Утром из сада в распахнутые двери дома влетел ветер и вдохнул в комнаты свежесть жизни. Даже в малой гостиной почему-то стало светлее. Может быть, горничная раздвинула на окнах гардины, а может быть, Сашке просто показалось. И все-таки перемены к лучшему произошли. Валентина приняла на себя обязанности по приготовлению еды, почему-то наотрез отказавшись искать новую кухарку. Состряпанный ею завтрак оказался неизысканным, но вкусным — это признали все, даже Лидка, которая порой воротила нос даже от Галиной стряпни. Впрочем, ничего удивительного в том не было: изголодавшиеся за неделю люди готовы были проглотить что угодно, и любая еда, даже самая непритязательная, казалась пищей богов.
За столом собралась вся семья, как в прежние времена. Только не было на лицах бездумно-счастливых улыбок. Виола — бледная, с синяками вокруг глаз — молча пила чай с печеньем, ни на кого не глядела, ни с кем не общалась, слабо улыбалась приветствиям входивших и думала о чем-то своем. Наверное, она провела бессонную ночь, может быть, даже плакала. Борис тоже молчал, изредка кидая через стол странные молящие взгляды на Викторию. Та же, наоборот, довольно непринужденно ворковала с Аркадием Петровичем. Сашка только сейчас сообразила, что со времени ее приезда она с братом так толком и не общалась — сидела в гостиной, пока он работал в кабинете, а когда обрушились на семью несчастья — какие уж тут разговоры…
— В Непал на неделю?! — весело воскликнула она и рассмеялась. — Ты с ума сошел! Да чтобы увидеть Непал хотя бы одним глазком, требуется как минимум месяц. Нет резона тратить неделю впустую. Лучше слетай в Париж.
— Но я не хочу в Париж, — шутливо заупрямился отец. — Я-то хочу в Непал. Посмотрим, что успеем. Ты как раз и направишь нас на путь истинный, скажешь, что посмотреть. Ты же была там прошлой весной.
— Начнем с того, что сейчас в Непале не сезон: лето — время затяжных дождей, и все, что вам удастся посмотреть в Катманду, так это кусочек грязной улицы за окном. Дождись осени.
— Мне повезет, и дожди на неделю прекратятся. Я знаю. Куплю билет до этого… Катманду…
— Не купишь. Туристы туда потоком валят, как мусульмане в Мекку. Билеты на самолет заказывают загодя. Мы с мужем летели до Дели, а потом неделю тащились на поезде через Индию. Страшно вспомнить: ни одного стекла в окнах, духотища, мухи, люди друг у друга на голове сидят, грязь, смрад… И это назывался экстра-класс.
— А что же тогда второй класс или третий? — усмехнулась Сашка.
— Я даже смотреть не пошла, — Виктория демонстративно поморщилась. — От этих вагонов так воняло, что не за столом про это вспоминать.
— Здравствуй, солнышко! — Аркадий Петрович только сейчас заметил дочь, вошедшую в столовую. — Прекрасно выглядишь.
Саша еще раз окинула комнату взглядом и рассеянно, как бы невзначай, поинтересовалась:
— А где Павел?
— Павел? — в один голос переспросили Виктория и Аркадий Петрович.
— А что вы так удивились, он же почти член семьи, — она пожала плечами, стараясь не выдать своего волнения.
Нужно ли говорить, что всю ночь она не сомкнула глаз, думая исключительно о том, как увидит его утром, как он на нее посмотрит, что скажет и тому подобное. Ее терзали сомнения, она изводила себя подозрениями и рисовала то радостные, то печальные картины грядущего дня. И вот этот день наступил, и совершенно не так, как она ожидала — Павла вообще не было видно.
— Лично я так не считаю, — довольно сухо заметил отец, — Павел — вовсе не родня нам, он мой партнер по бизнесу.
— Который живет у нас в комнате для гостей, — закончила Саша и, склонив голову набок, хитро подмигнула.
— Он почетный гость, — несколько растерялся Аркадий Петрович.
— Но пригласить-то к завтраку его можно, — Сашка невинно улыбнулась. Потом резко развернулась к дверям и, бросив через плечо оторопевшему родителю: — А я вот пойду и приглашу! — понеслась к лестнице.
— Н-да… — озадаченно изрек отец, глядя ей вслед, затем снова повернулся к сестре. — Так что там с Непалом…
Однако спросил он, похоже, для проформы — Непал его теперь не слишком занимал. И вовсе не потому, что погода там стояла ненастная.
* * *
Павел сидел на стуле и неотрывно наблюдал за чем-то в окно. Сашка потопталась на пороге с минуту, пару раз хмыкнула, дабы он обратил на нее свое великодушное внимание, — без толку, потом решилась подойти поближе. Он не шелохнулся даже, когда она на цыпочках подобралась к нему вплотную и замерла за спиной.
— Что бы это значило? — Павел кивнул через окно, где меж фигурно выстриженных кустов, составляющих зеленый лабиринт в английском стиле, бегали друг за другом, резвясь и хихикая, трое — Лидка, Вован и преподобный Ко Си Цин. Красный балахон странного психоаналитика развевался на ветру и цеплялся за ветки.
— Такой веселой я ее никогда не видела, — улыбнулась Сашка и, робко обняв его за шею, уткнулась носом в плечо.
Он погладил ее пышные волосы. Только тогда она успокоенно вздохнула и блаженно зажмурилась. Голова пошла кругом.
— Этот человек — монах?
— Вован?
— Нет, новый. Я его видел несколько раз в вашем доме.
— Несколько раз? Впрочем, Лидкина жизнь наполнена загадками и непрошеными визитерами. Это господин Ко Си Цин…
— Китаец?
— Вряд ли, — она подняла подбородок и прищурилась, глядя на живописную троицу. — Неужели тебе не интересно, как я провела ночь?
— Я тоже не мог заснуть, — он повернулся, обхватил ее и, усадив к себе на колени, прижался мягкими губами к шее. — Я тоже думал, представлял, какой увижу тебя…
— Откуда ты знаешь? — она дернулась в сторону.
Он удержал ее. Его шепот звучал завораживающе:
— Я сам не знаю. Я не понимаю, как это у меня получается, но мне кажется, что я живу с тобой одной жизнью.
