— Здравствуйте! — пропело это белокурое создание хрустальным голоском. — Извините, если я не вовремя, но в агентстве сказали, что вы ещё не нашли домработницу и кухарку, вот я и приехала… Извините…
Девушка словно была не в своей тарелке. Хлопала глазками с невероятными опахалами, закусывала пухлую губку и робко краснела.
Анфисе захотелось взять ружьё, что осталось у неё на Земле, и выстрелить в этого чёртового ангела и в фон Зарку!
— Что ты извиняешься? — сплюнула эта самая фон Зарка. — Не нашли они никого. Я бы уже знала.
— Матильда, я думаю, мы и без тебя разберёмся. Возвращайся домой подобру-поздорову, пока я ещё не так сильно зол, — ответил Велар противной старухе.
Дети тоже повыскакивали из транспорта и, облепив Анфису, с любопытством рассматривали незваную гостью.
Матильда поджала свои старческие губы и, одарив Анфису торжествующим взглядом, поковыляла в сторону своего дома.
И не лень же было этой бабке столько тащиться! Вот же злыдня!
— Пройдёмте в дом, — устало сказал Велар и пошёл первым, чтобы открыть замки.
Ирайя хотела было подхватить свои два немаленьких чемодана, но Велар, как настоящий мужчина, забрал их.
— Зачем она приехала? — зашептала недовольно Мирра.
— Она мне не нравится, — тоже насупилась Гелия.
— Нужно изгнать её, — предложил Келвин и обратился к Анфисе. — Ты нам поможешь избавиться от неё?
Анфиса поудобнее перехватила Даниэля на руках и, посмотрев на решительно настроенных детей, с печальным вздохом сказала:
— А если она та самая женщина, что является парой вашего папы? Что тогда?
Дети насупились и переглянулись.
Сказал малыш Гардар:
— Мне ты нравишься. Хочу, чтобы та стала нашей мамой. Я и желание такое под радугой загадал.
— И я, — ответила Мирра.
Анфиса им улыбнулась, ощущая, как в горле образуется горький ком.
— Если она не пара вашего папы, то обещаю, что она здесь не задержится. И я сильно сомневаюсь, что она умеет готовить.
— Ты готовишь лучше всех! — воскликнула Гелия.
— Спасибо, милая.
Как только они все вошли в дом, дети убежали с коробками, наполненными обновками, в свои комнаты мериться и хвастаться.
Анфиса передала Даниэля Гелии и последовала вслед за Веларом и Ирраей в кабинет, но Велар её остановил.
— Оставь нас, Анфиса. С тобой мы поговорим позже. И, будь добра, принеси охлаждённого морса. Пить очень хочу.
Анфиса оторопела от такого поворота событий. А Велар запер дверь перед самым её носом. Она отшатнулась, глубоко вздохнула, удерживая воздух в лёгких, стараясь не разреветься. Выдохнув, она показала закрытой двери кукиш и процедила сквозь зубы:
— Будет тебе морс!
И разобиженной фурией ворвалась в кухню, которую она уже стала считать своей.
Как удивительно! Анфиса в этом доме всего несколько дней пробыла, а было такое ощущение, что всё время тут живёт!
Но расслабляться не стоит. Непонятно ещё, что за птичка эта Иррая, точнее, драконица.
Фон Зарка её притащила! Ох, не зря она так злорадно скалилась… Ох, не зря. Что-то задумала старая ведьма! Только вот что?
Анфиса достала из холодильного шкафа морс в графине, льда и от души высыпала замороженную воду в графин. Потом подумала и высыпала небольшую ложечку специального ингредиента, от которого любое десертное блюдо приобретает кисленький привкус. А Анфиса положила его от души. Взяла один стакан и, чеканя шаг, подошла к кабинету. Постучалась в дверь носком босоножки.
Дверь тут же открылась. Велар забрал графин и стакан. Посмотрел на него, словно на чудо света.
— Почему один стакан?
Анфиса недовольно посмотрела на мужчину и, резко развернувшись, ушла к детям.
Захочет — сам принесёт второй.
Дети находились в комнате Даниэля и играли с братиком.
Гелия и Мирра переоделись в обновки и кружились по комнате.
— Анфиса! Анфиса! Смотри, какие мы красивые! — радостно воскликнули девочки.
Анфиса рассмеялась и поймала их, по очереди покружила.
— Вы — самые красивые во всех мирах!
— А почему ты расстроенная? — спросил вдруг её Гарадр. Мальчик очень хорошо чувствовал Анфису, и это было удивительно.
