- Черти что! – сорвав с холодильника, вместе с магнитом, что тут же полетел на пол, небольшой клочок бумаги, Алексей раздраженно выругался.

Она ушла. Сбежала. После ночи любви. После того, что Лёшка готов был считать первым шагом к примирению. К возвращению утраченной любви. А она… Господи, как в самой нелепой мелодраме, сбежала. Из собственной квартиры. Ни свет ни заря… Только чтобы не встречаться с ним. Его трусишка. Опять решила спрятаться от проблем.

- «Лёшенька, давай сделаем вид, что ничего не произошло. Просто дай мне несколько дней, чтобы во всем разобраться самостоятельно. Не звони, и не ищи встречи. Я потом сама тебе позвоню…

И… да, завтрак на столе. Поешь, пожалуйста, а то я знаю тебя…».

Лёша еще раз пробежался глазами по небольшой записке, с аккуратно выведенными буковками, после чего окинул взглядом кухню, на мгновенье остановившись на обеденном столе, где действительно на подносе стояли тосты, заварник, тарелка с нарезкой сыра, джем и фрукты, и лихорадочно рассмеялся от нелепости ситуации.

Нет, все же только его Кира могла быть такой… заботливой. Сбежала, оставив его одного в своей квартире, и еще ко всему прочему побеспокоилась о его здоровье. Прямо как ворчливая, но от этого не менее любящая, жена.

Жена… Как много в этом коротком слове… А ведь, если бы однажды Лёшка не струсил и не натворил глупостей, то кто знает, быть может Кира давно была бы его женой. И все у них было бы совсем по-другому… Хотя что уж теперь сожалеть о несбывшемся. Нужно надеяться на лучшее и верить, что в будущем у них будет все это, и даже больше. Ведь не может для них все так нелепо закончится. Попросту не имеет права. Любовь, которая выжила под осколками боли и обиды, не может сломиться на последнем этапе, оставив их с Кирой до конца жизни несчастными.

Ведь не зря говорят, настоящая любовь дается единственный раз в жизни. Её можно ломать, топтаться по ней, но… если она существует, то ничто не в силах этого изменить. Роковая, проходящая сквозь любые испытания, любовь. И Алексей верил, что в какой-то степени это о них. А еще верил, что рано или поздно даже подобные испытания для них закончатся, и они смогут стать счастливыми. Вместе.

От подобной мысли на душе вдруг стало тепло, и мужчина, присев на краюшек диванчика, лукаво улыбнулся. Осознание, что еще не все потеряно, с каждой секундой все крепче оседала в голове, согревая душу. Сначала Лёшке, конечно, показалось плохим предзнаменованием тот факт, что Кира ушла, решив оставить их и так зыбкие и странные взаимоотношения на самотек, но прочитав, пожалуй, раз я в пятый записку, и, осмыслив её значение, мужчина вдруг понял, что не все так плачевно.

Во-первых, Кира его не выгнала в принципе, хотя имела на это полнейшее право. Как и вчера, когда он заявился к ней поздним вечером, так и сегодня, ведь в их ситуации это ему стоило уходить… Из квартиры Киры, а быть может и вообще из её жизни… Но она не оттолкнула, а всего лишь попросила дать время, пускай и столь нелепым способом. Безусловно, Алексей считал, что времени они и так достаточно потеряли, и смысла тянуть больше нет. Но с другой стороны, что такое еще пара дней по сравнению с тем, что они пережили по отдельности за эти годы? Вот именно, что ничего. И опять же эта её забота с завтраком. Прямо как в былые времена, когда все еще можно было повернуть в их пользу.

Кирюшка. Его маленькая трусишка. Разве может он её потерять еще раз? Отпустить? Позволить уйти, в этот раз навсегда? Черт возьми, да чего бы она там себе не удумала, чего бы ни решила за эти дни, он не может, не должен больше допустить былой ошибки.