— Странно… Ты всегда формулируешь так точно, просто дар какой-то.
— Я говорю то, что у меня здесь, — он прижал ее ладонь к своей груди, — а люди обычно открывают лишь то, что у них вот тут, — ее рука переместилась на его лоб, потом он усмехнулся: — Ну, мужчины часто хранят свои мысли в другом месте. Его мы трогать не станем.
— Люди? — первая часть признания озадачила ее больше, чем все остальное. — А ты кто? Ино-планетя-нин?
— Я… — Павел вздохнул, — я хотел бы им быть.
— Инопланетянином?
— А что! — он усмехнулся. — Это же здорово: меднокупоросовый загар, два рожка на склизком черепе — красота!
— Фу, гадость какая, — она посмотрела в окно.
Пока Лидка, крадучись, рыскала меж кустов, Вован с Ко Си Цином преспокойно любезничали, скрытые от нее высокой свечкой кипариса, уж непонятно каким образом прижившегося в саду средней полосы. Причем рука психоаналитика недвусмысленно обвивала хрупкий стан литературного агента.
— Н-да… — протянула Сашка: — Бедная моя сестрица: она вращается явно не в том кругу.
— Ее романы слишком поверхностны. Она не чувствует того, о чем пишет. Лучше бы уж речи строчила для Аркадия Петровича…
Павел говорил о чем-то еще, может быть, продолжая тему Лидкиного творчества…
Сашка не вникала в содержание, она слушала его журчащий голос и плыла по нему, как по волнам. Голова ее наполнилась легким туманом, теперь ей было уже все равно, о чем он толкует. Странная ассоциация пришла ей на ум. Нечто похожее она иногда ощущала в церкви, когда священник читал молитву. Речь его лилась, превращаясь из песни в истину. И смысл ее таился не в словах, а в чувстве, восходящем к небу по толстым столбам желтого света.
* * *
Когда Сашка с Павлом вошли в столовую, там продолжалось обсуждение туристических маршрутов. Павел еще на лестнице аккуратно высвободил свою ладонь из Сашкиных пальцев. Она бросила из-под ресниц недоуменный взгляд. Но он лишь улыбнулся, твердо решив войти в столовую с таким видом, словно они едва знакомы. Она надулась и тут же поклялась себе, что в следующий раз нипочем не побежит к нему, как собачонка. Вот пусть сидит в своей комнате, любуется природой в окно и пухнет с голоду.
— И все-таки я не понимаю, с чего у тебя такая тяга к этому загаженному Непалу, — обратилась к отцу Виола. Теперь она выглядела более оживленной, чем полчаса назад, когда Сашка оставила столовую. На щеках у нее появился румянец, а из глаз ушла могильная тоска. — Куда лучше Париж, или Рим, или нет, поезжай лучше в Прагу. Ты помнишь, как мы стояли на Карловом мосту? А набережную ночью? А часы на площади, Сашка еще уснула на парапете, пока дожидалась, когда они начнут бить полдень и зашевелится фигурка скелета? А тихие улочки, ведущие к костелу Карла IV? Ну, разумеется, красота Европы ни в какое сравнение не идет с кучами помоев в Катманду. В Праге опять же нет велорикш… — последнее она уже ехидно перекинула Виктории, которая при воспоминании о Праге оперлась головой о кулак, изобразив на лице скуку.
— На другом берегу реки Багмати раскинулся красивейший город Патан… — голосом народной сказительницы тут же ответила та и, закрыв глаза, продолжала нараспев, — с четырех углов города стоят ступы царя Ашоки. Стоят они там с третьего века до нашей эры. Если бродить сквозь дворы города, можно отыскать храм Махабордха, который как две капли воды похож на Индийский храм, тот самый, где Будда обрел просветление, или Золотой храм, который охраняют священные черепахи, а на стенах местного полицейского управления выгравирована вся Камасутра.
— Интересно, чем они в этом управлении занимаются? — усмехнулся Борис.
— Тем, чем и прочие полицейские управления во всем мире, — имеют всех подряд. Только нигде об этом столь открыто не декларируют. А вот в красивейшем городе Патане прямо на стенах, мол, заходи, не бойся, выходи — не плачь, — фыркнула Виола, ничуть не впечатлившись рассказом тетушки.
На Сашку же речь Виктории произвела неизгладимое впечатление. Она как наяву увидела красочные открытки города Патана с красивейшими храмами, внутренними двориками и испещренными древней гравировкой стенами.
— Патан — город художников и мастеров, — Виктория открыла глаза и вдруг воскликнула с девичьей живостью: — И в конце концов в Непале есть Эверест!
— А в Париже — Эйфелева башня, — как ни в чем не бывало молвила племянница. — Подумаешь, Эверест! В твоем Непале канализация на уровне XVII века. Лично для меня этого вполне достаточно, чтобы никогда туда не ездить.
— Здравствуй, Павел! — излишне радостно поприветствовал того Борис, которому до смерти надоели рассуждения женщин как о непальских городах, так и о всех прочих. Он, собственно, и не скрывал этого: кивнув на жену, тоскливо изрек: — Ты-то меня поймешь. Устал от утренних путешествий.
— Еще бы! — хохотнула Сашка и плюхнулась на стул между отцом и Викторией. — Все помнят, как ты на Мальте спустя неделю после прилета удивился: «А тут еще и море есть?» — передразнила она его тогдашнее искреннее недоумение.
— Вот скажи мне, Павел, что бы ты выбрал: хороший бар в отеле или огромную лужу соленой воды, в которой плавают дикие акулы? — обратился к нему Борис. — Нет, ответь!
Все заинтересованно уставились на растерявшегося Павла. Виктория даже прищурилась.
— Ну… — после минутного колебания изрек тот и неожиданно покраснел, — я плохо себе представляю как то, так и другое…
— О-па! — обескураженно воскликнул Борис. — Не ожидал от тебя, друг!
— А я тебе и не друг, — тихо заметил Павел и сел рядом с Виолой.
Борис раскрыл было рот, потом закрыл его, потом нагнулся и кинул взгляд, исполненный немого упрека на невежливого гостя.
