– Ещё одну, Роб, – сказал Андрей, протягивая пустую чашку.

– Это уже третья, – меланхолически заметил Леон.

– Положение слишком серьёзно, чтобы обсудить его за одной чашкой чая.

– Но не можем же мы вечно торчать перед экраном и наблюдать, как гибнут наши помощники. Так или иначе, мы должны ступить на поверхность, ты прав. Нет, не хочу больше! – последнее относилось к Робу, застывшему с подносом перед Леоном.

– Пожалуй, пойду всё-таки я.

– Да, и ты так же исчезнешь, как твои предшественники, сказал Леон, вставая из-за стола.

– Ну, они ведь были роботы, а я, как-никак, человек.

– И нас только двое, Андрюша, – тихо сказал Леон. – Если уж идти, так только вдвоём.

Шестнадцать лет летели они сюда, в район загадочного Сириуса. Запас аннигиляционного топлива уже истощился, когда мощные локаторы «Зеро» обнаружили справа по курсу небольшую планетку, окутанную бурыми облаками. Сделав несколько разведочных витков, они посадили «Зеро» на пневматические стабилизаторы. И вовремя: топлива оставалось лишь на несколько дней лету.

Кое-как роботам удалось наладить генератор аннигиляционного топлива. Они смонтировали его на каком-то приземистом холмике, поодаль от «Зеро». Генератор низко гудел день и ночь, гоня бешеный поток античастиц в бездонную «магнитную бочку». Когда она наполнится, можно будет стартовать…

Всё шло хорошо до того злосчастного момента, когда облачко наткнулось на аннигиляционную установку. Видимость в это время на обзорном экране была отличная. Стрелки на инженерном пульте тотчас беспокойно дёрнулись, а затем пустились в пляс. Чуткий луч катодного осциллографа сначала нервно запрыгал по серой поверхности экрана, вычерчивая немыслимую кривую, затем замер, вытянувшись в неподвижную линию: аннигилятор стал.

Главная цель их полёта состояла в сборе информации здесь, в системе Сириуса. Ритмичные радиосигналы, полученные из этого района, сигналы, которые учёным Солнечной системы никак не удавалось расшифровать, послужили поводом для экспедиции «Зеро».

Во время их пребывания на бурой планете они окрестили её Рыжей. Ритмичные радиосигналы слышались круглосуточно. Они буквально забивали все остальные сигналы из космоса.

Трое роботов один за другим выходили на поверхность Рыжей, чтобы попытаться исправить генератор. И ни один из них не вернулся на борт «Зеро». Первый – Энквен – погиб при довольно странных обстоятельствах. На обзорном экране ясно было видно, как робот, благополучно спустившись по трапу корабля, двинулся в глубь мохнатых зарослей, чьи суковатые ветви чем-то напоминали руки. Вообще на поверхности Рыжей планеты преобладал багряный цвет: всё было либо оранжевым, либо жёлтым, либо красным – и растения, и почва, и скалы… Пройдя метров двадцать, Энквен остановился, чтобы сделать рекогносцировку местности и решить необходимую логическую задачу. После краткой остановки, собрав нужную информацию, Энквен – огромный шар с многочисленными щупальцами – решительно покатился в сторону узкой высокой сопки, выделявшейся правильными геометрическими линиями. Генератор – низкая призма с чёрными гранями – был установлен роботами рядом с сопкой.

Нервно поглаживая курчавую бородку, отпущенную уже здесь, за месяц пребывания на Рыжей, Леон так и впился глазами в экран. Широченное штурманское кресло было слишком большим для его худощавого, стройного тела. Андрей стоял позади, положив руку на плечо Леона, и тоже вглядывался в экран. Время от времени по его поверхности пробегали небольшие полупрозрачные облака. Одни из них двигались низко, над самой почвой, другие плыли повыше, обминая по пути хищные щупальца растений.

– Электрические образования, вроде шаровой молнии, – авторитетным тоном заявил Леон.

– Но ни одно из них ни разу не лопнуло, – возразил Андрей.

– Мало ли что. Значит, они устойчивые. Видишь, как они движутся, не натыкаясь на предметы?

Андрей кивнул, и его отражение в выпуклом зеркальце также послушно кивнуло.

– Это действуют силы отталкивания.

Робот между тем уверенно катился к оранжевой сопке. Это было впечатляющее зрелище!

