Михонов Сергей

Суррогаты

 

ПРОЛОГ

…Близкое будущее. Военная база Альянса. Секретная лаборатория по взращиванию и клонированию универсальных воинов. Вариант биотехногенной разработки: Боевой Искусственный Организм — Солдат Альянса. Противовес разработке Армии Союза.

Модель: Нано-тех. Название: Нейтрон. Вид деятельности: нейтрализатор.

Дополнения к доработке: необходимость увеличения потенциала модели "3000" — мощи, силы, скорости, боезапаса, регенерации…

Нововведения: добавить дальность и многократность оптического прицела.

Ресурс: довести до уровня нейтрализатора ликвидаторов.

Боеготовность: по максимуму.

Скоростные качества: встроить чипы улучшенной подвижности и гибкости. Уменьшить высоту на 10 сантиметров, повысить устойчивость, проходимость и живучесть.

Броня: заменить прежний аналог кевлара на нано-ткань.

Связь: встроить новый нано-чип по установлению помех и одновременному выведению из строя ликвидатора противника.

Приоритет: высший. Статус: секретный. Официальное название: БИОС.

* * *

…В то же самое время в стане Армии Союза. Отделение Биологического института скрытного в горном массиве Северного Урала по созданию гуманоида близкого по своему происхождению к человеку. Опыт: N 2. Сегмент: нано. Капсула — 3 и 4. Введение в строй новой модификации БИО-АСа двух типов — "ОН", "ОНА". Расчётное время запуска "БИОН" по идентификации. Уровень: ликвидатор. Степень готовности: в разработке. Дополнительные характеристики необходимые для изменения введены в строй вместе с моделями.

Старт…

Запуск произведён…

 

Запись N1

— ДУРКА —

…Наши дни. Егор убивал время в тире, отрабатывая чёткость стрельбы доведённой им и без того до совершенства из новой винтовки, поступившей на вооружение. Модель являлась опытным образцом, но впечатляла своими характеристиками. Калибр порядка 12,7-мм, однако патрон в длине усечённый до 97-мм, что в значительной степени способствовало снижению веса оружия. Если взять иные аналоги крупнокалиберных снайперских винтовок, то это практически в два с половиной раза легче. Вес порядка 5 кг — без оптики и ПБС. С ними всего ничего — 7 кг. Но опять же дальность снижалась во столько же раз — до 600 метров. Не "Винторез", но мощнее, отсюда и пять патронов в обойме. Зато на 200 метрах пробивная способность пули составляет порядка 16-мм стального листа. И вес от 57 до 76 грамм.

— Хлоп… — пошутил про себя Егор.

Последовал выхлоп, подстать названию испытательного образца. ВССК "Выхлоп" понравился. Все пять пуль легли в центр мишени. Он это видел чётко, полагаясь на оптический прицел, и об обмане зрения речи ни шло. Да и подгонять мишень по электрическому шнуру не было никакой необходимости.

А ещё недавно он не расставался с иной любимой игрушкой — СВУ-А. Это тебе и снайперская винтовка укороченная, и одновременно пулемёт, если перевести на автоматический огонь, воспользовавшись обоймой на 20 патронов. Но калибр не тот — всего-то 7,62 х 53-мм. Зато классика. И прицельная дальность на 200 метров выше, чем у "Выхлопа".

Трудно отвыкать от того, к чему сердцем прикипел, а тем более, если учесть, что СВУ — мечта детства. Точнее со времён кадетства. Но стоп — забыть. Не думать. Не время. Он нынче сотрудник ФСБ. Очередная мечта воплотилась в жизнь, хотя и не сказать — пока что серьёзные задания обходили его стороной. У его сверстников уже имелось по два, а то и три боевых выезда, а он…

А что он мог и поделать. Такова уж судьба, и, похоже, злодейка — сыграла с ним злую шутку. Выпускники академии МВД были распределены быстро. Время неспокойное. То тут, то там вспыхивали конфликты на межнациональной почве, отсюда и горячие точки. И почему его как сироту не заслали в одну такую на свою погибель? Стоило призадуматься.

— Егор… — некто обратился к нему.

Молодой сотрудник "Специального Отдела Расследований" и ухом не повёл. Увлечённо занимаясь любимым делом — расходовал без меры боеприпасы по мишеням. А рядом с ним уже валялись кучи расстрелянных гильз различного калибра — от пистолета, являющего штатным табельным оружием ФСБ и до боевых аналогов автоматического образца.

Даже когда заглянувший тип наступил на гильзы и едва не навернулся, стрелок по-прежнему не обратил внимания на металлический звон.

— Фомин… — последовало название фамилии "сорняка".

А в ответ та же реакция — никакая — нулевая.

— Кончай сходить с ума! Слышь ты, контуженый! Оглох что ли от стрельбы? Тебя шеф хочет… видеть! Предстал бы пред ясные очи старика, что ли?..

Егор словно не замечал посыльного. И тот мысленно уже ни раз послал его про себя, а на деле продолжал приближаться. Наконец коснулся плеча лейтенанта. Тот резво дёрнулся, уставившись на незваного гостя.

— Ты бы опустил ствол в пол, — резко пересохло в горле у посыльного. Красная точка от целеуказателя отразилась у него меж ног в районе паха.

— А, это ты, Паша…

— К-кому, Паша, а кому и старший лейтенант! Совсем охренел, Фомин! Одно слово — Фома! Егерь, твою мать! — прозвучали из уст посыльного разом позывные лейтенанта. — Живо ноги в руки, пока я тя тут не того! И айда к полкану!

— К шефу?

— К нему — ФСБ хочет тя… видеть!

— А по-моему, как мне кажется, ты нарочно подкрался ко мне с тыла, — намекнул Егор тонко Паше на то самое — толстые обстоятельства.

— Не очень-то, а то…

— Не дождёшься! — последовало передёргивание затвора. Из винтовки выскочил целёхонький патрон.

Посыльный дёрнулся, оступившись в очередной раз на гильзах, и не удержал равновесия, валясь в поисках дополнительной точки на пол.

— Вот и правильно — приберись, пока я буду иметь разговор с шефом!

— Это я тя-а-а… — бросил вдогонку старший лейтенант. — Стоять, летёха!

— Не могу! Полковник выше тебя по званию! Так что не позволю нарушать субординацию!

— Ах ты су… сын…

Нечто подобное Егор услышал в свой адрес, но скорее по-отечески от шефа.

— Присаживайся, — указал тот ему на стул подле стола напротив себя.

— Спасибо, я пешком постою, — изрёк классику моложавый сотрудник.

Семён Борисович усмехнулся от души. Егор шёл по его стопам. Он сам любил частенько повторять данную фразу во времена былой юности. И тогда это не поощрялось, да изменились времена, и страна распалась на отдельные государства. Уже был близок момент, когда развалившееся СНГ преобразуют в иной Союз по старому образцу, но с новым веянием времени. Политика нынче государств была такова, что без военных блоков никуда. НАТО также стремилось преобразоваться и обособиться от военных служб США. Не экономический коллапс был причиной, а доминирующая роль американцев, сующих нос туда, куда не следует, и после этого все неприятности доставались союзникам по альянсу. А им это надо — геморрой. Хотя в их случае "любви" с Америкой вой не вой, всё одно, что по русской традиции — психуй, не психуй, а всё одно получишь… то самое и не забалуешь.

Готовилось нечто грандиозное. И не сказать: с применением ядерного оружия. Напротив случись война меж Западом и Востоком никто не станет применять стратегического ядерного вооружения. В худшем случае артиллерийские снаряды с соответствующей начинкой в 10-100 килотонн. Но опять же смысл, когда климат и так ни к чёрту из-за выбросов вредных веществ в атмосферу повсеместно. Флора едва держится из последних сил, а фауна уже мутировала отчасти.

В СМИ стали просачиваться сведения о мутантах даже в среде людей. Об этом и намеревался поговорить Фетисов с Фоминым.

— Вот что, Егор, слушай меня внимательно, старика, и не перебивай! Дело серьёзное, а не как может тебе показаться на первый взгляд сумасшествием. Это не так…

Лейтенант держался из последних сил, стараясь не мешать полковнику сходить с ума, что обычно в его случае происходило при встрече того, за кого он был в ответе перед родителями молодого сотрудника ФСБ МУ "С.О.Р.". Отсюда это дурацкое название — сорняки или мусор. Сорняками являлись сотрудники вроде Егора и Павла, а мусором — лично Фетисов. Не сказать: полковник засиделся на своём месте, но в его возрасте уже многие обзавелись лампасами на брюках. Однако на всех генеральских погон не наберёшься, тем более в их структуре — это удел тех, кто проявляет рвение по службе. Как, например, Егор. И опять же по молодости и своей глупости. Подставить лоб под пули или живот под нож проще простого. А вот выжить, и не из ума — как повезёт. Отдел-то не простой, а занимается аномальными явлениями — точнее неопознанными, даже космическими, что порой доходило до комичности.

Нечто подобное ждало и Егора — разочарование. Ему вверялось расспросить свидетеля одного странного и загадочного происшествия. И что самое курьёзное — пациента психиатрической клиники.

— Психа! — подскочил Егор. — В психушку отправляете?

— Сидеть! — рявкнул полкан. — Он не псих! Хотя…

Фетисов взял паузу, а после прибавил:

— Ещё вчера вроде был обычным человеком, как мы…

— Кто это установил?

— Наши сотрудники, пожелав проверить его на правдивость слов, а заодно удостовериться, можно ли ему верить, как очевидцу кое-чего. А вот чего — узнаешь при его опросе.

— Даже не допросе?!

— Сначала с врачом переговори — психо…

— Патом?

— Ща отвечу матом!

— Хорошо, что без автомата!

— Не доводи до греха, лейтенант! Это приказ! Исполнять! Психи-хи-атр… — усмехнулся Фетисов про себя, — ждёт тебя!

— А псих?

— На месте разберёшься, что к чему! И не забудь меня первым оповестить о результатах опроса! И без твоих штучек! А то я знаю тебя — с детства! Точнее кадетства!.. Что ты там вытворял!

— А чё я — и сразу творил!

— Иди уж, творец своего счастья! Одно слово — несчастье! И почему на мою старческую голову?

— Вот, а я о чём и речь веду? Отослали бы на настоящее боевое задание!

— Сгинь… с глаз моих!

— Как прикажете!

— А уже давно! Ты ещё здесь?

— Нет, и меня — это мой фантом!

— Пошёл вон!

— Вон — это куда? Туда? — кивнул Егор в сторону двери.

— Нет, в окно, если не исчезнешь, сорняк!

— В клумбу, что под окном? Так первый этаж! Благо не цокольное здание!

— Те здесь не Лубянка!

— Как сказать — сгнию в погонах лейтенанта, если раньше с ума не сойду! Так я пойду, дядя полковник!

Фетисов не выдержал, нажав кнопку экстренного вызова. В открывшемся дверном проёме кабинета начальника отдела показался капитан.

— Спасибо, швейцар, но я бы сам справился, — выдал Егор на-гора тому.

Капитан проглотил слюну, и едва не подавился, смерив ехидным взглядом лейтенанта. Но, поймав на себе пристальный взгляд старика, еле удержался от оскорбительного высказывания. Зато про себя матерился так, как не могла бригада заезжих гастарбайтеров с Ридной Украины.

— Господи, — перекрестился Фетисов. — Дай мне сил! Парень совсем от рук отбился! И за что мне это счастье в виде несчастья? Эх…

Он оберегал его как родного сына, пообещав другу присмотреть за ним, когда тот умирал у него на руках, а рядом лежала его жена в крови и молчала. Они оба были в неё влюблены, но посчастливилось только другу, а ему… нянчиться с их сыном, поскольку так ни с кем и не создал семьи. Иначе бы никто не стал терпеть выходки Фомина. Но приходилось.

* * *

Егор никак не мог смириться с собственной незавидной участью курьера на побегушках, и ему всегда доставались самые непривлекательные роли дознавателя, словно он какая-то шестёрка при козырных тузах.

Вчера группа сотрудников отправилась на задание по экстренному вызову, а его не взяли, да что там даже в группу прикрытия не включили, хотя у него показатели в стрельбе из любого вида оружия лучшие во всём отделе. За снайпера сошёл бы на раз. Но ему твердили: в людей — живых, а не мишени — ещё надо уметь стрелять! Тут порой и в упор сложно попасть. Видимо это в наших русских традициях — отсюда и ноги не оттуда, откуда надо растут у наших футболистов, а уж руки у баскетболистов и подавно. С хоккеем в последнее время стало чуть получше, но всегда хочется чего-то большего. Вот и Фомину ехать в психушку — ниже своего достоинства, а уж вести разговор по душам с психом и вовсе — ниже плинтуса, и падать некуда.

Сел в авто, завёлся мотор, а сам чуть раньше и с пол-оборота.

— И послали обормота! — цитировал он сам себя. — А дальше некуда!

Настроение ухудшалось с каждым новым километром, и чем дальше, тем больше. Он не заметил, как пронёсся на красный цвет, да ещё и по центральной полосе с двойной сплошной линией. Его тут же подрезали. Он выскочил, хватаясь на нервах за кобуру, а в противовес ему раздался металлический скрежет затвора, загоняющего патрон из обоймы в ствол автомата.

— Оп-па… — осознал Егор: попал. И пока не пропал окончательно, попытался заговорить. — Спакуха, голубки…

Куда там — на него навалились сотрудники ДПС ГИБДД. Один ударил его прикладом меж лопаток, валя на землю, после того, как Егор уступил иному, согласившись поднять руки на уровень головы с раскрытыми ладонями к ним. И всё — в тот же миг свет отключили, а земля почему-то поднялась на уровень лица и так припечатала, благо, что не асфальт.

Сознание приходило медленно, но уверенно. Пред ясные очи "сорняка" предстал наряд ДПС ГИБДД.

— Ошибочка вышла, — заявил один из них.

А иной присовокупил:

— Бывает…

— Дружить я с вами не собираюсь, так что не предлагайте, голубки… — отреагировал Егор на их предъяву своей.

— А почему — МУСОР?!..

— По тому самому! Вам мало было надписи снаружи на "корках"?

— Действительно — корки… — ухмыльнулись милиционеры.

Забрав у них документы, Егор забрался в авто, уставившись на себя в зеркало заднего вида, закреплённого на лобовом стекле. Сморщился. Это же надо было умудриться схлопотать по роже. Ну не псих ли?

В психушку и собирался покатить, да на пути оказались всё те же сотрудники ДПС ГИБДД. Вот где настойчиво-назойливые ребята.

— Чё ещё? — уставился он на них.

— Те куда? Домчим с ветерком, а доставим в лучшем виде!

— Издеваетесь?

— Напротив предлагаем оказать посильную помощь. И она нам по силам! Так как, что скажешь?

— Дурдом!..

— А чё так — и сразу?

— Я ехал туда…

— Нафига? Типа шутка?

— Ага, юмора — чёрного такого. Друг там у меня! Загребли по глупости, спутав с беглым психом. Он вышел в пижаме мусор выкинуть, да так и не вернулся. Терь еду спасать. А заодно и от жены! Та вряд ли поверит в эту историю…

Сотрудники ДПС ГИБДД расплылись в ухмылках, тряся животами. Сразу видно: работа им по душе — наели трудовые мозоли.

С воем сирен позади машины ДПС и продолжил путь Егор на своём авто. Зато теперь не было никакой необходимости плутать по городу, сверяясь с навигатором, им выступили ГИБДД-шники.

— Приехали, — заявили они ему при расставании.

Егор в ответ выставил напоказ зубы, скалясь в жуткой улыбке. На том и расстались.

За ворота его не пустили, как ни сигналил — и никто не подошёл.

— Почему? Чем не псих? Заберите меня? — задался он вопросами, придя к выводу: ему в клинике самое место, а не в ФСБ.

Пришлось выйти из машины, и покинул её с открытой дверью, всё ещё намереваясь попасть на территорию психиатрической клиники на колёсах. Не тут-то было. Даже корки сотрудника федеральной службы безопасности не помогли. Охранник изучил их тщательным образом, выдал:

— Терь ясно, почему вас обзывают мусорами!

— Зубы жмут, так придержи их, — сжал Егор кулаки.

— Какого надо?

— Свяжись с дежурным психиатром! К вам вчера, точнее сегодня ночью доставили одно психа…

— А… — уже знал охранник не понаслышке его историю, которую только стремился услышать Егор. — Тогда заходи — гостем будешь! Токмо совет — не задерживайся! Чревато! И не мне те говорить — чем…

— А может я это… проеду?

— Только через мой труп!

— Говно вопрос! — потянулся Егор к табельному оружию.

— Не дури, сопляк! — схватился за парализатор охранник.

— Уж и пошутить нельзя, — живо опомнился Егор. Ему почему-то не хотелось повторять ошибки с гаишниками. Дядька попался суровый — матёрый. Он на рабочем месте, может и силу применить.

— Смотри, не заблудись… — дал очередной совет охранник.

— В курсе: чревато — и чем — также!

— Тебе надо вон туда… — указал охранник парализатором в сторону приёмного отделения.

— Спасибо, грамоте обучен — читать умею, правда писать не всегда получается, особенно по нужде на асфальте — часто каракули китайскими иероглифами получаются…

— Псих…

— От психа слышу!

Расставшись с охранником на КПП, Егор занялся поисками психиатра.

— Психопат! Психопа-а-ат… — стал орать он во всё горло. Вместо него появились санитары. — Муж-Ик-и…

Это было последнее, что он сказал им. Они скрутили его, доставив к тому, кого искал, но уже в ином качестве, как пациента, а не клиента заглянувшего к ним в гости для проведывания иного больного.

— Как интересно, — уловил Егор чей-то посторонний голос на слух. И только затем узрел его обладателя, когда санитары с него стянули наволочку от подушки.

— Отпустите его… пока…

"Хм, забавно — и получается!" — отметил Егор про себя.

— Стало быть, ты — сотрудник ФСБ… — продолжил общение третий тип в белом халате больше похожий на врача, нежели те два бугая, что оприходовали незваного гостя.

— Нет, я пока что сижу…

— Но не у нас, — вновь ответил любезностью тип с его документами.

— Согласен, квиты… — согласился Егор поговорить о том, ради чего его послал, а не отправил сюда Фетисов.

— Вас заинтересовал случай с нашим пациентом, а не вашим клиентом! Он — псих!

— Вот так вот — безальтернативно?

— А чё тянуть кое-кого за то, что предназначено для другого!

— Тогда ближе к делу — телу! Где оно лежит и в каком состоянии? Уже полного не стояния?

— Почему же — нет, напротив, мы ж не звери! Не живодёры мы!

— А, глядя на вас, и не скажешь!

— На вас — также! Всего-то и сделали укол успокоительного внутримышечно, а даже не внутривенно!

— Покажете?

— Не в зверинце!

— Понял! Мне вызвать бригаду на выезд?

— Решил силу применить — в отместку?

— Нет, с психом поговорить. Всю жизнь мечтал о подобном собеседнике, да не ожидал: повезёт встретить настоящих психопатов вроде вас!

— А ты почаще заглядывай к нам — всегда рады!

Казалось бы, на этом лимит взаимной любезности исчерпан. Так только казалось, поскольку реальность оказалась иной.

— А в глазурь! — выдал один из двух санитаров.

— Точно! А я-то голову ломаю: на кого вы похожи, точно клоны! Глазурь Эмэмдэнс! — откликнулся Егор молниеносно.

— Ну хватит… — прервал установившуюся "идиллию" дежурный психиатр. — Будет тебе свидание с психом! Но учти: под моим неукоснительным оком!

— А в глазурь? — не удержался Егор.

— Тогда они присоединяться к нам… — кивнул недвусмысленно психиатр на санитаров.

Братья "Эмэмдэнс" оскалились довольно, потирая кулаки о щёки одновременно — один это делал левой рукой, иной — правой. Похоже, их полушария работали аналогично и по отдельности, а вот они друг без друга явно не могли обойтись. Сладкая парочка, но не "Твикс" — тёртые калачи. Хотя и имели в наличии "палочки-застукалочки".

Обошлось без сопровождения конвоя. И то славно, но не совсем то, чего ожидал Егор, а тем более не впечатлил пациент клиники. Хотя полная клиника и была видна сходу. Но никак не картина, которую пытался описать свидетель происшествия. Он нервно реагировал на человека в белом облачении.

— Я обязуюсь не травмировать психику вашего пациента, — свято заверил Егор психиатра, сделав серьёзное лицо. — Но разговор конфиденциальный! Информация строго секретная! Я доступно изъясняюсь?

— А то, но уже всем известна! Я тут записал с его слов кое-что, можете почитать, прежде чем разговаривать с ним, а заодно будете знать, какие вопросы стоит задавать! Ведь мне вас жалко, а не его — психа! Ему-то что! А вам ещё жить и жить!

— Намекаете на мой возраст и несостоятельность по роду занятий?

— Ни в коем разе… — откланялся психиатр, захлопывая за собой дверь в пустынном помещении, где помимо кровати не было ничего. Даже стула.

Егор присел на край койки у ног пациента прикованного к ней по рукам и ногам. Даже на шее имелся ремень.

— Эко вас… — отметил он. — И за что?

— Хм… — хмыкнул недовольно псих. — Я вам ничего не скажу! Так и знайте! Ничего не видел и ничего не знаю!

— Хорошо-хорошо, — согласился с его словами Егор. — Тогда позвольте я полистаю ваше дело… То есть запись психиатра с ваших слов по которым он поставил вам диагноз — шизофрения.

— Я не псих! Это они здесь — психопаты!..

— Спокойствие! Главное, спокойствие!

— Ну ты, Астрид Линдгрен! Я те не Малыш, а ты мне не Карлсон!

— Вот как, а тут написано, что некий тип свалился едва ли не вам на голову и начал палить из какой-то ручной пушки? Случаем не диверсант с применением РШГ?

— Чего? Из чего?

— Реактивной штурмовой гранаты. Их два вида и различаются по калибру в 105 и 73-мм. С убойной дальностью стрельбы на 350 метров.

— Нахрена мне это всё — информация по оружию? Я вам не террорист! Уж лучше психом останусь! Но в тюрьму не сяду!

— Ой, не зарекайтесь, гражданин…

Егор посмотрел на анкетные данные ФИО.

— А кто вы? Тут нет ни фамилии, ни имени, ни отчества! Почему?

В ответ псих продемонстрировал "деликатес", вывалив изо рта.

— Я не врач, и не собираюсь врать! Да и потом, те к ветеринару! Это они ставят аналогичным образом диагноз собакам! И ещё по носу!

— Бить будете?

— За что?

— Ага, сразу пристрелите? Так говорю же вам: я ничего не видел!

— Нет, это не наши люди там были! А что сотворили? И кто?

— У тя ж в документе написано рукой психопата, начальник!

— Вот тут ты прав: им верить — себя не уважать! Давай сначала…

— Я на допрос не подписывался!

— А кто сказал, что я следователь? Я всего лишь сотрудник ФСБ из Межрегионального Управления — Специальный Отдел Расследований — Необычных Явлений и Космоса.

— Мусор?

— Нет, сорняк…

— Хи-хи… Забавно… — повеселел псих. — Только одно непонятно: почему сам не на моём месте?

— А ты подумай.

— Над чем?

— Тем самым! Я при исполнении обязанностей, а ты тогда был когда увидел нечто! И вообще кто — кем работаешь и где?

— Вот так взял и всё рассказал!

— Понял. Требуешь адвоката?

— На кой ляд? И толку!

— Тоже верно… — согласился Егор. — Просто долг платежом красен. Я рассказал тебе, кем являюсь, а ты мне — нет…

— Потому что ты желаешь со мной говорить, а я с тобой — нет! Свободен, сопляк!

— Сорняк! Прошу не путать!

— Да пошёл ты…

— Лады, — переменился Егор в лице, придвинувшись ближе к пациенту психиатрической клиники. Зашептал на ухо. — А если я вытащу тебя отсюда, что мне на это скажешь?

— Менять дурдом на зону — нет уж! Я лучше тут полежу! Тем более что ничего делать не надо — кормят! Правда, колют, ну так лечат, а не калечат!

— М-да, случай — тот ещё! Ну, как знаешь! Бывай! В смысле — не скучай! Если вспомнишь чего — сообщи психопату! Только не надейся, что санитары лучше сокамерников по местам не столь отдалённым! Садисты они, а ты я вижу — мазахист! Они любят таких! Хотя поначалу лупят, а после… Ну ты понял меня, псих!

— Нет, стой! Не уходи! Слышишь! Останься!..

— Почти уговорил — практически получилось… — замер Егор у двери, опустив руку на ручку.

— Замри!..

— Ну ты и псих!

— Нет, я свидетель такого, а видел!.. Ты садись — поговорим…

— Не угадал: говорить будешь ты, а я — слушать!

Псих наконец-то уступил — Егор сломал его. Чему был рад несказанно. Тот начал повествовать.

— Значит так… — закатил псих глаза на лоб, пытаясь собраться с мыслями. — Стало быть, собрался я на рыбалку…

— А удочки дома оставил по такому случаю? — вмешался Егор. — А нахрена — когда есть пиво с водкой, селёдка! Да ещё вобла…

— Во-во, бля, угадал, — хмыкнул довольно псих. — Но всё-таки для конспирации прихватил…

— И… что было дальше?

— Значит, пришёл я на своё рыбацкое место, расположившись у "лужи"…

— Где?

— На пруду — мы так, рыбаки, называем его про себя.

— Занятно, нежели понятно. И стали ловить бычки или кильку в томате, выуживая ножом из консервной банки?

— Ты погоди, мы ещё бутылку не открыли, а ты уже закусывать начал! Эх, молодёжь! Поучились бы у стариков, как пить правильно надо, тогда бы и не творили по вечерам во дворах чёрти что!

— А опустить рассказ про выпивку нельзя?

— Ты чё — это святое! Как можно!?

— Действительно, чего это я!

— Во-во, чай сам погоны мочил — звёзды в стакан опускал?

— Да не пью я — с детства! Разве что воду, ну бывает чай! А кофе — ни-ни! Если не брать в расчёт кефир!

— Тем более слушай и учись! — заключил псих. — Значит, пришёл я как всегда в одно и то же время и место…

— Это когда? Время помните — засекаете по часам или ориентируетесь по солнцу?

— У меня организм — часы. Ни секундой позже, ни секундой раньше — ни капли в рот! Закон — норма жизни! Иначе недолго спиться! Ты слушай, как всё было и не перебивай, опосля бушь свои дурацкие вопросы провокационной направленности задавать, сопляк!

— Сорняк!

— Во-во, и я о том жа… — стал припоминать псих с чего начал. — Ах да…

Вспомнил — не забыл.

— Значит, совершил я посадку, а шасси выпустить забыл…

— Чего не сделал? — застопорило Егора заявление очевидца.

— Шасси — это руки на нашем жаргоне… тех, кто употребляет, а не злоупотребляет, хотя порой всякое бывает. Иной раз и не рассчитаешь — организм подводит. Не тот, зараза, и годы берут своё!..

Егор удержался от вмешательства — не стал подгонять. Было очевидно: рыбак уже успел хватить лишка, что уже было слишком. Отсюда и ожидать ничего путного не следовало.

— Короче приводнился я в лужу, а не приземлился, и пустил эти как их…

— Сопли!

— Пузыри! Оппузырялся так, что вся живность "лужи" всплыла. Как ща помню: головастик пузом кверху, какашка и… тина! Болото — одним слово, а не сточная канава!

— Дальше…

— Не гони! После такого без дезинфекции никуда! Пришлось открыть пузырь раньше времени и горло промыть…

— Я думал: лицо умыть!

— Чудак человек на букву "м" вместо "ч"! Нахрена наружно спирт переводить, тем более медицинский! Это ж те не технический! Думать надо хоть немного! А то привыкли только шапку на голове носить, а для чего нужна — забыли!

Егор умилённо хмыкнул. Псих продолжил.

— Значит, потянул я три булька, и тут же двумя иными запил. Отошёл…

— До ветра в кусты? Или…

— Или…

— Вырубился?

— С чего — со ста граммулек? Плохо ты думаешь обо мне, и не знаешь меня, сопляк! Я литр спирта могу употребить, и даже не злоупотребить закуской! И хоть бы хны! Ни в одно глазу, а сам как глазурь! Точнее огурчик!

— А что по существу?

— А я про что — то самое речь и веду! Ты слушай, а не перебивай! Ща самое интересное начинается…

— Хотелось бы уже, а сразу…

— Сразу не бывает, даже кошки не родятся, а размножаются! Аки сорняки! Хи-хи… — понравился собственный каламбур психу. — О я даю, а ещё и не то могу! Ну так и быть рассказываю по существу…

Егор напрягся, стараясь далее ничего не упустить, даже потихоньку включил в мобильном телефоне функцию диктофона.

— Настала очередь закуски, а всю утопил — воблу, бля! И главное не всплыла! Пошарил я по дну руками у берега и на что-то напоролся. Шасси проколол. Пришлось снова дозаправиться, как следует, а затем облизать рану! Микробы жа, бактерии, мать их! И размножаются, шибче, чем сорняки! Одно слово — паразиты!

Егор выключил функцию: диктофон. Вздохнул тяжело. Исправить психа не удастся, а тем паче наставить на путь истинный.

— Так вот значит…

Значит — это коронная фраза в одно слово у психа, используемое для связки предложений сродни распространённому в русском обиходе предлогов "в" и "на".

— …Оприходовал я ёмкость, а ни в одно глазу! Тут и вспомнил про рыбалку! А по соседству такое и происходит, что забыл обо всём!

— Ну-ну… — снова вернулся Егор к функции: диктофон.

— Шо — ну! Хрен гну, а он не ломается! Ентим и занималась какая-то смазливая шалава с таким жа шалопаем! Всю рыбу мне распугали своими охами-вздохами! Взял я, значит, удило, аки дубец и ну им по голым сракам! Такой срам! Как стерпеть! Тоже мне нашли место для совращения! Глядь, а один ебёнок на рожу знаком! По жопе признал! Не раз лупил сукина сына! Моим оказался! А шалава — соседской! Ну а я и жду его…

— Соседа?

— А кого жа! Тожа где-то заблудился, блудила! Стал звать, а эти сбёгли! Ну да и флаг им в руки! Нехай бабы разбираются, шо с ними делать! Нам с соседом только это на руку — повод лишний раз встретиться на "рыбалке" не выходя из дома прямо в ванной…

— А что было потом?

— Ничего…

— Как? Когда тут такое с ваших слов записано…

— Кем — психопатом? Вот у него и спроси!

— Не мог он это выдумать, имеются следы того, что оставили те, кого видели! Так кого! Кто это был, и чего творили?

— Ой, чего было, как вспомню, аж не могу! Провал за провалом следует! И не сказать: сильно выпил или находился в бреду, но чувствую: с ума схожу — соседа не узнаю! Я ж его искать пошёл, а он…

— Что он?

— Хрен его знает — сам не свой! Я ему — стой! А он оборачивается и не замечает меня!

— Так бывает, когда… понимаете меня?

— Хрена с два, сопляк! Ему канистру спирта дай, так вторую попросит запить, опосля ещё спросит, когда пить-то будем по-настоящему!

— Ну и ну!

— Так, а я о чём — том самом! Тут цистерна нужна, чтобы он не признал меня! А то ведь вовсе не замечал — смотрел на меня, а нихрена не видел! Даже не слышал! Что я только не делал — и кричал, и махал, и даже разок двинул по-дружески в его противную физиономию, приложившись от души! И нихрена! Плевал прямо в глазурь его! И опять же — ноль реакции! Зомби!

— Укусил?

— Ну, было грешным дело…

— Он — вас…

— Та ни — я его…

— И чё?

— Ничё… Хотя погоди, ща вспомню кое-чего такого, из-за чего попал сюда, а ещё тогда и круче некуда! Появился какой-то тип и направил на меня хреновину. Оружие видать! Я разбираться не стал, да и дороги — побежал, а глаза разбегаются. Вот столба и не заметил — бетонного от фонаря. Такие знаете на тротуарах стоят в ненужном месте и вечно мешают нормальным людям ходить!

— Уже понял! Вам столб помешал…

— Если бы, а то и провалом не пахло, зато палёным! Прикинь, сорняк: камень оплавился, прямо как пластилин под высокой температурой. Да ещё эта резь в глазах — искры так и брызнули! Так что я фонарь не ломал головой!

— Верю! Не оштрафую…

— Фу, и на том спасибочки, гражданин начальник. И соседа я не убивал! Это из него жаркое сделал тот тип странного вида. Я лишь силуэт его видел, да и то во тьме — в тени гад прятался — от фонаря. Его и убрал — потушил остатки света, иначе бы мне не уйти. В "луже" снова пустил пузыри…

— А сосед что же?

— Хрен его знает, но когда опасность миновала, я к нему, а от него… как бы это сказать правильно…

— Мокрого места не осталось?

— Хуже! Ведь я помню, как перед вспышкой у него снесло чердак, и вылетели глаз из орбит, лопаясь с шипением на стенке автобусной остановки. И это ещё не всё: из полых глазниц, как и рта, вырвалось пламя, а из ушей и ноздрей — дым. Одним словом — демон! А я с ним столько спирта перевёл за зря! И чёрт этот…

— А откуда взялся?

— Говорю же: прям из-под земли! Допился — до психушки! Хи-хи-хи… — сначала зашёлся от смеха псих, а закончил всё слёзными мольбами забрать его из клиники.

— Обещаешь больше не пить? — заключил под конец Егор.

— Я те чё — верблюд! Да и те пьют опосля вёдрами!

— Лады, помогу, чем смогу! А не подскажешь, где эта твоя "лужа"? В каком районе города находится?

— Лучше покажу — угу? — ухватился псих, точно утопающий за спасительную соломинку, как последнюю надежду.

— Ага, — положил Егор руку на кобуру от табельного оружия, ощутив рукоять ГШ-18. а если учесть, что в наличии имелся ещё и "Пернач", то выбраться с очевидцем преступления из клиники не проблема. Главное никого не убить, а лучше и вовсе обойтись выстрелами в воздух, но и без них желательно бы. Поэтому жертвы сразу исключил, полагаясь на стальные нервы и командирский голос, плюс статус сотрудника ФСБ. А это не хухры-мухры. Да и психиатр не психопат, хотя санитары те ещё психи…

 

Запись N2

— СОЮЗНИКИ —

Продрать глаза не удалось, да и вообще ощущение реальности давалось тяжело. Завсегдатай местного заведения известного под вывеской Районного Отделения Внутренних Дел прохлаждался, если так можно выразиться, на полу и пытался отнять лицо от бетонного основания, вдобавок зацепил головой чердак, коим оказались нары.

Почему он валялся под ними, да ещё и в состоянии полной прострации, оставалось догадываться, хотя подсознание уже начало подкидывать соответствующие мысли с идеями: "И де я?". Да удивляться было нечему. А собственно говоря, чему, особенно после вчерашнего. Нет, не то что бы клиент напился до смерти, просто вчера — это было вчера, а сегодня — это сегодня. И не стоит ворошить прошлое, а когда начинал, всё заканчивалось вместо вытрезвителя камерой-одиночкой в обезьяннике местного отделения милиции, где бы ни находился и в каком населённом пункте, будь то городского типа или поселкового.

Наконец прозрел — открылся один глаз. Иной не опух, но пока что не открывался. Что-то мешало его разлепить. Веки не слушались, притом, что нервные окончания сокращались в полной мере, получая сигнал от мозга на открытие. Пришлось раздвинуть их при помощи руки.

Пальцы наткнулись на некую корку и… То была запекшаяся слюна или… Лучше не думать — подкинуло подсознание организму измученному тем, что творилось вчера. И началось всё, как и всегда с банального пустяка. До конца вспомнить помешал грохот металлической двери, открывшейся с характерным скрежетом.

— На выход! — прозвучал следом голос в приказном тоне.

Обладатель больной головы, которая казалось, при повторном звуке лопнет или разорвётся точно граната, разлетевшись на мелкие и многочисленные осколки, повернулась в сторону голоса, и глаза попытались сфокусироваться на изображении расплывчатого силуэта.

— Эта-А-А… — простонал клиент.

Каждый звук единственного слова отбился нестерпимой болью в голове, а во рту так и вовсе был привкус кошачьих испражнений вперемежку с собачьей радостью и даже детской неожиданностью. Коктейль под название "Трындец" или по русской традиции "Чтоб я сдох".

Аналогичные мысли и посетили обладателя ведущего, что ни на есть безобразный половой образ жизни.

— Ты как? Живой? — прозвучал всё тот же назойливо-надоедливый голос с вопросами на засыпки и при этом при всём провокационной направленности.

Ответа не требовалось, достаточно было взглянуть на состояние того, кто прохлаждался пару-тройку раз в году, а порой и в месяц тут. И данный номер был забронирован за ним.

— Не молчи, псих!

Реакция поступила незамедлительно. Организм завсегдатая пытался исторгнуть слюну, но её ни только не хватило на плевок презрения в физиономию двоившегося, а то и троившегося силуэта надзирателя, но и попасть было нереально. Хотя лиха беда начала.

Силуэт значительно приблизился. Последовал контакт соприкосновения. И стон от боли. Организм с пола перекочевал на деревянную откидную полку, ощутив спиной и затылком бетонную стену. Из-за чего едва не померк свет в глазах, отразившийся вспышкой.

— Ща помогу… — прошептал мужской голос.

Хотя куда больше и вообще чем. Как вдруг послышалось приятное на слух шипение при открытии пробки с некоего стеклянного предмета, и… уста почувствовали пенную влагу. Организм, словно иссохшее растение пустыни впитывал каждой клеточкой в себя спасительно-живительную влагу. Когда ёмкость опустела, клиент немного оживился. Фокус изображения улучшился, и теперь он сумел сносно сфокусироваться на чётко прорисовавшемся силуэте тела.

— Ты-ы-ы… — заявил завсегдатай. И ни тебе боли в голове при произношении, ни прочих проблем того же толка и рода.

— Я, как видишь и слышишь, — ухмыльнулся прапорщик.

— А чё я здесь забыл? — уставился удивлённо клиент.

— О, брат… — затянул многозначительно надзиратель. — С такими вопросами тебе не ко мне надо обращаться, а к тому, кто ждёт, не дождётся тебя у себя в кабинете. Готов?

— К чему?

— Новым приключениям!

— Нет уж, спасибо! Хватит с меня! Хотя… А чё вчера было-то? Как я всё-таки попал к вам? Кто доставил?

— Патрульный наряд…

— И где он — сотрудники?

— В морге…

— Как?!

— Шутка! Ха-ха…

— Я серьёзно спрашиваю!

— Это будет делать в отличие от меня и тебя тот, к кому поведу! Двинули к нему…

— Да не гони, динозавр! Не будь чудовищем!

— Сам он — репликант! А та ещё рептилия!

— Значит, перебрал… — решил завсегдатай. — Или недобрал…

Что хуже — не ведал, как и того, почему всё-таки не удержался и нарушил обет не злоупотреблять крепкими спиртными напитками и прочими веществами наркотического воздействия на организм.

— Идём — вставай, — потянул прапорщик на себя завсегдатая.

— Руки убрал… — мгновенно отреагировал тот.

— Ну вот, и делай после этого людям добро!

— Добро, но я сам! Сам…

— Таки догадался… — отмочил конвоир.

— Фу-уф… — выдохнул тяжело клиент, и поднялся. Равновесие держал, но идти пока что не пытался, заново привыкал к земной гравитации, словно впервые ориентировался в пространстве родной планеты. Обошлось. Шаг получилось сделать, пускай и не совсем уверенный, но всё же. А за ним второй и третий. И пошло, и поехало. Он очутился за пределами камеры-одиночки. На глаза тут же попались иные "узники" в "обезьяннике". Лица почему-то оказались до боли знакомы, а одно и вовсе исковеркано из-за неё до неузнаваемости. — Это кто его?

Прапорщик лишь озорно хмыкнул. Ответ в его случае был очевиден, и его реакцию можно было смело трактовать именно так, а никак иначе.

— Неужели моя работа — этих рук? — взглянул на свои ладони завсегдатай, а затем перевернул иной стороной, изучая костяшки — не сбиты ли. Даже царапин не обнаружил. Кожа загрубела — и сам. А то, что он владел рукопашной борьбой в совершенстве, могли подтвердить многие клиенты в "обезьяннике". — Ё-маё! Что же я натворил?

— Это тебе ща и расскажут… — указал конвоир, куда далее следует держать путь.

Пришлось немного поплутать, правда недолго, нужная дверь благодаря "гиду" быстро нашлась. Он же и выступил швейцаром завсегдатаю, сказав напутственные слова:

— Держись, не сдавайся! ВДВ…

"Точно — десантник, как и я", — что-то припомнил клиент, входя в кабинет начальника РОВД.

— Майор… — отреагировал тот.

— Тёзка… — припомнил завсегдатай: вроде бы тоже обладает аналогичным званием, но состоит в несколько иной силовой структуре практически одного ведомства внутренних дел, но при этом на порядок выше. Так что мог чувствовать себя генералом. Однако это ему не давало повода вести себя по-хамски. Всё-таки в "гостях". — Я чё зашёл…

Завсегдатай запнулся.

— Точнее тебя кое-что привело к нам, а если быть совсем точным — мои бойцы, — подхватил в продолжение начальник РОВД. — Видел бы ты их! Ну и дал, так дал, что дальше некуда! Что опять на тебя нашло? Столько народу пришлось посадить… в "обезьянник"! А ведь если разобраться, то все сплошь и рядом пострадавшие от твоих рук — и свидетели!

— Потому что работа у тебя такая, как впрочем, и у меня!

— А вспомнил наконец-то, хотя и не прозрел до конца! Мы должны их защищать, а не… — запнулся сам майор МВД. И махнул с досады рукой. — Да что с тобой говорить!

— Выходит я понадобился Самому?

— Нахрена ты такой ему нужен!

— Ну не скажи…

— То-то и оно! Любит от таких психов держать подле себя, как ты! Когда и на цепи опасно! А уж в наморднике и то не стал бы выпускать в люди! Ты же зверь — чудовище!

— Так уж и зверь? Хотя не скрою: на монстра соглашусь! Ну так ведь и в обезьяннике сплошь и рядом твари сидят!

— Это ещё надо доказать!

— Я попробую…

— Что?

— Вспомнить — вдруг получиться, если немного помучиться… — заключил завсегдатай.

— Ох, Валера, ну и Холера же ты! И почему поселился в моём районе города? Съехал бы, хотя б временно на базу! Среди своих всё проще — лазарет обеспечен и без свидетелей! Тут мирная жизнь — за воротами КПП…

Говоря всё это, начальник извлёк из сейфа графин, а в нём некую тёмную жидкость.

— Коньяк?

— Бальзам, — дал понять: стоит залечить раны.

Организм принял необходимую порцию спиртного как должное — сошло за лекарство.

— Память вернулась или как? Может повторить? — намекнул не тормозить тёзка по званию.

— Погоди — не гони! — тряхнуло Валеру.

Азаровский, а такова была его фамилия по документам сотрудника КГБ Беларуси, стал в хронометрической последовательности вспоминать события героического пути по району находящегося в ведении того, кто сидел перед ним и нисколько не журил. Хотя мог и посадить… кого-нибудь другого, только не его.

— Курильщик, мать его в такую… — воскликнул Азаровский.

— Один точно был…

— Неужели я не одного зацепил, а…

Подсказки не потребовалось, снова последовала вспышка, и очередной провал памяти исчез. А затем ещё один и далее не один — кадр за кадром выстраивался в полнометражную картину.

— Вот ты мне скажи… — перебил начальник РОВД сотрудника КГБ. — На кой те было цеплять курильщика? Мало иных, когда миллионы! Тоже мне борец за права равноправия!

— Потому что я не курю!

— И чё? — достал сигареты из стола майор, вытащив одну из пачки.

— Не переношу табачный дым на дух!

Майор прикурил — намерено. И даже пахнул в лицо собеседника.

— Это всё равно, что я бы сейчас снял штаны и навалил кучу! Тебе бы приятно было?

Майор подавился дымом от сигареты. Поспешно затушил от греха подальше. На лицо оппонента стало страшно смотреть. Того и гляди: что-нибудь выкинет в том же духе, что и вчера с парой-тройкой курильщиков в "обезьяннике" или хуже того — его из собственного кабинета в окно.

— Слышь, не дури! Будет те озорничать, Азаровский!

Тот зажмурился, пытаясь мысленно успокоиться. Да перед глазами предстала картина вчерашнего дня…

* * *

…Он подошёл к остановке, собираясь куда-то поехать. И не столь суть важно, а то, что некий наглый тип закурил сигарету подле него — и ладно бы, но рядом стояла мамаша с грудным младенцем. А дым попадал на них. Вот и не выдержал. Поначалу вежливо так попросил, даже весьма деликатно для него:

— Сигарету проглотил!

Это и была его главная ошибка — солдафонство. Он повёл себя с юнцом, как с рядовым. А не в армии — вышел за периметр казармы.

Тот естественно не уступил, и сделал то же самое, что и майор, пыхнув ему в лицо. А дальше… Дальше лучше бы мозг не напоминал то, что он сотворил, поскольку женщина с младенцем первая заголосила:

— Маньяк! Людцы добрые! Только гляньте чё среди бела дня твориться!

Азаровский и впрямь поозорничал чуток — приспустил штаны и… его струя ударила в лицо низкорослого слюнтяя, заливая одновременно сигарету. Тот мгновенно сник.

— А в следующий раз я те на морду насру, засранец!..

* * *

Эпизод улетучился, а завсегдатай встряхнулся.

— Жуть! Как вспомню, аж не могу!

— Угу, — подтвердил майор.

Зря. Завсегдатай вспомнил лицо того типа в "обезьяннике". И иного…

* * *

…Уже иное место и сквер тихого "гангстерского" района. Снова курильщик и не то что бы уж такой наглый, как первый тип, но пошло по накату. В крови уже бродил к тому времени в изрядном количестве адреналин, поэтому вновь не сдержался и скорее сам пристал. Затравкой послужила пачка сигарет.

Тип попросил дать ему прикурить. Всего-то. Казалось бы, пройди мимо и пропусти мимо ушей его заявление. Но тот вдруг настырно рявкнул вдогонку. Пришлось обернуться и проучить. Последовал выстрел из… табельного оружия, скрытого на груди. И пуля ушла в дерево, обрубив сигарету нахала по фильтр.

— Курить — здоровью вредить! На будущее запомни! А лучше заруби себе это на носу, пока я там же те не сделал собственноручно аналогичную зарубку!

* * *

— Человека заикой сделал! — прозвучал голос тёзки по званию, словно из небытия.

Азаровский повторно вернулся в реальность.

— Какого ты стрелял? Просто бы в морду дал… — подсказал иной эпизод начальник РОВД.

* * *

У Азаровского вроде бы дальше настроение улучшилось. Адреналин прекратил пульсировать в крови — полностью растворился, пускай и не без последствий для злостных курильщиков. Как подвернулся очередной придурок. Иначе и не скажешь.

— Сигареткой не угостишь, дядя? — окликнул уже ближе к ночи Азаровского некий гопник.

— С детства не курю, — последовал прозаичный ответ с дополнением. — И тебе не советую — чревато — для здоровья!

— Уговорил. Тогда давай всё то, что имеется в карманах! Выворачивай их — не стесняйся!

— Шёл бы ты домой, сынок!

— Хм, с удовольствием! Только дай денег, папа!

— А ты заработай!

— Делать мне больше нечего! Считай: я рассердился — тебе удалось меня разозлить!..

Что уже было отмечать про сотрудника Комитета Госбезопасности. Произошло то, к чему стремился гопник. Меж ними возник конфликт.

* * *

— Да вроде бы я не сильно его — и старался не бить по голове! Хотя чего там можно отбить, когда и сотрясение мозга не грозит! — вступил в полемику Азаровский с начальником РОВД. — Кстати где он? Я, кажется, не заметил его внизу в "обезьяннике"!

— Правильно, он больше не с нами…

— Как — уже? Я его того…

— Не совсем — в больнице он. Только что справлялся у травматолога.

— И… не тяни! Что с ним?

— Жить будет!

— А ходить?

— Пока что даже на четвереньках не сможет!

— Почему так?

— А ты вспомни! Напряги то, что ещё не пропил окончательно! А недолго — и осталось! — настоял майор МВД.

Гопник попав в оборот, пытался сбежать, когда Азаровский сломал ему сначала одну руку с ножом, а затем иную для полноты картины и ощущений. А после ещё и ноги. Так что и уползти не мог. Благо хребет ломать не стал, лишь водрузил победно ногу и… пошёл пить.

На этом вроде бы всё — с происшествиями.

* * *

— А наряд? Мои сотрудники, что пытались задержать тебя до выяснения всех обстоятельств! На кой ляд ты сцепился с ними?

— Это они со мной! Я даже не успел представиться…

— Зато они едва было не иным образом! Чуть в морг не отправил!

— Да я всего-то и сделал чего… — перед глазами Азаровского промелькнул эпизод из прошлой жизни. — Кое-что вставил им кое-куда! Теперь понимаю, что зря! Не служить им больше в "органах" — свои же засмеют, дразня "голубками"!

Майор едва не прыснул от смеха, чуть удержался, притом, что следовало бы наехать. Но эмоции — и били через край. Полковником не стать — не хватало академии в послужном списке. Так хоть посмеяться — всё легче жить. А с таким соседом — вдвойне, если не втройне.

— Погоди, тёзка, — вдруг выдал на-гора Азаровский. — А что там за дамочка у тебя? Я бы вроде не цеплял женщин её возраста и характера.

— Это ты правильно подметил — с характером баба! И сама виновата!

— А чё так — и натворила?

— Считай, что у тебя появился союзник во всех твоих начинаниях — в борьбе со злостными курильщиками!

— А подробнее?

— Тебе зачем — влюбился? Только не говори: с первого взгляда!

— Да нет, просто интересуюсь…

— Я бы и сам не прочь, да… чокнутая она! Психопатка — одним словом! Та ещё дура!

— И всё же, что тебе стоит? Кстати, наливай по второй! А и про третью не забудь!

После второй разговор пошёл и вовсе простой, словно оба являлись старыми закадычными друзьями.

— А давай я её приглашу, сам и расспросишь по долгу службы эту "террористку", — заключил майор.

Это он хватил лишка, а Азаровский вместе с ним — графин опустел. Пришлось гнать прапорщика за очередным "лекарством", а попутно и дамочкой.

Тот явился со всем необходимым в кратчайшие временные сроки.

— Звали? — выдала с опаской настороженно дамочка.

Азаровский оценивающе взглянул на гостью. Та предстала в вечернем платье, которое скорее выставляло всё напоказ, радуя мужской глаз, нежели скрывало прелести женского тела, на зависть иным особам противоположного пола.

— Как звать — величать?

— Маша я, Мария моё имя…

— Валера… — выдал тот к большому удивлению начальника РОВД и самой дамочки. Быстро опомнился. — Я это к тому сказал, что…

Осёкся.

— А я — Александр… Сергеевич… — присовокупил тёзка по званию. — Но не Пушкин! Вы не бойтесь нас, просто хотим знать, что такую красивую и молодую женщину заставило пойти на преступление…

— Да я вовсе и не собиралась причинять вреда этому… даже не знаю, как обозвать…

— Лучше сказать — назвать…

— …хамло!

— Кто — я!?

— Оно…

Тёзка по званию кивнул в сторону Азаровского.

— Это она про того, у кого опалена голова, — вспомнил он дымящиеся пряди волос по всему телу того типа из "обезьянника".

— Сам виноват! Нечего было приставать!

— Разве? А он утверждает: попросил прикурить у вас! А вы…

— А что я…

— Да, — заинтересовался случаем Азаровский.

— Дала ему…

— Чё?! — вскочили мужики.

— …в смысле прикурить, а не то, что подумали! И как могли?! Я не такая!

— Типа ждёшь трамвая? — ухмыльнулся в продолжение тёзка по званию.

Женщина замолчала.

— Поздравляю, — искренне молвил Азаровский. — Так ему и надо — уроду!

Он догадался, что она пшикнула тому идиоту из баллончика.

— Лак в дело пошёл, а он уже курил, дебил? Я правильно вас понял?

— Я этого не говорила… — опомнилась женщина и оживилась.

— Ведь так всё и было? — покосился Азаровский на тёзку по званию. — А, Алексан Сергеич?

— Ну да…

Зря он это сказал, поскольку завсегдатай прибавил к его словам:

— Свободна!

— Правда? Не шутите! — отметила женщина: начальник РОВД изменился в лице. На нём у него проступило возмущение с удивлением.

— Можете поверить мне, как сотруднику силового ведомства — и не МВД, — заключил под конец, но не разговора Азаровский, предложив проводить дамочку на улицу из здания местного отделения милиции, подставляя руку, согнутую в локте.

Терять дамочке было нечего, к тому же она почувствовала мужскую силу и достоинство, исходящее флюидами от завсегдатая РОВД. И это было неожиданно даже для неё самой в тот момент. Чего уже было отмечать про тёзку по званию.

— Ты куда смотрел!? — вспылил Александр Сергеевич, наехав на прапорщика, заглянувшего из любопытства к нему в кабинет.

Немой вопрос, читающийся в глазах конвоира, не стал секретом от начальника.

— А чё я? И думал: вы их отпустили! Сами…

— Ты чем думал — жопой с ушами?!

— Мне думать не положено, а чё — исполнять приказы! Мне догнать их?

— Жить надоело?!

— Понял! Ухожу! Уже…

— Исчезни… — кинулся майор к окну, выходящему на улицу главным входом в здание РОВД, приметил внизу воркующую парочку. — Хм, голубки!

Про них его и уведомили телефонным звонком. Его побеспокоил начальник Азаровского, требуя немедленно направить по месту службы.

— Нет его у меня…

— А где он? Сбежал?

— Можно и так сказать, товарищ полковник…

— Найди и верни! Живо! Это приказ! Исполнять! Он нужен мне на базе со своими бойцами! У тебя на всё про всё — час! Время пошло с момента звонка!

Связь прервалась в одностороннем порядке на ином конце провода, отдаваясь на этом короткими гудками.

Тёзка едва не вывалился в окно, закричав на всю улицу, обращаясь к Азаровскому:

— Стой! Да погоди!..

Пришлось бежать спешно вниз и поднимать по тревоге всё отделение милиции.

* * *

— Это за нами, — догадался провожатый дамочки, уловив на слух вой сирен не одной машины, а целого картежа, несущегося по дороге в их направлении.

— Что всё это означает?! — растерялась на миг спутница.

— Да ничего страшного — детская шалость с моей стороны, — улыбнулся весело Азаровский. — Я умыкнул тебя у тёзки по званию.

— Да кто ты такой?!

— Всему своё время, Мария. Тем более что я заинтересовал тебя! А раз так, то назначаю свидание! Ведь не против?

— Вот так вот просто говоришь об этом, когда…

Она запнулась. Их окружили — толпа сотрудников милиции.

— Без паники! И стрельбы! — раздался голос тёзки. — Это в первую очередь касается тебя, Азаровский! Не вздумай озорничать!

— Вроде бы и не собирался, — дал понять тот: спутницу им не отдаст. — Хоть стреляйте!

— Да забирай — всецело твоя! — сразу перешёл к делу тёзка. — Мне только что поступил запрос от твоего начальника. Я должен доставить тебя с ветерком на место приписки. Что-то случилось и, похоже, экстренное! Ты требуешься ему со своей группой!

— Никак террористы объявились или наркоторговцы, — повеселел Азаровский. Он не мог и дня прожить без стрельбы.

— Ты — военный? — догадалась Маша.

— Ага, практически угадал, хотя и в молоко попала, — подмигнул спутник. — Придётся расстаться! Но я думаю ненадолго! Дождёшься…

— Чего?

— Меня? Я сам найду тебя! Так что не прощаюсь, а говорю — до свиданья! — назначил он его спонтанно. Впрочем, и познакомился аналогичным образом. — Отвечаешь мне за неё головой, "Пушкин"!

Последнее заявление Азаровского касалось тёзки по званию.

* * *

— А он кто? — поинтересовалась Мария у того после отбытия спутника с одним из нарядов местного РОВД на их авто и с ними в качестве сопровождения.

— Потом сюрприз будет, — заявил он вполне серьёзно.

— Типа военная тайна?

— Нет, скорее наоборот — сюрприз будет. Но думаю: вы с ним сойдётесь — в хорошем смысле слова! Ты же не замужем!

— Отсутствие обручального кольца на руке не повод так думать про женщину…

— А я и не думаю, я знаю по долгу службы. Работа у меня такая — собачья! Некому постоять за тебя, вот и делаешь это сама! Иначе бы не попала к нам, да ещё в таком привлекательном наряде!

— Я не такая, — смутилась Мария.

— Помню-помню, — усмехнулся тёзка по званию.

— И трамвая не жду — собственную машину имею!

— И квартиру…

— Да, я…

— Бизнес-вумен!

— Леди…

— Тогда разрешите мне вас сопроводить до дома?

— Набиваетесь на свидание? А как же Азаровский?

— Скорее адрес ваш для него хочу получить…

— Стало быть, дружите?

— Почти… угадала…

— А познакомились как?

— А вот это тайна! И не пытайте, Мария, не скажу!

— Хорошо, сама выясню — у него. Так я пойду?

— Нет, не отпущу…

— Боитесь за меня или друга, что не узнает моего адреса?

— Для него это проще простого. И тут я не помощник ему.

— Кажется, я начинаю понимать, при каком силовом ведомстве он состоит. Сам намекнул, а вы лишний раз напомнили.

— Что-то не так — вас не устраивает — его рот и вид деятельности? Когда он — боевой офицер! У него наград столько, что Жуков отдыхает!

— Скажите мне, только честно: он убивал?

— Вот чего не знаю, того сказать не могу! А врать не хочу, да и не стану! Разбирайтесь сами! Но одно прямо скажу: если бы не он — не избежать вам суда! И кто знает, чего ещё дальше! Не зря говорят: от сумы и тюрьмы не зарекайся!

— И это наши защитники! А ещё мужики! Слабой женщине даже нельзя постоять за себя в нашей стране!

— А ну иди в машину, — взял тёзка Марию за руку. — И не вздумай вырываться! Я слово дал Азаровскому!

И уже в салоне налил пять капель бальзама спутнице завсегдатая.

— Не побрезгуй!

— Я не пью с утра! У меня работа!

— А я где, по-твоему, нахожусь, как не при исполнении служебных обязанностей! Это ж лекарство — бальзам… на душу!

— Да я по жизни не употребляю, гражданин хороший…

— Чё, правда? Не пьёшь, и не куришь! Да и по всему видно: спортом увлекаешься! И повезло же Азаровскому!

— Не факт…

— Мне не гони: я — мент! Хрен обманешь! Ой, извините, за мой язык — сорвалось… — удивился сам себе майор за столь деликатное обращение с дамочкой. На него и впрямь что-то нашло.

— А как вы думаете…

— Относительно чего, Мария? — продолжился меж ними разговор во время езды по городу.

— Работы Азароского. Куда его могли направить с бойцами?

— Да куда угодно…

— В нашей стране или…

— Или…

— Неужели? А разве мы с кем-то воюем?

— Нет, только со своими людьми в пределах родной страны…

— !?..

— Шутка…

— Я вполне серьёзно!

— Могли понадобиться тем же россиянам…

— Где? В Чечне?

— Да нет, скорее по ликвидации бандитской группировки или наркотрафика. Обычная для него в таких случаях практика. Хотя у меня есть подозрения: дело идёт о передачи ряда вооружения Россией по программе Военного партнёрства. Но я вам об этом не говорил!

— Вы про что — оружие? А какое — стратегическое или тактическое? А может ядерно…

Майор применил силу, зажав спутнице рот ладонью. Сержант за рулём и ухом не повёл. Спроси его кто о том самом — скажет то, что и майор: ничего не видел и ничего не слышал.

* * *

Азаровский шёл в полной боевой выкладке по базе, а за ним шествовали его люди все в боевом снаряжении. Их на плацу перед техникой сопровождения ожидал полковник. Предстояло пройти последний инструктаж перед отлётом. Секретность задания была максимально высокой, поэтому всё предстояло узнать лично от него и за пару минут перед вылетом, поскольку на посадку зашёл боевой вертолёт транспортного предназначения для высадки десанта.

— Готов?

— Вопрос — к чему?

— По дороге объясню, — приказал полковник начать погрузку бойцам Азаровского в ангар вертолёта, способного перевезти по воздуху БМП-3. Иным её для них и прихватили.

— А почему не на "Ил-76" летим? Проще бы было! Все разом и поместились!

— А ты подумай…

— О чём? Тема для размышлений?

— Военное сотрудничество. Разоружение 90-х. Отказ от ядерного оружия и…

— Понял. Когда, куда и в каком количестве? И всё прочее, командир?

— Всё здесь, — передал полковник пакет майору.

Тот вскрыл и углубился в изучение карт, осматривая маршрут наземного следования колонны в ночное время суток. А днём такое оружие не перевозили — даже технику на учения на полигоны в Беларуси выводили, дабы не стращать мирных граждан. А то, что потом у тебя идёт "война" под боком — военных интересовало мало. Хотя люди привыкли. А вот заезжие гости частенько паниковали, ожидая обещанного всеми кому ни лень конца света. Вот где была для местных потеха. А та ещё забава.

— Интересно, это становиться весьма интересно… — молвил про себя Азаровский.

— Задача ясна? — поинтересовался полковник.

— Так точно!

— Реально осуществить — груз сопроводить без эксцессов и прочего такого?

— Вне всякого сомнения! А что, есть предпосылки?

— Кто знает. Мы — мирная страна, но действовать придётся не на границе, а прямо на базе у союзников. И в контакте с ними сопровождать "груз" до места нового базирования уже у нас.

— Тогда вообще нечего опасаться.

— Только учти: союзники союзниками, но будем на чужой территории, как ни крути. И там у них свои неписаные законы и заморочки. Ты уж постарайся держать себя в руках, а то я наслышан о твоих гражданских "подвигах"!

— Я работу с отдыхом не смешиваю!

— Знаю, просто сам всё понимаешь, и не мне тебя учить! Лишний раз напомнил…

— Как прикажете, а и в отставку подам, если потребуется, но после выполнения поставленной задачи! А непременно будет выполнена вся в точности и без эксцессов! Я профессионал!

— Тогда считай себя уже полковником…

— А как же вы — и куда?

Речь зашла об отставке.

— Пора подумать об уютном кресле и кабинете, — намекнул командир о генеральских погонах и новом статусе. — Сам мне сказал — и не за глаза. А Он умеет держать данное слово!

— Как и я — вам, — отдал должное Азаровский своему командиру, передав бойцам группы инструкции с документами, кои сам успел поверхностно изучить благодаря зрительной памяти. Карты с соответствующими пометками отпечатались у него в памяти, и он мог воспроизвести их в любое время дня и ночи последующие две, а то и три недели безошибочно, поскольку в дальнейшем бы уже стала наслаиваться новая информация и не одна из разных источников по выполнению иных боевых заданий и прочих серьёзных поручений в роли группы сопровождения и захвата при случае.

* * *

Их уже встречали на аэродроме скрытом в лесном массиве в пределах России. Некогда огромная страна распалась, и теперь на её останках возводилось нечто новое, но пока что по старому шаблону. В первую очередь военная помощь и сотрудничество, а уж во вторую экономическая составляющая. И если в первой области всё было на должном уровне, то в иной — настоящая баталия сродни информационной войны. Хотя могло случиться и так: всё это для отвода глаз простых обывателей и СМИ, дабы те не совали свой нос куда непотребно. Отсюда и секретность миссии по сопровождению груза. И то, что легко обнаружить в небе, также сокрыть на земле от сил блока НАТО. Спутники спутниками, а отследить действия военных в разных уголках огромной страны не так просто и тем более закономерность. Ведь всё сделано под видом учений. Отсюда и переброска техники из одной страны в иную на полигоны. И не всегда обычные, а ядерные. Вот на один такой и приземлились вертолёты из Беларуси — транспортные, а не боевые, пусть и вооружение на них имелось соответствующее — для необходимого отражения атак извне. Ну так обычная практика. Без этого никуда. Безопасность экипажа и десанта или груза военного предназначения должна быть на должном уровне и в мирное время. А оно таковым не казалось тем, кто был знаком с планами США. И Азия — плацдарм. Подбирались…

— С прибытием, бульбаши! — рапортовал офицер встречающий с российской стороны.

— Здорово, союзнички, — выдал Азаровский, не став озорничать — обзывать москалями. Это прерогатива хохлов. — Ближе к делу и по существу! Нам куда и когда отчаливать?

— Уже, за мной, пожалуйста. И убедительная просьба: не отставать…

Выгнали транспорт. Гости облепили БМП-3 снаружи, не забираясь внутрь — по-боевому, устремились за "УАЗ" сопроводителя. По прибытии на железнодорожную ветку заняли своё место на одной из платформ и двинули по направлению родины.

Всё произошло быстро. Россияне подготовились и ждали только их для отправки. Обошлось без нервозности и взаимной неприязни. Это политики на ножах, а обычнее люди и тем паче военные — братья. Тем более если учесть, что ещё совсем недавно являлись военнослужащими одной страны, разваленной теми же политиками. И случись что, скорее выступят вместе против них, нежели пойдут на поводу. Но опять же — низшие чины. Высшие в генеральских креслах будут и дальше отстаивать свои тёплые места. А простым офицерам терять нечего. Квартироваться и то негде. Россиянам — вне всякого сомнения. В Беларуси чуть лучше, но не то чтобы. Общаги, как ни крути. И не приватизировать — коммунальное жильё.

Короче пошли знакомиться — сначала командиры в отдельный вагон, а затем и их бойцы при них меж собой на платформах, оборудованных под контейнеры, где имелось место для отдыха. Не полки, ну так и не нары. Даже матрасы с прилагающимися к ним комплектами постельных принадлежностей прилагались — одеяла и жалкое подобие подушек.

Отдыхать можно, но не положено, да и мало ли что. Это и пожелал выяснить у союзников Азаровский.

— Добрый день… — объявился он в штабном вагоне.

— Скорее, спокойной ночи, — пожелал ему всё тот же офицер, встретивший их на взлётно-посадочной полосе.

— Без разницы. До границы мы у вас в гостях, потом вы у нас…

— В таком случае угощайся, чем Бог послал…

— Я бы вас и подальше… Надымили!..

— Предлагаешь нам не курить?

— Хорошо и то, что не стали пить. Хотя с другой стороны…

— Чего-чего?

— Демаскируете! Снаружи вагона кажется: горим — пожар устроили!

— Из боевых офицеров, стало быть…

— Доводилось пострелять и в мирное время уже при развале в родной стране. Но всё больше отморозков.

— Азаровский… — подал голос полковник.

— Он прав, — затушил сигарету капитан. И его примеру последовали иные офицеры за исключением одного полковника с российской стороны. Тот потягивал сигару как ни в чём не бывало.

Азаровский спустил штаны.

— Нет, — зажмурился на мгновение его командир. — Только не это…

Майор собрался оправиться прямо здесь.

— Опять то же самое! Прям как ребёнок малый!

Полковник с российской стороны подавился сигарой.

— Это что такое!?

— Пока сцу, а потом и насру, — выдал Азаровский. — А чё? Что естественно, то не безобразно! Вы же курите, и я вам не мешаю!

— Вот…мля, — избавился полковник от сигары.

— Ну, чё уставились? — выдал в продолжение Азаровский. — Чай не на зоне — военные!

И натянул штаны.

— Что-то резко перехотелось!

В ответ раздался смех. Так и познакомились, вспомнив, что не на пикник собрались — задание всё-таки сверхсекретное и боевое. Распределили обязанности и полномочия.

— Тогда не прощаюсь, — отправился майор-белорус к своим бойцам. Тем более что путь пролегал вблизи с территорий Украины, и пересекать границу меж Россией и Беларусью предстояло в месте слияния трёх границ. А там всякое могло случиться. Кто знает, чего могут выкинуть хохлы. Хотя и они в последнее время при смене президента страны стали более лояльно относиться к политике восточной державы, меньше заглядываясь на запад. И потом братья-славяне. Но придурков хватало, чего говорить про россиян или отмечать про белорусов. А уж агентурных разведок различных стран, как мух — все завербованы в посольствах и тех, кто приписан к ним.

— Та ещё поездка будет, — дал понять Азаровский: не стоит расслабляться. С ядерным вооружением шутки плохи. Не доглядишь и поминай как звали. И спиртное не поможет избавиться от проблем с лучевой болезнью.

На железке продолжало изрядно трясти, и дабы не сидеть без дела бойцы занимались прихваченным оружием, сменяя на часах часовых…

 

Запись N3

— НЕЗНАКОМЦЫ —

Эластичные ремни не устояли под напором острого лезвия затемнённого клинка, и лопнули, освобождая конечности психа.

— Ха-ха… — радостно подскочил тот с прокрустова ложа, потирая запястья рук, а затем массажируя голенища.

Конечности затекли.

— Сам сможешь идти? — поинтересовался Фомин.

— Как нефиг нафиг! — выдал на-гора псих. — Мне бы ещё оружие…

— Служил?

— Воевал! — выдал однозначно пациент.

— Хреново… — отметил лишний раз сотрудник ФСБ.

— Не бзди, а бди, сопляк! Прорвёмся!

— Сорняк — не путать, псих! И слушаться меня — и только! Ни шагу от меня — всё понял?

— Как скажешь, а прикажешь, гражданин начальника! Руки чешутся! Так бы и съездил по харям этим тупорылым санитарам! А лучше бы ногой по самому больному месту!

— Никак приставали?! — изумился Егор.

— Если бы, я их порвал, как сам мои ремни! Зубами бы кадык выгрыз!

— Да ты и впрямь псих! Тебе самое место в психиатрической клинике!

— На себя погляди — собрался воевать с психопатами!

На шумный разговор отреагировал некто, чуть приоткрыв дверь. В щели мелькнул глаз с носом из любопытства. В него — ноздрю — и воткнул дуло ГШ-18 сотрудник ФСБ.

— Пикнёшь — пристрелю!

Вместо этого послышался иной внутриутробный звук провокационной направленности.

— Засранец! — ухмыльнулся псих.

Фомин распахнул дверь настежь. Перед ним предстал дежурный психиатр, поскольку дело было уже к вечеру, то он здесь за главного. Хотя как взглянуть, если учесть статус залётного гостя.

— Я забираю его у вас, — кивнул он на психа, довольно выглядывающего из-за спины.

— Не делай этого, сопляк, — выдал психиатр. Зря. Эта была, пожалуй, его главная оплошность.

Егору надоело неуважительное отношение к себе, как к сотруднику ФСБ и он решил проявить себя во всей красе.

— Это не обсуждается! И никаких претензий на сей счёт не принимается! Он больше не в вашей юрисдикции!

— Тогда документ гони!

— Да пристрели ты яво, ить отстрели чаво ни того… — подал голос свидетель.

— Заткнись, псих!

— Признаёшь ошибку, сопляк? — не унимался психиатр.

Его и взял Фомин в заложники, понимая: иначе за пределы психиатрической клиники не выбраться.

Охранник на КПП ошалел, когда узрел, что происходит.

— Руки в небо! И раскрытыми ладонями ко мне! — рявкнул в приказном тоне Егор.

— Делай, что он говорит, — смирился психиатр с незавидной участью заложника.

КПП осталось позади. Гость с пациентом минули его без особых проблем.

— Ура-Ра-А… — разорался псих.

— Ты чего кричишь? Т-с-с! Тихо… — настаивал Егор на тишине.

Псих не послушался. А зря. Кто-то караулил его здесь — точнее их. Последовало появление силуэта некоего мрачного типа, выскользнувшего из тени и…

"Вспышка!" — подкинуло сознание Фомину, прежде чем он погрузился в кромешную тьму, продлившуюся всего ничего, но её ему хватило. И вновь очередной всплеск пламени, но уже за спиной. Оглянулся мельком назад. КПП поглотил огненный взрыв, напоминая по форме ядерный в миниатюре.

И новая вспышка, исходящая от незнакомца-террориста. Снова едва успел увернуться каким-то чудом. Иное в лице психа бросилось в кусты, укрываясь поспешно за ними. Но тщетно. Растительность в следующее мгновение испарилась. В зарослях образовалась гигантская проплешина, куда устремился незнакомец, преследуя свидетеля преступления.

Егор уже держал его на прицеле, выстрелил по ногам. Последовал одиночный выстрел. О предупредительном в воздух и речи ни шло, он бил исключительно на поражение, но с минимальным риском для здоровья, возникшего из неоткуда противника. Толку — всё без толку. Пуля даже не достигла его. А затем иная, и все прочие из обоймы.

— Да что это такое!? — было невдомёк ему, с кем столкнулся. — Какой-то неуязвимый! Прям пуленепробиваемый!

Пожалел, что не имеет гранаты при себе, схватился за "Пернач". И вновь полетела короткая очередь пулями калибра 9-мм. И снова хоть бы хны. Преследователь психа даже не удосужился обернуться на него, словно намеренно игнорировал, как какого-то назойливого паразита, и, веря: после прихлопнет, едва разберётся с психом.

— А чтоб тебя-А-А… — кинулся Егор вдогонку за беглецами.

Психиатр почувствовал себя на какое-то мгновение психопатом. То, что твердил ему при встрече в клинике псих, оказалось сущей правдой, а он не верил. Хотя и теперь даже узрев всё воочию, считал обманом зрения.

— Мои глаза-А-А… — кричал он не столько от боли, сколько обиды. В одночасье ослеп. Поэтому не видел того, что происходило дальше, иначе бы окончательно рехнулся, сменив место врача на ложе пациента в собственной клинике.

Охраннику повезло меньше. Он и подумать не мог, что пуля окажется столь мощным взрывным устройством, а тем более с ядерной начинкой. Обгорел, отлетев от места взрыва на пару-тройку метров, и сейчас висел обмякшим телом на заборе с колючей проволокой, стараясь собрать расползающиеся из утробы внутренности.

Егор не обратил на это внимания, сосредоточившись целиком и полностью на незнакомце. Он наконец-то дождался того, о чём и мечтать не мог всю свою сознательную и несознательную юность, особо не заморачивался, чем всё это в конечном итоге обернётся для него. Приключения захватили его — эмоции били через край, напоминая фонтан страстей. Это было стоящее дело. Он уже грезил очередной звездой на погонах и не в качестве дополнения к лейтенантскому званию подстать старшего, а минимум майора. Сильно размечтался. Незнакомец спустил его с небес на грешную землю, упустив беглеца. И теперь мог выйти на него разве что за счёт сотрудника ФСБ. Объявился перед ним в самый неподходящий момент.

Последовал навал тени и удар, отбросивший Егора наземь, а затем прыжок и новый пробой в живот рукой, а после дополнительно ногой.

Незнакомец делал отбивную из Фомина, лишая того возможности оказать достойное сопротивление — выбивал оружие, лишая последовательно всего того, что тот пытался противопоставить ему. Поначалу Егор утратил "Пернач", затем "ГШ-18". Та же участь постигла клинок. А после противник нанёс решающий удар в лицо.

Фомин неестественно дёрнулся и завалился всем телом с грохотом на траву, отваливаясь от ствола дерева.

— Убью гада-А-А… — заорал сверху псих, прячась в густой кроне дерева.

Незнакомец упредил его ответные действия, полагаясь на всё тоже странного вида оружие, стреляющего ядерными пулями, вылетающими из ствола подобно лазерным лучам или трассирующим зарядам.

Егор очнулся от оглушительного взрыва и ударной волны, почувствовал, как на нём горит одежда, кинулся инстинктивно в сторону, спасаясь бегством, а заодно стремился затушить огонь на теле. Прыжок пришёлся в воду. Он с головой погрузился в водоём — всплыл. Пруд по виду напоминал…

— Лужа-А-А… — дошло до него: он на месте преступления — и уже второго подряд. Совпадение или случайность? Как знать! Но мрачный тип явно находился в засаде. Тогда почему на него никто не отреагировал? И где сотрудники ФСБ? Неужели не поверили? Эх, Фетисов! Егор пожурил его про себя. А затем и себя. — Лажа!..

Подался на поиски психа. Картина увиденного заставила вывернуться его нутро наизнанку. Рвотный рефлекс не удалось сдержать. Зато стало значительно легче, но никак не на душе. Егора не то что кошки скребли изнутри, а как минимум хищные сородичи из числа тигров или львов.

Древо предстало опалённым. С него до сих пор осыпались иссохшие в одночасье листья и пепел, на который распалась крона, устилая всю землю вокруг, в том числе и тело психа. Тот добегался из клиники на свою погибель.

Как он и рассказывал про случай столкновения с незнакомцем — соседа — сам походил на него по описаниям. Его словно разнесло изнутри при попадании атомной пулей и выжгло все внутренности.

Воняло палёной плотью. От тела психа исходил струйкой дым. Труп человека продолжал обугливаться. Незнакомца нигде не было видно — вообще ни одного следа. И почему он не оставил их? Хотя бы один на земле. Не мог же парить в воздухе на небольшом расстоянии от неё или ступать точно кошка.

— Чёрт! Да что же это такое, а происходит, когда твориться!? — не сдержался Фомин.

Вызывать никого из сослуживцев не пришлось, вперёд них на происшествие у психиатрической клиники отреагировал дежурный наряд милиции. Егор признал их, а они — его. Это были те самые сотрудники МВД, доставившие его сюда эскортом. И сами доложили начальству, а то куда следует в иную инстанцию.

Явилась штурмовая группа ФСБ во главе с полковником.

— Фомин!..

Ноль реакции.

— Егор!..

Ответ остался идентичным.

— Сынок… — приблизился Фетисов к нему, дёргая рукой за плечо. — Очнись!

Сотрудник находился в трансе, но не сказать: в шоке. Притом, что его глаза выпирали из орбит.

— Ты как? Живой?

— А… — наконец-то проступила у него ответная реакция на все прежние заявления старика.