Аркадий Петрович неопределенно хмыкнул. Сашка пришла к выводу, что ответ Павла ему скорее понравился, нежели не понравился.
Странно, но Виола тоже не спешила урезонить обидчика собственного супруга. Она нагнула голову, поэтому выражения ее лица никто увидеть не мог.
— Я все жду, когда ты предложишь мне спеть дуэтом, — как всегда, спасла ситуацию Виктория, обратившись к обескураженному Борису. — Я же знаю, что ты просто не решаешься. Пойдем.
С этим она поднялась из-за стола, более не удостоив никого ни словом, ни взглядом. Обогнув стол, она взяла Бориса за руку и быстро выволокла из комнаты.
— Нет, ты слышала?! — донеслось до всех уже из малой гостиной. — На что это похоже? И жена моя тоже хороша! Вот же…
Тут Борис подозрительно внезапно умолк, словно Виктория зажала его рот рукой, дабы он не вымолвил ничего, что послужило бы началом скандала между супругами.
Виола в этот момент облегченно вздохнула и повернулась к отцу:
— Пап, я хотела бы обсудить с тобой кое-какие детали предстоящего слияния…
— Нечего обсуждать. Никакого слияния не будет, — отрывисто ответил он, так и не оторвав взгляда от чашки с остывшим кофе.
— Как это? — она вздрогнула и напряженно замерла. Глаза ее блеснули холодными искрами.
— Вот так. Павел, — он повернулся к тому и широко, совсем по-мальчишески улыбнулся: — Так ты говоришь, что никогда не пил пиво и не видел моря?
Тот отрицательно покачал головой.
— Забавно, — хихикнула Сашка, — про море я еще могу поверить. Но чтобы про пиво…
— К сожалению, море я тебе показать не могу. Зато пива мы выпьем, — он встал из-за стола, поднял за руку Сашку и кивнул Павлу, мол, пойдем: — Приглашаю вас, господа.
— Куда это вы? — требовательно вопросила Виола и тоже поднялась, так порывисто, что опрокинула свою чашку. Черная жижа испачкала белую скатерть. — Ой, дьявол! — она нахмурилась.
— Мы следуем в Парк имени Горького, — ответил ей Аркадий Петрович уже у дверей. — Едешь с нами?
— В парк Горького? — скривилась она. — Ты что, с ума сошел! Папа, ты не хочешь объяснить, что происходит? Ты только что отменил собрание, которое я готовила по твоей же просьбе, а теперь преспокойно едешь пить пиво?! Папа! Папа!
Он не стал ее слушать, медленно двинулся вон, лишь помахав напоследок рукой, так и не обернувшись. Но Виола не была бы Виолой, если бы не кинулась следом.
— Папа! Нет, я жду объяснений. Что я должна сказать Карповскому и еще полусотне представителей? Папа! — она догнала его уже в малой гостиной и дернула за руку.
— Не у-уходи, пообу-удь со мно-ою… — зычно пел Борис под аккомпанемент Виктории.
Оба, розовые от возбуждения и удовольствия, сидели рядом за роялем.
— Папа! — заорала Виола, потому что Аркадий Петрович попытался продолжить намеченный маршрут в холл.
Сашка схватилась за Павла, понимая, что сейчас отец рявкнет на сестру так, что та отлетит к стене. А они все попадут под шквал взаимного негодования. Но отец вдруг ласково улыбнулся, обнял Виолу и почему-то кивнул ей на Павла:
— Спроси у него.
— Что?! — взревела та, по большей части от того, что музыка мешала ей осознать слова отца. Возможно, она даже не расслышала, что он ей ответил.
А музыка в этот момент оборвалась. Оба исполнителя повернули головы, наблюдая сцену расширенными от удивления глазами. Виола раньше никогда не повышала голос на Аркадия Петровича. Никогда! Даже в детстве!
— Что?! — повторила она гневно.
— Я всего лишь переадресовал твой вопрос Павлу, — спокойно ответил отец. — Спроси у него. Он мне посоветовал начать перестройку с себя, вот с себя я и начну.
— Но он, кажется, тоже отправляется пить пиво! — ее глаза метали искры просто-таки адской злости. — Я не понимаю, ты решил отказаться от сделки века и идешь пить пиво? А я должна спрашивать у Павла, почему ты позволяешь себе такое самодурство?! А сам ты со мной говорить не желаешь?
— Тебе действительно лучше с нами не ходить, — Аркадий Петрович повернулся и быстро зашагал в холл.
Павел потянул Сашку за руку. Она оглянулась уже в дверях. Виола сидела прямо на ковре, посреди гостиной, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону, и повторяла осипшим голосом:
— Я не понимаю. Я не понимаю ничего…
Виктория присела рядом с ней на корточки, гладила по голове, пытаясь что-то объяснить настолько тихо, что Сашка не расслышала.
Сердце ее сжалось от жалости к сестре.
— Папа, — она рванулась к отцу, преграждая дорогу, — ну как ты можешь?!
— Детка, это всего лишь бизнес, — он жестом подозвал семенящую мимо Валентину.
Та подлетела к нему на полусогнутых, видимо, уже напуганная.
— Принесите Виоле стакан воды. И дайте ей снотворное. Пусть выспится и успокоится.
— Папа! — не унималась Сашка. — Дело тут не в бизнесе. Ты ее обидел, папа!
— Иногда лучше обидеть. Она потом поймет, — он двинулся к выходу, бросив через плечо домоправительнице: — Я собираюсь уехать из дома. Пусть готовят машину. Как обычно.
— Папа, — Сашка совсем растерялась.
Отец никогда не обращался так жестоко ни с ней, ни с Виолой. Что с ним случилось? Почему расторгнуть сделку настолько важно, что он даже не обсуждает это с Виолой, которая, скорее всего, впала в истерику именно от того, что готовилась к ней долгое время, почитая ее за самую главную в своей жизни. Мог бы и поговорить с ней. Успокоить как-то. Нет, едет пиво пить!
— А ты Сереге своему позвонишь? — спросил Аркадий Петрович, стоя на крыльце и щурясь на палящее солнце. — Ты пригласишь его?
