* * *

Это произошло на исходе четвёртого года полёта «Дракона». Речь, конечно, идёт о собственном ракетном времени: на Земле времени прошло куда больше… Но об этом, по молчаливому соглашению, штурман и капитан старались не говорить. На корабле и без того хватало дел. Два человека и шестнадцать роботов, хотя бы и роботов суперкласса, – не такой уж большой экипаж для параболического фотолета, длина которого составляет добрых тридцать километров.

День начался как обычно.

После кратких докладов роботов, сводившихся к тому, что все системы корабля работают нормально, штурман и капитан уселись за трапезу. Позавтракав, капитан встал из-за стола. Робот проворно собрал и унёс пластиковые тарелки. Штурман понимающим взглядом следил за капитаном, который подошёл к пульту, привычно пробежал глазами по приборам, а затем, будто решившись, быстрым движением задёрнул молнию на груди. На «Драконе» существовало правило: куда бы ты ни направлялся из жилого отсека – хотя бы в соседнее помещение – обязательно должен наглухо «задраить» свой космоскафандр.

– Идёшь, Володя? – спросил штурман.

– Пройдусь в седьмой, – ответил капитан, пряча в карман небольшую плитку поваренной соли.

– Пройдись, пройдись, она уж верно заждалась, – улыбнулся Иван, поправляя запорожские усы.

– Ты со мной? – спросил капитан.

– Нет, мы тут с Киром займёмся одной схемкой…

Капитан Владимир Искра вышел в переходную камеру. Массивный герметический люк бесшумно закрылся за ним. Вспыхнуло автоматическое освещение, и капитан двинулся по пути, ставшему таким привычным за четыре года полёта. Тускло поблёскивали нейтритовые стены узких коридоров, успокоительно мерцали изумрудным светом «кошачьи глаза» аварийной сигнализации, волнообразно бегущие по покатому потолку.

Путь был не так уж близок – километров шесть. Можно было, конечно, воспользоваться подвижной лентой, но капитан предпочёл пройтись. Весело горели множественные солнца, лучи их бежали почти параллельно упругому полу (было раннее утро). Щебетали невидимые птицы. Время от времени налетал упругий порыв ветра, и Владимир Искра с наслаждением вдыхал запах хвои. Детство своё Искра провёл в заповедных сосновых лесах Белорусского интерната, и куда бы потом ни забрасывала его непостоянная судьба астронавта – капитан на всю жизнь сохранил любовь к звукам и запахам соснового леса. Поэтому и кондиционер «Дракона» был включён на «сосновую рощу».

В седьмом отсеке, куда направлялся капитан, содержались животные Солнечной системы.

Астронавты Земли ещё в прошлом веке поняли, что при всех благах, которые даёт УУС – универсальная установка синтеза всё-таки необычайно приятно съесть за обедом настоящую свиную отбивную или выпить на завтрак стакан натурального козьего молока. Тем более, что сверхмощные фотонные двигатели новых фотолетов свободно позволяли взять дополнительный груз животных. Кроме того, этим преследовалась ещё одна цель, самая важная. Ведь в полёте число животных не уменьшалось: они нормально развивались и размножались. Поэтому в случае высадки на новую планету можно было попытаться влить земных животных в местную фауну. Правда, такие попытки не часто приводили к успеху. Животные иногда гибли, не сумев приспособиться к необычным условиям. Но на помощь им приходил человек, властной рукой преобразующий природу.

«Дракон» держал курс на Марло – таинственную планету системы Проксима Центавра. По некоторым данным, в магнитных морях этой планеты плавали острова, целиком состоящие из компактного антивещества, этого бесценного ракетного топлива. «Дракон» призван был разведать Марло.

Кто знает, какие сокровища, какие блага для людей хранит в себе далёкая планета? А люди придут туда, как неизбежно приходит рассвет. Для них, для будущих переселенцев на Марло, экипаж «Дракона» должен был выяснить, какие из животных и растений Солнечной системы смогут существовать на далёкой планете. Капитану, конечно, были хорошо известны данные астрофизиков, говорящие о весьма суровых условиях на Марло.

Но разве не привились на студёных равнинах Марса нежные русские берёзки? Разве не плавают в искусственных морях Венеры атлантическая сельдь и черноморская кефаль?

А Луна? Человек создал там и плодородную почву, и атмосферу, вырастил сады, воздвиг города, пробил нефтяные скважины, построил фабрики и шахты, рудники и заводы – изумительное царство кибернетики…

Когда Искра вошёл в седьмой отсек, солнце стояло уже высоко. Миновав тропинку, ведущую в джунгли (частым гостем там был Иван Орлов – страстный охотник), капитан двинулся к вольерам, чьи резные пластиковые стены уходили под самый потолок.