Когда до сопки оставалось совсем немного, случилось неожиданное. Энквен исчез!.. Провалился? Но почва, по которой он двигался, была твёрдая, каменистая. Робот буквально растаял, растаял на глазах. И хоть бы какие-нибудь следы препятствия, встреченного на пути. Хотя бы какие-нибудь следы борьбы…

Точно такая же история повторилась и с двумя остальными роботами, которые двинулись, следуя команде, по следам несчастного Энквена.

Положение становилось угрожающим. Прежде всего, антибак, ничем не контролируемый, мог каждую минуту взорваться. В этом случае от «Зеро» осталось бы одно воспоминание. Но даже если этого не случится… Без топлива они никогда не смогут стартовать с Рыжей планеты. А кто скажет, что лучше: медленная гибель или мгновенная смерть?

Спрыгнув с предпоследней ступеньки трапа на упругую почву, Андрей невольно задержал дыхание. Есть ли минуты желаннее для космонавта? Не такого ли мига ждёт он годами и десятилетиями, улетая от своего дома – голубой Земли, подчас навеки прощаясь со своим поколением?…

Но нерадостным был их выход на Рыжую планету.

Осмотревшись, они медленно двинулись вперёд, к остановившемуся сердцу своего корабля. Рядом легко шагал маник – чуткий и послушный манипулятор. Отойдя на десяток шагов, Андрей оглянулся. Безмятежный «Зеро» высился стройной громадой, гармонично вписываясь в горячий лиловый фон. На душе у Андрея было тяжело…

Чужое солнце закатилось. Сумерки быстро сгущались.

Леон шёл впереди. Андрей отстал от него, замешкавшись у какого-то минерала, который неожиданно сверкнул под лучом его карманного фонарика, переливаясь всеми цветами радуги.

На полдороге Леон отдал радиокоманду, и на манике вспыхнул мощный прожектор. Идти стало легче. Тьма окружала их теперь со всех сторон, тяжёлая, насторожённая.

– Как быстро здесь темнеет, – раздался у Андрея под шлемом голос Леона.

– Малый период вращения, – отозвался Андрей, догоняя друга. Маник, перегруженный всевозможными инструментами, старательно шагал рядом с ними, не отставая ни на шаг.

Несмотря на темноту, до регенератора они добрались без всяких происшествий.

Маник подошёл вплотную к корпусу регенератора и минуты две топтался вокруг да около, «просвечивая» установку рентгеновскими лучами. Наконец повреждение было обнаружено. По неизвестной причине фокусировка магнитного поля была искажена, и средний ускоритель выбыл из строя. Наладить капризную фокусировку было не так-то просто и при более удобных условиях. Но, во всяком случае, цель была ясна, и они с увлечением принялись за работу.

Прошло около часа, и тьма начала стремительно таять.

– Пожар! – воскликнул вдруг Леон и схватил Андрея за руку. Тот посмотрел в направлении его взгляда. Далеко-далеко, на самой линии горизонта, там, где бурая почва смыкалась с темно-лиловым небом, пылал огромный дымный костёр. В его свете окружающие сопки казались зловещими башнями неведомых эамков. Костёр разгорался на глазах.

– Солнце, – сказал Андрей.

Это был восход. Раскалённое светило оторвалось от горизонта и медленно потянулось кверху, в зенит…

Засмотревшись на невиданный восход, Андрей на какую-то минуту позабыл о гибели роботов, поломке регенератора и вообще обо всех напастях. Утро было таким свежим, и короткий день обещал быть таким ясным! Андрей, как и Леон, дышал кондиционированным кислородом из баллона. Но, право же, в этот миг ему показалось, что он вдыхает чистый и благоуханный воздух Рыжей планеты.

– Не отдохнуть ли нам? – начал Андрей, отрываясь от работы и оборачиваясь к Леону, и… Ему показалось, что он сходит с ума. Леон был… без головы! Руки его конвульсивно дёргались, будто отгоняя назойливых ос. Ноги неуверенно переступали, и туловище покачивалось. Андрей бросился к товарищу, изо всех сил сжав гибкую рукоятку электрощупа, которым только что орудовал, налаживая капризное поле. Сердце его заколотилось, готовое выскочить из груди.

