Костер!
У Зины даже захватило дыхание.
Ведь только люди могли развести здесь огонь! Кто бы они ни были, геологи, охотники, рыбаки — люди! Ее товарищи… Значит, она не одна здесь, на берегу странного озера, среди океана нехоженой тайги.
И она со всех ног помчалась навстречу ветерку, принесшему ей горьковатый запах таежного дымка.
Берег впереди поднимался пологой грядой. Продираясь сквозь колючие заросли ельника, Зина больно оцарапала коленки и только тут вспомнила, что не одета как следует. На ней были носки, ковбойка и трусики.
Она остановилась в сомнении.
Но ведь это же смешно! В ее положении и еще какие-то условности?… Впрочем, она только взглянет, кто это мог разжечь костер, и вернется к лодке одеться.
Зина быстро вскарабкалась на обрывистый пригорок.
Внизу, от подножья, начиналась большая поляна, уходившая в лес и к берегу озера. У самого пригорка росла толстенная сосна. К ее стволу лепилась небольшая избушка, с бревенчатыми стенами, замазанными глиной.
Односкатную крышу покрывали полоски дерна с кустиками пожелтевшей травы. Торчала закопченная труба, сложенная из кусков желтоватого кварца.
В нескольких шагах от избушки из того же камня был устроен грубый очаг. На нем стоял почерневший котелок. В очаге дымились дрова. Видимо, их только что разожгли. Ни на полянке, ни возле избушки не было никого. Зина прислушалась. Только далекий шум водопада и еле слышное стрекотание кузнечика нарушало сонную лесную тишину.
От очага вместе с дымом струился соблазнительный запах жареного мяса. И забыв недавние сомнения, Зина, не колеблясь, спустилась к избушке.
Какая-то черно-рыжая птица вспорхнула на верхушку сосны и, свесившись вниз, закричала скрипуче и тревожно: скрр! скрр!
Зина, робея, остановилась.
Но по-прежнему тихо и спокойно было и в лесу, и на полянке. Над крышей избушки, зацепив конец паутины за ветку сосны, ползал, как верхолаз, здоровенный паук-крестовик, ремонтируя свою сеть. Солнце купалось в озерной воде. Берестяной челнок лежал у берега. В темной траве белыми звездочками поблескивали венчики ромашек. С опушки через полянку неслышно подкрадывались длинные зубчатые тени.
Стараясь побороть ощущение непонятной тревоги.
Зина подошла к дверям хижины. Осторожно потянула за кожаную ручку.
— Скрр! — раздалось над головой. — Скрр!
Зина вздрогнула. И в это мгновение мимо ее глаз что-то мелькнуло, что-то ласково и мягко скользнуло по щеке, и в дверной косяк с глухим стуком вонзилась короткая стрела.
Она была толщиною с мизинец, с двумя белыми перышками на конце. Желтоватый, матово поблескивающий наконечник глубоко вошел в закопченное дерево косяка. Зине потребовалась доля секунды, чтобы вспомнить, где она видела такой наконечник.
Она резко обернулась.
На опушке, полускрытый кустами, стоял человек.
Черный, бородатый и оборванный — он очень походил на мельника из «Русалки».
Зина не испугалась. Она просто оцепенела от неожиданности.
Все окружающее казалось слишком необычным, чтобы быть правдоподобным. И эта избушка на берегу голубого озера, и золотая стрела в косяке двери, и странный незнакомец в лесу — все выглядело театрально неправдашним. Зине казалось, что перед ней на опушке леса разыгрывается пантомима, сцена из приключенческого фильма.
Незнакомец на опушке что-то вскинул к плечу, прицелился. Движение его было настолько красноречиво, что Зина поспешно отступила в сторону. И в дверь ударилась вторая стрела.
Только сейчас Зина сообразила, что все происходящее совсем не театральная пантомима и не безобидная игра. Незнакомец не играет и не шутит, а собирается ее убить. Она прыгнула за угол избушки и закричала испуганно:
— Что вы делаете?… Не стреляйте!
Услышав ее голос, незнакомец опустил оружие. Несколько секунд вглядывался, потом раздвинул кусты и вышел на полянку.