Огромный розовый йоркшир довольно похрюкивал, тычась в автокормушку. Корм представлял собой студенистую массу, которая получалась из хлореллы, выращиваемой в резервуаре с морской водой. Автомат добавлял в корм витамины, необходимые животным.

Высокая трава достигала колен, она пахла так по-земному, что Владимиру на миг показалось, будто он идёт по цветущему весеннему лугу где-нибудь в Подмосковье, и нет в сотне метров нейтритового панциря «Дракона», и не дремлет за ним ледяное, смертельно чёрное космическое пространство, пронизанное невидимыми лучами…

Перепрыгнув прозрачный ручеёк, Искра углубился в заросли кустарника. Поодаль лоснился большой чёрный шар, время от времени медленно перемещавшийся. Из шара тянулись щупальца, быстро мелькавшие в воздухе. Это Хо Нен расчищал поляну от прошлогоднего валежника. Робот безостановочно трудился.

Щедрое кварцевое солнце заметно пригревало.

Капитан перешагнул марсианскую черепаху, дремавшую на золотистом песчаном пятачке, и осторожно приоткрыл полупрозрачную дверцу невысокой изгороди. Искра глянул в угол, и довольная улыбка осветила его лицо: он пришёл недаром! Стройная белоснежная газель бережно облизывала крохотного детёныша, а тот, неуверенно покачиваясь на тоненьких дрожащих ножках, тыкался в материнское лоно.

Искра протянул своей любимице плитку соли. Козлёнок, переступая своими спичками, доверчиво подошёл к капитану.

Внезапно животные начали проявлять беспокойство. Заблеяли овцы, закудахтали куры, низко замычал бык.

Владимир сначала не сообразил, в чём дело. Ничего, как будто, не изменилось. Он оглянулся. Ага, вот оно! Зелёный глазок сигнализатора, вмонтированного в высокую телемачту, погас, и на его месте зловеще подмигивал багровый глаз сигнал неведомой опасности. В то же мгновение глухо охнул гонг, предупреждая, что произошло какое-то чрезвычайное происшествие.

Владимир Искра бросился к выходу. Он быстро нажал аварийную кнопку, и люк податливо раскрылся. Капитан выскочил в узкий коридор. Стены и пол зловеще мерцали в красном свете сигнальных ламп. Сирена выла не умолкая. Владимир рывком повернул до отказа регулятор скорости, но эскалатор остался неподвижен: как видно, его заклинило.

Тогда капитан побежал. «Что случилось? – метались тревожные мысли. – Как там Иван?»

Внезапно из стены прямо перед ним вырвалась узкая белая струйка, раздался тонкий свистящий звук. Капитан отпрянул назад. Несколько струек вырвалось из пола, а одна ударила наискось с потолка.

Владимир даже сквозь свой термоизолирующий космоскафандр ощутил нестерпимый жар. В углу коридора, на повороте, сиротливо и беспомощно загудел кондиционер воздуха, безуспешно пытаясь понизить температуру до той, которая была запрограммирована.

Владимир понял, что единственная надежда для него – попытаться перебежать через опасную зону и пробиться в жилой отсек, защищённый гораздо более надёжно, чем переход, соединяющий отсеки.

«Метеоритный ливень? – лихорадочно соображал Владимир, пробираясь между гейзерами, пульсирующими со всех сторон. Метеоритами астронавты называли потоки частиц высоких энергий. – Но почему же локаторы „Дракона“ не предупредили об опасности? Неужели локаторы повреждены?» Капитан похолодел при этой мысли. Ведь разрушение локаторной системы означало бы, что фотолет превратился в слепого козлёнка, который беспомощно тычется, ничего не видя вокруг.

А сирена продолжала свой тревожный вой. Нагрудный гейгеровский счётчик капитана показывал непрерывное увеличение радиации. Космоскафандр пока ещё служил защитой от опасного излучения, но надолго ли?…

Вот и конец коридора. Владимир из последних сил бросился к выходному люку и рванул его на себя. Люк не поддавался. В сгустившемся от многочисленных вспышек тумане трудно было что-нибудь различить. Капитан попытался на ощупь отыскать аварийную кнопку для открывания люка. Руки его внезапно наткнулись на несколько небольших ямок с рваными горячими краями: аварийная система была нарушена.

Владимир ещё раз изо всех сил дёрнул люк, но тот не подался и на миллиметр, – как видно, заклинился намертво.