Женщина перестала смеяться, и, еле сдерживая слёзы, обняла детей, но слёзы-предательницы всё равно полились.
Дети ласково гладили её по волосам, плечам, обнимали за шею и шептали успокаивающие и ободряющие слова.
— Я знаю, почему ты плачешь. Тебя наш папа обидел, — прошептала Гелия. — Он что, принял на работу эту женщину?
Анфиса шмыгнула носом и пожала плечами.
— Я не знаю. Меня не впустили в кабинет.
Дети переглянулись.
— Я не верю, что она может быть парой папы и снимет проклятие! — воскликнула Гелия.
— Мы её прогоним!
— Матильда фон Зарка никогда нам добра не желала и привела она эту Ирраю, только чтобы нам гадость сделать!
Анфиса задумалась и, утерев слёзы, сказала:
— Тогда предлагаю следующее: если её примут на работу, то посмотрим и понаблюдаем за ней. Вам придётся стать шпионами.
— Шпионами? — удивился Гардар и широко улыбнулся. Его глазки заблестели в предвкушении.
— Да, шпионами. Смотреть, что она делает, когда никого рядом нет. Может, она злодейка? А может, наоборот, хорошая девушка. А я проверю её… э-э-эм… в общем, проверю по-своему.
Говорить детям, что она собирается пошариться в её вещах, не стала. Нечего детям таким заниматься. Но вот проверить Ирраю ей тоже хочется, и узнать о ней что-то «страшное».
Вот откуда такое желание?
— Мы согласны! — захлопала в ладошки Мирра.
— Я вас обожаю! — рассмеялась Анфиса.
— А ещё мы устроим ей проверку на стойкость! — выдал Келвин.
— Так! Только не вздумайте ей давать синие камни! — погрозила им пальцем Анфиса.
— О! А остальное можно?
Анфиса коварно улыбнулась.
— Остальное можно.
Раздался предвкушающий детский смех.
* * *
— Я рад, что вы приехали, Иррая. Анфиса замечательная няня и готовит хорошо, но я не могу всё хозяйство по дому переложить на её плечи. Вы согласны с оплатой и условиями, что я вам предложил?
— О, да, Велар фон Арро! Всё просто замечательно! Я и не надеялась на такую щедрость!
— Я рад. И зовите меня Велар. Не люблю всех этих церемоний. Тем более жить будем в одном доме. И ещё, вас действительно не смущает и не пугает моё проклятие?
— Вовсе нет, — улыбнулась Иррая.
— Кстати, ещё кое-что… — задумчиво произнёс он. — Простите заранее за личный вопрос, но я не могу не спросить.
— Да, конечно. Спрашивайте, Велар.
— Драконы рода фон Сюба. Я слышал это имя… В вашем роду ведь были не только драконы, но и люди?
На секунду Велару показалось, будто девушка испугалась, но быстро взяла себя в руки и, смущённо улыбнувшись, сказала:
— Да, всё верно. Мои родители… Мама — человек, а папа — дракон.
Велар вздохнул и прикрыл глаза, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. Он также почувствовал, как его руки задрожали.
Время покажет. В этот раз он не будет спешить. Если у Даниэля начнутся улучшения, и начнёт исчезать пятно проклятия, то, значит, он нашёл её…
Хотя, если сказать по совести, то Даниэлю стало лучше, как только в его доме появилась Анфиса. У сына больше не было приступов. Но и пятно не исчезало. А это уже истина.
— Спасибо за честность. Пойдёмте, покажу вам вашу комнату.
Велар встал, но напоследок решил всё-таки сделать глоток холодного напитка, от которого его гостья отказалась. Он сделал большой глоток, чтобы тут же сморщиться и с огромным трудом проглотить ужасно кислую бурду.
Иррая с удивлением посмотрела на своего работодателя и с беспокойством поинтересовалась:
— С вами всё хорошо?
Он выдохнул, а в глазах появились слёзы.
«О, Дракон! Это похлеще любой кислятины, что я пробовал! Ну, Анфиса!»
— Всё в порядке, — с придыханием ответил он. — Пойдёмте.
* * *
— Папа взял её на работу! — доложил Келвин. — И поселил её в соседней с тобой комнате!
Анфиса скривилась. Как жаль.
— Ладно. Тогда поступаем, как и договорились — сегодня никаких проверок устраивать не будем. Сначала посмотрим, как она завтра начнёт работать и что приготовит нам на завтрак.