Она растерянно повернулась к Павлу. Тот лишь улыбнулся да пожал плечами.
— И не подумаю, — ответила она скорее ему, чем отцу.
— Вот как? — судя по всему, ее ответ Аркадию Петровичу не слишком понравился, но он предпочел не начинать новую перепалку, а молча пошел вниз по лестнице.
Сашка метнулась в гостиную, где Виктория с Борисом и Валентиной укладывали хнычущую Виолу на диван. Не зная, чем помочь и нужна ли ее помощь, она застыла в дверях.
* * *
Павел вышел на огромное крыльцо и задрал голову, прищурившись на солнце.
— Хочешь знать, что все это значит? — Мамонов усмехнулся, глядя на него с лестницы.
Тот пожал плечами:
— Ты отложил собрание. Но ведь ты еще вчера это сделал.
— А может быть, я его отменил?
— Собираешься меня дразнить? — Павел опустил голову и взглянул на Мамонова голубыми холодными глазами. — Я уже сказал тебе однажды, что не в силах сдерживать твой инфаркт до бесконечности. Решай сам, каким оставить этот мир. В конце концов, это твой мир, твой дом и твоя семья. Тебе нравятся подобные сцены? — он кивнул на окна гостиной, откуда доносились приглушенные причитания.
— Это Виола с тобой поговорила относительно холдинга? — спросил Мамонов.
— Думаешь, ей это выгодно?
— Она так думает.
— Нет. Она даже не думает. Она привыкла слепо исполнять твои поручения. А сейчас она тебя не понимает.
— Но если меня не станет…
Он прервал начатую фразу, потому что в дверях появилась Сашка и, гневно раздувая ноздри, прорычала в мамоновском стиле:
— Знаешь что, папа, я не поеду с тобой в парк. После того как ты столь жестоко обидел Виолу, я вообще с тобой никуда не поеду!
— Даже в Непал? — лукаво покосился на нее Павел.
— А ну вас! — она махнула рукой на обоих.
— Не изволите ли пожаловать на спиритический сеанс, дядюшка? — Лидка выросла на пути у Аркадия Петровича, раскинув руки в стороны, так что ему ни с какой стороны было не обойти ее. Разве что через перила сигануть. Он этого сделать не мог — возраст не позволял. Поэтому он замер в нерешительности.
— Я набралась смелости и пригласила видного деятеля в этой области — доктора парапсихологии, магистра Ко Си Цина.
— Надо же, какие метаморфозы со званиями, — усмехнулась Сашка. — На недавнем приеме ты представила его своим психоаналитиком.
— И что с того, — тут же надулась писательница. — Он и в психологии мастер, и в парапсихологии. Все ведь взаимосвязано, детка.
Последнюю фразу она процедила сквозь зубы и с таким видом, словно Сашка посмела высказать непростительную глупость в ученом кругу.
— Я не уверена, что профессор парапсихологии — это именно тот человек, который проводит спиритические сеансы, — пожала плечами отчасти уже посрамленная Сашка.
— А раз не уверена, то и нечего воздух понапрасну сотрясать, — Лидка завершила ее падение в черную бездну невежества. И вновь обратилась к растерявшемуся Аркадию Петровичу: — Пожалуйте на сеанс.
Тот, как ни странно, не стал ругать ретивую племянницу. Наоборот, подумал немного, пожевал губами и вдруг утвердительно кивнул.
— Но папа, — округлила глаза Сашка, — как же Виола? Как же пиво, в конце концов? Если уж выбирать между парком и Ко Си Цином, то безопаснее пиво в парке.
— Да, — поддержал ее Павел, который почему-то напрягся всем телом, явно занервничав.
Она настолько привыкла к его хроническому спокойствию, что проявление хотя бы такого не слишком явного волнения удивило ее гораздо больше, чем согласие отца участвовать в каком-то сомнительном шаманском аттракционе.
— А вы можете отправляться в парк, в цирк или еще куда-нибудь, — небрежно отмахнулась от них Лидка и, кокетливо подцепив Мамонова под руку, поволокла его по направлению к своему жилищу.
— Ну уж нет! — Сашка решительно направилась следом. — Я этого представления не пропущу ни за что. Цирк — ничто в сравнении со спиритическим сеансом Ко Си Цина!
Она оглянулась. Павел стоял, прислонившись плечом к косяку. И думал о чем-то, глядя вдаль. На губах его блуждала рассеянная улыбка.
— Идем, будет весело, — крикнула ему Сашка.
На что он лишь пожал плечами, но с места не двинулся.
— Ну, как хочешь, — она побежала за Лидкой, которая успела уже завернуть за угол, утащив за собой Аркадия Петровича.
У крыльца Лидкиной части дома Сашка столкнулась с Серегой. Встреча была столь неожиданной, что она на целую минуту потеряла дар речи, а вдобавок еще и покраснела.
— Так ты все-таки пригласила его с нами, — добродушно улыбнулся ему Аркадий Петрович и, пользуясь тем, что Лидка оставила его в покое, прыгнув в сторону, чтобы схватить за руку и привлечь к намечаемому действу проходившего мимо Бориса, отечески хлопнул Серегу по плечу.
— Пригласила? — тот подозрительно покосился на Сашку.
— А разве нет? — отец сделал то же самое.
Под их двойным подозрением она совсем сникла и залилась густым румянцем.
— Вообще-то я наобум пришел, — Серега озадаченно потер переносицу, совсем как Аркадий Петрович. Жест был «слизан» специально, чтобы понравиться. Это Сашка прекрасно знала. И тут же разозлилась.
— И не думала я никого приглашать, — довольно грубо ответила она и с вызовом глянула на Серегу. — Я хотела провести этот день с тобой и Павлом.
— И не удалось, — развел руками наглый ухажер, улыбаясь при этом с деланным радушием. За радушием этим бушевали страсти. Сашка это понимала, а потому в душе ее шевельнулось что-то неприятное. Наверное, предчувствие гадкой сцены, в которой ей заранее определено место «запутавшейся блудницы», ну а Сереге, разумеется, — «разумного наставника». И он примется ее порицать с важным видом, распекать, унижать — в общем, займется ее воспитанием непонятно по какому праву.
