Наше прошлое может хранить страшные секреты. И эти секреты способны погубить тебя.

В тот вечер Дима рассказал много красивых легенд. И я будто была не-много зачарована. Время остановилось, и я не заметила, как на улице стемнело. Ночь подкралась незаметно и украла то чувство безопасности, что даровал день.

Дима проводил меня до дома. Он ушёл, а я осталась стоять возле дверей, не решаясь войти. Странное предчувствие полностью завладело мной. Это так зна-комо: предчувствие события, которое навсегда могло изменить текущий ход ве-щей.

Я вытащила кристалл из кармана кофты. Он придавал мне какую-то стран-ную уверенность в том, что всё будет хорошо, и я почти перестала с ним расста-ваться. Он был источником силы, которая могла меня защитить.

Я уже готова была войти в дом, когда увидела тень, мелькнувшую в саду.

На ночном небе не было ни одной звезды. Луна взошла совсем не давно, поэтому трудно было что-либо разглядеть. И я, движимая каким-то странным лю-бопытством, пошла в сад. Возможно, в итоге я совсем потеряла чувство самосо-хранения или же любопытство было моим главным пороком. Я никогда не счи-тала себя храброй, наоборот излишняя трусость всегда сопровождала меня, но жизнь в этом странном месте изменила многое, в том числе и меня. В лучшую сторону или худшую известно не было, но я знала, что уже никогда не буду прежней.

Я надеялась… Хотя не знаю, на что я надеялась. Возможно, на то, что та-инственной тенью окажется Эрик. Но Эрика в саду не оказалось. Зато там был кое-кто другой — тот, чьё присутствие внушало лишь страх.

Ярослав прислонился спиной к яблоне и не сводил с меня пристального взгляда. Я подошла достаточно близко, чтобы разглядеть его необычайно зелёные глаза. Они, казалось, горели зелёным огнём, это притягивало, и я была не в силах отвернуться.

А потом что-то случилось: я лишилась и воли, и свободы. Настоящую меня словно закрыли в ловушке, и моё тело превратилось в безвольную куклу. Тихий голос манил за собой. Я шла вперёд, не замечая ничего. Всё вокруг окутал густой туман.

И снова всё утратило значение: я не понимала, где нахожусь и сколько времени иду. Не было разницы между одной секундой и одним годом.

Голос приказал остановиться, и я подчинилась. Пелена спала, и я обрела зрение, слух и собственную волю. Я озиралась по сторонам, должно быть, с не-много глупым видом. Мрак, ночная прохлада, высокие деревья помогли понять, что я нахожусь в лесу, а рядом со мной, привалившись к дереву, стоял Ярослав.

Я огляделась вокруг и поняла, что не зашла слишком далеко, медленно на-чала пятиться к выходу. И на секунду Ярослав исчез из моего поля зрения, а когда я обернулась, то увидела его рядом с собой. Он ухмыльнулся, заметив мою расте-рянность.

— Привет, сестрёнка, — радостно произнёс он. Я молчала. Мой мозг не мог придумать ничего, и мне осталось лишь принять безвыходность своего положе-ния.

Глаза Ярослава поразительно быстро меняли оттенки. Они становились, то салатового, то тёмно-изумрудного цвета. Его глаза были отражением странного мира, и посторонним вход туда был закрыт.

Я начала обращать внимание на детали, и обнаружила, что многие черты его лица похожи на мои. У нас были одинаковые носы, глаза, губы.

Теперь фамильярное обращение Ярослава приобрело для меня особый смысл. И страх невольно сковал сердце. Я была не уверена, что хочу знать правду. Потому что одна догадка не давала мне покоя: что, если я и Ярослав — родствен-ники?

Моим первым порывом было убежать, но Ярослав предупредил меня взглядом. Мне не сбежать, не спрятаться. Он меня не отпустит никогда.

— Зачем торопиться? Я думал, что мы поговорим, — его голос звучал ле-ниво, но я уловила нотку угрозы.

Во всём его поведение было что-то от большого ленивого кота, которого не стоило недооценивать. Вот он просто стоит и разговаривает с тобой, а в следую-щую секунду впивается в горло.

— Нам не о чем говорить.

— Разве? — он вопросительно поднял бровь, и на губах его застыла ухмылка. — А я думал, что ты хочешь меня кое о чем спросить, сестрёнка.

