Стены сферы, внутри которой я висел, светились все ярче, так что блеск их становился нестерпимым. И вдруг сверкание исчезло. Исчезли и стены, будто растаяв. Теперь я висел в безбрежной пустоте.
Но что это? Где-то в страшной дали засветился голубой огонек. Рядом вспыхнул второй, затем третий, четвертый… Вместе они образовали характерную конфигурацию. Процион!..
Внизу, под ногами, справа, слева, над головой, – повсюду загорались звезды…
– Кто вы? – закричал я, и слова мои гулко отдавались окрест. Вокруг не мигая горели звезды. – Кто бы вы ни были – вы ведь разумные существа, и мы, люди – ваши братья! Родные братья по разуму!
Размахивая руками, я раскачивался в пространстве. Многократное отражение от стен усиливало звук моего голоса. Выходит, стены остались?… Конечно, соображал я, не могли же они растаять! Что же, значит, они стали прозрачными?… Вот бы Кира сюда, уж он помог бы разрешить загадку!..
И только я подумал о роботе, – звездный купол, окружавший меня, погас.
Затем вокруг закружились в дьявольской метели какие-то бесформенные серебристые облака. Бешено вращаясь вокруг меня, они непрерывно менялись. То сплющиваясь в лепешку, то вытягиваясь в струну. И это все в глубоком безмолвии…
Через некоторое время облака сменились вдруг оранжевыми нитями, которые складывались в диковенные иероглифы. Это, вероятно, была письменность, но чья? Я мучительно напрягал память. Но ни древнекитайские иероглифы, употреблявшиеся на Земле еще до того, как весь земной шар перешел на эсперанто, ни вавилонская клинопись, ни причудливые письмена ройа – марсианских племен (мы изучали эти письмена в Звездной академии) – ничто не напоминало мне иероглифы, безмолвно плясавшие вокруг меня.
А может быть, мне только кажется, что в этих причудливых узорах есть какой-то смысл, и это просто игра светового луча, подобная солнечному зайчику, дробящемуся на хрустале? Но я тут же отогнал эту мысль: слишком уж правильными рядами двигались иероглифы, и кроме того, как я успел заметить, некоторые из них явно повторялись. Например, вот этот, похожий на вилку… Или вон тот – заштрихованный овал с двумя точками посередине.
Как я жалел, что опрометчиво не взял с собой Кира! Как бы пригодилась сейчас его феноменальная память. И может быть, если не я… если мне не суждено, то он сумел бы доставить землянам удивительную информацию о чудесах дотоле неведомой планеты в системе Проциона. Что-то поделывают теперь на «Снежинке» мой штурман и верные роботы?
Я почувствовал сильный голод. К счастью, в кармане оказался пакет НЗ. Я вынул его, надорвал поливиниловую оболочку и принялся за ароматную хлореллу.
Экран тотчас погас, а затем на меня со всех сторон хлынули яркие лучи.
Впечатление было такое, будто я воздушный акробат, висящий на трапеции под самым куполом цирка. На акробата устремлены мощные лучи прожекторов и тысячи внимательных глаз. Как выяснилось впоследствии, мое сравнение оказалось не таким уж далеким от истины…
Внезапно на невидимом экране, окружавшем меня, возник какой-то пульсирующий комок. Он ритмично сокращался, гоня темную жидкость по многочисленным ветвистым сосудам. А что это? Позвоночник… Конечности… Пищевод, по которому медленно движется комок проглоченной пищи… О чудо, да это я!..
Они, мудрые хозяева планеты, вероятно, изучают меня, изучают, как какую-нибудь букашку под микроскопом. Я для них, думалось мне, то же, что для человека – какой-нибудь новый вид тропической бабочки, открытый где-то в джунглях Венеры. Любопытно? Да. Интересно? Конечно. Но кому придет в голову всерьез заниматься установлением уровня умственного развития бабочки?!
Но я-то не бабочка. Я человек, разумное существо!
И потом: где же они, эти мудрые обитатели планеты? А в их существовании здесь после всего что я пережил, сомневаться не приходилось. Где они прячутся? Почему ни разу не покажутся? Что представляет собой их святящиеся ковры-самоцветы?
Вопросы, вопросы… Кто ответит на них? И услышу ли я когда-нибудь ответы хотя бы на некоторые из них?
Мне показалось, что я плавно опускаюсь. И действительно, через несколько секунд ноги мои коснулись основания сферы.
Экран погас.