Вдруг одна из струек, вырвавшихся из пола, ударила в подошву ботинка. Тело капитана пронзила боль, быстрая, как молния. Превозмогая её, Искра опустился на пол, достал индивидуальный пакет и, надорвав его, принялся бинтовать раненую ногу, предварительно обнажив её. Кое-как справившись, капитан тяжело поднялся, придерживаясь за поручни невесомости, окольцовывающие стены коридора. Голова его внезапно закружилась, и он едва не упал. Кровь прилила к голове, и в висках быстро и больно застучали молоточки: тук-тук-тук-тук… Владимир понял, что запас кислорода в его маске на исходе. А дышать воздухом коридора, отравленным смертельной радиацией, было нельзя.

В глазах капитана появились и медленно поплыли красные круги.

Штурман Иван Орлов занимался излюбленным делом – возился с релейной схемой необычайной сложности. Уже год им владела одна идея, которую никак не удавалось воплотить. Верный напарник штурмана Кир находился рядом, помогая монтировать диэлектрические ячейки.

Внезапно тревожный вой сирены резнул воздух.

Дежурные роботы сразу же бросились по своим местам, а штурман и Кир рванулись к головному пульту управления «Дракона». На обзорном экране, показывавшем внешнюю поверхность звездолёта, им представилась ужасная картина. На серой матовой поверхности боковой части корабля беззвучно вырастали стремительные белые султаны. Телеметр показал, что высота самого большого султана составляет около ста пятидесяти метров. Электронный мозг сообщил, что султаны – это взрывы высокой интенсивности.

– Согласно спектрометру, вспышки белого цвета состоят из раскалённого металла неизвестной породы, распылённого в вакууме, – сообщил Энквен со своего участка.

– Интенсивность вспышек возрастает, – добавил Кир.

Штурман дал задание электронному мозгу ракеты сбавить скорость. Мгновенно на всех навалилась многотонная тяжесть. Иван упал в глубокое противоперегрузочное кресло, уцепившись за ручки. Роботы, привыкшие к подобным передрягам ещё в условиях земных испытаний, продолжали делать своё дело, крепко обвив щупальцами металлические поручни.

Неимоверным усилием Иван оторвался от кресла и впился взглядом в головной пульт. Он умел отлично читать в этом невообразимом хаосе мечущихся стрелок и судорожно пульсирующих кривых, вычерчиваемых осциллографами. Снова и снова сверял он показания различных приборов. Сомнений быть не могло: вспышки, образовывавшие на поверхности «Дракона» бесчисленные кратеры с рваными краями, получались при бомбардировке корабля космическими микрочастицами чудовищной энергии, достигающей сотен миллиардов электронвольт. До сих пор космонавтам Земли никогда не приходилось встречать в космосе частицы с подобной энергией. Конструкция фотолета была, конечно, рассчитана на встречу с космическими ливнями: с этой целью в носовой части корабля имелись магнитные ловушки, искривлявшие путь частиц и собиравшие их в «магнитный невод». Но ловушки не могли справиться с частицами таких немыслимых энергий.

Где сейчас Владимир? Не грозит ли ему опасность?

– Свяжись с капитаном, – приказал Киру штурман.

– Слушаю, – тотчас ответил робот.

Включив свободным щупальцем селектор, Кир вызвал седьмой отсек. Несколько раз повторил он вызов, но ответа не последовало.

– Проверь все секторы, – сказал штурман. – Возможно, капитан в аппаратном отсеке.

Но все отсеки молчали.

Штурману было ясно, что только четырехметровый нейтритовый слой предохраняет жилой отсек от смертоносного излучения. Известно было Ивану и то, что в боковой части корабля, куда направился капитан, защитный слой на переходах был гораздо тоньше…

Несколько мгновений Иван Орлов раздумывал, прежде чем принять решение. В условиях повышенной тяжести вести как следует корабль из всех роботов мог только Кир – у остальных это получалось гораздо хуже. Человек в таких условиях еле-еле мог пошевелить рукой. Но Кир обладал повышенной чуткостью и восприимчивостью. Его «глаза» и «уши» улавливали самые слабые сигналы, которые никто из роботов уловить не мог. И штурман решил отправить Кира на поиски капитана.

Кир получил команду. Перебирая щупальцами, он переместился к люку и, мощным движением открыв его, ринулся вперёд. Люк глухо захлопнулся за роботом.

Иван Орлов продолжал напряжённо следить за пультом.