Неожиданно я поняла, чего он добивается. Он цеплялся за слово «сест-рёнка», как за спасательный якорь. Ему хотелось, чтобы я сама начала разговор, чтобы я задавала вопросы. И мой главный порок — любопытство — почти усмирил страх, но даже любопытство не могло победить раздражения.

— Не называй меня так! — мне не хотелось слышать это слово из его уст, мне, казалось, что смысл, который он вкладывает в него, не сулит ни кому ничего хорошего.

— Сестрёнка, почему же? — он аккуратно дотронулся до моей щеки паль-цами. — Боишься правды, Злата? Идём со мной, и я расскажу тебе, кто ты есть.

— Нет, — я изо всех сил начала мотать головой в знак полнейшего отрица-ния.

— Но правду всё равно услышать придётся, — он сделал паузу, а потом заго-ворил мягким и тихим голосом, — ты моя сестра. Сестра по крови и по духу. У нас с тобой один отец и одна мать, а души наши слеплены из одной материи.

— Нет. Этого не может быть.

В кромешной тьме единственным источником света оставались его глаза. Мне бы хотелось, чтобы он солгал. Потому что ложь в этот раз принесла бы об-легчение. Но, смотря в его глаза, я знала, что он говорит чистую правду. Я пони-мала, что после этого разговора, уже ничто не будет прежним. И я больше не смогу быть прежней.

— Ты же сама понимаешь, что это правда, — он смотрел на меня с удивле-нием, и в голосе его я неожиданно услышала тёплые нотки, — и, по-прежнему, пытаешься отрицать? Мы не так уж и различны, хотя ты всё время цепляешься за это. Ты думаешь, что я жесток, но и ты не так уж и невинна. Ты тоже убийца, Злата, хотя и не по своей воли. Я прав?

Его слова разбудили во мне воспоминания, которые я всеми силами стара-лась стереть.

Я понимала, что Ярослав говорит правду, но не могла полностью её при-нять. Большинство из нас мечтает об идеальной репутации, но её ни у кого нико-гда не будет. У каждого есть пятно в биографии, а у меня оно слишком большое.

— Я не уверена, что хочу знать.

Наступило молчание. Долгое гнетущее молчание, которое, казалось бы, не кончится никогда. Ярослав смотрел на меня, я смотрела на него. И всё это напо-минало борьбу. Мы боролись друг с другом, но я заметно проигрывала. Новость, которую он сообщил мне, выбила меня из колеи, лишила возможности бороться дальше. Мне, казалось, что я смотрю какой-то странный фильм, будто всё проис-ходящее лишь вымысел режиссера. И хотя фильм был интересным, мне хотелось, чтобы он быстрее закончился.

Тишина становилась почти невыносимой, но неожиданно её разрушил пронзительный женский крик. Я вертела головой во все стороны, пытаясь понять, откуда доносится звук. Но, казалось, кричал сам лес.

У меня заболела голова. От этой боли нельзя было спрятаться, скрыться, она поглощала целиком. Я обхватила руками голову, пытаясь усмирить её, но всё было тщетно. А потом я потеряла сознание.

Знаете, чтобы я не говорила до этого, я верю в то, что в мире нет совер-шенного зла. Никто не рождается плохим. Зло растёт в нас со временем, и чаще всего мы создаём его сами. Нельзя говорить, что люди жестоки от природы. Они иногда глупы, иногда легковерны и часто подвержены страстям. Я тоже была та-кой, но один человек перевернул мой мир навсегда.

Я не знала, сколько времени провела без сознания. Мир превратился в сплошное чёрное полотно. Когда я открыла глаза, то поняла, что что-то измени-лось. Моё зрение стало иным.

И, наверное, именно тогда я увидела лес так, как его видят лесные обита-тели. Идеально изогнутые ветки деревьев словно изображают сказочных живот-ных. Листва невероятно зелёного цвета шумела от малейшего колебания ветра. Лесной туман больше не выглядел зловещим, он просто скрывал это чудесное ме-сто. Он просто не позволял людям разрушить дом существ, обитающих здесь.

Ярослава не было видно, но я знала, что он где-то поблизости. Так же, как я знала то, что он сказал мне правду.

Мне не пришлось долго ждать его появления. Я заметила, как тень про-скользнула среди деревьев. Затем тень оказалась у меня за спиной.

— Боишься?

— Не очень.

— А стоит. Я не намерен отпускать тебя назад.

Я обернулась. Мне нужно было скорее бежать прочь, но я просто смотрела на своего внезапно объявившегося брата. На моём языке крутилась тысяча колко-стей в его сторону, но ни одна из них не слетела с моих губ.