— Да!
— Давайте пять! — сказала Анфиса.
И дети по очереди ударили по её ладошке. Она научила их некоторым Земным штучкам. Одна из них — «Дай пять!»
Пока Иррая не заступила на работу, она скрылась в своей комнате и не показывалась никому на глаза. Странная дамочка.
Анфиса накормила вкусным поздним обедом или ранним ужином детей и поела сама.
Велар заперся в кабинете.
Когда Анфиса позвала его за стол, он только крикнул, что не голоден и чтобы ели без него.
А вот это уже было не смешно.
После того, как все были сыты, а кухня убрана, она усадила Даниэля в манеж, а сама направилась к Велару.
Пусть хоть орёт на неё, хоть выгоняет, но она должна знать, что он думает. И она желает объясниться за своё сегодняшнее поведение.
Анфиса постучала в дверь и услышала очередное:
— Я занят! Прошу не беспокоить!
Она решительно толкнула дверь и, закрыв её за собой, увидела необычную картину.
Велар сидел в кресле в распахнутой на груди рубашке и… натурально пил.
— Анфиса? — он вздохнул, отставил бутылку, стакан и поднялся.
Он близко подошёл к ней, и женщина смогла рассмотреть его вблизи.
Зрачки его до сих пор были узкими, а в самом взгляде наблюдалось бушующее пламя.
Губы были плотно сжаты. И вся поза выдавала напряжение и гнев.
Анфиса в защитном жесте сложила руки на груди и сказала:
— Я пришла поговорить о сегодняшнем происшествии и извиниться. Мне не нравится, как резко изменилось твоё отношение ко мне. Я понимаю, что ты злишься на моё поведение и…
— Сядь, — прервал он её и указал на кресло напротив.
Анфиса замолчала и послушно села.
Велар тоже опустился в кресло и, бросив на неё смазанный взгляд, сказал:
— Я не злюсь на тебя. Я злюсь на себя.
Он протёр ладонями лицо, будто умылся. Анфиса обратила внимание, что этот жест он проделывает каждый раз, когда волнуется или переживает.
Она грустно вздохнула.
— Впервые кто-то вступился за моих детей в таком большом общественном месте. Я любил и уважал своих жён, но ни одна никогда не заступалась за детей. А ты… ты сделала такое, Анфиса… Ты даже не представляешь, что ты сделала. Уже во второй раз… И ты не представляешь, как я огорчён, что ты… что ты не моя женщина… Те слова, что ты сказала о муже… Прости, я, наверное, кажусь тебе размазнёй…
Анфиса поднялась с кресла и подошла к несчастному мужчине, что не побоялся признаться ей…
Она села на корточки перед Веларом.
— Ты не размазня, Велар. Ты — очень сильный мужчина, который, несмотря на все невзгоды и проблемы, верит в чудо и желает своим детям лучшей доли, чем себе. Ты прекрасный отец и просто человек, то есть, дракон… И мне тоже жаль, что я… что мы…
Он взял её за руку.
— Анфиса, ты — чудесная женщина, удивительная гостья другого мира. Ты даже не представляешь, насколько мне и моим детям стало легче за то короткое время, что мы с тобой знакомы. Я благодарю судьбу за встречу с тобой.
Он нагнулся и осторожно поднёс тонкие пальцы к губам. Анфиса замерла. Мужчины целовали ей руку, правда, не слишком часто и, наверное, не всерьёз, но этот поцелуй был особенным. От него стало горячо в груди, щёки загорелись, а комната поплыла перед глазами.
Велар отпустил её руку и поднялся.
Она на ватных ногах поднялась вслед за ним.
Глаза его блестели в темноте кабинета, ведь шторы были плотно задёрнуты, и вид его был решительный и немного отчаянный.
— Вот что ещё… Будем считать, что я напился и веду себя не как обычно! Позволяю себе лишнего. Но не сказать этого я не могу. Ты мне очень нравишься, Анфиса. Так сильно, что я не могу не сделать этого, но если ты прямо сейчас уйдёшь, то ничего не случится… обещаю…
Она не ушла.
Велар молниеносно прижал её к себе и впился в её губы поцелуем.
Поцелуй получился жарким, яростным, абсолютно бешеным и ничем не напоминающим все её прежние жалкие поцелуи до этого мгновения. Велар целовал её так, как, должно быть, целовали своих женщин идущие на верную смерть воины. Отчаяние сквозило в судорожных движениях его рук, в том, как страстно и горячо он прижал её к себе.
