль, ты даешь! Как же это ты своего командующего убедила назвать сыновей именами его неприятелей? — засмеялся Таши.

— Если б не вы, я так и прошел бы в тот вечер мимо своей ненаглядной, — Элеф с нежностью приобнял жену. Тут вступил в беседу кот, а я, разувшись, потихоньку вошла в Храм.

Внутри было тихо и прохладно, вставленные в ажурную резьбу стен, маленькие разноцветные стеклышки пропускали свет, который узенькими полосками струился, и лучики сходились в центре, где была статуя как бы присевшей отдохнуть женщины. Подойдя ближе, увидела у её ног несколько фигурок кошек, искусно вырезанных из камня, и казалось, сейчас они встряхнутся и начнут тереться о ноги женщины.

— Вот ты какая, Бастика-Багира в женском обличье, — прошептала я, — женщина смотрела на меня и, вроде, улыбалась такой мудрой понимающей улыбкой. И я решилась:

— Ни о чем не прошу, только о детках. Не знаю, как получится с родами, но не оставь моих малышей без твоей милости, будь им защитой!

Опять послышался уже знакомый, мелодичный смешок, и женский голос произнес:

— Подойди ко мне!

Лучи преломились и показали мне направление, зашла за спину женщины и увидела сидящую на складках платья пантеру, живую!

— Баги… Бастика… э-э… Богинюшка?

— Дай мне послушать малышей, — она прижалась мордой к животу, а детки одновременно сильно завозились-запинались во мне.

— Ох, — отклоняясь от живота после очередного пинка, сказала пантера, — такая боевая детка, Полу с ней будет нескучно, а малыш… — она зажмурилась, — малыш великолепен!! Не очень ты жестоко поступаешь с Полом?

— Зато сюрприз будет сказочный.

Она прислушалась:

— Детки твои долгожданные всегда будут под моей защитой, — и исчезла.

— Ох, ты, Богинюшка! Я ить не знал, что здеся твой лик чудный имеется, Зинуша, ты прости, но можно я один с Богинюшкой пошепчуся?

— Я уже пошепталась!

На входе меня цепко ухватила Саллия:

— Зиналия, я Вас никуда не отпущу, все, что надо мы посмотрим вместе, я здесь за столько лет знаю все торговые точки и провожу вас в самые нужные, чтобы Вы зря не теряли время и не устали.

— Все меня Зиной зовут и на «ты», так что не будем заниматься официозом, вон котик мой, смотрю, уже совсем освоился, — этот хитрюга сидел на руках у Коськи, а Ниталь осторожно гладила его, и неизвестно, кто больше млел, кот или Коська.

— Степ, чего ты на руки залез?

— Ну, я же тяжелый, а хрупкой девочке меня держать тяжело, а так и я тащусь, и Ниталь нравится моя шкурка, — хитро подмигнул кот.

— Сейчас все к нам, — сказал Элеф, — а потом, после легкого перекуса, кто куда, вечером же всех ждем. Для нас большая радость встретиться с теми, кто помог нам с Саллией найти друг друга, — тут опять Коська, Таши и Саллия с мужем долго смеялись.

— Вечером расскажем историю знакомства, поучительную! — обаятельно улыбнувшись, Элеф стал похож на мальчишку.

Несмотря на недовольное бурчание Анти, о том, что это их гости, все-таки поехали к иль Джамам, они жили поближе, да и Саллия очень быстро уговорила Анти, мотивируя это тем, что их дом, (какой там дом — дворец!) намного больше и всем гостям будет просторнее, да и сад, раскинувшийся за дворцом, самое место для отдыха беременной меня.

Все в Этилии, их столице, было непривычным, необычным. Ходила я по их дворцу, как по музею, изумительные ковры, великолепная роспись каждого помещения, роскошная керамика — все вызывало восторг! Но, притомившись, уселась на невысокий диванчик, все как-то вмиг разбрелись, осталась только Саллия, которой я, озираясь, чтобы не услышал Таши, сказала, что мне очень нужно увидеть и купить ювелирные украшения.

У Саллии загорелись глаза:

— О, к вашим глазам, редкого зеленого цвета, наверняка подойдут эффирские лаланы!

— Да не мне, у Таши через седьмицу свадьба. Мы шьем платье для Вирушки, белое с золотым, и надо подыскать украшения к её наряду.

— Вирушка, Вирушка? — прбормотала Саллия, — это такая хрупкая, светленькая, Косика сестрица?

— Да!

— О, не надо никуда ехать. Мы пригласим нашего знаменитого иль Грента сюда и выберем, а уж товар, поверьте, у него великолепный. А почему платье шьется не в Унгаре?

Пришлось быстренько рассказать про наш швейный дом.

— Интересно, — она о чем-то задумалась, а потом захлопала в ладоши, — придумала! Открываем филиал вашего швейного дома у нас в Этилии, возьмешь в компаньоны? Мне безумно интересно стать эффирской родоначальницей абсолютно нового направления в моде.

Пришли познакомиться и поприветствовать гостей три младшеньких симпатичных шустрых сыночка иль Джамов, три погодка, очень непоседливый средний своим поведением очень напоминал Таши.

Саллия, смеясь, подтвердила:

— Поэтому его и назвали так.

С помощью Саллии быстро управились с покупками, особенно поразил меня рынок специй и сладостей. Восток — это всегда экзотика, невозможные запахи, горы всяких приправ, невиданные фрукты, выложенные затейливыми пирамидками… Вот где я могла ходить часами, но положение не позволило, подустала, да и кот, явно что-то замысливший при виде какой-то красивой кошки, и сваливший от нас, тоже напрягал.

— От ить блудник, во чужой стороне надо повоздержатьси! Не маленький, должон ить понять, вот обдерут ить местные, опять будет полудохлым валяться. — Антипа искренне беспокоился, я же махнула рукой, хитрюга вывернется.

Ювелир уже нас дожидался, и я очень удачно выбрала для Вирушки комплект из местного подобия золота: весь такой ажурный с изумительно синими камнями, самое то.

Антипа суетился, выбирая своим сестрицам подарочки, а Коська… тот, похоже, попал. Их с Нитиль взаимная симпатия не укрылась от глаз Саллии, и она шепнула мне:

— Буду рада, если у них сладится. Косик славный, да и знаю я его, как облупленного.

Я же попросила с утра побывать у моря, что мне пообещали.

— Я же с ними, баламутами, все обучение общалась, в какие только истории и переделки не попадали… — она помолчала, улыбаясь, — я самая мелкая на курсе была, вот как Тиаль, и как-то по-доброму все ко мне относились, мелкой звали. Один песчаный, из ихних магов-недоучек, все старался меня зацепить, то словом, то обнимашками, меня же просто передергивало от его одного вида, он же цеплялся ещё больше, пока мальчики не отлупили его и взяли меня под крыло. Я в то время по уши была влюблена в Дима, он же относился ко мне как к сестренке, так вот и доучились до последнего года… Потом в праздник Года (наш новый год) веселились, гуляли по Унгару, смотрели циркачей, всякие игры, ели сладости, пили местное пиво — веселились, как могли, и как-то нечаянно набрели на палатку гадальщицы. Да… сейчас бы я не рискнула на гадание, а тогда, да ещё после пива… первая пошла. Преклонных лет, из малишей, тирра сказала мне, что у меня будет пятеро детей, и я через два дня буду замужем! Естественно, я заплатила, но поверить в такое… когда ещё полгода надо доучиться. Да и Дим — а в голове только он и был — вряд ли через два дня жениться захочет. Вышла, смеясь, сказала, чтобы Дим зашел — гадалка конкретно велела зайти самому высокому из ребят. Он тоже посмеялся, но пошел. Вышел быстро. Весь такой задумчивый, сказал, что тирра явно напридумывала все для него. Таши и Косик тоже зашли. Помнится, Таши сразу вывалил, что у него будет очень беспокойная жизнь, но много верных друзей и два ученика, которыми он будет гордиться. Но второй превзойдет всех магов, если только родится! Косику — нескорого появления нежданного дорогого человека, поздняя женитьба и большая любовь. Дим же, помолчав, сказал, что все непонятно — большая власть, много испытаний, много ран, родится сын, которого увидит нескоро.

Вот бурно обсуждая и смеясь, забрели в какой-то глухой тупик, а повернув назад, увидели песчаного с какими-то бандитскими харями, который много чего мерзкого наговорил, будучи уверенным, что мальчишек он магией уничтожит, а меня, — она содрогнулась… — сделает своей шлюхой. Мальчишки меня задвинули за спину, и понеслось. Этот гад выучил какие-то запрещенные заклятья, которые ослабляли ребят вытягивая из них магическую силу, и дело шло к тому, что ему все удастся, вот тут-то и вмешалась Богиня в виде моего Элефа. Они втроем шли мимо тупичка, он ощутил эту эффирскую связь половинок, и, не мешкая, вступил в бой с этими мерзавцами. Песчаный же, доплетая последнее заклинание, чтобы добить мальчиков, не стал отвлекаться, Элеф успел снести ему голову за минуту до заклятья. Мальчишек, истощенных магическим противостоянием, сразу же забрали лекари.

А меня, трясущуюся и зареванную, Элеф просто напросто украл. Когда мальчики пришли в себя и начали искать меня, ровно через два дня я была уже замужем, то ли эффирская магия, то ли обаяние Элефа, но ни одной минуты не пожалела, что стала эффирской женой. Когда мы встретились, ребята сначала драться полезли на него, обзывая вором, а увидев, как мы оба светимся друг для друга, подобрели и пожелали счастья.

— Как ещё его надо было назвать, — пробурчал Таши, незаметно для нас присевший на дальнем диванчике, — если украл нашу звездочку, ты Саль и не догадываешься, скольким «желанникам» твоего внимания и тела мы морды били на первом и втором году обучения. Это потом уже все знали, что ты наша сестричка, и не лезли. А песчанник… — он задумался… — так, так. Саль, а ты ничего в том нападении необычного не заметила? Может, кто-то прятался в тени? Может, какие-то фигуры смазанные были?

— Таши… я не помню… стой! Точно! За этим гаденышем какая-то смазанная тень была, точно-точно, я ещё подумала, что от слез двоится.

— Саль, — Таши вскочил, — ты умница. — Он расцеловал её в щеки, — я всегда говорил, что ты лучшая в Магвере! Зинуша, мне надо срочно в Унгар, теперь все понятно, все совпадает, девочки я вас люблю! Саль, с твоего лекаря присмотр за Зинушей, я теперь понял, откуда та тварь взялась, побежал!

 

ГЛАВА 10

— Я что-то подустала, надеюсь, никто не обидится, что в застолье не буду участие принимать?

— Да, конечно, я вот подумала… А ведь у меня, Косика, Ташика гадание-то сбылось… ох, у Дима как все сложно, странно… сына увидит нескоро, а про жену совсем ничего не говорила гадалка. Ладно, отдыхай, с утра на море рванем.

Ближе к ночи разбудил кот:

— Проснись, нас обокрали!!

— Фу, чем ты пахнешь, какие-то духи что ли, приторные, ориентацию менять собрался?

— Ха, насмешила, я первый парень во Лиарде, да и в Эффирии заценили! Это местные девки какую-то траву едят для поправки здоровья, вот я и пропах ими… нет, травою.

— Что-то ты рано, я думала, неделю тебя не будет?

— Дела кой-какие нарисовались, брателло попросил помощи: «ить Коська мой стеснительнай, ить проворонит такую лебедушку, я весь вечер магам эффирским буду науку дружения с домами-дворцами обсказывать, а ты, Стёпушко, поработай свахою, а?» — передразнил он Антипу. — Вот я и бросил наиважнейшие дела, пойду сводничать, глядишь, укреплю сотрудничество между двумя странами, а ты подними свой зад неподъемный, тебя лекарь желает осмотреть.

Лекарь долго осматривал меня, проверил пульс, послушал сердцебиение, приложив к животу какую-то интересную трубочку, потом спросил:

— Тирра в курсе, что носит двух деток? И что один плод, вероятно, мальчик намного больше второго?

— Да!

— Тирра, позвольте вам дать совет: роды в таких случаях бывают весьма трудными из-за того, что первым всегда рождается более крупный плод. Все оставшееся время обязательно ежедневно делайте несложные упражнения, я вам их покажу, и пейте настойку, я к обеду её доставлю. Она из наших местных трав, укрепляющая, а вам силы понадобятся. И ещё, тирра, в случае осложнений, долго не сможете родить — по прошествии шести часов пусть вызывают меня. Очень заинтересовала меня ваша беременность, необычная весьма, и скорее всего, роды будут раньше срока, так что я буду рад вам помочь. Целитель Гарун меня зовут. Вот небольшой амулет, при нужде поверните кружок против часовой стрелки. Да, завтра на море с вами будет мой помощник. Не стесняйтесь ему сказать, если что-то вас будет беспокоить.

Едва рассвело, были у моря. Серое небо, серое ленивое море. Потихоньку внизу между морем и небом начала появляться тоненькая светлая полоска, которая, расширяясь, все больше открывала небо, и море начинало менять цвет с серого на серо-зленоватый. Облака на небе, сначала темные, как бы грозовые, окрашивались в бесподобные красивые цвета, нежно-розовые, сиреневатые, постепенно светлеющие. Море же сбрасывало с себя хмурую сонливость и начинало просыпаться. Когда светило совсем взошло, то от бликов и цвета воды невозможно стало отвести глаз. Цвет воды стал насыщенно синим, и пошли небольшие волны — доброе утро наступило и, это утро приветствуя, над водой закружились белые птицы, одним словом: ЛЕПОТА!! Вот чего мне сильно недоставало — моря. Вода была более соленая и, высыхая, на коже сразу же выступала соль, получила много удовольствия, Антипа с Коськой с великим сожалением и неохотой выходили из воды.

— Ить я первый раз тако на море-от побывал, видел его только издаля, ай славно, ужо буду забегать для удовольствия души и тела!

К вечеру уже были в Тилье. С эффирцами прощались долго, с Саллией договорились встречаться, а дома ждал сюрпрайз — котишки Степины ввязались в войну, и весь город угорал от смеха. Оказалось, Вася услышал, как тот хлыщ, что приглашал меня на выпивку когда-то, потихоньку поносил меня — типа, какая-то подозрительная вдова, мужа нет, а мужиков вокруг крутится немерено, доступная и так далее. Котишка, в отсутствие главного, принял командование на себя. Первым делом котики пометили крыльцо и дорожку возле дома, кошачий неистребимый запах учуяли даже в соседних домах. Затем котики поочередно начали наскакивать сзади и цепляться когтями за одеяния, самый шустрый, Тимоха, умудрился даже пометить его начищенный сапог, когда тот приостановился возле Кнеллики, жалуясь на котов. Увидев наглого котишку, схватил его за шкирку и хотел пинка дать, но тут с мявом его дружно атаковали все остальные котики, народ смеялся, а хлыщу досталось основательно — оцарапанные руки, продранная одежда и испорченные сапоги. Побежал подавать жалобу кмету. Тот, стараясь удержаться от смеха, долго втолковывал хлыщу, что с котов штраф не возьмешь, животные, что с них взять. Тем более, их никто не натравливал на него, хозяев в этот момент в городе не было. И всё, попал. Мальчишки, издеваясь, кричали ему в спину: «коты сзади», — тот дерганно озирался, везде только и было разговоров о котовой войне.

Степа важничал:

— А ты говорила котоферма, вон, как защищают честь и достоинство наше, Муська, вот, не знала, она к нему давно не равнодушна.

А через неделю наряжали всех на торжество — свадьбу Таши и Вирушки. Юллис со своими швеями сделали невозможное — кроме невестиного платья, новомодный костюм жениху и немного другого фасона для Коськи, брюки для Антипы — он должен передать невесту жениху в своей родовой рубахе. Мы подобрали ткань для платья в тех же цветах, что и рубаха Антипы, и когда они полностью были переодеты получилось великолепно, я расцеловала и перекрестила Вирушку, отдала ей эффирские украшения, и невеста наша с маленькой диадемой на голове и изумительно подошедшим к платью и глазам ожерельем, сама казалась драгоценностью. Важный и сурьезный Антипа положил её руку на свою, и они отбыли. Надо сказать, что Таши в костюме смотрелся очень импозантно, вихры рыжие подстригли, и оказалось, такой красивый мужчина наш жених! Мы их с Коськой в первую очередь принарядили и отправили в Унгар, невесту они ещё не видели.

— А неча поперед глядеть, не положено, а ужо како отдам лебедушку, вот и гляди, сколь можешь. Зинуша, боюся, ить расплачуся, жалко родителев нетути!

— У тебя там друган рядом будет, не даст закиснуть!

— И то, и то, он ить и гадостев наговорить не постесняется, а я и разозлюся и, правда ить, не стану слезы лить, но волнуюся слишком! — так Антипа все утро сам себя накручивал.

Они с Вирушкой очень здорово смотрелись вместе, и я была уверена — их появление произведет фурор.

Так и оказалось — к храму Богинюшки народу собралось много. Таши — близкий друг и личный маг Повелителя, естественно, всем хотелось посмотреть и поздравить молодых. Степа рассказывал обстоятельно, так сказать, в лицах. Восторженный рев «Когтей», которые стояли в оцеплении, когда появился необыкновенно красивый и торжественный жених, а когда на дорожке, ведущей к храму, появилась невеста в сопровождении Антипы — раздался дружный вздох, тишина оглушающая, чей-то восторженный возглас:

— Фея из сказки! — и потом был сплошной рев.

Антипа засиял и торжественно передал Вирушку Таши. В храме же молодые встали на небольшой квадрат у ног статуи, и, неожиданно для всех, их окутала радужная дымка, распавшаяся на разноцветные искорки, такого ещё не было, вот тут уже ни у кого не осталось сомнений, что Богинюшка вернулась в Лиард, и это было её благословение.

Торжество получилось масштабное, вся столица начала праздновать такое событие.

Вот так славно и погуляли мои мужики, Степа же вернулся злющий — за ним увязалась мелкая кошечка из его деток, сколько он её не гнал, она упорно бежала за ним.

— На кой мне девки? У меня боевые коты. А эта, недоразумение сплошное, куда вот её? У-у-у, Дуська!

— Давай её Каллен подарим, она сколько у тебя котеночка просит.

Отдали. Там её мыли, чесали, бантики подвязывали, а Дуська каждый день удирала к котам и вместе с ними упорно лазила и бегала. «Енерал», в конце концов, плюнул и стал давать ей мелкие шпионские поручения. Смешно было смотреть, котишки, а вернее уже коты, сидели ровно, только Дуська всегда выбивалась из строя, за что получала лапой по моське. А Степа, важно подняв хвост, ходил перед ними и мяукал, иногда и лапы распускал, на провинившихся.

— Чисто енерал перед своими служивыми, — умилялся Антипа.

Мужики мои не оставляли меня одну, сроку оставалась неделя, я совсем успокоилась, что рожу в срок, но не тут-то было, хотя детки вели себя хорошо, только со Степкой хулиганили, тот подлезал к животу и командовал:

— Малыш, ну-ка ножку, — и у меня на животе четко выступала ножка, приличная такая для младенца, а когда просил: — Малышка, ручку, — всегда вылезал кулачок, на что кот довольно гоготал: — Наш человек!

Вот, видя, что у меня все в норме, все с утра разбежались по хозяйству, чтобы как обычно, в ввечеру быть на стреме. Я потихоньку прогулялась до Юллиса, там сегодня пробовали аналог нашей швейной машинки, над которой два месяца ломали голову два местных умельца — Кузема и кузнец. Немного не пошла строчка, они все начали дружно раздумывать, а я пошла домой, и уже чуток не доходя калитки, меня скрутило. Согнувшись и держась за штакетник, думала, как бы доползти до двери. Боль не отпускала, и вокруг не было ни души. Минут пять, сжав зубы, старалась перетерпеть, потом сквозь слезы увидела Дуську.

— Муську пригони, — прохрипела и опять согнулась.

Судя по всему, рожать придется совсем не так, как на земле, блин, только бы не у калитки.

Муська, моя спасительница, подлетела стремглав и, наклонив шею, всхрапнула. Я, еле-еле оторвав руки от штакетника, зацепилась за её шею, не помню как, но ей удалось повисшую меня не уронить и то ли довести, то ли дотащить до крыльца. Там, по стеночке, охая и матерясь, добралась до диванчика, возле которого на столе лежал амулет вызова Таши. Сколько-то минут мокрыми от пота руками не могла его взять, а потом ещё и повернуть кружок на нем.

Опять согнувшись в три погибели, услышала грохот и топот — одновременно появились Таши и Пол, выдохнула с облегчением, что не одна и понеслось…

Как я рожала своих близнецов на земле — это было очень просто, а сейчас я ошалела, одурела от боли, она не прекращалась ни на минуту. Как сквозь вату слышала Таши, меня выворачивало наизнанку, прокручивало через мясорубку, целых костей не осталось совсем, вся превратилась в фарш, казалось, этому не будет конца.

В какой-то момент чуть отпустило, и я прохрипела:

— Таши, если шесть часов прошло, давай средство Гурана, и СПАСАЙ МАЛЫШЕЙ!! — Опять меня закрутило в воронку боли, смутно осознала, что в рот пытаются влить какую-то жуткую горькую воду, глотнула, закашлялась, и через какое-то время изнутри появилась какая-то сила, я, поднатужившись, вытолкнула из себя что-то очень большое, и услышала вопль Таши.

— Умница! Большого родила, сейчас ещё разок, так трудно не будет, ребенок намного меньше, давай же!

Опять собралась с остатками сил и, успев услышать громкий крик.

Выплывала из тьмы урывками, слышала писк малышей, бормотание Таши, вопли Стёпки, но где-то там… вдалеке.

А затем четко услышала Стёпкин говор:

— Ну чего ты егозишься, кряхтишь, давай уже, буди мамку свою. Ты, конечно, её измучил, но хватит ей уже прохлаждаться, ну-ка малышка, подай-ка ты голосишко свой, может услышит? — И тут же раздался требовательный писк, и я встрепенулась.

— Деточки? — Открыла глаза, и тут же натолкнулась на желтые кошачьи глаза.

— Фу-ух, очухалась, как ты?

— Если не считать того, что асфальтовый каток по мне проехал, то нормально. Детки?

— Что детки? Сколько можно меня пугать обмороками? У меня, — он покрутил лапами, — ни рук, ни сисек, я чем должен деток кормить и укачивать? Я теперь мапа для них, вот пришлось спать с ними, чтобы не пищали, и не мерзли.

— Мапа, позови кого-нибудь, пить хочется! — Кот протяжно позвал: — Та-аши, Антипа!

Первым заскочил Антипа.

— Голубушка ты моя, очнулася. Ить ты у нас героиня, каких детишков нам родила, — у него потекли слезы, — от ить, напугала нас всех, како же славно, что все обошлося, — причитывал он, приподняв мне голову и поднося кружку с питьем ко рту.

Таши, осунувшийся, с синяками под глазами помог мне приподняться, затем аккуратно взял кряхтевший сверток и подал мне:

— Вот, малыш первый, вес у него 4950, — из свертка на меня внимательно смотрел… моими глазами мини Димандан. Сыночек, маленький мой!

— Да, — подтвердил Таши, — вылитый папочка, только глаза твои, а вот и наша красавица, — он положил на вторую руку другой, недовольно пищащий сверток. Миниатюрная, по сравнению с братиком, кнопка, недовольно кривила личико.

— Есть хочет, корми их, а потом поговорим.

Мужики вышли, остался только кот, который обнимал лапами сыночка, пока я кормила жадно сосущую дочку. Ну, точно, Данюся ей братом доводится, такой же нетерпеливый был. Надо же, черные глаза, а волосики цвета красного дерева, только в двух местах чуть посветлее, рыжеватые, мои, пожалуй, только губы. Малышка засопела, наевшись.

Вошедший Таши забрал её и подал мне малыша, вот тут я удивилась. Надо же, какой у меня мужчина родился необыкновенный, он же все так же смотрел на меня, будто изучая и аккуратно, не спеша, сосал грудь.

Положив накормленных и уснувших деток в кроватки — красиво сплетенные, явно Кузема постарался, Таши подхватил меня на руки, вынес в горницу и пристроил, полулежа, на диванчике.

Собрались все мои мужики. Первым подошел Пол:

— Великое тебе спасибо, ты мне вернула смысл жизни, о такой внучечке я и не мечтал! Ты имена им придумала?

— Да! Малыш — Лучезар, а девочка — Любава!

Пол как-то странно то ли вздохнул, то ли всхлипнул и произнес:

— И будет правитель тот лучезарным, а рядом с ним — любовь несущая! — он склонился передо мной в глубоком поклоне.

— Э-э-э, Пол, ты чего?

— Так ить Бастика когда осерчала, сказанула тако, — Антипа нараспев произнес, — Вернуся я тогда, како народится у вас трехпрядный, и будет он самым справедливым изо всех, и будет правитель тот лучезарным, а рядом с ним — любовь несущая! Мы ить всяко толковали, как это лучезарный, а любовь несущая думали, что жена ему достойная, а ты гляди-кось, одним махом нашу ить загадку разрешила, Лучезар, Лучезарушко… ай славно!! Люба-а-ава-Забава — ай Зинуша, какую радость ты нам принесла!

Но больше всего меня поразил Арди — таких сияющих глаз я у него не видела, он торжественно взял мою руку и, поцеловав, сказал:

— Благодарность моя за внуков не знает границ!

Коська же расцеловал меня, ограничился:

— Я просто счастлив, что у тебя и деток все хорошо!

Из комнаты донесся писк, Антипа вскочил и тут же вынес Любаву:

— От ить забавушка, глянь кось, постоянно у меня на руках кулачишко вытаскивает, мне грозится, сухая же ты, чего пищишь?

Писк продолжался, пока на руки не взял Пол, тут же послышался радостный гук, и Пол засмеялся:

— Признала деда своего, моя золотая! — на брюках его расплывалось пятно, а новоявленный дед светился от счастья. — Опять же для меня лично было сказано, что смену свою я узнаю не только по темным глазам, а ещё она меня постоянно будет метить.

Забегая вперед, скажу, так и было, малышка его постоянно обдувала, стоило ему взять её на руки.

— Ну, вот и славно, всё разрешилося, смотри-ко, один день от роду а уже определилися, — Лучезарушко-Лучик Стёпку выбрал, энта егоза — Пола и меня немного, теперя только расти им и здороветь.

— Я на деда не тяну, дядя тоже из меня… так себе, буду я Лучику друганом, ох и подружимся мы… у меня вот своя, суперская магия имеется, — кот навострил ухо, — слушайте, — из комнаты донесся недовольный басовистый рев, — и смотрите, — стоило коту привалиться к сыночку, тот мгновенно засопел.

Так и пошло, без кота сыночек плохо спал, попискивал, кряхтел — кот же страдальчески морщился:

— Вот, друган, называется, по девкам не сходить.

И на самом деле, уйдя на денек в столицу, пропал на четыре дня-Лучик за эти дни весь испищался, спал плохо, ел плохо. Я носила его на руках укачивая и перепела, наверное, все песни, что знала.

Этот… бабник явился весь ободранный, схуднувший, грязный.

— Похоже, нарвался на достойного соперника?

— Да, их козлов, шестеро, а я виноват, что девки меня больше любят?

— И что, вломили тебе?

— Обижаешь, просто, боевых ранений было много, два дня у Коськи отлеживался, зато все последние новости дворцовые узнал, ох и девочки там, — он закатил глаза, и тут раздался сильный рев.

— О, Лучик так ещё никогда не ревел, — удивилась я.

— Лученька, я мыться, потерпи, — заорал кот и, пока он мылся и шипел, когда мыло попадало на «боевые раны», Лучик не прекращал реветь.

Кот полез ко мне, чтобы я его вытерла насухо, но с его шерстью это было нереально, пришлось взять обоих на руки и прилечь на диванчике возле печки, на которую забрался сохнуть Стёпка и оттуда вещал — рассказывал сказки. Эти две крохотули таращили глазенки. И, казалось, внимательно слушали, что ещё больше заводило кота, сказки были, конечно, про храброго рыцаря Степана.

Как-то сразу детки определились с симпатиями, Любава мгновенно затихала и засыпала на руках у Пола, Антипе же постоянно высовывала кулачок, который тот нацеловывал, приговаривая:

— Фулюганушка ты моя, занозушка мелкая! — Лучика же звал уважительно, — Лучезарушко-богатырь!

Богатырь обмирал по Стёпке, и ещё очень забавно было наблюдать, когда Арди с ним нянчился — дед сиял, а внучек внимательно и серьезно выслушивал все его ласковые словечки.

* * *

Я оправилась от последствий, детки потихоньку росли, вот уж месяц исполнился. Кузема с кузнецом за это время смогли сделать для малышей коляску, остов сплели из каких-то мягких прутьев, обтянули тканью, сделали раму с колесами и мы гуляли днями, хвостом за нами ходила Муська, которая научилась мордой качать коляску.

Степа раздувался от важности:

— Вот что бы ты без меня делала такого много… много…

— Многодельного, — подсказала я. — Правда, как я без тебя бы жила?

— И чего я в тебе нашел, меня во дворце такие девочки ждут, во, я дебил, оскорбления выслушиваю?

— Ну да, меня царицами соблазняли…

— А… — кот махнул лапой, — детушки меня держат, вот подрастут, и брошу тебя, ей Богу! Да и тебя, дурищу, охранять надо, мало ли. Вон, как мужики косятся на тебя после родов-то, а мужиков заметно прибавилось, город-то растет, вот не догляжу, и охмурит какой-нибудь залетный, а вы бабы все — волос долгий, ум короткий.

Я уже внимания не обращала на его речи, Антипа же ввязывался спорить, заступаясь за меня, кот поддразнивал, и дым стоял коромыслом.

Перебранку останавливал… Лучик. Стоило ему закряхтеть, как кот стрелой летел к нему, сыночек же запускал кулачок в его шерсть и засыпал. Кот выдерживал какое-то время, а потом шепотом звал меня, умоляя выпутать его из плена.

Кузема заметно похорошел, поправился, «виднай стал» — девицы так и вились возле него, а он все не решался на «сурьезные отношения», объясняя тем, что ребятишков надо сначала на ноги поставить. Кот плевался и говорил, что железо надо ковать, пока горячо, на что Кузема резонно отвечал, что такими мужескими силами, как у Степки, он не наделен. Ребятишки должны были вот-вот явиться на побывание, Кузема ждал их с нетерпением, сделал ремонт в доме, посадил под моим руководством много цветов у дома, выложил дорожки, сделал беседку.

— А жисть-от наладилася у ево, — сделал заключение Антипа. — Зинуша, ить я время тянул сколь мог, но теперя ужо нельзя скрывать, ить женюся я через месяц, отцом ить скоро стану, надоть поскорея свою Агриппушку под венец повести, тако же вы с Юллисом наряды нам придумайте, чтобы все обзавидовалися в Унгаре. Да и ты должна быть на нашем торжестве, ить у Таши не смогла по сурьёзной причине, а у меня всенепременно надоть, не столь много у меня родных.

— Приводи свою невесту, посмотрим, подумаем.

Агриппушка оказалась славной, пухленькой, мило краснеющей пышечкой. Как ни странно, больше всех к ней приглядывался и, похоже, ревновал Антипу кот.

— Оно, конечно, вид у неё походящий, но какая она внутри? Другана надо в хорошие руки определить, заслужил. — Он внимательно прислушивался и присматривался к ведовушке.

— Стёп, хорош, не смущай девочку, она ж совсем юная, да ещё и беременная, — оттащив кота в сторону, шепнула я.

— А вот не надо меня воспитывать, я за корефана…

— Угомонись, корефан что, двадцатилетний прыщавый юнец? У него вековой опыт за спиной, наверняка, прежде чем ребенка сделать, присмотрелся.

— Да все мы нижними мозгами думаем в тот момент, а про вековой опыт… то да. Проспать столько, это надо суметь!

— Кот, ты чего такой желчный, стареешь? Смотри, девки ворчливых не любят, выйдешь в тираж!

— Ха-ха-ха, вот уж… я как был первым парнем…

— На деревне, а в деревне один дом.

Кот спрыгнул с рук и, вздохнув, сказал:

— Вот где-то там, внутри, надежду имел, что пристрою я тебя за какого-нить приятного мужика, но кто ж тебя, язву, возьмет?

С шутками-прибаутками выбрали подходящие наряды для пары. Надо сказать, пока я рожала и приходила в себя, местные умельцы довели швейную машинку до ума, собрали их уже 7 штук, и наш швейный дом заработал вовсю.

Юллис, сияя, сказал, что ему пришло приглашение в Унгар.

— Через два месяца в столице, перед Праздником года всегда бывает красочная ярмарка, где можно увидеть и купить все, так вот на такой показ и прислали приглашение. По Лиарду новости быстро разошлись, особенно, когда в газете напечатали необыкновенно красиво одетых гостей на торжествах Таши и Вирушки, я и газетку ту сохранил! Мы тут с кметом разговоры вели за вакой, ох он и доволен, что вы со Стёпкой к нам в Тилью приехали, смотри, какой город наш становится. Красивый, работы вон сколько привалило, скоро путь до нас дойдет, купцы на гостиный двор не нахвалятся!

— Вот и славно, Юллис. Малышня скоро запищит, давай-ка, я быстренько набросаю, что новенького надо начать, чтобы в оставшееся время успеть пошить новинки. Не только взрослым, но и деткам надо быть красивыми. Вязаные костюмчики, шапочки, платьица, бюстгальтеры, — Юллис вцепился как клещ в эти вещи.

— Ещё пусть Каллен вечерком ко мне придет, есть у меня идейка одна, они с кметовой женой должны заинтересоваться.

Недалеко от городка протекала небольшая река, и имелась тихая заводь, вода в которой всегда была теплой, вот я и подумала, что можно там выстроить небольшой комплекс типа земного дома отдыха с оздоровительными процедурами. Дамы приняли это на ура и с энтузиазмом взялись за дело.

Вот и летели седьмицы, которые я не замечала, малыши подрастали, Любава очень подвижная и живая, постоянно куда-то пыталась уползти, если было слышно пыхтение, значит «энта егоза опять чегой-то надумала». А если заскакивал Таши, то визгу и писку было много. Детки его обожали, дочка забавно морщила мордашку, Лучик довольно улыбался и гукал, оба махали ручками и ждали, когда он их возьмет на руки. Забава тут же начинала мусолить его или пуговицу, или щеку, что доставалось.

— У малышей начинают проявляться магические способности. Забавушка явно целительский дар получила. Ты посмотри, как после её прикосновений начинает все бурно расти? А Лучик… боюсь даже предположить, но силен будет наш мальчик. Ты замечаешь, что их прядки другого цвета в волосах тоже начинают становиться шире? Если при рождении это были ниточки, то теперь уже веревочки по ширине. Да, я тебе не говорил, но когда ты так тяжело рожала, Дима тоже скрутило, прямо во время танца с принцессой из Рудии, которую прочили ему в жены. Он внезапно сбледнул, как скажет Стёпка, и извинившись ушел, а в спальне его колбасило, как он потом сказал, вывернуло наизнанку, Тахирон, явно догадывающийся, что это идет отдача твоей боли ему, ничего не сказал, только поил его зельем и, когда все закончилось, выпытывал у меня про вас со Стёпкой, но моя клятва явно высветилась, и он задумался, но отстал. Думаю, он тебя вскоре навестит, не тот это человек, чтобы разгадку не найти.

Подошел день свадьбы Антипы. Невесте сшили платье из серебристо-сиреневой ткани. Антипе костюм более темного цвета, серо-серебристого, а другану — шикарную бабочку такого же цвета. Меня подзагримировали, волосы стали темно-русыми, оттененные эффирской травкой, платье, что когда-то мне сшил Юллис, подошло идеально.

Кот, оглядев всех нас, выдал коротко:

— Клёво!!

Малышей оставили с Куземой и нянькой, что иногда приходила, когда мне надо было срочно по делам, надежная и умелая, она много лет верой и правдой служила в доме кмета. Степа надавал указаний и поручений котикам и Муське. Ждали Пола, который должен быть моим «супругом на свадьбе», во избежание, нук затешется какая-нить рожа из тех, что были на озере. «Я тобой рисковать не могу!» — не кот, а сокровище. Антипа с умилением глядел на всех нас:

— От ить како славно всё сложилося!

Запищала Любава, радостно крутясь в кроватке.

— О, Пол ща явится, егоза крутится, она его издали чует!

Пол зашел, такой импозантный, седовласый, красавец-мужчина — Джордж Клуни, не меньше, силен!

Пол подошел к Агриппине и надел ей на руку широкий браслет в тон платью, серебристый с мелкими сиреневыми камушками, Антипе же отдал коробочку с двумя кольцами из того же металла.

Степа как-то рассказывал про земные свадьбы, вот Пол и запомнил про кольца. Оглядев меня, хмыкнул одобрительно и, сказав:

— Точно, угадал, — заставил меня повернуться и застегнул на шее ожерелье — тоненькие ажурные ниточки, казалось, были сделаны из паутинок. Сплетаясь в красивый узор, ожерелье плавно сужалось, и по всему плетению были вкраплены зеленые капельки какого-то ихнего камня.

Стёпа спросил:

— Опять из душегубской захоронки?

— Что я, мало кому должен? — ответил Пол, и все засмеялись.

Потискав и расцеловав внучиков, под обиженный рев дочки, пошли в Унгар. Переход Таши перенастроил на храм, и появились мы недалеко от дверей, ведущих внутрь храма.

Картина была такая: тканная дорожка, постеленная посредине, и по ней важно идет котище с бантиком, а за ним счастливые жених и невеста, мы же встали сбоку, рядом с торжественно принаряженными ведовыми. Кот возле двери притормозил, мяукнул во всю мочь, и двери без чьей-либо помощи начали открываться — в народе, стоящем по обеим сторонам дорожки, послышался говор:

— Бастика явила свою милость, кот-то похож на её второй… лик… Богинюшке по нраву… Лепота…

Потом уже Косик мне сказал, что народ собирался с раннего утра, после первой свадьбы все уверовали, что Бастика опять покажет свое расположение лиардцам.

Храм был маленький и кроме Косика, Вирушки, Луши и Таши, никто в храм заходить не стал, когда пара встала на квадрат у ног Бастики. У тех, кто стоял возле входа и видел все происходящее, вырвался дружный вздох, а потом в храме резко посветлело и стало видно, что квадрат приподнимается над полом, и пара как бы купается в ярком свете.

В восторге орали все, кто-то утирал слезы, кто-то обнимался или приплясывал на месте, равнодушных не было. Сияющие молодые вышли на крыльцо, и тут народ ждало ещё одно действие: наши красивые и счастливые Антипа и Агриппушка стали одевать друг другу кольца, под восторженный рев толпы.

Кот важно вышел вперед и поднял лапу, требуя тишины, близкостоящие замочали, и эта зараза выдал:

— Брак освящен Богиней Бастикой и действителен на века!! Совет да любовь!!!

Пол покачал головой:

— Уродится же такое чудо, какое счастье, что он с тобой вместе попал к нам!!

— Может быть иногда нормальным, — согласилась я, — теперь у ювелирных мастеров самым популярным украшением будут обручальные кольца, смотри, как обсуждают это…

— Эх, — вздохнул появившийся из ниоткуда кот, — я б для тебя самые брильянтистые заказал!

— Не водятся здесь брильянты, да и серебро мне милее.

До дома Батуриновых ехали в открытых колясках, народ на улицах кидал цветы в коляску молодых. Кот, сидевший рядом с Антипой, махал лапой.

— Ну, чисто Брежнев! — смеялась я, а когда объяснила ехавшим с нами Коське, Таши и девочкам-сестрицам, кто это, неприлично ржали все. Возле дома разросся приличный сад, который сейчас был великолепно украшен гирляндами, цветами, какими-то самодельными плакатами, здесь и устроили торжество. Было весело, поразили ведовые, которые, оказывается, выспросили у Стёпки все, что он знал про наши свадьбы, и устроили настоящее шоу.

Где-то ближе к концу вечера все вдруг дружно засуетились — мужчины подтягивались, дамы лихорадочно поправляли прически.

Пол напрягся:

— Зинуша, спокойно, не паникуй!

— Что?

В саду раздался громкий голос: «Его Величество Димандан Лиардийский!» Все дружно склонились в поклоне, мы тоже.

— Как здорово, что не в первых рядах находимся, — подумалось мне, — подальше — оно поспокойнее.

Возле Величества, после его поздравления молодых, тут же образовалась толпа поклонниц, а мы с Полом потихоньку отошли подальше. Начались танцы, пару танцев мы протанцевали с Полом, с успехом изображая влюбленных супругов, затем меня утащил рыжик Таши, потом кто-то из ведовых, и наконец, передо мной нарисовался Арди.

— Вы позволите? — серьезно спросил наш деда.

— Конечно!

Потихоньку двигаясь под плавную мелодию, мы разговаривали, конечно же, о внучиках, я рассказывала про их проделки, Арди счастливо улыбался, когда я поймала очень удивленный взгляд Величества, устремленный на нас.

— Арди, атас, Величество смотрит!

Тот охнул:

— Забылся, соскучился по внучикам, — он упорно называл малышей внучИками, — ладно, если спросит, скажу, что тирра в необычном наряде заинтриговала…

Передав меня Полу, с поклоном удалился.

— Пол, давай-ка в сторону дома подаваться, неспокойно как-то мне, спиной чую, надо уходить.

По саду разнеслось: «Любимая мелодия Повелителя!» Заиграла музыка, с первых тактов которой я с изумлением узнала нашу, под которую пели когда-то «Песняры» — «очень ранимые наши любимые!»

И тут накрыло — блин блинский! Я же её на озере пела, запомнил, значит?

— Пол, убегаем!

Тот выдохнул:

— Поздно, похоже, он идет к нам! Величеству не отказывают, моя дорогая!

На что я, сделав шаг к нему поближе, сделала вид, что подвернула ногу и, охнув, оперлась на его руку.

— Дорогой, ох, я подвернула ногу, наступить больно, — как можно громче сказала я.

— Какая ты неловкая, — обняв меня за талию, он повел к диванчику у стены, где оставив меня, поспешил за льдом.

Мне же играть пришлось достоверно.

— У вас проблемы? — услышала я участливый голос Дима совсем рядом.

— Держись, подруга! — мысленно дала себе пинка и, сделав страдальческую рожу, подняла глаза на Величество. — Ох, Ваше Величество, простите, что не приветствую Вас, как положено, — как можно слащавее сказала я, — такая досада, ногу подвернула!

— Может, лекаря надо?

— Да, я вот лед принес, привяжем сейчас да домой отправимся, раз такая оказия случилась, — раздался голос Пола.

За Полом отчаянно жестикулировал кот, я послала ему умоляющий вгляд, он кивнул, куда-то свалил.

Димандан же, посмотрев на Пола, сказал:

— Я вас не знаю, представьтесь.

Пол, согнувшись в поклоне, ответил:

— Нереально Вашему Величеству знать всех простых купцов, Лехоз Турриш с супругой Синалией, из Буграса.

— Буграс, это на границей с Малишем?

— Да, Ваше… — и тут загремел Стёпкин голос, магически усиленный.

— А теперь для нашего Повелителя Димандана Лиардийского мы исполним шуточную песню, но в тему! Маэстро, пожалуйста, — он махнул лапой Косику, который держал прямоугольный музыкальный инструмент со струнами, кивнув, он заиграл, а котище запел: «Жил да был, жил да был один король».

Величество, заинтересовавшись, кивнул нам, отпуская, и пошел ближе к артистам, мы же с Полом одновременно выдохнув, потихоньку двинулись к выходу, я хромала, не забывая страдальчески морщиться, только в переходе я смогла успокоиться.

— Уфф, я на такие дела больше не подписываюсь!

— Зин, ты когда-нибудь поверишь, что вы с ним уже связаны? — вздохнул Пол, — ты же видела, сколько возле него висело гроздьями тирр, а он, мало того, что твою земную мелодию запомнил, так ёще и объявляют на всех балах её — «Любимая мелодия Повелителя».

— Не представляю я такого, слишком мы разные, нет никаких точек соприкосновения и не будет. А интерес у него возник из-за Арди, он видел, как сиял во время танца со мной его вечный сухарь, и чисто из любопытства хотел в танце понять, чем я так удивила Арди? Не скажешь ведь, что разговор был про малышей? Котенище вовремя успел, спас!

Пол засмеялся:

— Да, Степке ты теперь обязана! Но каков хитрюга, уже и песни поет, у Коськи и Дима с детства большая тяга к музыке, память на мелодии исключительная, они теперь из кота выжмут все, что он знает.

Детки мои удивили — в это время всегда видели сладкие сны, а сегодня таращили глазенки, сидя на руках у приехавших на побыв «ребятишков». Любава завертелась и запищала, увидев Пола, который засиял не меньше и тут же забрал её у Васи. Лучик же важно сидел у подросшего и вытянувшегося Вилика.

Девчушки, тоже повзрослевшие, полезли обниматься ко мне, на что мой сыночек недовольно закряхтел.

— Маленький, я немножко, обниму девочек, они ж тоже наши, а потом спать пойдем!

Любава уже заснула, но Лучика укладывать было бесполезно, это зеленоглазое чудо, не выпуская кулачка изо рта, и не думало засыпать. Теперь до Стёпкиного прихода спать не будет. Проверено! Куземины ребятишки начали рассказывать про теперешнее свое житье, всем троим нравилось учиться, получили похвальные листы, которые «завтра же в рамочках будут украшать самое видное место в горнице» — Кузема важничал.

Заскочил встрепанный кот:

— О, так и знал, ну чего тебе не спится? Женишься, я с вами так и буду спать? — Лучик загукал и потянулся к коту. — Да, подожди ты! Зин, меня там поклонницы чуть не разорвали на сувениры. После моего сольного выступления, одна уж очень сильно меня прижала к себе, а от неё воняло, какими-то мерзкими духами, полведра что-ли вылила на себя, нюхни меня, а то ребенок ещё отравится?

Нюхнула, но сыночка уже схватил кота, прижав к животу.

— Всё, неси нас спать, не отцепится ведь! — В кроватке кот начал мурлыкать и нежно лизать Лучика в щёку, приговаривая, — захребетник ты мой, мапа тебя очень любит, спи, давай!

— Вот жизнь, а? Мне бы карьеру начать делать, певческую, а я в няньки подался, — выйдя из детской, воскликнул кот. — Деточки, идите к дяде, обниму вас! Ай, хороши стали, Вилька, смотри, не дадут им доучиться, замуж разберут! Хотя мелкую уже разобрали, а Васюшка совсем невеста стала! — а увидев похвальные листы, выдал, — одобряю, это не лаптем щи хлебать!

А потом пошел подробный рассказ сольного выступления, восхваление себя, любимого.

— Ладно, завтра договорим, спать уже надо всем! — И, едва Кузема с ребятками ушли, — Пол, скажи-ка, это что за купец Лехоз?

— А ты почём знаешь?

— Да нечаянно услышал, как Величество пытал Арди.

— Нечаянно, значит, подслушивал?

— Не, ну никогда не промолчит, вот ведь… редиска… Мимо я проходил, когда он так небрежно у Арди спрашивал, чему тот лыбился? Наш же деда, не моргнув глазом, выдал: «понравилась платье, интересного покроя, затем заинтересовала женщина, не манерничала, интересно рассказывала про своих маленьких деток, их проказы. Вот и улыбался, вспомнив, какой ты был маленький». И дальше бла-бла-бла, не пальцем деланный, однако!

Пол засмеялся:

— Мудрец ты наш! Я же нисколько не соврал, назвав Величеству свое имя, только сокращенно: ЛеХоз — Лесной хозяин, моя маскировка под человека, неразличима даже такому сильному двухпрядному, а у «жены» в имени одну букву заменил, да и завтра мы с ней уже в Малиш перебираемся. Запланировано было ещё полгода назад, все чики-пуки, не подкопается даже Громодан, а в Малише ищи ветра в поле. Кстати, Зинуша, ты заметила, что у Лучика три прядочки другого цвета?

— Да, такие, темно-зеленого цвета. У нас в мире такого цвета бывают перья на голове у птицы водоплавающей — селезня, чем это грозит сыночку?

— Ты же видела, когда Дим расправлялся с той тварью, какие у него были прядки и силища какая от них шла? Это две, как и у Забавушки, а три — это намного сильнее и мощнее, сила будет проявляться в минуты опасности, и я не завидую тому, кто её спровоцирует. Да, ещё у Лучика уже есть дар — он распознает внутреннюю сущность людей, заметь, не ко всем идет на руки, думается мне, он только Стёпке будет прощать его вранье!

— А я и не вру, подумаешь, сочиняю, — пожал своими кошачьими «плечами», кот. — То, что Лученька уникум, знаю с рождения, я, между прочим, давно уже приметил его недовольную рожицу, когда я завир… э-э-э… сочинять много начинаю.

— И посмотри, как внучушка тянется ко всему, что растет, а после её тисканий дружно идет в рост? Ведь миф-цветок много лет сидел в земле и, не то чтобы цвел — не рос, как замер, а когда он зацвел да ещё разными цветами, это был знак, что детки зародились, ты ж, коварная, до последнего не говорила, что мальчик и девочка, я так и считал, что два мужика родятся.

— Мстя тебе, Пол, основательно положена была, вот попробуй ща при Лучике хотя бы недоговори, сразу определим.

Незаметно Стёпка стал очень востребованным, то в столицу мотался, то «здеся вершил многия дела», но одно оставалось неизменным — спать с Лучиком, иначе малыш плохо спал, днем был кислый, кот на него ругался. На что сыночек только крепче прижимал кота к себе.

— Любовь зашкаливает ко мне! — гордился котище.

В полгода у Любавы уже было четыре зубика, против двух Лучиковых, а неуёмная энергия не давала покоя, ползала шустро, постоянно куда-то лезла — Стёпкины котики ни на минуту не расслаблялись, если егоза была в манеже, обязательно умудрялась вылезти из него, а котики бдили. Их прибавилось, но отдать должное, «порядок блюли неукоснительно, от ить воспитание енеральское!»

Оба малыша обожали Муську, коняшка же преданно оберегала и охраняла их. И я свсем не удивилась, когда первые слова у малышей были — у Лучика — Тёпа, у дочки — Ля, ля, Поля, а потом надолго Пол стал — деда Поля!

Любава беспрекословно слушала только братика — стоило тому погрозить пальчиком и сказать: «Не, Ава, не!» — все, ребенок становился идеальным, ненадолго, но бывало. Топать начала она первая, Лучик был потяжелее и крупнее, но пошел и он дней через десять, вот тут-то мы дружно все взвыли — детки стали термоядерные, жить стало весело.

 

ГЛАВА 11

В таких вот заботах пролетало время, и незаметно подобралось пятилетие деточек. За это время родился и подрос мини-копия Антипы — «ить литой я, надоть, како случилося» — Артемий, такой же живчик, но под чутким руководством Любавы, «чистый проказник».

Антипа пополнел, вид заимел справный, но суетился всё тако же. Обученные ведовые разъезжались по всему Лиарду, их очень ждали и в больших, и малых селениях, при Магвере создали целое отделение, где Антипа вел свой персональный ведовской курс, за эти годы «народилося много ведовых», и Антипа с нетерпением ждал, когда откроется школа для шестилеток ведовых.

Косик дохаживал последние месяцы в холостёжи, ить Тиаль учебу заканчивает, свадьбу, после долгих споров, где лучше, собирались праздновать на две столицы. Таши с Вирушкой все так же мотались по городам и весям, вызывая ворчание Антипы, — «сколь можно государевы дела решать в ущерб своим». Деда Поля, любимый дед Любавы-Забавы, потихоньку передавал свои знания и навыки нашей шпанюге, которая ходила с вечно сбитыми коленками, категорически отказывалась одевать платья, лазила по деревьям, дружила с окрестными пацанами, умела свистеть и плеваться, лихо гарцевала на Муське — оторва. Лучик…, этого мужичка любили все, очень серьезный, справедливый, с обаятельной улыбкой, не оставлял никого равнодушным.

И только благодаря Лучику, Любава избегала многих опасных ситуаций, по-прежнему, если он говорил: «Нет!» — она бросала свои хулиганские выходки.

Таши заговорил об учебе деток в магшколе, такие способности надо развивать с детства — ему вторил Антипа — «ить если б не Пол, то из фулюганки получилася сурьёзнейшая ведовая, глянь-кось, како у ней выходит и с домом ладить, и слова наши ведовские тайные помнить!»

Ещё у дочки, под воздействием стресса, получилось вылечить сорвавшегося с дерева и сильно ударившегося Артемку — додумались висеть вниз головой на спор.

Когда я прибежала на крик, мальчик не мог шевельнуться, а с рук зареванной Любавы, гладившей его по лицу, внезапно сорвались зеленые молнии, впитывающиеся в тело мальчика. Артемий быстро пришел в себя, а дочка целый день спала непробудным сном. Срочно вызванный Таши сказал, что сон вызван сильным перенапряжением её организма.

После этого они малость присмирели, кот воспитывал обоих, всю неделю шипя и угрожая всяческими карами.

Городок наш сильно разросся, стал важным торговым центром на средине пути от столицы к побережью, кмет все так же доставал меня своими просьбами — придумать что-то новенькое для города. Вот и вспоминали со Стёпкой, что могло подойти здесь, так третий год проводился у нас карнавал, ну, не как в Бразилии, но с каждым годом все веселее и масштабнее. Жизнь в городе кипела, появился небольшой заводик по производству бытовых предметов — коляски детские, швейные машинки, детские велосипеды и самокаты — там хозяйничал Кузема, ждущий, когда закончит учебу Василлена, которая в каникулы пропадала у него на заводе и много привносила полезного, бытовой маг скоро будет свой.

Алюша в семнадцать лет стала известной певицей с необыкновенным голосом, все соседние страны жаждали заполучить послушать её хотя бы на несколько дней. Анти, жених официальный, постоянно был при ней, оберегая от всяческих ненужных проблем.

Виллиен стал взрослым — с весьма сильными магическими способностями он, как и Таши, мотался по городам и весям. Ещё четыре года назад Вирушка провела расследование гибели их родителей, ребяток восстановили в правах, обидчиков сослали на какие-то жуткие рудники, но жить в родительском доме ребята не захотели — слишком тяжелые воспоминания, они привыкли считать домом Тилью.

Казалось бы, все сладилось, жизнь идет, детки растут, чего ещё? Не тут-то было, началось все со змейки, а потом события понеслись лавиной. Утром кот свалил, едва рассвело, пообещав «в корне пересмотреть свой базар». Попозже прибежали Антипа с Артемкой, детки, поев, быстро убежали во двор, где их уже ждали соседские детишки, я, поглядывая на них из окна, возилась с пирогами, когда услышала крики:

— Тётечка Зинуша! Скорея, тама… — задыхаясь, прокричал Артемка, полностью копировавший батину речь!

Как была с тестом в руках, выскочила на улицу, — детки с криками разбегались в разные стороны, котики дружной стеной и мои детки за ними слаженно отступали от какой-то серебристой ленты, которая ползла за ними!!

— Змея! — мелькнуло в мозгу, — Боже! Откуда?

Эта тварюга как бы приподнялась, собираясь прыгнуть или чего-то там, а я в бессилии от того, что не успеваю, швырнула в неё тестом. Тесто накрыло её, тут же подскочили котики и накинулись на хвост, стараясь разодрать его, и подоспела Муська, рявкнув на котиков она всей массой прыгнула на змею и стала с остервенением топтать копытами, вбивая с тестом в землю.

Бледных деток уже держал на руках мгновенно появившийся Пол, от калитки бежал Антипа, а меня начало трясти, не могла выговорить ни слова. Пол донес деток до крыльца.

Велев Антипе срочно сделать и напоить всех отваром и отогнав злющщую Муську, осторожно палкой разворошил месиво — увидев под тестом на земле выжженный круг, присвистнул:

— Не надо сюда близко подходить, опасно, яду слишком много, это песчаная ирчи, самая мелкая и самая ядовитая из змей, и они всегда бывают парными, есть еще одна, котики ищите! Зинуш, я вызываю Таши с Вирушкой, здесь явно что-то мерзкое, Антипа, забирай всех и дуйте на озеро, тут оставаться опасно, пока вторую змею не найдем.

Напоив меня отваром, руки тряслись так, что не могла удержать кружку, Антипа метнулся собирать детишков.

Прямо на дорожку вылетели Таши, Вирушка и ещё три каких-то мужика, Пол показал на круг, Таши мгновенно магией собрал все в какой-то короб и отправил с одним из прибывших в столицу.

— Здесь без Тахирона не обойтись, боюсь ошибиться, но, похоже, наш стародавний «песчаный» отметился. Вторая где змейка?

— Котики ищут!

— Зина, быстро в дом, Антипа, чего тянешь резину?

— Так ить все готово, идем ужо! — В последнюю минуту к нам присоединился один из прибывших с неподвижным Васькой на руках.

— Зацепила все-таки одного, надеюсь, вода озера поможет, только надо быстрее! — Притихшие детки круглыми глазами смотрели на своего кошачьего приятеля, Артемка начал было плакать, но моя отчаянная девочка шикнула на него:

— Не ной, не девка, Васю будем спасать!

Вывалившись на полянке, чуть ли не бегом, понеслись к озеру, оставив Антипу объяснять выскочившему на шум ведовому Силе, что и зачем.

Мои малыши замерли в восхищении, глядя на ставшее ещё более красивым озеро, а я, забрав Васю, поклонившись и поздоровавшись с «Глазом», попросив помочь котику, вошла в воду. От средины озера началась небольшая волна, дошла до моих рук, и я аккуратно положила котика в воду. Волна понесла его в средину и там Васю потихоньку стала покачивать. Сопровождающий сказал, что ему надо вернуться, и ушел.

— Мамочка, мамочка! — на берегу приплясывали в нетерпении детки. — Можно нам в водичку?

— Можно, только надо поздороваться!

Удивил Лучик, подойдя к самой кромке воды, низко поклонился и сказал:

— Ты очень красивое, позволь с тобой познакомиться?

За ним синхронно повторили поклон и слова Любава с Артемием. Я не удивилась, услышав смешок, а детки замерли, вода же потихоньку отступила от берега и, образовав полукруг, аккуратно обняла всех троих и, под восторженный визг, затащила в воду. Надо ли говорить, что дети были в восторге, и вытащить их из воды никак не получалось, пока вода потихоньку не стала их выталкивать на берег.

Дети уснули прямо за столом.

— От ить какая пользительная тута вода, окромя здоровьица ещё и силушки робяткам прибавит, а уж Лучезарушка точно богатырем станет! — Надо сказать, Антипа никогда не выделял своего родного сына, любил всех троих одинаково и истово. — Како же их разделять-от, они мне все невозможно дороги! Я ужо заново втрой раз, когда детишки народилися, к жизни воскрес, неможно их разделять, все мои любимочные!

Антипа пошел инспектировать «како здеся похозяйничал Силушка». Я пошла на свой любимый камушек. Оказывается, мне здорово не хватало именно вот такого созерцания необыкновенно-золотистой воды.

Скачками принесся Стёпа:

— Я разрыв сердца чуть не схлопотал, маги меня… Меня, пофигиста!.. отпаивали какими-то каплями, ноги отнялись, когда услышал про нападение. Лучика моего, падлы. Найду — урою!! Вася мой что?

Я кивнула на средину:

— Думаю, что жив, раз вода его держит.

Кот встал на задние лапы и, молитвенно сложив передние, проговорил:

— Богинюшка, я конечно недостойный твоей милости, но всем своим грешным и наглым сердцем прошу, спаси и сохрани всех моих дорогих, будь им защитой и оберегом!!

Вода ухватила его за шкирмон и потащила к средине, он не сопротивлялся, только на самой средине задержался на миг, крикнув:

— «Не боись, меня в гости позвали» — и исчез.

— Позвали, так позвали, — посидев еще, успокоившись, пошла в горницу, там ещё немного пообщались и разошлись спать.

Озеро очаровало деток, они с большой неохотой вылезали из воды, под ворчание Антипы быстро проглатывали еду и опять убегали к озеру, там-то и застали нас Пол и Таши. Рыжее солнышко, не раздумыва, прыгнул в воду, и веселье понеслось по новой.

— От ить дитё, тако же пять лет.

— Пусть развеется, им досталось за эти дни, Зинуша, хочется пирогов и баньку!

— Банька вся паром ужо исходит, а покамесь паритеся и пирогов-плюшков навертим, да и ввечеру надоть нам с малым домой итить, не пустют скоро в дом-от, гулёных.

— Пустют, куда денутся, вы ж почти на войне побывали.

Мужики напарились, отдышались, наелись, детки затребовали деду Полю с историями. Кто бы сомневался, что внучушка деда просто так отпустит, только, когда они крепко уснули, оставив Силу при них, пошли на озеро.