Однажды... да что там однажды... совсем неоднократно он натворил глупостей, когда посчитал, что по отдельности им будет лучше. Что Кире без него будет лучше... Возможно, это могло так и случится когда-нибудь, и вполне вероятно, что он сейчас впервые в жизни поступает, как самый настоящий эгоист, но Киру больше не упустит, не позволит уйти. Если только не увидит, что она действительно хочет этого сама. Или... как ни прискорбно думать о подобном, но полюбит другого. Пока что, на превеликую удачу, ни одного, ни другого Алексей не наблюдал за Кирой. А уже то, что произошло между ними этой ночью, говорило о многом. Теперь мужчина наверняка знал, что Кира не просто все эти годы так же, если ни сильнее, продолжала любить его, но и ждать...

Господи, да когда он вчера несколько часов бессмысленно катался по городу, надеясь увидеться с ней, Лёшка даже представить не мог, чем обернется эта встреча. Несколько раз он снова и снова безрезультатно теребил дверной звонок, в надежде, что Кира откроет. Хоть и знал, что её нет дома. Об этом говорило не только отсутствие света в окне, но и автомобиля девушки у подъезда... А потом какие-то организационные вопросы, которые срочно понадобилось решить в клубе. Лёша наверняка наплевал бы на все, если бы не хотел таким образом как-то скоротать время до её возвращения. А потом, когда вернулся... когда более десяти минут вдавливал звонок, уже уверенный, что Кира дома и не открывает... каких только шальных мыслей не появилось в его голове...

Какой идиот! Его девочка права, не стоит из-за него даже отчаиваться, не говоря уже о том, что он понапридумывал себе! Не стоит, но ведь именно из-за него Кира все так же страдает. Именно из-за него ей все так же, как и почти четыре года назад, сняться кошмары. Она все так же зовет его по ночам...

Еще слишком живы в памяти эти моменты из прошлого, когда Кира, уверенная, что он ничего не знает, все так же, ругулярно продолжала содрогаться от страшных кошмаров, в которых основным фигурантом был он сам. Об этом не так уж трудно было догадаться по её извечному зову «Лёшенька»... Страдала из-за него, и в то же время продолжала до безумия и умопомрачения любить. Глупышка.

И вот, как оказалось, она все так же мучается... И наверняка мучилась эти годы, когда его не было рядом. Тогда, когда он сам сделал выбор не в её пользу, считая, что облегчит жизнь любимой своим отсутствием... А что в итоге? Больно всем... Больно, тяжело и практически невыносимо.

Оказывается он так лукавил перед собой, когда в очередной раз убеждал себя, что хочет ей счастья вопреки самому себе, пускай даже с чужим мужчиной. Потому что Лёшка ревновал. Господи, как же он ревновал! Вчера, когда Кира заявила о том, что не одна.

Трусишка и ко всему прочему еще и врунишка. И это было его спасением! Что его девочка просто решила поиздеваться, отомстить. Хотя, стоит отметить, что её месть была ничто по сравнению с тем, что она пережила по его вине. Но Бог свидетель, если бы Лёшка в эту ночь действительно застал в квартире своей девочки чужого мужчину, без стеснений и сожалений выбросил его на улицу. И тут даже мольбы и просьбы Киры не стали бы решающими. Он не мог позволить, чтобы кто-то еще, помимо него, прикасался к его любимой.

Идиот! Чем он думал раньше! Ведь за столько времени так глупо и самонадеянно верить, что она оставалась ему верна. Да и с чего бы она должна была это делать? Он ведь сам не особо был разборчив в связях, пытаясь, таким образом, избавится от назойливых мыслей и воспоминаний о той, что мерещилась в каждой другой женщине, и которую никакая, даже самая искусная любовница и шикарная красотка не могла заменить…

Машинально потянувшись к тостам, Лёшка отломил кусочек, отправляя предназначенный себе завтрак в рот, запивая все еще теплым кофе. Значит, не так давно Кира и сбежала. Как он мог упустить этот момент? Видимо, совсем расслабился, уверенный, что теперь они в любом случае будут вместе.

Нет, все же он не может больше ждать. Даже эти несколько дней, которые попросила у него Кира. Он ведь столько всего должен ей рассказать. Во стольких вещах покаяться… А он все ждет чего-то. Нет, хватит с них страданий! В первую очередь с Киры. Сначала она должна его выслушать, а уже потом он готов дать её время подумать. Совсем немного времени. Иначе он окончательно свихнеться.

