С чего начинается Библия? Для ответа на этот, казалось бы, простой вопрос необходимо особо сконцентрировать внимание пытливого читателя на самых первых строчках этой великой и удивительной Книги, что мы, безусловно, и сделаем в свое время, а для начала предпримем небольшой историко-литературный экскурс и поговорим о названии, авторе, особенностях стиля и цели написания первой книги Библии – «Бытие». Итак, «Бытие» – первая книга Библии, которая также является и первой книгой Пятикнижия.
Пятикнижие (πεντα'τευχος) – это первые пять книг библейского канона, составляющие по своему содержанию одно целое (Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие). В иудейской традиции Пятикнижие называется еще «Учением Моисея», или «Торой».
По своему содержанию Пятикнижие – одновременно история и книга религиозно-нравственного характера, сборник законов и этика. Пятикнижие является цельным произведением удивительной красоты, с богатым содержанием. Ни одна книга в мире не имела такого культурного значения в истории человечества. В течение тысячелетий она питала этику и искусство, составляла неиссякаемый источник бесконечного числа литературных произведений, поэзии, искусства. Многие обороты священного текста усвоены в античности греческим и латинским языками, а в последующем – европейскими диалектами. Мировоззренческие представления Востока и Запада носят на себе неизгладимые следы гения автора Пятикнижия.
Первая книга Пятикнижия и всей Библии получила свое название по слову, которым она начинается – «береши́т», что значит «в начале». В переводе LXX (или Септуагинте), который был сделан в Александрии в ΙΙΙ веке до Р. Х., она называется соответственно своему содержанию Γένεσις (κόσμου) – «Происхождение» (мира); в русском и славянском переводах – «Бытие». Согласно внутреннему делению, заимствованному из латинского перевода блаженного Иеронима под названием Vulgata, книга распадается на 1534 стиха, которые объединены в 50 глав.
Рис. 1. Г. Доре. «И сказал Бог: да будет свет»
По вопросу авторства первых пяти книг Библии известный отечественный библеист протоиерей Александр Мень писал: «…автором Пятикнижия Православная Церковь с древнейших времен признавала пророка Моисея. Предание о Моисеевом авторстве отстаивается с полным правом и основанием. Другое дело – как понимать это авторство: в буквальном современном смысле слова или шире – по духу. <…> Нет никаких сомнений, что основы ветхозаветного Закона и учения восходят к Моисею, но что именно конкретно было написано им, а что передавалось в устном Предании и записано позднее – установить нелегко. Пятикнижие нигде не содержит прямых указаний, что оно целиком принадлежит Моисею. В нем лишь упоминается о “книге”, куда он заносил памятные события (Исх. 17, 14; Числ. 33, 2), а также вписывал законы и заповеди (Исх. 24, 4; 34, 27). Однако в Пятикнижии есть места, которые явно относятся ко времени после Моисея. Так, говоря о приходе Авраама в окрестности Сихема, бытописатель замечает: “В этой земле тогда жили хананеи” (Быт. 12, 6). Следовательно, в его время там уже обитали израильтяне. В Быт. 14, 14 упоминается город (или местность) Дан, который получил свое название после переселения колена Данова в Ханаан при Иисусе Навине. В Быт. 36, 31 о царях Едома сказано, что они правили “прежде царствования царей у сынов Израилевых”, – таким образом, св. писатель уже знает об этих царях (а появились они через 200 лет после Моисея). Далее о самом пророке говорится в столь благоговейном тоне, что едва ли можно приписать ему эти слова (Числ. 12, 3; Втор. 33, 1; 34, 10–11). И наконец, невозможно предположить, чтобы Моисей повествовал о собственной кончине (Втор. 34). Отзвуки позднего времени лежат и на таких местах книги «Исход», как описание скинии (25, 31–27, 8). Оно мало соответствует бедному кочевому быту израильтян. <…> Все это привело богословов-библеистов к выводу, что непосредственно пророку принадлежит только часть текста Пятикнижия, остальное же – Моисеево Предание, изложенное письменно другими боговдохновенными мудрецами».