— Таши, кому и зачем понадобились детки? Откуда взялись змеи?

— Тут история тянется с нашей учебы ещё, помнишь у Саллии я быстро сбежал, услышав про песчаного? Все эти годы мы искали его, не может такая сволочь не оставить какие-то да следы. У него с самого начала обучения с Димом сложились враждебные отношения, ему прилетало и за Саллию, и за мерзкий язык, но Дим всегда был сильнее и, наверное, удачливее, а и Богинюшка за ним присматривала. Так, когда нас спас «вор» иль Джам, этот гаденыш под своим обликом ловко наведенным, натравил на нас матерого убийцу, сам же тенью стоял за ним, и когда не удалось уничтожить, сбежал и затаился. А сейчас… сейчас в какой-то степени виноват Стёпка.

С озера раздался возмущенный голос Стёпки:

— Ну-ка, ну-ка поподробнее!

— Иди сюда, герой-любовник и слушай. Тогда, на озере, ты славно подпортил одну рожу, помнишь? У этого мерзавца шрамы так и остались, вместо смазливой, рожа стала отвратительная, блистать ему нечем, и он, спиваясь, очутился на самом дне, там-то его и нашел верный пес песчаного, ну а дальше все просто, накормили — обогрели, как ты скажешь, и в дело пристроили. Пристроили охранником в караванах, вот, разъезжая по городам и весям, он увидел тебя, кот, когда ты судействовал на баскете. Порасспросив горожан, узнал, что ты и та самая «ненавистная ему шлюха» живете здесь, начал готовить мстю, рассудив, что через деток отомстит страшнее… Змейки эти почти перевелись, у песчаного есть небольшое количество самых редких и ядовитых змей, вот он и спер пару ирчи, с очередным караваном прибыл в Тилью. Змеи, за это время бывшие в небольшом сосуде без привычных условий, стали агрессивными, и если бы не тесто, то все закончилось бы страшно подумать как, они же в прыжке к жертве плюются ядом, который прожигает даже камень.

Таши, попрощавшись и забрав все оставшиеся амулеты, убежал. Утром, расцеловавшись с детками, ушел кот на задание, а Антипа с сыном во столицу, Пол привел Муську, детки накупавшись, залезли на неё и поехали кататься, распевая: «поедем красотка кататься, давно я тебя поджидал!»

Я забрала Ваську которого вода бережно уложила на берегу, котишка сильно исхудавший, стоял, едва держась на ногах, я со слезами радости понесла его в горницу, где ему уже приготовили лежанку.

Из леса выскочила полла, но не Муська, какая-то другая, у нашей на морде было белое пятно, а эта была сплошь черная. Она неслась прямо ко мне, не добежав пару метров, остановилась и как-то тревожно заржала.

— Дети, опять что-то! Сила, бегом, что-то случилось в лесу, — я быстренько положила Ваську на крыльцо и побежала за поллой, сзади догонял Сила.

В боку закололо, но я неслась, как наскипидаренная, и чуть не налетела на моих пыхтящих малышей.

— Муся, ещё чуть-чуть, Любава, потерпи ещё немного, мамушка прибежит и поможет!

Лучик изо всех силенок пытался засунуть какой-то сучок в… кошмар!! капкан!! — в котором еле пищал мальчик, похоже, из оборотней, потому как лицо и руки были человеческими, а остальное какого-то большого кошака — рыси или леопарда, разглядывать было некогда. Дочка же сидела на коленях возле мальчика и, бережно поддерживая раздробленную руку ребенка, пыталась лечить своими зелеными лучами. Сила аккуратно отстранил Лучика, потихоньку вставляя сначала какой-то большой нож или клинок, а потом и толстую палку в, неохотно поддающийся напору зазор между зубьями, и навалившись вдвоем с Муськой, с большим трудом им удалось расцепить страшные зубья. Я очень осторожно вытащила его ручку и поднялась на ноги с ним, вот тогда малыш потерял сознание.

Любава, непрерывно шмыгая носом, рассказывала, как они увидели мальчика, который уже не плакал, а только скулил, как малюсенький щеночек, и как они пытались его вытащить, и как Муська заржала на весь лес, и прибежала другая лошадка, и потом пришли мы с Силой.

— Мамочка, мы же не отдадим мальчика никому? Ну, кроме его мамочки, она же его найдет?

— Да, милая, давай-ка деда Полю зови!

На деду Полю было жутко смотреть, после всего рассказанного, он зеленел на глазах, сказав:

— Разберусь! В моих владениях, да капкан?

Забрав с собой одного из крепких таких мужичков среднего возраста, присланных для нашей охраны, быстро исчез.

— Что-то жизнь забила ключом, и все по голове, — вздохнув, признала я.

— Именно, то избы горят, то кони скачут, — дополнил Степка, пришедший с растрепанным и в драной мантии Виликом.

— Таши не может, прислал меня, показывайте ребенка. — Долго возился с мальчиком и, выйдя на крыльцо, устало и жалобно попросил: — Покормите меня, а? Я и не вспомню, когда нормально ел.

Пока он жадно ел, Любава засыпала его вопросами: почему он такой растрепанный, почему у него на одежде дырок много, почему мальчик только наполовину мальчик, а кто он ещё? Лучик, севший рядом с Виликом, молча пододвигал ему еду, зная, что тот обязательно ответит.

Отдышавшись, Вилик сгреб деток в охапку и понес их на озеро, говоря, что такой подарок, как «Глаз Бастики», выпадает раз в жизни, и нельзя такой шанс упускать, не побывав в такой воде. С ними пошли и Драган, наш охранник, и Стёпка — у этого дело к Бастике имелось.

Я проверила малыша — ребенок спокойно спал, видимо Вилик хорошо его подлечил, только вот он так и замер в полуобороте. Потом явились мои купальщики, Любава с круглыми глазами принялась тараторить:

— Мамочка, Драган будет нас учить бою, он работал в Когтях, мне срочно нужен деда Поля, надо найти матерьял для мечей!

Драган смущенно сказал:

— Девочка увидела на плече знак и просто вынудила меня дать обещание научить их владению мечом!

— Я тоже хочу такой знак, — запрыгала егоза.

— Сто потов надо пролить и быть отчаянно смелым и ловким, знак так просто не ставят, — остудил её Стёпка.

— Я, — она ткнула себя в грудь пальцем, — смогу!! Лучик, скажи?

Тот, помолчав, выдал:

— Сможешь, но не надо. А мечи когда будем делать? Вилик, ты обещал все сказать.

Тот по давней привычке усадил их на колени, приобнял и, поочередно уткнувшись каждому в макушку, сказал:

— Так вот — мантия в дырках, это как у учителя. Таши, когда его Повелитель ругал за прожженную, в дырках мантию, сказал: «А может мне эти дырки постоянно напоминают о том, где я лопухнулся, чтоб не забывалось, да и карманов здесь много нужных». Вот и я тако же, хламиду не снимаю, правда и косяков у меня больше, пока что.

Любава вылезла из его рук и потопала в горницу, выйдя через пару минут с расческой.

— Ты должен быть красивым, — приговаривала она, причесывая Вилика, — а то девки любить не будут!

Все одновременно посмотрели на кота.

— А что я? Поколение подрастает дерзкое!

— Про малыша, — продолжил Вилик, — он из Мачора, только там живут барсовые. Странно, как такой маленький оказался один и так далеко от родителей. Барсовые ни на минуту не оставляют малышей без присмотра, они примерно, как твои, Стёп, котятки месячные. Ручку-лапку мы с егозой подлечили, она срастется правильно, только останутся шрамы, но не это волнует, — полуоборот, дитё в таком возрасте не умеет оборачиваться, рано. Видно, из-за боли и страха он самопроизвольно попытался обернуться. Но мал ещё вот и застрял в полуобличье. Насколько я помню из учебника, ему самому не обернуться и где-то в течении седьмицы надо помочь, иначе он так и останется. Но, — ответил он, опережая Лучика, — это только барсовые могут, мы не знаем эти тонкости, барсовые такие секреты никому не раскрывают. Уверен, деда твой уже отправил весточку барсовым. Ох, не завидую я тому, кто это сделал! Пойду, посмотрю на малыша!

Через несколько минут Вилик вышел с ним на руках, тот задорно крутил головой и с любопытством смотрел на всех нас:

— Я тебя помню, ты плакала и руку мне гладила, — сказал Любаве, — а ты меня из ловушки хотел вытащить, — это Лучику! И тут он увидел Стёпку — глаза округлились и он воскликнул:

— Младший брат Богинюшкин!! Никогда не видел, ты на нас похож, только мелкий.

— Сам-то больно велик, и ещё неизвестно кто из нас младший! Звать-то тебя как?

— Лихослав, младший и любимый сын князя Венцеслава Мачорского, — Вилик удивленно сказал, — но у князя все дети взрослые?

— А вот и нет, я нежданно-негаданный родился, и то великая тайна мачорская, — малыш поднял вверх большой палец, явно цитируя кого-то, и тут же всхлипнул, — а я… а меня…

— Фи, какая ерунда, — уперев кулачки в бока, фыркнула Любава, — скоро твои мамочка и папочка явятся, айда лучше на озеро, а то эти взрослые все время ворчат.

Кот крякнул:

— Да, это похлеще меня будет деточка!

Драган понес Лисика — так его тут же окрестила дочка, а мои вприпрыжку побежали за ними, вскоре с озера донеслись вопли и визги. Вилик дождался Пола, долго о чем-то с ним говорил, потом помахав мне рукой, убежал. Мрачный Пол, посовещавшись с котом и охранниками, тоже долго не задержался. Буркнув мне:

— Крыс надо уничтожать и гнид тоже, завтра явлюсь, деток от себя далеко не отпускай! — тоже исчез.

Муська, как верный пес, ни на шаг не отходила от деток, а где-то возле леса нет-нет, да и выглядывала та полла, что прибегала за мной.

Вечером все трое лежали на большой кровати и слушали кота, рассказывающего мультики в лицах, да так и уснули все вместе, а кот растянулся вдоль ножек, тревожить не стала, так и проспали до утра, дружненько.

Утром Стёпка, как бы между делом, сказал:

— Вот, заноза тебе и жених!

— Нет, — серьезно ответила дочка, — мой жених другой… он такой… такой огромный и красивый, и шрам у него есть!

— Если шрам, то да, — кивнул кот.

— Ты сам, когда с блуду приходишь, говоришь, что шрамы украшают мужчину! — на что кот растерянно промолчал.

— Стёп, ну хоть чему-то правильному ты их учишь, или только дури?

— Жизни я их учу!

— Оно и заметно, ведь нарвешься!

Детки побежали на озеро, Лисик в воде был как дельфиненок, нырял, быстро плавал, мои же глядя на него, учились нырять.

Довольные, уставшие, поднялись на поляну и замерли — к дому летели огромные кошки, Лисик у меня на руках пискнул, и задние развернувшись, быстрее помчались к нам.

— Дети, быстро ко мне за спину!

С оскаленной пастью на меня летел зверюга, от озера летел прыжками Драган, а через мою голову с жутким мявом прыгнул Стёпа и, оскалившись, зашипел, защищая нас:

— УРРРОЮ ВСССЯКОГО!

Первый зверюга притормозил от удивления, видно, за ним приостановились и три других, а сзади выскочила, видимо, самка, поменьше, и продолжала лететь на меня. Сбоку вывернулся ещё один и преградил дорогу самке, которая с ревом откинула мешавшего ей котищщу.

И тут раздался разбойничий свист, и из-за спины выскочила возмущенная Любава, в три шага она подлетела к кошке и стукнула ту по носу:

— Гадская кошка, не смей обижать нас!

Затормозивший за самкой, самый большой зверюга, шумно втянул воздух и, распластавшись по земле, пошел рябью, через минуту перед нами стоял огромный мужчина и с удивлением смотрел на мою крошечную, по сравнению с ним, дочку, трясущую кулачками.

Лисик радостно завозился и закричал:

— Мамочка, батюшка, они меня спасли!!

Вместо кошки появилась женщина, которая зажимала нос рукой, а спустя мгновение перед нами стояли остальные крупные, мощные воины.

Старший из них, поклонившись, сказал:

— Приветствую тебя, княгиня, прости нас, не поняли мы в горячке, что ты не враг сыну нашему. Прими мою благодарность!

— Лихославушка! — это уже женщина протягивала руки к сыну — тот с удовольствием перебрался к ней и заурчал.

Любава же подошла к отдельно стоящему рослому, мощному мужчине, который отворачивал правую сторону лица.

— Какой ты красивый! — она подняла вверх руки, — подними меня!

Тот, первый, что летел на меня, оскалившись, ухмыльнулся и сказал:

— Он же урод, ты лучше на меня посмотри, я же красивее!

Лучик, внимательно смотревший на всех, поморщился. Это означало, что молодец с гнильцой. Мальчик мой каким-то чутьем распознавал внутреннюю сущность, и если морщился, то человек или не очень человек, был нехорошим.

Любава меж тем гладила изуродованную ожогами щеку и приговаривала:

— Ты самый красивый и храбрый! — и, повернувшись ко мне, выдала: — Мамочка, я нашла своего жениха!! Я за него замуж пойду!!

Этот, что хамил, некрасиво заржал, его поддержали два рядом стоящих. Какая-то неправильность была в них, как бы и крепкие, и сильные, но весьма напомнили наших перекачанных мачо, не воины, а показушники какие-то.

Сзади раздался вкрадчивый, какой-то не похожий на обычный, голос Пола:

— Позволь узнать, Венцеслав, сын Станимиров, с каких это пор твои крысы хозяйничать стали в моих владениях? И почему всякая гниль и гниды позволяют себе говорить вперед вожака? Или ты совсем стар и слеп стал и не видишь у себя под носом дерьмо?

Медленно, по дуге, обходя поворачивающих за ним головы, Пол подошел к нам, вид его внушал суеверный страх, сейчас это был настоящий местный леший, с какими-то угрожающими сучками, шипами, торчащими вместо привычных рук и ног, заросший до глаз, со стоящими дыбом зарослями мха или пакли на голове.

— Я спрашиваю, кто из вас, мерзавцев, — он указал шипом на трех, стоящих впереди, — осмелился испоганить мои владения мерзкой ловушкой?

Два сразу же упали на колени, а третий, нагло ухмыльнувшись, сказал:

— И что ты мне сделаешь, палка с глазами, когда за моей спиной все барсовые, я только свистну и… — из руки-сучка Пола вылетела небольшая молния, и этот наглец обратился в статую. Драган и Младен моментально скрутили двух других, на поляну посыпались лиардские воины во главе с Виликом.

В момент произвели зачистку, как выразился Стёпка. Венцеслав с оборотнями тоже отправились в Унгар, скорректировать совместные действия по наведению порядка. Любавин жених, с заметно побледневшими шрамами, после её поглаживаний, и нежно поцеловавший свою «невесту», тоже ушел.

— Мамочка, ты такая несерьёзная стала!

— Чем же, доченька?

— Вот, — она забавно развела руками, — ни одного нарядного платья не взяла, мне не в чем жениху показаться!

У нас дружно отвалились челюсти…

Потом, Пол, откашлявшись и улыбнувшись, сказал:

— Похоже, не отвертеться Мстидару от невесты, тут все круто! Внучушка, ты платья теперь носить будешь, или как с моим подарком будет? (Было дело, когда подаренное им платье в порыве большой обиды — мечталось лук со стрелами — изрезано на клочки. Пол в глубокой печали две седмицы не появлялся, и мы сначала слушали рыдания по поводу не того подарка, а потом — потому, что деда пропал.)

Сейчас же ответ убил:

— Надо же мне во всей красе ему показаться… — и пропела: — «должна быть в женщине какая-то загадка, должна быть тайна в ней какая-то!»

— Это в пять лет, ой, Зинуша, быть нам ранними тещей и тестем, — никогда не терявшийся Стёпка, озадаченно, совсем как деревенский мужик, чесал лапой в башке.

Светомира, не выпускавшая сыночка из рук, сказала:

— Для своих, барсовых, у нас имеется такая ткань «утренняя роса» называется, будет тебе платье из такой ткани, только если не передумаешь быть Мстидаровой невестой!

— Лучик, скажи им, что я его выбрала насовсем, только вот вылечивать лицо, чтобы без шрамов был, не буду!

— Почему же?

Она хитро улыбнулась.

— А чтоб никто не знал, что он самый красивый, только я!

Лучик как всегда кратко подтвердил:

— Да! Не скоро только будет свадьба, маленькие мы.

— Подождет!!

— Ни фига себе, заявочки! Ну, раз Лучик сказал, так и будет! — подвел итог кот.

— Светомира, — Пол обратился к матери Лисика, — полуоборот когда будем исправлять, что для этого нужно?

— Венцеслав и старшие братья как придут, сразу и начнем, надо же травки кой какие заварить, малышу будет больно, но недолго, а потом он сутки проспит. Я так вам благодарна, мы знали про всю эту кашу, заваренную троюродным племянником, но уверены были, что будут пытаться устранить наследника, нашего старшенького, Велеслава, а они малыша и его няньку, гуляющих в саду одурманили травой мерии, а много ли надо малышу? Но что эта мразь, — она содрогнулась, — решится на такое…

Укладывая вечером деток спать, обратила внимание, что сыночка какой-то грустный.

— Лученька, ты что грустный?

— Деда Арди долго не приходит!

— Видишь, какая плохая история с Лисиком вышла, а твой дедушка в столице, как раз там и работает. Я точно знаю, что он тоже без тебя скучает, как наладится все, пойдем в столицу в гости к Антипе, Таши с Вирушкой, обязательно к Луше в магшколу зайдем. Целую седьмицу будем в столице.

— Мамочка, а папу нашего увидим?

— Эммм… а кто вам сказал, что папа в столице?

— Никто, мы с Любавой сами так решили, мама а почему папа никак нас не найдет, мы же не прячемся? Какой он?

— Папа ваш очень хороший, сильный и умный, а вас не ищет, потому что не знает, что вы родились.

— Почему? Ты ему не сказала про нас?

— Когда он уезжал, даже я не знала, что вы в животике уже есть. А папочка ваш очень большой начальник, у него много врагов, и нас могли сильно обидеть ну, вот, как Лисика.

На меня внимательно смотрели зеленые и черные глазки… и кот, явно не собиравшийся помогать мне в этой ситуации, потом Любава сказала:

— Вот научимся у Драгана драться на мечах и пойдем к папочке, тогда никто не сможет нас обидеть и его защищим!

— Точно, защищим! — подтвердила я, молясь про себя, чтобы эту тему оставили, детки и впрямь переключились на разговоры о мечах.

Когда уснули, кот шепотом, чтобы никто не услышал, выступал:

— А дальше чё говорить станешь?

— Знаешь, пусть всё идет, как идет. Суждено, значит, узнает о них, нет — вырастут, сами решат, на все воля Божья! Кстати, ты, мил друг молчишь как шпион о посещении Бастики, не к добру?

— Пока не могу, но девочки у неё…

— Кто про что, а вшивый про баню!

— Ну, не могу я, нельзя!

С утра началась суматоха. Барсовые ушли куда-то в Половы владения для проведения оборота Лисика, и на счастье Лучика заскочил Арди. У сыночка как предчувствие было, он не уходил с крылечка, даже на озеро не пошел, и надо было видеть, как он, раскинув руки, летел, сломя голову, навстречу спешащему Арди! Прижавшись к груди Арди, мой немногословный сыночек что-то долго и взволнованно говорил деду своему, вызвав у меня слезы. Ушла в горницу, чтобы не видели.

Лучик не отходил от деда ни на шаг, Арди же с нежностью смотрел на обоих, когда прибежавшая с озера егоза тоже повисла на нем.

— Я такой богатый теперь, столько любви и не чаял узнать, — блестя повлажневшими глазами, сказал он мне.

Барсовые принесли крепко спящего, теперь уже обычного ребенка, тут же почти все обратились в кошек и умчались, размяться. Мы же тесным кружком сидели в горнице, когда Венцеслав сказал, что мои детки и Лихослав теперь породнились на всю оставшуюся жизнь, а мы все, включая Муську, всегда желанные гости в княжестве.

Муська, кстати, куда-то запропала, я не волновалась, думая, что она в лесу избегает общения с большими кошками, но Стёпа просветил:

— Любовь у их открылася с тем черным лошадём, — с Антипиными интонациями проговорил (Любава так назвала поллу), — так что быть мне дедом, скорее всего. Не доверит ведь жеребенка-лошаденка-полленка, как не назови, никому, порода-то дикая, это меня она любит, ну и ребятишек с тобою, а других-то близко не подпустит.

Затем князь, посмотрев на огорченную Любаву, серьезно спросил:

— Любавушка, не передумала ли ты быть невестой Мстидара? Я обязан официально объявить барсовым, что Мстидар теперь имеет невесту!

Дочка, вся искрутившаяся и опечаленная, что Мстидара пока нет, ответила со всей серьёзностью:

— Я своих решениев не меняю!

— Вот так, знай наших! Коней на переправе не меняют! — поставил точку кот.

— Быть по сему! Вижу, у тебя, старшая княгиня, много вопросов имеется, подождем Мстидара, он у меня в кяжестве за всю разведку отвечает, вот утрясут все мелкие вопросы с главой Лиардовских розыскных, и придет он, не волнуйся, княгинюшка малая.

Малая «княгинюшка» засияла, заскакала, и от её радости все вокруг заулыбались тоже.

Венцеслав же уважительно обратился к Лучику:

— Могу ли я у тебя спросить, надежда Богинюшкина?

— Откуда ты знаешь? — вырвалось у Стёпки.

— Мы, барсовые, ближе всех к Богинюшке, и от князя к князю переходит нам умение видеть наделенных большой силой и умениями, благословленных Богиней нашей, Бастикой!

— И много ты их видел?

— За время, прошедшее с бунта, Лучезар — второй, но уже сейчас видно, более сильный, чем имеющий немалую силу Димандан, Правитель Лиардский.

Я поперхнулась отваром, кот тут же лапой стал стучать по спине:

— А не жри в два горла!!

Лучик кивнул князю, тот спросил:

— Обскажи-ка мне, как ты смог определить что, — он вздохнул, — родственник с черной душой?

Мой сыночек сказал кратко:

— Вижу, есть внутри чисто и ясно, а у него было грязно.

— А… — что-то хотел спросить ещё Венцеслав, но радостный вопль Любавы его заглушил — дочка с разбегу повисла на Мстидаре, который как-то солнечно улыбнулся чистой половиной лица.

Рядом охнул князь:

— Ох, ты, Богинюшка, я много лет не видел, как он улыбается, забыл! И правда, все делается по воле Богинюшки!

Любава знакомила жениха со всеми:

— Это мой деда Поля, самый-самый дед, это мой Лучик, это ещё один мой деда Арди, есть ещё Антипа с Артемкой и мамочкой ихней, Косик, Таши-солнышко рыжее с Вирушкой и Луша. А ещё Кузема с ребятишками, вот всех люблю, Муська ещё, гулёна.

Сидя у него на руке, она потихоньку поглаживала его изуродованную щеку, с ручек её шло зеленоватое сияние.

— Ты не передумал потом жениться на мне, я ведь маленькая, — она горестно вздохнула, — пока вырасту, ты не будешь стареньким дедушкой?

Смеялись все, а Венцеслав в пояс поклонился дочке:

— Маленькая княгинюшка, ты за два дня сделала чудо, мы никогда не видели, чтобы он смеялся.

Мстидар аккуратно поставил невесту на стул, встал перед ней на колени и произнес:

— Признаю тебя, Любава, дочь Зинушина, своею нареченною, объявляю своей невестой и обязуюсь верно ждать, когда подрастешь. Беру вас всех и Богинюшку в свидетели, — он достал два узеньких браслета, один маленький аккуратно одел дочке на ручку, а большой подал ей, чтобы она ему надела. Моя важная и невозможно счастливая малышка, пыхтя от усердия, сумела застегнуть на ручище воина браслетик, что-то щелкнуло у обоих на руках.

— Браслеты теперь не снимутся, а у малышки по мере её подрастания, браслет будет становиться шире, никаких неприятных ощущений не будет, это наша барсовая магия, — объяснил князь.

От порога раздалось:

— Мои поздравления, коллега и маленькая принцесса!

Мы как-то умудрились не заметить вошедшего вместе с Мстидаром мужчину, среднего роста, такой незапоминающийся, обычный, но кот, встрепенувшись, заорал и пошел ему навстречу.

— Кого я вижу? Братан, здорово!

Тот, погладив кота и пожав ему лапу, сказал:

— Представь уже меня!

— О, я от радости отупел. Знакомьтесь — это Громодан!

Я выпала в осадок, при его имени мне всегда представлялся громадный мужичище с огромными, почему-то волосатыми кулаками, а тут обычный, незапоминающийся человек.

Но когда он внимательно посмотрел на меня, подумала, что взгляд-то у него очень даже запоминающийся, такого иметь во врагах… чревато! А с его умением складывать два и два, увидев точную копию Правителя, Лучик все больше походил на него, сомневаться не приходилось, что выводы он уже сделал правильные, тем более Любава поименно назвала всех своих любимых людей.

Да, засада, посмотрим, что скажет!

 

ГЛАВА 12

Громодан же вел себя исключительно — положительно, ни одного намёка, ни одного лишнего слова, я немного расслабилась, прибежали набегавшиеся барсовые, надо было всех накормить, и мы с Силушкой организовали вечерние посиделки на улице. Светомира, знавшая апппетиты своих оборотней тоже полдня готовила, так что еда получилась вкусная и всякая — наша и мачорская. Подъели все, потом часть барсовых ушла домой, остались только Венцеслав с женой и пара охранников, наконец-то успокоились и заснули Лучик с Любавой — и тогда-то начался разговор обо всех этих событиях, естественно, рассказано было столько, насколько возможно.

После наведенного заклятья от подслушивания, Громодан начал первым:

— Все началось ещё с тех пор, когда напали на Димандана с друзьми, песчаный исчез, оставив вместо себя убитого генералом иль Джамом матерого убийцу, а поскольку покушение было на наследника, то основное внимание в первые часы было на пострадавших. Когда же занялись личностью убитого, морок спал и розыскники порадовались, что одним гадом стало на свете меньше, слишком уж кровавый след тянулся за ним. Афишировать, что песчаный исчез, не стали, никто же не видел его во время нападения. Время шло, этот умник нигде и ничем себя не проявлял, и как-то все больше стали думать, что его нет в живых. И тут Таши является из Эффирии и говорит что Саллия иль Джам, видела во время нападения размытую тень и, зная этого мстительного и злопамятного отступника, надо перепроверить все данные. Перепроверили, потом случайно один из выпускников Магвера увидел в Азарде, в небольшом городке у гор, старое объявление о приобретении особо ядовитых змей по высокой цене, на базаре ловко сумел навести разговор торговок на змей, те рассказали, что один из змееловов хорошо заработал на этом, и сейчас многие подались ловить змей. Мальчишке хватило ума самому не лезть в это дело, по прибытии в Унгар рассказать все Таши, и вот аккуратно разматывая по ниточке, мы вышли на отшельника-ученого, якобы разрабатывающего противоядие от любого яда. Жил этот ученый замкнуто, прислуги не имел, дом стоял на пустыре, скрытно подобраться поближе не представлялось возможности. Со змееловами встречался на базаре, тут же расплачивался и уходил обратно. И вот тут-то кто-то из ветеранов сыска вспомнил, что у барсовых раньше водились уникальные птицы, филисы, которые выполняли роль разведчиков, но вот остались ли такие ещё… Вот и пришлось напрячь память и мозги — кого бы послать к барсовым, ведь со времен бунта они очень неохотно шли на контакт со всеми другими странами, жили обособленно. И случайно узнали, что брат князя Венцеслава, тот самый воин, что закрыл нашего Повелителя на поле боя, сильно пострадав при этом, ведает всей разведкой, негласно, оставясь в тени, живя где-то в небольшом селении, разъежая по княжеству, якобы зарабатывая на уроках воинского мастерства. Как нам удалось выйти на него, это не к месту, скажу только что восхищен и поражен его талантами. В кратчайший срок размотать заговор и, без применения жестких мер, расположить и разговорить ближайших помощников захотевшего поцарствовать, недальновидного родственника князя — это надо суметь. Вот и потянулась тоненькая ниточка из княжества в Азард, все оказалось до банального просто, как говорит мой большой корефан Степан:

— Деньги, бабы, карты! — вставил кот.

— Именно так и было — сначала красотка, потом нехватка денег, выигрыш на первый раз, а потом проигрыш, банально, но мозгляка поставили пред выбором или-или…

— Вот только одно упустили… не думали, что на малыша поднимется рука, — дополнил Мстидар, — у нашего ума бы не хватило вовлечь в конфликт Лесного Хозяина, все же знают, что он в грызне за власть никогда не участвует, а тут идеально так — найдут погибшего малыша в его владениях, да ещё в таком капкане. Вот и конфликт между горячими барсовыми и лесом.

Пол задумчиво сказал:

— А ведь вспомнил я одного поганца, ещё когда Антипа спал, я на полянке этой застал живодера одного. Славно я его тогда приложил, да вот исчез он в последнюю минуту. Похоже, про одного и того же мерзавца говорим, он же пытался с живой поллы шкуру снять.

— Вот тут-то и вмешалась неожиданность номер два в лице Лучика и Любавы, никто же не мог знать, что дети найдут малыша и мальчик останется жив.

— А номер один? — встрепенулся Степка.

— А номер один — твой личный враг, разодранная рожа, подкинутые им змейки — это весьма жирный след и страшный косяк заговорщиков. Сейчас мы совместно с мачорцами, азардскими ищейками, эффирцами разматываем ниточки и аккуратно их удаляем, спешить не можем, уж очень большую сеть развернул этот паук, вот вкратце и все пока. Да, забыл про филлисов, но это зять, — он улыбнулся, — добавит.

— Птиц мы бережем, про них мало кто знает. Ну, берут их на охоту, ну, нападают они на более мелких птиц, а что разведчики — сие есть государственная тайна, и мы наложили на вас с котом небольшие чары, чтобы вы не могли как-то рассказать об этом.

— Ну, мы же антимагические, поди, не возьмет, — кот в раздумье почесал лапой за ухом.

— Мы в питье добавили, незаметно, надеюсь, будущие родственники, не обидетесь? Филисы связаны со своими хозяевами магически, мы как бы видим их глазами, вот и углядели с воздуха много интересного у этого отшельника. Выводим заразу всем миром, скоро выжжем все, а там хоть в охранники, — Мстидар опять как-то светло улыбнулся, — к невесте.

— Ну, вот тут тебе крупно не повезло, наша фулюганка, как зовет её Антипа, не даст покоя, она теперь загорелась научиться биться на мечах, а там много ещё чего из воинских наук на себя примерить захочет. Деда Поля, ты подобрал дерево для мечей?

— Трех видов, она же репеюшка, не отстанет нисколько.

Громодан сказал:

— Прежде, чем откланяться, я бы хотел с Вами переговорить, тирра Зина, тебя прошу, Степан, не подслушивать! Пойдемте к озеру.

Молча дошли, уселись на любимые камушки, и Громодан, помолчав, сказал:

— У меня только один вопрос к Вам. Почему? Почему Его Величество не знает о детях?

— Трудный вопрос… Можно встречный? Сто процентов за то, что меня бы сопроводили к вам, как бы все восприняли? Шантаж, вымогательница, сумасшедшая, неизвестно откуда взявшаяся. Повелитель точно знает, что не спал с ней, что меня ждало? По-тихому удавили, или в дурку отправили?

— Если честно, то да, расценил бы, как угрозу, и принял соответствующее решение.

— И зачем ему говорить о них? На руку и сердце Его Величества желающих много, родовитых и венценосных, он, несомненно, будет счастлив и родит деток в браке, а это мои… у них вполне нормальная жизнь, дочка, вон, уже жениха заимела. Обычные дети, не бастарды и не пешки в играх властью озабоченных, для нас это самое главное.

Громодан долго молчал:

— Самое удивительное даже не то, что Лучезар один в один Его Величество, а Любава, это же Эльсиллия, только в миниатюре и очень боевая. Эльсиллия — мать Повелителя, она погибла очень рано.

Он опять замолк. Я тоже не рвалась что-то доказывать и бить в грудь кулаком, мужик ушлый, дураков на таком посту не держат.

— Знаете, я впервые, наверное, не знаю что сказать… я ожидал от Вас каких-то требований, привилегий для детей, удивлен. Уверен, Вы продумали даже такой вопрос, с кем останутся дети в… непредвиденном случае?

— У них есть мапа Стёпа, мапа — это мама и папа вместе, у них есть два безумно любящих деда…

— Понял! Арди — да? Что ж, — он поднялся, — буду рад, если про просшествии какого-то времени Ваша дочурка, перечисляя всех своих близких, упомянет и меня. Благодарю Вас, рад, что всё так сложилось!

Поцеловав мне руку (о, сподобилась, самый грозный мужик страны!), они с Арди откланялись.

Стёпа, было, сунулся ко мне, но увидев мою умученную физиономию, проворчал:

— Иди ужо, спать, болезная!

— И какого ты печалисьси? Ить теперя помеченный твой суженый и никуда ужо не денется, айдате лучше мечи выстругивать, ой да не нуди ты, ить тебе тако же будет оружье! — проснулась под говорок Антипин. — Айдате, пусть ужо мамушка поспит, от ить троица неугомонная, я в ваши годы мамушку слушал и не фулюганил тако!

— Хи-хи, когда это было, ты ж ста-а-аренький!

— Ай, сорву вицу, заноза, и женишок не поможет, ужо по мягкому месту отхожу! — Судя по хихиканью, детки выскочили из горницы.

— Разбудили мы тебя, Зинуша, так ить с имя, сорвиголовцами тихо не можно.

— Да, нормально, где все?

— Барсовые ушли озеру поклониться, Пол тожеть убёг, а энти фулюганы, Драгана вон окружили, оружью им надоть срочно сделать. А ить и правильно, сызмалу пусть умеют ответ дать всяким… Значицца тако же Ташик передал, что в Тилью можно ужо уйти, спокойно стало. Он через седьмицу объявится, пока меня к тебе приставили, да разветь энтот репеюшка отстанет, — он с нежностью кивнул на размахивающего ручками Артемия, — другие совсем детки вырастають термо… ядерные, вона как. Жисть она, конечно, на месте не замирает, а и славно, что за мечи взялись, тако же научатся не хилыми быть. Я тута с Лукерией разговор имел — она добилася разрешения на обучение с пяти годков, шибко одаренных деток, вот энта троица ужо в списках, Луша сказывала, нашлися ещё такие детки, цельный отряд набирается, ить к Празднику Года и начнут учебу-от, ты я думаю, против не будешь? Любаву Пол много чему научивает, а Лучезарушке надоть сильных учителев, многославный у нас дитёнок вырастает, у меня ить что мои тройнята, что энти тожеть тройнята и тако же люблю всех. Иной раз сидим в вечеру с Агриппушкой, а я и вздыхаю, от души наполненной, кручуся, а ить с какою пользою жисть моя пошла.

Барсовые уходили, взяв с нас обещание обязательно посетить их в ближайшее время.

Мелкая невеста клятвенно пообещала:

— Зуб даю, буду хорошо кушать, быстро расти и научусь драться на мечах, а ты мне арбалет привезешь?

У Мстидара правая половина лица почти вся разгладилась, глаз открылся полностью, но шрам дочка убирать не стала, — «когда вырасту, уберу». Барсы смеялись — «вот оно, женское коварство», а Мстидар любовался своей «чудой» — по словам Антиипы — которая стояла перед ним на одной ноге, прищурив глаз, и почесывая другую ногу.

— А может, все-таки, платье из «утренней росы»?

Та подумала…

— Не, порву ещё или зацеплюсь за ветку, лучше арбалет, и драться неудобно в нем, и плюнуть, — она закатила глаза и протянула сладким голосом, явно кого-то передразнивая, — Непри-и-или-ичноо!!

Так, смеясь, они и ушли, собрались и мы, только Муську так и не дождались, звали-звали…

— Ить в гульбу ударилася, нагляделася на хозяина вот и тожеть в разнос пошла.

— Чё бы ты понимал!

— Ужо где нам, сермяжным, до вас, таких… блудоватых!

И пошло-поехало — соскучилися по брехне.

— Мы пошли, наообщаетесь высоким слогом, придете.

— Што ты, што ты, энто разминка, мы ужо собралися.

Дома навалились дела: надо было проверить, как идет отделка второго здания гостиного двора, ещё раз тщательно проверить готовую коллекцию одежды для показа в Унгаре, Юллис от волнения забывал, что делал несколько минут назад, и мы отправили его пить ваку с кметом, чтоб не путались под ногами. Швейное дело наше заметно расширилось, образовались аж три цеха по пошиву женской, мужской и детской одежды, пошив женского белья отдали Саллии, у них там и ткани были под рукой, да и не хватало времени на все.

Саллия же с восторгом занялась новым для неё делом, и тоже везли в столицу «бомбу» — необыкновенное белье, которое произведет фурор! Саль на полдня заскочила к нам, показала образцы, притащила кучу фруктов и сладостей, договорились, что после показа, как немного в себя придем, с ребятишками соберемся к ним, на море хотелось невыносимо.

Стёпка два дня подряд шипел и ругался с Дуськой, которая стала весьма привлекательной кошечкой, остепенилась и нас навещала не часто, а тут привела котеночка маленького один в один Степа и внаглую оставила его.

— Оконфузилсси брателло, она ить ему условие поставила: или женится на ей, или сам своего котишку воспитывает, а и не отмажессья, одно лицо у их.

Я рыдала от смеха, кот шипел, злился, пока Лучик не разрешил проблему — взял котишку на руки, погладил и сказал:

— Мой будет, Федотка!

Боевых котов стало больше, но их присутствие было незаметно, коты постоянно крутились рядом, но как кого кличут, знала только дочка, я же только первый пяток и помнила. Службу несли отменно, Стёпку слушались беспрекословно и, несмотря на его разгильдяйство, порядок в БКС был.

Енерал разработал «систему оповещения в случае ЧП», и наши охранники заучили все звуки, что издавали коты, например если кот вцеплялся в штанину и начинал тащить, то надо было немедленно бежать за ним — это называлось ёмко — «Шухер!»

Драган каждый день учил деток бою на деревянных мечах, но тут оказалось, что желающих гораздо больше, вся соседская ребятня пожелала «тако же».

Драган пришел ко мне и взмолился:

— Не могу я всех обучить, мне вас охранять надо в первую очередь, а ребятишки славные, да и не помешает воинское умение никому.

— Скажи, а есть ведь у вас знакомые, что уже не служат и пожелают с детьми заниматься? Я поговорю с кметом, помещение найдем, и пусть занимаются, подведем это дело, как подготовка будущих защитников, подключим Арди или Громодана. Глядишь, по всему Лиарду такие клубы или, как там ещё, откроются, и детям польза, и воякам интересно, да и деньги какие-то будут официально получать.

— Точно, есть такие наши мужи, если получится, с удовольствием своим умением поделятся. А ещё хочу сказать, что из Лучика выйдет очень умелый воин, он так разумно ведет бой — залюбуешься. Это я к тому, что через год ему понадобится другой учитель из самых умелых, я все, что знаю, ему передам, но ему обязательно надо будет изучать воинское искусство дальше, это талант, его надо развивать.

А вечером случился скандал. Подходя к крыльцу, услышала интересные речи:

— А ваши не пляшут, а мы вот так, тресь! — Лучик.

— А мы вот эдак, трефовой дамой! — Антипа.

— А не надо мухлювать, а то по наглой черной морде! — Любава.

— Сначала поймать надо, а потом… Эх, а я туза! — Стёпка, дружный крик деток и Антипы:

— Пятый туз, попалсси!

Сняв туфлю, мгновенно залетела и запулила в кота:

— Козел!! Скотина наглая!

Кот, получив туфлей и выскакивая в окно, заорал:

— А за козла ответишь!

— Мамочка, ты чего? Мы же в картишки режемся? — удивленно спросил Лучик.

— И я говорю, чего? Дети к реальностям жизни приучаться должны!

— Мамочка, мы же не на деньги играем, — эти слова сыночка добавили масла в огонь. Я схватила веник и выскочила во двор, кот, мявкнув, забрался на дерево.

— Вот и сиди, падла, там, пришибу гада! — Меня трясло. — Ты хуже уголовника, ужас!

— А сама-то, падлой обзываешься и козлом!

— Слезь только! Утром вещички собирай и уматывай, нет сил больше видеть, что ты творишь!

Антипа, как-то бочком приближаясь ко мне, сказал:

— Ить мы не в сурьёз, тако для баловства и для РАЗВИТИЯ ВНИМАНИЯ И МЫШЛЕНИЯ, — тщательно выговорил он.

— А я в сурьёз!

— Мамочка, — зеленые глаза умоляюще смотрели на меня, — мне было интересно разгадывать карты, в жизни всякая наука сгодится, — процитировал он явно Стёпкины слова.

Вздохнув, обняла его:

— Спаси Бог, чтобы такая наука пригодилась! В Лиарде нет таких игр, и не нужно их знать.

Подлезла Любава.

— Мы честно-пречестно больше не будем!

— Хотя так классно было Стёпку поймать, — проговорил Лучик, — он хвастался, что мы не сможем.

— Стёпку вашего я все равно отлуплю!

— Лупили тут всякие, я, может, только из-за ребятишек тебя и не бросаю!

— Вот и вали!

— А не имеешь права! Как жил с детьми, так и буду, я им тоже не чужой!

— Я тебя с этого момента в упор не вижу!

Уже уснули детки, а у меня внутри комок не расходился, так стало тошно, единственное, что осталось от земной жизни — кот, и тот вредитель! Следующие два дня была холодная война — кот, явно переборщив, пытался вздыхать, что-то говорить, я же даже не смотрела в его сторону, а на следующий день стало не до кота с его дурью.

День выдался какой-то маятный, все валилось из рук, какая-то тошнота копилась внутри. Вечером шли с детками домой, дочурка забежала первой, Лучик уже переступил порог, когда меня резко ударило в спину какой-то волной, я качнулась вперед и полностью перекрыла сыночка, но он вскрикнул:

— Ой, меня что-то укусило!

Меня же же штормило и тошнило.

— Сейчас посмотрим, что у тебя?

На запястье малыша было красное пятнышко, я приложила к укусу тряпочку мокрую, сама же, перебарывая тошноту и слабость, усадила детей попить на ночь молока. Лучик как-то вяло держал кружку и еле-еле глотал.

— Сыночек, пойдем спать, — я взяла его на руки и заледенела — укус расползался по ручке, было уже пятно с пятак.

Уложив его, побрела в горницу, вызвать Таши по амулету. Только взяла его в руки, как посередине горницы с грохотом появился грязный оборванный Таши с дикими глазами:

— Лучик?

— Да, что-то жуткое.

Я быстро пересказала ему про волну и укус сыночка. Он влетел в детскую, Лучик вяло ему улыбнулся.

— Любушка, ты не хочешь у мамочки поспать сегодня? Лучик приболел, я буду его лечить, а там ты будешь, как королева спать?

Дочка запрыгала от радости и тут же унеслась.

В окно влез встревоженный кот:

— Что с Лученькой?

— Зина, времени совсем мало, решай быстро. То, что ты приняла за волну — это последний привет песчаного, мы его заловили, но он, гад, успел в последний момент послать «проклятие крови» на Димандана.

— Что это такое? — помертвев, спросила я.

— Очень сильное проклятие, от него Димандан должен был в течение месяца высохнуть, сделаться стариком и умереть.

— И?

— Проклятие касается только мужчин рода Дима, но этот гад не знал, что есть ещё один Димов родственник — Лучик, и проклятие как бы разделилось на обоих, ты же амагическая дама, большую часть приняла на себя, поэтому тебе так плохо, но через сутки ты восстановишься полностью. С Лучиком же все сложно.

— Таши, не тяни!

Злобно выругавшись, Таши продолжил:

— Эта паскуда, бахвалясь, сказал, что проклятие может снять только кровь родителей, он же знал, что Дима ничего не спасет, родителей давно нет, а у Лучика вы оба есть. Как, вызываем Дима?

— Таши, давай быстрее, спасем сына. А там пусть Дим меня хоть на костер! Кот за эти минуты вмиг осунулся и стал похож на бездомного бродячего кота. Таши мгновенно вытащил откуда-то взъерошенного Вилика, тот начал колдовать над каким-то отваром, надо было напоить меня, чтобы у меня хватило сил.

— Ну, Богиня нам в помощь!

Таши выдохнул и резко крутанул какой-то браслет на руке.

ДИМАНДАН. Весь день Его Величество Димандан был не в духе, умудрился наорать даже на своего верного Арди, у него почему-то сильно пекло в левой стороне груди, там, где шесть лет назад, после нападения жуткой твари, появились две небольшие родинки, которые понемногу увеличивались, но никогда не напоминали о себе. За день порадовало только возвращение генерала Ингорна, который, шесть лет тому, узнав о предательстве единственной и горячо любимой дочери, свалился с инфарктом, долго болел и уехал на эффирское побережье, набираться сил. Повелитель тогда видел серого от боли и переживаний, постаревшего и поникшего мужчину, а сейчас перед ним тянулся и сиял глазами прежний генерал, полный сил и энергии. Генерал вкратце поведал о том, что записал мальчика, родившегося в монастыре у сосланной туда дочери, своим сыном. Дочь после родов пыталась убить ребенка, а сама, спрыгнув с небольшой лестницы, из-за кровотечения умерла, так и не раскаявшись и проклиная всех, кто, по её мнению, был виноват в том, что их план с Валердом провалился. Малыш же был удивительно похож на деда, и генерал, увидев его, сразу же решил, что у него теперь есть сын. Настоятельница посоветовала ему взять в кормилицы девушку из гувернанток, которую обманул хозяйский сынок, а узнав о беременности, выгнали с работы, и она, оставшись до родов в монастыре, родила мертвого ребенка. Сумев объяснить этой девушке всю свою невеселую ситуацию, генерал смог её уговорить быть кормилицей для сына. И вот теперь он, женатый на кормилице, отец уже двоих детей, полностью восстановился и готов приступить к службе. Дав команду обустроить генерала, Дим опять заметался по кабинету — Громодан, Таши, Тахирон — все были заняты этим паршивым песчаником, «вот же гниль, никак не угомонится» — чертыхнулся Димандан.

— Ваше Величество, — в дверь просунулся замороженный Арди, — позвольте дать совет… а не пойти ли Вам… исправить свое дурное состояние к тирре Вэллии? Все равно в таком мерзком состоянии, пользы от Вас… никакой, а там, успокоившись, на людей кидаться не будете.

— Арди, ты меня оскорбил или пристыдил?

— Считайте, как хотите!

Арди с достоинством удалился.

Подумав, Величество, накинув личину, перенесся в салон Вэллии, где иногда появлялся для разрядки. Мадам держала язык за зубами, да и мужчины сюда являлись под личиной, она только догадывалась, что её девочек, элитных самых, посещали отнюдь не простые лица. Выбрав первую попавшуюся, они здесь все были весьма обученными профи, Дим отправился в комнату, где девица, на которой было надето весьма немного, стала его раздевать, нацеловывая и приговаривая: «Милый, какой ты сладкий!» — сняла рубаху с него. Но едва она расстегнула первую пуговицу на брюках, в голове раздался дико взволнованный голос Таши — была у них такая мысленная связь, установленная с помощью магии ещё в далекие годы учебы, тогда они стали побратимами и придумали такой способ вызова в самых опасных ситуациях.

— Дим, не медли!

Чертыхнувшись и схватив рубаху и сапоги, Дим шагнул на голос Таши и оказался в небольшой комнатке, явно детской.

В ноги ему кинулся большой черный кот, весь какой-то облезлый, явно бродячий:

— Величество, спаси Лучика!

Дим огляделся: на кровати разметался явно больной мальчишка, рядом стояла какая-то заплаканная бабенка, замученный, весь ободранный склонившийся над ребенком, Таши выпрямился облегченно вздохнув.

— Таши, что за бред, что ты творишь? — загремел Дим.

— Дим, потом все объясним, счет идет на минуты, нужна твоя кровь!

— На каком основании я должен давать кровь? — ледяным тоном, которого боялись все в Лиарде, спросил Повелитель.

— Да на таком, что это твой сын, тут проклятье на королевскую кровь, а малыша может спасти только кровь родителей!

Дим в раздражении шагнул к Таши, взгляд его зацепился за личико ребенка, и он замер, ошарашенно глядя на такое знакомое его… ЕГО? лицо, только маленькое и бледное до синевы.

Таши, не теряя времени, схватил его за руку, сделал небольшой надрез, тут же надрезал руку женщины, которая сама наклонила её к какой-то плошке, и их кровь одновременно закапала на дно.

Таши кивнул:

— Одновременно ещё лучше получилось. Стёпка, иди сюда, что хочешь, говори, надо чтобы Лучик сделал несколько глотков!

Все так же заторможенно Дим глядел, как кот, запрыгнув на кровать, стал лизать мальчику щеку и приговаривал:

— Лученька, сынок, открой ротик, тебе надо попить, — кот умолял, упрашивал, но ребенок не реагировал, тогда кот, утерев льющиеся слезы, ворчливо сказал, — ну, и как хочешь, папочка твой вон нарисовался, Любава вот сейчас заверещит, а ты рот открыть не хочешь, сам же мечтал папу своего увидеть, или я не прав?

У малыша дрогнули ресницы, он с трудом открыл мутные зеленые глаза и, уставившись на Дима, прошептал:

— Правда, папочка, не обманул ты!

Таши мгновенно приподнял голову ребенка и поднес плошку:

— Ну-ка, Лучезарушко-богатырь, испей-ко.

Мальчик с трудом, но сделал несколько глотков, все так глядя на Дима, и, уже засыпая, прошептал:

— Я посплю, ты не уходи!

Таши и бабенка напряженно смотрели на мальчика, у которого через несколько минут начала спадать синева, и тут кот навзрыд зарыдал, женщина как-то заторможенно повернулась и, цепляясь за стену, пошла к выходу из комнаты, и уже на выходе стала медленно оседать на пол, когда её успел подхватить подскочивший Коська. Дим, все так же держа в руке рубаху и сапоги, пошел за ней.

— Та-ак, — начал Дим, — и что… — его перебили влетевшие бледные и взъерошенные Антипа с Арди:

— Таши, что с Лучиком?

— Жив, жив Лучик, успели!

Таши, тоже полуживой, устало уселся на диван и прислонился головой к плечу женщины.

Повелитель же с изумлением смотрел на вытирающего глаза Арди. Арди — вечный безэмоциональный сухарь — и вдруг слезы?

— Что это за балаган, кто мне скажет?

Его опять перебили, на этот раз сам Лесной хозяин, тоже бледный и с диким взглядом…

— Таши?

— Сядь уже, вот немного в себя придем с Зинушей, и все объясним, Антипа, принеси-ка всем отвару успокоительного, на кухне Вилик приготовил.

— Зинуша? — опять удивился Величество.

Антипа принес всем по большой кружке отвара, и все дружно начали его пить.

Минут через пять Таши сухо рассказал, про проклятие, что большую часть впитала Зинуша, а так Лучика не успели бы спасти, при этих словах, кот вышедший последним из детской, опять начал лапой утирать слезы, шипеть и материться, затем подлез к Зине на колени и сипло сказал:

— Прости, а?

— Ближе к теме, — сказал Дим.

— Величество, ехидства в голосе Таши было очень много, — ты бы оделся, а то сверкаешь тут обнаженным торсом, да еще в помаде, как-то несолидно.

Дим, чертыхнувшись, надел рубаху, а Антипа сунул ему большой платок, и он с остервенением начал вытирать ярко-красную помаду.

— Откуда такая уверенность, что мальчик мой сын?

— Тебе мало того, что после вашей крови ребенок перестал синеть и заснул? Ещё скажи, что Зинушу никогда не видел, и не знаешь, откуда берутся дети?

— Насколько я в курсе, в этом процессе от меня требовались определенные действия, а я что-то не помню такого?

Зина при этих словах дернулась и пробурчала:

— Вот, я была права!

— А и нисколь ты не права, он ить обстоятельствов не помнит, от как узнает, ужо и проникнетси.

— Ну да, ну да! Что ж, пора до конца все рассказать, — вздохнул Лесной хозяин, виновато глядя на Зину, — я только надеюсь, что общение с детьми ты мне не запретишь?

— Я бы с превеликим удовольствием, но Любава без своего самого любимого деда разве сможет?

— Так вот, Ваше Величество, лишь троим на нашей земле было известно, что в определенный период у вас созреет, так называемое, золотое семя, от которого должен зародиться трехпрядный уникальный ребенок, уникальный во всем и магии и воинских умениях, который в будущем должен стать Собирателем земель. Для Вас в тот момент подобрали невесту из Рудии, должен был состояться политический брак. Но, в свое время Богиня Бастика точно предсказала, что ребенок будет от иной, мы много лет ломали голову, что это за иная, когда эффирский Верховный высказал предположение, что это, скорее всего, иномирянка. Искали долго и безуспешно, прошарили, как говорит Стёпа, много миров, набрели на Землю, тоже впустую. И в последнее мгновение в поле зрения попала Зина. Надо признаться, мы смотрели только молодых, а тут… э-э-э… женщина немолодая, но параметры, нужные нам, совпали полностью. Решили брать, что есть, перенести в Эффирию, а там уже действовать дальше. Но кот, влетевший в наш портал, сбил все настройки и, опять же к лучшему, они оказались в моих владениях. Сначала я впал в уныние — думал, ошиблись крупно, согласился вернуть её назад, потом решил проверить как «Глаз Бастики» на неё отреагирует, и был поражен, как быстро и дом, и озеро их приняли. Затем осенило — проверить миф-цветок, который много веков не рос и был в спящем состоянии. Вот тут-то я и возрадовался, что не ошиблись, миф-цветок проснулся, у него появился новый листочек. Правда пришлось обманом задержать Зинушу, лихорадочно придумывая как нам вывести вас друг на друга, но все сошлось идеально, и вы встретились.

Пол понизил голос:

— Пусть спят, им обоим досталось, я поражен, что такое мощное проклятье её не убило.

Дим посмотрел на диван — привалившись друг к другу мирно спали Таши и Зина.

— Давай-ка Величество, пойдем на кухню, ужо рассвело, надоть подкрепиться, — пригласил Антипа.

— Ты, Лесной Хозяин ничего просто так не делаешь, какая тебе-то здесь выгода? — спросил Дим, вставая. — Кто третий интриган?

— Тахирон, кто ж ещё, — буркнул Пол.

— Почему ты стал Пол, ведь твое полное имя… — его перебил звонкий детский голосок:

— Не Пол, а деда Поля! Ой, вы все здесь!

Вот теперь Величество замер столбом — на пороге другой комнаты стояла маленькая румяная со сна, девчушка с растрепанными, отливающими в лучах утреннего светила краснотой, волосами. Взвизгнув и подпрыгнув она вихрем пронеслась мимо и оказалась у Пола на шее, затем перелезла к Арди, потом шел Коська с которым был какой-то сложный ритуал рукопожатия.

— Иди, егоза, ужо оденьсси и приведи себя в порядок, ай не шуми тако, мамушка с Таши уморилисси, и Лучезарушко приболел, — выговорил зашедший на визг Антипа.

— Ить иду ужо, — малышка, передразнив Антипа, повернулась и увидела замершего Дима. — Ты кто? — девчушка смотрела на него такими знакомыми черными глазами.

— Богинюшка! — пронеслось у него в голове, — это ж копия мамочки моей!

Он сглотнул и не смог выдавить ни слова, и тут девчушка, медленно подходя к нему, сказала:

— Почему ты похож на Лучика, только большой, и глаза у тебя не зеленые, а черные… — она замерла и через мгновение выстрелила. — Ты наш папа?

Дим кивнул и молча протянул к ней руки, малышка в одно мгновение оказалась у него на руках и, прижавшись к нему, прошептала:

— А мы с Лучиком всегда тебя ждали, а ты вот не приходил!

— Я не знал, — хрипло выдавил он и, держа дочку как драгоценный сосуд, посмотрев на всех, сказал, — я вам это не забуду!

И все, Повелитель пропал, остался обалдевший от счастья папочка, который не отводил глаз от Любавы, энта же заноза, пользуясь тем, что мамочка спит, уже вила из него веревки, куда подевался их Ледяной?

Папе был вывален ворох рассказов обо всем, показаны все «сокровища», которые не дозволялось смотреть и трогать никому, кроме Лучика, Арди отправился в Унгар, предупредить всех, что «Повелитель отбыл на важные секретные переговоры», а переговорщики никак не могли оторваться друг от друга.

Любава рассказала про змёв, про Лисика и страашенный капкан, как спасали его, не замечая, что папа хмурится, потом разговор перешел на жениха.

— А Мстидар мне арбалет привезет, я тогда самая крутая девчонка буду!

— Какой Мстидар? — заинтересовался Дим.

— Который из больших кошек, ну не как Стёпкины, а такие, — она показала руками величину кошки.

Непонятливый папа спросил:

— Сколько мальчику лет?

— Много, — погрустнела дочка, — но у меня, вот, — она показала узенький браслет на ручке, — я его немного полечила, у него глазик плохо видел, и щека была кривая, зато сейчас он такой красивый, совсем как ты!

Папа выпал в осадок:

— Я что-то недопонял, Любавушка?

— Чего тут не понять, она выбрала себе жениха из барсовых, и они уже обменялись браслетами, Мстидар, брат князя Мачорского Венцеслава, — сказал выглянувший кот, — пошли, Лучик скоро проснется.

Егоза поскакала на одной ножке, а Повелитель шел за ней, качая головой.

В детской уже проснувшийся Лучик, сидел, поглаживая маленького черного котенка, который урчал на всю комнату.

— Луча, Луча, — закричала девчушка с порога, — смотри, папочка наш нашелся, а ты все спишь!

На Дима смотрели очень серьезные, внимательные, совсем взрослые глаза, он опять враз охрипшим голосом сказал:

— Сыночек, можно я тебя обниму?

— Ты мне, значит, не приснился, я, правда, тебя видел, когда болел?

— Да! — Осторожно взяв ребенка на руки, Дим бережно прижал его к себе.

— Я пошла к Драгану, пацаны уже собрались, — дочка убежала.

— Ты правда-правда не знал, что мы есть?

— Правда-правда!

— И теперь не пропадешь, и у нас будет всегдашний папа?

Папа, уткнувшийся в макушку сына, только угукал и пытался проглотить ком в горле.

— Лучик, сыночка ты как? — в комнату зашла Зина.

— Хорошо, только ножки немного дрожат, и пить хочу!

— Пойдемте кушать!

Сыночек поехал на папиных руках, так они и сидели за столом, два одинаковых, и Антипа, сидевший напротив и с умилением смотревший на них, сказал:

— Ты смотри, како природа распорядилася, ить даже жесты у их одинаковы, от это я понимаю, схожесть. Лучезарушко, тебя может во двор вынести на ребятишков посмотреть?

— Нет, я с папой побуду!

Папа, как-то странно всхлипнув, опять уткнулся в макушку сына.

Во дворе послышался топот и громкое ржание.

— О, комедь будет, Муська явилася, Стёпка вставит полную… ээ, — Антипа замялся, — ругаться зачнёт.

Муська же, не обращая внимания на хозяина, протопала к окну и требовательно заржала.

— Идите ужо на улицу. Ить пока не обнюхает всего Лучика, не уйдет!

На улице Муська обнюхала всего Лучика, всхрапнув, опустилась на колени и, как человек, повесила голову.

Лучик перелез на неё и, обняв за шею, посидел немного, затем опять его взял Дим, они сели на качели в виде дивана, а Стёпа «воспитывал» Муську:

— Я, между прочим, если и гуляю с… э-э…

— Девками, — подсказал Лучик.

— Да, с девочками, то помню, что есть дети, и не бросаю их ради удовольствия, — полла стояла, опустив голову, и только жалобно всхрапывала, — я тебя пока что не простил, иди, гуляй дальше.

Повесив голову, Муська ушла в дальний конец сада, а к качелям подбежали и уселись в один ровный рядок — котики, одновременно наклонив свои мордочки, они мявкнули.

Стёпка перевел, БКС приветствуют и радуются выздоровлению Лучика! Тут, нарушая ровный ряд котов, вылез, пища, мелкий черный, и Лучик засмеялся:

— Федотка дисциплину нарушает!

Котики по команде Стёпки разбежались, Дим же сказал:

— Я удивляться уже устал, что за БКС такое?

Кот разъяснил, важничая.

— Да, у вас тут много интересного!