Резко подхватившись, мужчина направился в комнату, где среди груды отброшенной вчера одежды, должен был быть его мобильный. Он уже собрался было набрать давно заученный наизусть номер, чтобы таки заставить Киру его выслушать, но звонок домашнего телефона, оглушающий тишину практически пустой квартиры, опередил Алексея.

Несколько секунд Мартынов стоял на месте, пытаясь сообразить, стоит ли отвечать, или быть может, этим он вмешается в какое-то личное пространство Киры. Но все же какие-то собственнические чувства наравне с любопытством победили, и практически на последнем гудке, Лёшка позволил себе такую вольность, как поднять трубку.

- Кирюш, привет! – вместе с этим послышалось добродушное приветствие.

Звонил мужчина. Черт, новая волна ревности, кажется, начинала накрывать Алексея с головой. Ох, не нравилось ему все это. Совсем не нравилось!

- Киры нет. Чем я могу Вам помочь? – стиснув зубы, настороженно процедил Мартынов, ожидая хоть какого-то ответа, и мысленно молясь, чтобы все его самые нелепые и неприятные предположения оказались всего лишь порывом больной фантазии.

- Простите, а это кто? – спустя несколько секундного молчания и странных шорохов на той стороне провода, прозвучал такой ожидаемый для Мартынова вопрос.

Кто он? То же самое он может спросить и у… этого. И уж спросит всенепременно! Вот сейчас как раз и спросит.

- А Вы кто? – вопросом на вопрос, зная, что с его стороны это звучит весьма нагло и самонадеянно, ответил Лёша.

- Вообще-то я её брат, а вот кто Вы, мне еще предстоит выяснить, - настороженно фыркнул мужчина.

Брат. Черт возьми, какой Лёшка идиот! Всего лишь Мишка. А он за короткие мгновения успел такого себе напридумать, что в страшном сне не приснится. Да, похоже, с такими темпами у него очень скоро начнется паранойя.

Просто брат Киры. Вот только теперь Алексей еще больше сомневался и не мог сообразить радоваться ли этому звонку или напротив… Ведь тогда, после первых встреч, когда они с Кирой только-только познакомились, и после отъезда Михаила в Канаду, они так и не встречались. Более того, даже практически не разговаривали. Несколько коротких звонков, когда второй пытался узнать у Алексея, как там у них с его сестрой дела, не в счет. Лёшка даже понятия не имел, насколько старший брат любимой девушки был осведомлен о случившемся между ними. Знал ли как далеко зашли их отношения, и насколько нелепо все закончилось. По его же, Лёшкиной, вине… И он даже не представлял, как Михаил может отреагировать на новость, что тот, кто заставил его сестру страдать, снова вернулся в её жизнь…

Но, наверное, бессмысленно скрывать или тем более пытаться сбежать от ответственности. Рано или поздно придется отвечать за все. И чем раньше Лёша начнет это делать, тем большая вероятность, что то призрачное счастливое будущее, поскорее замаячит на горизонте. В это так хочется верить. Как ребенку, ждущему чудес…

- Миш, это… Алексей, - на выдохе признался мужчина.

Повисла неловкая пауза, которая, казалось, готова была оглушить собой все вокруг. Которая хоть и длилась короткие мгновения, но для Лёши стала целой вечностью. Вечностью в ожидании очередного приговора.

- Алексей, значит, - про себя вдруг повторил Михаил, - признаться, меньше всего ожидал снова услышать тебя спустя годы. Да еще и в доме моей сестры. И честно говоря, даже не знаю, как реагировать на подобное. Я понятия не имею, что между вами с Кирой опять происходит, но как говорил тогда, готов повторить и сейчас – сестру в обиду не дам. И если узнаю, что ты морочишь ей голову… В общем, Лёшка, как бы хорошо я к тебе не относился, но Кира моя сестра… В общем, я думаю, ты понял к чему я веду…

Понял. Как тут не понять. Более того, что Кира так и не решилась никому рассказать об их с Алексеем связи и о том, к чему она их привела, она каким-то загадочным образом сумела заставить поверить Мишку, что эти годы они либо были вместе, либо, что расстались без особых сожалений и потерь. В противном случае сомнительно, чтобы Михаил был так спокоен.