В сплошном густом тумане, который сконденсировался из многочисленных вспышек, человек ничего не мог бы разобрать. Владимир Искра, закрыв глаза, привалился спиной к переходному люку. Положение его было безвыходным: второй люк, ведший из коридора в седьмой отсек, также оказался заклиненным, и путь назад был отрезан. Задыхаясь от недостатка кислорода, капитан сумел всё-таки исследовать загадочное явление. Он пришёл к выводу, что по каким-то причинам в нейтритовой обшивке «Дракона» возникли вихревые токи-токи Фуко. Они оказались настолько мощными, что спаяли края люков со стенками. Этому помогло то, что люки были идеально герметичными. Стальная мышеловка захлопнулась…

Сильно припекает солнце. Душно! Вероятно, будет гроза. Владимир сбрасывает рубашку и остаётся в одной майке. Он спешит, он очень спешит! Узкая тропинка прихотливо вьётся, а на неё с двух сторон наступает густая и высокая, выше пояса, трава. Владимир на ходу срывает травинку и жуёт. Вот, наконец, и берёзовая роща. Здесь как будто прохладнее. Сильной загорелой рукой Владимир вытирается, лицо его влажно от пота. Оглядывается: кажется, он пришёл сюда первым. Ну что ж, он будет ждать!

Владимир сел на поваленное бурей дерево, задумался. Внезапно сзади послышался лёгкий шорох, и не успел он оглянуться, как две тёплые ладони закрыли глаза.

– Володя!

– Рени!

– Ты знаешь, я наблюдаю за вашей милостью уже минут пятнадцать. Вы так молоды и уже так серьёзны! Правда, таким и подобает быть новоиспечённому астронавту, – добавила Рени со смехом. – А скажи, – если бы я не появилась, ты бы долго смог ждать меня?

– Хоть всю жизнь.

– Сегодня со мной случилась необыкновенная история, – сказала Рени, поспешно переводя разговор на другую тему. – Решили мы со Стеллой после утренних занятий прогуляться. И за волейбольной площадкой наткнулись на чей-то реалет. Такой красивый, новый! Осмотрели мы его, а потом как-то незаметно очутились в кабине. А там пол и стены прозрачные, и все-все видно вокруг. Потом Стелла сказала: «Давай прокатимся!» – Я ей отвечаю, что не умею вести реалет. «А я, – говорит, – умею: меня брат немного подучил». Поколдовала она возле пульта, и вдруг мы как взовьёмся! Пролетели Интернатский городок, летим уже над Плато ветвистой пшеницы. А скорость все растёт. Крылья реалета поблёскивают на солнце, точь-в-точь стрекозиные.

– Я рад, – заметил Владимир, когда Рени остановилась, чтобы перевести дух.

– Чему?

– Тому, что у меня такая смелая подруга.

– Смелая, да не совсем, – рассмеялась Рени. – Ты вот послушай, что было дальше. Прошло минут двадцать, и решили мы возвращаться. Стелла опять начинает манипулировать, но не тут-то было! Машина не разворачивается, и баста! Стелла побледнела как мел, да и я, наверно, была не лучше. Но самое обидное то, что при двигателях имелся автопилот, а включить его мы не умели. Я отодвинула Стеллу и стала сама хозяйничать у пульта. И вдруг сзади раздался страшный рёв, и нас отбросило к стенке: я нечаянно включила главный двигатель. И тут же высота стала падать, и мы понеслись на бреющем полёте. Плато пшеницы уже кончалось, и впереди выросла огромная башня, как из кружева…

– Знаю – радиомаяк для космических кораблей. Ну?

– И мы летим прямо на эту башню. Я закрыла глаза и только успела подумать: жаль… Володя будет ждать меня, а я не приду… А когда раскрыла глаза – никакой башни уже не было. Можешь себе представить, в каком мы были состоянии!

– Представляю.

– Хорошо, что я догадалась включить передатчик. Вот когда мне пригодилось, что ты научил меня с ним обращаться! Я стала посылать в эфир сигналы бедствия. И через минуту-две получаю ответ: «Что произошло? Кто вы? Сообщите координаты». Отвечаю…

– Как же ты указала координаты?

– На пульте была стереокарта, а на ней каждые пять секунд вспыхивала точка и показывала, где мы находимся. Кое-как рассказала я, что случилось, и слышу в ответ: «Всё будет в порядке. Слушайте меня. У вас какой автопилот?» – «АРД-30». – «Хорошо. Совместите середину визира подвижной шкалы со светящейся точкой. Есть?» – «Есть». – «Теперь наберите на клавишах нижнего датчика координаты места назначения». – «Но мы их не знаем». – «Не знаете?» – удивился голос. – «Тогда вот что: летите сюда. Набирайте на клавишах цифры, я буду диктовать…»

– А дальше?

– Минут через пятнадцать реалет приземлился на зелёном поле. Чудесная вещь – автопилот! Мы вышли, а навстречу бежит какой-то молодой человек, не старше тебя. Оказалось, что он спас нас. Мы познакомились.

Он заканчивает Звёздную академию, его зовут Иван Орлов…

…Но почему так нестерпимо жарко? Наверно, испортился охладитель. Ну, это не беда: лететь до дому осталось совсем немного – каких-нибудь десять минут. Он не был дома долго, очень долго – на целых одиннадцать дней задержала его в киберцентре срочная работа.

