В начале 2005 года губернатор Флориды Джеб Буш подписал закон, разрешающий добровольное дошкольное образование для всех детей, которым исполнилось четыре года. Он одним из первых оседлал волну изменения позиции государства в отношении этой категории граждан. Всего несколько месяцев спустя руководители «Инициативы по раннему обучению штата Флорида» пригласили нас выступить на их встрече. Казалось, это идеальное сочетание: наука и пальмы. Аудитория, состоявшая из загоревших учителей и политиков, жаждала услышать самые свежие данные о мозге и захватывающие способы расширения словарного запаса. И они надеялись применить эти результаты непосредственно в новообразованных классах.

Когда мы после лекции отвечали на вопросы из зала, молодая учительница третьего класса подняла руку и спросила: «А вы слышали о клятве на экзамене FCAT?» Мы изумились: «Нет». Она встала, положила правую руку на грудь в районе сердца и произнесла слова, которые все третьи классы ежедневно репетировали, готовясь к «Всестороннему оценочному тесту штата Флорида» — очень важному экзамену, сдаваемому детьми каждую весну начиная с третьего класса:

Я сделаю все возможное.

Я сосредоточусь.

Я хорошо высплюсь и хорошо позавтракаю.

Я не сдамся.

Я не буду торопиться.

Мы были в глубоком шоке. Мы здесь, на конференции, общаемся, спорим об игровом обучении и способах привить юным умам любовь к образованию, а в это время третьеклассники ежедневно повторяют клятву о сдаче важного экзамена штата наравне или, возможно, даже вместо ежедневной «Клятвы верности». Может ли такое быть, чтобы на заре нового тысячелетия достижения оценивались исключительно по результатам теста — даже у самых маленьких?

Проясним: мы не против тестов. Как уже говорили многие, если тесты оценивают реальные знания, это хорошо — можно даже рассматривать их как один из методов обучения. Для выяснения, поняли ли ученики г-жи Чаз, что поиск Понсе де Леоном источника вечной молодости не имеет документального подтверждения, нужно провести некоторую оценку. Но когда единственная цель образования — это содержание (контент), все остальные навыки «C» отходят на второй план. Умение сотрудничать и ладить со сверстниками не требуется. Дети сдают тесты индивидуально. Общение неактуально. Когда все, чем они занимаются, — заполняют пропуски, зачем думать о коммуникации? Крайне необходимо дать задний ход, если мы хотим создать в школе и вне ее среду, которая будет воспитывать счастливых, здоровых, мыслящих, заботливых и социально адаптированных ребят, обещающих стать творческими, компетентными, ответственными и умеющими сотрудничать гражданами. И контента самого по себе никогда не бывает достаточно. Навыки исполнительной функции, помогающие растущему поколению контролировать себя, чтобы учиться, просто необходимы для успеха в школе и в жизни!

Мы живем в эпоху больших данных, когда информация повсеместна и дешева. Представьте такие данные в виде четырех «V»: объем (volume) — при 7 миллиардах населения планеты у 6 миллиардов есть сотовые телефоны, и это только один вид электронных устройств; скорость (velocity) — по прогнозам, в 2016 году предполагалось 18,9 миллиарда сетевых подключений, около 2,5 на каждого жителя Земли; разнообразие (variety) — данные бывают разных форм; и правдивость (veracity) — какому из отчетов можно доверять? Школьникам XIX века приходилось запоминать всевозможные вещи — столицы государств, стихи, формулы и т. д. Но сегодня к тому моменту, как дети закладывают в память информацию, она уже изменилась. Некоторые вещи постоянны — квадратный корень из 9, дата завоевания Англии норманнами, — но многое из того, что мы знали десять лет назад, уже устарело. Например, Массачусетский технологический институт не будет доверять оценке по углубленной программе изучения биологии, даже если студент получил по тесту пять баллов из пяти. Факультет биологии заявил, что доступные сведения устарели уже к моменту сдачи экзамена.

В эпоху больших данных разнообразие бесконечно. Есть сведения о бизнес-транзакциях; о здоровье сообщают датчики (вы носите на запястье браслет, который считает ваши движения?); карты маршрутов, созданные с помощью GPS-слежения; статьи, размещенные в Twitter, и т. д. Мы не можем вложить семилеткам в 100 или в 1000 раз больше информации. И все же текущие учебные планы делают упор на тесты с единственно правильными ответами. У детей поколения Google факты под рукой. Мы знаем первоклассников, способных найти название самого высокого здания в Катаре за считанные секунды. Информация — это несколько нажатий кнопок. Дети во всех экономиках растут с компьютерами. Как писал Плутарх, «образование — это не наполнение ведра, а зажжение огня». Но мы по-прежнему наполняем! И из «ведра» уже выплескивается содержимое, причем определенного вида — то, что вы изучаете в школе, особенно на уроках литературы и математики. Когда речь идет о контенте, никто не говорит об умении понимать людей. Прасанна родом из Индии; ее обычаи и убеждения отличаются от взглядов Патти, живущей в том же квартале. Но при акценте на чтении и математике социология бесполезна!

Лозунг рынка рабочей силы XXI века — адаптивность, или, как говорит Google, гибкость в обучении. Те, кто не может познавать, у кого нет стратегий образования, обречены на низкоуровневые, малооплачиваемые должности, которые в конечном итоге будут заменены компьютерами. Жаль тех бедняг, кого вытеснили E-ZPass, или фотографов, внезапно обнаруживших, что рынок переполнен тысячами снимков, сделанных с помощью смартфонов. Тем не менее в школе мы нагружаем детей фактами, а не навыками учиться, оценивать информацию и делать обобщающие или инновационные выводы. Как писал Фрэнк Смит, «бомба замедленного действия в каждом классе — когда школьники запоминают ровно то, что им дают» [курсив наш]». Если образование сводится к освоению того, что ежедневно меняется, это обрекает знания на устаревание еще до того, как дети окончат среднюю школу.

Мы не хотим сказать, что контент не важен. Наличие содержания высвобождает разум для решения проблем. Вспомните о таблицах умножения. Мы автоматически вспоминаем, что 9 × 6 = 54, казалось бы, за наносекунду. Это невероятно эффективно. И позволяет быстро вычислить, сколько, к примеру, свеч по 9 долларов за штуку получится купить для вечеринки в саду при известном бюджете. Или возьмем чтение: мы улавливаем смысл слов автоматически, настолько быстро, что обращаем внимание на вывески, даже когда не хотим. Припомните ли вы, чтобы хоть раз, сидя в автобусе или поезде, удавалось не читать рекламу на столбах вдоль дороги, даже если вы размышляли о своих проблемах? А когда мы можем обойтись без чтения вслух, разум освобождается для улавливания смысла текста. Наше желание — чтобы дети читали бегло. Если Ирвин с трудом, по слогам одолевает слово «конфета», он может не понять суть: в предложении сказано, что она бесплатная! Содержание имеет огромное значение.

Но нельзя ограничиваться обучением уже известным фактам. Если дети должны быть гибкими, им следует освоить навык мыслить творчески, чтобы из старых компонентов собирать нечто новое для выполнения неожиданных функций. Им важно обладать умственной гибкостью, чтобы менять направление, поскольку предстоит решать еще не сформулированные задачи (не имеющие заранее известного правильного ответа). И лучше всего находиться в среде, где эти расплывчато обозначенные проблемы перемешаны с четко определенными, чтобы по-новому использовать знания. Этого не произойдет, если просто заполнять пропуски в тестах с единственным правильным ответом, важность которого повышается за счет ежедневного произнесения клятвы FCAT. Нам нужно глубокое мышление, а не поверхностное обучение.

Два канадских психолога, Крейк и Локхарт, придумали подход для разработки видов более основательного обучения, необходимого для современной трудовой деятельности. Их модель «Уровни обработки» датируется 1972 годом, но по-прежнему очень актуальна. Она базируется на том, что означает «знать». Простое запоминание того, где именно на странице мы видели новое слово «продромальный», или что оно было написано курсивом, или как оно звучит, но не более, — это поверхностная обработка, или поверхностное обучение; смысл этого слова мы так и не узнали. Помните, как готовились к сдаче SAT и запоминали по 500 слов? Готовы поспорить, что сейчас вы уже не сможете употребить слова «сизигия» и «синергия» в одном предложении. Более глубокое обучение происходит, когда мы действительно усваиваем значение слова «продромальный» и можем его использовать. Однако экзамены в старших классах и колледжах — в форме эссе — отличаются от тестов с пропусками. Они оценивают то, что мы действительно поняли. Они заставляют объяснять и связывать факты, которые мы изучали, возможно, по отдельности.