Черт возьми, только Кира могла вопреки самой себе заботиться о мужчине, причинившей её одну лишь боль. Да можно поспорить, что любая на её месте пожаловалась старшему брату и заставила бы того проучить обидчика. Любая, но не его Кира. Она всегда ставила его, Алексея, интересы превыше всего. Превыше самой себя. И эта история с Мишей лишнее тому подтверждение.

Наверное, сейчас Мартынову стоит чего-то ответить. Но он банально не понимал, что именно сказать. Да и что тут скажешь, когда он уже и так нарушил данное обещание. Он обидел Киру. И причем обидел неоднократно. Есть ли ему прощение? Есть ли оправдание? И вообще стоит ли оправдываться? Может пора уже получить заслуженное и хоть тогда это поможет ему более ответственно относиться ко многим вещам?

- Ладно, Лёх, я потом перезвоню. Скажешь Кире, что возможно нам с Элисон удастся вернуться раньше, чем я планировал изначально, - так и не дождавшись какого-либо ответа, тяжело вздохнул Миша, - и да еще… Если ты думаешь, что я позволю снова пойти этой ситуации на самотек, то очень сильно ошибаешься. Все же скоро нам придется с тобой поговорить. Серьезно поговорить.

- Готов хоть сейчас, - прикрыв устало глаза, хмыкнул Алексей.

- Рад, что мы поняли друг друга, - с этими словами, очевидно считая, что разговор закончился, Михаил отключился, оставляя Лёшку с недоумением вслушиваться в длинные гудки.

Еще одна головная боль и пища для размышлений для Лёши.

Вот и поговори, называется. Только после этого разговора остался какой-то непонятный привкус горечи и недосказанности. Наверное, глупо считать, что раз Мишка многого не знает, или делает вид, что не знает, то совсем ни о чем не догадывается. Не из тех людей, что могли бы спокойно и с доверием принять любую ложь. Наверняка, он что-то подозревает. Вопрос лишь в том, насколько далеко дошли его подозрения. Но почему тогда ничего не сказал? Не спросил? Почему не наорал и попросту не пригрозил держаться от Киры подальше?

Почему, черт возьми, этот возможный разговор не состоялся еще тогда, когда можно было хоть что-то изменить? Когда Кира еще не испытала на себе всего того кошмара, на который Алексей собственноручно обрек её… Когда все еще можно было хоть что-то исправить? Или быть может просто отпустить её, когда эмоциональная и внутренняя связь между ними не была настолько сильной…?

- Значит так, Алексей! – как только они оказались за пределами видимости и слышимости Евы, послышался вслед Мартынову раздраженный голос Белова, - считай, что тебе повезло.

- В каком смысле? – остановившись, Лёша обернулся к тестю, все еще с трудом соображая, что ждет их дальше.

- Только не строй из себя дурака, - сощурившись, Константин Игоревич смерил зятя недовольным взглядом, - ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду. И знаешь, ты должен молиться на Еву. Только благодаря тому, что она так хочет, ты остаешься в неприкосновенности. Но учти, это только пока. Я найду способы отговорить и убедить её, что ты ей совершенно не пара, и что такой муж как ты, ей совершенно не сдался. Как только она немного придет в себя и пойдет на поправку, то…

- А знаете, Константин Игоревич, - сунув руки в карманы, перебил Мартынов, - я буду Вам премного благодарен, если Вы действительно сделаете это. Вот честно.

- Да как ты смеешь, щенок? – ошарашенный смелостью подобного заявления, вспыхнул от негодования Белов, - что ты о себе возомнил? Ты забываешься, что все то, что ты имеешь, ты имеешь исключительно благодаря Еве! И как только моя девочка, наконец, поумнеет, то ты останешься ни с чем! Не видать тебе клуба, как собственных ушей!

- Да забирайте, - безразлично пожал плечами Лёша, - хоть сейчас.

В этот момент он действительно не лукавил. Ему просто было плевать. Плевать на клуб. Плевать на то есть он или нет. И будет ли в будущем. В какой-то миг вся эта мирская суета и блага ушла для мужчины на второй… хотя нет, даже не второй, а какой-то дальний план, мало соотносимый с той жизнью, которую он хотел. Сейчас его волновали совсем другие проблемы.