— Ну, Слава Богу… — обнял его по-отечески начальник, зашептав на ухо. — Держись! Крепись! Я разберусь с теми гадами, кто устроил тут войну тебе! Только скажи мне: это были террористы? Арабы или кавказцы? На кого похожи? Одеты во что?

— Во что-то такое… — начал было отвечать Егор, а затем резко замолчал. У него не находилось подходящих слов. — Вы смотрите фантастику — голливудские боевики?

— Нет, предпочитаю отечественную классику с русскими актёрами! Голливуду до нас далеко!

— А зря! Незнакомец был облачён на манер солдата из будущего. Шлем на голове, как у мотоциклиста и обтягивающая одежда подобно бронежилету из кевлара. И…

— Я понял, абсолютно всё: это был мотоциклист!

— Не сказал бы, — продолжал бормотать Егор от безысходности.

— Тогда помолчи! Успокойся…

— Я спокоен, как никогда…

— Врача! — настоял Фетисов.

— Не надо… — опомнился Егор. Уж очень ему не хотелось возвращаться в стены психиатрической клиники, во второй раз можно и не выйти. — Я не псих! И как раз общался с одним из них! А когда вывел за территорию клиники в качестве свидетеля преступления произошедшего здесь и во второй раз подряд…

Пытливо-вопросительный взгляд Егора уставился на Фетисова.

— Почему не выставили засаду?

— Где?

— Здесь!!!

— На кой, сынок?

— Как это на кой, когда тут было совершено преступление!

— Кто тебе это сказал — псих?

— Не верите — ни единому моему слову? За психа держите?

Фетисов отстранился от Фомина.

— Да кто тебя держит! Ты свободен!

— Отстраняете от расследования?

— Ночь на дворе! Отправляйся домой, завтра с утра на свежую голову с тобой и потолкуем! Это приказ! Исполнять!

Фетисов подозвал Павла.

— Помоги ему, видишь не в себе.

— Сделаю, шеф. Не сомневайтесь!

Напарник силой усадил Фомина в машину и покатил, но не к нему домой, а в ночной магазин.

— Ты чего будешь пить?

— Воду… — выдал на-гора Егор.

— Ну ты прямо как верблюд!

Во рту и впрямь сушило.

— Давай начнём с пива? — предложил Павел.

— Нет, мне бы лучше минералочки.

— Как скажешь, Фома…

Напарник обернулся довольно быстро, прикупив всё необходимое из ларька — остановился на обочине дороги.

Егор приложился к бутылке минеральной воды, и пока не осушил ёмкость в два литра до последней капли, не выпустил из рук, отправив в боковое окошко за пределы авто.

— Ещё есть?

— А ты не лопнешь? — рассмеялся Павел, протягивая иную пластиковую ёмкость с пивом.

— Минералка закончилась? — перепросил Егор.

— Я ж не думал, что ты такой насос! Верблюд в сравнении с тобой отдыхает! Куда только влезает?

Пиво ушло на ура.

— Ну ты ваще, даже мне ни капельки не оставил! Как я теперь буду грызть копчёный кальмар с сыром? Случаем сам есть не хочешь?

— Нет, только пить — во рту сушит…

— Ты это — машину мне не затопи! Недавно купил, ещё не хватало, чтобы ты мне её обновил!

— За это не беспокойся, — отправился Егор до ветра, делая вид, будто подышать, а сам по тому самому случаю. Терпеть не было мочи, при том при всём, что по-прежнему хотелось пить.

Он отошёл в сторонку, спустившись по скату дороги с обочины в кювет, и… ему под ноги попалось нечто странное. Сам бы он не обратил внимания на предмет вычурного вида, если бы тот не замигал во тьме, переливаясь огоньками, сменяя цветовую гамму в непонятной последовательности. Наклонился и подобрал.

Это был шлем и не сказать: выполнен из пластика или какого-то иного химического или металлического сплава. Примерил грешным делом и уловил позывной.

— Бион! Бион…

Кто-то настойчиво требовал ответа.

В голове Егора мелькнула подспудно мыслишка ответить, однако удержался. Если тот, кто пытается связаться с ним, получает сигнал от передатчика встроенного в шлем, вскоре объявится здесь. Так зачем спешить. А соответственно на него можно организовать засаду.

Быстро оглядевшись по сторонам с помощью фонарика от мобильного телефона, Егор подался в машину к Павлу.

— Тут такое… — начал он впопыхах излагать свои мысли невпопад. — Одним словом — засада!

— Чё… — подавился напарник, обливая пивом из банки штаны. — Ну вот ведь, а! До ветра ты ходил, а обмочился я! Словно делал это вместо тебя и против ветра!

— Сюда взгляни! — затряс Егор шлемом в руках.

— Хм, с тюнингом хреновина! Дорогая, поди! Где взял?

— Второго там нет, да и этот с сюрпризом! Сам послушай…

Егор сунул шлем на голову Павлу. Тот попытался прикоснуться.

— Нет, ничего не трогай — чревато…

Чем — спросить Павел не успел, услышав позывной:

— Бион…

— Чё? Это кто и кому?

— Тихо ты… — сорвал Егор у него шлем с головы. — Думаю, скоро узнаем, если тут задержимся подольше!

— Ну, я не знаю. Шеф вообще-то мне приказал тебя доставить домой, чтобы ты проспался, да и мне не мешало бы, а ты тут хрен знает чё — и предлагаешь! "На" это нам упало?

— Не держу, хотя один не справлюсь!

— Так и быть покараулю тебя, дурака, в машине, — перебрался Павел на задние сиденья, где разлёгся и… захрапел, как ни в чём не бывало.

Егор лишь недовольно покачал головой. Делать было нечего, пришлось выступить в качестве приманки, благо оружие у напарника имелось. Им и вооружился, отправившись в кювет, нахлобучивая шлем на голову. Сильно хлопнул сверху, поскольку в следующее мгновение произошло нечто, что перевернуло его мировосприятие. Он оказался закован в эластичную броню. Поспешил к Павлу, но замер перед ним, устремив беглый взор к стеклу заднего вида на боковой дверце. Перед ним стоял тот, кто стрелял в психа.

Замешательство на пользу не пошло, с иной стороны авто возникло аналогичное отражение. На него и уставился в дальнейшем Егор.

— Живо в средство передвижения, Бион! Время уходит! Хронометр подводит! Почему так долго? И где пропадал?..

Слишком много непонятной информации разом, которую не мог пока осилить Егор, благо отреагировал адекватно, подыграв незнакомцу в женском обличии — казалось, поймал удачу.

Незнакомка прыгнула за руль на место водителя, а её спутник расположился на месте пассажира, на переднем сидении, так как заднее до сих пор занимал Павел, продолжая беззаботно посапывать в свои две дырки, пока не задействовал третью в качестве крупного калибра.

— Мы не одни, — резко дала по тормозам незнакомка, оборачиваясь назад. В одной руке она держала то самое странное оружие, стреляющее ядерными пулями.

Нашла где применять, дура? Обошлось. Не стала этого делать.

— Вышвырни его, Бион! Живее! Поторапливайся!

"Хм, раскомандовалась", — не удержался Егор, мысленно отмечая про себя. Выхватил в противовес обычное оружие.

— Сдавайся! И не глупи! Отдай мне своё оружие!

— Бион! Ты заодно с ними? — изумилась спутница.

Видеть лица из-за опушенного стекла на шлеме Егор не мог, но голос выдавал её эмоции.

— Делай, что велю! Это в наших общих интересах!

— Ты не Бион! Ты…

Егор стремился вырубить спутницу, метя ребром ладони под шлем в шею. Вместо этого последовал укол и не укором на словах, а действием. Он вскрикнул от боли и погрузился в аналогичное состояние Павлу. А когда очнулся, то очутился рядом с ним на обочине в канаве. И даже на какой-то миг показалось: незнакомка бросила их.

Не тут-то было. Она объявилась столь неожиданно, как и тогда, когда впервые столкнулась с ними у машины. И ничуть не изменилась, оставаясь прежней воинствующей амазонкой из фантастического будущего.

— Где Бион? Что с ним? В ваших же интересах отвечать мне чётко и коротко, иначе… в противном случае…

Она не договорила — намерено.

— Е-Е-Ег-гор-р… — запинаясь, прорычал Павел. — Это кто? И что ей надо от нас, а?

— Говорил же дураку: давай устроим засаду! Терь понял всё, к чему я тогда говорил это?

— Не-а…

— Тогда не заморачивайся, тебе это вредно, всё одно не поймёшь. Я сам ещё ничего толком до конца не осознал, но ход мыслей незнакомки уловил. Дозволишь мне пообщаться с ней?

— Ты ей объясни: если она нас сейчас же не отпустит, будут большие неприятности! Мы сотрудники ФСБ…

Последняя фраза Павла адресовалась незнакомке. Та была непробиваема.

— Где Бион?

— Не знаю, — заявил Егор. — А то, что нашёл этот шлем…

Он кивнул на свою находку, которая теперь принадлежала незнакомке.

— И там, где застукала нас! А жаль не мы — тебя!

— Да, её бы за то самое место взять, — отметил Павел обольстительные формы тела незнакомки в облегающем бронекомбинезоне, и нисколько не скрывали, сколь напротив подчёркивали идеальную фигуру обладательницы. — Если и на лицо такая же — считай: всё забыл и уже простил!

— Помолчи, — процедил сквозь зубы едва слышно Егор. — Не тупи!

— Сам! Что если я влюбился в неё с первого взгляда?

— Она — убийца! А её напарник едва не прикончил меня, зато пару психов и охранника клиники… — напомнил Фомин, с кем имеют дело.

Повторять свои вопросы незнакомка не стала, предпочтя словам действия. В её исполнении последовал предупредительный выстрел в сторону, а не в воздух. Глаза сотрудников ФСБ ослепила яркая вспышка света.

— Это чё было? — возопил Павел. — Ты это видел, Фома?

— Спакуха, Паштет!

— Как бы не так! Ща эта психопатка пустит нас на фарш! Мы для неё не более чем мясо — поджарит! Чем таким стреляет?

— Я думаю атомным оружием с ядерными зарядами.

Павлу захотелось пить, как прежде Егору. Во рту в мгновение ока пересохло, даже слюна не выделялась.

— Она облучила нас, дура! Мы получили дозу радиации!

— Водки захотелось?

— Ща бы ведро опрокинул и не только на себя, но и в себя!

Незнакомка приблизилась, грозно наступая на привязанных одного к другому сотрудников ФСБ.

— Отвечать по существу исключительно на поставленные вопросы!

— Не в курсе мы! — опередил Паша Егора. — Слышишь ты! Шлем сними, если оглохла! И вообще не при делах — я! Это всё он — Фома!

Павел сдал Егора с потрохами.

— Предлагаю разобраться и без кровопролития, — заявил Фомин. — Будьте благоразумны! Вы из будущего? Правда?

— От псих… — не унимался Павел. — Совсем чокнулся после схватки с одним из этих терминаторов!

Перебранка друзей заставила незнакомку взять очередную паузу. А после заявила им обоим:

— Время трансформации? Какой нынче год? И что за эпоха?

— Ха, да она чокнутая! Из психушки сбежала! — свихнулся Павел, отказываясь верить в то, что для Егора стало очевидно сразу, но пока не подавал виду.

— 2012 от Рождества Христова, если мне не изменяет память!

— Точнее, — настояла незнакомка на более доскональном ответе.

— Лето — конец…

— Нам… — вмешался Павел. — И на кой я с тобой связался? Лучше бы выполнил наказ старика! Вот где дурак!

— Конец чего — света?

— Да вроде день… — отреагировал Егор своеобразно.

— Месяц!

— Август…

— Ещё есть время, — прикинула в уме незнакомка.

— У нас или у тебя? И до чего? — мог договориться Егор.

— Она нас убьёт… — затянул Павел. — Из-за тебя-а-а…

Егор боднул его, поскольку слова не действовали на напарника. Тот ответил ему.

— Баран!

— Сам овца!

— Я вам не помешала? — вмешалась амазонка. — Или пристрелить обоих?

Заложники мгновенно успокоились.

— Предлагаю сотрудничество, — выпалил Егор на словах за неимением табельного оружия.

— Смысл, — отмела напрочь его предложение незнакомка. — Вы не из Армии Союза! Апокалипсиса не избежать!

— Звиздец… — не удержался в который раз от резкого заявления Павел.

— Ты заткнёшься или нет?

— Или нет, — был ответ.

Егор снова переключился на незнакомку.

— Что за Армия Союза? Вы кто? Откуда? Из будущего? Если наш мир под угрозой исчезновения, то я готов содействовать вам во всех начинаниях! Мы с Павлом сотрудники ФСБ. Вы в России…

— Знаю, почти дома, но… — осеклась незнакомка. Что-то по-прежнему тревожило её.

— Бион? Он ваш напарник? С ним что-то случилось, раз я обнаружил его шлем? И на мне сидел, как влитой, — заговорил Егор, пытаясь заговорить зубы незнакомке, как показалось Павлу.

— Что же мне делать… — призадумалась она, — …и с вами?

— Отпустить! — выдал Павел.

"Простая наивность", — пожурил его про себя Егор. Если бы ни отец Усольцева, напарник вряд ли б закончил академию, а затем угодил в структуру ФСБ, пусть и новый отдел, где хватало непонятных людей вроде него. Словно кто-то нарочно ставил эксперимент, проверяя их всех на вшивость.

— А нам что делать в таком случае? — ещё больше озадачил Егор незнакомку.

— Ликвидировать я вас не могу — запрещено…

— Здорово, — подхватил Павел. — А отпустить?

— И отпустить!

— Давай искать компромисс, — предложил он поступить проще простого — сделать вид: они её не видели, а она не встречала их.

— Что там у тебя в инструкции насчёт свидетелей? — поинтересовался Егор.

— Какие нахрен свидетели! Я — пас… — выдал Павел, наседая на Фомина. — Ну, Фома! Ума как у червя! Хочешь, чтобы они грызли тебя в сырой земле?

Егор не отреагировал на него, уставившись пытливо на незнакомку.

— Опять станешь нас чем-то колоть? Постараешься стереть память — устроить провал?

Ответ последовал незамедлительно. Она применила кое-что, чему у Егора не нашлось объяснения. Павел неестественно завалился всей тучной массой грузного тела на него — придавил.

— Валяй — добивай! Я всё равно не сдамся! Так и знай! Не на того напала!

Егор не стал зажмуриваться, когда на него — лицо — угодил тонкий луч, исходящий от целеуказателя. А затем чуть ниже, сбивая верёвку с шеи в форме ремня безопасности. И путы разом отвалились.

На лице парня проступило удивление.

— Идём! Быстро… — заявила незнакомка, сбросив с Егора тело напарника.

— А он как же? Что стало с ним? Ты ведь не убила его?

— Ничего страшного с ним не случиться, решит, будто хватил лишка…

Она выкинула его ночные припасы из машины. Егор поторопился присоединиться к ней, прыгнув на переднее сидение, соглашаясь выступить скорее в качестве штурмана у неё, как пилота, нежели бездумного и никчёмного пассажира.

Одно он точно уяснил: влип и так, что попрут его из ФСБ ещё сегодня же, поскольку было утро и солнце довольно высоко, а соответственно: не явился на работу вовремя в кабинет шефа.

* * *

Фетисов не находил себе места, часто спрашивая капитана про Егора, заодно решил прояснить ситуацию с Павлом. Тот также отсутствовал. И причина казалась до банальности проста: решили немного расслабиться. На что и намекнул посыльный.

— Егор не такой! Фомин не позволяет себе вольностей со спиртным! Я знаю, как если бы он являлся мне сыном! Найдите его, и ещё сегодня! Это приказ! Исполнять! Достать, даже если придётся из-под земли! Он свидетель того…

А чего — Семён Борисович и сам не ведал до конца, но то, что его опасения подтвердились — вне всякого сомнения. На столе уже лежал доклад от радиологической службы контроля. Фон радиации был повышен, а точнее зашкаливал. Дерево вблизи психиатрической клиники с КПП подверглось ядерной атаке, но в миниатюре, словно кто-то стрелял атомными пулями или применил осколочную гранату с аналогичной начинкой.

Это никак не укладывалось у него в голове — как, почему и кто посмел, а сотворил подобное? И вообще ли возможно? Хотя стоп — раз имеются факты — значит, это всё имело место быть в реальности.

— С ума сойти! А не получиться…

Снова приоткрылась дверь в кабинет. В щели проёма мелькнула физиономия капитана.

— Ну что там — и слышно относительно пропажи?

— Усольцева тоже нет нигде — даже его отец не в курсе.

— Хм, скажешь тоже, капитан! Кто он и кто мы!

— Сбрасывать его со счетов я бы не стал.

— Уж мне мог и не говорить! Кстати, чего он там говорит?

— Молчит…

— Ещё бы, — помрачнел старик. — Ох, Егорка! И за что ты мучаешь меня, старика? Я ведь родителям твоим клялся на их смертном одре — загнусь раньше сам, если потребуется спасти тебя! Простите…

— Вы что-то сказали, шеф? Мне? — откликнулся капитан.

— Свободен! Работать! Отработать все версии! Ищите их, а найдите! Начните поиски с машины Павла…

— Уже, шеф, и забил его номер в картотеку базы данных МВД. Нами с их подачи объявлен план перехват "Пеленг-1".

— Иди уж, работничек! И майора мне кликни…

— Хм, нашёл блин "мышку", хакер трухлявый! — буркнул про себя капитан. И вызвал майора одним поднятием трубки телефона с нажатием соответствующих кнопок по набору его короткого номера.

— Вызывали, шеф?

— Присаживайся, майор, — указал ему на кресло начальник, в то время как сам продолжал бродить по кабинету, снуя взад-вперёд. Замер неожиданно у окна. — Павел!?

Едва не вывалился в окно, открывая настежь.

— Живо его ко мне сюда!

— Есть… — кинулся майор на выход, вынося дверь из кабинета начальника ударом ноги.

Капитан даже не успел возмутиться, а он уже вновь вернулся и не один, волоча Павла.

— Один нашёлся, — успокоился он, но не старик.

— Ты где был, Усольцев? Почему на работу не спешим? Совсем обнаглел, сопляк? — выдал начальник.

— Не помню… — выдал тот в своё оправдание.

— Не понял!?

— Ничего не помню из того, что было ночью!

— Как так? Пил?

— Говорю же: не помню… — продолжал твердить растерянно Павел.

— Я займусь им? — вопросил майор. — Он мне всё расскажет, что знает, а и забыл!

— Попробуй, только не очень там с ним — сильно не пичкай всякой химией. А то у него и так с башкой не очень по жизни! Не хватало окончательно превратить в идиота!

— Разберёмся, шеф! Чай не впервой! Всё будет как надо — в лучшем виде!

— Вот этого как раз не надо! Просто окажите врачебную помощь…

— А то как же, — заверил майор. — Само собой разумеется! Никак иначе, и быть не может…

На том и расстались.

— Ох, Егор, Егор…

* * *

Изображение майора поплыло перед глазами у Павла.

— Усольцев? Ты слышишь меня? Отвечай чётко на поставленный вопрос! — отбился его голос у него в голове.

— Да… — последовал ответная реакция.

— Что было вчера? Ты доставил Фомина домой, как приказал шеф?

— Мы поехали с ним вместе, и он захотел выпить…

— Спиртное пили?

— Нет, он — минералку, я — пиво. Затем попросил ещё. Её не было у нас с собой, и я предложил ему пиво. Потом он пошёл отлить и…

Усольцев запнулся.

— Что было потом, Паша? Не молчи! Вспоминай? Ну же, напрягись, родной! Будь человеком! — затарахтел майор.

— Вернулся…

— Один?

— Нет…

— С кем?

— С чем…

— И чем же?

— Шлемом какого-то мотоциклиста. Нашёл в кювете…

— А что ещё? Кто там был с вами?

— Не помню. На этом всё. Провал…

— Не ври! Что было потом?

— Потом Фома нёс какую-то несусветную околесицу. И шлем говорил с нами…

— Что? Вы чего там ещё пили или принимали? Травку курили?

— Нет, вообще не курим — оба! Даже кальян!

— А что шлем говорил?

— Б… — пытался воспроизвести Павел, и не получалось, — …лять…

— Ругался на вас — матом?

— Не помню…

— А что?

— Как завалился на заднем сидении, а Егор решил устроить засаду…

— Чего? Ты чего? На кого?

— На того, кто пытался связаться с тем, кому принадлежал шлем.

— А ты что?

— Спать завалился. Глупости всё это…

— Хорошо! Дальше что и было?

— А дальше я проснулся без машины и без Егора…

— Тьфу… — плюнул с досады майор. — Пополнение, мать вашу! И на нашу голову! Что я терь доложу старику? Что ты проспал засаду?

— А я чё — мне было велено доставить Фому домой, а он отказался, вот и предложил ему скоротать время в машине до утра, а затем ехать сюда! Я ж ни в чём невиноват! Правда?

— Лучше бы ты не возвращался!

Майор предложил Павлу сбежать. Но в его состоянии после сыворотки правды и от улитки не уползти, если та решит его преследовать. Тут как по окончании гонки потребуется фотофиниш.

— Финиш… — выдал в сердцах майор, выложив начальнику всё как было от и до, разложив по полочкам. Просто включил запись с диктофона "опроса".

— Поросята! — выдал поначалу старик. И не сдержался. — Сукины дети! Паразиты…

Майор не перебивал, выслушивая ругань старика. И дождался.

— Искать Егора! Без новостей про него даже не появляйся у меня в кабинете! А лучше звони — и прямо мне сюда!

— Так точно, — поспешил майор удалиться.

Капитан задержал его в приёмной.

— Чё, старик?

Майор изобразил вилы, приставив два оттопыренных пальца к горлу.

— Хреново…сть…

На том и расстались. Майор занялся поисками пропажи.

— Ну, Фомин! Одно слово — Фома! Погоди, сопляк! Доберусь я до тебя, сорняка!..

* * *

— Егор… — вскочил Павел, очнувшись от воздействия введённого ему майором сильнодействующего препарата.

Хотелось пить при этом невыносимо. Он припал к крану, уподобившись верблюду. Не сразу заметил, что за ним следят.

— Шеф… — опомнился Усольцев.

— Без паники, Паша, — уведомил старик. — Ты мне лучше вот что скажи…

— Всё что угодно, шеф…

— Не перебивай! И не имей такой привычки. Ты не мог проспать в машине налёт на вас с Егором. Проснулся бы! Ведь так — не спал?

— Честное слово, шеф: не помню — хоть убейте!

— А это мысль, — неожиданно перекосилась физиономия у начальника. Он проявил сноровку несвойственную для его возраста, завалив на пол новобранца. Тот ощутил прикосновения дула к виску, и даже услышал, как старик взвёл пистолет в боевое положение, изготовившись к стрельбе. — Я убью тебя, а затем вложу оружие в руку! Понял, к чему клоню, а речь веду? Если уяснил — отвечай коротко по существу! Ну…

— Угу-у-у… — загудел Усольцев.

Грянул выстрел. Павел оглох на одно ухо. Пуля разминулась с его головой, шмякнувшись в бетонный пол, и ушла рикошетом в сторону стены.

— Вспоминай! — на раз прочистил ему мозги старик.

Провала, как и не бывало.

— Вспомнил! — возопил Усольцев. — Я вспомнил!..

— Молодец, сынок! Говори, — поспешно отнял от него пистолет Фетисов — от греха подальше, а то руки чесались, да и тряслись, если не сказать больше. — Что было с вами потом, как ты очнулся ото сна?

— Нас с Егором связали и пытали…

— Кто?

— Какая-то баба в обличие фантастической амазонки?

— Чё — голая? Кутить подались в бордель, писюки?

— Хм, если бы, а то грозила нам оружием, произведя ядерный взрыв в миниатюре!

— Дальше что?

— Дальше — больше! Егор стремился вступить с ней в контакт…

— А ты?

— А чё я — и ни при делах! Это он затеял охоту на неё, а попались мы оба!

— И…

— Всё…

— Как — всё?

— Я отрубился…

— А Егор?

— …Вперёд него.

— Чёрт! Проклятье! Как так? Почему она вырубила тебя вперёд него?

— Видимо опасалась чего-то — наверное, меня?

— Тебя — не смеши! Неужели Егор договорился…

— Похоже на то…

— …с ней, а не до того, чего подумал! Не дай Бог конечно!

Павел замолчал. Старик больше не стал его пытать.

— Отдыхай — на сегодня ты свободен — считай: отработал! Иди…

Едва тот покинул его, старик связался с капитаном, наказав следить за Усольцевым неотступно день и ночь.

— Пока не найдётся Фомин!..

 

Запись N4

— ГАСТАРБАЙТЕРЫ —

Эшелон продолжало трясти на железнодорожном полотне. Эшелонированный состав двигался неспешно. Машинисты понимали: не дрова везут, а очень и очень опасный груз, сбрасывали скорость на опасных участках пути, где порой приходилось резко поворачивать едва ли не под прямым углом. Да и военные у бронетехники и не всегда в закрытом контейнере больше подобном на оборудованные доты изнутри, а чаще на открытой платформе, держались при хождении за натянутые канаты и тросы. Чуть сильнее тряхни, и какими профессионалами не были военные люди из охраны при ядерном оружии — жди беды.

Об этом мало кто задумывался из состава офицеров, а бойцы при них попроще и вовсе казалось, бездельничали, неся вахту попеременно, частенько сменяя друг друга, иначе недолго сойти с ума от однообразной тряски и стука колёс по шпалам, что продолжали гудеть и греметь в такт монотонному лязгу со скрежетом.

Даже опытные бойцы Азаровского начинали скрипеть зубами, точно их как шелудивок одолевали глисты.

Укачивало нещадно. Перегон по железнодорожному пути был хуже, чем поездка колонной на броне.

— Скоро уже будем на родине, — отреагировал майор на своих подопечных, сверяясь по навигатору с проложенным маршрутом, и любое отклонение фиксировалось тут же. В такие моменты он становился сам не свой. Но обходилось. Неточности с погрешностями для вбитой информации в электронную карту обычное дело — головотяпство военных топографов, а возможно, что, скорее всего, исключать не стоит и гражданских лиц привлечённых с данной целью. Либо просто данные устарели, не поспевая за ходом времени и изменениями. Менялись железнодорожные пути, а соответственно и ветки.

Напряжение росло. Приходилось постоянно связываться со штабным вагоном посредством радиосвязи для прояснения ситуации. Одна ложная тревога следовала за иной. И в какой-то момент убаюкала внимание охраны.

Железо порой не выдерживало, а люди и подавно не металл, хотя многие закалены и прошли школу выживания, но мирная жизнь порой играла злую шутку и расхолаживала. Всё-таки не в зоне боевых действий, и риск минимален. Ни один кретин не станет пытаться ограбить военный эшелон посреди ночи да ещё на ходу.

Конечно, бывали случаи воровства, но чаще на станциях, где всё было повязано. Одно слово — криминал. Без него в нашей повседневной жизни никуда. Но здесь не просто бойцы — элита российских войск, да и из Беларуси аналогичное подразделение, пусть и малочисленно и скорее приданное для галочки, но всё же не стоило сбрасывать Азаровского с его людьми со счёта.

Всех интересовало, что конкретно они переправляют, какой именно вид ядерных боеголовок и к чему — тактическо-баллистическим ракетам или для снарядов к САУ. Ответ наверняка знал один-единственный человек, а точнее два. Первый — полковник Российской Армии, с коим успел познакомиться Азаровский, а второй — в месте конечного пути следования эшелона в Беларусь. Даже тёзка по званию и командир Азаровского был не в курсе толком про секретный груз. Вся информация, которая была доступна ему и его бойцам — лишь в каких именно контейнерах находятся деактивированные ядерные боеголовки.

И то хлеб, пусть и без масла.

…Азаровский проголодался, ему о том подсказал заурчавший желудок. Из съестных припасов была тушёнка и буханки белого кирпичного хлеба, как в былые "совковые" времена. Правда, ещё красное мясо — килька в томате. Хотя и не страдал ностальгией, как и к данному блюду.

Последовало резкое движение рукой при открытии банки тушёнки. В жесть воткнулся клинок с воронёным лезвием, и в следующее мгновение он принялся чавкать с нескрываемым наслаждением, откусывая от хлебного кирпича приличного размера куски.

Аппетит у Азаровского был подстать его жилистой фигуре. Не амбал и не культурист-бодибилдер, но что-то среднее меж ними. Да и ростом не обижен — чуть за 185 сантиметров. А уж в плечах и подавно не обделён. Природа хорошо одарила его, поколдовав над генами. И это притом при всём, что родители не являлись акселератами. Мать чуть выше 160 см, а отец и вовсе дрыщ несусветный и того ниже, так ещё и весу три пуда, если нажрётся — и не еды.

Прикончив банку тушёнку и кирпич белого хлеба, Азаровский запил это дело холодным кофеем из фляжки.

Бойцы последовали его примеру, но не все и сразу, а в порядке живой очереди — на всякий случай парочка из них всегда была начеку и при оружии. Это он привил им сразу, поскольку не у всех имелся опыт горячих точек. Многие после вступили в отряд, набранный им уже в независимой стране от былой Империи Советов. Где все советовали, а никто ничего не делал.

Просрать такую огромную державу ещё уметь надо было. А ведь смогли. Поэтому и здесь сейчас могло случиться что угодно. Да и год по высказываниям СМИ был апокалипсическим. Но вроде бы до 21 декабря имелось ещё время — почти полгода. Но лиха беда начала. Кому-то же понадобилось вернуть ядерное оружие в мирную страну. А тут ещё под боком Самостийная Украина. Стукнет там кому-то в голову и…

Азаровский отвлёкся от сумбурных мыслей, роящихся в голове самопроизвольно. Эшелон тряхнуло как никогда, и состав едва не встал. Он поспешно глянул наружу в оптический прицел ночного наблюдения, держа СВУ-А на предохранителе. Вроде нигде ничего, а точнее никого подозрительного. Обычный полустанок со стрелочником. Стоит себе в оранжевом жилете и держит жезл, сообщая мол: всё под контролем. Что ни могло не вызвать улыбку сарказма на устах майора.

— Хэх, охрана, в такую их…

Перевёл взгляд на навигатор, сверяясь с данными прибора космической привязки на местности. Они снова чуток отклонились с пути следования. Пришлось поспешно вызывать штаб.

— Твою мать, Азарных… — не сдержался дежурный офицер. Похоже, что там у них сейчас было сонное царство, а он нарушил их идиллию.

— Азаровский я — моя фамилия!

— Чё надо, майор?

— Ты с навигатором сверялся?

— И чё?

— Да ничё — отклонились мы!

— Скажешь тоже — всего ничего — идём параллельным курсом! Подумаешь, погрешность маршрута составляет пару сотню метров! Так не километр же!

— Рядом Украина!

— Нам её всё одно не минуть, придётся одним глазком заглянуть. Кстати там к нам присоединиться сотрудник СБУ для дальнейшего нашего сопровождения! Поэтому всё путём — ситуация под контролем!

— Про остановку речи ни шло! У меня ничего в сопроводительных документах не сказано о том!

— А кто их знает, может он впрыгнет на ходу, — ухмыльнулся дежурный в трубку, сильно сопя.

Спорить или ругаться с ним отпал всякий смысл, как и требовать начальника эшелона. Рядом с ним находился непосредственный командир Азаровского, хотя и пускать ситуацию на самотёк не хотелось.

— Ох, и не нравится мне это всё…

— Что, командир? — откликнулся один из бойцов Азароского.

— Эта прогулка. Та ещё поездочка — и выйдет боком! Нутром чую!

Отсюда и такой зверский аппетит у него — нервы разыгрались. Снова приложился к фляжке с кофеем. Напиток был крепкий — и прилично. Он не пожалел туда набухать что-то около десяти чайных ложек на литр жидкости, и теперь цедил сквозь зубы.

Спать не хотелось, да и как тут уснёшь, когда и дремать запрещено. Значит, стоило отвлечься — подумать о чём-нибудь приятном. Вспомнилась Мария.

Азаровский прикрыл глаза, стараясь воспроизвести её по памяти — платье, облегающее стройный женский стан. Красивые ноги, открытую грудь из-за большого выреза и не только спереди, но и сзади. Спина. А волосы и лицо! Что уже отмечать про глаза. Как вспомнил, так и утонул в них.

— Спишь, командир… — зацепил его кто-то мимоходом из бойцов.

— Нет, мечтаю… — отреагировал он, по-прежнему не открывая глаз и стараясь не отрываться от наваждения доставляющего ему немалое наслаждение.

— О чём? — хотелось поговорить бойцу на страже с ним.

— О том, что до сих пор было недоступно мне всё это время, а теперь кажется…

— Что, командир? Когда и мне кое-что привиделось или померещилось…

Мария растворилась. Её видение улетучилось без остатка. Азаровский открыл глаза, уставившись пристально на словоохотливого бойца.

— Ты ща про что мне тут плёл?

— Макраме, — ответил тот соответственно ситуации.

— Спокойно, — скорее себя успокаивал командир, дабы не вспылить. Не та ситуация. — Дальше по существу. Ну…

— Тут у обочины мелькнул какой-то оранжевый жилет…

— Знать минули очередной переезд.

— Да вроде бы не приметил красно-белой разметки опущенного шлагбаума. И вообще полустанка.

Азаровский поспешно уставился в экран навигатора.

— Твою нах…утор!!! — вспылил он. На миг показалось: прибор барахлит. Или неправильно введены данные. Они отклонились и значительно, и уже не на сотню-другую метров от намеченного пути, вбитого в навигатор по маякам, а на добрый километр и вообще двигались не параллельно, а уходили в сторону. — Дежурный! Дежурный…

— А-а-а… — зевнул тот. — Озорничаешь, Азаровский?

— Ты куда смотришь, слепец? В прибор загляни! Мы валим не в Беларусь, а на Украину!

— Да пошёл ты…

Связь прервалась в одностороннем порядке.

— Приготовиться! — объявил майор боевую готовность в отряде, а сам кинулся в штабной вагон.

Точно приведение он объявился на открытой платформе с российскими бойцами.

— Не спать! К оружию!

— Полундра!.. — задал жару какой-то капитан, которого он чуть ранее приметил в штабном вагоне.

— У тебя навигатор есть? — поинтересовался мимоходом Азаровский.

— Зачем, когда в штабе имеется такой прибор?!

— Удивил, брат! Хотя чего это я — экономите на всём! По мелочи, а потом это влетает вам в миллионы, если не миллиарды!

— Не понял!?

— Не всем дано! Просто поверь мне: дальше спать — себе дороже! Я в штаб — мы отклонились с намеченного пути и значительно.

— А где мы? В России или…

— Или…

— У вас в Белоруссии?

— Вообще-то наша страна — Беларусь! А здесь, похоже, Украина, и началась…

Добраться до штаба, так и не получилось. Состав резко повернул в очередной раз, и встал. Все кто в данный момент находились на ногах, заняли телами горизонтальное положение и не все в поезде. Кое-кто вывалился за борт.

Возникла небольшая суматоха. Азаровский нисколько не обратил на данное обстоятельство внимания. Его заинтересовало обстоятельство заставившее остановить машинистов состав.

— Почему? Кто позволил? А разрешил? — спрыгнул он на гравийную насыпь железнодорожного пути, кинувшись бегом в начало состава, так как их контейнер с открытой платформой по соседству находился едва ли не в самом хвосте.

Пришлось отмахать пару-тройку сотен метров, чтобы явиться к перегону, где стояло армейское авто, а подле него располагался сотрудник СБУ.

Знакомиться с ним было некогда.

— Живо в поезд и отчаливаем! — гаркнул Азаровский, обращаясь одновременно к сопроводителю и в то же самое время машинистам.

— Ты чё раскомандовался, бульбаш?

— Тю, хохол! Уже в Хохляндии!

— Сам москаль!

— А ну документики, кажи… — наехал на него Азаровский.

Капитан СБУ уступил. Всё-таки званием был ниже, а перед ним майор пусть из Беларуси. Так и эшелон вовсе из России.

Короче намудрили политики и в генштабе совместных сил трёх стран. Вот и приходилось расхлёбывать тем, кто оказался причастен к доставке сверхсекретного груза в одну из стран-союзниц.

— Тарас… Ха… — не удержался Азаровский. — Ха-ха!..

— Чё ржэшь, бисово отродье?

— Москаль… Ха-ха…

— Не москаль, а Москаленко — моя фамилия! Хохол я — из Запорожья!

— А, вин казацка кровина тэче? — чуток пошутил вновь Азаровский. — То добре, хлопче! Будемо знакомы, а я — Валера! Азаровский…

— Заметно, — ответил Тарас.

— Ты вот что скажи: сможешь вернуть нас на путь истинный?

— Не жид!

— Ты сюда взгляни, — указал ему на навигатор Азаровский. — Сбились мы, похоже, заблудились. Выручай, брат!

— Москаль мини не брат!

— Ха, ну и шутник… — всё ещё скалился Азаровский. — Сработаемся! Пошли…

Он вернул документы сотруднику СБУ. На душе отлегло. Не похож был тот на диверсанта. Но почему пришлось свернуть и подбирать в стороне от трассы? Да это сейчас и неважно, пускай в штабном вагоне разбираются.

От них уже примчался посыльный с донесением.

— А, дежурный… — встретил его грудью майор.

— Азарных!

— Азаровский…

— Ну-ну, а это кто? И откуда?

— Оттуда — просил подбросить до Чернобыля.

— Бля, я серьёзно!

— Тож москаль, аки сам…

— Капитан СБУ — Тарас Москаленко! Украинец по паспорту!

— А по роже? — не сдержался Азаровский.

— А в глазурь?

— Я ж говорю: москаль и е…

Больше майор не стал допекать украинского проводника, подался к своим бойцам учитывать потери в личном составе. Никто не пострадал, и даже не стал отделываться испугом, а банальным пластанием на полу при занятии круговой обороны.

— Свои… — прежде подал голос командир, чем заглянул, зная своих бойцов не понаслышке. Могли и выстрелить.

Обошлось.

— Что это было, командир?

— Хохлы, мать их! Гонору много, а говна ещё больше!..

Азаровский коротко рассказал историю знакомства с провожатым из СБУ, заставив бойцов посмеяться. Немного развеял их и свои страхи с опасениями. Пока что не подтвердились. Да и в штабе засуетились. Всё-таки следовало вернуться на проложенный загодя маршрут следования по заданным координатам.

Уже и из объединённого штаба вышли на них, требуя объяснений. Вроде успокоили и ситуация разрешилась — на Украине немного изменились дороги. Часть разобрали в лихие годы нового "голодомора", когда безработные люди подбирали всё то, что плохо лежит. Как говориться в народной пословице сродни "мудрости": Тихо стырил и пошёл, называется — нашёл!

Дали время на выправление ситуации. На границу с Беларусью следовало выйти в указанном месте, иначе могли возникнуть новые проблемы. Всё-таки Полесье дикий и нехоженый край, особенно с украинской стороны, где до сих пор ещё встречались отдельные селения или хутора среди болот, и люди жили по летоисчислению со времён царя-батюшки и про иную власть, сменившуюся ни раз, ничего не подозревали. Хотя и привыкали к новому веянию времени, взирая на то, как в небе то и дело грохочут какие-то странные птицы, оставляющие позади себя белые полосы.

Состав набрал прежнюю скорость, продолжая двигаться неспешно, из-за чего платформы, как открытого типа, так и закрытого (контейнеры) с вагонами кидало нещадно из стороны в сторону. А на Украине так и вовсе казалось: на рельсах имеются ухабы. Начались самые настоящие скачки с подпрыгиванием вверх-вниз.

— Гей-гей, казачок! — выдал некто из бойцов Азаровского.

— Ну ты, этот, как его, а сам сказал — тя за "деликатес" никто не тянул! — зубы жмут?

Боец притих.

— Шутки в сторону! Не нравится мне эта поездка по Украине. Заведут нас хохлы в такие дебри, что чёрт ногу сломит.

Кто-то закричал.

— О, один уже докатался, — отметил иной боец Азаровского.

Майор разузнал. И точно — один из россиян на открытой платформе, что вывалился за борт, подвернул ногу, и она распухла.

— Дай, взгляну, — предложил помощь Азаровский — резко дёрнул, вставляя коленную чашечку на место.

— А-а-ай… — вскрикнул скорее по привычке, нежели от боли боец.

— От ты баба, а не мужик! — пожурил майор сержанта.

— Так и есть, — откликнулся капитан. — Бабкин его фамилия, как у народной певицы.

— Я буду ходить? — поспешно поинтересовался воин у Азаровского.

— Даже бегать за бабами, — вызвал он новую волну смеха в адрес сержанта. — Хотя может быть и от них…

Снова наведался в штабной вагон.

— Азаровский… — была фамилия майора у всех на слуху.

— Не помешаю?

— Кто мешает, того бьют, — вставился уже его командир. И незаметно подмигнул.

Азаровский всё понял — благодарит за проявленную расторопность, и злиться на беспечность союзников, в частности на проводника. Да и вообще не понимал, какой смысл было подключать третью сторону. Достаточно проинформировать о том их высшее руководство — и всё. Так нет же принцип оказался до банальности прост: всех измазать дерьмом, дабы в последствии никто не мог бы откреститься, что переброска ядерного оружия во вторую страну из первой сделана тайно от третьей. Все повязаны.

— Что думаете по данному поводу, братья славяне? — выдал начальник эшелона.

— А наш новый проводник? — вставился по заведённой традиции Азаровский.

Тот попросил карту местности.

— Вот так сюрприз!

— Азаровский…

— Я…

— Свободен, майор, — отправил его начальник эшелона восвояси.

— Иди-иди… — шёпотом попросил собственный командир и тёзка по званию того, кто не уважил майора.

— Не прощаюсь…

Командир лишь пожал плечами, поймав на себе пытливые взоры сотрудников штаба, отпущенные в его адрес из-за своевольного и словоохотливого подчинённого не сдержанного на язык.

— Что новенького, командир? — озадачили своим очередным вопросом бойцы Азаровского.

А тот в свою очередь их.

— Заблудились мы в просторах Самостийной Украины. И проводника втюхали такого, что уж лучше с Сусаниным бродить по болотам в поисках, где бы утопиться!

Снова засел за навигатор, следя за тем, как они и дальше продолжают откланяться от намеченного пути следования. Точка как уползала в сторону верхнего края экрана, так и дальше продолжала двигаться туда, пока вовсе не исчезла.

— Зараза!!! — процедил сквозь зубы Азаровский. — В Чернобыльскую зону, что ли везут нас?

Бойцы не сводили с него взоров.

— Куда уставились? Когда должны, хотя нет — отставить — обязаны следить за периметром контейнера!

— А россияне на открытых платформах с бронёй нахрена?

— У них это и спроси, умник, а не у меня! Ответ будет идентичным!

— Так может это…

— Всё что угодно, парни! И хватит!

Наступила долгожданная тишина, больше подобная на гробовое молчание.

— Нет, так тоже никуда не годится, — отшвырнул на полку-кровать Азаровский навигатор. Толку сейчас от него — прибор раздражал. И снимать показания ежесекундно было ни к чему, даже ежеминутно. Достаточно будет взглянуть через час, а то и два, да и то вряд ли ситуация изменится, а тем более проясниться. И впрямь заблудились. Или их намеренно увели с намеченного маршрута следования. — Скорее бы наступило утро!

Последовал взгляд на часы. Где там, только за полночь перевалило время, и нынче было не московское, а родное — белорусское — Украина с Беларусью находилась в одном часовом поясе. А даже если и нет, то не всё ли равно. Час ничего сейчас не решал. И кому влетит за отклонение — начальнику эшелона.

Влетело, и много раньше, да такое, что заставило содрогнуться состав.

— Взрыв?! — не поверил Азаровский тому, что услышал. Кто-то применил кумулятивный заряд.

— Все на пол! По местам! — приказал он открыть контейнер, и в случае необходимости покинуть на БМП, не взирая на начавшийся обстрел.

Мелькнула ещё одна вспышка, а затем не одна. Какой-то неведомый противник применил ручные гранатомёты.

— РШГ сволочи бьют! Нам каюк, командир! — выдал помощник.

— Слушай мою команду, — грянул в продолжение Азаровский. — Экипаж в машину! Сваливаем! Бегом! Марш-марш — вперёд!

Ещё бы добавил — на мины. Они были заложены вдоль полотна по обе стороны от железнодорожной насыпи. На такой мине и подорвались бойцы капитана с открытой платформы по соседству, опередив чуток бойцов Азаровского на БМД-1, а иная уже лупила прямо оттуда по тем налётчикам, кто мелькал во вспышках РШГ, и были все в оранжевой форме.

— Гастарбайтеры!?.. — раздался крик извне.

Из окон вагонов ударили автоматическое оружие. Военные с подвижного состава пытались отбиться при помощи него от странного вида и одеяния налётчиков. Да где там, вагоны послужили многим братской могилой. В ответ в окна влетали реактивные снаряды и взрывались, вырываясь при детонации языками пламени.

Повсюду были слышны взрывы и оголтелые вопли.

— Вниз! Под рельсы! — настоял Азаровский.

Пришлось бросить бронетехнику, иначе не сносить головы. Едва он угодил ногами на гравий, и юркнул под колёса состава за рельс, над головой прогремел оглушительной силы и мощи взрыв. БМП-3 приказало долго жить. Кто-то ещё вскрикнул.

Не все его бойцы успели ретироваться из контейнера, а те, что находились рядом с ним, даже не пытались оказывать сопротивления нападающим, и обозначать свои новые стрелковые позиции.

Налётчики не трогали их, действуя избирательно, как и не обстреливали контейнеры с ядерными боеприпасами.

— Знают гады, что делают, а творят! И такое… — едва не растрескалась эмаль на зубах у Азаровского от скрежета ими.

Говорить было тяжело, а видеть то, что творил некто руками гастарбайтеров и вовсе выше сил. На миг Азаровский зажмурился. Показалось: бой стих. Обстрел и впрямь прекратился.

— И всё?! — не поверили его бойцы.

— Нет, лиха беда начала, — ожидал майор неминуемого повторного навала.

Чутьё не подвело. Он как всегда в таких случаях оказался прав, но был не прочь ошибиться. Да где там. Показались гастарбайтеры. Все в одинаковых оранжевых комбинезонах и с автоматами в руках.

Рассматривая их оружие через оптический прицел ночного наблюдения, Азаровский подивился. Ещё бы — Азиопа вооружилась основательно — они сжимали "Абаканы", а не обычные "АК-74", распространённые у бойцов прикрытия ядерного груза. Хотя после РШГ можно было ожидать чего угодно, даже РГ-6 у каждого из них. А тут ещё и МРО применили.

Последовали автоматные очереди невпопад. Пули ложились под колёса состава.

— Ага, — живо сообразил Азаровский. — Всё-таки состав им нужен подвижным!

Следовательно, защитникам требовалось его обездвижить — устроить ответную диверсию. Но вот продержаться долго, вряд ли получиться. Нападение было организовано профессионально. Ничего лишнего. Соответственно и с потерями никто считаться не собирался со стороны налётчиков.

— Чего делать, командир? — не могли бойцы Азаровского открыть ответный огонь без его на то приказа. — Почему мы медлим?

— А куда нам торопиться? Разве что на тот свет! Так всё одно окажемся там, рано или поздно! Вот только мне спешить некуда! Поживём — увидим… и что-то ещё новое! Пока что груз в целости и сохранности!

— Как скажешь, а прикажешь, командир… — злились про себя на него его собственные бойцы, но старались не выказывать открыто чувства неприязни.

Трусом Азаровский не был, просто занял выжидательную позицию в отличие от тех, кто погибал у них на глазах, стараясь отбиться от превосходящих многократно сил противника.

На месте сваленных гастарбайтеров ровными рядами из-за лесного массива и густой кустарниковой растительности появлялись новые, и снова, как и прежние поливали железнодорожное полотно под составом автоматным огнём.

Долго так продолжаться не могло. Азаровский это подозревал, а также то, какую именно тактику предпримет враг.

Мелькнули первые всполохи длиннющими языками пламени. Противник применил ранцевые огнемёты.

— Етить их… — ударился лбом о рельс Азаровский не в силах что-либо изменить или противопоставить. — Засада! Попались, как лохи ушастые!..

Поблизости разносились душераздирающие вопли. Орали поджариваемые люди из состава сопровождения эшелона, когда нынче было очевидно: для перевозки требовался как минимум бронепоезд. А лучше бы изначально двигались колонной.

Даже после огнемётчиков не всех защитников удалось добить. Имелись разрозненные очаги сопротивления.

— Чего ещё можно ожидать от них, командир? — задался очередным вопросом помощник Азаровского.

— Только одно — крупнокалиберные пулемёты, — не сомневался майор, будь на месте противника, их и применил бы.

Снова накаркал.

В кустарниковой растительности появились прорехи с пулемётными гнёздами, и не сказать: оборудованными наспех, а более или менее сносно для отражения автоматного огня, но никак не снайперского.

— Вот теперь настал наш черёд, — взвёл в боевое положение СВУ-А Азаровский. — Где наша не пропадала! Экономить патроны! Стрелять только наверняка!

Не успели гастарбайтеры на их направлении задействовать НСВ "Утёс", как расчёт пулемёта был уничтожен в два счёта — на раз-два. Один выстрел произвёл лично Азаровский, иной из "Винтореза" его помощник. А другое гнездо напротив соседей с открытой платформы отработали иные бойцы его группы, работая "ВАЛ". И накатили. Зато по остальным защитникам короткими очередями ударили иные "Утёсы" с гастарбайтерами, взрывая насыпь.

— Гранаты… — настоял Азаровский на их применении, но не в качестве метательных зарядов по врагу, а проложили ими до пулемётных гнёзд себе дорогу по минному заграждению. — Вот теперь повоюем!

Майор ухватился за "Утёс", помощник пособил ему развернуть крупнокалиберное стрелковое оружие чуть в сторону параллельно составу, а по соседству его уловкой с аналогичным успехом воспользовались россияне, но, повернув в противоположную сторону — ударили разом, отсекая иные пулемётные расчёты, уничтожая вместе с гнёздами.

— Не задерживаться, — приказал Азаровский. — Отходим! Вглубь леса уходим! Эй, братцы!..

Он обратился к россиянам. Те и не помышляли отдаляться от состава. А зря. По ним ударили. Снова кто-то применил гранаты, и "ВОГ" из подствольников, а также револьверного гранатомёта.

— Чёрт! Проклятье!..

Защитников становилось всё меньше. А напали на них гастарбайтеры в глуши. И помощи ждать неоткуда, даже если в головном штабе сухопутных сил Союза уже в курсе. Никто не станет открывать упреждающий огонь посредством авианалёта. Про самолёты, даже вертолёты речи ни шло. Ядерное оружие не шутки, поскольку сами налётчики не спешили выбивать тех защитников, кто хоронился под контейнерами с данным видом боеприпасов.

Туда и рванул капитан с теми, кто уцелел вместе с ним. Азаровский поступил несколько разумнее. В зарослях леса проще укрыться и оставаться незамеченным, но только не тогда, когда на тебя накатывает волнами в оранжевых комбинезонах противник.

Пришлось сменить тактику, ибо нигде не укрыться, да и отлежаться, не получиться, даже на дереве в густых кронах. Везде найдут, а достанут.

— Переодеваемся! Шустрее, хлопцы… — подсказал Азаровский решение очередной насущной проблемы. Теперь им кого и стоило опасаться — своих же, поскольку никто из них не станет разбираться и верить на слово им, что они заодно с ними, а не поддельные гастарбайтеры.

— И откуда же они здесь взялись? Неужто обозлились на москалей за то, что те их кинули, депортировав из Москвы за МКАД?

— Не пори горячку, помощник, а чушь несёшь!

— Я даже согласен яйца по такому случаю, командир!

Оружие спецназа могло сыграть с ними злую шутку, так как их образца ни у кого из противников пока не было замечено.

Гастарбайтеры приближались. Они шествовали плотными рядами. И меньше их не становилось, пожалуй, только ещё больше. Можно было решить: их тут не то что полк, а целая дивизия, и все вооружены отменно.

На этот раз явились пулемётчики с ручным аналогом вооружения. Залегли, продолжая стрельбу по насыпи с контейнерами, напичканными ядерными боеприпасами. Не тот калибр чтобы пробить их плотные стенки. Что и подтвердили пули, отлетая рикошетами.

Всё-таки как стрелки гастарбайтеры оказались посредственными. По всему видать: им только недавно дали в руки оружие, показав, что жать, и куда дуло направлять.

— Мясом задавили, а продолжают валить, командир, — не унимался помощник.

— Да заткнись ты! Молчи, будь хитрым! — намекнул Азаровский ему и прочим своим бойцам на то, что противник ещё ни разу не вёл меж собой никаких переговоров посредством человеческой речи. Все гастарбайтеры без исключения выглядели как зомби, пусть и разнились на лицо. Кого тут только не было, но на наёмников явно не тянули. Благо, что приняли спецназ из Беларуси за себе подобных. Иначе бы быстро покончили с ним даже такие калеки неумеками.

Осознавать это для них было тяжело. Особенно то, что капитан продолжал держаться и, похоже, поддержки ему ждать больше не от кого и неоткуда. А боеприпасы заканчивались, поскольку он с уцелевшими бойцами перестал лупить оголтело, поливая прежде окрестность в обе стороны очередями, и перешёл на редкие, но меткие одиночные выстрелы.

— Пособить бы им, командир… — зашептал, еле ворочая губами, помощник на ухо Азаровского. — Что если нам рассредоточиться и ударить противнику в спину?

— А смысл? — последовал незамедлительно ответ.

— Эх, командир…

— Действуем, а не бездействуем! Расходимся…

И впрямь разошлись, да так, что положили порядка взвода пулемётчиков. А гастарбайтерам хоть бы хны. Появились новые на их месте, устраивая себе удобные позиции среди тел убитых пособников.

— Даже не побрезговали, — отметил Азаровский, уставившись на одного такого дурика, который пытался обустроить его телом себе бруствер. И сам лёг там вместо него.

Капитан больше не стрелял. Возможно, не осталось патронов, а если и имелись, то приберегал на случай рукопашной схватки, намереваясь подороже продать собственную жизнь.

Вот тут и появились элитные гастарбайтеры, как охарактеризовал их про себя, наблюдая со стороны Азаровский. Вместо РПК и автоматов, они держали то же, что и его люди — "Винты" и "Валы", разрезая ночную тьму тонкими красными лучами лазерных прицелов. Шарили в поисках мишеней под составом.

С их стороны следовали одиночные выстрелы. Похоже, не только добивали, но и проверяли те тела, что валялись под колёсами эшелона военного образца.

"Почему медлит капитан? — вертелся в голове у Азаровского один и тот же вопрос. — Неужели с ним всё — покончили? Или притаился?"

Ответ лежал на поверхности и был очевиден, но элитные гастарбайтеры не рисковали собственными жизнями, и даже общались меж собой доступными ему, как спецназовцу, жестами. Готовились двинуть на последний штурм защитников, если таковые ещё имелись в наличии подле эшелона.

В их исполнении последовали короткие перебежки, и выстрелы — не наобум, а наверняка. Кто-то из защитников реагировал на перемещения противника, как приманку, и сам становился ей для снайперов из числа гастробайтеров.

Азаровский и не заметил, как уже давно грызёт землю, набивая меж зубов и в рот траву. Сплюнул. Данное нестандартное действие с его стороны едва не стало последним в жизни. Один из элитных гастарбайтеров обратил на него своё внимание и получил за это пулю в лоб из СВУ-А.

Обошлось. Больше никто не заметил того, что сотворил Азаровский. Ему понравилось озорничать, и он сам присоединился вместо данного стрелка к элите, положив ещё парочку гастарбайтеров вблизи контейнера, а иные, похоже, решили: их завалил капитан, поэтому прекратили резвиться и залегли неподвижно.

Время шло, а ничего не происходило. Защитников подле подвижного состава осталось всего ничего, и налётчикам до вожделенного груза было рукой подать, а попробуй взять — не получается. Кусаются…

Заминку снова попытались устранить на раз и в этот раз те, кого узрел Азаровский впервые. Да и то вскользь тенями. Попробуй, попади в них. Движения столь резки и стремительны, что и не уследить, а уж взять в прицел и подавно не получиться, даже если очень долго мучаться и на открытом стрельбище. Не люди, а нелюди какие-то. Просто фантастика из области очевидно-невероятного. Замер сам, притворяясь убитым. Уж лучше так, чем иной контакт.

Оставалось надеяться, что кто-то подстрелит их, и не из его бойцов, да где там. Завязавшийся спонтанно бой был подобен на бойню — точно стреляли только тени, да вспышками, подобно ядерным взрывам в миниатюре — выжигали днища под контейнерами, платформами и дымящими вагонами или тем, что осталось от них.

Азаровский в суматохе присоединил к СВУ-А обойму на двадцать патронов, а в подствольнике и без того имелся "ВОГ", ожидая своего момента. И настал — час пробил — расплаты. И была близка. Он атаковал одну из теней, как только та мелькнула в прицеле оружия.

Попал — не попал? Дознаваться не стал, ожидая, что некто прихлопнет его самого. Почти так и вышло. В его сторону выстрелили наобум. Он ощутил жар. На какой-то миг показалось: очутился в пекле, а даже не пустыне.

Задымились ботинки. А пошевелиться не было никакой возможности. Дёрнется и нарвётся на большущие неприятности.

…Налётчики сломили сопротивление защитников эшелона, начав стремительную погрузку. Теперь главное не тушеваться и постараться затеряться среди них.

Азаровский подскочил, подавшись в одном направлении с остальными оранжевыми комбинезонами, нахмурив лицо. Что его могло выдать — глаза. Они бегали по сторонам, выискивая что-нибудь, что бы в дальнейшем помогло ему разобраться во всём, чего здесь произошло, а такое: не поддавалось осмыслению. Просто казалось ночным кошмаром, сродни безумства.

 

Запись N5

— БИОНИКА —

Егор не сводил взгляда со спутницы, продолжая изучать её визуально, пытаясь составить психологический портрет. Она не излучала никаких эмоций, к тому же лицо по-прежнему было сокрыто тёмным стеклом. И шлем нисколько не мешал ей. Да и заговорить не получалось. Не видеть лица того с кем разговариваешь всегда тяжело. Это как по телефону — вроде бы и говорить не о чем, а при встрече всегда находится тема для болтовни.

И прикоснуться не мог при всём своём желании. Скорее это она могла составить с него психологический портрет.

— Чего-то не так? — выдала незнакомка, не отвлекаясь от вождения и дороги, была сосредоточена. А точнее заморочена на чём-то своём и недоступном уму спутника.

— А тебя как зовут?

— Тебя интересует мой позывной?

— Хотя бы его назови, если можно… — согласился на любую уступку с её стороны Егор.

— Бионика, — молвила скупо незнакомка.

— Егор. Будем знакомы.

— Уже, а сразу… — составила она на него психологический портрет.

— Разве ты что-то знаешь обо мне?

— Разумеется, — продолжала неотрывно следить за дорогой Бионика. — Мне было достаточно взглянуть на твои документы сотрудника ФСБ…

— Вот так просто?!

— Да, и получила на тебя целую картотеку с необходимым досье. Информация весьма интригующая, а послужной список впечатляет — для тебя как рекрута…

— Я на службе и при исполнении! Уже почти год работаю в силовой структуре! Я…

— Сорняк, так, по-моему, вас называют? И твой позывной — Фома…

— Мне больше подходит — Егерь… — буркнул недовольно Егор.

— Заносчивость характера молодого организма чрезмерно высока, — залепила на-гора Бионика. Это ей не очень-то понравилось в спутнике.

— А что ты ещё знаешь про меня?

— Ты — сирота, у тебя нет родителей, а твой попечитель — начальник.

— Фетисов?

— Да — ФСБ…

— Он или структура силового ведомства?

— Исходных данных для расшифровки не имеется в наличие. Досье довольно сжато и скупо на различную дополнительную информацию. Кто-то постарался и всё подчистил.

— Кажется, я начинаю догадываться кто именно. А больше ничего не желаешь мне сообщить относительно меня?

— Зачем? Ты и так знаешь, кто ты, впрочем, и я уже имею необходимое представление.

— Не думай обо мне плохо, я не такой, и ещё докажу — сказал же: пригожусь! Слово дал, а сдержу, чего бы мне это не стоило!

— Жизни…

— Неужели… — озадаченно выдал Егор, запинаясь, — всё так плохо… со мной?

Ответа от спутницы не последовало. Она не тратила понапрасну время на пустые разговоры, продолжала вести авто. Да и смысл, когда на пути мелькнули дорожные рабочие в оранжевых комбинезонах и такого же точно цвета касках.

— Странно, чего это они с утра пораньше перегородили дорогу, — подивился Егор. — И главное разом все проезжие полосы в обе стороны! С ума сошли? Не иначе…

— Пригнись! — выдала Бионика.

— Чего? Это ещё зачем?

— Ложись! — последовал силовой приём одной рукой в её исполнении.

Егор ничего толком не успел сообразить, как его голова лицом уткнулось спутнице в живот. Хотя конечно для него лучше бы в груди. Их форма впечатляла. Четвёртый размер — не меньше. Да думать о том, а тем более помечтать не получилось. Всё той же рукой спутница извлекла боевое оружие и…

Людей в машине опередили. У строителей появилось вместо орудия труда оружие убийства. Раздался скрип колёс при резком торможении машины и вылет на обочину с последующим приземлением в кювет, в то время как наверху на насыпи прогремел взрыв.

Егор вывалился из машины, вышибив дверь. Вовремя. Бионика также рванула прочь из салона, пока там вперёд неё не иная граната, пущенная из реактивного гранатомёта.

— РГШ… — зашипел Егор.

Авто взлетело на воздух, а его обдало волной горячего воздуха. Взорвался топливный бак или…

— МРО… — приметил он малый реактивный огнемёт в руках у одного из нападавших в строительных комбинезонах с демаскирующей расцветкой. К тому же на лице были токарные очки и респиратор.

И в следующий миг в "рабочего" угодила Бионика из своей ручной пушки, поскольку обозвать иначе сверхмощное оружие амазонки у Егора не поворачивался язык. Липового строителя разнесло изнутри. Она применила то же самое оружие, которое чуть ранее против Фомина с психом один из ночных налётчиков.

"Неужели она одна из них — заодно с ними?" — насторожился Егор.

Мозг работал стремительно, в такт действиям телу. Он не стал отлёживаться на месте, а вскочил и побежал, мечась из стороны в сторону, как угорелый. Бионике всего лишь оставалось вести спокойно отстрел тех, кто устроил им засаду на трассе.

Но и ей занялись. Некто также караулил её, подсунув "гастарбайтеров" в качестве пушечного мяса. Их она и пожгла, а некто ещё едва не добрался до неё аналогичным образом.

Уловив мельком новый ядерный взрыв в миниатюре, Егор остановился как вкопанный, и не устоял на ногах, его снова отбросила накатившей ударной волной жара. Со стороны показалось: с ним покончено так же, как и с Бионикой.

Против неё некто применил ядерную гранату. Рядом с телом воинствующей амазонки образовалась воронка с оплавленными краями, а в небо метров на пять-шесть взмыл огненный столб, выглядевший точь-в-точь как ядерный гриб.

Её комбинезон пришёл в негодность, оплавившись местами. И тот, кто это сделал, нависал сейчас над ней надменно тенью, готовясь добить — произвести контрольный выстрел.

— Нет, только не это! Не допущу… — оживился в самый неподходящий момент Егор.

Удача в очередной раз сопутствовала ему — оружие амазонки отлетело к нему, и было взведено, иначе бы не получилось сделать выстрел. Вот только он не ожидал: последует столь чудовищная отдача. Рука дёрнулась в сторону, и он не удержал оружие, которое следовало сжимать в обеих руках, делая упор в живот локтями.

Подле тёмного силуэта мелькнула огненная вспышка. Он отвлёкся на неучтённого стрелка, и в дело разборок с ним вступила Бионика.

Егор не мог поверить собственным глазам: она в совершенстве владела техникой и навыками рукопашного боя. Последовал ряд коротких выпадов ударами, которые блокировал соперник, но оружие всё же выронил. А подобрать не получилось, взялся за иное. К тому времени напарник Бионики снова ухватился за её пушку, заорал:

— Я держу его на мушке — падай! Вались!..

Спутница не послушалась, а зря. Егору пришлось выстрелить в очередной раз, и не в драчунов, а реагируя на недобитых строителей в оранжевой форме.

В направлении дорожного полотна полетела очередь, прогрохотав мелкими ядерными взрывами, подобными на ослепительные вспышки размерами в куб каждая.

Данное обстоятельство озадачило налётчика подле Бионики, поскольку он применил дымовую шашку, избегая продолжения столкновения с ней, ретировался.

— А-а-а… — вскричал Егор, когда чья-то рука, вырвала у него оружие, а убивать не стала.

Соперником оказалась спутница. Она ни слова не сказала ему, а вновь схватила за руку и увлекла за собой.

Они бежали, и столь быстро Егор нёсся впервые в жизни. Только пятки сверкали.

— А почему нам было не воспользоваться иным видом техники?

— Асфальтоукладчиком или катком? — озадаченно ввернула Бионика. — Их скорость передвижения в разы меньше, чем сейчас это делаем мы, преодолевая значительное расстояние!

— Да погоди ты! Куда бежим и толку? Они ведь вычислили нас? И сделают это ещё ни раз! Тот тип, которого мы упустили, явно за нами следит!

— Не сможет, я установила помеху, но он быстро блокирует её…

— Что сделала?

Ответа не последовало. Бионика оставалась загадкой. Её тайна до сих пор не была разгадана Егором. А ещё сотрудник ФСБ, подающий большие надежды. Против неё он вовсе несмышленый младенец.

— Может, поговорим?

— Не получиться… — последовала отрицательная реакция.

— Почему?

— Ты быстро выдохнешься — задохнёшься. У тебя собьётся дыхание и ритм сердца.

— А что же сама? Неужели двужильная, как лошадь?!

Егор невзначай покосился на ягодицы спутницы с бёдрами. Как бежит, а работает ими — играючи. Чуть слюни не потекли. Амазонка — ни дать, ни взять. Обольстительная особь противоположного пола. Жаль не стриптизёрша.

— Ты о чём это сейчас? — обескуражила Бионика вопросом Егора.

— Разве я что-то сказал?! — изумился он в свою очередь, делая невинное лицо.

— Нет, но ведь подумал! А мне не понравились твои мысли!

— Ты читаешь их — способна?

— И ещё не на такое…

— Господи, да кто же ты — и такая?

— Уж какая есть — и другой не буду, пока не нейтрализуют нейтроны, либо я их всех ликвидирую, — продолжала говорить загадками спутница.

— Это становиться интересно, — следил безотрывно Егор за инсинуациями тела амазонки во время бега, постоянно отставая от неё, и если бы не держала его за руку, давно бы упал без сил. А так приходилось работать ногами, как спринтеру, в то время как покрыли дистанцию уже едва ли не марафонскую, отмахав за несколько минут что-то около пары километров. — Всё, больше не могу-у-ух…

Он споткнулся, но не упал, рассчитывая на привал. Спутница неслась с ним, держа на руках.

— Нонсенс, чтобы баба несла мужика…

— Тебя это унижает? Почему? Что не так? Ведь я выносливее тебя и никогда не устаю! Во мне не заложена данная функция!

— Ты — робот?!

— Нет…

— Клон?!

— Не совсем…

— А, биоробот?!

— Я — БИО-АС…

— Кто — он? Гермафродит сродни трансексуала?! А ну отпусти меня! Я сказал: руки убрал, трансвестит!

— Никто не светит, и транслятор гудит, — не уловила подвоха Бионика.

— Это ты… — задёргался Егор. — Отпусти! Отстань! Отвали!..

— А как же данное слово — мне?

— Я понятия не имел, с кем связался тогда…

— Но ведь дал, значит должен сдержать!

— Должен, не значит — обязан!

Беглецы наконец-то остановились.

— Не подходи, — отстранился Егор от БИО-АСа. И уставился незнакомке-незнакомцу в область паха. Вроде бы там ей ничего не мешало, да и бежать, как впрочем, и ничего не выпирало, как у мужика. — Так кто ты такой или такая всё-таки? Что за оно?

— БИО-АС — Биологический Организм Армии Союза. Бион.

— А почему — Бионика? Всё-таки женщина? Я прав?

— Мой код "ОНА".

— Ну, слава Богу — баба! А то я уже перепугался, что подумают про меня в отделе — связался с…

— Чем-то не подхожу к тебе в пару?

— Нет, что ты! Напротив… — опомнился Егор. — Я о том и мечтать не мог, а сама предложила! И готов…

— К чему?

— Составить с тобой пару — тебе?

— Вроде бы сразу…

— Ты на что намекаешь?

— А сам, примат?

— Ещё примитивом обзови!

— Так и есть. Эмоции, эмоции, и ещё раз эмоции — до добра не доведут! Пропадёшь без меня. Теперь тебя не оставят в покое нейтроны — засветился со мной. Они взяли тебя на заметку. Отныне твоя физиономия у каждого из них.

— А это кто, и почему ты воюешь с ними?

— Они — диверсанты! У них задача устроить апокалипсис! И второе их прозвище — Солдат Альянса — Солдаты Апокалипсиса…

У Егора от слов Бионика закружилась голова. Слишком неожиданная и невероятная информация для обычного человека, не замороченного на конце света, а тем более высоких технологиях в области нано-разработок.

— Трындец! Кажется, мой мозг завис… — опустил Егор на землю.

— Тебе требуется подзарядка, — лаконично заявила Бионика.

— Это точно, пожрать бы явно не помешало.

Егор, когда нервничал, всегда много ел, но не полнел — не успевал, его организм продолжал расти, и вместо жира нарастали мышцы. Часы, проводимые в спортзале на тренажёрах, приносили свои плоды. И не сказать: живот был в кубиках, а мышцы на груди или руках с ногами и спиной бугрились, и казалось, вот-вот взорвутся, напоминая набитый под завязку орехами презерватив, скорее просто пока уплотнялись. Но не так что бы уж очень.

— А тебе какая пища требуется? Откуда черпаешь энергию?

— Отовсюду и беру из всего…

— Что? И попадёт в рот?

— Мой организм не привередлив и неприхотлив. Такова доработка убыточной прежде функции.

— Да ты и впрямь машина — биологическая! Случаем не терминатор?

— Во мне нет металла, все детали выращены генетически, но при воздействии с нано-технологиями.

— Ты — нанотех?

— Нет, это нейтроны — они! И машины-убийцы, я же — бион…

— Да и… ладно об этом — после поговорим…

— Чего?

— Того, что было между нами здесь не столь давно?

— Что именно? — требовалась конкретика Бионике.

— Забудь — ничего не было! Оговорился…

— А слово дал…

— Значит сдержу! Дальше чё делать? Куда нам надо и вообще?

— Следуй за мной…

— За тобой — это куда?

— Увидишь…

В данном ответе Егор не сомневался. Бионика продолжала его удивлять, и держать свою миссию в тайне.

— В слепую себя использовать я не позволю…

Тщетно, она больше не реагировала на него. Даже когда он в удивлении уставился на развалины какого-то заброшенного объекта неподлежащего сносу, поскольку демонтаж стоил уйму денег, и проще было бы достроить долгострой, но от времени столь изветшал, что никто не желал об него мараться.

— Докатился — до помойки! А с чего начинал… Откуда вылез, туда вновь с головой и окунулся… — стал ворчать Егор на свою незавидную участь. Судьба в очередной раз оказалась злодейкой.

Его ожидал очередной сюрприз в исполнении Бионики. В куче хлама оказалась спрятана…

— Капсула?! — не поверил её спутник своим глазам.

Спутница была права: это надо было видеть, чем услышать тысячу раз, дабы понять.

— Контейнер по переброске. Здесь у меня имеется всё необходимое оборудование.

— В смысле? — не понял сразу Егор, к чему она завела с ним новый разговор.

Внутрь не пустила, но и сама ненадолго там скрылась, явившись с образцами оружия будущего и…

У неё сменился прикид.

— Как ты это сделала?

— Нанотехнология… — не стала особо пояснять Бионика.

— А, ну да, конечно, — кивнул Егор растеряно. — Чего это я, и начал, когда и заканчивать не собирался.

Фомина ожидал инструктаж. Бионика затеяла его вооружить подобающим образом, иначе толку от него как напарника — ноль целых, ноль десятых. А убедилась: на неё саму ведётся охота. И, похоже, с Бионом разобрались вперёд неё. Она избежала повторной западни.

Раньше нейтроны не осмеливались устраивать охоту на бионов, опасаясь ликвидаторов. Похоже, что их оснастили достойно, иначе бы Бионика разобралась с тем нейтроном у дороги один на один, и даже бы суррогаты не помешали, тем более в том незначительном количестве, котором появились.

Они и не шли у Егора из головы, как и то, кто такие, поскольку вели себя точно запрограммированные зомби под гипнозом.

— Не о том думаешь сейчас, примат, сосредоточься, — настояла Бионика.

"Обнаглела", — подумал Егор. И тут же поспешил отогнать прочь дурные мысли в адрес спутницы, пока та не прочитала их. Поздно, уже — и зафиксировала.

— Личико-то открой, а… — молвил настойчиво Егор.

— Тебе ли не всё равно, с кем имеешь дело?

— Боишься чего-то? Неужто меня или тех, кто может подглядывать за нами, и зафиксировать саму, как меня эти как их…

— Нейтроны!

— Всё — запомнил! А кто это был с одним из них?

— Суррогаты…

— Вона как! И чё? В смысле — они представляют собой? Как они получают их? У нас в нашем времени добывают или…

— Точно не установлено. В нас не заложено данная информация. Лишь их классификация…

— Выходит, они отличаются — одни суррогаты от других? И сколько же их видов?

— Точно установлено пока два, точнее три. Один подвид выделен из бойцов, а другой — рабы…

— Что? Кто они? — требовал Егор подробности.

— Надписи зафиксировал?

— А должен был увидеть на них что-то?

— Да, на некоторых изображён символ "Ж", на других "М"…

— Смешно — и получается! Типа сортируют по той принадлежности, что и ватерклозет — мужчин и женщин?

— Нет, "он" и "она" — здесь не действует.

— А что и как всё у них — заведено?

— "Ж" — это сокращение "ЖОПА"…

— Оп-па, вот так вот да!

— Не перебивай, примат…

— Угу, понял — молчу…

Бионика продолжила инструктаж на интересующую тему для Егора.

— ЖОПА — Животный (живой) Организм — Пехота Альянса (апокалипсиса).

— Тогда действительно — это они и есть, хотя возможно и нам! Сколько их и может быть?

— Много — очень много…

— Уже сталкивались там у себя с ними?

— Не лично я, а прототипы — первые образцы бионов.

— Ладно, пропустим пока то, что недоступно нам здесь, а поговорим о тех кто "М". Чё за мудаки?

— "М" — "МОП-С" — Мобильный Отряд Пехоты — Спецназ. И они с "ЖОПА" представляют собой суррогатов или попросту — наноситы.

— Всё-таки нано-роботы?

— Нет, в первую очередь люди!

— Значит, здесь их рекрутируют — превращают в них простых людей?

— Это не установлено до конца, как и способ их трансформации.

— А что "РАБы"?

— "ТОПОР" — Тупой Организм Примитивного Образца — Раб. Раб — Рабочая бестолочь.

— Вот так обрадовала, уж лучше б сразу огорчила, а что огорошила — вне всякого сомнения. Выходит, и я являюсь им при тебе?

— Не совсем, — указала Бионика на оружие. — Займёмся твоим обучением в его владении.

Она взяла ту самую пушку, из которой уже стрелял Егор.

— Это "ЛАПА" — Лёгкий Атомный Пистолет-Автомат. Стреляет пулями с ядерной начинкой, устраивая ядерный взрыв в миниатюре с радиусом поражения до кубического метра.

— Видел, помню — не забыть!

Бионика коротко объяснила, как данный вид оружия снимать с предохранителя и взводить в боевое положение, а также пояснила дополнительно и то, что боезапас практически неисчерпаем, главное почаще менять обойму, переставляя на запасную во избежании перегрева и сбоя.

— Иначе жди беды — себя подпалишь.

— А как насчёт радиации?

— Об этом не беспокойся, тебя защитить комбинезон.

— А до сих пор?! И как сама уцелела после применения врагом чего-то более мощного?

— Ты про взрывное устройство — "ВРАГ"?

— Ну да, про противника, — не сразу въехал Егор в очередную подоплёку, озвученную Бионикой.

"Врагом" оказалась Высокоточная Ручная Атомная Граната с радиусом поражения в десятки кубических метров и также ядерным грибом в миниатюре.

— А что-нибудь другое есть? — пытался Егор подобрать для себя оптимальное оружие амазонки.

— "Дуплет", — выдала она на-гора. — Две обоймы: одна в рукояти, иная — приставная (магазин). И запас…

— Помню — неисчерпаем! Батарея крепиться?

— Разумеется — атомная, и если детонирует…

— Взорвётся аки "ВРАГ"?

Юмор Егора не поощрялся Бионикой.

— Ладно, теперь давай поговорим по существу. Какое у тебя задание, я так и не уяснил до конца? Ты вроде бы собираешься ликвидировать всех нейтронов, но не сумела даже одного из них при встрече!

— Они сильно изменились — информация на них заложенная в нас, бионах, нынче не сравниться. Их потенциал увеличен — многократно.

— Значит ты также не в курсе, сколько их сюда закинули! Но хотя бы для чего?

— Чтобы узнать, следует захватить одно из них и…

— Допросить? Это становиться интересно! Как ты себе всё это представляешь, если лишилась напарника?

— Он — приманка!

— О как! А терь, стало быть, я — и наживка?!

— У тебя нет выбора!

— Угрожаешь?

— Не я — нейтроны… — напомнила она про встречу с одним из них. — Если не веришь, можешь уходить, но тебе не жить. Твои часы сочтены!

