Тщательно выбрившись, Артур Барк долго и придирчиво выбирал галстук. Представьте себе, сегодня он пригласил Шеллу пойти с ним в театр, и она согласилась.

Влечение сердца или служебная обязанность? Артур усмехнулся, задав такой вопрос своему отражению в зеркале.

Верно, Шелла ему нравилась. Но не менее важно было разобраться в обстановке, которая сложилась в Ядерном центре. Мог ли кто-либо из сотрудников написать письмо с угрозой Гуго Ленцу? И если мог, то кто?

Работа Артура Барка по расследованию продвигалась чересчур медленно, что начинало не на шутку беспокоить его.

Больше всего подозрений падало на Иманта Ардониса, первого помощника Ленца.

Барк несколько раз пытался ставить Ардонису хитроумные ловушки, но невозмутимый Имант без труда избегал их.

«Скользкий тип!» – подумал Артур об Ардонисе, завязывая галстук, и тут же одернул себя: объективность прежде всего!

Антипатию к Иманту Ардонису Барк почувствовал в первый же день знакомства, когда тот мимоходом прошелся в пренебрежительном тоне насчет полицейских ищеек.

Но антипатия – антипатией, нужны факты. Агент не имеет права строить версию на песке, хотя бы и на песке интуиции, – вспомнил он одно из любимых изречений Арно Кампа.

Кстати, шеф в последнее время ведет себя странно. Прежде всего, удвоил в Управлении охранные наряды. Далее, хотя и не отказался от своих демократических замашек – пользоваться общественным транспортом, чтобы узнавать «из первых рук», чем дышит народ, – но теперь уже не ездил в одиночку. Жюль рассказывал, что старина Камп распорядился, чтобы его повсюду – на улице, в подземке – сопровождали переодетые агенты.

Жюль уверял, что и шеф получил письмо с гвоздикой.

А что? Вполне возможно. В конце концов, полиция не хуже других, а любят ее намного меньше.

Артур возлагал на театр большие надежды. В неслужебной обстановке Шелла должна быть разговорчивей.

Общаясь со всеми сотрудниками как секретарь Гуго Ленца Шелла, конечно, должна была знать многое. Она, возможно, слышала обрывки разговоров, которые могли бы дать Артуру Барку путеводную нить или хотя бы какую-то зацепку для расследования.

Молодые люди встретились, как было условлено, у входа в театр.

Шелла выглядела красивой и оживленной. Улыбясь, шутила.

До начала спектакля осталось немного времени. Артур усадил Шеллу на пуф в укромном уголке фойе.

Шелла без умолку болтала. Артур осторожно старался направить поток ее красноречия в нужную сторону, в русло Ядерного центра. Однако его усилия привели только к тому, что Шелла вдруг начала с увлечением расписывать дона Базилио: какой это умный, воспитанный, потешный кот, как он обожает доктора Ленца, ест только из его рук и свысока относится к остальным сотрудникам.

– А что если Дон Базилио не кот, а кибернетическое устройство? – неожиданно для себя выпалил Артур. – Знаете, запрограммировать простейшие рефлексы совсем не трудно.

– Вы занимались биокибернетикой?

– Мм… немного, – сказал Артур. – Представьте себе, что кибернетики слепили устройство, которое умеет мяукать, лакать молоко и отмечать своим вниманием одного определенного человека. Затем устройству придали нужную кошачью форму, расцветку – и, наконец, пожалуйста: Шелла этого кота обожает не меньше, чем он доктора Ленца.

– Вот и видно, что вы у нас работаете без году неделю, – сказала Шелла. – Неужели вы думаете, что охрана Ядерного не предусмотрела такой возможности? На территорию центра не проникает ни один робот. Вы же видели, какие там фильтры…

– Как в турецкой бане, – пробормотал Артур, но Шелла не расслышала.

Фойе постепенно заполнялось. Публика прохаживалась в ожидании начала спектакля.

– Вы давно знаете Иманта Ардониса? – словно бы невзначай спросил Артур.

– Давно. Имант Ардонис поступил в Ядерный центр еще при Ньюморе…

Упомянув Ньюмора, Шелла помрачнела.

– Вы, конечно, слышали о Ньюморе? – спросила она. – Да что я говорю. Разве есть физик, который не знал бы Ньюмора?

– Конечно, я знал его, – кивнул Артур. Он и в самом деле слышал о блестящем предшественнике доктора Ленца и его трагической кончине.

– Ах, Ньюмор… – печально сказала Шелла и умолкла.