Она проанализировала бы всё лучше, но и саму её уже заливала тёмная, опасная волна желания, и Анфиса молча обвила шею Велара руками, безгранично доверяя и ничего не боясь. Кровь стучала в висках всё громче и громче, тело превратилось в один обнажённый нерв, и не было источника в мире, способного утолить эту жажду.
Он отпустил её стремительно и резко, как будто ударил.
Анфиса почувствовала, что еле стоит на ногах.
— Уходи, — прошептал он сдавлено. — Уходи, Анфиса… Умоляю тебя, уходи…
Красная, дрожащая, пылающая от неутолённого желания, стыда, злости, обиды, счастья, разочарования, облегчения — всего разом, и не разберёшь, чего больше, она развернулась и покинула его кабинет.
* * *
С наступлением вечера Анфиса собрала всех детей у себя в комнате. Даже Даниэль был здесь и находился у неё на руках. Кажется, руки и объятия Анфисы становятся его самым любимым местом.
— Будем обсуждать, как мы будем шпионить за Ирраей? — спросил Гардар.
— Нет, солнышко, — ответила Анфиса. — Я хотела обсудить сегодняшнее происшествие в магазине и поговорить с вами об этом.
Ребята тут же скисли. Эта тема была им неприятна и неинтересна. Можно детей понять, но нельзя, чтобы они носили это в себе и переживали внутреннюю трагедию в одиночестве. Просто нельзя.
— Во-первых, я хотела сказать, что драка с той женщиной — была моей большой ошибкой и так поступать нельзя. Драка — это последнее, что нужно применять. Но! Давать сдачи нужно!
— Но она же первая тебя ударила! — возразила Мирра. — Ты и дала ей сдачи! Значит, правильно поступила?
— Я дала сдачи — это было правильно, но я продолжила драку, а вот это уже нехорошо.
— Говорила она очень плохо о нас, — шмыгнул носом Келвин.
Анфиса вздохнула.
— Согласна с вами, ребят. И я хотела вам сказать, что вы должны уметь защищать свои интересы. Если оскорбляют словесно, отнимают игрушки или другую собственность, портят имущество или пачкают вещи, унижают, принуждая к чему-либо, щиплют, кусают, бьют и так далее… В таких ситуациях нужно уметь давать отпор и не только словесно, а порой и применяя силу, но это в случаях, если начали на вас нападать, но лучше до такого не доводить.
— А что делать, если тебя сразу начинают бить? Просто подбегают и бьют? Тоже разговорами успокаивать или давать сдачи? — недовольно поинтересовалась Гелия.
Анфиса даже рот раскрыла.
— Милая, скажи, что такого не было? — с надеждой в голосе спросила Анфиса.
Все дети печально посмотрели на свою няню.
— Не может быть… А ваш папа знает об этом?
— Нет, — мотнула головой Гелия и утёрла набежавшие слезинки. — Они прибежали и начали драться, когда папа был в полях, а с нами сидела другая няня.
— Кто посмел ударить? — поинтересовалась она.
— Они уже уехали. Это были внуки Матильды фон Зарки. Они гораздо старше нас и сильнее.
— Опять эта Зарка! Она уже у меня в печёнке сидит! — воскликнула Анфиса. — Неужели Велар не увидел, что вас побили?
— Синяков не было… — ответил Келвин. — А папу расстраивать не хотели. Он и так переживает за нас сильно.
— А няня что?
— Она спала. Мы ей усыпляющего дали, — призналась Мирра.
Анфиса с укоризной посмотрела на них.
— Мы тебя усыплять не будем, обещаем, — сказали дети. — Ты хорошая.
— Спасибо, — хмыкнула Анфиса. — Что ж, Зарку я беру на себя. Кто-то ещё вас обижает?
— Нет, иногда бывает игрушки воруют и ломают, и всё.
— Это тоже не дело. Но вы запомните: если стукнули — стукните в ответ. Причем так, чтобы больше не лезли. И не стоит бояться, что обидчик ответит действием. Но! Первыми руку поднимать нельзя — это основное правило. И вообще, нужно налаживать контакт с вашими соседями и их детьми. Когда там праздник сбора хатши намечается?
— Через две недели, — сказала Гелия.
— А ваш папа обещал позвать соседей, чтобы обсудить мероприятие. Надо ему напомнить завтра. И Зарку уже на место поставить необходимо. Что-то не нравится мне её излишняя активность.
— Ура! Долой противную старуху!
Анфиса рассмеялась, а дети повалили её и крепко обняли.