Лучик тем временем, прислонившись к груди отца, засопел, и тот бережно понес его в кроватку, положив и укрыв его, стоял и любовался ребенком, пока Таши шепотом не позвал его «для разговору душевного и разъяснительного». Пол продолжил рассказывать, как все вышло, о том, что нападение монстра и битва с ним спровоцировало более раннее созревание семени, и Правителю грозило воспаление мозга, вот и пришлось чуть ли не шантажом заставить Зину помочь избавиться от этого.

Дим смотрел на неё очень тяжелым взглядом, на что она спокойно сказала:

— Мой детородный возраст вышел в отставку на Земле, и плюс разные физиологии, уверена была, что беременности быть не может, да и поняла не сразу, а когда поняла, уже было поздно.

— А что, избавилась бы от них, — вскинулся Дим.

— Ваше Величество, прежде чем меня обвинять в чем-либо, выслушайте хотя бы Пола.

— Если бы не Зинуша, то в Лиардии уже бы правил регент Валерд от лица якобы твоего сына, ты был в беспамятстве, тебя надо было, вон, как Лучика срочно спасать, кто ж знал, что ты и в бессознательном состоянии хорошо поучаствуешь в процессе. — Ядовито заметил Таши.

Дим поймал себя на мысли, что ему хочется одновременно и задушить эту… и, в то же время, вызывало уважение, что она смогла справиться со всеми проблемами, и у него ЕСТЬ ДЕТИ!!

А когда она по полочкам разложила все причины, заставившие её взять клятву с ближайших и преданных ему друзей, он едва не взорвался.

— Значит, я был бы плохой отец и не смог обеспечить детям защиту? — зверея, спросил он.

— Нормального детства, точно, не было бы, — Зина кивнула во двор, где слышался гвалт занимающейся ребятни, — было бы лицемерие и интриги, а зачем это детям? Сейчас они растут, как обычные дети, в нормальной среде с синяками, драками, шалостями, маленькими и большими радостями, среди детей и зверюшек, лучшего детства и желать не надо, искреннее и веселое. Вы, Ваше Величество, вольны думать, как Вам хочется, но это мои, выстраданные, дети, и ни одна падла не смеет сказать, что я для них плохая мать!

Зина поднялась и ушла на улицу.

— Ну, вот и поговорили, называется, Дим не злись, ты всегда был расчетливым и хладнокровным, что ты взбесился? — Таши, как никто, знавший его, с удивлением смотрел на Дима.

Тот дернулся:

— В голове не укладывается, я до одурения счастлив, что у меня такие изумительные детки, но вот мама их… бесит!!

— Раз бесит, значит, все сладится, — философски заметил Пол, — я откланиваюсь, понадоблюсь, всегда к Вашим услугам, Величество. А Зинушу обидеть никому не позволю, они трое — моя семья! Поразмысли, Величество, ты всегда умел принять верное решение, а сейчас вот ещё к сыночку прислушайся, у него редкий дар имеется, он говорит мало, в отличие от моей любимой трещотки, но всегда зрит в корень, это в пять-то лет! Я, проживший много веков, не чураюсь его послушать, великий человечище вырастет, поверь!

К вечеру папочка собрался уходить, клятвенно пообещав прийти через два дня — детки, на удивление, восприняли уход спокойно, Зина же вежливо кивнула.

Появившись во дворце, Дим тут же велел разыскать Громодана и, когда тот явился, озадачил его собрать все сведения о тирре Зиналии Руш из Тильи.

Громодан, изумившись, спросил, как быстро, на что был ответ — два дня!

Два дня Арди, как никто знавший Дима, наблюдал, как его, выражаясь Стёпкиными словами — «колбасило», он то сиял как солнышко, то сидел как грозовая туча.

— Нелегко ему, такая сложная ситуация, — потихоньку сказал Коське, который впервые в жизни получил разнос от Правителя, — мы для него сейчас, как красная тряпка для быка, раздражители.

— А, — отмахнулся Коська, — самое главное — дети есть, живы-здоровы, умненькие, одаренные, перебесится и все наладится. Только вот, как его на торжество дозваться, ведь упрется, а я бы хотел, чтобы оба были у нас на свадьбе.

К вечеру второго дня Громодан принес данные, Дим молча кивнул ему и, отпустив, начал читать, то что накопали.

Прочитав, долго сидел задумавшись. Было от чего — Зина оказалась вполне обеспеченной женщиной, имея в собственности гостиный двор в Тилье, швейная маленькая мастерская, едва сводившая концы с концами, за время ее партнерства превратилась в швейную фабрику, приобретшую большую популярность в Лиарде и Эффирии, был и также две небольшие сладкарницы и доля у обущара. Кмет Тильи, один из самых исполнительных и честных, с восторгом отзывался о ней, по его словам, львиная доля теперешнего расцвета города была заслугой тирры Руш. По её подсказкам и идеям город был облагорожен и украшен, знаменитый уже Тильский Карнавал тоже её задумка. В окружении её чаще всего мелькали знакомые все лица — Арди, Антипа, Косьян, Пол, какой-то многодетный сосед Кузема, опять же с её помощью выбравшийся из самой бедной бедности. Поклонников не наблюдалось, хотя многие в городе были бы не прочь соединить свои судьбы с такой вдовушкой.

Убил наповал официально заверенный документ — «В случае непредвиденных обстоятельств (смерти), Арди оставался опекуном сына Лучезара и дочери Любавы», который был написан почти шесть лет назад, 25 грудена.

Взяв бутылку знаменитого «Лиардского», Дим перенесся к Таши:

— Вот, пришел поговорить!

Они разомлевшие после обильного ужина сели на веранде, оплетенной вьющимися растениями.

— Хм, созрел?

— Скажи, когда родились дети, какого числа?

— 7 ветреня, а что?

— Странно, я тут один документ прочел и ничего не понял…

— Это ты об опекунстве Арди? Справочки навел?

— Да! — не стал отпираться Дим. — Почему Арди, почему не ты или Косьян? Вы же моложе?

Таши разозлился:

— Потому, что у неё мозги работают, как надо, мы моложе, да, но она рассудила, что у нас семьи, а у Арди, кроме малышей, никого и, естественно, он будет над ними трястись, хотя мы все их очень любим, но её решение было самым правильным. А отчего ты не спросишь, почему молодая по нашим меркам женщина, пишет такой документ перед родами? — и заорал, — болван, у неё же совместимость с твоей кровью только 45 %, я же ей врал всю беременность, что вы почти совместимы, что не будет осложнений и всякую другую туфту! Если б не зелье Салькиного лекаря, она бы умерла, самое печальное, что она это прекрасно понимала и, даже промучившись девять часов, когда уже еле хрипела — слова были одни — Спасай детей! Ещё и Лучик был очень большим по весу, я собирался делать ихнее кесарево сечение, но под воздействием зелья, она сумела его родить, а фулюганка была много меньше. Она потом долго не приходила в сознание, мы ей все врали, что она спала, как же. Ты должен помнить, как тебя во время бала скрутило, а Тахирон отпаивал отварами, это тебе откат был от родов, дети твои рождались в муках! Мой тебе совет, не лезь ей под кожу, не дави на неё, отправь их в свой домик на море, пусть они все отдохнут там, ей сейчас, как никогда, надо побыть на море, слишком много навалилось, она не будет ныть и плакаться, но зная её, могу сказать точно, держится из последних сил, особенно после этого дебильного проклятия. Я не знаю, как ещё на ней отразится, то, что большая часть прилетела ей, она иномирянка, и предсказать невозможно, как пойдет все. Да, тебе обидно, злишься, а поверил бы ты ей в тот момент? Фига с два! Она мне, бездомному и безродному стала родной сестрой, обидеть её — через мой труп. Так же тебе скажут все остальные, они все четверо нам не чужие!

— Четвертый-то кто? — оглушенный свалившимися на него известиями, растерянно спросил Дим.

— А Стёпка? Тебе ещё предстоит преодолеть его ревность, он жуткий собственник. И ревновать будет ужасно, вроде вот ругаются они с Зинушей, но только глянь на неё и деток косо — жизни не будет, БКС его знаешь как лихо выжили одного неотразимого из города, когда он попытался сплетничать про Зинушу? Вот тебе информация к размышлению, я не призываю тебя жениться на ней, да это вряд ли и осуществимо, но подружиться надо обязательно.

 

ГЛАВА 13

И ещё: не пытайся как-то приврать в присутствии Лучика, наш мальчик наделен таким даром — видеть внутреннюю сущность, и обмануть его невозможно абсолютно, прощается все только Стёпке, он с первых минут их рождения нянчился с ними. Лучик без него только недавно стал засыпать один, там такая связь неразрывная. Кот за несколько часов, пока Лучик был под проклятьем, стал похож на бродячего помойного кота, а потом по секрету показал мне седые волосы под бородой. А дочка твоя… — Таши разулыбался, мы-то уже привыкли, она смала оторва, но тебе, папочка, ох как часто предстоит впадать в ступор от её поступков. Один выбор жениха чего стоит, не знаю, как барсовые, а мы ни минуты не сомневаемся, что этот её выбор правильный и всерьёз, радует, что Мстидар воспринял все как надо. Зятя-то помнишь? Вот, знал бы кто, что зять тестя защитил тогда? Фулюганка уже признана во владениях Пола, она же его преемница долгожданная, тебе ещё предстоит увидеть, как после её пыхтения вместо сучка засохшего, наутро веточка с листиками появляется. Лукерия подала тебе на одобрение проект организования при Магвере класса дошкольного для одаренных детишек, не тяни, твоих деток надо усиленно развивать и контролировать их умения, а их, поверь, немало. Да, и если Зинуша будет не против, их надо показать Высшему Нархуту Эффирскому, я всего, что в них заложено, увидеть не могу, да и, скорее всего, только Бастика знает точно. Кот был у неё в гостях, но молчит, как партизан, только закатывает глаза, говоря о девочках. Случайно или нет, но мы такие разные, безумно их любим, это ты уже видел, как тряслись все за Лучика.

— Таши… я не знаю, что сказать… мне…

— Надо все осмыслить, — закончил Таши, — думай Дим, но мы их в обиду не дадим!

Дим печально взглянул на него.

— Во враги уже записали? У меня в голове такая каша, ладно, пойду.

— И порасспроси Арди про деток, он тебе много интересного расскажет.

С утра Арди пришел, посмеиваясь.

— Арди, я тебя таким первый раз вижу, что?

— Да, Громодану попало!

— Громодану? Это кто ж такой храбрый, по-моему, его боятся не только в Лиарде?

Арди захохотал в голос:

— Нет, Величество, нашелся храбрец, мало что орал и матерился, так еще побил бутылки с элитной выпивкой, так неудачно подаренной делегацией из Рудии. — Видя явное недоумение на лице Дима, пояснил, — вчера под вечер заявился Стёпка к корефану и закатил скандал — хваленая разведка и её зажравшийся начальник не могут обеспечить покой малых деток, х…вая такая разведка, Громодан же, сумничав, ответил, что не кошачье это дело… вот тут-то понеслось…

Кот орал, матерился, смёл хвостом все бумаги со стола, запрыгнул в гневе на полку с бутылками. Скинул их все на пол, пригрозил Громодану своими БКС, тот сидел, вылупив глаза, и не пытался двинуться, спасибо, Антипу позвали быстро. Тот безбоязненно схватил орущего кота и, прокричав:

— Ить в стрессе друган, ты, начальник, ужо пойми, чуть дитё не потерял, — утащил Стёпку к себе. — Ить в Тилью нельзя ему, Лучик разостроится такое непотребство видючи, — напоил кота сонными каплями, тот пока спит.

А у Громодана кристалл записывающий работал, вот он с утра и считал, сколько слов новых услышал, — Арди опять засмеялся, — сто одно, и ни разу не повторился кот!

Представить ошарашенного Громодана было трудно, Дим тоже посмеялся.

— Так, Арди, скажи Громодану, пусть пришлет мне того, кто занимался теми змеями, что подкинули моим детям. Также пошли в дом на побережье обслугу, пусть приготовят все к проживанию, проследишь сам лично! Хочу отправить моих туда отдохнуть!

Арди просиял:

— Спасибо, Димандан, я верил, что ты малышей примешь сразу!

Дим печально улыбнулся.

— Тебе повезло больше, ты их с рождения видел… Через пару дней, сюрпризом отправлю их, надеюсь, им понравится?

— Зинуша обожает море и постоянно рассказывает им о нем, так что обожание тебе обеспечено двойное, но будет и ревность, Стёпкина, особенно из-за Лучика.

— Арди, эти его БКС — на самом деле нужная вещь?

— Именно, Повелитель, они пользы много приносят, Стёпка гениально все сделал, не зря Антипа его «енералом» зовет.

С делом о змеях явился сам Громодан, пояснив все моменты, прокашлялся и сказал:

— Ваше Величество в курсе… происшествия у меня в кабинете?

— Да, — не сдержал улыбки Дим.

И тут Громодан неприлично заржал:

— Ва. ше. Величество, у меня теперь все провинившиеся будут слушать эту запись, не смея улыбнуться, и мне не надо их распекать, я вчера сначала опешил от такого наглого поведения, а потом… наслаждался… такие обороты… заслушался, вино жаль, но уж больно яркое выступление было!

Отсмеявшись, он серьёзно попросил разрешения включить БКС в его штат и поставить на довольствие.

— Мой «корефан» сумел их так натаскать, они у него все видят и знают, да и кто из людей обращает много внимания на кошку, что крутится поблизости, кто-то подкормит, кто-то прогонит, а его котики запоминают и разговоры и внешности. Естественно, отвечать за них ему же, кот необычный, у него вон даже неприручаемая полла как ручная.

— Я подумаю, мне надо самому поговорить с ним.

— Арди! Скажи-ка деда Арди, где у нас можно купить, — он хитро прищурился, — скажем, необычное что-то для пятилетних деток?

Арди помялся, потом махнул рукой:

— Ладно, я их все время балую, а папочкин первый подарок запомнится на всю жизнь, мы у Куземы на заводе долго думали, пробовали и довели до нужного состояния велосипеды, первые, экспериментальные, забирай! Только надо продумать твое появление, Зинуша у нас как бы вдова, да и обличье твое надо изменить, негоже, чтобы тебя кто-то узнал.

— Хмм, действительно… а если так: не погиб этот её муж, ранение тяжелейшее с потерей памяти, долго лечился, потом начал ездить с караванами… допустим… и случайно узнал про жену, в Тилье же гостиного двора она хозяйка?

— Вполне!

— Все, где эти твои велосипеды, да я пошел, обещал сегодня быть у них!

— Иди ужо, ить обождалися, — Арди подмигнул Величеству и, снова став невозмутимым, пошел к выходу, — все упаковано и лежит у входа!

ЗИНА. Все эти дни, после прилетевшего нам с Лучиком заклятья-проклятья, я никак не могла собраться с мыслями, плохо спала, просыпаясь в холодном поту и подрываясь в детскую, чтобы там убедиться — приснился кошмар. Днем же боялась надолго оставить детей, все валилось их рук, депресняк был налицо. Кот тоже ходил сам не свой, а потом сорвался на «разборки» в Унгар. Лучик вроде полностью отошел, но Таши рекомендовал показать его эффирскому Верховному магу, для подстраховки.

— Озадачь этим папочку, он быстро договорится.

Сегодня к вечеру детки ждали папочку, и чтобы не ныли, я озадачила их приготовлением подарка для не него, вот и сидели оба, рисовали свои рисунки, Любава же собралась два рисовать, для жениха тоже.

— Я буду их копить, а когда он придет, кааак подарю много!

Муська засунула морду в окошко, выпрашивая сладкого. Взяла сахар и пошла её угостить и расчесать гриву, она доверяла только мне. Незаметно увлеклась, под её одобрительное пофыркивание, и вздрогнула, услышав визг Любавы.

Как была со щеткой, выскочила из-за угла и замерла: дети наперегонки неслись к отцу и с разбегу запрыгнули на него. Он же поймав их, восторженно улыбался, одновременно отвечая на вопросы и поцелуи. У меня внутри ворохнулась обида или ревность, тут же одернула сама себя: он же им не чужой, теперь ничего не изменишь, радуйся, что они приняли друг друга.

Любава выкладывала новости, Лучик просто прижался к его груди, изо всех сил обхватив его ручонками. Видя такую искреннюю радость деток, загнала свою ревность подальше, Дим поднял сияющие глаза:

— Добрый вечер!

— Добрый!

Тут опять раздался восторженный вопль дочки:

— Мамочка, нам подарки принес папа!! Па-а, мы тебе тоже приготовили, только давай сначала твои посмотрим, а?

— Конечно, лисичка! — засмеялся он, — пошли смотреть!

Увидев велосипеды, они замерли в восторге, а потом начался сущий кошмар для папочки, деткам одновременно требовалась его помощь, к чести Лучика, он почти сразу сумел проехать небольшое расстояние, у дочки пока не получалось без поддержки папы. Умотали папу славно, домой загоняла со скандалом, оба только, что в кровать не затащили свои велики.

Умывшись и выпив молока, утащили папочку в детскую, подарки отдать — едва вспомнили про них — и поговорить «за жизнь»… Уснуть долго не получалось, надо было папочке всё-всё рассказать — и про котят, и про БКС, и про то что Муська чижолая, у нее народится лошадёнок, а Стёпка орал на неё матом, и про то, что мамочка грустная стала, и про гнездо, что упало, и в нем птенчиков шестеро было.

Папочка долго сидел, любовался на спящих деток, а потом потихоньку вышел.

— Зина, как ты смотришь отдых на море?

— Море это всегда класс!

— У меня есть в Эффирии небольшой дом, в отдаленной бухте, можно туда хоть завтра.

— Безопасность?

— Неужели ты не веришь, что я смогу обеспечить вам спокойный отдых? — удивился он.

— Я не про охрану, а про всякую обслугу, мне совсем не улыбается, чтобы про детей пошли разговоры, слишком, знаете ли, насыщенными выдались последние недели.

— У меня там только повар и бытовой маг бывают, больше никто не нужен, отдых должен быть спокойным. Правда, я года три, как не выбирался туда.

— Бытовой маг у нас есть свой, доморощенный, приемная дочка Куземы, девочка надежная, да и Таши ещё с рождения малышни наложил на них чего-то там неразглашения.

— Хорошо, согласен, когда соберетесь?

Улыбнулась:

— Дети не слышат, а то прямо сейчас бы начали собираться!

— Чем быстрей, тем лучше, мне здесь появляться только в подправленном обличье приходится, а туда я прямо из кабинета буду появляться, без маскировки.

— Тогда через день, надо на хозяйстве кого-то оставить, у нас же Муська, коты, да и енерал где-то блудит, без него никак не уйти.

Дим заулыбался:

— Степан спит у Антипы после устроенного у Громодана погрома, он там повоевал славно!

— Вот придурок, нарвется ведь когда-нибудь!

— Сама больно умная, — послышалось от окна.

— Подслушиваешь опять, любопытный к старости становишься, как моя Маргаритка.

— Сравнила, блин! Здравствуй, Величество, деток навещаешь? Про море — это хорошо придумал, моя вон, мегера, в депрессии ходит. Мне чего, я поматерился, побил винца и отошел, только малость седина завелась, а бабы — они по-другому переживают, слезы льют, болеют, страдают… тьфу, — он плюнул.

— Я и говорю: старость не в радость, а пятнадцать тебе исполнится, глухой подслеповатый, бр-р-р, сдам в приют.

Дим удивленно переводил взгляд с кота на меня и обратно.

Кот ухмыльнулся:

— Да не обращай внимания, это у нас разминка для ума, любя мы. А про возраст… — он помолчал… — мне пообещали долгую жизнь, так что не надейся!

— Да я чего, Лучику с тобой мучиться придется, ты ж не замечаешь, а такой нудила стал.

— Стёпа, а ты мне можешь поподробнее про БКС рассказать? — перебил нас Дим.

— О, — оживился кот, — это долгий разговор, — но поделюсь.

— Спокойной ночи, — я пошла спать и, на удивление, спала спокойно.

«Не кочегары мы, не плотники, да! И сожалений горьких нет, как нет, А на Корону мы работники, да! И всем козлам мы шлем привет!» — Голосисто так выводил поутру Стёпка.

— А скажи-ка мне, сынку, чего это в ставке фюрера ходят слухи, что работники топора и кинжала, стали на «великом и могучем, русском матерном» при детях базарить?

— Я не буду показывать пальцем, покажу лапой — в нашем дружном коллективе завелись стукачки, — кот лапой указал на Любаву.

— А неча орать как потерпевшему на Муську, слышно было далеко, — ответила девочка.

— Вот и поговори с ней, на все ответ есть, фулюганочка, НО, я хочу сказать, моя школа, в обиду себя не даст!

На улицу вышли папа с сыном, держась за руки, у меня опять царапнуло внутри.

— Папа, ну, скажи важную новость!

— Важная новость для всех — завтра мы отправляемся на море!!

— Ох, а у меня купальника нет, — расстроено сказала дочка.

— Вот, бабы, ей бы скакать от радости, а вместо этого — купальника нет, — передразнил её кот.

— А то Юллис своей любимой модели купальник не сгондобит.

— Юллис это кто? — спросил Дим.

— Партнер наш в швейном деле, а если правильнее, то ученик, но способный!!

— Мамочка, можно я к Юллису побегу с Младаном и котиками? — после змеек детки никуда не уходили без разрешения и охраны.

— Хорошо, Стёп скажи котикам.

— Уже! Ты хоть поздравь нас, мы теперь на службе государственной, настоящая разведывательно-боевая единица, только я еще думаю, как назваться, отрядом или ротой?

— В звании-то хоть остался, енерал?

Дим засмеялся:

— Звание присвоим подходящее, не без этого. Там его дружок Громодан ждёт не дождется!

Кот закатил глаза:

— Отыграется ведь, крохобор, за разбитые бутылки! Ладно, я сваливаю во столицу, вы тут пакуйтеся и собирайтеся, кого на хозяйстве оставим? А, забыл, Муське надо указания дать, пусть теперь шуршит.

— Драгана, ему все равно с детками заниматься надо, Ваше величество, выслушайте его идею, пожалуйста, она Вам придется по душе.

Дим сморщился:

— Не надо меня так официально называть, лучше Дим.

— Мне сложно так сразу… хорошо, Димандан и на «Вы».

Тот вздохнул, и кивнул, соглашаясь.

— Я сейчас тоже уйду с котом вместе, надо порешать кой какие дела, а утром я за вами приду, и сразу же на море.

Они ушли, мы с сыночком, не спеша, собирали вещи:

— Мамочка, а папа теперь всегда у нас будет?

— Думаю, да! А ты что, не видишь, что у него внутри?

Мой мужичок вздохнул:

— Вижу, но как-то непонятно, много радости, злость немного, обида, сожаление, как Стёпка скажет — винегрет намешан. Когда он с нами, то только радость и, также как у тебя, светло-светло, а вот с тобой винегрет.

— Сыночек, самое главное, что от вас светло, а винегрет и будет, он же обижается, что про вас не знал.

Влетела Любава.

— Мне Юллис два купальника сшил, Лучику специальные трусы, икс, икс… чего-то, самые новомодные, вот!

Утром проснулись рано и с нетерпением ждали папу, волновались оба, не стали есть и, когда папа появился, мгновенно надев свои рюкзачки, были готовы. Дим, подхватив их на руки, подождал, когда я подойду ближе, велел крепко ухватиться за него из-за большого перехода, шагнул вперед. Меня слегка ударило, как током, я списала это на переход.

И вот оно — море, величавое и спокойное, отрешенно терпящее на своих волнах мелких человечков, веками живущее по своим, только одному ему ведомым, законам. Цвет воды был более насыщенным, ближе к кобальтовому. Дом же расположился в небольшой бухточке, у высокого отвесного берега, казалось, это воздушное строение испуганно жмется к берегу, боясь, что сильный ветер подхватит и унесет куда-то.

Мои детки замерли, выйдя из перехода, море медленно и лениво шевелилось внизу.

— Сколько много воды, какая красивая водичка, надо скорей поплавать! Лучик, давай, бегом! — и восторженно заорав, они рванули к воде.

Дим тоже побежал за ними, а ко мне подошел среднего возраста мужчина и представился:

— Местный домоправитель, повар, ремонтник — все в одном лице, Егориий. Давайте, я помогу вам с вещами!

Внутри дома было уютно, светлая мебель и много цветов, какие-то летящие занавески, много картин на стенах и никакой помпезности.

— Нравится Вам?

— Да, ощущение легкости и уютно, ой, какая красивая веранда! — Выйдя на веранду, зажмурилась — перед глазами было только море и небо с небольшими, разбросанными в беспорядке облачками, снизу доносились восторженные вопли и смех.

Быстренько переодевшись и сказав Егорию, что приготовить для деток, побежала к морю, и, скидывая на ходу сарафан, влетела в воду. Вода оказалась удивительной, какая-то более мягкая, чем в земном море, она как бы обнимала, дарила ощущение невесомости и покоя.

Надо ли говорить, как радовались дети! Папочка был у них за дельфина, на котором они катались, ныряли с него, брызгались, и удовольствие получали все трое. Я уже вышла на берег, а они все бултыхались, залюбовалась на эту троицу, похоже всем было по пять лет. Наконец, уставшие, они еле выползли на берег, я же внезапно поймала себя на том, что загляделась на эту мужскую стать — да, мужик хорош! «Дубина, не о том думаешь» — мысленно пнула сама себя.

Сияющий Дим повернулся ко мне:

— Ну, что, идем в дом?

— Да, да, — запрыгали детки, Любава забралась Диму на шею, а Лучик на руки, я же, подобрав их одежду, шла сзади, улыбаясь и ощущая безумную легкость в душе. В доме все трое свалились на диван и долго барахтались на нем, Егорий только головой качал, глядя на эту возню. В общем, победили папу и пошли есть, а за столом клевали носами, засыпая. Опять же, спать пошли с папой, но поговорить по душам не успели, уснули вмиг.

— Зина, как насчет посидеть на веранде или на берегу?

— На берегу, очень соскучилась по морю, закаты всегда изумительные бывают!

Захватив фрукты и какую-то воду, пошли на берег, Дим повел меня куда-то в дальний конец бухты, там оказалось удивительно уютное местечко — небольшие камни, сглаженные водой и ветрами, образовали как бы столик и три сиденьица.

— Мое любимое место, — сказал Дим.

— Умотали детишки Вас?

— Я не помню, когда я так себя вел, — разулыбался Дим, — они такие… удивительные… искренние… славные. — Он помолчал. — У меня двойственное чувство: сейчас я бесконечно, безумно счастлив, что они есть, но в то же время меня убивает — сколько я потерял, я не видел, как они росли, что сказали впервые, как начали ходить.

— Так сложилось, я по жизни фаталист, суждено — значит, случится, а нет — значит, нет…

Помолчали, оба понимая, что если начать копать глубже, начнется противостояние, что может отразиться на детях…

— Зина, хотел бы спросить, как лучше сделать. Лукерия Батуринова предлагает ввести при Магвере дошкольный класс для детей с сильными магическими способностями, их силу надо направлять уже сейчас, таких детишек по Лиарду выявили аж двенадцать, как ты понимаешь, первым в списке идет Лучезар Руш, — он поморщился, — что за дурацкая фамилия? Затем Любава, потом Артемий Антипов Батуринов, как ты на это смотришь?

— Мы много говорили и с Таши и с дедами об этом, для меня это очень трудно, таких маленьких от себя отпускать, но я не магическая, понимаю, что нужно, особенно, после этого заклятья-проклятья, — я передернулась. — Сама вижу, что у них начинают проявляться какие-то новые таланты. Если Лучик маленький мог только сказать чистый или нет внутри человек, то теперь распознает оттенки, такие как радость, боль, обида. Мы уже давно знаем, что деточка вранье не признает, он просто перестает с такими разговаривать. Любава же потихоньку усиливает свое умение лечить, опять же не всех, а кто ей чем-то приглянется, вот так Мстидару лицо хорошо подлечила. Но широкий шрам не убрала, все обсмеялись, когда объяснила, что не хочет, чтобы все видели, какой он красивый.

— Мстидар… да, он в давние времена был очень видным, девки, по выражению кота, на нем висли гроздьями, сильный, верный, надежный… Если он действительно пара для дочушки, то я буду рад. Но не думаю, что он пошутил, такой браслет барсовые одевают только своей паре, странно, как малышка смогла это понять?

— Малышка сказала, ниточка вот появилась, когда эти кошки прибежали, и я по ней пошла, а там такой красивый стоит, сильный, и глазик у него болит и душа, я и полечила, и не отдам никому.

— Да, это наше родовое — не отдам никому, — улыбнулся Дим. — Я давненько стал замечать за Арди, что он часто сияет, все не мог понять, сначала думал — женщина появилась, но нет, а оказывается, у него внуки замечательные имеются. Я хочу поблагодарить тебя за детей, мне самому сейчас противно за свои слова, что я наговорил тогда, в Тилье, надеюсь, ты сможешь понять и забыть их.

— Я понимаю, у Вас был шок. Кстати, завтра утром ваш шрам, что сегодня усиленно наглаживала дочка, станет тоненькой ниточкой. Она умеет определять самое больное место и потихоньку его подлечивает, но неосознанно, специально лечить не будет, говорит, когда вижу, болит сильно, хочу погладить.

Дим виновато как-то сказал:

— И ещё… мне трудно про это… но надо… тогда на поляне… я вел себя мерзко, но не мог я вступиться. Не знал, кто из приехавших друг, а кто враг, и если бы заступился, то подвел тебя под удар. Тебя потом этот изодранный искал, был там, но «Глаз» — он мало кому открывается, а на дом Антипа наложил ведовскую личину, кому не надо — полуразрушенная халупа. Жалею, что тогда отпустил пострадавшего в родовое имение, надо было как и того, что монеты швырял… ну да теперь никто не сможет покуситься на мое.

Светило меж тем подошло к краю горизонта, небо и вода окрасились в малиновые, фиолетовые и темно-синие тона, я не выдержав, вскочила и полезла в воду по колено и закружилась в восторге:

— Боже! Как хорошо! — не замечая, как пристально наблюдает за мной Повелитель.

Сверху заорал появившийся кот:

— Возьми меня на руки, я тоже хочу кайф поймать!

Пронесся к берегу, я подхватила его, он привычно обнял меня передними лапами, и мы с ним закружились.

Кот повинился, когда вылезли из воды:

— Прости, Величество, что нарушил вашу идиллию, но даже меня проняло, красотища у тебя! Ей Богу, Величество, не хотел, но даже мою кошачью душу проняло, а самое классное, что моя вредина отмякла.

Величество покачал головой:

— Ваши разговоры — это что-то!

— Это мы любя, и чтобы жизнь мёдом не казалась, да и их, ба… э-э— э… женщин баловать низзя, на шею сядут тут же. Я вот что хотел тебе сказать Антипин «Артемий обрыдалсси ужо, ить друганы без его умылилися — может пусть и энтот прохиндей тута с имя будет?» И еще какой-то Тархун из Эффирских магов, очень хочет тебя видеть.

— Нархут, может?

— В ваших именах язык сломать — раз плюнуть, тархун-нархун, он. Как мои детки море восприняли?

Дим как-то ревниво ответил:

— Наши детки в восторге.

— Величество, ты извиняй. Потерпи пока моё ехидство, тебе нелегко, а у меня тоже ревности полна жо… задница. Я же, пока, вон, душа моя во сне ли, в отключке ли прохлаждалась после родов, а детишки пищали жалобно так, подлез к ним в серединку и постарался их согреть, так этот захребетник, любименький, тут же меня своим мизерным кулачишкой ухватил. А с другой стороны мелкая так же уцепилась, вот и прикипел я к ним. У меня, чего уж там темнить, по Лиарду «детишков много народилося» но эти два самые центровые, мне без них жизнь не мила!

Дим вздохнул:

— Да понял уже, что у вас у всех ревность зашкаливает.

— Так, мальчики, вы как хотите, я спать, такой славный день получился, спасибо, Димандан!

Проснулась от горячего шепотка:

— Мамочка, мамочка, можно я к тебе?

— Сыночек, что случилось?

— Мне кошка большая приснилась, черная, как Стёпка, только больше, но барсовых поменьше. Она меня долго рассматривала, у нее глазки как у нас с тобой, зеленые, потом лапой меня гладила, мягкой такой. Потом сказала: «Лучезар, ты моя надежда, помоги папочке! Он у вас хороший». А я спросил, можно ли её погладить, она разрешила, а потом ушла, я почему-то проснулся, у меня вот, — он разжал ручку: в ладошке лежала маленькая фигурка пантеры.

— Малыш, ты береги эту фигурку, это Богинюшкин подарок.

— Богинюшка хорошая, — подумав, сказал сынок, но почему-то Аву обижает, ведь плакать будет она, ей же тоже надо такую, ты же сама говоришь, что у нас игрушек и сувениров должно быть по две. (Он иногда по привычке Любаву называл Авой).

— А может, Богинюшка ей тоже такую фигурку подарила? Утром посмотрим?

— Мамочка, я тебе давно не говорил, что очень — преочень тебя люблю… — помолчав, потише, — и папу тоже, он такой, такой… крутой, во! — И засопел.

— Господи, как я тебе и Богинюшке благодарна за деток, снова жить начала!

Утром Любава потеряла Лучу, прилетела с вытаращенными глазами, но увидев мирно сопящего братика, подлезла с другого бока:

— Мы, как когда были маленькие, с двух сторон к тебе прилезли, да? Посмотри, что у меня в руке есть, я проснулась, а она в руке. — У неё оказалась такая же фигурка пантеры. — А Лучику такую тоже надо!

— Есть и у Лучика такая, не переживай, лучше поспи ещё рано.

Вот и застал Стёпка такую картину — сопящих рядом детей.

— Там Дим волнуется, хотел деток поцеловать, а они удрали к тебе, как маленькие.

— Не буди, пусть спят, я сейчас встану. — Осторожно встала, вышла и опять наткнулась на внимательный взгляд Дима.

— Доброе утро! — пошла умываться. Пока привела себя в порядок, пока сказала Егорию, что приготовить на завтрак, детки проснулись и висели на папочке, он же разешил Антипиному Артемке прибыть.

— Катастрофа мирового масштаба будет, — прокомментировал кот.

Катастрофы не «случилося» только потому, что папа Антипа притащил с собой хворостины.

— Для успокоения личностев фулиганющих, от ить, Зинуша, — горестно взмахнул он руками, — я в меру суетливый, Агриппушка моя само спокойствие, а энтот, оторва, не походи тако на меня на внешность, точно бы подумал — подменили. Сейчас мамушке нашей не надо волноваться, может дочушка будет, а он ить минуту не посидит и всяко какую-нить шкоду да придумает, вот и взял хворостины-от. Только ить не поможет, внутри у ево, точно, энтот, а, вспомнил, реактор. Я иной раз, — он оглянулся, чтобы детки не услышали, — не справляюся. От шпана малолетняя… куда тебя понесло, от я сичас ужо, — схватив хворостину Антипа побежал к морю, где его шпана попытался залезть на крутую стену.

Как ни странно, без «родителев», Артемий был в меру послушным, верховодила всегда Любава, а у дочки не забалуешь. Вот и подчинялся Антипов сын, зная, что может прилететь кулаком в любое время. И сейчас, пока Антипа бежал, раздался залихватский свист, Артемка повернул назад, а выскочивший из дома Дим — он какие-то документы просматривал и дети ему не мешали — сначала не понял, а потом долго смеялся.

— Пиратский такой свист, я, было, подумал, напал кто, хотя мою магию невозможно пробить. Зина, тебе Таши говорил, что Лучика надо эффирскому Верховному показать, насчет остаточной магии?

— Да!

— Чтобы деток не мучить переходами, да и поменьше чужих глаз, Нархут придет сюда, заодно и подправим личину на ребятишках, ты не против?

— Я только хотела попросить об этом, ваше с Лучиком сходство не определит только слепой!

Папа разулыбался:

— Что может быть лучше? А, работа подождет!

И махнув рукой деткам, побежал к ним, тут же подскочил Антипа, и в воде начались баталии. За визгом и шумом не увидела, как из перехода вышел высокий худой мужчина, с волосами необычного цвета — зеленовато-пепельного, подошел ко мне, представился (я не сдержала улыбки — тархун), обаятельно улыбнулся и вдруг сказал:

— А присоединюсь-ка и я к баталии, как раз, одного взрослого не хватает, Вы, тирра, не против?

— Что Вы, конечно, нет, пойду, помогу нашему повару, наверняка проголодаются все.

«Мужики так и остаются детьми, не важно, из какого они мира» — подумалось мне.

Уставшие, донельзя довольные батальщики ввалились с криками и шумом — у Артемки выпал зуб и враз высыпало много веснушек, этакий потешный нахаленок получился. Любава ехала на дяде Тархуне, Лучик, конечно же, на папе. Поев, детки дружно пошли спать — «уморилися».

Примчался Стёпка, теперь каждое утро бегавший на работу и проверку своих БКС — надо марку держать, мы ж элитное подразделение, самому Правителю подчиняемся!

Нархут сдержанно сказал, пожимая ему лапу:

— Наслышан, давно хотел познакомиться, а сегодня стало невтерпеж, когда Любава назвала Тархуном, пояснив, что так назвал меня знаменитый кот.

Стёпа малость замялся:

— Ну, ваши зубодробительные имена… а тут выскочило, земное, удобное. Прошу прощения, но наши детки умудряются услышать то, что не предназначено для их ушей!

— От ить мудрец. Како вывернулся, — тут же сдал его Архипа, — а то ты оглядываессьсся, когда базаришь?

— Ладно, я не против, для таких деток быть дядей Тархуном, они славные.

И обратился ко мне:

— Не переживайте, с Лучиком — ай, какое великолепное и подходящее у него имя, все в порядке. Был нарушен один поток, отвечающий за деторождение, я его потихоньку направил в нужное русло, да и времени ещё много, выправится все. Твоему, Антипа, ребенку чуть-чуть добавил усидчивости, ребенок твой просто чересчур активный уродился, такое бывает. Любава же… вы знаете, родители, что у вашей дочки необыкновенный дар — покорять? Мало кто может противостоять её обаянию, плюс сила Лесной хозяйки, плюс целительство. Не удивлен поэтому, увидев фигурки Бастики, они явно уже ходят в любимчиках Богинюшки. Лучезар… сила великая пока ещё спит в нем. Просыпаться будет понемногу, по мере взросления, подталкивать не надо, в этом дошкольном классе их, одаренных, надо учить очень аккуратно. Величество, позволь предмет про магические потоки вести у них мне?

Димандан тут же кивнул:

— Почту за честь, если мне не изменяет память, такое впервые, что эффирский Верховный сам предлагал свою помощь?

— Я корыстен, не скрою, в будущем хочу видеть Лучезара своим учеником.

Антипа ахнул:

— Ить такое впервые будет? Друган, вот это Лучезарушка!

Кот, задрав мосю, важно сказал:

— Я и не сомневался!

Тархун продолжил:

— Значит, решено, я со своей стороны предлагаю ваш дошкольный класс расширить за счет наших детишек. Думаю, что и в Рудии и Азарде есть небольшое количество деток таких, они будут вместе жить и учиться, знать языки и обычаи друг друга и подрастут когда, мы получим дружественных коллег из разных стран, и между странами будет меньше…

— Тёрок, — вставил Стёпа.

— Надо поднять все старые архивы и внимательно прочитать все о предсказаниях Бастики. Помнится, там было что-то — «от иной и двухпрядного родится силы великой трехпрядный», тирра Зина, позвольте выразить вам восхищение и благодарность за то, что у вас хватило силы выносить детей. А ещё, — он лукаво взглянул на меня, — что же такое тархун?

— Пряность, растет кустиком, и листья добавляют в пищу и делают освежающий напиток.

— Ну, это ещё ничего. Да, можно ли попросить, чтобы Любава посмотрела одно растеньице, явно не из нашего мира. Расцветка другая и никак не реагирует на все мои попытки заставить его расти. Я, знаете ли, большой любитель редких растений и цветов, это моя блажь, скажем.

— О, тогда надо миф-цветок показать ему, — оживился Антипа.

— Миф-цветок?

— Ну, у Пола, Лесного хозяина он долго сидел в заснувшем состоянии, како я, примерно, а когда Зинуша понесла, он ожил и выкинул два бутона, и разного цвета. Энтот хитрец ужо тогда понЯл, что детки зародилися, ай да он сам расскажет, но миф-цветок чудо-чудное. Он у Силушки тако и растет… ой… так ить это деточек наших цветок-от, когда Лучик приболел, Силушка сказывал, тот, что побольше цвет, подвял как бы, а опосля отошел? От ить, а я и не допёр!

— Надо увидеть ваш миф-цветок, а пока я свое иномирское деревце перенесу-он ушел, чтобы через несколько минут появиться, перенося магически деревце… В большом горшке была чахлая, тоненькая, но такая родная и непривычная для здешнего мира, БЕРЁЗКА!

У меня защемило сердце:

— Боже, это же березка, моя российская! — Я, как во сне, подошла к деревцу и начала гладить ее ствол и листочки, приговаривая, — девочка моя, родимая, миленькая, как же тебя сюда занесло, — не замечая, что слезы бегут градом, я разговаривала с ней, как со стародавней подругой, печалилась, что ей тут неуютно и грустно, радовалась такому привету с недоступно-далекой земли.

Кто-то осторожно взял меня за плечи и развернул к себе, я же, уткнувшись в твердую грудь, никак не могла остановиться, меня осторожно одной рукой гладили по голове и тихонько поглаживали по плечам другой. Потом аккуратно усадили на диван, и голос Тархуна произнес:

— Реакция на все происшедшее, выпей Зина, вот это питье.

Дим, а это он меня приобнимал, аккуратно поднес ко рту чашку и стал придерживая, поить. Я же, как в далеком детстве, всхлипывала, чуть ли не икая.

— Зин, ща ребятня проснется. Ведь ты знаешь, как Луча среагирует на твои слезы, потом два дня будет киснуть, успокаивайся уже. Я сам прослезился от привета с родины… Эх, а сколько таких березок я пометил в том мире… бывалоча как задерешь заднюю лапу, да как…

— Кот, ты всегда всё опошлить стараешься!

— Зато ты рыдать прекратила!

Дим все так же приобнимал меня, — «эх, когда же так было, чтобы меня кто-то искренне жалел? Блин, не помню, тепло так в его объятьях, но Зина, кто он и кто ты, хорош киснуть!»

— Спасибо, Величество! — я аккуратненько высвободилась из-под руки, — пойду, умоюсь, извините, не сдержалась!

Тархун задумчиво протянул:

— Я так понимаю, обруч уже определился?

— Да, все определились, кроме… — что ответил Дим, дальше я уже не слышала. Пока привела себя, зареванную, в порядок, проснулись детки, Любава уже стояла возле деревца:

— Ей не нравится жара, плохо ей там, воды много, её надо в прохладу, и ещё она к мамочке моей тянется, — ребенок изумленно взглянул на меня. — Мамочка, такого никогда не было, почему?

— Доченька, это деревце из моего мира, березка называется, она меня, похоже, узнала.

— Во, рыбак рыбака видит издалека!

— Зина, я буду рад, если вы возьмете это чудо иномирское под свое, так сказать, покровительство.

— А я тебе подскажу, куда энту твою родимую посадить. В Тилье, на Богинюшкин холм, давно ить собиралися тама порядок навесть, вот и будет дерево иномирское у её там, и не так жарко ей будет!

На том и порешили, а пока поставили березку в самый прохладный угол, на меня же после рыданий навалилась такая опустошенность, бродила как неприкаянная, мужики утащили деток, меня никто не трогал. Помаявшись, пошла на те дальние камни, засмотрелась на волны и не заметила, как подобрался вечер.

— Совсем хреново? — рядом шлепнулся Стёпка.

— Да какая-то пустота внутри, так домой захотелось, хоть на немного, я понимаю, что место моё здесь, все самое дорогое тоже, но так березка душу разбередила…

Кот помолчал, потом залез на колени, растянулся на них, помурлыкал, от моего машинального поглаживания, и огорошил:

— Чё с Величством решила?

Я удивленно посмотрела на него:

— А что решать? Он детей признал, кажется, они ему по душе, естественно, мешать их общению не собираюсь. Да и судя по всему, Лучика пока не подрастет, постоянно надо опекать, козлы всегда найдутся, а у папочки есть все возможности ребенка оберечь.

Кот вздохнул как-то тяжко:

— Почему ты такая упертая? У вас дети, вот и пусть семья будет, настоящая!

— Ты явно перегрелся, он Повелитель, у его ног все королевишны и прынцессы, да и всякие там красотки, имеющие родословные и титулы. Каждая из них будет достойной и равной по положению женой, и прочая, и прочая, ерунду не городи.

— А если, допустим…

— Кот, чего ты допустишь? Ну, кому это надо? Мне? Ему? У него все ещё будет, и жена, и дети, и любовь какая-нибудь неземная.

— А у тебя?

— А у меня все есть, что мне надо, кроме одного, родины. Любви мне вашей хватает, на безбедную жизнь мы с тобой зарабатываем, ты у меня вон на государеву службу пошел, а про Величество забудь. Пусть у него в жизни все сложится прекрасно, и деток ещё нарожает, осознанно, а не под воздействием чего-либо.

— Да… всегда знал, что ты упертая, ещё на земле, соседи — болгары сколько раз меж собой говорили, что женщина хорошая, но к интересу равнодушна, ладно, тогда старая была, но сейчас-то…

— А ты, как всегда, уши грел? Ой, отстань, может где-то и бродит по Лиарду моя судьба, авось под старость набредет, вот счастья будет.

— С тобой невозможно разговаривать.

— А и не говори, мы да-а-авно все обсудили, вон, Величество идет, наверное, детки не спят, меня ждут.

— Нет, — услышал он, — спят наши славные, я посидеть к вам пришел, можно? Завтра в Унгар, дела не ждут, вот морем полюбоваться в вашей компании.

— А мы завсегда рады, — кот начал были-небыли рассказывать, подошли Антипа с Тархуном, потом незаметные раньше охранники принесли стол, какие-то закуски, легкое вино, вот и посидели душевно. Неделя на море проскочила моментально, детки загорели, стали плавать и нырять аки дельфы (дельфины). Наши папочки каждый вечер навещали, вечера были незабываемые, восторгов и визга хватало на всех. Дим и Антипа сияли, как начищенные самовары, я успокоилась.

Котище запропал на пару дней, на что Лучик философски выдал:

— Опять по девкам!

Вот и сегодня все барахтались в море, я, уже выйдя на берег, оглянулась и увидела вдалеке плавники, не желая пугать всех, негромко окликнула:

— Дим! — то ли у него был уникальный слух, то ли магически усиленный, но услышал и засиял — я первый раз его так назвала — махнула рукой, подзывая.

— Смотри!

Он озадаченно уставился на подплывающие плавники, затем позвал:

— Дети, идите-ка сюда, чудо смотреть, — малышня наперегонки высочила на берег и, естественно, оседлала папочку. Антипа посадил Артёмку на шею, и мы стали смотреть.

Я поначалу подумала, что акулы, но нет… Дельфины!! Два взрослых и три маленьких дельфина подплыли на довольно близкое расстояние и устроили настоящее шоу, они выпрыгивали из воды, ныряли, вылетали из воды свечечками, выпрыгивали один над другим, особенно старались мелкие. Наши детки кричали от восторга, затем взрослые особи отплыли назад, а маленькие издавая свистящие звуки, подплыли близко к берегу.

— Они зовут нас, мамочка, папочка, можно?

— Лученька, а это не опасно?

— Мамочка, они нас ждут и не обидят, это же дельфинчики.

Я посмотрела на Дима:

— Как ты скажешь?

Тот улыбнулся:

— Все под контролем, бегите!

Вот теперь началось — мелкие катались на них, прыгали, сталкивались с дельфинятами в воде, дети визжали от восторга, дельфинчики свистели. Вода бурлила, а на берегу и в бухте, в отдалении, любовались своими детками и радовались вместе с ними человеческие и морские родители.

Стало темнеть, дельфинятки потихоньку подталкивали носами ребяток к берегу, которые с большой неохотой брели к берегу, и тут уже я впала в ступор — к берегу, свистя, подплывали взрослые.

— Мамочка, папочка, старшие зовут вас, — Лучик каким-то образом понимал их.

— Я боюсь! — вырвалось у меня.

Дим взял за руку и повел за собой в море, немного проплыла, и под меня поднырнул дельфин, кожа у него была скользкая, но приятная, я взвизгнула как маленькая, а потом под восторженные вопли детишек, мы с Димом плавали и ныряли с родителями дельфинами, до полного изнеможения.

Меня носом мягко подтолкнули к берегу, я обняла эту усмехающуюся и посвистывающую морду, расцеловала от души:

— Спасибищще! Я в вас влюбилась!

Погладив её по голове на прощание, повернулась к берегу, а дельфин-мама, точно знаю, мягко носом придала мне ускорение.

Дети прыгали и хлопали в ладоши, наверху в восторге свистели Егорий и охранники, я же без сил опустилась на песок, вытирая с лица воду и слезы радости.

Любава покидала в воду яркие мячи, крича:

— Ребята, поиграйте, пока мы спим!

Детишки-дельфины посвистывали.

— Они благодарны нам и рады познакомиться! Сказали, ещё приплывут!

Мы все стояли на берегу и махали вслед дельфинам, пока не стало совсем темно, дети уснули у нас на руках, так спящих потихоньку обтерли от соли и уложили в кроватки.

Пошли, сели на веранде, Антипа сказал:

— Ить я про такое чудо только слышал, ай как славно, дельфы признали!

 

ГЛАВА 14

Дим же, весь какой-то удивленно-озадаченный, только и сказал:

— Восторг такой я только в детстве ощутил, когда первый раз море увидел!

— Величество, а ить они не зря появилися! И Лучезарушка их понЯл, я так горжуся, что меня, грешного, Богинюшка свела со Стёпкою и Зинушей! — и захихикал. — От ить брателло разостроится, такую благость пропустил, а не блуди, когда не надо, ить не стоют энти девочки эдакой красы! Зинуша, како ты маркуешь про учёбу детушек, ить маловатый возраст-от у них?

— Я думаю, пригодится опыт наших школ — детки, что помладше, должны обучаться в виде игр обучающих, уроков, чтобы они сидели за партами не надо. Что Любава, что Артёмка не усидят, а вот игры, да ещё со спортивными уклонами, то, что надо. Их энергию в мирное русло, а Лучика, и такого же типа деток занимать головоломками, логическими задачами, он и в карты-то стал играть, чтобы вычислить Стёпкин мухлёж.

— Это что за карты? — заинтересовался Дим. Антипа, размахивая руками, принялся объяснять, папа смеялся до слез, — без кота вам было бы скучновато!

— Угу, без кота и жизнь не та! Ведь на Земле был обычный кот, любопытный только без меры, хотя я иногда говорила, что если б умел говорить… вот и накаркала!

И совсем не удивилась, когда рядом раздался страдальческий стон:

— Нехорошо обсуждать мужчину в его отсутствие!

— А чтой-то голос страдальческий, опять в боях за свободу и независимость участие принимал?

— Жестокая ты! — вздыхая и охая, выполз на веранду кот. От его вида я неприлично долго смеялась, кот же страдальчески глядел на меня, чуть не плача.

— Кот… ха-ха-ха… за любовь надо бороться… ха-ха-ха, дама того стоила?

— Ох, тут не столько дама, а дело принципа, надо было проучить молодых нахалов! Оборзели вконец! Ну, я и того… ох, до утра б дожить, а там егоза пожалеет, не то, что некоторые, только ржать, да тапками-сковородками кидаться в беззащитных котов! Жаль, нет в этом мире валерьянки…

— Валерьянка — это что?

— Травка такая, ммм… кайф от неё обалденный… как для людишек конопля.

Антипа, убежавший в дом, принес плошку с отваром:

— От, испей болезный, полегчает! Ить ты, брателло, такую лепоту пропустил, тута дельфы устроили представление, наши мелкие с имя плавали-кувыркалися, ить от восторга я дажеть прослезилсси, а ужо когда взрослые тако же забавлялися, тута был кайф, почище чем от твоей аверьяновки! А Лучушка-от их ещё и понЯл, не удивлюся, што дельфы-от другой раз появются, и мой пострелёнок тако же с имя кувыркался, именно што, детки у нас исключительныя!!

Кот вздохнул:

— Похоже, пора больше внимания деткам уделять, да и не молод я уже показательные бои проводить!

— Стёп, ты что-то не то съел? Ты ли это?

— Я, я ща вот, в школу придется на полставки устраивать котишек, для пригляду за детьми. Величество, ты посодействуешь? А следить за порядком там будет Вася, надеюсь, ты Васе доверяешь? — спросил он у меня. — Он вчера вернулся с озера. К оперативной работе его допускать нельзя, реакции не те стали после этой змеюки, а вот за порядком следить — самое то. И я буду спокойно делом заниматься, Громодан припахал ещё в трех городах БКС организовать, вот и буду обучать талантливых котиков. Надо сказать, без бахвальства, мои все детки по показателям подходят!

— Ну, кто делал, пап-то супер-кот!

— Пойду я, где-нить прилягу, издевательства добаляют много печали в мою, и так несладкую ЖИСТЬ!

— Айда, друган, я тебе постелю ужо сгондобил, — Антипа понес страдающего кота в постелю.

Дим, улыбавшийся в течение всего разговора, сказал:

— А ведь Лиарду крупно повезло, что у тебя такой кот, смотри, сколько пользы от него, а уж как он трясется над «семьёй»!!!

— Он меня изводил, когда малыши были совсем маленькие, чуть только пискнут, орал, типа: «Чё расселась, дети есть хотят, иди!» У нас существует такая версия, что душа человеческая перевоплощается в живое существо до одиннадцати раз, кот точно в какой-то жизни был мужиком, ревнивым, вредным, хулиганистым.

— Да, будь он мужчиной, у меня увидеть своих детей шансов бы не было. Драган мне объяснил идею занятий с детками навыками самообороны, что ещё для подрастающих детей есть в твоем мире?

Вспомнила суворовские, нахимовские, кадетские училища, пояснила, что из таких деток готовят элитных офицеров для страны. Наверняка есть много деток, у которых магический дар небольшой, а для армии как раз. Упомянула про ПТУ с нужными для страны профессиями, он внимательно слушал, что-то прикидывал, что-то ему нравилось, что-то сразу отбрасывал, засиделись до полночи.

— День и ночь плодотворными получились, можно я до утра возле детей останусь, на диванчике? Я больше всего боюсь, что вдруг это сон, и вы мне снитесь, поверь, я трясусь над каждым мгновением, проведенным с вами. А слышать, как они сопят и ворочаются, это такое… что-то выше счастья… а утром услышать сонное — «Папочка!» Я не могу передать все свои чувства, но, — он замолчал, подбирая слова, — меня в народе зовут «Ледяной», так и было, а Лучик с Забавушкой всю корку растопили враз. — Он взял мою руку и поцеловал, — я понимаю твои опасения, но, ни словом, ни делом я никогда не наврежу своим необыкновенным детям!

Утром Любава лечила Стёпку и ворчала, третий раз наращивает ему хвост, скоро отвалится.

Котище мой аж подскочил:

— Егоза ты не шутишь? Что ты, это ж моя гордость!

— Вот и пора задуматься, не мальчик ужо! — настроение у кота испортилось. Весь день ходил мрачный, бурчал и вздыхал, пока Лучик по старой памяти не сгреб его в охапку:

— Стёпа, я тебя люблю!

Мой вреднючий и ехидный тут же растаял — начал нежно лизать в щеку, мурлыча:

— А уж как я тебя люблю, ты мой Лучик, нет, Солнышко! Как я без тебя жил?

— Стёп, расскажи про солнышко, — мой ребенок инстинктивно улавливал настроение окружающих и как-то незаметно умел своим интересом отвлекать от мрачных дум. Вот и сейчас он внимательно с неподдельным интересом слушал кота, а тот, распушив хвост, вещал. Разговор перешел на дельфинов, и вскоре все весело смеялись.

Потом мы опять полдня не вылезали из моря, потом ждали папу, который появился с Таши и Коськой. Их тут же оккупировали детки, потащили в море — все барахтались и веселились, вечер опять затянулся, детки уже привычно заснули за столом.

— Мальчики, надо возле Магвера небольшой дом найти, или в аренду, или прикупить. Детки в школе будут, а после занятий я их домой забирать буду, надо чтобы дома спали и отдыхали.

Коська сказал:

— А чем тебе мои хоромы не подходят? Мы с Нитиль для вас целый этаж оставим.

— Нет, надо, чтобы у нас был свой дом.

Дим с обидой спросил:

— А я что детям не обеспечу уют и отдых?

— Димандан, ведь мы уже говорили о том, чтобы не привлекать излишнее внимание к ним. Они будут обычные дети, давай, пусть у них будет спокойное детство!

Таши, внимательно смотревший на нас, кивнул:

— Зина права, их надо поберечь!

Величество подумал.

— Есть у меня на примете двухэтажный домик, конфискованный недавно. Должны на торги выставить. Если тебе понравится, то купим.

— Хорошо, мы с ребятишками посмотрим.

Мужчины пошли «посекретничать» на камушки, я же села делать наброски повседневной одежды для полных женщин, Юллис давно меня просил что-то набросать.

ДИМАНДАН. Едва все расселись на камнях, Дим поглаживая Стёпку, развалившегося у него на коленях, сказал:

— Мужики, мне нужна ваша помощь, я хочу, чтобы у моих детей была полноценная семья, но я банально боюсь подступиться к Зине! Она меня воспринимает как досадный, но нужный предмет для детей. Таши, я помню, что ты говорил и стараюсь с ней подружиться, на «ты» вот стала меня называть, периодически, но этого мало! Я с ужасом думаю, что будет, когда эти две недели закончатся, если сейчас я каждый вечер с ними, то потом…

— Величество, а она тебе взаправду нужна, — кот серьёзно смотрел на него, — или же спортивный интерес?

— Кот, я, в отличие от тебя, постоянный, мне пока трудно определить, я к ней чувствую, но стало необходимостью видеть её каждый день, общаться, советоваться не только о детках, обо всем… Если уж совсем честно, то лучшей жены и матери я бы не хотел! Когда у неё была истерика возле этого вашего деревца — прутика, я конкретно осознал, что ей довелось вынести, и содрогнулся!

— Не знаешь ты, что у неё в том мире было! Она привыкла быть сильной, не ломаться, и опереться было не на кого, поэтому она не идет на сближение, банально боится, не за себя, за малышню, да и вбила себе в голову — тебе подойдет только «голубая кровь». Я уже в эту закрытую наглухо дверь сколько долблюсь, но если всем вместе начать, то должна осознать-то. Но будет не скоро, это ж упёртая… личность, пока её сдвинешь…

— Дим, я теперь понял, почему обруч никого не выбрал. Он уже давно ждет Зину, скорее всего, Богинюшка, та ещё хитрюга, давно на него наложила это узнавание. И хоть всех женщин материка сгони к нему, опустится только на Зину. Стёп, надо как-то её туда затащить.

— Затащить-то можно, Таши, но ведь все равно не поверит, я ж не зря говорю, что с ней намучился. Тут терпением надо запастись, хватит ли у тебя его, Величество?

— Хмм, если меня, «Ледяного» растопили, то её тоже, надеюсь, сумею растопить.

— На торжествах у меня вот и начинай, скорее всего, она только в Эффирию придет. У них с Саллией контакт давно, да детки, наши тёзки её обожают. Нитиль же обмолвилась, что платье Зина с Юллисом сшили изумительное.

Коська улыбался глуповатой улыбкой, потом вдруг сказал:

— О, вспомнил, нам ведь всем тогда бабка на площади предсказание выдала, сейчас вспомню про себя… что-то «дите лучшей подруги озарит твой путь…», и точно, ведь Нитиль — дочка Саль.

— А мне… что сына увижу не скоро… и что-то про оберег… типа, сбережет его любовь материнская. И мне точно, сына-то я недавно увидел, а ему почти шесть!

ЗИНА. Дельфины, похоже, предчувствуя, что будет праздник, заявились с утра, и детки, едва успев умыться и кое-как позавтракав с разбегу влетели в воду, где началась каша-мала из детей и дельфинят. Взрослые же особи держались поодаль, пока на берегу не появились мужики, которые тоже недалеко ушли от деток в плане баловства!

— Мамочка, иди скорее, тебя тоже ждут мамы дельфиняток.

У мамочки тоже от восторга слов не осталось, плавала и ныряла, целовалась со всеми дельфинами, особенно с маленькими, а с берега грустно смотрел на нас Стёпа. Он воду в большом количестве не любил, да и дельфин — это не Муська, когтями уцепиться не за что, и седло не прикрепить.