Я думала: как такое могло произойти? Как моим братом мог оказаться тот, кто убивает людей?

Ярослав что-то говорил, но я его не слушала. Лишь отдельные слова доле-тели до моего воспаленного сознания: кровь, жертва, убийство, боги, сестра.

Смысл этих слов ускользал от меня. Ярослав, должно быть, понял, что я его не слушаю. Он прервался на полуслове и резко схватил меня за руку.

— Ты даже не представляешь, чего мы сможем достичь вместе, — в его гла-зах загорелся безумный огонёк. И на мгновение мне показалось, что Ярослав и сам далеко от этого места. Он жил в своей Вселенной, так далеко от людей.

— Я не буду убивать. И ты знаешь это, — мой голос слишком громкий для ночной тишины. Мои слова, словно крик отчаяния, разрезавший спокойствие леса. Но ничего не изменилось. Лес продолжал жить своей собственной жизнью. Возможно, на определённое время он решил оставить меня одну. Быть одной — значит неминуемо погибнуть.

Ярослав снова начал раскрывать свои планы. И какая-то крохотная часть меня не считала его идеи безумными. Она соглашалась с ним во всём.

А потом меня резко швырнули в реальность. И огляделась вокруг, и по-няла, что это идеальная попытка сбежать. Ярослав заметно расслабился, видя, что его речи произвели на меня впечатление. И даже не зная пути, я ринулась бежать. Мне было всё равно, что со мною будет. Я знала лишь одно — лучше умереть, чем стать кем-то вроде Ярослава.

Убежать мне удалось недалеко. Ярослав схватил меня достаточно быстро. У него была стальная хватка, она не давала шанса вырваться вновь. Я кричала и сопротивлялась, но на Ярослава это не произвело впечатления. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он волоком тащил меня куда-то.

В итоге я выдохлась и сдалась.

Я никогда не отличалась особой твёрдостью. Я знаю, что на земле есть люди намного сильнее и упрямей меня. Я надеюсь, что вы не будете меня осуж-дать… чтобы не случилось дальше.

Ярослав больше ничего мне не говорил, да и я не проронила ни слова. Раз-говоры в такой момент казались глупыми.

Всю дорогу я прислушивалась к своим мыслям и чувствам, даже пыталась молиться, чтобы хоть как-то скоротать время. Потом я решила досчитать до ста, но сделала это слишком быстро. В моей памяти стали всплывать стихи, которые я когда-то учила. Я произносила их про себя с чёткостью и выражением. И в итоге мне стало смешно от того, как глупо я себя веду. Смех — мой способ усмирить страх. Возможно, он не слишком действенен. Страх никогда не уйдёт, но можно спрятать его поглубже. А это уже неплохо.

Ярослав остановился и опустил меня на землю. Он знал, что я больше не побегу, и это пугало меня. Даже Рома никогда не был уверен в том, что взбредёт мне в голову.

Мы стояли посреди каменных развалин. Я заметила, как Ярослав бережно берет старинный кубок и направляется в мою сторону. В моей памяти всплыло ведение.

— Если ты думаешь, что сможешь заставить меня выпить это, то ты глубоко ошибаешься, — ко мне неожиданно вернулась твёрдость.

Я стояла, гордо выпрямив спину. Ярослав остановился в паре шагов от меня. И глаза его сияли гордостью.

— Теперь я вижу фамильные черты.

А потом он резко сократил расстояние между нами. Он заглянул в мои глаза, и я вновь лишилась воли. Наконец-то я поняла, в чём заключался его дар. Но у меня не было противоядия от его способностей. Я словно окаменела и лишь почувствовала прикосновение клыков к шее. А потом наступила безмятежность. Я плыла по медленным водам Стикса, всё дальше погружаясь в пучину смерти. И смерть моя была прекрасной. Она приносила мне покой.

— Нет! Стой! — находясь в каком-то полузабытье, я упала на землю.

Моё сознание немного прояснилось, но было поздно, паук впрыснул в жертву яд.

Я слышала крики, при этом, совсем не разбирая слов. Кто-то нежно дотро-нулся до моего лица. Я слышала, что этот человек звал меня, но не могла отве-тить. Я уже не была собой: я была всем и одновременно ничем. Все мы лишь при-зраки прежних жизней. Мы прикасаемся к земле, и след наш почти не заметен. Но когда мы умираем, он остаётся после нас. В этом мире есть что-то, что никто не в силах у нас отнять.