— Даже не дни!? — не собирался Егор помирать, а тем более столь неожиданно и скоропостижно. — Не дождётесь, клоны!

— У тебя есть шанс…

— Выжить?

— И даже не из ума, — пообещала Бионика.

— И что мне за это будет, если я и дальше соглашусь сотрудничать с тобой?

— Получишь всю ту же информацию, которой располагаю я, или достану из нейтрона.

— А почему бы нам ни захватить для начала суррогата? С людьми проще договариваться. Или не подумала — не заложена программа?

— Во мне заложена функция обучения. Я черпаю новые знания…

— Ясно, значит, дальше будем учиться один у другого…

— Почему ты постоянно выпучиваешь на меня свои глаза, задерживая на некоторых частях тела? Я чем-то раздражаю тебя?

— Скорее наоборот — возбуждаешь…

— В меня заложена неправильная форма тела для того вида, который я представляю собой?

— Ну… как тебе сказать, Бионика…

— Как есть — всю правду! Я постараюсь исправиться…

— В смысле? Мутируешь? Ты — мутант?

— Я — БИО-АС…

— Нет, погоди! Давай разберёмся, кто ты — клон или человек по сути своего происхождения?

— Я зачата в пробирке.

— Это мне понятно! А кто суррогат — вынашивал тебя — женщина или…

— Или — была создана структура подобная на плаценту и…

— Вот только не надо мне этих подробностей! Я те не акушер-гинеколог!

— Тогда зачем спрашиваешь?

— Хочу знать…

— Что — конкретно?

— У тебя там всё, как у нормального человека.

— Женщины?

— Ага, ты вроде как баба…

— Баба?!

— Понимаю: грубо, но факт. Поскольку я — мужик! И мы с вами, как бы это правильно выразиться, чтобы ты поняла…

— Притираетесь некоторыми органами для размножения?

— В принципе да — всё правильно, но…

— Что опять не так и сказала?

— Вроде так, да…

— Короче!

— Короче, так короче… — сглотнул Егор слюну. — Могу я это…

Бионика прочитала его мысли.

— Посмотреть на меня без комбинезона?

Он не успел отреагировать адекватно, как она обнажилась перед ним без тени сомнения, и… Егора повело. Он еле устоял на ногах. Пришлось зажмуриться и не от наготы изумительно идеального тела спутницы, а взыгравших ферамонах.

— Ты готов к спариванию, — ошарашила Бионика.

Егор поспешно свёл руки внизу у паха. Там сейчас у него кое-что выпирало, увеличившись значительно в размерах.

Данное обстоятельство заинтересовало амазонку.

— Вот так сразу и покажи… — застеснялся он. — Вообще-то мы делом собрались заняться — нейтронами с суррогатами! А всё остальное — после!

— После — это когда? И что такое есть — всё остальное?

— Придёт время, не только объясню, но и предметно продемонстрирую…

— Притирку?

— Ну да, — кивнул Егор. — Застегнулась бы что ли?

Он всё ещё не мог отвести нервного взгляда от обнажённого участка тела спутницы. И даже когда Бионика вернула всё на свои места, Егор продолжал пялиться на неё в одну и ту же точку.

Ей пришлось махнуть у него рукой с раскрытой ладонью перед лицом и щёлкнуть пальцами.

Началась самая настоящая дрессировка. Егор освоил оружие биона в считанные мгновения, нисколько больше не задумываясь о том, что они является атомным, и стреляет ядерными зарядами различной мощности. Тут руку или ногу не получиться прострелить, скорее отстрелить — и всё тело разом.

Оставалось раздобыть транспорт, а соответственно замаскироваться надлежащим образом.

— Тебе бы одежду сменить…

Бионика наотрез отказалась избавляться от защитного комбинезона. Так ещё и Егору удружила шлем. Без него он не появлялся.

— Неужто?!

— Нанотехнология, — последовал не вполне адекватный ответ. Но какой уж дала био-баба.

Сие мысленное определение в свой адрес и прочла она по мыслям Егора.

— А чё я сказал? И такого? — вспылил он, как юнец на первом свидании. — Вроде бы правду!

Пришлось наведаться в ближайший магазин и расплатиться кредитной карточкой за неимением нужной наличности в денежном эквиваленте бумажными купюрами. Понимал, что его быстро вычислят, и не факт: свои же сотрудники по ФСБ. А тут ещё эта камера — в магазине велась видеосъёмка. Да деваться некуда.

— Как тебе мой наряд? — вышла из кабинки Бионика, напялив платье на себя поверх комбинезона. — Что-то не так?

Она это поняла по реакции лица Егора.

— Нет, да и не то что бы, просто твой комбинезон… Ты бы не могла сделать его прозрачным?

Спутница не подвела, и он впервые увидел её во всей красе — лицо, волосы — полностью голову, а не как прежде сокрытую шлемом, из-за чего их при входе охрана приняла за грабителей, но Егору удалось вразумить их, сославшись на то, что им, как сотрудником ФСБ проводится спецоперация. При виде соответствующих сопроводительных документов они уступили. Но всё же сообщили, куда следует, поэтому, расплатившись, Егор поспешно покинул с бионикой магазин.

* * *

— Есть, шеф! Мы напали на его след! — раздался довольный голос майора у Фетисова в кабинете.

Тот общался с ним посредством мобильной связи.

— И даже видеоматериал на руках, как и база данных снятия с электронного счёта! Это он — Егор! Фомин был здесь!

— Да где?

— Всего в нескольких кварталах от нашей конторы!

— Понял, жди, выезжаю.

Через короткий промежуток времени Фетисов уже сидел в кабинете у хозяина частного магазина, изучая видеозапись.

— Голос вроде тоже его, — отметил он вслух.

— А я что говорю, шеф! С Фоминым всё в порядке! Загулял, сорняк — решил корни пустить! Ишь какую деваху зацепил!

— Пробить её по базе — немедля! Где-то же она должна обитать — остановиться у нас в городе! Заодно и мобильный пробейте!

Правда Фетисова смущало то обстоятельство, что она вела себя несколько странно, в особенности это касалось одежды. Её ей подбирал Егор, а не она сама.

— На лимиту непохожа! Столичная девица! Хотя пойди сейчас разберись! Нынче все молодухи и ломятся в столицу из провинции шо дурные!

— Разберёмся, шеф, — заверил майор.

— Ты ещё здесь?

Того словно ветром сдуло.

— Егор, Егор… — пожурил старик подопечного. — Эх, а я-то грешным делом решил, что…

Быстро опомнился, сообразив: подсказку и вообще пищу для размышлений подкинет Усольцев.

Павла доставили к шефу под конвоем, из-за чего "старлей" был сам не свой.

— Да не робей ты! А ещё сотрудник ФСБ, — укорил старик, усадив подле себя и не на стул, а на пол, куда хлопнулся на заднюю точку опоры старший лейтенант, чуток разминувшись при заходе на посадку.

Не стал лишний раз его дёргать.

— Это она! — вскочил Паша.

— Кто — она?

— Та самая баба, которая скрутила нас! Амазонка и есть! Прикид тот же и…

— Что ещё?

Лицо Павел увидел впервые. Видимо подумал: почему она выбрала не его, а Егора. Вдруг вспомнил: испугался. И зря. Теперь корил себя за ту свою неосмотрительность и мнительность.

— Понравилась? — догадался старик.

Ещё бы, Усольцев только что слюни не пускал, а рот открыл, даже кончик языка показался. Им и облизал пересохшие губы.

— Рот закрой, а то кишки простудишь, — пожурил его старик. — Хэх, сотрудники, мать вашу на мою голову! Гнать вас обоих в шею!

— Я найду его, шеф! Дозвольте, а не подведу!

— Ну-ну… — прозвучала коронная фраза старика, и могла означать что угодно. Во всяком случае, шанс был дан. — Работай, увалень! Отрабатывай свой хлеб!

Только тут Павел вспомнил, что ничего со вчерашней ночи не ел. Из желудка донёсся внутриутробный звук, выскользнувший не из непотребного места.

— Засранец… — поморщился Фетисов. — Одно слово — говнюк!

А сам ещё раз прокрутил видеозапись.

— И чё ты за деваха такая разбитная?

Наконец-то уловил то, что сразу ускользнуло от его глаз.

— Старею…

Зря наговаривал на себя. Никто из сотрудников, даже майор, не заметили: комбинезон исчез сам собой. На сбой в записи не похоже, хронометраж времени вёлся посекундно — без скачков.

— Вот эта да — технология!

Запись он забрал к себе в отдел, а затем вызвал специалиста в кабинет. С ним ещё не раз её пересмотрел, а затем обратился с ней же к одному знакомому учёному человеку, занимающемуся высокими технологиями в области электронно-космического оборудования. Поинтересовался его мнением после просмотра.

— Выпить есть? — озадачил тот.

— В смысле — спиртное?

— Даже спирт сойдёт, — смахнул гость рукавом пот с лица безо всякого зазнайства. Не тот случай был и специфический.

— Может, всё-таки объяснишь, что это за магия такая с превращением, а точнее исчезновением нижнего белья у девки? На иллюзорный обман не тянет! Да и не циркачка — проверяли. Нигде не числиться — ни при одном из цирков. Даже театральные училища проверяли — студентов.

— Уже? Так быстро?

— Забыл, кто я, и где служу?

— Помню ФСБ — это же твоё ФИО, — приложился к коньяку гость и прямо из горла бутылки. Попутно не стал дожидаться, пока Семен Борисович нарежет ломтиками лимон — откусил от цельного плода кусок. — Нонсенс!

— А попроще — не столь научным термином — доступным языком, — попросил Фетисов закадычного друга и соседа по госдаче.

— Невероятно, но очевидно — факт…

— Их оставь нам. По делу говори — существу!

— Это нечто!

— И всё?!

— А что тут добавишь — высокие технологии. И как ей удалось — ума не приложу! Ты лично или твои сотрудники подвоха не заметили?

— Да вроде бы нет…

— А могу я увидеть её и то, что было на ней?

— Хм, если бы, то не стал вызывать тебя к себе, а встретил бы в ином месте подвального типа.

— Тогда давай договоримся: когда это случиться — ты мне первому сообщишь и позволишь произвести изыскания с…

— Девкой?

— Её экипировкой. Но и от информации от неё не откажусь — той, что будет разрешена тобой для общего пользования.

— Забудь…

— Про что? Всё что увидел тут у тебя?

— А что, когда ничего не было!

— Понял — молчу! — опрокинул гость в очередной раз бутылку коньяка, и допил, зажевав лимон целиком, нисколько не давясь многочисленными семечками.

— М-да… — констатировал факт Фетисов, оставшись один в кабинете. — Куда же ты вляпался Егор Фомин? А во что? Вот сукин сын!..

С этой поры у каждого сотрудника отдела Фетисова появились чёткие снимки Бионики. Но расклеивать их по городу не стали в разделе: "Их разыскивает милиция". И что самое интересное нигде никаких зацепок. Словно она не живёт, а и вовсе не существует.

— Кто ж ты такая? Что вот так запросто свела с ума моих сотрудников!

Их теперь было не удержать, всем хотелось воочию взглянуть на незнакомку, в сравнении с которой топ-модели, если их скрестить с порнозвёздами, всё равно отдыхали, и не шли ни в какое сравнение. Просто бомба — секса. Притом, что вела себя вроде бы достойно. Ничего вызывающего, зато сверхъестественная — неестественная красота.

Фетисов и то поймал себя в какой-то момент на мысли: последнее время гоняет запись из магазина не столько из-за Егора, сколько из-за неё — на ней и сфокусировано его внимание.

— Чёрт, бес в ребро! — отказался он от дополнительных просмотров, наказав капитану забрать у него сие видео от греха подальше.

Оставалось за библию взяться и начать замаливать грехи. До часа "Х" оставалось не так уж и много времени. Над Восточной Европой нависла угроза ядерного удара. Кризис был неизбежен, а уж апокалипсис и подавно при наличии в нашем времени солдат альянса из числа пехоты апокалипсиса.

Суррогаты продолжали пополнять ряды создаваемой армии нейтронами. И сделать это было проще простого — достаточно дать объявление в Интернете о большом заработке или развесить на столбах по всей той территории, которую предполагалось оккупировать в недалёком будущем при создании зоны отчуждения, как буфера меж странами НАТО и Россией. Страны Прибалтики, Беларуси и Украины ни в счёт — шли в зачёт. Как и западная часть некогда могучей державы едва ли не до Урала.

Желающих заработать хоть отбавляй, а всем выдавалась одна и та же униформа оранжевого цвета, вызывая немало удивлений до той поры, пока нейтроны не превращали людей в суррогаты, деля на два сорта с тремя подвидами. Тех, кто умел обращаться с оружием, клеймили "жопой" или "мопсами", а всех остальных под одну гребёнку "топорами" или "рабами". Они и суетились, самим нейтронам было не с руки. Они лишь контролировали процесс, проводя одновременно многочисленные диверсии. И та, что произошла с военным эшелоном на Украине — малая толика. Иные диверсионные отряды пехов также наведались на ядерные объекты, выуживая из остановленных атомных реакторов радиоактивные элементы — Чернобыльской АЭС, Игналинской АЭС и Белоярской АЭС на Урале. Не забывая и про бронетехнику. Без неё никуда — много не навоюешь. Да и стрелять ядерными боеголовками требовалось из САУ. Боеголовок для ракет в наличие не оказалось. Да и шахты с тактическим вооружением проще разбомбить, чем сделать запуск из них. Всё-таки зона карантина ограничена территорией западной части бывшего СССР.

Промашки быть не должно, иначе всемирный Апокалипсис неизбежен. И ни к чему в итоге путному не приведёт.

 

Запись N6

— ЖОПА —

Было тесно, гастарбайтеры заполонили собой все имеющиеся вагоны, контейнеры и платформы. Те, что находились внутри замкнутого пространства — стояли, иные — на открытых платформах — сидели. Но были ещё и те, кто лежал, занимая удобные стрелковые позиции сверху на контейнерах с ядерным вооружением.

Азаровский подмечал всё, мотая на ус, старясь не выделяться из общей массы субъектов больше подобных по своей манере поведения на зомби. Хотя и не сказать — мутанты. Выглядели они ничуть не хуже его, но вот реакция была заторможенной, а в глазах ничего кроме пустоты. Благо разрешалось смотреть или наблюдать, уставившись в одну точку. И те, кто находился на открытой платформе или снаружи иным образом, неустанно следили за периметром во избежание подобных нападок на военный эшелон извне.

Изучение гастарбайтеров продолжалось. Азаровский не мог ни применить на оранжевых комбинезонах пометки буквами. И если на каске была начертана "П", то на груди и спине "Ж". Чего означали они, оставалось догадываться или строить предположения, да вряд ли докопаешься до сути истины. Поскольку те, кто занимал господствующее положение у них над головами в лежачем положении, также имели на строительных касках букву "П", а вот на груди со спиной иную "М".

И опять же не сказать: те, кто прячет своё тело под комбинезоном с буквой "Ж" — женщины. Отнюдь — ничуть. Тут нечто другое — и кроется. Но "М" — смущало Азаровского.

"Му-у-удаки", — мысленно промычал он про себя. Вслух не старался, притом, что хотелось орать. Да никто не услышит его в этой глуши, коль и после настоящей бойни с применением тяжёлого пехотного вооружения никто не отреагировал на гастарбайтеров.

На хохлов, как союзников надежды никакой — разбегутся первыми. И стоило подключать их?

Ответ пришёл сам собой. На глаза попалась до боли знакомая физиономия и принадлежала…

"Не может быть! — зажмурился Азаровский. — Мираж! Бред! Блеф!"

Не тут-то было. При открытии глаз картина не изменилась, тот, кого он приметил, также в свою очередь его и не сводил взгляда.

У Азаровского округлились глаза, чуть подавшись наружу из орбит. Реакция была молниеносно идентифицирована хохлом и повторена в точности. Капитан даже открыл рот, а майор выставил ему зубы напоказ в оскале, нежели приветственной улыбке. Опасался, чтобы тот ненароком не выдал их обоих.

Обошлось. Хохол, на то и он по национальности — не дурак. Подтверждением тому пословица: "Когда родился хохол, еврей заплакал!"

Раз сумел подобным образом Азаровскому затесаться в ряды противника, значит, хватило ума не подставлять лоб под пули. Не заодно же он с ними, иначе бы не сидел тут с "дровами" сродни чурок-болванок на открытой платформе, а катил себе далее в машинном отделении с тенями. Вот кто был главным и руководил захватом эшелона. А соответственно стоило в будущем держаться ближе друг к другу. И рассчитывать им больше не на кого как на самих себя и собственные силы. Но в одиночку чревато. Как говориться: одна голова хорошо, а две — хуже некуда — и для противника.

Пока они переглядывались, произошли скрытые перемены. Состав расцепили на ходу, отделяя контейнеры с ядерными боеголовками, и вскоре скорость движения значительно упала, пока вовсе не стали, отстав от укатившего уже довольно далеко головной части эшелона.

Азаровский с Москаленко оказались при деле. Те, кто располагался наверху контейнеров, заставили покинуть "жмуриков" платформы.

— Мудаки… — не сдержался майор.

Капитан СБУ недовольно качнул головой, присоединившись поспешно к соратнику по несчастью, нежели оружиию. Им, как и тем, кто обладал на комбинезоне буквой "Ж", пришлось толкать далее неподвижный состав вручную.

Почему? Куда они его так медленно волокут, точно бурлаки на Волге позапрошлого столетия. Труд рабский и одновременно адский. И не отлынишь, подвох тут же будет раскрыт теми, кто неустанно и неотступно следит сверху за каждым их действием и шагом. Попробуй, отойди в сторонку и…

Некто так и попытался сделать, то ли на самом деле "жмурик" из числа зомби, то ли один из таких, как хохол и бульбаш. Выяснить не удалось. Выстрел прогремел за спиной. И обернись кто из них, следующая пуля их. Неминуемо!

Но вот кто-то и перед ними отвалился от толпы. По-видимому, гастарбайтера покинули силы. Снова грянул выстрел, и пуля раскроила ему череп до неузнаваемости.

Шаг влево, шаг вправо или прыжок на месте карался "мудаками" без предупреждения с плачевными последствиями для "жмуриков".

Одно Азаровский чётко уяснил: предстоит сменить прикид. Участь "жмурика" не прельщала его, уж лучше заделаться на время "мудаком". Хотя бы будет позволительно вертеть безнаказанно головой.

Раз не выдержал и закричал, а хохол так вовсе закряхтел и застонал. В их направлении скользнули лазерные лучи, отражаясь красными точками на затылках иных гастарбайтеров. Проявление слабости у гастарбайтеров не приветствовалось. Предпосылки уже были. Оба помнили, чем это закончилось для парочки "жмуриков". Дашь сбой и пойдёшь в расход. "Жмурики" — расходный материал — бесправные овечки. "Мудаки" — пастухи блеющей отары, а, по сути — волки. Так что "шашлык" — обычное дело в таких случаях. И без жертв не обойтись. Потери и не считали — и вовсе ни с чем. Загадка на загадке. И ни одна тайна ближе не становилась.

Наконец зашевелились "мудаки", получив какой-то сигнал. И не факт, что для "жмуриков" всё обойдётся. Азаровский считал: их как свидетелей ждёт массовый расстрел. Но не угадал. Похоже, они по-прежнему нуждались в них — толпе — пушечном мясе. А раз так, то в любом случае гнали на заклание.

Оружие находилось у Азаровского под рукой — на ремне за спиной, как у любого "жмурика" — и пока спешил хвататься за него. Все явно ожидали подобного приказа, а без него, проще застрелиться, если раньше не подстрелят "мудаки".

— И как добраться до них — хотя бы одного… — не удержался Азаровский, шепнув на ухо Москаленко — заодно проверял того, как хохол поведёт себя в данной ситуации. Очко не сыграло, и подставлять его Тарас не стал — возможно, побоялся привлекать внимание "мудаков" к собственной персоне. Иначе возьмут на заметку и не дадут спуску, а если и да, то он будет сродни нажатия на спусковой механизм перед выстрелом со снайперской точностью по очередному "жмурику".

В ответ тот одобрительно подмигнул, давая понять: я с тобой — до конца. А какого — не факт. Оставалось надеяться на лучшее, но, не забывая о худшем. Хотя хуже в их случае уже ничто быть не могло. Но сюрприз — и очередной…

Последовало вскрытие контейнеров и разгрузка ящиков, которые пришлось тащить на себе всё тем же "жмурикам". Теперь "мудаки" шествовали с ними бок о бок, и опять же держались на небольшом удалении, контролируя всё и всех, а заодно и окружающую местность. Казалось, видели и слышали много больше, чем лесная живность — ничто не ускользало от них. Набили дичи, но никто из них не удосужился прихватить с собой в качестве пропитания.

Что с них взять — "мудаки". За это и злился на них Азаровский. Чего уже было отмечать про пухлого капитана. На Москаленко без жалости не взглянешь.

— Держись, браток… — выдал едва уловимо на слух для напарника майор.

Тот даже не стал выдавать ему в ответ коронную фразу любого украинца: "Москаль мини не брат". Сдался. Но не поддался. Всё ещё держался на ногах, а точнее Азаровский помогал ему удерживаться на них, в то время как самому не помешал бы небольшой отдых.

О передышке лучше и речи не заводить, как и о привале. Можно отвалиться и больше не подняться, а остаться прозябать на сырой земле.

Почва под ногами стала зыбкой, напоминая хлябь, а некоторое время спустя по округе и вовсе стало разноситься хлюпанье вкупе со всплесками воды. Это был шанс — гастарбайтеры забрели в болотистую местность, преодолевая непролазную преграду пешком. Значит, потери у гастарбайтеров в любом случае неизбежны. Что если стоит попытаться утопить ящик с ядерной боеголовкой в разобранном виде, дабы она не досталась врагу, так ещё появиться шанс вступить в перестрелку с "мудаками".

Рука Азаровского нащупала приклад СВУ-А. И как сразу никто из "мудаков" не заметил не только странного поведения "жмурика", но и того: у него в наличии оружие неположенное ему по статусу, как простому пеху — пушечному мясу. Выходит, что "мудаки" такие же простаки и болваны подобно чуркам из числа "жмуриков". А соответственно есть резон перехитрить их. Во всяком случае, риск оправдан на все 100 % — тем паче здесь и сейчас.

— Пора… — шепнул майор КГБ в очередной раз на ухо капитану СБУ.

Тот даже не успел что-либо предпринять в ответ. Азаровский опередил его по мысли и в действии — толкнул. Хохол оступился, и не сразу упал. Навал пришлось повторить — ударить ногой в мягкую часть тела, и попутно огреть прикладом соседа со спины. А самому остаться при ящике.

Удержать его не получилось. Силы вкупе с равновесием окончательно покинули "жмуриков", и они уронили его, подняв волну грязи. Ей как завесой и воспользовался Азаровский, дав короткую очередь по одному из "мудаков" по соседству.

В ответ стрельбы не последовало. Расчёт майора оправдался. "Жмурики" тащили контейнер с ядерным оружием, и детонируй оно под выстрелами какого-нибудь "мудака" трагедии не избежать.

Всё-таки получили соответствующие инструкции от тех, кто руководил ими. И пока никто из мрачных типов не появился на месте эксцесса "мудаков" со "жмуриками", Азаровский успел совершить то, на что пошёл изначально.

Его действия были столь стремительными и неожиданными, что даже Москаленко не сразу признал его в новом обличии…

— Му-у-дак… — проговорился Тарас.

— Т-с-с… — подмигнул Валера, красуясь в комбинезоне, испачканном пятнами грязи с плохо проглядывающейся буквой "М".

Радость была недолго. Подле них возникла тень. Появился один из тех, кто руководил захватом эшелона союзных сил. Разбираться мрачный тип смахивающий на призрака не стал, как и выяснять причину, и так всё было очевидно: "жмурики" не справились с поставленной задачей и какой-то "мудак" пустил одного из них в расход, нарушив запрет не применять оружие в их адрес при переноске ядерных боеголовок вручную.

Грянул ещё один выстрел. И на этот раз вспышкой из атомного оружия. "Мудак" по соседству с Азаровским приказал долго жить, превратившись в жаркое.

Нейтрон в назидание "мудакам" произвёл показательную казнь. Майор едва совладал с эмоциями, загораживая собой капитана.

Обошлось. И в этот раз для них обоих. Но лиха беда начала — впереди топи и меньше их площадь не становилось. Даже "жмурики" не выдерживали, поэтому приходилось делать частые привалы на небольших островках отдельным группам.

Хохол раз предложил бульбашу заблудиться невзначай. Тот отказал ему, намекнув: толку, если сбегут — всё одно далеко не убегут. Он нисколько не сомневался: ядерные боеголовки нужны гастарбайтерам для подрыва иных атомных объектов. А соответственно — АЭС на Украине. Но для этого необходимо соответствующее вооружение — САУ, такие как 240-мм миномёт "Тюльпан" или 203-мм "Пион". Отсюда и вывод: одним пушечным мясом противник не ограничится. Это начало какой-то грандиозной диверсии направленной против союзников России. И выбор сделан в пользу создания буферной зоны из Украины с Беларусью и Прибалтикой, если учесть, что в Литве находится Игналинская АЭС с двумя остановленными блоками атомных реакторов. Но радиоактивный плутоний никуда не делся — там же и находится в законсервированном состоянии. А под носом Чернобыльская АЭС с четырьмя блоками. Да 30-километровая зона отчуждения. С неё и начнут, а закончат как минимум тремя-четырьмя АЭС в Западной России. На ум Азаровскому сразу пришли — Смоленская, Воронежская, Курская и Ленинградская. А и на Украине помимо Чернобыльской АЭС имелись в наличии четыре иных — Хмельницкая, Ровненская, Запорожская и Южно-Украинская.

Беда! Они сами вооружили противника. Но пока что не до конца. Оставалось выяснить мимоходом у Москаленко, как у сотрудника СБУ — нет ли поблизости военных баз с самоходными установками.

Ответ последовал незамедлительно и неутешительный. И охрана там вряд ли долго продержится, навались на них все здешние "жмурики" разом под командованием "мудаков".

Азаровскому предстояло вывести их, случись нечто подобное, а до того момента лучше не светиться и не привлекать к себе ненужного внимания, поэтому обособился от Москаленко. В отличие от Валеры Тарасу пришлось испытать все тяготы "жмурика". И раз, когда он по собственной инициативе отвалился, майор выручил его, навалившись с прикладом на иного "жмурика", а его подхватил и кинул на контейнер со словами:

— Не может нести, так хотя бы держись за него!

И то верно, а дело — отметил в дальнейшем про себя хохол. Не знал, как и благодарить бульбаша. Да было слишком рано и пока толком не за что. Азаровский в первую очередь выгораживал себя, стараясь приметить среди иных групп "жмуриков" солдат с эшелона подобно им самим, затесавшихся по собственной инициативе в ряды гастарбайтеров. Но пока нигде и никто особо не выделялся как они с Москаленко.

В какой-то миг взгляд Азароского уставился на ручные часы. Чутьё не подвело. За мгновение до сигнала будильника он вспомнил выключить их, иначе…

Обошлось. Еле успел, разбив их, поскольку жать кнопки — себе дороже. В дальнейшем мог полагаться на световосприятие, определяя время по небу.

Тьма сменилась сумерками. Рассвет был близок, когда "жмурики" под конвоем "мудаков" выбрались из болотистой местности. Контейнеры составлялись аккуратно один к одному. Москаленко надеялся на короткий привал. Отдых никто так и не объявил. "Жмуриков" погнали дальше, оставив часть "мудаков" охранять ядерный боезапас.

Азаровский оказался среди тех, кто сопровождал "жмуриков". Им приказали ускориться — тёмные личности. Все перешли с быстрого шага на бег. На хохла было страшно смотреть — он то и дело пропускал вперёд себя "жмуриков", плёлся в хвосте.

"Только бы не упал — не споткнулся", — надеялся Азаровский на выносливость Москаленко. Даже у такого рахита как хохол должны были появиться силы и открыться второе дыхание, иначе остановка в его случае сейчас означает неминуемую смерть. Стрелять, правда, по-прежнему было запрещено, но это не значит: избежит погибели — забьют до смерти прикладами или штыками.

Сомнения отпали, когда на пути мелькнула колючая проволока. И ни те никаких предупреждающих знаков с надписями типа: "Осторожно, мины!" или "Стой, проход воспрещён! Объект под охраной!"

Даже часовых нигде не было. Они попросту отсутствовали.

— Хохлы… — пожурил их про себя Азаровский. В Беларуси не так, там, если что — часовой и посреди бела дня имеет право открывать огонь — и пускай сначала в воздух, но затем обязательно последует пальба на поражение, если и дальше будет всё не так — нарушитель не остановится.

А тут они попросту смели колючее заграждение и двинули далее прямым ходом к ангарам безо всякого бетонного окружения забором трёхметровой высоты. Собак и тех не слышно и не видно. Словно их пожрали волки.

Кругом ни одной живой души. Гастарбайтеры ни в счёт, их Азаровский не брал в расчёт. А может это даже хорошо — пострадает меньше народа. Он силился вспомнить какой сегодня день недели — случаем, не выходной ли — суббота там или воскресенье. Но нет, какое там — середина — среда. Всем насрать на них, а им на тех, кто попадётся и пойдёт в расход.

До ангаров с боксами было рукой подать, когда кто-то окликнул гастарбайтеров. Зря. Надо было сразу стрелять, поскольку последовала ответная реакция. Какой-то "мудак" точным выстрелом из бесшумного оружия в руках, снял часового. И тот уже сам при падении наделал шуму. И хоть бы хны. Никто больше из солдат военной части не откликнулся. Либо перетрухали, либо попросту не замечали того, что творилось под носом.

Лишь когда последовали удары прикладов по замкам на воротах многочисленных боксов, и выстрелы, а также подрывы гранатами, в воинской части воцарилась на какое-то время жизнь, грозясь вновь обернуться мёртвым царством вместо сонного.

Словно из небытия возник какой-то заспанный офицер. Зевая, он ничего толком не успел осмыслить, не говоря уже спросить, что здесь происходит — его убили.

— Мудаки… — не сдержался Валера. Но стрелять наобум не стал, дождался удобного момента, оказавшись подле техники. Первым забрался в то, что подвернулось ему — БМД.

На ревущий мотор откликнулись иные бойцы сонного царства. Поднялся переполох. "Жмурики" занялись ими, а Азаровский в свою очередь ими и "мудаками" — всеми теми, кто попадался на пути под гусеницы. Очень надеясь: Москаленко не окажется среди тех, кого покалечил.

Заминка дорого обошлась майору КГБ. Им в последующее мгновение занялся мрачный тип, применив против него своё атомное оружие. И благо стрелковое.

Реагируя на вспышку, Азаровский успел избежать точного попадания атомной пулей в лоб, подставляя бок. Быстро осознал: ему изначально следовало забраться в танк.

Из БМД повалил дым. Техника оказалась подбита. Соответственно экипаж внутри погиб. Но даже если и не так, всё равно никто больше не обращал внимания на БМД и тех, кто там мог находиться. Всё-таки выжить после ядерной вспышки — нереально.

— Буль…баш… — выдал, запинаясь Москаленко.

Хохол решил: потерял напарника по несчастью, нежели по оружию. Не тут-то было. Азаровский вновь организовал сопротивление, очутившись под днищем БМД — вёл планомерный отстрел "мудаков".

СВУ-А в крепкий руках опытного стрелка поражал одну подвижную мишень за другой со 100 % точностью. Хотя порой приходилось добивать "мудака" и не раз — обычно со второго, а то и третьего выстрела. Они не люди — нелюди, отсюда и не дюжая сила, которой их наделили нейтроны.

Азаровский положил уже порядка десятка "мудаков" и толку — всё без толку. Те, кто руководил ими и "жмуриками" по-прежнему игнорировали любые потери. Главная цель — добыча бронетехники. И не та, на которую рассчитывали, но всё же лучше, чем бродить по бездорожью пешком, таская контейнеры с ядерными боеголовками.

— С паршивый овцы хошь шерсти клок, — решил про себя Азаровский, вновь присоединяясь, как ни в чём не бывало к гастарбайтерам, выискивая хохла среди "жмуриков".

И нигде знакомого лица, пока оно само не нашло его, уставившись на него в образе…

— Му-у-удак… — отплатил любезностью майор КГБ капитану СБУ, когда тот также уважил его при смене обличия. — Ты ранен?

— Это не моя кровь — мудака!

— А я уже решил: ты — жмурик!

Никто не обратил внимания на их переговоры, поскольку оба сидели верхом на броне в окружении "жмуриков". Всё-таки были выше их, являясь командирами. А поблизости никого равного им. Иные "мудаки" на броне в расчёт не брались ими. В грохоте ревущих двигателей колонны бронетехники порой не было слышно соседа орущего в ухо в былые времена военной славы майора. Поэтому он ничего не опасался, общаясь подобным образом с капитаном. Они обсуждали детали своего дальнейшего существования в стане гастарбайтеров.

Деваться было некуда — смысл угонять БМП. И уже говорили о том, что им обоим придётся идти до конечного пути с теми, кто скрывался под мрачными личинами. И так просто не подобраться к ним — не подпускали, пресекая все попытки провокаций на корню.

— И всё-таки, откуда они берут этих уродов? Как создают? — не удержался Азаровский, осматривая "жмурика" по соседству, стараясь на пару с Москаленко найти изъян у того. Поднял очки на лоб, затем опустил респиратор на шею — и нигде ничего.

— В чём подвох? — заглянул Москаленко в ухо. А после ощупал волосы. И сам не понял сразу: на что наткнулся, оцарапав пальцы — пришлось снять обычные строительные перчатки. — Сюда взгляни!

Азаровский прищурился, освещая целеуказателем некую металлическую бородавку, вживлённую под кожу гастарбайтера.

— Микрочип…

Опасения при его повреждении подтвердились. Человек не очнулся ото "сна", напротив погрузился в него, словно его отключили от питания, как какого-то биоробота.

— Незадача… — отметили диверсанты про себя, не спешили избавляться от "балласта" — вдруг скоро очнётся, а даже если и нескоро, то всё равно им кататься ещё долго придётся.

Они по-прежнему неслись куда-то, не помышляя возвращаться к месту сброса ядерных боеголовок в контейнерах. Значит, мрачным типам требовались самоходные установки. А если так — нового столкновения с мирным населением не избежать — военными с иной базы — вне всякого сомнения.

— Предупредить бы… — отметил ненароком Азаровский.

— Каким образом и кого, когда не знаем ничего?! — озадачил Москаленко.

— Ты ж из нас двоих хохол — тебе и карты в руки! Должен ориентироваться на местности!

— Ага, ща — как бы не так! Я сам из Севастополя! С Крыма я!.. А тут Киевская волость!

— Намекаешь на столичный гарнизон?

— Ой-ё-о…

— Что такое?

— Хреново…

— Если нарвёмся?

— Ага, как бы не так! Сам видел, на что способны эти "жмурики", а "мудаки" и подавно! Их там никому не остановить! Слишком много… нас таких тут у этих мрачных типов! Да и бронетехникой разжились!..

— И не говори…

— Сам заткнись!.. — выпалил Москаленко, стараясь прикинуть каковы шансы у гарнизона очередной военной базы на пути следования гастарбайтеров. — Должны же понять, что мы не на учении — в строительных комбинезонах! Это же очевидно даже для мирного населения! Будем надеяться: им хватит ума сообщить куда надо!

— То-то и оно — ментам лучше не попадаться нам на пути… — подхватил Азаровский.

Накаркали. Те уже заждались их на столичной трассе. А тут такое и видели впервые. На парад непохоже. Но в то же самое время попахивало второй подряд "оранжевой" революцией, а при новой власти — смене президента — их зажимали.

— Не тормози! — взыграло самолюбие у старшего наряда ДАИ. — Тормози их!

У напарника выпал свисток из открытого рта от удивления, и жезл опустился, как у импотента то самое, что всегда должно стоять у нормального мужика при виде голой бабы. Опешил. А точнее растерялся. Зато его оппонент ничуть — выскочил на дорогу, перегораживая её собой. Так на ней и остался там, в виде кровавой кляксы, угодив под гусеницу.

Напарник слишком поздно опомнился, потянувшись иной свободной рукой к кобуре.

— Нет, не делай этого… — шептали про себя два "мудака". — Беги, пока можешь! Не тупи…

Тщетно. Тот не уловил их мысленного посыла, и его самого срезала автоматная очередь. Стрелял "мудак" не "жмурик". Сейчас они контролировали ситуацию на марше, а "жмурики" использовались ими там, где требовалось задавить силы противника мясом. Здесь же просто обычная пристрелка оружия — не более. Стрельба — одно удовольствие для таких маньяков, как гастарбайтеры. Притом, что не излучали никаких эмоций. Убийство для них было такой же обыденной рутиной, как повседневная работа для тех, под кого они маскировались. Но никак не военных.

На пути колонны гастарбайтеров чуть в удалении показалось первое поселение.

— Только бы туда не сунулись, намереваясь переждать светлое время суток, — запаниковал Азаровский. — Беды не избежать!

А лоб понапрасну не хотелось подставлять. И снова накаркал. Головная машина свернула туда и следом иная, затем ещё одна и не одна. Они вошли в пределы населённого пункта без опознавательных знаков. Похоже, знак пошёл на сдачу металлолома — и в незапамятные времена.

Надежда на благоприятный исход для мирного населения ещё оставалась и теплилась у Москаленко с Азаровским, они почему-то верили: гастарбайтеры всё-таки люди по своему происхождению, а раз так, то должны питаться, и соответственно пополнить запасы пищи, которые у них были на нуле. И снова просчёт — дали маху. Им как "мудакам" пришлось командовать "жмуриками", а, по сути, — карательной операцией — ощутили себя в полной мере оккупантами, сгоняющими народ на лобное место для расправы. Всё ещё тешили себя надеждой: стрельбы не последует. Но для чего-то же пленят — и не просто так от нечего делать, поскольку прикрываться, как заложниками, не помышляли. И к чему, когда не к чему.

— Будь начеку, — взялся за чеку от ручной гранаты Азаровский, неизвестно где и когда раздобыв данное взрывное устройство.

— Токмо не суетись, браток… — изменил к нему своё отношение Москаленко. — Вдруг всё ещё обойдётся!

Не обошлось, но и стрелять им в людей не пришлось. Беззащитным населением занялись мрачные типы. Они в открытую подходили к мирным гражданам, выстроенным в одну большую шеренгу, и, поднося оружие, производили бесшумный и беспламенный выстрел в затылок. Человек падал и больше не вставал. Но и крови не было видно.

Кто-то попытался закричать. Такого человека сразу пристукнули прикладами. Но также не убили — просто проучили. И его также постигла участь встречи с нейтроном. Он стал одним из носителей микрочипов.

От "палачей" последовала незримая команда, неуловимая на слух двум "мудакам". Ей они превратили некогда мирное население в зомби подобно гастарбайтерам.

— Хорошо хоть детей не тронули, — отметил Москаленко. Рано и зря. То, что произошло далее, повергло в шок его на пару с Азаровским.

Новым "жмурикам" выдали стрелковое оружие, захваченное в воинской части мотострелков и… те сами по новому незримому приказу мрачных типов расстреляли своих же отпрысков.

Дети так и не поняли, что произошло. Не они одни. Азаровский с Москаленко сейчас сами пребывали в полной прострации: родители, обращённые незнакомцами в нелюдей собственными руками уничтожили то, ради чего жили, создавая семьи.

— Мудаки… — выдал Азаровский.

— Кто? — едва отошёл вслед за ним от чудовищного зрелища Москаленко.

— Мы с тобой, Тарас…

Вспомнилась классика по Гоголю: "Я тебя породил, я тебя и убью!"

Она никак не укладывалась у них в голове.

— Жопа…

— При этом полная… — утвердительно кивнул капитан СБУ.

Теперь пути назад у них не было даже при всём их желании. И цель изначально определена — добраться до мрачных типов, пока те не добрались до САУ. А вновь восполнили потери.

Облачить новобранцев в оранжевые цвета оказалось нечем — отсутствовали не только дополнительные комплекты комбинезонов, но и жилетов. Нейтронам пришлось проявить смекалку — на головы новоявленных гастарбайтеров вязались повязки того же цвета из сопутствующего материала, отрезаемых от одежды старых "жмуриков". И на всех чёрным маркером "мудаками" выводились одна и та же буква "Ж", без иной "П".

Это же пришлось делать собственноручно и Азаровскому с Москаленко, из-за чего ещё больше стали ненавидеть себя, благо, пока не друг друга — и не передрались. В их случае это было равнозначно тому, если бы заявились явились оккупантами времён Отечественной войны, и вешали на предателей родины полицейские повязками в качестве награды за верность Рейху, готовя геноцид всему славянскому населению. Когда что и хотелось сделать — как минимум плюнуть в рожу "жмурикам", а максимум пределом их мечтаний — выстрелить. Да проще самим застрелиться, дабы не мучиться. Но уж такова их судьба — злодейка — и сыграла с ними очередную злую шутку.

Покончив с мародёрством в поселении, гастарбайтеры быстро погрузились с новым пополнением на броню, продолжая стремительный марш-бросок по дороге в направлении очередной военной части.

Азаровский молчал, потупив взор в дорожное полотно, боясь поднять глаза на тех людей, что попадались им иной раз в удалении. Гастарбайтеры не трогали их, и даже не стреляли, обычно стараясь обучать новичков точности. В то время как Москаленко украдкой суетился не по делу. Пришлось его приструнить…

Подняв глаза на сотоварища, Валера едва не накинулся на Тараса с кулаками. Зло выдал:

— Хохол!..

Тот поедал кусок сала без всякого хлеба, и даже не давился. Хотя мог бы по такому случаю и поделиться. Однако вряд ли бы Азаровскому полез кусок в рот после того случая с детьми. Они до сих пор стояли у него перед глазами — картина их расстрела родителями. А так ничего и не предпринял. И это офицер — боевой! Отныне ему грош цена — пуля дороже стоит!

— Ну, будя… — решил поделиться Тарас. — Держи, а не дерзи…

— Сам жри, сука!..

— Так я не обиделся…

— Скотина!

— И чё? А сам?

— И сам — животное! Живодёры мы!..

— Не — мудаки!

— Лучше бы остались жмуриками…

— Ими что ли? — кивнул хохол на новобранца по соседству.

— Там у места бойни с ними сдохли.

— Кто знал, что позавидуем тем, кто остался на железке. Точно бы застрелился тогда…

— И сейчас ещё не поздно! — намекнул Азаровский на оружие у Москаленко.

— Тю — толку!

— Что — не прошибить из него твою бестолковку!

— Я ж говорю: толку нам ща стреляться! Кого и надо — сам в курсе!

Вскинув СВУ-А, Валера припал лицом к оптическому прицелу. Нигде ни одного мрачного типа — все попрятались внутри. И диверсию — если на то пошло — лучше устроить при налёте на очередную военную базу. Да калибр не тот — у них пушка 30-мм. А незнакомцы облюбовали танки и на марше носу не казали из Т-72. И снаряды к орудиям были только у них — подстраховались. Иная техника в колонне скорее предназначалась в качестве транспорта для суррогатов-наймитов.

— Сколько это ещё будет продолжаться? Я так больше не могу! — снова вывел хохол из себя бульбаша.

— Чё те на этот раз, а надо от меня?

— Я до ветра хочу-у-у…

— Обожрался, скотина! А терь ещё и обосрался — от страха?

— Нет, это естественная реакция организма после приёма пищи!

— Сиди и не пищи! Терпи! Ты же военный человек — при погонах!

— Засранцы мы с тобой, браток, как ни крути!

— Ща я кого-то сам и на том самом сделаю! Умолкни!

В ответ раздался внутриутробный звук предательской направленности.

— Я не специально… — выдал Тарас. — Само вырвалось!

— Вот говнюк!

— Выручай, Валера-А-А…

Тот открыл крышку люка.

— Чем тебе не "очко"?

— Но там же люди!?

— Нелюди они! Вали на них или отсюда…

Деваться некуда.

— Прикрой, а… от греха подальше, — опасался Москаленко: "жмурики" внутри башни выстрелять ему в задницу, когда он начнёт гадить на них сверху на головы. Ему казалось: они не смогут стерпеть такое даже от "мудака". — Ща лопну — взорвусь! Ей-ей…

Но взорвался Азаровский, грозя Тарасу выстрелить вперёд "жмуриков".

— А чтоб вас всех… порвало… — прорвало его самого.

Сделав своё грязное дело, он поспешно закрыл за собой люк.

— Всё, каюк подлюкам! Ща сдохнут! Задохнуться…

Не тут-то было. Им хоть бы хны. Бронетехника под парочкой "мудаков", как шла в колонне, не сбиваясь с пути, так и дальше продолжала следовать тем же курсом.

— О дают, а я сам! И как могут?

Ответа Москаленко на свой некомпетентный вопрос от Азаровского не требовал. Тот даже повеселел в лице.

— Чё уставился на меня? Я испачкался — сам? — оглядел себя Тарас. И не найдя ничего, выдал на-гора: — Неужто твоё внимание привлёк мой зад? Ты случаем не…

— Что?! — перекосилось лицо у Валеры.

— Забудь! Не было ничего — и я не говорил тебе этого! А ты не видел ничего такого, чего я… Ну мы поняли друг друга!

— Друг!..

— Брат… — ответил любезностью Тарас. — На данной родственной связи и остановимся как наиболее приемлемой для нас обоих…

И снова предательская улыбка от Азаровского в его адрес.

— Да ну тя! Одно слово — бульбаш! Тю, аки москаль!

Валера перестал скалиться, и не по причине заявления Тараса. Он чуть ранее уловил изменения в колонне. Бронетехника гастарбайтеров покинула дорогу, начав выстраиваться клином, а затем и вовсе перестроилась в цепь при приближении к бетонному забору с колючей проволокой наверху.

— Твою… — уяснил Москаленко. — То ж зона! Они попутали её дегенераты с военной базой!

И легко — оба объекта находились по соседству. Что было очень выгодно в целях экономии бюджетных средств. Бойцы и являлись вертухаями в колонии. Чему несказанно были рады их командиры, имея свои бонусы от такого выгодного соседства.

— Только не это! Хана! Жопа… — уяснил Азаровский.

 

Запись N7

— ПРОВАЛ —

Павел не раз за последний час названивал на мобильный телефон Егору, а в ответ звучала нудная запись женским голосом: "Абонент вне зоны доступа или отключён!"

— Вот же заладила, курица! — не сдержался Усольцев, проявляя открыто эмоции.

Он считал себя умнее других, наведавшись на конспиративную квартиру, куда частенько заглядывал с Егором ещё по временам студенческой юности. И знал про неё исключительно он, поскольку принадлежала ему — отец удружил сыну, чтобы тот мог иной раз не шляться чёрти где — по тусовкам, а приводить оттуда девиц, ну и… взрослеть. Часто контролировал его там. Но когда Павел закончил академию МВД, этого уже не требовалось. Поэтому и однокомнатная квартирка в тихом районе больше ему — отец сделал подарок побогаче и покруче. Всё-таки уважил сын старика — получил диплом не без усилий его, но это ровным счётом ничего не значило, лишь одно: удалось вывести сына в люди, а заодно и свет. Так ещё устроить туда, где бы он приносил ему немало пользы. Конкуренты стали завидовать Усольцеву. В одиночку Павлу не удержался на месте сотрудника ФСБ, поэтому отец загодя договорился каким-то невероятным образом с Фетисовым, чтобы тот сделал сына напарником иного выдающегося выпускника Академии МВД. А тот и рад стараться — придал Егора. Лучше и придумать нельзя для всех заинтересованных сторон. Каждый поимел с другого выгоду.

В знак признательности и уважения, Павел уступил закадычному другу ключи от своей старенькой халупы, и теперь мог иной раз ничего не делать — Егор работал как вол за двоих. Даже на стрельбищах, располагаясь рядом, частенько поражал не свою мишень, а Усольцева. Иначе тому не сдать ни один зачёт. А физподготовка — ни в счёт. Он по ней имел всегда зачёт задним числом, отлёживаясь в платной палате самой дорогой клиники. Куда также попадали бойцы отдела Фетисова, когда надо было оплатить ту или иную сверхсложную операцию по ранении и чаще тяжёлому.

Так что Павел не сомневался: здесь друга и возьмёт за то самое место, застукав со старой знакомой. Уж очень ему хотелось увидеть её во всей красе, и познакомиться поближе. Вдруг удастся отбить у друга — показать ей шикарную жизнь. Приоделся по такому случаю и сменил машину, "ограбив" гараж отца. Нынче выделялся на фоне ущербного района.

Гопники так и вились вокруг него.

— Пошли вон! — рявкнул он на парочку из них, сунув под нос корки.

Те сделали вид, будто уступили, а сами отомстили, проколов в последствии колесо, когда горе-сотрудник пытался сходить за угол по нужде и…

Спустили все четыре колеса пробитых ножом. Благо ещё не сняли их, да и стекло не разбили. Павел забыл закрыть дверь машины, понадеявшись на собственный статус. Не тут-то было — из панели выдрали всё, что представляло собой интерес для гопников.

— Сволочи!

Они и сволакивали всё в одну кучу. Даже эмблему на носу тачки скрутили.

— Твари…

Делать было нечего, пришлось названивать в фирму по экстренному ремонту авто на дорогах города. Данный плакат, словно нарочно красовался здесь же и был виден отовсюду. Знали, где ставили. Долго ждать их не пришлось. Павлу даже показалось: видел эвакуатор за углом. И точно караулили его, подослав гопников.

— Да тут работы — конь не ваялся! — выдал механик, осматривая поколотые колёса. — Покрышки снять, потом шины заменить! А это на домкрат ставить…

Короче быстро сумму подбил и округлил в свою сторону.

— Говно — вопрос! Нет базара мужики! — ткнул им Павел корки сотрудника ФСБ.

— Хэх, — посмеялись мужики. — Да мы те и не такие нарисуем! Хошь "ГРУ", а хошь "Интерпол"! А то и вовсе "ЦРУ"!

— В таком случае нарисуйте себе деньги!

— Решил нас взять как фальшивомонетчиков?

— А почему бы и нет?

Павел демонстративно потянулся рукой за пазуху, и явно к табельному оружию. Резон было сделать ноги, да механикам не хотелось сталкиваться с ним потом в отделе и при других обстоятельствах. Чуть попятились.

— Стоять! Ни с места! — выхватил пистолет здоровяк, делая всё столь неуклюже, что из рукояти вывалилась обойма, а из неё как назло ещё и патроны.

Это было похоже на Усольцева. И за ним уже следил некто, кто знал его как облупленного — и не понаслышке.

Необходимый момент подвернулся неспроста. Всё устроил Егор, обходя стороной друга. Не хотелось ему сталкиваться с ним — вовлекать пока в то, что порассказала Бионика. Лишняя обуза им ни к чему, а если пристанет — не отделаться так просто — проще будет пристрелить, дабы не мучить ни себя, ни его. А то мало ли что — и ещё. Ожидать можно было чего угодно и в любое мгновение от тех, кто устроил охоту на бионов Армии Союза.

Проскользнув мимо Павла каким-то чудом, Фомин с Бионикой не стали расхолаживаться или расслабляться — не та ситуация. Егор шёл впереди, ведя по проторенной дорожке за собой спутницу в роскошном открытом платье. Наряд впечатлял и обезоруживал всех, кто мельком бросал взгляд на привлекательные формы тела прелестницы.

Отсюда и заминка у "спасателей". Они на миг впали в ступор. Их молчание и расценил как немой знак согласия Павел.

— Так и быть — чаевые заплачу! На большее не рассчитывайте! Работайте — негры!

Рабочие в оранжевых комбинезонах привлекли внимание парочки сгинувшей в подъезде. И Егор ещё раз взглянул на них, промелькнув у окна одного из лестничных пролётов, кидая беглый взгляд. Бионика успокоила его, не приметив ничего необычного в их поведении, как у тех, кто попался им изначально на дороге, а затем и нейтрон.

Егор уступил ей с виду, а на деле по-прежнему представлял собой один сплошной комок нервов. Слишком много и часто на глаза попадаются люди в оранжевых жилетах и комбинезонах, из-за чего в каждом подозревал: в его обличие скрывается суррогат. Зато Бионика пока ни разу не ошибалась относительно них — они все являлись людьми. Вот если бы имелся встроенный в череп микрочип — иное дело. Мгновенно бы определила в них наймитов, уловив сигнал от нейтрона. У неё самой имелись встроенные в тело различного предназначения датчики.

— Пришли, — указал Егор на обшарпанную от времени дверь. — Почти дома!

Покинул спутницу на лестнице.

— Я в разведку — прикрывай!

Напряжение возросло. Руки едва ли не тряслись, зато пальцы дрожали. Егор еле совладал с волнением при открытии двери.

— Граната… — швырнул он некий тяжелый предмет, оказавшись подобранным во дворе булыжником. — Ложись!

Никакой ответной реакции. Тихо, как в могиле.

— Чисто, — констатировал он явный факт, приглашая Бионику присоединиться к нему, проскочив чуть ранее в квартиру. И нигде никого — пусто. — Извини за беспорядок…

Гостья нисколько не обратила внимания на грязь, а вот пыль — она была повсюду и нигде ни одного следа чужака. Это порадовало её.

Егор догадался по поведению гостьи, сам присовокупил:

— Вот так и живу в постоянном ожидании нападения извне.

Чуток приврал, да приукрасил, ну так куда без этого перед подобной красавицей без видимых изъянов.

— Располагайся. Если хочешь принять душ или заглянуть в иную комнату — это сюда, — указал он ей на двери от ванной и туалета.

Однако Бионика прошла на балкон. Осмотрелась, окинув пристальным взглядом двор. Зрачки глаз работали как сканеры, фиксируя всё то, что заинтересовало гостью Фомина.

— Согласен: вид из окна, как и моя берлога — помойка, — поморщился Егор. — Но всё же лучше чем ничего или комната в общаге! Там вообще жизнь — шняга!

Прибираться он явно не торопился.

— Чуть не забыл, — спохватился "хозяин". — Ты как насчёт еды? Питаешься?

— Можно… — скупо ответила гостья, снова промелькнув мимо Егора, и не останавливаясь, скрылась за дверью, захлопнув её за собой перед носом юнца.

Бионика спустила воду в сливном бочке, стреножив Фомина.

— Не буду мешать, — поспешил он поставить на плиту воду в чайнике — вскипятил. — Тебе чай или кофе? Что будешь? А сколько сахара положить?

Закончив со своими делами, Бионика сама всё изучила на глаз, а затем решила попробовать на язык.

— Глюкоза, — обозвала она сахар на свой лад. И чай какой-то там аминокислотой. А кофе и вовсе наркотиком, нежели тонизирующим веществом. Из-за чего Егор наотрез отказался злоупотреблять им, а ранее без него не обходился обычный в его случаях перекус.

Соврал.

— Для гостей держу — Павла…

— То-то я смотрю: та рожа во дворе мне знакома была…

— Как — была! — спохватился Егор. — Уже? Что с ним? И случилось?

— Пока ничего страшного, — успокоила Бионика. — Сам ведь затеял ту диверсию против него. А ещё назеваешься его другом!

— Это длинная история — так сразу и не расскажешь, — увильнул от данного разговора Егор. — Да и времени у нас в обрез!

— Ну почему же — до наступления сумерек вполне можем себе позволить расслабиться…

— В каком смысле?

— Я в душ, — выдала гостья, и не удержалась от сладкого — накидала столовой ложкой в рот сахара, захрустела им. И даже не стала употреблять жидкости. Значит, растолстеть не боялась или это ей вовсе не грозило.

Егор спохватился. Кровать находится в стадии развалин, если не заметить больше — руин. Он поспешил сменить постельное бельё и разобрать диван, расстилая на полу жалкое подобие сборной кровати, скрещённой или совмещённой с кушеткой, который изрядно помял — пружины матраца — Павел. Сам Егор ничего сюда не приобретал, да и было не за что. На одну зарплату, даже молодого сотрудника ФСБ прожить нелегко. Благо хватало на пропитание и ещё кое-какую одежду.

Не стал заморачиваться, а сделал то, что было в его силах.

— Жарко, — сказал он громко, снимая с себя едва ли не всю одежду, вдруг понял: перестарался — и очень. Трусы без подтяжек и даже галстука на голое тело не смотрелись. Вот без них — Аполлон, а в них скорее клоун. Ну фиг с ним — не фиговый же листок ему туда лепить. Стринги он не носил, а плавки жали, но боксеры — уже слишком. Хорошо ещё, что не в горошек.

— Какие-то странные на тебе шорты. И без карманов, — появилась неожиданно Бионика. Из одежды на ней было разве что полотенце, да и то не банное, а обычное.

У Егора при виде неё кое-что отвисла сверху вниз, а внизу напротив поднялось вверх. Нутро всколыхнулось при виде полураздетой амазонки и…

— Сходи в душ — помогает снять напряжение, — не уловила подвоха Бионика, что спутник был готов к одному очень важному процессу в жизни людей.

Егор принюхался к телу. Вспотел. Гостья была права — без душа никуда.

— Я быстро — только не исчезай никуда!

— Постараюсь, — заверила Бионика.

Она намеренно расхаживала в раздетом виде перед тем, как случилось кое-что, от чего оберегала напарника.

Едва Егор забрался в ванную, раздался грохот в квартире. Дверь вынесло, разбивая в щепки. И если бы не вода, набранная Бионикой в ванную до краёв, которую стремился спустить Егор, точно бы зацепило не только щепой, но и огненными всполохами. К ним вломились наглым образом и не Паша в образе разъярённого медведя-шатуна, из-за того, что друг стремился обманом воспользоваться завоёванным расположением Бионики.

Не тут-то было. Нагрянули наймиты.

Егор пустил пузыри, погружаясь с головой в ванну. Его оглушило. Но он не захлебнулся и не утонул. Удар от взрыва пришёлся в ванную. Она дала течь, и он оказался на полу, барахтаясь в луже.

— Бионика-А-А… — сорвался Фомин в крик.

Спутница лежала на полу и не двигалась, а над ней тенью нависал нейтрон.

— Не тронь её — убью, гада! Она моя-а-а…

Лазутчик выстрелил в сторону Егора ещё раз, и тому пришлось поспешно ретироваться за угол в туалет, а далее перемещаться на кухню и… балкон, оказавшийся тупиком.

— Паша-А-А… — уловил друг до боли знакомый голос, донёсшийся до него эхом откуда-то сверху.

— Егор… — опомнился Усольцев. — Ну, Фомин!

Он прошляпил его.

— Бегу! Держись, дружище…

Плевать ему было сейчас на отцовскую машину — пускай хоть всю разберут на запчасти те, с кем пытался сторговаться на ремонт прямо во дворе без транспортировки на СТО — кинулся сломя голову в подъезд. На пути возник уборщик в ярко-оранжевом комбинезоне, испачканном краской в форме буквы "М".

Усольцеву это нисколько не показалось подозрительным, напротив, по его мнению "М" означало — мусор. Он — мусорщик. Про то, что "М" может означать "мопса" или "мудака" — невдомёк.

— С дороги! Пошёл прочь… — стремился Павел минуть того при восхождении по лестнице вверх, позабыв про лифт.

Пройти напролом не получилось. Уборщик мусора оказался обидчивым типом.

— Ах, так… — погрозил ему пистолетом без обоймы Усольцев. Зря. И не вовремя.

Уборщик противопоставил сотруднику ФСБ вместо орудия труда аналогичное оружие. В подъезде прогремел выстрел.

— Ни ха се, а я даю-у-у… — затянул Павел, катясь кубарем вниз по ступеням лестницы, пока не угодил в створки открывшейся кабинки лифта. Юркнул туда, а вслед за ним по преграде, закрывшейся перед носом мусорщика, забарабанили пули — обычные — без ядерной начинки. И примени суррогат их против сотрудника ФСБ — тому не жить. Но и не совсем обошлось.

Лифт пошёл наверх. Павел нажал кнопку с цифрой нужного ему этажа — надеялся обогнать мусорщика. Просчёт был очевиден. В открывшихся створках снова мелькнул работник ЖКХ, и с аналогичной буквой "М" на оранжевом комбинезоне.

— Это засада, Егор-р-р… — проревел Усольцев, налетев всей массой тела на мусорщика. Получил отпор. Тот в ответ бросил его, как пушинку, имея габариты тела вдвое меньше, но силой обладал немереной. — А вот и я-а-а…

Фомин не ожидал узреть напарника столь быстро у себя в квартире, где хозяйничал нейтрон, сумев каким-то образом нейтрализовать Бионику. Егор даже думал: он её убил. Затеял отомстить. Павел и требовался ему для отвлекающего манёвра — добраться до оружия. А тут ещё "мопсы" вломились следом за Усольцевым. И понеслось…

Рукопашной схватки избежать не удалось. И то хорошо, что нейтрон больше не спешил применять атомное оружие, зато оно — "ЛАПА" — оказалась в руках у Егора.

— Никому не двигаться! Всем оставаться на своих местах! Иначе буду вынужден стрелять!

— Не делай этого… — признал Павел оружие в руках у друга, которое им не так давно продемонстрировала био-баба, устроив ядерный взрыв в миниатюре. — Чревато…

Фомин не послушался Усольцева. Нейтрон кинулся на него и промахнулся, но не Егор, выстрелив вдогонку, разнеся балкон, исчезнувший вместе с налётчиком. Иные два в образе мусорщиков ещё держались на ногах. Недолго. Последовало сокращение мышц Бионики, и оба отвалились на пол, погребая под собой Павла.

— Уходим! Быстро… — уловил Егор на слух обращение спутницы.

Не успел он перевести дух, как она ожила, словно с ней ничего плохого не случилось, а и сразу быть по определению не могло. Похоже, прикинулось убитой или нейтрализованной.

— А как же наймит? — напомнил он ей про нейтрона.

— По дороге внизу подберём…

Егор не удержался и выглянул за пределы дверного проёма, за которым исчез балкон как таковой — его разнесло при выстреле пулей с ядерной начинкой.

Голова пошла кругом. Внизу на земле валялись обломки, а среди них тот, кто стремился разобраться с ними.

— Павел! Паша… — опомнился Фомин.

Бионика озадачила их, наказав прихватить "мусор". Им пришлось уступить ей и взвалить на себя мусорщиков.

— У меня в машине колёса поколоты, — опомнился Павел следом за Егором.

— Ерунда, — напомнила Бионика своим спутникам про эвакуатор механиков. Его и угнали у них, расплатившись по бартеру дорогой иномаркой Усольцева.

— Не дай Бог узнает папашка… — зажмурился на мгновение Павел.

— Не его следует опасаться, дружище, а их, — кивнул Егор на пару суррогатов и наймита.

— Да я не про себя, а механиков… — пояснил подоплёку фразы Павел. — Пока докажут отцу, что не виноваты в том, чего мы с тобой натворили с этой дур-бабой — им несдобровать.

— В любом случае не жить, — озадачила Бионика.

— Кстати, — вспомнил Егор: Павел не в курсе её имени. Познакомил.

— Очень приятно, — поклонился Павел. — Усольцев. Имя уже наверняка знаете — Егор не раз упоминал его при разговоре.

Она настояльно потребовала заехать в какое-нибудь тихое место по дороге, где было бы можно заняться в полной мере пленниками.

— Ты что задумала… сотворить с ними? — настороженно поинтересовался Егор у неё.

— То, чего заслужили, а непременно получат! — разительно изменилось поведение спутницы.

Бионику не узнать, она снова приняла своё обычное обличие амазонки.

— А в полотенце она мне больше нравилась, — отметил Павел в свою очередь вслух.

Его никто не слушал — да и не слышал. Всё внимание спутников было сосредоточено на тех, кто атаковал их.

Хвоста преследования не наблюдалось. Хотя могли и не заметить тех, кто продолжал неотступно следить за ними. И делали это мастерски.

Егор отправил Павла к Бионике, помогая контролировать пленников, а сам сел за руль, проверяя: нет ли хвоста? Пару раз ему казалось: за ними едут. Он намеренно выбирался на безлюдную часть города, следуя по пустынным улицам. И опасения не подтверждались. Не было ни одной живой души, и снова поток машин, среди которого никак не удавалось затеряться на эвакуаторе. А надежды сменить на микроавтобус не оправдались. Риск был велик, что их засекут при перетягивании тел, поэтому пришлось съехать с дороги и затеряться среди заброшенных долгостроев.

— У нас времени всего ничего, — пояснил Егор: если кто их вёл, будет здесь с минуты на минуту. — Допросить успеем этих головорезов?

Обе его фразы адресовались не столько Павлу, сколько Бионике. Тот даже не встревал в их разговор. Ему вполне хватило того, что сотворила спутница. Она осмотрела причёски у мусорщиков и чего-то выдернула — какие-то миниатюрные приборы не более мелкой монеты. Следом занялась наймитом. И снова столь же стремительно — знала, что делает.

После столкновения с Егором тот больше походил на обгоревший труп неустановленного лица человеческого происхождения. Она и из него извлекла нечто, проломив с хрустом череп — сказалась готовой к экстренной эвакуации с очередного места преступления.

— В наймита не мешало бы установить взрывной заряд, — выдал Егор.

Бионика наотрез отказала. То ли ей время было дорого, то ли никакого смысла в предложении Фомина. Могли пострадать ни в чём неповинные люди, а сотрудники из того же отдела, какого и сам был.

Спустя небольшой промежуток времени они и объявились в заброшенном строении заводского типа, обнаружив три тела: два в комбинезонах рабочих, а одно выгоревшее до неузнаваемости изнутри. И никакого оружия. Впрочем, и пулевых отверстий не наблюдалось.

— Кто это их? — заинтересовался Фетисов, не совсем чистой работой странных киллеров.

Майор не сразу ответил, а чуть погодя, отведя полковника в сторонку, чтобы их приватного разговора не слышали иные сотрудники, но догадывались, поскольку преследовали Фомина с Усольцевым.

— Это они — их рук дело…

— Шеф, командир… — обратился к ним один из сотрудников отдела, осматривавший тело одного из двух рабочих. — Тут есть на что посмотреть…

Пришлось вызывать эксперта-криминалиста. Но даже он оказался не в силах объяснить, что за отверстия проделаны в черепе, хотя и определил чётко:

— Пулевыми не могут быть по определению — слишком правильной формы и…

Он указал на иные микроскопические отверстия по краям большой дыры.

— Что-то подсказывает мне: над ними проводились какие-то нехорошие опыты, подключаясь к мозгу через некий электронный прибор, являющимся вводом. Словно кто-то включал их точно компьютер, запуская программу, а затем выключил, лишив всякой подвижности.

— Сдаётся мне, шеф: он у них был бригадиром, — указал майор полковнику на обуглившееся тело незнакомца.

Его отдали на анализы криминалистам.

— Даю вам времени до вечера! — настоял Фетисов. — Потом ко мне первому с докладом! Время пошло!

Сотрудники засуетились, подбирая то, что им покинул после себя Егор с девицей и Павлом.

— Не просчитал их — старею… — выдал Фетисов на-гора.

— Если вы, то и я, — заявил майор.

С подобным неоднозначным явлением они сталкивались впервые. Но для того и создавался их отдел, правда, как всегда в таких случаях на скорую руку и сотрудники набирались наобум. И кому это понадобилось? А уж что этим "трупам" у них?

С тел сделали снимки. На трупы два из трёх не тянули, и в любой момент могли очнуться. Да состояние было близкое к коме. Их увезли на реанимобиле, в то время как обгоревшее тело наймита в целлофановом пакете.

Его и предстояло препарировать патологоанатому.

* * *

— Может быть, соизволите мне объяснить, что происходит? — требовал Павел ответа на поставленный вопрос. — Во что вы втравили меня? А такое…

Он запнулся.

— Как вспомню, аж вздрогну!.. А не могу…

— Чего не можешь? — вставился Егор.

— Ты мне зубы не заговаривай, Фомин! Отвечайте по существу на поставленный вопрос! Ведь я теперь с вами!

— А кто тебе сказал? — обескуражила Бионика не только и не столько Павла, сколько Егора. Фомин грешным делом надеялся: Усольцев не помешает им со своими связями — отца. А она обрывала им всё разом.

— Егор, это она ща чего и такое сказала нам?

Тот не нашёлся с ответом сразу, чуть промедлил, выдерживая паузу. Бионика также ничего не стала прибавлять к тому, чего уже озвучила, а и повторять не собиралась, поскольку ни разу ещё не меняла принятого решения в одночасье. И никогда не делала этого спонтанно. Соответственно всё уже загодя взвесила — все "за" и "против".

— Как сказала, — пытался Егор спустить всё на шутку.

Однако спутница была серьёзна в своих намерениях.

— Ну не кипятись — остынь! У Павла связи — его отца! И самолёт имеется!

— Самолёт?..

— Ага, — ухватился Павел за соломинку, как утопающий за спасательный круг, только бы она не прогоняла его от себя.

— Это хорошо… для нас…

— А меня? Я ж с вами! И теперь куда вы, туда сам!

— Нет, он не нужен — обуза!

— Бионика… — встал Егор. — Я ручаюсь за Павла: не подведёт! И уже выручил раз нас — делом доказал: необходим нам! Мы нуждаемся в таком партнёре как он!

— Свободен… — выдала Бионика, глядя на Усольцева.

— Не понял!?

— У тебя ещё есть время! — Она вырубила здоровяка одним прикосновением пальца к виску.

У Егора полезли глаза на лоб.

— Что это было?!

Ответа в исполнении Бионики не последовало. Повторять она не собиралась. Фомин старался понять её — взять в толк произнесённые слова в адрес Усольцева.

— Почему? Пожалуйста… — не выдержал он.

Они были уже далеко от того места, где покинули Павла, и на него наткнулись сотрудники отдела.

— О, пропажа, — поманил его майор, выглянув из микроавтобуса. — Садись, подвезём!

— Спасибо, не надо, я сам — пешком… — испугался Усольцев нового дознания.

— Это приказ, дуралей!

Деваться и впрямь некуда, пришлось уступить по долгу службы. Майор намерено усадил его подле тел в оранжевых комбинезонах.

— Ох ты… — дёрнулся нервно Усольцев.

— Чего можешь сказать мне про них? И что это за буквы такие на одежде?

— М-м-м… — замычал Павел.

— Уже догадался, что именно эта буква — и начертана на них. А означает?

— Му-у-сор…

— Чё?!

— Уборщики…

— Мусора?

— Му-му…сорщ-Ик-и… — подтвердил Усольцев.

— И на кой они вам сдались?

— Кому именно? Я ж один?

— Фомину с той девицей! Ты ж заодно с ними! Мы вели вас! Так что можешь не отпираться о бойне в квартире! Там тоже уже работают мои люди! Приказ старика! И папа не прикроет, если рыльце в пуху! А уж я и подавно не спущу!

— А чё сразу я — и виноват! Когда выполнял, как и сам, приказ старика! Это Фетисов мне приказал найти Егора — и ещё до вечера! То есть лейтенанта Фомина! И я почти его выполнил! Да тут вы — и как всегда помешали! Они заподозрили меня: я вывел вас на них! А это не так! Почти получилось договориться с ними…

— Насчёт чего?

— Этого я тебе не скажу, майор! Исключительно, шефу!

— Я твой командир!

— И чё? А исполнял приказ старика!

— Работаем не на него, а на одну контору!

— А мне похе-точка-ру! Это мой любимый сайт в"…нете"!

— Погоди, вот приедем в отдел, ты у меня иначе запоёшь, а сам станешь говорить…

Ситуация усугубилась тем, что очнулся один из двух рабочих, и уставился удивлёнными глазами на людей в чёрном облачении, так ещё и при наличии оружия. Пытался сбежать — сильно стукнулся головой, вновь теряя ориентацию в пространстве и времени.

— Они живые! — вспылил майор.

— Конечно, мы ж не собирались убивать их, — проговорился Усольцев.

— А что сделали? Чего лишили — из головы вытащили? — наехал майор на него.

Павел сдался. Тот пригрозил ему обвинением в преступлении, содеянном Фоминым и незнакомкой.

— Это всё она — дур-баба! И башку обгорелому типу проломала!

— Чего она сделала, а достала?

— Сам, майор! И меня!

— Поговори у меня, дуралей, и я тя!.. Отвечай по существу — толком, старлей!

— Не знаю, — не собирался упираться Павел. Он на самом деле не знал. — Какую-то электронику, работающую — насколько я понял — дистанционно. Микрочип…

— Прав был старик, когда заявил: тот обгоревший труп — их бригадир. А если так: толку от этих болванов! А уж от тебя — и подавно!

— Так я пойду — выйду? — всколыхнулся Павел, порываясь за пределы микроавтобуса.

— Куда — сидеть! Вместе двинем к шефу!

Перед ним в последствии и предстали оба сотрудника ФСБ.

— Усольцев, ты ли это? — взглянул хитро полковник на "старлея".

— Я… — потупил тот взор в пол, разглядывая ноги. Дорогие ботинки приказали долго жить.

— Что новенького, а расскажешь? Ведь есть чего, верно, майор?

— Могу я доложить вместо него обо всём, что выяснил?

— А смысл? Всё и так очевидно! Егора вы упустили вместе с девицей, а трупы… ожили! Те два, что в оранжевых комбинезонах…

— Один и то ненадолго — стукнулся головой о машину и… — молвил повинно майор.

— Даже довести до больницы нормально не могли — голову отбили! И что мне с вами делать, "умниками"? Одни неприятности за другими, а ситуация яснее не стала! Почему Фомин прячется от нас — и нас ли избегает?

— Этих, как их… — спохватился Усольцев. — Мусорщиков!..

— Ещё скажи — гастарбайтеров…

— А причём тут они? — поинтересовался майор, уловив: старик клонит к чему, что известно исключительно ему, а больше никому недоступно.

— Имеется сигнал о таких же точно "клоунах-клонах" из одного срочного донесения. Пропал целый эшелон под усиленной охраной на границе с Украиной, идущий в Беларусь. А везли не обычное вооружение, а…

— Неужели ядерное? — догадался майор.

— Скажем чуть иначе — атомное… и оборудование с радиоактивными элементами для реактора АЭС, а не то, что ляпнул сдуру, не подумав!

— Так точно! А как прикажете, так и будет — не иначе!

Присутствие Усольцева мешало разговаривать нормально полковнику с майором, но тот по-прежнему требовался им обоим, как необходимый источник недоступной информации. Однако толку от него, как и прежде — всё без толку. Отпустили. Наказ остался прежним — найти, во что бы то ни стало Фомина. Напасть на девицу — и даже её след — не рассчитывали. Хватала иных сюрпризов — и множились.

— Будем надеяться, майор, он передаст тем, кого мы ищем, то, что я сообщил ему, — улыбнулся озорно Фетисов.

— Мне проследить за ним, шеф?

— Разумеется, — вёл свою игру старик, поэтому, когда порой заикался про отставку — грешил. Он в одиночку мог заткнуть за пояс всех сотрудников своего отдела, используя их в качестве марионеток — дёргал в нужный момент за ту или иную верёвочку, добиваясь необходимого результата. — Фомин не дурак, рано или поздно, выйдет на меня…

А ему только это и требовалось. Он сам — старику. И не как опекуну, а в первую очередь сотруднику ФСБ. Ситуация изменилась и не в лучшую сторону.

— Почему гастарбайтеры? И с начертанной буквой "М" на оранжевом комбинезоне, а не какой иной — другой? Не заметил?

— Никак нет, шеф! — рапортовал майор.

— Плохо — очень…

— Что-то не так?

— Да. У меня в донесении значится иная буква "Ж". Что же она может означать? А эта "М" у этих?

— Я могу идти?

— Давно пора, — остался один старик. — Что же ты скрываешь от меня, Фомин? А девица? Чем она подкупила тебя? Почему не идёшь на контакт? Никуда ведь не денешься в итоге — выйдешь! И не один, а вместе с ней!

Он не сомневался: им известно то, что началось на Украине, а одновременно и здесь в России. Кто-то нечто затевал и явно грандиозное. Не блок НАТО. Оно им надо — связываться с ядерным оружием да ещё на территории вероятного противника, а по документам "союзников".

— Что-то тут не то! А вот что?

Старик хлопнул от досады рукой по столу. Сила не покинула его — рука ещё была крепка. На шум в кабинете шефа заглянул утайкой капитан, решив: полковник спёкся — у него приступ. Размечтался, поспешно прикрывая дверь за собой.

— Вот вам — всем, — скрутил старик фигу-ру с трёх пальцев. — Не дождётесь! А чего — у меня! И получите все по заслугам!

Снова переключился на то, над чем работал напряжённо уже пару дней. И ведь Егора привлёк не зря, поскольку только на него и мог положиться.

— Надо было втолковать ему причину с психушкой, да толку — всё без толку! Молод ещё! Ну так ничего — наберётся опыту! Где как не у меня в отделе и не сейчас, а самое время!..

* * *

Фомин был сам не свой. Ему пришлось в очередной раз бросить Павла, а он обязан ему и не тем, что тот определил его на свою квартиру, удружив в безвозмездное пользование, а спас жизнь.

— Почему нам стоило избавляться от него?

Бионика молчала, не реагируя на эмоции, бьющие через край у спутника. У неё относительно Усольцева имелось своё сугубо личное мнение, и менять его не собиралась.

Так что зря Егор затеял этот разговор, стремясь несколько поменять направленность.

— Ты ведь лежала в отключке тогда там в квартире! Почему наймит не ликвидировал тебя?

— Потому что я требовалась ему целой и невредимой…

— Но для чего? С какой целью?

— Той самой, какой и сам мне! Но мне хватило ума изъять у него блок памяти, и передатчики у суррогатов.

— Выходит они не в курсе, сколько вас?.. — дошло до Егора. — А их — самих?

— Это и выясним скоро…

— Как скоро? Пора бы уже, а сразу!

— Не суетись, спешка всегда чревата! Лучше осмотрись!