Чудеса, как быстро ребёнок может привязаться к незнакомой женщине и отдать ей своё сердце. Главное — не сломать, не предать и не разочаровать чистые детские сердца. Ведь это такой бесценный дар — любовь и признание детей.
Довольно часто мы, взрослые, в собственном эгоизме забываем о том, как легко травмировать детскую Душу, и оставляем детей один на один со своими страхами и сомнениями, пока не становится слишком поздно… Нельзя забывать, что мы в ответе за маленькие Души, которые подарил этот мир…
Анфиса обняла всех детей в ответ и поцеловала в белесую макушку счастливого Даниэля.
* * *
Велар стоял на веранде и смотрел на ночное светило…
Тяжёлые мысли одолевали его…
Одиночество…
Очень часто ему хочется побыть одному, спрятаться ото всех и вся, особенно от главной проблемы — проклятья, что с каждым днём, с каждой минутой и секундой мучает его детей и его самого…
Как же ему хочется привнести гармонию и равновесие в свою семью…
Но вместо Гармонии в Душу прокрадываются страх перед Будущим, неуверенность в своих силах, боязнь снова ошибиться…
И сердце зачем-то рвётся к той женщине, что не может быть его…
Настоящее проклятие…
Как же он устал…
Что это?
Музыка? И такой нежный голос… и такая грустная песня…
Анфиса…
* * *
Когда дети уже спали, а дом окутала убаюкивающая тишина, Анфиса, проворочавшись в кровати, встала и подошла к распахнутому окну, посмотрела на звёздное небо и на Луну, что была так похожа на её родную, и так сильно отличалась…
Сегодня ей грустно…
Она старалась помнить о своей прошлой жизни только хорошее и не думать о том, как там её сестра, родители, друзья, работа…
Первое время в этом мире она сходила с ума от отчаяния и разъедающей боли, от переживаний за своих родных и близких…
И нет, боль не ушла. Просто с Анфисой работали отличные адаптологи, гипнологи и психологи.
Но иногда, вот как сейчас, наваливается смертельная тоска по дому, по тому родному миру и близким людям. Как они там? Оплакали, небось, её…
Она посмотрела на Луну, что осветила дикий сад. От её света в этом саду зацвели по-новому цветы и заволновались чудными красками.
Среди них был один очень нежный цветок — то цвела её душа. И полились слёзы по её щекам, закружилась от тоски голова.
Почему Печаль имеет постоянный уголок в любых живых сердцах?..
Почему Прошлое никогда не отпускает до конца?..
Вопросы… Вопросы…
Всей нашей Жизни, наверное, не хватит, чтобы ответить хотя бы на один из них…
Боль пронизывает каждую клетку её тела, и она так сильна, что ломает женщину изнутри, но она не кричит в тишину, она плачет безмолвно, не нарушая шёпот ночи…
Зато кричит её душа, выворачивая все мысли наизнанку.
Анфиса плачет…
То опали оковы, что поставили на её разум гипнологи, и Анфиса смогла наконец оплакать свою прошлую жизнь и отпустить её.
Она — жива. И уже целый год является жительницей нового мира. Она будет счастлива и здесь. Она уже счастлива…
Теперь, что бы ни случилось, она не уйдёт от этих детей, её детей.
А Велар… Наверное, это влюблённость… И она тоже пройдёт… Всё проходит…
Анфиса взяла в руки хирку (гитару) и, проиграв мотив одной песни, тихо запела.
Вновь о том, что день уходит с Земли,
Ты негромко спой мне.
Этот день, быть может, где-то вдали
Мы не однажды вспомним.
Вспомним, как прозрачный месяц плывёт
Над ночной прохладой,
Лишь о том, что всё пройдёт
Вспоминать не надо.
Лишь о том, что всё пройдёт
Вспоминать не надо.
Всё пройдёт и печаль и радость.
Всё пройдёт, так устроен свет.
Всё пройдёт, только верить надо,
Что любовь не проходит, нет…
(Автор текста (слова) — Дербенев Л., Композитор (музыка) — Дунаевский М.)
Прошлое никогда не возвращается, а будущее не известно. Единственное, что есть у человека или у любого другого живого существа — это его настоящее. На самом деле, всё очень просто. Всё существует исключительно в настоящем. Другой жизни нет. Всё другое — придумка. Но как сложно принять такое утверждение, в действительности осознать и осмыслить его! Да и возможно ли? Только детишки, пожалуй, не мечтают о былом…