Как оказывается в жизни все относительно. Еще каких-то несколько месяцев назад «Queen» был для него всем, а сейчас… Сейчас он готов был откупится им, только бы представилась возможность быть вместе с Кирой, но, увы… Он только что сам отказался от своей любимой девочки в пользу совершенно другого. Чувства вины и чистой совести. Хотя на счет последнего можно было еще поспорить. Какая уж тут чистая совесть, раз получается, что он сам того не желая, предает Киру.

Любовь или чувство вины. Обязательства. Казалось бы несопоставимые вещи… Но настолько тесно связанные между собой… Практически неразрывно.

- Сейчас не заберу, но поверь, многое впереди, - раздраженно выплюнул тесть, - как только Ева решится выгнать тебя на улицу. Вот тогда будешь делать все, что тебе вздумается. А пока советую забыть о своей любовнице! Иначе не поздоровится ни тебе, ни ей!

Угрюмо пригрозив пальцами, Константин Игоревич еще раз пробежался раздраженным взглядом по Мартынову, и резко развернувшись на каблуках туфель, зашагал прочь. Как же этот человек любил, чтобы последнее слово было за ним…

Но к собственному сожалению в этот раз Алексей должен был признать, что тесть прав. И не потому, что так хочется ему, а потому что продолжение каких-либо встреч с Кирой будет, по меньшей мере, несправедливо. В первую очередь по отношению к Кире. Она имеет право на новую, более счастливую и удачную жизнь. Пускай без него. Главное, чтобы эта жизнь была действительно нормальной. Равносильно, как и имеет право знать, из-за чего лишается надежды на совместное будущее, которое он уже успел подарить ей…

Возвращаясь к себе в палату, Алексей уже знал точно, что там его ждет Кира. О том, чтобы её пропустили к нему, мужчина уже попросил Петра Степановича, и тот понимающе и с неким сожалением пообещал, что так оно и будет. Опять сожаления. Но к чему Мартынову теперь эти сожаления со стороны, когда он сам пока с трудом соображает, как жить дальше со всем этим…

Шаг за шагом приближал его к неотвратимому. К моменту разрушения иллюзий. Надежд двоих влюбленных на будущее, которому не сбыться… Есть вероятность, что все же Белов исполнит свои угрозы и добьется от Евы того, чтобы она попросила Алексея исчезнуть из её жизни. Но эта вероятность так призрачна, что надеяться на неё слишком сильно даже не стоит… Особенно учитывая то, как Ева не так давно просила Лёшу об обратном. Константин Игоревич, безусловно, имеет отличный дар убеждать, но скорее всего этот не тот случай. Его дочь, к великому сожалению Алексею, в упрямстве отцу не уступает… Потому, кажется, в этой ситуации Мартынов изначально оказался в роли проигравшего… Но страшно даже не это. Страшно то, как он будет говорить об этом Кире. Но отступать слишком поздно.

Потянувшись к дверной ручке, мужчина, на мгновение замешкавшись, таки пересилил себя и зашел внутрь палаты, так и застыв на пороге.

Стоя вполоборота к нему, обхватив себя за плечи, стояла Кира, уставившись в окно. Такая хрупкая и беззащитная. Разве может он оставить её одну? Именно теперь? Оказывается, может… Должен.

Она как-то рвано вздрогнула, как только дверь, с легким щелчком, закрылась за Алексеем, и повернулась к нему. Несколько секунд, молодые люди так и стояли глядя друг на друга, словно впитывая в себя дорогие и любимые черты лица. Словно уже зная, что их ждет дальше. Несколько секунд, а можно подумать, что целая вечность. А потом…

- Лёшенька, меня к тебе почему-то раньше не пускали, - бросаясь к Мартынову, протараторила девушка. Оказавшись рядом, обхватила его за плечи, прижимаясь покрепче, и неловко чмокнув щеку, ласково улыбнулась, добавив – я так по тебе соскучилась. Как будто вечность не виделись.