— Что за бред! — послышалось из-за угла.
На дорожке тут же показались Виктория, Виола и Валентина, которых практически тащил за собой возбужденный предстоящей акцией Вован. Возмущенная фраза принадлежала Виоле, которая еще не успела отойти от ссоры с отцом. Глаза ее припухли, а в голосе слышались плаксивые нотки.
— Это воистину круто! — выдохнул Паршин. — Право же, милые дамы, вы получите удовольствие.
Эти слова слегка примирили и Виолу, и Викторию с неминуемым участием в спиритическом сеансе. Валентина, которая попала в компанию хозяев лишь потому, что оказалась рядом, вовсе не проявляла никаких эмоций. Разве что опасливо косилась на Аркадия Петровича — как он отреагирует на ее присутствие в столь интимной обстановке. Но тот решительно никак не отреагировал, поскольку был поглощен разговором с Серегой и Сашкой.
— И все-таки я не понимаю. С чего ради днем… — Виктория обвела собрание на крыльце недоуменным взглядом. — Кто устраивает сеансы спиритизма при солнечном свете?
— Господину Ко Си Цину солнце — не помеха, — важно изрек Вован, — к тому же пора пресечь всю эту чертовщину в доме.
— Всю эту чертовщину? — усмехнулась Виктория. — Это кого же вы имеете в виду?
— Кого! — он скосил глаза в сторону. Взгляд его упал на куст жасмина, росший у дорожки.
Виктория вряд ли что поняла, поэтому просто пожала плечами. Она занесла было руку, чтобы красноречиво крутануть пальцем у виска, да сдержалась, чтобы не обидеть несчастного, которого бог и так мозгами обидел.
— Значит, ты опять решила меня обойти своим вниманием? — дернул Серега Сашку за руку.
— Я имею право распоряжаться собой и своими желаниями, — резко отвечала она.
— Всем этим добром вовсе не ты распоряжаешься, — он снова дернул ее. — А где предмет твоих желаний?
— Он оказался единственным здравомыслящим человеком, который не дал себя утащить на глупое представление, — не без гордости произнесла Сашка.
— Значит, Пашке неинтересно? — хмыкнул Серега. — С чего бы ему прятаться от великого Ко Си Цина?
— Прятаться? — столь дикое предположение ей и в голову не приходило. Она изучающе посмотрела на дознавателя, потом пришла к определенному (не лестному для того) выводу и покачала головой, даже глаза прикрыв для пущей убедительности. — Ты абсолютно, совершенно помешался!
— Лично мне кажется, что это вполне закономерно в вашем доме.
— Вот-вот, — Сашка улыбнулась ему, действительно как душевнобольному, — именно об этом я и говорю.
— Господа и дамы, — Лидка прыгнула на крыльцо и широко отворила дверь, — все готово, прошу в дом.
Общество вяло потянулось по ступенькам.
— Прежде чем начать наш сеанс, — важно произнесла Лидка, когда все расселись в небольшой гостиной на первом этаже, — я хотела бы объяснить, почему нам всем это столь необходимо.
— Уж пожалуйста, — ворчливо напутствовал ее Серега.
Такое замечание прошло бы незамеченным где угодно, но только не на Лидкиной территории. Она тут же дала обидчику отповедь:
— А вас, Сергей, никто и не приглашал. Вы не член семьи и даже в доме не живете. И вообще, уберитесь со шкуры рыси. Это животное занесено в Красную книгу, и я положила его сюда вовсе не для того, чтобы его топтали ногами!
Серега послушно поднялся с драгоценной шкуры, на которой полулежал до сего момента, и, напустив на себя добродетельную скромность, присел на подлокотник кресла, в котором расположилась Виктория. Правда, заметил чуть слышно:
— Надеюсь, для того чтобы обтянуть это кресло кожей, никого из редких животных не убили.
Лидка гневно раздула ноздри, но ничего не ответила. Наверное, решила, что обидчик того не стоит. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоить нервы, и продолжила, обращаясь ко всем сразу:
— С некоторых пор наш дом подвергается страшным испытаниям. Я поговорила с уважаемым Ко Си Цином, обрисовала ему ситуацию… ну, вы все в курсе…
— Уж это конечно, — за всех заверил ее Серега.
Виктория мягко улыбнулась и положила ему ладонь на запястье, тем самым приказав заткнуться. Что он и сделал.
Скандал был предотвращен. Лидка получила возможность продолжить свою путаную речь:
— Несмотря на то что тут присутствуют невежды, не верящие в огромные способности моего наставника, психоаналитика и магистра белой магии, господина Ко Си Цина, я все-таки надеюсь, что все вы с максимальной серьезностью отнесетесь к моему предложению поучаствовать в сеансе очищения ауры нашего дома. Кроме того, я не зря назвала сеанс спиритическим: господин Ко Си Цин планирует вызвать дух убиенных женщин, дабы расспросить их о личности убийцы.
— Какая гадость, — фыркнула Виола.
Борис попытался обнять ее, дабы успокоить, но она отстранилась, демонстративно дав понять, что в его помощи не нуждается.
Сашка пожалела сестру, ведь поддержка ей сейчас явно не помешала бы. Особенно если учесть то, что она случайно слышала в беседке на берегу пруда. Ведь если магистр белой магии действительно примется искать убийцу посредством своей техники, чем черт не шутит, — он может и на Виолу указать.
«Наверное, она нервничает», — Сашка исподтишка покосилась на нее.
Нет, та выглядела обозленной, но вполне спокойной. Злилась она на Бориса. Скорее всего, на него. А может быть, и на Лидку с ее пустой затеей. В общем, Виола явно не верила в способности Ко Си Цина, а потому совершенно не волновалась за исход его сеанса.
А вот сама Сашка отчего-то ощутила легкий и неприятный холодок, проскользнувший по позвоночнику и осевший где-то над поясницей. Противно было, хотелось встать и уйти. Останавливало лишь то, что при сложившихся обстоятельствах ее бегство могут расценить неправильно. Мало ли что способны подумать люди, и так уже перепуганные тем, что неизвестный убийца бродит по дому целую неделю. Решат еще, что она — и есть убийца, и сбежала, испугавшись разоблачения.