Полдня вот так пролетело незаметно, а когда выходили из воды, мне в руки ткнули какой-то шарик, в подарок, похоже. Дочка, едва выйдя из моря, закричала:

— Смотрите, какой красивый шарик мне дельфинчики подарили, — на ладошке у неё был точно такой же, размером с «Чупа-Чупс», шарик, переливающийся в лучах светила голубовато-розоватым перламутром.

— Ох ты, это же «Слеза моря» — самый редкий и дорогой жемчуг, которого в мире едва ли десяток найдется!

Таши взял жемчужину в руки и повернул её другой стороной — она заиграла, было ощущение, что цветные блики как бы волнами отходят от середины шарика.

Проняло даже кота:

— Клёво! Шикарно!

Мы с дочкой поклонились посвистывающим дельфинам, которые начали отплывать от берега.

— Вот как ты умудряешься к себе таких разных… э-э… личностей притягивать, хотел бы я знать? — вопросил кот, — вроде обычная баб… женщина, а глянь, и морские красавцы на тебя клюнули?

— Не на меня, кот, на детей!

— Не, детей на побережье полно. А они целенапрвленно к тебе приплыли, чувствую!

— Самое хорошее, что приплыли и подружились со всеми нами.

— Мама, я посчитал, их было шесть больших и три маленьких.

— Сейчас пойдем обедать, да надо потихоньку домой собираться, не пищите, будем сюда теперь часто приходить, если папа разрешит.

Детки тут же повисли на папе.

— Я даже в мыслях не держал, какое разрешение, это ваш дом, — пробормотал атакованный и расцелованный папочка.

Вечером со слезами распрощавшись с морем, явились в Тилью, где уже ждал деда Поля, на которого тут же вывалили ворох новостей, восторгов и похвальбы.

Кот почему-то сразу же подался к Муське, поприжимался к её раздувшимся бокам и опять что-то ей выговаривал, она же, опустив морду, только кивала. Потом Степа, почесав макушку лапой, обнял её за шею и, повисев на ней, махнул лапой и пошел к нам, ворча:

— Все бабы как бабы, а эти, мне достались… ду… Луча, не слушай плохие слова, иди Федота своего найди, тоже наказание растет, похож на меня, а характер дурной, Дуськин.

— Стареешь, ворчишь постоянно!

— Заворчишь тут, одна парочку родила и вторая тоже туда же, заразная ты, однако. Пусть только попадется мне этот, «любовь всей жизни» Муськи, морду обдеру.

— Ну, радоваться должен, что два лошадёнка будет!

— Радоваться, ага, как вспомню, как ты рожала… радуюсь!

— Сам выбрал таких вот, рекордисток, ожеребится твоя Муська, не боись!

— А, — махнул лапой кот, — пойду с Васькой пообщаюсь лучше.

Худой, как-то нетвердо идущий, Васька как раз вышел из-за угла дома, его тут же схватила Любава, прижимая к себе и щебеча что-то, потом его взяла я, кот только блаженно жмурился и урчал.

— Тоже рад вас видеть, — перевел Стёпка. — Я, пожалуй, этих умников, Тархуна и Тахирона озадачу. Пусть придумывают магический разговорник для котов, не могу же я по всему Лиарду быть переводчиком с кошачьего.!

— Уникум ты мой!

— Не, — вмешалась дочка, — иск… икслю… икслюзивный, вот!

— Да уж, икс, точно.

— Ты лучше подумай, в чем к Коське пойдешь, надо чтобы ты меня не опозорила. Дай волю, так в своих любимых, — он скривился, — бриджиках, пойдешь, а там люди приличные будут. А мы чай самого модного портного в Лиарде представляем.

— Ой, котёнище, что я без твоих советов?

— Вот, вот, завтра с утра к Юллису и пойдем, надо же оценить мужским взглядом, что вы там напридумывали. Лучик, как настоящий мужичок, с нами не пошел, предпочел занятия с Драганом, Любава же приплясывала от нетерпения, ведь ей же тоже сшили красивое платье — интерес появился из-за Мстидара.

Сначала слышались восхищенные ахи по поводу платья невесты, а там было на что посмотреть: нежно голубое воздушное, расшитое по лифу серебристым жемчугом на миниатюрной брюнетке смотрелось изумительно! Дочка, выдохнув, сказала:

— Какая ты красивая, я тоже, как вырасту, такой буду!

— Ты будешь ещё лучше, — поцеловала её Тиаль.

Платье Саллии — облегающее вверху, нежно сиреневое с разрезом от бедра, вызвало у той сначала шок, а потом она начала хихикать:

— Ох, пап наш побесится, а ничего, больше ценить будет!

Кот же, как истинный мужчина, был непривычно галантен и нарядами эффирских девочек остался доволен.

Повосхищавшись, девочки торопясь ушли, настало наше с дочкой время. Любава в платьице из непривычноой расцветки ткани — от нежно-лимонного вверху до огненного на пышном подоле, смотрелась как маленькая фея.

— Вот, можешь же быть нежной девочкой, а не фулюганом, — проворчал кот.

— Стёпа, скажи, я такая жениху понравлюсь?

— Хотел бы я посмотреть на того, кому ты не понравишься, жених будет в восторге!

— Мамочка, теперь ты.

Цвета солнышка платье, с вышивкой на груди, с достаточно скромным вырезом, но глубоким вырезом на спине, необычными рукавами, которые и не были рукавами, просто от плеча расходились красивыми складками ткани до локтей, с поясом и пышным подолом смотрелось очень неплохо.

Кот, заставивший меня повертеться и пройтись, помолчал, а потом сказал:

— Да, не завидую я Величеству, от ревности изведется!

— Где Величество, а где мы, — хмыкнула я, — у него там отбоя от элитных красавиц не будет, хорошо, если поздороваться осилит.

Юллис вцепился в мои эскизы для полных, потом начали думать о переводе части производства в Унгар — кот с дочкой давно ушли — затем осмотрели образцы новой партии обуви, домой выбралась уже к вечеру.

— Как я отвыкла от этих торжеств, — ворчала утром, злясь на то, что полдня убью на косметические процедуры в салоне Каллен, времени катастрофически не хватало, надо было срочно смотреть и обустраивать дом в Унгаре, скоро начиналась учеба.

— Один день погоды не сделает, а Коська нам не чужой!

— Только что!

Пошли на торжество с постоянным своим партнером — Полом.

Торжество, как уже повелось, началось с храма Богинюшки — необыкновенно нежная и нереально красивая Нитиль, сияющие родители невесты, Антипа с женой и сестрички со стороны жениха, все красивые и торжественно важные шли к воротам храма.

Опять молодые вошли одни, и Коська, подхватив жену, на руки встал на постамент, в этот раз их просто окутало сияющим коконом, и через пару минут он распался, вызвав восторженный рев окружающих!

Затем все переместились во дворец иль Джамов, в разгар веселья по огромному залу началось оживление, послышались шепотки:

— Смотри-ка оба Повелителя и Верховные маги почтили своим присутствием!

— Ну, так жених-то — первейший советник и друг Лиардийского… а наш отец невесты тоже один из первых лиц в Эффирии.

Девицы оживились, началось лихорадочное прихорашивание, меня же тихонько взял за локоть неслышно появившийся Арди:

— Зинуша, ты бесподобна! Не удивляйся, я тебя представлю как свою дочь и наследницу эффирскому Повелителю, — это уже документально подтверждено!

— Зачем?

— Я один как перст, а теперь у меня есть и дочь и внуки, и ни одна падла, как скажет Стёпка, не вякнет в сторону моих дорогих! НЕ ворчи, это в интересах внуков!

— Без меня меня женили!

— А чего жевать… э-э… — он заулыбался, — набрались мы вашего могучего и великого… Пойдем!

Он предложил мне руку, и мы пошли к окруженным толпой правителям.

Арди, хитрюга, как-то подгадал, что мы подошли, когда народ потихоньку расходился, готовясь к первому официальному танцу, который открывали наши сиящие молодые.

— Позвольте, Ваше Величество, представить мою дочь, Зиналию Лигерд, — с почтением наклонив голову, сказал Арди.

Приседая, я краем глаза увидела изумленное выражение на лице Дима, а эффирский, типично восточный, с заинтересованным взглядом, мужчина, расплылся в улыбке и начал говорить комплименты.

Я присела перед его супругой, которая заинтересованно рассматривала мое платье.

Зазвучала музыка, и начался танец, Арди подхватил меня:

— Все, Зинуша, ты попала, Лиссиль с тебя теперь не слезет, платья ваши её, ой, как заинтересовали!

— Да мы только рады, плохо разве?

Опять поймала внимательный взгляд Дима, который отстраненно танцевал с какой-то, безудержно говорящей, с ярким макияжем, девушкой. На второй танец меня утащил Пол, весь танец, посмеиваясь, он невзначай пару раз провел рукой по открытой спине:

— Все, я труп! Прибьют меня нонче!

— Вы что-то не то сегодня съели, чудите! — я с удовольствием танцевала, как, оказывается, соскучилась по танцулькам.

А вот третий танец ввел меня в ступор — едва зазвучала «любимая музыка Повелителя», он как из-под земли вырос передо мной:

— Третий танец мой! — и повел меня в танце, я удивленно осознала, что мне очень уютно в его руках, он же бережно и осторожно кружил меня.

— Ты хоть осознаешь, что произвела фурор среди мужиков?

— С чего бы это? Тиаль — это да!

— Тиаль и положено, а среди всех других — Саллия и ты в центре внимания!

— Величество, ты Любаву в платье для жениха не видел, вот там действительно — восторг!

Папочка засиял, при упоминании дочки:

— А я уже безумно по ним соскучился! Чем они там занимаются? О, танец заканчивается, а ты мне про Муську не досказала, ещё один танец мой!

Я, недоумевая, что это сегодня с мужиками, пошла с ним к Полу и Арди, он же почему-то забыл руку убрать с моей талии, выступать не стала — народу полно. Во время следующего танца Дим неожиданно сказал:

— Больше всего я хочу свалить отсюда, посидеть с детьми на берегу нашей бухточки, чтобы никого не было в зоне видимости, давай сбежим?

— С удовольствием. Только я ещё не отдала подарок Косику с Тиаль.

Он задумался, потом сказал:

— Спорим, я знаю, что ты им в подарок приготовила?

— Я такая предсказуемая?

— Нет, — он покачал головой, — просто Стёпка сказал, что ты отдашь для дорогих тебе людей, последнее, так, думаю, ты приготовила им «Слезу моря», прав я?

— Да, надо же, Величество, ты меня удивил!

— «То ли ещё будет, ой-ой — ой», — пропел он! — У меня абсолютный музыкальный слух, запоминаю сразу, а эту песенку частенько мурлычет Стёпка. Пошли к молодым!

Отдав коробочку с жемчужиной, хотели уйти, но его отвлек эффириец, я же пошла «носик припудрить»… припудрила, блин.

Там тусовались три девицы, одна из которых, сильно возмущаясь, держала в руках бокал с каким-то напитком.

— Да какая-то выскочка с переферии, никто не смеет мне переходить дорогу, сказала, Димандан будет мой, значит будет! Подумаешь, спину оголила, переспит с ней и забудет!

Одна из девиц, видно, поздрвомыслее, сказала:

— Я в таком участие принимать не буду, это чревато, — развернувшись, она увидела меня и замолчала.

Теперь обернулись и эти две, та, которая держала бокал, оскалилась:

— О, как раз, вовремя. Не надо заманивать никого, сама пришла. Сейчас я тебе устрою веселье. Будешь знать, как заманивать чужих мужчин.

— Он тебе это сам сказал?

— Что? — растерялась девица.

— Что твой навеки?

— Да ты… сейчас я тебе слегка видок подпорчу, я тебя… — взяв поудобнее сумочку приготовилась врезать по морде, подумав, что как в родном мире разборки, не хватает только вцепиться в волосы друг дружке.

Сзади раздался шипящий голос:

— Личико хочешь в клеточку иметь? Ща нарисую! — Из-за спины вышел кот. Не зная, что может мой Стёпа, девочка нарывалась.

— Девушки, объясните ей, что кошачьи царапины очень долго заживают, а лицо так и останется в шрамах.

Девица размахнулась, чтобы выплеснуть на меня жидкость, кот прыгнул и, как в волейболе, отбил подачу. Жидкость, попав на её платье, зашипела, и тут же появились дыры, платье расползалось на глазах, девица заорала, брызги попали на руку и там вздулись волдыри.

— Ты же сказала, что просто хочешь облить вином платье и все, а тут… ты идиотка! — истерично закричала девушка.

В комнате как-то враз стало много народу, воющую девицу осматривал Нархут, какой-то эффирец спрашивал у девиц, как было дело, Тахирон осматривал меня на предмет дыр, кот отвечал на вопросы другого эффирца.

Затем нарисовались Дим и какой-то важный солидный мужчина, который кинулся к воющей девице, а потом, углядев дыры на платье, вскричал:

— Идиотка, ты зачем серинус взяла? Ваше Величество, я и предположить не мог, что она залезет в лабораторию.

— Это называется покушение на убийство! — отчеканил Дим. — Умышленное! Тем более, дочери близкого мне человека. Может быть, имеет место заговор против нашего Лиарда и меня в частности?

Одна из девиц, вскрикнув, упала в обморок, другая, которая хотела уйти до этого, побледнела и часто дышала, с отца девицы сполз весь лоск, у него тряслись руки и щеки, он упал на колени.

— Помилуйте, Ваше Величество!

Я повернулась к выходу.

— Что-то мне поплохело!

Дим тут же подскочил ко мне, бросив отцу:

— Мой Верховный разберется и доложит мне, а я буду решать, такое безнаказанным оставлять нельзя. Стёпа, ты тоже присмотрись! — и утащил меня на море.

— Опасно с тобой, Величество, дружбу водить, вот так, ни за что и получила бы…

— Веришь ли, я до сегодняшнего дня её ни разу не видел, отца встречал, а вот девицу…

— Жениться надо, тогда охотницы угомонятся, ведь такой приз — неженатого Правителя захомутать…

— А ты бы не хотела… захомутать?

— Боже спаси! Это ж какой стервой надо быть, чтобы в таком гадюшнике обитать, — меня передернуло.

— Вот и моя мама так же не хотела, поставила в свое время условие, чтобы мы с ней жили отдельно. Она так же, как и ты, очень тряслась надо мной, тоже не хотела, чтобы меня использовали в подковерных играх, да вот, добрались до неё, когда мне три было. А потом меня Арди спрятал и воспитывал, считалось, что я сирота, и воспитываюсь дядькой по матери. Отец был ещё молодой, думалось, что лет пятьдесят ещё я свободен от этого «счастья» — быть Правителем, а вот не сложилось… Я так тосковал по маме и долго ждал, что она придет… А у наших деток есть мы оба… — он долго молчал, так и сидели, глядя на море. Луны обе были на небе, и на море две серебряные дорожки переливались и сверкали, особенно когда ветер налетал порывами, казалось, что дорожки бегут наперегонки к берегу.

— Можно тебя попросить? Как-то ты напевала, что-то… Звездочка моя ясная… Спой, пожалуйста, уж очень мне мелодия понравилась, и слова хочется запомнить.

Спела потихоньку. Опять долгое молчание.

— Хорошая песня, за душу цепляет… Ваши земные песни красивые, хочется их постоянно слушать. Надо вас с Коськой посадить, он моментально музыку подбирает на слух, да записать на кристалл, — он издал смешок, — буду слушать, как Громодан, только более мелодичные. А сынок по секрету спел мне про хрустальные башмачки и Мурку, я так понял, вторую Стёпа исполнял?

— Да нет, я! Они иногда долго не засыпали, и приходилось часа по два петь, не переставая, особенно, когда Лучика усыпитель на блуде зависал. Величество, давай домой, ведь наверняка не спят, ждут.

Так и оказалось — лежали и шептались, придумывая всякие ужастики и хихикая, а Драган с Младеном делали вид, что не слышат ничего. Увидев красивого папу, конечно же, про сон забыли, папа же серьёзно велел спать ложиться, но Любава сумела выторговать условие, что засыпать будут, если папочка будет на диванчике, рядом. Шептались долго, потом притихли, заглянула и умилилась — все трое спали.

Малышня устроилась на папе, и он, такой успокоенный и расслабленный, обняв их, тихонько посапывал. Осторожно укрыла всех троих и долго улыбалась, пока не заявился Стёпа.

— Уфф, умотался! Вот сколько раз говорил, что бабы — дуры… Дебилка натуральная, ни разу не видела в живую Дима, а вбила себе в голову, что непременно он, увидев её, упадет ей в ноги и назовет женой. Сейчас её на вменяемость проверяют. А эту хрень, что кислота какая-то, заранее у отца сперла, для подстраховки, чтобы никто не помешал планам. А он когда с ней танцевал, не обращая внимания на неё, шею выворачивая в твою сторону, вот у неё и замкнуло. Эффирский Правитель рвёт и мечет — из-за одной озабоченной могут испортиться отношения между странами. Папаня-то её какой-то нужный типа химика нашего, какие-то зелья-лекарства варит, короче шухер полный. Говорил же Громодану, создавайте Интерпол, а теперь вот и будут одеяло на себя перетягивать, недоговаривать и хитрить меж своими ведомствами, как же разные государства… Э… — кот зевнул, — учить всех надо! А чего это кавалер от тебя свалил? Я думал, он рядышком, хмм… утешает… по-мужски.

— Стёп, в кого хоть ты такой умный?

— Такой вот я! Слышь, я чего подумал, озадачу-ка я Кузему — пусть для нас, БКС, сетку сделает, ну, как в волейболе, надо своих натаскать, вон, как у меня здорово вышло подачу отбить? Я молодец?

— Молодец, молодец, кот я тебе давно говорила, что я тебя люблю?

Он задумался:

— Пожалуй, только там, на Земле, здесЯ, ни фига, ни разу. Да и что от тебя, грубятины, ожидать — ты ж под носом своим ничего не видишь, не ценишь тех, кто тебя любит.

— Поехали, мы с тобой без подколов никак, дурень ты мой, — я поцеловала его в нос, кот замурлыкал.

— Давно бы так!

Потом, вздохнув и зевнув, пошел посмотреть на своих деток, оттуда долго не выходил. Приоткрыв дверь, увидела «картину маслом»: все так же на папе, Любава умудрилась залезть на него полностью, спали детки, а в ногах у Дима растянулся кот.

Идиллия полнейшая! Эх, ну был бы обычным мужиком, без раздумий уцепилась бы за него, а так… Вот и повода не было никакого, а чуть лицо не сожгли, котка у меня необыкновенный, противный, правда, но спасатель. Вспомнила, как в Болгарии, в магазине, покупая печенку, сказала продавцу, что для кота, а болгарин, стоящий за мной выдал:

— Хорошая кота у Вас… Котка, которак, котёнище…

Вот с такими мыслями и пошла спать. Встала пораньше, быстренько сделала блинов, пошла будить Величество.

Он уже проснулся и лежал, уткнувшись носом в дочкину макушку, и щурился как кот. Увидев меня, как-то солнечно улыбнулся и показал жестом, что боится деточек разбудить, вставая. Осторожно переложила Любаву на постель, подвинула Лучика, тот заерзал, и кот тут же подлез к ним в серединку и обнял лапой сына.

Мне такая картина была привычна, а Дим стоял и любовался, пока я его не потянула за рукав. На цыпочках вышли из детской, он пошел умываться.

Вернулся и с удивлением уставился на завтрак:

— Это мне?

— А есть ещё кто-то?

— Может, ты для себя приготовила, а я как бы… на хвоста, что ли? Ох уж эти ваши словечки, все ими заразились!

— Завтракай, Величество, небось с утра времени не будет!

— Ммм… вкуснотища, как давно я ничего домашнего не ел… не припомню, а, на озере плюшков твоих отведал и всё.

— Да забегай, чего-чего а накормить — всегда пожалуйста. Привыкла, то Таши всегда голодный заскочит, то Пол, то Косик, Арди, здешние, постоянно готовим много, то я, то Антипа.

Дим нахмурился:

— Интриганы противные, друзья называются!

— Это я, они не виноваты, что ты не знал. Смотри, сколько сразу всякого дерьма полезло за последнее время, дети хотя бы подросли, а если б то заклятие на капельного Лучика прилетело…

— Всё, всё, не драконь себя, всё хорошо, — он приобнял меня. — Я пошел, спасибо! — и, чмокнув в щёку, исчез.

В столицу прибыли всем «колгоспом», дом осматривали тщательно и придирчиво, но сошлись во мнении — берём! Магвер был в пяти минутах, улочка тихая, большой сад, и уютный домик в глубине. В домике требовалась перепланировка, и, конечно же, полностью «поменять начинку».

Антипа тут же засуетился, выгнал всех:

— Ить процесс сурьёзный, и безо всяких шибко умных должон итить, идите прогуляйтеся, детишков повеселите!

«Нагулялися» славно, у детей впечатлений от столичных аттракционов и прочих развлекаловок горели глаза и устали ножки, обратно ехали на руках — деды не возражали.

Антипа превзошел сам себя — домик встряхнулся, помолодел, снаружи отмытый и покрашенный в нежный салатовый цвет, радовал глаз.

Внутри же, на первом этаже — большая гостиная с уютными нишами у окон и большими стеклянными дверями, ведущими в сад, там же появилась крытая веранда. Ещё на первом этаже были две просторные комнаты, одна для игр, другая «для занятиев, ить мой-от фулюган без друганов никуда, всяко у вас зависать наладится». Верхний этаж — полностью спальни и гостевые комнаты. Кухню «оне с домом» приладили сбоку от веранды, получилось весьма неплохо.

— Осталося меблев приобресть и шторков навесить, ужо сама выбирай, како тебе глянется! А Лучезарушко, по секрету, просил одну комнату наверху специально для папы обустроить, рази ж я могу отказать?

Три дня выбирала подходящую мебель, прикупала всякие мелочи, дети были в Тилье с Полом, и наконец, подобрав то, что хотела, занялась убранством. Дим прислал троих мужчин из «Когтей», которые с удовольствием помогали, особенно, когда распробовали пирожки — смеясь, говорили, что за такую вкусную стряпню весь полк согласен таскать и переносить любые тяжести.

За седмицу управилась. Строгая комиссия в лице дочки и сыночка, облазила и ощупала все — понравилось, одобрили. «Енералу» тоже пришлось по душе, особенно диванчик, специально заказанный для него, сказал, что удивлен заботой о нем.

Лучик удивленно спросил:

— Я всегда про тебя помню, зачем так говорить?

За день до занятий пошли знакомиться с классом и школой. Впечатлений хватило на весь день:

— Ребятки такие интересные, из разных странов, есть совсем-совсем черные, одна девочка такая маленькая, я её защищу ото всех, ещё сказали, приедут дети от барсовых. Мама, может, и жених с ними будет? Такая красивая Лукерия пришла и дядя Тархун с ней был, ой, Нархут, он мне подмигнул, а Артёмка вертелся и пихался, я ему на ногу наступила. А Луча ругался, что мы неправильно себя ведем, а тётя Луша, ой Лукерия, нас в разные стороны поставила. А ещё была такая важная тирра, она будет у нас классною дамою, как мама, только в школе, но, ни разу не мама.

— Лученька, а ты что молчишь, не нравится?

— Я пока не разобрал, в классе поглядел, игры есть задумчивые (надо думать, логические) и снаряды всякие для спорта. Стёпка всегда говорит, надо заниматься много, чтобы вырасти мужиком.

Вечером весь ворох новостей и большой-большой секрет был вывален папе, который с интересом слушал и выспрашивал всякие мелочи, потом дружно пили чай с новым маминым печеньем, потом пошли слушать папины истории.

— Ты не ревнуешь их к нему?

— Стёп, у меня был горький опыт воспитания без отца — сама так росла, сыны-то, как бы, при отце были… только, что мог дать как раз к переходному возрасту спившийся папан? Нет, наоборот, рада, что у них такое взаимопонимание есть. Они же все лиардийцы, я весьма довольна, он же им много больше даст. Я все равно чужачка в этом мире, много каких нюансов и обычаев не знаю, кто лучше папы их наставит и научит? Хорошо бы так было подольше, а то жена встанет в позу и не будет такой любви!

— Тьфу, зараза упертая, разуй глаза-то!

— Опять ты за свое, такого быть не может, потому что не может быть.

 

ГЛАВА 15

ДАЛЬНИЙ МАТЕРИК В ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ.

В том, что Богинюшка наказала чарфи за дело, знали все. Сначала, потомки тех, кто поддержал бунт против неё, хорохорились и храбрились, что пройдет немного времени и все позабудется, утрясется, и опять станут чарфи вольными и смогут летать. Но шли годы, проходили века, ничего не менялось, выживали оставшиеся совсем немногочисленными чарфи как могли. Казалось, не будет числа их бедствиям — не всегда успевал созреть урожай, то налетала буря, выворачивающая все посевы с корнями, то ударял заморозок, необычный для их местности, все меньше становилось в горах живности, и все чаще возвращались охотники с пустыми руками. Опять поддались на уговоры иногда появлявшегося у них, странного мага, молодые крепкие мужчины-чарфи, и отправились на большой материк, воевать. Когда грузились они в лодки, чтобы переплыть Большое море, пришел на берег ланда, шаман-отшельник, много лет не появлявшийся на людях, и сказал такие слова:

— Одумайтесь, пока не поздно, гнев Богинюшкин будет страшен! Много веков мы страдаем из-за своей горячности, пожалейте остающихся матерей и детей, не повторяйте судьбу ушедших тогда! Не дайте прерваться славному племени чарфи, не слушайте чужака!

Но не слушали ланду молодые, кричали они ему всякие обидные слова, плевали в его сторону, один наглец, желая выслужиться перед магом, пустил стрелу в ланду — от такого святотатства замерли и люди и небеса!

Ланда же, уже много лет как ослепший, небрежно махнул рукой, и стрела полетела назад и вонзилась наглецу в глаз, и упал тот замертво.

Сказал ланда с горечью:

— В глупую голову нельзя вложить умные мысли, вы выбрали свой путь!

Долго ждали жены и матери ушедших с магом, но не дождались, только три летучие мыши, едва живые, прилетели с Большого материка, они-то и поведали ланде о беде. Долго убивались оставшиеся чарфи о своих глупых сыновьях и мужьях, осталось их совсем немного, стали они жить в одном поселении, что расположилось у подножия горы, где в пещере обитал ланда. Ланда за эти годы совсем усох и при его малом росте и худобе напоминал маленького ребенка. Но если бы не ланда, не выжили бы все оставшиеся тут чарфи, он умудрялся своими молитвами-песнопениями приманивать горных коз, которых ловили в хитроумные ловушки женщины. Детей рождалось совсем мало, оставшиеся мужчины чарфи старели, всю тяжелую работу взвалили на свои плечи женщины, их было больше, совсем нерадостно стало в поселении. В год появления тех летучих мышей-чарфи бывшие, превращенные Бастикой — заблудились двое малых деток в горах, полезли мальцы за яйцами птичьими, и сорвался Ухра со скалы. Еле вытащила его Жгана из ущелья, а поскольку силенки закончились у неё, сидела и скулила возле Ухры, тогда-то и явился на её тоненький плач ланда. Это потом уже Жгана задумалась, как мог слепой ланда найти их в горах, а пока, заикаясь, поведала, что случилось. Погладил её ланда узенькой ладошкой по голове и сказал, что вылечит Ухру. А когда узнал, что нет у обоих них родителей и что сирот кормят сердобольные женщины, оставил их у себя, стал учить. Долго удивлялись старики, помнившие, что ланда никогда не брал никого в ученики, как бы его не просили, говоря, что время не пришло. Теперь же он требовательно и настойчиво учил Жгану и Ухру, они собирали лечебные травы, сушили их, варили зелья для всех чарфи, занимались какой-то необычной борьбой, умели много. Ухра становился все более сильным магически, и ланда говорил, что он сменит его, когда придет время.

Лет шесть назад летучие мыши, основавшие на дальнем, непригодном для жизни, горном массиве донесли ланде, что в скалах, уходящих в море, появлялся этот гад, маг, что виновен в гибели молодых чарфи, и что закладывал он в укромных местах какие-то непонятные предметы. Встревожился ланда и отправил Ухру с Жганой на разведку, наставляя, как можно незаметнее осмотреть эти предметы.

Долго добирались до другого конца побережья уже совсем взрослые ученики, пригодились им все навыки, что закладывал в них столько лет ланда.

Наконец, добрались до колонии летучих мышей, там передохнули и полезли обследовать все эти тайные места — оказалось везде лежат какие-то твердые камни, в форме яйца. Ухра и Жгана тщательно обследовали все эти захоронки, всего, оказалось, пять мест по три в каждой. Взяв из каждого по такому яйцу и наказав мышам неустанно следить и при малейшем изменении сообщить ланде, отправились в обратный путь, который вышел короче и быстрее.

Ланда, ощупав эти каменные яйца, заволновался:

— Это ж струдж, если они вылупятся, то будет много беды.

И теперь каждый день до позднего вечера ланда пытался найти средства уничтожить их, но пока результата не было, наконец, ланда сказал своим ученикам:

— На Большом материке есть страна Лиард, там всегда были сильные маги, да и Богиня им покровительствует! Готовься Ухра плыть к ним за помощью, пречувствую я, что скоро нас ждут неприятности, надо успеть предупредить и попросить помощи для нашего малочисленного народа. Беда будет для всех стран, если эта гадость оживет. Сдается мне, по какому-то магическому действию они оживут, придерживает их этот проклятый песчаный для чего-то жуткого, хотя, скорее всего, власть захватить над всем нашим миром! Сколько их уже было, ничему таких не учат чужие печальные последствия.

С того времени закипела работа, все живущие в поселении торопились, нашли старый баркас и крепкую лодку заново её покрасили, просмолили, собрали провиант и воду на дорогу, на утро Ухра отправлялся по Большому морю в неизвестность.

Жгана же с несколькими подростками — два мальчишки и семь девушек уходили на скалистое побережье, нагруженные специально приготовленной магической жидкостью, которая воспламеняясь, выжигала все, даже каменная порода, кроме базальта, разрушалась после такого огня. Достигнув побережья, молодежь должна была заранее залить эти гнезда жидкостью, а потом при малейшей опасности кинуть туда небольшой камешек это взялись сделать летучие мыши.

Ланда сказал, что они верят, что за помощь избавления от струджей, Богинюшка смилостивится и вернет им людской облик. Ланда всю ночь молился и исполнял ритуалы, призывал Бастику и просил удачи в исполнении задуманных переходов и Ухры и Жганы.

ЗИНА. Через месяц нашей учебы, в тихий такой вечер, когда велись неспешные разговоры, резко подорвался Стёпка:

— Я в Тилью, Муська рожает! Ох, бабы! Сиди не рыпайся, Таши поможет, сообщу тогда!

Утром, уставший, но довольный, заявился перед уходом деток в школу.

— Ну что, чижики, дедом меня обозвали, «ить два лошадёнка у нас ещё завелося». Девка и парень, оба в папаню, чтоб ему. Есть, есть отличие, у пацана на левой передней ноге белая звездочка. Да, пойдем смотреть, завтра у вас выходной вот и пойдем. Да, и папашка их там вертится. Близко гад не идет, а так хотелось ему зубы персчитать, они ж поллы одного едва могут выносить, а тут, коб… породистый, двух осилил… Забава, я не говорил кобель, зачем плохие слова повторяешь, и кто тебя этому учил? Я? Не может быть? Когда?…всё-всё! Торжественно обещаю фильтровать и зуб даю! Какой конкретно? Ну, там видно будет! Лапша, какая лапша, я по-честному… Ох, детки у тебя растут, термоядерные. Луча, ну ты-то чего на меня бочку катишь? Вот действительно, какая мамаша, такие и детки, ехидненькие! А я чего? Моя, моя школа! Все, я спать, устал, а вы марш в свою школу, умники! — и, зная, что влетит, тут же попытался удрать.

— Я в тебя тапки кидать не буду, пусть с тобой Величество разбирается!

— Э-э-э, я же для пользы дела! Не будь ты… этой… зачем ему знать наши нюансы, как говорится: мужику и псу не оголяй задницу всю! А лошадёнки славные родились, Муська, правда, герой, ну, как ты, многодетная стала, я её облизывал — облизывал для поддержки. А папашку я все равно подловлю, ишь без моего согласия двух заделал, я Муське за отца. Надо было разрешения добиться сначала!

— Собственник ты ревнивый, кот, а как же ты своих девок-кошечек не ревнуешь?

— Ну, — зевнул Стёпка, — их много, а ты и Муська у меня по одной, где я таких ещё возьму?

Естественно, весь вечер разговоры были о маленьких лошадёнках — ну, не нравится слово жеребенок детям, а с утра пораньше уже собрались.

В Тилье сразу же побежали к Муське и там замерли от восторга — возле худющей Муськи, прижимаясь к ней, стояли два одинаковых маленьких жеребёнка на тоненьких ножках, черненькие с шелковистой шёрсткой.

Муська, увидев ребятишек, тихонько заржала и подтолкнула мордой своих малышей к моим. Любава, прижав к груди ручки не мигая, смотрела на маленьких лошадок. Лучик же тихонько сделал несколько шажков и протянул руку малышу. Тот ткнулся в ладошку сына и сынок начал его поглаживать, приговаривая какой он хорошенький и красивый.

— Сыночек, это девочка, у мальчика на ножке, вон, белое пятнышко есть.

Любава, освоившись уже нацеловывала мальчика в шелковистую мордочку.

Муська же подошла ко мне и, вздохнув, пристроила морду у меня на плече.

— Устала, милая, трудно тебе пришлось? Стёпка, небось, матерился, пока жеребилась?

Она опять тяжело вздохнула.

— Ничего, он уже хвастается, ты сейчас ешь побольше, деткам надо расти.

— Мамочка, можно мы их назовем как-то?

— Спросите у Муськи, — улыбнулась я.

Конечно же, Муська «разрешила».

Назвали тут же, видно вечером выбирали имена, девочку назвали «Лань», а мальчика — «Лео».

— Как и нас, тоже на букву Л.

Наигравшись с малышами, пошли общаться со своей командой соседских ребятишек, показывали новые упражения для развития, спорили, Любава, позабыв про примерное поведение, заехала кулаком в нос, самому вредному, пришлось делать холодный компресс, все как всегда.

Кузема и Младан, оставшийся на хозяйстве смеялись, а я случайно увидела, как за домом мелькнуло что-то черное. Оказалось, это новоиспеченный папашка вот уже три дня бродит возле дома, только вчера при виде Стёпки быстро убежал.

— Такого тестя иметь, — уже откровенно ржал Кузема, — очень опасно, ведь морально тут же опустит ниже пола, да и подрать тоже может.

Пошла пообщаться с папашей.

— Иди сюда, не обижу я тебя, иди! — Тот недоверчиво косил глазом, — я же помню, как ты помог нам мальчика из капкана спасать, пойдем, я тебя к Муське и деткам отведу.

Он недоверчиво смотрел уже обеими глазами, переступая ногами.

— Как хочешь, — я повернулась уходить, сзади раздалось короткое ржание, и он медленно с опаской начал подходить ко мне.

Так и пошли, но едва увидел Муську с детками, папаня рванул к ним, сначала обнюхал и пофыркал над детками, а потом аккуратно положил голову на шею Муське, она же, устало фыркнув, тоже положила морду на его шею. Так и стояли оба, не шевелясь и тихонько пофыркивая.

Я на цыпочках отошла от загона, вот ведь, какая любовь у них, аж защемило. Надо будет тестя новоявленного нарулить, чтобы перестал папаню гонять, семья же образовалась.

Деда Поля, явившийся тоже посмотреть на приплод, обрадовался:

— До этого поллы по два жеребенка ни разу не приносили, а уж чтобы отец рядом был… это что-то невероятное, они обычно погуляют несколько дней и в разные стороны, а тут, смотри, какой верный и заботливый. Да и не из моих он владений, у меня все поллы пего-серые, а этот черный, скорее всего с Малиша пришел, там вроде иногда встречали черных. Ещё думаю, детки вырастут крупнее своих родителей, у поллы обычно дитёнок меньше рождается а тут большие, Муська прямо геройская мамаша, таких крупных выносила, будет новая порода.

— Ага, назовем её Степановская, черная.

И совсем не удивилась, когда тут же последовал вопрос:

— Чего это опять про Степана сплетничаете?

— Дурень, у тебя внуки новой породы родились, Пол, скажи ему!

Выслушав всё, подумал, что-то прикинув, сказал:

— Ладно, так и быть, пусть этот муд… э-э-э… чудак, остается, раз такой верный папаша, а я, пожалуй, как с государевой службой определюсь, и сделают-таки маги переводчика с кошачьего языка, подамся, наверное, в конезаводчики.

— Енерал в отставке, заманчиво поглядеть!

— Сам бы хотел себя увидеть в кресле и в халате, да разве с вами, баб… э-э-э женщинами такое возможно, вот, любишь вас, лелеешь, заботишься, а придет вот такой, черный, брунетистый, что у одной, что у другой, бллин, и все, гуляй Степан Андреич, не нужон! Ладно, пойду папашке мозги вправлять, Пол, скажи ему, пусть не бегает, я ему разрешаю при семье быть.

В загончике, едва завидев Стёпку, Муська храбро вылезла вперед.

— Иди ужо, болезная, не мешай мужескому разговору, вон дитями занимайся, да не боись, разрешаю я твоему муд… э-э… чудаку быть рядом! Муся, дай я тебя обниму, как следует, за детишек. А что матерился ночью, так тебе помогал, чтобы ты разозлилась и быстрее отстрелялась.

Кот повис на Муськиной шее, потом перелез на папашу, и к вечеру у них установился полный консенсус.

Собрались навестить берёзку, кот и дети ехали на Зяте, так прозвали черного, тот немного боязливо ступал с седоками, вез их аккуратно.

Как же меня порадовало, что к вершине, она метров на восемьсот возносилась над Тильей, вела выложенная камнями от разрушенного храма дорожка.

Кузема смущенно пояснил:

— Так это, вы для города столько сделали, неужто дорожку трудно выложить, ну повырубили всякую растительность, наверху, вон, кустики подровняли, осталось площадку храмовую расчистить, да, позволит Богинюшка, храм возвести. Кмет больше всех суетится, однако на саму площадку никого не пускает какая-то невидимая стена, я так маракую, кого-то ждет, может, наших ребятишков. Я ведь и Лучика с Любавою, и Артемия тоже за своих ребятишков считаю.

Березка прижилась и подросла чуток, стала более пышная, пока я гладила листочки, мои непоседы полезли к развалинам и, удивительно, их пропустило. Развалин как таковых не было, просто храм сложился как карточный домик, была огромная куча камней, горкой. Вот, в этой горке и копошились мои детки, пока я до них дошла, они успели откопать сбоку какие-то небольшие кусочки черного, явно отшлифованного камня. Лучик, повертев их, сложил кусочки как пазлы, и получилась часть женской руки от запястья до локтя.

Кузема боязливо начал подходить и его пропустило:

— Значицца теперь мы сможем все тут разобрать, вот кмет возрадуется, пару-тройку выходных всем городом поработаем и все тут разберем, вы пока здесь я за кметом сгоняю. Знак, знак Богинюшкин, не иначе.

Начали вместе с детками выбирать черные камушки и укалдывать их отдельно, наверняка, статуя Богини была из этого камня, вот пусть маги и попотеют, скрепляя её чем-то магическим.

Прибежал запыхавшийся кмет, увидев часть руки, аж подпрыгнул, начали с Куземой прикидывать — сколько и чего понадобится. Кмет было приуныл, что денег в городе столько не наберется, но Кузема прогудел:

— А мы на што? Всем миром и подсобим, кто может — деньгами, а у кого не густо — руками, да и через город теперь много караванов и других людей проходит-проезжает, неужто для Богинюшки пожалеют, увидишь еще, когда зачнут говорить, что Главный Богинюшкин храм она позволила восстанавливать, отбою не будет от желающих как-то да помочь. Вот, Зинуш, ты там, во столице подскажи кому, может заметку тиснут в газете-то?

— Идея хорошая, я подсуечусь, — вступил кот, — Тилья совсем другой стала. Когда мы сюда приехали, был маленький, захудалый городишко, а ща, гляньте, какая панорама, как веер раскрытый стал, а главным украшением храм будет, готовься, кмет, к наплыву людишек, кто на помощь, а кто и жить здесь захочет.

Панорама и правда завораживала, похорошевший, разросшийся город утопал в зелени местной и цветах, покрашенные в разные цвета дома добавляли красок в этот большой веер.

— Винг, в перспективе надо склоны горы сделать террасами, и представь, как будет смотреться снизу Богинюшкина гора?

Лучик позвал нас — у него теперь из кусочков получилась стопа, кмет подумав, сказал, что пришлет местного каменотёса и поставит здесь дежурство из служивых, чтобы не растащили эти камни на сувениры, может и впрямь соберут статую и с магами восстановят, самую главную и древнюю статую. Ещё он сказал мне потихоньку, что не может нарадоваться на Кузему, он стал первейшим помощником во всех городских делах.

Ещё день ушел на утряску всяческих проблем с переездом Юллиса в столицу — мы там решили открыть модный дом, а здесь оставить филиал. Надежных и толковых замов мы за эти годы выучили, так что было на кого оставить руководство в Тилье. Кот, правда, ещё между делом обронил, что его друг Громодан будет держать руку на пульсе всегда, а Громодана в Лиарде знали все. Дети целый день старались откормить Муську, таская ей её любимые сладости и плюшки.

Вечером в столице деду Арди, который бывал у нас каждый вечер, и папе было много рассказов про лошадёнков, про Муську и Зятя, про гору Богинюшкину, про её ручку, про друзей. Я радовалась, что дети точно так же как мне, доверяют свои секреты папе.

Когда они уснули, Дим с Арди озаботились подарками для детей на день рождения, осталось полтора месяца, и оба задумались, что лучше подарить.

Давно у меня мысль такая крутится, если успеть, то подарок будет для всех деток, типа Диснейленд плюс «Поляна сказок» что в моем мире в курортном городе есть. Вот полночи меня и мучили всеми этими декорациями, горками, водоемами, аттракционами, фигурками сказочных персонажей — у обоих загорелись глаза, что-то прикинув и просчитав, пришли к выводу, что если подключить несколько сильных магов — успеют.

Надо сказать, что из магов ни один не отказался поучаствовать в создании такого парк. Решили назвать его просто «Парк Радости», не удержался даже всегда занятой и серьезный Тахирон, внес посильную лепту, Тархун-Нархут вечерами там постоянно бывал. Выпускной класс Магвера каждый вечер пропадали там, украшали гирляндами, готовили фейерверки, магические огоньки — в городе же бродили всяческие слухи, парк был пока накрыт плотным магическим куполом, знали только, что готовится для детей сюрприз.

За три дня до открытия повесили объявления, что все детки рожденные в день открытия будут самыми почетными гостями.

Наши тоже были в ожидании. Ведь у них как раз день рожденьица случится. Надо ли говорить, что главным приемщиком был кот, проверив всё, остался доволен:

— Нашим понравится!

И вот он, день рождения. С утра начались подарки, от нас с Юллисом новомодные джинсовые костюмы (наконец-то у эффирских ткачей получилась почти родная «джинса») с вышивками, кот подарил по часам, сделаным по его эксклюзивному (— знай наших!) дизайнерскому заказу, дед Поля притащил огромную настольную игру, Антипа с Артемкой — искусно вырезанные из местного дерева драгба, древесина которого была тверже иного камня, мечи с необычными ножнами, украшенными инкрустацией и какими-то камушками разного цвета. Папочка заявился с талисманами-оберегами, сделанными своими руками — не знала, что Величество умеет сам. Ещё они с Арди воплотили в жизнь земную придумку — скейты. Восторгу было море от всего — а впереди ещё «Парк Радости». Папа накинул личину — деткам ещё перед школой объяснили, что папа — важный человек в Лиарде, и ему надо маскироваться. Объяснение Стёпки приняли сразу и без вопросов — и двинулись в парк, я же осталась готовить праздничный стол — самое главное двухярусный торт, как же без него, ведь праздник!

Усадила Агриппушку, дохаживавшую последние две недели перед родами (хоть бы девочка была, ещё одного Артемия выдержать будет трудно!) рассказывать последние новости. Сама же украшала стол, выпекла коржи, все это под неспешные рассказы Агриппушки, особо не прислушиваясь.

— …а Его Величество не отрицает…

— Что не отрицает?

— Ой, Зинуша, ты чем слушаешь, весь Лиард в волнении и предвкушении, вот уже с начала учебного года идут слухи, что обруч начал оживать, это значит, что истинная пара у Его Величества где-то поблизости, а он и не отрицает. Мой-то прохиндей ужо подарком озадачился на торжество, да и сестрички новые платья у Юллиса заказали. Вот рожу, тоже пойду, ты поможешь ли мне, платье необычное придумаешь?

— Да, конечно.

— А ещё откуда-то стало известно, что у Величества есть ужо детки, он их скрывает пока, до признания обручем пары. Так что все имеющие виды на него девицы ходят в печали, а говорят, что истинная его всем взяла — и обличьем, и ндравом, а мы и рады, он у нас хороший, да и замечать стали, что не «Ледяной» он теперь.

— Та-ак, — подумала я, — происки друзей, не врагов, то-то они все с загадочными рожами последнее время ходят, и не удивлюсь, что во главе этого заговора, как раз, мой ненаглядный котёнище, вот, аферист мелкий. Ладно, вечером зажму, расколется, небось.

Мысли прервал мой почти зять — Мстидар, который теперь частенько появлялся в Лиарде и по работе, и деток барсовых навещать, и с невестой пообщаться. Невеста с ним вела себя великолепно, он ненавязчиво рассказывал ей про княжество, обучал их языку, похоже, и впрямь быть моей дочке княжной Мачорской.

— Зина, я хочу Вам объяснить смысл подарка, пока невесты нету, пойдемте со мной во двор.

Во дворе стояли две накрытые темной бумагой клетки, явно для птиц, Мстидар перенёс их на затененное место и потихоньку открыл — в клетках сидели птицы, серенькие с белыми вкраплениями на перьях, сильно напоминающие наших сов.

— Это филисы, княжеские мачорские птицы, они сами выбирают себе хозяев, вот, надеюсь, детей они выберут. Каждый князь, его дети и жены имеют таких птиц, и чем раньше идет привыкание к хозяевам, тем сильнее связь между ними. Любавушку точно филис выберет, у неё браслет мой почти год как на руке, а Лучезара, надеюсь, филис примет, как родную кровь моей невесты.

— Мстидар… — растерянно сказала я, — я ж не очень верила, думала, что ты потакаешь капризам малышки.

— Вот, что значит незнание наших обычаев, браслет бы никогда не застегнулся, если выбранный тобой не пара. У меня тогда мыслей в голове не было — я ж как изгой у женщин был, «урод», даже за деньги со мной бывавшие не скрывали брезгливости. А тут мелкая, с разбитыми коленками, лезет обниматься, гладит изуродованную щёку и на весь мир объявляет женихом! Я ж теперь жду не дождусь, когда она вырастет, знаю, что с её порывистостью мне будет всегда не скучно, да и хорошо, что она с детства со мной, княгиня выйдет славная и все наши привычки-обычаи знающая.

Птички, отрешенно сидевшие на жердочках, вдруг встрепенулись и развернули свои крылья во всю ширь. Я ахнула: «Боже!» — Развернутые крылья внутри были черными, и по ним пробегали огненные искорки, птица смотрелась царственно, желто-зеленоватые глаза мерцали, я не могла оторвать взгляда от них.

Мстидар улыбнулся:

— Похоже, я зря опасался!

На веранду с криком выскочили взъерошенные, счастливые дети:

— Мамочка, что было… ой! — оба замерли. — Птички, красавицы, это нам? Мстидар, это нам? Это твои легендарные фили?

— Подойдите к клеткам, — он открыл их, — и протяните руку, какая из них кого выберет, не знаю, они сами решат.

Настороженные детки подошли и вытянули ручки, птицы дружно сложили крылья и так смешно склонили головы набок, посидели пару минут и, клекотнув, шагнули на выход. Птица из верхней клетки спикировала не на руку, а на грудь Лучику и, уцепившись за карман лапами, начала клювом тихонько трогать щёку замершего ребенка, как бы целуя его.

Сзади выдохнул Мстидар:

— Вот это да!

Затем вопль Любавы:

— Птичка меня прияла, мамочка посмотри, — детка гладила сидевшую у неё на руке птицу, а та довольно клекотала.

Отмер и Лучик, тоже потихоньку гладивший свою птицу. На вопль Любавы выскочил Дим и тоже, увидев картину с птицами, ахнул:

— Богинюшка, сбылось!

— Как меня достали ваши все эти недомолвки, предсказания! То ли дело у нас, никакой магии, все конкретно и ясно!

— Зинуша, — Дим приобнял меня за плечи, — не волнуйся, там все хорошо, я тебе вечером все объясню, сейчас же гостей полон дом набралось, пойдем, мамочка!

Мои непоседы и весь их класс были на открытии парка, и все вместе с классной мамой явились праздновать и, весело переговариваясь, уже расселись за праздничным столом. Вот и вспомнила, как на Земле устраивали деткам такие праздники — пели, танцевали, играли — перед уходом наложили деткам, что жили при школе, много вкусного с собой. У тех, переполненных впечатлениями от такого дня, закрывались глаза и еле шевелились языки, провожать их вызвались Мстидар с Антипой.

Когда пришли, Артемий выдал:

— Вот како подрасту, тута же женюся на Цветке, она ить барсовая, птицу заведу и детишков.

— От ить стервец, батюшку свово копировает слово в слово! Учися давай, жаних, может, она на тебя и не глянет, надоть таким раздолбаем быть!

— Всё равно на ей женюся, — упрямо сказал сынок.

— Нам, ведовым свою породу надоть возродить, ить мало нас пока, мы тебе ведовушку хорошую подберем!

— Сам на ней и женися!

Заполучив подзатыльник, насупился и пробормотал:

— Всё одно, не отступлюся!

Антипа вздохнул:

— От ить наказание! Ну, чистый Стёпка!

— Но, но, не надо мне чужих деток приписывать, я только по кошечкам, ведовые мне без надобности!

Дим отправился с детьми посекретничать перед сном, мы с Антипой опять накрывали «поляну», подтянулись остальные: Таши с Вирушкой, Вилик, Луша, Косик и Тиаль, Громодан, последним явился Кузема с роликовыми коньками — пробные экземпляры для всех троих. Коньками заинтересовались все, тут же назаказывали их Куземе.

И дернуло меня сказать:

— Ну, тогда надо и площадку типа катка делать. Пока объяснила, что такое каток и лед, и другие коньки, дети уснули, и теперь взрослые сели отмечать день рождения Лучика и Любушки.

В разгар веселья ввалились новые гости, тут все пришли в восторг — Алюша, наша девочка с серебрянным колокольчиком в горле со своим без пяти минут мужем Анти, на денёк забежавшие в Унгар — детей поздравить и пригласить всех на свадьбу.

И, конечно же, были песни, Косик подбирал музыку на слух, я и Стёпка пели земные песни, Алюша свои и песни Рудии, Эффирии, Мачора — удовольствие получили все, расходились долго, уговорившись встречаться почаще.

— Ну что, Дим, колись про предсказание или ещё чего там?

— Мне, как наследнику, пришлось много всяких исторических документов, книг и свитков перечитать. Было, вот, в одной старой книге… — он задумался, припоминая, — вот так: «И выберет гордая птица Филис, рожденная с непобедимой волей к жизни, изо всех живущих одного, и прикоснется она к лицу его, и принесет птица Филис ему удачу и благословение и станет ему верным другом и глазами его». Могу тебе сказать, что много веков живут Филисы, выбирают они себе не столько хозяев, сколько друзей, но, ни тогда, ни сейчас никто не мог похвастаться, чтобы Филис в первые же минуты общения, не просто прикоснулся, а начал целовать. И выбрал он нашего сына. Барсовые, единственная нация, где ещё остались Филисы, они тебе подтвердят, что такого не было в их истории никогда, скажи, Дар?

— Да, Величество, мы все мечтали, что когда-нибудь так случится, только были уверены, что такое выпадет кому-то из барсовых. Богинюшка же решила иначе. Зинуша, я рад, Лучик с его рассудительностью уже в таком малолетнем возрасте, разумностью и пониманием людской сущности поистине станет великим Величеством в будущем. Я хотел было сказать за столом типа, как ты сказал, Стёпа, тоста, но постеснялся, а надо было выпить за родителей чудесных деток!

— И щас не поздно, Антипыч, наливай, — скомандовал кот.

Ещё посидели, мужики засобирались спать, кот же, видя, что я на него поглядываю, собрался смыться:

— А вас я попрошу остаться, Степан свет Андреич!

— Начинается! — кот закатил глаза. Мужики, уходя, погладили его каждый, Антипа шепнул:

— Держися, друган!

— Не переживай, тебе тоже прилетит!

— Ить кто бы сумнение имел!

— Меня терзают смутные сомнения…

— Да понял, понял! А чё, если тебя упертую, не толкать под зад, а надо бы пинка хорошего, то так и будешь дальше своего носа не видеть. Мужик извелся весь, деток до трясучки любит, даже я ревновать особенно к Лучику, перестал, а эта коза… по году рождения, исключительно по году. Ай, не дерися, ить разбудишь всех! Сколько он уже, полгода как нас узнал? Пора бы и понять, что серьёзно прикипел.

— Прикипел, не спорю, детей очень любит!

— Дура, он от тебя не на шаг, просто боится, что ты его оттолкнешь, а так бы…

— Именно что — БЫ!

— Тьфу, я что, зря котикам своим негласное задание дал, про всех любовниц-фавориток по-тихому разузнать? Ведь ни одной, слышь, ни одной, как нас узнал, даже к мадам, для снятия напряжения ни разу. Удивляюсь, как мужик держится? У меня вот, больше двух недель никак… э-э-э-э, ну короче в голову ударяет.

— Не моча ли, котик?

Кот сплюнул, посверлил меня злым взглядом и, наконец, сказал:

— Кароч, так, мой тебе ультиматум — если в течение месяца не определишься, я тебя бросаю. Ни разу, слышь, ни разу не появлюсь в поле зрения, детей не брошу, а тебя, даже как звать, забуду. Моё тебе последнее слово!

— Страшно, жуть! Ты понимаешь, дети будут как под рентгеном?

— А я для чего горблюсь на этой службе? Для чего всех на уши поднял, чтобы свой интерпол был и группы быстрого реагирования? Международные, уже такие есть, осталось долбанный Малиш уговорить, эти хитрожопые восточники, все крутят-мутят, то ли да, то ли нет. Я тебе секретную информацию выбалтываю, я же за Лучика горло любому порву, мне их безопасность — самое важное в этом мире! Я же Громодану плешь проел, он меня втихую ненавидит и обзывает занудным типом, но для пользы дела я каким хошь буду. Эх… как вспомню, как я жил на Земле… Были времена… лежишь себе на подоконнике, или в тенёчке, если жарко, поел, территорию обошел, где-то уши погрел, и всё… Вот доделаю все дела и на пенсию, заслужил ужо. Лошадками займусь, представь: черный кот на черном коне, и только глаза жёлтые…

— В детстве была такая страшилка: в черной-черной комнате стоит черный— пречерный стол…

— Да знаю я её. В общем, сроку тебе месяц! Да, и про обруч — правда, он начал потихоньку раскачиваться. Хотя до этого был как замороженный, сдается мне на тебя реагирует, скажи хотя бы, что подумаешь, ведь мужик-то у тебя будет… ого-го, орёл!

— Честно, Стёп?

— Ну, я как бы, не чужой тебе…

— Страшно, боюсь и за детей, и его разочаровать, ну какая из меня нормальная жена? Ни манерам, ни этикету не обучена, все эти дамы-не дамы, бывшие любовницы, сплетницы и проч.

— Ну, положим, ты за столом не чавкаешь и на землю не сморкаешься, в зубах тоже не ковыряешься, и кто тебе будет указ, наведешь свои порядки! Дим тебя во всем поддержит, да и я рядом буду, а меня против шерсти гладить опасно, сама знаешь. Всё, я спать пошел, утром в этот Малиш свалю на три дня. Не теряй, экзотических вкусняшек притащу, думай, месяц! С завтрашнего дня отсчет начинается. А Лучезар у меня какой — Филис в момент признал, горжусь! Егоза однако, тоже силища! Хоть одно ты сумела классно сделать, родить мне таких детей. Чао!

Кот свалил, а я долго сидела и думала, как поступить, как бы все правильно — детям такой папочка как подарок, а если все изменится после моего согласия? На людях будет одно, а на деле… Мне ли, выросшей в далеком уральском посёлке, да в князи, как говорится? Конечно, я помню ленинские слова о том, что «всякая кухарка может управлять государством», но вот я как раз и не хотела быть в первых рядах, не по мне это всё, не публичный я человек. Одно дело — друзья, знакомые, где можно быть самой собой, а тут целая страна, и будешь ты, Зина, аки вша под микроскопом… Дим, такой видный во всех отношениях мужчина, я же не слепая, вижу его обаяние, его умение найти подход к любому, принять нужное решение. А не получится, что стану я для него ненужным балластом, с моим характером я же не стану навязываться, двадцать три года вдовства, ой, много чему научили. Жить только из-за детей? Не знаю. Ладно, утро вечера мудренее. Если уж совсем припрёт, можно попробовать договорной брак, а пока спать.

Кто же знал, что так близко подошла беда, и нам со Стёпкой будет не до выбора? Надо ли говорить, что «Парк Радости» стал излюбленным местом столицы, с раннего утра там толпились родители с ребятишками, ближе к вечеру подтягивалась молодежь, да и взрослые тоже не остались в стороне. Кмету столицы предложили сделать хотя бы по небольшому филиалу таких парков в отдаленных от центра районах. Таши носился с идеей катка, смотался в Эффирию к отцу опальной девицы, что пыталась от меня избавиться, (наказали очень действенно — отдали замуж за коменданта в отдаленный гарнизон с запретом выезда куда либо, муж ей достался из «дубов», рьяный служака, выполнявший приказы дословно, да ещё и в возрасте), озадачил того созданием охлаждающего газа, подобрал место для катка, Куземе заказал большую партию роликов. Каток замыслил сделать с двумя площадками, одну для роликов, а вторую для катания на льду, когда такой будет. Химик же пообещал в ближайшие сроки доработать магически-химическое вещество, тем более для Лиарда. Мои детки научились кататься на роликах, конечно же, коленки и локти ободрали, но уже неплохо катались по двору, на очереди был скейт.

Мужчина мой, который кот, из Малиша вернулся похудевшим со впалыми боками.

— Чё, девочки замучили?

— Не поверишь, но девки там типа тебя, упертые донельзя. Мне первые два дня было не до них, переговоры длились до ночи, эти… торгаши, короче, наши с рынков… долго мозги пудрили, наверное, так бы и не договорились, а меня достала вся эта шайка прохиндеев, да и не попробовать малишских кошечек, будучи там… это как-то… нонсенс, во! Ну, я и взорвался, поговорил на… понятном языке… объяснил этим козлам, что к чему… представь, поняли! Только потом долго выясняли, что такое козлы. Да… Громодан сделал вывод верный — с ними только в наглую буром переть и надо… говнюк тоже тот ещё… лапу потом жал и извинялся… А напоследок я оторвался… эти пиршество устроили, ну а я… Самое смешное, как договорились, и девочки сами на меня вешаться стали… политика, ешкин кот, им было велено — пока не будет результата, со мной ни-ни, хотя, знаешь ли, приятно, что и до Малиша слава моя дошла…

— Секс-гиганта?

— Ну, не гиганта, а мужчины… необычной для котов… выносливости… Чёт ты молчишь, не ехидничаешь?

— Да вот думаю… если все на тебя подадут на алименты, денег хватит, заработал, а если как Дуська, дИтями тебе возвернут, так сказать, плодами любви? Вместо конефермы котоферму придется держать?

— Эх, за что только мне такие муки с тобой? Вот, эту помянула, все настроение испортила, — скривился кот, — ну, попутал меня тогда бес, сам не знаю, чего я на неё позарился, ведь видел её сволочной характер? Федотка — парнишка ничего, а как вспомню мамашу его… брр…

— Вот и воспитай ребенка нормального!

— Да уж задумался. Ладно, буду потихоньку учить, может, и выйдет чего путное… Так, я спать, потом к Антипе забегу — «ить сегодня-завтра родим». Птицам имена-то придумали? Меня ждут… всегда знал, что дети мои… и ваши тоже, куда уж без вас… славные.

Антипа и впрямь мотался туда-сюда.

— Как жеть тута фулюган, с им сколь проблемов-от!