– По-моему, Имант Ардонис знает свое дело, – сказал Артур после паузы.

– Свое – не знаю, но чужое – это точно, – откликнулась Шелла и поправила сумочку на коленях.

– Чужое? – безразличным тоном поинтересовался Артур.

– Ардонис вечно лезет не в свое дело, – пояснила Шелла. – В любой эксперимент сует нос, не считаясь даже с тем, кто руководит опытом.

– Но если опыт проводит доктор Ленц, я думаю, Ардонис вряд ли себе позволит…

– Позволит! – перебила Шелла. – Вы не знаете Ардониса. Для него нет авторитетов, нет ничего святого. Он признает только физику, и ничего, кроме физики. А ведет себя так, словно знает больше самого доктора Ленца.

– А может, оно так и есть? – бросил Артур.

Шелла посмотрела на Артура как на человека, сказавшего явную нелепицу.

– Имант Ардонис – фанатик науки, верно, – сказала она в раздумье. – Он может по три дня не выходить из лаборатории, не спать, питаться одним только кофе, – если ставится важный опыт. Я слышала, он мечтает совершить переворот в физике, первым расщепив кварки. А почему, собственно, вас интересует Имант Ардонис?

– Ардонис мне ни к чему, – пожал плечами Артур. – Если уж на то пошло, я хотел бы побольше узнать о Гуго Ленце.

– Лучше доктора Ленца никого нет! – убежденно произнесла Шелла. – Поработаете у нас еще немного – сами убедитесь.

По сигналу они прошли в партер. Зрители заполнили все места, но свет в зале еще горел.

– Мне кажется, они все же дружны – Ардонис и доктор Ленц, – вполголоса сказал Артур, наклонившись к Шелле.

– Конечно… Общая работа… – неопределенно ответила Шелла.

Свет начал меркнуть, и на них зашикали.

Протяжно вздохнул аккорд, и переливающийся занавес – переплетение световых лучей – исчез мгновенно, словно испарившись.

Сцена представляла собой замок на берегу моря. Тяжелые волны били в скалистый берег, и Шелла поежилась от свежего ветра, пахнущего солью и йодом.

От замка к морю сбегала тропинка. Вверху показался человек в развевающемся плаще. Знаменитого трагика встретили рукоплесканиями.

– Обожаю Гамлета, – шепнула Шелла, не отрывая от глаз бинокль.

Артур рассеянно глядел на сцену. Началом вечера он был доволен. Пока все шло по намеченному плану. Во всяком случае, Шелла выложит ему все, что знает о каждом из сотрудников доктора Ленца, а там будет видно.

Однако надеждам Артура Барка не суждено было осуществиться.

Когда появилась тень отца Гамлета, с Шеллой произошло непонятное. Вздыхая, она затолкала бинокль в сумочку, и глаза ее в темноте влажно заблестели.

– Что с вами? – спросил Артур в антракте.

– Тень напомнила мне одну грустную историю, – сказала Шелла. – А тут еще мы говорили о Ньюморе…

– Расскажите, Шелла, – попросил Артур.

– В другой раз. Мы слишком мало знакомы, – ответила Шелла.

В антрактах Шелла была неразговорчивой. В ее хорошенькой головке, видимо, теснились какие-то не очень приятные воспоминания.

В общем, надежды Артура лопнули, как мыльный пузырь.

– Надеюсь, мы будем дружить, Шелла? – сказал Барк, прощаясь.

– Вы самоуверенны, как Дон Базилио, – усмехнулась Шелла, пожимая протянутую руку.

Первым, кого Артур встретил, приехав утром в Ядерный центр, был Имант Ардонис. Барк поздоровался, Ардонис в ответ высокомерно кивнул, не протянув руки. Помощник доктора Ленца выглядел озабоченным.

«Погоди, голубчик, дай срок. Выведу тебя на чистую воду», – подумал Барк, глядя вслед удаляющемуся Ардонису. Имант шагал прямо, руками не размахивал – верный признак скрытности характера. «Мечтает совершить переворот в науке», – вспомнил Барк вчерашние слова Шеллы. И, наверное, дворец своей мечты хочет воздвигнуть на костях шефа. Все они таковы – чистоплюи, красавчики, белоручки. Для них другие должны таскать каштаны из огня, делать черную работу. Если говорить начистоту, то Барк немного завидовал Ардонису.

В сущности, что может быть гнуснее слежки, сыщицкого дела? Но из полиции теперь так просто не уйдешь. А из него мог бы выйти неплохой физик. Это сказал не кто-нибудь, а сам доктор Ленц. Слова Гуго Ленца поразили агента, и он часто вспоминал их.

