Петр Иваныч встретил меня у дверей.
- Что-то долго поднимались. Устали, наверное?
- Нет, задумалась.
- Есть над чем?
- Кто знает… Вот вам «Смена» с задачками.
- Спасибо. А вам звонили.
- Мужчина, надеюсь?
- К сожалению, женщина. Но пьяная.
- От нее пахло?
- Не знаю. Она говорила вот так…
Петр Иваныч довольно точно воспроизвел интонации голоса Аллаховой.
Я решила позвонить ей утром из автомата. Вечер у меня прошел в размышлениях. Я вышла на «запах «Шипра», но не почувствовала уверенности, что Г. Бошко - тот человек, которого я ищу.
Его открытое добропорядочное лицо, его улыбка, словом, весь его облик никак не увязывался у меня с мыслью, что этот человек мог открыть кран газовой плиты и уйти, оставив Валю Бессонову задыхаться в газовом чаду.
Я знала, что каждый следователь обычно приглядывается к внешности своего подследственного. Старается догадаться, что же он представляет собой на самом деле в отличие или в подтверждение того, что о себе говорит. Нигде и никому так много не врут, как следователю. И мало кому другому так важно суметь отличить правду от лжи. Вот здесь и может помочь та самая интуиция, о которой подполковник Свиридов говорил, что она должна помогать следователю находить факты, но не заменять их. Когда я смотрела в глаза Г. Бошко, моя интуиция не подсказывала мне ничего.
Чтобы убедиться в чем-то, мне придется встретиться, мне необходимо еще раз встретиться с Г. Бошко…
В одном у меня не было сомнения, что он второй муж Марии Семеновны. А если это так, можно надеяться, что интерес к женщинам у него еще не угас. На этом интересе я и решила построить свой расчет…
Утром я позвонила Аллаховой.
- Куда вы исчезли? - спросила она.- Тут мы соскучились без вас. Да и Валюшу надо бы помянуть…
- Конечно,- поддержала я.
В таких случаях удобно говорить по телефону, собеседник не видит твоего лица.
- Приходите ко мне завтра после работы. На склад.
- Обязательно буду.
Вечером я начала готовиться к свиданию с киоскером с улицы Горской.
Надо было подумать о внешности, сделать ее внушающей надежды… Не рассчитывая на лицо, я решила выразить эту мысль дополнительными средствами - надела свое красное платье «светофор», его можно было разглядеть за километр, да и к моей, новой роли оно подходило более всего. Оно было коротким, но я укоротила его еще.
Чтобы придать себе студенческий облик, пришлось захватить старый портфельчик. Он плохо подходил к новому платью, но я начистила его сапожной щеткой, он приобрел вполне приличный вид.
Сверху я надела плащ, застегнула его на все пуговицы, а когда прибыла на склад, то постаралась незаметно переодеться в рабочий халат. Мне не хотелось, чтобы у Риты Петровны при виде моей броской внешности возникли какие-то дополнительные вопросы.
На остановку «Горская» я приехала к одиннадцати часам,- Рита Петровна отпустила меня «по студенческим делам».
В гардеробной Торгового института я сняла плащ - день был сравнительно теплый, а заведение Г. Бошко находилось неподалеку. Перед зеркалом в вестибюле слегка растрепала волосы, достала из портфельчика темные очки. Вызывающей походкой спустилась по лестнице на улицу. Встречные студенты сразу обратили на меня внимание - значит, моя внешность соответствовала задуманному.
Еще издали я заметила римско-императорский профиль за стеклами киоска. На этот раз мне не нужно было прятаться, наоборот, я хотела, чтобы меня как следует разглядели.
Г. Бошко сразу обратил на меня внимание. Темные очки скрывали мои глаза, он не видел, куда смотрю я, но я видела, куда смотрит он - характеристика, данная ему Марией Семеновной, оказывалась верной.
Немножко опять взволновалась, но знала, что это сейчас пройдет. Я наклонилась к окошечку.
- Скажите, пожалуйста…
Я слегка протянула звук «а», считая, что такой подчеркнутый «московский акцент» привлечет ко мне внимание собеседника. Все было продумано заранее - и туалет, и поведение. Не было только режиссера, который мог бы все заранее прослушать и просмотреть. Приходилось положиться на внутреннее чутье.