— Успокойся! Он точно такой же ребенок, как и мои, просто вы над своим первенцем много тряслись поначалу, вот он и пользуется этим. У нас же ведет себя нормально, у них глаза горят, через полторы седьмицы побыв-каникулы, рвутся все на море, к дельфинам, отпустишь?

— Так ить с имя и не отдохнешь, ить закружат!

— Я же не одна буду, да и вон, — я кивнула на дрыхнущего кота, — собственник, разве отпустит одних, а Артёмка его слушает, сам знаешь.

На том и порешили.

Целую седьмицу дети разбирали свои подарки, больше всего, конечно, восхитили их филисы, у Лучика самец получил кличку — Ник, самка же соответственно — Ника, после высочайшего одобрения Стёпкой, он же и пояснил, что Ника земная богиня Победы, так что клички пришлись в тему. Детки с удовольствием возились с ними, кормили их — у Лучика Ник ел с руки, чистили клетки — птицы оказались страшные чистюли, если что-то не нравилось, поднимали крик. Ребятишки подолгу наблюдали, как птицы резвятся в воздухе, посмотреть было на что, правда, когда они парили, расправив свои крылья, огненных проблесков на внутренней части крыльев не наблюдалось. Мстидар говорил, что такие вещи видят только те, кому птицы доверяют.

Драган ежедневно тренировал деток, иногда папа вечерами тоже с ними занимался, даже меня заставил запомнить пару тройку выпадов. Как бы я не отнекивалась, упорно заставлял запомнить и отработать, мотивируя это тем, что в жизни бывают всякие непредвиденные неожиданности. Заработала пару синяков, мечи хоть и деревянные, но при ударе ощущение было, что каменные. Дерево драгб, как я поняла, типа нашей лиственницы, помнится, если лиственницу подержать в воде, её древесина как камень делается. Драгб же применялся ещё для уничтожения всякой нечисти, типа нашего осинового кола, рос только в нескольких местах, посадки берегли и охраняли, и стоили мечики детей как «чугунный мост».

Как оказалось, вроде бы случайности впоследствии сплелись в одну логически верную цепочку, пока же мы готовились побыть недельку отдыха на море. Папа тоже подчищал хвосты, чтобы побольше побыть с детками.

Убедилась, что Дим не зря называл всех моих мужиков — интриганами. Если раньше они дружно скрывали деток от него, то теперь втихую старались как можно быстрее свести нас с Димом вместе, кот же на правах главного в семье, (интересно, откуда взял, что без него никак не обойдусь?) между делом капал мне на мозги. Я отговаривалась, что месяц на раздумья имею, на что эта хитрая животина каждое утро напоминал, сколько дней осталось до «исторического решения».

Уговорили меня перед завтрашним переходом на море вечером пойти в парк, перед самым закрытием, когда народу в нём оставалось совсем мало. Опять же хитрованцы подстроили так, что мы с Димом вдвоем оказались на горках типа американских в нашем мире, я, конечно, не орала во всё горло, но вцепилась в бортики намертво, аж руки посинели. И, конечно же, папа как рыцарь обнял меня — ай, чего греха таить, тепло, приятно и уютно в его руках. Но как же меня эти мудрецы достали, даже уравновешенный и серьёзный Арди постарался, ловко уведя детей в лабиринт.

С утра огорченный Дим провожал нас до перехода — что-то там случилось такое, что требовалось его обязательное присутствие, собирались срочно все правители, он клятвенно обещал детям быть через два дня.

Вот так шумной толпой вывалились из перехода с детками, птицами, игрушками, мечами, вещами и тремя охранниками из элитного полка «Когти». Раскидав вещи по комнатам, это неугомонное трио понеслось на берег, естественно, все дела были отложены, и мы полдня пробыли у моря. К вечеру приплыли дельфины, только два взрослых — дельфиняток не было, который побольше как-то нерадостно посвистел. Лучик послушав, сказал, что в Большом море очень неспокойно, как перед великим штормом, дельфиняток с мамами отвели заранее подальше, за Крайний материк, и приплыли нас предупредить, чтобы шторм не застал врасплох. Сегодня уходить было уже поздно, решили завтра с утра прервать отдых, дельфины очень просили нас уйти пораньше.

 

ГЛАВА 16

ДАЛЬНИЙ МАТЕРИК.

Утро выдалось хмурое, небо затянули тяжелые облака, и жители тревожно перешептывались, не случилось бы непоправимого в таких дальних переходах по Большому морю. Ланда вышел вместе с Ухрой и негромко сказал о том, что всю ночь просил Богинюшку и все Высшие силы помочь народу чарфи, и был ему под утро знак: явилась Богинюшка в обличье большой черной кошки и повелела, не мешкая, отправляться на Большой материк, абы предотвратить многия беды и ещё повелела она мышам летучим сразу же изничтожить те дьявольские гнезда, не дожидаясь никакого знака. Уничтожат они скверну, и будет благодарность Богинюшкина всему народу чарфи большая.

Встал Ухра перед всеми собравшимися поклонился, попросил всех помолиться Богинюшке, чтобы сумел он доплыть до Большого материка и упередить живущих там. И подходили к нему по очереди все жители от мала до велика, и каждый говорил ему немного:

— Пусть путь твой будет удачным!

Последней подошла к нему Жгана и обняла его, и сказала при всём народе:

— Ждать тебя буду всегда, пусть моя любовь поможет тебе!

Ланда же повесил на шею Ухре небольшой узкий пенальчик из кожи, велев отдать его или Повелителю, или Высшему магу.

И через несколько минут от берега отплыли баркас и небольшая лодка под парусом, и поплыли они в разные стороны. И долго стояли на берегу чарфи, и утирали женщины слезы, и всем миром просили Бастику помочь храбрецам исполнить свое дело.

Жгана с добровольцами в этот же день добрались до колонии летучих мышей, но был уже поздний вечер, и пришлось им дожидаться утра.

Ухра же плыл через пустынное море, старики, бывавшие в давние времена в Лиарде, говорили, что плыть через Большое море, когда оно спокойное, три дня.

У Жганы с раннего утра началась работа, помощники очень осторожно выливали в гнезда жидкость, работа требовала внимания и аккуратности и продвигалась медленно. Подниматься к этим гнездам было затруднительно, девушки и ребятишки сильно вымотались, но ближе к вечеру всё было готово, теперь в дело вступали летучие мыши. В сумерки, к каждому гнезду полетели по три мыши, там взяв заранее приготовленные у гнезд камешки, побросали они в эти гнезда, и сидевшие у входа в их пещеру чарфи с радостью увидели, как вспыхнули пять огромных костров. Даже издалека было видно, как рушился и плавился камень от этого огня. Порадовались чарфи, только Жгана была грустная, её мысли и сердце были там, рядом с Ухрой.

И не видел никто, как в самой глубокой впадине, в самой глубине моря зашевелились два чудища. Под воздействием какого-то магического посыла проснулись они от долгой спячки, и одно желание владело ими — сожрать все, что имеет хоть каплю магии! — и начали они долгий подъем на поверхность. Ветер совсем стих поутру, и парус пришлось убрать, Ухра взялся за весла. Его гнало вперед какое-то нехорошее предчувствие, и он греб, не жалея сил. К полудню закончилась вода, начала мучить жажда, руки стер в кровь, когда в дальнем — далеке едва различимые промелькнули очертания гор, сначала он думал, что блазнится ему, но нет, через пару часов горы потихоньку стали вырисовываться чётче. Он приналёг на весла, когда какое-то чувство тревоги заставило его оглянуться назад, и он обомлел — на поверхности моря появились уродливые чудовища, которые внушали ужас. Понимая, что остались считанные минуты, и эти уродливые струджи — а он видел их изображения у Ланды в старинной книге, увидят его и помчатся за ним, Ухра с удвоенной силой заработал веслами, рук он уже не чувствовал, сил совсем не оставалось, а в голове вертелась одна мысль — не успел, не будет ничего, ни чарфи, ни Жганы, ничего! И такая злость обуяла его, зная, он погибнет недалеко от берегов Лиарда, что вскричал в отчаяньи:

— Богинюшка, не за себя прошу! Спаси всех живущих!!

А через минуту от резкого рывка под днищем лодки, упал, думая, что догнали его чудовища. Лодка неслась, не сбавляя скорости. Приподнявшись и скривившись от боли, Ухра увидел, что его лодку толкают вперед какие-то большие, похожие на рыб, морские животные.

Дельфы? Дельфы!! Богинюшка услышала, благодарение ей! Дельфы тревожно пересвистывались, и Ухра увидел, что чудища уже близко, берег тоже приближался, дельфы же разделились.

Один остался с Ухрой, остальные повернули назад, навстречу струджам, вскоре там началась схватка. Дельфы юркие и скользкие ловко уворачивались от захватов чудовищ, а Ухра оглянулся назад, тревожась за дельфов, и полетел на дно от удара лодки о камень. Удар был сильный — дельф плыл с огромной скоростью — еле поднявшись — в голове все шумело, в глазах двоилось, едва держась на ногах, он с трудом побрел к берегу. Из моря с криками выбежали три небольших человечка и побежали к несущейся им навстречу женщине, а в воду забежали два явно воина и, подхватив Ухру, потащили его на берег. Женщина, суетливо загонявшая ребятишек в мерцающее марево, обернулась к Ухре, который, шатаясь, просипел:

— Спасайтесь! Там скруджи, они выпивают магических людей досуха.

Появившийся рядом с женщиной диковинный небольшой пушистый черный зверек сказал человеческим голосом:

— Ну, у нас магии шиш да маленько, ребятки, бегом закидывайте его в переход. Надо, чтобы Величество узнал, скорее, времени совсем нет!

Два воина затащили Ухру в какое-то марево, и он через мгновение оказался в комнате, где находились три явно высокородных мужчины, и, сдерживая тошноту, просипел:

— Я с дальнего материка, предупредить о скруджах, вот, — он сорвал с шеи футлярчик и отключился.

Собрались утром по-быстрому, что-то давило у меня сильно сердце, детки побежали кинуть монетки в море, и тут как-то мгновенно закрутилась такая жуткая каша: в бухточку влетела старая, утлая лодчонка, которую на бешеной скорости толкал носом дельфин, а вдалеке дельфины кружились в диком вихре.

— Драка, Боже! Детки, бегом ко мне! Мальчики, — я крикнула охрану, — бегом вытаскивайте человека, что-то страшное происходит!

— Лучик, сыночка, бегом к папе там какие-то струджи, — я полностью не поняла, что хрипел этот измученный странный человек, но главное ухватила!

— Любушка, Артёмку держи за руку, бегом, милые.

— Мамочка, а ты?

— А мы с мамочкой тут задержим их, у нас вон три охранника, я, Егорий, бегом, Луча, — кот тут как тут объявился.

Детки скрылись в переходе, и я смогла выдохнуть, успели!

— Ну что, Зин Михална, пободаемся с гадостью иномирской? Магия в нас отсутствует, пусть рискнут пройти, или мы не русские? А и страшны, вот кому в фильм ужасов надо!

В небе тревожно кружились филисы, ребята из «Когтей» дружно вылезли вперед, защищая нас, в море схватка продолжалась. А на сушу выползала пакостная мерзость, спасибо нашим ужастикам, чего только не показывали, из-за этого в штаны не намочила от страха. Смесь бульдога с носорогом точно, змея — не змея, короткое туловище, какая-то облезлая редкая чешуя по бокам, извивающийся хвост, башка же была как у наших доисторических ящеров, водянисто желтые выпуклые глаза.

— Ну и гадость, эта ваша заливная рыба! — пробормотал Стёпка. — Похоже, эти колдовские глазки — самое уязвимое место у дитятки!

Эта мерзость, выползая на песок, прошипела:

— Вкуссссно пахнет, ты, человечшшшшшка, мне не нушшшнассс, пусти, тут вкусссно пахнет, — оно мотнуло в строну портала, — макггия молоденькасссс, хочшушш…

— А харя не треснет? Молоденького захотелось, смотри не обрыгайся! — из меня попёрла злоба, — ишь ты, моих деточек кто-то смеет называть едой!

Стёпа зашипел и показал неприличный жест, потом тщательно объяснил, где он такое видал. Мальчики «Когти» одновременно, расступившись полукругом, напали на эту тварь, она оказалась на удивление подвижной, с горы несся Егорий с большой кастрюлей кипятка, оббежав её сзади, вылил его на хвост, тварь взывала и, хлестнув хвостом, откинула его далеко в строну, затем закружилась на месте, зацепив ещё двоих охранников.

— Ну, Степка, помирать, так с музыкой!

— Ща, подожди, я Нику пытаюсь дать понять, куда ему метиться! О, похоже, понял, ну Зин, я пошел, постараюсь ему во второй глаз вцепиться, а ты в сторонку, в сторонку отойди, — и с диким криком, — Русские не сдаются! — прыгнул на эту жуткую морду, в тот же миг с неба спикировал Ник клюнув монстра в глаз, то взвыл ещё сильнее.

Ник лихорадочно клевал ему глаз, Стёпка, уцепившись когтями за бугристую морду, подбирался к другому, третий охранник тоже отлетел и не двигался. Эта тварь кружилась на месте, пытаясь стряхнуть Ника и кота, в бухте вода окрасилась в красный цвет, один дельфин всплыл брюхом кверху.

Да что же это за лядство такое!

Мой взгляд зацепился за мечи, брошенные детками при бегстве, всплыло в памяти, что дерево может бесов изгонять, а Дим, когда показывал приемы, говорил, что надо просто в минуты опасности, не замахиваясь, ткнуть, куда достанешь.

Схватив меч, попыталась понять, куда же можно воткнуть его. Потом озарило, как раз эта мерзость подняла лапу, пытаясь схватить кота, и открылось незащищенное чешуёй место, как бы подмышка. Я потихоньку начала приближаться, следя, чтобы не затоптала меня раньше времени. Монстр как-то скоком оказался рядом с бесчуственным охранником, и я прыгнула, с размаху воткнув меч, котрый на удивление вошел глубоко.

Тварь в этот момент ухватила моего котку и отбросила от себя, пока я провожала глазами кота, она умудрилась ухватить меня и, высоко подняв, швырнуть в сторону камней.

— Всё! — успела подумать я!

И уже не видела, как отрылся переход, и из него выскочили Дим, Мстидар, Тархун, Тахирон, а за ними посыпались «Когти», ещё какие-то маги. Как замер Дим, и начали светиться нестерпимым белым светом его две пряди, и как прыгнул на монстра огромный барс, опрокидывая его на спину и на мгновение не успевая — я уже отлетала в сторону. Как дико кричит Дим:

— Дар, в сторону! — барс успевает отскочить и в последнем броске не успевает допрыгнуть до места моего падения. Как срывается с прядей Величества разрушительные стрелы, и дергается на суше пораженный монстр, а в море расплываются в разные стороны дельфины, и вторая мерзкая туша едва ворочается. Как бежит к морю, скидывая свою знаменитую прожженную хламиду, Таши, и с разбега прыгает к раненому дельфину. Как орет Виллику, чтобы прыгал быстрее и помогал держать дельфина на месте. Как сбившись в кучу, испуганно посвистывают измученные дельфины. Как орёт на весь пляж Антипа, перед неподвижным котом.

— Друган, не-е-ет! Корефан, ить как жа это? — и раскачивается над неподвижным котом, не замечая, что плачет навзрыд. Как добивают обоих монстров разъяренные Когти. Как суетятся целители над бесчувственными охранниками, и как стоит на коленях окаменевший Дим возле меня, всего этого ни я, ни кот уже не видели.

ДИМАНДАН. Собирался на почив-каникулы на море с семьей. Среди своих он только так и называл детей и Зину, но в последний момент пришло сообщение от магов, что пытались вот уже полгода прочитать полудохлого, закованного в магические цепи, песчаного.

Приглашали всех правителей, значит, было что-то серьезное, что угрожает мирному сосуществованию всех живущих.

Так и оказалось. За день до этого Малишский Высший маг сумел пробить защиту песчаного, и сейчас, серый от перенапряжения, докладывал всем Правителям, Верховным магам и главе Интслужбы (Стёпкин Интерпол) о том, что узнал. Становилось страшно, слушая его. Во главе всего стояла банальная зависть, потом обида, потом ненависть, — у песчаного она зашкаливала. Сначала к мальчишкам, с которыми рос — отлупили однажды за крысятничество, как сказал бы кот. Потом в Магвере все заполонила зависть к более успешным ученикам. Самыми успешными на курсе были Дим, Таши и Косик, которые не корпели над учебниками, а учились как бы шутя. Затем зависть к тому, что Дим оказался наследником, перешла в ненависть, после хорошей трепки за Саллию. Мысль отомстить выжигала ему мозг. Когда не удалось покушение на ребят с помощью наёмного убийцы, у него хватило ума затаиться и тщательно готовить месть уже Правителю Лиарда и плюс к этому Правителю Эффирии — за то, что посмел приблизить к себе мужа и саму Саллию. Постепенно этим мысли вытеснила более конкретная — стать Всемогущим! Проводил обряды на крови сначала животных, а потом юных дев, сумел вызвать иномирскую сущность — типа демона, которого, в «благодарность» за службу и подсказанные пакости, заковал в магические цепи, так бы и сумел осуществить всё, но подвела случайность — объявление о покупке змей. Когда понял, что под него начали копать, а чутье имел звериное, начал спешить, делать ошибки. Проклятье, вот, на Правителя Лиарда наслал — кстати, он так и не понял, почему оно не сработало, ну а затем и сам попал в магические цепи. Надо сказать, что демон тут же сумел освободиться и, плюясь и проклиная песчаного, сбежал в свой мир, маги этот портал отследили и, разрушив до основания, надежно запечатали, да и столь «тёплый приём» надолго запомнится. Только вот осталось чувство, что какую-то пакость песчаный всё равно приберёг напоследок. Уж очень явно проскальзывало его эмоциях пакостное что-то, но прочесть не успели, этот сволочуга испустил дух. После такого доклада воцарилось молчание, потом более эмоциональный Правитель Эффирии произнес:

— Маг, помешанный на всевластии — это паранойя, что будем делать?

Обсуждали и спорили весь день, выработав совместные решения, самое важное — создание магического отряда быстрого реагирования. Вот когда Дим и Громодан полностью оценили Стёпкину идею таких ОБР, в который выделялись по 5 магов от каждого государства. Расширить и дополнить всем необходимым Интслужбу и самим Правителям общаться почаще, создав магический центр связи. В Лиард Дим вернулся за полночь, с утра созвал своих самых надёжных, посидел, прикинули, что ёще можно сделать, затем Таши и подошедший Мстидар собрались ненадолго сходить к своим, — у Дима на сердце становилось тепло — как все его близкие люди любят Зину с детьми.

Собирались уходить, когда из перехода посреди кабинета вывалились испуганные дети, трясущийся Лучик и зарёванные Любава с Артемием. У Дима замерло сердце:

— Папочка. Там… там… мамочка сказала… струджи какие-то, дельфинчики свистят, с кем-то дерутся, дяденька странный на лодке…Стёпка сказал, что они там…

— Арди!! — Арди тут же нарисовался, — Дети под твоим присмотром, ни на шаг не отпускай!

Мстидар подхватил на руки Любаву с Артемием, и, утешая, что-то говорил.

— Лученька, вы побудете с дедом Арди, а мы к маме, ты у меня за старшего, прости сынок, надо спешить!

— Да, папочка, — малыш уже не дрожал, — там надо скорее!

Арди забрав детей, исчез, Дим, лихорадочно отдавая указания, трясущимися руками цеплял пояс с оружием.

Опять открылся переход и вывалился измученный полуживой чарфи, который сумел сказать про скруджей и, протянув Диму кожаную трубочку, потерял сознание.

— Позволь, Величество, — взял у него трубочку с посланием, появившийся здесь, Тахирон.

Дим, не оглядываясь, отдал. За спиной все пришло в движение, и Величество с Мстидаром и кем-то ещё прыгнул в переход.

На мгновение замерев, увидел тревожную картину — на суше, завывая так, что становилось жутко, с огромной скоростью вертелась на месте страшенная тварь, хвост которой волочился по песку, оставляя глубокие борозды, неподалеку лежали неподвижные фигуры охранников, на морде монстра шипел и рвал когтями глаз кот, над другим вились филисы, которые старались клюнуть во второй глаз, в море кипела битва. Там дельфины не пускали второго монстра на сушу.

А сбоку на первого монстра набегала худенькая фигурка…

Дим с ужасом понял, что не успевает, его магия только начинала разгораться, когда из-за спины с ревом выскочил обернувшийся громадным барсом Мстидар и прыжками понёсся к монстру.

Время замерло, и в это мгновение все увидели, как отлетает от удара гигантской лапы кот, как хрупкая, маленькая фигурка втыкает что-то в тварь и, не успев отскочить, попадает в захват страшенной лапы…

Бросок и прыжок барса совпадают, монстр опрокидывается на спину, фигурка, отлетевшая далеко, падает и не шевелится… У Дима глаза загораются красным, и сквозь пелену он успевает крикнуть: «Дар, в сторону!!» С его, ставшими ослепительно белыми, двух прядей срываются жуткие молнии и попадают в одного и другого монстра. Появившиеся сзади маги и «Когти» несутся к монстрам, а Величество на негнущихся ногах бежит, беззвучно крича, к той, что стала для него всем на свете, опускается перед неподвижным телом на колени и замирает с одной только мыслью в голове:

— НЕ УСПЕЛ!!

Закаменевший Дим не видел и не слышал ничего, он держал за руку Зину, и не было в тот миг никого и ничего, что могло бы вывести его из этого состояния.

Не успел спасти, не успел сказать, что нет дороже и роднее, не успел отвести под обруч, много чего не успел…

Он не видел, как рыдал и кричал Антипа над неподвижным котом, как Таши с Виликом, напрягаясь изо всех сил, держали ускользающую нить жизни дельфина, пока остальные маги разделывались с ещё шевелившимися монстрами, как бегом бегали целители, унося пострадавших, как Тархун бережно, по воздуху отправил Стёпку, как благодарно свистели и целовали Таши с Виликом умученные дельфины, ничего этого он не видел. Маги пытались ему что-то говорить, он видел, как шевелятся у них губы, но ничего не слышал, каменея в своем горе. Мокрый, посеревший Таши, шатаясь от усталости, подбрел к нему и, увидев его безжизненные глаза, начал трясти его, крича в самое ухо, Дим не реагировал, тогда Таши залепил ему кулаком в ухо, матерясь Стёпкиными ругательствами. Дим с трудом сфокусировал на нём взгляд:

— Таши, ты сдурел?

— Это ты сдурел! Отпусти Зину, дай Нархуту и Тахирону её осмотреть, не мешай, ведь твой жуткий вид отпугивает всех.

Дим с трудом расцепил закаменевшие пальцы и отпустил руку Зины. Маги подскочили, её накрыла волна зелёной целительской магии, и Нархут облегченно выдохнул:

— Жива, но очень слаба! Мы её забираем!

И вот тут удивил Таши. Этот, никогда не унывающий, находящий выход из любой ситуации, весельчак и балагур, бессильно опустился на песок и, утирая слёзы (у Таши — слёзы?), сказал:

— Землю переверну, а они будут жить!

— Они? — спросил Дим.

— Стёпка тоже почти не дышит!

— Ваше Величество, надо уходить, будет страшная гроза, похоже Богинюшка в гневе, — подошел к ним Рудийский маг, и Дим огляделся — из бухты спешно уплывали дельфины, острожно толкая носами пострадавшего сородича, «Когти» суетились и стаскивали в кучу измочаленные куски монстров, маги готовились всю гадость сжечь магически, а с моря наплывала жуткой черноты огромная туча, из которой угрожающе сыпались пока ещё маленькие молнии.

— Успеваем?

— Должны! — уставший Тахирон дал отмашку магам и в бывшем таким красивом и уютном уголке запылал магический костёр, сжигая всю мерзость, а Диму вдруг показалось, что это его светлые и радостные минуты сгорают тоже.

— Ваше Величество, нет гарантии, что от этого местечка что-то останется, уж слишком страшная будет гроза! — на что Величество печально сказал:

— Вряд ли ещё когда-нибудь мы здесь появимся, слишком страшные минуты здесь все пережили.

Оставив наблюдателей за магическим щитом у самого перехода, люди начали уходить в Лиард.

— Дим, давай сначала помоемся, нечего детей пугать, уж больно мы страшно выглядим.

Отмывались долго, старательно оттирая кожу. Дим подумал: «Только вот как оттереть душу от этой жути? Сколько этот сумасшедший, свихнувшийся на всевластии, гад принёс горя?» Останься он ещё жив, и Дим, не сторонник жестоких мер, сейчас бы рвал его на мелкие кусочки.

— Богинюшка, только бы выжили эти два дорогих человека! — взмолился про себя он, думая про кота, как про человека.

Дома у Зины, его встретили две пары настороженных глаз:

— Папа, а где мамочка?

— Мамочка пока приболела, так что будем с дедами самостоятельно справляться. Мы же все взрослые! Пока с дедом Арди ещё немного побудьте, я совещание проведу и приду. — Поцеловав печальных деток, Дим влетел в зал для совещаний, где уже экстренно собрались все — от Повелителей до военных.

Тахирон пояснил, что струджей было два, самец и самка, если можно их так назвать, которые были в многовековой спячке и, вероятнее всего, под воздействием мысленного приказа песчаного, они проснулись. Первое для них — утолить вековой голод, всплыв, уловили слабую магию человека — чарфи, что и погнало их за ним. Ухра встал и подробно рассказал обо всём, магов особенно заинтересовали каменные яйца, Правители, негромко переговариваясь, решали вопрос о помощи теперь уже не воинственному и малочисленному народу.

Дим задал мучивший его вопрос:

— Что было бы, если бы немногочисленные охранники и тирра с котом не влезли в эту бойню, а дождались нас?

Нархут покачал головой:

— Всё говорит о том, что тогда было бы много хуже. Эти твари очень могут очень быстро передвигаться, делать большие прыжки, опираясь на хвост, и скорее всего, одна успела бы запрыгнуть в переход, а уж тут, в заполненном магами городе… боюсь, мы бы потом долго и не очень успешно воевали с, обожравшейся магии и ставшей почти неуязвимой, тварью. Эти шестеро спасли всех, не все выжили, но люди должны знать, что они сделали для всех пяти государств. Я бы рекомендовал выступить Правителям по межканалу и рассказать, что было. Все равно слухов будет много, пусть все знают правду, кроме того, к народу чарфи на Большом материке далеко не доброе отношение с очень давних времен, так же надо объяснить, что их заслуга в нашем спасении — велика.

— Кто погиб? — спросил Дим.

— Ваш домоправитель Егорий и один из охранников, Дьяр. Два других через пару дней оклемаются, с тиррой и котом пока сложно, оба в глубокой коме. Ищем все возможные варианты для их спасения.

В Тилье в это время бешено моталась по поляне Муська, она дико всхрапывала и дергалась всем телом. Зять же тихонько ржал, как бы в чём-то убеждая Муську, и наконец, она заржав и прикусив его за шею, немного успокоилась, а черный полла выскочил за ограду и галопом поскакал в сторону Малиша.

Гроза, начавшаяся через несколько минут после ухода людей с побережья, бушевала два дня. С неба в море непрерывно ударяли огромные молнии, море бушевало, захлестывая все вокруг, волны в высоту поднимались, казалось, до вершины самой высокой горы. Все живое, что не успело попрятаться, было унесено в море. Ощущение конца света не покидало людей, запертые в домах они почти все молились Богинюшке и просили снисхождения. Отголоски гнева Богини долетали повсюду, и весь Большой Материк погрузился в уныние.

Только двум иномирским попаданцам было все равно, они находились где-то далеко и никто не мог достучаться, докричаться до них.

Когда же, наконец, стихла буря, то оказалось, что побережье большого моря утратило привычные очертания. Горы сгладились, в других местах на ровном месте появились, наоборот, гигантские нагромождения огромных камней, бухта, где произошло сражение, полностью исчезла, там осталось только море, на берег выбросило огромное количество всякой дряни, и все свободные люди были заняты очисткой берегов.

По настоянию всех Зининых мужиков, их с котом переправили в дом, и кто-то из «родных» постоянно был рядом с ними. Потянулись унылые, наполненные страхом дни, Дим старался все свободное время проводить с детьми или возле Зины, садился на пол, прижимался щекой к холодной руке и потихоньку говорил. Он говорил обо всём, что приходило в голову, рассказывал о детях, о происшедшем в городе и стране, иногда тихонько пел запомнившиеся ему русские песни, одну только никогда не пел, сжимало горло от одних слов — «Звёздочка моя ясная». В доме прочно поселилось горе, Любава часто плакала, Лучик же замкнулся, отвечал только на вопросы, подолгу сидел, задумавшись, или машинально гладил притихшего филиса. Деда Поля зеленел с каждым днём, из него начали вылезать сучки-загогулины, он подолгу сидел на веранде с Любавой, покачивая её, как когда-то в младенчестве. Антипа ходил с красными глазами, замирая посреди какого-нибудь дела, всхлипывал, и убегал на улицу. Арди переживал молча, он обнимал Лучика и сидели молчаливые дед с внуком, мало реагируя на окружающее. Таши лихорадочно искал возможность вытащить обоих из коматозного состояния, прошло пять дней — все было по-прежнему.

После выступления Повелителя Эффирии по всем магканалам — Дим не смог, перехватывало горло, люди толпами потянулись в Храмы Богини и там просто просили, чтобы все пострадавшие остались живы. Пока же пришли в себя оба охранника с дневным перерывом, ещё слабые, они дополнили картину происшедшего, и как-то уверовали все, что очнутся и тирра с котом.

А во дворце опять замер обруч — Тахирон под страхом смерти запретил говорить об этом, особенно Величеству, знак был нехороший.

Таши отправился к ланде, он хватался за любую возможность, этот же шаман жил так давно, была у Таши надежда, что как-то да подскажет или сможет вытащить их из этого состояния.

Поздно ночью, Дим, как всегда сидевший возле Зины, услышал писк из детской комнаты. Кивнув дежурному целителю, чтобы тот сел возле кровати, пошел туда — Любава, разметавшись, спала, а Лучик, укрывшись с головой одеялом, жалобно попискивал:

— Сыночка, ты чего? — Дим бережно, вместе с одеялом, взял его на руки.

— Папа, почему мамочка не выздоравливает? И Стёпка тоже? — мальчик горько плакал, Дим понес его на кухню, — тшш, давай не будем Любаву будить, мы с тобой мужчины.

— Не, — мотнул головой Лучик, — мужики.

— Да, мужики, мы должны быть сильными, вот, завтра Таши приведет дедушку старенького, ланду, и он точно вылечит маму со Стёпкой. Давай с тобой по-взрослому чай попьем, поговорим, как Стёпка говорит-то?

— Перетрём за жизнь, — вздохнул Лучик, — он так и не отыгрался со мной в карты, как выздоровеет, точно проиграет мне, я теперь много задумчивых задачек умею решать, а карты — плёвое дело.

Сынок понемногу успокаивался и начал зевать.

— Пойдем, перенесём Любаву на большую кровать, чтобы она тебя не искала, а утром все вместе проснёмся.

Когда уставший ребенок засопел, Дим долго лежал, слушая детское дыхание, и не заметил, как задремал.

Проснулся оттого, что его по лицу гладили детские ручонки, и Лучик шептал:

— Папа, папа, проснись, мне братики приснились, они сказали, чтобы я не ныл и не кис, и что мамочку они к нам отправили.

— Какие братики? — удивился Дим.

— Братики, мамочкины сЫночки, которые у неё там, в России были, они такие большие дяденьки уже были, а потом на небушко ушли.

— Луча, а какие они, братики? — послышался голос Любавы.

— Красивые, большие, ростом поменьше папы, дяденьки, совсем-совсем на нас непохожие, глаза такие… голубые, вот, и волосы у них светлые. Я потом, когда мамочка выздоровеет, их нарисую тебе. Папа, они такие классные, Димитрий меня поднял на руки, погладил по голове и сказал: «Не плачь, ты же мужик и наш братик, мамочку мы к тебе уже отослали, скоро придет! У нас с вами самая лучшая мама, маляве скажи, чтобы не кисла, все будет хорошо». А потом меня Данюся обнимал и ворчал: «Ты же не девка киснуть, и мелкая пусть не ноет!!» А Митюшка — его так мамочка всегда называет, сказал: «Мы за вами всегда присматриваем, рады, что вы есть у нашей и вашей мамы и любим вас, бывай! Маляву от нас поцелуй, она боевая растет, пусть всегда сдачи дает, одобряем!»

У Лучика блестели глаза, Любава тоже заинтересовалась братиками, стала выспрашивать о них, а Дим мысленно, задавив в себе какое-то неприятное чувство, порадовался, что неведомые дяденьки-братики в самый трудный момент приснились сыночку.

Перед обедом случились две вещи: сначала возле калитки, которую охраняли «Когти», появился взмыленный, исхудавший, черный полла и начал громко ржать, как бы зовя кого-то, охрана хотела его отогнать, полла оскалился и опять заржал — из дома выбежал Лучик и закричал:

— Зять, Зять, иди сюда!

Удивленные охранники увидели, как полла, которого никто не мог приручить, низко склоняет голову, и мальчик начинает гладить его.

Выскочивший вслед за ним Антипа, захлопотал возле коняшки:

— Ить ты како здеся оказалси? Ай весь измученный, дай-кось я тебя оботру.

Полла в саду лег на землю и перевернулся на живот — на животе был прилеплен какой-то небольшой пакет. — Лучушка, погляди-ко, чевой-то у Зятя на пузе? Похоже, трава какая-то, ай для лечения, я ужо Тахирона кликну.

Тахирон, тут же оторвав пакет и залечив ранку дернувшемуся от боли Зятю, развернул, понюхал и воскликнул:

— Рьян-трава! О, я дурак, как же не догадался! Зять, ты умница, — он чмокнул поллу в нос и убежал в дом. Зять же, поднявшись, добрел до комнаты, где лежали «ранетые», совсем как Муська, засунул голову в окно и негромко заржал. Тахирон же, как-то интуитивно поняв, что тот хочет, взял бесчувственного кота и положил на окно перед Зятем, туда же положил рьян-траву. Зять, мотнув головой, осторожно мордой подвинул к коту две веточки резко пахнущей травы, ухватив зубами остальную, потянулся к Тахирону, чтобы тот взял. Затем шумно вздохнул и начал чихать возле уха кота, запах травы усилился, Зять, прочихавшись, шумно начал лизать котовью морду, и через какое-то время у кота дернулось ухо. Антипа, напряженно следивший за котом, перестал дышать, ухо дернулось ещё раз, и кот как-то скрипуче, еле слышно выдал:

— Отстань, Муська! — Зять радостно всхрапнул коту в ухо, а кот чуть громче сказал, — валерьяночкой пахнет! Попить бы!

Тут Антипа отмер, подскочил к коту с плошкой и, подсунув ему под морду, со слезами сказал:

— Пей, дружище, пей. Я ищо налью.

Кот с жадностью принялся лакать воду, попросил ещё, и только после второй смог поднять морду:

— А чё ты рыдаешь?

— Так ить это, я от радостев, ить оклемался ты!

— И долго я клемался?

— Ужо седмицу!

— Седмицу, — протянул кот, — седмицу? Что? Кто? Лучик?

Антипа покачал головой:

— Лучик, эвона, тута!

Кот не смог повернуть морду и каким-то мертвым голосом спросил:

— Зина? — Антипа кивнул. — Где?

— Эвона, лежит совсем как не живая!

— Неси меня к ней, Зять, отстань, я уже оглох от твоего фырканья.

В соседней комнате послышался громкий разговор и положив кота воле Зины, Антипа рванулся туда:

— Ить непорядок.

Пока Антипа суетился в комнате «ранетых», Любава, с утра долго о чём-то шептавшая деду Поле, сидела, выбирала большие листы бумаги и таинственно улыбалась на вопрос — Зачем? Лучик сидел возле неё и, казалось, чего-то ждал.

Стукнула дверь, и появился Таши, держа на руках небольшого человечка — маленький, худенький, небольшого росточка, он дернул Таши за рукав, чтобы тот поставил его на пол, и, оглядев всех узенькими, похожими на щель, глазками, поклонился и сказал:

— Мира сему дому!

Вставшие при его появлении, Пол, Тахирон и дежурный целитель, уважительно поклонились в ответ:

— И тебе, ланда, многия лета! — ответил Тахирон.

Дедуля хихикнул:

— Мои лета и так, ой, какие многия, вот и ослепнуть успел, да Богинюшка намедни вернула глазам видимость, простила она нас, бедолаг, а мене наказала настраивать на верный путь оставшихся чарфи. Да… ну-ка детушки, дайте-ка на вас посмотреть!

Он долго смотрел на детей, гладил сухонькой, похожей на птичью лапку, рукой их по головам и, наконец, сказал:

— Сильна ты будешь, княжна барсовая, и будут понимать тебя все растения, что есть в мире, и будут слышать тебя дикие звери, а и пару ты себе выбрала наидостойнейшую!

— Дедушка, ты мамочку нашу полечишь? — в глазах ребенка было столько надежды.

— Посмотрю, милая, посмотрю вашу мамушку, вот, токо братику твоему немного подправлю поток силы один, — дедуля опять погладил Лучика по голове и провел ладошками по лицу. Кивнул сам себе: — Вот и ладно, ай, какой из тебя великий муж вырастет, столь много тебе будет дано, что я, многоживущий и много повидавший, могу склонить голову перед тобой, юным, будущий Повелитель Многомудрый!

Он обернулся к входной двери:

— А вот и ныне здравствующий! Многия лета тебе, повелитель! — он низко поклонился вошедшему Димандану. — Благодарность малочисленных чарфи прими, и ждем мы тебя к себе, чтобы дать клятву верности. Ай, и схудал ты, не печалься, вижу я, что впереди у тебя ещё три ребёнка намечаются. Да и обруч вот-вот совсем проснётся! Пошли смотреть вашу мамушку!

Он как-то скоком пошел в комнату, когда оттуда выскочил Антипа.

— Чего вы тута расшумелися? Ить… — он вгляделся в ланду и тут же бухнулся на колени: — От ить сподобился живого ланду увидать, не серчай, батюшко, ить не признал спервоначалу!

Дедулька хмыкнул:

— Пусти ужо к ранетым, — он точь в точь повторил Антипины слова. Ребятишки заулыбались, в комнате как бы прошелестел ветер надежды, и всем показалось, что всё наладится.

В комнате ланда первым делом погладил кота:

— Сильна рьян-трава, тебя с того света возвернула, поллу-то больше не замай, он за эти дни до Малиша и обратно обернулся, за-ради тебя!

— Смотрю я… ушлый ты, дедок… с передыхами проговорил кот.

— А нет в тебе почтения к старшим, ай, наглец!

— Я — мужик… иномирский, мне ваши… эти почтения до лампочки… — кот передохнул, — мне мою Зинушу вернуть надо!

Ланда налил в плошку какое-то зелье из пузырька, что как фокусник достал из одежки:

— Испейка, гроза грозная, вижу, что силушки совсем в тебе не осталось, рьян траву пока отставь, она тебе потом сгодится, — он ловко убрал из под носа кота, веточки местной валерьянки.

— Не мешай мне, Повелитель, ты присядь подальше, а я девицу погляжу.

Он начал потихоньку водить руками над головой недвижимой Зинуши, с его рук срывались какие-то мелкие искорки, впитывались в тело — Дим и кот внимательно смотрели за действиями ланды.

— Ну, что сказать? — взмокший и уставший ланда вздохнул, — далеко убрела ваша мамушка, не хочет возвращаться!

— Э-э-э, шаман ты или кто ещё, надо её вернуть, мы ж без неё… — кот задохнулся, а потом сказал убитым голосом, — мне ж без неё никак… я ж с тоски загнусь, эти, местные, — он кивнул на Дима, — они проживут, а я… да и не хочу я без неё тут быть.

— Говорите с ней все, зовите её, должна услышать, хоть песни пойте, хоть кричите, зовите постоянно! Просите Богинюшку помочь, она услышит!

— Богинюшку? — Взъярился кот, — эту аферистку?

— За аферистку ответишь! — тут же зашипела в ответ, неизвестно откуда взявшаяся пантера, Дим и ланда встали на колени, а кот разорялся:

— Мне плевать на всё, ты что мне обещала? Что у неё всё будет окей? Где, где это? Лежит тут полудохлая, дети наверняка рыдают, этот? — он кивнул на Дима, — зелено-серого цвета, это ты называешь порядком? Выживу если, отвечу за базар, ой как отвечу, только не хочу я выживать без неё, гад, даже плюнуть сил не хватает, а так вы в своем Лиарде достали, всеми этими заговорами, мерзкими тварями… — кот опустил голову на лапы, — устал я, а ты, — он сверкнул глазами на пантеру, — вышла из моего доверия. Аферистка хитромудрая!

Пантера вздохнула:

— Хам и нахал, жду извинений! — и исчезла.

Кот со вздохом попросил Дима:

— Отнеси меня к детям, не надо им такую мать видеть, расцелуюсь с ними, а потом, помолясь нашему Боженьке, начну звать её.

Надо было видеть радость детишек, особенно Лучика — он бережно держал кота на коленях и, едва прикасаясь, гладил по спине.

— Луча, что за бабские нежности, мы с тобой мужики или где? Ты тут без меня не кис? Маленько? Ну… как бы, можно… Почему я спал и не просыпался? А устал как собака, один Громодан меня достал… не, не… не боись, куда уж я от вас? Любава рыдала? Ну, прям, как не моя, и ни разу? Так и сидели дома? Я так не играю, вы мои или не мои? Вот — вот, Димандановичи — Степановичи, чтоб я скулёж не слышал, я пойду возле мамы посплю, поохраняю, а вы чтоб имели бодрый вид и холодные уши. Луча, дай я тебя поцелую, и тебя, и тебя, егоза. Поля, а ты в курсе, что страшенный куст напоминаешь, этот как его… а… держидерево? Ну, на том и стоим, пошел я спать, да немного, немного, пока слабак я… только физически, дух русский, ничем не выбьешь.

Возле Зины кот с кряхтением вытянулся:

— Дед, а чего-нибудь обезболивающего не дашь? Мое состояние сейчас как после асфальтового катка, раскатан в блин… блин. Дим, ты малость с ней поговори, а я вздремну, а уж потом оторвусь, пока она мне ответить не может, всё припомню!

Кот отрубился, ланда тоже пошел отдохнуть:

— Большой, однако, переход был, да и здесь силы много ушло, надо отдохнуть, а потом с вашими магами пообщаться, Ухра-то мой где? В Магвере? Пусть появится, как отдохну.

Косик с Артемием заскочил, сказал, что у Антипиной жены начались схватки, мужики — Таши и Антипа — понеслись туда, в доме наступила удивительная тишина, детки тоже уснули, Пол перенёс их в кроватки и взглянул на себя в зеркало:

— Ишь ты, держидерево… ну, раз гадости говорит, значит, ожил! А я, пока дочка моя не скажет мне, что я на чучело похож, ничё менять в облике не буду. Неведомый нам Боже Земной, верни её к нам, прошу! — взмолился Пол.

ЗИНА. Вокруг был туман, такой неподвижный и густой. Вспомнился наш фильм «Чародеи», тоже, что ли покричать: «Люди! Ау!» Что делать? Ни присесть, ни прилечь, ничего не видно, под ногами твердой опоры не наблюдается. Хорошо, хоть сырости нет — попробовала крикнуть — туман глушил звуки. Что ж, пойду или поплыву, вернее, туда, не знаю куда…куда глаза глядят, поплыла в этой невесомости рывками — всё оставалось таким же, и через какое-то время поняла, что выдыхаюсь. Куда попала, зачем? Так и пропаду в этом тумане, похоже. В размышлениях не заметила, что впереди туман как бы истончается, и, после очередного рывка, вывалилась на поляну. Обычная такая, вся в мелких цветочках, и летающих повсюду бабочках, пчелах, ещё каких-то насекомых. Долго сидела, не шевелясь, приходя в себя. Яркая желто-коричневая с красивыми лиловыми пятнами бабочка, села мне на руку, и я залюбовалась ею, потом, кряхтя и охая, встала. Надо было идти дальше, куда-нибудь да выбреду, всяко лучше этого тумана, брр, я передернулась.

Внезапно молодой мужской голос заорал:

— Баба Зина! — и навстречу мне выбежал юноша, подхватив меня, закружил, радостно крича, — Баба Зина! Как я рад!

— Поставь меня уже, голова кружится!

Он поставил меня на землю и, приглядевшись, я неуверенно сказала:

— Бодь, это ты?

— Я! — у меня подкосились ноги, он поймал меня у самой земли, — Бодик, это, правда, ты?

— А ты меня что, по ушам не признала?

Уши у моего, давно ушедшего на небеса, внука, и впрямь, были примечательные, не просто лопоухий, а сверхушастый был ребенок. Я притянула его к себе и, не замечая, что слезы бегут, нацеловывала его, гладила по лицу и голове, и не могла остановиться.

Сзади на плечи легли две мужские руки и такой родной, слегка подзабытый голос сказал:

— Привет, ма!

— Сыночка, Митенька, — повернувшись, я судорожно вцепилась в него, — вы мне не снитесь?

— Ма, конечно, нет!

— А где… — мне не дал договорить второй родной голос.

— Может, меня тоже обнимешь?

Меня обняли вторые руки, и вот тут я заистерила. Я рыдала, вцепившись в сынов, приговаривала, жаловалась, что мне так плохо и горько без них жилось, что так долго была без них, что оставили меня одну… Сыны вытирали мои слезы.

— Ма, ну, чего ты, как маленькая, вон Богдан сейчас тоже заплачет!

— Всё-всё, они сами бегут, это я от радости, дайте я на вас полюбуюсь, — мои ребёнки имели цветущий вид, я обнимала то одного, то другого, панически боясь, что проснусь. Очень нескоро все трое смогли убедить меня, что не снятся, я же так и не отцеплялась от них, то целовала своего выросшего внука, то, замерев, любовалась ими, то опять переспрашивала одно и то же. Сыночки обстоятельно отвечали на все мои вопросы, я через пять минут опять спрашивала про то же самое, пока Митюшка — мамина вредина, ехидными репликами не начал приводить меня в чувство, я мгновенно оскорбилась, потом тоже начала ехидничать и они засмеялись.

— Теперь порядок. Мам, мы так счастливы видеть тебя, мы тебя очень любим, не сомневайся, и не перестанем любить, присматриваем за тобой, радуемся за тебя.

Мы разговаривали и смеялись, вспоминали их проделки, они рассказывали мне то, что скрывали когда-то от меня, говорили, что здесь у них все нормально, что оба здоровы, что занимаются спортом, что Богдан постоянно с ними.

— Ма, все нормально, не переживай!

Душа моя бабочкой летала от счастья и как ледяной душ были слова:

— Ма, нам пора и тебе тем более.

— Куда пора? Я только вас увидела, я никуда не пойду! Вы — все, что у меня есть, нет, я вас не отпущу! — я заметалась между ними.

— Ма, мы пошли, помни, что мы всегда рядом и любим тебя, мелкие нам тоже очень по душе, иди к ним, ты им нужнее! — расцеловав меня и крепко-накрепко обняв, они все трое растворились.

Я стала рыдать и кричать пока не охрипла, бессильно опустившись на землю, долго сидела без движения, бездумно уставившись в одну точку, очнувшись, не увидела полянки, вокруг опять был мерзкий туман.

Одно различие, впрочем, имелось, под ногами была твердая поверхность. И, вздохнув, я поднялась и пошла. Твердь оказалась своеобразная — едва я делала неверный шаг, и нога тут же зависала в невесомости, приходилось опять нашаривать твердую опору. Так и шла, как в сказке — долго ли, коротко, пока не запнулась, обо что-то живое, внизу сидела смутно знакомая пантера, извинившись, переступила через неё и пошла дальше. Через несколько метров, опять запнулась, опять извинилась, а в третий раз спросила:

— Сколько же вас тут, и чего вы на тропинке сидите?

— Одна я здесь, — промурлыкала пантера, — а сижу… так тебя домой надо проводить!

— Какой такой дом, мой дом там, где сыночки с внуком, а они, — я всхлипнула, — от меня исчезли.

— Пррравильно сделали, ты ещё тут нужна.

Я махнула рукой.

— Никому я не нужна…

— Прислушайся, вон, как тебя зовут…

Где-то далеко-далеко на разные голоса звали какую-то Зину.

— Зовут кого-то, я-то причём?

— А ты разве не Зина?

— Зина, ну, мало, что ли, на свете Зин!

— А ты просто послушай, может, это тебя зовут?

Прислушалась, доносились только отголоски, слов было не разобрать…

Пантера вкрадчиво так промурлыкала:

— Пойдем поближе, послушаешь? Может, и вспомнишь что или кого?

— Ты ведь не отвяжешься? Пойдем, только, кто бы знал, как не хочется, я бы к сыночкам бегом побежала…

— Ну, тут тебя тоже интересное кое-что ждёт…

Так и пошли с пантерой, (вспомнила! Багира!) идти стало проще, я уже не оступалась, а шла за ней по тверди, голоса стали слышнее.

— …Мамочка… соскучил… не успел сказать… наглая рожа… люблю… оборзела в конец… — винегрет какой-то, голоса разные. Один, такой противный, скрипуче-мяукающий, стал раздражать, сказала вслух:

— Какой-то мерзостный голос говорит всякие гадости, его слышнее всех.

Пантера фыркнула:

— Чего-чего, а гадости говорить он мастак, а давай ему вместе отомстим? Пусть умоется гадский кот… тьфу! я тоже его словечками заговорила!

— Гадский кот? Такие бывают?

— Есть один такой, русский, нахал страшенный… но… душка… иногда!

— Хм… я тоже русская, у меня тоже был? Или нет? Или был… а, точно был кот, черный… как же… а, Стёпка!

— Он и сейчас есть, полудохлый, но борзый и резкий как… — она поперхнулась… — хорошо, что кроме тебя никто не слышит, стыдобушка.

Я задумалась, пантера тоже молчала, у меня в голове крутилось: «Стёпка, кот, что дальше? — Не помню», тут совсем рядом чётко услышала:

— Как я рад, что ты не отвечаешь, хоть раз в жизни выскажу всё, что накопилось за двенадцать — страшно представить, двенадцать лет!! Я сколь терпел, пра-а-а-авильно серб Горан говорил тогда — геноцид! Как иначе можно назвать издевательства над молодым, полным сил котом, надо же было с особой жестокостью, меня, меня — такого видного мужика, и кастрировать! Сделать из меня… дебила! А самолет этот? Думаешь, я забыл? У меня как сердце не разорвалось, придумала, нежного, тонко чувствующего кота — на самолете везти! Хотя, опять же, буду справедливым, не оставила в чужих людях, но это мелочи! А ещё…

Его перебил приятный мужской баритон:

— Вот очнёшься ты, я тебя в охапку и к обручу, весь Лиард ждёт такого события. Я не видел, но Тахирон говорит…

И детский голосок:

— А если громко-громко позвать её, она услышит? А если про дельфинчиков сказать, что свистят каждый день у тёти Саль на море и мамочку ждут? И про Муську и Зятя рассказать?

 

ГЛАВА 17

Что-то дрогнуло у меня от этого детского голоска… попыталась вспомнить… нет, не могу…

— Багира, а что за дети меня зовут, не вспомню никак?

— Э, дорогая, я здесь для того и сижу, чтобы ты вспомнила и вернулась, — пантера села на задние лапы и начала умываться.

— Ой, ты прямо как мой кот умываешься!

— Так родня же, одного семейства, — она скривилась, — кошачьих!

— А что ты так кривишься?

— Да, достал меня твой кот, оскорбил при свидетелях, а я ж Богиня, а не просто погулять вышла! Наказать бы надо, но вы же вшестером, можно сказать мир спасли мой.

— Это как?

Она вздохнула.

— Как далеко ты убрела, ничего не помнишь. Напрягись, может, хоть страшилище вспомнишь?

Я посидела… смутно помню дельфинов, какой-то человек странный, никорослый, весь квадратный, я бы сказала, сильно умученный, куда-то его тащили… потом… меч какой-то деревянный… голова заболела…

— Ладно, давай немного передохнем, потом ещё попытаемся. Ты просто прислонись к моему боку и закрой глаза.

Потихоньку задремала и увидела себя, неподвижно лежащей на кровати, возле меня растянулся большой черный кот, а на полу сидел мужчина, прислонившись щекой к моей руке, он тихонько пел.

Негромко постучав, на цыпочках зашел какой-то шустрый мужичонка и стал шептать:

— Ить дочушка у меня родилася, по ведовским-от понятиям имя сразу надоть нарекать. А мои упёрлися, оба, Зинушей и больше никак, Величество, отвлекися, давай ужо с детишками сходим, дочушку ты наречешь, а? А тута, вон охрана побдит, — он кивнул на кота.

Тот со стоном открыл глаз:

— Сколько это я проспал?

— Да почти сутки, ланда велел тебя не будить, чем быстрее ты восстановишься, тем больше шансов, что дозовёмся мы.

— А, и правда, идите-ка вы, ух я ща оторвусь… негоже, чтобы слышал кто всякую ересь, а надо её разозлить, ух и полетят от меня клочки по закоулочкам. Но для пользы дела… на что только не пойдешь.

Все ушли, а кот, оглянувшись вокруг, подлез к уху и как заорёт:

— МЯУУУУ!

Я вздрогнула и проснулась, ухо точно не слышит ничего теперь, вот гад, точно урою!

Опять донесся дикий кошачий вой, я резко дёрнулась, и у меня в голове как бы лопнул пузырь, глушащий все звуки… ох… и тут на меня огромным валом хлынули воспоминания… кот, монстр, отлетающие охранники, Егорий с кипятком, дельфины… убегающие дети…

— ДЕТИ? — я подорвалась, — Лучик, Любава, Артёмка?

— Тихо, тихо, все живы и здоровы, кроме тебя, вспомнила, наконец-то! Давай-ка немного поговорим, потом уже к деткам вернешься. Видишь ли… — пантера помолчала, потом удрученно сказала, — это получился мой большой косяк. Примерно с год назад прибился к нам мальчик молоденький из тех, что иногда попадают в другие миры, и такой услужливый, такой желанный оказался, что все мои кошки были им очарованы, он же упорно добивался моего расположения. Ну а я кошка, кто погладит, тому и мурлычу. Не устояла… в ослеплении не замечала, что мальчик далеко не простой… Вот когда в доску разругалась с твоим котом, стала задумываться, да только опаздывала я конкретно уже. Кот, помнишь, ко мне в гости ходил? Так вот, он через день мне сказал: «Разуй глаза, ворона, тебя же внаглую используют!» Сначала отмахнулась, а через пару дней кот с ним сцепился, наговорил гадостей, я вступилась за «любовь всей жизни»… закончилось тем, что кот ушёл… Одна моя старая многомудрая Усса, не попавшая и не растаявшая от сладких речей, тогда ещё сказала мне: «Приглядись повнимательнее, кот иномирский, ему со стороны заметно то, чего не видим мы». Багира опять замолчала…

— Да… все мы крепки задним умом — сколько выражений твоего кота у меня в речи зацепилось… оказалось, что этот песчаный давно у сладкого мальчика был в услуженьи, струджей приволок мальчик, на самом деле, вышвырнутый из своего мира, пакостный демон… Истинная его рожа не имеет ничего общего с тем обликом, что был у нас. Ему просто надо было заиметь свой мирок, а я дура… В общем, не смогла я в тот момент вас защитить, когда струджи полезли, у нас наверху зачистка была, много, кого пришлось вместе с мальчиком развеять. У меня любовь, а он успешно моих девочек очаровывал и, скажем, вербовал. Самое смешное, что верными мне остались все те, с кем кот твой «пообщался», они дружно защищали меня… да коту я очень обязана, а он меня аферисткой обозвал. Вот ты боишься ошибиться, держишь Повелителя на расстоянии, а ведь он заслужил и уважение и любовь, не мучай его, определись уже.

Она прислушалась, затем засмеялась…

— Скажи этому наглецу, я его прощаю, а вот то, что он лепит сейчас тебе… убила бы! Да, скажи Повелителю, пусть не торопится с клятвами от чарфи, ланда должен провести обряд на древнем талисмане, талисман сам выберет того, кто достоин. Всё, я зализывать раны, устала, один морской блудник утомил, развел в море бардак. Я там два дня его по дну гоняла, теперь будет шелковым.

Мурлыкнув и лизнув меня в щеку, она исчезла, и тотчас услышала противный голос:

— Лежит она бедная, несчастная, вся такая нежить вампирская, я вот ещё не вспомнил, как…

Достал!!

И я сказала:

— Падла!

— Чего? — Возле уха озадаченно уже нормальным голосом спросил кот.

— Какая ж ты падла! — и ощутила на щеке влагу.

С трудом открыла глаза и увидела морду своего наглого, противного, но такого родного котищи, который, не мигая, смотрел на меня, а из глаз капали мне на щёку слезы.

— Хоть как назови, только не уходи больше! Я почему-то без тебя жить не хочу. Наверное, нет мне равных здеся по ехидству, только ты.

Я попыталась улыбнуться и провалилась в сон.

ДИМАНДАН. Подержав новорожденную малышку на руках и официально назвав её Зинаидой-Зиналией, умилившись её крохотным размерам, он передал её счастливой матери. Затем все дружно уселись отведать, что Богинюшка послала. Детки оживленно переговаривались, Артемий важничал — ведь у Лучика и Любавы не было такой маленькой сестрёнки.

— От, Величество, како бывает, ить ни разу ноне подзатыльника не огрёб, защищать сестричку грозится, ай и вправду повзрослеет? Ну, теперя пойдёт дело, от и Вирушка чижолая, ты токо Таши не говори, пусть ужо сюр-призом будет. Осталося Лукерию, как скажет Стёпка, отдать в хорошие руки!

— Батюшко, — Артемий позвал Антипу, — мы тута с Лучиком и Забавою удумали с дедом ландой для детишков ихниных игрушков послать, у нас же есть которые лишние!

— Величество, поддержи, нашу идею, — шепнул он Диму. — У меня папаня сердитый пока, согласится, — он хихикнул, видя изумленное лицо Дима, — да по-всякому я умею говорить, с ребятами как все, а ведовским со всеми ведовыми.

Потом Дим озадачил Антипу выбором ответственного ведового, для поездки на Крайний материк, чтобы все осмотрел и определил, действует ли там ведовская сила на местные жилища.

— Ой, Величество, сколь тама проблемов-от будет, но надоть помочь, у их же и мужиков совсем не осталося, ланда сказывал, только те, которые в мышах летучих сохранилися в подходящем возрасте, но они пока мало на что пригодные, днем совсем слепые, а ночью како делать, однова только… — он поперхнулся, увидев возле себя внимательно слушающего сына, — от ить беда, подрастёт чуток, отдам Громодану в обученье, ить как есть шпион растёт. Я за столь веков столь не знаю, сколь он за свои шесть почти годов!

На что умный сын выдал:

— Темнота ты, папаня! — и ловко увернулся от Антипиной руки. «Тёмный» папаня вздохнул:

— Я ужо смиряюся, пытаюся принять, как друган скажет — фи-ло-сов-ски.

Возле дома их ждал Пол.

— Что?

— Стёпку «падлой» обозвала и уснула.

У Дима враз отказали ноги, и он уселся прямо на дорожку.

— Папочка? — встревожено спросил Лучик, подбегая к нему и заглядывая в лицо. Он обнял сына, счастливо зажмурился — и выдохнул ему в макушку:

— Всё хорошо, мама поспит немного, а мы посидим возле неё, подождем!

— И нам можно?

— Да, только, сколько она будет спать, не знаю.

— Тогда, мы пойдем игрушки для чарфиков собирать, ой Тураз идёт!

По-быстрому взял у Тураза задумчивые задачи, пояснил, что совсем-совсем никак сегодня, игрушки надо разобрать, а завтра задачки подумаем.

У Тураза тоже имелись ненужные игрушки, он полетел в Магшколу, а утром следующего дня озадаченная Лукерия разглядывала гору игрушек, книг и других предметов, упакованных в разномастные свертки, но на всех красной краской было написано: «В дар, от Магвера!»

А сегодня в спальне слышалось тихое, но размеренное дыхание спящей Зинуши, лицо бывшее мертвенно-бледным, заметно порозовело. Детки, взявшись за руки, долго смотрели на мамочку, потом, поцеловав её, тихонько ушли.

Кот попросился с Лучиком.

— Как проснётся, мне прилетит во всю харю. Я, как бы, не боюсь, но остерегаюсь, ты уж, Величество, сам тут управляйся. Буйные бабы — это похлеще урагана, а я всякую пургу нёс ей в ухо, да и орал как мартовский… Короче, я весь такой самый тяжелый в мире больной, за мной догляд нужон, удаляюся!