— Надеюсь, ты не собираешься кинуть меня, как уже два раза Павла?

— Мне без тебя никуда, как напарника…

— Это слова — и только — не более того!

— Ну, не скажи — делом доказал! Выручил уже…

— Скорее Павел, а я просто не растерялся, как он… — отметил Егор. — Всё-таки некрасиво поступили, а и нехорошо!

— Убедил, — выдала Бионика. — В следующий раз при встрече с ним не станем больше расставаться…

— О какой встрече может идти речь?

— Нам нужен связной…

— Нам — Павел? Но для чего — и кого? С кем связываться?

— С твоим шефом…

— Вон оно что, а изначально задумала! Ну, Бионика…

То, что Егор не сказал вслух, подумал про себя. И зря, позабыв: та умеет читать мысли. Не показала никаких эмоций, списывая на молодость примитивного создания. Себя считала высшим — выше его по статусу и знаниям, заложенным в неё. А теперь ещё докопалась до сути истины визита наймитов, кои плодили здесь по своему образу и подобию суррогатов.

— Ну что там, а выяснила? И чего? — не терпелось Егору услышать от спутницы отрадное известие: они на пороге открытия — докопались до сути истины явления нейтронов.

— В нём заложен лишь кусок информации с картой западной части России. Это значит, имеются и другие…

— В нашей стране? За Уралом в Сибири и на Дальнем Востоке?

— Если только на Чукотке.

— А чукчи им нафига сдались? Даже суррогатами?

— Там находится Билибинская АЭС с четырьмя блоками ядерных реакторов!

— Не понял — ты сейчас это всё к чему сказала мне? — не удавалось Егору свести концы с концами.

— В карте блока памяти наймита-нанонита заложены сведения про АЭС. И обозначены как цели — главные! Мы — бионы — второстепенные! Но, похоже, в первую очередь решили заняться нами во избежание провала!..

— Ты говоришь про диверсии на атомных электростанциях? — догадался Егор, о чём твердит Бионика. — Тогда нам точно надо к старику — обратиться за помощью к Фетисову! Давай я Павла подключу?..

Фомин всё-таки вспылил.

— И почему сразу было не дождаться прояснения ситуации

Бионика пропустила его последнее заявление мимо ушей.

— Ты представляешь, что начнётся в городе, если мы сообщим в отдел твоим сотрудникам о суррогатах? Это же хаос! Его и добиваются наймиты! Кругом нас много рабочих одеждах оранжевого цвета!

— Что же делать? Как быть?.. И потом на них — суррогатах — буквы "Ж" и "М". Сама говорила! Да и наймита завалили! Что если нам выйти на иных посредством его блока памяти с передатчиками от суррогатов? Подыграем им — ты способна превратиться в одного из них, коль я не сумел отличить тебя от них при встрече.

Бионика уже и сама думала о том же, а напарник помог ей сделать столь нелёгкий выбор.

— Если со мной что — последует сбой…

— Опять? Ты снова? — испугался Егор за неё. — Я этого не переживу!

— А придётся ещё и не такое — ядерную войну с применением атомного оружия!

— Вот успокоила, да так, что лучше бы сразу огорчила! Ты меня так больше не пугай…

— Тебя — и после того, как столкнулся с Солдатами Апокалипсиса… — прозвучал утвердительно голос Бионики.

— Извини, я больше не стану перебивать тебя. Что в том случае делать надо будет?

— Вот, — сунула какой-то приборчик спутница в руки Фомина. — При помощи него ты заведёшь меня…

— Я уже завёлся, — подумал в продолжение Егор о том, чего давно хотел, но скрывал, как умел, а получалось плохо.

Бионика вновь прочитала его мысли.

— И почему тебя так волнует процесс притирания людей различного пола?

— Сам пытаюсь понять, — старался не думать Егор о сексе с ней, а ничего поделать с собой не мог. При виде сексуальных форм тела спутницы он заводился с пол-оборота точно гоночный болид "Формулы-1".

— Может мне стоит притереться к тебе, тогда успокоишься?

— Ты уверена, Бионика, что готова — хочешь того, чего я сам…

— Вот — сам сказал: хочешь ли ты этого? А ведь боишься — меня! Что-то отпугивает тебя!

— Скажешь тоже, а такое… — опомнился Егор. — Я не подведу! Только уж и ты постарайся не расстраивать меня.

— Как скажешь, напарник… Начали…

 

Запись N8

— ХОХЛЯНДИЯ —

Первым отреагировал на военную бронетехнику в поле, разворачивающуюся в направлении зоны строгого режима водитель "УАЗ". С ним на переднем сидении располагался пассажир в звании прапорщика. И оба подивились тому, чему стали невольными свидетелями, поначалу приняв издалека: какой-то кретин из генштаба устроил учения под носом с колонией, поскольку изначально вроде как возвращались, но в следующее мгновение ситуация разительно изменилась. И что было более всего поразительно — бойцы оказались облачены не в военную форму, а строительную оранжевого цвета.

— Революция — оранжевая? Сторонники Тимошенко?! — покосился в недоумении прапорщик на водителя.

— Ничего не слышал, да и по радио молчат, — поспешно отреагировал тот на словах, силясь также понять, что происходит.

Колонна бронетехники со странными людьми развернулась клином, продолжая движение в их направлении.

— Вертай взад… — осознал прапорщик всю плачевность их незавидной ситуации.

Водитель тут же совершил резкий разворот, ещё догадался по собственной инициативе надавить на клаксон, сигналя охране исправительного учреждения, привлекая не столько к себе внимание, сколько к тем, кто следовал неотступно за ними.

Клин превратился в развёрнутую цепь — бронетехника неслась в боевом построении на захват двух объектов разом.

— Уснули они там что ли? — негодовал прапорщик, высунувшись из бокового окошка — орал во всю глотку.

Открывать им ворота никто не спешил, зато они опасались столкновения с Т-72. Башня танка на ходу развернулась орудием в их сторону и произвела выстрел. Подле "УАЗ" взорвался осколочно-фугасный снаряд. Осколками прошило брезентовые борта и крышу. И если бы только авто, а то и…

Прапорщик вскрикнул, и не от злости, как прежде, а жгучей боли, возникшей в груди — захрипел, блеванув изо рта кровью. И водителю досталось, у него оказалась рваная рана в районе живота. Кровью заливало штаны. Так ещё и неестественно вывернулось нутро. Вывалиться кишкам мешала гимнастёрка.

Поездка с утра пораньше закончилась для обоих ударом на скорости в ворота. И новый взрыв уже кумулятивным снарядом в возникшую у них на пути преграду.

К третьему выстрелу из танка в колонии наконец-то прореагировали на серьёзные неприятности, грозящие извне. Никто даже не задумывался об учении, а скорее наоборот чётко спланированной диверсии. Вертухаи на вышках вместо того, чтобы приготовиться к отражению нападок извне, разбежались. И всё же какой-то умник из них спровоцировал налётчиков — выстрелил, стремясь зацепить людей в оранжевых комбинезонах с ближнего БМД. Тщетно. Зато в ответ по стрелку гулко грянула 30-мм пушка, превращая вышку в жалкое подобие металлического ломья.

Стрелок не пострадал, сумев своевременно перебраться на стену и сейчас по ней била всё то же 30-мм орудие. Пехи пока не вступали в перестрелку. В том не было особой нужды. И орудие не мешало им. Они не реагировали на грохот у самого уха, продолжали сидеть, как ни в чём не бывало.

Иной вертухай оказался благоразумнее первого стрелка, загодя покинул свою стрелковую позицию с РПК, и теперь нёсся сломя голову за пределы колонии строгого режима в расположение воинской части, пересекая замкнутую территорию двора.

Очередной взрыв нарушил его планы. Снаряд, пущенный из орудия танка, перелетел через бетонную стену с колючей проволокой и угодил в здание с решётками на окнах камер длительного заключения. Обитатели внутри не сразу уловили, что происходит снаружи, однако те, кто был пошустрее других и пострадал меньше при взрыве, кинулись сломя голову с высоты вниз.

Перед охранником с РПК упало тело одного уголовника. Он увернулся от него, двинув в сторону одновременно от иной тени, но не третьей. Его зацепило — и куском бетона, вырванного из стены при взрыве. Из-за чего не сразу отреагировал должным образом на ухудшении и без того своей незавидной участи. Оказался лицом на земле.

Поблизости раздались крики и быстрые шаги. Некто подлетел к нему, и… он лишился оружия. РПК отсутствовал, а табельным оружием не позволили воспользоваться уголовнички.

— Молись, гандон! — выдал тот из них, кто вооружился РПК.

Короткая очередь прервала мучения второго вертухая. Матёрый уголовник весь в наколках от затылка и до щиколоток ликовал, чувствуя себя хозяином положения. Недолго. И радость оказалась скоротечной. Новый взрыв зацепил его — ударной волной зэка впечатало в основание здания всё теми же вывернутыми бетонными осколками размерами с внушительные булыжники, а то и валуны.

РПК он утратил, как прежде охранник, а с оружие лишился попутно жизни. Пулемёт недолго оставался бесхозным, заинтересовав парочку иных убогих инвалидов, вывалившихся из камеры заточения на втором этаже. Они сцепились меж собой за него, а достался иному типу, что вмешался в их перебранку.

— Валить надо — и не вертухаев! А когти… и рвать!

Он оказался первым, кто сообразил: налёт на колонию ничем хорошим им в итоге не сулит. Освобождать их явно не собирались, напротив уголовники оказались на пути у каких-то мародёров.

В проломе мелькнул БМД, а на нём люди в оранжевых комбинезонах и аналогичного цвета повязках на головах. Они мгновенно отреагировали на человека с оружием в руках. Уголовник не успел ответить им, залётные гости изрешетили его, нисколько не обращая внимания на иных безоружных уголовников.

Зеки ожидали: мародёры спешатся и они постараются затеряться среди них. Но нет, гости продолжали сидеть на броне.

Вслед за БМД в пролом устремился Т-72. Прогремел новый выстрел, означавший сигнал к действию о повальной зачистке.

— Не тормози — погнали! — коснулся Азаровский ногами земли, подгоняя Москаленко. — Держись за мной — со спины! И не высовывайся — чревато! Будешь прикрывать с тыла, если что!

— Что? Чего? — не расслышал Тарас Валеру.

Но одно точно уловил: стоит держаться и дальше вместе — двинул по пятам.

"Жмурики" ворвались на территорию колонии строгого режима, угодив в тесное пространство внутреннего двора со снующими мрачными личностями по углам, и разбегающимися в стороны точно тараканы при виде них, а также колючая проволока по всему периметру и сетка над головой.

У майора КГБ с капитаном СБУ появился шанс на благоприятный исход из стана "мародёров". Им они и стремились воспользоваться в полной мере. "Жмурики" из группы парочки "мудаков" следовали за ними неотступно по пятам, прокладывая дорогу себе трупами уголовников. Правда, не всегда, один раз они едва не нарвались на засаду, но там быстро в сложнейшей ситуации разобрался Азаровский. Он сбил с ног засевшего в кабинете административного здания дежурного, наказал лежать и не дёргаться, если тот хочет выжить, а не только из ума.

— Делай, что велю! И не вздумай глупить — чревато!

— Кто вы? И что вам здесь надо? — не унимался дежурный.

— Заглохни! — наехал Москаленко на него, продемонстрировав ему соответствующие документы, подтверждающие: он — капитан СБУ. — Всё одно не поймёшь! Лучше вали с нами, как те сказал майор КГБ!

Дежурный в конец ошалел.

— Кто? Откуда?

— Из Беларуси!

— Так это они тут…

Разговор с дежурным не получился, а изначально не задался. Последовал очередной удар в исполнении Азаровского по голове бойца прикладом "СВУ-А". И следом приказал Москаленко взвалить его обмякшее тело на себя.

— Жопа! — выдал на-гора в сердцах Тарас.

Один из "жмуриков" откликнулся на призыв "мудака".

— Обана! — отметил капитан про себя. — А они оказывается дрессированные! Ими можно командовать на своё усмотрение!

— Отлично, — отметил в свою очередь Азаровский, наказав иным "жмурикам" собственной группы держать здесь оборону и никого не подпускать ближе, чем на пистолетный выстрел, притом, что пехи обладали исключительно автоматическим оружием.

Он ломился к средству связи на свою погибель. По ним вновь открыли огонь этажом выше. Общаться с охраной колонии мешали оранжевые комбинезоны. Не мешало бы стянуть их, но не сейчас — чревато. Перевес — и явный — на стороне налётчиков.

Бетонный забор колонии не стал преградой для колонны бронетехники, и одна боевая машина за другой проникали во внутренний двор.

В гаражах было пусто — нигде ни одного самоходного орудия. Даже не всегда машина оказывалась на месте в боксе. Наймиты недоумевали, куда попали, но то, что круто — вне всякого сомнения. Здесь им пытались оказать сопротивление и пока что при применении стрелкового оружия, а чаще табельного — стреляли из пистолетов. Не все, многие люди были облачены в одинаковые робы и походили больше на тех, кем командовали сами — "жмуриками" и "мудаками". Всех стрелять не стали, понимая: и здесь за счёт них придётся восполнить потери, а заодно увеличить контингент пехов, поскольку в наличии также имелся дополнительный вид транспорта.

Отсюда и численность суррогатов неуклонно росла. А вот оружия не особо-то и становилось больше. А уж боеприпасов и того меньше с каждым разом.

Наймиты искали воинскую часть, изучая информацию, заложенную в них — общались меж собой на подсознательном уровне посредством передачи мысли. Пока они отвлеклись, диверсанты в их составе занимались тем, на что давно рассчитывали — задержать суррогатов и всех одним махом уничтожить.

— Желательно обойтись с наименьшим количеством жертв, — заявил впопыхах на бегу Азаровский. — Стоит вывести из строя тех уродов в тёмных комбинезонах из кевлара, и "жмурики" зажмурятся, а с ними и "мудаки".

Москаленко ничего не ответил, да и толку было от его заявления. У военных в колонии и также за её пределами имелось своё сугубо личное мнение относительно налётчиков, мародёрствующих на зоне.

Кто-то из высших чинов колонии успел связаться с ними, но прояснить толком ситуацию не сумел. Связь оказалась нарушена — и целенаправленно налётчиками. Они разнесли трансформатор, а попутно нарушили целостность линии электропередач, свалив пару столбов с проводами. Продолжали зачистку по всему периметру колонии.

К тому времени майор с капитаном добрались до чёрного хода с "окапавшимися" там охранниками.

— Не стреляйте, хлопцы! Мы свои — наши мы! Люди, а не эти нелюди, в которых облачились! Сдаёмся!

Азаровский поднял руки вверх, держа над головой "СВУ-А". И Москаленко последовал его примеру.

— Добровольно… — присовокупил Тарас.

Ничего путного из их затеи не вышло. Им ответили.

— Ложись! — растянулся на незащищённом участке двора Валера, попутно валя Тараса.

— Бисово отродье! — выдал тот на-гора. — Я капитан СБУ, а со мной по соседству майор КГБ… Вы в своём уме!?..

Ответом послужил дополнительный выстрел для острастки. Бойцы реагировали не столько на "мудаков", сколько на "жмурика" плетущегося позади них с телом охранника колонии на плече. У того на голове запеклась кровь. Азаровский перестарался с его оглушением, и теперь корил себя за ту непростительную оплошность.

А тут ещё иные "жмурики" и повалили толпой. Завязался нешуточный бой. В обе стороны над головами майора с капитаном полетели пули сплошным потоком. Оторви кто из них голову от земли, и её им — автоматной очередью, изрешетив либо в лоб, либо затылок.

— Во попали, бляха! — не сдержался Азаровский.

— Дальше куда? — закудахтал Москаленко.

— А я знаю!? Ты у меня об этом спрашиваешь, мудак?! Когда и у кого надо — жмуриков!

Те в них и превращались, обращаясь не совсем должным образом с автоматическим оружием. Охранники колонии в отличие от налётчиков действовали куда увереннее, но их оказалось слишком мало. И как всегда в таких случаях гастарбайтеры задавили противника "мясом".

Преграда на пути диверсантов была устранена на раз, и они выскочили за пределы колонии, угодив из огня в полымя. На них прямой наводкой глядело орудие самоходки.

— Вау… САУ… — выдал Тарас.

Валера не проявил подобного ему оптимизма, снова ретировался вместе с ним с места новой сшибки военных с залётными гостями, опасаясь: наводчик неминуемо произведёт выстрел с близкого расстояния в упор, и ему не хотелось оказаться в эпицентре взрыва. За глаза хватило бы и ударной волны без осколков в спину.

Не тут-то было. Напротив самоходки возник танк. И кто кого — ещё большой вопрос. Другое дело, что кто первым успеет выстрелить тот и победитель в схватке.

И снова ошибка и была очевидна. Взрыв прогремел в непосредственной близости от разномастной бронетехники. Похоже, они каким-то невероятным образом умудрились попасть снарядом в снаряд.

По броне самоходки и танка забарабанили осколки без видимых последствий для налётчиков. У них лобовая броня крепка, чего нельзя было отметить про самоходку. В лучшем случае выдерживала калибр 12,7-мм, да ещё осколки, но не в такой же непосредственной близости от места взрыва, да ещё двойным крупнокалиберным зарядом при детонации снаряда танка и САУ.

Диверсантов словно ветром сдуло при накате ударной волны, вдобавок оглохли оба. Из-за чего им показалось: наступило временное затишье. На перемирие ситуация с налётом не походила, напротив ещё больше усугубилась.

Азаровский уже рвал с себя комбинезон, чего советовал сделать Тарасу, да Москаленко не слышал его, зато чётко уловил: пора становиться тем, кем являются на деле, а не "мудаками" с большой буквы. Хватит — навоевались, а пришлось ещё и мародёрствовать.

Деревеньку с мирным населением и расстрелянными детьми никак не удавалось забыть, даже в подобной адской круговерти. Сами не понимали, как могли докатиться до такой сволочной жизни.

Оранжевая форма обоих вызывала немало удивления у солдат воинской части. На первых же из них вне бронетехники и накинулись разом Азаровский с Москаленко.

— Где ваш командир? И что за часть здесь базируется? Какой род войск представляете?

Достаточно было взглянуть на петлицы воротника с отличительными знаками отличия. Вылетело из головы. Оба контужены — и не раз. На лазутчиков непохожи, скорее на тех, кто пытается выправить ситуацию.

Но почему у одного из них на воротнике красуется жалкая имитация белорусского флага?

— Свои мы — наши! — выдал Москаленко, махая корками сотрудника СБУ в звании капитана. — А это мой коллега из Беларуси — майор КГБ…

Солдатик махнул куда-то рукой, стараясь поспешно избавиться от тех, кого меньше всего когда-либо хотел видеть в части, а тем более столкнуться нос к носу. По-видимому, чего-то опасался. Благо не обоссался, но то, что рыльце было и не в пушку, а рыло — на нём и написано, как на комбинезонах гастарбайтеров большими буквами — М…удак.

Воинская часть впечатляла, казармы с учебными корпусами и прочими административными зданиями тянулись на километр, а то и два, если вовсе не больше.

— Почти как у меня на родине — в Печах… — отметил мимоходом Азаровский.

— Ты сам в печёнках у меня? И какого вас с москалями понесло со своим ядерным оружием к нам? — не сдержался Тарас.

— У своих генералов в Штабе при случае спроси, — ответил любезностью Валера.

Он продолжал бежать, а капитан СБУ за ним — даже привык — появилась не только выносливость, но и сноровка не расходовать сразу и понапрасну все силы. Наловчился.

С небольшим отрывом от них на территорию военной базы проник БМП, но без пехов. "Жмурики" отстали, и как "мудаки" не подгоняли их, ничего путного не получалось. Всё-таки колония строгого режима послужила военным на базе буфером, позволившим им хоть как-то имитировать, нежели организовать оборону силами охраны при оружии. Да вот незадача — боеприпасы закончились на первых же минутах боя. А в рукопашную не стремились идти, да и отлежаться на занятых стрелковых позициях не удавалось. Их выбивали оттуда без особых усилий на раз силами бронетехники — часто давили гусеницами.

Очаги сопротивления возникали на всём протяжении вторжения мародёров в воинской части. Их путь был устлан трупами, изуродованными до неузнаваемости многочисленными пулевыми отверстиями, либо перемалывались гусеницами бронетехники. А порой и вовсе разлетались на куски при точном попадании при выстрелах из башенных орудий.

…Рядом с беглецами в стороне взорвался осколочный снаряд, и Азаровскому с Москаленко пришлось развалиться на газоне. Траву не подстригали давно, и это порадовало. Можно было отлежаться там незаметно, но долго вряд ли получиться, разве что помучиться, продлевая собственные муки.

Вслед за взрывом раздался иной грохот. Кто-то гремел по асфальтированной дороге, где и без подрывов была одна выбоина на другой, и положена ещё в советские времена солдатами стройбата и такой-то матери. С той самой поры никто больше ей не занимался. Смысл. Когда вслед за развалом великой страны на территории Самостийной Украины началась разруха. Запустение коснулось и воинских частей, где частенько из-под полы военными продавалось всё-то, что не успели списать по международной конвенции о разоружении. В ход шли даже снаряды, переплавляемые умельцами на тротиловые шашки для браконьерских нужд "рыболовецких артелей". А уж про оружие калибром меньше и вовсе речи ни шло — им вооружались все охотники до него. Поэтому встретить противника во всеоружии не удалось. А что Азаровскому с Москаленко — выскочить перед разваливающимся на ходу "УАЗ". И не факт, что работали тормоза. Хотя и были примечены ими внутри салона.

Один закричал, матерясь, на чём свет стоит. К ним и запрыгнули, наказав поворачивать вспять "козла" залётные гости, грозя оружием во избежание аналогичной трагедии, но грозящей расстрелом из куда более крупнокалиберного орудия.

Новый взрыв пришёлся в то самое место, где буквально мгновение тому назад застыл "УАЗ". А даже осколками не достали гастарбайтеры.

— Кто? А такие?

— Мудаки… — выдал Азаровский без всякой задней мысли.

А Москаленко и передней:

— Жмурики…

— Заметно по вам! — отреагировал комбат.

— В части имеется самоходные орудия или обычные полевые — пушки… — не унимался Валера.

— Москаль?! — покосился комбат на капитана СБУ.

— Бульбаш…

— Тю…

— Отвечай по существу! Это всё, что видел — взаправду! Нас атакуют!

— Кто?

— Сказали уже — гастарбайтеры!

— Кто-кто?!

— Длинная история! Всё после — вся информация про них! Сначала оборона базы! У них бронетехника — танки!.. — продолжал орать Азаровский.

— Контуженый!

— Сопротивление не удастся организовать! Как ни старайтесь, а и не пытайтесь! Уводите всё то, что ещё реально вывести за пределы базы! Это приказ! Исполнять!

— Москаль мини не брат! — не сдержался комбат.

— Считай: я отдал его тебе! — вмешался в очередной раз капитан СБУ.

— Званием не вышел!

— Зато силовой структурой! Ну…

Впереди "УАЗ" прогремел взрыв. Водитель не справился с управлением и влетел в образовавшуюся воронку, потеряв всякую видимость из-за поднявшейся в воздух земли с кусками асфальта. Люди посыпались из машины. Огляделись, определив на слух: танк продолжает приближаться в их направлении.

— Без паники! — приказал не высовываться Азаровский. У него при себе имелись гранаты, как у "мудака". Одна такая завалялась и у Москаленко. — На раз-два…

— Три-и-и… — швырнул свою Тарас.

— Хохол… — присовокупил Валера две свои к его взрывным устройством с небольшим опозданием.

— Попали! Попались, уроды-ы-ы… — возликовал комбат и слишком рано. Его зацепило из ПКТ.

— Засада, — согласились беглецы.

Водитель не усидел на месте и выскочил, а они подались за ним, заскочив в штаб, куда стремились в первую очередь проникнуть солдаты апокалипсиса, стараясь лишить противника органа управления. И добились своего. По зданию ударили иные орудия лёгкой бронетехники, проследовавшей на территорию базы вслед за танками.

— Кто здесь за главного? — накинулся Азаровский на солдата, сумев нагнать у закрытой двери, и открыл её им, ввалившись в кабинет начштаба.

Обнаружил дежурного, прятавшегося там за диваном со шкафом.

— Связь! — передал Валера Тарасу водителя. — Связь давай! Поднимай солдат! Это война! Ты слышишь меня…

Азаровский затряс за грудки сонного офицера. Им оказался прапорщик. С офицерами в украинской армии была беда, вот и приходилось затыкать дыры теми, кто недалеко ушёл от них. Бывали случаи, когда старшие прапорщики занимали должности ротных. И эта воинская часть не стала исключением.

— Так тож водитель его у вас!

— Комбат? — напомнил капитан СБУ тому про его пассажира.

— Комбриг… — задрожал голос у ефрейтора.

— Хреново…сть… — процедил сквозь сжатые зубы Азаровский. — Сирену врубайте! Живо, пока нас тут не…

Его голос оборвал новый взрыв. Здание штаба всколыхнулось, заходив ходуном. Задрожал и пол с потолком. А при новых выстрелах из менее крупного калибра — 30-мм, в стенах образовались многочисленные пробоины навылет. Снаряды прошивали разом и внутренние стены. Того и гляди: крыша обвалиться им на головы.

— Уходим! — потащил Азаровский старшего прапорщика за собой. — С техникой знаком — боевой?

— Разберёмся!

— Повоевать пришлось?

— А то…

— Интернационалист?

— Тю, ща каждый националист…

— От хохлы!

— Москаль!

— Бульбаш я… и наш батька — ваш!

— Вашу мать… — заголосил Тарас.

Ему было тяжело справляться с солдатом. Тот вырывался, прилагая немало усилий, тратя их понапрасну, так ещё и заставляя того, кто стремился спасти его, ценой собственной жизни.

— Сукин сын… — присовокупил прапор. — В зубы захотел, дух!

Его и грозился выбить из него. Тот сразу отошёл, реагируя на голос прапорщика.

— Возьми себя в руки! За мной!..

Прапорщик оказался именно тем человеком, в котором сейчас больше всего нуждались залётные гости — и ориентировался на базе лучше других. Он сумел вывести всех, кто оказался помимо него в здании штаба из-под обстрела.

К ним примкнула баба.

— Уборщица…

— В каком звании? — поинтересовался Азаровский.

— Какое там — на гражданке… — пояснил прапор. — Наняли…

— У нас такое не положено в Беларуси…

— Чё, бабу разучились валить на ковёр? — хитро подмигнул дежурный по штабу.

— Она не к несчастью, — отметил Москаленко.

— Так ить не на корабле… — вставился ефрейтор.

Повсюду продолжали греметь взрывы и автоматные выстрелы. Налётчики, практически не встречая сопротивления, вели себя по-хозяйски в расположении воинской части.

Срочники только и ждали случая дезертировать, а тут такая удача. Правда, не для всех, многие полегли, и нынче корчились от боли.

Вслед за "жмуриками" ими занялись "мудаки" — добивали, расстреливая с близкого расстояния в упор, а особо элитные из их числа и вовсе работали штыками, либо глотки перерезали бойцам украинской армии, как баранам.

— Что творят, бисово отродье! — стоял начеку на пару с Азаровским Москаленко.

Только у них имелось при себе стрелковое оружие, а вот у дежурного и солдатика с бабой на троих инвентарь уборщицы — швабра с тряпкой вместо флага на манер боевого штандарта времён средневековья и оцинкованное ведро, коим гремела без нужды, выдавая их местоположение для противника.

— Да цыц ты, баба!

Зря ефрейтор наехал на неё, она лишила его временно зрения, насадив ведро на голову. И всё сразу стало на свои места — беглецы затаились.

Прапорщик возился у замка от ворот бокса, и ему никак не удавалось вскрыть его. А и сбить. Оставалось привлечь внимание противника на броне и…

— Наземь! — скомандовал в последующий момент времени майор КГБ.

В ворота наводчик БМП не попал, зато проломил кирпичную кладку стены. В отверстие и кинулись все разом беглецы, чуть не застряли.

И снова взрыв. На этот раз пришёлся по вратам от бокса, освещая вспышкой света то для беглецов, что находилось там внутри.

— Зенитка! — выдал Москаленко. — Шилка!

— Тунгуска, — пожурил его Азаровский. — Горючее в баках найдётся или вообще?

— В принципе или…

— Обойдёмся без них, прапор! Ноги в руки, а живо с ефрейтором и его ведром за топливом!

Расчёт Азаровского был на то, что им удастся отбиться с капитаном от БМП гастарбайтеров. Боезапас оказался невелик, но всё же имелся в наличии. Похоже, данная воинская часть участвовала в каких-то учениях проводимых вооружёнными силами Украины.

— Случаем не с нами готовились к войне, а россиянами? — поинтересовался мимоходом Азаровский, отвлекая Москаленко от дурных мыслей — в бокс угодил очередной снаряд, детонируя в стороне от них и "Тунгуски".

— Ой… — свалилась баба капитану на голову, скрывая юбкой обзор.

— Я же говорил: нахрена она нам… — не выдержал Тарас.

— Потом объясню — чуть попозже, для чего понадобилась! И как медсестра, а не то, что мог подумать!

— Свалила… — сбросил Тарас с шеи захребетницу.

Уборщицу звали Апанасиха. Та ещё фамилия сродни погоняла, да и сама — боевая баба.

— Чё делать? А надоть?

— Снаряды протирать от пыли и с мылом мыть… Не вздумай!.. Вообще ничего не трогай! Сиди, где упала! И не шевелись! — разошёлся Москаленко.

Апанасиха в свою очередь не унималась, продолжая дёргаться, зацепившись подолом длинной юбки за какую-то загогулину — и потянула, а затем рванула на себя.

"Тунгуска" грянула разом из сдвоенных стволов — удачно.

— Попали!? — не поверил капитан СБУ.

— Какого… и твориться?! — не удержался Азаровский.

А тут ещё и ефрейтор получил пинка под зад от прапорщика, угодив в лужу пролитого им же топлива из ведра.

— Дай я тя расцелую! — кинулся в свою очередь на бабу Москаленко.

— Убью! — пригрозила уборщица ему.

Сомневаться в правдивости её слов не приходилось. БМП задымил. Из башни повалил дым, а оттуда те, кто составлял экипаж.

— Ага, получили, "мудаки"! Будете знать, с кем воевать, "жмурики!"

— Где горючее? — не позволил Азаровский порадоваться экипажу "Тунгуски".

— Ща все будя… — погнал прапорщик назад с пустым ведром ефрейтора, метнув тому вдогонку.

А назад оба прикатили полупустую бочку.

— Мало… — отметил майор.

— Выбраться за пределы базы хватит, а дальше каждый сам за себя… — не собирался воевать прапорщик. Он уже давно задумывался об отставке, и посмертно выходить не намеривался, а самое время — и было дать дёру.

В наличие помимо снарядов к 30-мм орудиям, оказалось парочка ЗУР. Не ПТУР, но при умелом использовании и прямой наводкой с близкого расстояния можно попробовать убрать с дороги даже танк. Главное попасть. Вот с этим у экипажа самоходно-зенитного комплекса были проблемы. Большие. Ещё из привычных орудий могли попасть — и то не сразу, а вот из ЗУР да по наземным целям, разве что в мишень размерами с четырехэтажные корпуса зданий казарм. В одно такое строение и пришлось вкатить через пролом. Их преследовали "жмурики" на отбитой самоходке у стен колонии строгого режима.

Ошибиться беглецы из числа бывших "мудаков" не могли, приметив несколько "жмуриков" поверх брони. Не стали жалеть их. Первый ЗУР прошёл мимо, зато вторым угодили точно в цель, при резком торможении самоходки и развороте орудия в их направлении.

Какой это был фейерверк. ЗУР угодил в отсек с боеприпасами самоходки. От "Гвоздки" осталась платформа, да и та с разбитыми колёсами и развалившимися гусеницами.

— Ходу! Уходим! Гони, прапорщ-Ик… — зашёлся Москаленко, располагаясь на месте командира "Тунгуски", в то время как Азаровский при них находился в качестве стрелка-наводчика.

Ефрейтор же с Апанасихой ни в счёт — их пока не брали в расчёт. Хотя уже оба доказали: без них им не справиться, как ни крути… а и носом — не было смысла. Полная бессмыслица и во всём том, что происходило кругом.

Беглецы больше не обращали внимания, ни на автоматные, ни на орудийные выстрелы очередями вдогонку от пехов и техов Солдат Альянса.

Историческая родина Тараса окрасилась в оранжевые цвета.

— Чем не Хохляндия, — всё ещё озорничал Азаровский, стараясь завуалировать таким незатейливым образом расшатавшиеся нервы. И были ни к чёрту не у него одного.

Помимо них, кому-то ещё удалось избежать трагедии — расправы гастарбайтеров, учинённой ими в мирном поселении, а военным им это было делать проще.

Подобрать, кого бы то ни было ещё из беглецов, экипажу самоходно-зенитного комплекса пока не удавалось. Дезертиры избегали людей в "Тунгуске" принимая за диверсантов.

— Не стрелять же мне их! — злился Азаровский. — Калеками они нам нахрен не упали!

Поэтому стали подбирать тех, кто падал сам по собственной инициативе. К концу героического пути набралось что-то порядка чёртовой дюжины, когда самоходная зенитка встала колом. Причина и без заявления прапорщика, последовавшая в исполнении была всем очевидна. Закончилось ГСМ. И это в какой-то паре сотни метров от перелеска, где и намеревались благополучно укрыться, да не судьба. И вновь сыграла с ними злую шутку.

Кто-то подсказал воспользоваться услугами бензоколонки. Да где взять, когда кругом на сотни нет километров ни одной. Нафтогаз Украины это даже не Газпром России, и уж ни в коем случае не Белтрансгаз Беларуси, с которым знаком не понаслышке Азаровский. В родной стране на главной трассе чуть ли не по десятку таких заправок на сотню км. А то и во столько же раз больше. Прибыльнее статьи не найти.

— А если поискать, как следует? Неужели больше негде взять? — озадачил он всех, кто оказался при нём в качестве пассажиров. Даже прапорщика. — Пораскиньте мозгами — и лучше сами, пока сюда не нагрянули те, кто атаковал нас на базе!

Все только что и могли — пожимать плечами. Таких Азаровский отправлял куда подальше и прямо в перелесок, заниматься заготовлением маскировочного материала для самоходно-зенитного комплекса "Тунгуска".

Казалось бы, помощи ждать неоткуда, да тут вдруг оживилась Апанасиха, переполошив Москаленко.

— Бисово отродье, а не баба! Чёрт в юбке! — разошёлся по обыкновению Тарас.

— На хуторе у Панасюка е горючка…

— Горилка?

— Та ни — у яво машина!

— Откиль таке байка, Апанасиха? — заинтересовался прапорщик. — Часам не захаживаешь к нему?

— Та тильки як уборчиха…

— Будя байки травить, — заявил Москаленко. — Заодно и повод в гости наведаться, а кое-чем более основательным разжиться.

У него, как и у бойцов, сводило живот от голода. Не голодомор, но нечто близкое к тому — и последует с нашествием гастарбайтеров, кои плодились благодаря наймитам точно саранча.

Азаровскому не хотелось покидать "Тунгуску", но ничего не поделаешь — люди важнее в данной непонятной войне, и дороже. Без них много не навоюешься. А ещё придётся и не раз. Следовательно, следует подумать о провизии. И выходить поспешно в открытый эфир в их случае чревато — враги тотчас засекут. Тогда от "жмуриков" даже орудиями зенитки не удастся отбиться, если вовсе не пожалуют "мудаки" на самоходках и раздолбают как учебную мишень на марше с дальнего расстояния.

Не сказать: маскировка самоходной зенитки удалась бойцам Азаровского на славу, но всё лучше, чем просто стояла брошенная в поле. И хутор оказался поблизости — за тем самым перелеском. И там ни одного мародёра в оранжевых комбинезонах или повязках на голове.

Даже собаки не лаяли во дворе, хотя Апанасиха заверила: у Панасюка имеются в наличие ещё те волкодавы. Он разводит их и продаёт за деньги. Тем и живёт, а также браконьерством. Так что и охотничье оружие найдётся. Всё будет, чем вооружить хоть как-то дезертиров, коим было некуда даваться — и бежать. Всё-таки понимали: больше шансов выжить с экипажем при "Тунгуске", нежели надеяться на свои ноги. Не волки — не прокормят их — а и сами себя. Привыкли подчиняться — уже не первый год в армии. Да и командир у них не псих, пусть и вовсе из иной страны.

Лидерство Азаровского как майора КГБ даже Москаленко в звании капитана СБУ не оспаривал, хотя был на родине — у себя дома. И потом ему это надо — всегда же проще загребать жар чужими руками. А пули под лоб подставлять и солдаты не спешили.

— Лежите тихо, — подался Азаровский в разведку с Москаленко, наказав тому прикрывать его с тыла. А вот прапорщику запретил, как единственному кто хоть как-то умел водить самоходно-зенитную установку.

На ефрейтора надежды никакой. И уже проявил свою паршивую натуру — раскомандовался на рядовых.

— Ишь, командир… — пожурила Апанасиха.

Меж ними вспыхнул конфликт. Уборщица в два счёта разобралась с ефрейтором, остудив его воинствующий пыл. После ведра ему досталось от неё мокрой тряпкой по больному месту — голове.

— Ай да Апанасиха… — не сдержался прапорщик. — Ха-ха…

Они и сами не подозревали, что им таким незатейливым образом удалось отвлечь внимание хозяина хутора от парочки иных представителей экипажа "Тунгуски".

Азаровский засёк его на чердаке с автоматическим карабином в руках.

— Сайга… К… — посмеялся он над опытным охотником про себя, и едва не поплатился за оплошность. А ещё майор спецназа.

— Замри! — настоял вольный стрелок.

— Сам, — ответил ему любезностью майор КГБ, поводив по глазам точкой инфракрасного излучения от прицела лазерного наведения "СВУ-А".

— У меня калибр помощнее будет — 20-мм…

— Зато я обычно не промахиваюсь! И стреляю на опережение!

— Проверим?

— Дуэль?

— Тогда я с вами! — подсуетился Москаленко.

Перевес изначально был на стороне незваных гостей.

— Эко вас — и понашло?

— В гости!

— Ишь ты их — расхозяйничались! Опять мародёрствовать припёрлись — гряды трясти?

— Та ни, война, дидку… — выдал Москаленко.

— Чё, яка нах…утор?

— Така, и докатилась до тебя! Пальбу в воинской части слыхал?

— Тю, так тож учения!

— Если бы, а то… — снова подал голос Азаровский. — Я вот, например, майор КГБ из Беларуси.

— А я — капитан СБУ, — присовокупил Москаленко. — И с нами солдаты — те, что уцелели в воинской части при столкновении с врагами!

— И хто ж воны нынча? Ась?

— Не поверишь…

— Уже!

— Гастарбайтеры…

— Хто-хто?!

— Жмурики с мудаками…

— Сами — они! Валите…

— С удовольствием бы, да "Тунгуска" заглохла — топливо на нуле, — пояснил Азаровский подоплёку непростой ситуации с их появлением при оружии на хутора Панасюка. — А без неё никуда! Все дороги перекрыты! А если и нет, то ближе к полудню — вне всякого сомнения!

— А больше ничего не хотите?

— Пожрать бы, дидку… — жалобно произнёс Москаленко.

— Москаль мини не брат!

— Да чё ты заладил, Панасюк! Закрылся и визжишь аки парсюк! Бульбаш он! Зуб даю!

— Ежли токмо золотой, — был не прочь зажиточный хуторянин взять его в качестве оплаты драгметаллом за ГСМ.

— Добро — договоримся, — уверил Азаровский: найдётся, чем расплатиться с ушлым хуторянином.

На том и сошлись. В дом Панасюк гостей не пустил, зато сам спустился к двоим из них, а на его месте — на чердаке с иным карабином при наличии оптического прицела — расположился сын.

— Ежли чё — спустит кобельков, — предупредил хуторянин. — Враз порвут всех в лоскуты!

— Не пугай — пугливые, — парировал Азаровский.

— Понял — в хату пошли.

Там всё-таки можно было укрыться в случае перестрелки с военными, поскольку оголодавшие солдаты проявляли нетерпение, мелькая из-за ограды в траве то тут, то там своими лысыми макушками…

 

Запись N9

— КЛИНИКА —

Фетисов с каждым мгновением становился темнее грозовой тучи, то и гляди: начнёт метать гром и молнии, а в его случае — сотрудника ФСБ — основой для этого может послужить табельное оружие. Да держал его в последнее время всегда под замком от греха подальше, став начальником отдела. И когда требовалось выехать на боевое задание, пусть и в качестве наблюдателя по долгу службы, всегда обращался к капитану, и тот выдавал ему его именной пистолет.

Рука потянулась к графину. Было жарко. Полковник и не подумал пить, опрокинул содержимое прозрачной ёмкости на голову — встряхнулся. И подойдя к окну, раскрыл настежь. Прохладой и не пахло, напротив пахнуло жаром. Август выдался горячим. Термометр не опускался ниже + 30 градусов по Цельсию днём, а ночью и вовсе держался постоянно выше + 20. И кондиционер не спасал, его чаще приходилось — чинить. То и дело барахлил, выходя из строя.

Сегодня был именно такой день — знойный. Но не от жары изнывал Семён Борисович, а уж голова пухла по иному поводу. Мозги закипали от недостатка информации. Он силился осмыслить до конца ситуацию с появлением странного трупа, у которого кто-то зверским образом покопался в голове, попросту проломив рукой череп. И со слов одного из младших сотрудников сделала это довольно привлекательная на вид и миловидная девица.

— Маньячка! — не сдержался Фетисов, раскладывая полученные сведения по полочкам в головном мозге, пока что и дальше представляющие клубок переплетающихся меж собой событий. А в том, что это именно так — нисколько не сомневался. Подсказывало чутьё — сказывался опыт профессионала.

Да и два иным "комика" в коме также имели незначительные повреждения в области затылка. Кто-то пробрался к ним с чем-то до мозжечка и управлял, превратив в зомби.

Перестрелка с ними никак не шла из головы Фетисова. Он сам побывал там, изучив картину преступления. И снова эксперты засекли опаленные края стены снаружи — там, где по всему должен был находиться балкон, а отсутствовал по известной причине, представляя собой обломки во дворе. Опасения подтвердились: уровень радиации зашкаливал, а в иных местах квартиры был повышен общий фон. И нигде никакой стреляной гильзы от применённого атомного оружия вручную.

А тут ещё экстренное сообщение об исчезновении целого военизированного эшелона с ядерными боеголовками на чужбине, но принадлежащего российской стороне.

— Бры-ыр-ры-ред… — замотал головой Фетисов. — Причём полный! Сумасшествие, какое-то!

Снова стал успокаивать нервы хождением по кабинету взад-вперёд — от окна до двери, словно решался, куда ему выйти. Едва не перепутал. Так, во всяком случае, показалось капитану, когда он заглянул к шефу, почувствовав беду. Тот резко затих, а это всегда было чревато. Устроил сквозняк.

— Твою… — вскрикнул Фетисов. В спину подуло сквозняком, и он еле удержался на подоконнике, хватаясь руками, а прежде держал сложенными на груди.

— Шеф, — вскрикнул в свою очередь капитан. — Вы в своём уме?

— Это ты! Чего врываешься, точно вихрь, а? Если по делу — докладывай! А нет, вали с глаз моих, пока не пристрелил!

— Я как раз на счёт оружия… и веду речь — выдавать?

— Чё случилось, а трясёшься так, словно на нас падает ядерная бомба, а избежать удара времени не осталось?

— Ху-хуже…

— Что может быть хуже, разве что метеорит размерами со спутник Земли? Или астероид в десятки километров в поперечнике?

— Е-если б-бы…

— Короче!

— М-морг…

— Что? Какого чёрта — и там произошло?

— Т-труп…

— Какой?

— О-о-обгоревший…

— Понял! Группа захвата на выезд! — нисколько не удивился Фетисов: тот мог ожить. Напротив словно ожидал чего-то в подобном роде. Даже просветлел. На лице отпечаталась по-детски озорная улыбка.

По дороге до морга он ни мог не нарадоваться: табельное оружие вновь при нём, и он поглаживает нервно рукой кобуру, стремясь нащупать рукоять. Ещё бы пострелять…

Почти угадал. События разворачивались стремительно…

* * *

Получив тело погорельца, патологоанатом занялся его препарированием, стараясь составить картину происшествия, поскольку ему изначально на первый поверхностный взгляд было очевидно: труп выгорел изнутри, а не обгорел. Точнее так и было, но пламя било из организма наружу. Вот что удивительно и невероятно. Случай в его практике уникальный и единичный. С подобным явлением он сталкивался впервые.

Первым делом патологоанатом решил: человека пытали какие-то бандиты — не иначе. Но нет — опасения не подтвердились, когда он заглянул внутрь организма в плачевном состоянии. Никто покойному не вставлял "детектор лжи" паяльной лампой в задний проход в виде шланга от баллона с газом и не жёг. Поскольку иным образом заставить тело, обуглившееся изнутри извергать огонь из верхних частей организма при открытии рта, ушей, ноздрей и даже глазниц нереально.

А тут ещё реакция организма на препарирование кожного покрова — точнее мышечных тканей. И сократились. Конечности непроизвольно сжались, сомкнувшись на патологоанатоме. Тот даже пикнуть не успел, а и опомниться не сумел — получил сильнейший удар, отлетев к стене.

Труп встал, словно некто в его обличие восстал из ада. Кошмар на этом не закончился для врача. Мертвец пытался сориентироваться в окружающей его действительности, полагаясь на зрение, но в виду отсутствия глазных яблок не мог ничего разглядеть, зато потянул ноздрями воздух и повёл головой, задействовав дополнительно слух.

— Не подходи, труп! Убью! Зарежу-у-у… — затянул патологоанатом, грозя опасно скальпелем — принялся размахивать. Зря. Его уловка не прошла. Взять на испуг того, кому терять было нечего — себе дороже — и жизни. — Прочь! Уходи! Изыйди-и-и…

Обуглившееся тело мгновенно обнаружило противника. Хватательные рефлексы у него оказались на должном уровне, если не отметить больше — выше всяческих похвал.

Навал на патологоанатома закончился повторным ударом с последующим броском. Стена стала естественной преградой врачу. Он влетел в металлические морозильные камеры. Одна из дверок открылась, и оттуда выехала полка с замёрзшим телом.

То, что произошло далее, заставило патологоанатома поверить в существование иного мира с его мистическими обитателями, о коих часто писали фантасты или упоминалось в жёлтых изданиях про зомби.

Тот вёл себя естественно по заверениям из данной "макулатуры", отрывая куски плоти, ещё морщился, словно они не подходили ему или не нравились на вкус — нюхал, прежде чем попробовать на зуб. Точнее челюсть в виду их отсутствия, разлетевшихся на манер осколков гранаты при взрыве. Похоже, собрался восстановить не только утраченные силы, но и органы за счёт иных сородичей по несчастью.

Мертвечина не подошла. Ткань была мертва и разлагалась, а ему требовалась живая биомасса, и находилась рядом на полу.

Взгляд полых глазниц, если так можно выразиться, устремился на патологоанатома — обгоревший труп повернул голову лицом или тем, что осталось от него в сторону хозяина мрачного помещения.

Врач мгновенно уяснил, что последует далее в исполнении зомбированного трупа. Не собирался становиться его закуской.

— Ну, мумия! А-а-а… — бросился он сломя голову за пределы морга, предварительно метнув скальпель на манер ножа в адского преследователя.

Наймит и без блока памяти оказался жизнеспособен, что уже было отмечать: при поражении внутренних органов на 80 %, а головного мозга и вовсе на все 100. Сейчас им был задействован в полной мере вспомогательный механизм — спинной. Отсюда рефлексы и повадки сродни хищникам из мира животным.

Не то что бы патологоанатом ликовал, но у него появилась возможность перевести дух. Он выскочил за дверь из морга, навалившись спиной на её прочную металлическую основу, не забыв опустить запор вниз. До навесного замка дело пока не дошло, как и цивилизация до его места работы. Благо трупы не воровали, а ведь могли, поскольку частенько у клиентов патологоанатома во рту находились золотые детали — коронки. Иной раз и он грешным делом промышлял цветным металлом, и вот она расплата за былые грехи с "издевательством" над телами умерших — православных и прочих вероисповеданий. Поскольку помимо зубов на телах иной раз попадались драгоценные цепочки с символами веры или браслеты. А уж кольца — когда не доглядят сотрудники МВД по доставке тела в морг с места преступления. И чаще он извлекал данные вещицы с обгоревших трупов. Даже внутри тел находил при расчленении.

— Свят-свят-свят… — вспомнил о том, что и сам был крещёным. Во всяком случае, крестик носил. Теперь же готов был поверить во что угодно — и в Высшие Силы. — Господи, спаси и пронеси…

Желудок предательски свернулся калачиком. Патологоанатом ощутил — обделался лёгким испугом, а затем произошёл и случай посерьёзнее, едва на него с металлической дверью сверху навалился зомби. И зарычал, не имея возможности добраться до врача.

— Люди-и-и… — затянул патологоанатом. — Кто-нибудь — помогите! Вызовите сотрудников милиции! А лучше спецназ! ФСБ…

Тщетно. Морг все старались обходить стороной, поэтому поблизости ни одной живой души, если не брать в расчёт хозяина и оживший труп.

Адский мертвец смахнул с него дверь, отшвырнув далеко в сторону. И в следующее мгновение до слуха обоих эхом донёсся звон битого стекла. Оба инстинктивно оглянулись в ту сторону, и если один полагаясь на зрение, то и иной скорее на слух — прислушивался к тому, кто выкрикнул в их адрес слова угрозы, не стесняясь в выражениях.

Матерился один из двух сотрудников патрульного наряда милиции. Они прикатили к моргу в самый неподходящий момент для себя, доставляя очередной груз в тёмном целлофановом мешке, что уже для них было неприятно — и мягко сказано. А тут ещё какой-то раздолбай, раздолбал им лобовое стекло "УАЗ". И за благо: сами не пострадали, а вот "козёл" — их, а не машина — и вовсе приказал долго жить, брыкнувшись с "копыт".

— Спасите… — бросился к ним за помощью патологоанатом, обещая им в свою очередь возместить с лихвой все их убытки, прося всего лишь об одном — избавить его от мумии.

— Какой нахрен ещё фараон!? — вспылил милиционер при исполнении служебных обязанностей и наличии оружия — табельным у него оказался автомат.

Он принял заявление патологоанатома оскорблением в свой адрес в качестве дополнения ко всему, что натворил его клиент, но никак не тянул при этом на пациента.

Когда это до него дошло — что в итоге произошло на самом деле — дал короткую очередь по ногам трупа, стараясь сбить с того спесь, а заодно и наступательный порыв.

Не тут-то было. Трупак и дальше продолжал стремительно приближаться, перебирая руками по земле — полз по-пластунски.

— Замри, зомби! Умри! Сука-А-А…

— Нет, он, скорее кобель с медицинской точки зрения, — вмешался патологоанатом, подвернувшись под горячую руку милиционера с оружием наизготовку.

— Дави его, сержант! Дави-и-и…

Водитель запустил то, что осталось от "козла", а не машины "УАЗ", налетел на труп, передвигающийся в их направлении. Таран удался на славу. Удар оказался приличной силы. Водителя даже не спас ремень безопасности. Про подушку — и речи быть не могло в отечественном авто — разве что пуховую, припрятанную под задним сидением на случай ночных дежурств. Он вывалился, и тут же угодил в лапы трупа. Заорал.

Пытаясь выправить ситуацию, автоматчик выпустил целую обойму, расстреливая труп в упор, стараясь целиться в голову.

— Конечности отсекай ему — руки-и-и… — голосил водитель.

Сам схватился за пистолет, рванув из кобуры — перебил зомби одну руку, а вот иную не успел. Да и напарник завозился с запасной обоймой. Руки тряслись, из-за чего никак не удавалось приставить новый "магазин" на место снятого.

Вновь подсуетился патологоанатом, подобрав какую-то вывалившуюся деталь из "УАЗ". Ей и попытался сломать руку мертвеца, не пускающую водителя. Тщетно. Последовал хруст кости, но мышцы и дальше выглядели натянутыми. Пришлось гвоздить его к земле. Деталь послужила на манер кола.

В итоге милиционерам при содействии патологоанатома кое-как удалось отбиться от мертвяка. На врача следом и накинулись они, обвиняя в том, что тот разводит в морге мутантов мумиями. Даже пригрозили расправой на месте без суда и следствия с соответствующими последствиями.

— Да я здесь причём, когда это всё ФСБ-шники! Это их происки! С ними и разбирайтесь, а меня увольте! Я больше в морг не ногой! И вообще изначально спешил к главврачу подать заявление об увольнении по собственной инициативе!

— Погоди, не спеши! Надо разобраться! — не уступил патрульный наряд на побегушках. — А кто нам машину вернёт? И вообще…

Труп продолжал хрипеть, стараясь дотянуться до тех, кто находился в стороне от него на расстоянии вытянутой руки, и не хватало совсем чуть-чуть.

— Ничего не знаю! Это не мой труп! — стал упираться патологоанатом.

— Ща сам станешь им у нас! — разошлись в конец сотрудники МВД. — Вот и помогай после этого людям!

Покосились на нелюдя. Тот по-прежнему открывал рот и рычал, как зверь.

— Получи, скотина, — поспешил разрядить вторую обойму от автомата стрелок, наконец-то сумев вставить рожок в паз и защёлкнуть, передёргивая затвор.

На стрельбу у морга не могли ни отреагировать люди. Издали всё, что происходило там, из здания клиники за окном казалось настоящим телевизионным зрелищем. Чем не экран телевизора — тоже стекло, пусть и события происходили под боком в реальном времени.

В компетентные органы от сотрудников больницы поступил звонок. Главврач лично сообщил дежурному в звании капитана, а тот соответственно своему непосредственному начальнику о ЧП.

Вот так Фетисов узнал о чудовищном происшествии в морге с обуглившимся трупом.

* * *

Ждать встречи с мистическим проявлением долго не пришлось, машина с сотрудниками ФСБ во всеоружии на огромной скорости при наличии спецсигналов промчалась без помех через весь город на иной его конец. И… это был действительно он для тех, кто верил или не верил в конец света. Труп ожил, являя собой Солдата Альянса или Апокалипсиса. Его разоружили, но не уничтожили. Функциональная принадлежность осталась прежней — наймит стремился вернуться к своему ремеслу — убийству. И теперь в виду отсутствия блока памяти следовал последнему указанию при включении аварийной системы жизнеобеспечения. Всё живое в радиусе его мировосприятия должно быть истреблено. Патологоанатом и подвернулся ему под руку, а затем парочка сотрудников МВД. На их мёртвый груз он даже внимания не обратил. Как подкатил микроавтобус без опознавательных знаков, но с мигалкой и включенной сиреной. Из открывшегося борта посыпались солдаты в камуфляже с тёмными масками на лицах.

— Не стрелять! — раздался голос Фетисова в приказном порядке. — Всем оставаться на своих местах!

Он лично стремился разобраться в деталях новоявленного преступления.

— Я невиноват! Это не я его оживил! Он сам восстал… из мёртвых… — торопливо тарахтел…

— Патологоанатом?

— Я… я…

— Немец что ли? Шпиён?

— Нет, врач! И клятву давал…

— Кому?

— Ги-Гип-пократу!

— А вот радоваться тут нечему! — проявил свою саркастическую натуру шеф местного отделения ФСБ.

Труп привлёк к себе его внимание своими нестандартными действиями.

— Почему шевелится? — задался вопросом Фетисов.

Патологоанатом решил: тот спрашивает об этом у него.

— Кто его знает… этот труп! Может, недобит оказался!

— Не может… — отринул Фетисов дурные мысли. — На анализы его! Взять кусочек ткани на пробу! Мы забираем его…

Последнее заявление шефа ФСБ касалось сотрудников милиции.

— И ты поедешь с нами, патологоанатом.

Патрульный же наряд должен был выступить свидетелями произошедшего преступления. И опросить их обязан один из сотрудников отдела ФСБ. Выбор пал на майора. Кому, как ни ему — лучшей ищейке — поручить это дела в качестве расследования. Землю носом будет рыть, а и зубами грызть, стараясь приблизиться к заветной мечте — сменить нынешнего начальника на его должности по уходу при повышении, либо в отставку.

— Я с ним в одну машину не сяду! — воспротивился врач.

— А ещё патологоанатом, — пытался пожурить его таким незатейливым образом Фетисов — и приструнить. Тщетно. Пришлось применить силу — и против мертвеца. На того надели наручники, и не только на запястья рук, а и ноги, сомкнув на щиколотках.

Не тут-то было. Он разорвал их, набросившись на одного из бойцов группы захвата. От трагедии спас бронежилет. Однако произведённый удар рукой был столь силён, что выгнул поверхность металлической основы внутрь.

— А я что говорил… — затарахтел по обыкновению патологоанатом при общении с сотрудниками ФСБ, кинувшись не столько к пострадавшему бойцу, сколько за пределы микроавтобуса.

Фетисов лично занялся "преступником". Он не суетился в отличие от оппонентов, привычно вскинул руку и методично разрядил обойму в мертвеца, вставшего на его пути. Тот неожиданно пошатнулся и завалился телом наземь.

— Рефлексы отсутствуют, — отметил в свою очередь патологоанатом. — Похоже, что с ним всё: этот труп теперь действительно он и есть!

На лице появилась улыбка в виду облегчения. И выдох.

— Фу-уф…

— Уф… — согласился Фетисов.

Он и сам не верил тому, что сотворил. Всё одно настояв взять кусок ткани тела мертвеца на анализы.

Патологоанатом оживился, пригласив вооружённый до зубов отряд ФСБ в морг, где и произвёл в присутствии них необходимое препарирование. Все расчленённые и вынутые части тела с органами сфотографировали криминалисты, а попутно запечатлели на видеокамеры. Как тут же выяснилось: пули, пущенные Фетисовым, пробили костную ткань спинного мозга.

Вывод был очевиден и напрашивался сам собой, его и озвучил патологоанатом.

— Нонсенс! Но сдаётся мне: головной мозг у этого трупа не главное, спиной послужил новым толчком для его оживления.

Фетисов спохватился.

— А как там "строители"? — вспомнил он про рабочих с буквами "М" на оранжевых комбинезонах, и пробитыми затылками до мозга. — Случаем не ожили?

И находились по соседству — в клинике — в отделении интенсивной терапии, где их выводили из комы. Туда и нагрянул в сопровождении своих элитных бойцов.

В клинике началась паника.

— Опустить оружие! — наказал полковник. — Маски тоже долой!

— Это что за маски-шоу!? — появился своевременно главврач и подсуетился, выделив всем белые халаты. Под ними бойцы спецназа и укрыли оружие от греха подальше. Не сантехники, но и не санитары — сразу навскидку не определишь. Да и признать вооруженный отряд в них также не удастся.

Тактика главврача сработала. Паника улеглась. Переполоха, как и небывало.

— Это съёмки фильма! Я — режиссёр! — пояснил мимоходом Фетисов, озорно подмигнув больным, что таращились на него и его людей в окна, а теперь узрели перед собой. — Набираем массовку…

Желающих не оказалось. Больные разбежались по своим палатам, оказавшись шустрее здоровых посетителей. Всё-таки тихий час. И грозился стать таковым на вечные времена для нарушителей распорядка больничного устава.

— Вот и славно, — отметил полковник, следуя за главврачом.

В палату к "строителям" входить не пришлось, они находились за витриной — прозрачной стеной выполненной из пластика. И никаких штор.

— Это они? — усомнился Семён Борисович.

Без комбинезонов с буквами "М" не узнать. Люди, как люди, а точнее больные живыми трупами.

— Они самые… и есть, — уверил главврач.

— С дырками в голове?

— На затылке — вот здесь, — уточнил "гид".

— На себе не показывают — чревато! — напомнил Фетисов.

— Да я несуеверный…

— Я тоже вроде был, но этот случай с ожившим трупом…

— Это скорее исключение из правил! Медицине сей факт неизвестен!

— Вот и дальше о том ничего никому! Я доступно изъясняюсь?

— Что вы мне предлагаете? Обколоть всех в больнице транквилизаторами или привлечь гипнотизёра для их обработки?

— Нет, просто держи язык за зубами, а то пойдёт на деликатес, и самого же сожрать заставлю!

Семён Борисович оставил своих бойцов подле "строителей" — двоих, а иным двум приказал сменить их. И так до той поры дежурить подле них пока…

— Будем надеяться: ничего страшного не случиться, — не столько напугал его случай с обуглившимся мертвецом, сколько выбил из колеи. — Хм, зомби мне только в отчёте для полного счастья не хватало! И это после применения атомного оружия!

— Извините, что вмешиваюсь… — заискивающе произнёс главврач. — Где-то чего-то рвануло?

— Да… ерунда… — отмахнулся поспешно Фетисов от него. — На полигоне — атомная граната! Но это — т-с-с — военная тайна! Информация засекречена на высшем уровне!

— Я понял — всё сразу! И ничего не было! Мы даже не встречались!

— Тогда чего встал — работай! — избавился Фетисов от назойливого оппонента. Его мысли как и прежде были обращены к Егору.

Почему он тянет до сих пор и не выходит с ним на контакт? Самое время! И дальше будет только хуже — ситуация усугубляется с каждым новым часом до предела, а оказывается: нет предела совершенству. И этим странным зомби. Один уже ожил и чуть такого не натворил.

Ещё раз бросил мельком беглый взгляд на два тела в отделении интенсивной терапии в реанимации. Показатели датчиков были на том уровне, каком и ранее. Ситуация с их пробуждением не изменилась, оставаясь стабильной. Прогресса не наблюдалось, впрочем, и ухудшения. Что вполне приемлемо для врачей.

— Расспросить бы их, — выдал Фетисов. А о чём — не уточнил, оставляя сотрудников в неведении. — Головой мне за них отвечаете! Глаз не спускайте — ни днём, ни ночью!

* * *

Егор с Бионикой понимали: без дополнительной поддержки им никуда. Она и предложила ему воспользоваться услугами тех двух "мопсов" коих бросили на коллег Фомина по работе.

— Не выйдет, — заявил он сходу. — Там охрана!

— А мы обойдём её, — предложила обмануть спутница.

— Каким образом?

— Ты же один из них.

— Не проще ли сразу обратиться к Фетисову?

— Рано — слишком рано…

— Смотри, чтобы потом поздно не было, — опасался Егор не столько за себя, сколько Бионику.

В голову снова полезли дурные мысли, и не насчёт того, во что он вляпался из-за неё, а что та сама представляет собой.

Его опасения тут же стали доступны Бионике. Она попыталась развеять страхи спутника.

— Так вот оно что… — выдала спутница. — Ты думаешь: я робот — у меня внутри вместо органов детали? Я — биомашина!

— А разве не так? — не сдержался Егор.

— Могу продемонстрировать и доказать: я такая же, как и ты за исключением половых признаков отличия.

— Как?

— Рентген…

— Это нам надо в больницу — и смысл! Верю… — соврал Егор и глазом не моргнул.

— Туда успеем и за подельниками, а пока смотри.

То, что сотворила в очередной раз Бионика, не укладывалось в голове у Фомина. И как ей постоянно удавалось удивлять его — сам понять не мог. А приходилось становиться свидетелем очередного фантастического явления по исчезновению не только защитного комбинезона с тела спутницы, но и кожного покрова с мышечными тканями. Он узрел её насквозь — все органы.

— Господи! Ты чего творишь? А ну сейчас же верни себе нормальное обличие, ненормальная!

Егору при взгляде на спутницу показалось: сердце оборвалось и провалилось значительно ниже, чем обычно находилось, располагаясь постоянно в груди. А тут такой сюрприз.

— Это не оно, — развеяла Бионика новые страхи с опасения спутника. — И в пятки уйти не могло, как и чуть ранее провалиться в трусы…

— Знаю! В курсе, что отделался лёгким испугом! А ведь чуть не обделался, — осознал Фомин: ему самое время уединиться. — Я быстро — мигом…

Недолго отсутствовал.

— Справился — оправился? — встретила его обескураживающим вопросом в лоб Бионика.

— Можно и так сказать…

— Тогда с облегчением тебя — избавлением от балласта. В следующий раз не дай течь в самый неподходящий момент.

— Уж постараюсь, — заверил Егор. — И пока что не подводил до сих пор — сама в курсе!

Отсканировав тайно от спутника окружающую местность, Бионика не обнаружила в радиусе километра ни одного наймита. И передач их общения с суррогатами не зафиксировала. Они либо отсутствовали, либо притаились, ожидая удобного момента новой встречи с ней, как БИОНом, поскольку расчёт на то: БИОС оказался на данной территории один — могли не оправдаться. Всегда лучше подстраховаться и перестраховаться.

Нагрянули в клинику. Вид у обоих спутников был соответствующим одеянию сотрудников медицинской службы — оба в халатах, тапочках и чепчиках, так ещё и повязках на лицах. Шли в реанимационное отделение.

Их цель уже была близка, когда они приметили на входе в блок военизированную охрану.

— Наши… — отметил Егор не столько про себя, сколько давая подсказку Бионике.

Она не требовалась ей, и сама загодя определила: те обычные люди при оружии, вставшие на их пути.

— Вы куда? — задержали конвоиры их у двери в блок.

— Нам туда, — указала Бионика на пациентов в коме. — К ним…

— К ним нельзя…

— Как? Почему? Кто запретил? Мы лечащие врачи! Осмотрим их и…

Документы, удостоверяющие их личность, были при них, но маски на лицах смущали охрану. И требовали опустить их.

— Нет, и не ждите! Совсем обнаглели, солдафоны… — вмешался Егор, изменив голос до неузнаваемости настолько, насколько получилось. И ведь получилось. — А что если бы мы сказали вам то же самое во время проведения спецоперации, потребовав стянуть маски с лиц? И потом будем всё делать у вас на виду! А снимать повязки негигиенично — нестерильно! Вновь придётся принимать меры предосторожности, а время уходит! Хотите, чтобы они не очнулись больше никогда? Тогда это останется на вашей совести — будет записано лично мной на вас — их жертвы! И в послужном списке! Вы готовы?

— Сами и к тому, если что не так… — потянулся один из бойцов охраны к затвору.

— Вот и договорились…

А до чего — никто ничего и ни у кого не стал уточнять.

Слышать охранники того, о чём переговаривались "врачи", не могли, как впрочем, и видеть. Вроде бы ничего предосудительного те не делали — производили обычный в таких случаях осмотр. Ну да, заглядывали к ним в затылки, но ведь лечили, а не калечили, заделывая отверстия. Никому и на ум не приходило: они подключали суррогатов. Да и вообще, что они являлись не людьми, а нелюдями. И исправить ошибку медицинским способом не удастся, как ни старайся. И уж тем более вывести из комы.

— Вот и всё, а вы боялись… — заверил Егор.

— Может, теперь повязки снимите? — настояли охранники.

— Смысл, когда туда взгляните, — указал он им в сторону бокса.

Пациенты зашевелились.

— О, кажется, ожили… — вставилась Бионика. Ей удалось совладать с суррогатами.

Охранники отвлеклись на них, а когда опомнились, то от врачей не осталось и следа. Они словно испарились. А тут ещё иной кретин и также с медсестрой наведался к ним, твердя о том же, дескать, их лечащий врач и пришло время произвести кое-какие процедуры — ввести лекарства внутривенно через капельницу.

— Иначе им не жить!

— Так только что их оживили иные два эскулапа! — взвели охранники автоматическое оружие в боевое положение.

— Э-э, вы чего, мужики!

— Маски с морд долой! А то устроили тут маски-шоу!

— Да, пожалуйста!

Врачу всё равно не поверили.

— Ага, документы подделали — фальшивки!

— Думайте, что несёте! — вставилась медсестра.

— Сама ты курица!..

Из реанимационно-реабилитационного бокса интенсивной терапии донеслись шумы. Их издавали пациенты в коме.

— Комики!? — опешил врач, теряясь в догадках о том, кому и как это удалось. А нобелевская премия обеспечена. — Как такое может быть, когда невозможно?!

Медицинские работники терялись в догадках.

— И труп у вас сам собой ожил, а теперь ещё и эти! Вы кого нам подсунули? Что за опыты над людьми?

— И это ты твердишь нам, когда сам эскулап!

Разборки ни к чему хорошему не привели и хорошо то, что ситуация не усугубилась рукоприкладством, однако время было упущено. Пациенты не собирались задерживаться дольше в изолированном боксе, кинулись на выход и вместо двери почему-то именно в окно. В него и пытались выйти наружу.

— Задержите их, а не нас! — вскричал врач. — Не дайте им уйти!

Охранники спохватились, да куда там. Больные на то и являлись ими — опередили. Но не разбились. О падении речи ни шло, хотя и выпрыгнули в открытое окно, да лезли сейчас не вниз, а вверх.

— За ними! — кинулся врач с медсестрой помогать охранникам в поимке беглецов.

— Зинка! Дуй к санитарам! Живо! Чтоб одна нога тут, а другая там!

Она загремела по лестнице вниз, рассыпав медикаменты, а врач с охраной "психов" наверх. Выскочили на крышу.

— Где они? — завертели головами сотрудники ФСБ, озираясь по сторонам. Отвесная стена с главного входа была пуста.

Врач быстрее них сообразил, куда могли скрыться пациенты, вновь заголосил:

— Они здесь!

Он указал им на дерево. Допрыгнуть до него нормальному человеку, да что там, даже тренированному, как спецназовцам — нереально. Не кенгуру — люди, а вот пациенты сумели, и более того — достигли земли.

— В лифт! Ещё догоним! — не сомневался заведующий отделением интенсивной терапии. — Им не уйти далеко! Они только что вышли из комы!

Знал бы он, с кем на самом деле имеет его, не стал бы суетиться почём зря — задний двор опустел, когда они очутились там.

— Эх, надо было сразу в них стрелять — по ногам! — выдал один из бойцов ФСБ. — Что теперь скажем командиру, а шефу?

— А я — и главврачу?! — схватился заведующий отделением за лысую голову. Рвать с неё было нечего. Видимо по той же самой причине и бойцы спецназа коротко стриглись.

Влетело всем и по первое число. Новость озадачила Фетисова. Он никак не мог уловить ход мыслей соперника: кто их увёл у них — те, кто охотился на Егора с девицей или…

— Неужели они сами? И тогда просто не могли себе позволить прихватить с собой — мы помешали! А нынче и увели! Не в отместку же?

— Без паники, шеф, — объявился майор, сияя лицом. — Всё пучком! Эта проблема для нас не проблема! Я установил на них маячки…

— Куда и каким образом?

— Туда, и лучше не спрашивай, всё одно не отвечу, а даже не расскажу…

Фетисов сморщился, представляя себе картину анального проникновения майора рукой в интимную зону "строителей". Он всегда подозревал его в том, о чём помалкивали все в отделе.

— Только не подумай ничего такого про меня, шеф! Я не такой — нормальный я!

— Да мне какая разница, когда что важно — результат!

— Уже, мои люди выехали, пора бы и нам присоединиться к ним…

— Группа на выезд! — вскочил Фетисов. И уже в машине спросил мимоходом у майора. — Как думаешь: их "угон", чья работа?

— Мои "орлы" — те, что проморгали "комиков" в реанимации — сообщили: голос одного псевдоврача показался им знаком. И лишь при моём нажиме на них раскололись: дали маху.

— Егор… — дошёл своим умом Фетисов.

— Он самый — сукин сын! Никак завербовали — агент зарубежных спецслужб? — выдал, обескураживая, майор.

— Я те дам — провокатор! Наш он — с нами заодно! Просто выполняет моё тайное задание! — прикрыл Фетисов Фомина. — А раньше не мог связаться — и сейчас! Очевидно же: ситуация серьёзная — не желает подставлять нас — отдел выгораживает! Всё понял, а уяснил?

— Как прикажете, шеф…

— Разговорчики! — выдал Фетисов, придумав на ходу небылицу. — И вот ещё что: старайтесь при захвате, кого бы то ни было, обойтись без стрельбы! Открывать только в крайнем случае и по моей команде!

— Так точно!

— Вот именно, а никак иначе! Я отсебятины не потерплю ни от кого — даже тебя, майор! Так и знай! Если всё выйдет, как планирую, а разобраться во всём — будет тебе как минимум очередная звезда на погоны! А повезёт и…

— Я так далеко не загадываю! Выжить бы для начала, и не из ума…

Операция по нынешним раскладам предстояла ещё та — от противника способного оживать после гибели можно чего угодно ожидать. А имели дело с суррогатами. И пусть не наймитами — БИОСами, но всё-таки понимали: в их случае, если что пойдёт не так — не ожить и не воскреснуть. Тогда точно до звезды недалеко — и душе отправиться прямиком на небо, при этом лечь костьми в сырой землице…

 

Запись N10

— ОККУПАЦИЯ —

Жалкий и убогий вид строения хуторянина снаружи компенсировался убранством внутри. А посмотреть было на что. Азаровский быстро раскусил ушлого обитателя хутора, и то, что на первый поверхностный взгляд казалось простой наивностью, как и сам Панасюк, при близком рассмотрении и знакомстве с ним оказывалось иначе. Действительность всегда обманчива. Он умел пускать пыль в глаза, а за глаза мать родную продаст, если поимеет выгоду — и немалую.

Изба изнутри не дом, а крепость, когда с улицы кажется: при обычном порыве ветра не устоит и развалится. Снаружи всё обмазано глиной вперемежку со свиным навозом. А куда без него, как и того, кто производит его. Надо же поле удобрять, а заодно и хозяина задабривать. Без свинины хохол не хохол — это если хотите национальная идея, а не кухня. Своего рода религия.

И забор — жалкое подобие частокола, да и то сплетённого из какого-то тростника вместо лозы, коим также накрыта крыша, а сараи и вовсе соломой. Но вот под ними скрывалась основа основ строительного материала — брёвна, толстые доски и каменная кладка, начиная от фундамента и до чердака.

Двор также чист и прибран — ничего лишнего. Виден каждый след, особенно на тропинке, ведущей к хутору, а вокруг него паханая и незасеянная земля, словно хуторянин живёт на границе, а не в глубинке Самостийной Украины.

Убранство дома также просто, но надёжно. Стол с ножками-столбами, и стулья больше подобные на массивные табуреты — попробуй ещё сдвинь, не приложив при этом усилий. Что сразу же и отметили гости. А уж шкафы заменяли стеллажи, и также с дверями на амбарных запорах. И чего там хранилось у Панасюка оставалось догадываться.

Хозяин догадывался о том, что последует далее в исполнении залётных гостей. Москаленко поспешил приземлиться на стул, проверяя его своим грузноватым телом на прочность. Тот даже не скрипнул и не качнулся.

Стол по-прежнему оставался пустым. На нём отсутствовали даже крошки, коими бы могли поживиться мыши. Да вряд ли водились — даже пацуки. У такого хозяина, как Панасюк не забалуешь и не зажиреешь. Хотя сам он был тучным, но всё же чувствовалась силушка и здоровья как у запорожского казака. Ведь жил на хуторе — на природе. Но не всегда. Повадки как у егеря.

Их и отметил про себя Азаровский, продолжая безмолвное изучение жилища хуторянина, уступая далее пальму первенства в переговорах Москаленко. Что капитан СБУ и сделал с радостью.

— А где хлеб и сало?

Хозяин, зыркающий волчьими глазами исподлобья на непрошеных гостей предложил им соль вместо солонины.

— Насолить, не получиться, Панасюк. Мы не обидчивые. Не хочешь добром давать…

— Возьмёте силком? — усмехнулся тот наиграно.

— Не мы, а те, о ком речь завели до избы. Тебе не избавиться…

— От вас?

— От них! Тильки узришь оранжевых — побежишь, а нет — погибнешь! И отсидеться на хуторе вряд ли удастся. Всё округа кишит бандитами — беглыми солдатами и уголовниками с зоны. Про "гастарбайтеров" уже слыхал, таких как "жмурики" и "мудаки". Так сам со своей семьёй не будьте ими!

— Чё ещё можете интересное сообщить?

— Можем, — вступил в разговор Азаровский. — Но вся остальная информация от нас потребует вознаграждения! А за так сам узнавай!

— Лады — не задерживаю…

— Уходим, капитан…

Москаленко подивился заявлению майора. Расчёт на гостеприимство хуторянина провалился. Тот просто пытался сбить цену, поскольку изначально уяснил: придётся делиться закромами. А это для него сродни святотатства.

Азаровский ничуть не уступил, открывая дверь наружу ногой. Удар гостя впечатлил и одновременно озадачил хозяина жилища. Он делал её на совесть, и не каждый гость мог открыть, даже навалившись плечом. Весила порядка несколько пудов. Всё-таки под боком воинская часть и колония строгого режима. Оттуда порой и наведывались к нему "гости", стараясь раскулачить. А горький опыт был приобретён ещё его дедом в незапамятные времена коллективизации и голодомора, когда по аналогичным хуторам катались отряды красных комиссаров, обирая народ до нитки, а тех, кто упирался, ставили к стенке без суда и следствия с фатальными последствиями, либо отправляли семьями подыхать в Сибирь, кидая посреди тайги.

Нечто подобное было и теперь, но уже в 21-м столетии. Вот только "комиссары" не наглели, хотя и вели себя едва ли не по-хамски. Всё-таки времена изменились — не при Сталине живут и СССР, а в Самостийной Украине. Хотя в последнее время наметился сдвиг — и не иначе, как по фазе — в сторону нового сближения с Восточным Соседом. А и Северяне набивались в закадычные друзья, твердя о единстве и братстве славянских народов, тыча мордой в… корни своего происхождения. И чем попахивало — авантюризмом. Каждый искал выгоду, и глядел в свою сторону, стараясь поднять из руин собственную экономику.