Сашка огляделась. У отца был сосредоточенный вид. Впрочем, интереса в нем не наблюдалось. Он ждал продолжения, вот и все, пожалуй. Виктория расслабленно улыбалась, надеясь вдоволь повеселиться в ближайшие полчаса. Ее настроение передалось и Сереге. Тот даже жмурился, явно сдерживаясь, чтобы не разразиться неприличным хохотом — так его забавляла ситуация. Вован преданно хлопал глазами на исполненную достоинства Лидку. Виола тихо злилась. Борис впал в прострацию, сидел на диване рядом с женой, тупо глядя перед собой. Валентина стояла у двери, чувствуя себя чужой на этом празднике жизни и готовая выскочить на улицу в любой момент. Ей было интересно, но она все время с тревогой поглядывала на Аркадия Петровича, ища в нем недовольство своим присутствием. Однако тот на нее не обращал внимания, что вселяло в несчастную женщину еще большую неуверенность. Да… Сашка остановила взор на двух блюстителях закона — Ляпове и Синичкине, которые скромно расположились на стульях под лестницей на второй этаж и зорко наблюдали оттуда за каждым находящимся в гостиной.
К сеансу все было готово заранее. Впрочем, особенно готовить было и нечего. Поставили стол посредине комнаты, накрыли его черным сукном и водрузили большой хрустальный шар на серебряной подставке. Вокруг шара расположили четыре тонких свечи в подсвечниках. Вот, собственно, и все.
Лидка окинула всех торжествующим взглядом и наконец громко изрекла:
— Магистр белой магии господин Ко Си Цин!
После чего она воздела руки к лестнице, на вершине которой величественно появился обладатель титула.
Он был в белом балахоне, украшенном снизу странным золотым орнаментом: что-то среднее между древнегреческими и чукотскими мотивами. Удостоив аудиторию медленным кивком, он сошел в гостиную величаво, как французский король, почтивший двор своим монаршим визитом.
Как представитель двора Сашка сочла своим долгом склонить макушку в почтительном поклоне.
Магистр без лишних слов сел за стол, зажег свечки, после чего махнул Валентине, чтобы та погасила свет. Окна гостиной были предусмотрительно зашторены, и после исполнения домоправительницей воли Ко Си Цина в комнате возник полумрак. Дрожащий свет свечей добавлял таинственности действу.
— Сейчас сдохну, — донесся до Сашки сдавленный смешок Сереги.
— Тсс, — тихо попросила его Виктория. — Будет интересно, дурачок.
— Сейчас по роже получишь, — гневно шепнул ему Вован и намеренно придвинулся поближе к нарушителю таинства, чтобы при случае воплотить свою угрозу в действие.
Серега затих, скорее чтобы не мешать Виктории, нежели из-за страха перед литературным агентом, который был раза в два уже его в плечах.
Ко Си Цин в это время возложил руки на шар, закрыл глаза и наполнил тишину монотонным мычанием. Мычал он довольно долго. Столь нудное времяпрепровождение начало порядком раздражать Сашку. Она вспомнила о планах поехать в парк, вспомнила про Павла, оставшегося в одиночестве. И хотела было уже подняться и выскользнуть на свежий воздух, когда магистр вдруг оборвал мычание и открыл глаза. Взгляд его был пустым и безумным.
— Вижу страшную тайну, — безучастно, но громко изрек он. — Тайна наполняет дом. Тайна бьет зеркала — дурной знак. Тайна готова убить деньги. Но деньги спасет любовь…
— А… а кто убийца? — чуть слышно осведомилась Лидка и поперхнулась собственной смелостью.
— Убийца… — монотонно повторил Ко Си Цин, — тайна готова убить деньги. Картина убьет тайну.
— Картина? — выдохнула Сашка.
— Уж не Дюралево ли полотно? — Серега опасливо покосился на огромное полотно, занимавшее половину противоположной стены.
Внушительных размеров картина любимого Лидкой художника могла запросто пришибить человека насмерть. Одна рама из дуба чего стоила.
— Картина новая, гладкая, не рисованная. Картина из темноты…
— А где обещанные духи? — возмутился Серега.
— Ты его доконаешь, — обреченно вздохнула Виктория.
— По роже дам, — снова пообещал Вован.
— Не всякий его видит, не всякий его слышит, но всякий может его… гм… узреть сквозь рукотворную тьму. Тайна уйдет, останется любовь… — тут Ко Си Цин перевел вполне осмысленный взгляд на Сашку.
Та замерла. Сердце ее прижалось к ребру и малодушно затрепетало.
— Надежда положила картину в тетрадь с письменами. Там тайна. Но не спеши найти ее, она принесет тебе горе. И оставит любовь только в сердце, — проговорив эту белиберду, магистр снова закрыл глаза и замычал.
Сашка вжалась в кресло, боясь пошевелиться. Кто бы знал, что странный субъект с еще более странным именем и уж совсем дурацкой профессией вдруг наполнит ее душу таким безотчетным страхом? Почему она так переполошилась? Она попыталась разобраться в своих чувствах, но не смогла. Лишь покосилась затравленно на Серегу. Тот мстительно ухмылялся. Видимо, припомнил, что она не пригласила его на прогулку в парк, а собиралась провести день с Павлом.
«Картина, рукотворная темнота, тетрадь с письменами… Почему этот идиотский маг не может сказать толком. Выдал с десяток загадок и мычит теперь как ни в чем не бывало».
Павел! Тут у Сашки голова пошла кругом: «Да ведь Павел и есть тайна их дома! Но при чем же тут рукотворная темнота и картина?»
Она посмотрела на отца. Тот сидел в противоположном кресле, выпрямившись. Лицо его было серым, рот полуоткрыт, а в глазах застыл ужас.
«Тайна готова убить деньги. Чьи деньги? Неужели Павел пришел, чтобы разорить отца?»
— Галина, скажи нам правду! — неожиданно взревел Ко Си Цин.
Все замерли, готовые услышать самое невероятное. И тут произошло то, что завершило сеанс спиритизма в самом его зачатке: из-под потолка вдруг налетел ветер. Свечки потухли. А на противоположной стене что-то скрипнуло, потом клацнуло и, наконец, с грохотом обрушилось на пол.