Дим по привычке уселся на пол, прижался щекой к руке и бессовестно уснул. Измученный бессонными ночами и безрадостными мыслями, сейчас он, зная, что Зинуша просто спит, как-то разом вырубился, и не проснулся, когда рука тихонько поползла из-под колючей щеки, а потом стала его гладить по голове.

Проснувшаяся Зина вглядывалась в заметно исхудавшее лицо, запавшие глаза и улыбалась, пока Дим не дернулся во сне и, ещё не проснувшись, потянулся к её руке, которая почему-то не находилась.

Он резко вскинулся и увидел смотрящие на него зеленые глаза. Оба молчали, и было это молчание совсем не тягостным, а наоборот, объединяющим, они говорили глазами, тянулись друг к другу, не делая ни одного движения.

Наконец, Зина хрипло попросила:

— Водички бы!

Приподняв её и положив ей за спину подушки, Дим напоил её, и опять сел на пол, устроив щёку в её руке.

— Как дети?

— Сегодня уже радостные, было тяжко всем, восемь дней такое выдержать, боялся за Лучика, у Любушки слезами всё выходило, а малышок в себе копил, только два дня назад расплакался ночью, а потом вместе со мной уснул и приснились ему братики — дяденьки, сказали, что маму к нам сюда отправили, вот они и ждали.

— Так хочу посмотреть на них, но голова кружится.

Дим поднялся, открыл двери, чтобы пройти, и аккуратно взял Зину на руки.

— Ты совсем как перышко стала.

В детской посапывали детки, и спал возле Лучика, как убитый, кот.

Посадив её на кровать, Дим отошел, она долго смотрела на деток, погладила их и потом тихонько сказала:

— Спишь, падла в ботах, пушкой не разбудишь? — у кота дернулось ухо, но он «спал», — я тебе припомню речи громкие… Пойдем, а то деток разбужу с этим… — и уже на пороге комнаты услышала тяжкий вздох…

— Вот и спасай их после этого… — чтобы кот да смолчал?

ЗИНА.

— Дим, я потихоньку в душ пойду, сможешь постель поменять?

Дим чмокнул меня в нос.

— Осилишь? Слаба ж ты ещё?

— Надо смыть с себя всю эту… — выложила ему белье и побрела в душ. Там долго просто стояла под струями, становилось легче и уходили вместе с бегущей водой болезни, тоска и негатив. После душа, ощущая прилив сил, пошла в комнату. Дим дремал сидя в кресле возле кровати, а из окна торчала морда Зятя, он косился на Дима и тихонько всхрапывал. Я чмокнула его в нос. — Спасибо, милый!

Мне в щёку выдохнули с облегчением.

— Завтра, если не побоишься, переходом отправим тебя к Муське! — И опять Зять ободряюще фыркнул. — Иди спать, все хорошо!

Сняла покрывало подошла к Диму.

— Осунулся ты как, Повелитель! А вот надо было выбирать из своих, — еле слышно сказала я, но ведь услышал:

— Какие свои мне таких детей бы подарили? У нас в мире очень редко двойни, да такие сильные магически рождаются, нет уж, я лучше с приключениями, — он опечаленно вздохнул, — никуда меня от вас уже не денешь.

— Давай-ка, милок, в кровати поговорим, ты умученный, да и я пока нетвердо стою на ногах, не бойся, приставать не буду!

— А если я?

Я засмеялась.

— Спорим, что через несколько минут отрубишься? Только вот, волосы мои мокрые, их же час сушить надо!

Дим провел по волосам рукой, они мгновенно высохли.

— Как скажет Степка, кой чего могём! Садись, я тебе косу заплету!

— А косы-то как научился плести?

— Любава каждое утро заставляла плести косички, она ж теперь для Дара волосы отращивает. Пристала к нему, какие волосы больше нравятся, он, не подумав, сказал, что длинные, ребёнок целый день ходил, сопел, а потом всех оповестил, что отращивает волосы. А косички пока ещё с мой палец, только Лучику и папе доверяем. Лучик вот и показал, как их плести, — за разговором Дим ловко расчесал и заплел мои волосы.

— Знаешь, сколько я мечтал вот так хотя бы дотронуться до твоих волос? Пожалуйста, выслушай меня, раз уж пошли такие разговоры!

— Выслушаю, — я толкнула его на кровать и пристроилась у него на плече. Наглею, но пока так удобнее, сделаем скидку на моё полудохлое состояние.

Он пристроил подбородок у меня на макушке:

— Ты права, спать хочется неимоверно, одно я знаю точно. Вы — всё, что у меня есть самого дорого, и я загрызу любого, кто посмеет сделать вам даже неприятно. Пока ты там была, я больше всего жалел, что не успел сказать тебе всего, если совсем коротко, то помнишь, ты мне напела песню?

— Которую?

— Звездочка моя ясная! Подпишусь под каждым словом. — И отрубился.

Я несколько минут прислушивалась к его дыханию — непривычно. Сколько помню, рядом только детское да кошачье сопение было.

Утро началось с поцелуев с двух сторон и горячего шепота:

— Мамочка, ты уже проснулась, уже не будешь так долго спать? Тихо, Любава, не толкайся, пусть папа спит, а мамочку мы уже разбудили.

— Солнышки мои, — я сгребла их в охапку.

От вида сиюящих восторгом глазёнок стало неприятно внутри — как я могла про них там, в тумане, забыть?

— Давайте потихоньку пойдем на кухню и там пошушукаемся, пусть папа спит, — «спящий» папа с трудом сдерживал улыбку.

Поцеловав папу, пошли на кухню, и пока я готовила завтрак, вывалили на мамочку ворох новостей:

— Мы так по тебе скучали, все были грустные. Антипа даже рыдал возле Стёпки, деда Поля стал как… как… держидерево… его Стёпка так обозвал. А Зять бегал в какой-то… забыла… ну, в другую страну… принес травку на пузе. Дядя Тахирон её оторвал, и Зятю было больно, а потом ему все залечили, а он к Муське не идет. Антипа сказал, что ждёт, когда ты проснешься, а Муська там одна с лошадёнками, ой не… там же Кузема. Ой, мамочка, «самая главная радость случилося — у Артемия-ить сестричка родилася», назвали как тебя, Зинушей, папочка её так назвал и на ручках держал.

— Артёмка теперь нос задирает, у нас-то сестрички или братика нет, — вздохнул Лучик, — зато мы собрали игрушки для чарфиков маленьких, дедушка старенький — ланда, сказал, что они бедные-бедные. А дедушка ланда маленький, с меня ростом, но какой-то шаман, а Стёпка с ним ругался, а ещё, когда спал долго, он матерился, а деда Поля велел не слушать, а чего, мы давно это всё слышали уже. А котики каждый день у окна сидели тихо-тихо.

Стукнула входная дверь и в кухню ввалился Пол — весь зеленый, заросший, с повылазившими повсюду сучками — осторожно обнял меня и всхлипнул:

— Дочка, еле дождался!

— Пол, ты ж ребятишек обдерешь своими сучками, ты прямо саксаул!

И тут Пол неприлично заржал:

— Вот она, ехидность иномирская, один держидеревом обозвал, вторая саксаулом, чё это такое?

Рассказала про саксаул и аксакала — смеялись все, на смех появился папа.

Едва сели завтракать, один за другим пришли:

Арди (у деда Арди всё время дергалась щека, сдал его Лучик),

Антипа (ить как в воду смотрел ланда), и бочком, охая и стеная, вполз кот.

Все замолчали, с интересом глядя на нас. Кот задрал моську:

— Можно подумать! Я что должен был делать, если тебя куда-то понесло не в ту степь — вот и пришлось кошачьи любовные песни вспомнить, простыми-то я бы не докричался, про любовь же пел!

— Да, от твоих песен скулы сводило, и хотелось тебя прибить, — выразил общее мнение Дим.

— Во! — кот поднял лапу кверху, — иди ужо, обнимемси и мировую выпьем! Я старый, больной, ранетый в жестоком бою. Ты, правда, тоже, но, моей заслуги, несомненно, больше. Да, я знаю, что от скромности не помру! — видя, что я смеюсь, котика понесло. Чтобы заткнуть фонтан красноречия, взяла его на руки, и тут котище всхлипнул и, обняв меня за шею, уткнулся мордой мне в ключицу.

— Честно если, говорю один раз при всех — я для себя решил, если не вернешься, уйду к тебе. Вот, можешь считать это публичным объяснением в любви!

— Ну, после твоих песен, об этом, похоже, весь Унгар в курсе.

— И ты ещё спрашиваешь, в кого я такая ехидна? — повернулся кот к Антипе, — я не буду показывать когтем, я покажу всей лапой.

— Кот, а что за травку Зять тебе принёс?

— Эликсир кошачьей жизни, аналог нашей валерьянки, сильна травка, мертвого поднимает, наша земная послабее будет!

— Смотри, подсядешь на неё, наркошей станешь!

— Станешь с вами, когда дедок всю экспроприировал, «для нужд страдающих чарфи», — процитировал он, — они её рьян-травой зовут, там какие-то мыши в мужиков превратились и, похоже, для усиления мужской силы она и нужна. Ну, типа нашей Виагры что ли. Я-то без стимуляторов обхожусь, а там что за мужики, не видАл!

— От ить како тебя с радостев заносит, а я и рад, лучше тако болтай, чем когда в лёжку лежал — мне без тебя, корефанище, жисть не мила казалася! Ты ить под шкуру с когтями влез ко мне, а и противный, а нужон! Зинуша, надоть ить тебе на дочушку, како и ты поименованную, глянуть, заведено у нас тако!

— Како, тако, — передразнил кот, — придём ужо!

— Ты потом мне про энту Виагру обскажешь, без ребятишков, для интересу и расширения… энтого… а, кругозору.

Как всегда, с грохотом влетел Таши и закружил меня, а когда поставил, рядом оказался дедок мелкий, типа нашего чукчи, узкоглазенький и весь такой, как из пергамента.

— Здравствуй, дедушка! — я поклонилась ему, — спасибо тебе, что помог к ним вернуться!

Дед хитренько улыбаясь, сказал:

— А хозяйка-то твоя повоспитаннее будет, уважительная!

— Ну, мы академиев не кончали, самообразованием занимались, дипломов не имеем!

— Дай-ка я на тебя повнимательнее погляжу, — дедуля подошел совсем близко, — нагни-ка голову ко мне, — сухими ладошками провел по вискам, — так… так… славно, через пару дней будешь совсем здорова, только вот душеньку надо подлечить, ну да я Величеству уже говорил. Величество, я было совсем собрался сегодня уплывать, так твои лиардийцы как с ума сошли, натащили горы всяких вещей для чарфи, а уж игрушек и детского, у нас и детишков-то столько нету.

— Ну, мужики-то появились, мышиные, чай столько лет без баб, поди, прирост населения скаканёт выше крыши, — кот вступил в разговор, — ты дед, крестить замучаешься, или чего там у вас в таких случаях бывает.

— Да с мужиками не всё просто, у них теперь зрение не скоро восстановится, днем-то при светиле, не видят они ничего, а сиднем сидеть тоже не хочется, в человечьем-то обличье много дел и задумок, рвутся на свет, а как бы слепнут, у них столько времени ночной образ жизни был.

— У нас в таких случаях носят затемненные очки!

— Ну-ка, обскажи мне про эти очки?

Принесла свои, бережно хранимые, земные — здесь у светила лучи были более щадящие, и очки были как земная реликвия.

Таши мгновенно просёк:

— Можно стекла вставлять, вместо этого твоего пластика, а окантовку из тонких металлических трубочек. Ланда, пару дней подождешь? Сколько у тебя таких мужиков?

— Восемнадцать. Величество, можно ли в вашу школу послать несколько детей, способных, я походил по столице, попечалился, как далеко мы от вас теперь, а ведь когда-то были могущественным народом! Сами виноваты, но пока я ещё скриплю, хотелось бы народ свой увидеть воспрявшим.

— Да, забыла, Бастика велела вам с клятвой не торопиться, сказала провести обряд на каком-то талисмане, он должен сам выбрать кому.

— Значит, все же талисман? Подготовимся, тогда пришлем вестника.

— Таши, можно ли зятя в Тилью провести переходом, там же Стёпкина Муська с ума сходит?

— Я тоже схожу, Мусечка моя — умнейшая детка, а и внуков навещу.

— Ты же только что умирал?

— Встряхнулся, собрался, «старость меня дома не застанет, я в дороге, я в пути», — пропел кот, — да и заодно посмотрю твою березку, и чего там с храмом этой… Богинюшки.

Ланда покачал головой:

— Богинюшка не ошиблась, когда вас сюда затянула, я смотрю, сколько много пользы от вас нашему миру!

— Ага, он ещё и крестиком вышивать умеет и на гитаре…

— Хорош, перехвалишь!

Разбежались кто куда, мы с детками пошли к Антипе — там опять были слёзы от радости, Косик, пришедший поздравить с новорожденной, долго обнимал меня, шепнув:

— Как же мы все тряслись и переживали, весь Лиард в храмы ходил, молились за вас.

— Лиард-то здесь причём?

Он пояснил, что если б не мы, последствия были бы ужасными.

— Тогда Стёпка точно кроме енерала ещё и национальный герой.

— Мода на кошек, особенно черных, зашкаливает, — он засмеялся, — сейчас во всех странах черные котята дорого стоят, у всех отцом числится наш кот, даже в Мачоре и Рудии, где он и близко не был.

— Секс-гигант, однако!

Малышка-тезка была совсем крохотная, вся такая миниатюрная.

— Ить, Зинуша, и вам тако же надоть с Величеством народить ещё, энти у нас уже дюжеть самостоятельные. Любаву хоть сейчас замуж возьмут, и мой-от прохиндеюшко в шесть лет жениться горазд, а и захиреет род наш ведовской поди, Вирушка, Коська все ить перемешались, чисто ведовская пара только у меня! Лукерия вот, поди, найдет себе тоже не ведового, опечалисся тута.

— Антипа, может, магам стоит выяснить останется ли ваше ведовское умение у деток от родителей разных национальностей-народностей? Если да, то совсем хорошо.

— А ить и правда! Точно, с зятя не слезу!

Дома удивил Лучик. Едва зашли, побежал в игровую, принес два больших листа с нарисованными на них… моими сыночками… оба, как живые, с улыбкой смотрели на меня. Слезы побежали сами.

— Лученька! Ты ж их не видел… как же это?

— Я же тебе говорил, они мне приснились и говорили со мной, когда я… — он замялся, — когда я пищал… без тебя, а папа меня как раз на руках держал, тогда они и приснились, сказали, что любят нас и гордятся нами! А Любава их не видела… надо же братиков ей увидеть. Они такие дяденьки, а нас называли мелкие.

— Сыночек, — я расцеловала его, — ты большая умничка!

Любава долго-долго смотрела на них, печально сказала:

— Может, и мне приснятся, я же у тебя одна девочка… мамочка у них губы как твои, и Митюшка смотрит как ты, расскажи нам про них ещё.

Так и застал нас Дим, сидевших втроем на диванчике, тесно прижавшихся друг к другу.

— А чего мы печалимся?

— Нет, папа, мы взрослые, серьёзные разговоры говорим, — оба вскочили и повисли на нём.

— У меня несколько новостей, говорить?

— Да, да! — запрыгали оба.

— Нас пригласили на следующие выходные в Мачор, там у них будет Праздник Плодородия, а ещё все барсовые хотят видеть невесту Мстидара, и, конечно, Лучика, как пойдем?

— Конечно, конечно!! Ещё нас ждет тётя Саль, на побережье постоянно появляются дельфины, большие без деток, и свистят. Лучик, ты их понимаешь, надо бы их послушать. Если маме тяжело видеть море, то втроем соберемся на денёк.

— Я подумаю, но, скорее всего, нет, мне пока трудно.

— А теперь у меня есть что-то вкусненькое, и пошли чаевничать!

Долго чаевничали, удивительно, как никто не ввалился, обычно вечером кто-то да приходил.

Спать пошли с папой — расспросов про Мачор было много, я ж там не была, а папа несколько раз. Угомонились не скоро, я же сильно мандражировала, наверняка будет непростой разговор, но похоже, Зина, пришло время выбора…

Дим взял рисунки Лучика.

— Похожи?

— Да, один в один, он даже сумел хитрый взгляд Данюси углядеть.

— Расскажи мне о них, я не знал, что у тебя там были дети.

Долго сидели на веранде, разговаривали, смотрели на закат светила, вышла одна луна, вторая где-то зависла, но вот и вторая появилась. В свете двух лун деревья казались сказочными, и где-то неподалёку пела одинокая ночная птица.

— Зина, ты же знаешь про обруч? Он обычно просто парит в воздухе, не подавая, скажем, признаков жизни. Когда появляется настоящая пара для Повелителя, он начинает потихоньку раскачиваться, а потом раздается мелодичный звон, слышный очень далеко. Я сам не видел такое — Тахирон говорит, что когда обруч полностью просыпается, об этом узнает весь Лиард. Меня уже лет десять пытаются женить, планировался политический брак с наследницей Рудии, но обязательным условием всегда является принятие невесты обручем, её он не принял. Все это время он был неподвижен, потом были и конкурсы — съезжались самые красивые, я сначала выбирал кого-то, приводил к обручу, а потом стал приводить всех претенденток сразу — тишина. С недавних пор он оживился, начал раскачиваться, потом, когда ты была в коме, замер. Тахирон пообещал отрезать язык тому, кто сболтнет про это, мне не сказали… Сегодня обруч заволновался и сильно… Ты сходишь со мной к обручу? — выстрелил он. — Подожди, не отвечай сразу… Когда я увидел детей… то, что было потрясение, понятно, но было и много злости на тебя, на этих интриганов… Потом подумалось, что ты, прости, очень хитрая дама, создавашая видимость, что я не нужен тебе, но из-за детей снизойдешь. Ещё меня бесило, что возле тебя было много мужиков, в друзьях женщин совсем не наблюдалось, мыслишки всякие подозрительные лезли. Ладно, мои, но Кузема, Юллис, кмет Тильи — все говорили о тебе с восторгом!

— Хмм, это не те поклонники. Вот был местный ловелас, что меня в рыгаловку местную под оригинальным названием «Отдохни», переделанную в «Сдохни», приглашал винца отведать, в первые же дни нашей жизни в Тилье, только не сложилось, а потом котишки за сплетни обо мне его каждый день метили, и пришлось бедолаге уезжать изТильи.

— Где он сейчас?

— Где-то у Громодана, он как раз тех змеек и подкинул нам.

— Надеюсь, получил, что причитается. Так. Потом Таши меня чуть не прибил за тебя и рассказал про роды, я ошалел, начал присматриваться. Приятно удивило, что ты спокойно восприняла мое общение с детьми, бесило, что ничего не просила, и не пыталась проявить хоть какой-то интерес. Вежливая, равнодушная со мной, и такая отзывчивая и веселая со всеми остальными. Ты знаешь, что Юллис без ума от тебя?

— Пройти за короткое время путь от неизвестного подмастерья до известного швея, обычная благодарность, не более.

— Вот, ты как птица, что у вас водится, голову в песок прячет, Стёпка говорил, забыл, как называется.

— Страус.

— Именно, просто не хочешь видеть, что тебе не нужно. На торжестве Косика то, что я не равнодушен к тебе, быстрее меня поняла эта ненормальная, оказывается, с детства влюбленная в своего кумира, девица, вот тогда я до трясучки испугался!

Он как-то ловко ухватил меня за руку, мгновение — и я у него на коленях.

— Вот так ловчее, — он уткнулся мне в макушку, — был очень неприятный разговор с Эффирским Повелителем, он, кстати, положил на тебя глаз.

— Как положил, так и забрал, не люблю слащавых и масляных мужиков, мне одного бабника хватает.

— А каких ты любишь?

— Нормальных, надёжных.

— Вот тогда и понял, что давно попал и пропал, признаюсь, — он хмыкнул, — у нас целый заговор образовался, как тебя убедить, что мы должны быть вместе, что я не мыслю своей жизни без вас.

— И возглавил заговорщиков небезызвестный мне Степан? А эти все интриганы приняли посильное участие?

Дим рассмеялся:

— И ещё Лучезар с Любавой. Они перед сном постоянно спрашивают, когда же я не буду уходить, и утром можно будет меня будить и щекотать?

— Обложили со всех сторон, ну, ладно, эти все, но Арди-то, серьёзнее всех и пошел на поводу у афериста-кота! Ну, вот что с ним делать? Выкрутится, вывернется, меня во всём обвинит, достал!

— Я вашу любовь-нелюбовь долго не понимал, а когда увидел, как он дерёт монстра, а потом, очнувшись, постоянно лежит возле тебя, восхитился. Он на тебе и детях помешан просто, как и я тоже. Я сейчас, как юнец прыщавый тащусь от того, что ты рядом, и могу тебя обнимать!

— А может обруч ваш не примет меня? Дим, я очень боюсь оказаться тебе не нужной, ну, какая из меня достойная супруга для правителя, я ж не того воспитания, зачем тебе, чтобы над тобой посмеивались из-за мезальянса? — как-то жалобно получилось у меня.

— Милая, так не ты для окружения, оно для тебя. Как ты захочешь, так и будет, мне фиолетово, что и как, лишь бы ты была рядом. Я всю оставшуюся жизнь хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой, твой кот шикарное четверостишье прочитал как-то: «Как много тех, с кем можно лечь в постель, Как мало тех, с кем хочется проснуться!» Поверь мне и себе тоже, что всё у нас сложится!

Он развернул меня к себе и острожно, невесомо начал целовать щеки, глаза, уголок губ, приговаривая, — не хочу и не могу больше быть без тебя, без деток.

Я погладила его по щеке.

— А как же любовницы, фаворитки?

— Ну, если найдется такая, то пусть Стёпка раздерет мне лицо, милая моя звездочка, ведь «энтот прохиндей» половину БКС задействовал шпионить за мной ещё с тех дней, когда Лучика спасали. Я не умею сладкие речи говорить, когда увидел тебя там, в бухте… уверен был, что жизнь закончилась! Одна мысль в голове крутилась, что не успел тебе сказать, как ты мне нужна!

Теперь уже я начала его целовать и получила взамен сначала нежный поцелуй, а потом у нас, похоже, перемкнуло, как-то так, не отрываясь, добрели до спальни, я только и успела сказать:

— Дим, дети услышат!

— Я поставил полог тишины.

И всё, не помню, куда и как улетела одежда, остальное какими-то урывками. Вот я осторожно глажу шрамы, с восторгом и предвкушением дотрагиваюсь губами, до чего могу дотянуться, тут же теряюсь в вихре его рук и губ…я отдавала и получала, горела и плавилась, взлетала ввысь — всё было пропитано бесконечной нежностью и желанием раскрыться и отдать всю себя до самого донышка, каким-то шестым чувством ощущая, что это именно то, что должно быть — единение тел и душ. Потом я потерялась, казалось, что ещё вот-вот, и я перестану быть собой и стану миллионами частичек, ярких и легких… и, взлетев в поднебесье, взорвалась… и родилась вновь, как сверхновая звезда!

— Вот что значит пребывать наверху блаженства, — хрипловато прошептала я, уткнувшись Диму в грудь, тот выглядевший каким-то потрясенным тоже хрипло сказал:

— Не знал, что может быть так прекрасно, надеюсь, теперь поняла, что мы созданы друг для друга?

Уснуть удалось только под утро, которое наступило почему-то очень быстро. Набросив на себя халат, пошла приготовить завтрак — детки сегодня шли в школу, Дим обняв меня со спины целовал в шею:

— Мама, папа, вы наконец-то жениться будете?

Покраснев, повернулась к Лучику и, глядя в серьёзные зеленые глаза, только и сказала:

— Да!

— Юху-ху-ху! — подпрыгнул мой серьёзный мужичок и полетел к нам, обниматься, тут же прибежала Любава, я потрясённо смотрела на радующихся детей — а ведь таилась гаденькая мыслишка, что будут они ревновать меня.

— Мамочка, мы с папой всё время секретничали и говорили, а вот когда мамочка созреет, и станем мы жить вместе, Стёпка давно говорил, чтобы мы дали тебе созреть, а на свадьбу мы тебе самое красивое платье придумали уже, и папочке костюм и нам всем, — тараторила дочка.

Дим ласково погладил её по голове:

— Все наши секреты рассказала!

Та, прищурив один глаз, сказала:

— А женитеся вы, секретов уже нету, и давайте скорее нам сестричку или братика рожайте, чтоб Артёмка не важничал!

Ушли в школу радостные, Дим потащил меня в спальню.

— Величество, тебе разве государственные дела решать не надо?

— Моё самое важное государственное дело на сегодня — полностью заклеймить и залюбить одну весьма недоверчивую иномирскую женщину, на которую, как скажет Стёпка, озабоченное Величество семь месяцев пускал слюни.

Наивный повелитель, есть же кот, которого как в умножении всегда надо держать в уме.

— Ребятишки мои, вы всё утрясли? Дим, дай лапу, красава, у меня бы сил не хватило на такую долгую осаду. Надо признать, положа руку на сердце, что таких упрямых у меня и не было. Чё лыбисся, я б тебя и не выбрал в спутницы никогда, ты для меня типа Дуськи в кошачьем женском понимании. Правда, Дуська ещё дурее! Ладно, ладно… я очень рад, что тебя пристроил в надежные руки и объятья, пожалуй, Дим самый оптимальный вариант для тебя, не бухти, иди, папа благословит тебя!! А кто ж я ещё? Будя! Если без подначек — счастлив, наверное, это была моя самая давняя и почти невыполнимая мечта! Так, значицца…э-э-э хватит обниматься, она ещё не совсем здорова, ты мне её замучаешь, а у нас ещё много дел, лучше прислушайтесь, ничего не слышите необычного?

Мы прислушались, какой-то звук лился сверху, типа перезвона маленьких колокольчиков, я бы назвала это малиновым звоном.

— Так что одеваемся, прихорашиваемся, забираем деток и чешем к обручу! Меня, меня сначала надо прихорошить, не могу же я появиться на людях в раздолбайском виде!

Кого из нас к обручу должны вести? Похоже, Стёпку. Он вредничал, ворчал, заставил чесать его второй раз — не понравилось, как шерсть уложена, перемерял кучу бабочек, пока я не заорала, что выкину в окошко, не угомонился. Потом придирчиво выбирал наряд и причёску для меня, вот тут уже я упёрлась — пойду в чём хочу, опять бухтел, — хорошо, что пришли дети из школы, перекинулся на них.

Кота своего не узнавала совсем, пока Лучик не шепнул:

— У него одно волнение внутри, он переживает!

Дим, получивший свою порцию критики, только головой покачал:

— Надо же, кот, как заботливая мамаша!

За всеми этими сборами не заметили, как звук стал намного громче, напоминая перезвон колоколов в моей России, на Пасху, только звонили все так же нежные колокольчики.

Пришел наряженный в свою ведовскую рубаху, торжественный и важный Антипа:

— Ить все ждут, Величество, Унгар на чуду настроилсси, ить великая благость случится, обруч-от запел всё громче! Я от от Юльки принёс наряды, чай не зря всем миром решали како вас нарядить, одевайтеся!

Платье цвета… морозного инея на солнце — больше ничего подходящего не нашлось в моем понимании, с разрезом от бедра, с большим, затянутым шнуровкой, вырезом на спине, и рубашка для Дима из такой же ткани. Оказалось, энти интриганы давно всё приготовили для нас и для деток.

— Ить и не сомневалися, что тако будет! Ай, славно как все смотритеся!! Пошлите ужо, обруч, вон, надрывается, заждалсси, столь долго ждал, от и отрывается ноне перезвонами.

Выйдя на улицу, опять впала в ступор — по бокам дорожки, ведущей к калитке, по линеечке сидели БКС, у каждого на шее бантик в цветах лиардского флага. Едва завидев нас, Вася, сидевший немного впереди, мявкнул, и эти… шпионы дружно подняли одну лапу к уху, как бы отдавая честь, растрогав меня до слёз.

— Спасибо, котики, — поклонилась я им, получив в ответ дружное — «мяв! мяв! мяв!»

Охрана из «Когтей», невидимая в обычные дни, стояла при полном параде, навытяжку, с улыбками!

За калиткой у перехода с большим букетом стоял «гроза всея Лиардии» — Громодан, вручив мне букет, сказал Диму:

— Всё готово, Ваше Величество! Весь Унгар ждёт!

Переход настроили во дворец, на выходе из него, оптяь же, сплошной шеренгой стояли знаменитые «Когти», и под их одобрительный гул мы пошли к этому неведомому обручу, песнь которого стала ещё громче. Впереди, кто бы сомневался, важно задрав хвост и с высокомерным выражением на морде, выступал котище, за ним, взявшись за руки, шли наши любимые детки, тоже очень торжественно-взволнованные, затем важный Антипа и замыкали шествие мы с Диманданом. У входа в помещение с обручем стояли наши интриганы, принаряженные и сияющие, — были все, Арди, Пол, Таши с Вирушкой, Косик с Ниталь, Саллия с Элефом, Агриппушка с надутым Артемием, Нархут, Кузема с «детишками». Я взяла за руку Артемия и подтолкнула его к Антипе, ребёнок расплылся в счастливой улыбке. У дверей все остановились и расступились — мы с Димом должны войти первыми, и, дружно выдохнув, мы пошли. За дверьми оказался огромный зал с узенькой дорожкой посередине, выложенной каким-то необычным камнем, ведущей в центр зала. Едва мы зашли, дорожка засверкала, как бы приглашая пойти по ней. Пошли, взявшись за руки и напряженно глядя вперед. В центре зала дорожка завершалась небольшим кругом, а вверху, строго посередине этого круга переливался, медленно крутясь, гигантский обруч, от которого разливалось нестерпимое для моих глаз сияние, и раздавался уже как бы торжествующий звон! Едва мы приблизились к центру круга, этот гигантский обруч стал медленно снижаться.

— Мама, это же колесо, оно ж раздавит! — в панике подумала я, Дим ободряюще покрепче обнял меня за талию. Этот обруч-переросток плавно спустился, и мы с Димом оказались в этом обруче. На мгновение настала оглушающая тишина… затем обруч начал плавно крутиться вокруг нас, сначала медленно, потом быстрее, от него полетели в разные стороны разноцветные искорки, я ещё успела увидеть, как восторженно смотрят на это мои дети, оказавшиеся на руках Мстидара, а потом эта многоцветная метель скрыла нас ото всех. Мы стояли в центре метели, ощущение восторга зашкаливало, опять появилось чувство, что и дышим, и думаем одинаково, я сильнее прижалась к теперь уже точно, самому родному и единственному из мужчин, человеку. Метель же, кружась по кругу, поднималась все выше, закручиваясь в спирали у потолка, достигнув верха, метель как бы раздвинула потолок, и весь этот сверкающий фейерверк устремился в небо… Был слышен оглушающий рёв — это вопили в восторге собравшиеся на площади перед дворцом люди. Сколько мы стояли в этом сказочном круженьи, не знаю, — то враз обруч загудел и пошёл наверх, мы с удивлением увидели на коже рук одинаковые рисунки, точь в точь повторяющие рисунок обруча, и услышали восторженные вопли набившихся в зал гостей, которые плотно обступили центр, но дорожка оставалась пустой — как потом пояснили, на неё могли вступить только Повелитель с парой.

У самого края дорожки стояли Верховные маги и какая-то женщина в белом одеянии. Едва мы подошли, она заговорила… в наступившей тишине её голос разносился по залу, усиленный же магически, был слышен на площади, до отказа заполненной людьми:

— Властью, данною мне Богиней нашей, Бастикой, объявляю вас истинной парой! Да пребудет с вами и вашими потомками свет и тепло вашей истинной, вечной и большой любви! Да сохранится нежность и бережность в ваших душах и сердцах! Счастья вам, храните и оберегайте вашу любовь!

После этих слов она накрыла наши склоненные головы какой-то тканью с изображением Бастики в виде женщины, что-то слегка укололо скулу у правого глаза, опять по залу пронесся восхищенный вздох.

— Богинюшка явила свою милость! Отметила вас своей благодатью, цените, уважайте и берегите друг друга! — добавила жрица Бастики и поклонилась нам. Мы с Димом удивленно уставились друг на друга — на месте укола на коже серебрилось миниатюрное переливающееся изображение пантеры, этакое иномирское тату. Следом за жрицей Богинюшки Верховный жрец Лиарда — Тахирон выступил вперёд и произнёс:

— Закрепляю вашу избранную и освященную пару магически, многия лета! — И водрузил на наши головы небольшие короны, легкие и сверкающие.

Затем Повелитель Лиарда, Его Величество Димандан Лиардийский, громко и чётко произнес:

— Принимаю тебя, Избранная моя, сердцем и душой, буду с тобой и в горе и в радости, буду любить тебя и наших потомков, пока бьется мое сердце!

Дрожащим от волнения голосом повторила за ним слова клятвы и добавила от себя:

— …и в гладе, и в хладе (голоде и холоде), и в горе, и в море (горестях и болезнях) — я навечно с тобой!

Опять послышался восторженный рев с площади, прозвучала чёткая команда, «Когти» мгновенно перестроились, и образовался коридор с выходом на площадь. Дим, подхватив меня на руки, вышел на большой балкон и, дождавшись тишины, сказал.

— Народ Лиарда, представляю вам мою семью: Избранная моя, единственная и горячо любимая Зиналия, — он, нежно поцеловав, поставил меня на ноги, я низко поклонилась людям, Дим же продолжал. — Мой Наследник, Его Высочество Лучезар — мой сын, — он высоко поднял счастливого Лучика — в толпе установилась тишина, потом её нарушил женский возглас:

— Какой хорошенький. Вылитый папа! — и опять площадь восторженно закричала.

Переждав восторги, Дим точно также высоко поднял Любаву. Толпа разом охнула.

— Её высочество Любава, будущая княжна Мачорская и её жених Мстидар Мачорский, — он передал Любаву Мстидару.

— И наконец, самый лучший, горячо любимый и единственный в мире говорящий кот — Степан Андреевич!

Кот, естественно, не подкачал. Сидя на руках у Дима, эта зараза посылал воздушные поцелуи, народ смеялся и ликовал.

Напоследок Дим сказал:

— Отныне, этот день объявляется праздничным — назовем его: День Избранницы! Пусть каждый, кто ещё не встретил свою избранную — встретит, кто уже нашел, ещё раз отпразднует в этот день. Сегодня же всему Унгару выставляется праздничное угощение, будут праздничные представления по всему городу, а вечером фейерверк!

— Кричали женщины ура и в воздух чепчики бросали, — прокомментировал Стёпка.

Поклонившись всей, теперь уже полной семьёй, пошли во дворец, где ждали, собравшиеся на торжество, самые близкие, а также знать и представители других стран. Все энти интриганы сияли, как начищенные пятаки — Таши протянул на небольшом блюде две коробочки:

— По-вашему обычаю, подтвердите свои клятвы, — узенькие, затейливо изукрашенные мелкими, похожими на наши брильянты, только бледно— голубыми камнями (когда бы мне иномирские драгоценные камни запомнить было), в средине у одного черный камушек, а у другого, побольше, зелёный, колечки отдаленно напоминали обручальные.

— А цвету-от разного, штоба, значицца доглядывали друг за другом, а и заскучаешь когда, а глаз-от родименький тута, на руке. Мы тако порешили все!

Примолкли, наблюдая, как мы обменялися энтими необычными кольцами, а потом дружно захлопали.

— Мамочка, какие у вас с папой Багиры красивые на лице, а у меня с Даром тоже будут?

Папа улыбнулся:

— Скорее, маленькие барсики будут!

— Когда уже я вырасту?

— Сыночек, а ты что молчишь?

— Мамочка, у всех наших внутри так красиво, а вот тот дяденька плохо думает, — шепнул он мне на ушко, но кошачий слух не подвёл — мгновение, и возле того товарища появились два котика и вынырнувший откуда-то Громодан.

— Всё, дело в шляпе, — мурлыкнул кот.

Пока принимали поздравления — утомилась, Мстидар с детишками пошли переодеться, а потом в парк, я же мечтала только об одном — прилечь.

Дим шепнул:

— Милая, потерпи чуток, первый танец наш. А потом домой.

Конечно же, первым был вальс, мой самый обожаемый танец, танцевали только мы, я была пушинкой, вот-вот и взлечу, надежные руки, однако, держали крепко и бережно (непривычно так, но приятно!)

После танца подлез кот:

— Зелененькая моя, валите уже домой. Я за вас, так и быть, поотдуваюсь, а то не приведи… тьфу-тьфу… опять кошачьи любовные петь придется!

— Прошу всех гостей нас извинить, все знают, что моя супруга третий день как пришла в себя, пока полностью не восстановилась, поэтому мы вас покидаем, Степан любезно вызвался нас заменить, думаю, никто не будет в обиде. Вас ждёт много интересного!

На каком-то возвышении уже восседал кот и, кивнув Косику, который держал в руках местную гитару — когда только успели!

— Маэстро, пожалуйста! — запел:

— «Обручальное кольцо-о-о-о», — энти интриганы дружно подхватили припев, вот ведь… редиски.

— Уфф, ну, не публичный я человек. Меня так утомили эти взгляды, рукопожатья, ты уж, Величество, придумай, как мне поменьше бывать на таких… торжествах, выматывают здорово!

— Один официальный приём надо будет вытерпеть — соберутся все Правители, сегодня-то были их доверенные лица, вот сообщат им, что обруч действительно тебя выбрал, тогда они явятся с поздравлениями. Ох, и позавидуют некоторые, типа эффирца, у него-то брак взаимовыгодный для Эффирии и Малиша был, типа, как кот пел когда-то: «жениться по любви не может ни один король!» Я вот исключение, как здорово, что у нас обруч имеется, — он нежно поцеловал меня. — Ложись, звездочка моя, а я ножки тебе разомну, видел, как ты с ноги на ногу переступала.

 

ГЛАВА 18

Расслабилась от массажа и… позорно уснула, так уютно спалось, к хорошему быстро привыкаешь, вот ведь понравилось спать в объятьях. Разбудили поцелуями:

— Сонюшка, фейерверки проспишь, наши уже все на крыше, ждут!

Потянулась к нему:

— Скажи, это всё не сон? Как-то нереально?

— Нет, — меня опять поцеловали, — твой кот уже пригрозил, что явится тебя будить!

Маги превзошли сами себя — фейерверки были невозможно красивые, в небе появлялись всякие цветы, звезды, потом пошли сказочные персонажи, везде свистели и кричали люди, и, напоследок, на небе появилась картинка:

Димандан+Зиналия с сердечками по бокам — ага, кот старался.

— Ещё б написал: до гроба, дураки оба, — Диму, муж мой очень долго и неприлично гоготал, кот же подозрительно косился на меня.

Ладно, всем понравилось, «романтично как» — выразилась Лукерия, а детишки были на седьмом небе.

— Тётя Зинуша, я всегда знал, что ты наш человек, ить пока б до папани дошло, что я тако же хочу с тобой рядом пройтися, ить не чужой, — нашептывал мне, сидевший на каком-то ящике, Артемий. — Ты молодец, я давно знал, что Величество тебя не упустит!

— Откуда же?

— Ай, я не ведовой? — он помялся, — ты папане-то не скажешь ли?

— Зуб даю!

— Так мы с Любавою иногда подслушивали, чего они придумают в «деле охмурения», кот так говорил, надо ж было подмогнуть имя. Ещё когда они с Таши вино пили и ругалися, А Величество сказал — не отступлюся от ей.

Теперь уже неприлично смеялась я.

— А Лучик? — еле выговорила сквозь смех.

— Не, он положительной, мои-от родители всегда его в пример ставют, а у меня не получается, инда в жо… ой, в одном месте шило есть. — Увидев, что Антипа направился к нам, шепнул, — не продавай, ужо!

Я опять закатилась, хохотал и Дим, услышавший последние слова Артёмки.

— Хорошо, я спрошу Мстидара, думаю, он не будет против — взять тебя с собой в Мачор!

— Не пустют ить, поди? А, батюшка?

— Ить на тебя управы-от нету, смогешь ли вести себя како следоват?

— Зуб даю!

— Посмотрим ужо.

— Что вы так с ним веселились? — полюбопытствовал Дим.

— Растёт Громоданова смена, ох и ушлый дитёнок, на самом деле, не кот ли его родитель? — опять смеялась я.

День получился праздничный, насыщенный, волшебный — даже мой серьёзный мужичок, теперь наш, захлебываясь, делился впечатлениями:

— А когда обруч опускался, я немного испугался. А Мстидар нас на руки взял, а потом такккой волшебный ветер поднялся и вас закружил, так красиво было, я потом нарисую, А когда на вас накинули платок, вверху на потолке пантера появилась на чуть-чуть, никто не видел, все на вас смотрели, а я почему-то увидел, она мне подмигнула. Мама, я тоже так со своей женой буду к обручу подходить?

— Да, сынок!

— Эх, — вздохнул ребёнок. — Повезло папе, у него такая клёвая ты, а я-то где такую отыщу?

— Отыщем, сыночек, ещё лучше найдем!

— Не, лучше не бывает! Я знаю!

— А мы поищем, — папа поцеловал его, — смотри, Любава уже давно спит, засыпай и ты!

— А что-то я своего красивого не наблюдаю?

— Сказал, что не будет мешать, у нас брачная ночь, чтобы не… завидовать пошел к девочкам.

— Небось, сказал — не подслушивать?

— Типа этого, какие же вы с ним… слово такое ваше…

— Приколисты?

— Точно!

За волшебным днём случилась и волшебная ночь, наполненная нежностью, тихим шепотом, ласковыми прикосновениями. Мы открывались и открывали друг друга, не было никаких преград — когда-то слышала выражение «каждый человек-это маленькая вселенная» — вот и происходило слияние двух вселенных. Мне с моей недоверчивостью было удивительно и волнительно получать такую безумно бесподобную смесь — нежности, обожания и любви! Перехватывало дыхание и хотелось взамен отдать столько же, если не больше. Это была действительно Божественная ночь, мы вместе улетали куда-то ввысь, вместе видели «небо в алмазах», дышали одним дыханием на двоих, где-то на уровне инстинктов осознавая, что именно требуется в тот или иной момент.

— О чём задумалась, звёздочка моя иномирская?

— Да странно как-то всё, я в глубине души была уверена, что ты женишься на ком-то, очень переживала, как воспримут такое дети, до последнего не верила, что могу вызвать даже небольшой интерес у тебя…

— Стёпка прав — он мне давно сказал, что убедить тебя будет не просто, но… я… стараюсь.

— Да, как бы после таких стараниев, опять парочка не завелася детишков!

Он крепче прижал меня к себе:

— А какие дети получатся… ммм… Пока мы не определим, какова наша совместимость сейчас, после принятия тебя обручем, деток не будет, хотя… Любава и Лучик усиленно по секрету от мамочки, просят братика или сестричку — у Артёмки вот есть, а нам тоже хочется.

— Обещал?

— Обещал! Мне тоже хочется, я ж так много пропустил в их жизни.

Я приподнялась и нависла над ним:

— Вот как вас всех назвать? Даже дети и те… — он как-то ловко подмял меня под себя, и теперь уже он диктовал свою волю… а я… и не против. — Откричавшись и отлетав в очередной раз — только и сказала, — утром оба прибегут будить родителей, давай оденемся.

Оказывается так славно и сладко просыпаться на плече у незаметно ставшего необходимым мужчины, под вопли и поцелуи деток! Неужели мне привалило такое счастье? Где-то в глубине души шевелился недоверчивый червячок сомнения, но глядя на три родные сияющие мордахи, загнала его подальше.

Когда после завтрака котище не появился, начала волноваться, уж очень необычным было его поведение. Дим как-то уловил мое волнение:

— Что?

— Да Стёпка, странно как-то, не идёт, уже должен десять раз довести меня…

Дим вышел на крыльцо, переговорил с одним из мгновенно появившихся охранников. Не успела убрать посуду, как, деликатно стукнув и спросив разрешения войти, пришел охранник с котом…

Да, много чего я видела, но такого…

Весь взъерошенный, расхристанный и пьяный (пьяный??!!) в дымину кот, висел колбаской на руках мужчины. У меня пропали слова…

— Э-э-э-э… а что? Боже!

Эта наглая… животина, открыв один глаз, пробормотала:

— Прр ппвал тббя.

— Чего?

Тяжкий вздох.

— Проппп вал те… бя, — и захрапел.

Я возмущенно пыхтела, пытаясь справиться с эмоциями, а Дим рыдал от смеха. Охранник, держащий кота, изо всех сил пытался сдержать смех, когда я забрала эту храпящую тушку, он, выйдя на улицу, долго ржал, всхлипывая: «Ой не могу!»

Положив гада на кровать, села рядом с ржущим Димом и спросила:

— Может, выгнать его, ведь обнаглел! Спасибо, дети не видели! — и, фыркнув как Муська, тоже засмеялась, даже заржала, от смеха заболел живот.

Вытерев слёзы, спросила:

— Чего эта… нехорошая личность могла напиться? Насколько я знаю, вино и прочие алкогольные напитки он пить не стал бы.

— Вот у Громодана и спросим, — кивнул Дим на подходившего к двери грозного начальника.

Пили мы, оказывается, настойку рьян-травы, сначала пристойно-культурно, общались в людской компании, но чем больше настойки попадало на котовый язык, тем хуже он себя вел, орал какие-то блатные песни, порывался на разборки:

— Слышь, пойдем, выйдем! — цеплялся к чем-то не понравишимся ему двум представителям Малиша — жадные торгашеские натуры, чурбаны, хачики… потом пошли козлы… остальная речь состояла из русского общеизвестного… Видя, что ему никто не перечит, сплюнул и пошел к Храму, гонять котов… в общем, по земным меркам, статью за хулиганство в пьяном виде обеспечил.

Забирал его оттуда ошарашенный Антипа, тоже не находящий слов:

— … ить… да как жа… — их-то и встретил посланный на поиск кота охранник.

— Ваше Величество, может быть, вы сможете наказать его?

— Ага, пятнадцать суток и понижение в звании до рядового, — пробормотала я, — ВДВэшник, блин, только в фонтане не искупался и арбуз об башку не бил, вот уж действительно — русский неукротимый дух!

Что-то карябало меня в этой истории… что-то было не так… рьян-трава… так-так… Зять за ней мотался в Малиш… так-так…

— Дим, эта ваша рьян-трава, она ведь редкость?

— Да, а что ты… Громодан?

— Понял, исчезаю!!

— Не дергайся! От Громодана ещё никто не уходил безнаказанно, тут скорее всего, попытка собрать компромат на тебя, думали кот под действием травы что-то да выболтает, а он у нас истинный ВДВэшник, в разборки полез (про ВДВ подробненько выспросили меня). Малиши со своей многомудростью сели в лужу, у меня есть теперь чем их прижать, кот невольно помог. А за рьян-траву спрошу жёстко, как кот скажет, мало не покажется.

Унесла храпящую… в дальнюю комнату, позорище такое.

— Собирайся, Звёздочка моя, нам чарфи надо проводить, они сегодня отплывают!

На пристани народищу было, не протолкнуться, помимо вещей, продуктов, какого-то оборудования, к чарфи отплывали несколько магов, целителей и отряд воинов.

— Воины для охраны магов, что будут обследовать тщательно весь Крайний материк на предмет неожиданных находок, типа струджей, — пояснил Дим.

Ланда низко поклонился Повелителю:

— Ваше Величество, позволь выразить тебе большую благодарность, признание и верность всего народа чарфи. — Дедулька благодарно прижал руки к сердцу, — народ твой истинно красивый, вместо одного судна, пришлось арендовать три, опять же оплатили аренду твои поданные, чарфи никогда этого не забудут. Поверь, преданнее нас у тебя не будет народа, а подрастет младое поколение и получишь ты воинов не хуже твоих Когтей! Чарфи теперешние добро и заботу оценят, как полагается. Народ Лиарда, — он повысил голос, — мы благодарим вас и желаем дальнейшего процветания всем!

Ланда поклонился во все стороны. Потом тихонько сказал:

— Фухх, утомился, торжественно говорить. Повелитель, ты со своей семьей и друзьями, всегда более чем желанный гость у чарфи, поверь, мы сумеем удивить вас! — И хитро взглянув на меня, произнёс, — не печалься, девица. Коту твоему это наука необходима, злее и внимательнее будет! На-ка вот тебе для него зелье, скажи… — он замялся, подбирая нужное слово, — во… болвану, что рьян-трава сажает сердце с первого раза, а ему необходимо быть рядом с Лучезаром постоянно. Высшие силы и Богинюшка не случайно его возле малыша с рождения определили, Хранителем! Пусть зелье пьет в течение месяца, иначе… плохо будет! А ты, Повелитель, разберися с травой этой, накажи всех!

Дома Лучик сидел возле Стёпки.

— Мама, ему так плохо, у него, — голос ребёнка дрогнул, — очень болит сердечко!

— Сейчас, сыночка, дедушка ланда дал лекарство для него, неси плошку и воду!

— Гад гадский, прибила бы, — пока не слышит сын шепнула я. Накапав в плошку зелье, поставила под нос. Вылакав всю воду, кот опять уснул.

— Пойдем сынок, пусть спит!

— У нас сегодня новый предмет стал…танцевальный, классная мама сказала, что будем учиться танцевать и ещё какому-то етикету, а Артёмка вредничал, не хотел отпускать Цветку с другими, а тогда она ему сделала замечание, что возле Наследника должны быть друзья настоящие. Артёмка подумал и исправился, ещё к нам пришел новенький мальчик, его папа тоже генерал, настоящий, он мне понравился. Мы с ним задумчивые задачки первыми решили. Пожалуй, я с ним тоже буду дружить. У нас в классе все ребятки хорошие, Любава слышала, дядя Тархун сказал, что какой-то костяк для моего… слово забыл… чего кружится… создан.

Любава была в восторге от танцев, с её-то энергией, тут же стала показывать их мне, потом немного позанимались, потом подурачились, потом папочка пришёл, ещё подурачились.

Пошла посмотреть на чудо-юдо, он лежал уткнувшись в лапы.

— Жив ли, Степанушка?

— Дурачок… ты имела в виду?

— Заметь, не я это сказала!

Горестный вздох и тишина.

— Самое хреновое, что трава эта с первого раза сажает сердце, ланда велел каждый день, месяц пить его зелье, иначе труба тебе… Остальное Величество тебе расскажет, попозже! Там Вася круги с обеда нарезает, наверняка что-то важное.

— Зови!

Впустила Ваську, пошла к детям, ни в жисть не признаюсь коту, что, глядя на него, похолодела от мысли — а вдруг сердце его не выдержит? «Не каркай, зараза, не каркай!» — зашипела сама на себя.

Мявкнул Вася, явно звал.

— Меня?

Оказалось, Дима. Поговорили, и мой мужчина, чмокнув меня, умчался, обещая все рассказать, как появится.

Пришел Лучик в пижаме:

— Можно я к Стёпке пойду? Он болеет, я его обниму и пожалею?

— Иди в свою кроватку, принесу его сейчас.

— Ребёнка совсем запугал, уснуть не может, иди, успокаивай! — Перенесла на удивление молчаливого кота к сыну, уснули в обнимку.

Сама же начала дергаться не на шутку, пришёл Таши:

— Я на минутку. Героя посмотреть, ланда велел за ним приглядывать, сказал, что первые дни будет депрессия у него.

— Таши, он совсем не мой сегодня, Лучик сказал, что у него болит сердце, уже паниковать начинаю.

Таши сходил в детскую.

— Да сердце в норме, он в печали большой.

— Мне его печаль до лампочки, лишь бы не болел, я ведь не представляю себя без этой… наглой морды. Таши, не врёшь?

Рыжик посмеялся:

— Вы такие смешные и так трогательно боитесь друг за друга, и смешно ругаетесь, прикалываясь. Буду каждый день проверять, побежал ужо, женушка моя, в силу своего положения, всегда дома, я стараюсь рядом быть… ух… — он зажмурился, — какой из меня папа, одна дурь, поди, ещё хлеще Артемия дитё будет.

Я потрепала его за вихры.

— Ты будешь изумительный папа, поверь, тебя детишки, все без исключения, обожают.

После его ухода посмотрела на спящих, погладила дурня по башке, чмокнула в нос — жалко так стало… Села в уголке любимого всеми дивана и начала делать наброски вспомнившихся платьев, увлеклась и не заметила, что Дим сидит напротив и смотрит на меня.

— О, ты давно пришёл?

— Минут пятнадцать как, я, наверное, не перестану на тебя любоваться, ты такая разная все время, сейчас, вот, сосредоточенная, с котом ироничная, с детками нежная и внимательная. А со мной… и под, и над… любящая, надеюсь?

Я смущенно улыбнулась…

— А слова нужны? Интуиция ничего не говорит?

— Она громко так кричит, что две половинки идеально подошли, наверное?

— Именно что!

Вместо ужина, ужинали меня. Очень уж быстро у меня образовалась Димозависимость, я никак не могла наглядеться на него, руки и губы, не успокаиваясь, постоянно исследовали это великолепное тело, многочисленные шрамы не давали покоя — их надо было постоянно погладить, потрогать, поцеловать.

— Попала, Зинуша, как кур в ощип!

— Похоже, не я одна.

— Почему-то я никак не могу насытиться тобой, может, иномирский приворот какой-то?

— Ты же знаешь — я амагическая, это у вас тут такое может быть.

Опять надолго выпали из реальности… Отдышавшись, спросила:

— Что там с этой гадостью для котов?

— Как и думали — Малиш, уж больно их Правителю хочется иметь нас всех в кулаке, всё пытается компромат завести. Под видом купцов отправили ушлых шпионов, они же понадеялись, что рьян-трава развяжет язык приближенному к верхам коту… развязать-то развязала. Вот сейчас Малишский Правитель скачет, как укушенный за задницу, через два дня у нас с тобой приём, а он… в загаженных штанах, скажем так. И не появиться нельзя — оскорбление всех устоев и обычаев, и появиться, как бы, стрёмно. Да, как говорит Стёпка, на хитрую попу есть болт с винтом — ужас, милая, я боюсь что-то такое выдать на приёме. А БКС вчера за Стёпкой присматривали, Вася-то как чуял, послал котиков для охраны, когда Антипа его утащил, котики проследили за «купцами», и вывели они их на интересную лавку с бытовыми артефактами. Там такая небольшая комнатенка внизу имеется, интересная, не только рьян-травы настойку нашли, делать начали… наподобие, гадость, только уже для людей… Громодан там разбирается, скорее всего, если ниточки потянутся в Эфффирию и Рудию, будет большой алярм всему Малишу. Отставкой Правителя не обойдётся, мы накоротке уже посовещались, кот твой — нечаянно сумел зацепить большую пакость. Премию надо выписать, наверное, ему…

— Орден за заслуги во всё пузо не помешает! Дим?..

— Мм?

— Ты под утро с отрастающей щетиной похож на пирата.

— Про пирата ночью завтра расскажешь, подробненько! Сейчас поспим чуток!

Утром подхватилась посмотреть, как там кот — едва зайдя, встретила напряженный взгляд.

— Шипеть будешь?

— Сердце твое как? Ланда сказал, что эта дрянь-рьянь очень сильно сажает сердце. Пошли на кухню, пусть досыпают дети.

Кот, какой-то непривычно молчаливый, улегся у плиты.

— Хреновато, не буду скрывать, мысли разные навестили, упаднические, тебя вроде хорошо пристроил, Муська тоже при муже, а вот Лучик и БКС… но, надеюсь, поскриплю ещё. Может, сбегать на озеро, не, лучше в Тилью. Не, пожалуй, надо поинспектировать своих котиков, найду косяки, проорусь, глядишь, и пройдет депрессуха, как-то тошно мне. Надо же, родная валерьянка совсем по-другому действует. Зато смотрю, ты расцвела, будь мужиком, ох и замутил бы с тобой!

— Но, но, мутильщик, — с порога сказал Дим, — моё, не трожь.

— Так ить и моё тоже, я на земле шесть лет на второй подушке спал, даже мысли не возникало, что будет ещё кто-то рядом с ней. Да, собственники мы все, мужики!

— Пей лекарство, собственник, а то Любава больше хвост наращивать не будет, и станешь старо-облезлый!

— Ты, Зин на грубость нарываешься? Все, Зин, обидеть норовишь?

— Ну-ка, ну-ка, это что? — заинтересовался Дим.

Мы и исполнили, с хрипом и завываниями а-ля Высоцкий, заодно и детей разбудив.

— А чё, все равно в школу пора.

Я выдохнула, отошел мой кот.

Позавтракав, разбежались все. Детки в школу. Дим и кот на службу, я в швейный дом. Там, как всегда, было много мелких проблем. Пока их решали, пока просмотрели новые эскизы, время к полудню подошло.

— Зина, иди, смотри платье на прием, если что, все претензии к Стёпке, мы с ним вдрызг разругались, пока выбрали.

Если смотреть сквозь капельку воды на солнце, то она будет необыкновенно красиво играть всякими оттенками, вот так и платье…

— Нравится?

— Да! Великолепно! — Это знаменитая мачорская «Утренняя роса». Подними подол, видишь, ткань кажется прозрачной, а на теле она как бы туманной дымкой с изнанки покрывается, текучая такая картинка на платье будет. Это Мстидар принес, ещё когда ты была… больная. Да, да, малышке тоже платье сшили, как же без этого.

Пришёл кот.

— Как тебе платье? Я не перестарался? Тогда пошли во дворец с домомучительницей знакомиться. Да, знаю. Знаю, самому этот дворец на фиг не нужен, крыс там много, да не, не хвостатых, двуногих. Выводим потихоньку, котишки работают, Громодан благодарности шлет. Не, вроде, нормальная тётка, но строга… сама увидишь… А чего нам после этого струджа можно испугаться? Вот, пришли. Величество, иди, знакомь ба… э-э-э… дам, я пока по хозяйству прошвырнуся…

Домомучительница мне понравилась. Высокая, статная, женщина, примерно моих земных лет, вежливо поклонилась, сказав:

— Управительница Гариллия к Вашим услугам.

— Давайте немного поговорим, пообщаемся. А потом уже про услуги.

У дамы удивленно поехала вверх идеальная бровь.

— Да, где бы вы хотели пообщаться, в будуаре?

— А давайте пройдем на кухню, там наверняка найдется чай с чем-нибудь вкусненьким?

Теперь на меня совсем удивленно уставилась.

— Д-да, конечно! — ну, не говорить же ей сразу, что мне этот дворец, как рыбе зонтик нужон, меня вполне устраивает мой домик, без всяких чужих, льстивых и абсолютно ненужных людей.

Кухня мне понравилась, видно было, что работающие здесь люди знают свое дело, все сверкало чистотой, а в дальнем углу был устроен уютный закуток, куда я и пошла.

С диванчика спешно встала пара представительных мужчин — главкухарь и его зам, представились они.

— А не найдется ли у вас что-нибудь на десерт?

— Конечно, Ваше…

— Давайте вы меня называть будете… госпожа Зиналия!

Через несколько минут стол был уставлен всякими блюдами.

— Садитесь с нами. Я хочу вас расспросить про приемы. Что для них готовится, как и когда подается?

Все трое обстоятельно пояснили все нюансы. Все отработанно, привычно, каждая делегация за свои столом.

— Так-так… А давайте мы их всех удивим!

— Чем же? Этикет…

— А мы сюрпризом сделаем им необычный стол, фуршетный, и новые закуски подадим?

Мужички скептически хмыкнули, но когда я начала объяснять, чего хочу, азартно заговорили, домомучительница, сначала сидевшая с каменным лицом, тоже не выдержала… Когда Дим пришел за мной, то застал жаркие разговоры, уточнялись мелкие детали. Все было обговорено, главкухарь записывал рецепты салатов, выпечку с утра организуют мои кондитеры из Тильи, которых вечером приведут сюда.

— Дорогая, у нас детки вот-вот придут, а ты даже не осмотрела дворец, на предмет понравится тебе или нет?

— Ваше Величество, с такой Управительницей здесь не может быть что-то плохо!

Галлирия покраснела.

— Спасибо, госпожа Зиналия, но я бы хотела, чтобы Вы всё проверили.

— Завтра, к обеду прибегу. Сейчас пора — дети ждут!

Все трое низко поклонились.

За дверью Дим хмыкнул и сказал:

— Однако ты смогла мою неподкупную и никого к себе близко не подпускающую Галлирию покорить, послушай:

«..Не ошибся Повелитель и обруч тоже, какая женщина!» — главкухарь… «наконец-то этот гадюшник приобрел хозяйку, наведем мы с ней порядок здесь!» — и тяжелый вздох троих: «ей не напоют в уши, всякие Тингры… Карши…»

— Это что за звери такие, Тингры?