Но не о том речь и зашла. Хотя примерно такие отношения и были сейчас у хуторянина с гостями. Те завели речь о выгоде. Оставалось понять, в чём она — чего могут предложить гости? Если вывезти его, так толку, коль сами твердили: без толку и куда-то бежать отсюда. Но опять же по их заверениям отсидеться в тиши и глуши не получиться в виду мародёрства каких-то там уголовников, коих к тому же выпустили, и кажется военные, устроив переворот.

Новое время, а замашки старые. Не меняется ни народ, ни повадки тех, кто у власти. Всё и всегда возвращается на круги своя.

…Москаленко нехотя поднялся со стула, и также проследовал на выход за майором КГБ. Оба показались во дворе. Хозяин чуть промедлил. Данное обстоятельство заставило понервничать его отпрыска, и тот недолго думая, спустил волкодавов, как и обещал отец.

Стрелять их гости не собирались, как впрочем, и тратить жалкие боеприпасы почём зря. К тому же не хотелось привлекать стрельбой внимание суррогатов.

— Я знал, что вы вернётесь — и ещё сегодня, — оскалился Панасюк, расположившись за столом, приглашая гостей присоединиться к нему. Вытащил из потайного ящика то, о чём последние сутки мечтал Москаленко — и даже грезил.

На стол угодил шмат сала, лук и… хлеб домашней выпечки. Не мясо и не пироги, но лучше пайки, а калорийнее не надо. Оголодали.

— Поедим, — выдал капитан СБУ на-гора, а про себя подумал: нажрёмся. — Где горилка?

— Обойдёмся пока что без спиртного, — заявил Азаровский.

Хуторянин сразу уяснил: от майора исходит вся инициатива.

— Зачем собак спустили?

— На всякий, шоб не шалили, — принялся хозяин нарезать большими кусками сало, и первый кусок протянул Азаровскому.

Тот не притронулся к еде — не брал с рук. Такого и не прикормишь, зато Москаленко, как капитан СБУ оказался привычный к этому самому делу — своего не упустил. Выгода она завсегда приятна. А тем более в его случае иметь дело с ушлыми людьми. Хотя Панасюк и тут пожадничал, выделив старый и заплесневелый кусок сала, на который похоже ловил пацуков. Однако сородич не побрезговал. Лук имел антисептическое свойство, как и горилка.

— По чарочке, а? — попросил капитан майора.

— Как знаешь… — отмахнулся тот от него, как от назойливого паразита.

В ответ на действия Азаровского Москаленко незаметно подмигнул. Хуторянин повёлся. Он и представить не мог, что они разыгрывали перед ним сцену сродни хорошего и плохого гостя. Один был непреступен и враждебен, иной напротив весел и говорлив, а уж прожорлив — в этом и убедился лишний раз Панасюк.

— Нам бы людей приютить, — дал понять Азаровский: не мешало бы бойцов накормить и выделить сарай в качестве ночлега. Про себя же ни слова, даже намёка, что ему требуется аналогичное обращение.

— И в чём моя выгода?

— Поимеешь, и если не ты нас, то мы — тебя! — ввернул Москаленко.

— Забавно, — лукаво усмехнулся Панасюк, подливая горилку в чарку капитана СБУ. Намерено накачивал спиртным.

— Интересно, из чего она — бурака?

— Та ни — ржаная! Но е из пшана!

— Эх, и хороша, зараза! Наливай, коль такая пьянка — и понеслась!

В избу заскочил сын хуторянина, держа наперевес полуавтоматический карабин. Даже погрозить гостям не успел. Азаровский давно поджидал его, поэтому и встал из-за стола — вовремя. Он на слух уловил приближение чьих-то торопливых шагов — не ошибся. Резким движением рук ему удалось выхватить оружие у патрубка.

— От дурна дытына! Як скотына… — пожурил его Панасюк, выгораживая перед залётными гостями.

Азаровский мог спокойно разобраться в одиночку с ним и его сыном, вместо этого осмотрел карабин. Даже углубленный осмотр оружия показал: хуторяне знают в нём толк и следят надлежащим образом. Всё смазано — и в меру.

— Сайгак… — обозвал он паренька соответственно названию карабина "Сайга 12К".

У хуторянина в отличие от отпрыска калибр аналогичного полуавтомата был на порядок выше — 20-мм.

— Где такими игрушками разжились, а какие ещё имеются в наличии?

— На вашем месте я бы не стал вот так сразу раскулачивать нас, — выдал в ответ Панасюк, кинув на сына злобный взгляд. Тот мгновенно отреагировал, встав за спину к отцу. — Поле вокруг забора видели — распахано, а на нём…

— Мины!? — догадался Москаленко.

— Они самые. И ваше счастье, что не подорвались…

Вот в этот самый неподходящий момент и прогремел взрыв. Гости с хозяевами хутора напряглись.

— Присмотри за ними, — наказал Азаровский Москаленко, кинувшись наружу с карабином патрубка.

Выстрела ни снаружи избы, ни изнутри не последовало. Завизжала собака.

— Бисово отродье! — выписал хуторянин оплеуху сыну. — Скотина!..

Она и подорвалась на противопехотной мине.

— Лепесток…

И снова на солнце замелькали оголённые макушки солдат.

Азаровский недолго оставался один, мгновенно разобравшись на вскидку в ситуации с подрывом мины. Поблизости заходилась от визга в предсмертной агонии шавка размерами с волкодава.

Досталось — её разорвало пополам.

— Беда, — выпалил он тем, кто выскочил вслед за ним чуть погодя.

— Хреново… сть, — присовокупил Москаленко. Раскат взрыва эхом разнёсся по округе. — Жди гостей.

— Выручайте, братцы! — осознал всю плачевность собственной незавидной участи "кулак".

— Оружие давай! — выдал на-гора Азаровский.

— И паёк! Да не скупись — на сдачу, если хочешь получить отдачу, — ввернул Москаленко.

— Да я если надо и заплачу!

— Гривнами? Так мы те не коньки-горбунки, чтобы подставлять лоб под пули за них!

— "Уголовными" единицами возьмёте? — предложил Панасюк альтернативу "местной" валюте зарубежной.

— Тугрики какие?

— Да ни! И не доллярами, а евро!

— Хорошо, что не еврейские рубли, — ухмыльнулся Азаровский. — Ты за кого нас держишь?

— Да кто — я и вас?!

— А поедешь с нами? — вновь вставился Москаленко.

— А как же хозяйство? На кого я хутор покину — избу и…

— Жить захочешь — всё на свете бросишь, и новую жизнь начнёшь, поскольку тут скоро такое — никому не выжить, даже из ума не получиться, — заявил бульбаш.

— Тогда разоряй всё дотла, братцы! — не желал Панасюк, чтобы хоть что-то досталось врагу.

— Ну, торопиться не будем, схорон нам тут завсегда пригодится, верно, майор? — толкнул Москаленко локтем в бок Азаровского.

— Поживём — увидим.

Капитан СБУ предложил ему кое-какую альтернативу.

— А почему бы нам, не заделаться партизанами?

— Это чё — поезда под откос пускать? — не до конца въехал хуторянин в разговор залётный гостей.

— Размечтался! Хотя, кто знает, что будет дальше, а ждёт всех нас и в отдельности каждого! — не унимался Москаленко. Он любил поговорить, и был несдержан на язык — особенно в непринуждённой обстановке, когда можно было без проблем поиметь выгоду.

Суматохи удалось избежать, Азаровский наказал хуторянам приструнить волкодавов, сам же отправился к бойцам.

Парочки из них они лишились — дезертиров. При взрыве те сразу дали дёру и ловить их не стали. Выбор был сделан ими, и неволить хуже некуда, а толку от них всё одно не будет.

Люди натоптали на распаханной полосе — там, где им указал проход хуторянин, а затем заставил сына замести следы. Когда патрубок явился в избу, солдаты уже получили по куску сала и хлеба — с жадностью поедали, попутно наяривая зелень с сырыми овощами.

— А оружие, — напомнил Азаровский, поскольку не у всех бойцов имелась одежда. Многие оставались в том, чём спали беспробудным и беззаботным сном в ранний час, когда на них с бронетехникой нагрянули странные типы в оранжевых комбинезонах, выглядя подобно строителям, но в руках вместо орудий труда держали оружие убийства.

— И одежа е… — удивил Панасюк.

— Тёзка… — обнялся с ним на радостях при встрече прапорщик.

Они с ним служили в воинской части, вот только Панасюк раньше него вышел в отставку по собственному желанию, занявшись частным бизнесом. Попутно приторговывал кое-каким контрабандным товаром, добытым из части неправедным путём.

Москаленко не встревал, не мешая старым закадычным друзьям общаться. При виде Онищенко в напарниках у залётных гостей Панасюку полегчало на душе.

— Не всё оружие сбыл, бродяга?

— Так вот оно что… — спохватился капитан СБУ.

— Забудь, словно ничего не было тут, — предупредил Онищенко, — иначе ни черта не получим! А ведь пригодился наш схорон оружия, Панасюк!

Настал тот самый чёрный день…

— А наследили-то — напачкали, парсюки! — подала голос Апанасиха.

Хозяйки в доме у хуторянина не было. Никто и не стал уточнять причину её отсутствия. Гостям это надо? Приютили — и то хлеб, так ещё и накормили им. А теперь вроде бы даже вооружить собрались, а при случае и одеть хоть как-то.

Убрав стол в сторону с гостями, Панасюк, поднял одну доску. Под ней обнаружилась кольцевидная ручка. Потянул её, и не на себя, а в сторону, открывая доступ в погреб впечатливший размерами. Подвал и то не шёл в сравнение с ним. Настоящий тайник — склад военного предназначения.

Азаровский первым спустился туда, вслед за Панасюком, затем Онищенко и соответственно должности Москаленко. На глаза снова угодили знакомые до боли стеллажи — и все закрыты на замки.

Внутри оказались окорока с колбасами, а также сало и горилка. Для отвода глаз в качестве ширмы, а вот за ней…

— Эко здесь оружия! — присвистнул Москаленко.

Залётным гостям открылся вид на стеллажи, уставленного ровными рядами автоматического оружия. Прямо как в казарме. И сплошь АК-74. Для солдат лучше и не надо, но всё и всегда хотелось бы иметь чуть получше, а боеприпасов — побольше.

— Сколько всего "калашей"? — поинтересовался Азаровский.

— Те не всё ли равно? На твой отряд с избытком! Один ствол в руки — больше не дам! — предупредил Панасюк.

— Не дашь — и не надо, сами возьмём, когда припрёт! А уже… — вмешался по обыкновению Москаленко. — Гранаты е?

— Е…

— Тильки ручные?

— И РШГ е… — продемонстрировал их Панасюк, открыв один ящик.

— А что ещё? — заинтересовался Азаровский, более существенным вооружением.

— Миномёт… — напомнил Онищенко, чтоб Панасюк не забыл, поскольку продать в мирное время было нереально, а сплавить в горячую точку пока не удалось — покупатель с Юга не доехал до них.

Москаленко решил устроить опись всего военного имущества хуторянина.

— Не надо…

— Испугался?

— Е… — сунул ему Панасюк список всего вооружения имеющегося в наличии, даже обмундирования с указанием размеров — и обуви. А и каски нашлись.

— Запасливые… — пожурил его на пару с Онищенко капитан СБУ.

— И на том спасибо, — присовокупил неожиданно Азаровский.

К АК-74 прилагался РПК из той же "оперы". А к нему ящики с лентами. Что уже было отмечать про АГС-17. Не "тридцатый", но и привередничать не с руки. Но опять же боеприпасов на одну "бабину". И "оптика". Даже рация — "сотка". Прямо нарочно всё приготовлено для диверсионной деятельности в тылу врага.

— Да, блин… — хмыкнул Азаровский. — Одно слово — партизаны!

Времени на осмотр арсенала хуторянина ушло всего ничего — солдаты получали автоматы с гранатами, проходили попутно инструктаж, проводимый Онищенко на пару с ефрейтором. Кладовщиком и далее выступал Панасюк, а вот Азаровский потащил Москаленко наружу. И снова по заведённой традиции в разведку.

— Почему мы? Нам что, больше всех надо или никому не надо? — возмутился капитан.

— Кто если не мы, — коротко ответил майор. — Ты же не хочешь погибнуть из-за халатности присущей рядовым?

Пришлось пошустрить. Расположившись на краю перелеска, Азаровский прильнул к оптическому прицелу "СВУ-А", изучая то, что сейчас твориться вблизи воинской части. Бронетехника куда-то уходила колонной, а верхом на ней те, кто надоел до чёртиков в своих ярко-оранжевых комбинезонах.

— Никак уходят — пронесло, — понадеялся на благоприятный исход Москаленко.

— Слишком всё очень просто и примитивно! Они не могут бросить тылы незащищёнными, — напомнил Азаровский, с кем имеют дело. Противник попался достойный. И просчёт мог дорого стоить им — жизни.

Опасения майора КГБ подтвердились, когда вслед за тяжёлой бронетехникой за территорию воинской части подалась лёгкая техника классификации "УАЗ" и грузовики марки "ЗИЛ".

— А вот и оккупанты объявились, — озадачил Азаровский своим очередным заявлением Москаленко.

— Кы-кто?! — переспросил тот.

— Сам на них взгляни, — напомнил соратник по оружию капитану про бинокль, выданный ему под расписку набравшемуся наглости Панасюком.

И точно — в удалении от разрушенных местами стен, выезжали машины. Брезент отсутствовал не только на "УАЗ", но и "ЗИЛ". Все авто были забиты под завязку новобранцами из состава "жмуриков". Имелись при них и "мудаки" в своих оранжевых робах, а вот их подопечные иных.

— Не может быть — уголовники!? — определил навскидку Москаленко.

Мало того, что им предстояло иметь дело со "жмуриками", так ещё и бывшими урками. От них пощады не жди, они при жизни являлись матёрыми убийцами, а в новом обличии и вовсе казались зверями.

На них — их робах — и красовалась повсеместно буква "Ж", нарисованная какой-то яркой краской.

— Красной или…

— Багровой — это кровь, — пояснил коротко Азаровский. — Каратели. И по наши души!

Он напомнил про взрыв. Хотя и необязательно. Возможно, что перед "оккупантами" стояла простая в таких случаях задача — произвести повальную зачистку занятой местности в целях устранения очагов сопротивления. А заодно, что вероятнее всего, им требовались новые "жмурики". И становиться ими уже бывшие "мудаки" явно не собирались. Их цель — наймиты.

— Отходим — незаметно, — наказал Азаровский не шуметь растительными зарослями перелеска. И как только можно было ускориться, тут же об этом сообщил, вытянувшись во весь рост, бросился наутёк.

Москаленко не отставал, растрясывая свои жиры, почти одновременно влетел с ним во двор. Волкодавы больше не трогали их, принимая за своих. Была видна работа хуторян.

— В ружьё! Все к оружию! — заорал сходу Азаровский.

— Едут! — орал в такт ему Москаленко.

— Что? Кто? — переполошился не на шутку Панасюк.

— Скоро сам увидишь и даже раньше, чем мы могли себе это представить, а обещали…

— Занять круговую оборону, — продолжал раздавать приказы Азаровский как старший по званию офицер в "партизанском" отряде. Москаленко с прапорщиками — бывшим и настоящим — являлись связующим звеном меж ним и солдатами с ефрейтором да Апанасихой. А также сыном хуторянина с волкодавами.

Майор отметил не выгодность расположения хутора. Они находились в низине, а вот противник в случае выхода на них и окружения, окажется в более выгодном положении, располагаясь на возвышенности.

Онищенко предложил установить там "монки".

— "Тридцатки", жаль не "полтинники"…

— Сколько? А наберётся?

— Сколько-то найдётся, — уверил Панасюк: и собственноручно с Онищенко установят их.

— Тогда чего стоите — ноги в руки и марш на позиции!..

* * *

Гул моторов нарастал. Техника противника шла колонной по проторенной тропинке "Тунгуской". В самоходной зенитке располагался экипаж в лице майора КГБ, капитана СБУ, бывшего и настоящего прапорщиков. Им первым предстояло вступить в бой, заманивая противника в ловушку.

Силы заведомо были неравны. Если у "жмуриков" бойцов на пару сотен, то у партизан что-то чуть более десятка. Даже не один к десяти, а к двадцати. Но опять же у тех стрелковое оружие, поскольку не рассчитывали встретить достойного сопротивления — и грузовики с легковушками в качестве средств передвижения, а никак не поддержки.

— Подпустим поближе — насколько это возможно, — предупредил заранее Азаровский. — И расстреляем в упор прямой наводкой!

Расчёт был на то, что одним 30-мм снарядом удастся прошить навылет не одно транспортное средство "жмуриков", а соответственно и их там. Боеприпасов всего ничего, а противнику желательно изначально стоит нанести максимально возможный урон при первых мгновениях боя, дабы в будущем сократить потери со своей стороны, коих вряд ли удастся избежать.

Вперёд вырвались две легковушки, отделившись от основной массы грузовиков.

— Разведчики, мать их… — не сдержался Москаленко.

"Партизаны" опасались: те наткнуться на них и тогда им придётся стрелять не с близкого расстояния, а издалека. И попробуй попасть по разъезжающимся стремительно в стороны целям. То ли дело в упор.

— А может, хотя бы их отработаем, — предложил пугнуть Панасюк.

Своя шкура дороже и ближе к телу — он не желал допускать агрессоров на хутор.

Никто не сомневался — и хуторянин: имеют дело с оккупантами. Людьми в грузовом транспорте командовали "гастарбайтеры" с буквами "М".

— Мудаки!?

— Они самые, Панасюк, — подтвердил Москаленко. — Но и "жмурики" ничуть не лучше и не слабее их! И те, и другие — звери! Оккупанты они…

Азаровский вышел на связь с солдатами в перелеске, коими руководил не то ефрейтор, не то Апанасиха. Она и ответила на призыв майора КГБ. Кому рассказать в будущем, если оно будет у них — не поверят, чтобы уборщица командовала отделением бойцов, пусть и рядовыми.

— Гром-баба, — отметил Панасюк.

— Вот значит, почему до сих пор не женился на ней, — посмеялся Онищенко.

— Чёрт в юбке, а не баба! Нахрена мне така нужна! Проще за уборку расплатиться…

— Бартером? — намекнул Москаленко на любовные утехи. — Хи-хи…

— Не очень-то, капитан! Она этого не любит…

— А, понял, как в пословице: "Если любит, значит лупит!"

Азаровский не обращал внимания на неуместные пересуды экипажа, наказал лишний раз отряду Апанасихи не начинать без его на то приказа.

— Как только выманим на себя грузовики, и они поравняются с вами в перелеске, тогда и займётесь ими — не раньше! Приём! Как поняли?

— Не дурнее некоторых, — озадачила Апанасиха.

— Что я говорил… — не удержался Панасюк.

— Разговорчики! К бою! К оружию… — вернул их в реальность Азаровский.

* * *

"УАЗ" приближались, держась в удалении один от другого. И если один катил точно по следам на земле от гусениц зенитки, то иной чуть в стороне параллельным курсом для прикрытия.

Майору КГБ удалось разглядеть у них там крупнокалиберные пулемёты.

— Ёп-тя… — ляпнул он, не ругавшись. — Утёсы!

— Да иди ты… — не поверил ему Москаленко. — И точно! Вот черти! Бисово отродье!

То был неожиданный сюрприз для "партизан".

— Ничего, отобьёмся… — уверил Азаровский.

— От чего — жизни?! — не удержался Москаленко.

— Когда-то всё одно придётся помирать — рано или поздно!

— И нахрена я с вами подвязался, — запаниковал Панасюк.

Он предлагал: пока не поздно дать дёру.

— Поздно, слишком поздно… — взял Азаровский в прицел зенитных орудий "Тунгуски" один из двух "УАЗ". — Эх, жаль их оружия нам не захватить…

— Нашёл по чему убиваться… — последнее, что услышал майор.

Голоса экипажа потонули в грохоте стрельбы зенитки. Орудия исторгли две короткие очереди. И тут же снаряды, пущенные Азаровским, пробежались дорожкой фонтанов выбитой травы и песка по земле, цепляя краем "УАЗ". "Козёл", а не машина брыкнулась с "копыт". Её перевернуло при резком торможении.

Иные оккупанты на ином "УАЗ" и не помышляли поворачивать вспять, не получив изначально приказа: в случае серьёзного сопротивления — отступать. Продолжали наступать. С потерями никогда не считались. Вот и сейчас.

— Ходу! Уходим! Гони, Онищенко! Не тормози… — зашёлся Москаленко, являясь командиром только по месту расположения, а не должности.

Кустарниковая растительность, откуда в направлении "оккупантов" вылетели две очереди, пришла в движение. Что нисколько не озадачило "жмуриков". Они как катили вперёд, так и далее продолжали нестись на неё.

— Только бы архаровцы не вмешались, — нервничал между делом Азаровский, опасаясь: те выдадут себя, и тогда грош цена их усилиям по обустройству засады и обороне хутора. Выбьют на раз.

Дуэль меж ними и "жмуриками" продолжилась. А тут ещё и грузовики изменили направление движения, стали разворачиваться, но уходить вспять не спешили, напротив встали колом на месте и оттуда посыпали пехи.

— Чёрт! Вляпались! Вот херня-а-а… — видел всё, что происходит снаружи "Тунгуски" Москаленко. — Засада-А-А…

— Терь точно придётся валить всех гадов до одного, — вторил ему Панасюк.

— Твой выход, — обратился Азаровский к нему. И далее Онищенко. — Стоп, машина!

Зенитка резко остановилась, поднимая вокруг себя облако пыли, скрывая видимость не только противнику, но и гранатомётчику.

Панасюк выбрался наружу с РГШ-2.

— Где цель?

— Ща увидишь, — выстрелил разок для острастки Азаровский. Ответ пришёл незамедлительно калибром 12,7х109-мм.

— Всё равно не вижу! — не желал стрелять наобум Панасюк.

— Жадина… — не выдержал Онищенко.

Тот не выстрелил, пока не рассеялась взвесь, и на глаза не попался "УАЗ". Расстояние было всего ничего — полсотни метров. В упор и расстрелял его хуторянин.

Что это был за фейерверк — на словах не передать, однако Азаровский не дал насладиться им в полной мере экипажу. Онищенко с его подачи вновь рванул с места, и они поспешно поменяли позицию.

Армейская выучка не подвела. Интуиция что надо. Поблизости то тут, то там стали рваться снаряды.

— Какого чёрта! Что происходит? — не унимался Москаленко.

— Гранаты…

— Ручные?!

— Нет, заводные — АГС лупят!

Они и находились в кузовах грузовиков "оккупантов", продолжавших наступление цепью при дополнительной поддержке уцелевших "УАЗ" с установленными на них пулемётами и не все крупнокалиберные, попадались и РПК.

От Азаровского поступил очередной приказ отступать на хутор. Там, среди избы и сараев легче было укрыть зенитку от обстрела.

Апанасиха всё видела, сама связалась с ним.

— А нам чё делать? Когда в бой вступать?

— Рано. Сидите тихо там до той поры, пока "оккупанты" не наткнуться на вас! А если минут — ударите им с тыла! Как поняли? Приём!

— Ни хая се…

— Как поняли? — повторил Азаровский вопрос.

Связь прервалась.

— Чёртова баба! — не сдержался он сам в выражениях, кляня Апанасиху.

— Во-во, — согласился Москаленко. — Если не "оккупанты" её пристукнут, то сам это сделаю!

— Молчи — будь хитрым!..

* * *

Оторваться от преследователей на "УАЗ" не удалось. "Жмурики" на них передвигались даже быстрее, чем экипаж зенитки. И едва беглецы влетели во двор, как пришлось прятать технику за избу. По стенам ударили пули. Прошить навылет их "оккупантам" не посчастливилось. Зато "партизанам" отчасти. Пехота отстала от них. Расчёт оставался на полосу препятствия с противопехотными минами.

Прогремел взрыв. Один из "козлов" потерял копыто — "УАЗ" наехал колесом на "Лепесток". Экипаж тряхнуло изрядно, и пулемёт заглох. Пулемётчика снял точным выстрелом из "СВУ-А" Азаровский.

— Для него это как два пальца об асфальт… — затарахтел удовлетворённо Москаленко.

Но и Панасюк не желал отставать от майора КГБ. У вольного стрелка имелось ничуть не хуже оружие и также СВД. Старая добрая снайперская винтовка того же калибра, но бьющая дальше почти в два раза.

Они на пару и положили "мудаков". "Жмурики" только ещё подтягивались к "УАЗ", едва не угодили под обстрел АГС своих же расчётов.

— Заводи наш… — настоял Азаровский.

Онищенко выступал при нём в качестве первого номера — стрелка, а Москаленко — вторым, исполняя роль подносчика снарядов, а по сути помощника для переноски оружия.

— Ложись! — пошутил прапорщик, проявив незаурядное чувство юмора. Одно слово — умора. Едва второго номера не уморил, наказав прикрыть ладонями уши. Он-то в отличие от капитана СБУ был стреляным воробьём. Что и доказал, поразив на глаз ряд целей передвигающихся на местности на своих двоих. — От терь токмо держись!

Не тут-то было — пехота и не думала валиться наземь, продолжая идти на штурм хутора, приближалась к заградительной полосе. Расчёт на мины мог и не оправдаться, коль и АГС-17 не удалось сбить наступательный порыв "оккупантов". Они продолжили идти разорванными цепями. Держать ровно строй не получалось, да и смысла не имело. Цель впереди и для всех очевидна — хутор в низине как на ладони.

Раздались первые автоматные выстрелы. "Жмурики" стремились добить до экипажа зенитки засевшей на хуторе. Тщетно. Зато из крупнокалиберных пулемётов хутор простреливался на раз. Правда, недолго. У "партизан" оказались снайперы и знали своё дело. Они быстро вывели расчёты пулемётчиков из строя, не повредив "Утёсы". Так что в случае их захвата, появиться реальная возможность воспользоваться ими в полной мере. Да не подобраться пока.

Цепь "оккупантов" приближалась, и уже добивала до "УАЗ" с телами тех, кто составлял экипажи при них. Окапываться и отстреливаться "оккупанты" не умели. Те, кто оказался на земле, были сражены.

Панасюк продолжал лютовать, стреляя наверняка. В его исполнении следовал контрольный выстрел.

— Э-э… — накричал Азаровский на него. — Не трать патроны понапрасну! Прибереги их для иных таких же "жмуриков"! Всё-таки люди, как ни крути! И разница между нами крошечная…

Он продемонстрировал микрочип, найденный на голове у одного из "жмуриков".

— А без них они не представляют никакой опасности!

— Понял — мне следует стрелять им в голову на уровне лба с глазами…

— Почти, эта хреновина у них закреплена на затылке…

— Предлагаешь в рукопашной схватке бить им по затылкам? — не желал доводить противостояние с "оккупантами" Панасюк до рукоприкладства. "Партизанам" это было не с руки. Силы заведомо неравны. Противник превосходил в численности, и как оказалось: в оружии также не уступал, но вот боевая подготовка хромала.

— Давай, Апанасиха, — вышел с ней на связь Азаровский. — Взрывай грузовики! Валите гадов!

Ответом ему от неё послужили взрывы в тылу противника. "Партизаны" отсекли пехоту от расчётов гранатомётов при "ЗИЛ". Но тем хоть бы хны. Они шли на мины.

Только теперь хуторянин уяснил: им не сдержать их — слишком много. Даже силами солдат в перелеске.

— Давить их гадов надо! Гусеницами зенитки!

Азаровский был не прочь, поскольку никто из "жмуриков" пехоты не стремился приблизиться к "Утёсам" в "УАЗ" — проходили мимо, продолжая поливать окрестности хутора из автоматов, сменяя рожки. Тратили боеприпасы без меры. Затянись бой, и нечем будет стрелять в "партизан". Тогда им останется лишь рукопашная схватка при штыковой атаке.

Майор чуть промедлил, стараясь выяснить по связи, что происходит у перелеска: как обстоят дела в подразделении Апанасихи. А там завязался нешуточный бой. Расстрелять грузовики с АГС не удалось. Солдаты поторопились, и теперь им отвечали, обстреливая заросли кустарниково-древесной растительности.

— В прорыв! — наказал Азаровский.

— А как же хутор? — спохватился Панасюк.

— Ну и оставайся тут, писюк, — отреагировал Онищенко.

— Москаленко! Ты с кем, капитан?

— Не пропадать же добру, майор… — последовал очевидный ответ: капитан заодно с хуторянином.

При них ещё имелся патрубок и волкодавы.

— В погребе схоронитесь! Авось ещё свидимся, — дал совет напоследок Азаровский.

— Разберёмся, — лаконично отреагировал Панасюк. У него имелся потайной ход за пределы хутора. На то и контрабандист — всё заранее предусмотрел, чтобы не попасться в лапы того, кто сейчас был заодно с ним.

Выгода Москаленко была очевидна ему. И самому без него никуда — одной верёвочкой повязаны — на крови с оружием. А капитану СБУ это и требовалось — было за что потянуть Панасюка — и из него себе на хлеб с маслом. Не икру, правда, но и сало неплохо в их непростой ситуации с "оккупантами". Того и гляди: скоро займут не только часть Киевской волости, но и распространяться по всей Украине.

* * *

Колонна-то бронетехники "жмуриков" и "мудаков" при наличии наймитов устремилась в направлении самостийной столицы. И её им не минуть при всём их желании, даже если не собирались туда заезжать. И на перепутье трёх дорог не стали останавливаться, проследовав разом в трёх направлениях — на Ровно, Хмельницкий и Днепропетровск. Захватчиков интересовали атомные электростанции — Ровненская, Хмельницкая и Южно-Украинская с Запорожской. Чернобыль уже давно был их — за ними и в тылу. И если "жмурики" с "мудаками" при наймитах представляли главную ударную силу солдат апокалипсиса, то те, которые оставлялись ими на захваченной территории — карательными отрядами зачистки.

 

Запись N11

— НАПАСТЬ —

Напряжение росло. Сдерживать себя в руках Егору было сложно. Он давал себе отчёт в том, что те, кого они с нетерпением ждали, отныне им не враги — суррогаты, благодаря усилиям Бионики заодно с ними. Можно даже сказать: их рабы — послушные болваны. Но кто знает, как поведут при встрече, когда узрят обоих, ведь они — их цели. Такова была последняя команда наймита, поработившего их.

Фомин не стал отвлекать спутницу от того, чем она занималась — вела обоих суррогатов по тем координатам, где сейчас сами и находились.

— Не вздумай палить по ним, — неожиданно заявила Бионика, отвлекаясь на дурные мысли спутника, предупреждая Фомина о вероятных последствиях. И место выбрали людное. Среди толпы проще было затеряться в случае провала, но никак не при наличии парочки "гастарбайтеров" с буквой "М" на комбинезонах на спине и груди. Это всё равно, что прицепить на лоб мишень, и вызвать на себя огонь даже не снайпера, а батареи самоходок.

Фомин не сомневался: суррогатов ведут. Поскольку им слишком просто удалось разобраться с ними и теми, кто стерёг их. Не так просты были сотрудники местного отделения ФСБ, а уж майор подавно. Он точно злой гений с завидным постоянством и какой-то маниакально-собачьей хваткой оказывался у них на хвосте, и пока что им чудом удавалось уйти от прямого контакта с ним, грозящего неминуемым столкновением с применением огнестрельного оружия.

— Нет, ну вот привязался, — согласилась Бионика.

— Это ты про меня — в мой адрес недовольство? — отвлёкся Егор в который раз от дурных мыслей.

Спутница в обличии боевой амазонки из будущего поражала его постоянно — и не только воображение при взгляде на неё, но и словах. Ей была доступна та информация, до которой Фомину приходилось доходить своим умом, а она знала об этом, обо всём и наверняка. Вот и сейчас чего-то явно скрывала, а распространяться не стала, как впрочем, и не нервировать лишний раз оппонента, не желая и без того усугублять сложнейшую ситуацию.

Оба находились на грани провала — и не они одни. В странном и непонятном, а невероятно сложном деле оказались замешаны три стороны, но две из них вроде бы по одну сторону баррикад, просто пока об этом не догадывались, не осознавая до конца всю подоплёку происходящих событий. Ясность мог внести Фетисов, но опять же с подачи Егора. По-прежнему рассчитывал на него. А тот в свою очередь на Бионику: обойдётся без дополнительных жертв. Хотя, зная, что представляют собой суррогаты, и те, кто создаёт их — катастрофа неизбежна, и не в пределах одного отдельно взятого района города, а целого региона страны.

Карта с объектами ядерного предназначения и атомными станциями не шла у Фомина из головы. Озадачила его тогда Бионика данной информацией добытой из блока памяти наймита, а и саму себя. Егору казалось: они понапрасну тратят время, а спутница считала: это не так. Напротив всё делает правильно — ошибки с её стороны быть не может по определению. Бездействие, вот что хуже любого действия. Но опять же случай с напарником — БИОНом. Да вроде бы отомстила, напав на след тех, кто наследил в данном временном промежутке — и похоже, что на свою погибель. Она всерьёз занялась ими. И теперь наймитам не уйти от расплаты. Против них действовал ликвидатор, в то время как они представляли собой нейтронов, пускай и нового поколения выпуска.

Да, Бионике было тяжело, но кому легко в ситуации, когда знаешь, что тебя ждёт впереди — неминуемая смерть, если дашь слабину или зазеваешься. Поэтому всегда была начеку и сосредоточена. А самое главное: от неё ничто не могло ускользнуть — она всё всегда примечала и подмечала.

Фомин дивился её умению запоминать всё сходу. Обычно у него на это уходило много времени, да и не всегда с пользой для дела, чаще тупил. Вот и сейчас не мог сдержаться от проявления человеческих чувств, несвойственных спутнице. Одно слово — Бионика. Она же — био-баба.

— Контакт… — известила амазонка Фомина.

Егор молниеносно отреагировал, озираясь по сторонам — завертел головой, водя носом, точно флюгером. Неожиданно замер, сосредоточив внимание на парочке "гастарбайтеров" в оранжевых комбинезонах с привычными уже для него буквами "М".

— Мопсы… — вырвалось у него из груди, и слетело с уст точное определение суррогатов. — Они самые…

* * *

— Приготовиться! — озвучил команду майор. — Подъезжаем! Они близко!

— Кто — пациенты или… — задался поспешно вопросом Фетисов, но не докончил вслух.

— Уж как повезёт, шеф, — перебил помощник.

— Торопиться не стоит, я должен первым встретиться с Фоминым и переговорить с ним сглазу на глаз. И если что пойдёт не так, тогда и вступишь, майор, со своими архаровцами! Не раньше! Ты слышишь меня? Это приказ!

— Но, шеф!..

— Никаких возражений на сей счёт — и быть недолжно! Здесь я отдаю приказы!

— Как бы не так! Операцией по захвату руковожу я…

— Кто из нас двоих полковник, майор? А начальник отдела? Соблюдай субординацию соответственно заведённому уставу!

Помощник заскрипел зубами так, как не могла бы повторить даже собака, мучающаяся глистами. Казалось, вот-вот потрескается эмаль.

Микроавтобус встал, из салона вышел один-единственный пассажир. Им оказался гражданин одетый не по военной форме, но выправка выдавала в нём человека, состоящего на службе, а соответственно и табельном оружии в наличии. Привычно осмотрелся по сторонам, изучая обстановку вокруг себя.

Люди — много народу. Ещё бы — закончилось рабочий день, и все спешат домой на заслуженный отдых. В такой толпе не сразу разглядишь знакомое лицо, а надеялся и не одно — помимо Фомина хотелось бы приметить девицу, которая с момента его исчезновения неотступно сопровождала Егора.

— Где же ты, а она? — задался Фетисов про себя насущным вопросом.

— Направо, шеф, взгляни… — подсказал ему посредством гарнитуры по связи майор.

— Не вижу, — была первая реакция, последовавшая от Семёна Борисовича в адрес помощника. Но быстро совладал с эмоциями. Перед ним возникли два типа в оранжевых комбинезонах исписанными одной и той же буквой "М". — Они…

— Мы прикроем вас, шеф, — стремился выскочить наружу майор для осуществления захвата.

— Без истерии, — напомнил Фетисов, кто здесь главный. — Ситуация под контролем!

— Как же… — от злости ударил майор ботинком по полу микроавтобуса. Оружие пожалел. Оно ещё пригодится, а не раз выручало из смертельной опасности, поэтому следил за ним, как за любимой игрушкой ребёнок, или любовник за любовницей.

Бойцы при нём также нервничали. Вынести томительное ожидание было нелегко и в их нелёгком деле труднее всего. Проще догонять, чем ждать неизвестно чего. А вдруг всё придётся отложить или пойдёт не так. И вина за бездействие непременно ляжет на них.

— Где ж ты, Егор? А твоя пассия? — прятал Фетисов лицо под тёмными очками, стараясь не выделяться своим поведением из толпы, сливаясь с людским потоком, держался как можно ближе к парочке "гастарбайтеров".

Слишком близко подошёл к ним, или они приблизились к нему. Майор насторожился.

— Внимание! — поднял он руку, сжатую в кулаке. — Приготовиться к выходу!

Он опасался не трагедии с шефом, а провала операции. Ведь пусто место свято не бывает. И кто-то ещё мог оказаться проворнее его, обвинив в том, чём никак не виноват. Тем более что пока ничего предосудительного не случилось. Но случись, пойди, докажи: не верблюд. Поэтому не мог допустить, чтобы шефа уработали прямо у него на глазах. Хотя в данном случае будет лучше, если Фетисова просто ранят легко, и он не сможет выполнять свои непосредственные обязанности. Тогда ему будет прописан постельный режим в больничной палате. Уж Усольцев-младший расстарается. Павел у майора в кулаке. Не пискнет, а и не вырвется. А от Усольцева-старшего откупиться повышением сына по службе с приданием ему внеочередного звания — например капитана.

Планы рушились. Гастарбайтеры словно сквозь землю провалились, растворившись в подземном переходе, где вслед за ними исчез Фетисов.

— Наш выход! — озвучил майор.

— А не рано ли, командир? — усомнился кто-то из бойцов группы захвата.

Ответа естественно не последовало.

Ситуация усугубилась. На оживлённом перекрёстке из микроавтобуса в полной боевой выкладке выскочили бойцы в чёрном облачении с красноречивыми надписями "ФСБ". И ринулись в толпу, а люди от них врассыпную. Никому не хотелось сталкиваться с вооружённым отрядом спецназа, а тем более теми, на захват кого они шли — и было для всех тайной за семью печатями.

До Фетисова донеслись отголоски суматохи на улице. На мгновение он отвлёкся от оранжевой парочки, и когда вновь повернулся в их сторону, они исчезли бесследно, словно провалились сквозь землю.

Он выскочил на иную сторону подземного перехода, и нигде никого.

— Ушли! Упустили!

— Как бы не так, шеф! — уверил майор по связи.

Фетисов прижал гарнитуру к лицу, стараясь расслышать в ревущей толпе то, что ему сообщил помощник. Ситуация ухудшилась тем, что на проезжей части улицы произошло не одно ДТП. Люди выскочили толпой на проезжую часть и несколько машин столкнулись меж собой и ими.

— Этого только мне не хватало! — задёргался Семён Борисович. — Где они — эти "гастарбайтеры"?

Вперёд ответа от майора, полковник узрел его с бойцами во всеоружии — они неслись в его направлении, а затем резко остановились и… также стали исчезать в подземном переходе, обнаружив лазейку, которой чуть раньше них воспользовались "строители". Одного тут же вытащили на белый свет, а затем и ещё одного — явно его напарника.

— Твою… — зашёлся майор.

Полковник подбежал к нему с бойцами, и теми, кого они оприходовали.

— Что такое?

— Не они!

На комбинезонах и впрямь отсутствовала буква "М". Вероятно из-за того, что сильно испачкались. Не тут-то было — гастарбайтеры заговорили на нормальном человеческом языке, пытаясь понять, что происходит, и почему на них накинулись сотрудники ФСБ, как на каких-то преступников.

— Нашальника! Наша не террориста! Наша работать за деньга на ваша му-у…

— Ну!.. — прикрикнул Фетисов.

— …мудак!

— Я даже знаю, кто он, — уставился полковник на майора.

— Ща разберёмся — во всём, — заверил помощник. — И с ними — кто они такие! Легально ли здесь работают или нет!

У рабочих с ближнего востока оказались обнаружены маячки. Их подкинули им, сунув незаметно в наружные карманы.

— Вы тут случаем конкурентов не видели? — озадачил майор "чурок".

— Земляк бил, он нам помогать решил, наша отказать! Ошень-мана делится неохота бил! Они нам монетка платить и дальше топтать ножка-мана…

— Заманали, чурки!

— Нет, нашальника-мана, наша не чурка! Наша не заниматься ландшафтный дизайн! Наша чинить про… про… А, водка!..

Один азиат достал полупустую бутылку спиртного.

— Наша уважать твоя, нашальника-мана! Делиться последний, чем богат! А твоя верни монетка наша земляк…

— Это радиомаяки, а не деньги! До вас это дошло — хуйвейбины!

— Талисман… Однако!

— Чё?!

— Наша Таджикистон, нашальника-мана! Его — узурумга!

Второй гастарбайтер не владел в совершенстве в отличие от соотечественника могучим языком великой некогда великой страны, лишь кивал точно китайский болванчик, и показывал большие пальцы. Дескать, всё в порядке — у них — и лучше быть не может по определению.

— В отделение их, как сообщников тех, кого ловим, — приказал майор, обращаясь к одному из бойцов. — После разберёмся с ними!

— Наша нельзя отдышаться, нашальника-мана! Большой мудак заругать! Прораб… Однако…

— И про рабов поговорим… — заверил майор. — Про всё, что вы тут делаете, а натворили!

— Наша стараться, нашальника, ошень… Лупить своя работа — и мудак!

— Узурумга… — закивал второй болван.

— Однако, — не сдержался Фетисов.

Избавившись от них, майор уверил полковника: беглецы не могли далеко уйти, и есть ещё большая вероятность отыскать их.

— В этой суматохе и подземной шахте?! — усомнился Фетисов.

— И всё-таки, шеф…

— А… — отмахнулся он от майора. И не сказать: запретил продолжать операцию, но и не разрешил, дозволив тому действовать по ситуации на свой страх и риск.

Бойцы углубились на один подземный ярус ниже, в то время как Фетисов последовал к микроавтобусу, куда один из сотрудников ФСБ отвёл парочку азиатов под конвоем.

— Моя меняться с твоя шкурой? — потянул Семён Борисович на себя комбинезон русскоговорящего гастарбайтера.

— Шайтана-ма, нашальника! Моя шкура сам нужна!

— Узурумга… — закивал подельник.

— А его с моя — давай меняться, — не позволил Фетисов вставиться говоруну в разговор с иным азиатом. — Молчи — будь хитрым!

Тот даже пустил слезу. Напарник не сразу понял, что к чему, продолжал одобрительно кивать на всё Фетисову, соглашаясь со всем без разбора.

— Моя давать твоя денежка… — открыл полковник кошелёк, выудив банкноту в 1000 рублей.

— Узурумга… — протянул поспешно руки азиат. Но банкноту так и не получил.

— Твоя давать моя вот это оранжевый шкура, что одежда!

— Вай, шайтан-нама, — перестал выдавливать из себя слёзы словоохотливый и не сдержанный на язык азиат. — Нашальника ошень хитрый! Моя сама соглашаться!

— Узурумга… — подтвердил напарник.

Фетисов не стал скупиться и вытащил из кошелька ещё одну купюру того же достоинства. Теперь у него было две строительных "шкуры". Одну напялил на себя, а иную заставил натянуть бойцу охраны.

— На кой…

— Не спорь со мной! Делай, что велю, а приказываю! Исполнять!

Брезгуя, сотрудник ФСБ всё-таки выполнил в точности наставление шефа.

— А с ними чего?

— Гони их прочь из машины!

Выбравшись следом за раздетыми до трусов гастарбайтерами, Фетисов уставился на боковое зеркальце заднего вида микроавтобуса, стараясь разглядеть свой новый прикид. Чего-то не хватало для полноты красок. И чего — быстро дошёл своим умом, провожая взглядом двух чумазых гастарбайтеров, коих ни с кем иным рабочей специальности не перепутаешь. Эта их небритость и всклокоченность волос — вот чего не доставало ему. Быстро испачкал ладонь и звонко хлопнул ей себя по лицу, оставляя тёмный отпечаток.

— Ну вот, уже что-то, да не совсем то, чего требовалось изначально, — отметил он про себя, изумляя и далее бойца спецназа в аналогичном облачении, каком находился сам сейчас. — Повторяй за мной, а не стой, как чурка!

Бойцу пришлось в очередной раз уступить шефу. Деваться-то всё одно некуда. На этом приключения с перевоплощением не закончились. Оба подались на прогулку по городу в столь вызывающе-вычурном виде, стараясь привлечь внимание тех, за кем охотились. Но пока тщетно. Не хватало одно небольшого штриха — буквы "М" на комбинезонах.

На удачу подвернулся молодой граффитчик, нисколько не обратив внимания на парочку переодетых гастарбайтеров, продолжал "бомбить" стену.

— Подь сюда, малый, — обратился к нему Фетисов.

— Ну ты, слышь, чё старший говорит, — присовокупил в более грубой форме боец при полковнике.

— Да пошли вы… — отреагировал на них без задней мысли тинэйджер, продолжая "пачкать" стену.

Гастарбайтеры обиделись, чего обычно не случалось с ними. Так ещё сами зацепили местную шпану. Один отнял у граффитчика баллончик, выхватив из руки, и те, что валялись у ног в пакете, а другой впечатал его с силой спиной в стену.

— Совсем наглость потеряла, Азиопа!

— Ты это ща кому — и грозишь? — оторвал боец сопляка от земли, продолжая "размазывать" по стенке.

— Да я урою вас, чурки-и-и…

Спецназовцу быстро надоело выслушивать бредни сопливого граффитчика, и чтобы заткнуть ему рот, сунул в зубы в качестве кляпа баллончик с красящим веществом. Однако ему показалось этого недостаточно, и он в отместку сделал из хулигана отпечаток на всё той же стене, залив краской иного баллончика с головы до ног вместе с одеждой.

— Не делом занимаешься, — напомнил Фетисов, для чего именно им понадобился граффитчик, а точнее его баллоны с краской — подобрал нужного цвета. Им лишь оставалось вывести друг на друге одну и ту же букву "М".

— Му-у-удаки… — зашёлся слёзно граффитчик, когда гастарбайтеры отстали от него. — Чурки-и-и…

Его и не признали свои же сограждане, приняв за негра, поскольку цвет лица оказался чёрным, как сажа и руки с наружной стороны кистей, а внутренней — белыми, и кожа под одеждой, когда они порвали её на нём.

Способность граффитчика подобно хамелеону менять окрас тела заставило скинхедов впасть в ступор.

— Не понял! — затупил главный среди них. — Чё за чёрный юмор, умора?

— Где вы раньше были, когда меня тут прессовали азиаты?

— Извиняй, братан! Ты покажи нам их — порвём! — заревела толпа бритоголовых молодчиков. — Куда пошли, и как давно?

— Да всего ничего — минуту до вашего появления здесь…

— А ну пошли с нами — покажешь, — не желали больше ошибаться расисты.

Граффитчику снова не повезло, его привлекли силой к тому, в чём он не собирался участвовать, а в уголовно-наказуемом деле с ярко выраженным криминальным подтекстом и как минимум по статье "Хулиганство". Всё-таки сорвался на крик при виде парочки типов в одинаковых робах оранжевого цвета, и что самое главное с идентичной буквой "М".

— Вон они — мудаки!

— Бей их… — взревела толпа бритоголовых молодчиков и понеслась на разборки с теми, кого поджидал Егор с Бионикой.

* * *

— Это ещё что такое? И какого происходит, а твориться?! — уставился Фомин вопросительно на Бионику, желая получить вразумительный ответ.

Но та сама оказалась озадачена данным нестандартным обстоятельством, хотя и как прежде не подавала вида, не выказывая никаких эмоций. Словно всё именно так и должно было происходить, а никак иначе — и заранее планировалось, учитывая любые нюансы.

Позади парочки суррогатов раздался рёв толпы и топот стремительно приближающихся ног. Те, кто нёсся вдогонку за ними, размахивали цепями и кусками металлических прутьев над головами. Имелась и бита у главаря, как отличительный символ власти, сродни пернача в средние века у атаманов казачьих ватаг на Дону.

— Они же сейчас их разорвут?! — подпрыгнул на месте Егор.

— Кто кого? — неожиданно прозвучал вопрос из уст Бионики озадачивший его.

Она знала чего-то такое, о чём он не догадывался, позабыв: суррогаты не люди, скорее нелюди, и в них нынче заложена одна функция — нейтрализация любого живого существа вставшего у них на пути к достижению намеченной цели. Ей и выступили бритоголовые молодчики.

— Если зацепят им микрочипы… — не сомневался Егор: по затылкам в первую очередь и станут бить скинхеды. Это обычная практика в случае столкновения с ними. Сам в свою бытность "воевал" с ними, являясь ещё курсантом академии МВД. — Провала не избежать!

Заняв выжидательную тактику, Бионика предпочла не вмешиваться, оставаясь на прежней позиции. Скинхеды не видели их, зато она со своим спутником их и тех, кого поджидали здесь — как на ладони.

— Ну же сделай что-нибудь! — настаивал Егор на выправлении ситуации.

Суррогаты не реагировали на преследователей.

— Это твой шанс сблизиться с ними — научиться управлять суррогатами на расстоянии, — подначил Егор Бионику. — Я дело говорю — предлагаю! Послушайся же хоть раз меня! Ну же, не будь…

— Я не такая! — обрубила она спутника.

— Да я и не говорил…

— Зато подумал!

— Ну, мало ли что и вообще! У меня частенько в голове такой мусор…

— Потому что "сорняк"?!

— Не отвлекайся — суррогаты… — напомнил Егор про ситуацию с ними.

Бритоголовые молодчики к этому времени уже находились на расстояние вытянутой руки от них — окружили, взяв в плотное кольцо окружения. Сами не подозревали, что очутились в эпицентре будущей ярости. Не атомный взрыв, даже в миниатюре, ну так и гастарбайтеры не "мудаки", а "мопсы" — Мобильный Отряд Пехоты — Спецназ. Как ни крути, а кто нарвался на неприятности — скинхеды, готовя аналогичные неприятности предшественникам настоящих Солдат Апокалипсиса.

— Посмотрим, на что ты способна, а заодно суррогаты, как твои марионетки, — снова озвучил свою мысль Егор, стараясь раззадорить Бионику. Даже распалить не удалось — и огонь вражды меж людьми на межнациональной почве.

Первый, кто пытался атаковать суррогатов, оказался лицом на земле, а его инструмент в одном непотребном месте, торча рукоятью наружу.

Скинхеды опешили, не ожидая подобной прыти от парочки гастарбайтеров. Те не выглядели, как азиаты, напротив славянские черты лица, так ещё и сила подстать богатырям. Когда при первом поверхностном взгляде и не скажешь: тот, кто бросил их главаря весом в центнер без особых усилий, подняв над головой, того же роста с ним. Но глаза — зверя.

— Бейте их… — застонал заводила, взывая о помощи.

— Конец… — зажмурился Егор, не желая становиться невольным свидетелем смертоубийства. До него доносились крики, но он старался не реагировать на них, дополнительно заткнул уши, а затем, спустя какой-то небольшой промежуток времени отнял их. В ответ ни то что звука, но и отзвука развернувшегося изначально побоища. Стало тихо, как в могиле. По его мнению, наступила гробовая тишина. Пришлось открыть глаза. И сделал он это нехотя. Но нисколько о том не пожалел. — Обана!..

То, что он узрел, явно ни ожидал увидеть. А посмотреть и впрямь было на что. Картина из цикла героических баталий сродни защиты Севастополя в крымскую войну с французами, турками и англичанами, или Бородинское сражение с войсками Наполеона. А возможно и Сталинград из Великой Отечественной. Не хватало руин, но зато антураж заброшенного двора соответствующий, а типажи — вот они — разбросаны по всему периметру. Суррогатам всё это хоть бы хны. У них даже лишних царапин не прибавилось. Зато у бритоголовых молодчиков в избытке синяков и ссадин. А и гематомы имелись с кровоподтёками.

— Это они их? — поинтересовался настороженно Егор у Бионики. — Или…

— Ну не я же! Мне это претит! Я призвана защищать людей твоего времени, а не калечить! И чья заслуга — суррогатов!

— Стало быть, это они их, но с твоей подачи, как марионетки? Я прав?

— Зря я послушалась тебя, дурака!

— Вот спасибо — удружила! А порадовала! — уловил Егор: Бионика впервые не сдержалась, проявив открыто эмоции, которые постоянно скрывала, держа в себе. Выходит с ней не всё ещё потеряно — можно научить вести себя привычным образом Егору, пусть и создана искусственно, но всё-таки в первую очередь является человеком, а не клоном подобно роботу.

— Уходим! Быстро… — выдала спутница.

— А как же эти…

— Суррогаты? Ты их имеешь в виду?

— Ну явно не тех, кого они поимели? — спохватился Егор. — А нам это от них не грозит?

— Сейчас и выясним…

— Нет, не делай этого, — опасался Егор: Бионика засветит их. Скинхеды послужат свидетелями новому преступлению Фомина, и тогда даже Фетисову не удастся в будущем восстановить его в должности сотрудника ФСБ местного отделения. Вырвут, как сорняк с корнем и вышвырнут.

Бритоголовые молодчики лишь краем глаз узрели неземную красоту после того зверства, которое сотворили с ними уроды в оранжевых комбинезонах, поскольку не все обладали в полной мере зрением, и большей частью оказались лишены иных органов восприятия окружающей действительности.

А тут очередная напасть — иные гастарбайтеры и также с аналогичной буквой "М" на комбинезонах. Так ещё и с оружием в руках наизготовку.

— Что здесь было? — нагнулся тот из них, что был постарше над одним из молодчиков, у которого наблюдался шок ввиду причинённого ему физического и морального ущерба. Стараясь заставить говорить его, он выдернул кое-что из больного места. Махнул битой.

— Это не мы-ы-ы… — заголосил бритый тип.

— А кто и начал?

— Вы-ва-аши-и-и… — захныкал он слёзно в продолжения, взмолившись. — Только не бейте, дяденьки! Не по голове!

— Можно и по жопе… — вновь ткнул ему туда битой Фетисов, откуда вынул. — Засранец!..

— Я всё скажу, а расскажу-у-у…

— Ну… — присоединился к беседе автоматчик.

— Эти му-у-у… — замычал молодчик.

— Кто-кто?!

— …у-удаки…

— То есть — мы?

— Нет-нет, не вы! Похожие на вас типы…

— Уже лучше, — отметил Фетисов. — Короче!

— Напали на нас, а мы не думали их трогать — просто мимо шли и…

— Куда они пошли? Показать сможешь…

— Только если рук-Ой… — оказалась она перебита у молодчика.

Направление было определено.

— Не смеем задерживать вас, да и сами убирайтесь отсюда! — бросил напоследок Фетисов, а заодно и биту, пугая скинхедов.

— Нам бы в больницу, дяденьки! Вызвали бы неотложку, а мы в долгу не останемся…

Как бы не хотелось Семёну Борисовичу оказывать помощь расистам, однако пришлось выйти на связь посредством гарнитуры на лице с водителем микроавтобуса. Полковник передал бойцу координаты новой дислокации, где тому следовало набить салон авто свидетелями какого-то странного явления. Возможно, они выведут их на Егора, а если и нет, то хотя бы отчасти прояснят ситуацию с теми, кем имеют дело. Поскольку тут с молодчиками разобрались те, кто сбежал от бойцов майора из клиники. А затем упустили в подземном переходе.

Одно обстоятельство радовало полковника: он на верном пути. И как старый конь борозды не портил.

— Оставайся, пособишь водите, — приказал Фетисов автоматчику.

— А как же конспирация — маскировка под тех, кого…

— Т-с-с… — приложил указательный перст к устам Семён Борисович. — Не волнуйся за меня, старика! Я знаю, что делаю, а на что иду! Не дурак, и маразмом пока что также не страдаю!

— Очень на это надеюсь, шеф…

— Но-но, не очень-то…

Фетисов и впрямь знал, чего ему надо и от кого. Пока майор не наломал дров, как это уже сделал со своей девицей Егор, их следует приструнить, но для этого ещё найти — напасть на след. И для него это было делом техники и времени. Другое дело, что возможно и в обрез. Главное чтобы ситуация не вышла из-под контроля и не дошла до стрельбы. А уж очень не хотелось — тем более с применением атомного оружия ручного предназначения. Да очень узреть его и необязательно испытать в деле.

— Егор, Егор… — пожурил Семён Борисович своего опекуна по обыкновению про себя. — Эх, паря! Сорняк ты ещё! На мусор не тянешь! Рано взялся за такое большое дело! А сам подвёл — и не только тебя, но и себя — старый дурак! Одно слово — чудак! И на ту заглавную букву, что написана на мне!.. И где ты теперь? Опять ускользнул? А почему? Как с тобой связаться? Ума не приложу…

От Усольцева-младшего пока также было мало толку, а и раньше с завидным постоянством никакого. Даже посыльный из него тот ещё — пошлёшь куда по делу этого бездельника, когда проще сразу и подальше, чтоб не видеть.

Вот что-то было и в этот раз — он затих. Павел также не знал, как ему быть, не особо расстраивался или крутился. Привлёк отца.

— Выручай, папашка!

— Чтоб ты делал без меня? — выдал тот, связываясь с тёмными личностями, орудующими под его протекцией в городе.

Заждался ответа.

— Кого надо найти и как быстро по времени? — снова обратился он к отпрыску.

— Егора…

— Фомина, что ли?

— Ага, его…

— Ты что! Он же сотрудник ФСБ…

— Так, а я о чём — он нужен ни мне, а Фетисову — и живым…

— Приказал те этот полкан?

— Ну да…

— Мудак! Совсем обнаглел, скотина! Отбились от рук! А ещё ФСБ…

Усольцеву-старшему пришлось отвлечься от полемики с сыном и переключиться на того, кто наконец-то вышел с ним на связь. Чуть прояснил ситуацию для него, но не до конца.

— Это всё, что тебе надо от меня или…

— Или, папашка!

— Говори, не бойся, для тебя стараюсь, оболтуса… — видел уже Усольцев-старший сына в звании как минимум капитана, а не прочь был сразу произвести его в майоры, да не генерал, хотя почему бы и нет? Кто откажет? А уж тот ему, если будет за что наградить — не проблема! И у кого — тот, кто достаёт его сына, а соответственно самого Усольцева-старшего.

— Бабу — био…

— Чего? Кого-кого?! — не расслышал Усольцев-старший младшего.

— Био-бабу!

— Тебе плохо?

— А кому ща хорошо, папашка!

— Хорошо, как скажешь! Био-бабу, знать её и найдут вместе с Фоминым? Я правильно думаю — понял тебя: они неразлучная пара? Разлучить задумал? Сам на неё глаз положил, а на "друга" то, что в неё засунуть решил?

— Видел бы ты её, папашка, давно бы мамашку побоку пустил, а и всех своих "горемычных" девиц из гарема при "неотложке".

— Ну ты, не очень-то, оболтус! Цыц…

— Мать дома?!

— А где ж ей быть, как не здесь с нами!

Накаркали — оба.

— Ой, мальчишки! — обрадовалась она им. Те нечасто наведывались сюда. — Надо же, вот так удача!

— Извини, ма, у меня работа! Я побежал! — поспешил Павел скрыться от наставлений матери грозящих ему от после отца.

— И мне пора, любимая! Тоже работа! Да ещё и не своя! За оболтусом нашим придётся кое-чего подчищать!

— Опять какую-то девицу обрюхатил! Хотя бы познакомил с одной из них? А то может у нас давно есть внуки, и не подозреваем об том оба?

— Не беспокойся — нет. Я всё предусмотрел…

— Чё? Это как?

— Все проходят через меня…

— !?..

— Я это в том смысле: у гинеколога до визита к сыну и после. Даже абортов ни одной делать не пришлось.

— Господи, и с кем я живу! Хотя какое там — не живу, а мучаюсь! Разве это мужики, когда одно слово — мудаки! Повыродились!

— Да не начинай ты, любимая! Всё будет пучком — и внучков от нашего оболтуса дождёмся. Я это устрою — только скажи!

— То-то и оно: они нужны мне, а не ему! Не хочу испортить ему жизнь — одного тебя хватит…

— А что я и такое делаю, и не так? Когда стараюсь, как умею! И вроде бы, получается — помогать ему!

— Кто знает, когда давно всем известно: ненужная помощь — хуже вредительства!

— Ну, скажешь тоже, любимая…

— Мне хоть не ври!

— Ты чего? И это… чего ща было, любимая? А? Как мне тебя понимать?

— Твою… — не сдержалась супруга. — Я ведь всё слышала, а и знаю про твои неотложные дела и кортежи "медсестёр" в неотложке! Для этого и завёл себе реанимобиль?

— Ой, — схватился Усольцев-старший рукой за грудь.

— Что с тобой, милый?

— Не поверишь — се-се-сердце…

— Оно с левой стороны, а не с правой!

— Так вроде бы в груди — и даже по центру…

— Мне не ври, а и сыну не гони! Вот вы где у меня, кастраты! — сжала жена руку в кулак.

— Не понял! Это чё ща было, любимая?

— Ты никто — голодранец! Всё на мне — твоё состояние! Забыл? Так напомню!

— Любимая-А-А… — захрипел Усольцев-старший, и на этот раз, не собираясь ломать комедию. У него и впрямь защемило сердце.

— Врача! Скорее — скорую-у-у… — завыла жена.

На призыв влетела "медсестра".

— Ты куда прёшься, дура? Пошла отсюда, шалава!

— Да вы что! Я в "Медицинский" поступила — сама! — возмутилась та.

— А закончила?

— Какая разница, и как!

Знала, что делала. Искусственное дыхание рот в рот с массажем груди при ёрзанье верхом по Усольцеву-старшему в её исполнении больше напоминали сексуальную прелюдию ласками перед совокуплением на глазах у его супруги.

— Чертовка! Ишь что делает, а вытворяет, бесстыжая!

— А… — опомнился супруг. — Это не то, что ты могла подумать, любимая!

— Шоб ты сдох, кобель! И всё твоё имущество досталось мне!

— Ах ты, сука-А-А…

"Медсестра" пыталась успокоить их и разнять, сама пострадала. Ей достался плевок в лицо от жены Усольцева-старшего, а от того самого хороший подзатыльник. И всё закончилось неотложкой с принятием спирта в качестве альтернативы лекарственного препарата внутрь из горла.

— Горлопаны! Чтоб я ещё помогала им, а оказывала медицинскую помощь! Да нехай поиздыхают, скоты!

Водитель "кортежа" мило ухмылялся про себя.

— Чего стоим? Поехали!

— Здесь те не такси, милочка! Деньги надо отрабатывать!

— Так и я медработник, а не путана! Ты что-то явно напутал — сам!

Работать Милана отказывалась. Спорить с ней — себе дороже. Всё-таки была "горемычной" любимицей Усольцева-старшего. Да нашла коса на камень. Но сопроводитель не стал подливать масла в огонь, выехал за территорию усадьбы. И чуть было не подрезал какого-то самоуверенного пешехода.

— Это же Павл-Ик… — опешила Милана, но быстро взяла себя в руки и занялась им, оказывая всё ту же свою коронную медицинскую помощь — развлекалась с ним, пока тот не очнулся и не пришёл в сознание.

Кто-то ёрзал по нему, настойчиво налегая на нижнюю часть тела, отдавливая ноги и пах.

— Ах…

— Ох… — подхватила Милана.

— Ха-ха… — не сдержался водитель.

— Ты куда забралась, дура? Да с ногами! — подхватился Павел. — А делаешь-то чё?

— Ох… ох… — не унималась Милана. — Я — Милочка! И называй меня так! Да… да…

— Свалила, кобыла!

Милана поскользнулась и… соскользнула с привередливого пациента, не собиравшегося становиться её клиентом. Снова прильнула к нему и…

— Ты чё, совсем дура! Нашла чё брать в ро-о-о… От… так… хорошо-О-О…

Водитель резко дал по тормозам в самый неподходящий момент. Проскочить на светофоре не получилось. Загорелся красный свет. Милана неестественно захрипела, напоровшись на то, что заглотила изначально, и теперь не могла сорваться с крючка. Задыхаясь, она непроизвольно укусила Павла.

— А-а-а… — влетел он головой в крышу, открывая люк. И люди на пешеходном переходе услышали, как он кого-то клянёт, обзывая именем самки собаки.

— Ой, больной какой-то… — выдала некая старушка, валясь под передние колёса неотложки.

— Скорее в "скорую"… — засуетился вокруг старухи с неотложкой народ.

— Нет! Куда? Назад… — выскочил из кабины водитель.

Люди не послушали его, и сами открыли створки задней двери, уставились на шокирующее их зрелище.

— Ох, етить их… — ожила старушка. — Ить чё делают, паразиты!.. Милка?!..

Ответить та не могла, рот внучки был занят чем-то непотребным. Бабка снова легла, и внучка рядом, отвалившись, наконец, от Павла в виду того, что и у него кое-что отвисло.

— Всё! — прикрыл их всех собой водитель неотложки, загораживая телом от толпы. — Конец… В смысле зрелищу! Спектакль окончен! Просьба расходиться, пока не я сам!..

Бежать было некуда. Пробка обеспечена. На дороге образовался затор. Народу тьма, а машин — сотни — ими заняты все полосы.

Сюда и стекались те, кому было суждено встретиться всем вместе, чтобы больше никогда не расставаться, во всяком случае, в ближайшем будущем, поскольку далеко никто не загадывал — и было чревато…

 

Запись N12

— ИСХОД —

Совершая обходной манёвр за хутором, экипаж зенитно-самоходного комплекса "Тунгуска" обогнул попутно перелесок, избегая столкновения с пехами из числа "жмуриков" в цепи на поле. Их целью были иные гастарбайтеры — у грузовиков. В пылу битвы — грохота канонады выстрелов и разрывов — их не было ни видно, и ни слышно. Они свалились как снег на голову противнику, выскочив из-за северного края перелеска, по форме напоминавшего краешек лунного месяца, и зашли с тыла суррогатам.

— Попались, поганцы… — ликовал Онищенко.

А уж как Азаровский, располагаясь на месте стрелка.

До ближайшего грузовика стоявшего к ним боком было не более двух-трёх сотен. К тому же "партизаны" неслись на максимально допустимой скорости по пересечённой местности, вдвое сократили расстояние, когда прогремели первые выстрелы, вновь пробежавшие вперёд самоходной зенитки дорожкой фонтанов, поднимающих не только и не столько землю в воздух, сколько туда же отправили расчёт АГС.

Один из 30-мм снарядов угодил в аналогичные от коробки с "ВОГ" приставленной сбоку орудия суррогатов и в следующий миг прогремел оглушительный и мощный по силе взрыв. На месте грузовика образовалась воронка приличного диаметра, а всё то, что разнесло, разлетелось в радиусе полусотни метров, не считая дымящихся колёс. Одно покатилось в направлении иного грузовика. Суррогатам бы ретироваться, но нет, они напротив пытались развернуть АГС в направлении выскочившей на них "Тунгуски". Её экипаж продолжал разносить карателей в пух и прах.

Последовало продолжение атаки сходу, и снова удача была на стороне "партизан". Очередной грузовик "карателей" превратился в решето. Все кто находился там из "жмуриков" таковыми и стали — полегли все как один. Точнее то, что осталось от них, валялось вокруг вблизи грузовика.

Азаровский их попросту разорвал в клочья. "Жмурики" послужили пушечным мясом для зенитной самоходки. А тех, кого он не добил, и ещё продолжали суетиться не по делу, дрыгая оторванными конечностями и прочими частями тела, давил гусеницами Онищенко.

Они вдвоём справлялись с "Тунгуской" ввиду отсутствия иных двух членов экипажа, необходимых для её управления. Особо не заморачивались. Здесь сейчас также было жарко, как и на хуторе. Во двор не выйти, даже нос не высунуть, "жмурики" продолжили идти на сближение с постройками разорванными звеньями одной сплошной цепи, смыкая кольцо окружения.

— Хана… — растянулся на полу Москаленко.

И ставня его не укрыла, изрешечённая навылет автоматной очередью. Кто-то поливал из РПК.

— Засада… — присовокупил капитан.

Хуторянин с сыном в отличие от гостя не суетились, им хватало для точного выстрела сотой доли секунды, на которую они появлялись из того или иного окна или дверного проёма и били гастарбайтеров наверняка.

Не желая тратить почём зря боеприпасы к АК-74, Москаленко сползал в арсенал за ручными гранатами. Всё-таки не к подствольному гранатомёту — ему казалось он справиться с ними. Тут как говориться особого ума не надо, а ему и дано не было. Рви кольцо и бросай в окно взрывное устройство, и как можно подальше.

Изготовился к метанию.

— Внимание… — предупредил он хуторян во избежание столкновения с ними, а то ведь мог и в затылок гранатой зарядить, либо те ему ненароком прикладом, попадись он им под горячую руку — не поздоровиться всем и в любом случае. А надеялся: кому — непременно противнику. — Мой выход! Я выхожу-у-Ух…

Что-то пошло не так, и что — Москаленко не сразу уяснил, а лишь мгновение спустя, когда на глаза попалась граната. Он бросил чеку, а не то, от чего была она, и до сих пор оставалась в руках.

— Кидай! Избавься, дурыла… — не сдержался Панасюк.

— Ой-ё-о… — бросился на выход из избы капитан СБУ. Граната, хоть и была ручной, но у него взбрыкнула. Он выронил её в самый неподходящий момент. И одновременно снаружи избы на полосе препятствия у частокола и внутри прогремели взрывы. — Во я даю! А чё творю — и сам не ведаю!

Рядом с ним нечто рухнуло на землю под ноги, и он растянулся следом, закрывая руками голову.

— Прибью, ублюдка! — не сдержался Панасюк.

— Ху-ху-хуторянин?

— Ещё и смешно, дураку… Ух…

Позади в очередной раз прогремел взрыв и мощнее прежнего. В избе сорвало крышу, разметав не только солому, но и толстые брёвн, а находившиеся под ней с черепицей. Её осколками и накрыло хутор, просыпаясь градом на головы захватчикам. Многим не повезло: кому-то ударило в голову, кому-то в грудь, а кому-то и живот. И ни тебе криков, ни стонов, разве что хрипы заменяли им предсмертную агонию ввиду наличия конвульсий. Тихо подыхали. А возможно и громко, просто ничего не расслышать и громче, чем каждый последующий взрыв не могло быть.

У хуторянина взрывался арсенал — детонировали одни боеприпасы за другими.

— Никак из "Василька" засадили!? — не поверил Онищенко.

— Да я скорее поверю: подтянули самоходную батарею дивизиона и как минимум "Гвоздиками" гвоздят, ежели не вовсе "Акациями" с "Гиацинтами", — присовокупил к слову Азаровский.

Перевес на главном направлении удара сейчас был на их стороне, бой у перелеска затихал. Самоходная зенитка больше не взрывала поле ни гусеницами, ни очередями 30-мм снарядов. Горючее имелось в баках, как и немного боеприпасов, да вот противник отсутствовал. Похоже, что и вблизи хутора затих, поскольку там, у автоматчиков не имелось ручных гранатомётов. Исключительно стрелковое оружие, а оно молчало или не было слышно в виду массового наличия взрывов. И грохот постоянно усиливался — нарастала амплитуда эха, разносившего по округе подобно грозовым раскатам.

— Победа… — ликовал экипаж зенитки.

— Беда… — вторили им защитники хутора.

Иные "партизаны" во главе с Апанасихой молчали. Что стало с ними — и стремился выяснить Азаровский.

— Не уезжай — я скоро, — предупредил он Онищенко, прихватив с собой "СВУ-А".

— Стой! Куда? — не удалось прапорщику задержать майора.

— Туда, куда сам сказал — на Кудыкину гору!

— Подстрелють ить…

Кто кого — Азаровский какого-то недобитого "жмурика", да и то, произведя вместо контрольного выстрела удар откидным прикладом в затылок, ломая суррогату микрочип.

Перелесок при новом появлении майора там, выглядел сейчас по большей части на поросшее местами поле. Славно поработали "каратели" — рытвина на рытвине. Ими и являлись небольшие воронки от "ВОГ" АГС.

На глаза попалось тело в робе военного механика, коими дезертиров с подачи самого же Азаровского и одаривал Панасюк. Всё тело было в крови, а одежда на нём изорвана многочисленными осколками. А рядом с ним и вовсе половина иного бойца с разбросанными внутренности и конечностями по сторонам.

Азаровский не выдержал, зажмурился на мгновение, мысленно кляня себя и тех, с кем пришлось вступить в бой.

— Господи, они же совсем ещё дети!

Такие же точно сопляки из состава "жмуриков" и атаковали их, не считая уголовников из колонии строгого режима. Вот их жалеть не стоит.

— Живые есть? — выдал майор. — Апанасиха!..

В ответ тишина — гробовая.

— Эй, уборщица… — пытался Азаровский разозлить ту, чтобы она, таким образом выдала себя, поскольку ему никак не удавалось отыскать её среди наваленной кустарниковой и древесной растительности.

Кто-то застонал. Не она, но всё же…

— Ты как солдат? — опустился перед ним на колени майор. — Ты слышишь меня, рядовой?

— Е-е-еф… — фыркнул тот.

— Что? Кто?

— …р-р-р… — зарычал боец в продолжение.

— Ефрейтор!? — дошло наконец-то до Азаровского кто перед ним, и завален срубленным деревцем. И если бы только им, а то и скошенным кустарником.

Лучше бы он не раскапывал их.

— П-п-помоги-и-и… — продолжал суетиться на словах ефрейтор…

— Конечно-конечно, — заверил майор. — Для того и явился за тобой…

— …вы-ы-стать… — взвыл боец. Он не чувствовал ног по причине их отсутствия. Но ему это было невдомёк. И зрения был лишён. Всё лицо в крови, и не факт: ему залило ей очи — могло и выбить осколками.

— Ты лучше лежи — не вставай! Тебе нельзя этого сейчас делать! Я сам донесу тебя до "зенитки"! Слышишь — не брошу!

— А-а-а… — взвыл от боли ефрейтор, оказавшись на руках у майора. — Ноги-и-и… Мои ноги-и-и…

Он по-прежнему не чувствовал их, хотя ему казалось: они болят. А остались под завалом.

Азаровский старался не обращать внимания на вопли ефрейтора. Тот вроде бы даже успокоился. На миг показалось — умер. Но нет, снова вскрикнул, едва коснулся телом земли не по своей воле.

— Полежи, я ща — мигом… — выдал майор.

— Почему тихо? Бой идёт?

— Окончен! Всё кончено!

— Кто победил?

— Вроде бы мы, — бросил напоследок при расставании Азаровский. — Потерпи…

— Нет больше мочи-и-и… — испустил дух ефрейтор. И ему вдруг стало легко — он превратился в парящее облачко. Душа солдата покинула истерзанное тело, в то время как майор блуждал среди иных, спотыкаясь о "жмуриков", выискивая "дезертиров", неожиданно натолкнулся на платье.

— Апанасиха… — не знал он: ему радоваться или огорчаться.

Навалился на неё и пожалел об этом сильно. Ему вдруг стало больно. Он пропустил удар в незащищённое место. Уборщица применила против него запрещённый приём, согнув ногу в колене, а затем добавила по голове кулаком. Сама оказалась верхом на том, кто побеспокоил её, застукав в укрытии.

— Ты чего, Апанасиха? Это же я — м-Ай-ор…

Она не реагировала на голос Азаровского.

— Да ты контуженая! — вывернулся он из-под неё, вдобавок уяснив: ещё и ослепла. И не факт что временно. Плеснул в лицо воды из фляжки, охлаждая пыл гром-бабы.

Та сразу унялась, отирая лицо подолом юбки.

— Вот только этого мне не хватало — колорита сельского стриптиза! — не сдержался майор.

— Озорн-Ик… — выдала Апанасиха.

— Я… я это!.. — порадовался Азаровский: уборщица вроде бы пришла в себя, признав его за своего. — Не бойся меня! Идём со мной!

Он указал ей в сторону "Тунгуски".

— Скорей…

Азаровский опасался: сюда с минуты на минуту непременно нагрянут новые силы карателей из числа "жмуриков". Но те почему-то больше не появлялись вблизи хутора, где произошёл ожесточённый бой с применением взрывных устройств, а не только стрелкового оружия.

* * *

— Далече кудысь? — вопросил Онищенко у Азаровского, попутно одарив пристальным вниманием Апанасиху. Приветствовал. Зато она в ответ ему ни слова. Точно обиделась.

— Контуженая… — пояснил майор.

— Ага, по жизни, — заметил в свою очередь прапор.

* * *

— Н-н-никак н-н-наши-и-и!?.. — не поверил Москаленко, уловив на слух эхо скрипящих гусениц вкупе с мощным рёвом двигателя самоходки направляющейся на хутор. И точно — из-за возвышенности показалась "Тунгуска". — С-с-спасен-ны-ы-ы…

Зарыдал. Не он один — горючую слезу пустил и отпрыск Панасюка. А сам хуторянин не выказывал никаких эмоций.

— Н-н-ну т-ты, ч-чего, а? А-а-а… — заорал капитан.

Тело хозяина хутора оказалось каменным, а сам он холодным точно лёд.

— П-П-Панасюк-к-к…

Москаленко никак не удавалось растормошить ушлого хуторянина.

— Н-ну бы-будет т-тебе ды-дуться ны-на м-меня…

Тот и не думал, и вообще был мыслями далеко отсюда, отправившись туда, куда почти десяток защитников хутора. Партизанский отряд уменьшился почти на две трети. Защитники понесли невосполнимые потери.

* * *

— Живо в машину! — крикнул Азаровский, показавшись из башни наверху.