Нет на свете справедливости, – так подытожил Артур Барк свои размышления и, вздохнув, отправился в нейтринную лабораторию.

Сегодня Барк решил после рабочего дня переждать всех. Он опасался, что Ленц засиделся заполночь или, чего доброго, останется в Ядерном до утра, как иногда случалось, особенно в последнее время. Но этого не случилось.

Последним ушел Имант Ардонис.

Артур бродил по пустынным лабораториям. Ровно гудели генераторы, по экранам осциллографов струились голубые ручейки, автоматы делали привычное дело, и Артур подумал, что присутствие человека здесь, пожалуй, ни к чему. Впрочем, будучи парнем неглупым, он понимал, что это – мнение профана, ничего не смыслящего в ядерной физике.

При входе в зал, где располагался ускоритель, дорогу Барку преградили две скрещенные штанги автоматической защиты.

– Сотрудники должны удалиться, – пророкотал низкий голос.

– У меня разрешение доктора Ленца, – сказал Артур и вынул жетон, по которому мгновенно скользнул луч фотоэлемента. Штанги втянулись в гнезда, и Артур вошел в зал.

Он оглядел рабочие места сотрудников, тщательно просмотрел записи, перерыл содержимое мусорной корзины, разглаживая каждую бумажку.

Затем направился в кабинет Иманта Ардониса. Осмотр не дал ничего. Артур смутно надеялся обнаружить какую-нибудь улику, вроде черновика анонимки, адресованной Гуго Ленцу, или что-то в этом роде. Однако Ардонис, видимо, уничтожал все, что могло бы скомпрометировать его.

Перекладывая содержимое письменного стола, принадлежащего Ардонису, Бар наткнулся на валик биозаписи – подобные стерженьки заменяли прежние записные книжки.

Недолго думая, Барк сунул валик в карман.

Во время длительной процедуры контроля на выходе и позже, по пути домой, Барк неотступно думал о Шелле. Было в ней что-то, привлекавшее Барка. Может быть, какая-то загадочность? Барк вздохнул. Для Шеллы, похоже, в целом свете существует только доктор Ленц. А тот, кажется, совсем не замечает свою секретаршу.

Барк выяснил, что Шелла прежде работала в «Уэстерне», а затем, по непонятным причинам, перешла в Ядерный центр. Быть может, чтобы быть поближе к Гуго Ленцу?…

Дома Артур вспомнил про валик Иманта Ардониса и сунул шестигранный стерженек в воспроизводитель.

Агент ожидал услышать нужные цифры, формулы, расчеты кривых, бесконечные иксы-игреки, успевшие уже навязнуть в ушах за четыре дня работы в Ядерном центре. Но первые же слова, слетевшие с мембраны, заставили его насторожиться.

«– Не могу понять поведение Гуго. Похоже, он решил остановиться на полпути, – громко звучал в комнате ненавистный голос Иманта Ардониса. – Прямо Гугенот об этом не говорит, но я привык расшифровывать его затаенные мысли».

Барк уменьшил громкость.

«– Остановиться на полпути? Свернуть, перечеркнуть опыты, когда до цели рукой подать? Чудовищно, – скороговоркой вещала мембрана. – Бомбардировка кварков, которую мы почти подготовили, должна разрушить последнюю цитадель, сооруженную природой на пути познания материи.

Человек, меньше чем я знающий Ленца, мог бы подумать, что Гугенот испугался последнего шага. Цепная реакция, которая может вспыхнуть? Сказки. А если даже не совсем сказки – все равно. Надо же чем-то заплатить за победу? Разве бывает битва без жертв?

Даром ничто не дается – доктор отлично понимает. Раньше он любил повторять эту мысль. Так что же заставило его изменить взгляды?

Только не трусость. Гуго всегда был бесстрашен. Как он прыгнул тогда, в Швеции, в водопад! У меня до сих пор перед глазами его распластанная фигура в смокинге.

Нет, дело здесь в другом. Но в чем же тогда? А, к черту Ленца. Кварки нужно расщепить, все остальное не имеет значения.

Я сам доведу дело до конца…»

Голос умолк. Затем послышалось пение – отчаянно фальшивя, Ардонис напевал песенку «Я пришлю тебе гвоздику».

– Так вот чем заняты его мысли, – подумал Артур Барк.

Пение смолкло.