Орнитоптер мягко садится на плоскую кровлю, Владимир по гибкой лесенке спускается на крыльцо коттеджа, входит в прохладную комнату.

– Володя!

– Рени!

Как нежны её плечи! И волосы пахнут солнцем…

– …Ты знаешь, я была вчера в биологическом секторе. В общем… у нас будет сын.

…Как душно!.. Владимир Искра трудно дышит, то и дело смотрит на часы. Уже больше часа, как он здесь находится. Наконец дверь испытательной космокамеры отворяется, и входит улыбающийся Иван.

– Поздравляю, ты выиграл пари, – говорит он после крепкого рукопожатия. – Но признайся, нелегко пришлось?

– Нелегко, – улыбается Искра в ответ.

…Какая жара! И этот слепящий свет. Так бывает всегда, когда стартует ионная ракета. Только что на монолете «Днепр» ушёл ввысь молодой штурман Иван Орлов. Контрольное задание на ракете-одиночке обогнуть Юпитер по заданной траектории. Владимир и Рени долго стоят на бетонированной площадке космодрома, глядя в вечереющее небо. Они не отрывают глаз от маленькой серебристой звёздочки, медленно уплывающей в чистую синеву…

Придя в себя, капитан открыл глаза и сделал попытку оглядеться. Со всех сторон его окружала плотная, как будто осязаемая тьма. Даже поднеся к глазам ладонь, Искра не различил её. Он сразу вспомнил происшедшие события. Что с кораблём? Жив ли штурман? Владимир глянул на указатель кислорода. Светящаяся стрелка подрагивала совсем близко от нуля. В глазах снова завертелись огненные круги, затем они покатились в чёрную бездну.

Падая навзничь, капитан сильно ударился головой о сталь выходного люка, но боли уже не почувствовал.

Между тем Кир двигался по звездолёту в поисках капитана. Для человеческого глаза в коридорах и отсеках, по которым проносился робот, царила абсолютная тьма (погасли даже сигнальные лампочки). Кир же все великолепно видел, так как включил инфразрение.

Капитана Владимира нигде не было…

«Вероятнее всего, – сделал заключение электронный мозг, – капитан находится где-то на отрезке, соединяющем жилой сектор с седьмым отсеком». Кир уже исследовал почти весь этот путь, оставался только небольшой участок, вход в который прочно закрывал люк, спаявшийся с металлом стен.

Несколько минут Кир раздумывал, что делать дальше. Трижды он пытался столкнуть люк с места, но понял тщетность этих попыток.

Оставалось одно – взрезать люк лучеметом.

Быстро учтя все параметры: длину участка коридора, возможное время пребывания в нём капитана и прочее, мозг мгновенно подсчитал, что вероятность нахождения капитана непосредственно за люком чрезвычайно мала, и поэтому лучевая радиация ему не будет грозить.

Робот забыл учесть человеческую выдержку и волю к жизни, волю, которая бросает вперёд тело, уже наполовину мёртвое…

Выдвинув вперёд лучевой пистолет, Кир направил его узкое дуло на поверхность люка.

Штурман внимательно всматривался в узенький экран на пульте. Амплитуда колебаний бесконечной волнистой линии становилась все меньше. Иван облегчённо вздохнул.

– Что у тебя, Энквен? – спросил он.

– Радиация уменьшается, вероятно, «Дракон» миновал опасную зону, – доложил робот.

– У тебя, Ин Сав?

– Число вспышек на поверхности звездолёта стремится к нулю, – ответил второй робот.

Корабль двигался теперь прямолинейно, и перегрузки исчезли.

– Я отправляюсь на поиски капитана, – сказал Иван негромко. – Все остаются на местах. Необходимо всё время вести наблюдение за приборами. Главная задача – следить за стабилизацией курса корабля. Старшим остаётся Энквен. В случае чего-либо непредвиденного он радирует мне, я беру с собой транслятор. Понятно?

В ответ каждый робот издал звук, означающий, что распоряжение понято.

Выйдя в безмолвный коридор, Иван тотчас окунулся в непроглядную темень. «Что-то случилось с сигнальной системой», – с беспокойством подумал штурман, включая ионный фонарик.

Яркий и сильный луч выхватывал из мрака то кусок коридорной стены, то часть пола. Всё было спокойно, царила глубокая тишина, нарушаемая лишь низким мощным гулом фотонных двигателей. Но этот гул за четыре года пути стал настолько привычным, что штурман не замечал его. Ничто вокруг не говорило о том, что фотолету только что угрожала смертельная опасность. И это было, пожалуй, самым страшным.