— Ты-толку, — обескуражил капитан. — Жи-живее н-не бы-будем у-у-уже ни-и-кы-огда…

Майору в очередной раз пришлось спускаться на грешную землю, и тащить силком отпрыска хуторянина в "Тунгуску".

— А ты чего тут развалился, аки хряк? — наехал он следом на Москаленко. — Ноги в руки и айда с хутора! Нам здесь больше нечего делать!

— А кы-кто пы-похоронит ег-гы-го…

— Извини, нет времени! Нам ещё необходимо нагнать колонну "жмуриков" при "мудаках" и тех чёрных типах! Или забыл, что они изначально были нашей главной целью!

— Ны-никуда я бы-больше н-не пы-оеду! Ты-тут останусь…

— Я те останусь! — навалился Азаровский на Москаленко. — А кто будет воевать с врагами? Отсидеться в глуши не получиться! Не позволю!

— А я ды-думал: вы-враги… Ги-ги… — не то засмеялся, не то заплакал капитан.

Азаровский сделал вид, будто ничего не заметил. И всё прекрасно понимал — Москаленко впервые попал в переделку — и та у эшелона в лесу не шла ни в сравнение со здешней трагедией.

От хутора не осталось и следа, если не брать воронку на месте избы. Даже сараи исчезли, а частокол и вовсе разметало при навале мощной ударной волны на добрую сотню метров по округе. Впрочем, и тела тех, кто окружил там "партизан". Одно было очевидно: каратели не на тех нарвались. Просчёт был очевиден. На то и "жмурики", чтобы стать ими.

— А что ежели нам в часть нагрянуть? — не удержался Онищенко от данного высказывания вслух. — Чем чёрт не шутит — вдруг обить получиться? Что если там ещё кто уцелел, а?

— Время! — настаивал Азаровский.

— Ты ж пойми, майор, сам — подумай своей головой: одни мы не справимся с целой колонной бронетехники, да ещё при поддержке самоходной артиллерии! Тут дополнительные силы нужны! Знающие люди! Такие как мы с тобой для данной диверсии! А уж боеприпасы и подавно! Иначе расхерячат нас ещё до того, как сумеем приблизиться к колонне на расстояние выстрела из зенитных орудий! ЗУР также нет! Вообще нихрена нет!..

— Я зы-за… — заикнулся к слову Москаленко.

Апанасиха ни слова не сказала, и воздерживаться не думала, впрочем, и отпрыск Панасюка. Пётр просто молчал убитый горем. Он и без того нечасто общался с людьми, а с чужими — и подавно. Совсем одичал на хуторе. А без отца осиротел окончательно.

Азаровский должен был либо согласиться, либо воспротивиться. Всё-таки счёл доводы прапорщика уместными. Куда они одни с таким багажом, больше подобным на груз балластом вместо боевого экипажа, хотя все делом доказали: не стоит никого из них сбрасывать со счёта, и сами открыли его в отношении неведомого противника. На каждом из них как минимум по десятку суррогатов, если не больше. А Москаленко так и вовсе отличился. Ещё надо было суметь при наличии одной ручной гранаты положить более сотни пехов примитивных солдат апокалипсиса. И хоть бы хны. Даже испугаться не успел. Зато начал заикаться. Но опять же проблемы с речью ни в счёт. Одно слово — герой.

Недолго он оставался им. Отпрыск Панасюка накинулся на него с кулаками. Заорал вне себя.

— У-у-уберите ег-гы-го от мы-меня-а-а… — закрылся руками Москаленко от парня.

— Что происходит, Тарас? — вмешался Азаровский.

— Ви-ви… — завизжал тот, как свинья, — …инит мы-меня в гы-гибели о-о-отца…

— Неужели… правда!?..

— Это он гад, взорвал арсенал! Гранату выронил и нас подорвал в хате вместо карателей! — зашёлся Пётр.

— Тю, Петро… — застопорил Онищенко ход зенитки. — Будя! Ну, будя…

Прапорщик обнял его по-отечески.

— Чай, родная кровиночка — дядько! Нэ брошу! Слышь, Петро? Послухай мини! Отца тоби не вернуты! Ты нужон нам — зде! Опомнись, сынку!

— Дидку… — зарыдал тому в грудь Петро.

— То добре, хлопче, поплакай… Поплакай… — покатилась скупая мужская слеза по суровому лицу старшего прапорщика. — Пробачай, хлопци…

Азаровский и слова поперёк не сказал, притом, что они теряли время.

…Справившись с эмоциями, экипаж собрался с новыми силами на борьбу с суррогатами.

— Шоб ни одного поганца не пропущаты! — запустил двигатель Онищенко.

"Тунгуска" на скорости влетела в расположение разорённой воинской части, пошла по асфальтовому покрытию вдоль разрушенных строений, угрожающе водя стволами зенитных орудий, выискивая цели. Пока не встала колом у раскрытых боксов ангара механической части.

Наружу подались люди.

— Военные… — выдал некто, кто наблюдал за ними, не сдержав эмоций. — Братцы…

— Куды, пес? Лежаты! — лягнул того иной спутник в зад, валя наземь.

Люди у самоходной зенитки замерли, а один взялся за оружие, приложившись к оптическому прицелу, направив ствол в направлении парочки потревожившей их. Заметил обоих, призывая жестом присоединиться к ним.

— Не эти… — не знал дезертир, с кем столкнулись, а до сих пор имели дело.

Те, кто побеспокоил их, оказались людьми, поскольку будь кем-то другими — расстреляли бы, не задумываясь о последствиях. Эти же напротив призывали.

— Мини и зде дюже добре… — отказался сдаваться на милость людей при оружии подельник солдата не ставшего дезертиром. Но по-прежнему оставался безоружным, как и урка при нём.

— Уголовник пусть тоже встанет, — подал голос майор.

— Шакал… — заскрежетал зубами тот.

Деваться некуда, пришлось подняться, но в случае чего не собирался сдаваться.

— Кто такие — и так понятно, — занялся ими Азаровский, продолжая держать обоих на расстоянии, но никак не в прицеле оружия — опустил, не распаляя выживших людей, и, похоже, что из ума. — Вопрос будет другим: вы с нами или…

— Сами по сиби… — ответил поспешно уголовник.

— ФИО…

— ХУЯ…

— Типа шутка?

— Типа… — выдал мрачный тип.

— А твоя фамилия? — обратился Азаровский к солдату.

— Нечипорук…

— Рядовой?

— Та ни, сержант… молодший…

— Вот что я тебе скажу, сержант, — продолжил с ним общение Азаровский по долгу службы и ввиду наличия офицерского звания. — Приказывать я тебе не могу, хотя… Да что скрывать… Нам люди нужны — бойцы! Понимаешь меня?

— Так…

— Геть… — не сдержался уголовник.

— А ты вообще молчи! С тобой будет отдельный разговор и после…

А чего — Азаровский не уточнил.

— Вертухай… — поднял хай зек.

Пришлось приструнить — выстрелить, и не из "СВУ-А", а табельного оружия, сбивая шапку с головы бунтаря. Тот сразу притих, подобрав головной убор с земли, обнаружив на нём входное отверстие.

С майором КГБ не забалуешь.

— Ну, так чего скажешь, сержант? Ты с кем — с нами дальше или с ним?

— Оружие дадите?

— А то, как же без него, сам понимаешь: теперь даже простым людям никуда без ружья нельзя! Кругом же эти… Одно слово — оккупанты!

— Москаль… — оскалился в очередной раз уголовник.

— Бульбаш — и хватит на том! Пора мне разобраться с тобой…

— Вже?

— А чё тянуть-то? Толку от тебя, да и оружие давать себе дороже!

— Трухнул, гражданин начальник?

— Не я — сам! А ещё уголовник!

— Ты мини не стыди! У самого е чым пристыдить!

— Лады, свободен…

— Как? — обескуражил уголовника своим неожиданным заявлением Азаровский.

— Как сопля в полёте.

— А в спину не выстрелишь?

— Да на тя пулю грех тратить, лучше на тех, кого сам видел…

— Звери! У мини свои з ними счёты…

— Вот и иди с Богом…

— А мне с вами — дозволяеты?

— Рискни…

— А як жа…

Пришлось майору поделиться — выдать солдату автомат, а вот уголовнику удружил иной вид оружия — холодное. Тот сам попросил воронёный клинок. Перекинул его в руке — с одной на другую.

— Для сельской местности сойдёт, — ухмыльнулся Азаровский.

— Спецназ?

— Прямо в глаз…

— Алмаз… — догадался уголовник. — Комитетчик!

— Не без того — квиты, — подвёл черту под общением с двумя новобранцами Азаровский. И переключился на иных представителей экипажа. Они также порадовали, обнаружив помимо солярки, кое-что, на что суррогаты не обратили внимания.

— Тож мой любимый цветок! — обнял ствол орудия Онищенко, целуя.

Уголовнику почему-то показалось: прапорщик сейчас ещё и отымеет его в дуло. О чём не забыл сообщить сержанту.

— Разговорчики! — напомнил Азаровский: он тут командир и у него не забалуешь.

— Это ж "Василёк", — решил произвести короткий инструктаж Онищенко. — Основное назначение: 82-мм автоматический миномет, предназначенный для огневой поддержки и сопровождения пехоты, а также уничтожения живой силы и легкой техники противника. Является единственным автоматическим представителем этого вида артиллерийского вооружения в мире. Дальность стрельбы составляет 800 — 4570 метров. Практическая скорострельность выстрелов в минуту от 100 до 120. Время перевода миномёта в боевое положение 1,5 минуты. Масса 450 килограмм. Расчёт — 4 человека. Возимый боекомплект — 228 снарядов. Углы возвышения, град, мин. (- 1,10…+85). Углы горизонтального обстрела, град (-30…+30).

— Ф-ф-фантастика… — фыркал довольно Москаленко.

— А я про что! И техника для транспортировки найдётся, — продолжил прапорщик. — К "Тунгуске" прицепим сзади — и нет проблем!

— А боеприпасы? — напомнил Азаровский.

— Найдём, коль этим оккупантам чем-то не приглянулся "Василёк", — вновь не удержался Онищенко, проведя рукой по лафету, проверяя всё ли в порядке с оружием — покрутил ручку наводки, лихо, разбираясь в устройстве миномёта. — Не "Поднос", но нам такое орудие сам Бог велел подобрать! Не кидать же, в самом деле!

— Что, правда, то, правда, — согласился Азаровский.

Придав Онищенко новичков, он сам отправился с Петром побродить по части, являя собой разведку. Паренёк порадовал майора, оказавшись шустрым малым не в пример ему самому — видел лучше и подмечал всё, что пропускал ненароком уставший глаз старого волка.

Удача сова улыбнулась им — удалось разыскать съестные припасы, а там, на складе целый отряд мародёров. Дать дёру, они не позволили им, устроив пальбу в воздух. На неё живо откликнулись те из экипажа "Тунгуски" с "новобранцами", что остались подле самоходки с автоматическим миномётом, и очутились тут как тут, перекрывая дополнительно пути отхода мародёрам.

— Ща разберёмся, кто тут у нас, а попался… — заявил Онищенко, врубив фары, слепя противника.

— Никому не двигаться, всем оставаться на своих местах! — разошёлся на не шутку Азаровский, на раз приструнив разбушевавшуюся толпу, среди которой выделились большей частью уголовники, нежели "дезертиры". — Иначе я не ручаюсь за своих людей! Порешат здесь всех нахрен без разбора — и суда, и следствия с соответствующими неутешительными для вас последствиями!

Перечить никто не помышлял — не тот случай. Хотя и не "жмурики". Те бы сразу пустили всех в расход, либо заставили бы их уподобиться им.

Голос военного был грубым и по-командирски злым. С таким не забалуешь и не поспоришь — враз жизнь проспоришь.

— Дозволь, начальник… — выдал прибившийся к ним уголовник.

— Ха… — признал некто из мародёров знакомый до боли голос. — Халява!

— Не обломиться! — предупредил в очередной раз для острастки Азаровский.

— Тож я, начальник! Моё погоняло!

— Хреново…сть…

Майор КГБ в два счёта разобрался с мародёрами на складе.

— Выходить по одному в порядке живой очереди с поднятыми руками над головой и раскрытыми ладонями вперёд! Первого кто дёрнется — пристрелю лично!

— Сука-А-А… — не сдержался некто, выкрикнув из толпы мародёров. Зря. В их направлении развернулось орудиями самоходная зенитка. — Твари…

— Мы — люди, а не нелюди, как сами! На выход…

Для убедительности Азаровский ещё раз выстрелил.

— Пошли, ухари…

Халява принимал всех на выходе, обыскивая своих же сородичей по несчастью. Те высказывали ему всё, что думали про него прямо в лицо. Один даже плюнул, за что и получил в зубы от Азаровского.

— Для тех, кто не понял: мне вас проще пристрелить, чем возиться! И вы либо с нами, либо…

— Сами по себе! Не принадлежим тебе, мусор!

— Пшёл прочь, мразь… — избавился поспешно Азаровский от привередливого уголовника.

— Вот вам, суки-и-и… — показал тот неприличный жест руками, сгибая одну в локте, сжал кисть в кулак. Куда ему угодила пуля. — А-а-а…

— Я б его у-у-убил, гы-гада… — прибавил к слову Москаленко.

— Всегда успеется, — пустил пистолет Азаровский. — Зато теперь сам не сможет выстрелить по нам…

— Он левша, — подсказал Халява сдавая того у кого с ним были свои личные счёты.

Его расчёт оправдался — Азаровский произвёл очередной точный выстрел, прострелив иную кисть матёрому бандиту.

— Кому ещё свобода пуще неволи? — не стал он никого неволить, просто дал понять: мародёры либо с ними заодно, либо…

Второго варианта не дано — не то, что третьего.

Уголовников оказалось не так уж и много — солдат больше. Азаровский собственноручно пересчитал всех по головам. Чуть меньше взвода. Уже что-то, но не совсем то, да и контингент паршивый, к тому же с душком и вшивый.

— Халява, — подозвал он того.

— Чё, начальничек?

— Будешь за старшего отряда у своих! И смотри мне, если что…

— Сам пристрелю таку гниду, а гадом буду, ежли вру! Зуб даю!

— А выбью — все нахрен! На лекарства работать остаток дней заставлю!

— Говно — вопрос!

— Что?!

— Нема базара!

— Да ну вас, блатыканых… — отмахнулся Азаровский от них. Лично занялся солдатами. Собрал со всех данные, а затем прередал Онищенко с Москаленко.

— Ба… баба… — узрели уголовники уборщицу.

Их внимание привлекла Апанасиха. И не сказать, чтобы уж какая-то расписная красавица — обычная хохлуха в возрасте и довольно приличном даже по бальзаковским меркам. Но всё-таки особь противоположного пола. На её подол юбки и уставились, совершенно не обращая внимания на лицо. И взгляд выше женской груди не поднимался, если не брать в расчёт, то что сейчас им мешало в штанах.

— Чё пасти пораззявили, сукины дети! Вот я вас! — разошёлся Халява, почувствовав власть.

— Сам шибко не скули, — выдал кто-то из них — и тот, кому было дозволено не только по возрасту, а и статусу. — Шестёрка!

— Поговори у меня, хрыч старый! В зубы захотел? На баланду перейти?

— Ты сам-то ими не скрипи, глиста в ботах! Недолго и завалить!

— Ах ты…

— Ты на кого руку поднял, парашник… — перехватил дедок у того клинок. — Ща я те это перо и задвину в очко!

— Давай, Корчавый, вали его! Халява не пройдёт!

— Бунт… — откликнулся Азаровский. — Не потерплю!

Стрелять он больше не стал, приберегая не столько людей, сколько патроны. Хватило пары приёмов и свернутых на бок челюстей с вывернутыми руками и помятыми рёбрами, дабы унять кучку уголовников.

— Кому ещё чего непонятно? Мозги на место вправить?

Таковых не нашлось.

— Это радует, что мы понимаем друг друга всё больше и больше…

Оружие он естественно им не выдал, заставив работать физически. Уголовники таскали ящики с провизией и боеприпасами, пока военные искали технику. Не сказать, чтобы им и дальше улыбнулась удача, но один грузовик был… разобран. Его и собрали на скорую руку всем кагалом, потратив что-то около полдня, и лишь к вечеру в сумерках были готовы к окончательному и бесповоротному отъезду с территории воинской части.

Да снова не судьба — на них выскочила бронетехника.

— Неприятель… — едва успел закричать Азаровский, а Онищенко дать задний ход.

"Тунгуска" послушно покатила назад, направляя орудия на САУ.

— Акация…

Вместо выстрела последовал таран. И… рукопашная сшибка. Азаровский первым прыгнул навстречу экипажу артиллерийской самоходки. Стычка едва не дошла до стрельбы.

— Вы кто такие? — признал он в противнике военного человека, а не "жмурика", не обнаружив на нём никаких повязок оранжевого цвета или того же оттенка краски в виде двух известных букв алфавита.

— А сам и не наш — не самостийный!

— Зато незалежный…

— Бульбаш?

— Хохол!

Противники побратались.

— Вы как тут очутились, братуха?

— А сами?

— С учений мы — на обкатке были, когда услышали настоящий бой…

— А мы… — осёкся Азаровский. — Это длинная история! Да и информация пока что сверхсекретная!

Он представился.

— Майор КГБ из группы "Алмаз".

А заодно и напарника.

— Капитан СБУ…

— М-му… — замычал тот, — …оскаленко-о-о…

— Контуженый?

— Не без того, конечно, — кивнул утвердительно майор. — Есть немного.

— Я гляжу: вас немного…

— А самих, лейтенант? И сколько наберётся?

— Экипаж САУ численностью четыре человека и…

— Ну же…

— …всё! Не на учениях же были. Говорил уже: технику обкатывали после починки…

— И то хорошо, что нашлись! Нам вас — настоящего артиллерийского орудия — как раз и не хватало. Ещё чего-нибудь слабо сообщить?

— Мы тут проследили издалека за колонной бронетехники двинувшей в наплавлении столицы…

— Короче, летёха!

— Разделилась она на три равноценные состава примерно в десятке километров отсюда и…

— Как разделились? Куда же направились? Неужто мимо столицы?

— Одна точно в направлении Киева, а две иных…

— В обход?

— Нет, совершенно в ином направлении — на Ровно и Хмельницкий! Если мне не изменяет память… и там…

— Что там у вас, лейтенант?

— АЭС…

— Атомные электростанции?!

— И действующие…

— Неужели на их захват подались или хуже того… — призадумался Азаровский.

— Бы-ыб… — заикнулся не к месту Москаленко. Могло показаться — ругался, а просто не мог нормально вымолвить одно-единственно слово, растягивая удовольствие. — …еда…

— Ага, ща, — заверил Петро, сунув капитану в руки банку тушёнки.

— Ду-у-урн-Ой…

— А чё хотел — сказал?

— Б…да!

— А, беда?!

— Ды-а… — старался справляться с заиканием Москаленко, растягивая слова.

— Так не беда, — подсуетился лейтенант, вправляя челюсть капитану СБУ.

— Руки… — выдал Тарас вполне нормально.

— Мыл, — рапортовал летёха.

— …убрал!

— А… — засмеялся тот сам, вызывая смех у бойцов Азаровского.

А что им ещё оставалось — не плакать же.

— Связь!

Майор требовал от лейтенанта связаться с иными частями армии Украины, если таковые имеются в зоне радиуса действия рации предусмотренной в наличии в "Акации". Дать однозначно вразумительного ответа лейтенант не мог, не владея достоверной информацией, впрочем, и Онищенко толком прояснить ситуацию.

— Проще самим разобраться с одной из трёх колонн этих уродов, чем ждать чего-то от высшего руководства армии. А там глядишь, и до остальных доберёмся со временем, если повезёт…

— Ага, — согласился майор. — На Бога надейся, а сам не плошай! По коням, хлопцы! От винта!

Самоходная гаубица замкнула импровизированную колонну "партизан". По ходу движения Азаровский вёл переговоры с лейтенантом посредством радиосвязи, пытаясь выяснить, где стоит свернуть на распутье, чтобы как можно быстрее нагнать одну из трёх колонн оккупантов.

Выяснилось что до Ровно с Хмельницким от места их нынешней дислокации расстояние практически одинаковое.

— И всё-таки, — требовал чёткого ответа майор на поставленный вопрос от лейтенанта.

— Даже и не знаю…

Азаровскому требовалась дополнительная подсказка от Онищенко.

— Чё скажешь мне на это, прапор?

— Ежели свернём на Хмельницкий, оттуда будет ближе к Ровно, чем опосля идти в погоню за теми, кто подался к столице. И там АЭС у нас нет, гораздо южнее, и ещё одна в Запорожье! Но до него далеко!

Выбор пал на Ровно. Почему — знал исключительно Азаровский, да ещё мог догадываться Москаленко. У майора КГБ благодаря навигатору имелись точные координаты места захоронения ядерных боеголовок угнанных у них суррогатами из-под носа. Но возвращаться туда с такими малыми силами — не с руки. Требовалось соединиться с основными силами армии Украины и заставить штабных генералов задуматься о том, что грозило им всем здесь — войной с подрывом АЭС и применением ядерного оружия малой мощности, что не меняло самой сути — апокалипсис возможен в отдельно взятой стране. А если учесть: по соседству на западной границе располагаются ещё три АЭС России, зона боевых действий как минимум увеличивается, и соответственно в неё вовлекаются россияне. Да и без белорусов никуда, всё происходит у них под боком. Та же Смоленская АЭС на границе, а в Литве — Игналинская, пусть и остановлена, но в наличие остались элементы радиоактивного плутония в атомных реакторах. И не только. Получается целая зона отчуждения, разделившая в одночасье западную Европу от Востока с Азией. Отсюда вывод: выгода очевидна лишь блоку НАТО, а возможно и их заокеанскому союзнику, как всегда устраивающего войны на чужой территории исподтишка. Сразу бросят силы миротворцев туда. Получится вроде бы как мирный захват того, что останется после небольшой ядерной войны. И кого во всём обвинят — естественно Россию. Обычная в таких случаях практика в мировой политике направленная против трёх братских народов славян.

 

Запись N13

— ПОДСТАВА —

Канал кодированной связи. Координатор — инструктору:

"Возникла нештатная ситуация. Исчез сигнал модуля-3. Исполнитель не вышел своевременно на сеанс связи. Время упущено. Пропущено два вызова. Выяснить его функциональную принадлежность. Направить в сектор его ответственности информатора. Контакт с наблюдателем. Устранить пробел — выявить неисправность "объекта". Избежать провала любой ценой. Закрыть сектор. Ликвидировать угрозу разоблачения. Уничтожить инородное тело. Задействовать вспомогательные ресурсы…"

* * *

Бионика остановилась в самый неподходящий момент на оживлённом перекрёстке, где и без того хватало суматохи, поэтому никто не обратил внимания ни на неё, ни на её спутника, а также бросающуюся ранее в глаза парочку "гастарбайтеров". Сейчас их вовсе никто не замечал — яркого цвета одежды с буквами "М" — всё внимание простых обывателей направлено на неотложку оказавшуюся в эпицентре разворачивающихся стремительно событий. Не хватало разве что СМИ. Сюда бы камеру и начать экстренный репортаж с места ЧП.

Егор отвлёкся на мгновение от спутницы и тех, кто сопровождал их, контролируя и далее ситуацию вокруг своих подопечных. Бионика руководила суррогатами. Один располагался чуть впереди, а иной прикрывал сзади. Да вот незадача — некто попытался войти с ней в контакт. Связь быстро прервалась. Поступил короткий и отрывистый сигнал. Затем ещё один. И больше ничего — в закрытом эфире кодированного канала передачи информации повисла тишина.

Возможно, проскользнули помехи. Именно так бы и решил человек — Егор, вне всякого сомнения — да Бионика не совсем примат из мира людей — не примитив. Она быстро сообразила, что к чему, и теперь чем это всё грозит им. От блока памяти следовало спешно избавиться, иначе электронный механизм для его обладателей послужит бомбой замедленного действия — и рванёт в самый неподходящий момент.

Егор всё пропустил — заминку со смущением Бионики. Её словно током ударило. Тот, кто пытался выйти на связь с утраченным объектом — наймитом — ныне стремился нейтрализовать опасность. Нейтрон серии "исполнитель" был блокирован и выведен из строя за рамки рабочей программы.

Это был провал — и не только его, но и того, кто ликвидировал его.

— Нейтроны… — выдала Бионика еле слышно.

Егор не уловил подвоха, продолжая вглядываться в то, что происходило практически под носом. Неотложка почему-то показалась знакома ему — её очертания и окраска. У него сложилось такое впечатление: он где-то видел уже, но где и когда…

— А, ерунда это всё… — поспешно встряхнулся он.

И уловил от спутницы.

— Наймиты…

— Где? — легла его рука на оружие атомного образца, а сам он, озираясь нервно по сторонам, завертел головой, всматриваясь в толпу народа — их лица и одежду.

Рядом находились два "мопса", ну так вроде бы Бионика разобралась с ними — они их марионетки.

Не тут-то было. Им поступил сигнал извне от иного исполнителя или того, кто стремился заменить его для них. Сигнал искажался и перебивался посторонними помехами на знакомом кодированном канале связи. Это означало, что с исполнителем данного сектора и впрямь твориться нечто неладное — он подвержен неполадкам. И либо до него добрался БИО-АС модульного ряда "ликвидатор", либо брак технический и был изначально в нём. Он дефективен, поэтому и неэффективен.

Бионика снова странно дёрнулась, словно по её телу прошёлся электрический разряд.

— Контакт… — заявила она без тени сомнения.

— Давно пора, — согласился Егор. — Где они — эти гады? Только скажи, а лучше покажи мне их — им не жить!

— Провален… — присовокупила спутница.

— Что? Как так? Почему?..

Бионика засуетилась не по делу, как показалось несмышлёному напарнику в нюансах противостояния БИОНов с БИОСами. На глаза попалась трёхпудовая крышка люка теплотрассы. Она кинулась туда сломя голову, пробираясь сквозь толпу народа. Люди естественно стали возмущаться. Кому понравиться, что их расталкивают наглым образом в стороны. И что самое интересное — одна довольно привлекательная особа, и явно высокого мнения о себе, точно не замечала людей, считая их чернью.

— С дороги! Прочь! Расступитесь! — прибавляла она на словах, что было верхом наглости с её стороны.

На вид хрупкая и миловидная женщина, на деле валила всех налево и направо.

— Стой! Куда? А я? Как же я… — спохватился чуть погодя Егор, рванув следом за спутницей. И "гастарбайтеры" подались за ними, точно собачки на привязи за своими хозяевами, боясь заблудиться в столь людном месте и не найти то место, где "батрачили".

* * *

Павел в конец обалдел.

— Штаны натяни, — подсказал ему между делом водитель неотложки, а по совместительству сутенёр, повернувшись к сынку хозяина лицом, и… уставился с открытым ртом на то, что оказалось перед ним, однако становиться бисексуалом не собирался. Он по жизни натурал.

— Рот закрой — кишки простудишь! — слетела с уст Усольцева-младшего любимая фраза Фетисова. — Вали отсюда!

Павел стремился убраться за счёт него с оживлённого перекрёстка, не желая становиться и дальше всеобщим посмешищем, а то и впрямь кто-нибудь заснимет его на мобильный телефон и выложит в"…нете" данное порновидео в разделе "очевидно-невероятное" или "секс на публике". Наклонился, выставляя свой голый зад для тех, кто заглядывал в неотложку через лобовое стекло, подхватив упавшие штаны и не только, а ещё и трусы. Буквально тут же последовали многочисленные вспышки фотокамер с мобильных телефонов.

И кто только придумал в них данную функцию. Телефон, по мнению Павла должен является прибором связи, а не хрен знает чем, и напичкано в него, да столько функций, что служил ещё и вибратором для баб. Чего только народ не придумает, а не использует не по назначению. Вот и сейчас.

То, что уже в ближайшие минуты в"…нете" благодаря блютузу и мобильной связи появятся кадры его "геройства", сомневаться не приходилось. Не дай Бог: узнают в отделе или Фетисов — жди беды. По головке не погладит. Тут и папашка не выручит. Срам на весь просвещённый в техническом прогрессе мир.

Готов был выскочить с оружием наперевес в одной руке, а иной с корками сотрудника ФСБ для изъятия всех средств связи. Да не успел. Кто-то опередил его, расталкивая народ. Павел чуть отвлёкся от грозящей ему действительности стать всемирным посмешищем и занять в рейтингах горячих сайтов первые строчки хит-парадов. На глаза попалась до боли знакомая девица.

— Это она!.. — показалась ему почему-то обманом зрения.

И не одна она угодила ему на них, а ещё и…

— Он…

А затем иные две примелькавшиеся и примечательные личности в оранжевых робах.

— Они…

Так что применил оба предмета в руках по назначению.

— Разойдитесь! — разошёлся он сам, кинувшись в толпу народа. — Расступитесь!

— Маньяк… в городе! — закричал какой-то противно-привередливый голос женского происхождения. — Да ещё и под прикрытием органов правопорядка творит беспорядки!

— Оборотень в пагонах! — подхватил ещё кто-то мужским басом голос визгливой женщины.

— Свалили… — не выдержал Павел навала на него, и сам отвалился на асфальт, а когда вскочил, грозя бугаю расстрелом, и тыча табельным оружием в нос, больше не увидел тех, кто промелькнул перед ним — а счастье казалось: было столь близко, да вновь для него обернулось, как и всегда в таких случаях несчастьем. — Где они?

— Твои ждут тебя в неотложке! — выдал мужик. — Нашли где порно снимать — посреди улицы в час-пик! Совсем ахуе…ренели!..

Чуть сбавил обороты. Рядом стоял его ребёнок — девочка лет пяти-шести. И теребила отца за штаны — карман сзади.

— Па, ну, па…

Едва не хныкала.

— Чего те, мася моя?

— А что это у дяди торчало тогда?

— Когда, мася? Разве? Что-то не заменил! И где?

— Вот здесь… — ударила девчушка Павла туда, куда он не ожидал, а получил ногой в сандалии — согнулся в три погибели, а возможно и на свою. Беду — определённо.

Девчушка спасла отца от разбирательства с нехорошим дядей.

— Мусор… — последнее, что услышал Усольцев-младший от Маси.

— Сорня-а-ак… я-а-а… — застонал он.

— И правильно! Поделом ему! — опять прозвучал назойливо-надоедливый голос провокаторши.

— Убью, суку!

Люди подумали: маньяк адресовал своё нецензурное выражение в адрес девчоночки — встали за неё горой, плотно сомкнув ряды. Оказавшись в кольце, Павел снова вскочил. Лучше бы он этого не делал. Кто-то вновь сбил его с ног и даже затолкал кое-куда.

Усольцев-младший погрузился в кромешную тьму. На мгновение ему показалось: его лишили зрения. Но нет — обошлось. Свет был и брезжил всего одно короткое мгновение лучиком надежды, исчезнув над головой под грохот и лязг опустившегося железа в форме металлического диска. Его сбросили в шахту подземной коммуникации.

Руки сами машинально нащупали скобу — одну, затем ещё одну и далее не одну, пока он не стукнулся макушкой о преграду. И поднять её у него не получилось. Кто-то намеренно располагался на ней довольно тучным телом, оказавшись непреодолимой преградой.

Хорошо ещё для Павла было: люди спихнули его в не коллектор с нечистотами, а ведь могли смешать с дерьмом после того, чего он натворил и опять же не сам — подставили.

Силы быстро покинули его — он никогда не отличался физическими данными, а тут ещё во тьме навернулся со скобы и повторил полёт вниз с двухметровой высоты, приземляясь на заднюю точку опоры.

— И за что мне это всё, а всегда-а-а… — готов был Павел рыдать точно малое дитя. Оно быстро вспомнилось ему — та девочка. — Мася, мать её, а отца за ногу! Встречу — убью гада! Обоих пристрелю!..

Пришлось идти по подземным коммуникациям в поисках иного выхода на поверхность. Он почти нашёл его, да снова незадача, некто вновь свалился на него и… оглушил при навале сверху, подминая про себя. В довершение ко всем бедам Усольцева ещё и наступил больно на больное место.

Павел сфальшивил, взяв голосом не свою ноту. А зря. Тот, кто навалился на него, в два счёта разобрался с ним. Последовал оглушительный удар, повлекший временную амнезию с провалом памяти.

— Усольцев… — раздался чей-то голос в туннеле подземных городских коммуникаций.

Егор склонился над ним.

— Паша! Павел…

Тот не реагировал на заявления напарника.

— Эй, ты как, чувак!?

— Скорее… — подала голос Бионика. — Нас могут отследить! Если уже не ведут! Уходим! Брось его! Оставь здесь!

— Не могу, он мой друг — и потом работаем мы с ним вместе на одну организацию!

— Больше нет…

— Чего?

— Твоего отдела. И все сотрудники… — Бионика запнулась. — Считай их трупами!

— Как так? Что происходит? — надоело Егору бегать. — А Фетисов! И Усольцев? Вот же он — со мной?

— Суррогаты… — напомнила Бионика про тех, кто сопровождал их.

Они также объявились подле них. Егор встретил их во всеоружии.

— Стоять! Ни с места! Пристрелю!

Не успел даже взвести в боевое положение, не говоря о том, чтобы нажать на спусковой механизм. Сверху вниз полетело нечто, мигая красной точкой.

— Враг… — кинулась Бионика в сторону, уходя от места будущего взрыва при детонации атомной гранатой.

— Какого… А происходит? — накрыл Егор собственным телом Павла, спасая от беды.

А их в свою очередь Бионика, наказав одному из "мопсов" наймитов защитить их. И тот повторил в точности процедуру лейтенанта ФСБ, навалившись телом на гранату. Не он один. Второй "мопс" также прыгнул одновременно с ним на взрывное устройство — столкнулись. И благо не отвалились от неё, устроив кучу-малу.

* * *

Выскочив на оживлённый перекрёсток, Фетисов узрел толпу народа. Со стороны было очевидно: здесь произошло ЧП сродни ДТП. Старался выглядеть среди них тех, за кем гонялся не он один, а непременно жаждал встречи — и нигде ничего, пока не случилось кое-что ещё и необычное. Кто-то устроил теракт при массовом стечении народа, воспользовавшись данной ситуацией.

Из-под земли вместе с крышкой люка вырвался огненный столб света подобный на миниатюрное проявление атомного гриба при взрыве ядерного заряда малой мощности, а здесь так и вовсе микроскопической, но всё же достаточной для того, чтобы устроить адский фейерверк. Асфальт заходил ходуном под ногами у людей, и они попадали на задние точки опоры. Впрочем, и Фетисов не удержался на ногах, хоронясь за столб, поскольку в воздухе над головой пронёсся раскалённый диск крышки от люка.

— Какая подлюка… — выдал он на-гора.

Ответа не требовалось. Он был близко к цели. Другое дело: явно опоздал. Всё произошло столь быстро, что тех, кого стремился нагнать, похоже, уже кто-то иной и опередил его. Но кто — вопрос оставался открытым до той поры, пока не доберётся до места преступления. И пробиться туда сейчас было нереально. Все люди находящиеся в эпицентре взрыва ошалели при виде ядерного гриба возникшего яркой вспышкой перед ними. Некоторые получили ожоги, что уже было отмечать про машины. Их борта вовсе оплавились. Благо водители оказались снаружи, выясняя, кто кого "поимел" бампером в зад. Бежали прочь без оглядки с места ДТП ввиду ЧП, грозившего уголовной ответственностью за учинённый теракт и причинённый ущерб не только городу, но и его многочисленным обитателям.

Если бы не фонарный столб, за которым укрылся Фетисов, толпа непременно бы унесла его далеко от места подрыва, а так он узрел дымящееся авто, скрывающее обзор. Дым предательски застилал место преступления, что очень мешало полковнику разобраться в ситуации. Пришлось рискнуть. Он кинулся на свой страх и риск к дымящейся машине, обнаружил за ней отверстие в дорожном полотне с асфальтовым покрытием, оплавившимся до состояния жидкого битума, застрял обувью. Перспектива выскочить из неё и в носках попытаться проникнуть в шахту подземных коммуникаций не прельщала старика. Пришлось поспешно выйти на связь.

— Все сюда! Это шеф! На перекрестке улиц Советской и Пролетарской произошло ЧП…

Можно было решить: там опять произошло столкновение коммунистов, любящих устраивать шествия в пику неофашистам — у старушек и стариков были свои счёты с бритоголовыми молодчиками. И обычно вторым доставалось от первых. Ветераны ещё представляли собой силу — у них костыли и палки по инвалидности, плюс протезы, а у молодчиков разве что биты, да цепи. Куда им, не проходившим срочную службу в армии по сравнению с теми, кто четыре года воевал с фашистами, а тут утеха сродни потехи на старости лет — свои скинхеды в родной стране. Тем и жили старики, не собираясь помирать.

На этот раз причина была более весома — объявились террористы. А это уже боевая готовность N1. К тому же теракт произошёл с применением ядерного оружия массового поражения, но снова в миниатюре. Поэтому и жертв удалось избежать — пока что… со слов Фетисова.

Полковнику не с руки врать дежурному. Вызов принял капитан, поспешив связаться с майором. Тот ближе всего находился к шефу и эпицентру взрыва. В последний раз, когда сигнал исходил от него, он был всего в одном квартале от того места и вместе с шефом, но потом их пути-дорожки разошлись — он с бойцами группы захвата углубился в подземный переход и возможно теперь шёл по следу террористов, а если подумать хорошенечко: то, может быть, устроил с ними бой там и как раз на перекрёстке улиц, озвученных полковником капитану.

— Не может быть, — отказался поверить в подобную ахинею Фетисов. Скорее в то, что в отделе никого не осталось — все отправились на поиски Фомина с девицей. Даже Павел.

Дымящееся удостоверение Усольцева-младшего и обнаружил Фетисов, ни обращая внимания на радиацию и горячий бетон труб подземной коммуникации, спрыгнул вниз, чуть подвернув ногу. В колене хрустнули хрящи, и он оказался в горизонтальном положении, узрев горящие робы огненного цвета у основания свода по краям отверстия люка.

— Неужели он погиб? — напал Фетисов на след Павла. И тех, кто напал на него.

Попытался подняться без посторонней помощи, понимая: всё одно ждать неоткуда. Встал и захромал. Хотелось кричать, но не мог, вместо этого скрипел зубами, держа в руке наградной пистолет, давая себе отчёт: те, кого собрался нагнать, обладают оружием с атомными пулями. И получи одну такую в лоб — выгорит изнутри, как тот обугленный труп, что ожил в морге.

— Кто ж вы такие? И откуда взялись в моём городе?

Терять Фетисову кроме своей жизни было нечего, да и пожил порядком. Года перевалили за седьмой десяток. А выходить на заслуженный отдых живым не хотелось. Уж лучше здесь и сейчас загнуться, чем немощным, пусть и на хорошей пенсии. Даже выживать из ума не собирался.

Позади него послышались быстро приближающиеся шаги, кто-то шёл за ним по пятам, сокращая стремительно расстояние. Фетисов затих, укрываясь за углом, держа оружие наготове, готовился применить, но когда в поле зрения мелькнул силуэт того, кто гнался за ним, выдохнул облегчённо.

— Майор! Это ты, помощник?

Тот обернулся в сторону отголоска, уставившись на полковника. Тому показалось: не признал его.

— Ты чего, а? — удивился Фетисов. — Али не признал! Знать богатым буду — получу награду за выполнение очередного задания! Раскроем преступление, не так ли?

Оппонент молчал. С майором было что-то не так — и творилось неладное. Он был сам не свой — какой-то хмурый весь и… почему-то казался чужим. Неожиданно вскинул руку с оружием.

— Не дури! Ты чё задумал, сукин сын…

На лице майора не проступило никаких эмоций по оскорбительному заявлению в его адрес начальником отдела. Полковнику не удалось отделаться лёгким испугом с инфарктом сердца. Хотя и схватился за него, но чуть ранее ему в грудь выстрелил помощник.

— Ты что-о-о… — захрипел Фетисов, сползая вниз спиной по стене, пока не коснулся пятой точкой опоры пола, протянув ноги. — За что-о-о…

Ответа, как и прежде не последовало, а очередной выстрел, явившийся контрольным в голову.

Полковник замер без явных признаков жизни. Майор не стал задерживаться подле него. К нему на чип поступил сигнал извне от того, кто "клеймил" его, обратив суррогатом. Наймит требовал поиска тех двух личностей за коими гонялись не только сотрудники ФСБ, но и сами нейтроны.

* * *

Канал кодированной связи. Наблюдатель — информатору:

"Угроза провала исключёна. Пустующий сектор блокирован. Опасность устранена. Ситуация выправлена и находится под контролем. Ведётся штатный поиск инородного тела вспомогательными ресурсами. Необходимы большие полномочия. И время…"

* * *

Канал кодированной связи наймитов. Информатор — инструктору:

"Выявлена причина сбоя модульного объекта за N3. Исполнитель ликвидирован инородным телом. На его поиски брошены вспомогательные резервы. Для полной его нейтрализации с последующим устранением требуются дополнительные ресурсы. Источник информации — наблюдатель…"

* * *

Канал кодированной связи нейтронов. Инструктор — координатору:

"Определена цель N2. Возникла потребность в дополнительных суррогатах. Требуется разрешение на введение в строй вспомогательного ресурса биологического вида примитивного мира вместо наймитов первого и второго порядка модельного ряда…"

* * *

Канал кодированной связи. Координатор — инструктору:

"Задача должна быть выполнена любой ценой. Использовать весь потенциал в наличии. Ускорить сроки выполнения. Сократить время на проведение операции во всех зонах ответственности исполнителей. Привлечь к ответственности информаторов. Задействовать в полной мере наблюдателей. Час "Х" настал. Код передачи данных изменён согласно уставу. Ввести в строй план "Ураган". Отмена плана "Буря". При необходимости приготовиться к переходу на план "Шквал"…"

* * *

Канал кодированной связи нейтронов. Источник передачи "Инструктор". Приёма — наймиты:

"Всем, всем, всем! Исполнителям, информаторам, наблюдателям! Введены изменения режима проведения операции в новом формате! Главным источником поставлена новая боевая задача: переход с плана "А" на план "Б". Подготовка запасного варианта по отработанной заранее схеме. Ресурс увеличить, время сократить в соответствии с должностными инструкциями принятого устава. Всё остальное по номиналу терминала. Допуск на применение неограниченной силы. Перейти на открытое столкновение с примитивными формами жизни. Сопротивление устранить, ликвидатора уничтожить любой ценой! Провал не допустим! Новая боевая задача вступила в силу с момента оглашения. Начать запуск "био-мут". Дополнительная информация: изменение кодировки сигнала при передаче данных по старым каналам связи…"

* * *

Изменённый канал кодировки связи наймитов. Исполнитель — информатору и наблюдателю:

"Расширить зону поиска инородного тела. Получен доступ к использованию дополнительных средств. Произвести запуск суррогатов животного происхождения. Избегать прямого контакта с примитивными формами жизни до полного уничтожения "ликвидатора". При захвате не устранять — нейтрализовать…"

* * *

Сеанс связи. Информатор — наблюдателю:

"Ввод в строй суррогатов нового образца. Поиск БИОНа не прекращать. Произвести захват с последующим обезвреживанием и передачей по вертикали…

* * *

Наблюдатель — информатору.

"Операция вступила в завершающую стадию. Свободная зона закрыта. Сектор занят. Последствия необратимы. Требуется разрешение на уничтожение до полного истребления по инородному телу…"

* * *

Остаточная информация от связного.

"Допуск к действию в случае противодействия на своё усмотрение. Канал связи прерван. Доступ в эфир закрыт. Осуществление всех прочих контактов неуместно. Дополнительная информация на усмотрение связного поступит извне. Сигнал маяка не отключать…"

* * *

В черту города с периферии въехал цирк. Афиши были загодя расклеены по всем информационным столбам и стендам. И это, не считая зверинца с экзотическими животными стран Африки и Азии. Цена на билеты невысока, а по расценкам в городе на подобные виды отдыха и вовсе смехотворна. Никто ничего не подозревал, что последует далее в исполнении тех, кто занимался транспортировкой животных.

Часть цирковой живности прибыла на перрон городского вокзала, недолго оставаясь в клетках и вольерах наглухо запечатанных контейнеров. Их вскрыли по настоянию комиссии по защите прав животных. Про людей в тот момент никто не подумал, как впрочем, и всегда. У нас больше прав имели хищники в "законе" нежели сограждане. И за одни и те же преступления несли различное наказание. Ведь как можно "усыпить" редкое животное, когда оно занесено в красную книгу, как вымирающий вид, а людей порядка семи-восьми миллиардов. Да и человеческая жизнь в некоторых странах третьего мира вовсе не ценилась. Зато вот животные оттуда на весь золота, если не дороже.

Короче каждый из богачей сходил с ума, как умел. В наше время любимым питомцам олигархи оставляли целые состояния, порой составляющие бюджет той или иной отдельно взятой страны с миллионами людей. А на эти деньги жили животные. И люди из прислуги были вынуждены пресмыкаться перед ними подобно гадам из мира аспидов или перед рептилиями из числа хищников.

О времена, о нравы. Настало время расплата.

Кто-то по чьему-то недогляду забыл закрыть на замок вольер с диким кошками, являющими собой царей зверей и они выбрались наружу. При этом самец львиной стаи задрал "зелёного". Защитник мог бы гордиться собой, он пал жертвой в борьбе за спасение хищных животных от людей, а те ему показали на его место, как Жириновский в своё время Явлинскому — лидеру партии "Яблоко", зажевав аналогичный фрукт перед телекамерами в прямом эфире, пообещав с утра пораньше показать, чего они стоят, как отходы человеческой жизнедеятельности. И такие же гнилые и червивые как на базаре аналогичные плоды.

Короче не прошёл он проверку на вшивость. Вшивые и блохастые зверюги вдоволь полакомились им, а как потом выяснилось, даже не закусили, просто перекусили… пополам и…

На железнодорожном вокзале поднялась паника. Звери вырвались из клетки. Одно ЧП в городе возникало за другим, поступая экстренным звонками в отдел ФСБ дежурному офицеру. Капитан то и дело отвечал на них, принимая вызовы, а отправить было некого. Даже Фетисов на связь с ним не выходил. Надежда оставалось на привлечение органов правопорядка местного РОВД. Но те упирались — их начальник, настаивая на личной встрече с полковником ФСБ. Он знал, что делал — тянул время, рассчитывая на снижение психоза в сознании населения и выправления ситуации самой собой. Пустил всё по привычной традиции на самотёк.

И точно — звери не стали особо зверствовать и лютовать, стремились избежать массового скопления людей. В живой природе они привыкли нападать исподтишка из засады в пустынной и безлюдной местности — растворились поспешно в подземных коммуникациях города. Отсюда и ситуацию с разнузданной живностью цирка удалось выправить со слов простых обывателей артистам из числа дрессировщиков.

— И то хорошо!

Да вновь очередное сообщение о подобном происшествии в зверинце из иного района.

— Хреново…сть… — отметил капитан ФСБ.

Его заявление поддержал майор РОВД. И даже уверил: выслал туда усиленный наряд милиции с автоматчиками. Как пришло сообщение о новых жертвах среди мирного населения. В том числе и детей.

И что сегодня нашло на животных — не затмение же ввиду его отсутствия. Солнце светило столь ярко, что в городе ощущалась невыносимая жара и духота. Каменные стены домов и асфальтового покрытия улиц с бетонными столбами настолько раскалились, что даже в тени отдельным личностям с сердечно-сосудистыми заболеваниями делалось плохо. А уж без головного убора и солнцезащитных очков вовсе никуда. Как на сковородке в растительном масле — плавились все и всё.

Когда к зверинцу прибыл наряд автоматчиков с масками на лицах и в бронежилетах, там не осталось ни одной живой души. Люди разбежались, а те, кто не успел, представляли собой жалкое зрелище, утопая в лужах крови. И никого из зверей.

Подобное зрелище в столь грандиозном масштабе сотрудники МВД видели впервые притом, что многие прошли горячие точки. И одно дело разорванные взрослые тела людей, и совсем иное, когда перед тобой в луже крови отчётливо просматриваются черты детского тельца разбросанного конечностями друг от друга на приличном расстоянии. Да ко всему ещё ты поскальзываешься и спотыкаешься на них.

Эмоции — и хлестали через край у бойцов ОМОНа точно так же, как здесь кровища из тел растерзанных горожан.

— Звери-ри-и… — прорычал их командир, пытаясь совладать с эмоциями. Нервы были ни к чёрту и расшатались до предела. Он держал в руках карабин калибра 23-мм, заряженное гранатами со слезоточивым газом. И таковых в обойме находилось три. Понял тут же: следует сменить на бронебойные заряды. По надписям на пустующих клетках зверьё здесь обитает серьёзное — тигры, львы, гиены, носорог, гиппопотам, слон, жираф, макаки…

Не все хищники, но чтобы травоядных пожрали плотоядные — не сказать. Ни одного следа стычки меж ними, словно звери сговорились и подались из зверинца все вместе как в преддверии стихийного бедствия обрушившегося на них.

Именно такие кадры мелькнули перед лицом командира омоновцев подобно одному из телевизионных каналов, повествующих о дикой природе Земли. И как они сплачиваются, идя на временное перемирие перед лицом погибели флоры и фауны либо при наводнении, либо при извержении вулкана и горящих лесах.

— Командир… — окликнул его один из бойцов, располагаясь у какого-то отверстия в земле расширенного в размерах и значительно.

— На люк не похоже, но вход в шахту определённо — и подземных коммуникаций.

Прежде чем командир разрешил кому-то из бойцов заглянуть туда, выстрелил сам три раза из КС-23. Наружу из-под земли повалили клубы едкого дыма, а вместе с ними и живность, притаившаяся там до поры до времени.

— Макаки-и-и… — зашлись бойцы. — Бабуины-ы-ы…

— Одно слово — обезьяны… — нисколько не опасался их командир.

Его оплошность тут же раскрылась. Они навалились на него стаей, валя с ног и… То, что произошло далее, вывело из равновесия отряд омоновцев. Гамадрилы, а иначе и не обозвать обезьян, разоружили командира, противопоставив оружие бойцам его отряда. Завязалась настоящая перестрелка. Бой оказался коротким. Пока люди опомнились — было слишком поздно. Противостоять суррогатам из мира животных оказалось некому.

Трупов в зверинце добавилось. В городе образовался новый очаг сопротивления подобно язве на теле живого организма. Что это были за звери и почему вели себя подобно людям? Неужели сэр Чарльз Дарвин был прав: "Труд сделал из обезьяны человека!"

Но опять же: сменив орудие труда на оружие, человек сам уподобился животным!

Сейчас же наблюдался обратный процесс — полная деградация и разложение человеческого общества. Звери в конец озверели, уподобившись тем, кто истреблял их всё это время, и, похоже, объединив усилия, занялись людьми.

Капитан ФСБ как дежурный офицер на связи не мог себе даже вообразить подобной шутки сродни кошмара в страшном сне, когда какой-то аноним с мобильного телефона заявил о ЧП в зверинце, но уже не с простыми людьми в качестве посетителей, а отрядом омоновцев.

— Как убили — всех!? Но кто?

— Не поверите, но факт остаётся им — о-о-обезьяны-ы-ы…

— Что?

Связь с анонимом прервалась. А чуть ранее, полагаясь на слух, капитан отчётливо уловил одиночный выстрел с близкого расстояния. То ли кто-то выстрелил в анонима, то ли его мобильный телефон…

— Чёрт возьми! Что же это такое? И твориться сегодня! Неужели мир сошёл с ума? А возможно я! Это сон — мне всё сниться! Сейчас я проснусь и…

Очередной звонок заставил принять новый вызов. Сообщение касалось всё того же зверинца. Иной аноним сообщал подробности преступления совершённого там животными против людей.

— Будет рассказывать мне страшные сказки на ночь! Вам меня не запугать! Ща вызову наряд на выезд! И уже тут у меня поговорим в иной обстановке, паразит! — заявил капитан.

— Да будьте же вы там людьми! Помогите! Мы тут гибнем! Животные охренели в конец! Они вооружились и стреляют в прохожих!

— Кто — макаки?!

— Не знаю, я не разбираюсь в их видах, но то, что обезьяны — лучше бы сразу стал психом, а и вовсе не родился! Чёрти что твориться! Это какой-то ужас! Одно слово — апокалипсис!..

— Вы там держитесь, — заявил капитан. А про себя подумал: пора заняться этими назойливыми анонимами. К тому же у него при общении с "телефонными хулиганами" высвечивались их номера, и всех при желании можно было подвести под уголовную статью: "намеренное вредительства" или "телефонный терроризм". — Скоро будем на месте! Так, где вы говорите, это случилось — у зверинца?

— Если бы, а то эти звери разбежались по всему кварталу…

Мир в одночасье переменился в отдельно взятом регионе страны — город наводнился суррогатами животного происхождения — и разобраться во всём, а не только с ними могли лишь два человека. Точнее один из них по определению своего естественного происхождения являлся им, а иная — искусственно выведенным организмом подобно клону неизвестно каким образом объявившаяся в нашем времени, выдавая себя за БИО-АСа.

Началась стадия "Ураган", являясь предвестницей новой стадии "Шквал", грозя соответственно обозначению обрушиться на иные города и вести великой державы, а также стран соседей по созданию нового Союза — и пока что военно-политического. Другое дело — не поздно ли, а спохватились?

Вопрос оставался открытым…

 

Запись N14

— БЛОКПОСТ —

Получив карты на руки, Азаровский изучал по ним местность. Идти "партизанам" приходилось по проторенной дороге колонны бронетехники угнанной "гастарбайтерами". Повсюду попадались свидетельства их короткого пребывания на данной местности. Иной раз по обочинам встречались расстрелянные машины, а в них — не всегда — люди целыми семьями. Детей не жалели — потомство противника им ни к чему, они собирались пополнять свои ряды иным образом и за счёт всё того же мирного населения. Так что "жопа" обеспечена всем. Тут при виде мародёрства и у военного человека заиграет "очко", а уж сверхсрочника и подавно.

Но не всё было столь плачевно, как казалось "партизанам" на первый поверхностный взгляд, они же сумели организовать очаг сопротивления, что если и другие люди также уподобились им. История становления Украины как самостийной краины строящейся восточной империи в средние века была славная — сюда сбегались рабы или люди недовольные властью на Руси, избегая царского и боярского гнёта. Отсюда и вольница с Разгуляй поле, прежде именовавшееся Диким, а после и вовсе Запорожской Сечью. Ну а уж Киев и вовсе был стольным градом Древней Руси — до возвеличивания Москвы. И даже Великий Новгород уже тогда уступал ему пальму первенства. А уж, сколько копий было сломано в здешних землях, и не только мадьярами и татарами, но и поляками. Даже шведами. Полтава здесь же и недалеко. А Крым, доставшийся Украине от Хрущёва с Севастополем вовсе отдельная славная история российского народа. А уж Балаклава для англичан — чёрный день в истории. Их конница, состоящая исключительно из дворян, была уничтожена, из-за чего утрачено целое поколение. И так везде и во всём, чего не коснись. Вся земля в крови. Возможно, и Ровно предстояло стать чем-то подобным в истории трёх братских народов, поскольку порознь долго находиться не могли, и постоянно приходили на выручку одни другим, а другие третьим, третьи же первым и вторым. Про Великую Отечественную войну вообще отдельный разговор.

Нечто подобное можно было ожидать и здесь сейчас — тяжёлая бронетехника и самоходные установки. Азаровскому, например не хватало системы залпового огня реактивными снарядами "Град". Ну так не беда, имелась замена, пусть и в виде автоматического миномёта "Василёк", а соответственно калибр не тот, но всё же лучше, чем ничего.

Так что устроить если не войнушку, то небольшую заварушку вполне сойдёт, а дальше как повезёт — видно будет, на что рассчитывать и придётся. А исключительно на собственные силы и умение своих бойцов, из коих треть уголовники. Того и гляди: побегут при серьёзном переполохе, так ещё и сунут в спину "перо". Хватит ума бестолочам. Так и зыркают злобно на своих спутников в лице солдат срочной службы.

На пути вновь показалась дымящаяся техника. Грузовик. Явно дальнобойщик оставшийся навечно на просторах бездорожья Самостийной Украины. И точно — подкатив чуть ближе, приметили затухающие останки остова без колёс и кузова. Всё, что могло, давно выгорело, даже тело человека, если осталось в кабине. А дальше ещё больше, попался каркас сгоревшего дотла автобуса. Какие-то "челноки" из Беларуси или России совершали шоп-тур. И шоб знали, чего их ожидает здесь вместо дешёвой одежды, поберегли собственные шкуры.

Пришлось застопорить ход колонны и осмотреться, вдруг кто-то выжил. Ведь водитель автобуса должен был догадаться остановиться на обочине у дороги и пропустить колонну военной техники. Возможно, так и было, а возможно иначе.

Быстро осмотревшись на месте, Азаровский приложился к оптическому прицелу, изучая округу.

— А ведь выжили и, похоже, из ума… — выпалил он — на словах.

— Кто? — заинтересовался лейтенант.

— Кто-то, кто прячется там, — кивнул он головой в сторону открытой местности. — У кого-нибудь есть белая тряпица?

— Белый флаг решил вывесить, командир? Нет времени, — напомнил Онищенко: они тратят время, и пока стараются спасти какую-то заблудшую душу в измученном теле забитого человека, иными в это самое время занимаются "жмурики" с "мудаками".

— И что ты предлагаешь?

— Оставить послание.

— Действительно — недурная мысль, — уступил майор. В наличии имелся планшет, а в нём тетрадь в клеточку. На одном вырванном листе он от руки на русском языке написал небольшое и короткое послание, демонстративно прикрепив на металлический штырь. Помахал на прощанье рукой, поднятой над головой. — Уходим! Гони, Онищенко!

Загремев ладонью по корпусу самоходной зенитки, Азаровский спрыгнул вниз, располагаясь на месте стрелка. Было бы лучше, если занял командирское, но надо же куда-то девать Москаленко. А капитан СБУ уже делом доказал, чего-то да стоит — не промах, успевает реагировать на появляющиеся цели.

Сейчас же их не было видно на ближайшие десять с лишним километров в округе. Небо чисто.

— Эх, ударить бы с воздуха по тем раздолбаям, — отметил к слову майор.

— А почему бы и нет, здесь где-то должен располагаться аэроклуб, — ввернул лейтенант.

— Какой ещё аэроклуб — с парапланами или иными летающими швейными машинками?

— Кукурузник…

— С времён Второй Мировой и разложен на взлётной полосе по деталям, либо на ней же развалится при попытке взлететь и не в небо, а на небо вместе с экипажем самоубийц…

— А что мы теряем?

— Действительно, бульбаш, всё-таки авиация… — намекнул недвусмысленно Москаленко. — Вдруг появится у нас?

— Как далеко и расположен этот твой аэроклуб юных любителей, летёха? — заинтересовался Азаровский предложением командира "Акации". Оказалось, что по пути — дороге на Ровно. Знать не зря они выбрали данное направление движения, преследуя колонну бронетехники "гастарбайтеров". И если предположит: скорость их передвижения средняя, достигает порядка 30–40 км/час, а им можно добиться и выше до 60 км/час, ну хотя бы 50 км/час, то реально сократить расстояние и ещё до рассвета.

Азаровский понимал: "гастарбайтеры" действуют по заранее отработанному шаблону — нападают в предрассветный час в промежутке времени от 4 до 5 часов, когда сон наиболее крепок и уже довольно светло для ведения боевых действий без применения наружного освещения. Цели легко различимы.

И в их случае без диверсии не обойтись. Сейчас бы он точно не отказался полетать и на "кукурузнике" без парашюта, но со связкой противотанковых гранат — и не все ручными, а и парочкой штурмовых. Но не было их у них — склад Панасюка накрылся вместе с хуторянином.

На его отпрыска до сих пор без слёз не взглянешь, тот выглядел как вырванный с корнем из земли сорняк — чах на глазах.

— Ничего, сынок, мы ещё повоюем с тобой, — подмигнул озорно Азаровский. — У тебя будет возможность разобраться с тем, кто заварил эту кашу! Я даже знаю кто, и если нам повезёт столкнуться с ним, предоставлю возможность поквитаться за отца!

Слова майора подействовали на паренька, тот занялся осмотром оружия, приводя в порядок.

Принцип был прост — армейский — займи солдата делом, чтобы у него не болела голова от насущных проблем, а была занята и он сам нужным делом, чем бездельем. Что было хуже всего для Азаровского, вот и придумывал себе постоянно на марше разного рода нюансы, постоянно теребя то тех, кто находился по соседству с ним в "Тунгуске", то лейтенанта в "Акации".

— Слышь, летёха…

— Да, товарищ майор… — откликнулся тот на связи.

— А у тя чё там за боекомплект — полный или…

— Лучше не спрашивайте…

— Чё, типа не ответишь? Стыдно? Так, когда устроим заварушку с "гастарбайтерами" не до того будет, ноги бы унести! Давай, повествуй, а я послушаю, заодно отвлекусь от гнетущей действительности! Бухти…

— Под моим началом улучшенная модель "Акации". За счёт укладки барабанного типа боекомплект с 46 снарядов увеличен на 15 до 61 снаряда (максимально)…

— Это интересно, и понятно, но, сколько по факту при нас — обладает твой экипаж?

— Что-то около двух десятков…

— Вот! Уже лучше, а то пытался расстроить меня, когда напротив порадовал…

— Я ещё не всё сказал относительно боекомплекта…

— Продолжай… и радовать…

— Нечем…

— Почему, летёха? Что не так?

— Из двух десятков снарядов только половина кумулятивно-бронебойные, остальные ОФС…

— Отлично! ОФС отработаете по той технике, которую облюбовали "гастарбайтеры", точно тараканы крошки хлеба, а иные — кумулятивными!.. Что ещё есть?

— НСВТ калибра 12,7-мм, а к нему недокомплект патронов…

— Сколько? Обычно их от 300 до 500…

— Какое там, товарищ майор…

— Короче, Склихасовской… — прозвучала из уст Азаровского киношная классика. — Не в Чечне, на ровной местности стрелять проще и легче — цель видна как на ладони…

— И мы сами в том случае…

— Нет, ты явно не понял меня, лейтенант…

— 100 патронов калибра 12,7 х 109-мм.

— Не беда, сколько ни есть, а все расстреляем — и "жмуриков" с "мудаками"…

Разговор ещё довольно долго продолжался, так как дело было уже ночью и перевалило за полночь. На небе звёзды, а луна — светло почти как днём. И это август, а не июль. Очередной каприз природы — нонсенс.

И снова населённый пункт без опознавательных знаков при въезде. Всё-таки бетонные конструкции пусть и были менее долговечны, но всё же более практичны. Они разваливались от времени, и никто не помышлял их снимать на строительный материал, или как железные при сдаче на цвет-мед.

— Приготовиться, — насторожился Онищенко. — Если те, кого мы догоняем, побывали здесь, жди беды…

Люди и впрямь могли дать отпор "партизанам" — сами оказаться ими. Подобных личностей стоило опасаться в большей степени уголовникам в грузовике при "Васильке".

— Стоп, машина! — настоял Азаровский.

"Тунгуска" замерла у разрушенного от времени строения, где из земли возвышался фундамент на метр, и местами торчали колонны, которые без техники не свалить и не стащить. Майор вновь прильнул к оптическому прицелу ночного наблюдения, изучая окрестности на триста метров.

"Партизаны" являлись прекрасной мишенью. Поблизости в руинах им было замечено шевеление. Зверь или человек, сразу навскидку не определишь.

— Все на пол кузова! — скомандовал Азаровский народу в грузовике.

Внутри "ЗИЛ" засуетились. Оттуда послышалась возня и недовольные возгласы. Уголовники столкнулись нос к носу с солдатами, выказывая неприязнь, и за благо: пока на словах — дело не дошло до рукоприкладства.

Да всех разом усмирил одиночный выстрел. Азаровский засёк огонёк во тьме среди руин коровника — не иначе. Здесь когда-то в советские времена была колхозная ферма.

— Не стрелять! Я сам разберусь! — заорал он в открытый люк башни "Тунгуски" наружу. Шмыгнул в траву, и залёг под гусеницами.

К нему присоединился…

— Петя?!

— Петро я… — выдал грубо шёпотом пацан.

Спорить с ним сейчас было бессмысленно — упустишь не только драгоценное время, но и стрелка, спешно меняющего позицию для очередного выстрела. И снова выстрелил по грузовику, пробивая тентовое покрытие кузова.

— Возьмём его живьём?

— А то, — заверил Петро.

— А слабо без единого выстрела?

Парень не согласился с доводами майора. Тот опасался спугнуть ответными действиями местного стрелка из вольнонаёмных "партизан". Поспешил обойти, а Пётр выстрелил, заставив залечь селянина на месте, не давая оторвать головы от земли, грозя ему отстрелить её, если повторит попытку отползти в сторону.

— Идиот, меня подстрелишь! — закричал Азаровский.

Теперь он отвлёк стрелка на себя от парня и тот сделал то, что собирался лично майор — произвести захват сельского недоумка.

— Куда? Стоять! — не выдержал Валера, и сам рванул наперерез стрелку, стараясь обогнать прыткого паренька. Да где там — не угнаться. Он первым навалился на селянина и…

Каково же было удивление, когда оба узрели перед собой…

— Девчонка!? — угодил ей светом от фонарика в лицо, прикрепленного слева на оружии Азаровский.

— Дура! — вторил ему Пётр. — Ты шо дуркуешь?

Та не ответила, продолжала молчать, исполняя до конца роль "партизана".

— Мы не те, кто наведался к вам на село вперёд нас, и как давно? Пытаемся нагнать их и…

— Ничего я вам не скажу, хоть убейте! А пытайте…

Зашуршали кусты. Кто-то ещё приближался.

— Свои… — выдал на-гора лейтенант.

— Какого лешего ты оставил орудие?

— А сам, майор?

— У меня в зенитке экипаж…

— Так и у меня в самоходке…

Лейтенант уставился на девчонку.

— Это она обстреляла нас?

— И хорошо, что не мужик — охотник, а то бы не разговаривали тут с тобой и оба с Петром лежали в канавке с пробитыми головами.

— А чё так, и было здесь? — заинтересовался подробностями лейтенант.

— Молчит и даже не мычит, не то что не говорит, а отказывается!

— Мы свои, девка! Наши мы! И гонимся за теми, кто напал на вас, также как и на нашу воинскую часть! Они должны быть в оранжевых робах рабочих! Ты видела их и как давно?

— Так вы правду наши, дяденьки?

— А як жа…

— А я думала: вы отстали от них — каратели. Задержались в ином селе и…

Девчонка всхлипнула, заплакав навзрыд. Пётр первым догадался прижать её к себе.

— Ай да парень, — чуть заметно улыбнулся Азаровский, понимая: теперь тому не придётся скучать, да и новоявленной "партизанке". Несчастье соединило их — утрата семьи. И если Пётр лишился отца, то девчонка не только его, но ещё матери и младшего братишки.

— Ему было всего ничего — пять годиков, когда они…

— Кто? Гастарбайтеры с буквами "Ж" и "М" нагрянули к вам, и… — подхватил Азаровский. Майор запнулся, ему вспомнился случай в том селе, где он оказался настоящим "мудаком", а не переодетым в элитного "гастарбайтера" при наймитах.

История девчонки повторилась в точности.

— Да сколько же их? — не выдержал лейтенант.

Количество противника неукоснительно росло.

— Они все укатили или… — вновь вмешался Азаровский.

Ответа не требовалось, девчонка пряталась в руинах коровника на окраине села, значит, оно занято теми, в кого селян превратили захватчики — своих послушных марионеток.

То, к чему так стремился Азаровский со своими людьми, вероятно, ожидало их в данном населённом пункте.

— Приготовиться к зачистке! — последовал приказ от майора КГБ.

— А может не стоит — колонна? — напомнил капитан СБУ.

— Толку, если мы сдохнем при столкновении с ними! О людях надо подумать! Без них мы ничто — нам не устоять против тех, в кого их обращают неизвестно кто и во что! Отобьём село — и точка! — поставил Азаровский на конце восклицательный знак. — Это приказ! Исполнять!

Уголовники проявили рвение в данной затее. Она пришлась им по душе. Мародёрство — то, что им и требовалось, а не хватало всё это время.

— Не допущу! — предупредил Азаровский сразу же. — Первого, кто осушается лично в расход пущу! Вперёд! За мной…

Онищенко по его команде завёл "Тунгуску" и самоходная зенитка под прикрытием "Акации" влетела на скорости в село, совершая разведку боем, пока подтягивались пешие "партизаны", передвигаясь мелкими перебежками — на всякий случай, а то и впрямь мало ли что. Жить хотелось всем и всегда, какой бы незавидной была участь ни тогда на зоне, ни сейчас. А дезертировать не помышляли, уяснив: деваться всё одно некуда, рано или поздно придётся столкнуться лицом к лицу со странным и непонятным врагом, а кому-то и превратиться в него. И опять же не хотелось, поэтому предпочли держаться вместе с военными. Им бы ещё оружие — стрелковое, а не холодное. Намеревались разжиться в избах селян. Кто-то же должен был обладать охотничьим, как юная девица. И жаль, что одна, и, похоже, досталась смазливому сопляку. Всем хотелось заиметь бабу, а лучше сразу поиметь такую, даже как Апанасиху. Но время шло, и аппетиты росли, понимая: не первая юбка попалась им и не последняя на пути, вот только чем всё закончится для некоторых из них внеплановая зачистка села, возможно, для кого-то тем, чего опасались все. Но деваться некуда — приказ главного "вертухая".

Одно уголовники знали точно: не стоит вырываться вперёд, пропустили вперёд себя солдат с автоматическим оружием в руках. Те шастали по дворам, а уголовники исключительно по домам. И везде одна и та же картина — хата либо пуста, либо в ней лежат тела в крови. Третьего варианта не дано по определению.

Кто-то из них догадался вскрыть погреб и…

Прогремел выстрел. Какой-то селянин выстрелил ему из дробовика в лицо. Благо заряжено оказалось мелкой дробью.

— Не стрелять! — бросился в дом наперехват Азаровский.

Онищенко влетел вслед за ним на "Тунгуске", разворотив глиняную стену в районе окна и пол дома разом.

Ситуация вышла из-под контроля. Уголовники лежали на полу рядом с открытым погребом, а оттуда периодически стрелял какой-то обезумевший селянин.

— Кидаю гранату… — разошёлся Азаровский не на шутку.

Её и швырнул на самом деле, но, не вытаскивая чеки. Наружу повалили люди. Уголовники накинулись на них, вступив в рукопашную схватку.

— Не валить! — запрещал им резать их точно баранов майор КГБ.

Не послушались, одному из селян досталось, его пырнули ножом в бок — того, у кого оказалось в руках ружьё.

Азаровскому пришлось приложить немало усилий по выправлению ситуации, грозящей перерасти в резню — дополнительно выстрелил в потолок.

Выстрел из пистолета заставил унять пыл обе противоборствующие стороны.

— Аптечку — быстро, — настоял он разобраться тем, кто разбирался в колотых и рваных ранах с двумя ранеными. Уголовник получил ранение в голову, а селянин — живот. Благо у обоих все органы на месте — у зека глаза, а у селянина кишки. Нож угодил в ребро, глубже не прошёл, распоров поверхностно кожу.

— Вы такие здесь одни? — озадачил Азаровский своим вопросом пленённых селян.

— А вы хто таке? — загалдели селяне.

— Свои мы, свои… — заверил майор КГБ. — Не те твари, коих встречали до нас!

— Ага, як жа… — уставились они на уголовников в робах присущих заключённым.

— Что поделаешь, такие нынче времена — каждый человек на вес золота.

Обрисовав ситуацию коротко в двух словах для селян, Азаровский не стал распространяться о ядерном оружии, отбитом у них "гастарбайтерами", а также про вероятность терактов на АЭС, предложил селянам присоединится к ним.

— Техника имеется в наличие, а оружие?

— Е… все…

— А бабы! Бабы… Девки?.. — не удержались охочие до противоположного пола уголовники.

— А руки на шо, аль не оттуль растут? — намекнули им на то самое селяне.

Техникой оказался трактор родной до боли сердцу Азаровского "Беларус". Не тягач, но зато с прицепом. В нём и расположилось новое пополнение "партизан" в лице селян.

— А девку-то куда?! — запротестовали они.

Но это был её личный выбор, а Азаровский не стал препятствовать, понимая, что она сейчас испытывает к тем, кто лишил её семьи.

— Ну, смотрите мне, — пожурил он разом её с Петром. — Чтоб оба дальше слушались меня беспрекословно! Иначе выгоню из отряда! И ещё оружие отниму! Но прежде штаны спущу и…

— Перед урками? — усомнился Панасюк-младший.

— От ты неугомонный, — отмахнулся от него Азаровский наиграно. — Тя хоть как звать — мне величать?

Девчонка с ружьём взглянула на него так, что аж защемило сердце.

— Юлька…

— Часам не Тимошенко?

— Та ни — Тарасэнко…

— Вот и познакомились, а я — майор КГБ — из Беларуси! Валера… Азаровский — моя фамилия…

— Москаленко, а не москаль, — вставился Тарас. — Капитан СБУ.

— Онищенко, старший прапорщик — военнослужащий…

— Апанасиха — уборщица… — рассмешила женщина девчонку.

С Петром она уже познакомилась — вольный стрелок. Одно слово — безотцовщина. Так теперь и сама была такая. А и отряд "партизан" тот ещё — и контингент соответствующий, но никак не военному делу.

Задание осталось прежним — нагнать часть колонны бронетехники с "гастарбайтерами" ещё до Ровно, и атаковать без подготовленной позиции на марше.

Их снова обстреляли — на этот раз из перелеска, но они не стали останавливаться — время уходило. Часы таяли, до рассвета оставалось всё меньше и меньше. Уже рассвело, хотя и без того не сказать: было темно, однако звёзды на небе стали стремительно гаснуть, а где-то вдали на востоке уже поднималось марево, напоминая солнечное зарево поднимающегося огненного диска из-за дальнего горизонта.

В России по множественным часовым поясам давно наступил день, а здесь на Украине люди ещё только провожали ночь, встречая предрассветный час с трепетом в сердцах, не ведая, какими новыми бедами грозит, а непремённо обернётся для них. Уж кучки "партизан" при "Тунгуске" и "Акации" наверняка.

— Вижу цель, — зашёлся в неистовом крике Москаленко.

Онищенко сбавил обороты, а вслед за ним и импровизированная колонна техники вплоть до САУ в хвосте.

— Ты чего кричишь? — наехал на него Азаровский — и пока на словах.

— Ты сюда глянь, Валера…

— От холера! — выдал майор на-гора.

На мониторе РЛС определилось множество мелких целей, отражающихся точками, от коих исходил сигнал. То, что это "гастарбайтеры" сомневаться не приходилось. Аппаратура зенитного комплекса зафиксировала их. Они находились всего в паре километров и не двигались. Статичность подтверждалась.

— Неужто окопались, выставили заслон блокпостом?! — не поверил своим глазам Азаровский.

Всё-таки одно дело электроника, и совсем другое, когда это увидишь воочию собственными глазами. Также было очевидно: противник не засёк их.

— Может, объедем стороной? — предложил Онищенко.

— Опять? А если это укреплённый карательный отряд? Что скажешь на это мне?

— АЭС — Ровно…

— Криво!..

— В объезд?

— Ага, ща… — не уступил Азаровский. — Прямо! И никуда не сворачивать!

Он вызвал лейтенанта к себе в "Тунгуску". На пару с ним и решили, как действовать дальше. На то и командиры — один САУ, иной — всего отряда "партизан".

— Пехоту располагаем по краям дороги с миномётами, а сами идём в лоб на таран…

— Ну ты блин, самоубийца! Одно слово — камикадзе! — пожурил Азаровский лейтенанта. — Без разведки никак! Следует разведать, что там, да и как — какой численностью противостоит противник и обладает оружием в наличии! А то, что орудиями — не сомневаюсь! Другое дело, какой бронетехникой — лёгкой или тяжёлой, а то и самоходной! Так что шустрить будем мы на зенитки, а ты шерстить — работать по целям!

На том и сошлись.

— Все лишние за борт! — озвучил далее майор.

— Кто — конкретно? — настоял капитан на озвучении поимённо тех, кто являлся балластом в самоходной зенитке.

— Бабы, а девки — в первую очередь! Во вторую — молодёжь и старики!

— А хрен те в зубы! — вспылила Апанасиха.

— И я не выйду! — упёрся рогом Пётр.

Юлька поддержала их.

— У нас всего четыре боевых позиции! Мешать будем один другому! — сказал, как отрезал Азаровский.

— Вот и высадите нас с ней ближе к посту, — заявил Панасюк-младший.

— Да чтобы я вас и под носом у врага… — разошёлся Азаровский. — А ну брысь! Я кому сказал: пошли вон! Кыш…

Даже силу применил. Девчонка попыталась захныкать — не вышло. Её затея не прошла. А следом майор избавился от парня.

— И только попробуйте мне забраться обратно…

Тщетно. Уговоры не возымели должного эффекта воздействия на детвору, едва Онищенко газанул, срываясь с места, сверху на броню что-то грохнулось. Что, а точнее кто — сомневаться не приходилось.

— Сукины дети! — сдали нервы у Азаровского. — Шибко не гони, Онищенко, сбросишь их, когда скажу…

— Угу, сделаю, командир… — заверил "старый" прапорщик.

Поддерживая связь с экипажем "Тунгуски", лейтенант знал их каждый шаг, отметив предварительно у себя на карте приблизительное место расположения блокпоста противника, сняв показания с РЛС у Москаленко. Ошибка в его случае, могла стоить жизни экипажу самоходной зенитки.

— Приготовились, — отдал он последние наставления бойцам собственного экипажа по приведению в боевую готовность 152-мм орудия, развернутого в сторону противника.