— Да, как Стёпка скажет — лизоблюды, традиции… кто бы их побрал, при дворе обязана быть знать, — передразнил он кого-то… — вот они и отираются здесь…

— А мы их потихоньку выдавим отседа, неча чужой хлеб есть, — проворчала я.

Дим улыбнулся.

— У вас с котом точно получится! А если ещё котики кого метить зачнут… нечаянно…

Дома две пары ждущих глаз с порога уставились на папочку:

— Звёздочка моя, мы ненадолго к Саллии, там дельфины весь день свистят, что-то видимо случилось, а их помощь уже было неоценимая, мы сбегаем?

— Поосторожнее там!

Он поцеловал меня.

— Даже и не сомневайся!

Явившийся следом кот полез на колени:

— Ты, это… я как бы паразит, но нет худа без добра… завтра на приёме нас с тобой постараются малость зацепить, а мы их ниже плинтуса… ты ничему не удивляйся в моем поведениии, я как бы ещё от дурман-травы не отошедши… мы ихним же салом да по мосалам… тайны следствия выдать, сама понимаешь, не могу… но чтобы ты в позу не вставала… упреждаю. Что-то друган не появляется, ить соскучилсси ужо я по нему.

— Друган твой, похоже, в шоке!

— Ладно, помирюся… я вот задумался как-то… наверное, мы с тобой все-таки хорошие люди. Смотри, какие у нас друзья рядом… ведь, как говорится, скажи мне, кто твой друг… Я чёт по Муське соскучился, и по внучкам, давай, после приема хоть вечером туда сгоняем? А там, через неделю в Мачор, интересно… — зевая во всю пасть, вслух подумал кот, — какие у них там кошечки?

— Стёп, ты же видел барсовых кошечек, ты им на одну лапу.

— Не, я про мелких… пойду ужо, подрыхну чуток, до деток.

Приготовила ужин, повозилась с цветочками. Начинало уже смеркаться, когда заявились мои дорогие с какими-то свертками, счастливые и гомонящие:

— Мамочка, мамочка, дельфинчики сказали, что вы со Стёпкой их спасители, что они вас очень ждут, и что… папа как?

— …бесконечно признательны, — подсказал папа.

— А ещё, а ещё, — тараторила Любава, — они всем нам подарки надарили, смотри, какие.

Деткам дельфины принесли великолепные огромные ракушки, необычной формы, внутри покрытые перламутром. Лучик уже сообразил из них сделать какую-то красивую фигуру. Для Таши какие-то травы и сундучок обросший водораслями и ракушками. Папочке и барсу огромному — что-то в больших футлярах, явно долго пролежавших на дне морском. Котке какую-то цепочку с небольшим кулоном в виде капельки. Вилику и воинам, оставшимся в живых, по какому-то маленькому мешочку, и, наконец, мамочке, — шкатулочка небольшая.

— Давай скорее Таши позовем и посмотрим все вместе, что там, мы честно-честно завтра встанем без писков.

Едва не подпрыгивая, ждали Таши, тот пришел с погрузневшей Вирушкой — дети и кот ждали…

— Так, — Таши первым делом ухватил травки морские, — это же… ай, да дельфы… это же травка не имеет цены… несколько капель её настоя поднимают почти ушедших за грань.

— Таши, а шкатулка?

Он осторожно, магически проверил её. Потихоньку, чтобы не повредить, открыл и опять восхищенно присвистнул: амулеты… древние… давно утерянные.

— Ох, нет слов у меня!

Пришла очередь длинных футляров. Опять осторожные манипуляции — долго пролежали на морском дне, надо предельно аккуратно с ними — и открылась красотень для мужиков — великолепные какие-то два меча или как там ещё… опять тишина, и дружный восхищенный вздох.

— Это же работа великого, непревзойденного оружейника Ваттария!

Дим с благоговением дотронулся до одного.

— Парные клинки, зачарованные на владельца… их же никто не видел, они каким-то неведомым образом исчезли после того, как были полностью готовы?

Он осторожно взял клинки в руки, потом вытащил их из ножен и провел рукой снчала по одному, а потом и по другому лезвию. Мы с изумлением наблюдали, как сначала от одного, потом и второго клинка на руке у Дима появились порезы, по капельке его крови попало на клинки, они на мгновение засветились серебром, и Таши выдохнул:

— Признали тебя, Величество!

Лучик сказал:

— Таши, они велели сказать тебе: «человеку с волосами как у светила, спасшему нашего вожака, скажи, рожать его самка должна у нас. Их дочь, рожденная в море, очень нужна всему морскому народцу!»

— Вирушка, у нас в мире практикуются роды в воде, считается так легче рожать, дельфины не зря так сказали.

— Будем думать!

— Стёпа, тебе эта капелька не даст отравиться и съесть какую-то гадость, ещё она отразит весь негатив и возвернет его тому, кто прислал.

Кот замурлыкал:

— Как жаль, что на них как на Муське не покатаешься, а то бы ух… какой же русский не любит быстрой езды…

Осторожно проверив мешочки — тоже обереги, Таши взял шкатулку для меня:

— Думаю, украшения!

Так и оказалось — серьги, кольцо, колье и маленькая диадема — всё с жемчугом «Слеза моря».

Доченька замерла в восторге…

— Мамочка?

Улыбнулась.

— Конечно, сережки сразу тебе, да и корона-диадема, явно, тебе больше подойдет, пополам?

Взвизгнув, дочка повисла на мне:

— Я всегда знала, что ты самая лучшая мамочка на свете! А там в сумке ещё есть ракушки красивенные, и какие-то амулеты что ли, дельфинчики Луче сказали, для всех ваших друзей и маленького хулигана.

С утра пораньше заявился Антипа:

— Разостроился, не хотелося тебя видеть, ить дар речи потерялся у меня от непотребства твоёго, а к вечеру сумление возникло — не должон друган тако себя весть, еле до утра дотерпелося.

— Пра-авильно подумалося тебе, пра-авильно, только подробности потом будут, пока спецоперация не закончена, умолчу.

— От ить каков, подлец, спецоперация у ево, — счастливо вздыхал Антипа. — Ребятишков на вечер заберу, от меня и в школу пойдут назавтра, мой-от фулюган достал, — «ты папаня, как жмот, всё мы к ним ходим, а оне тожеть у нас гостювать должны», точно, в шпионские дела отдам, какой их него ведовой, с домом-от надо уважительно, а энтот…

— Не скажи, у него уже ловко получается, — посмеялась я, они с Любавой вас, заговорщиков… несколько раз подслушивали, ты только меня не выдай, ведь зуб давала, у него ума хватит — потребует зуб выбить!

— Ай, правда? Ну, значицца толк из ево будет какой-нито. Надоть проверить на каком-то доме, попробую, порадовала ты меня, Зинуша, ой порадовала! А дочушка истинная ведовая, спокойная, и почти не плачет, от ить како бывает, такие разные детишки от одного отца и матери.

Повосхищался дельфиньими дарами, поохал, а увидев амулеты, вцепился в один трясущимися руками, и начал его осматривать:

— Богинюшка! Энто ить… истинно ведовской… он ить пропавший, ещё мой батюшко сокрушался, у их тогда много сразу амулетов пропало, у магов-от, кто-то спёр, оне искали долго, но беспользительно, пропал тогда один из магов-от, ждали, что гдей-то да объявится, а оно, вишь како вышло, утопила его похоже Богинюшка во гневе-то. А и правильно, не тяни лапы к чужому. Поклонюся всему дельфиньему роду и истинно возблагодарю, теперя ведовскому роду нет переводу!! Истинно тако надо было вам с котом здеся появиться, одно только, что ведовской род в жинь вернули, — он полез целоваться к коту. — Зинушу ить остерегаюся, Величество всегда хмурится, не удумал бы чего, — хитро блеснул глазками на Дима, жующего блины.

— Тебе — да не доверять? Ты самый надежный!

Пошла переходом в Тилью, к Каллен на массажи-протирания, должна же вечером сиять. Но сначала к Муське-ржание донеслось издали, летела ко мне галопом, облизала всю, морду на плече подержала, а я стояла и любовалась жеребятками:

— Мусь, какие они у тебя красивые!

Подросшие, такие ладные, тонконогие, с кудрявыми гривами и хвостами они умиляли.

Подошел Зять.

— Иди, мальчик, и тебя обниму!

Погладила жеребяток, сказала, что днями придем с ребятками и, под огорчённый вздох обеих, пошла наводить красоту.

Пока занимались мною, выслушала все местные новости, порадовалась за кметову дочку — замуж вышла, у Куземы серьезные намерения — приглядел себе одну из швей, ждёт, когда мы со Стёпкой одобрим, ребятишкам его вроде нравится. У Муськи очень красивые жеребятки, только смотрят все издали, близко боятся подходить, уж больно папаша злой. На горе почти разобрали завал, ждут одного из сильнейших магов, чтобы скрепил все кусочки статуи и тогда Тилья станет совсем знаменитой!

Вся благоухающая и воздушная прошла сразу во дворец, на кухне все кипело и шкворчало, порадовалась за поваров. Никакой суеты. Все занимались каждый своим делом, порядок соблюдался, что добавляло плюсов главкухарю. Гариллия повела в зал, где будет приём-банкет, красотень, все было на своих местах, везде порядок.

— Всё очень хорошо, спасибо Вам!

Та присела в поклоне:

— Рада вам служить, госпожа Зиналия!

— Вот проведём этот приём и конкретно поговорим, что делать дальше со всем этим, — я обвела рукой вокруг, — жду от вас дельных предложений, уверена, у вас их имеется множество, выслушаю и подумаю над каждым, даже если кажется, что абсурд.

— Даже так? Я подумаю!

Проводила меня до кабинета Повелителя, у того при виде меня, загорелись глаза:

— Арди, я ненадолго вышел!

Деда наш, спрятал улыбку:

— Да, Ваше Величество!

— Как вы пахнете, мадам, ммм… — меня, нацеловывая, подталкивали к столу, — кто-то обещал мне показать всякие места для удовольствия… стол не подойдет?

— Ещё как подойдет, на подгибающихся ногах только дойти бы…

— Ножки отчего подгибаются… ммм?

— От того и подгибаются, что нестерпимо хочется… Дим, ты… полог поставь… весь дворец переполошу… — задыхаясь только и успела сказать я.

Проверка моего массажа получилась уж очень качественная.

— Мы с тобой с ума сошли?

— Нет, просто никак не насытимся, оголодавшие сильно!

— И как мне тепрь выходить, вся помятая, что Арди подумает?

— Арди подумает, что мы заказ на сестренку усиленно выполняем, обещал же! Вечером, после приёма, продолжим всякие разные позы и места пробовать, должен же я знать иномирские штучки, любопытно и… иди уже, ведь опять не выдержу, вон, диванчик тут не опробованный стоит!

Арди улыбался.

— Рад за вас, об этом я и мечтал! Заслужили оба! Уверен, вечером ты затмишь всех, нет, не одеждой, а сиянием своим, — он осторожно поцеловал меня в щёку.

— Так-так, а чего это Вы мою жену целуете?

— Кому жена, а кому и дочка, единственная, обожаемая! Беги, Зинуша, вечером увидимся.

Мой невозможный мужчина, как же мне повезло с ним! С такими мыслями я летала по дому, собрала деткам домашнюю одежду для гостювания, накормила их и Лукерию, пришедших из школы, отправила с охранниками к Антипе.

Луша полюбовалась на платье, потом начала мне делать причёску, возилась долго, но конечный результат изумил и восхитил:

— Лушенька, ты волшебница!! — Та разулыбалась, — вот главный оценщик придет… посмотрим… что он скажет.

Главный оценщик не замедлил появиться.

— Звёздочка моя ясная, какая ты у меня, не-не, красивая, изумительная, я говорил тебе, что люблю тебя?

— Одевайтесь ужо, Ваше Величество, времени-то у нас совсем мало!

Когда Дим, одетый в новомодный костюм, пошитый все тем же Юллисом, вышел ко мне, я приуныла.

— Что? — этот, как-то на уровне подсознания чувствующий меня, мужчина, мгновенно просёк мое настроение.

— Величество, мне страшно рядом с тобой даже идти, ты такой… сексуальный.

— Глупышка, иди сюда, — он подвел меня к большому зеркалу. — Смотри!

— А, и правда, неплохо смотримся!

— Все в зале мне обзавидуются, твоим сияющим глазам. По ним ведь видно, что женщина счастлива и удовлетворена… ммм… не совсем, правда, время маловато прошло, но я стараюсь… а ты ничего не видишь! Я попрошу Стёпу тебе всё пояснить… он доходчиво тебе скажет.

Посмеявшись, перешли во дворец. Все сияло и сверкало в зале приемов при свете искрящейся люстры, ощущение сказки не покидало, в простенках между огромными окнами вились необычные лианы с красивыми цветами, фуршетные столы так и манили к себе, необычные с необычной сервировкой, но все стойко держались — ждали нас, хозяев приема.

— Его Величество Повелитель Димандан Лиардийский с Её Величеством Зиналией Лиардийской! — объявили нас. Чуть слышно шепнула:

— Во, завернули! Мне до Величества, как до Китая пешком!

Дим хихикнул:

— Не смеши, мы должны быть пока очень серьёзными!

Торжественно зашли в зал и поднялись на небольшое возвышение. Началась официальная часть — представление первых лиц государств с супругами. Первыми подошли наши друзья — князь и княгиня Мачорские, наклонив головы, оба улыбнулись и подмигнули нам. Дальше Эффирийские Повелитель с женой, у этого взгляд был изучающий, а пухленькая, знакомая по свадьбе Коськи, жена улыбнулась. Правительница Рудии (та, что прочили Диму в жены) с супругом, мне сразу понравилась, с интересом поглядев на меня, чуть слышно сказала:

— Рада искренне за вас, и за себя тоже, нам сказочно повезло, мы нашли свои половинки.

Понравились отрешенные азардцы — этакие наши «горячие» финские люди.

И, наконец, Малиш… что сказать? Торгаш с Черкизона, не иначе, жирный, с масленным взглядом, он, казалось, ощупал меня, жена же его — типичная наша восточная женщина, только паранджи не хватает. Затем пошли по-нашему министры иностранных дел, потом начались обязательные танцы.

Вот я поплевалась про себя! С каждым Правителем надо было один раз станцевать, очень славный Рудийский муж вел меня аккуратно и бережно, великолепный танцор Венцеслав тоже пришелся по душе, азардец все-также отрешенно танцевал, но вальс мы с ним станцевали неплохо. Эффириец тоже оказался умничкой, свое внимание не навязывал.

«Ну, Зина, держись — торгаш на очереди!» Увидела важно восседавшего на высоком стуле кота, значит всё в порядке. Ощущение потных липких ладоней на спине заставляло с трудом удерживать маску вежливости на лице. Этот… пытался что-то сказать, я, извинившись, сказала, что музыка громкая, еле слышно, хотя до этого с Венцеславом слышала всё.

Еле дождалась конца танца и тут же попала в родные объятья. Пригласили всех на фуршет, гости пробовали диковинные блюда, удивлялись, восхищались, что-то нравилось, что-то не очень. Опять зазвучала музыка, Дим не отпускал меня от себя ни на секунду, немного потанцевали, постояли, посмеялись с князем и княгиней — тема у нас общая, наши ученики, поговорили про их проделки, потом меня плотно обступили эффирка, малишка и правительница Рудии — их интересовало все про фуршет и необычные блюда. Посмеялась про себя — все были в восторге от нашего «Оливье»-Ай лав ю, (который во всем нашем мире остальные называли — русский салат). Понравился министр Азарда, длинный, худой, как жердь, он довольно долго не отходил от еды — не кормят бедолагу, похоже. Вечер плавно приближался к концу.

Началась как бы заключительная часть вечера — подарки нам на наше торжество. Азард, Рудия, подарили великолепные ювелирные украшения мне, какое-то необыкновенное оружие Диму — шепнул, что он коллекционирует холодное оружие уже лет десять. Эффирия — какие-то необыкновенно красивые и легкие ковры и скакуна, мачорцы — по щенку редкой породы собак и необыкновенно красивую одежду, вытканную и вышитую знаменитыми мачорскими мастерицами, стоила такая красота бешеных денег.

Напрягся мой кот:

— Зин, чтобы не случилось, держи морду кирпичом, ща будет мой выход.

Торгаш долго распинался, восхваляя нас цветисто и нудно, подарил набор посуды, шикарной чеканки и вдруг сказал:

— И поскольку, молодой жена не всегда может ублажить свой муж, мы для Повелител приготовили особый подарка, — он хлопнул в ладоши, и в зал вплыли пять восточных девушек, одетые в прозрачные костюмы — ну, точно, наш восток. — Эти сладкоголосый пэри будут всегда услаждать твой слух, глаза и всё осталной, — наглая рожа с ехидством смотрела на меня, — послюшай и посмотри на них. Самый красивый девушки Малиша, искусные, обученый всему, пэрсик прямо.

На его жену было жалко смотреть. Она пошла пятнами и опустила голову.

Заиграл на тутошней флейте ещё один торгашеского вида, и эти девушки начали танцевать, самая первая была на самом деле очень красивая, грациозная — у мужиков от таких сносит крышу на раз, но вот взгляд был стервозный, она свысока смотрела на меня и крутилась перед нашим носом, предлагая себя, казалось прямо тут. Зато последняя, совсем юная девчушка, явно чувствовала себя неуютно. Девы извивались, у мужиков загорелись глаза. Эх, не видели они наших танцев.

А Дим… шептал мне на ухо:

— Милая, я жду не дождусь, когда мы дома окажемся, мне так понравилось, что ты меня назвала сексуальным. Стёпка говорил, что в вашем мире, ой какие затейницы водятся, мно-о-ого чего знают, жажду когда покажешь чё-нить сладенькое. Ну их, этих пэри, они пустые и жадные, не ревнуй. А эта, искусница. Обученная. Он что, её попробовал? Не, порченный товар не стал бы дарить, а… понял, это другим способом пробовал… хи-хи.

Танец закончился, девы распластались на полу в ожидании…

Тут вступил Стёпа:

— Что обученные девы, это хорошо. Что пэрсик, тоже, а умеют ли твои красотки возле шеста танцевать? Не знаешь, как? Минус однако. Поскольку Повелитель только что обрёл избранную и у него идет медовый месяц, я как член семьи, а это слышал весь Лиард, неженатый-холостой, беру этих пэри себе в гарем. А что, девочек таких у меня ещё не было! Вот эту, — он подошел к самой юной, — беру любимой женой, — возьми же меня на руки, о, Гюльчатай, и скажи: «господин назначил меня любимой женой!»

Девчушка покорно повторила. Я пыталась сдержать смех.

— Этих подучим, — он кивнул на трех других, — будет балет «Тодес». А вот старшенькую… старовата она, прямо скажем, старовата… я, пожалуй, сразу замуж отдам, здесь же!

— Э-э-э, дарагой, эт подарок!

— Это уже мой подарок, что хочу то и ворочу. Мужики, есть желающие эту обучено-проверенную пэри замуж взять, за символическую плату?

Мужики загудели, начали перешептываться.

— Шутишь ведь, кот?

— Нет. Не хотите, завтра у Когтей торг устрою!

— Я возьму, — вышел худой министр Азарда, — мы люди холодные, она горячая. Что-то да выйдет!

— С тебя, — кот подумал, — чисто символически, один рупий!

Девица с исказившимся от ненависти лицом рванула к коту. Он очень спокойно сказал:

— Я кот, у меня имеются когти, личико после моей ласки тебе не восстановит ни один маг! — и вытянул лапу с выпущенными когтями.

Та резко затормозила и, зарыдав, начала выкрикивать проклятья. Досталось всем, особенно Малишскому торгашу — девица в гневе вывалила всю подноготную. Печально… готовили красотку для постельно-шпионских утех, обещали, что Повелитель не устоит и чуть ли не с приёма утащит её к себе, и будет она любимой и желанной, а эта пришлая жена, куда-то денется, или зачахнет от ревности.

Дяденька-жердяй закинул извивающуюся и плюющуюся пэри на плечо и вышел.

Дим, очень вежливо и тактично сказал:

— Думаю, Правителю Малиша здесь не место! Извинения не принимаются!

— Девочки, — обратилась я к женам Правителей, давайте-ка пойдем, носики попудрим, — уловив при этом благодарный взгляд Дима, — а мальчики пусть посплетничают!

Надо же было как-то разрядить напряженную обстановку после неприятного инцидента.

Пошли в небольшую уютную комнатку, низенькие диванчики со множеством подушек так и манили присесть. Расположились, и все выжидающе уставились на меня.

— Спрашивайте, нас здесь пятеро, надеюсь, мы все прекрасно понимаем, что дальше этой комнаты наш разговор не уйдет.

Начала Правительница Рудии — Налина:

— Зиналия, а вам не было страшно, что ваш супруг клюнет на эту красавицу?

— Доля риска, конечно, была, мужики — они все, в сущности, коты… У нас с ним все на полном доверии, я верю ему, он мне. Надеюсь, так и будет! Да, и судя по тому, что он долгое время ждал меня, и у него не было женщин… хи-хи-хи, котики следили за ним очень пристально, опять же если ты дорожишь своей половинкой, размениваться на внешний лоск не станешь. Да, есть уникально красивые, но важна, по-моему, суть, что у тебя внутри. Вот, сегодняшний пример красоты, пустой внутри, тому подтверждение.

Эффирийская жена вздохнула:

— А если ты ему уже приелась…

— Зачем ему показывать свою печаль, найти занятия по душе и с головой в них окунуться, наоборот, заденет, что именно Вы на него не обращаете внимания. Как это, он такой весь из себя… павлин, и вдруг жена отдалилась, занята не им…

— Вышивать? Стихи писать? Это уже приелось!

Я засмеялась.

— Ни в коем случае! Театр, танцы, спорт — самой, конечно, хорошо, но не лучше ли заняться патронажем? Помочь своим местным талантам выйти на высокий уровень, получить признание и известность во всех странах?

И всё — мы выпали из реальности надолго. Я рассказывала про танцевальные ансамбли, про то, что деткам надо прививать навыки и умения с детства. А уж чемпионаты и олимпиады… короче, дамы все воодушевились, а княгиня вдруг сказала:

— А почему бы нам не создать такое содружество нас пятерых? Ведь вместе мы много дадим нашим странам, зачем замыкаться в себе, пусть жители общаются и знают о своих соседях побольше!

— Именно это я и мечтала сделать! Какие вы умнички, девочки, вместе мы ух, сколько сумеем сделать нужного! Да и мужья будут больше ценить, ведь слабая изнеженная, капризная жена — это одно, а когда жена ещё и выслушать, и посоветовать сумеет… да нам цены не будет… Какой мужик поменяет нас таких, ну, как в еде, мы — это первое, второе, компот и ещё… дессерт вкуснейший, а эти красотки все, как бутерброды, красиво украшенные, а со временем приедается сухомятка-то.

Посмеялись. Налина задумчиво сказала:

— Как же Димандану повезло с Вами!

— Это звёзды так сошлись, или Богинюшка решила, мне тоже с ним очень повезло, он такой славный папочка и муж!

— А вот, насчёт папочки, — хитро прищурилась княгиня, — наверняка, нужно ещё деток?

Засмеялась:

— Работаем над этим!

И опять пришлось отвечать на вопросы, скажем, интимного характера, пояснила что ни разу не спец, но кой чего новенького привнесла. Дамы мои раскраснелись и полностью расслабились, даже флегматичная азардка ИрУша заразительно смеялась.

Вот таких нас и увидели мужья, приятно удивленные.

Расставались хорошими друзьями, азардский Повелитель Лунд, целуя мне руку, сказал:

— Вы сделали что-то невозможное, я такую жену не узнаю.

— То ли ещё будет!

Проводили гостей, Галлирия тут же появилась — я махнула рукой:

— Все в ваших руках, мы домой, завтра увидимся, — муж подхватил меня на руки, и мы, наконец-то, оказались дома.

— Что ты сделала с дамами, ведь улыбку Ируши даже муж давно не видел — у них долгожданный ребенок родился слабеньким и через несколько часов умер, вот она и закаменела, а тут улыбается?

— Всего лишь заинтересовала всякими делами на пользу государства, неча сидеть и киснуть, а Ирушу надо с ландой свести, дедулька мудрый. Надеюсь, сможет помочь?

— Какая ты у меня… самая… умная… самая… сладкая…

— Величество, дай «Утреннюю росу» снять, жалко же такую красоту…

 

ГЛАВА 19

— Кот, ты где был? — позевывая, спросила утром.

— Да мы с Галюней всю ночь с этими пэрями трахались!

— С какой Галюней? Как, трахались?

— Совсем девка от любви поглупела… Всё, всё, понял! Объясняю для бестолковых один раз… Галюня-домомучительница. Нормальная бабёнка, впрочем, а затрахались мы в доску с этими… тупоголовыми. Вот я оторвался, поорал всласть! Не, представь, окружили меня, ласку выпрашивая. Сказал идти мыться и одеться нормально, чтоб в этих дурацких тряпках больше не видел… Оделись… тьфу, козёл, вот кому надо рожу разодрать, этому их Гоцаю, чтоб ему… правитель-сутенёр, сука… прости, нет слов. Опять в каких-то прозрачных одёжках явились и приставать начали… вот тут я и… на родном, могучем… Галюня умница, приволокла какие-то безразмерные халаты, срам прикрыть! А потом много чего интересного узнали мы с ней! Я с утра Громодана озадачил, готовлю самых ушлых котиков, заброску туда делать будем, революцию ему, козлу, какую там, розовую, голубую, но делать надо. Эта погань ввёл такой обычай — красивых девочек с семи лет из бедных семей или совсем сирот, чтобы не было скандала и огласки, забирают на «обучение»… учатся лет до 14–15, кто как созреет, а потом их, обученных — ШШ-шлюха-шпионка — дарят тем, кто им нужен, мужики клюют… компромат имеется, и девица деньги, потраченные на «учёбу», отрабатывает сполна. Есть специальное закрытое заведение, учат письму, чтению, а основное обучение — «Доставлять господину удовольствие всеми возможными способами», — тоненьким голоском передразнил он.

— Ты послушай, Величество, — обратился он к вошедшему Диму, — эта козлина, лично принимал «экзамены» у пэрь этих. Девчонкам все эти годы вбивали в голову, что после такого обучения их ждет райская жизнь и замужество, ведь они умеют всё. Зин, ты видела много, тебя сложно чем-то удивить, но… они же улыбаться не умеют, как китайские болванчики. «Да, господин, нет, господин!» Когда уже я их растрёс, выспросил всё, вот тут было море слёз, до икоты рыдали. Их там и бьют за строптивость, и всяким нужным людям подкладывают, наведываются и любители нежного детского тела, суки-педофилы… Величество, если вы с мужиками Правителями эту лавочку вместе со всеми похотливыми и грязными… не прикроете, я террактами их уничтожу, нельзя такое прощать! Эта краса, что я продал, любительница нетрадиционных забав и всяких ремней-плёток, на особом положении там была, и над этими девчушками измывалась. Мне чёт этого доходягу-посла жалко, надо бы его предупредить, что он купил за рупь. Их пятерых, специально для тебя готовили, разного возраста и темперамента, а на эту… расчёт был первейший. Тебя, моя ехидина, в расчёт не брали, какой же мужик в здравом уме и при половой силе от такого подарка откажется? Но Галюня у тебя, Величество-молодца, сопли всем утерла, напоила сонными каплями, и спят эти глупышки. Посмотрел я, ведь чуть постарше моей егозы, как тут сердце не заболит? Им же память надо от грязи и мерзости целый год чистить и лечить! А эта мелкая, Гюльчатай, с игрушкой спит… эх… короче, так: эти твари жить не должны!! Мои там пошуршат, выявят весь гнойник, а уж зачистку… ух… сам пойду… рожи зачищать. Обними меня скорее и утешь, я в такой канализации побывал сегодня!

— Мое ты чудушко, — я прижала его к себе, поцеловала в нос, и кот замурлыкал.

У Дима почернели глаза.

— Громодан в курсе? Значит, будем тщательно разрабатывать и готовить мстю, как вы говорите. Зинуш, как думаешь, что с этими девчушками делать?

— Скорее всего, поселить в каком-то тихом месте, типа загородного дома, с несколькими воспитателями, мага одного, немного успокоятся — нагрузить их делами и учёбой, настоящей. Пусть занимаются, глядишь, и получится из них что-то толковое. Будут способности, дальше учиться пойдут, нет — значит, работать. У нас психологи есть для лечения души, здесь наверняка найдутся среди целителей или магов такие люди, им такие разговоры необходимы. Как-то так.

— Стёп, я всё больше убеждаюсь, что у тебя такая славная хозяйка!

— Плохих не держим! Я дурной, ещё бы и её такую-же, энто ить караул случицца! Жена должна быть и женой, и другом, и советчиком, кароч, три в одном, как шампунь, — начал хамить котик, значит отпустило. — Я вчера посмотрел, вы все мужики как мужики, так вот, надо эту заразу Малишскую выжечь. Прикидывайте, поищите там нормального или нормальную, кто действительно может страну из дерьма вытащить, не мне вас учить, чай не пальцем деланные. Ухх, как я хочу в отпуск!

— Через два дня в Мачоре отдохнем все, сейчас по коням.

— Дим, что насчёт дворца, одобряешь ли ты мою идею?

— Сегодня поговрим с главфинасами, пусть просчитают, если все реально и не в ущерб для бюджета — то конечно! Я побежал, идея нужная насчет Малиша проклюнулась!

Прикинув, что Галюня тоже всю ночь не спала, не стала наглеть, и пошла во дворец во второй половине дня. Домомучительница уже ждала, отдала ей все прикидки и выкладки насчёт дворца — идея была сделать из него музей, как наши знаменитые на весь мир Петергоф, Екатериниский дворец в Пушкине, Архангельское и прочие. Самое основное было — облагородить дворец снаружи, убрать лишние постройки, насадить деревьев, разбить цветники, сделать альпийские горки, небольшие водопадики — сделать конфетку, проще говоря. Оставить во дворце, опять же, по согласованию с ней, нужных людей, остальным же — кто хочет быть полезным стране — найти подходящее дело, кто нет — в свои пенаты.

— Простите, госпожа. А что со мной будет?

— Я не сказала? Мы посоветовались с Его Величеством (знала бы она, как мы советовались, в перерыве между ласками, но ведь советовались! Дим только мычал-угуммм. да. ммм) и решили, что Вы самая подходящая кандидатура для такого музейного комплекса. Вы знаете дворец, знаете людей, так что вам и карты в руки… Галюня!

Она улыбнулась и вмиг преобразилась:

— Этот ваш Стёпушка… так жаль, что у него нет оборотнической способности… мужчина бы был…

— Ага, я так караул кричу после его загулов, кошки хоть не приходят, а если женщины…

— Но он такой обаятельный! Пообещал мне кошечку, дочку свою в подарок. Госпожа Зиналия, — она вздохнула и выдала, — я вам очень благодарна, у меня за несколько дней из рутинной жизнь превратилась…

— Это ещё начало, потом будете плеваться и жалеть себя, что согласие дали на такую сумасшедшую работу.

— НИ ЗА ЧТО! Я завтра вас жду. Сейчас откланиваюсь, не терпится заняться читкой ваших идей!

Малыши собирались в Мачор, Лучик уже рюкзачок уложил, а княгинюшка бегала вся растрёпанная.

— Любава, мы будем там только два дня, успокойся, собери всё для прогулок, будем много ходить и ездить, лишний вес тебе ни к чему таскать. Мстидар тебя и без нарядов необыкновенных, очень ждет и готовится, папа Лихослава сказал.

Лучик сидел, что-то рисуя.

— Мама, не подглядывай!

Мама с дочкой пошли вкусненькое печенье делать, вот такую измазанную в муке и застал папа.

— Хозяюшка ты моя!

Поцелуи с дочкой папу тоже в муке вымазали, мама ворчала, папа же сиял:

— Как славно быть просто папой и мужем, а никаким не..!

На голоса явился кот, затем Лучик, вечер прошёл в теплой семейной обстановке.

— Вот, Величество, теперь видишь, почему нам с Зинушей категорически противопоказаны дворцы. Мы люди глубоко домашние, вот и друзья теперя все домашние стали, только Арди…

— Что опять Арди? — донеслось от двери.

— Арди никак до нас не дойдет, на печенье, Любава ведь стряпала.

Опять чаёвничали, говорили обо всём, дети привалились с двух сторон к папе, мы любовались этой троицей — лепота!

Утром Стёпа на службу сбегал, сказал, что Галюня в восторге от перспектив, но думает над дополнениями, после выходных определится.

Деток дождались, получилась целая компания: Артемий, Лихослав, Цветана, еще два мальчика барсовые, прибежал взмыленный папа, быстро ополоснулся. Всей гомонящей толпой и клетками с филисами вывалились из перехода, попав в объятья встречающих.

И тут удивил Артемий — как-то странно втянув носом воздух, спросил:

— Чей энтот дом?

— Ну, мой, — прогудел здоровенный мужичина.

— Дозволь мне с им пошептаться, не всё ладно у ево!

— А ты, мелкий, что, можешь ему помочь?

Этот муравей, по сравнению с более чем двухметровым мужиком, задрав конопатый нос и сияя дыркой от выпавшего зуба, важно сказал:

— Дурная голова дадена тебе! — Мужик оторопел, а Артемий пошел в дом, через минуту оттуда высыпали домочадцы и стали ожидать.

Мы пошли в княжеский терем, остался кот ждать мелкого. Потом, смеясь, рассказывал нам:

Через полчаса наш мужичок, заметно побледневший, вышел из дома.

— От ить голова садовая у тебя, — обратился он к мужику, — никак не можно затыкать заставни, от дом и страдал, а от энтого и болести пошли.

Мужик низко поклонился малышу:

— Прости, не признал в тебе ведового! Благодарствуем тебе всей семьей!

— Ну-ка, где тут храбрец, что зятем моим стать порывается? — ещё один огромный мужик большими шагами подходил к ним, держа за руку смущённую Цвету.

Мелкий приосанился:

— Ну, я зятем твоим буду! Ить всё одно на ей женюся!

— О, ты парнишка из ведовых кажись?

— Ай, не нравлюся?

— Пока не знаю, а чего ж жениться собрался, когда женилка не выросла ещё?

Малец прищурился:

— Ай, у самого враз женилка выросла?

Мужик загрохотал:

— Силён, силен, зятюшко, а родители-то как, не против?

Артемий почесал макушку:

— Мамушка согласная, а батюшка… — он вздохнул, — пока и… — оглянулся и сказал, — клянися, что никому не скажешь!

Мужик улыбнулся:

— Не скажу, клянусь!

— Э-э, энто слова, их ить к делу не пришить, надо как тётя Зинуша говорить — Зуб даю!

— Это как это? — заинтересовался тестюшко предполагаемый.

— А так, ежели продашь али проболтаешься, то зуб-от я и выбью!

Мужик подхватил мелкого на руки. — Силён, мужик! Договоримся!

Наш жених просиял:

— А и хворостину можно перетерпеть, ты не проговорися кому, про её, зуб ить дал!

Мужик долго угорал:

— Ладно. Я с твоим батей серьёзно поговорю!

Быстро собрались на природу.

Любава уговорила Мстидара обернуться в кошку большую, они с Лучиком и Артемием ехали на нём, нам же с Димом выделили какого-то большого дино-ящера. Но ехать на нем было удобно, «лошадка» шла плавно и мне, не приученной к верховой езде, было комфортно, да и обнимающие крепкие руки, тоже добавляли удовольствия. Неспешно поднимались все выше, природа постепенно менялась, деревья становились уже и окрас листьев становился красно-рыжим, как наши клёны осенью. Я крутила головой во все стороны, не переставая восхищаться, — пламенеющее вокруг великолепие захватывало дух… Так неспешно поднимались всё выше, и как-то внезапно послышался шум, и открылась поляна с необыкновенной панорамой. Мамочки! Боже, какая красотища! В приличной высоты горе, под воздействием воды и времени образовалась расщелина, с уступами, идущими этакой природной лестницей, ступеньки которой шагали прямо в озеро, а по гигантским ступенькам струился водопадный поток…

Подошедший сзади Дар, уже принявший человеческий облик негромко сказал:

— У нас в Мачоре много водопадов, это мой самый любимый, я называю его «Ладный». Когда бывают тяжелые моменты, он меня спасает, могу здесь находиться долго-долго, посмотрите, — он кивнул на детей — сидели все трое, замерев. Лучи светила попали на брызги падающей в озеро воды, и появилась радуга, малышня восторженно завопила:

— Радуга-дуга!!!

Какими словами можно описать такое, душа при виде необыкновенной красоты заполняет всю вселенную!! Сочетание красно-рыжих листьев с бирюзового цвета водой, ввело меня в благоговейное состояние, пропали все мысли, осталось только восхищение.

Мстидар забрал ребятишек, повёз их дальше, а я, раскинув руки, лежала и впитывала в себя звуки природы: шум водопада, шелест листьев при налетающем ветерке, посвистывание птиц… вот оно, счастье!!

— Дим, а можно здесь, где-то в подобном месте, построить небольшой домик для отдыха и релакса, или барсовые чужих не пускают?

— Сам об этом подумал, спросим у княжеской четы! Дивные места здесь!

— Я вот подумала, а почему бы не развить туризм международный? В каждой стране есть что посмотреть, и прибыль какая, в нашем мире многие страны за счёт туристов и живут!

Меня легонько поцеловали в нос:

— Я не сомневаюсь, что все жены из твоего кружка эту идею примут и разовьют, да с вашей энергией, госпожа Зиналия, плюс нестандартно мыслящий кот… Зато интересно, я вот нисколько не сомневаюсь, что нас ждут большие перемены.

— Я надеюсь, что мы с котом только положительные идеи высказываем, не во вред живущим.

— Пример Тильи у всех на виду, городишко-то был глухой, сонный, сейчас же центр спорта в Лиарде, кмет прислал прошение Тахирону, просит магически собрать и укрепить прежнюю статую Богинюшки, они там разобрали весь завал, все очистили, ждут чуда — если статую можно скрепить, и она не развалится, то в Тилью начнется паломничество, это же Главный храм Богини был в давние времена.

— Вот вам и начало туризма, надо в Тилью забежать, кмету кой чего подсказать.

— А уж как он тебя ждёт… даже где-то внутри ревность шевелится… — лениво переговариваясь, мы оба любовались окружающей природой, пока не появились наши детки на барсе верхом.

Артемий, сидевший между моими детками, спал крепким сном — утомился наш фулюган, да и сын с дочкой выглядели сонными. Дар достал из мешка, висевшего сбоку у нашей ездовой живности, какие-то сумки, и аккуратно посадив деток в них, закрепив ремнями, пристроил на спине.

— Он идет острожно, и ребятишкам будет удобно, пусть спят… К вечеру отдохнут, и поведу их на игрища, обещал. Такие интересные детки, а ведовушкин — отчаяюга, Красиславу, отцу девчушки, мало кто может что-то ответить, мужик ехидный и резкий, как скажет Стёпа. А тут мелкий, беззубый, и как его про женилку… все барсовые хохочут, там похоже зять и тесть друг друга стоят!

Так вот и шли, неспешно разговаривая. Дар показывал интересные растения, рассказывал о природе Мачора, и потихоньку пришли в селение.

— Это родовая деревня, княжеская. Мы решили не таскать вас в столицу, устроить вам отдых именно здесь, в самом любимом для нас местечке, — сказал встретивший нас на околице Венцеслав, — показать вам наши обычаи, угостить ведовской едой, а вечером устроить игрища, согласны?

— Более чем. Такая красота здесь! Сердце переполняет от восторга! А где котище?

— Да там, его дочки затискали, да и девы молодые все вокруг него собрались, ох и мудёр он, всех обаял, хорошо, что не оборачивается. А то… страшно представить.

«Тесть» Артемия осторожно снял мелкого с лошади и понёс к себе в избу, тихонько прогудев мне:

— Не боись, мы его не обидим, надо же «тёще» посмотреть на него и интересно, как он себя поведет, проснувшись?

— Энтот прохиндей — как его отец называет, ещё не раз вас удивит!

И был чудный вечер с игрищами у барсовых: нас всех одели в традиционные наряды. Меня весь вечер не отпускало чувство родственности, всё перекликалось с нашими старославянскими обрядами — и хоровод, который водили все от мала до велика, было в этом что-то и от болгарского хоро, и от нашего русского хоровода, и наряженые в разные костюмы девушки и парни с масками каких-то то ли животных, то ли сказочных героев, типа чудища лесного, кикиморы болотной (Стёпка, сидя на моих руках, давал определения). Затем девушки выстроились в круг, а молодые люди выбирали себе пару — девушка выбранная парнем убегала по кругу, молодец её догонял.

Любава вся испереживалась, ей хотелось, чтобы все пары поймались, и радовалась, что Дара она уже выбрала и бегать не придется. Девушки помладше утащили её плести венок из каких-то цветов с крупными малиновыми цветами и нежным ароматом, типа наших гибискусов, которые потом одевали на голову понравившегося парня. Мстидар красовался в таком венке весь вечер — сказал, что будет хранить до свадьбы. Мелкому ведовушке Артемию тоже венок преподнесла Цвета.

(Её мамушка сильно смеялась, когда проснувшийся мужичок представился:

— Артемий Батуринов, сын Антипин, из рода ведовых. Дозволь узнать, как тебя звать-величать, хозяюшка?

Та на полном серьёзе ответила:

— Красимира я, дочь Твердиславова, из рода барсовых.

Он похвалил её:

— Ить, скажу я тебе, справная ты хозяйка, дом-от твой в благости и здравии находится, это я как ведовой тебе говорю.

«Тёща» сказала мне по секрету, что они с мужем в восторге, давно так не смеялись!)

Лучик, посмотрев, на меня выдал:

— Ты, мама, тоже папочке веночек сплети, чтобы все знали, что у него есть ты, так надо!

Тоже сплела и нацепила мужу на голову. Дим, в барсовом национальном костюме и с венком был весьма хорош, я частенько ловила откровенные взгляды кошек этих на него и немного злилась, он же в свою очередь шепнул, что его напрягает внимание котов-барсов в мою сторону, кот наш подвел итог:

— Поржали друг над другом и забыли! Веселитесь, вон, лучше!

Начались быстрые заводные танцы, плясали все, Степа в средине круга выписывал круги, вытаскивая поочередно маленьких девчушек покружиться возле него. Пили местный напиток, напоминающий наш сбитень, ели какие-то пироги с секретом, в каждом пироге имелась бумажка с шутливым пожеланием, было шумно, празднично, весело. Женщины постарше завели песни, которые дружно поддержали все барсовые, видно было, что этот народ бережно сохраняет свои обычаи.

Совсем стемнело, когда в дальнем краю поляны вспыхнул костер, и барсовые в ипостаси барсов перепрыгивали через этот высокий столб огня. Мстидар одним из первых перепрыгнул, под одобрительный гул народа. Венцеслав сказал, что Дар впервые с тех пор как вернулся с ранами, прыгает, что это очень добрый знак.

Дар вернулся довольный, Любава опять перебралась к нему на руки, Лучик сидел у папы на плечах, а Артемий важно высился на руках Красислава, вместе с Цветой.

— От ить, оставют, поди, барсовые у себя энто чудо конопатое, — произнес с Антипинми интонациями кот.

— Отучиться, наверное, дадут, — засмеялся Дим, — зачем им неграмотный зять? Хотя нет, он уже шибко грамотный.

Пошли с засыпающими детками в небольшой уютный коттеджик, расцеловали их, они уснули мгновенно, а мы сели на верандочке, негромко разговаривая.

Я озвучила Светимире идею о туризме по их бесподобным красивейшим местам, пояснила, что знала об экскурсиях, обслуживании. Супруги дружно сказали, что подумают.

Разошлись далеко за полночь, уставшие от такого насыщенного, переполненного радостными моментами, дня. И уже засыпая, слышали, как продолжает гулять и веселиться барсовая молодежь, где-то там ошивался и Стёпка.

С утра нас повели на термальные воды… вот где я совсем и надолго потеряла дар речи…

Горячая вода, градусов 50–60, широким ручьём вытекающая откуда-то из горы и устремляющаяся вниз, постепенно остывая, оставляла наросты из кальция, образовывая год за годом этакую лестницу со своеобразными ступеньками наполненными водой, уходящими в небольшое озеро, с уже остывшей, теплой водой. В моем мире такое что-то есть в Китае, а здесь таких озер с лестницами было аж три, в разных местах княжества. Мы выпали из реальности, дети пытались вскарабкаться на каждую невысокую ступеньку, поплюхаться в ней, брызгались, прыгали, визжали от восторга. Я же была в прострации — для моего мозга это было действительно одним из семи чудес света!

Облазив всё что можно, мы с папой не отставали от них, на верхние ступеньки Мстидар категорически не пустил деток — вода там горяченная. Долго плавали в нижнем озере с необычайного цвета водой желто-коричневого цвета. Цвет образовался из-за водорослей, что, оказывается, растут в такой теплой воде.

Венцеслав только посмеивался, глядя на наши восторженные лица:

— А приходите почаще, у нас ещё имеются диковины. Вижу, Зиналия, слов не подберет никак?

Я развела руками, ответил Стёпка, который плавал на надутом специально для него местном плавсредстве, плавал возле берега, отгребая лапой воду.

— Эх, как было б хорошо, если б женщины, языкастые и ехидные почаще теряли дар речи, тишина была бы… мир много потерял от их писков визгов! Вон, моя совсем примолкла, а ведь всегда ответ находился на мои умные и поучительные речи!

— Особливо, когда вы с батюшкой общаетеся на могучем вашем языке — вставил Артёмка.

— А ты уши не грей, мал ещё! Во, ушлые детки подрастают, и не поговори душевно! Надоть папаню нарулить, чтоб порядок навел!

— У ево один порядок — хворостина, — пробурчал отпрыск, потирая часто страдавшее место. — Я тута деда вчерась встретил, старенький такой, он ить помнит папаню в эдаком же возрасте, сказывал, что батюшко евоный, тожеть шибко убивался, егозливый Антипа свет Веремеич, тако же был. А меня от… — ребёнок горестно вздохнул.

Я обняла его и чмокнула в веснушчатый нос:

— Ты у нас умничка, не переживай. Подрастешь немного и станешь совсем спокойным и вдумчивым, тебе же главным ведовым предстоит быть!

— Знала бы ты, как не охота! — шепнул ребенок.

Дим затеял со всеми детками возню на траве, мужики подлезли, и долго эта куча мала пищала и смеялась на разные голоса.

Светомира подсела ко мне:

— Пока мужики заняты, Зина, а если эти источники приспособить для туристов?

— Тут надо лечебницы открывать, это ж какой рай для отдыха и лечения! Пригласи сюда Азардскую Ирушу, может ей такая вода поможет!

Мы с ней увлеклись прожектами, пока меня не вернули на землю шесть рук, обнявших со всех сторон:

— Мамочка, мы как в сказку прям попали, а ты?

— А я тем более, да и вы все со мной рядом в этой сказке!

Расстелили скатерти на траве, ребятня сметала все, а потом враз угомонились и уснули, Дар потащил мужиков к протекающему неподалеку другому ручью, где водилась рыба, я как-то незаметно тоже задремала, ещё и кот подлез.

Рыбаки вернулись с уловом, а у нас сонное царство…

Потом всей компанией чистили рыбу, варили уху, а тут и вечер подобрался… Так жаль было уходить, но завтра в школу, пора… Долго расставались, мачорцы приглашали ещё, мы их тоже к себе, в общем, праздник получился на славу.

Деток — и своих, и барсовых разместили по комнатам, за Артемкой прибежал Антипа, сели поговорить на любимый диванчик и не заметили, как уснули сами.

Неделя выдалась спокойная, а потом события посыпались как из худого мешка песок.

В Малише каким-то непонятным образом стали заболевать и сгорать за три дня мужчины, что характерно, болезнь возникала внезапно и как не пытались маги хотя бы на неделю растянуть жизнь больного, чтобы найти причину болезни — ничего не помогало. Единственно, что определили, странная болезнь поражала только богатых, из бедняков не заболел никто. Маги попросили помощи у соседей, ничего не менялось. В столице Малиша Кариле, среди богатых и состоятельных мужчин пошли слухи и перешёптывания, шептались, что неведомой болезнью заболевают те, кто любил «остренькое и горяченькое» в постели, якобы один из заболевших в истерике орал, что надо сжечь специальную школу, вся зараза идет оттуда.

Маги проверили всех учениц, все были здоровы, неведомая эпидемия не прекращалась. Когда же в один день скончались глава Малишской службы порядка (полиции) и один из ближайших друзей повелителя, богатенькие начали шустро валить из столицы.

Рассказывая всё это, Стёпка имел довольный вид, напевая для меня одной:

— Меня терзают смутные…

— Пусть терзают, бумеранг он и в ином мире бумеранг!..

Обстановка в Малише накалялась, если раньше до загадочной болезни, на место главы порядка тут же нашлось десяток желающих, то сейчас все шарахались, в столице активизировались уголовные группировки, начиналась самая настоящая анархия, вечером и ночами участились грабежи, драки, убийства. И ещё через неделю Карила взорвалась — рабочие и ремесленники вышли на улицы и пошли за справедливостью ко дворцу, где охранявшие его воины готовились стрелять в безоружных людей.

И быть бы кровавой бойне (спрятавшийся в подземном бункере Гоцай — первый трясся всем жирным телом и истерично орал: Убейте всех!), когда между вояками и народом встала женщина, закутанная в темные одежды, и, сорвав с головы платок, бросила его на землю. Магически усиленным голосом она произнесла:

— Народ Малиша, зачем нам убивать и губить друг друга? Я, Джамиль из рода Сухар, даю вам свое слово, что отныне не будет в нашей многострадальной стране богатых бездельников, наживающихся на вашем труде! Приложу все силы и умения, чтобы сделать нашу страну успешной и процветающей!

Она подняла вверх руки и воззвала к Богине:

— Прими мою клятву народу Малиша, о, Великая Бастика!

С ясного, без единого облака неба, сорвалась молния и ударила в Джамиль — люди замерли в ужасе, подумав, что её убило. Сверху над толпой пронесся голос:

— Клятву принимаю!!

Жива оказалась. Рассказывая всё это по секрету, кот потирал лапы:

— Всем сестричкам по серьгам, а проще сказать — сколь веревочке не виться… Джамиль — жена этого пэрсика, ох и молодчина, не стала рукава жевать, сразу всё в свои ручки взяла. Род Сухар самый многочисленный в Малише, вот сразу и начали порядок наводить, они давно готовились этого… сместить, но тянули, боясь лишних жертв, а так Рэволюсьон случилась, платковая что ли, платок когда женщина бросает между мужиками, у них строго, драчка должна прекращаться. А про неё знали, что она давно в немилости у этого… вот и не опасались. Всё происходило на её глазах, а сейчас пришло время отвечать за базар и пакости. Ты ничего не знаешь, я тебе ничё не говорил!

Но Дуська… хоть и стервоза… роль сыграла идеально.

— Дуська? Ты ж её терпеть не можешь?

— Да, просто засланным казачком была именно она, и «болесть» пошла с её легкой руки… э-э… лапы.

— Кот, мне становится страшно, ты у меня прям серый кардинал какой-то стал?

— Не люблю, когда обижают самое дорогое, Лучику тоже надо подготовить почву для вступления в должность, папочка-то спит и видит сыну передать правление, а самому заняться воспитанием детей и рыбалкой.

— Он тебе так сказал?

— Ну не так, но приблизительно, мужика понять можно, всякого досталось, шрамы-то он не на тренировках получил. Я тебе хочу заранее сказать, дурь свою не показывай мужику. Если будешь его гнобить, я на его стороне всегда!

— В связи с чем такие угрозы? — удивилась я.

— А то я не знаю баб, у тебя все на блюдечке теперь, почему бы не начать заедаться-звездиться?

Я схватила его:

— Паразитик ты мой, нужно мне это всё… кроме Дима… это такая… как бы сказать… муть, так напрягает! Мне больше всего хочется утащить всех своих в пещерку и никуда не отпускать, а все эти приёмы, балы…

— Я присмотрелся, бабёнки-правительницы вроде неплохие, вон как Светомира загорелась, так что муж-голова, жена — шея, вертите шеей, девки, но не зарывайтесь. Малишка, если не дура, сама к вам потянется. Мне Громодан должность зама предлагает… хи-хи тайного. Не, не хочу, я ща бы с удовольствием пошел в судьи спортивные, зовут, да вот времени не хватает, — он вздохнул, — когда бы уже угомонились все эти… по девкам дня на три завалиться… эх, мечты…

— Я и говорю, стареешь, Стёп, вон, на девок времени не находишь!

— Наконец-то, я уж думал, всё, ехидство закончилось, и стала моя Зина пресная квашня!

— Ошибаесси, милок, я ишо… Деда Поля просил завтра в Тилью наведаться с дитями, пойдешь с нами?

Кот мурлыкнул:

— Зная тебя, ты кмету вагон и маленькую тележку идей вывалишь, а тот, как наскипидаренный, будет носиться, тормоша всех.

Дим полюбил приходить, по возможности на обед, естественно готовила на «Маланьину свадьбу» благо, что с печкой уговор работал классно, этакая чудо-печь из сказки. Я только закидывала кастрюли с продуктами и вслух проговаривала, что должно получиться — дальше варила и томила уже печь. Охрана из «Когтей» взяла на себя закупку продуктов, естественно, готовила и на них, они, смеясь, говорили, что провожать Величество на обед стремились все.

Как-то незаметно мы с Димом как бы врастали друг в друга, оба могли по каким-то неуловимым признакам определить наше состояние, настроение. Это восхищало, такое доверие и чувство защищенности мне и не снилось — на Земле это было из разряда сказок. В глубине души я всё равно опасалась, что, не дай Боже, это окажется моим самовнушением, но Дим, как-то чувствуя отголоски моего страха, наоборот каждым словом и поступком разрушал его. Нет, он не сюсюкал, не говорил постоянно про любовь, он просто жил и дышал нами, наоборот старался стать более нужным для нас. Дети его любили безмерно, каждый вечер, если папочка был дома, спать уходили только с ним, привыкли секретничать — я секреты не выпытывала, не было и обиды, что они к нему больше тянутся, наверное, понимала, что они наверстывают пропущенные годы друг без друга.

Вечером Дим сказал:

— Завтра, звёздочка моя, тебя ждет главфинасист, тирр Рагеллий, он мужик прижимистый, но заинтересовался туризмом, ты ему подробненько все расскажешь, пусть просчитывают все плюсы и минусы. Я уже дал команду сделать типа альбома самых красивых мест Лиарда, посмотрите, определитесь, что подойдет… Твоя любимая Тилья там тоже есть, после школы детей забираем и туда, Тахирон и Антипа тоже. Надо посмотреть, что с Богинюшкиной статуей сделать можно.

— Димушка, как тебе удается предугадывать мои желания?

Он хитро улыбнулся.

— Не знаю, может у тебя на лице всё написано? Нет, милая, это откуда-то изнутри идет, как-то само собой получается. Я не верил, что бывает единение души и тела, думал — сказки, выдумки… сейчас же… — он нараспев произнёс, — и радуются такому соединению душ Высшие на небесах! Если нашим деткам такое же суждено испытывать, то, значит, не зря мы с тобой жили и смогли научить детей любить и уважать будущие пары.

— Я давно хотела тебе сказать… Дим, поговори с Мстидаром… сейчас дочка дитё, но ведь она растёт… Дар же, мужчина, понятно, что ему… как-то напряжение снимать надо… не хотелось бы, чтобы дочка про каких-то «подруг» узнала, когда подрастет, юношеская обида сам понимаешь. Пока Мстидар идеально себя ведёт, но…

Дим покрепче обнял меня:

— Я уже говорил с ним, вернее, он сам поднял эту тему… примерно так сказал… «Не переживай, Величество, я свою княгинюшку — лучик мой волшебный, никогда не обижу и не подставлю!»

— Тихонько пропела я, — У нас было выражение: Выигрыш на миллион рублей! Так хочется верить, что и мне и дочке он выпал!

— А ты сомневаешься?

— У меня на Земле жизнь была далека даже от просто спокойной… побаиваюсь, самое страшное — разочароваться в человеке…

— Звездочка моя ясная, мы же с тобой оба стараемся не разочаровывать друг друга и будем тако же, знаешь, там, на озере, когда я и видел-то тебя один день, но у меня дико чесались пальцы в волосы твои запустить и обнять крепко-крепко, надо было тогда не отпускать. Я дурак… сколько времени потерял… одно точно знаю — ты моя, а моё никому не отдам, я собственник похлеще Стёпки! Я только пытаюсь тебя как-то по-особенному приголубить, а ты уже продолжаешь, что я хочу, честно, трясусь над этим и весь день жду не дождусь когда же смогу воплотить все мои хотения в реальности, — он подхватил меня на руки, — пошли, ужо, терпёж закончился!

Такая трогательная получилась встреча с Муськиными детками, жеребятки скакали возле ребяток задрав свои хвостики, ребятки тоже скакали, кот висел на Муське, я гладила морду Зятя — все были рады. Наообнимавшись с Муськой, Степа пошел оглядывать хозяйство, Антипа «в дому разбиралсси», мне Муська сунула под нос свою гриву — расчесать, Дим с Тахироном внимательно слушали кмета, поджидавшего нас у дома.

— Ну что могу сказать? Дом и хозяйство на уровне, только Муська сильно скучает по нас, Мусь, не дыши мне в ухо, оглохну — кто вас кормить-содержать станет? Вон, вас сколько у меня: Зина с детьми, ты со своими, котики, ценить и беречь меня надо, а ты… Не, я так не подписывался, разочек она лизнула. Полдня ходить мокрый буду!

— Многосемейный ты наш, может, тебя в передний угол вместо иконы?

— Ага и будет почётный саксаул… или аксакал… забыл, что правильнее, — добавил появившийся Пол.

— Вот как жить среди вас с моей тонкой душевностью? — патетически воскликнул кот. — Ладно, я буду в чалме и халате полосатом — аксакал, а ты, Пол, возле меня прорастешь саксаулом!

— От ить загнул, тоньшее твоей натуры в Лиарде нетути, нежной конструции, как жа! Ладноть, айдате к Богинюшке, что-то домики тута в волнении оказалися, ждут чегой-то.

— Это как?

— А и не понЯл, но приятственности ждут.

Кмет горделиво показывал, что они уже успели сделать. Пока поднимались вверх, успели услышать и о новостях в городе, особенно хвалился успехами в играх спортивных — четыре возрастных группы, по две команды в каждой, в волейбол играли даже люди в возрасте, молодежь же футбол и баскет любила больше.

— Месяц вам на подготовку. А затем в Унгаре сыграете, если народ заинтересуется, то через полгодика и первенство Лиарда проведём, а там и другие страны пригласим, — сказал Дим, — пора уже более тесно общаться.

— Наша Тилья переиграет всех, — кмет нисколько не сомневался в местных спортсменах, — мы даже форму для своих уже пошили! Зина, так ли террасы сделали? Пол цветы прислал, добровольцы только тебя и ждут, покажи, как правильно рассадить, чтобы холм Богинюшкин стал красоты неописуемой и был виден издалека.

— Мы тута, како же ты, Стёп, говорил-от?… Важные жители… не… не так.

— Почётные граждане города Тилья, темнота!

— А и лепотно, Величество, введи ужо такое во градах своих, ить в кажном есть свои ант… этн… Стёп, скажи ужо.

— Энтузиасты!

— Во-во, они самые и есть! Народ-от должон знать своих товарищев в лицо! Во я задвинул како, учуся иномирские чудные слова говорить, многотрудные. Время вот ить совсем не осталося, а так бы на седьмицу здеся зависнуть… ить душа развернулася!

— Как развернулась, так и свернется, у нас ещё вагон и маленькая тележка дел! А тебе ещё и со сватом в Мачоре надоть познакомиться, хорош мужик… огромный, горластый, ехидный!

— Удивляюся я, како же мой прохиндей не испугалсси?

Все заулыбались, уж больно забавный у него растёт «прохиндей».

— Ить уел меня, я и помыслить не мог, что старики такие древние водются живые, меня фулюганного помнют, теперя и хворостину не можно применять, ить жа-аних!

— А чего тогда на меня поклёп возводил: «чистый Стёпка, чистый Стёпка»?

Антипа почесал макушку — точь в точь, как сынок.

— Не сердися ужо, ить опарафинился я.

Поднялись на вершину, везде было убрано, цветник, две альпийские горки, красивые скамечки с резными спинками, две небольшие плетеные беседки по краям поляны, осталось только центр восстановить.

Дим осмотрелся:

— Молодцы, такую работу проделали!

