1

Наконец я решил поделиться своими догадками с Роськой. Сначала только с ней, тем более что Максим опять углубился в своих шуршунов — его торопили с докладом.

Мы с Роськой пошли гулять по каменным бухтам.

— Спустимся к воде? — предложила Роська. В тот день она была задумчивая, притихшая. Может, размышляла о чем-то своем, а может, затосковала по родителям.

Я кивнул. Спуск был нелегкий, мелкие острые камешки летели из-под ног, подошвы скользили. Скорость получалась приличная, даже если хвататься руками за стебли сухой травы. Остановились мы только у самой кромки воды. И Роська тут же вскрикнула. Я повернулся и увидел, что в пяти метрах от берега наполовину в воде лежит дельфин, крупная афалина.

Мы бросились в воду. Я увидел, что дельфин еще жив, и тут же понял: это Стеша. Глаза у нее уже мутнели. Я начал лить на нее из ладоней воду, гладить ее и хлопать по бокам.

— Стеша, милая, держись, не умирай. Роська, беги к Веронике! Нет! Стой! — крикнул я. Что-то кольнуло мне руку — остро, как током ударило.

Я нащупал у Стеши под левым плавником странный бугорок. Что это? Похоже на круглый датчик, который прикрепляют к дельфинам для наблюдения за ними в море. Но такие дельфины все на учете, в специальных списках, Стеши там нет, я точно знаю! После Вероникиной выходки она у нас на особом положении. Я отодвинул плавник. Правда, датчик. Видимо, он был вшит Стеше под кожу, а теперь прорвал ее: проводки торчат, тонкие, разноцветные… Рана кровоточит. Что бы там ни было, надо освободить Стешу от этой железяки. Но как… Как я это сделаю?

— Прости, Стеша, сейчас будет больно.

Я зажмурился и дернул. Стеша издала не то стон, не то вздох и замерла. Странная штука, испачканная Стешиной кровью, болталась у меня в руках. Внутри нее жил какой-то механизм, в правом углу пульсировала крохотная красная лампочка.

Как капелька крови.

И я понял: это не датчик.

Надо бежать к Ивану Петушкову.

— Роська, — крикнул я на бегу. — Стереги ее, постоянно поливай водой. Никуда не уходи-и-и!!!

 

2

Плавать меня научил не папа, а Иван Петушков. Он был великаном. Рыжим великаном, с огненной шевелюрой и бородой. Плавал он не хуже дельфинов. Когда мне исполнилось три года, он сказал:

— Ты, дружище, живешь в таком месте, где не плавать все равно что не дышать. Так что пойдем.

Я оробел, но пошел.

На острове тогда был всего один бассейн с двумя дельфинами: Чучелом и Хангом. Вот они-то вместе с Иваном и научили меня плавать. Иван жил на площади, напротив нас, и мы дружили. Я забегал к нему по утрам, будил на работу. Забирался в окно, которое Иван оставлял для меня открытым, ставил чайник на плиту и звонил в большой корабельный колокол, висящий посреди комнаты. Минуты через две со второго этажа спускался огромный заспанный Иван. Он здоровался со мной за руку, улыбался синими глазами. Мы вместе пили чай, и я провожал его до Центра.

В общем, Иван стал моим взрослым другом. Правда, он был все время занят, но что уж теперь…

Все изменилось прошлой весной. Иван неожиданно взял отпуск и уехал. Вернулся через месяц с молодой девушкой. Девушку звали Варя, она едва доставала Ивану до плеча, была светленькая и какая-то неприметная. Я слышал, как Вероника прокомментировала Варино появление:

— Ну почему самые красивые мужчины всегда достаются вот таким вот невзрачным мышкам?

Но Вероника не права. Потому что у Вари были замечательные зеленые глаза, а когда она смеялась, то во всем Поселке будто звенели серебряные колокольчики. Варино лицо расцветало и — честное слово! — становилось красивее Вероникиного.

Через месяц после Вариного прибытия мама сказала:

— В жизни не встречала такой чудесной девушки, как Варя.

— Всегда считал Ивана умным человеком, — ответил ей папа.

Я был с ними согласен (и про Варю, и про Ивана, только связи не уловил), но будить Ивана я перестал. Не сразу, конечно. Просто однажды пришел, а Варя на кухне уже варит кофе, Иван выходит из ванной. Они, конечно, были мне рады, усадили за стол…

Пришел в другой раз, ударил в колокол, а вместо Ивана ко мне слетела со второго этажа Варя в такой короткой маечке, что я не знал, куда глаза деть.

— Листик, милый, пусть он еще немного поспит, а? Он так устает.

Потом мне стали забывать оставлять открытым окно, а вскоре Петушковы начали бегать по утрам и вставать раньше меня. Конечно, было немного обидно, но я не показывал, и мы оставались друзьями.

В общем, именно к Петушкову я побежал со странным механизмом, извлеченным из Стеши. Варя в это лето ждала малыша, и весь Поселок носился с ней не меньше, чем с беременной дельфинихой Жанной. Конечно, ведь это будет второй ребенок, рожденный на Лысом. Варя стала толстенькой и неуклюжей, но смеялась так же. У меня от ее смеха в животе делалось щекотно, будто там распускались цветы и щекотали своими лепестками.

— Варя! Где Иван?