С восходом солнца визуальный контакт стал более чётким, оно поднималось за спинами "партизан", из этого следовало: противник не сможет прицельно вести стрельбу по ним, будет ослеплён отчасти небесным светилом. Даже такой нюанс придавал немало уверенности в собственных силах.

Следя за действиями "Тунгуски", лейтенант уловил момент небольшого замешательства. С брони на землю полетела детвора. Онищенко знал своё дело, умеючи избавился от них, стараясь не покалечить Петра с Юлькой. Те сразу залегли, а затем чуть приблизились ещё к позициям противника. То, что там располагались именно "гастарбайтеры", а не военные, было заметно по их ляпистым комбинезонам оранжевого окраса.

Одно БМД развернулось стволом с 30-мм орудием в направлении движущейся на скорости к блокпосту самоходной зенитки, изготовившись в случае необходимости произвести стрельбы прямой наводкой.

— Огонь! — скомандовал лейтенант, вжимая голову в плечи.

"Акация" содрогнулась в районе орудия, исторгнув облако дыма от порохового заряда в момент вылета снаряда из ствола, обозначая себя очередной целью на местности для противника, и точно такое же облако возникло вблизи блокпоста гастарбайтеров, но в виде разрыва.

Внеся необходимую поправку, лейтенант приказал произвести повторный выстрел, не собираясь менять позиции. Расчёт оправдался, снаряд лёг точно в цель. К тому моменту к блокпосту подлетела "Тунгуска" и дала короткую очередь по БМД, свернула в сторону, произведя отвлекающий манёвр.

У блокпоста засуетились — издали было видно, как силуэты в оранжевых робах спешат занимать боевые позиции. Кто-то забрался на броню, а кто-то и внутрь.

— Смена позиции, — объявил лейтенант, наказав применить вместо осколочных снарядов кумулятивные.

— Ты чё, командир! Какая нах… замена! У нас барабан! Тут работы на час! — запаниковал наводчик.

— Отставить! Продолжать вести огонь в прежнем темпе и режиме.

Изменив позиции, экипаж "Акации" избежал больших неприятностей. По месту их прежней дислокации ударили орудия аналогичного калибра.

— Да тут целая батарея! — дошло до лейтенанта: нарвались.

Что уже было отмечать экипажу с "Тунгуски". За ними гнались на БМД и БМП, поливая из 30-мм орудий и крупнокалиберного пулемёта.

У "партизан" самих имелся НСВТ, взятый на прокат у лейтенанта. Но толку — в лоб не прошибить, а ещё попасть следовало. Лучше бы расположились с ним в укрытии. На будущее урок — без подготовки позиций для отходного манёвра не вступать в бой с превосходящими силами противника, и лезть на рожон чревато.

Про детвору никто и не вспомнил в тот момент, а зря. Их даже противник не брал в расчёт. Это стало большим просчётом с их стороны. И откуда только у Петра гранаты взялись, а парень оказался не промах и запасливым. Сам применил одну, а иную — боевая подруга. И разом выстрелили, валя наземь тех, кто посыпался с подбитой бронетехники. Тут уж и Азаровский кинулся к НСВТ наружу, показавшись по грудь из башни, а Онищенко повернул вспять "Тунгуску", следуя вновь в направлении блокпоста.

Майор стрелял наверняка короткими отрывистыми очередями, опасаясь ненароком повредить оружие, но больше зацепить детвору. Всё-таки был обязан им жизнью.

— Чтобы мы делали без них? Вот дети пошли, а сохранились нормальные в глубинке! С городскими "хакерами" не сравнишь! Просиживают всё своё время за "комами" в локальных сетях, участвуя в электронных битвах! — отметил майор про себя.

Подбирать их они не стали, оставив детвору далеко позади, следовало произвести очередной манёвр при налёте на блокпост и выбить оттуда артиллерию — не самоходную. Там оказалась батарея обычных гаубиц.

— И где угнали, а разжились пушками? — явилась полной неожиданностью данная новость.

Похоже, масштаб трагедии изначально не был осмыслен ими — насколько всё серьёзно и плачевно для людей в зоне будущего отчуждения. Таких групп, за которой охотился Азаровский с Москаленко с момента столкновения на "железке", оказалось прилично, и занимали собой территорию. Возможно не только Украины, просто здесь им было проще всего развернуться подобным образом. Сопротивления практически никакого. Более или менее нормальные военные базы на территории Крыма и Одессе. На полуострове вообще стоял Черноморский Флот России, а при надобности могли подойти дополнительные силы из Новороссийска. И перекрыть узкий перешеек между Чёрным и Азовским морями. А там при успешном развёртывании союзных сил даже отбросить противника за Днепр, или вовсе не допустить перейти.

Как же предупредить, когда некогда — кругом шныряют "жмурики" с "мудаками" в обличие гастарбайтеров. И вооружены так, как только мечтали разрозненные группы "партизан".

Помощь пришла, откуда не ждали. Кто-то ещё имел зуб из военных людей на тех, кто засел у блокпоста посреди автомагистрали, ведущей на Ровно. Похоже, те, у кого "гастарбайтеры" разжились наглым образом артиллерией.

Из кустов прогремел пушечный выстрел. Один, второй, третий… и они также зашевелились, расчёт полевой гаубицы менял спешно диспозиции. Их прикрыли "партизаны" на "Тунгуске", а тех самих — бойцы сержанта Нечипорука, применив оба 82-мм миномёта переносного "Поднос" и автоматического "Василёк".

Бой практически был завершён, противник атакован планомерно со всех сторон. Не подкачал и лейтенант со своим экипажем "Акации". Они произвели ещё порядка около пяти выстрелов и три легли в цель.

Теперь можно было поднимать пехоту и выстраивать в цепь. Но жертвовать людьми Азаровский не торопился. К тому же очутились в непосредственной близости от блокпоста, и сам надавил для острастки ещё раз на гашетку НСВТ.

Работа была сделана. Противник разбит. По территории блокпоста и за его периметром продолжалась наблюдаться небольшая активность, но организованного сопротивления не последовало.

Экипаж самоходной зенитки ворвался в расположение противника. Все невольные зрители в стороне, кто, полагаясь на собственное зрение, а кто и прибор многократного увеличения, ожидали: последует повальное уничтожение гусеницами недобитых "жмуриков". Но даже выстрелов из огнестрельного оружия не дождались — табельного предназначения.

В исполнении Азаровского следовали простые удары в затылок прикладом "СВУ-А". Патроны он не тратил, но почему не воспользовался ножом, перерезая глотки, ведь оживут — не сомневались ни уголовники, ни солдаты при них, ни даже те бойцы-артиллеристы, что вовремя объявились на поле битвы с "гастарбайтерами".

Майор КГБ знал что делал, а творил. "Жмурик", лишённый микроскопического электронного прибора, загнанного ему наймитом в затылок, недееспособен, и можно считать — убит. Поскольку оживать не спешил, а Азаровский не пробовал воскресать человека, да и заморачиваться такими неуместными вопросами в боевой обстановке.

Противник — он и есть противник. Враг, как ни крути, коль взял в руки оружие и начал стрелять всех иных людей без разбора, начиная от детей и заканчивая стариками. Так чего его щадить.

— Пощады не будет… — вызверился Азаровский на них.

Настало время знакомиться с новобранцами. Артиллеристов оказалось не так уж и много, но всё же хорошо, что они примкнули к ним, будет, кому стрелять прицельно из "Василька" и "Подноса". А это как ни крути, при наличии противотанковой пушки "Спрут-Б" калибра 125-мм, уже маленькая батарея получается. Да и снаряды нашлись в ящиках у гастарбайтеров с блокпоста. А также ещё одно орудие, которое можно было при желании довести до ума, если заменить кое-какие детали. На ходу вряд ли, но грех бросать, ещё пригодится. Это не просто бой, а война. Противник подготовился, а вот они к столкновению с ним нет, и начинали практически с нуля, как во времена Второй Мировой войны. А здесь на Украине похоже началась Третья по счёту…

И у "партизан" — каждого из них — были свои счёты с "гастарбайтерами". Все они имели зуб на "жмуриков" и "мудаков" с наймитами. О коих пока толком ничего не знали, лишь, что те являются их создателями, и руководят ими. Но как — загадка. И разгадка ближе не становилось, поскольку никому пока ещё не удалось добраться ни до одного из исполнителей среди нейтронов.

 

Запись N15

— КАТАСТРОФА —

— Обезьяны им померещились! Сами они! Вот же где психи ненормальные! И выпускают же таких из клиники под видом здоровых людей! Да они больные — все! Им самое место в больнице — психиатрической! — вспылил капитан, когда в очередной раз зазвонил дежурный телефон.

Рука потянулась вместо трубки аппарату связи в ином направлении — кобуры. Дежурный выхватил табельное оружие, казалось: размышлял про себя. Возможно, что у него было два варианта развития ситуации: выстрелить в надоедливый аппарат или…

Второй вариант отринул сразу, притом, что приставил дуло к виску и… почесал над ухом. Быстро опомнился, проверил обойму, а в ней наличие патронов.

Что он затеял в продолжение, толком не мог осмыслить и сам, а уж разобраться во всём, что творилось кругом в городе и подавно. Он практически остался один в МУ" С. О. Р." ФСБ.

Кто-то не выдержал дребезжания звонка и заявился в дежурную часть. В недоумении уставился на капитана.

— Ты чё творишь, а? Работать мешаешь? — не выдержал сотрудник.

— О, — спохватился капитан. — Ты-то мне и нужен, прапорщик!

Гость являлся дежурным на входе в здание местного отделения ФСБ вместо сторожевой собаки.

— На кой? Скучно одному? Так заведи себе бабу или собаку на худой конец!

— Ну ты, не очень-то, зоофил!

— Да, не Филипп я, а Витёк! Ну и что, что моя фамилия — Дроздов! Так я даже не однофамилец того, кто ведёт передачу "В мире животных"! А не то что родственник!

— Слышь ты, родственник, блин! В отделе никого кроме нас, а к нам постоянно идут запросы на вызов! Ты бы не мог…

— Заменить тя здесь? Запросто! — надоело прапорщику торчать в вестибюле на твёрдом стуле, то ли дело в кабинете дежурного офицера на мягком кресле при наличии дивана. Самое оно для дежурства — и лучше не надо, а пока что не дано.

— Ага, ща, разогнался, а размечтался! — воспротивился капитан, намереваясь послать прапорщика и не просто куда подальше, а явно с каким-то нехорошим заданием.

— Сам! Я никуда и шагу не сделаю из здания! Моя работа сидеть здесь!

— От ты пёс цепной! — не сдержался в продолжение завязавшегося спонтанно разговора капитан. — Тут всего-то дел на копейку и по времени на пяток-другой минут! Только съездить туда и обратно! Неужели не хочешь размяться и развеяться? Тебе что и предстоит сделать — прокатиться на дежурной машине по городу до зверинца и обратно!

— А чё я там забыл или не видел?

— Зверей, то есть животных… — выдал на-гора капитан. — Ты же помнится у нас охотник, если мне не изменяет память?

— Ошибаешься, капитан. Завязал я с этим делом… давно…

— А чё так?

— Не твоего ума дело!

— И всё же, что случилось? Почему сразу не сказал? Мы же своих людей не кидаем… в беде!

У прапорщика наболело — капитан зацепил больную тему для него.

— Ну, я слушаю…

— Да подними ты трубку… — раздражала она ничуть не хуже прапорщика, чем капитан.

Тот так и сделал, но даже не стал прикладывать к уху, вновь вернул на аппарат, обрывая звонок.

— Вот и всё — слушаю…

У прапорщика от удивления округлились глаза.

— Давай-давай, не стесняйся, всё только для тебя, — присовокупил капитан, играя на публику.

Прапорщик и впрямь повёлся, решив: разговор с ним по душам капитану важнее сейчас чем ответ на экстренный вызов по дежурному телефону горячей линии с гражданами.

— А если там чего случилось?

— Да что там может случиться в городе, когда я на дежурстве! Все уже сотрудники на выезде! А кого надо — дома побеспокоил! Так что не беспокойся за меня — у меня всё в порядке, зато у тебя… Выкладывай на чистоту свои проблемы. В чём они заключены?

— Одна и…

— Ну-ну…

— Срамно сказать, а стыдно…

— Ясно — с бабой…

— Ей — женой…

— И…

— Доохотился я на животных, в то время как на неё сосед — и гад такой не только глаз положил, а и…

— Ну ты бы то же самое сделал ему…

— Чё?

— Я говорю: на твоём месте засунул бы его в камеру к уголовникам и… Он бы перестал являться мужиком! Дошло? И вся проблема!

— Не смог я…

— Что? Пойти на это?

— Нет, с женой после него…

— Брезгливый чё ли нашёлся?

— Нет, но она изменила мне…

— И чё? Не ты первый, не ты последний! Подумаешь, наставила рога! Так не олень!

— Да это ладно, капитан. Хрен с ней и соседом! Но я после этого не смог больше охотиться!

— Из-за неё?

— Да не, животных стало жалко…

— Чего? Кого именно, а конкретно? И охотился на кого?

— Оленей и…

— Хи-хи… — не сдержался капитан. — Прости, я не хотел. Продолжай…

— У меня ж всё квартира завешана оленьими рогами и…

— Ох-хи-хи… — согнулся при этом в три погибели капитан. — Спокойно…

Сразу и не уяснишь подвоха: последняя фраза им была адресована прапорщику или себе лично. Не стал переходить на личности.

— Ну вот, я так и знал… — смутился прапорщик. — Смеяться будете…

— Ну ты олень, блин!.. — всё ещё продолжал держаться за живот капитан. — Иди! Извини, что побеспокоил…

— Да это я вас, капитан…

— Хотя стоп! Погоди! Не спеши! Хочешь вновь стать настоящим охотником?

— Даже и не знаю…

— Есть неплохой шанс, если то, что мне сообщили — правда… Один аноним…

— А что?

— Да из зверинца вроде как сбежали какие-то хищники, покинув самовольно вольеры. На людей напали. Есть жертвы! Правда информация не подтверждённая, может оказаться дезой, но если нет, ты понимаешь меня?

— Нет, товарищ капитан…

— Зверюг придётся пострелять! Терь дошло, прапорщик?

— Кажется, но…

— Считай это задание тебе моим подарком! А с женой — мой тебе совет — разведись! Не стоит она того, чтобы ты мучался из-за неё! И соседу морду набей, а лучше то, что у него промеж ног торчит! Двинь ему туда один разок, как следует ногой, чтобы он свои гениталии яйцами выплюнул через рот! А лучше вставь на место глаз! Ну же, прапорщик, соберись! Возьми себя в руки! Ты ведь не только мужик, но ещё и офицер ФСБ при исполнении служебных обязанностей! След… — бросил уже вослед ему капитан.

На душе сразу отлегло. Всё лучше, чем самому туда ехать, пусть и посреди бела дня, но кто знает, ведь выстрел слышал тогда, когда оборвался голос назойливого анонима.

И снова этот треклятый дежурный аппарат горячей линии заставил содрогнуться капитана.

— Дежурный по отделению ФСБ на связи! Слушаю! Говорите…

В ответ какое-то пыхтение, благо не молчание, и последовавший за ним крик подобный на вопль…

— Макаки? — не поверил тому, что услышал капитан. — Совсем психи обнаглели! Ну ничего, прапорщик живо их поставит там всех на место! Покажет им на него!

В трубке в продолжение послышались короткие гудки. Произошёл обрыв связи по вине того, кто побеспокоил капитана. Он не верил, что обезьяны могли сами позвонить, набрав номер горячей линии — даже цирковые. Без человека никак. Значит, дурачился грёбаный аноним.

Капитан всё-таки решил выйти и немного проветриться. Хотя бы открыть окно и подышать свежим воздухом, а то что-то запарился он сегодня. И день выдался какой-то дурной, если не сказать больше — сумасшедший.

— Неужто сон в руку, — вспомнились капитану ночной кошмар, а толком вспомнить не мог. Воспоминания из сновидения приходили урывками по мере поступления звонков. — Так недолго и самому превратиться в психа! Нет, всё, решено: беру внеплановый отпуск — неделю и на природу в лес на рыбалку и охоту! Но без удочек и ружья, зато с "боеприпасами"! Оттянусь, как следует, и можно вновь будет приступить к нелёгкой работе! Кстати, а чем занимается моя жена, когда я нахожусь на работе — особенно в ночные смены?

Он вспомнил, что она у него домохозяйка — по его мнению — бездельничает днями, и должна же чем-то занимать себя. Поскольку её уловки не проходили, когда она подсовывала ему готовые полуфабрикаты из магазина, заявляя: целый день готовила сама для него. Не идиот же — а офицер ФСБ — сразу подмечал всё, что не так, а когда врала. И постоянно.

Даже ощупал рукой волосы под фуражкой на предмет наличия неровностей подобно пробивающимся рогам.

— Зараза! — неожиданно для себя выдал он сам. — Попалась! А я-то дурак думал: она с подружками целый день болтает, поэтому телефон и недоступен! А сама в это время наставляет мне рога! Приду домой набью всем соседям морды! Уж оттянусь, так оттянусь — мало никому не покажется! Я им устрою!..

И впрямь без воздуха никуда — голова закружилась, а сознание затуманилось. Только бы не выпасть, пусть и со второго этажа в клумбу, всё равно неприятно, даже если посадка получится мягкой.

— Ой… — распахнул капитан окно и… остолбенел, впадая в ступор. Поглядеть и впрямь было на что, он даже забыл, что собрался подышать воздухом…

* * *

Прапорщик чуть ранее укатил, чем капитан догадался проветриться, почувствовал себя настоящим человеком. Ещё бы, ведь отправился кататься по городу не на отечественной машине, а на иномарке, да ещё с включенным спецсигналом. Что в его случае было не только верхом наглости, но и безумства. Однако подвоха сразу он не уловил. Притом, что что-то было не так. Город в час-пик опустел, когда в это время люди обычно сплошным потоком возвращались с работы. На улице лишь мелькали отдельные прохожие, да и те шарахались в подворотни, убегая с дороги дежурного авто сотрудника ФСБ.

К чему бы это, а с чего? Всё ещё не укладывалось у прапорщика в голове, он продолжал наслаждаться своим положением, едва опомнился, и остановился на светофоре, реагируя на красный свет, вспыхнувший на его пути. Хотя бы мог продолжать движение, никто ему не мешал — ни пешеходы, ни иные автолюбители.

— И куда они все запропастились? — покосился он на часы.

Рабочий день был закончен для многих, приближался вечер, а город словно вымер.

— Ничего не понимаю!

Да ему и по должности, а соответственно званию это не полагалось — работа собачья при пропускном режиме — стой себе, да проверяй документы или пропуска. Контролёр — благо не на городском транспорте. На нём обычно и добирался до работы. Машиной до сих пор не обзавёлся, и даже прав не имел. Вдруг опомнился. Как же сел за руль? Ведь и пьяным не был. Что же с ним такое произошло? Не затмение ли? И солнечного не наблюдалось в виду отсутствия луны, так что и им не пахло — лунным.

Наконец вспомнил, кто его отправил, а точнее послал, и куда.

— Ну, капитан! — едва не взвыл прапорщик, являясь помехой на дороге. Теперь хоть ты становись посмешищем — останавливай первого встречного автолюбителя, вытаскивай из машины и сажай в свою, чтобы вернуться в отдел. Неожиданно догадался поступить чуть иначе, а не тупить — врубил аварийную подсветку, чтобы его взяли на буксир.

Мимо на огромной скорости, не обращая внимания на машину со спецсигналом, пронеслось авто какого-то любителя дорожных гонок.

— Совсем обнаглели! — не выдержал прапорщик и выскочил. — Устроили тут чёрти что — сафари, блин, с гонками! Я покажу вам "Форсаж"! Попадись только мне во второй раз — прав лишу на всю оставшуюся жизнь! И куда только милиция глядит?

Появился патруль ДПС ГИБДД. Казалось бы, вот она удача: не журавль в небе, так и не дятел в том месте, которое было не разработано у прапорщика начальством, но близился момент расплаты. Хоть синица в руках и то хлеб, пусть и без масла, а ведь обязательно засмеют, когда всё поймут.

Прапорщик махнул им, призывая остановиться. Ещё бы платочком на прощанье при расставании.

— Ни хая се, и не понимаю!? — впал он в ступор. — Во менты дают! Хренеют!

Всё-таки изменил своё отношение к ним, посчитав с большим опозданием по времени: гонятся за тем асом, что промелькнул вперёд них перед ним и также не остановился.

— Эх, и почему я так не умею гонять?!

У него с детства мечта была стать гонщиком и обязательно "Формулы-1". А почему бы и нет, когда там даже финны становились чемпионами. И ни одного русского тебе до Петрова, а сам прапорщик был вовсе Дроздовым, а жена по девичьей фамилии Иванова. И надо же вспомнилась в самый неподходящий момент — зараза.

Рука прапорщика непроизвольно потянулась к поясу в поисках кобуры, а в нём табельного оружия, и надо заметить: вовремя. Иначе…

Прапорщик отчётливо уловил звериный рык хищного животного.

— Сафари, блин… — спохватился он. Оружие при нём табельное и небольшого относительно калибра, а не охотничье ружьё. Оно бы не помешало ему здесь сейчас. На него из-за угла перекрёстка вывернул… — Носорог!?

Прапорщик впал в ступор, прикинувшись столбом, и ладно бы, если находился на обочине пешеходного тротуара, так ведь нет же — прямо на дороге у сплошной полосы. По ней и гремел многотонный зверь.

В случае прапорщика было проще застрелиться, дабы не мучиться.

— Машина! — опомнился он, прыгнув назад в салон. А вот дверь не успел закрыть. Носорог зацепил её ненароком рогом, и… она очутилась у него на голове, продетая в окошко.

Вслед за металлическим скрежетом металла послышался звон битого стекла.

— Твою… не ругавшись… — переполошился прапорщик. Для него в жизни и впрямь наступила чёрная полоса — измена жены, утрата любимого хобби, а теперь ещё и неприятности на работе. Это уже слишком, а чересчур. — Убью, скотину… Ух…

Не успел прапорщик перевести дух, на перекрёстке вслед за носорогом появился иной более крупный зверь.

— Мать его-о-о… — затянул он. — МА-А-мА-а-ант…

Перед ним возник слон, нависнув на мгновение тенью, и… едва не раздавил, всё-таки зацепив авто, сминая ногой-столбом багажник в лепёшку.

Не сказать: для прапорщика обошлось всё более или менее благополучно, поскольку вырулил ещё один неучтённый представитель Африки — бегемот. Он-то проглот и пытался отхватить переднюю часть иномарки у прапорщика. Чем довольствовался в итоге — бампером.

— Скоты-ы-ы… — не сдержался в очередной раз прапорщик. — Ишь что творят, зверюги! Одно слово — животные! Вот я вас!..

Снова разошёлся и не на шутку, сам не помнил, как запустил двигатель, повернув ключ в замке зажигания, и дал задний ход, стараясь развернуться, да не сразу совершил нужный манёвр. Сверху кто-то прыгнул на крышу авто, оставляя вмятину от лап. И вновь спрыгнул, а затем атака с воздуха повторилась.

Это прыгали обезьяны по фонарным столбам. И ладно бы просто так, но что-то мешало им передвигаться подобно сородичам в дикой природе.

Что конкретно — прапорщик узрел мельком, отказываясь верить своим глазам. Ему почему-то вдруг показалось: его обманывает собственное зрение. Он приметил у макак оружие — табельное.

— Пи-и-с-с-тец… — затуманилось у него сознание. — Пи-и-столет…

У иной примеченной им обезьяны и вовсе оказался автомат, надетый на шею за ремень.

— Не может быть — всё это правдой! Это неправда! Они игрушечные у них — животные играются!

Их привлекли сигналы, ревущие на целый квартал, и одна из таких макак выстрелила в него. Прапорщик в очередной раз испытал шок. Лобовое стекло покрылось многочисленными пробоинами. Досталось и салону. Кресло сбоку от водителя также было изрешечено. Да чего там, одежда на плече у прапорщика пришла в негодность, и он почувствовал, как ему обожгло кожу. Получил касательное ранение. И если бы только это, а то ещё и фуражка пострадала. В ней красовалось отверстие, которое он сумел разглядеть в зеркале заднего вида перед собой.

— Ну всё, вы разозлили меня-а-а… — разошёлся прапорщик, идя на таран столба, стараясь подбить обезьяну.

Последнее, что он помнил — удар и… искры, брызнувшие не то из глаз, не то из-за того, что он угодил в кабель, отсюда и такой фейерверк, а затем вдруг стало не только тихо, но и темно. Недолго продолжалась сия идиллия для него, кто-то побеспокоил его своим воем.

"Волки!" — подкинуло подсознание прапорщику. Зрение тотчас вернулось к нему, а заодно и осознание чудовищной действительности. По дороге перемещались небольшими стайками…

— Гиены-ы-ы… — не сдержался прапорщик от выражения чувств вслух. И зря, привлёк внимание к собственной персоне. А если учесть, что и запах крови исходил от него. У него лицо оказалось залито ей — и вовсе участь незавидна.

Выводок гиен возопил так, как их сородичи в дикой природе, готовясь не то к охоте, не то к трапезе. Кинулись стаей на прапорщика.

— Пи-и-ис-с-с-т… — выкрикнул он, оборвав фразу на полуслове.

Возможно, кое-что из этого грозило ему, а возможно он искал табельное оружие, утраченное им, а вместе с ним и надежду на благоприятный исход. Всё-таки не стал сдаваться без боя — кинулся через разбитый лобовик на фонарный столб и… уткнулся лицом в чью-то заднюю точку опоры.

Тот, кому она принадлежала, естественно возмутился, и, не сразу заговорив человеческим языком. Поначалу последовал иной звук предательской направленности от испуга.

— Засранец!

— Сам! Это мой столб, — ответил тот, кто взобрался на него вперёд прапорщика. — И я первым его застолбил!

— Да не бзди ты… — пригляделся прапорщик внимательнее к тому, с кем общался, а получалось пока что с чем — задом неведомого обладателя. Неожиданно приметил у него на ремне кобуру. Потянулся к табельному оружию сотрудника патрульно-постовой службы.

— Э-э… — запаниковал тот. — Ты чего задумал?

Он решил: прапорщик собирается стащить с него штаны, поэтому и ухватился за ремень. Лягнул его ногой.

— Отвали…

И то, что так было неизбежно в их случае — обоих — случилось. Прапорщик навернулся вниз, угодив спиной на крышу авто, в то время как милиционер остался без штанов.

А тут ещё гиены и кинулись к ним. Да прапорщик оказался парень не промах. Прогремел первый выстрел. Одна из хищниц заскулила, заваливаясь на дорожное полотно асфальтового покрытия. И следом иной выстрел, а за ним третий и четвёртый…

Прапорщик на раз расстрелял всю обойму, но всё равно не всех гиен перестрелял. Одна осталась стоять, в то время как у него закончились патроны. Отсюда эти холостые щелчки подобно следовавшим осечкам. Метнул им в неё с криком:

— Граната! Ложись!..

И надо же было такому случиться: подействовало. Он угодил гиене в морду. Та сначала отвалилась на хвост, поджав его под себя, а затем дала дёру.

— Штаны-то верни, — не стал особо злиться милиционер на сотрудника ФСБ тем более в звании прапорщика, когда сам был старшина.

В ответ Дроздов предложил познакомиться, назвав свою фамилию. А тот ту, которую носил по паспорту, и досталась ему от отца, назвавшись Сидоровым.

— Сосед?! — дошло до прапорщика кто перед ним, и предстал во всей красе. — Ах ты…

— Э-эй… Ты чего, а? А-а-а… — закричал старшина.

— А ну слазь, скотина! Вниз — я сказал! Кому приказал! Лучше падай сам! — принялся его сбивать прапорщик всем тем, что попадалось ему под горячую руку, пока не схватил кое-что очень мягкое. И как оказалось: в руке у него — гиена. Он держал её за хвост, размахивая над головой.

— Сейчас же отпусти животное! Ты слышишь? Я к тебе обращаюсь, животное? — раздался какой-то до боли знакомый женский голос. И принадлежал жене.

— Это ты, За-зая?

— Ах ты, вредитель!

— Я твой муж, Зайка! Супруг!..

— Живодёр ты! А говорил: сотрудник ФСБ… — озадачилась она. — Выходит врал?

— Сама — мне! И изменяла с ним!

— А я тут причём? — пытался откреститься старшина.

— Как, когда я нашёл твою форму с пагонами у себя дома!

— Ну да, я попросил её постирать, а она…

— А я согласилась по доброте душевной! Он ведь хорлостяк.

— И трусы?

— Твои же стираю! А чем его хуже? И сам — тебя?

— Тем, что ниже званием и мент, а я силовик!

— Поэтому и срываешь зло на беззащитных зверушках?

Только теперь до Дроздова дошло: он и впрямь соответствует не только своей фамилии, но и имени — Витёк. Его жена состояла в обществе защиты животных. Так они и познакомились — в зоопарке. Вот только он тогда не уточнил, что заядлый охотник. Выходит — мстила.

— С ним изменила! Рога наставила!

— Ты сам их себе, развесив в доме по стенам, кретин! Олень, блин! — запричитал старшина, не помышляя спускаться со столба.

— Кретина я те так и быть прощу, и даже измену с женой, но за оленя ответишь мне, лось!

— Сам такой…

— Ой…

На них выскочили рогатые животные.

— Терь только держись, охотничек! — зашёлся старшина. — Они за тобой — не иначе! Явились мстить!

Прапорщик спохватился — и пока не слишком поздно. Район был знаком ему, а раз встретил соседа и жену, жил здесь неподалёку — кинулся в подворотню. Ему требовалось его охотничье оружие. Карабин — вот что сейчас заботило его больше всего. И впрямь шанс пострелять всех зверей в городе, и даже не надо выезжать в лес для данной цели и уж тем более платить деньги за будущий трофей. Обнаглел.

Во дворе также ни одной живой души, а в песочнице мимоходом заметил звериные следы. Наследили зверушки. Охотник уже знал, куда девались, шёл по следу.

Вот она родная дверь. И стучать не надо, ключи есть. Осталось открыть. Витёк ухватился за ручку и… вставлять ключ не потребовалось. Дверь сама собой открылась легко безо всякого нажима.

— Кто здесь? А ну выходи! — объявился он в прихожей, переступив порог родной квартиры. Двери комнат закрыты. Неужели воры обнаглели и залезли к сотруднику ФСБ. Им же хуже. Но нет, в зеркале трюмо Витёк краем глаза уловил низшую ветвь эволюции человечества. И в следующий миг оно разлетелось на осколки.

Кто-то выстрелил в его отражение. И кто — знал не понаслышке.

— Гамадрилы-ы-ы… — осознал он: животные устроили ему засаду, обнаружив кладбище фауны. А на их удачу явился "палач".

Витёк кинулся за дверь в ту комнату, где у него находился металлический сейф, выполненный по спецзаказу, и ничем не отличался внешне от обычного шкафа. Но прежде требовалось вскрыть, а напоролся на засаду.

Последовали новые выстрелы в исполнении той макаки, что скрывалась за шторами. И выскочила. Одного не рассчитала: обойма закончилась — в ней патроны. Поэтому прогремел одиночный выстрел, а она продолжала жать на спусковой механизм, не понимая, почему вдруг оружие в её лапах давало осечку за осечкой.

В исполнении прапорщика последовал ответный выпад и не рукой, а ногой по голому и красному заду маками. Он вышиб её из квартиры в окно. Теперь мог спокойно воспользоваться оружием в сейфе. Не тут-то было. Ему пришлось закрыться в нём от обезьяньего пахана в обличие гориллы. А с ним на пару у Дроздовых промышлял ещё и орангутанг, изучая обстановку. Даже забрался в компьютер, выясняя кое-что. И не обнаружив больше никого, они посчитали: макака вывалилась вместе с прапорщиком с пятого этажа. Скрылись.

Витёк едва не задохнулся в сейфе, заряжая полуавтоматический карабин. В руках счастливого обладателя оказалась "САЙГА 20К" соответствующего 20-мм калибра патронами.

— Вот теперь поговорим на равных! — осмелел он, меняя повседневный мундир с пагонами на охотничий наряд.

Боеприпасов хватало. Человеком Витёк был запасливым. На охоту без сотни патронов никогда не ходил, а и ножи любил, поэтому у него всегда было два. Да и куда без пистолета. Привычка по работе. Его также повесил на пояс. И запасные обоймы.

Не забыл и про раскраску лица. Одно слово — Рэмбо, правда, русского разлива. Имелся небольшой "трудовой мозоль" на манер пивного животика, да и сзади кое-что также торчало, отвисая к земле. Благо не то, что обычно проваливалось в трусы.

А тут новые гости. Испугаться прапорщик не успел, зато его жена. Это она стреножила его во второй раз в прихожей.

— Мартышка! — не сдержался он — на словах. А мог и иначе, держа оружие наготове.

— Витёк! Ты куд-куда? — закудахтала она.

— Не твоего ума, курица… — отметил он про себя. А "петухов" по долгу службы недолюбливал. — С дороги!

— Не пущу! Только через мой труп! — встала жена грудью на проходе.

— Ну что же, как будет угодно…

— Неужто выстрелишь в меня? Валяй!

Жена распахнула блузку, оголив грудь. И про лифчик не забыла, выставляя свои достоинства, которые скорее в её случае являлись недостатками.

Витёк на мгновение по обыкновению впал в ступор, иначе бы его давно повысили в звании и как минимум до старшего прапорщика, поскольку до младшего лейтенанта ему отсюда было как до звезды на небе.

У него появился выбор — дослужиться до очередного или даже внеочередного звания, либо остаться дома с женой и… отомстить ей за всё то время, которое она мучила его. А продолжала изводить, испытывая терпение.

— Ты из магазина?

— Да, Витюня!

— А в сумке чё? То, что сама приготовила для меня?

— Ага…

— И фрукты сама вырастила? Из сада-огорода припёрлась?

— Почти… С базара я…

— Базарной бабой заделалась, говоришь! А какие фрукты купила? Бананы есть среди них?

— Даже овощи — помидоры…

— А огурцы?

— Из парника…

— Это такие… длинные?

— Ага, всё для тебя ж, родной! И стараюсь!

— Вот и дальше! Бананом с огурцом обойдёшься, а перебьёшься! — убрал Витёк жену с дороги, оттолкнув прикладом оружия в грудь. — Да, и вот ещё что — приберись! А то устроила тут беспорядок в моё отсутствие! Прям не дом, а зверинец какой-то! И не дай Бог, я вернусь, а ты не готова! Убью!

— Угу… — кивнула жена, и затянула чуть слышно про себя. — У-у-у…

— Не вой, а то решу: оборотень…

— Сам ты он — в погонах!

— После разберёмся во всём…

— Че-чего, Витёк?

— Охоты…

— И охота тебе до неё сейчас? В городе страшно нос показать!

— Кому как! За тем в лес и уезжаю от тебя!

— Со зверями пообщаться?

— Да они в сравнении с тобой безобидные существа…

— За это ты и стреляешь их, или оленям мстишь, что сам являешься им, а сохатым по жизни!?

Витёк не сдержался, проверив исправность карабина. Пуля угодила в рога, разнеся череп оленя, и они очутились на его жене.

— А тебе идёт данный головной убор, — отметил он. — Вот так и ходи в нём! Носи… и не надо слов благодарности…

На том и расстались, и пока что на словах, а не официально через бракоразводный орган Загса.

* * *

При виде животного внизу, гуляющего самого по себе посреди улицы, капитан лишился дара речи. И ладно бы узрел какую-нибудь домашнюю зверушку с ошейником на шее. Так нет же, и размеры впечатляли. Одно слово — волкодав. Но довольно лохматый и выглядел как медведь.

— Превед… — выдал дежурный на-гора, вспомнив, что не выключил компьютер, поспешно ретировался, избегая визуального контакта с хищной зверюгой. А то мало ли что.

Да не судьба. В окно заглянула ворона и раскаркалась, выявляя наличие добычи.

— Кыш! Прочь! Пошла вон… — замахал на неё руками капитан, стараясь особо не шуметь и не привлекать внимания извне.

Не тут-то было. Та взлетела, и начала кружить над ним, стараясь выцарапать и одновременно выклевать глаза.

— Что за напасть… — отполз он от окна, укрываясь под стол и укрываясь стулом.

Пернатая террористка словно добивалась этого от него, принялась клевать клавиатуру, стуча по ней клювом, точно дятел. И достучалась. Капитан взял себя в руки, а в него оружие, выскочил из-под стола. Прежде чем прогремел выстрел, он узрел на мониторе экрана открытый файл на Фомина, и тут же погас. Пуля угодила в экран, выведя из строя.

На какое-то мгновение капитану показалось: пернатая мерзость намерено это сделала, а не на бессознательном уровне, заинтересовавшись странными пятнами в виде букв на клавишах.

Ворона бросилась в раскрытое окно, раскаркавшись на всю округу. Да далеко не улетела, нарвалась на точный выстрел вольного стрелка, превратившись в кучу перьев, разлетевшихся в воздухе.

— Сюда! Я здесь! — закричал капитан тому, кто избавил его от неё.

Каково же было его удивление, когда перед ним в образе охотника предстал…

— Пы-прапорщ-Ик? Это ты?

— Я, капитан. И за вами! В городе такое твориться: в двух словах и не передать…

— Неужели правда — макаки носятся по улицам с оружием в руках?

— Если бы только они — одни обезьяны… — вздохнул тяжело прапорщик. — А то и прочее зверьё крупнее их! А уж хищного сколько…

— А не проще ли нам отсидеться здесь?

— Не выйдет, капитан, я тут мимоходом заглянул в отделение РОВД…

— И чё там, а увидел?

— То, чего бы никогда не хотел…

— Погром?

— Хуже…

— Что может быть хуже?

— Убийство…

— Их там… того — этого…

— То-то и оно — растерзали, звери! Одно слово — животные! А те ещё скоты!

— Что же это такое твориться, а может быть?!

— Сдаётся мне: это всё напоминает эпизод из фантастического фильма, когда обезьяны захватили планету, населённую людьми и…

— Нет… — отказывался верить капитан: животные в один прекрасный момент стали умнее людей, объединившись против них. — Нереально! Не может быть… вообще такого в природе!.. Абсурд!..

— Ага, ты на улицу выгляни, и сам во всём лишний раз убедишься, а лучше прогуляйся…

— Чего я там не видел? Когда мне и здесь неплохо, к тому же я не могу покинуть свой пост! Офицер…

— А я кто?

— Ты — прапорщик…

— Типа — не рыба, не мясо — полуфабрикат?

— Я этого не говорил! Найди майора! Он тот, кто выручит нас из беды!

— А почему не полковник?

— Да что может этот старик? И надоел уже до чёртиков!

— Бунт! Переворот?

— Он за окном, Витёк! Очнись! Это — конец света!

— Не сказал бы…

— А что, Дроздов?

— Он у меня в штанах — и кому грозит — жене!

— И что ты говоришь, а чуть ранее мне утверждая: у вас с ней нихрена не получается!

— То было до того, как я отправился в зверинец…

— А что изменилось с той поры, прапорщ-Ик? Тем более за столь короткий промежуток времени?

— Мир — и моё мировоззрение с мировосприятием!

— Надо же, как заговорил! А ума хватило на такие заумные слова? Где нахватался?

— Там, капитан, куда боишься высунуть нос из кабинета. Прощай!

— Чего? А как же пост? Я запрещаю тебе покидать его!

— Поздно, сам отправил разбираться с животными…

Знал бы Дроздов, что ему придётся столкнуться не только с ними, а ещё и иными суррогатами из числа тех, кто носил обозначения на робах оранжевого цвета с буквами "Ж" и "М", особо не суетился. Город был обречён. Круг замкнут. Наблюдатель заменивший исполнителя пошёл на крайние меры по выправлению ситуации в секторе его новой ответственности. К тому же не мог допустить провала операции. Рядом располагались две атомные электростанции и практически на одном удалении: одна в северо-западном направлении, иная — юго-восточном. И заняться ему вплотную ими мешал ликвидатор, вошедший в контакт с местной властью. Поэтому в первую очередь охотился за ней, чтобы добраться до него. Иначе провал неизбежен.

К городу уже приближался состав из азиатского региона, откуда были набраны для работы в России — таджики, узбеки, киргизы и туркмены, представляя собой "гастарбайтеров", а на деле новую партию суррогатов. И каждый из них являлся примитивным солдатом апокалипсиса при наличии миниатюрного блока памяти подконтрольного наймитам из числа нейтронов. Их хозяином должен был стать наблюдатель в Брянской области, и пока что они вне зоны доступа его сигнала по которому вводились в строй, выполняя всё в точности подобно марионеткам в кукольном театре. И роли заранее распределены, осталось лишь потянуть за ниточки — и запутанный клубок распутается, оплетя новые рубежи будущее зоны отчуждения. И в одиночку ликвидатору Армии Союза не справиться с ними, даже если его поддержат силовые структуры. Пока они разберутся сами, что к чему и от них в армию поступит приказ о том, что казалось полным бредом, будет слишком поздно что-либо изменить и ситуацию людям уже не выправить. Клоны непременно одолеют их. А на карте мира появится новое образование страны будущего, откуда начнётся захват ресурсов необходимых нанотехам для создания армии нового поколения способного применить нанооружие, против которого ядерное окажется простой игрушкой сродни спичек в руках шаловливого ребёнка.

Однако в умах людей ещё теплилась надежда: они стали свидетелями необычного явления, словно на животных снизошло какое-то затмение, а и на гостей из стран ближнего зарубежья. На вокзал прибыл первый эшелон. Контейнеры вскрыли рабочие в оранжевых жилетах — как по команде. И оттуда стройными рядами повалили "гастарбайтеры". На город нахлынула новая волна суррогатов в соответствии с планом "Шквал". Вместо орудия труда у всех при себе имелось в наличии автоматическое оружие. Десятки контейнеров были заполнены до отказа стоящими "жмуриками" с буквами "Ж" на комбинезонах. И только немногие из них носили иную букву русского алфавита "М". И оружие у них мощней и грозней — за спиной РШГ, а в руках снайперские винтовки.

Не хватало техники, многие горожане успели выехать за город. Всё-таки лето, а это пора отпусков, да и многие жили за городом в частных домах, а порой и просто обитали на дачах, либо деревнях. Да переполох с животными. В итоге в наличие остались автобусы и маршрутные такси. Ими в первую очередь и занялись гости с юго-востока.

Поэтому те, кто остался в городе, надеясь отсидеться по домам или рабочим местам в силу работы по сменам, уже успели позавидовать тем, кто оказался умней их, избегая загодя невиданной трагедии.

"Гастарбайтеры" занялись созданием беспорядков, вместо их устранения, что было привычно, а ныне видеть необычно. И главное разочарование впереди. Город можно было считать потерянным для России — его оккупировал неведомый противник. И все, кто не принимал новые порядки, подлежали нейтрализации, но не всегда телесно. Наймитам требовались те обыватели-обитатели из городского населения, кто руководил в городе. Их они обращали в жалких рабов, клеймя суррогатами уровня "топоров" — тупых рабочих. На их одежде — оранжевых жилетах, используемых взамен пиджаков — повсеместно появлялась иная буква алфавита "Т" на груди со спиной, а на каске или повязке — "Р".

В Брянске начался обратный отсчёт времени по старому летоисчислению, уходя корнями в тёмные века средневековья, когда процветало рабство и холопство.

 

Запись N16

— ДИВЕРСИЯ —

Азаровский по обыкновению первым проявил инициативу, знакомясь с новым пополнением "партизан".

— Кто такие, и откуда? — поинтересовался он.

Артиллеристы уставились на него вопросительно. Знаки отличия на форме майора КГБ говорили сами за себя, да и надпись большими белыми буквами на тёмном фоне его широкой груди "Алмаз" с обозначениями красно-зелёных треугольников на берете, указывали кто он такой и откуда.

— Неужто оттуда?! — не поверили артиллеристы.

Капитан СБУ быстро расставил всё на свои места. Знать они объявились у блокпоста неведомого врага неспроста, ими проводилась какая-то совместная спецоперация по нейтрализации группы "живодёров" и "мародёров".

— Как-как ты их обозвал? — заинтересовался майор.

— Соответственно их буквам алфавита на робах, — уточнил Косяченко.

— Косяк, стало быть, и вышел у вас в части, как и у нас… — Азаровский осёкся. — Да и не важно, а то, что вы нужны нам, также как и мы — вам!

Он в двух словах коротко обрисовал ситуацию с появлением на Украине странных типов, коих они именовали несколько иначе в "партизанском" отряде — "жмуриками" и "мудаками". Но им понравилось то определение, какое противнику дали артиллеристы.

— Много вас таких вольных стрелков или…

— Все здесь… — выдал подполковник Косяченко, являясь в недалёком прошлом командиром батареи. На вооружении у них состояли те же пушки, какой они орудовали по блокпосту противника, выводя из строя свои же орудия там у них.

Помимо тяжёлой артиллерии и подбитой бронетехники у "гастарбайтеров" по обыкновению хватало автоматического оружия, а к нему обойм с патронами. Разгрузки им заменяли многочисленные карманы комбинезонов.

Первыми, кто догадался обтрясти их, оказались уголовнички. Что стало полной неожиданностью для Косяченко.

— Мой косяк, — подтвердил Азаровский. — Взял грех на душу — их с собой. Понимать… твою должен! Каждый человек — нормальный, а боец — на вес золота!

Деваться и впрямь некуда. Самих артиллеристов, как артистов погорелого театра, благо передвигались не на кибитке, а имелся грузовик, предназначенный для транспортировки "Спрута" и снарядов к нему.

Грех бросать те, что даже не подходили калибром, в случае необходимости пригодятся для минирования дороги и прочего в том же духе и по роду занятия. "Партизаны" те же диверсанты, но на родной земле, где им знаком каждый клочок. Не стали исключением и артиллеристы. Подполковник Косяченко был родом из-под Ровно. Данное известие порадовало Азаровского, поскольку майор не собирался уступать тому пальму первенства командира вольнонаёмного отряда. С подполковника хватит и "артиллерии" за глаза. А уж устраивать диверсии — его прерогатива — спецназовца. Тем более что за плечами не одна горячая точка и Афган значился первым в его героическом списке. Там он получил свою первую медаль, а заодно ранение и внеочередное звание.

Но о том не хотелось сейчас вспоминать, поджимало время, требовалось торопиться.

— Как давно "гастарбайтеры" атаковали вас в части, и где это происходило? — пригласил Азаровский Косяченко присоединиться к нему внутрь "Тунгуски". Уборщице пришлось освободить ему своё место. И вместе с молодняком, отправились к артиллеристам. Те тут же припахали Петра к работе по сборке пушки. И уложились за полторы минуты.

— Быстро… — отметила Апанасиха со знанием дела, чем удивила орудийный расчёт. — Обычно на это уходит минуты две — по нормативу! А готовность к стрельбе, у вас какая — за минуту справляетесь?

Сюрприз на сюрпризе. Чем ещё могли "партизаны" удивить артиллеристов? Ах да — детвора и боевая оказалась у них. Сами всё видели.

— Где научились?

— В бою… — обрубил Панасюк-младший разговор, не желая особо распространяться по данному поводу. И без подсказок было понятно из-за чего. И девчонка того же примерно возраста по той же причине трётся рядом с ним. Даже зеки уяснили: им не следует цеплять их — самих зацепят в ответ и так: мало никому не покажется.

Пока люди в отряде "партизан" знакомились с пополнением, Азаровский на пару с Москаленко при содействии Косяченко выяснили: у них есть реальный шанс опередить колонну "гастарбайтеров" продвигающуюся не столь стремительно, как они думали поначалу, в направлении Ровно — точнее АЭС, поскольку путь постоянно приходилось преодолевать с боями по воинским частям и сёлам. "Партизаны" могли срезать, но для этого придётся идти по бездорожью, хотя если учитывать в каком состоянии на Украине находились дороги — всё равно, что их не было — отсутствовали как таковые, а наблюдались лишь жалкие признаки далёкой цивилизации.

Решение было принято молниеносно, и предварительный маршрут следования с направлением проложен по карте Косяченко.

— Ровно, так Ровно… и поедем, а не криво, как… сами знаете — кто… — озвучил всеобщую мысль вслух Азаровский. — От винта! По коням! Погнали…

Марш-бросок предстояло осуществить приличный. Топлива в баках должно хватить, даже удружили артиллеристам, пополняя опустевший бак грузовика. Все понимали: это билет в один конец и для всех одинаков — назад пути нет. Впереди бой и не такой лёгкий, какой случился у них у блокпоста. Атаковать колонну "гастарбайтеров" придётся без подготовленной позиции на марше. И лишь Косяченко был уверен: им удастся осуществить задумку Азаровского на 100 %.

Он то и дело дорогой вносил необходимые корректировки, спрямляя углы, стараясь держаться прямой линии. Ровно им ни к чему — город с людьми обречён. Главное не допустить противника к АЭС. И чем больше о том думал Азаровский, тем темнее становилось его лицо. Душу терзали сомнения. А правильно ли он поступает? Ведь люди — и там немалое население! Если "живодёры" с "мародёрами" доберутся до них, страшно представить, чего может случиться — катастрофа. Город перестанет существовать — нормальное население в областном центре. Это же сколько "живодёров" наделают там те, кто не шёл у него из головы. Он постоянно видел перед глазами те тёмные силуэты, мелькнувшие тогда тенями у эшелона. Кто же они такие? И откуда взялись? А уж чего творят — и подавно непонятно! Для чего или кого? Не "союзников" же из блока НАТО? Оно им надо — ядерная война под боком! Это же конец всей Европе! Она на раз окажется в жопе. С атомом — даже мирным — шутки плохи. Чернобыль как напоминание о трагедии 20-го столетия и незаживающая рана большей частью для белорусов. А он сам проживал тогда с семьёй в Гомельской области. А тут эта катастрофа — люди вышедшие на демонстрацию после аварии на пятый день, ничего не подозревая, стали падать замертво, теряя сознание. Случись нечто подобное с иными четырьмя АЭС Украины — хана. Погибнет порядка 50 миллионов по самым скромным подсчётам. Но кто знает, а если и на границе с Украиной и Беларусью аналогичному удару "гастарбайтеров" подвергнуться тамошние четыре АЭС? Катастрофа в мировом масштабе — катаклизм. Последствия будут необратимы для всего мира, а не только бывших стран Советского Союза.

— Что же происходит, а твориться?!

— А… — отвлёкся Косяченко от карты, располагаясь на месте командира "Тунгуски". — Чего случилось?

— Пока что ничего, хотя кто знает — уже, и сами всё видели, а принимали непосредственное участие, — не стал особо распространяться на счёт своих опасений майор КГБ. — Мы где?

— Вот здесь, — ткнул в карту подполковник.

— А противник? Что там твориться снаружи?

— Ничего такого, что можно было бы трактовать за активные действия неведомого врага, — вернулся с дежурного поста Москаленко на верху башни, торча по грудь из люка. — Не замечено ни одного столба дыма в прилегающих окрестностях.

— Неужто вырвались вперёд или идём параллельным курсом? А не могли разминуться? — засуетился Азаровский больше прежнего.

— Ситуация под контролем, — уверил Косяченко.

— Точно — косяк не мог выйти?

— Исключено! Я в топографии ас! Меня даже хотели перевести в штаб армии на должность консультанта, да не моё это просиживать задницу в кабинете или палатке походного лагеря! Я — боевой офицер! У меня все в роду! Я потомственный военный в хрен знает, каком поколении! Мои предки всю жизнь воевали с внешними врагами, но чтобы внутренними… не сказать: впервые! — вспомнились вехи гражданской войны при смене государственного строя. — Но чтобы вот так неожиданно и кто-то устроил оранжевую революцию с оружием в руках — верх наглости и безумства!

— Вот и я о том же, — согласился капитан СБУ. — На Юльку это не похоже.

Он намекнул на Тимошенко, ушедшую в оппозицию по отношению к Януковича как главе государства. Того поддерживал Восточный сосед, когда особу женского пола — весь Запад. В том числе и США. Такова политика домена, коим являлась братская страна. А уж история…

Кто-то и пытался нынче перекраивать её на свой лад и старыми методами при захвате власти, но поначалу жизненно важных объектов, таких как АЭС. Вот уж действительно у кого они, у того и сила, а контроль над властью на Украине. Угроза их подрыва — ядерной катастрофы — не миф и не блеф, если учесть, какие жертвы понесли люди на данном этапе в столкновении с "живодёрами" и "мародёрами".

— Успеть бы… — твердил Азаровский как "Отче Наш…", не то молитвой, не то заклинанием. Дополнительно понимал: уповать в данном случае приходится на себя, но и счастливый случай сбрасывать со счетов не стал. Каждый военный мнил себя генералом и верил в свою счастливую звезду. Майор нисколько не задумывался о погонах Косяченко. Ему было вполне достаточно и нынешнего звания. Всё равно после такого разбора полётов у него одна дорога — в отставку и либо посмертно, либо по собственному желанию в виду выслуги лет. Хватит с него, сколько можно, пора подумать и о себе — собственной семье. К тому же вспомнил про Марию…

— Святая заступница… — перекрестился Москаленко, уловив на слух имя той, кем бредил майор.

— Да я не про Богородицу, а…

Он махнул рукой. Чего объяснять и кому. Это же надо было встретить свою судьбу — настоящую любовь в жизни, и на тебе — разлука. Вот где настоящая мука.

— Сука…

Москаленко ещё раз перекрестился, становясь, все более верующим, а не только крещёным как раньше.

— Святые заступники…

Азаровский решил немного проветриться, а то что-то душно стало ему внутри "Тунгуски". Но и снаружи не лучше — пыль, поднимаемая столбом в небо на многие вёрсты — идти-то приходилось по бездорожью.

— Свидимся ли когда-нибудь ещё, Мария? — вопросил он не столько сам у себя, а у той, кого помянул ненароком капитан СБУ.

Ответа в виде знамения ожидать не следовало, но всё-таки теплилась какая-то маленькая надежда: всё, что произошло с ним до получения данного задания — неспроста и не зря. То была светлая полоса в его тёмной и беспросветной жизни, промелькнувшая лучиком надежды во мраке тьмы. И снова вернула в реальность происходящих событий.

— Майор… — раздался голос снизу из "Тунгуски" принадлежа Косяченко. — Ты слышишь меня? Азаровский…

— Да не глухой, хотя там, куда кричал мне — ушей нет! Ты явно что-то попутал… Голова вот она где у меня и находится, — забрался он с ней внутрь самоходной зенитки. — Чего звал?

— Мы почти у цели…

— Типа приехали? — вмешался Москаленко, довольно оскалившись.

— Не совсем, — принялся Косяченко объяснять ситуацию на карте, обозначив то место, где примерно находятся они, а где АЭС. — До неё рукой подать! Но нам лучше удалиться от неё подальше и встать засадой на главной дороге — ось туточки…

Никто из командирского состава "партизан" не опасался: "гастарбайтеры" удивят их и обойдут стороной. Не умели они этого делать ранее, так почему должны проявить обходной манёвр сейчас. Им проще силовым методом устранить препятствие на своём пути в лице сброда разномастного народа. И захватить АЭС.

— Знать бы наверняка, сколько у нас времени на подготовку, — отметил в свою очередь Азаровский.

— Час думаю е, а то и два… — заявил вполне серьёзно Косяченко.

— Точно — косяк не выйдет? — влез Москаленко.

— От москаль!

— Свой я — капитан СБУ.

Подполковник занялся расстановкой орудий на местности для перекрытия дороги перекрёстным огнём двух миномётов и пары пушек, всё-таки не удержался и повозился немного со "Спрут-Б". Кое-что ему удалось подправить с бойцами. Во всяком случае, не простой муляж, в качестве коего намеревались чуть ранее использовать неисправное орудие. Пару выстрелов точно сделать удастся, а уж точных или нет, как повезёт. Время покажет, оно же и расставит всё на свои места.

Пригодились и снаряды неподходящие калибром ни к пушкам, ни зенитке. Их установкой на дороге занимался Азаровский при содействии Петра и Юльки, мастеря самопальные мины. Почему именно подростков привлёк к диверсии, а не солдат — вопрос оставался открытым и интересным для всех. А выбор был сделан просто: подросткам сей навык ещё пригодится в этой нелёгкой жизни: они — их будущее, и ему хотелось, чтобы они были готовы ко всему. Готовил себе смену. Кто знает, сколько нынче сирот появится в отдельно-взятой стране, а таковых хватало и в богатой России. Парадокс, но от этого никуда не деться. Такова жестокая реальность, а в их случае становилось хуже не день ото дня, а час от часу и нелегче. Иной раз минуту продержаться, что жизнь прожить, когда мгновения казались вечностью, длящиеся бесконечность.

Он устанавливал снаряд боевой частью вверх, прикрепляя проволокой ручную гранату у основания порохового заряда, а затем либо делал растяжку, как в случае с последней "миной", либо как со всеми остальными тянул шнуры для ручного подрыва. Маскировал всё тщательнейшим образом.

Азаровский надеялся: ему удастся при помощи них вывести частично бронетехнику имеющуюся в наличии у "гастарбайтеров", пробивая им при подрыве "мин" днища. А дальше дело техники — той, которой обладали они — "Тунгуской" и "Акацией". И если у САУ имелось что-то порядка десятка кумулятивных снарядов, то у зенитки и вовсе ничего, за исключением НСВТ, поскольку к нему и удалось разжиться дополнительно боеприпасами. Ещё один "Утёс" установили на "Акацию", и даже грузовик. Расчётом подле третьего крупнокалиберного пулемёта был поставлен отряд сержанта Нечипорука.

Уголовники — пехота. Их задача отвлечь противника и… дальше каждый сам за себя. Могли разбегаться, куда глаза глядят. Своего рода штрафбат при "партизанах". Нет, они не струсили, но помимо автоматического оружия потребовали реактивно-штурмовые гранаты. Всё-таки противостоять предстояло бронированной колонне противника. А без гранат никуда — даже ручных, как ни крути. Удружили парочку.

— По нам не шмальните, — предупредил Азаровский, напомнив: у него "СВУ-А". Первого, кто попытается сбежать — обещал пристрелить.

С ним спорить, как вертухаем, себе дороже выйдет. Халява уверил: не подведёт. Но одно дело слова до боя и совсем иное во время него. А ещё ничего не началось, но грохот уже донёсся до них. Приближалась колонна на марше, и двигалась неспешно. И впрямь, куда захватчикам торопиться при наличии столь грозной силы, которую они представляли собой.

На горизонте возник столб пыли. Размеры впечатляли. Что говорило о большом скоплении противника на многочисленной бронетехнике.

— Да сколько же их там, а техники у них? — не сдержался Косяченко.

— Не робей, Косяк, — подмигнул озорно Азаровский. — Родина тебя не забудет!

— Она же и не вспомнит, — присовокупил Москаленко, оставаясь в "Тунгуске" за командира экипажа, поскольку пехоту "партизан" возглавил лично майор КГБ.

Ожидание было томительным. "Партизан" чуть больше взвода, а враг силён и серьёзен в своих намерениях, чувствует себя как дома — хозяином положения. Не прячется и не скрывается от прямых столкновений, напротив намеренно провоцирует их, понимая: сила за ним и не только в бесстрашных солдатах, но и оружии. А тут ещё орудия, о каких и мечтать не мог никто из командиров "партизан".

Слишком поздно Азаровский приметил реактивные системы залпового огня.

— Град… — выдал он на-гора.

— Та ни… — уставилась на небо Юлька. — Ни облачка! Буде ясно!

Петро промолчал, уловив подвох в словах майора. Всё-таки его отец был когда-то военнослужащим и почти офицером. Во всяком случае, не солдатом сержантского состава — чуть выше в звании старшины.

— Слушай мою команду, — закричал во всю грудь, наполнив предварительно лёгкие Азаровский. — Применять гранаты исключительно по реактивный установкам залпового огня системы "Град"!

Его заявление касалось в большей степени уголовников. Но и артиллеристов за "спрутами" и миномётами.

— Расхерячат они нас, как пить дать… — пересохло во рту к Онищенко.

Что уже было отмечать про Косяченко. В его представлении бой должен был завершиться при первом залпе системы "Град". Но возможно противник обойдётся и САУ. Их также хватало в колонне, и он сбился со счёту самоходных орудий, а если учесть, что в наличии имелись танки Т-72, а к ним самоходные зенитки и в основном "Шилки", а уж про БМД и БМП вовсе молчал.

"Гастарбайтеры" вряд ли станут останавливаться, просто столкнут с дороги тех, кто подорвётся на минах в обочину, и продолжат неспешно продвижение дальше, расстреливая "партизан" из башенных орудий на марше по ходу движения — всё необходимая им тренировка. Не более того.

— Это конец… — выдал Нечипорук, озадачивая солдат при нём, и продолжил. — Молвил пацан девахе засунувшей руку к нему в штаны под трусы. Та вскрикнула: не может быть! Он предложил ей убедиться на деле! Ведь лучше один раз сделать то, чем тысячу раз увидеть или услышать, а стоит попробовать…

Бойцы заржали.

— Оставить смех! За работу, оглоеды!

Цели были заранее установлены ими, а также запасные позиции для отхода на них в случае непредвиденных обстоятельств, тогда как можно было уже уходить дальше, чем они располагались у них.

— Да поймите же вы, наконец: это ещё не конец света! Нам даже будет проще в них попасть, чем им в нас! У нас миномёты! Мы на раз закроем им обзор! И знаем наверняка, куда бить, в то время как противник будет ослеплён — мы останется невидимыми за пеленой разрывов поднятой в небо земли! И к тому времени уже свалим на новый рубеж обороны!

Говорил сержант складно, но на то и солдат, а не генерал, или командир с офицерскими погонами — опыту как у козла молока, а теория тут была неуместна. Бой покажет, кто прав, а кто ошибался…

Позиция противника не была пристреляна ими, да и расчёты миномётов собраны из тех, кто имел поверхностное представление о них разве что по кадрам документальных кинохроник или фильмов о войне. Но лиха беда начала. Главное начать, а там и не так страшно будет. Хотя сейчас — не передать на словах. А и мысли с догадками путались в голове у "партизан".

Если бы у Азаровского имелся взвод бойцов из состава спецназа, ещё можно было надеяться: внезапность их конёк — они если не раздолбают колонну, то столько дел наворотят, что противник не сразу сможет двинуть дальше, а тут хрен знает кто — сборная по футболу. Да только, а толку…

Напряжение росло, а с ним и дрожь земли. Гул сводил "партизан" с ума, они не находили себе места. Казалось, ещё немного продлиться этот грохот и многие сойдут с ума до боя.

— Не стрелять! Только бы не стали стрелять раньше времени… — бормотал Азаровский про себя, разглядывая в оптический прицел "СВУ-А" тех, кто находился поверх бронетехники противника. Его мало заботило то обстоятельство, что "гастарбайтеров" там как тараканов на крошках хлеба, и хвоста колонны до сих пор не было видно. Но и авангардом не назвать. Шли компактно. — Это хорошо — проще будет валить!

— Нам их? — не удержалась девчонка от глупого и неуместного вопроса.

— Кому-то кого-то точно, — выдал майор. — Поэтому держитесь за мной, а лучше чуть поодаль! Ваша задача прикрывать меня со спины! Понятно? Не слышу ответа, а радостных выкриков типа: так точно, дяденька майор!

— Перебьёшься, — залепил Пётр.

— Вот же где Петя — и на мою голову, а то самое место, на которое чувствую: получу проблемы, а непременно заработаю! Хотя бы сами меня в пылу борьбы не подстрелите, и то ладно!

— А чё так — зато не придётся мучаться…

— Ну, спасибо те, Петя, за откровенность…

— Всегда, пожалуйста! Не обляпайся!

— Тогда и ты не промахнись, когда потребуется! Надеюсь, рука не дрогнет?

— Разберёмся, начальник…

— Давай сейчас…

— Вы ещё подеритесь, мальчишки! — вспылила Юлька.

— Спакуха, девчонки, — ответил Азаровский озорно любезностью молодёжи. — Сначала мины потом РШГ, а затем и огнестрельное оружие… И ползите прочь отсюда подобру-поздорову!

— Уж кому не поздоровиться, этим задницам с буквами "Жопа" на робах! — не удержался Петро.

— Выгоню из отряда, Панасюк! — предупредил Азаровский, назначив старшим в их паре… — Тарасенко…

Юлька оживилась. Но и Петро не скис. Ему было всё равно. Главное побольше уничтожить "живодёров". На одной стороне приклада карабина у него была вырезана буква "Ж" и за ней шёл ряд чёрточек, обозначая убитых "живодёров", а с иной "М". Список "мародёров" тоже не пустовал, но пока там было всего две чёрточки. Их он и намеревался пополнить за счёт огромного скопления сил противника.

Те стычки с "гастарбайтерами" в коих участвовали "партизаны" своего рода тренировка, они практиковались на них, теперь же настала очередь расплаты.

— Приготовились, — шепнул Азаровский молодёжи.

До растяжки в конце минного заграждения оставалось что-то около двух-трёх сотен метров, когда диверсанты залегли, вжимая головы не только в плечи, но и вдавливая лицами в траву.

Маскировка была на должном уровне. Противник до сих пор не заметил появившихся практически на открытой местности кустов правильной формы, за коими артиллеристы скрывали орудия, если не брать в расчёт алею из тополей. Да траву в поле, возвышавшуюся местами бурьяном на метра полтора-два. И нигде ни одна травинка не шелохнётся.

Казалось, "гастарбайтеры" нисколько себя не утруждают обзором местности. Так только казалось, на самом же деле они тщательным образом следили за периметром, полагаясь силами "мародёров", располагавшихся исключительно внутри бронетехники на тепловизоры.

Вроде бы что-то засекли, но неявно и одинокую цель. Её положение не было статичным. Похоже, что какой-то зверь — и они спугнули его. А это работа для стрелка снаружи, и даже не снайпера.

Последовала короткая автоматная очередь. Сначала одна, затем вместе с ней вплелись в хор иные и все от одной из групп на головном танке. Орудие даже не шевельнулось, оставаясь направлено вперёд. Экипаж в башне и не думал разворачиваться.

— Кажется, пронесло… — выдохнул облегчённо Азаровский.

— Уже, так быстро, дяденька начальник? — не удержался Петро от язвительного замечания в адрес майора.

— От бисово отродье… — прицепилась к языку Валеры любимая фраза Тараса не к месту. — Тише вы! Т-с-с…

Молодёжь не подвела, а вот уголовники…

…Кто-то не выдержал среди них и вскочил, бросившись сломя голову наутёк — потерял её, попутно лишившись ещё и жизни. Иные в засаде не выдержали и принялись в ответ палить из автоматов, позабыв напрочь про реактивно-штурмовые гранаты.

На счастье диверсантов у минного заграждения на дороге, колонна продолжала движение, не помышляя сбавлять хода. Прогремел долгожданный взрыв — подрыв мины, установленной на растяжке. Азаровский потянул за иные, и его молодые подельники разом с ним. Удачно. По переднему краю колонны "гастарбайтеров" прокатилась волна разрывов, разнося бронетехнику под ними, а их самих, расшвыривая по округе ударной волной.

Диверсанты оказались окружены телами десанта "гастарбайтеров" из числа "живодёров", по-прежнему не могли оторвать головы в ожидании: в бой должна вступить их маленькая артиллерия. А они не раньше, чем те отстреляются и поспешат на иные позиции во избежание столкновения с превосходящими силами противника. А дальше и вовсе всеобщий откат и каждый сам за себя. Стоять до конца на свою погибель Азаровский не требовал, лишь одного — дать серьёзный бой, а там как пойдёт и кому повезёт.

Он зажал руками голову сверху. Молодёжь соответственно ему. По колонне на дороге ударили из "спрутов" и миномётов. Артиллеристы применили осколочно-фугасные снаряды. А вот экипаж "Акации" кумулятивные. Их целью были не танки с БМД и БМП, а реактивные установки залпового огня системы "Град".

Плотность огня впечатляла. Все три орудия и два миномёта устроили настоящий шквал, длящийся всего ничего — минуту, затем последовало резкое прекращение, и в бой вступила "Тунгуска" с грузовиком. Работали расчёты крупнокалиберных пулемётов. А едва заглохли, в дело вступила пехота.

Азаровский бросился к дымящемуся танку, из открывшегося люка вырвались языки пламени, а не суррогаты.

— Ага, получили, "живодёры"…

Из иного выскочили "мародёры". Он не успел срезать их автоматной очередью из "СВУ-А" — опередила молодёжь. Если Юлька била дробью, валя суррогатов, то Петро из "Сайги" куда более приличного калибра и цельными пулями. Забрызгал кровью "гастарбайтера" Азаровского. И если бы только ей, а то майор смахнул с себя рукавом чужие мозги.

— Ну детки нынче пошли, одно слово — акселераты… долбанные!..

— Ура-Ра-А… — зашёлся Халява, поднимая зеков. Какое там, они по-прежнему лежали. Пришлось выстрелить… из РШГ. Удачно. Они подались и побежали, вот только не на штурм колонны врукопашную на "живодёров", а прочь от них. — Скоты-ы-ы…

Всё равно отвлекли внимание противника от артиллерии. Суррогаты занялись ими, разворачивая орудия колонны бронетехники в их направлении беглых зеков, как по ним вновь ударили артиллеристы при "спрутах" и миномётах. А также экипаж "Акации".

На третий залп не у всех уже хватило боеприпасы, но толку от него — противник быстро разобрался в сложившейся ситуации. Расчёт "партизан" на завесу пелены от разрывов не оправдался. Тепловизоры уловили новые цели и по ним стали работать башенные орудия.

Как и предвидел Азаровский: колонна "гастарбайтеров" не собиралась надолго задерживаться на месте, стремилась столкнуть горящую технику на обочину. Даже объехать БМД и БМП.

Преследовать разбегающихся диверсантов из числа "партизан" им было не с руки. Это грозило ненужной потерей времени по достижению цели. Вот если бы столкнулись с серьёзными силами противника, да и то вряд ли бы остановились — было очевидно: торопились. Локальные битвы не для них. Им требуется одна, способная разрушить не то что армию, а целую страну — и желательно не одну.

Разрядив обойму "СВУ-А" в тех, кто находился верхом на Т-72, Азаровский прыгнул туда следом сам, кидая в открытый люк гранату, и тут же сиганул обратно на обочину.

В башне грохнуло гулко, и наружу повалил дым. Танк съехал в кювет, сталкиваемый иным и все остальные на пути иной мощной бронетехники. Того и гляди: раздавят.

Диверсанты засуетились и по делу, стараясь откатиться, а не бежать без оглядки, подставляя спины под автоматные очереди, изредка отвечали при нечастых остановках, отползая в глубь открытого пространства — главное подальше от дороги. Пока по ним не дали залп из "Града". Одна реактивная установка залпового огня выпустила порядка десятка ракет в одну сторону, а иная — столько же в противоположную, и о сопротивлении "партизан", как и самих о них самих, можно было забыть.

* * *

Азаровский лежал без памяти, очутившись в свежевырытой яме, оказавшейся воронкой от НУРС. Он выпал на какое-то мгновение из ощущения реальности, к жизни его вернули подростки, скатившись вниз по склону в импровизированный окоп, предназначенный для круговой обороны.

— А… это вы… — отреагировал голословно майор на них. — Мы в аду?

— Ху-хуже… — затрещала девчонка.

— Что может быть хуже ада преисподней?

— Грешная земля… — выдал Пётр.

— Тю, хохол!

— Москаль… — оскалился парень в ответ Азаровскому.

— Шо ж ты мини нэ вбыв? Пожалив?

— Напротив…

— Понял, мстишь — мучиться заставляешь?

И переключившись с Петра на Юльку, Валера спросил:

— Я ранен? На мне кровь? Своя или…

Она расстегнула на нём куртку, а затем рванула тельняшку. Ощупала рукой. Петро приревновал. Что лишний раз заставило озорно оскалиться Азаровского.

— А парень в тебя втрескался по уши…

— Не смешно, — заявила Юлька, сделав майору больно.

— Всё-таки зацепило-о-о… — затянул он. — Когда-то должно было… Ох…

— До свадьбы заживёт, — ответила она любезностью ему.

— Хорошо бы и…

Пётр не выдержал сюсюканья сверстницы с грубым мужиком, выскочил за пределы воронки.

— Вот идиот! — заметила Юлька.

— Догони его, только сама не лезь под пули! И оба возвращайтесь сюда, а я пока займусь собой — своей ран-Ой…

Снаружи в стороне от дороги продолжал разноситься по округе громогласным эхом гул моторов колонны бронетехники. Суррогаты победили, не испытывая нужды проводить карательно-показательную операцию по повальной зачистке территории, занятой "партизанами". Кто-то ещё помимо диверсантов уцелел — должны были, по мнению Азаровского. Всё-таки среди них были военные люди и не только солдаты, а и офицеры. Про уголовников даже не вспоминал, хотя и они сыграли свою роль, вот только им… А в общем она не удалась "партизанам". Враг продолжал наступление на Ровненскую АЭС. И что-либо изменить малыми разрозненными группами иные подобные отряды также не могли. Разве что количество жертв увеличивалось, но если суррогаты их с лихвой восполняли, то у тех, кто противостоял им и сопротивлялся, возникали определённые проблемы. На то, чтобы собрать отряд единомышленников, а затем и хоть какое-то оружие уходило порядком времени. А противник не стоял на месте, постоянно оставляя позади колонн на марше блокпосты либо вовсе карательные отряды "живодёров" под командованием "мародёров". Недолго. Всех ждал очередной сюрприз. Они применили животных для зачистки оккупированных территорий. Их и выпустили "гастарбайтеры" из клеток, кои везли в грузовиках, замыкавших колонну.

Животным оружие не требовалось, особенно хищным, на то и звери — их пища пушечное мясо в лице "партизан" оставшихся на поле боя. Не гнушались и падалью, а также добивая раненых.

Где-то поблизости раздался одиночный выстрел. А затем вопль преисполненный невероятных мучений и рыки, заглушившие его.

— Это ещё что такое?! — спохватился Азаровский, хватаясь за кобуру. Своевременно. В воронку к нему шмыгнула тенью зверюга внушительных размеров. При столкновении с ней, он едва успел надавить раз на гашетку табельного оружия, выцеливая на голове глаза. И она рухнула на него, подминая под себя. Мимо проскользнула иная точно такая же. — Гиены-ы-ы…

И это в степях Украины. Даже не волки, а африканские животные. И визжали, вопя, заставляя стыть кровь в жилах тех, кто выжил, и им казалось: окончательно из ума.

— Какого тут вообще происходит!? — силился Азаровский скинуть с себя в одиночку пятнистую тварь, вдруг почувствовал на себе чей-то злобный взгляд.

Ожила та, в кого он стрелял, и ему пришлось сделать это ещё раз, давя на спусковой курок, не вынимая руки с пистолетом из-под брюха гиеноподобной…

— Собака-А-А…

Он стрелял, пока та замерла с оскаленной пастью на уровне груди майора, так и не сумев дотянуться до его шеи. А непременно бы перегрызла ему глотку, не окажись он столь прытким и сообразительным. Наконец избавился от туши нового формата суррогатов. Гиена также оказалось носителем микрочипа, но вставленного не в затылок, а ухо.

— Хреново…сть… — отметил Азаровский лишний раз про себя. — Вот так напасть…

Никто и подумать не мог из "партизан", что дело разборок в их случае с суррогатами дойдёт до животных. А они оказались ужаснее и беспощаднее предшественников в лице "гастарбайтеров" из числа "живодёров" и "мародёров". И обозвать не сразу удалось этих скотов.

— Тварюги!.. А те ещё зверюги!.. Чудовища…

Но не сказать — мутанты. Их начальная разновидность оказалась без видимых для человеческого глаза патологий в развитии организма. Изменения пока касались исключительно внутренних органов. Да и повадок. Не все среди зверей оказались хищниками по природе своего происхождения, зато поведения — вне всякого сомнения.

 

Запись N17

— ЗВЕРИ —

Егор ничего не понимал, действия Бионики были непредсказуемы. Она вновь удивила его, и ладно бы на словах, а то в действиях, делая это с завидным постоянством. Он уже не знал, что и думать в отношении неё. Что на это раз заставило её кинуться в подземный туннель? Ах да, взрыв — ядерный в миниатюре! Вспомнилась короткая фраза спутницы в одно слово "враг". Атомную гранату и применил противник, забросив вслед за ними с суррогатами в люк. Вот подлюка — открыто побоялся вступить в бой, действовал исподтишка. Но почему бы ни выяснить с ним отношения — выявить его — достаточно выскочить наружу и…

Толку — всё без толку. Бионика не реагировала на Фомина, действуя на собственное усмотрение. Вероятно, знала что-то такое, о чём не могла сказать, предпочитая словам действия. Вот Егору и приходилось бездействовать, а надоело до чёртиков, хотелось разобраться во всём основательно, дабы не быть марионеткой в чужих руках.

И надо же было ему привязаться к ней всем сердцем — прикипел душой. Соблазнился её телом и не только — она нечто… и до сих пор оставалась загадкой. Неразгаданная тайна в большей степени удерживала его подле неё, иначе бы давно расстался с ней ввиду безответной любви. Хотя и не собиралась "динамить" его, напротив предлагая порой такое, на что он не мог рассчитывать, а для неё это было обычная функция организма. Похоже, и впрямь "притирались" друг к другу, и пока что не тем образом, каким хотелось бы Егору, для чего достаточно было уединиться — и практически, но фактически Бионика при этом при всём носилась как угорелая.

— Что ты на этот раз задумала? — не сдержался Фомин, громко закричав. Эхо подхватило его голос и понесло по подземным коммуникациям.

Ожидать от спутницы ответа было верхом безумства и неразумно, но… что-то заставило её остановиться или кто-то. Уж не Егор ли? Ему показалось: она наконец-то вняла ему — голосу разума.