Нам нужен глубокий контент, и не только потому, что роботы и компьютеры все чаще занимают те рабочие места, где можно автоматизировать процесс, но и потому, что даже эти механизмы начинают «мыслить» глубже. Мы действительно живем в смелом новом мире, когда ведущие ученые в области теории вычислительных машин собираются на конференции в центре Asilomar Conference Grounds на берегу залива Монтерей, чтобы вместе разобраться — полезны или вредны поумневшие роботы. Ученые обсуждают «возможные угрозы для сокращения рабочих мест — например, автомобили с автопилотом, электронные персональные помощники и обслуживающие дом роботы». Мы приближаемся к этой реальности в тот самый момент, когда пишутся эти строки, — автомобиль на самоуправлении Google уже здесь! Электронные подручные уже работают в таких областях, как экспериментальные медицинские системы. Можете представить? Вы нажимаете кнопку вызова медсестры, когда попадаете в больницу на небольшую операцию, и в комнату бесшумно въезжает некая машинка, которая спрашивает: «Чем могу помочь?» Вы говорите: «Я хочу пить». Механизм отвечает: «Конечно», — и достает полный кувшин с водой, не пролив ни капли. Чтобы вы не решили, будто речь только о тех местах, где не нужно думать, футурист Шерри Теркл напомнила: компании разрабатывают социальных роботов с мягкими навыками, умеющих держать вас за руку, сопереживать и помогать почувствовать себя лучше. Если персонал — от руководства до рабочих цеха — не будет «одним из самых образованных, гибких, креативных и новаторских в мире», наши дети проиграют конкуренцию за вакансии роботам — даже там, где нужна сложная обработка данных. Эти рабочие места можно легко передать машинам.

Каким-то образом наша культура обманулась мыслью, что контент — единственный по-настоящему значимый навык. Родители, школы и образовательная индустрия переоценивают его. Настала пора спросить, как воспитывать детей, чтобы способствовать глубокому обучению. Нужно расширить определение содержания, чтобы включить в него ответы на вопросы, как найти варианты решения проблемы и как собрать информацию и ресурсы, чтобы это осуществить.

Дарвин мыслил правильно: «Мы не самый сильный из выживших видов и не самый умный, но самый восприимчивый к переменам». Нас интересуют два вопроса: как изучать контент и какие средства углубленного образования нужны, чтобы его использовать? Двадцать пять лет исследований в этой области — начиная с экспериментов на грудничках — дали обильную информацию о процессах, применяемых для освоения содержания.

Уровень 1: раннее обучение / знания зависят от обстоятельств

Мир младенцев когда-то считался «яркой жужжащей путаницей», в которой предметы и люди перемещаются беспорядочно, словно в огромном непостижимом калейдоскопе. Теперь известно, что дети начинают познавать контент еще до рождения. Они помнят рассказы и песни, которые слышат от матери еще во чреве. Крохи могут не понимать смысла, но наверняка запоминают мелодию. И с рождением обучение активно прогрессирует. Как они узнают, что дядя Джо веселый, а дядя Бо страшный? Из чего им ясно, что мама сажает их на высокий стул перед обедом, готовит, а потом кормит? И что песенка про крошечного паучка всегда заканчивается одинаково? Младенцы познают мир посредством того, что видят, слышат и обоняют, к чему прикасаются и что пробуют на вкус — используя все пять чувств — и экспериментируя, словно маленькие ученые, со своими руками и ртом.

Чтобы осмыслить сложный мир, младенцы опираются на привычные ритуалы и ищут повторяющиеся закономерности. Дети от рождения склонны к этому. Они находят логику в своем мире, создавая ассоциации, связывая дядю Джо с улыбками и смехом, а дядю Бо — с угрюмостью и неуверенностью. Они «высчитывают» статистику о том, как часто происходят те или иные вещи. Это помогает им отмечать предсказуемые связи между событиями — например, обычное время обеда. Ученые, такие как Дженни Сэффран из Висконсинского университета, обнаружили, что дети в возрасте восьми месяцев видят смысл в повторении событий. Обед с точки зрения восьмимесячной Лорен полон рутинных ритуалов. Сначала мама объявляет о нем. Как ребенок я в основном слышу «бла-бла-бла», мое имя — «Лорен» и, возможно, слово «обед», потому что оно звучит так часто. Затем мама берет меня на руки, сажает в высокий стульчик, надевает на меня слюнявчик, идет к холодильнику, берет баночку, садится передо мной и подносит мою красивую ложку, наполненную желтой ерундой (фруктами), к моему рту. И это происходит три раза в день — или чаще, если считать перекусы! Между этими сегментами событий, похоже, есть связь. К девяти месяцам младенцы уже замечают нарушения последовательности — например, если вы поднесете ложку к уху ребенка — и часто находят их смешными.

Другой способ, которым учатся дети, — имитация. Энди Мелтцофф потряс научный мир, показав: если высунуть язык, новорожденные дети поступают так же. «Младенцы — невероятно внимательные наблюдатели, они от природы настроены учиться у окружающих». Возможно, вы играли с ребенком, говоря: «А какое [что угодно]? Вот такое!», и поднимали руки вверх. Ребенок учится делать то же самое, радуя себя и нас. Но как? Сначала он должен сообразить, какой частью тела мы двигаем. То, что он видит, когда поднимает руки сам, ничем не отличается от того, что он видел, когда так поступали вы. Как он связывает одно с другим? Удивительно, но в его мозгу загорается участок, отвечающий за руки — реагируют так называемые зеркальные нейроны. И тогда он поднимает руки.

Вернемся к малышке Лорен за обедом. Она воспринимает эти небольшие кусочки содержания, замечая, как они сочетаются (вероятно, с помощью статистики и ассоциаций), и использует их как платформу для дальнейшего обучения. Вот наглядный пример усвоения первых слов. Младенцы часто слышат свое имя: «Лорен хочет на ручки? Лорен та-а-а-ка-а-а-а-я красивая!» Наши исследования говорят: дети уже к шести месяцам замечают звуковые закономерности, хотя обычно никто не подозревает, что они это умеют. Если бы они обращали особое внимание на это знакомое имя, возможно, могли бы использовать его как окошко в языковую систему. Услышав, что «бутылочка Лорен пуста», она узнает слово «бутылочка» еще до того, как научится говорить. Это очень важно, потому что чем больше малышка познаёт слов, тем больше замечает новых, что облегчает обучение.

Для младенцев образование во многом происходит благодаря старой доброй игре. Что произойдет, если я скину ложку со стульчика? Упадет ли она? А как ее поднять? Младенцы исследуют всё и проводят небольшие эксперименты экспромтом. Некоторые из самых раздражающих нас поступков они совершают, изучая мир. Крохи словно «ученые в кроватке». Для младенцев познавание похоже на волну, набирающую силу по мере того, как они медленно накапливают содержание этими и другими методами. И не успеем мы оглянуться, как перед нами уже умеющие ходить и говорить дошкольники.

Разумеется, такой вид обучения специфичен для каждой ситуации и часто не очень гибок. Дети (и даже взрослые, которые застряли на 1-м уровне) хранят свои знания в отдельных ячейках. Понимания почти нет. Например, на уровне 1 люди иногда повторяют действия за другими, но не знают, зачем. Много лет Мэнди готовила индейку на День благодарения в бумажном пакете. Она понятия не имела, почему, кроме того, что так делала ее мама. При этом, запекая курицу, никогда не пользовалась пакетом. Если бы Мэнди подумала, зачем он нужен (чтобы удержать влагу), возможно, использовала бы его или что-то подобное для других блюд, приготавливаемых в духовке.

Младенцы такие же. Они начинают (в знаменитом примере Пиаже) с того, что употребляют слово «кошка» только для обозначения мурлыки, гуляющей под их балконом. Жан Пиаже заметил, что его дочь ни в каких других случаях не произносила слово «кошка» — ни когда видела их фотографии, ни даже наблюдая в жизни! Знание на 1-м уровне не очень гибко, поскольку дает лишь минимальное понимание смысла.

На уровне 1 особенное значение имеют ритуалы. Когда маме полуторагодовалой Альвы приходится уходить, и она не может почитать ей книжку перед сном, малышка активно протестует. В мире Альвы время ложиться спать означает, что она послушает сказку. Повторение и ритуалы помогают детям предугадывать, что будет дальше. Когда в вашем мире происходит многое из того, что нельзя предсказать, важно подспудно знать: вы можете рассчитывать на что-то вроде сказки перед сном.

Мы все проходим 1-й уровень, пытаясь освоить новую область знаний. Будь то физика или вязание, начинающие ученики ищут предсказуемость. Они спрашивают: «Что дальше?» и «Что мне нужно знать для сдачи теста?» Новички не смотрят за пределы этой области, чтобы найти связи между явлениями. То, что мы изучаем по физике, рассматривается совершенно отдельно от того, что дается по биологии. То, как накапливаются знания в физике, не рассматривается как связанное с тем, как изучают живых существ биологи. Ученики-новички надеются на специалистов в поисках руководства к действию, внимательно следят за ними, а затем подражают. Да, мы даже во взрослом возрасте подражаем — например, когда видим новый стиль подруги-модницы и покупаем эти темные очки в более толстой оправе.

Уровень 1 можно наблюдать и в колледже, и за его пределами. Уровень 1 — это когда мы забиваем голову фактами для сдачи теста. Мы сдали его на «4», потому что просмотрели конспект за весь семестр в течение 6 часов (с небольшой помощью NoDoz и кофе). Но все признаём, что, вполне возможно, провалили бы этот тест, если бы сдавали его через неделю. Несмотря на то что экзамены в форме эссе, как правило, предназначены для оценки уровней выше первого, иногда учащиеся сдают очень слабые работы. Читать их — сомнительное удовольствие. В психологии развития — теме нашей научной деятельности — это в основном «срыгивание» материала в виде не связанных между собой частей. Сначала был Дарвин (он сказал то-то), затем Пиаже (он сказал то-то), а затем Выготский — вы поняли мысль: нет попытки интеграции или обобщения.