- Кирюш… - осторожно отстраняя любимую от себя, Лёшка, мысленно проклинал себя за это. Но поделать, увы, ничего не мог. Лучше сразу расставить все точки над «i».

- Что-то случилось? – вмиг переменившись в лице, уточнила Кира.

Проницательная. Даже слишком. Она всегда чувствовала малейшие перемены в настроении Алексея. И сегодняшний день не был исключением. Сегодня она, наоборот, казалось, еще острее, еще сильнее ощущала, что что-то идет не так. Просто пыталась скрыть свои волнения за ласковой улыбкой и беззаботными фразами. Но Лёшка слишком хорошо знал свою девочку, чтобы не понять этого.

Господи, почему в их ситуации так много слишком…?

- Кира, нам надо поговорить, - кивнув в сторону стула, приглашая присесть, прошептал мужчина.

- О чем? – послушно отходя назад, и усаживаясь на стул, неуверенно переспросила девушка, - что-то серьезное произошло?

- Да, произошло, - прикрыв лицо ладонями, Мартынов прошел вовнутрь палаты, садясь напротив Киры.

А она все так же послушно и главное, молчаливо всматривалась в его лицо, ожидая своего личного приговора. Наверное, в тот миг она чувствовала и подсознательно представляла, о чем пойдет разговор. Но не могла поверить. Не могла и ждала опровержения, но сегодня было все против них…

- Кира, мы не можем больше видеться, - со свистом втянув воздух, как на духу, выдал Алексей, - тебе не стоит больше сюда приходить. И вообще лучше забыть обо мне, как о страшном и неприятном сне. Так будет лучше всем. В первую очередь тебе.

С каждым сказанным словом, Лёша видел, как меняется лицо любимой девушки, искажаясь гримасой боли. Как она, стиснув зубы, молча, продолжает выслушивать его бред. Как в глазах застывают холодные льдинки слез, а потом медленно начинают скатываться вниз по щекам… А она все так же, мужественно и стойко, смотрит ему в глаза… С таким же доверием как и прежде… С надеждой. Закусывая губы и глотая соленые слезы…

Раньше Лёшка не мог даже представить каково это, а теперь… с ужасом понимал, что это действительно страшно. Видеть слезы любимого тебе человека и продолжать добивать словами, потому что по-другому поступить просто невозможно… И это не сравнится даже с теми недавними мольбами и истериками Евы. Это другое. Совсем другое. Что-то более сильное и важное. Это горечь настоящей любви…

- Кто сказал, что так будет лучше? – сквозь слезы, выдохнула Кира, гордо вздернув подбородок, - ты? Ева? Или отец Евы?

Боже, как она умудряется так тонко все подмечать? Почему…?

- Кира, поверь, это совсем не важно…

- А что важно? – стиснув руки в кулачки, и зажмурившись, протараторила, - почему ты говоришь мне об этом только сейчас? Почему ты меня прогоняешь? Я так тебе противна? Или быть может, я тебе просто надоела? Ты скажи, не стесняйся. Я все пойму.

В этом Алексей не сомневался. Кира в состоянии будет не просто понять, но и уйти с достоинством, не устраивая разборок и истерик. В этом было их основное отличие с Евой. Кира готова была переступить через свою гордость, только бы любимому человеку было хорошо. Ева же это делала исключительно ради себя и собственного комфорта…

- Кира дело не во мне. Ты же сама прекрасно знаешь, как нужна мне…

- Значит Ева, - глядя одновременно и на Мартынова и в то же время куда-то сквозь него, отстраненно пробормотала Кира.

- Я не могу сейчас её оставить, - не став отрицать очевидного, признался мужчина.

- Ты её любишь? – вопрос, прозвучавший подобно утверждению. И, наверное, Лёшке стоило бы ответить «да». Так было бы во многом проще. Для всех. Но он не мог соврать. Не Кире…

- Нет.

Равнодушный кивок, и одно слово, которое вселило больше надежды, чем, если бы сейчас он здесь встал на колени и поклялся именно Кире в вечной любви и верности.

- Тогда почему? – позволяя слезинкам неустанно катится вниз, допрашивалась девушка.