– Леон! – выдохнул Андрей, делая гигантский прыжок. Но какая-то упругая стена окружала Леона, и все попытки пробиться сквозь неё ни к чему не привели. С ужасом Андрей наблюдал, как Леон тает, как будто растворяясь в пространстве. Сначала исчезли плечи, затем грудь, руки… Андрей снова отчаянно рванулся к Леону, но невидимая стена оттолкнула его настолько сильно, что он упал, растянувшись на красном песке. И в этот момент исчезли ноги – последнее, что оставалось от Леона…

Что было делать?

Маник тупо продолжал своё дело, методически измеряя градиент магнитного поля. В глаза Андрею бросился кусок спирали. Он поднял его с песка – это был обрывок антенны, укреплённой на шлеме Леона.

День был уже в зените, когда Андрей, обессилевший от бесплодных поисков, свалился на песок. Мысли о собственной безопасности как-то отошли на задний план. Поэтому когда перед ним из бурого тумана возникла огромная фигура апокалиптического единорога, Андрей в первое мгновение даже обрадовался: вот он, пришёл-таки – конец всем мучениям!

Победив малодушие, он вскочил на ноги, приготовившись дорого продать свою жизнь. Единорог свирепо рыкнул, перебирая передними копытами. Как Андрей жалел об электрощупе, оставленном возле генератора!

Позади него возвышался толстый коричневый ствол дерева неведомой породы. Андрей успел прислониться к нему спиной, внимательно следя за врагом. Когда косматое чудовище ринулось в бой, он ловко отскочил в сторону, и грозный рог с силой вонзился в дерево, которое издало при этом негромкий стон. Или, может быть, ему показалось? Ведь нервы были натянуты, как струны…

Мотая головой, зверь выдернул рог. Теперь он медленно приближался. Андрей вдруг с ужасом почувствовал, что его ноги запутались в лианах. Гибель казалась неотвратимой. Единорог подался назад, готовясь к решительному прыжку. Человек закрыл глаза… А когда раскрыл их, единорог катался по бурой траве, задрав кверху все четыре копыта. Рядом стоял маник и деловито протягивал гибкий щуп, каждое прикосновение которого вызывало у единорога бешеные конвульсии. Наконец чудовище застыло в неподвижности.

Маник же, как ни в чём не бывало, отошёл, покачиваясь, в сторонку и принялся исправлять искривлённое во время стычки щупальце.

Тени снова начали удлиняться. Андрею пришло в голову возвратиться на «Зеро» и включить локатор эфирного розыска, который мог улавливать и расшифровывать самые слабые и неясные радиосигналы.

Видимость ухудшалась. Андрея начала мучить жажда. Мышцы ныли после непривычного напряжения, и тяжёлый скафандр давил плечи. Вдруг впереди посреди живописных зарослей кустарника, обвитого лианами, блеснуло озерце. Вода! Вблизи водная поверхность была красноватой, и нельзя было понять, сама ли жидкость такова, или это всего лишь отблеск последних лучей заходящего светила.

Пить хотелось до того, что губы пересохли и потрескались. Хорошо бы припасть к живительной влаге. Но в последний момент он заметил в глубине неясные контуры хищного тела, свитого полукольцом, и злобно блеснувший глаз.

Как Андрей ни вглядывался, ему не удавалось различить впереди плавные линии «Зеро». Но это не очень волновало его: видимость была отвратительной – сумерки нарастали со стремительностью лавины. К тому же рядом с ним уверенно вышагивал маник, а в его запоминающем устройстве намертво зафиксированы координаты «Зеро». Однако время шло, и в душе человека нарастало смутное беспокойство. Наконец маник, качнувшись, остановился.

– Мы прибыли, – просигналил он разноцветными огоньками.

Андрей недоуменно оглянулся. Луч фонарика вырывал из тьмы то причудливо изогнутое растение, то куст, похожий на моментальный фотоснимок взрыва, то змеевидную лиану. Но где же «Зеро»? «Зеро» не было…

– Ты ошибся, наверно, – сказал Андрей, глядя на манипулятор. У него теплилась ещё надежда, что произошло простое недоразумение, которое сейчас должно выясниться: окажется, что маник взял слишком влево или вправо и поэтому они вышли не туда, куда следует. Но в ответ на взволнованные слова по овальному лобовому экрану маника поплыла голубая вязь цифр, которые должны были доказать ему, недоверчивому человеку, что они вышли в точности к заданному месту. Именно в этой точке должен был находиться «Зеро». Но хоть бы какие-нибудь следы! Не мог же многотысячетонный корабль исчезнуть, подобно пушинке. Должны ведь остаться хотя бы вмятины от стабилизаторов. Андрей придирчиво осматривал каждую пядь чужой почвы, но никаких следов не было…