Внезапная мысль обожгла Ивана: «Киру дано задание любыми средствами отыскать капитана и пробиться к нему. А вдруг робот сделает это недостаточно осторожно?» Так случилось на одном из испытаний в Зелёном городке, когда по заданию программиста Кир должен был вызволить собаку из железной «башни молчания». В тот раз смертоносный луч пистолета прошёл слишком близко от собаки, и уже через несколько часов у животного были обнаружены признаки лучевой болезни. Правда, электронная память робота немедленно зафиксировала тогда все эти данные. Но обучение лучевого цикла проводилось в очень сжатые сроки: приближалось время, благоприятное для старта на Проксиму. Если его упустить, пришлось бы ждать следующего момента добрых двадцать лет. А людям Земли так необходимо компактное антивещество… Но вдруг у робота осталась некоторая склонность к недооценке лучевого пистолета?

Теперь штурман шёл быстрым шагом, направляя луч фонаря вперёд и пытаясь разглядеть робота в коридорных закоулках, тонущих во мраке. Затем, не выдержав, он побежал.

В это время фотолет изменил курс – вероятно, по команде локаторной защиты. Угол изменения траектории был ничтожным, но слишком велика была скорость корабля.

Ивана резко отбросило к стенке. Фонарик ударился и погас. Плотная тьма жадно окружила штурмана. К счастью, Иван ушибся не сильно. Сразу же поднявшись, он попробовал бежать дальше, но скоро понял, что это невозможно.

Радиопередатчик штурмана непрерывно вызывал Кира, но тот не откликался. Слышался лишь сильный треск разрядов. Неслыханной силы магнитная буря создавала помехи. Но вот, вероятно, наступило затишье, и штурман уловил долгожданный ответ робота.

– Где ты, Кир? – спросил штурман.

– Левый боковой участок, сектор двадцать четыре, соединительный коридор.

– Нашёл ли ты капитана?

– Нет.

– Что ты делаешь?

– Остался неисследованным один участок сектора. Путь туда преграждает заклинившийся люк. Я взрежу его…

В этот момент сигналы Кира потонули в шуме, писке и грохоте, хлынувших из приёмника. Началась новая бомбардировка звездолёта.

Ориентируясь каким-то шестым чувством, помогавшим ему находить правильный путь в полной тьме, Иван Орлов двинулся по направлению к двадцать четвёртому сектору левого бокового участка ракеты. Он очень спешил. Только бы не опоздать!

Штурману казалось, что он бежит очень быстро, на самом же деле он двигался довольно медленно. Психологически это объяснялось тем, что организм затрачивал чрезмерно много сил на преодоление непривычно большой силы тяжести, а видимых ориентиров, по которым можно было бы судить о скорости передвижения, не было: двигаться приходилось в полной темноте.

Наконец, вдали мелькнул ослепительный голубой огонёк.

– Кир! – изо всех сил закричал штурман. И робот его услышал.

– Слушаю, – отдалось эхом.

– Выключи лучемет!

Голубой огонёк погас.

Через несколько минут штурман был возле робота.

К счастью, Кир включил свой лучевой пистолет не так давно, и на сверхтвёрдом сплаве ардид, из которого был сделан люк, обозначилась лишь глубокая канавка, ещё не успевшая стать сквозной. Все это штурман обнаружил на ощупь. Нейтритовые перчатки скользили по слегка выпуклой поверхности. Бороздка, сделанная роботом, была ровна, как дуга окружности, проведённой циркулем.

Иван поспешно изложил Киру свои опасения, и робот с ними согласился.

– Придётся вскрывать отбойным снарядом, – заключил штурман. – Другого выхода у нас нет.

Через секунду адский грохот сотряс воздух. Алмазное жало отбойного снаряда завибрировало, впиваясь в поверхность люка.

Когда люк был надрезан более чем наполовину, Кир просунул в образовавшееся отверстие два щупальца и со страшной силой рванул на себя холодную кромку металла. Медленно прогибаясь, люк поддался.

Не думая об опасности, Иван бросился в образовавшееся отверстие. И сразу же наткнулся на тело капитана.

– Володя, что ты? – негромко сказал штурман в шлемофон и опустился на колени.

Капитан был безмолвен…

Вынеся друга из опасной зоны, Иван попытался нащупать пульс, но пульса не было.

– Погиб?… – выдохнул Иван.

Вместо ответа робот приблизился к бездыханному телу и осторожно обвил щупальцем руку Владимира Искры.

– Пульс имеется, но ничтожного наполнения. Биотоки нервов также функционируют, хотя весьма слабо. Главная причина резкое кислородное голодание, – поставил Кир диагноз.

– Он будет жить, – проговорил штурман.

– Такая вероятность имеется, если не медлить, – сказал Кир.