Ошибки неизбежны, когда речь идет о контенте, а люди не утруждают себя обдумыванием смысла. Возьмем пример из корпоративного мира. На следующий день после смертоносного торнадо 2011 года в штате Алабама компания разослала рекламные письма: «Мать-природа ненавидит вас. Нужно что-то делать». Конечно, эта реклама создавалась до торнадо, но человек, ответственный за рассылку, даже не задумался, как воспримут это письмо только что пережившие катастрофический удар природы, — он просто выполнял свою работу. Сочетание было настолько вопиющим, что СЕО пришлось немедленно принести извинения.

Джордж Буш назначил Майкла Брауна руководителем Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям по рекомендации Джо Альбо, своего друга, руководителя предвыборной кампании и тоже в прошлом главы агентства. Брауна, по-видимому, заставили уйти с поста комиссара Международной ассоциации арабских скакунов. Ему явно не хватало содержания, необходимого для исполнения новых обязанностей. Это могло пройти незамеченным, и Майкл невинно перекладывал бы бумажки, но затем случился ураган «Катрина». Остальное вошло в историю.

Уровень 1 означает, что вы мало знаете, а то, что знаете, довольно поверхностно. Уровень 1 говорит о том, что вы учитесь, формируя ассоциации и индукцию (эта микроволновая печь подает звуковой сигнал! Возможно, все, что подает звуковой сигнал, — микроволновое!), высчитывая статистику повседневных событий, происходящих снова и снова (помните обеденный ритуал Лорен или сказку для Альвы перед сном?), и подражая другим. Папа говорит: «Ба-ба-ба», — а 10-месячный Йохан повторяет, хотя и с большим трудом, и оба громко хохочут. Даже подростки и взрослые используют такие же методы обучения уровня 1. Мы имитируем, вычисляем статистику и формируем ассоциации. Но если наши методы этим и ограничиваются, обучение остается довольно поверхностным. На самом деле если бы мы заполняли тест по сложному предмету, то сдали бы его только при известном везении.

Уровень 2: широта / поверхностное понимание

На 2-м уровне мы знаем больше. Мы выбираем из более широкого спектра вариантов, чем прежде, на уровне 1. Здесь дошкольник может излагать наизусть факты по широкому кругу вопросов: названия динозавров, виды животных, счет до 50, и даже читать несколько слов — например, собственное имя и знак «стоп». Посмотрите на Стеллу в ролике на YouTube: очаровательная маленькая девочка рассказывает о динозаврах. Много зная о том, как они выглядят и называются, кроха не подозревает, что эти животные предшествовали млекопитающим, у них были детеныши и они производили какие-то звуки. Кроме того, Стелла, вероятно, не осознаёт, что они населяли Землю более 65 миллионов лет назад. Не говоря уже о том, что означает это «65 миллионов лет».

На 2-м уровне меняется не только объем знаний. Теперь у детей есть язык, и они могут пользоваться им как инструментом для обучения, задавая вопросы. Иногда это сводит с ума, когда мы попадаем в водоворот бесконечных «Почему?». Дети теперь могут делать выводы и соображать: если что-то «живое», оно должно дышать и иметь детей. И на уровне 2 знания более отчетливы. Мы лучше понимаем то, что знаем. Это значит, дети замечают, когда что-то не совсем правильно. Вот, например, женщина жалуется на форуме матерей:

Мой сын трех с половиной лет волнуется и расстраивается, когда кто-то говорит что-то неправильное, и сам утверждает — это неправильно. Он кричит и на двухлетних, и на взрослых: «Нет! Это не XXX, это XXX!..» И некоторые дети поняли, что это хороший способ его подразнить. Теперь они дразнят специально, чтобы он отреагировал [228] .

У детей есть чувство, что в конкретный момент «правильно», а некоторые — как этот мальчик трех с половиной лет — требуют, чтобы все соблюдали некую установку. Идея о том, что контент может быть верным или неверным, — также признак мышления 2-го уровня. Это период, когда дети отрицают, что молоток — еще и инструмент. Для малышей он просто молоток. Кроме того, крохи иногда опираются на увиденное собственными глазами, а не на что-то иное. Когда мама Сары пришла забрать ее из детского сада, та закатила истерику и отказалась уходить. Почему? Потому что мама сделала завивку и теперь выглядит по-другому!

На 1-м уровне дети остаются на поверхности знаний; на 2-м уровне, хотя их по-прежнему можно запутать внешним видом предметов, иногда удается выйти за рамки того, что они видят. Пятилетний Дерек смотрит на мир сквозь призму уровня 2. Спросите его, что такое «друг», или «остров», или «дядя», — и он, скорее всего, расскажет нам, как это выглядит. «Друг — это маленький ребенок», «на острове есть пальмы», а дядя — «добрый человек с трубкой». На 2-м уровне, когда часто появляются правила, дети думают, что мужчина, обслуживающий машины на заправочной станции, наверное, женщина, потому что у него длинные волосы, как сказал один ребенок. На уровне 2 малыши знают много, но не всегда увязывают эти знания. Они только начинают делать выводы, иногда не принимая во внимание внешний вид вещей.

Профессора Сьюзан Гельман и Эллен Маркман показали четырехлеткам три картинки: красивую тропическую рыбу с желто-черным узором, акулу и дельфина. Акула была удивительно похожа на дельфина, но совершенно отличалась от тропической рыбы. Но детям сказали, что акула и тропическая рыба — рыбы. Затем им объяснили, что тропические рыбы дышат под водой, а дельфину нужен воздух. Возник большой вопрос: как, по мнению ребят, дышит акула — под водой или воздухом? Малыши могли бы сказать, что акула дышит воздухом, как дельфин, так как они похожи. Или что она дышит под водой, как тропическая рыба, так как обе рыбы. В подавляющем большинстве ребята говорили, что акула дышит под водой, как тропическая рыба. В свои четыре года они отвечали на этот вопрос, не опираясь на описание внешнего вида. Введение слова «рыба» помогло найти важные связи и сделать вывод, что акула и тропическая рыба должны иметь более глубокое сходство, хотя и выглядят по-разному. Они принадлежат к одной категории, значит обе дышат под водой. На 2-м уровне дети могут пользоваться языковыми средствами, чтобы глубже погружаться в суть вещей. Если два предмета называются одинаково, они должны иметь сходство, которое не всегда заметно.

Когда дети «проникают под поверхность», они мыслят, используя аналогию. Мы не имеем в виду те формальные задачи, что входят в тест SAT, вроде «черное — белое» и «темное — светлое». Мы имеем в виду, что они думают о чем-то своем и делают логические выводы об этом же в чужой жизни. Мама Гектора — адвокат, носит деловые костюмы. Мама его друга Ромео — спортивный тренер, ей ближе спортивная одежда. Находясь на 2-м уровне, Гектор отрицает, что мама Ромео работает. То, как вещи выглядят внешне, значит больше всего остального, поэтому, если она носит спортивные костюмы, никак не может трудиться, , . Гектор проводит в уме первую часть аналогии: мама носит деловую одежду — ходит на работу. Но, конечно, он не в силах предположить, что эта аналогия подходит маме Ромео! Она вполне может трудиться, не наряжаясь. Люди носят на работе самую разную одежду. Нам придется подождать, пока Гектор перейдет на 3-й уровень, чтобы преодолеть рамки такого мышления: «Работает ли мама Ромео зависит от того, что она носит».

Аналогии — фундаментальный способ обучения. Они помогают понять, в чем сходство предметов или идей, даже когда об этом никто не сообщил. Это сила аналогий, и на уроках мы пользуемся ими постоянно. Воспитательница Дедре рассказывает пятилетнему Марвину, что облака похожи на губку. По ее расчетам, малыш поймет, что губки собирают жидкость, как и облака. Но вместо этого тот думает: «А, они такие же мягкие и пушистые». Аналогию используют для обучения и дети, и взрослые; но те, кто мыслит на 2-м уровне контента, сосредоточиваются на физических свойствах предметов. Конечно, если их не просят прямым текстом обратить внимание на что-то другое, как в примере с акулой и дельфином. Мы должны подождать достижения 3-го уровня, когда дети смогут обратить внимание на отношения между предметами.

Если бы я показала группе взрослых и пятилетних верхнюю картинку с рис. 1 и попросила описать, все сказали бы: «Кошка ловит мышку». Для начала неплохо. Затем представьте, что взрослые и дети разделились на две группы. Всем показали целевую картинку, где теперь уже собака гонится за той же кошкой.

Рис. 1. Образы для проверки развития речевых навыков. Источник: “Relational Language Helps Children Reason Analogically,” D. Gentner, N. Simms, S. Flusberg, 2009, Proceedings of the 31st Annual Conference of the Cognitive Science Society, с. 1055. Copyright 2009 by D. Gentner, N. Simms, S. Flusberg. Перепечатано с разрешения.