Г. Бошко вряд ли узнал во мне вчерашнюю посетительницу, темные очки закрывали пол-лица, да и одежда на мне была совсем не та. Я видела совсем близко его серые, чуть навыкате, глаза, и сейчас они мне показались уже не такими добрыми.
- Я вас слушаю! - сказал он.
Да! Это был тот самый голос… Я ожидала его услышать, но тем не менее смешалась, с трудом справилась с волнением.
- У вас бывает чехословацкая «Фотография»?
- Уже была. К сожалению,- вся продана.
- Обидно. Я надеялась…
- Мало получаем, всего три экземпляра. А спрос - сами понимаете. Вы - фотограф?
- Что вы. Просто любительница. В «Фотографии» попадаются занятные снимки.
- Да,- согласился Г. Бошко,- там часто попадаются интересные сюжеты. Весьма сожалею, но…
К киоску подошел молодой человек в вельветовой куртке с кожаными наплечниками, хмуро и вопросительно уставился на меня. Я отстранилась от окошечка, и Г. Бошко сказал:
- Подождите минутку…
Молодой человек потребовал «Советский спорт», долго выскребывал из кошелька копейки, потом еще раз осмотрел меня уже более снисходительно - и пошел к троллейбусной остановке.
Г. Бошко снова повернулся ко мне.
- Если вы так интересуетесь, пожалуй, я принесу вам последний номер. Оставил его для себя.
- Право, боюсь вас затруднять…
- Пустое, чего ж там. Могу принести даже два номера, у меня сохранился и предыдущий.
Я посмотрела на него более внимательно, как бы впервые увидев в нем мужчину, а не безликого продавца газетного киоска. Это была дешевая игра, но здесь можно было не бояться пересолить. Я надеялась, что стареющий донжуан примет желаемое за возможное.
- Хотя бы завтра,- предложил он.
- Завтра не могу.- Я боялась ненужной поспешностью выдать свою радость и желание новой встречи.- Давайте послезавтра. У меня как раз консультация, здесь, в институте.
- Вы учитесь?
- Да, здесь, в Торговом.
- Так мы с вами коллеги. Тем более, я обязан…
Разговор некоторое время продолжался в таком
тоне, затем я кивнула ему приветливо и ушла неторопливой Походкой роковой соблазнительницы мужчин пенсионного возраста. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться, как он смотрит мне вслед.
В вестибюле института я опять надела свой плащ.
Троллейбус медленно полз по мосту через Обь. Я сидела возле окна и глядела сверху на светлую осеннюю воду.
Итак, Г. Бошко!
Бывший главный бухгалтер комбината «Горшвейпрома».
Очевидно, при нем начала работать фирма Аллаховой, а он умело прятал подложные фактуры в массе различных бухгалтерских документов; уходя на пенсию, передал свой опыт и налаженное им «дело» своему преемнику Сурикову, который оказался способным учеником. По приглашениям Королева Г. Бошко проводил ревизии Главного склада и, конечно, не находил ничего.
Я понимала - когда начнется следствие, всплывут многие подложные документы. Многие, но не все. Старые фактуры, к которым приложил руку Г. Бошко, могли и затеряться среди сотен настоящих документов. Фальшивые проводки в бухгалтерских книгах трудно обнаружить, если не знаешь заранее, где искать.
О многом могла бы рассказать Валя Бессонова, но она уже не скажет ничего.
Живые участники шайки Аллаховой, связанные круговой порукой, будут помалкивать на допросах о своих старых грехах. И имя бывшего главного бухгалтера комбината может так и не появиться в материалах следствия.
Г. Бошко выйдет сухим из воды.
Рассуждая не как работник милиции, а просто по-человечески, я могла бы примириться с мыслью, что Г. Бошко уйдет от наказания как вор. Вреда он больше уже не принесет, ну и черт с ним! Пусть доживает свой век под подозрением, хотя и без наказания.
Но он тот самый человек, с которым я встретилась возле дверей Вали Бессоновой, и, возможно, он виновен в еще более тяжком преступлении.
Вот только доказательств у меня нет.
Я обязана, я должна отыскать эти доказательства. Есди они есть. А если они есть, то найти их можно только в непосредственной близости от Г. Бошко…
На складе меня уже поджидала Рита Петровна с целым ворохом накладных.
Во дворе стояла машина. Маша усердно ворочала фанерные ящики.