Увидев стремительно опускающееся облачко, Леон инстинктивно сделал шаг в сторону, но уклониться от встречи не успел. Он почувствовал лёгкое головокружение. Чёткие контуры регенератора античастиц стали вдруг зыбкими и расплывчатыми. Затем в глазах Леона мелькнул ослепительный свет. Ему почему-то припомнилась фраза из медицинского учебника о том, что человек видит яркий свет в момент, когда ему при операции перерезают зрительный нерв. Вообще мысли Леона в эти считанные доли секунды работали необычайно чётко. Но тело его стало словно чужим, оно явно отказывалось повиноваться. Постепенно онемение наползало вниз, распространяясь на туловище.

Собственно говоря, это было даже не облачко, а какой-то прозрачный сгусток, напоминающий огромную стеклянную глыбу. В течение краткой секунды Леон успел заметить, что глыба дрожала и переливалась. И там, в глубине её, казавшейся бездонной, пульсировали и бились какие-то тонкие жилки, также бесцветные…

Последнее, что Леон ощутил, – это абсолютную невесомость.

…Говорят, что сознание неотделимо от ощущения. Человек не может сознавать себя, если в мозг не поступают сигналы от его органов чувства. Но Леон мог бы поклясться, что совершенно не чувствует собственного тела. «Похоже, что от меня остался только мозг», – подумал Леон. Давнее-давнее воспоминание мелькнуло у него. Когда-то на Луне Земной, в школе космонавтов, он проходил испытание в Башне Безмолвия. Его принял в свои воды эластичный бассейн, жидкость которого полностью уравновешивала вес тела. Дыхание становилось все реже. Жидкость становилась все более вязкой, так что через несколько минут Леон лишь с огромным усилием мог чуть-чуть двинуть рукой. Тело немело и становилось бесчувственным. Одновременно тускнел свет, неведомо откуда падавший, пока весь бассейн не погрузился в чёрный мрак. В этих условиях Леон должен был, сохраняя ясность разума, решать сложные логические задачи.

Но такой задачи, какая возникла перед ним сейчас, ему решать ещё не приходилось!

Где он? Что с ним? Где Андрей? Далеко ли «Зеро»? Эти и тысячи подобных вопросов сверлили мозг Леона. Но ответа не находилось.

«Пленник разумных существ? – думал Леон. – Допустим. Но зачем в таком случае им понадобилось похищать меня? Возможно, чтобы обезвредить, – ответил он себе мысленно. – Откуда они могли знать истинные намерения неведомого пришельца? И почему они похитили меня одного?» В этом месте нить рассуждений Леона оборвалась. В мозгу его стали возникать беспорядочные, хаотические видения.

Убедившись в том, что «Зеро» бесследно исчез, Андрей без сил опустился на густой мох. Свинцовая усталость против воли смежила веки. Но он знал, что заснуть нельзя, и изо всех сил боролся со сном. Маник подошёл к нему и стал рядом, как бы готовый защищать человека от любых неожиданностей. Но Андрей знал, что возможности электронного мозга ограниченны: сумеет ли он правильно сориентироваться в любом положении? Ведь один неправильный шаг, одно неверное или слишком медлительное действие – и все погибло… Кто же тогда придёт на помощь Леону? Нет, он не имеет права спать! Надо действовать. Нужно сделать всё возможное, чтобы разыскать Леона.

«Вероятнее всего, исчезновение Леона, как и роботов, и корабля, – дело рук разумных существ. Не могли же они пропасть просто так? – думал Андрей. – Но в таком случае необходимо попытаться разыскать эти разумные существа и вступить с ними в контакт».

Приняв решение, он вскочил на ноги. Если б не голубое свечение, могло бы показаться, что его окружает обычная земная или, во всяком случае, марсианская растительность. Но свечение все преображало. Широкие мохнатые листья, больше светившиеся по краям, казались чьими-то ладонями. Иллюзия усиливалась тем, что листья всё время ритмично колыхались, хотя не было ни малейшего ветерка.

Вверху небо было черным, как сажа, сквозь него едва просвечивали незнакомые рисунки созвездий. Ближе к горизонту чернота становилась мягче, но в то же время как бы глубже, бархатистей. На её фоне вырисовывались неровные зубцы гор, будто подсвечиваемые изнутри. Один из пиков удивил Андрея безукоризненной правильностью линий. Он казался ближе других.