При условии нейтральной лексики половину взрослых и пятилеток спрашивают (указывая на верхнюю кошку): «Вы видите эту кошку? А кто бежит с ней на нижней картинке?» Вторую группу (с условием относительной лексики) спрашивают (также указывая на кошку): «Видите кошку, которая преследует мышь? С кем она бежит на другой картинке?» Что бы вы выбрали в каждой группе? При нейтральных языковых средствах на целевой картинке все выбирают кошку. Но при условии относительных языковых средств, где мы обращаем внимание на то, что кошка выступает в роли охотника, взрослые всегда выбирают собаку — тоже охотника. А пятилетние по-прежнему отмечают кошку. Это просто способ мышления 2-го уровня: они сосредоточиваются на внешнем виде, а не на процессе.

На уровне 2 детям очень тяжело даются метафоры, и всё по той же причине. После ухода гостей Луанн спросила четырехлетнюю дочь Джиллиан: «Правда тетя Мейбл милая?» Она была поражена, когда Джиллиан неуверенно посмотрела на нее и спросила: «Разве она сделана из шоколада?» Есть еще один восхитительный пример мышления чистого 2-го уровня. Много лет назад четырехлетняя Джоан напугала свою маму Хелен, когда вставала и самыми разными способами падала на землю. После четырех или пяти раз Джоан поднялась и спросила: «Когда влюбляешься, так же происходит?»

Как проявляется уровень 2 в школе? Обучение, нацеленное на сдачу важного теста, приговаривает наших детей к тюрьме 2-го уровня. Они немного разбираются в математике, немного читают и немного знают из естественных наук, но мало что понимают в любой из этих областей. Они не соображают, что такие сферы, как естественные науки и математика, могут быть соединены. Поверхностное обучение, тесно связанное с необходимостью сдавать тесты, влечет четыре негативных последствия.

Во-первых, как выразилась Линда Дарлинг-Хаммонд, профессор и преподаватель педагогики в Стэнфордском университете, при подобном подходе «скудные ресурсы тратятся на сложную игру с тестами, которая, судя по всему, сужает учебный план, исключая успешные программы и выталкивая из школы учащихся с низким уровнем успеваемости». Забудьте об этой роскошной теме на уроке рисования, так полюбившейся детям. Для рисования нет времени, когда благополучие учителя зависит от результата тестов его подопечных. А как насчет учеников коррекционных классов, которые нуждаются в дополнительной поддержке? Бывали случаи, когда педколлектив предлагал родителям таких детей, чтобы их чада «заболели» в день тестирования, или рекомендовал перейти в школу, «лучше соответствующую их потребностям». Низкие баллы влекут опасные последствия и для учителей, и для школьников. Например, в 2015 году губернатор штата Нью-Йорк Куомо утвердил бюджет, в котором 40 % профессиональной оценки педагога предполагалось основывать на результатах государственных экзаменов его учеников. Акцент на важных тестах проявляется даже тогда, когда группа авторитетных исследователей в области образования заключает:

Многие специалисты по статистике, психометрике и экономике сходятся во мнении, что только баллы учеников — недостаточно надежный и достоверный показатель продуктивности учителя для принятия важных решений по персоналу, даже при использовании самых сложных статистических приложений, таких как анализ добавленной стоимости [241] .

Во-вторых, учитывая давление сверху, педагоги в основном натаскивают на тесты. Это означает упор на узко определенных фактах по множеству предметов, осваиваемых посредством зубрежки. Она иногда необходима, но в целом ведет к поверхностному обучению, особенно если не сопровождается решением настоящих задач, имеющих значение для детей. Механическое запоминание не всегда позволяет применять знания в новых ситуациях. Знания уровня 2 впечатляют тетушку Минни, она любит слушать, как ее трехлетний племянник считает до 25 или 50. Но в курсе ли он, что означает 25 и как это число соотносится с 50? Вряд ли.

В-третьих, акцент на содержании и тестировании делает детей несчастными. Боли в животе, слезы, страх и беспокойство часто мучают их еще в школьном автобусе. То, что раньше для многих было безопасным и интересным местом, становится средоточием страха. А как насчет перерыва, чтобы побегать и отдохнуть от нагрузки на уроках? У детей мало времени на игры, особенно в школах для бедных слоев населения.

Наконец, важные тесты толкают на обман, и речь даже не об учениках. Руководитель управления школьного образования в Атланте подала в отставку из-за разоблачения: она поощряла своих помощников, подменявших ответы детей на тестировании.

Авторы этих благонамеренных образовательных реформ — NCLB и «Единое ядро» — надеялись на большее. Но обучение, пусть и более широкое, чем на 1-м уровне, по-прежнему в целом отражает ограниченное понимание уровня 2. Акцент на неглубоком образовании по целому ряду тем мешает и педагогам. Учительница из Делавэра жаловалась, что больше не может самостоятельно действовать на уроке. Администраторы в некоторых школах придают выражению «быть на одной странице» совершенно новый смысл. «Если администратор войдет в ваш класс, а вы излагаете тему не со страницы 23, указанной в составленном руководством плане урока, вас вызовут на ковер!» Педагог посетовала, что «иногда видит по глазам — дети не понимают. Но нет времени останавливаться и объяснять; учитель вынужден придерживаться графика обучения». Она просто обязана «пройти» материал, запланированный на этот день.

В знаменитой книге Tested («Протестировано») Линда Перлштейн цитировала слова этой учительницы из Делавэра, когда писала про начальную школу в Аннаполисе. Перлштейн описала ответственного за учебный план, следившего, насколько точно учителя придерживались утвержденной концепции урока. Этот руководитель был обеспокоен тем, что в классах каждого уровня вывешивали не то количество новых слов, и они были не того размера. Самый что ни на есть уровень 2!

Разве удивительно, что школа скучна, по мнению учеников, и беспокойство, особенно во время важных тестов, неизбежно? Разве странно, что возникла целая индустрия репетиторства с оборотом 20 миллиардов долларов, причем 22 % ее доходов поступает благодаря детям от трех до пяти лет? Родители, с которыми мы разговаривали, полагают: если чада плохо справятся со стандартизированными тестами, на их светлое будущее не будет никакой надежды.

В большинстве тестов ученики должны выплеснуть вызубренные факты или применить заученные математические формулы к новому набору чисел. Но исследования в области науки об образовании свидетельствуют, что запоминание не оптимальная стратегия. Дети могут запоминать механически, повторяя материал и не обращая внимания на смысл. Отличный пример — вариант «Клятвы верности» одного ребенка:

Я клянусь в преданности лягушке США и маленькой публике для ведьм рук одного азиата, перед Богом, в вестибюле с чаем и простым рисом для всех [247] .

Запоминание само по себе не способствует анализу или удержанию знаний надолго и учит детей быть инертными поглотителями, а не критическими аналитиками. Тем не менее критическое мышление — следующий навык из группы «C», который мы рассмотрим, — важно для успеха в обучении, .

На неглубоком уровне знания контента дети выучили много вещей, но этот набор ограничен и фрагментирован. Небольшой объем знаний может быть опасным, если понимание поверхностное. На фантастическом сайте под названием «Раньше я верил» взрослые обмениваются тем, во что верили в детстве. Сара написала:

Когда мы с сестрой были маленькими, отец сказал, что коровы на холмах когда-то были «горными», и две ноги у них короче, поэтому, если бы они стояли на ровной земле, то падали бы [250] .

Кто-то, назвавшийся «Леди-оператор», сообщал: «Раньше я думала, что, если вы играете с телефоном без разрешения, оператор пролезет сквозь дыры в трубке и ударит вас в ухо». На уровне 2, когда знания поверхностны и довольно ограниченны, а человек сосредоточивается на том, как выглядят предметы, можно поверить в самые невозможные вещи.

Концентрация внимания на внешнем виде предметов сегодня — и только сегодня — проблема и в государственном управлении, и в образовании, и в бизнесе. Зачем инвестировать в ремонт инфраструктуры, если этот мост хорошо выглядит? В образовании фокус внимания на поверхности предполагает: чем формально раньше мы начнем учить детей, тем лучше. Это привело к тому, что во многих штатах детский сад становится первым классом. Однако наука об обучении говорит, что детям нужно время на исследование чего-то нового и заложение основы для обучения в школе. По словам Нэнси Карлссон-Пейдж, почетного профессора и преподавателя педагогики в Университете Лесли (Кембридж), эта тенденция демонстрирует «глубокое непонимание того, как учатся дети. Я наблюдала это много-много раз в разных школах — они сидят за столом и просто списывают буквы. И не осознают, что делают. Это очень печально».

Не следить за показателями работы вашей компании, даже когда все идет хорошо, тоже эквивалент 2-го уровня. Когда ваш СЕО не желает постоянно задавать вопросы и подвергать все сомнению, это приводит к застою и, в конечном счете, к краху. Возьмем случай с создателем Blackberry, компанией Research in Motion. Blackberry успешно продавался, как вдруг его абсолютно затмило появление iPhone и Google Android. Оба СЕО ничего не знали о рынках планшетов и смартфонов и не взяли на себя ответственность за стремительный крах компании. Когда руководители перестают сомневаться в статус-кво и позволяют себе почивать на лаврах, это быстро ведет в никуда. Blackberry вернулся, но пережил непростой период, когда компания почти падала в пропасть.