— А поздороваться? Он в Зеленом бассейне, а… что с тобой?

— Пока, Варь!

— Привет, явление, — весело поздоровался Петушков, вороша мокрую рыжую шевелюру. — Ты бы слышал, какую перепалку тут затеяли Настя с Елкой! Как две сварливые бабы на базаре… Что это у тебя?!

— А ты как думаешь? — Я протянул ему устройство.

Лицо у Ивана вытянулось и побелело. Но ответил он спокойно, своим самым обычным голосом:

— Тут и думать нечего. Это бомба.

— Чего?!

Нашел время шутить!

Но Иван не шутил. Наоборот. Бледный и серьезный, он тряхнул меня за плечо:

— Ты где это взял? Ну?

— Ты можешь сказать, что это?

— Я же говорю — бомба! Спокойно, Листик. Откуда?

Язык у меня заплетался, а мысли прыгали, как кузнечики в жаркий день.

— Мы с Роськой спустились в Драконью бухту…

— Так.

— Там у берега один дельфин. Смотрю, а это Стеша.

— Так…

— У нее бок поранен под плавником, и штуковина болтается.

— Бомба?

— Ну… проводки какие-то. Я вырвал. Я ее поранил, Иван.

— Не реви, Листик.

— Я не реву!

— Ревешь.

— Ну и пусть!

— Пусть. А потом?

— Роська там осталась, а я к тебе. Что делать-то?

— Так… Пойдем поможем Стеше, если не поздно. А потом будет видно. Не реви.

— А ее-то куда? С собой носить?!

Миниатюрную бомбу я все еще держал в руках. На ней все так же пульсировала красная лампочка. Иван подумал с минуту, забрал бомбу и сказал:

— Беги к Георгию, расскажи про Стешу.

— Может, лучше к Нине?

— К Георгию. А я попробую что-нибудь с этим сделать.

— Что ты сделаешь? Выбросишь в море? А если она от удара?..

— Да нет. — Иван устало закрыл ладонью глаза. — Я видел такие. Она с дистанционным управлением. Понимаешь, сидит за тридевять земель какой-то урод и на кнопочки нажимает, анаши дельфины… — Иван замолчал. Я понял, что от бешенства ему трудно дышать.

— Иди к Георгию, — повторил он через минуту.

— А ты?

— Я… слушай, наверное, надо ее в Холмы, там же нет никого, я возьму велосипед, увезу подальше.

На миг меня обдало горячим степным воздухом, будто промчались мимо всадники с Холмов. Я даже подумал, не рассказать ли Ивану… Но не стал. Скорее всего, это моя выдумка. А вот Стеша не выдумка. И бомба не выдумка. Лежит в большой Ивановой ладони и кажется игрушкой. Только это такая же игрушка, как наша «Ласточка».

— А если она по дороге?.. — спросил я.

— Ну что-то же надо делать, Листик, — очень уж ласково сказал Иван. — Не здесь же ее оставлять!

— Давай я поеду, — сдавленно попросил я, понимая, что мне ответят.

— Так, все, слишком долго разговариваем…

— У тебя скоро ребенок родится, а ты…

— А что я твоим скажу?

— А что я скажу Варе?!

— Листик, я взрослый человек. И вообще, ничего не взорвется. Бегом! Кто будет Стешу спасать, ведь я даже не знаю, где она лежит.

На этом мы и расстались. Я помчался к Георгию Чоларии, а Иван повез бомбу в Холмы.

Стешу успели спасти. Ей наложили швы и пустили в Красный — медицинский — бассейн.

В Поселке бурно обсуждали событие. Правда, про бомбу мы не сказали. Не специально. Как-то само получилось. И я, и Петушков промолчали о главном, будто решили разобраться сами. А через два дня у Вари начались какие-то осложнения, и Иван повез ее на Большую землю. Перед отъездом он спросил:

— Слушай, Листик, а почему ты ко мне с этой штукой пришел?

— А к кому еще? — сумрачно ответил я. — Не к родителям же… «Здравствуйте, мама, папа, я тут бомбу нашел!»

— Ну… к Степанову, все-таки начальство.

Я промолчал. Нет, к Степанову нельзя. После того как я увидел сумку Лойко, очень подозрительным кажется мне Степанов. Но Ивану я ничего не сказал. Он хоть и свой человек, но все-таки взрослый, запросто может запретить летать на «Ласточке», и тут уж не поспоришь.

— Или к Максиму, — продолжал Иван. — Вы же друзья, а он парень умный.

Я только вздохнул. И к Максиму нельзя. Хоть и муторно мне от этого, но ведь он брат Вероники. А Вероника настаивала, чтобы выпустить Стешу на волю, и даже сама — тайком! — ее выпустила. Вероника имеет доступ во все лаборатории Центра. И она, кажется, очень дружна с И А, нашим главным специалистом по электронике! Да еще его сын Игорь, пропавший в лесу незадолго до того, как у анулейцев, по рассказам Лойко, появился Посланник Богов… Нет, нельзя говорить Максиму. Я и от Роськи скрыл, что именно выудил из Стеши. Сказал, просто датчик. Придется мне самому в этом деле разбираться, пока не приедет Иван.

Но как разбираться, я не знал. Тяжело было от мысли, что Вероника может быть во всем этом замешана и что у меня появилась тайна от друзей.