– Сколько до этой горы? – обратился Андрей к манику, протягивая руку в сторону странной сопки.

Коротко мигнул локатор, и по лобовому экрану пробежали цифры:

3882 метра…

Около четырех километров.

Но ведь пик правильной формы не мог возникнуть сам по себе? По всей вероятности, он должен иметь какое-то отношение к разумной жизни. Поражённый этой мыслью, Андрей рванулся вперёд, кликнул маник. Но уже через несколько десятков шагов человек выдохся: каждый шаг требовал больших усилий – буйная растительность преграждала путь. Тогда он остановил маник и кое-как взгромоздился на него. Сидеть было неудобно – манипулятор не был приспособлен для перевозки людей. Но выбирать не приходилось. Уцепившись за какую-то трубку и ежесекундно рискуя свалиться и сломать шею, человек скомандовал:

– Полный вперёд!

Маник включил прожектор и ринулся напролом. Ветви с силой хлестали по шлему Андрея. Прыгающий луч выхватывал из тьмы то кусок лианы, то морщинистый коричневый ствол дерева, то цепкие тонкие нити, похожие на паутину.

Подбежав к сопке, маник замер. Андрей спрыгнул на землю и принялся разминать затёкшую руку. Вблизи сопка оказалась конусом внушительных размеров. Луч фонарика насилу добежал до её вершины, терявшейся далеко вверху. Поверхность сопки казалась абсолютно гладкой, вроде отполированной. Чьи неведомые руки гранили её? Два раза он обошёл вокруг основания сопки. Ничего похожего на входное отверстие не было. Андрей осторожно постучал по поверхности, ярко блестевшей под лучом прожектора. Поверхность была тверда, как гранит. Андрей велел манику постучать сильнее, что тот и сделал со свойственной ему добросовестностью. Удары стального щупальца глухо отдавались окрест. Но никто не вышел наружу, чтобы поинтересоваться незваными пришельцами.

Время шло. Андрей уже собрался уходить, чтобы продолжать поиски, как вдруг ему показалось, что световой круг, вырезанный прожектором на поверхности конуса, на мгновение ожил. Ему почудилось, что по матовой поверхности пробежала тонкая сеть разноцветных прожилок. Видение тут же исчезло, и сколько он ни вглядывался, больше не повторялось. Как он жалел, что не велел манику фотографировать все происходящее. Кир или Энквен – те и сами бы догадались включить киноаппарат. Где-то они, верные роботы?

Леон очнулся, почувствовав, что задыхается. В первое мгновение ощущение удушья его даже обрадовало: он снова чувствует собственное тело! Но вместе с ощущением тела пришла боль. Болели каждая мышца, каждая жилка, каждый нерв. Каждый вдох давался с огромным трудом. А в глазах проплывали настолько несуразные видения, что Леону они показались в первую минуту продолжением бреда. Однако неперестающая боль убедила его, что дело происходит наяву.

Тогда Леон попробовал пошевелиться, и это ему как будто удалось. Он казался самому себе туго спелёнутым в огромный кокон, который сковывает все движения.

Леон сделал резкое движение головой и ринулся изо всех сил. И вдруг… Вдруг плотная дверь приоткрылась перед ним. И в открывающуюся щель он успел увидеть яркую поляну, заросшую буйной растительностью, прихотливо изогнутые стволы и дальнюю сопку, близ которой сиротливо чернел мёртвый регенератор. Да, это регенератор, снятый с «Зеро», – ошибки быть не может! В тот же миг дверь захлопнулась, и видение исчезло. Леон снова забылся. Ему казалось теперь, что он погружён в необычайно вязкую жидкость («как муха в меду», – мелькнуло у него). Но главное – он снова ощущал своё тело, и дышаться, как будто, стало легче. В один из моментов невидимая «дверь» приоткрылась снова. Не думая об опасности, Леон постарался просунуть туда голову, подобно узнику, высовывающемуся из окошка загадочной темницы.

Теперь дверь уже не захлопывалась.