Блаженный Августин (IV в.), размышляя о стиле библейского повествования, говорит, что Моисею было дано составить его таким образом, чтобы множество людей увидело в нем истину. «Что касается меня, – добавляет богослов, – то я смело провозглашаю из глубины сердца: если бы я писал книгу высшей непреложности, я предпочел бы написать ее так, чтобы каждый нашел в моих словах отзвук той истины, которая ему доступна, я не вложил бы в них единой отчетливой мысли, исключающей все другие, ошибочность которых не могла бы меня смутить». Данное замечание отца Церкви о взаимоисключающих положениях является весьма важным при рассмотрении библейского повествования о творении мира.
В связи с этим представляется возможным начать рассмотрение вопроса о стиле библейского сказания с попытки осмысления смелой искренности богодухновенного автора, которая зиждется на его горячей вере в Божественное Откровение. Разгадка этого явления, возможно, кроется в способе изложения Моисеем полученного Откровения о сотворении мира. Библейская традиция именует Моисея пророком, следовательно, признает его работу не простым результатом литературного творчества, а произведением особой категории – писанием богочеловеческим, пророческим.
Повествование Моисея – это язык пророков, который в силу своего Первоисточника превосходит любой другой известный в истории литературы способ или манеру повествования. В настоящее время стиль пророческих писаний, особенности пророческого служения Ветхого Завета внимательно изучаются библейской и светской наукой.
Что же подразумевается под понятием «пророк»? Пророки назывались у евреев nabi, т. е. «говорящий». Корнем данного слова является глагол, сохранившийся в арабском языке – nabaa (приносить весть). За достоверность такого понимания термина nabi говорит и ассирийское выражение nabu (звать), а также эфиопское nababa (говорить). Однако, если термин nebiim (говорящие) прилагается только к некоторым лицам, то под nabi разумелись, очевидно, особые люди, которые заслуживали своими речами исключительного внимания и уважения; иначе – люди, посланные Богом для возвещения Его воли. Поэтому слово nabi должно обозначать вестника Божественного откровения.
Пророк Моисей, воспитанный в египетской цивилизации, вобравшей религиозные верования более древних народов Двуречья, владел стереотипами мышления, которые были свойственны образованным жителям Древнего Востока. Между тем свои сакральные знания он получил от Того, Кто выше всех культур, но чтобы людям была понятна проповедь о Творце, Моисей был вынужден говорить и писать на религиозном языке современных ему древних цивилизаций. «Божие Слово, содержащееся в библейском свидетельстве, обусловлено пределами человеческого восприятия и человеческой возможности к передаче», – пишет православный экзегет, священник И. Брек.
Апостол Павел говорит, что Моисей был «научен всей мудрости египетской» (Деян. 7, 22). При этом Апостол имеет в виду не технические достижения Египта (ирригационные системы, способы постройки пирамид и крепостей, и пр.). Под «мудростью египетской» следует понимать прежде всего развитую религиозную систему царства фараонов.
Вобрав в себя мудрость Египта и впитав с молоком матери веру в Истинного Бога, Моисей после Божественного озарения смог быть пророком (nabi) для своего народа, томящегося в рабстве фараона. Он смог обратиться на понятном языке к соплеменникам, освоившим и применявшим в своей духовной жизни религиозные представления египтян. Его проповедь исключала египетские заблуждения, такие как политеизм, идолатрия, культ фараона.
Таким образом, следует отметить, что стиль Моисеева сказания о творении мира особый – пророческий. Он не является научным и сказочным, в то же время это и не язык мифа. «Сравнивая начало Библии с многочисленными легендами о сотворении мира разных народов, – отмечает протоиерей Г. Каледа, – приходится признать, что ни у одного народа нет сказания об этом событии, сопоставимого по величественной и проникновенной простоте с первой главой книги Бытие».
Цель написания книги «Бытие» определяет стиль автора. Пророк Моисей открывает тайну творения мира Богом так, чтобы отношения Творца и сотворенного были понятными для всех людей и во все времена. С этим согласны даже светские исследователи.