Затем была еще Polaroid, компания, давшая нам возможность мгновенно запечатлеть помолвку Джеффа и Сьюзи или первые шаги их малыша. Хотя в этой компании изобрели собственную цифровую камеру, они просто продолжали делать то, что прежде. Polaroid проигнорировала волну новых цифровых технологий, в конечном итоге отправивших их продукт в историю. Когда другие делали снимки, которые можно было мгновенно редактировать и загружать в компьютеры, Polaroid запечатлевала только унылые лица своего руководства. В 2001 году последовали банкротство и роспуск компании, потому что работа велась на уровне 2: если все идет хорошо, зачем менять статус-кво? Компании должны постоянно задаваться вопросом, куда они движутся и почему, точно так же, как акулы вынуждены все время двигаться, чтобы дышать, иначе тоже могут умереть.

И в области науки даже искушенные палеонтологи могут быть одурачены внешним видом чего-то. Китайский фермер смастерил нечто похожее на ископаемые останки птицы. Очевидно, обладая оперением, оно выглядело как смесь динозавра и птицы и было с энтузиазмом встречено уважаемым Национальным географическим обществом как недостающее звено в цепи доказательств того, что птицы произошли от динозавров. Но этот «Пилтдаунский цыпленок» был мистификацией.

Уровень 3: формирование связей

На 3-м уровне происходит большой сдвиг. Теперь десятилетняя Тоня может, образно говоря, расправить крылья и отправиться к новым горизонтам в учебе, а пятилетняя Дебора все еще застряла на уровне 2. Аннетт Кармилофф-Смит, известный британский возрастной психолог, продемонстрировала этот важный скачок с помощью одного хорошо продуманного исследования рисунков. Она попросила Тоню и Дебору изобразить дом. Обе с удовольствием взялись за дело, но вскоре Аннетт предложила странную вещь: «Теперь нарисуйте дом, которого не существует». Она хотела увидеть, насколько гибко мышление этих детей. Могут ли они применить то, что знают о домах, по-новому? Способны ли вообразить дом с какими-то действительно неожиданными характеристиками, абстрагируясь от обычных рисунков?

Пятилетняя Дебора энергично взялась за работу: она получала явное удовольствие. Но ее «дом, которого не существует» очень напоминал тот, который девочка нарисовала в первый раз, не считая нескольких дополнительных окон и отсутствия двери. Дебора, все еще находящаяся на уровне 2, не могла выйти за рамки привычного образа мышления. Но десятилетняя Тоня изменила форму дома, представив его в виде комбинации треугольников. Она разместила окна только в самом верху и не стала изображать двери, оставив то, что выглядело как клинья палатки. Тоня без труда вообразила несуществующий дом, а Дебора просто придерживалась прежнего плана. Гибкость налицо: Тоня и другие люди, мыслящие на 3-м уровне, могут использовать свое представление о том, как выглядит дом, чтобы модифицировать его.

Исполнительная функция, самоконтроль и навыки, помогающие учиться учиться

Отчасти причина того, что Дебора не смогла переключиться и нарисовать несуществующий дом, — низкая степень развития навыков исполнительной функции. Мозг малышки еще недостаточно развит, чтобы подавить старый шаблон (нарисовать дом), а затем перейти к новому (дом, которого нет). Эти два свойства ума — умение перестать делать все по-старому и придумать, как сделать что-то новое, — имеют решающее значение для гибкости мышления. Как сказано в недавнем докладе о развитии исполнительной функции,

умение сосредоточиваться, удерживать внимание и работать с учетом имеющейся информации, отсеивать отвлекающие факторы и переключаться похоже на систему управления воздушным движением в оживленном аэропорту, где контролируют прибытие и вылет десятков самолетов на нескольких взлетно-посадочных полосах. В мозгу этот механизм управления воздушным движением называется исполнительной функцией [256] .

Помните, в детстве вы никак не могли правильно решить задачу по математике? Просто не могли переключить передачи. Даже взрослые попадают в ловушки. Иногда мы не в силах перестать говорить и думать о каком-то тревожном событии, произошедшем с нами несколькими неделями ранее.

Исполнительная функция, иногда называемая самоконтролем, имеет решающее значение для обучения в школе. Представьте Эмили, которой трудно слушать мистера Рампа, она ерзает и вертится на своем стуле. Девочка заметила на ветке соседнего дерева голубую сойку и почти весь урок смотрела в окно, не слушая, как мистер Рамп читает в классе книгу. Эмили имеет привычку часто выкрикивать с места, и педагог просит ее дать другим детям возможность ответить. Позже в тот же день, когда учитель попросил учеников помочь убрать в классе после урока рисования, Эмили спрятала в ящик некоторые принадлежности, а затем быстро отвлеклась и занялась головоломкой, так и не закончив наводить порядок на своем столе. Когда мистер Рамп сказал девочке оставить игру, она заплакала и бросилась на пол в истерике. История Эмили, безусловно, не нова для многих воспитателей детских садов (да и родителей). Фактически главная проблема, волнующая учителей вроде мистера Рампа, — то, что ребятам «трудно выполнять указания». И с этим сталкивается больше половины детей.

Но почему мы должны волноваться о навыках исполнительной функции? Саморегулирование малышей связано с ранним умением читать, лексическим запасом и математическими навыками и помогает им перейти в более структурированную и формальную среду обучения, когда они достигнут детсадовского возраста. Дети, обладающие развитыми навыками самоконтроля в дошкольных учреждениях, скорее всего, лучше читают и успевают по математике в начальной школе. На самом деле эти навыки, возможно, даже важнее общего уровня интеллекта. Учить детей регулировать свое поведение важнее, чем читать и писать. У Эмили был бы прогресс, если бы она могла пройти курс по специальной программе. Навыкам исполнительной функции можно научить. Образовательная индустрия мало говорит о них, но представители науки об обучении неоднократно демонстрировали, что дети, которые не могут сосредоточиться, не способны учиться так же, как те, у кого нет таких проблем. На уровне 3 должно присутствовать умение учиться, хотя некоторым детям оно по-прежнему дается с трудом. Зачатки этих навыков заметны уже в дошкольных учреждениях.

К 10 годам переключаться становится легче. Это позволяет детям распространять свои знания на новые ситуации. На 3-м уровне они обращают внимание на соотношения — сходства, а не только на внешний вид. Несомненно, помогают языковые средства, как показали вышеупомянутые исследования. Дерек (сейчас ему девять лет, и он на 3-м уровне) отвечает как взрослый, услышав те же вопросы, что и на уровне 2: «Друг — это ребенок, с которым вы играете», «вокруг острова вода», «дядя — брат моей мамы». Он еще не полностью перешел на уровень 3; родственные связи даются трудно! Но теперь понимает, что пальмы не служат непременным атрибутом острова. Возможно даже, на некоторых островах их нет. Теперь Дерек знает, что остров — это что-то связанное с сушей и водой.

В нашем примере аналогии с собакой и кошкой те же дети, которым теперь семь лет (на два года старше), в основном выбирают на целевой картинке «охотника» (собаку), пользуясь терминологией соотношений, потому что обращают внимание на взаимосвязи между двумя персонажами верхней картинки. В этом им помогает язык. На уровне 3 малыши могут применять знания к реальным ситуациям. Восьмиклассница Талия использует знания по математике, чтобы рассчитать, сколько краски нужно на стены в спальне. Было бы замечательно, если бы в большинстве школ использовались такие практические проблемы, решение которых действительно интересует учеников.

На самом деле изобразительное искусство стимулирует изучение содержания и навыков исполнительной функции. Но рисование как предмет вытесняется из многих программ. Когда главное — это контент, рисованием жертвуют в первую очередь. А оно стимулирует детей понимать материал на более высоком уровне — 3-м, потому что раздвигает границы знаний и устанавливает связи в новой области. Изобразительное искусство побуждает к более глубокому пониманию, о котором говорили Крейк и Локхарт. В рэпе, написанном шестиклассником Тайроном, говорится, как он использует языковые средства для создания ритма и рифмы. Кроме того, мисс Кляйн получает реальное представление о том, что происходит у него «под капюшоном». Кстати о содержании: это речь, грамотность и социология в одном флаконе.

Театральное искусство приглашает искать аналогии между персонажами и ситуациями в игре, а также между людьми и ситуациями в реальной жизни. Это и есть углубленное обучение. Театр развивает сопереживание, потому что актер должен войти в образ другого человека. Сыграйте бездомного, и вы никогда уже не будете смотреть на реальных бомжей как раньше. Есть даже учебные заведения (например, Публичная школа № 94 в Нью-Йорке), где театральные постановки применяются в работе с детьми разной степени аутизма. Там утверждают: благодаря театру эти дети поднимаются до невиданных прежде уровней компетентности.

Недавний отчет неврологов и психологов, названный «Обучение, изобразительное искусство и мозг», предполагает, что дети всех социально-экономических слоев могут перейти на 2-й уровень мышления благодаря искусству. Рисование, живопись, танцы, музыка и драма увеличивают возможности для глубокого изучения информации. Создание иллюстрации к рассказу и объяснение его учителю — отличный способ глубже понять текст. Хотите помочь школьникам оценить, насколько сложно было в начале становления нашей страны? Поставьте пьесу о трудностях, пережитых предками. Когда ученики строят дома, сами находят еду (как? Не было супермаркетов?), сами шьют себе одежду (не было магазина Gap для детей?), это помогает им осознать, насколько тяжело пришлось первопроходцам.