Слова робота вывели Ивана из оцепенения.

– Впрысни капитану кислородный тонизатор, – распорядился штурман.

Робот ловко, как заправская медсестра, выполнил укол. Пульс капитана немного улучшился, хотя сознание все не возвращалось.

– Отнеси капитана Владимира в жилой отсек, – сказал штурман.

И робот осторожно, как слон хоботом, обвив тело капитана, поднял его и понёс.

…Это была впечатляющая картина. Огромный шар перемещался по коридору, едва не касаясь стенок. Из центра шара бил голубоватый прожекторный луч, освещая дорогу идущему сзади штурману. В приподнятых щупальцах робота покоилось запрокинутое тело человека. Странная тишина поглощала все звуки, и лишь пластиковый пол пружинил под щупальцами Кира и под ногами Ивана…

Через двадцать минут капитан уже лежал в биованне, и десятки присосков, идущих к различным датчикам, приникли к его телу, исследуя состояние организма. Вся информация непрерывным потоком вливалась в широкие блоки Электронного Медика, занимавшего добрую треть стены, которая отделяла штурманскую рубку от жилого отсека. Данные немедленно исследовались логической системой, и тут же отдавались приказания – как проводить лечение.

Вмешательство человека или робота было излишним – вряд ли они бы улучшили действия Электронного Мозга, который слишком хорошо знал своё дело.

Оставалось ждать, а ожидание было невыносимым.

Иван решил пока что посмотреть хотя бы мельком, какие повреждения нанесла «Дракону» таинственная бомбардировка. Поскольку эскалаторы не работали (двое роботов уже отправились выяснять причины), штурман велел Киру нести себя.

Огромными прыжками нёсся Кир по переходам. Перед глазами Ивана проплывали еле различимые поручни невесомости, небольшие выступы, в которых располагались кибернетические системы корабля.

Нельзя сказать, чтобы результаты осмотра были утешительными. Иван лишь покачивал головой, разглядывая глубокие кратеры с рваными и острыми краями, зиявшие то тут, то там.

На аспидно-чёрном небе немигающим светом горели бесстрастные звезды. Веретенообразное тело «Дракона» медленно вращалось вокруг собственной оси, но казалось, что это звёздный купол вращается вокруг неподвижных наблюдателей. Кир находился рядом со штурманом. Робот добросовестно фиксировал разнообразные данные, с тем чтобы немного позже заняться тщательным их анализом.

Наиболее загадочными были наросты неизвестного вещества, появившиеся на поверхности «Дракона» после бомбардировки.

Иван поправил шлем и озабоченно потрогал острые края одной особенно глубокой воронки.

– Адский обстрел, – сказал он, покачав головой. – Микрочастицы, обладающие фантастической энергией…

– Частиц с такими энергиями нет, – изрёк Кир.

– Человек их ещё не встречал, – поправил штурман, – но это не значит, что их нет в природе.

– Каждое открытие приносит новые загадки, – заметил Кир, и штурман молча подивился меткости и глубине высказывания робота.

На обратном пути Иван и Кир заглянули в седьмой отсек и убедились, что там все в порядке. Счётчик радиации показывал, что животным ничего не грозит.

Когда Владимир Искра очнулся, первое, что он увидел, было заботливо склонившееся над ним лицо штурмана.

– Ты жив, жив… – слабым голосом произнёс капитан, делая попытку приподняться. Биованна в комплексе с Электронным Медиком сделала своё дело, она привела капитана в чувство с помощью сложнейшего комплекса единственных мер. Стоило ввести в организм биораствор несколько иной концентрации или сделать это на секунду позже, чем следовало, – и смерть, наверно, завладела бы своей добычей…

– Помилуй, это я должен был бы беспокоиться о тебе, а тут все наоборот! – сказал Иван.

– Скажи, как на «Драконе»?… – начал было капитан.

– Лежи и молчи, – замахал руками штурман. – Сейчас я включу электросон. Ты ещё очень слаб и должен беречь себя.

После электросна дела капитана быстро пошли на поправку.

– Был я в седьмом, – сказал штурман. – Новорождённый чувствует себя прекрасно.

– Ты лучше скажи, как твоё самочувствие?

– Нормальное. Ты вот его благодари, – кивнул штурман в сторону Кира, стоявшего рядом, – это он тебя вынес.

– Спасибо, Кир. Но послушай, – сказал капитан, – что же всё-таки произошло? Я решительно отвергаю мысль, что это были обычные космические лучи.

– Так что же, по-твоему?

– Ума не приложу. Такая бешеная интенсивность… Пробить нейтритовую защиту…

– Но вместе с тем, это не могли быть более крупные по размерам частицы, например, обломки метеоритов, – сказал штурман.