— У-ух-оо! — разом выдохнули все, даже представители закона под лестницей.
— Что это? — взвизгнула Лидка и тут же перешла на нервный бас. — Что это было?
— Кажется картина, убившая не то тайну, не то любовь, — саркастически ответил Серега, который первым оправился от испуга.
Валентина нащупала выключатель и зажгла электрический свет. Творение художника Дюралева действительно переместилось со стены на пол, но, к счастью, никого не травмировало при своем триумфальном падении. А могло бы, поскольку кресло, в котором сидел Аркадий Мамонов, лишь случайно было отодвинуто от стены на полметра.
— Папа! — Сашка вскочила на ноги и кинулась к отцу. — Ты цел?
Вопрос прозвучал по-дурацки, но ей было решительно все равно. Главное, что отец живой и невредимый сидел на своем месте и, похоже, медленно приходил в себя от всего случившегося. Непонятно, что его ошарашило больше: падение полотна или туманные высказывания магистра. Однако вид у Аркадия Петровича был нездоровый. Правую руку он прижимал к груди в том месте, где должно было биться сердце. Видимо, с сердцем были проблемы: отец шептал бескровными губами: валидол и слабо хрипел.
— Папочка! — Сашка повернулась к Лидке: — Быстро тащи валидол!
Все повскакали с мест, кинулись к Мамонову. Лидка взлетела на второй этаж, в спальню, и вскоре там послышались шумы выдвигаемых ящиков.
— Папа! — Виола оттолкнула Сашку и схватила отца за руку. — Тебе плохо?
Он сделал над собой усилие и отрицательно покачал головой.
— Папа! Перестань. Я же вижу, что тебе плохо.
— Несу! Несу валидол! — Лидка скатилась по лестнице и сунула Виоле в руку тубус с большими таблетками.
— Павел, — прохрипел Аркадий Петрович, — позовите его.
В этом переполохе никто не обратил внимания, как Ко Си Цин медленно, сохраняя величавость, поднялся, прошествовал через гостиную и, открыв дверь, вышел на улицу.
— Павел, — повторил отец.
— Сейчас, — Сашка растолкала сгрудившихся вокруг кресла людей и понеслась к двери.
Распахнув ее, она что было мочи побежала к парадной лестнице, надеясь, что Павел все еще стоит там, где его оставили, — у дверей в холл.
* * *
Она завернула за угол, взлетела по лестнице, чуть было не растянулась на ступеньках, так как смотрела вовсе не под ноги, а вверх, где должен был бы стоять Павел. Но его, конечно же, там не было. В тщетной надежде она заглянула в холл, прислушалась, не играют ли на рояле. Хотя с какой стати Павел должен был играть, он до сего момента ни умений, ни желаний подобных не проявлял. Сашка попутно сама себе удивилась.
«Действительно, странно! Мне почему-то кажется, что он на все способен. Даже сесть за рояль и с ходу сыграть что-нибудь из любимого теткиного Шуберта…»
Стоя у двери, она оглянулась, справедливо решив, что с высоты второго этажа ей видна значительная часть парка, просматриваемая аж до самого пруда. Так что если Павел решил прогуляться с этой стороны дома, то она его заметит. Но его она не увидела. Зато увидела фигуру в белом балахоне, совсем не величаво, а как-то суетливо бегущую по дорожке к главной аллее, ведущей к воротам. Господин Ко Си Цин сматывался с неудачного сеанса по-английски: ни с кем так и не попрощавшись. Может быть, падение картины произвело на него еще большее впечатление, чем на остальных, и теперь он, потеряв рассудок, несся, выпучив глаза и не разбирая дороги.
«Интересно, он угадал, кто убийца, или нет?»
Сашка долго бегала по дому в поисках Павла. Заглядывала во все комнаты подряд, кричала так, что горло сорвала до хрипоты, но безрезультатно — она его так и не нашла. Усталая и расстроенная поплелась обратно. На лестнице столкнулась с Серегой.
— Притащился этот ангелоподобный, — сквозь зубы сообщил он, явно не проявляя любви к Павлу. — Твой папаша уже коньки чуть не откинул. Прямо посинел весь. Что там творилось — вспомнить страшно! Лидка вызывает «Скорую», Виола кричит, не нужно! Папаша твой испускает дух, а Виктория хохочет как ненормальная. У нее истерика началась. До сих пор хихикает.
— Так вызвали «Скорую»? — Сашка толкнула его в плечо, чтобы вернуть к нужной теме.
— Не понадобилось. Пришел Павел, положил ему руку на лоб, отцу твоему тут же полегчало. Он встал и пошел себе.
— Как это?
— А вот так. Своим ходом, посредством переставления ног.
— А Павел?
— И тот тоже… — Серега нахмурился. — И почему он раньше не появился? Словно ждал, когда его появление будет более эффектным. Ведь всем уже казалось, что и «Скорая»-то не успеет подъехать, так Аркадию Петровичу плохо было. Он, похоже, даже сознание потерял. Во всяком случае, глаза закатил… И вот Павел появился.
— Но он же не мог знать…
— Как же. Там такой шум подняли, одно Лидкино сопрано чего стоило. Ребята из охраны, и те прибежали. А этот Павел шлялся незнамо где! Явился ведь минут десять назад всего.
— А где отец?
— Пошел в беседку. Просил не беспокоить.
— А Павел?
— Ах, Павел? — Серегины глаза ужалили ее карей злостью. — Да вон он! Sweet guy!
К лестнице действительно шел Павел. Он был, как всегда, невозмутим, словно не спас только что человека непонятным никому способом, а просто шел по своим делам из пункта А в пункт Б.
Серега сжал кулаки.
— Кто бы знал, как я хочу отлупить по заднице эту скотину! — прошипел он.
В другой раз Сашка бы не только одернула его за несдержанность в выражениях, но и удивилась бы: подобные фразы, да в таком эффектном состоянии Серега не изрекал на русском языке. Значило это только одно: таким злым Серега не был еще никогда. Но Сашке некогда было удивляться, и уж тем более недосуг было заниматься его воспитанием, она бросилась вниз по ступенькам навстречу Павлу.