Занятия искусством во всех его формах предоставляют прекрасные возможности обучения 3-го уровня. Вот почему STEM — естественные науки (science), технологии (technology), инженерное дело (engineering) и математика (mathematics) — превращаются в STEAM, где A — это искусство (arts). Когда американским высокотехнологическим компаниям пришлось искать специалистов на свои вакансии за границей, раздался громкий «вой». Почему мы обучаем недостаточно специалистов для этого количества высокотехнологичных рабочих мест? STEM-образование стало лозунгом, как если бы русские запустили очередной спутник. Однако новый акцент на STEM имел непредвиденные последствия — из программы вытеснялись английский язык, обществознание и изобразительное искусство. Губернатор Флориды Рик Скотт предложил сократить финансирование школьного и университетского образования в области гуманитарных наук, не дающих высокой отдачи от вложений. Расскажите об этом пятиклассникам, которым посчастливилось принимать у себя артиста разговорного жанра. Дети были настолько увлечены, что забывали моргать, когда он говорил. Он оживил язык, историю и искусство повествования. На следующий день эти ребята взяли в библиотеке больше книг, чем за весь семестр. Искусство дает ученикам возможность перейти на уровень 3, поощряя и поддерживая глубокое понимание содержания. Отчасти это происходит благодаря применению ими навыков исполнительной функции. Те пятиклассники во Флориде глубоко погрузились в историю рассказчика — можно было слышать, как пролетела муха.

Ирония заключается в том, что наука об обучении уже много лет знает, как оно должно происходить. Четыре ключевых фактора, обеспечивающих уровни 3 и 4, можно уместить в один твит: активность, вовлеченность, осмысленность и социальное взаимодействие, , . Это средства для облегчения углубленного обучения Крейка и Локхарта, выходящего за рамки уровней 1 и 2.

Активное владение содержанием означает: вы что-то делаете с материалом. Прослушивание лекции учителя требует меньших умственных усилий, чем работа над групповым проектом. Включение в игру, написание совместной работы или убедительного эссе с просьбой о благотворительном взносе — примеры активного обучения. Но многие, хотя и не все учебные заведения отказываются идти в этом направлении; большую часть дня дети обучаются пассивно. Насколько интереснее была бы школа, если бы дети могли задавать вопросы и сами отвечать на них?

Детям часто интересен огонь — вот почему мы прячем спички. Если использовать то, что их интересует, обучение будет более глубоким. Если малыши хотят узнать об огне, они могут сходить на экскурсию в пожарную часть и взять интервью у профессионалов. Или составить вопросы заранее и записать ответы на диктофон, чтобы позже перенести на бумагу. Или прочитать про антипирены и узнать, что они есть повсюду и несут угрозу здоровью. Ученики в состоянии узнать больше из физики и химии, изучив, как работают огнетушители. Или с помощью воображения написать и проиллюстрировать историю о том, кто «открыл» огонь. Центральная школа друзей в Филадельфии придерживалась именно такого подхода к теме полета. Каждый год учителя выбирают разные направления. Когда учебная деятельность естественным образом перетекает в разные дисциплины, обучение становится органичным и увлекательным.

Виды деятельности, приведенные в пример для изучения огня, стимулируют вовлеченное обучение. Если детям предстоит узнать что-то на действительно интересную им тему, мотивация высока. Вовлеченность проявляется на каждом шагу — когда они берут интервью у пожарных или когда учитель демонстрирует огнетушитель. Подобное обучение использует устремления учеников. Но они не всегда заинтересованы в чем-то с самого начала. Шестиклассники мисс Эйлер не знали, как здорово изучать фрукты; некоторые даже не были уверены, что понимают слово «фрукт». Огурец — это фрукт? Нет? Но он же сочный. А помидор? Но когда мисс Эйлер накупила на этнических рынках города фруктов со всего мира, о которых дети никогда не слышали, они были очень рады попробовать их и узнать больше. Хорошие учителя умеют пробуждать в детях интерес.

Делать обучение осмысленным означает привязывать его к реальной жизни. За годы научной деятельности мы поняли, что благодаря связи новой темы с тем, что мы уже освоили, знание «приклеивается». Мы ратуем за такое липкое, гибкое обучение. Зачем узнавать что-то об иммигрантах? Когда детей просят взять интервью у знакомых иммигрантов, идея переезда в другую страну обретает реальность. Языковые барьеры? Изоляция? Поиск жилья и работы? Дети гораздо лучше начинают понимать эти вещи, если знают кого-то, кто столкнулся с этими проблемами. Иммиграция становится для них реальным фактом.

То же самое можно сказать и о взрослых. Возьмем опиаты — нет, не принимайте их, просто рассмотрим эксперимент, призванный проверить, как врачи наиболее точно узнают о правилах их назначения. Одной группе объяснили правила, а затем через неделю попросили их вспомнить, . Они не только не могли озвучить, что узнали, но и выдумали какие-то новые условия. Другой группе была предоставлена такая же информация в виде рассказа о вымышленном пациенте. Эти участники хорошо запомнили правила. Осмысление материала намного эффективнее, чем обучение абстракциям. Привязка правил назначения опиатов к конкретному пациенту помогает лучше их выучить.

Более глубокое обучение происходит через социальное взаимодействие. Мы не имеем в виду, что Рэймонд и Кэрол должны сидеть вместе; речь о ситуации, когда они вместе конструируют то, что им нужно освоить. Ученые, занимающиеся образованием, давно это знают: люди лучше всего учатся у других. Объедините хорошего ученика (Рэймонда) и плохого (Кэрол). После работы с Кэрол над разными породами Рэймонд не забывает пройденное, а еще глубже понимает их природу, потому что сам объяснил это однокласснице. Но в том, что Кэрол не совсем разбирается в образовании осадочных пород, ей проще признаться Рэймонду, чем всему классу.

Новые данные о том, как происходит обучение в ходе социального взаимодействия, представил Эрик Мазур, профессор физики из Гарварда. Мазур решил критически рассмотреть лекционную модель, широко используемую на уроках. Он наткнулся на работу Дэвида Хестенеса, физика из Аризонского университета, который разработал тест для оценки концептуального понимания предмета учениками на его лекциях. Один из вопросов заключался в следующем:

Есть два шара одинакового размера, но один весит в два раза больше. Шары одновременно сбрасываются с крыши двухэтажного здания. В один ли момент они достигнут земли? [270]

Ответ, основанный на втором законе Ньютона, таков: оба шара упадут одновременно. Это фундаментальное понятие. Тем не менее большинство учеников, даже получавших «пятерки», ошиблись. Тот же тест теперь дается десяткам тысяч учеников по всему миру, и результаты приводят в шок. Традиционные пассивные занятия-лекции практически не меняют фундаментального понимания большинством детей устройства физического мира. По словам Хестенеса, «учащиеся должны активно развивать свои знания. Они не могут пассивно переваривать их». Мазур изменил обучение на основе лекций, создав небольшие группы, которые работали вместе над какой-то задачей урока. Эффективность процесса резко повысилась. Мы знаем, как стимулировать глубокое обучение, в результате которого знания «приклеиваются» в голове. Наука об этом предлагает множество способов перевести его на уровень 3 и выше.

Уровень 4: владение знаниями на уровне эксперта

Уровень 3 — большой шаг вперед, потому что теперь дети видят новые связи между знакомыми предметами и могут расширить свое обучение по разным направлениям. Они легко используют знания все более гибкими способами. На уровне 4 мы получаем серьезную подготовку в определенной области — будь то управление закусочной, тренерская работа со спортивной командой или вождение такси, — и это освобождает ресурсы нашего мозга, чтобы задуматься об улучшении и развитии уже полученных знаний.

«Можем ли мы поговорить?» — обращалась когда-то Джоан Риверз к огромным аудиториям, будто там сидят ее лучшие друзья. Давайте побеседуем о Малкольме Гладуэлле, писателе, все четыре книги которого вошли в список бестселлеров New York Times. В книге Outliers. The story of success («Гении и аутсайдеры») он написал о работе психолога Андерса Эрикссона, который предложил правило 10 000 часов: чтобы стать экспертом в чем-то, требуется 10 000 часов практики. Даже сам Гладуэлл, по его словам, соблюдает этот закон в профессиональной жизни. Как он утверждает, вначале его творения годились только для мусорной корзины, но в итоге он ощутил себя специалистом. Ушло на это 10 лет — 10 000 часов практики. Будь вы Малкольм Гладуэлл или Скиппи Уэлдон, мальчик из соседнего квартала, отлично играющий в теннис, профессиональные знания не возникают ниоткуда, независимо от того, насколько вы талантливы от природы. Снова процитируем: «Достижения — это талант плюс подготовка», — причем объем подготовки обширен. Хотя количество часов практики варьируется в зависимости от сферы, как пишет Гладуэлл, ни один хирург не берется удалять аппендикс, войдя в операционную впервые, а «Белый альбом» группы «Битлз» не могли написать подростки. Эксперты появляются в результате упорного труда, настойчивости, тренировки, выдержки и неудач (мы поговорим об уверенности ниже), пота и таланта, но главное здесь — упорный труд.