– Почему?

– Инфралокаторы «Дракона» сразу бы их обнаружили, – пояснил штурман.

– Пожалуй, – согласился капитан. – Чему ты улыбаешься? – спросил он после короткой паузы.

– Да тому, что ты, по-моему, держишь разгадку в руках.

– Разгадку бомбардировки? – недоуменно переспросил Владимир Искра, откидываясь на спинку кресла.

– Конечно.

– Не понимаю, – тем же тоном произнёс капитан через несколько мгновений.

– А вспомни об одной гипотезе, о которой мы больше всего спорили, хотя каждый и остался при своём мнении.

– Гипотеза Светлова? – воскликнул Иван.

– Да.

– Ну, это ещё нужно доказать!

– Посуди сам, – Иван принялся загибать пальцы. – Во-первых, встреченный нами поток состоит из элементарных частиц, а не из более крупных осколков, – об этом убедительно говорят данные локаторов. Согласен?

– Допустим.

– Во-вторых, – продолжал штурман, – они обладают ошеломляющей энергией, и я тебе приводил уже цифру.

– Энергия, конечно, сногсшибательная, – согласился капитан.

– Ты бы посмотрел воронки и кратеры на поверхности «Дракона». Прямо-таки поверхность Луны до того как на неё ступила нога человека! И это на титановом нейтрито-ардиде, твёрже которого не знает человек. А взрывы типа гейзеров? Здесь тоже соответствие с теорией.

– Кстати, какой они достигали высоты? – задумчиво спросил капитан, барабаня пальцами по столу.

– Высота неслыханная. Сейчас уточню, у меня зафиксировано, – Иван достал из кармана серебристую пластинку диктофона, но включить его не успел.

– Максимальная высота пика составляет сто пятьдесят метров, – бесстрастным тоном сообщил Кир, внимательно слушавший беседу капитана и штурмана. Видимо, своё мнение у робота ещё не сложилось, и поэтому он тщательно выслушивал все доводы и возражения против знаменитой гипотезы Светлова, с которой Кир, конечно, был достаточно знаком.

– Совершенно верно, – подхватил Иван, – сто пятьдесят метров! Что же это, как не «уснувшие миры», по определению академика Светлова!

– Погоди, – покачал головой капитан. – В теории-то оно, пожалуй, выглядит гладко. Сталкиваются две планеты. Или, скажем, внутри звезды происходит страшный термоядерный взрыв, настолько сильный, что значительная часть массы звезды трансформируется в энергию, в полном соответствии с уравнением Эйнштейна. И вот звезда исчезает, а вместо неё образуется ливень невидимых микрочастиц, несущих на своих плечах в виде энергии всю массу исчезнувшего мира. Этим можно было бы объяснить многие загадочные явления во Вселенной.

– В частности, в созвездии Лебедя, – снова вставил Кир, блеснув огромным глазом-фотоэлементом.

– Заманчивая теория, – заключил капитан, – но она нуждается в доказательствах. А где они, эти доказательства?

– Доказательства? Они есть: налёт на поверхности корабля неизвестного вещества! Поток, если можно так выразиться, светловских частиц встречает препятствие в виде нашего «Дракона». При этом поглощается колоссальная энергия, а значит, выделяется соответствующая масса, – законы сохранения незыблемы.

– Гм… Но надо ещё проверить количественно… – начал сдаваться капитан.

– Разумеется! – подхватил Иван. – Кир!

– Слушаю.

– Займись количественной проверкой гипотезы академика Светлова. – В голосе штурмана слышался плохо скрытый восторг. – Исследуй также вещество, из которого состоят наросты на поверхности «Дракона». Рентгеновский структурный анализ, химический, ну, и всё остальное. Я проверю позже. Особое внимание обрати на спектр.

– Слушаю. Можно идти?

– Да. Исполняй.

Все в рубке было по-старому, а между тем люди приближались к разгадке задачи, над которой билось не одно поколение физиков Земли, Марса и Венеры.

– Но ты представь себе только, – возбуждённо заговорил Иван Орлов, – ведь перед нами только что появился новорождённый мир.

– Совсем как козлёнок из седьмого отсека, – усмехнулся капитан. Но видно было, что и он взволнован.

– Новый мир! – продолжал штурман, – Знаешь, когда я дежурил возле тебя… Ну, когда ты лежал в биованне… – Он запнулся, затем, справившись с волнением, продолжал. – Вот, послушай, – и включил диктофон, прижав его к груди. И зазвучал оттуда голос Ивана, чуть хрипловатый и негромкий.

– Опасная зона пройдена, встречный поток иссяк, – доложил приблизившись Энквен. – «Дракон» движется в соответствии с курсом Проксима Центавра…