Увидав ее, с горящими черными углями глаз на бескровном лице, с растрепанными волосами, с раскинутыми руками, он остановился, откровенно любуясь ее почти полетом по лестнице. Добежав до него, она замерла в полуметре, не решаясь завершить желанное падение в его объятия. Он сам шагнул ей навстречу и аккуратно прижал к себе. Сашка уткнулась носом в его плечо, вдохнула странный запах, пропитавший его футболку: легкий, пьянящий, знакомый и какой-то чужой, словно не из ее жизни.
«Имбирь? Ладан?» — пронеслось в голове.
— Ты вылечил отца? — шепнула она.
— Нет, — он усмехнулся, как всегда, невесело, а скорее задумчиво, — это совпадение.
— А я тебя искала.
— Я знаю… мне сказали, что ты побежала за мной.
— Ко Си Цин про тебя много говорил, — зачем-то призналась она, хотя то, что магистр вещал именно про Павла, было исключительно ее догадкой.
— Вот как? — он не удивился. Нет, он попытался сделать вид, что крайне удивлен, но это «крайне» было излишним, выдавшим его с головой.
— Почему тебе все известно?! Все, что происходит в этом доме, а может быть, и за его пределами? — она подняла голову и посмотрела на него требовательно, желая получить искренний ответ.
Но он лишь невесело усмехнулся. Сашка в который раз сказала про себя, что Павел не похож на парня своих лет. У него молодое лицо, еще не окрепшее по-мужски тело (ведь даже Серега выглядит более мужественно, чем он), но вот глаза… Да что там глаза! Вообще, непонятно по каким причинам, но ей все время кажется, что Павлу много-много лет. Может быть, сто, может, тысяча или еще и больше… Наверное, и отцу кажется то же самое, поэтому он и принимает его на равных. Или не кажется? Или так и есть на самом деле?!
«Если я еще и не сошла с ума, то сойду в ближайшие десять секунд, — тут же решила она, — уже бредить начала!»
Его губы коснулись ее переносицы.
— Успокойся, а то действительно с ума сойдешь, — ласково прошептал он.
— Так! Мне все это порядком надоело! — взревел над ухом Серега и, дернув Сашку за руку, откинул ее в сторону на добрый метр.
— С ума сошел, — пискнула она.
Оскал его был страшен. На мгновение Сашке показалось, что он сейчас кинется на Павла и вцепится ему в шею зубищами, как изголодавшийся вампир.
— Не все тут по-англицки понимают! — это он, разумеется, противника имел в виду, мол, связалась ты, дура, с невеждой, который только по-русски и говорит. А меня, образованного парня, откинула в сторону, как ветошь ненужную!
— If you want I will speak with you by English… Или по-французски, или даже на хинди, как вам угодно.
Павел был спокоен и холоден. Сашке даже страшно стало, до того ему было плевать на Серегино буйство.
«А если Серега раздерет его в клочья? Похоже, сейчас он готов это сделать!»
— Но все-таки я думаю, что уместнее изъясняться по-русски. Не так ли? — эта его полуулыбка довершила Серегино интеллектуальное падение.
На дальнейшую словесную баталию он оказался не способен. А поэтому со звериным рыком ринулся на противника. И опрокинул бы его не силой, так массой, но Павел довольно проворно шагнул в сторону, пропустив его мимо себя. Серегин звериный рык утонул в ближайшем кустарнике.
Сашка затаила дыхание, потому что понимала, поединок далеко не закончен.
— Я тебя убью! — пообещал Серега и, просунув голову сквозь ветки, с ненавистью посмотрел на противника.
Но Павла ненависть в глазах Сереги, пожалуй, лишь позабавила. Он раскинул руки в стороны и, усмехнувшись, склонил голову в шутливом поклоне:
— Извольте, сударь.
— Вот собака! — выругался Серега и проворно вылез из кустарника.
— А может быть… — закончить фразу Сашка не успела.
Серегино тело вновь пронеслось мимо нее с нарастающей скоростью. Словно им выстрелили из пушки.
Но Павел предпринял тот же маневр: он просто отступил на шаг, и Серега опять пролетел мимо. На этот раз его стремительный полет остановила стена дома, в которую тот вломился со всей своей злой силой, после чего Серега замер на мгновение, постоял так с минуту, покачиваясь и приходя в себя.
За это время Сашка успела испытать противоречивые чувства: с одной стороны, гордость за Павла, с другой — стыд за Серегу. Стыдно ей было, оттого ей вдруг стало его жаль.
«Да что он, драться не умеет?!» — с досадой подумала она. Сейчас ей хотелось, чтобы Серега уж наконец хотя бы натолкнулся на Павла. Сколько можно мимо-то бегать!
Павел стоял все на том же месте, ожидая противника.
Серега в этот момент развернулся от стены и предпринял еще одну попытку схлестнуться в рукопашном бою. Последнюю попытку, потому что в тот миг, когда он практически налетел на Павла всей своей разрушительной массой, тот снова шагнул в сторону, но при этом подставил ему подножку и, подхватив его потерявшее равновесие тело, сильно ударил кулаком в солнечное сплетение. Этим драка и завершилась. Серега скорчился на дорожке, судорожно хватая ртом воздух. Сквозь боль до него начала доходить горечь поражения, и он застонал.
— Я собирался выпить пиво в парке, — Павел улыбнулся вжавшейся в шершавую стену бледной Сашке и протянул к ней руку. — Составишь мне компанию?
— Ага, — неуверенно кивнула та и робко покосилась на Серегу.
Он застонал еще сильнее и зажмурился от избытка чувств.
Ей очень хотелось уйти отсюда, причем как можно быстрее, потому что она понимала, как тяжелы страдания мужчины, который теряет и честь, и любовь одновременно. Конечно, что касается любви… вряд ли Серега любил ее, скорее уж считал своей законной собственностью, как замок, доставшийся в наследство. И тем не менее она не желала продлевать его муки. Пусть придет в себя, времени ему нужно немного. Он настолько самоуверенный тип, что уже через полчаса нарочно забудет об инциденте с Павлом и будет вести себя, как будто ничего и не было.