Перед глазами Леона медленно проплывали широкие листья странной формы, ветви деревьев, лианы… Вскоре Леон догадался, что это движется он, движется по воздуху, увлекаемый неведомой силой. Почва внизу казалась такой знакомой, почти земной. Ещё одно отчаянное усилие – и Леон почувствовал вдруг, что движение замедляется. Тело страшно отяжелело, руки и ноги налились свинцом. Леон рухнул вниз, из последних сил цепляясь за ветви.

Проверив стартовую схему, Андрей включил реле времени. Вспыхнул и бойко замигал синий глазок на пульте, отсчитывая секунды. Разогрев кинжальных дюз проходил нормально. «Зеро» начинал легонько подрагивать, словно застоявшийся конь: это означало, что в действие включился аннигилятор античастиц. Андрей ещё раз осмотрел многочисленные экраны и циферблаты, затем поднялся и вышел из штурманской рубки.

Коричневая лента транспортёра бежала ровно и быстро. Мерцающие стены коридоров, опоясанные тремя рядами поручней на случай невесомости, проплывали перед ним, такие привычные, ставшие домашними за долгие годы полёта. Перед восьмым люком он остановил ленту. С минуту постоял, прислушиваясь, что было, конечно, ни к чему: восьмой люк, как и все остальные, был эвакуирован. Наконец, решительно открыв дверцу, вошёл внутрь.

В отсеке царила полутьма: после своего необычайного приключения Леон никак не мог привыкнуть к дневному свету. Чуть слышно жужжал кондиционер, и приятно попахивало яблоками.

– Что, Андрюша? – обрадованно сказал Леон. Голос его был слаб.

– Все в порядке.

– Когда стартуем?

– Через восемнадцать минут, – ответил Андрей, глянув на часы.

– А… аннигилятор?

– Энквен проследит. – Андрей улыбнулся, садясь у изголовья друга. Глаза Леона блестели, странно большие на исхудавшем лице.

– Через восемнадцать минут, – прошептал Леон.

– Пожалуй, пора включать биосон, – сказал Андрей.

– Погоди, – отмахнулся Леон, – я хочу дождаться старта. Ну и Рыжая!..

– Да, – протянул Андрей, – задала она нам задачку.

– И не одну! – подхватил Леон. – Одни эти четырехмерные сгустки чего стоят. Поистине, природа неистощима на выдумки, как сказал когда-то Ландау.

– Не окажись ты таким настойчивым – вековать бы тебе в таком сгустке, – заметил Андрей.

– Не в этом дело. Но ты только подумай, что будет, когда учёные решат загадку этих сгустков. Какие возможности таятся здесь для землян!

Вдруг сочно ударил гонг. До старта «Зеро» оставалось десять минут!

– Жаль только, что мы ошиблись в одном, – с грустью сказал Леон. – На Рыжей нет разумных существ!

– Они есть, – с горячностью ответил Андрей.

– Пики? – сощурился Леон. – Но ведь ты сам признал, что по данным структурного анализа они созданы микроорганизмами, наподобие коралловых рифов в южных морях Венеры.

– Ну и пусть их, пики-то… Мы слишком мало находились на Рыжей и просто не успели повстречать разумные существа… В конце концов, они могли находиться в каких-то сгустках четырехмерного пространства. Ведь попав в такой сгусток, любой предмет делается невидимым, как мы убедились на твоём примере…

– Идея! – воскликнул Леон, поражённый этой мыслью. – Что ж. Что ж, вторая экспедиция сумеет раскрыть…

Новый удар гонга музыкой прозвучал в ушах. Старт!..

Леон и Андрей торопливо задёрнули молнии противоперегрузочных скафандров. Властная тяжесть легла на плечи. Тело Леона глубоко вдавилось в пластик сиденья. Андрей успел перехватить просьбу в его глазах и со страшным усилием поднял руку, на которой как будто повисла добрая сотня килограммов, тянущая вниз. Но он успел дотянуться до панели и включить круговое наблюдение.

…Стены каюты вспыхнули и исчезли. Вокруг них бушевало малиновое пламя. Огромные багровые языки метались, переплетаясь друг с другом. Поверхность планеты стремительно падала вниз, на глазах затягиваясь бурыми облаками. Вскоре растаяли самые высокие пики, и лишь колеблющаяся непроницаемая пелена окружила со всех сторон «Зеро».

– Прощай, Рыжая, – прошептал Андрей непослушными от тяжести губами.

– Не прощай, а до свиданья, – поправил его Леон, повернув голову и вглядываясь вниз, как будто там можно было ещё что-нибудь разглядеть…