Он сильно припадал на одну ногу. Зина подумала, что, пожалуй, без труда смогла бы от него убежать, но побоялась получить стрелу в спину. Прижавшись к стене, она со страхом и любопытством следила за приближением странного незнакомца. Он был одет в меховую лохматую безрукавку и такие же штаны до колен. Длинная черная борода спутанными завитками опускалась на голую грудь. В дочерна загоревшей руке он держал самострел — деревянную модель средневекового арбалета.
У пояса из кожаного мешочка торчали оперенные головки стрел.
И хотя незнакомец сильно прихрамывал, во всех его движениях ощущалась звериная ловкость и сила.
Он подходил все ближе и ближе, и Зина наконец смогла разглядеть его необычное лицо. Нервный тик подергивал левую сторону лица, отчего левый угол рта кривился частыми короткими усмешками. Левый глаз, так же ритмично усмехаясь, прищуривался, правый, наоборот, был широко открыт, как у птицы.
И чем больше вглядывалась Зина в это лицо, тем сильнее казалось ей, что она когда-то уже видела его; видела эти светлые прозрачные глаза, нос с резко вырезанными ноздрями. И если бы не эта борода и нервная судорога, искажающая лицо…
Незнакомец остановился в пяти шагах. Круглый глаз с выражением жадного любопытства оглядел Зину с головы до ног, — и она пожалела, что поторопилась спуститься к избушке.
— Вы… кто? — спросила она, стараясь скрыть страх и смущение.
Незнакомец опустил к ноге самострел. Согнутым большим пальцем левой руки провел по губам.
— Грачев! — сразу вспомнила Зина.
Незнакомец вздрогнул, и Зина поняла, что не ошиблась.
— Я Вихорева, — заторопилась она. — Дочь геолога Николая Вихорева… Ну неужели вы не помните, вы так часто бывали у нас… Вы ушли в тайгу с моим отцом. Где он?… Ну что вы молчите?…
Она испуганно осеклась и отступила на шаг.
Лицо незнакомца задергалось сильнее. Злая судорога перекосила губы. Зина запоздало метнулась в сторону, но Грачев мягким и быстрым движением поймал ее за локоть и притянул к себе. Несколько секунд он разглядывал ее лицо, потом легко вскинул на руки и понес к дверям хижины.
Стиснув зубы, она забарахталась, пытаясь вырваться. Грачев тут же перехватил ее руки. Она уперлась головой в его плечо, с брезгливым содроганием ощущая крепкий запах мужского пота.
— Сейчас же!… — с усилием, громким шепотом проговорила она. — Отпустите меня… Вы слышите!
Грачев плечом открыл дверь избушки. В этот момент Зина уперлась в косяк и что было силы оттолкнулась.
Они покатились на песок. Одновременно вскочили на ноги. Однако Зина оказалась проворнее. Она успела сделать дикий прыжок в сторону и вихрем помчалась к лесу.
Оглядываться было некогда. Пригнувшись, сильно работая локтями, она мчалась по полянке, с ужасом ожидая, что вот-вот услышит звон тетивы самострела и почувствует между лопаток колющий удар.
Перескочив через невысокие елочки на опушке, Зина нырнула в чащу кустов, в кровь царапая ноги и лицо, пробежала по лесу сотню метров и спряталась за сосну, охватив ее руками.
Все казалось бредовым сновидением. Грачев был страшен, как кошмар, и омерзителен до тошноты. Что-то произошло с ним, он потерял рассудок и стал сумасшедшим. Несомненно — он сумасшедший! И это делает его еще более опасным. Вырвавшись из его рук, она еще не избавилась от его преследования.
Выглянув из-за сосны, Зина сразу увидела Грачева.
Он быстро вертел головой по сторонам. Пальцы возбужденно шевелились, как бы готовясь схватить ее. Самострела с ним не было. Успокоив себя мыслью, что всегда сможет убежать, Зина решила сделать еще одну попытку заговорить.
Память об отце толкала ее на такой опасный и, пожалуй, заведомо бесполезный поступок.
— Грачев! — негромко сказала она.
Он стоял к ней боком и повернулся сразу как волчок.
Широко открытый глаз сверкнул воспаленно и страшно.
— Выслушайте меня, — умоляюще сказала Зина. — Прошу вас.
Грачев пригнулся, еще шире расставил руки и начал осторожно подвигаться к Зине. У нее отчаянно забилось сердце. «Беги! Беги! Иначе будет поздно!» Подбирая под себя здоровую ногу, Грачев готовился к решительному прыжку. Зина оттолкнулась от сосны и побежала дальше в лес.