Что нужно сделать, чтобы стать комиком-профессионалом вроде Джоан Риверз, или писателем-профессионалом, как Малкольм Гладуэлл, или классным теннисистом вроде Скиппи Уэлдона? Тест PISA, сдаваемый четырнадцатилетними подростками по всему миру, помогает понять, что такого умеет эксперт, чего дети на ранних уровнях не могут. Студенты, набирающие очень хорошие баллы, умеют связывать сведения, изученные в алгебре, с темами из тригонометрии. Они могут идентифицировать, когда в решении задачи появляются ограничения (я не могу использовать эту стратегию для решения подобного рода проблем), и гибко переключаться между вариантами. Они могут даже применять идеи, найденные тут же, чтобы выработать новые взаимосвязи и помочь себе. Быть на 4-м уровне означает, что вы умеете выйти за рамки своих знаний (уровень 3) и придумать новые способы избавления от какой-то проблемы (уровень 4).

На самом деле в науке об обучении есть целая область, занимающаяся отличием экспертов от новичков. Экспертами могут быть даже дети. Микки Чи из Аризонского университета изучала детей-шахматистов. В ее исследованиях взрослые смогли запомнить больше чисел, чем дети (так называемый подтест повторения цифровых рядов в тесте IQ), показав, что у них больше емкость памяти. Это неудивительно. Но юные шахматисты сумели запомнить больше позиций на доске, чем взрослые. Покажите детям-чемпионам фигуры, расставленные на полях их сражений, и они намного лучше, чем люди вдвое или втрое их старше, вспомнят, что там было. Эксперты — и все работающие на уровне 4 в любой области — эффективнее решают проблемы в своей сфере (например, как уйти от шаха), замечают то, что не видно новичкам (эту пешку можно использовать в новой стратегии), анализируют проблему глубже и действуют очень быстро, потому что имеют больше специальных знаний (этот ход уже спасал меня раньше).

Другой простой пример — гольф. Это дело нудное, потому что для обретения мастерства требуются годы. Хорошие специалисты могут применить свои знания и приемы к новым ситуациям на ином поле. Должна ли Лоис попытаться перебросить мяч, рискуя его потерять, через ручей, который протекает в середине фервея, если не может сделать полноценный удар? Какую клюшку лучше использовать? Будет ветер помогать или препятствовать ее попытке? Даже то, что игрок в гольф рассматривает все эти переменные, очень показательно. Лоис не просто идет вперед — игроки более низких уровней тоже так поступают, — но и думает, какое действие лучше. Она не поднимает руки (или клюшки) вверх, посчитав задачу невыполнимой. Таковы эксперты. Работают над решением проблем, применяя свои знания. Затем оценивают свои действия и думают, что можно было сделать по-другому. Начинающий гольфист 1-го или 2-го уровня даже не задает себе вопросов, которые обдумывала Лоис; он просто наблюдает, как мяч ныряет в ручей. Игрок в гольф 3-го уровня может менять клюшки, но не учитывать все актуальные факторы. У него еще нет достаточно полной картины переменных, имеющих значение в конкретной ситуации, и ему трудно одновременно держать их в голове и взвешивать. Лоис это умеет. Находясь на уровне 4, она способна выиграть клубный турнир.

Когда Лоис подходит к другой подобной лунке — с песочной ловушкой, разделяющей фервей, — ассоциирует ее с той, что была пять ударов назад, даже если здесь нет ручья. Эксперт видит «глубинную структуру» проблемы и признает, что это очередная ситуация, когда необходимо преодолеть препятствие, хотя с виду лунки очень разные. На самом деле у эксперта настолько глубокие знания, что он может обучить своему мыслительному процессу послушного ученика, переформулировав собственные мысли на более простом уровне — ради упрощенного восприятия.

Вот почему мы хотим, чтобы наших детей учили специалисты 4-го уровня. Эксперты могут объяснить, продемонстрировать и придумать несколько примеров. Новички могут делать только то, что есть в учебной программе. Специалисты вроде мистера Кохрана осознают: в задаче с дробями восьмиклассница Марси считает, что 1/15 больше 1/4, потому что больше знаменатель. Мистер Кохран моментально соображает, что девочка пропустила эту тему в четвертом классе, когда вводились дроби. Он тут же решает проблему, давая возможность Марси достичь более высокого уровня знаний, . Или возьмем мисс Олсон и то, как она помогала Сэму понять необходимость таблицы умножения. Он знает ее часть, но это не несет никакого смысла. Мисс Олсон говорит, что хочет дать ему несколько стикеров для помощи другим в классе, но сначала Сэму придется сказать, сколько наклеек она предлагает. Педагог выкладывает восемь листов с шестью наклейками на каждом. Когда мальчик начинает считать, мисс Олсон спрашивает, что можно сделать для ускорения процесса? Сначала Сэм пытается быстрее складывать, но затем понимает — словно лампочка загорается у него в голове: «Я могу умножить!» И с этого момента уже с интересом учит таблицу.

Есть много способов помочь детям, студентам колледжа и нам самим достичь 3-го и 4-го уровней. Мы тоже можем искать смысл и проникать глубже поверхностного слоя. Например, когда изучаем планшеты, чтобы решить, какой лучше всего подходит для наших нужд, и не покупать тот, у которого красивее упаковка.

Уровни 3 и 4 важны и в мире торговли. Бариста в Starbucks должны обращаться к клиентам определенным образом и учиться пользоваться компьютеризированным кассовым аппаратом. Продавцы — независимо от того, чем торгуют, — вынуждены запоминать названия и свойства сотен продуктов (например, «высокий латте с обезжиренным молоком») и рассказывать о них точно и с энтузиазмом. Организаторы мероприятий обязаны уметь видеть картину в целом и учитывать детали, принимая множество решений, чтобы свадьба или бар-мицва не стали катастрофой. Ученые, годами изучая свою область знаний (например, возрастную психологию) в аспирантуре, взаимодействуют с наставниками, которые руководят их работой и рецензируют ее. Чтобы достичь уровня 4, те же психологи должны развиваться дальше, создавая собственное представление о своей сфере деятельности. Несмотря на то что содержание в каждой области уникальное, это обязательное условие профессионализма.

Но контент не статичен. Любой бизнес, который не продвигается, не обдумывает и не пересматривает свою стратегию, уязвим. Чтобы достичь 4-го уровня в накоплении знаний о клиенте, компания должна постоянно изучать его неудовлетворенные потребности. Apple в этом смысле образец для подражания. Исследователи компании сидят в чатах и читают комментарии, жалобы и изучают проблемы. Кто знает, возможно, их планшет появился потому, что Джулия беседовала с Сиднеем о том, как здорово иметь компьютер, который умещался бы в дамской сумке? Стремление Apple осваивать контент позволяет ей владеть большим сегментом компьютерного рынка.

Другой пример 4-го уровня — Corning, производитель замечательных надежных тарелок, которые не может разбить даже ваш трехлетний ребенок. Эта компания учитывает взаимосвязь между новыми возможностями для бизнеса, передовыми технологиями и изучением своей продукции в культурном и историческом контексте. Corning проводит ежегодную конференцию, где присутствуют специалисты из научных кругов и промышленности. И неизменно лидирует — не без неудач — благодаря тому, что следит, где находится и куда движется. На 54-м ежегодном семинаре по стеклу в октябре 2015 года была представлена их выставка под названием «Любимое блюдо Америки: празднование столетия пирекса». Кто знает, какие идеи их дизайнеры, маркетологи и инженеры почерпнут из разговоров о том, что «еда — это любовь», об архитектуре и гендерных ролях, связанных с питанием.

Изучение нового содержания — дело всей жизни, независимо от того, в какой сфере деятельности занят человек. Лучше всего эту мысль выразил индийский философ Джидду Кришнамурти:

Образованию нет конца. Дело не в том, что вы прочитали книгу, сдали экзамен и закончили учебу. Вся жизнь, с момента рождения и до самой смерти, — это процесс обучения [285] .

Пожалуй, нам нужна новая клятва FCAT для пожизненного обучения. Положите правую руку на сердце и скажите:

Я не ограничусь фактами и постараюсь понять глубинный смысл.

Я научусь учиться, потому что вокруг меня обилие информации.

Я буду высыпаться и хорошо завтракать. (Это важно!)

Я не сдамся и буду сотрудничать с другими, чтобы лучше понимать какие-то вещи.

Я буду искать способы применять то, чему научился.

Эта новая клятва должна помочь вам учиться и наслаждаться этим процессом. Расширяйте свой контент!

Что делать

Главное — помнить, что содержание становится известным не только при обучении в школе. Дети могут многое узнавать и за ее пределами — разговаривая с вами в аптеке или супермаркете и даже путешествуя на поезде или автобусе. То и дело случаются моменты, когда можно чему-то научить ребенка, углубить его понимание мира и побудить задавать вопросы. Те, кто с удовольствием учится вне школы, с большей вероятностью захотят получать знания и в ней. Дети проводят там всего 20 % времени, поэтому мы можем значительно обогатить их жизнь примерами и действиями совместно с ними.