— Злата…

— Она умрёт, если не…

— Я знаю.

— Тебе решать.

А потом кто-то приподнял мою голову и аккуратно что-то влил мне в рот. Я почувствовала солоноватый вкус и начала судорожно глотать. В этой жидкости я чувствовала своё спасение. Моя жажда росла с каждой секундой.

Я почувствовала разочарование, когда жидкость закончилась. И моя рука резко метнулась вверх, желая снова схватить пищу.

Я чувствовала, что кто-то гладит меня по волосам и пытается успокоить. Но мною овладело безумие. Я была готова рвать зубами глотки тех, кто лишает меня желанной пищи.

Сильные руки обхватили мою талию, а затем оторвали от земли моё иска-леченное тело.

Ещё немного я сохраняла ясность сознания, а затем ушла во тьму.

Отступление

Он почувствовал, что ей больно. Он не знал, где искать, но сила, которая его призывала, была чем-то большим, чем все земные чувства вместе взятые. От-чего-то Эрику казалось, что он сможет найти Злату, где бы она ни была.

Полностью отдавшись инстинктам, он бросился в чащу леса. В его голове сплетались голоса мёртвых и живых — это сводило с ума. Хотя иногда без этой особенности было сложно представить свою жизнь.

Ноги принесли его в самое сердце леса. Когда-то именно это место пода-рило ему вторую жизнь. Сейчас это место во главе с Ярославом пыталось ото-брать жизнь. Не его, но всё же. Злата была чистым и невинным ребенком. Отнять у неё душу, стереть её чистоту — вот, что было величайшим грехом.

Эрик что-то закричал. Злата никак не отреагировала на этот крик, она словно превратилась в безвольную куклу. Ярослав обернулся. В его глазах горел гнев, а губы его были красными от крови. От её крови.

И мир рухнул в бездну. И больше не было ни добра, ни зла. Была лишь де-вушка, лежащая на холодной земле, и был парень, для которого эта девушка была единственным шансом выжить.

Он ничего не сказал Злате о сущности Лины. Должно быть, его сестра уже обо всем догадалась, когда встретила вампиршу впервые.

Между ними никогда не было секретов, но теперь что-то неуловимо изме-нилось. Они больше не были откровенны друг с другом. Рома чувствовал, что Злата не всегда говорит ему правду, да и он на её вопросы отвечал осторожно, чтобы она ничего не заподозрила.

Ему хотелось разобраться с Линой самому, не впутывая в это дело никого.

Именно эта причины вынудила Рому отправиться в пятницу вечером на поиски девушки. Впрочем, она сама его нашла.

— Ищешь меня? — её голос звучал немного лениво. Она застала Рому врас-плох, и, когда он вздрогнул от её голоса, рассмеялась. — Тебе так понравилась наша последняя встреча, что ты пришел повторить. Смертные от наших укусов с ума сходят. Для них это почти что секс.

— Заткнись! — он разозлился, потому что услышал из её уст правду. Укус вампира доставлял невероятное удовольствие, и где-то глубоко в душе Рома хо-тел, чтобы Лина вновь его укусила.

— Ты передал моё послание сестре?

— Нет.

В одно мгновение она оказалась около него.

— Мне нужно тебя убить за это? — всё повторялось вновь, только на этот раз Рома замер в предвкушении очередного укуса. Он сам понимал, насколько сильно жаждет этого. Разобраться с Линой — это глупая отговорка, на самом деле он хо-тел совсем другого. И он почувствовал разочарование, когда вампирша отстрани-лась.

— Не сегодня, — она словно читала в его душе, — приходи завтра, мы с тобой поговорим, многое обсудим.

— Стой! — он схватил её за руку и притянул к себе. Рома сам не знал, что хочет сказать или сделать.

Их взгляды встретились, он попал в плен её фиолетовых глаз. Он словно на одно мгновение потерял себя, забыл, кто он и что должен делать.

А она снова убежала, исчезла среди тени деревьев, оставив его опустошён-ного, но живого.

Тень была одна, скользила в привычном пустом мире. Она жаждала мести и разрушения, полного уничтожения. Но пока это не было возможным. Нужно было ждать, а тень и так слишком долго ждала.

На улице появился незадачливый паренек, он возвращался от одной из ме-стных вдовушек и был слишком поглощён своими мыслями, чтобы заметить опасность.

Сначала тень хотела убить его, вырвать сердце, выпить кровь.

Но потом у неё возникла идея получше…