Кмет разулыбался:

— Мы нашли древнюю книгу случайно, там есть рисунок Храма, если Богинюшка позволит статую восстановить, то Храм за месяц в точности такой же возведем!

Тахирон подошел к аккуратно разложенным черным камушкам, постоял:

— Да, похоже, сложно будет собрать, много совсем мелких осколков!

Лучик, любитель задумчивых задачек и всяких головоломок тоже подошел и, взяв два камушка, лежащих далеко друг от друга, соединил их:

— Ножка получается! Ава, иди сюда!

Мои невозможные дети потихоньку начали собирать (!!!) Богинюшку. Лучик находил части, а дочка узенькими зелененькими лучиками, слетающими с рук, их скрепляла, передавая Тахирону, он уже скреплял намертво. Мы не вмешивались, только кот махал хвостом из стороны в сторону и шипел негромко:

— Как была, так и осталась хитромудрой аферисткой, ишь мага ей мало, деток припахала! Я ж тебя достану, если дети выдохнутся!

Дело двигалось на удивление споро, похоже Богинюшка сама им помогала. Стало понятно, что фигура Бастики явно сидела на чём-то, мужики разошлись искать подходящий камень, ничего не попадалось, кот опять фыркнув исчез в дальних кустах, долго там ворчал, потом крикнул:

— Нашёл!

Мужики с трудом вытащили большой камень, с одной стороны гладкий, как отпиленный. Примерялись поставить его, облазили всю площадку, и в какое-то мгновение камень попал на место. Что-то громко щёлкнуло, и камень встал намертво.

Через два часа утомлённый Тахирон скрепил последний камешек и перед нами предстала статуя сидящей Бастики. Женщина была как живая, необыкновенно красивая, выточенная искусным мастером, она казалось, просто присела отдохнуть. Все мельчайшие детали, такие, как складки платья, легкая улыбка в уголках губ, просматривались четко.

— Мамочка, вот только глазки у неё закрыты, — сказал Лучик и попросил Тахирона, — поднимите меня к ней!

Сидя на руках Тахирона, малыш дотронулся ручками до её глаз и попросил:

— Богинюшка, ты такая красивая, глазки открой, пожалуйста!

Сзади опять фыркнул кот:

— Открой личико, Гюльчатай!

Глазки резко распахнулись и уставились на кота:

— Договоришшшься! — ярко-зеленые глаза видели только кота.

Мы все немедленно опустились на колени, а кот… как всегда… — Ха, ежа голым задом испугать вздумала?

Ситуацию разрядила Любава:

— Ты совсем-совсем живая? А где твоя пантера?

Бастика повернула голову к нам:

— Встаньте все! Отныне, слышишь, Повелитель, здесь будет мой главный Храм Лиарда! Разрешаю восстанавливать и строить новые храмы по всей стране, но если мне не понравится где-то место, храм там не встанет! Объявите всем, что Лучезар и Любава находятся под моим особым покровительством, и никто не смеет даже пытаться как-то им навредить, гнев мой будет страшен! Вас, — она посмотрела на меня и Дима, — благословляю на детей, кмета и его град на добрые дела, ведовым добавляю силу ведовскую, Лесному хозяину спокойствия в лесах до того, пока не подрастёт смена твоя, а тебе… — она опять уставилась на кота…

— Барыня-котярыня! Милость яви…

Бастика вздохнула:

— Зин, как ты его столько лет выдерживаешь, я б давно прибила! Всё, я ухожу, достраивайте храм!

Статуя больше не говорила и не шевелилась, но глазки зеленые остались открытыми!

Я подошла к березке, деревце мое родименькое вполне освоилось и заметно подросло. Сказала кмету, чтобы приглядывались, если появятся сережки, пусть немного соберут, в Мачор передать, там есть места наиболее подходящие для березок.

А кот все бухтел…

— Стёпа, мы тебя любим, не шипи, — Лучик взял его на руки и что-то тихо шепнул на ухо.

Кот встрепенулся:

— А получится? А мама? Когда? — сынок опять что-то шепнул. — Ну, если папа, то, конечно, согласен, две команды болельщиков, и ваши не пляшут! — И, обращаясь ко мне, — не, ну я всегда знал — ещё когда они в животе у тебя были, что мои… мм… пардону прошу, наши дети — уникальные!.. Смотри, Луча, слово дал, назад не переиграешь! — ласково потерся мордой о его щёку и спрыгнул на землю, настроение у него резко повысилось.

Поклонившись Бастике, собрались уходить. Мужики пошли вперед, шумно обсуждая случившееся, а меня как кто толкнул в спину — оглянулась и остановилась…

— Зина, что? — Дим тут же оказался рядом.

— Смотри, мы к ней поднимаемся снизу, и она постепенно появляется перед глазами. Я не знаю, какой был у неё здесь Храм, но если сделать что-то ажурное, невесомо-летящее, то… каменотеса хорошего, светлый камень на стены и легкую крышу в необычном стиле…

— Понял, будем думать.

Кмет кашлянул:

— Ваше Величество, а ведь есть такой подходящий камень, месторождение, заброшенное ещё при вашем батюшке, а камень там дивно хорош, у нас кой— какие записи есть.

— Поподробнее расскажете у вас в кметстве, подойдем после перекуса.

— Ваши Величества, не обижайте город, всё уже готово, прошу вас, не отказывайте, отведайте нашего угощенья!

— Бабочка, красавица, кушайте вареньице, или вам не нравится наше угощеньице? — тонким голоском прочитал повеселевший и явно что-то замышлявший кот.

— От ить, брателло, како у тебя выходит забавно!

— Ага, массовик-затейник и кот Баюн в одном лице.

— Мама, ты нам про кота Баюна не рассказывала?

Кота же несло — начал читать:

— А дальше? — спросили детки, кот, нисколько не смущаясь, сказал:

— А дальше мама пусть рассказывает, я помню только про кота.

— Именно что, верхушек нахватался, кот ученый!

Так вот всю дорогу и пришлось два раза прочитать про Лукоморье, не только дети, взрослые слушали.

— Да, славно како писал мущщина!

— Мущина был великий русский поэт.

— Зинуша, ай ещё чего вспомнишь?

Вот и читала, что помнила из Пушкина.

В Тилье же… пока мы «отведали угощеньице», весь город высыпал на главную улицу — всем хотелось увидеть Повелителя с семьёй. Дим оставил нас у женщин, а сам с кметом, Тахироном, Антипой и котом пошел осматривать городские достопримечательности.

Конечно же, все зависли в спортцентре. Там пристроили трибуны, сделали раздевалки, добавили футбольное поле, и Повелителю жутко захотелось поиграть в футбол — мужики в душе всегда мальчишками остаются, набегались и накричались от души. Кот же, зараза такая — (Антипа в сердцах кричал: «Зараза такая, не подсуживай имя!») судил, непредвзято… в пользу Тильи.

— Для пущего раззадоривания, Величество, чтобы ты тако же по стране надумал строить спортцентры, — объяснял он Диму. Потом мокрые, грязные и весёлые долго парились в баньке уже дома, и началась веселуха.

Стёпа вышел на средину горницы и важно объявил:

— Матч-реванш за звание чемпиона всея Лиардии, по карточной игре между супер чемпионом — мною, и мелким хвастунишкой, Лученькой! Прошу болельщиков занять свои места, согласно жеребьевке. Мы не стали вас драконить, кому кто достанется, за того и болеете.

Вытащили бумажки. Естественно, мне досталось болеть за котищу, Любава и Тахирон тоже попали в эту команду.

Игра была — улётная, смеялись все до слёз. Кот мухлевал, таскал из отброшенных в бито карт козырей, отвлекал внимание Лучика. Бесполезно, ребенок, улыбаясь, просчитывал все ходы и действия кота на раз.

— Стёпа, ты же сам говорил: «а кто будет мухлевать, получит по наглой рыжей морде, ну, по черной!»

Кот, тяжело вздохнув, признал свое полное поражение:

— Германия полностью капитулировала! Какого же асса я вырастил! Луча, дай я тебя оближу! Ты мое сокровищное сокровище! Вот тебе диплом победителя. Имя сам впишешь, мне лапой такую красоту портить не хочется, — он подал сыночку свернутый трубочкой диплом.

Развернув, ребёнок полюбовался на красивую вязь букв и рисунков «диплома»:

— Ты заранее приготовился к реваншу?

Кот почесал лапой ухо:

— Луча, я всегда знал, что ты талантливее меня, ушлый ты всё же, но отыграться хотелось, рад, что в честной борьбе ты меня обставил! — И видя, что я открыла рот, — ну, не совсем честной, а чего ты выступаешь? Я всё как в жизни делаю, пусть будет готов ко всяким непредвиденным моментам! Наследник должен быть достойным, а не мямлей и размазнёй, и не бабой воспитанный маменькин сынок. Наш вот, уже задумчивые задачки щёлкает, Драган его хвалит, говорит, и глаз верный, и удар хороший. Про магию не скажу, ибо профан в ней. Но мои котишки донесли, что и дерутся они неплохо, особенно, когда или с Артёмкой, или с Ингорновым сыном против трёх-четырех мальчишек выступают.

Антипа подскочил:

— Ай, и драться умеют как следоват? Я ить сумлевалсси, волновалсси, что мелковат мой-от, обидют невзначай.

— Твоего обидют, первый задира в классе!

Папаня напыжился:

— От ить имеется польза от хворостин-от, теперя буду с им, како со взрослым беседы водить!

Тахирон откланялся и ушел в столицу. Кмет же заявился к нам с молоденьким мальчишкой — сказал, сильно мозговитый в деле строительства — принес старую рукопись, где был рисунок храма.

— Может, для того времени и неплохо, но как-то тяжеловесно и помпезно, вот если сделать крышу летящую с шестью загнутыми углами, типа как у пагод, и стены украшенные резьбой… — проговорила я.

Мальчик вцепился меня как бульдог, его интересовало всё, когда же речь зашла о моих родных русских храмах, я запечалилась:

— Родимые купола, храмы и церквушки — это такая благость!

Он начал делать наброски наших пятиглавого храма, рисовал великолепно, и появилась на бумаге родимая церковь.

— Мамочка, какие у вас красивые храмы, особенно макушки, — дочке очень понравилось.

— Да, только не макушки, а маковки их называют!

У кмета, — он слёзно просил звать его по имени — Коллен, конечно же переделали в Колю — с давних времен дома лежал небольшой кусок камня, и сейчас его вертели все. Белый с легким голубоватым отливом, он имел структуру известняка, это давало надежду, что стены из такого камня будут смотреться как ажурные, и Храм получится уникальным.

Повелитель пожелал осмотреть место, где была выработка этого камня, и сказал, что попросит эффирских мастеров резьбы по камню помочь в оформлении храма. Эффирцы, оказывается, были очень искусными резчиками по камню.

Вот такой насыщенный день получился. Решили один денёк в школе пропустить и побыть в Тилье ещё. Детки ушли спать, мы сидели, негромко разговаривали, мужиков заинтересовали наши храмы. Рассказала, что есть в нашем мире и церкви, и костёлы, и мечети, и синагоги, и дацаны, и даже бахайские сады, и ещё много чего, что я и не слышала, есть христиане, мусульмане, буддисты…

— От ить чудно како, зачем много Богов? У нас от Богинюшка одна, и все у ей в поклоненьи. А тута ить запутаесся, и на кой веру менять, вера — энто како мамушка — одна на всю жисть!

Вышел Дим.

— Величество, — Пол начал негромко говорить, — у нас с Любавой должны начинаться, как Зина выразилась, практические занятия. Мне надо понемногу знакомить её с лесом и обитателями, чем раньше начнем, тем сильнее из неё выйдет хозяйка. Может, раз в две недели будете её ко мне на выходные отпускать? Если Лучик захочет, то и его тоже, ему такое знание лишним не будет, только ведь где Лучик, там и Стёпка. А мои зверушки непуганные, будешь плохо себя вести, обездвижу, как статуй стоять станешь.

— Больно надо, вон Федотку для пригляду отправлю. Забавушка сразу своей у тебя станет, это с рождения понятно. Вон береза как подросла и распушилась, один раз она её только и полечила. А камушки… этой вашей… Богини… как ловко соединяла, похоже, талант не только на живое, а и на каменное имеется.

— А чегой-от ты друган, на Богинюшку серчаешь?

— Обещать не надо, а то пообещала она, а потом некогда ей было, в хозяйстве порядок наводила, видите ли, предатели у них там завелись, говорили ей кошке… др… хмм… неуемной, не любовь это у альфонса, куда там! А надо было, как твой Артёмка, чтобы зуб давала при обещании. Не выполнила — гони зуб передний и ходи потом, шепелявь. Я на Земле ни разу не видел Зинушу в бессознательном состоянии, а здесь от её интриг, сколько? Ладно, это наши с ней разборки! Величество, я ведь мухлевал и передёргивал специально, хотел посмотреть на Лучикову реакцию… слушай, из него ведь, на самом деле, толк выйдет. Смотри, какая выдержка, представь Антипиного прохиндея — он бы драться полез, а у нашего только улыбка, любуюсь и горжусь им. А теперь марш деток делать, Богиня ваша добро дала — Таможня даёт добро!

— Я в столицу, у нас с Громоданом стрелка забита, Антипа ты идёшь?

Пол пошел в гостевую, мы же ещё посидели, полюбовались на ночное небо, понаслаждались запахами ночных цветов.

 

ГЛАВА 20

Утром, стараясь потихоньку встать, была поймана за лодыжку.

— Куда? Нельзя с утра оставлять мужа без сладкого!

— Ох, чует моя пятая точка — недолго мне непраздной ходить!

— Нам Богинюшка, а самое главное — кот, добро дали, вот и будем стараться, — жарко нашептывал мне невозможный Повелитель, уводя меня в сказочную страну — туда, где не остается ничего, кроме бесконечно длящегося восторга… — Я начинаю бояться… ты с каждым разом выглядишь до неприличия сияющей, это твое сияние вызывает у мужиков слюну и кой чего ещё. — Дим внимательно смотрел на меня.

— Не знаю-не знаю, я как-то кроме тебя, особо никого не замечаю, а вот насчёт Вас, Мой Повелитель — это проблемно… хочется постоянно трогать и, мурлыча, тереться возле ваших рук.

Повелитель засиял:

— Желание обоюдное!

Пока шептались, утро разгулялось, пришлось быстренько готовить завтрак, и как раз проснулись детки.

— Мама, папа, у нас сегодня выходной! А давайте, мы навестим тёти Каллен заведение, там такие классные бассейны с горками для ныряния!

— Сначала посмотрим на камни для Храма, а потом купаться, такое впечатление, что вы у меня тоже дельфинчики, замаскированные!

Затем деда Поля сказал про обучение у него. Всё, деда крупно попал — его выспрашивали обо всем… что? где? зачем? когда? — вопросы сыпались из деток, не переставая.

Лучик согласился сразу, не раздумывая, что было удивительно:

— Мамочка, там будут маленькие всякие зверятки, и они с нами дружить будут, смотри — у нас есть друзья: Муська с жеребёнками, Зять из другого леса, дельфинчики, коты, теперь ещё другие будут… — зеленые глазки блестели.

Я расцеловала сыночка, тут же подлезла Любава, «так ведь нечестно, одного Лучу целуешь», подключился папа, перецеловав всех.

Пришел кмет Колян с мальчиком — будущим архитектором, пошли смотреть камни. До выработки добрались незаметно, в массе камень смотрелся намного лучше, особенно понравилось, что в тени он становился более насыщенного голубого цвета, и Храм от этого только выиграет! Выработку забросили, когда Тилья захирела, спроса на камень не стало, и бывали здесь только вездесущие мальчишки. Вот кмет и запомнил, как в детстве они тут сражения устраивали.

Дим сказал, что добычу камня возобновят, тем более, что камень выходит на поверхность и затраты на производство будут небольшие. Велел кмету составить карту всего месторождения и прибыть в столицу через седмицу.

— Ваша любимая Тилья ещё больше оживится, Унгар догонит по числу проживающих, а по красоте и благоустройству третий год — первая. Я, пожалуй, наше кметство в полном составе сюда на пару дней загоню, пусть поучатся, как можно и нужно обустраивать свой город.

— Так, мы Ваше Величество, с радостью, только вот заслуга-то самая большая в этом Вашей супруги, нашей всем городом обожаемой Зиналии.

Я засмеялась:

— Колян, счастье, что кот не слышит, обидится ведь, в усмерть.

— Про Степана отдельный разговор, он у нас заслуженный судья по всем видам спорта, кроме плаванья, мы ему, по секрету, приготовили медаль и несколько дипломов. Вот, резчиков эффирских буду просить, чтобы необыкновенную рамку вырезали, поместим туда все дипломы, и Степану вручим. Весь город в курсе, и ждет такое событие, спортсмены его боготворят!

— Мы тоже придем, нашего Стёпку поздравлять, Лучик, надо придумать ему подарки, давай… — дочка зашептала ему на ухо… — сынок кивнул, — только секретище большой!

Мы улыбнулись, секрет есть секрет, папочке перед сном ведь расскажут, опять же, если захотят.

Затем было много веселья у тёти Каллен, пока я зависала на массаже, все дружно ныряли и плавали. Опять же, посмотрев на все это, посоветовала расширить и сделать аквапарк с размахом, учитывая, что впереди открытие Храма и появление многочисленных паломников и туристов, спросом он будет пользоваться.

Каллен даже запрыгала как Любава:

— Зиналия, я столько раз возносила горячую благодарность Богинюшке, что привела вас в наш город, горжусь тем, что близко знакома с вами, вы такие необыкновенные с котом, у вас такие восхитительные идеи! Вы такие добрые, дарите их бескорыстно, мы вас ждем на праздник Года! — она хитро улыбнулась, — должен же город поблагодарить вас за то, что встряхнули и оживили нас, мы не нарадуемся переменам! У меня ведь жизнь была затхлая, сон до полудня, визит к «подругам», перемывание костей друг другу и все, а сейчас… мне же времени катастрофически не хватает, выспаться бы как-нибудь. Так что от лица всех жителей Тильи выражаю надежду, что на праздник Года вы нас посетите!

— А мы со Стёпкой специально выбрали тихий городишко когда-то… а вот… не получается тихо в уголке отсидеться, всё дела да случаи.

Вечером уже в столице ввалились Таши со Стёпкой — сияющие:

— Зинуша! — с порога заорал кот, — внимательно посмотри на это рыжее чудо и скажи, что видишь?

— Ваши сияющие физии, как будто миллион выиграли!

— Бери выше… вот этот красавец, дай я тебя поцелую, оказался даже не семи пядей, а сто семи пядей во лбу — они с Вилькой мне такую кайфовую вещь сообразили — разговорник для котов!

Таши посадил кота на его любимый диванчик:

— Степ, ты меня всего уже облизал, хорош! Мы с Виликом придумали преобразователь кошачьих мявов в слова, заучили все «мяу» с разными интонациями, Степка перевел, и придумали такую штуку, подбежит котишка к преобразователю, лапой дотронется, мяукнет, а кристалл специально настроенный, выдаст слова. Типа — нужна помощь, вижу вора, нападение и всякие другие мяу. Пока только самые необходимые десять, но будем расширять, пусть котишки научатся правильно мяукать, чтобы путаницы не было.

— А где ваши преобразователи поставите?

— Уже, у мусорок сбоку — ну крутятся там кошки и крутятся, кот поймет что это «бойцы невидимого фронта»? Сегодня весь день котиков обучали, результат радует! А как рад я… — кот зажмурился, — это сколько у меня времени теперь появится, а то был один, блин, переводчик на всю страну, даже с Лучиком пообниматься некогда, поменяет вот меня на Федотку, а тот мудростью и умом не блещет!

— Себя не похвалишь… ты не звездиться начал?

Кот вытянул лапу в мою сторону:

— Ты когда меня ценить начнешь, жестокая? Ты ж для меня, как старый чемодан без ручки — и не нужон, и выбросить жалко…

Я только улыбнулась:

— Мели, Емеля, твоя неделя!

Стёпа посерьёзнел:

— Я вот, пока детки на практику к Полу пойдут, хочу к дедку рвануть, справишься без меня?

— К какому дедку?

— Да к шаману энтому, интересно поглядеть, что за людишки, страна, опять же, неизученная, обстановку на предмет верности-предательства изучить. Антипа с тремя выпускниками — ведовыми, ну, а как же без меня?

— Зная твоё неуёмное любопытство… конечно, иди, а как море-то перенесёшь, ведь укачает?

— Тёмная ты, скажу по секрету — наладили переход туда, для особо засекреченных агентов и магов, они когда доплывут, «тута я и появлюся», всё схвачено!

— Джеймс Бонд, засекреченный!

— Не, я лучше как Штрилиц, этот понятнее и роднее!

— Таши, ты поешь?

— Спасибо, Зинуш, я бы с удовольствием, но жена дома ждёт, готовит для меня, а если я где-то перехвачу, обижается, слезы сразу, сама понимаешь, беременная женщина. Ну, через месяц дочку родим, там не до слез будет, — он зажмурился, — вот и опыт имеется: роды принимал и с детками грудными дело имел, и навык есть, а так страшно, где-то внутри.

— У вас с Вирушкой совместимость полная, Антипа сказывал, ихие ведовые легко дитёв рожают, не накручивай себя, все будет хорошо.

Дворец все больше прихорашивался, очень интересным вырисовывался выставочный зал — часть оставили под картины начинающих художников, часть заняло детское творчество — работы учащихся Магвера, часть отвели под народное творчество пока только своей страны, но в перспективе собирались показывать и изделия мастеров из других стран. Только правое крыло дворца оставалось нетронутым, там была офисно-деловая часть-кабинет и канцелярия Правителя и всяких других деятелей.

По всему Унгару шли соревнования, молодежь до темна не расходилась со спортивных площадок, в моду вошли брусья, кольца, канат, — из меня выжали всё, что я помнила, а больше всего всех очаровал батут. Вот и кипело всё вокруг.

Были и недовольные, особенно среди дам из знати:

— Какая-то не пойми откуда, плебейских кровей, наверняка не обошлось без приворота, вон как Повелитель над ней трясётся, столько достойных вокруг, а выбрал… такую… — дальше шел неразборчивый шепот (не приведи Богиня, услышат, из столицы сразу вышлют!) с нами посидеть пообщаться, всё у неё времени не хватает, ни одной задушевной подруги…

А нам действительно не хватало времени, многие дамы, кто поактивнее, сначала из любопытства, а потом, загораясь, начинали заниматься делом: кто-то обследовал сиротские приюты и школы, кто-то вплотную занимался налаживанием культурных связей между городами и странами, кто-то организовывал женские клубы. Кто-то мотался по стране, рассматривая и оценивая местные достопримечательности — развитие туризма открывало большие перспективы для страны, и надо было предусмотреть всё.

Объяснять кому-либо, что «задушевной подругой» у меня самый лучший из мужчин — Димандан, не собиралась, были какие-то приёмы, где мы должны появляться вместе. Я плевалась, чертыхалась про себя, но натянув маску вежливости, ходила, вела себя там «положительно» — по оценке кота.

Кот смотался к чарфи. Впечатлений было много:

— Народишко совсем замученный, считай на одних бабёнках и выживали, но сейчас потихоньку начинают возрождаться. Эти мужики, из мышей летучих, нарасхват, уже много беременных есть, ожидается прирост населения. Наши маги много уже для них сделали, да и Бастика (он упорно не желал её называть Богиня) постаралась — когда изволили гневаться, сравняла прилично горушек, и в шторм на появившиеся равнинные места накидало много мусора, ила, земли какой-то. Сейчас все площади и даже клочки обработаны и засажены всякими ягодами — овощами, чарфи за столько лет изоляции научились со скудных клочков земли по два урожая снимать. Детишки у них славные, очень стеснительные, напомнили мне муравьев, все время чем-то заняты. Антипа пятерых привёз, сказал, ведовыми им не быть, но с местными хижинами — домами, те халупы, где они живут, назвать нельзя, сумеют говорить. Дедок мне насовал своих зелий. Сказал одно тебе передать, для поддержки, и мне велел пить какую-то дрянь, «непременно, если хочешь Лучезара увидеть взрослого», короче для поддержки штанов. Вот, тебе вручаю, ты проследишь за мной лучше, я ща забурюсь куда-нить и забуду, — он помялся. — А Лучика оставлять без себя не хочется, по земным-то меркам, мой поезд уже к конечной станции подкатил.

— А я? Земля — это теперь так далеко… тебе Богинюшка обещала долголетие, откуда такие мысли?

— Обещать, моя милая, не значит жениться! — хмыкнул кот, — ты лучше расскажи, как практика у саксаула проходит?

— Восторгов много, и не у Любвы, а у нашего серьёзного сыночка, он столько много зверюшек маленьких увидел, но не буду говорить, сам тебе всё расскажет.

— Мальчик мой любимый! — расплылся кот, — смотрю, у него и твои, и папины, и мои черты характера проявляются! Надо будет в школу забежать, проверить, как они там. Не дуйся, вы — родители, а я как бы приятель, мне по секрету можно что-то тайное рассказать. Я с ними, как у чарфи немного жизнь устаканится, смотаюсь туда, им интересно будет.

Весь вечер шли разговоры-переговоры, мне же было как-то не очень хорошо, и я задремала. Подлезла Любава:

— Мамочка, а какие у вас на земле имена были?

— Всякие, там столько стран и огромное множество имён.

— А вот, в твоей России, скажем, на букву А?

Перечисляла долго, дочка задумалась…

— Красивых много имен, а на букву Л?

Присоединились Лучик с котом, и комментарии кота всех развеселили, я называла полное имя, а кот добавлял:

— Анна? Аня, Анютка, Нюра, Нюся, Нюша, Нюрок, — дети смеялись, рассказывая пришедшему папе производные имена.

Всё было как всегда — утром детки отправились к Полу на два дня, в сопровождении котов и охранников, у Дима встреча с новыми послами Малиша, Стёпка на обучении котов новым «Мяу», я же засиделась в кабинете директора Национального музея.

Галюня все делала добросовестно, тщательно проверяя и перепроверяя все поступающие экспонаты, мы только радовались такому директору. Не повышая голоса, она умела построить и вразумить всех, и за небольшое время подобрала хороший коллектив для работы, что только радовало. Я пошла в кабинет к Величеству, зная, что он точно освободился и ждёт меня.

В коридоре у двери на меня чудом не налетела спешащая куда-то девица, скорее всего из оставшихся в обслуге, буркнув извинения и небрежно присев, чем меня сильно удивила, во дворце все были вышколены и приседали на загляденье, поспешила дальше.

И из-за угла, коридор как раз поворачивал, услышала какой-то шум и сдавленный крик:-Помо… гите!

Оглянулась — нигде никого, опять послышались вскрики и рыдания, решила помочь, зная, что кто-то из котишек, да крутится здесь поблизости.

И повернув за угол, попала в железный захват, дернувшись, поняла, что не вырвусь. И ещё поняла, что дурища картонная стопроцентная. В полутемном коридорчике стояла эта девица и три каких-то молодых мужчины, один из которых крепко держал меня, не давая возможности шевельнуться.

— Ну вот, а вы волновались, эта глупая курица сама в наши руки влетела! Делайте с ней мальчики, что хотите, и как вам хочется. А я пойду Повелителю глаза отводить, минут тридцать у вас в запасе, а потом, чтобы эта выдра сдохла. — девица, вильнув подолом, пошла по коридору.

— Ну что, красотка, думала, если нас из дворца выкинула, так до тебя никто не дотянется? Вот мы сейчас и попробуем от чего так ошалел наш, — он как выплюнул слово, — Повелитель. А потом пусть он пользуется замаранной бабой, если выживешь, а мы ещё и слухи пустим по Лиарду, что жена-то из шлюх была. Я что держать её так и буду? Нет уж, договорились оба сразу, так и сделаем.

Третий, как-то судорожно сглотнул и сказал:

— А может не стоит? Ведь не поздоровится нам?

— Поздно, теперь только вперед, — второй схватил меня за горло, державший сзади отступил, и меня с силой впечатали в стенку. От удара выступили слёзы.

— Что, плакать будешь, умолять? Поздно, раньше надо было думать, мы, знать, не потерпим какую-то шлюху над нами, знай своё место!

— Но ведь, — опять попытался сказать третий, стоящий в стороне и нервно озирающийся, — обруч-то её признал!

— Ха, штучки его любимого рыжего, и до него дотянемся. Чего смотришь, рви одежду — да побыстрей, время идет.

Второй потянулся с ножом к вырезу платья — из темноты беззвучно выскочила темная молния и вцепилась в руку насильника, тот вскрикнул, выпустил нож и начал трясти рукой, пытаясь сбросить кота, вроде это Федотка, шипя от боли.

Держащий меня за горло чуть ослабил хватку, и я, наверное, чудом, сумела вытащить правую руку из-за спины, на месте тату обруча мгновенно стало горячо. Я вцепилась рукой в руки насильника, он сжал горло сильнее, начала задыхаться, и тут от тату полыхнуло — эта козлина отлетел, впечатался в стену и замер без движения.

— Ну, кто еще хочет отведать комиссарского тела? — заорала я.

В это же мгновение коридор осветился, раздалось рычащее:

— МЯФФФ! — черная шипящая молния врезалась в того, что сумел отбросить котишку и повернулся, собираясь бежать.

Стёпа вцепился ему в голову, тот, что сомневался, стоял на коленях, а бледный до синевы Дим подскочил ко мне, судорожно ощупывая меня, он ледяным голосом отдавал команды:

— Стёпа, успокойся! — кота еле оторвали от воющего насильника.

— Всех в пыточную! Этого, — он кивнул на ободранного котами, — перевязать и с него и начинайте. А этого, — он вгляделся в впечатанного, как выковырните… максимальное прочтение.

Стоящий на коленях взвыл:

— Ваше Величество, не губите!

— Убрать здесь! Тех, кто должен был сопровождать её Величество, тоже в пыточную!

Подхватив меня на руки, стемительно пошел в кабинет, где уже ждали целитель и Тахирон.

В приемной сидела спутанная по рукам и ногам давешняя девица, увидев меня, она забилась в путах, а потом резко обмякла.

— Она меня заманила, — стуча зубами, едва выговорила я, меня начало трясти, отходняк пришёл. Меня напоили каким-то зельем, Дим укутал в теплый плед, а меня всё трясло.

— Зина, ты в состоянии говорить, — спросил он меня, когда в кабинет влетел Громодан.

— Дда!

— Как всё случилось?..

Объяснила — пошла на крики, уверенная, что этой девицей из обслуги захотел полакомиться кто-то из знати, а увидев меня, прекратит, но попала в подготовленную ловушку. Спасибо котику, если б не он…

— Где была охрана?

— Спит охрана, — мрачно сказал Громодан, — пока ожидали Её Величество, принесли легкий перекус, в напитке было добавлено сонное зелье. Главкухарь сказал, что лично собирал и наливал питье, а вот относила как раз вот эта девица. Котишка что вцепился в руку, получил серьёзные травмы, сейчас с ним маги занимаются.

Дим, прижав меня к себе покрепче, сказал:

— Тебе несказанно повезло, что директриса выйдя вслед за тобой, сильно удивилась, что тебя уже не видно, пошла ко мне в кабинет, удивляясь, не бегом ли ты убежала… У меня же зажгло руку в том месте, где тату обруча, и влетает обеспокоенная Галюня… кот в стойку. А в приемной девица, что-то бормочущая, с бегающими глазками, махнул Тахирону, чтоб спеленал магически, и рванули сюда. Громодан! Девицу на прочтение, первую!

— Да, Ваше Величество! Стёп, ты со мной?

Кот какой-то вялый, мотнул головой:

— Не, я что-то устал, Зин, пойдем домой, а?

Дома, обессиленные, уснули вместе с котом, кот давным-давно не спал у меня на животе, а тут сам подлез. Дим не стал нас будить, и я проснулась утром между двумя мужиками.

— Кот, ты чего молчишь, я уже приготовилась про тройничок услышать? — хрипло скзала я. Горло болело, и наверняка, синячищи будут.

Стёпа как-то вяло махнул лапой. Я встревожилась:

— Э-э-э ты чего? — полезла трогать нос, вроде холодный, — Стёп?

— Да хреновато мне, полежу вот, дедовых капель мне нацеди.

Капли не помогли, занедужил мой защитник, за весь день ничего не съел, только воду пил.

И вот тут я запаниковала… больше, чем когда стояла перед несостоявшимися насильниками. Мой единственный, противный, ехидный кот был не похож сам на себя.

Дим тут же вытащил Таши, Тахирона, Нархута — те просканировали всего кота — ничего угрожающего не нашли, какие — каналы подправили, а котка или спал или лежал, уставившись в одну точку. Я взяла его на руки и носила как грудного ребёнка, под окнами сидели котики с печальными мордашками, охранники тоже ходили смурные.

— Кот, Лучик с Любавой вот-вот придут, ты их-то не пугай!

Он приоткрыл глаз, мякнул и опять задремал. Дим аккуратно взял его у меня из рук — я же еле сдерживалась, чтобы не разреветься… Пошла приготовить какую-то еду, даже печка умудрилась напортачить, подгорела запеканка… у меня сердце упало в пятки…

Ввалились мои счастливые взбудораженные детки с Полом, мой мальчик в момент просёк:

— Мамочка, ты почему такая?

— Кот заболел! — мои солнышки рванули к папе, Любава, забрав кота, тут же начала гладить его, щедро поливая его зеленой своей магией.

— У него болит сердечко и ничего не хочется, он в какой-то депрессии, — определил Лучик.

Пол опять начал зеленеть.

— Деда Поля, ты не расстраивайся, мы его вылечим!

Весь вечер кота гладили, жалели, он немножко взбодрился, чуть поел, но всё равно был вялым. Опять спала с котом, всю ночь дергалась, периодически дотрагиваясь до него. Утром, перед школой Лучик ещё раз посидел возле котки, похмурился, и опечаленные дети пошли учиться. Автоматически делала домашние дела, естественно проверяя кота через каждые несколько минут, он соизволил сделать замечание:

— Зин, не дергай меня, дай поспать!

Пошла в сад, начала выпалывать ненужную траву, такая работа немного успокоила, присела на стульчик под окном и задумалась, очнулась от разговора:

— Стёп, а ты свистун-врун конкретный! — Лучик.

— Че-го? — замедленно проговорил кот.

— Того! Помнишь, когда мне было четыре годика, ты мне сказал — Луча, мы с тобой горы свернем, я всегда буду рядом, пока не женишься?

— Я такое говорил? Ох, Луча, устал я как, что-то ничего мне не мило, ничего не хочется!

Вздох сына:

— Старый ты стал и противный! Я же вижу, что ты себя жалеешь, а как же я?

— У тебя есть столько людей вокруг, все тебя любят.

— Ты совсем дебил, да? У мамы есть папа теперь, У Любавы — Дар, даже у Антипки есть Цвета, а у меня — ты, должно же быть у меня что-то совсем-совсем мое? Когда вырасту, может, будет жена избранная, а может, и нет, я всегда, если Артёмка хвастается, говорю — А у меня есть Степка, кот говорящий. Хорошо, мамочка не слышит, как я плохие слова начну говорить — свинья ты неблагодарная и шакал паршивый! Мамочка у нас деточек заимела опять, а ты её расстроил, она, вон, еле сдерживается, не плакать чтоб. А папа сказал, что ей сейчас никак нельзя гориться, на ребеночков повлияет.

— Чё? Серьёзно? Луча, ты не врёшь?

— Луча никогда не врёт, это ты врать любитель! — припечатал сын.

— Э-э-э, ты сказал — ребёночков? Чё, опять двойня?

— Пока неясно, или два, или три!

— Ай да папа у вас!! Силён мужик!

— Ты не проговорись мамочке, она ещё не знает, а мы хотели сказать, когда чётко высветятся ауры, пока общее пятно, мелькают то ли две, то ли три ауры. Через седьмицу должно устаканиться!

— Эх, и поболеть не дадут, голубушку мою как оставишь теперя? Вставай, поднимайся, рабочий народ! Луча, я сегодня покисну, а завтра, зуб даю, встану.

— Конкретно, который, выбью сразу.

Тяжкий вздох:

— Научил на свою голову, сокровище сокровищное, я тебя люблю.

— И не бросишь?

— Не!

— Завтра пойдем в Тилью, у статуи клятву дашь, а то опять обманешь.

— Что мне ваша Богинюшка сделает?

— А хоть бы и хвост твой ненаглядный облезет, и будешь как животное лев из вашего мира, голый хвост с кисточкой… — и оба захихикали.

Я перевела дух, хихикает, значит, на поправку пошёл. И тут же окатило жаром — два или три дитёнка? Вот почему Любава именами интересовалась? Как рожать-то, опять такая страсть будет? Ах, заговорщики-хитрованцы! Ладно, подыграем им — я ж ничего не знаю, вот оно магическое преимущество, в момент все увидели! А кота надо потихоньку от всех этих интриг-расследований уводить, энтузиаст хренов. Вот и надорвался морально.

Потихоньку отошла от окна, я ж ничего не слышала.

— Мамочка, Стёпке получше стало, он поесть просит, пойдем котика кормить? — мой зеленоглазый сын сумел вытащить кота из депресии, откуда у семилетнего ребёнка такие умения? Потом вздохнула про себя — сколько раз говорено, что дитё с очень большими способностями, наверняка и беременность первым увидел.

— Лученька, ты у нас такая умничка, мы тобой гордимся и очень любим!

— Я знаю. Мамочка, я вас тоже всех люблю, но Стёпка самый-пресамый, ты не обижаешься?

— Сыночек, я эту любовь с первых дней вашего рождения наблюдаю, нам бы его как-то от шпионской работы отвести?

Сынок подумал, покачал головой:

— Пока не надо, пусть работает, попозже, когда совсем вредным с тобой станет, сейчас он прокислый!

— Мальчик мой, самый славный! — я расцеловала его и пошли кормить кота.

— Что, вьюноша бледный со взором горящим, кушать захотели?

Кот махнул лапой:

— Я пока не в форме, издевайсси, дозволяю!

— Лученька, а где же Любава?

— В школе, я отпросился у Драгана, сказал, что кот заболел, он опечалися и отпустил, я пошёл назад, у нас там серьёзные парные бои сегодня.

Кот потихоньку ел, я сидела, подперев рукой щёку, и смотрела на него.

— Ну чё ты смотришь жалестно? Ну слабак я!

— Ни разу не слабак, просто взял на себя непосильную ношу, ты не вопи, а может тебе и впрямь бросить все эти шпионские дела? Суди, вон, игры потихоньку?

Кот помолчал:

— Раз пошла такая свадьба… знаешь, Зин, я как-то неожиданно сломался… молчи, слушай… Я же просто кот, никого не терял, никого не хоронил, это ты у меня железобетонная, смогла выдержать такую жуть. А я?…Сколько можно видеть тебя в беде? У меня в этот раз такая… ядрёная ненависть была, загрыз бы, Дим ведь на эту тварь полог поставил, у меня лапы вхолостую работали. А потом, как что-то внутри сломалось, и стало так по фонарю всё. Я и тебя где-то там, на задворках воспринимал. Вроде и слышу, а и фигли?.. А Луча… — он помолчал, а потом выдал, — а Луча твой, идеальный, меня дебилом и шакалом паршивым обзывает, и ваще всякие гадости говорит, врун я, свистун… мал ещё так со мной!!

— Стукачом работаешь?

— Не, ну обидно, опять же, слова-то мои, да к месту как, ой, дипломат растёт, папане до него далеко. Этот умник умеет зацепить парой предложений, горжуся и хвастаюся! И знаешь, вот покис я, но чётко понял, я обязан доскрипеть до его взросления. Он мужик скрытный, но уйди я… для вас всех тяжело — видел я, как суетились и даже зеленели некоторые, а для Лучика… трагедия точно. Будет взрослым — переживёт, а в семь лет… Охохонюшки, помереть и то нельзя!

— А не хапай больше, чем можешь съесть!

Я опять прижала его к себе.

— Котёнище, ты моя неотъемлемая часть, не пугай меня больше, валяйся вон целыми днями, нуди, вредничай, но скрипи!

Меня обняли лапами и лизнули в щёку:

— Вредина ты моя!

— От и славно, ить весь Унгар в страдании — Степан заболел, я испереживалсси, а и возможностев забежать не было, ить опять у чарфи зависал. Како узнал, бросил всё и сюда! На-ко, тебе ланда передал, сказывал, многосильное средствО, брателло, ты тако ужо не пугай, ить мы без тебя, како безрукие и слепые. — Антипа схватил кота и прижал к себе, — Стёпушко, мне ить без тебя никак! От и Поля, — он кивнул на скромно присевшего Пола, — зеленеть зачал, у ево энто признак сильного волнения, ужо выучил.

Кот заважничал:

— Всё, ша, я уже поправляться зачал! Вечером ужо приходите всем семейством, ить девчушку давно не видели, поди замуж собралась?

— Оне ноне шустрые, если в братика, то тоже годов в пять родителев озадачит. Ить я убежал, в вечеру появимсси.

Пока не пришли дети, Стёпа и Пол затеяли баталию в карты, я же задремала. Проснулась от обнимашек — папа пришёл.

— Стёпку видел, порадовался, мешать баталии не стал, они там мухлюют и оба хохочут, им позитив нужон.

К вечеру набежали все, моя тёзка такая славная малышка, улыбалась беззубым ртом всем, охотно сидела на чужих руках, но больше всех её заинтересовал деда Поля.

— Ить не отдам в твое лесное царство, самому нужна, — выдал Артёмка.

— Зачем она тебе, мелкая, пищит?

— Ужо подрастёт, обучу всему, како сдачи давать, како стрелять из рогатки, да много чему, боевая будет, ужо за нос цепляется — еле отрываю.

Вечер получился весёлый, детки скакали, играли, потом проводили Агриппу, наши уснули, и начался сурьёзный разговор.

Дим спросил:

— Зина, а что ты кричала про какое-то комиссаровское, что ли, тело?

Кот засмеялся.

— А, это фильм у нас черно-белый, там женщину после революции на корабль назначили комиссаром, ну начальником большим, а на корабле одни мужики, да уже битые-перебитые, служили тогда подолгу, лет по двадцать, что-ли, ну и попытались её подмять, или на испуг взять, она одного пристрелила, а фраза эта её стала крылатой, вот я во гневе её и вспомнила.

— Понятно, а мы с Громоданом голову ломали. Значит так, прочитали мы этих двух, нападавших, кучка, как ты говоришь «золотой молодежи», а проще бездельники, прожигающие деньги родителей, очень недовольная, что их выдворили из дворца, где можно было есть-пить на халяву, портить горничных, красоваться друг перед другом, надумали устранить причину зла. Инициатором была эта девица, уж очень ей не хотелось отправляться на периферию, здесь-то она блистала. Составили список, кого и за кем убирать, вторым шёл Таши, далее все здесь присутствующие, кроме Пола — того побоялись даже вслух вспоминать, у него руки длинные. Меня в расчёт не брали, рассчитывая, что убитый горем, позволю им поселиться заново. Сегодня у Громодана много работы, вся золотая молодежь арестована, ждет своей участи. Эта девица и два подонка, что посмели тебя мучить, приговорены к смертной казни, я обычно подписываю прошение о помиловании, здесь такого не будет! Не так хотел сказать, не в такой обстановке, НО прощать покушение на убийство четверых, тем более, трёх не родившихся, я не намерен и не буду.

Он прижал меня к себе, мужики загудели.

— От ить Величество, ты како батюшка мой, пордистай! — все засмеялись, «пордистай» сказал:

— Я наверстываю упущенное! — Потом добавил, — одному, что пытался их отговорить, заменили двадцатью годами службы в отдаленном гарнизоне, рядовым. Зинуша моя, как катализатор, вся муть всплыла наверх, и я очень прошу вас всех, и вы будьте осторожны, внимательно приглядывайтесь ко всему, малейшее несоответствие тут же сообщайте Громодану, я не хочу и не желаю вас терять из-за каких-то идиотов. У щенков, подаренных мачорцами, теперь уже свои щенки, пять штук — Таши, Косику, Арди, Антипе, всем по натасканному щенку, эти чужих близко не подпустят, один нам. Такая вот информация.

Оставшись одни, посидели, потом Дим, виновато посмотрев на меня, сказал:

— Ты не сердись, что я так в лоб сказал про наших, теперь уже зародившихся деток, первым, кстати, определил их Лучик, по его прикидкам у нас будет два мужика и дочка, но через седмицу будет видно точно. Не волнуйся! Эти роды такими тяжелыми не будут, обруч тебя признал, и совместимость наша теперь полная, без этого мы бы долго и упорно ждали хотя бы одного. Любава вся в волнении, имена выбирает, ей персонально надо одного братика, Лучик согласен на сестричку, а второго малыша маме с папой отдают.

Вот так. Через седмицу стало ясно, что у меня близнецы — тройня — они как были в одной ауре, так и остались, по-земному, однояйцевые.

Любава перебирала имена, долго спорила со всеми, и, наконец-то, пришла к решению, о чём торжественно объявила:

— Дорогие родители и братик, я придумала нашим деткам имена: Елисей, Егор и Елизавета, мы с Лучиком на букву Л, а ребятки пусть будут на Е, я же помню мамочка говорила, что ей имя Егор нравится. Согласны?

Лучик подумал:

— Лучезар, Елизавета буковки есть одинаковые, мне нравится!

— А мы и не против, пусть будут такие имена-это папа озвучил.

— Стёп, мама?

— Ох, маме бы доходить и родить нормально, вам нравятся такие имена, значит, так и назовем, когда родятся.

— Мы тебя будем сильно-сильно беречь и не огорчать, правда, Стёп?

— А чё сразу — Стёп? Я Лучику зуб дал, вот в Тилью сбегаем за подтверждением, не буду, не буду, чё я не понимаю, что трех ещё сложнее, чем двух выносить, но где наша не пропадала? Сдюжим!

Каждый день возле меня находились три-четыре котика, охраняли на совесть, Димандану несколько раз пришлось извиняться за помеченные ими сапоги — они посчитали назойливым внимание ко мне и пометили владельцев роскошных сапог.

Через седмицу Вирушка и Таши пошли рожать на море, как и обещали, но, похоже, Богинюшка поступила по-своему, не успели родить в воде, роды начались намного раньше, и дельфинам Таши показывал уже завернутую в пеленки дочку. Рыженькая, как папа, голубоглазая и красивенькая, как мама, малышка очаровала всех. Дельфины одобрительно свистели, девочка им понравилась. Назвали куколку Дэлия, чтобы имя перекликалось с дельфинами.

Я же все больше превращалась в консультанта на дому, мучил вполне земной токсикоз, и частенько тянуло подремать.

Стёпа ехидничал:

— Поели — можно и поспать, поспали — можно и поесть!

Дети с нетерпением ждали маленьких, каждый вечер гладили и слушали животик.

После покушения и последующих за ним жёстких мер, в Лиарде стало на удивление, спокойно, Громодан аж перекрестился — выспросил у Стёпки, что это такое, и научился креститься.

— Неужто можно немного передохнуть? Ваше Величество, я вот, приметил, как Ваша жена беременна, так в Лиарде спокойно… может… ммм… пусть она постоянно беременной будет? И прирост населения и спокойствие? Да, не сердитесь, Зиналия, я так грубо шучу, нет во мне Стёпиного умения, простите.

Наши усилия по оживлению связей не прошли даром — страны начали активно сотрудничать, начались туристические поездки и по стране, и в другие государства. Особенно полюбились каскадные озёра…Так сложилось, что Повелительница Азарда Ируша, пробыв там две седмицы, ещё через две оказалась беременна, двойней! Сейчас над ней тряслись все лекари и маги, азардский повелитель с почестями пригласил и доставил ланду, который осмотрев Ирушу, подтвердил, что два мальчика, и что все будет нормально, дети здоровые. И Мачор заполонили жажадущие иметь детей, там срочно осваивались ещё два таких же места с озерами.

Провели первенство Лиарда по всем видам спорта, котище был главным судьёй, я звала его Президентом олимпийского комитета.

Втихаря радовалась — он потихоньку отходил от оперативной работы, там все дела вели Вася и, как ни странно, Федотка. Федотка после покушения долго болел, а потом по словам Стёпки — «резко поумнел, после хорошей вздрючки папины гены открылись». Кот наш загорелся идеей Олимпийских игр, мотался по странам, разъясняя и доказывая, что это такое. Молодежь везде встречала такие идеи положительно, и котище хвастался достижениями.

Лучик уверенно держал первое место среди сверстников по борьбе и сражению на мечах, Любава от него не оставала, только мы с Димом придерживали её пыл, поясняя, что девочкам надо себя немного беречь.

Вот так незаметно и пришло время мне рожать. Дима трясло с первых схваток, он собрал вокруг меня целый консилиум, я же ругалась и не хотела рожать при такой толпе мужиков. Наконец, сошлись на Таши и домашнем целителе Саллиии, Туране, остальные были на подхвате. Но, к моему немалому удивлению, деточки меня совсем не мучили и родились один за другим с небольшим перерывом. Когда бледному от переживаний Диму сказали, что уже всё, он долго не мог поверить, и только когда увидел три одинаковых личика, смог облегченно вздохнуть. Малыши были очень похожи на папу, только у дочки Елизаветы глазки были не черные, а зеленые, что привело в восторг и папу, и, особенно, Лучика.

— Любавушка, как ты братиков различать собралась, где Елисеюшка, а где Егорушка?

Дочка в минуту разобралась, посмотрела на обоих и выдала:

— Вот Егорушка! А это мой Елисейчик!

Кот мигнул Таши, тот переложил мальчиков.

— Егоза, а ты их не перепутаешь?

— Таши, зачем братиков поменял, не препутаю, они совсем разные. У Егорушки личико немного другое!

Какое другое, мы так и не смогли понять, только по характеру и определяли мы с папой кто из них кто: Егорушка был очень спокойным, второй Лучик, а Елисейка — чистая Любава.

Кот малышей любил, играл с ними, забавлял их, но «любовь N 1 всей его жизни — это Лучезарушка, я с этим ничего не могу поделать, энтот мне, сокровище сокровищное, дороже жизни!»

Из Дима получилась отличная нянька, каждую свободную минуту он отдавал малышам, старшенькие дети не обижались, у них уже появились свои интересы в школе, второй класс как-никак, но одно было неизменно — перед сном посекретничать с папочкой.

Я, было, заикнулась, в шутку, что вот, мне не доверяют…

Лучик, подняв на меня глаза, ответил:

— Мамочка, мы тебя очень любим, и оберегаем от ненужных волнений, тебе с малышами времени не хватает, а папочка нас и выслушает, и подскажет, и тебе все скажет.

— Ну да, а по мелочи и промолчит, например, отчего Лучезар три дня ходил, морщился и сидел боком?

— Ох, мамочка, от тебя не скроешь, я упал неудачно, побаливало, а тебя волновать не хотели.

— Сыночек, ты только вздохнешь, а я уже догадываюсь…ты спал, а я твой ушибленный бок тихонько мазью мазала, так что если где-то ушиб или ещё какая бяка — сразу же мне говорить. А секреты они есть у каждого, хорошо, когда их можно рассказать надежному человеку, я рада, что у вас такой надежный папа есть.

Не буду же я говорить им, что по ночам мы все секреты и проблемы наших старших деток решаем сообща.

 

ЭПИЛОГ

ЧЕРЕЗ 12 ЛЕТ

Светило, словно тоже радуясь предстоящему торжеству, сияло, как никогда, но и его сияние затмевала наша невеста — Любавушка. Бедный Мстидар, ему с тех пор, как Любаве исполнилось шестнадцать лет, было очень непросто, наша умница-красавица постоянно его провоцировала, как он сдерживался… Но мужик кремень — дал слово до девятнадцати ждать — держался, ещё остужал горячую голову спешащей замуж сестрицы — Лучик. Как он ей говорил и что, но Егоза ненадолго угомонялась, а потом опять начинала соблазнять своего барсика.

Нас с Димионом выслушивали, клятвенно обещали, «Но мамочка, ты сама как-то обмолвилась, что хороших ещё зелеными срывают, вот и пусть срывает, а то тянет и тянет резину. Мамочка я ж его так давно люблю и жду».

— Скорее, он тебя ждёт!

Эти соблазнения, что удивительно, никак не отражались на учебе. И в Магвере, и у Пола отзывы были только хвалебные.

И вот сегодня в Тилье — а Храм богинюшки стал главным в Лиарде — по всему подъему стояли разнаряженные гости и ждали молодых.

Они появились, и наступила оглушающая тишина… Невеста, как цветущая сакура, вся в белопенном платье и рядом статный, красивый жених.

Впереди всех важно шел наш котище, за эти годы слегка поменявший окрас. Стал самого модного цвета среди котов — «соль с перцем», за ним очень важные и наряженные в цвета жениха и невесты шли наши трехлетние солнышки — Степан и Степанида!

Эти незапланированные детки получились очень похожими на меня — светленькие с моими глазками, не расстающиеся друг с другом ни на минуту, они стали подарком для всех, особенно для папы и Стёпы. Мои пятеро старшеньких деток до самых родов делали вид, что выбирают имена, хотя, как сказал Елисей:

— Мама, мы с первого дня все вшестером знали, как назовем младшеньких, просто для Стёпки сюрприз готовили!

Сюрприз и впрямь удался.

Когда долгожданных деток увидели все, кот спросил:

— Чё, назвать-то как-то решили, али безымянные будут?

Ответил Лучик:

— Давно уже, малыш — Степан, а малышка — Степанида!

И мой наглый котищще растерялся… молчал долго-долго, а потом как-то растерянно произнёс:

— Вот как… оказывается…

— Кот, мы тебя любим, — Любава схватила его в объятья, — это самое малое как мы можем свою любовь к тебе показать!

Кот молчал, лежал возле меня, целый день отвечал кратко:

— Да, нет.

Я всполошилась:

— Стёп? Ты заболел?

— Нет!

— А чего молчишь?

— Я в шоке!.. не могу выразить, что внутри…

— Попробуй!

— Зин, я ща рыдать начну, от щастья, моим именем, моим, назвать двух деток!!! — Он начал лапой вытирать глаза, — скажи-ка, когда я последний раз рыдал, уже и не помню, а тут… Зин, каких мы деток нарожали, а? Старушка моя, как хорошо, что нас сюда утащили!! Ты, вон, у меня, все такая же молодая, разве скажешь, что ты мать уже семерых!!! детей!! Вы с Димом, однако, весь Лиард поразили, то два, то три зараз, спецы, то-то папочка полог тишины и ставит каждый вечер, а детки хихикают.

— Кот… не хами…

— Знаешь, у меня сердце стало такое большое, ведь вас всех вместить маленького не хватит.

И вот, тёзки Степки важно и торжественно подходили к храму, малыши держались за руки, точно так же, как и молодожены. Подойдя к двери храма, детки посторонились, и Мстидар, взяв Любвау на руки, понёс её к статуе — кот и малыши зашли следом за ними, остальные ждали…

Богинюшка для своей любимицы расстаралсь — радужные всполохи и искры взлетали в небо, с неба посыпались блестки, осыпая стоящих. Было сказочно красиво. Мстидар вынес свою теперь уже жену из Храма, и все увидели, что бывшее белоснежным платье приобрело нежно-розовый оттенок, опять были восторженные крики, мы с папой расцеловав их, поспешили к малышам, которые уже сидели на плечах Елисея и Егора. Надо сказать, мальчишки в свои двеннадцать были крупными, рослыми, мама была им до плеча.

— Мамочка, мамочка, — Степушка, более эмоциональная, говорила взахлеб, — я тоже так хочу, красивой невстой быть!!

— Будешь, будешь, вот подрастешь.

— А ты, малыш, что скажешь?

— Клёво так!

— Вот и отдали Любаву в хорошие руки, — как-то грустно произнес так и оставшийся для всех деток Полей, наш Лесной хозяин, а потом, встрепенувшись, сказал, — ну что, мелкие, теперь деда Поля на пенсию выходит, будем отрываться?

И Степики восторженно закричали:

— Дааа!! — тут же ухватив его за руки, начали выкладывать свои мечты, — сначала на каскады, потом на лошадках, потом мороженое, потом… — деда только кивал, уводя их домой, малыши устали, — а ещё деда Арди с собой возьмем и наших лошадок.

Лошадок у нас теперь было много, у каждого ребенка по своей, персональной.

«Степановская» порода разрасталась, Степка нашел специалиста по коневодству, и теперь у нас были уже довольно приличные лошади. Муська была ниже всех, но «верх держала», она все так же истово обожала Стёпку и любила меня.

Стёпа все-таки стал Президентом МОК, два года назад прошли первые олимпийские игры, самое приятное — первым олимпийским чемпионом по многоборью стал наш Лучезар! Сыночек так и остался серьёзным, все детки его слушались беспрекословно и во многом подражали ему. Мальчик вырос видным, не превирая, девицы на него вешались, я было заволновалась, как бы не охмурил кто, на что был ответ:

— А может я жду — вдруг с твоей Земли ещё кого-нибудь занесет, вон, как папе?

Кот по секрету нашептал:

— Луча иногда поглядывает на Дэлию, с интересом, может чего и выйдет, ты меня не продавай, смотри.

У Таши с Вирушкой было четверо детей, Дэлия и три рыжика — мальчишки, погодки, шумные, непоседливые, солнечные детки.

Прохиндей Антипов вырос в славного юношу, стал уравновешенным, и было смешно наблюдать, как подскакивает и суетится мелкий папаня, возле весьма высокого для ведовых, сыночка. Кончалось всегда тем, что отпрыск усаживал отца и, придерживая его за плечи, говорил:

— Успокойся, выпусти пар!

Антипа затихал.

— От ить, прохидеем тако и осталсси, отца родимого учить вздумал, а и хорошо, горжуся ить!

У них с Агриппой было пятеро деток, Зинуша так и осталась единственной девочкой — все остальные мальчишки, суетливые, егозливые, вылитые папаня.

У Косика наооборот, первые две девочки и долгожданный сынишка.

— Буду вас с Димом догонять по числу мальчишек, — смеялся он.

Отдали замуж и Лукерию — за Тархуна, она что-то «долго не решалася пойтить за ево — ить набаловалася, самостоятельности через край заимела, но я, как старшой, достучалсси!»

— Глянь-кось, Зинуша, сколь у меня инородцев в родне теперя — эффирийка, эффириец, мачорская сноха скоро будет, вы со Степкою совсем иномирцы, Поля, однако же, тожеть ино… как бы сказать-от… Стёп, а?

— ИносранеЦ!!

— От ить наглючая твоя натура, тако и нарываесси на ответку. Пол, чё ты молчишь?

— Я за двадцать лет чего только не услышал, привык, — пожимал плечами Пол.

— Не лугайте моего Стёпку, он холоший, — наш маленький Стёпик никак не мог «сЛазить заЛазу букву Л», хитрил, пытался говорить слова без этой Лычащей буквы, а кот его дразнил постоянно, что старый — что малый, звал малышей тёзками, непомерно гордился этим.

На Лучезара нашего талисман чарфи указал как на Повелителя, там этому сильно радовались, они с тех памятных времен тяготели именно к Лиарду, да и все эти годы мы как бы шефствовали над ними.

Лучезарушка в Правители не рвался, пока всем управляли Ухра с Жганой. Сейчас в Чарфии было очень даже неплохо, страна развивалась, ланда ушел на покой, передав все свои шаманские дела Ухре, а сам, выбрав себе пять учеников — от каждой страны по одному обучал своим умениям, у нас, в Лиарде, он выбрал Лизавету.

Мачорцы давненько поговаривали о своем желании объединиться с Лиардом, остаться автономией, Венцеслав ворчал, что из его многочисленных сыновей никто не горел желанием княжить, они-то и подталкивали князя к объединению.

Так что быть Лучезару собирателем земель, как и предсказывала Богинюшка.

Дим спал и видел, когда бразды правления передаст сыночку, но не торопил, зная нашего разумного Лучика.

У сыночка же была своя испытанная команда — все детишки, что пошли когда-то в экспериментальный класс, давно и крепко сдружились-спаялись, можно было не бояться за сына. БКС таки служили верой и правдой, кот за ними приглядывал — где-то ругался, где-то подсказывал. Но изо всех его многочисленных потомков говорящим так никто и не уродился, это была его большая печаль, и, в то же время, хвастовство… На весь Лиард такой один я!!

И так и не научился с почтением отзываться о Богинюшке:

— Баба она и есть баба, особенно, если кошачьего роду-племени.

Богинюшка, похоже, делала вид, что ничего не слышит.

А я? Я… до безобразия счастливая жена и мама, обожающая своих деток и мужа, имеющая верных, надежных друзей и самое главноё — СТЁПКУ.

И подписываюсь под каждым словом:

БЕЗ КОТА И ЖИЗНЬ НЕ ТА!!