В себе

Нет сомнений, что контент важен для вас. То, что вы читаете эту книгу, означает: вы хотите учиться. Здесь главное — мотивация, и у вас она есть. Где бы вы расположили себя в графе «Содержание» нашей таблицы? Каждый в чем-то специалист, поэтому поверьте в себя. Но вы компетентны только в тех областях, которые вас интересуют. Знаете меньше контента, чем хотелось бы? Вам нечего добавить, когда партнер рассказывает о новом проекте на работе? Легко ли решаетесь поехать в незнакомое место либо научиться чему-нибудь? Понятно, что нельзя быть экспертом во всем. Таких людей нет. Но бывают моменты, когда приходится напрячься, чтобы получить некую информацию. В конце концов, в школе нашим детям именно этим постоянно приходится заниматься.

Если вы будете задавать партнеру умные вопросы о новом проекте, это не только покажет, что вы внимательно слушаете (то есть общаетесь), но и по-настоящему повысит вашу заинтересованность в следующий раз, когда придется обсуждать схожую тему. Воспользовавшись выходным, чтобы пойти на выставку импрессионистов в местном музее, которую давно жаждали посмотреть, вы хорошо проведете время. Возьмите с собой детей! Попросите их рассказать, что они видят на этих картинах без человеческих фигур или что происходит на изображениях, где есть люди. Если будете всегда готовы узнать что-то новое, ребенок захочет брать с вас пример!

Что касается тех вещей, где вы специалист: пытались ли вы научить других тому, что знаете сами? Именно так оттачиваются собственные навыки и умения — когда вы объясняете другим. Этот прием полезен и в общении с детьми. Вы хорошо умеете печь? Помогите своим малышам научиться этому, привлекая их к выполнению небольших заданий при совместной работе. Знаете иностранный язык? Научите ребят говорить фразы, которые будут знать только они, словно это тайное средство связи.

Отвечая на детские вопросы честно и откровенно и демонстрируя энтузиазм при обучении, вы делаете им прекрасный подарок. Все малыши, в конце концов, задают вопросы, на которые трудно ответить, — например, пресловутое «Почему небо голубое?». Поиграйте с этим — спросите, какого цвета должно быть небо на их взгляд и почему. Затем можно показать пример, как найти ответ в интернете или местной библиотеке. Мы все хотим, чтобы наши дети учились всю жизнь — как и мы сами. Покажите, как вы это делаете.

В вашем ребенке

Наша подруга недавно позвонила и сказала, что в школе сыну дали задание каждый вечер 15 минут читать вслух родителям, и их это очень раздражало. Почему? Потому что взрослые были заняты (возможно, компьютером или планшетом) и считали это большой проблемой, а не возможностью заняться вместе чем-то интересным. Конечно, ребенок следовал их примеру, и его вынудили подчиниться. Применив другой подход, вникнув в историю и начав обсуждать персонажей и то, как они связаны с жизнью сына, они нашли чтение забавным. А после удивились, насколько увлекательно это занятие.

Помните, что четыре кита обучения — активность, вовлеченность, осмысленность и социальное взаимодействие — не абстрактные научные понятия, а реальные способы помочь детям глубже понять, чему они учатся. Как связать контент в школе с тем, что нравится Джессу? Можно вместе посетить музей первых колонистов, когда его класс изучает тему переселенцев. Или съездить на ферму, в зоопарк, когда в школе объясняют, откуда берется еда. В местных университетах и колледжах часто открыты музеи для детей, где им действительно интересно. В Университете штата Делавэр есть небольшой музей пород и минералов, предоставленных благотворителем. Когда наши чада были маленькие, им нравилось туда ходить. Во многих сельскохозяйственных заведениях есть факультеты энтомологии, где школьники могут бесплатно посмотреть разных насекомых.

Одна из нас просто обожала делать уроки вместе с детьми и во время занятий давала им маленькие полезные угощения — апельсины, яблоки или горячий шоколад. Она не изолировала своих школьников в комнате и не требовала оставаться там, пока не закончат. Когда они были маленькими, приглашала их садиться рядом и делиться тем, что они изучают. Содержание может быть увлекательным! И если вы создадите благоприятную обстановку, чтобы дети сосредоточились, вы поможете им оттачивать умение учиться, или навыки исполнительной функции.

Там, где вы бываете

Не забудьте про парк! Там, неподалеку от дома, очень весело, и можно стимулировать обучение самыми разными способами. Осенью — собирать красивые листья, чтобы сделать гербарий или определить, с каких они деревьев. Весной — время от времени наблюдать, как готовятся распуститься цветы. Столько прекрасных возможностей для изучения всего вокруг. Как в старой поговорке: лучшее в жизни дается бесплатно.

Даже если школа не организует никаких художественных проектов, вы можете сделать это сами, задействуя контент, который изучает ребенок. Акварельные краски можно использовать для изображения сцены, только что прочитанной им в книге. Когда дети делают уроки вместе, можно попросить их разыграть сцену из учебника! Есть много способов исполнять танцы, сочинять песни или что-то еще на темы из школьной программы. И если вы будете участвовать в этом, покажете примером, как интересно учиться. Ваш вклад в образование ребенка обретает совершенно новый смысл, когда вы поддерживаете процесс и делаете его интересным.

Родители и воспитатели помогут детям развить художественные способности с помощью внеклассных мероприятий, занятий или летних лагерей, если те не против. Многие ребята любят посещать театральный лагерь, другие же, чуть более застенчивые, предпочитают художественный уклон. Развитие воображения детей через искусство — отличный способ обогатить их мышление и сформировать навыки исполнительной функции. Вы когда-нибудь наблюдали, как ребята садятся в круг и играют на барабанах? Каждый бьет в свой, соблюдая общий ритм. Им приходится фокусироваться и отбрасывать отвлекающие факторы. Они полностью вовлечены, в результате чего удлиняется период концентрации внимания и оттачивается умение сосредоточиваться. Исследования показали, что подобные музыкальные упражнения развивают навыки исполнительной функции — столь необходимое им умение учиться.

Как создать среду, способствующую изучению контента

Проще всего — выключить телевизор и проследить, чтобы дети не сидели уставившись в экраны. Но проводить какое-то время у мониторов не так уж плохо — все зависит от содержания передачи. В компьютерных забавах вроде Sim City малыши планируют, что построить в своем городе, а некоторые видеоигры оттачивают координацию рук и глаз. Мы не луддиты. Мы понимаем, что школьникам старшего возраста особенно нужно обучение посредством экранов.

Воспитывая в детях любовь к учебе, важно серьезно относиться к их интересам. Если учитывать их, вовлеченность неизбежно появится, потому что тема уже значима для них. Вашего ребенка интересуют пауки? В детстве одна из нас прочитала все книги, какие смогла найти о пауках. Если вы переживаете, что это дорого, не спешите с выводами. Публичная библиотека — фантастическое место для семей. Когда наши чада были маленькими и ходили в начальную школу, они не могли посещать библиотеку сами, и мы каждую неделю брали книги для них. Но представьте, что чувствуют дети, когда сами выбирают себе издания. Мы любили эти книги так же, как и они, и перечитывали снова и снова до следующего визита в библиотеку.

Мы возили детей в театр. Готовы поспорить: вы снова забеспокоились, что это дорого. Но есть местные оркестры, хоровые кружки и танцевальные коллективы, которые любят выступать. Ребята вообще любят искусство, оно может зажечь в них искру интереса к тому, о чем они захотят прочитать или что нарисовать. Одна из нас повела ребенка на мюзикл «42-я улица» в Нью-Йорке, и потом они вместе танцевали всю ночь!

Не забудьте про детские музеи, тоже хорошее средство стимулирования любви к учебе. Это последние бастионы игрового образования в США, они одновременно подпитывают и воображение. Сосредоточенные на том, что дети находят интересным и увлекательным, они предлагают содержание, социальное взаимодействие, физическую активность (мы до сих пор любим виртуально бродить по музею Port Discovery в Балтиморе), а также возможность учиться, не сидя на стуле и не подчиняясь темпу других детей. Кроме того, во многих подобных заведениях есть бесплатные дни; следите за расписанием! Исследования Кэтрин Хейден и ее коллег показали, что по возвращении домой беседы о том, что вы видели, развивают память, .

Но память детей можно развивать даже после посещения прачечной! Эти огромные машины, шум и монетки, которые можно опускать в щелку, — все это интересно им, впервые попадающим сюда. Расскажи маме, как там было — тихо или шумно? Какой там запах и понравилось ли тебе? Поведай о новом друге, с которым ты познакомился, пока мы ждали. Любое место, куда вы идете, становится познавательным приключением, если вы ребенок и особенно если родители разговаривают с вами о том, что вы замечаете, и обстоятельно отвечают на ваши вопросы.

Путь к успеху

Несмотря на то что контент не должен быть королем, детям важно его осваивать. Но не менее важно развить навык получать знания и быть пожизненными учениками, как и родители. Если ваши чада видят, что вы любите учиться, большую часть времени они будут вести себя так же. Если верят, что вы серьезно относитесь к их вопросам, стараетесь ответить или помочь им найти ответы, то разберутся, как делать это самим. И если мы поймем, что содержание повсюду, а не только внутри школьных стен, мы обогатим нашу жизнь. Дорога к успеху вымощена моментами, которые вы переживаете вместе. И они не обязательно должны дорого стоить. Детям хорошо, когда мы проводим время с ними, так что находите эти минутки для обучения вокруг себя и помогайте ребятам задавать вопросы и испытывать что-то новое!