«– …Кварки будут расщеплены. Меня ничто не остановит», – резко произнес голос Ардониса после короткой паузы, и биозапись закончилась.

– «Меня ничто не остановит», – процедил сквозь зубы Барк, тщательно пряча валик. – Остановим тебя, голубчик!

Теперь – срочно к шефу. Неважно, что скоро рассвет. Новости, связанные с делом о гвоздике, Арно Камп велел доносить агентам в любое время суток.

Барк надеялся на награду или поощрение по службе, и кажется, надежды его оправдались.

Прослушивание валика привело Кампа в хорошее настроение.

– Важная улика, – несколько раз повторил он, поглаживая стержень. – Тонко, тонко задумано…

Барк впервые видел грозного шефа в домашней пижаме и туфлях на босу ногу.

– Продолжать за Ардонисом наблюдение? – спросил Барк, деликатно отводя взгляд от волосатой груди Кампа.

Шеф подумал.

– Арестуем Ардониса. Так вернее, – решил он.

– Не рано ли? – осмелился возразить Барк.

– Его опасно оставлять на свободе. Но действовать нужно чрезвычайно деликатно.

– Возможно, у Ардониса есть сообщники…

– Не исключено. Поэтому наша акция не должна спугнуть их, – сказал Камп. – План действий для меня начинает проясняться. Заполучим Ардониса, а там уж он расколется, как миленький. И дело о гвоздике будет сдано в архив.

С некоторых пор Имант Ардонис заметил, что пользуется чьим-то неусыпным вниманием, причем не очень приятного свойства.

На улице какой-нибудь внешне вполне приличный тип вроде бы случайно толкал его плечом, а вместо извинения нахально улыбался.

В подземке Ардонису чаще, чем обычно, наступали на ноги.

Впрочем, Ардонис допускал, что это могло оказаться простой мнительностью, игрой расстроенного воображения: работал Имант в последнее время больше чем обычно. Он перестал доверять Ленцу, особенно после его скандальной лекции, и все рекомендации шефа проверял наново, на счетной машине, а то и с карандашом в руке.

Не нужно терять спокойствие. Имант Ардонис старался держать нервы в кулаке. Во всех мелких передрягах он оставался выдержанным, корректным и холодным.

Однажды в воскресенье, прогуливаясь в сквере, Ардонис стал в длинную очередь, тянущуюся к автомату с водой, – солнце палило немилосердно. Впереди внезапно вскрикнула женщина, произошло какое-то движение. Ардонис не успел даже сообразить, что случилось, как мимо прошмыгнул какой-то субъект, незаметно сунув ему в руки дамскую сумочку. Ардонис машинально придержал ее, и в ту же минуту плотная дама в шляпке вцепилась в Иманта.

– Вор! Вор! Моя сумочка! – заверещала она.

Вокруг них мгновенно сомкнулась толпа. В городе всегда найдутся праздношатающиеся, падкие до любого зрелища. Тем более в воскресенье.

Напрасно оторопевший Ардонис пытался доказать, что произошло недоразумение.

Неподкупный полицейский робот невозмутимо выслушал обе стороны, записал на пленку показания добровольных свидетелей, бегло осмотрел содержимое сумочки, убедившись, что она действительно принадлежит крикливой даме. Затем, вежливо козырнув, сдал Ардониса с рук на руки двум другим роботам, которые браво выпрыгнули из подъехавшей по его вызову машины.

Гуго Ленц пытался вызволить своего помощника, попавшего в неприятную историю. Он несколько раз объяснялся с Арно Кампом, доказывая, что произошло явное недоразумение.

– Разберемся, дорогой Ленц, – неизменно отвечал шеф полиции, и тут же игриво спрашивал, – ну, а как наше самочувствие? Что-то мы сегодня бледней обычного. Никто нас не беспокоит?

– Да пока нет, – усмехался Ленц.

– Сколько у вас там остается сроку? – спросил Камп в одно из таких посещений.

– Еще месяц.

– Ого! Целая вечность.

– Чуточку меньше, – уточнил Ленц.

– Ничего, – перешел Камп на серьезный тон. – Кажется, дело на мази. Кое-какие нити мы уже нащупали.

– Неужели! – оживился Ленц. – Какие же нити?

– Пока тайна.

– Даже для меня?

– Даже для вас, дорогой доктор, – развел руками шеф полиции.

– Но ведь я, можно сказать, заинтересованное лицо! – воскликнул Ленц.

– Тем более, – сказал Камп. – А за помощника своего не беспокойтесь. Он в хороших руках.