- Она слишком сильно пострадала в аварии. До сегодняшнего дня я даже не представлял настолько серьезно. Я вообще ничего не знал.

- А что же такого, позволь поинтересоваться, ты узнал сегодня, что это заставило тебя так кардинально пересмотреть свои взгляды?

- Её лицо сильно пострадало. Она изуродована, и для излечения и возвращения нормальной внешности нужно время. Возможно, много времени, - стараясь не смотреть на Киру, отстраненно пояснил мужчина. И на мгновение замолчав, словно решаясь, стоит ли говорить основную причину, все-таки добавил, - а еще… она потеряла ребенка.

- Твоего, - после недолгой паузы, веско заметила Слепцова.

- Моего, - согласно кивнул Лёша. И это прозвучало так… Господи, стоит лишь догадываться, какие выводы Кира могла сделать после этого. Но имеет ли право он оправдываться? Нужно ли это вообще? И если да, то зачем?

- Вот значит, настолько у вас с Евой были плохие отношения, - язвительно отметила девушка, - честно, я ожидала всякого, но чтобы так…

- Это совсем не так, как ты думаешь, - все-таки осмелившись заглянуть в эти стеклянные от слез и боли янтарные глаза, Алексей не мог смолчать.

- Ну да, конечно. Детей находят в капусте. А туда их бросает пролетающий мимо с теплых стран аист, - грустно усмехнувшись, безразлично пожала плечами Кира.

- Кирюш… - пытаясь ухватить руку девушки в свою, перебил Лёшка.

- Лёш, не нужно оправдываться, - пряча руки за спину, отмахнулась Кира, - твоя жизнь. Твоя жена. Ты имеешь на это полнейшее право. Ты вообще имеешь право на все, что угодно. В отличие от меня, - с этими словами девушка поднялась, намереваясь уйти.

- Кира, ты не права.

- Конечно, я не права, - поспешно стирая слезы с лица, девушка направилась к двери, - я всегда была не права. В особенности, когда поверила, что можно заставить любить себя, и быть счастливой вместе с ЧУЖИМ, женатым мужчиной.

Слова, ранящие сердце, сродни хлысту. И слова, оставить которые без ответа Алексей попросту не мог.

- Кирюш, - хватая любимую за запястье, позвал Мартынов, - ребенку было чуть больше трех месяцев. Чуть больше, чем прошло с того момента, когда в моей жизни появилась ты. Почему ты не хочешь мне поверить?

- Я верю, - обернувшись, искренне согласилась Кира. Пробежавшись по Алексею растерянным взглядом, повторила, - верю.

- Боже, Кира, ты должна понять, что сейчас по-другому просто нельзя…

Лёшка на тот момент так и не понял, кого убеждал в этом больше. Киру или все-таки самого себя? И хоть он уже точно знал, что именно так правильно, смирится, по-прежнему не мог. Как ни старался…

- Я понимаю.

Прикусив губу, девушка медленно приподняла свободную руку и провела тыльной стороной ладони по щеке мужчины. Легко, трепетно, нежно… А затем… резко отдернувшись и вырвав другую руку из крепкого захвата любимого, выдохнула:

- Но ты прав. Сейчас мне действительно лучше уйти. Быть может как-нибудь потом… Но не сейчас…

Кажется, она и сама не понимала, что хочет этим сказать. И еще, кажется, она с трудом сдерживала новые и новые рыдания. И, наверное, именно потому резко отвернулась, и, не давая возможности Алексею опомниться, выскочила в коридор, громко хлопая дверью.

Ушла. Как он и хотел. Точнее не хотел… Просто так должно было быть лучше для всех. И это убеждение, которое Лёша лелеял в душе, не позволило ему броситься вслед за Кирой. Лучше пускай она сейчас поплачет, пострадает, но зато потом станет легче. Обязательно должно стать. Лучше сразу разорвать все нити, связующие их. А время…. Время оно лечит… Так правильно.

Но тогда почему стойкое ощущение какой-то недосказанности все сильнее окутывало сознание? Почему уверенность, что так просто и так печально для них с Кирой не может все закончится, отчетливее давала о себе знать…? Почему чувства, разрывающие душу, все так же продолжали сопротивляться любым доводам здравого смысла…?