Не тут-то было. Амазонка приготовилась к схватке. Но не с ним же? Атомное оружие в прежде свободной руке тому подтверждение, а в иной она по-прежнему сжимала блок памяти нейтрона.

Возможно, что иной занялся ими и находится поблизости: она ожидает нового выпада в исполнении противника. Оставалась рассчитывать: он не станет больше применять "враг" — также воспользуется "лапой" или "дуплетом" вместо атомной гранаты.

И снова ошибка. Егор заблуждался. Зачем нейтрону подставляться, когда при нём имеются послушные болваны — суррогаты. Но где они? Вместо них он увидел до боли знакомый силуэт в свете фонаря, и… камуфляж с тремя буквами вместо одной "ФСБ".

— Нашли-таки… — не удержался он от подобного высказывания.

Не подавая голоса, Бионика оставалась в тени.

— Кто здесь? Отзовитесь! — требовал Фомин, желая разобраться в ситуации, намереваясь обойтись без ненужного рукоприкладства, а тем более стрельбы. — Я хочу поговорить с Фетисовым — лично! Прямо здесь и сейчас!

Из мрака показался…

— Майор…

Помощник начальника Брянского отделения ФСБ предстал перед Егором с оружием в руках наготове, ожидая команды извне. Будь он человеком, повёл бы переговоры. Но даже слова не проронил сродни коронной фразы: "Никому не двигаться! Всем оставаться на своих местах! Оружие на пол!"

Ничего подобного и в помине не наблюдалось. Кто-то явно наблюдал его глазами за теми, кем изначально гнался, и ранее по собственной инициативе, а теперь по чьей-то воле, оказавшись марионеткой в руках злого кукловода.

Егор мгновенно уловил подвох.

— Ты не тот, как я думал, с кем имею дело! Не подходи! Слышишь — не приближайся! Хуже будет! У меня атомный пистолет! — направил Фомин "лапу" в сторону суррогата в звании майора ФСБ. — Убью-у-у…

Но не успел даже нажать на спусковой механизм, встретив противодействие. Суррогату поступила команда ликвидировать препятствие на пути доступа к ликвидатору Армии Союза.

Автоматная очередь прошила грудь Фомина, и… он лишь дёрнулся на месте, неожиданно откашлялся. И хорошо, что не пулями. Ему хоть бы хны. Только воздух из лёгких вышибло от нервного перенапряжения. Пули отскочили от него как горох от стены.

— Невероятно… — получил он новую порцию пуль в голову.

Перед глазами мелькнули вспышки искр. Пули рикошетили от затемнённого забрала шлема без видимых последствий для уникальной брони, не оставив ни одной царапины. Даже ударов не последовало и отзвука от соприкосновения пуль с твёрдой поверхностью защиты Фомина. Она попросту оказалась для них недосягаема. Зато бетонное основание пола отреагировало должным образом на их падение.

Егор в итоге так пока и не нажал на спусковой механизм лёгкого атомного пистолета-автомата. Ну не мог он выстрелить в человека, тем более сотрудника собственного отдела выше по званию. Это было выше его сил.

Последовал толчок в спину. Бионика — подкинуло подсознание лейтенанту. Она убрала его с дороги. Он оказался у неё на линии огня. И снова никакой стрельбы с их стороны. Даже обнаглевший в конец майор выдал первые слова, уподобляясь человеку.

Егор было решил: ошибался насчёт него — не суррогат. Да вновь ошибочка вышла. Его голосом говорил нейтрон — наймит.

— Сдавайтесь… — грянул на словах суррогат. — Вы проиграли! Операция "Апокалипсис" начата! Поражение сил Армии Союза неизбежно! Победа за нами! Я — представитель Армии Альянса! Мой статус — наблюдатель! Город блокирован! Сектор перекрыт! Тебе не уйти от возмездия "БИОН"! Подчинись или будешь ликвидирован, а не нейтрализован!

В подтверждение слов суррогата-наймита блок памяти нейтрона-исполнителя замигал красным цветом, превратившись в одно мгновение во взрывное устройство большой мощности в виду наличия в нём атомной батарейки.

Нано-технологии блин!

Егор не удержался и сделал то, что должен был сразу по долгу службы — защитить спутницу. В его исполнении последовал навал на майора. Он столкнулся с ним, и они схлестнулись врукопашную. Не ко времени он затеял это бузу. Им надлежало избавиться от "мины" замедленного действия.

Нечто подобное и предвидела Бионика изначально, иначе какой смысл им забираться в подземный туннель. Не от "врага" же пряталась, в конце-то концов.

— Беги! Я задержу их! Уходи! Брось меня! Кому сказал! Это приказ! Спасайся сама! И не думай выправлять ситуацию — не получиться… — закричал между делом Егор, продолжая возиться с майором.

То, что казалось ему изначально, будет сделать легко — разобраться с ним благодаря бонусу в виде костюма биона на нём — на деле непросто. Наймит при столкновении с Фоминым компенсировал всё навыками рукопашного боя суррогата, коими тот владел в совершенстве ещё в бытность обыкновенным человеком.

Лейтенанту ФСБ противостоял не майор того же силового ведомства, а нейтрон статуса наблюдатель благодаря микрочипу у него в затылке.

— Предатель… рода человеческого… — осознал свою очередную ошибку Егор.

Деваться некуда, пришлось идти до конца на пролом. Но против лома нет приёма. Помимо майора с ним находились бойцы. Их и остановила выстрелом из "лапы" Бионика.

Последовала ярчайшая вспышка ослепительного света при огненном выбросе при попадании пули в стену рядом с боевыми суррогатами. Она опалила их тела, лишая временно зрения. Вытащить Егора из передряги не удалось, в него точно клещ вцепился майор. И не пускал. Даже кусал. Да прокусить нанобронекомбинезон не удавалось. Впрочем, и Фомину избавиться от него.

Оружие — вспомнил он про "лапу". Выбор был за ним — умереть вместе с суррогатом или разобраться с ним подобно наймиту прежде с психом, когда впервые столкнулся Фомин с одним из представителей Солдат Альянса.

Сколь же было тяжело пойти на это, всё-таки ему противостоял майор, но больше не человек — суррогат — машина смерти, созданная для убийства на скорую руку. Отстранился, отведя голову от него, давя на спусковой механизм атомного пистолета-автомата, произведя одиночный выстрел.

И новая вспышка, скрывшая его от нападавших, а когда исчезла, он вместе со спутницей, покинув в подземном туннеле обугленный труп майора, выгоревший изнутри. От тела суррогата исходил дым и смрад.

"Догнать! Уничтожить! Истребить!.." — последовали новые команды от наймита суррогатам в подземных коммуникациях. Их ждал очередной сюрприз. Они нарвались на то, чем наблюдатель стремился уничтожить Бионику с Фоминым.

Его самого сейчас ослепила новая сверхмощная вспышка, вырвавшаяся из подземных коммуникаций целым рядом огненных всплесков пламени вдоль центральной городской дороги, по которой уже мчались на захват города колонна автобусов в сопровождении микроавтобусов. В одном виде городского транспорта располагались сплошь и рядом "жопы", в ином "мопсы". С некоторыми из них она и случилась. Несколько автобусов угодили под мощные выбросы высвободившейся атомной энергии.

Посреди улицы на глазах у тех, кто ещё представлял собой людей, засевших по квартирам или тайком на рабочих местах, произошло чудовищное ДТП подобное на ЧП. Автобус со строителями разорвало. Пассажиров разметало по улице. Они валялись повсюду. Их тела продолжали полыхать и дымить.

Но не это оказалось самым страшным, а вспышки сбивающие крышки с люков на проезжей части и далее по всей центральной улице напоминали ядерные грибы в миниатюре. Хотя как сравнить, и было с чем. На месте эпицентра взрыва образовался провал, и… в следующее мгновение из окон по всему кварталу со звоном посыпались стёкла, а со стен — штукатурка, обваливаясь на пол и головы тех, кто оказался не по своей воле в горизонтальном положении.

В суматохе никто не заметил, как некто выскочил на задний двор одного из домов на центральной улице города, очутившись в подворотне, стараясь укрыться крышкой люка от ударной волны, превратившейся на мгновение в фонтан подобно вечному огню, но размерами с выброс газовой вышки.

— Ни хая се, а мы с тобой даём, Бион-Ик-а… — не сдержался Егор от очередного высказывания.

Они и дальше оставались невидимками, нанобронекомбинезоны на них самопроизвольно задействовали защитную функцию, образовав временно вокруг вихрь антител наночастиц. Егору на миг показалось: он остался совершенно один. Спутница не сразу откликнулась, но когда сделала это, не поверил своим глазам. Она походила на бледную тень собственного отражения, напоминая ему приведение, словно состояла не из того же чего и сам, а подобно на медузу из воды и…

Он сам сейчас выглядел не лучшим образом, переполошив народ, кинувшийся на улицу из домов, стараясь покинуть город до очередного ядерного взрыва. Люди сами не знали, чего творили, а на что шли — верную погибель.

"Гастарбайтеры" решили: на них совершено нападение, мгновенно отреагировали, спешно покидая транспорт — не все и не весь, основная масса колонны свернула на перекрёстке, продолжая движение в разных направлениях, а те суррогаты, что прошли мимо него и занялись повальной зачисткой взрывоопасного сектора города.

Стадия "Шквал" в отдельно взятом городе России вошла в завершающую стадию. Среди "гастарбайтеров" были замечены не только автоматчики и гранатомётчики, но и огнемётчики.

Последовало их применение — новые огненные вспышки, направленные по открытым окнам первых и вторых этажей по обе стороны улицы, а лишь затем продолжение движения во внутренние дворы живых организмов пехоты апокалипсиса, грозя всем обитателям двора тем, что являли собой и своим обозначением "ЖОПА".

Егор уже ни знал, что и думать, а не то, что делать. Всё произошло настолько неожиданно и стремительно — город наводнился суррогатами: от них нигде не было прохода. И в одиночку не отбиться от них, а и в катастрофической ситуации не разобраться. Следовало куда-то пробираться, а точнее пробиваться, но куда — вопрос оставался открытым. И ответ на него могла дать исключительно одна личность, которая упорно продолжала молчать.

— Фетисов! — опомнился Фомин, стремясь сейчас всем телом и душой в родной отдел. — А где Павел?

Неужели он бросил его — своего боевого товарища и друга по жизни — ещё со студенческих лет? Ведь присоединился к ним неожиданно и также снова исчез. Как у него это получалось — сваливаться им на голову, а затем растворяться? Уж не шпион ли он тех, за кем они охотились с Бионикой. А на деле всё вышло как всегда иначе — это наймиты за ними с одной-единственной целью — уничтожить, во что бы то ни стало. И очаги сопротивления в зоне их ответственности.

— Бегите! Уходите! — замахал Егор руками на людей, высыпавших во двор из подъездов. Вместо этого они бросились врассыпную от него. Так показалось ему, но всё оказалось намного чудовищнее. Во двор влетели "гастарбайтеры". — Суррогаты…

Последовало новое применение огнестрельного оружия против Фомина. Ему, как и прежде хоть бы хны, но вот люди вокруг него стали падать, а их тела обагряться кровавыми пятнами.

Крики только усилились, а с ними и выстрелы из автоматического оружия.

— Не-ат… — не сдержался Егор, применив во второй раз "лапу" против тех, кто противостоял им в обличии примитивной пехоты апокалипсиса.

Суррогаты в подворотне стали превращаться в обугленные трупы один за другим. Радости по данному поводу Фомин не испытывал, напротив отвращение и не к ним, а себе в первую очередь. Он в одно мгновение превратился в убийцу, продолжавшего с маниакальной настойчивостью применять лёгкое атомное оружие в руках.

Обойма не кончалась, представляя собой автономную батарею, из которой вылетали сгустки энергии, а со стороны казалось: летели трассирующие пули. Как это всё действовало, а происходило — оставалось загадкой. И то, сколько бы он продержался здесь, не толкни его снова кто-то в спину. Но на этот раз не стал валить, напротив увлекая за собой.

В пылу стрельбы Егор едва не подстрелил Бионику. Ему на миг показалось: суррогаты зашли на него с тыла. Одна из огненных пуль прошла мимо спутницы, угодив в дверной проём подъезда, рассыпавшись ядерной вспышкой, откуда послышались новые людские вопли.

— Нет… — спохватился слишком поздно Фомин. — Господи! Что же это такое, а сам творю? Неужели я превратился в суррогата…

Опомниться ему не позволила Бионика. В её руке мелькнул "враг", иной в лице суррогатов в подворотне и… прогремел взрыв ядерной направленности. Суррогатов вышибло обратно на центральную часть улицы. Их участь была незавидна. На этот раз они обгорели снаружи, теряя внутренние органы — заливали асфальт тротуаров и дорожного полотна человеческой кровью.

Куда вновь тащила Бионика спутника в лице сотрудника ФСБ, тому было всё равно — теперь уже окончательно и бесповоротно. Им не удалось на пару с ней предотвратить того, чего похоже даже не знала она, не владея всей необходимой информацией. Им не следовало валить нейтрона-исполнителя. Хотя и договориться с ним вряд ли бы получилось. Переговоры бы всё одно ни к чему путному не привели. Что лишний раз подтвердила дуэль в подземных коммуникациях с майором в обличие суррогата. И тогда с ними через него общался наймит-наблюдатель.

Наконец Егор взял себя в руки, собравшись с мыслями. Его цель очевидна: защита Солдата Армии Союза любой ценой, и теперь за ней он не постоит, даже если придётся разбираться далее с подопечными нейтронов в оранжевых робах с атомным оружием в руках и не простым стрелковым, а более мощным, даже мощнее "врага". Стреножил какого-то типа в опасном одеянии и в первую очередь для него самого.

— Не стреляй! — предупредила Бионика, упреждая расправу Егора над ни в чём неповинным человеком, возникшим перед ними.

Точно — не суррогат. На нём нет никаких обозначений буквой "Ж" или "М". Он простой работник коммунальной службы или иной структуры при муниципальном образовании. В руках лопата, как орудие труда, а не оружие — и не огнестрельное.

Выправляя ситуацию и словно извиняясь, Егор предложил тому вооружиться ломом, но лучше и вовсе избавиться от оранжевого жилета и убираться прочь из города.

— Пока не поздно…

Хотя и сам понимал: тому в одиночку не выбраться. А и взять они его не могли.

— Почему бы нам ни организовать сопротивление? — неожиданно для себя предложил Егор это Бионике.

Ответ был очевиден на поверку и прост. Люди не вооружены и поддались панике. Какие из них защитники, скорее мученики. Не повстанцы уж точно. А тут очередная напасть в лице, а точнее мордах животных.

Фомин не сразу уловил подвоха, что перед ним не обычные звери, бежавшие из вольеров цирка и зверинца, а суррогаты. Сразу вот так сходу и не разглядишь у них на затылках микрочипы, к тому же спрятанные в ушных раковинах, да и повадки присущие сородичам в диком мире.

Носорог убрал с дороги рогом авто, досадив какому-то автолюбителю, и сфокусировался на Егора.

Бионика молниеносно уловила посторонний сигнал, переданный извне наймитом суррогату животного происхождения, выстрелила наобум, вновь возвращаясь во внутренний двор с Егором, продолжая держать его за руку.

Спорить Фомин не помышлял, и сопротивляться, понимая: она знает что творит, а сам подле неё и такое: лучше не задумываться, а и не заморачиваться, иначе недолго выжить и в первую очередь из ума. А лиха беда начала.

Носорог рванул вослед им. Беглецы шмыгнули в подъезд, а он туда за ними, застрял, не сумев протиснуться сквозь узких стенок.

— Что это было? — не сдержался Егор, выдав в адрес спутницы.

— Суррогат животного происхождения…

— Нейтроны подключили зверей?! — не поверил Егор.

Ответом послужило новое нашествие диких обезьян с оружием в руках.

— Мартышки! Макаки и есть!

И посыпались отовсюду, прыгая в окна. Беглецы от них в свою очередь в какую-то дверь, не ставшей преградой на их пути по проникновению в чужую квартиру. Держать оборону там было верхом безумства, поэтому резонно послужила им временным укрытием сродни перевалочной базы, так как обезьянам не требовалось входить в двери, они с целью проникновения внутрь частенько использовали с аналогичным успехом окна.

— Да сколько же их? — не успевал отстреливаться Егор, паля во все проёмы — оконные и дверные.

Умные люди из числа настоящих обитателей, не поднимали головы, прячась под кроватями, более глупые по шкафам, оказываясь на уровне поражения огнём противника.

Зверьё на то и оно — лютовало, уничтожая всё живое на своём пути. Им было без разницы кого валить, тем более что потом можно будет полакомиться телами жертв как собственной добычи.

Безумству не было конца и края. Город — одна сплошная язва. Здесь всё в одно мгновение перевернулось с ног на голову. Вот так запросто — не могло. Следовало подготовиться — противнику. А они проморгали его — целый отдел ФСБ и неизвестно чем занимался, а и иные силовые ведомства со структурами в стране. Это конец — света. Апокалипсис. Его солдаты в образе суррогатов-наймитов и явились покончить с людьми — неведомые силы Альянса — нейтроны. И что последует в дальше их исполнении? В особенности для тех, за кем охотились, не считаясь ни с потерями в живой силе, ни во времени. Для них было главным не допустить провала плана "Ураган" на стадии "Шквал", за которым непременно последует отменённая временно стадия "Буря". И разыграется на территории с ядерными объектами Украины, Западной части России и на территории Беларуси. Поскольку там самое удобное место для плацдарма по созданию наноармии — переведению суррогатов на новый уровень развития нанопехов по превращению части из них в нанотехов подобно трансформерам. Для чего следовало переоборудовать всю захваченную бронетехнику по образцу, взятому за основу нанотехнологий из будущего. Но до этого ещё далеко. Не все исполнители вышли на исходные рубежи. Нейтроны из их числа только спешили на подобные объекты с атомной энергией. И её им требовалось много, даже больше, чем там нынче добывали люди. В то время как они думали — из сопротивления — их ждёт ядерная война с подрывом АЭС. В некотором роде да, но с применением новых технологий в области атомной энергетики. И работали над этим нейтроны уже пару лет, совершив скачок во времени, перехитрив ликвидаторов из стана Армии Союза, подкинув ложную информацию.

Бионика не подозревала об этом, а напротив нейтронов в подрыве устоев общества Восточной Европы по созданию зоны отчуждения. Одного пока не учла: зачем им ликвидировать то, чем проще воспользоваться с наибольшей выгодой для себя. Ведь нейтроны — призваны нейтрализовать, а не ликвидировать угрозу, как она, являя собой ликвидатора. Поэтому и не замечала того, что было столь очевидно. Но пока что даже люди не могли уяснить, опасаясь угрозы ядерного катаклизма, коим их пугали с экранов телевизоров экранизациями фильмов про скорый конец света, заявляя: апокалипсис неизбежен.

Возможно, за данными технологиями стояли нейтроны. Во всяком случае, сбрасывать со счетов их не стоило. Кто как не они привнесли в наш мир столь высокие технологии, непонятно откуда взявшиеся в одночасье — технологический прорыв не мог основываться на пустом месте. Столько лет забвения и варварской жизни и вдруг скачёк в области вооружения, поскольку все знания применялись в одной и той же области по захвату ресурсов и жизненно важного пространства той или иной страной, а точнее расой.

Ни о чём таком сейчас Егор не задумывался, да и смысл, главное выжить, даже из ума не так плохо и было бы. Обезьяны продолжали гоняться за ним с Бионикой, а они отбиваться от них. Кое-что в их поведении он чётко уяснил: ими управляют на расстоянии. А раз так, то кто-то смотрит на них чужими глазами — злобными очами животных. Не поэтому ли ликвидаторами Армии Союза применялось атомное оружие — иначе противника не вывести из строя — суррогата, коим овладел нейтрон. Но чтобы один да таким большим количеством "марионеток" и не только из числа людей, но и мира зверей — сюрприз даже для Бионики. Противник разительно изменился за последнее время и преобразился, чего нельзя было сказать про новые модели "ликвидаторов". Да, показатели их характеристики возросли, но действовали они в той же плоскости, как и прежде являясь одиночками, в то время как противник преобразился и неимоверно, учтя ошибки прошлых моделей и лет, стал действовать гораздо умнее — в объёме. Плюс появились ещё и наблюдатели, когда раньше было известно исключительно о исполнителях-наймитах. А возможно пошли ещё дальше по созданию новых видов нейтронов, на которых были завязаны и те, и другие — исполнители с наблюдателями. Прослеживалось чёткое разделение модулей — иерархия среди нейтронов.

В этом и стремилась разобраться Бионика, погрузившись в себя, не забывая реагировать на автоматизме на все враждебные проявления извне. Всё-таки ликвидатор, пусть и БИОН. И противостоит БИОСам.

Обезьяны отстали.

— Кажется, отбились… — выдохнул облегчённо Егор, не удержавшись от саркастического продолжения озвученного заявления. — От жизни…

Бионика впала в ступор, хотя это всецело была прерогатива Фомина.

— Что с тобой, а не так? — озадаченно вопросил он.

Его также смутили суррогаты-животные. А её кто или что?

— Не молчи! Скажи что-нибудь! Пора разобраться… в непростой ситуации! Тебе признать свою ошибку — точнее тех, кто забросил тебя сюда к нам! Просчёт очевиден: мы противостоим в одиночку полчищам суррогатов! Один нейтрон не способен создать подобную армию! Даже пара! Скорее сотня! Или тысяча!

— Не скажи, — не согласилась амазонка со спутником. — Их модернизировали! В два десятка нейтронов я ещё поверю, но в сотню — чересчур даже для Сил Альянса. У них в нашем времени ресурсы истощены! На запуск требуется огромное количество энергии! Не так просто проникнуть за грань времени! А чтобы столь точно всех разом отослать в одну временную эпоху — даже год…

— Вот, а я о чём — том самом! Прогресс происходил годами, даже столетиями! Что если они сюда проникли порознь?

— Тогда их ресурс неисчерпаем! И они подготовились, как следует к операции "Апокалипсис". Суррогаты — лишь первый признак того, что они затеяли переустройство мира на свой лад.

— А откуда материал — рабочий? Скинуть им его не могли даже посылкой во времени! Сама говорила: это затратное дело, — напомнил Егор про недостаток энергоресурсов у Сил Альянса.

Ему почему-то вспомнился фильм "Терминатор". Сюжетная линия аналогичная, но клоны не боевые машины — состоят из плоти, как и люди. Другое дело оружие у них и атомного образца. Та же капсула Бионики. В ней она и пожаловала сюда. Что если их в иных странах блока НАТО приняли за корабли космических пришельцев? Или вкинули в СМИ подобную дезинформацию? Тогда всё становиться очевидно: НАТО — это Силы Альянса в недалёком будущем, а Армия Союза — бывший Советский Союз.

— Нет… — отказывался верить Егор в то, что взбрело ему в голову. — Бры-ыр-ред, какой-то! И не только…

И снова новые рыки животных, пущенных по следу беглецов.

— Кого на этот раз натравили на нас? — мельком выглянул Фомин наружу из-за разбитого окна.

И мало того, что наймиты бросили против них зверьё из числа братьев меньших — своры собак, так за ними ещё шли суррогаты-люди.

— Терь токмо держись, Би… — сократил Егор имя Бионики до неприличия. О том сейчас можно было не вспоминать и забыть на всё оставшееся время до смерти. И не так уж далеко, и несут им её "мопсы".

На оранжевых робах повсеместно он отчётливо разглядел букву "М". И оружие у них — РШГ да снайперские винтовки. Против таких много не навоюешь, да и не побегаешь от них. Далеко не дадут уйти. Хотя если учесть: комбинезоны у них оказались бронированными, можно было помучиться, но долго вряд ли нейтроны позволят. Не собирались нейтрализовать их, а ликвидировать. Но тогда почему гонялись за ними силами суррогатов различных мастей? Не проще ли наймитам задействовать какое-нибудь сверхмощное ядерное устройство и покончить с ними? Похоже, что не собирались светиться раньше времени, уничтожая одним ядерным взрывом целый город. Хотя опять же достаточно один-единственный квартал. Выходит им требуется информация от Бионики относительно того, сколько ещё ликвидаторов задействовано Армией Союза здесь против них на данном отрезке времени.

Слишком много и не по делу стал задумываться в последнее время Егор. Одно он точно уяснил: город обречён вместе с людьми. А раз так, самое время выбираться из западни. Во всяком случае, ещё не всё потеряно. Суррогаты только-только начинают производить повсеместный захват прилегающих кварталов города к железнодорожному вокзалу. Соответственно их доставляют туда, подвозя по железной дороге эшелонами. Но не стоит сбрасывать и дальнобойщиков. У них в кузовах также могли оказаться вместо фруктов из Азии суррогаты. Но не в таком количестве, чтобы они с Бионикой не сумели пробиться сквозь них. Всё-таки фуры не контейнеры эшелонов. Много не притащишь, и что если остальных суррогатов — недостающих им для массовости — намерены создать уже здесь? Тогда смысл бежать из города — стоит побороться за людей. Тех, кто ещё уцелел.

— Да… — неожиданно заявила Бионика. Мысли Егора понравились ей. В чём-то как человек своего времени он был прав. Благодаря спутнику она получила необходимую подсказку по разгадке того, чем намерены в будущем продолжать промышлять нейтроны, а и далее замышлять то, что и в будущем, не являющимся тайной для неё. Захват ресурсов необходимых для создания плацдарма по захвату иных регионов с наиболее развитой структурой добычи полезных ископаемых из недр планеты. Рядом Азия, а оттуда и поступают человеческие ресурсы первичной армии суррогатов. Оружие и вовсе под боком — на Украине и Кавказе. Даже той же Азии. Образцы стрелкового и реактивного образца используются силами стран содружества. Так что есть, где разжиться боеприпасами в случае необходимости. — Паразиты…

Бионика сравнила нейтронов из числа наймитов именно с ними, поскольку подобным образом и вели себя, превращая людей в суррогаты — подключались к ним, влезая в умы и тела за счёт наночипов.

— Жопа — мопсы… — выдал в очередной раз на-гора Егор, отпрянув незаметно от окна — старался не греметь на полу осколками стекла, постоянно попадавшимися под ноги. — Пора выбираться — убираться отсюда!

Спугнули людей. Те выдали их местонахождение для "мопсов". По лестничным пролётам снизу-вверх понеслись эхом рыки собак-суррогатов. А вослед им молча подались люди-суррогаты, гремя ботинками, и затворами на огнестрельном оружии. Работали чётко и слажено. "Мопсы" прокладывали путь зверюгам сквозь людей, мечущихся по лестничным пролётам среди квартир, производя повальную зачистку здания силами тех, кто был облачён в комбинезоны с буквой "Ж". Без них никуда — всем "жопа".

Часть "мопсов" расположилась за пределами зачищаемого здания, занимая стрелковые позиции.

— Облава! Обложили, твари… — не выдержал Егор, выскочив на крышу, и с противоположной по ним принялись палить засевшие там снайперы.

Стрелять он в них из "лапы" не спешил. Тогда точно выдадут себя окончательно с Бионикой: они те, за кем охотятся суррогаты. Оба понимали: им не мешало бы воспользоваться обычным оружием данного времени принятого во всех странах мира на вооружении. Суррогатам его хватит и за глаза, а когда придётся столкнуться с нейтронами, тогда и воспользуются вновь атомным.

— Нам необходимо попасть в арсенал при отделе, расположенном этажом ниже цокольного в здании ФСБ, — отметил Егор. Соответственно им проще вновь скрыться под землёй. Но опять же там их могли поджидать суррогаты из числа диких зверей. Да и применить "лапу" проще — никто не увидит. Пуля — не граната "враг". Но возможно враг целенаправленно стремиться загнать их туда, где будет проще разобраться с ними в узком туннеле с небольшими ответвлениями. Подземная коммуникация труб рукотворного происхождения — не катакомбы. Соответственно наймитам доступна схема её расположения. Но и выходов там столько, сколько же и входов. Все не перекрыть разом. Суррогаты в основной массе заняты блокадой города — мирного населения в нём. А беглецами занимаются силы специального отряда "мопсов" да ещё приданных им из "жопа".

— Мародёры, а и живодёры с ними, — перешёл Егор на иное обозначение противника. — Одно слово — звери! А скоты при них!

Угадал. На них он приметил иные буквы "С", также обозначающие, что и они являются составной частью "солдат" апокалипсиса. И красовались на спинах.

Всё верно — "ЖОПА" и "МОПС" — люди. Смотрят на них сверху вниз. Таким образом, и классифицируют.

— Пора замаскироваться, — настоял Егор.

В обличии суррогата было проще передвигаться по городу, а если учесть: намеревались уйти под землю — то и вовсе никаких проблем не должно возникнуть даже с людьми, кто, как и они взялся за оружие в противостоянии с захватчиками. Оба видели, как реагировали на убитых или раненых суррогатов в оранжевых комбинезонах их соратники по оружию — не трогали, зато людей непременно добивали. Или просто убивали, убирая с пути.

Подпустив поближе суррогатов, Егор с Бионикой устроили им бойню с применением атомного оружия. Не всех положили сразу, да этого им и не требовалось, а что — их одежда. Затерялись среди иных "мопсов", подыгрывая им и перенимая их действия, делали вид: также как и они ведут поиск беглецов, рыская по лестничным пролётам входя в квартиры, а затем оказывались этажом ниже, пробивая пол, соответственно соседям снизу потолок. Так и добрались до первого этажа, а затем и подвала.

Суррогаты перевернули дом вверх дном и нигде никого из беглецов, пока наблюдатель не отвлёкся на группу "мопс". Они упустили их, не обратив внимания на проломы в квартирах, и проделали их беглецы не подряд на одной линии вниз, а в разных комнатах, заметая таким незатейливым образом следы. И вели в подвал, а оттуда могли уйти куда угодно — в любом направлении.

Наблюдатель потерял их, но только из виду. И никакой дополнительной информации на его запрос относительно ликвидатора Армии Союза от информатора не поступило. Связь с ним так и не возобновилась, продолжая блокироваться в одностороннем порядке.

Координатор намеренно изолировал все группы в секторах создаваемой зоны отчуждения во избежание провала всей операции "Апокалипсис" на стадии "Шквал" по плану "Ураган". А на деле напротив усугубил и без того незавидное положение исполнителей либо тех, кто был призван заменить их по той или иной причине. Люди сопротивлялись, доставляя с каждым новым днём всё больше неприятностей. Потери Биологических Искусственных Организмов Солдат Альянса из числа суррогатов неукоснительно росли, их приходилось восполнять за счёт порабощения людей при внедрении насильно наночипов в боевых условиях. Так что в один прекрасный момент могли дать сбой, тогда всё рухнет разом в один миг. И провала уже не предотвратить в любом случае. Поэтому стадия развития операции была разбита поэтапно в трёх разных странах содружества — много раньше на Украине, чуть позже на западе России, а под конец планировалось втянуть и Беларусь за счёт действий на иных АЭС, выведенных из строя на её границе — Чернобыльской и Игналинской. К одной, кстати, были доставлены ядерные боеголовки. И туда же следом направлена соответствующая бронетехника. Назад пути не было ни у кого — ни у суррогатов, ни у людей. И промедление, как для одних, так и для других подобно смерти. Гибель одной из противоборствующих сторон неизбежна. Апокалипсис необратим. Последствия катастрофы очевидны. И масштаб грозящей трагедии продолжал увеличиваться, охватывая всё новые рубежи…

 

Запись N18

— СКАЗКА —

Отдышавшись и перезарядив обойму пистолета, Азаровский нашёл в себе силы выглянуть наружу из воронки. Молодёжь удалилась, а от неё до сих пор никаких известий ни выстрелами, ни криками. До него эхом долетали лишь злобные рыки животных. Разглядеть хищную живность среди высокой травы не получилось, пришлось выглянуть из-за неё, насколько это удалось — и не сказать, как и что-либо разглядеть толком. Всё-таки бурьян непреодолим. Для тех, кто попал в него, лучше сидеть тихо и не выказывать собственного присутствия, а всё одно беды не миновать. Животные продолжали рыскать в поисках добычи. Им требовались жертвы.

Как назло "СВУ-А" не применить даже при наличии последней обоймы, в которой патронов всего ничего. И применять их следовало наверняка.

Азаровский не зря был военным человеком и его подготовка соответствующей, приметил деревце. С него проще будет ориентироваться на незнакомой местности, но сначала требовалось добраться, а затем и забраться. А это уж как повезёт и кому — ему или тем, кого натравили на них "живодёры".

Скоты продолжали рыскать по одиночке и парами, сбиваясь по мере необходимости в стаи, когда та или иначе жертва стремилась оказать им сопротивление, и тогда одна особь или даже две отвлекали внимание человека, а третья или остальные в зависимости от количества поголовья зверюг в стае нападали и рвали. В основной массе уголовников. Те засветились больше других "партизан" и в отличие от солдат не обладали никакой техникой, да стрелковым оружием, из которого надо уметь стрелять, а не просто так куда глаза глядят. Целиться толком не получалось, отстреливались наобум.

— С Богом… — перекрестился Азаровский.

Не за себя опасался майор, и уж тем более не боялся, а за детвору — Петра с Юлькой. Надежда на благоприятный исход не покидала его: они сумеют постоять за себя, вот только ли хватит им терпения, а боеприпасов? Это тоже надо было учитывать, а они — не факт. Хотя юный хуторянин поражал воображение спецназовца и не только его. Чего только стоил его героический подвиг с девчонкой, когда он на пару с ней остановил БМД и БМП. Тут не только надо иметь мужество и смелость, а и определённый навык в обращении с гранатой, пусть даже ручной. Например, тот же капитан СБУ такого наворотил, разворотив в хуторе Панасюка хату со всеми иными постройками сарайного типа, что иной раз вообще возникал сам собой вопрос: как он попал в силовую структуру Украины и получил оружие? Того и гляди: из пистолета застрелиться, не вынимая из кобуры и не взводя в боевое положение. Уникум.

Его также не было ни видно и ни слышно. "Тунгуска" словно провалилась сквозь землю, а и экипаж лейтенанта на "Акации" и все прочая техника.

"Разобраться бы…" — думал крадучись среди зарослей бурьяна Азаровский, продираясь сквозь них затаив дыхание. Каждый шаг или движение приходилось делать с невероятной осторожностью и осмотрительностью во избежание трагедии. Стоит зазеваться или задуматься и… поминай, как звали. Появятся твари…

Они снова обозначили своё присутствие на местности. Ими была добыта очередная жертва на раз, и сейчас они рвали её, набивая свои ненасытные утробы. Похоже, что та из них особь, которая сподобилась на рык, взяла на себя роль вожака кодлы.

Азаровскому не хватало гранаты, с ней бы он чувствовал себя более уверенно, и даже бы не отказался от открытого столкновения со скотом.

До дерева оставалось порядка сотни метров, примерно столько же он успел преодолел. А что если совершить марш-бросок? Мысль хорошая, но неуместная. Всё-таки ранен, пусть и более или менее сносно. Не помрёт, ещё поживёт. Но вот от потери крови и сознания не застрахован. Хватит ли потом сил успеть подняться на деревце, и не заберутся ли туда с аналогичным успехом звери?

Уцелевшие уголовники продолжали носиться сломя голову по зарослям. Им бы сейчас было лучше пробиваться к дороге — алее тополей, но и в мыслях ничего подобного не возникало. Там "живодёры" — ещё виден хвост промелькнувшей мимо них колонны. Возможно, только и ожидают их, располагаясь в засаде.

Выстрел… Ещё один… Короткая очередь… Один обрыв в стороне по иную часть дороги в поле следовал за другим, а меж ними то и дело зловещие рыки и вопли. Доставалась и зверюгам. Уже хорошо, но всегда хотелось чего-то большего и лучше. Азаровский был из таких людей — максималист своего дела и по жизни, на то и военный, а командир группы спецназа. Сам знал не понаслышке, что такое зачистка. Её и производили силами животных "гастарбайтеры".

До деревца оставалось где-то пятьдесят метров, когда он уловил на своей стороне от дороги шорохи тех злобных существ, коих спустили "живодёры".

"Эх, не успеть — не поспеть!" — немного расстроился Азаровский. Замер, прислушиваясь к тому, что творилось вокруг.

Шорохи могли оказаться отвлекающим манёвром. Звери знали своё дело, и ещё никто не ушёл от них, если они за кого-то брались и гнали, пока не загоняли и не пожирали, упиваясь сырой плотью с кровью.

Напряжение росло. Сердце в груди лихорадочно стучало, заставляя кровь пульсировать по жилам с неимоверной скоростью. На руках и шее вздулись вены. На лбу проступил пот, застилая глаза. Ожидание чего-то неизведанного было томительно, а и мучительно.

"Без паники! Только без истерик! — отбивались в мозгу Азаровского мысли подобно военным командам. А куда без них — военный человек и замашки соответствующие. — Не расслабляться! Стоять! Держаться из последних сил!"

Надежда на прорыв не покидала его. До деревца оставалось всего ничего два рывка с перебежками и вероятным отстрелом от зверюг. А то, что они рыскали подле него, ходя кругами нисколько не сомневался. Следов он им оставил предостаточно, другое дело: пересекались с иными такими же точно "партизанами".

— Была, не была! — решил Азаровский для себя. — Либо грудь в крестах, либо голова в кустах!

А он и так находился в зарослях бурьяна. Колючек хватало и репейника. Если ему продираться тяжело сквозь них, то и живности "живодёров". Во всяком случае, так просто им его не взять — без боя не сдастся — будет отбиваться до последнего патрона, а затем ножом, даже зубами готов…

Вытащив из ножен штык, он примкнул его к "СВУ-А". Теперь можно побегать и поиграть в кошки-мышки с животными. Что-то вроде: попробуй, догони, а догонишь — возьми, если ещё сможешь.

Перед глазами замелькали колючие заросли. Они больно хлестали Азаровского по рукам и лицу, доставляя массу неприятностей оголённым участкам кожи, а и через одежду чувствовалось, как кололи и царапали. Не его одного, тех, кто погнался за ним, также сорвавшись с места, донимали противные заросли. Репейник набивался в шерсть и лез в злобные очи порабощённых животных.

Азаровский упал — своевременно и не совсем намеренно, но уж как получилось, так и остановился, и тут же развернулся лицом к возможному преследователю.

Интуиция не подвела, зверюга выскочила вслед за ним из зарослей колючки, её он и принял на штык "СВУ-А", вогнав в брюхо, и на него вывалились её внутренности. Он перемазался в её крови.

Животное взвыло. Затяжного вопля не последовало. Забиться в агонии не позволил меткий стрелок.

Азаровский не мог ошибиться, поскольку в голове у зверюги образовалась дыра. Пуля прошла навылет, раздробив череп, снеся всю заднюю часть. Калибр впечатлял, а также мастерство стрелка. И не дрогнула рука! А ведь мог зацепить ненароком майора.

Он не знал, кого благодарить, но заранее был обязан снайперу жизнью. Снова подорвался с места и кинулся к дереву, чётко уловив, как по его следу параллельным курсом чуть в стороне от него держаться иные скоты, и только ожидают удобного момента поквитаться с ним за вожака.

И снова выстрел, повлекший новый вопль с визгом. Итого уже две зверюги отвалили от Азаровского, но никак не иные. Нормальные животные из дикого мира давно бы отстали от него, понеся потери, но не эти и шли до конца на верную погибель, нисколько не задумываясь о последствиях. Цель определена и должна быть поражена.

Азаровский не переставал поражаться. Новый выстрел застал его врасплох. До дерева было уже подать рукой, как из-за ствола на него выскочила зверюга и… он также принял её на штык, как и ту, которой некто разнёс череп. Эту также, но со спины, хотя и он нажал на спусковой курок, иначе бы сия грозная особь доставила ему немало проблем. А новые рваные раны ему ни к чему.

Отвалился на спину, узрев спасителя. Им оказалась девчонка. Он был сражён ей наповал, а тем, кто в свою очередь прикрыл её сразил иную тварь, заорав голосом Петра.

— Не стой, дурында! Вали нах… на… — выпалил он и не только на словах. — На дерево!

Азаровский помог, отплатив любезностью девчонке — подсадил. И она взмыла к парню. Сам же немного промедлил. Третий там явно лишний — деревце не выдержит их.

— Куда? — услышал он вдогонку от детворы, бросившись бегом от них, выманивая на себя тварей.

— Стреляйте мне в спину-у-у…

— Сбрендил мужик, — не удержалась Юлька на словах, а вот с деревца тварям при всём желании её не стряхнуть — вцепилась в него как пиявка.

— Не тряси… — откликнулся Пётр, выцеливая очередную зверюгу, да не вышло — дал промашку, и не потому, что бил по движущейся цели, а иной причине. На них кодлой выскочили звери, зашаркав когтями передних лап по стволу, силясь допрыгнуть.

В одну из них и разрядила свой дробовик Юлька, заставляя тварь умыться кровью.

Полагаясь на слух, Азаровский уловил оба новых выстрела, но и рыки с воплями, исходящими от деревца. Остановился. Развернулся и двинул назад. Понимал, что поступает неразумно, но не мог бросить тех, кому был обязан жизнью. И потом дети…

Те даже не заметили его приближения, впрочем, и животные отреагировали не сразу, а с небольшим запозданием. Дав короткую очередь из "СВУ-А", майор переключился на пистолет, сжимая в одной руке, а в иной рукоять ножа. Меж ним и той тварью, что отреагировала на него, завязалась ожесточенная схватка. Деваться некуда, расчёт на бронежилет и то, что внутренности останутся при нём, ну а конечности и без того в царапинах и ссадинах, да в крови.

Дети в очередной раз не подвели, положив всех тварей, притащившихся к ним под деревцо. Но этого Азаровский уже не видел, в глазах потемнело, хотя на небе ни тучки, солнце продолжало палить нещадно. От жара плыло всё кругом, создавая миражи при испарении влаги, которой хватало в виде росы среди зарослей колючки и репейника. А и крапивы в избытке.

* * *

Тело саднило, кожу жгло. Боль только усиливалась, заставляя подсознание включить разум и попутно напрячь мозги. Сознание медленно, но верно возвращало майора к жизни. Его волокли, поскольку сам он передвигаться не мог — не было ни сил, ни желания.

Кто ж тогда терзает его? Когда следовало изначально кинуть подыхать рядом с тварями. Может, какая-то из них решила сделать себе заначку на чёрный день, и он уже наступил для него?

Но нет, до слуха донёсся до боли в теле знакомый голос. Речь принадлежала человеку, а не тому, с кем столкнулся Азаровский.

— Люди-и-и… — простонал майор.

— О, уже что-то… — раздался голос Петра.

— Ну и тяжёлый же он… — подначила Юлька. — Одно слово — боров!

— Та ни — коняка…

Молодёжь сравнивала его с животными.

"Неужели отбились? И, похоже: от жизни…" — дошло до Азаровского: не всё так плохо, как могло быть или всё-таки они в плену у "гастарбайтеров" — заинтересовали их.

Открыть глаза не получилось — оба сразу, но одно с невероятными усилиями, точно было из свинца. А на нём запеклась коркой кровь. Поэтому видел сейчас всё в багровом свете.

— Ой… — не удержала девчонка Азаровского, выпустив ноги маойра.

— Ты чего кидаешь его?! — возмутился Петро.

— Он это…

— Чё?

— Сам взгляни…

Азаровский силился подмигнуть Панасюку-младшему, вместо этого вновь зажмурился. Веко снова прилипло к крови и не отлепить без помощи руки или чужого вмешательства.

— Видишь, что ты натворила! Чуть человека не убила, лишив сознания!

— В порядке я… — просипел Азаровский. — Мне бы водички…

Закашлялся. Во рту пересохло. Там тоже запеклась кровь и стояла комом в горле.

Чьи-то нежные и приятные на ощупь руки — вероятно девицы — занялись им. Но без Петра и тут не обошлось, именно он подал ей фляжку, а она воспользовалась платком.

— Ох… — не сдержался майор.

— Вам плохо, дяденька?

— А кому ща хорошо, — усмехнулся Петро.

— Всё верно, — согласился Азаровский с парнем. Он никого больше не видел подле себя кроме них. — Где это мы и почему одни?

— Да тут и говорить нечего — выжили и слава Богу…

Спорить не пришлось. Парень был прав.

— До дороги далеко, и куда шли от неё всё это время? — искренне желал разобраться в ситуации Азаровский, не собираясь и дальше оставаться обузой для детворы. — Бросьте меня! Я сам дальше пойду… Ух…

Встать на ноги не получилось. Причина до банальности проста — штанина разорвана в клочья, а нога… скорее в лоскуты. На коже борозды от когтей хищника разодранной до мяса. Благо сухожилья целы и мышцы не особо повреждены. Если рана не загноиться сможет ходить, пускай и хромая немного.

— До свадьбы заживёт… — отметил Азаровский, успокаивая не столько себя, сколько девчонку.

— К бабке его надо… — заявил неожиданно Петро.

— Ну ты блин, эскулап! Хотя бы фельдшера, на худой конец — ветеринара! А и от аптечки точно не отказался! Сам бы при её наличии хоть как-то да заштопал себя… — пожурил Азаровский для приличия парня.

— Да у нас на хуторах знающие бабки одними заговорами кого хошь на ноги подымут, даже из могилы!

— Вот спасибо успокоил, а так, лучше б сразу огорчил, — огорошил Азаровского своим очередным неуместным заявлением Пётр. — Хотя бы просто найти какую-нибудь заброшенную развалину и пересидеть там…

А что — не уточнил. Время покажет, оно же и рассудит их — правы они были или нет, что вступили в схватку с "гастарбайтерами".

— Я в разведку, а ты оставайся с ним, — наказал Петро Юльке. — Если шо — стреляй не задумываясь!

— Да и я помогу, чем смогу, — проверил Азаровский наличие патронов в обойме пистолета. — Застрелиться точно хватит…

— Не прощаюсь… — пообещал Петро: не бросит их, а и в мыслях не было сбегать от них.

Как же, куда он теперь без своей юной спутницы. Им теперь обоих одна дорога по жизни и заказана. Третий лишний. Им и чувствовал себя Азаровский.

— Бросили б вы меня, а… — с мольбой обратился он к девчонке. — Мешаю я вам, а и сами мне! Настало время расстаться! С оружием вы в ладах — не пропадёте! Только не забудьте боеприпасами разжиться! И самое главное — держитесь вместе! Порознь не ходите! Всё, уходи! Слышишь — иди за ним…

Юлька боялась: Азаровский застрелиться.

— Ещё чего — не дождётесь! Я так просто не сдамся!

Он начинал бредить. Взгляд затуманен и отстранён от того, с кем общался, не замечая практически спутницы. Она успокаивала его и не на словах, а движениями руки — гладила по волосам. Даже поцеловала раз не к месту, и не ко времени в лоб, отреагировав поспешно на тень, возникшую над ними. Схватилась за оружие. Стрелять не пришлось. Обошлось — с одной стороны, а иной…

— Петро!? — выдала девчонка.

— Ага, вроде того — я за него… — смутился он.

Юлька в свою очередь, догадавшись о причине его кислой мины.

— Это не то, что ты подумал, а видел…

— То-то и оно, что видел…

— Дурак! Уходи!

— Сразу, как только…

— Что?

— Доставлю вас с ним на заброшенный хутор.

— Нашёл кого из людей?

— Типа того, — не раскрывал до конца тайны Петро.

— Живодёров?!

— Да не, я ж не зверь. Подставлять никого из вас не собирался. Напротив помочь, а дальше каждый сам за себя! Ухожу я от вас!

— Не горячись! Ну же, будет дуться! И не смей меня ревновать к нему!

— Хм, больно надо, — а было сознавать Петру: Юлька права — он не сдержался. Однако продолжал строить из себя недотрогу.

— Знаешь что, парень… — не сдержалась она в свою очередь.

— И?

— Ничего… — не стала ругаться с ним, а то и впрямь расстанутся, а ей этого меньше всего хотелось. — Сглупила я, но и ты должен признать свою ошибку в отношении меня с ним! Он мне в отцы годится, а ты…

По лицу Юльки покатилась слеза.

— Ну, началось… — не удержался Петро от очередного язвительного замечания. Поспешно исправился. — Хорошо — виноват…

— Да я тоже хороша — сама начала и…

— Живодёры-ыр-ры-ы… — перебил их Азаровский, сподобившись на выкрик, и отключился.

— Чего это с ним?

— Бредит — лихорадка… — предположила Юлька.

— А ну взяли его и понесли… — вновь впрягся Петро, взвалив себе на плечи майора, заставляя боевую подругу держать оружие наготове.

До хутора было где-то около мили, и сразу избу не разглядишь в лощине — сокрыта зарослями в низине. Место дикое и жуткое на первый поверхностный взгляд. Изба покосилась и почернела от времени, а крыша и вовсе покрылась мхом. Не дом, а сарай сараем — землянка одним словом.

— Господи, и кто здесь живёт? Что за отшельник?

— Бабка одна…

— Ве-ведьма! Колдунья-А-А… — не удержалась Юлька, приметив, как нечто непонятное показалось в дверном проёме, выглянув на свет божий.

— Не пужайся, не зъим… — улыбнулась та, продемонстрировав щербатый рот.

— Знахарка?!.. — едва справилась с волнением девчонка.

— Божье создание, а не тварь, как все люди на земле… — озадачила старуха своим очередным заявлением.

— У нас тут это… больной… — напомнил Пётр.

— Так чё встал — тащы в дом на полог…

Юлька сразу приглянулась старухе. Кому-то же надо было по женской линии передать свой дар, а не проклятие. Да, не ухожена и не прибрана — сама, а заодно и изба. Ну так живёт одна на отшибе в глуши. И не живёт, а выживает. Кто знает как, а возможно и из ума давно уже.

— Помогай, давай, — озадачила старуха девицу.

— А что делать надо?

— Воды принеси…

— Ага… А где взять?

— Во дворе в колодце…

— Где-где?

— Сваво дружка подключи, он шибко разберётся — шустрый малый. Ох, смотри, девка…

Старуха в очередной раз выставила напоказ все свои зубы, которые можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Юльку аж передёрнуло. Но она сдержалась, ничего не сказав в ответ, зато подумала, чего и было достаточно для хозяйки избушки-развалюшки.

— Потерпи, солдатик, ща вылечу тя, я бабка добрая, не яга, хошь и Ядвига…

Юлька слышала краем уха её слова, снова перепугалась.

— Воды давай… — ошарашила она своим неожиданным появлением Петра.

— А… — вскочил тот с покосившейся лавки, как и дом.

— Спишь что ли?!

— Кто — я? Не мог…

— Мне не гони, лучше за водой…

— Куда и с чем?

— Придумай что-нибудь! Ты же мужик!

Петро расстарался настолько, насколько это было возможно в данной непростой ситуации.

— Ну, ты где шляешьси… — обронила старуха в адрес юной помощницы. — Тряпки давай. Начинай вытирать кровь с тела и грязь! Да в раны не занеси!

— Так он… он… — застеснялась она, потеряв дар речи. — Голый!

— Чё-то не так — у него или у тя?

— А… — не поняла Юлька старуху.

— Мужика не видела… — усмехнулась Ядвига.

— Видела…

— В штанах?

— Почему — в трусах…

— Это с карманами?

— Да, шортами называются…

— Не считается… — словно издевалась старуха над девицей. — Да не стой ты, дылда! Начинай приводить человека в порядок, пока я буду варить…

— Отраву?

— Отвар, дурья башка! И принесла нелёгкая мне непутёвую помощницу на старости лет! А надеялась, дура старая, передать свои знания и секрет…

— Колдовства?

— Целительства! Знахарка я! Не путай…

— Это вы — меня, бабушка…

— Наконец-то доброго слова дождалась… Небось, голодная?

— А как же он? — кивнула она в сторону Азаровского.

— Успеешь ещо поглазеть на его голого… Прочь…

— Хм, — хмыкнула Юлька, подумав про себя: "Странная какая-то она!"

— В сарай загляни… — бросила напоследок старуха.

— И чего я там не видела? — пробормотала тихо Юлька про себя, снова стреножив Петра на этот раз у окна.

— Подглядывал — за нами?

— А чё это бабка задумала?

— Чё-чё? То самое, что видел! Поднять решила мужика.

— Как?!

— А вот так! Для того и раздела!

— Не понял!?

— Ну ты сельпо! Деревня!

— Городская выискалась!

— Да, я из посёлка городского типа…

— Типа — не считается!

— Есть хочешь?

— А есть чего?

— Не знаю, но бабка советовала заглянуть в какую-то сараюшку. И где она привиделась ей тут? — завертела Юлька головой по сторонам, рыкая глазами в поисках иного дряхлого строения покосившегося от времени, а обязательно должно было зарасти травой и покрыться мхом, сливаясь с окружающей местностью.

Пётр и на этот раз расстарался, наткнувшись в высокой траве на нечто, что ни на словах не описать, не умом ни понять. Берлога, нежели землянка.

— М-да, сарай… Однако… — не удержалась Юлька. — Чё встал? Ждёшь, что бы я открыла его?

— А я прикрою, — перехватил оружие Петро, пожалев: нет гранаты. А то бы точно проверил при помощи неё наличие там живых организмов.

Обошлось. Никто не выскочил, но и не закопошился внутри.

— Сюда бы лучину — посветить, — окунулся он кромешную тьму и холод.

Юлька проявила незаурядную смекалку, воспользовавшись карманным зеркальцем. Без него и без расчёски никуда — барышня.

Проникнув в тёмное царство мрака, лучик света заскользил по стенам. Пётр не поверил в увиденное — затих.

— Ну чё там? Чего молчишь и не мычишь? Есть чем поживиться? — не вытерпела подруга.

— Ты только глянь, — прорезалась у него речь снаружи. Он держал в руке консервную банку и довольно тяжёлую, а внушительных размеров.

— Это чё, и такое?

— Если правильно думаю — тушёнка. Но очень старая… В таких банках сейчас не выпускают. Даже в армии, когда мой… — Он запнулся. — Короче, надо вскрыть и попробовать — съедобна ли!

Ему не хотелось отравить подругу. Хотя та сама готова была рискнуть выступить в качестве дегустатора.

— Пахнет вроде недурно, — потянул Петро носом аромат, исходящий от открытой банки тушёнки.

— Ты пробуй, а не принюхивайся! Чай не духи, ландышами пахнуть не будешь! — не терпелось подруге ощутить на вкус армейский "деликатес". А уже и слюни текли. Облизнулась, глотая их.

Петро с опаской облизнул жир с ножа.

— Не сало, но…

— От хохол!

— Тю, хохлуха!

Не выдержав, Юлька вырвала у него из рук банку и сунула пальцы, выгребая огромный кусок мяса с салом — запихнула в рот.

— У-у-у… — закачала она головой. Ей казалось: отродясь ничего вкусней не ела.

— А бабка запасливая попалась, — отметил в свою очередь Петро. — Партизанка, блин, как и мы!

Ядвига усмехнулась про себя, словно видела и слышала всё, о чём трепалась молодёжь у землянки. Тем и жила, что опять кому-нибудь понадобиться — её помощь. А и знания теперь есть кому передать. Пусть и девица немного дурковатая, ну так и сама одичала тут за столько лет одиночества. Крикнула.

Детворе показалось: кричит майор — вломились в избу. Пётр расстарался, едва не вышибив дверь на пол плашмя.

— Кто кричал?

— Я… — улыбнулась Ядвига.

Точно — бабка со сдвигом…

— Сама ты, девка! — озадачила старуха Юльку. — Будя жрать!

— Что делать надо, бабуля? — ввернул Петро вперёд неё.

— Баньку-то истопи…

— Вона как?

— А чё думали — в сказку попали? Нет…

Старуха оказалась просто кладезь таланта. Умела она обращаться с людьми, а и заставлять делать молодёжь то, что было необходимо. У такой не забалуешь. Прямо как у Апанасихи или в армии.

— Точно — партизанила! — не сомневался Петро, шепнув озорно на ухо Юльке.

— Кыш… — не удержалась старуха.

— А мне что делать, бабушка? — вставилась Юлька.

— То самое, чё и все бабы, — указала она ей на гениталии Азаровского.

— Не поняла шутки юмора?!

— Сама умора! — ухмыльнулась Ядвига. — Привыкай к голым мужикам! Такова наша бабская доля!

— Чего?

— Слышала! А не перебивай! Ишь брезгливая нашлась! Подмывай…

— Ой… — воскликнула Юлька чуть погодя.

— Ну чё ты там творишь? — отвлеклась старуха от отвара. На всё рук не хватало, да и не поспевала — стара стала.

— У него это… — не знала, как толком объяснить Юлька подоплёку произошедшего конфуза.

— Чё — это?

— Он встал…

— Кто? — уставилась старуха на Азаровского.

Тело майора по-прежнему было в горизонтальном положении.

— …о-о-орган… — кивнула Юлька на то, что смущало её и очень сильно, из-за чего раскраснелась.

— Бесстыжая! Ты чё творишь?

— Да я ничего такого и не делала, просто пыталась помыть — рукой провела вперёд-назад и…

— Сколько раз?

— Не считала…

— От дура, так дура на мою старую голову! А сраму-то! Тьфу! Заставь дурака Богу молиться, так он лоб расшибёт!

— А чё терь делать-то? Как это… успокоить его? — не могла сама Юлька.

— Как-как! Терь никак! Ему баба нужна!

— А где взять?

— Не гляди на меня — я старая!

— А мне ещё рано! Молодая я для него!

— Ну, это такое дело: никогда не рано…

— Значит и не поздно!

— И откель ты така взялась — слишком умная? А… дурная?

— А чё сразу я, ба! Сама велела, я ж не хотела…

— Ох ты… — озадаченно воскликнул Петро, вбежав впопыхах, чтобы сообщить: банька найдена и уже затопил печь, а тут такое и…

— Это не я, а бабка! — тут же выпалила Юлька.

— И целовал тогда он тебя, потеряв сознание в бреду…

— Вы продолжайте — не останавливайтесь, — ввернула между делом Ядвига. — А я послушаю! Больно интересно у вас это получается! А то отстала я тут от жизни! Не каждый год выпадает удача свидеться с живыми людьми!

— Ой, а с кем вы, бабушка, тут общаетесь? — испугалась Юлька, подумав Бог знает что.

— С ними…

— Пы-правда?

— Зверями и птицами…

— Фу ты… — отлегло на душе у девицы.

— А ты чё подумала: я — ведьма? Мертвецов оживляю? Когда и сама ещо ого-го… — покосилась Ядвига на то, что подняла Юлька у Азаровского. — Эх, и озорная ты девчонка, как я погляжу!

— Ты сам ещё ого-го, бабуль…

— И на том спасибо! Идите в… баню! Марш мыться…

— Чё, прямо ща…

— И желательно порознь, а то потом у Петра така же будет проблема при виде тя в непотребном виде…

— Я не такая…

— Все мы — бабы, а они — мужики…

Пока они "купались" по очереди, не раз поругались. Юльке всё казалось: Пётр норовит подглядеть за ней, а он ходил кругами вокруг да около, охраняя её покой. Старуха меж тем основательно занялась Азаровским — омыла травами с отвара, а затем и им смочила раны, вымывая всю грязь, и наложила не то жир, не то масло, не то ещё какую-то мазь животного происхождения.

Бинтовать его пришлось уже девчонке.

— Как банька?

— Так себе…

— Чё не так, какая-то дёрганая? Петро подглядывал?

— А на кого ему ещё здесь заглядываться! Не на тя ж, бабуля!

— Как знать… как знать…

— Ну ты и сказанула, мать… — подал голос майор.

— Ой, — вновь зашлась в крике Юлька.

В избу влетел Петро в том виде, каком мылся в бане и таком же точно лежал Азаровский.

— От ты яво… — прыснула старуха.

— Ох-ё-о… — спохватился паренёк — и за то, что было неприкрыто у него, сведя руки внизу у паха.

— А ты куды уставилась? — толкнула старуха локтем Юльку в бок. — Не на того глядишь, бесстыжая!

— Это я-то, когда они — мужики…

— Вы чё творите, бабы? — разошёлся Азаровский. — Где мои штаны, а и…

Он не заметил на себе даже нижнего белья. Вместо трусов какие-то лоскуты, лохмотьями, точно они собирались его забальзамировать, превращая в мумию. Для них было главное — ожил.

— Да ты просто волшебница, ба! — расцвела Юлька прямо на глазах.

— Ну вот, дождалась благодарности… — улыбнулась в ответ Ядвига. — А то всё твердила: колдунья, да ведьма… Знахарка я — целительница…

— Где это мы?! — уставился Азаровский на молодёжь.

— Нах…нах… — пытался что-то сказать Петро. — У неё…

Он кивнул на старуху, прежде чем сверкнул голым задом перед ней, Юлькой и Азаровским, скрываясь из виду от греха подальше.

— Эх, мне бы годков этак сто скинуть, я бы ух… — озадачила Ядвига гостей.

Юлька уже привыкла, а вот Азаровский "познакомился" с ней впервые, да и то, пока что визуально, а в иной контакт толком ещё и не вступил.

— На хуторе, стало быть, — заключил он, дешифрировав нецензурное начало ответа Петра. — А вы — ху…

— Ядвига я!

— У меня и в мыслях не было оскорбить вас словом — хуторянка…

— А, ну тады продолжал, коли начал.

— Валера…

— А по отчеству?

— Лучше фамилии — Азаровский…

— Не наш — не хохол…

— Бульбаш…

— Та понятно, — старухе было занятно то, каким образом он оказался тут да ещё с детьми при оружии.

Долго объяснять не пришлось, старухе было достаточно узнать: на них напали и похоже на Украину.

— Схоронитесь покуда у меня…

— А не боитесь?

— Та пожила, всё одно помирать, а когда-то надо…

— Да ну, ба! Зачем же… — не удержалась Юлька от данного высказывания, окончательно изменив своё отношение к ней.

— Да дуркую я… одичала…

Азаровский не желал становиться обузой старухе.

— Ещё чего!

Ей как раз и не хватало едоков — пустых ртов. Секрет был прост: землянка — вход в подземное хранилище с продуктами питания, хранящихся исключительно в консервных банках и не только тушёнкой, но и колбасой. Всё это ей досталось "бесплатно" от немцев со времён Великой Отечественной, а по соседству имелся ещё и схорон оружия, сделанный ей в молодые годы, когда она не то что бы партизанила, как предположила в шутку молодёжь, да помогала раненым, укрывая их в землянке, глубоко под землёй. Так что их там не точно немцы с полицаями, но и собаки найти не могли. Знать помимо еды и в оружии не придётся испытывать дефицита.

Азаровский вперёд склада продовольствия желал проникнуть в арсенал старухи.

— Будя, шибко наваюесси… а ужо довоевалси… Полежи — отдохни! Ить умаяси с дороги. Да и дети прибились. Уймись, солдатик…

Ядвига провела рукой по лицу Азаровского. Смахивать пот, проступивший у него там крупными испаринами, не помышляла, враз усыпив.

— И как ты это делаешь, ба? — заинтересовалась Юлька

— Вот так… — повторила она те же действия в отношении девчонки, а затем и парня. И сама легла на полог подремать, пытаясь понять всё то, о чём ей наговорили здесь столь долгожданные гости — видела, что ждёт их впереди, но им об этом ни слухом, ни духом, даже заикаться не стала, смастерив обереги. Без них им не выжить в том мире, который менялся на глазах невероятным образом в чудовищную сторону — люди повально превращались в чудовищ, а и звери подстать им. И гонялись за ними. Она даже знала: скоро объявятся здесь те, кому также потребуется её и их помощь. А там… как Бог даст. Всё предвидеть не могла, но дурные предчувствия не покидали. И знала больше, чем говорила, а и могли себе вообразить гости — та же Юлька. Бабка её сразила. Теперь могла передать накопленный поколениями опыт целительства, как своей продолжательнице в данном деле.

Азаровский то и дело вскрикивал точно в бреду, а проснуться не мог — никто. Детвора и та сопела в две дырки, и лишь ближе к утру нового дня с наступлением зарева на дальне горизонте при восходе солнца старуха позволила им очнуться.

Юлька первой взбрыкнула по обыкновению, очутившись подле Петра, хотя и не помнила, как свалилась, и почему её сморил сон.

Тому также было всё невдомёк.

Старуха цыкнула, прищёлкнув языком. Ох, и остёр же был он у неё и в её случае язык её не враг, а друг. Но и Юлька не отставала от старухи.

— Я это… Это не я! Не сама! Так само как-то нелепо вышло!

— Да чё оправдываться… — вмешался Петро. — Немаленькие! И ругать нас некому!

— То-то и оно, — откликнулся Азаровский, напоминая, кто он и кем является по долгу службы.

— Да я вообще не призывного возраста ещё!

— Война не выбирает и не разбирается…

Старуха утвердительно кивнула в такт словам майора.

— Пора… позавтракать. Кто будет пить чай?

Юлька не торопилась выпячиваться, понимая: стоит вызваться и самой придётся обслуживать всех.

Пётр первым не удержался. Ему и ведро в руки и дорога заказана к колодцу, а затем к топору с дровами и печке. Азаровскому старуха не разрешала особо суетиться, но и он не помышлял отлынивать от работы, опасаясь: мышцы совсем атрофируются.

— Не калека, даже не инвалид…

— Просто шибко пришибленный, — выдала старуха.

— Чё?!

— Контуженый — говорю…

— Не без того, да и отшибить ничего там не могло! Тем более мозги! Голова же кость — болеть по определению не может!

Юлька улыбнулась. Зря. Её и припахала к работе старуха.

— Прежде на стол накрывай, опосля и рот разевай!

Пришлось двигать на склад продовольствия. В пакетах она обнаружила галеты. Не хлеб и не печенье, но и то хорошо, а и варенье нашлось в виде джема всё в тех же банках с фашисткой свастикой.

— Полицаев в роду не было, — не удержался Азаровский.

— Обидеть решил, мил-человек? Или ни к месту пошутил? Не выдам — не боись! — мгновенно отреагировала старуха.

— Извини, мать, должна понимать — западная Украина…

— Так ить сам бульбаш — не все партизанами были, хватала и таких, о ком сам речь завёл…

— С дуру ляпнул, не подумав, у меня много родственников полегло тогда.

— А я вовсе мужа не дождалась. Только обвенчались и на тебе… война проклятая… А сызнова… Беда…

 

Запись N19

— БОМЖИ —

Узкое и мрачное пространство вытянутого туннеля навивало уныние на всякого, кто опускался туда, и пускай не так часто, как доводилось некоторым людям это делать сейчас, но надёжнее укрытия не найти. Правда, там порой встречались бомжи, а и беспризорники, либо просто диггеры, даже бандиты, уходя от погони, либо своих же матёрых соратников по делюге, но факт оставался фактом — подземка всегда обжита и кем-то занята, делясь на свои никому неизвестные территории. Районный принцип городского уклада жизни здесь не действовал. Да и люди постоянно исчезали. То тут, то там даже в спокойные времена находились жертвы. И не всегда сами попадали туда, чаще выбрасывали, убирая подальше от людских глаз трупы. Какой только сброд здесь не обитал. Это был своего рода подземный жилой квартал. Работники по обслуживанию подземной коммуникации и то по одиночке не ходили, даже парами старались редко, чаще группами и с монтировками да разводными ключами, ну и естественно ножами. Без холодного оружия — необходимого инструмента по обрезанию проводки — никуда. Кусачки хорошо, но в определённый момент и не здесь. Да осветительных приборов побольше и мощней. Обитатели не любили светиться у них перед глазами, поэтому чаще сами предпочитали не трогать их, в противном случае сюда пожалуют живодёры из числа омоновцев. А тут напасть, люди хлынули к ним точно крысы, избегая чего-то, что было недоступно им. А это уже было нарушение целостности их территориального принципа и размеренного уклада жизни. И что самое противное — силовики.

Одну такую группу они и засекли, оставаясь в стороне, наблюдали. Худшие опасения подтвердились — соглядатаи принесли известие о повальной зачистке. Против них, как думали "пещерники", муниципальные власти бросили отряд ФСБ. А это не ОМОН — одним переполохом для галочки не отделаться. Требовалось срочно принять непопулярное решение. Поэтому их негласный предводитель объявил им: всех чужаков обыскивать, и если обнаружат что-то интересное — какую-то важную личность — тут же тащить к нему, не взирая на время суток в "подземелье", поскольку здесь в отличие от горожан на поверхности день означал ночь, а ночь — день. Днём особо не нагуляешься по городу, и обязательно привлечёшь внимание своей неказистой внешностью, а тёмные личности любили тёмное время суток, делая аналогичные дела. Это разного рода шушера — бомжи и беспризорники — были в праве показываться там днём, а личности рангом выше — исключительно ночью.

Именно поэтому соглядатай, представший перед подземным "начальником", разбудил его и робко зашептал дрожащим голосом:

— Попался…

— Кто?! — не понял спросонья пещерный царёк, коего старались не трогать даже коронованные особы из воровского мира на поверхности — в особенности смотрящий за данным регионом страны.

— Один из них… — продолжал сыпать загадками соглядатай.

— От ты чертила! Толком скажи: кого схватили?

— Вот… — указал он, кивком головы, выхватив в свете керосиновой лампы лицо того, кого приволок на пару с подельником. — Его…

— Ты кто? И что забыл у нас? Наверху места мало стало? — рассердился мрачный тип с внешностью бомжа, но не дошедшего до ручки.

Возмутитель спокойствия "пещерников", недовольно скривил лицо, щуря глаза от ненавистного света слепившего его, уверенно заявил:

— Да вы в своём уме? И вообще, знаете, с кем имеете дело? Я — сотрудник ФСБ…

— А сам, пацан, кто я? Те чё надо у нас? Забыли твои сотрудники и ты с ними? Жить надоело?

— Самим! Это что такое?

— Вот ты и объясни мне!

— Кому — бомжу?!

— Кхе-кхе… — закашлялся соглядатай.

— Нет, ты слыхал эту наглость, Сопля?

Тот в ответ шмыгнул одобрительно носом.

— Он явно ещё не понял, чё попал, а конкретно!

Сотруднику силового ведомства и без того было очевидно: им занялись какие-то тёмные личности, скрывающиеся в туннеле от органов правопорядка.

— Доставай то, чем мы обычно достаём таких доставучих типов, как он, — продолжал ухмыляться "пещерник".

— Будем клеймить или… — спохватился сопливый соглядатай.

— Чё-то точно сделаю с ним, а чё — не решил ещё, но уже почти знаю: ему конец… — ввернул в продолжение "пещерник".

Усольцев-младший узрел перед собой…

— Анальный детектор лжи, — оскалился пахан бомжей.

— Да вы чё, му-муж-Ик-и… — заробел Павел. — Это же паяльник!

— Так не утюг — гладить тя им по головке не собираемся, — усмехнулся "пещерник". — Чай не звери, али бандюки какие — люди мы! И очень добрые сегодня! Засуну те енту хреновину, шоб ты боле не совал кое-что, куда непотребно! Иначе всё одно не поймёшь! Слово оно ведь воздух — пустой звук, а вот дело — это дело! Поворачивайте его, хлопчики, да спускайте штаны! Шоб "голубок" боле не мог заниматься тем, чем непотребно!

— Я не мент! Я сотрудник силового ведомства — ФСБ… — зашёлся в крике Павел.

— А нам шо ФСБ, шо МВД — всё одно! Мент он и есть, а поганый!

Паяльник накалился. Проверить было несложно. Для острастки "пещерник" сунул его в стакан с палёной водкой — поджёг.

— Ну, за твоё здоровье, голубок! Фу… — потушил возгорание на одном дыхании "пещерник" в стакане, и опрокинул его содержимое в глотку. Крякнул и чмыхнул. — Уф… Ух… Хорошо пошла, зараза!

— Вот это жо-Опа… — не удержаля соглядатай.

— Ну ты, сопливый, слюни подбери, — не понравилась "пещернику" реакция Сопли. — А то ща самому вставлю по самое не забалуешь! Ишь ты его — дон Педро!

— Да будьте же людьми, мужики! Давайте нормально поговорим… — продолжал сыпать фразами без умолка Павел. — Вы хоть знаете мою фамилию…

— Нам достаточно того, шо ты из службы на три буквы! Вот на них, кои малюют на стенах зданий и заборах, пошлём отсюда подальше…

— Да я бы и сам рад уйти, так не пускаете же! И не за вами сюда спустился, а…

— За чем или кем? — продолжал выдерживать паузу "пещерник" по знакомству Павла с анальным детектором лжи. Похоже, тот был готов ему выложить всё без обиняков на чистоту, если они его в свою очередь не тронут. А он их — и подавно!

— За одним своим сотрудником и…

— Договаривай, раз начал, а ить всё одно заставим говорить, — поднёс "пещерник" раскаленный докрасна паяльник, зловеще светящийся во тьме подземных коммуникаций. Он резко изменил своё мнение вставлять ему его в зад. — Глаз выпалю! Ну…

— Одну девицу…

— Стало быть, их твои люди ищут?

— Да, они нам нужны, иначе бы не стали беспокоить вас…

— Предлагаешь нам сговор? Голословно?

Пещерник не верил на слова, тем более сотрудникам силового ведомства.

— Папой клянусь!

Павел в очередной раз намекнул на свою фамилию.

— Кто он там у тя по документам? — потребовал "пещерник" корки ФСБ у Сопли.

— У-у-у… — затянул тот, силясь прочитать.

— Дай сюда — я сам… — выдрал у него документы "пещерник". — Усольцев!?

Известие оказалось неожиданным для него. Тот являлся его работодателем — деловым партнёром по бизнесу, завязанному на криминале. Бомжи хранили его товар, доставляемый контрабандой в город, и отвечали головой, а он частично делился с ними им в качестве оплаты по бартеру. Ведь являлся плодово-овощным магнатом. Вся продукция пищевой торговли в городе частным образом шла через него. Отсюда и плодово-выгодное пойло "чернилом" постоянно имелось у "пещерного" люда под рукой и закусь к нему — то, что портилось и быстро начинало гнить. Им они и дезинфицировали просроченный товар.

— Да, это я — Павел "Батькович" Усольцев-младший… — чуть повысил голос незваный гость.

— Это меняет дело. Нечасто к нам захаживают столь приятные люди… — отметил в свою очередь "пещерник".

Соглядатай с бугаём недоумевали, почему вдруг изменился их пахан. Им было невдомёк о том бизнесе, котором он вёл с отцом сотрудника ФСБ. Предложил ему вместо паяльника стул. Благо к столу приглашать не стал, но зато подал стакан, вывернув в него остатки содержимого бутылки.

— Пей…

— Это то, что я подумал?

— Ага…

— Товар отца?

— Ну да… — продолжал скалиться, пытаясь улыбаться "пещерник". Лучше бы просто держал рот на замке.

— Проще застрелиться, всё меньше мучаться придётся!

— Брезгуешь — нами? Нашим гостеприимством? — не выдержал Сопля.

Осадить его "пещерник" не успел. Павел расстарался, ублажая бомжей, опрокинув содержимое стакана на себя, и больше пролил, чем влил, куда следовало. Закашлялся.

— А терь закуси… — сунул какой-то просроченный продукт с гнильцой "пещерник".

Брезгливо морщась, Павел уступил. Вроде банан проглотил, хотя и захрустел как огурцом. Но спрашивать не стал, чем давился в очередной раз. Стерпел и это унижение.

— Поможете? — наконец-то молвил он, прожевав то, что мешало ему говорить.

— А то как же! Все ж божью люди, аки твари… — повеселел "пещерник". — Картинки с собой?

— Одна найдётся, — вспомнил Усольцев-младший: у него в портмоне имеется фотоснимок, где он с Фоминым стоят в обнимку в костюмах с иголочки при наличии лейтенантских пагонов на выпускном вечере по случаю окончания академии МВД. И оба "хорошенькие".

— Да нет его у него — и кошелька при нём не было, — выдал на-гора Сопля. — Как ща помню! Зую даю!

— А ежли поискать… хорошенько? И вспомнить! — настоял "пещерник", намекнув недвусмысленно соглядатаю: сам обыщет, если тот не вернёт гостю его вещи. Не сомневался: сопливый позарился на "бабло". И возвращать — западло. Но не сегодня. Пришлось уступить.

— Ах да, чуть не забыл… — плохо подыграл он "пещернику".

Про деньги Павел даже и не вспомнил. Благо фото осталось на месте. Его и продемонстрировал местному пахану.

— Ну и рожи, а опухли, аки у пьяного пчеловода свалившегося в улей… — посмеялся "пещерник". В его поведении не осталось ничего человеческого. — Найдём — отыщется твой подельник! Натворил чего — кинул? Так мы его быстро перевоспитаем!

— Вот только без этого — вашего детектора лжи. Мы тоже не пальцем деланы через то место, и кое-чего умеем, а допрашивать при случае в цокольном помещении, — напомнил Павел о не столь далёких временах союзного построения общества по принципу равенства и братства.

— Ежли б не твой однофамилец, ща разговаривали бы иначе и в ином месте, а вертел бы тебя на детекторе лжи, как…

— Оружие верните! — настоял Усольцев-младший.

— Чё? — переспросил Сопля.

— Табельное — пистолет!

— Ну… — рыкнул "пещерник".

Его Павлу вернул бугай.

— Терь всё?

— Почти…

— Свободен! Не попадайся больше! Вали с ними…

На том и расстались. "Пещерник" завалился спасть в своей берлоге, а его люди повели Усольцева-младшего на поиски пропажи. Недолго он провалялся там. Поспать вновь не дали.

— Какого чёрта! Кого там ещё принесла нелёгкая-А-А…

Он оказался в окружении рабочих в оранжевых комбинезонах.

— Совсем обнаглели-и-и…

Грянул выстрел, обрывающий крик "пещерника". Пуля пробила ему ногу в районе коленной чашечки. Раздался хруст, и новый крик от боли. А затем стук прикладов по рёбрам. И хрипы ввиду появления крови из гортани. Она пошла у бомжа ртом и носом. Из ушей пока не было видно.

Некто из "гастарбайтеров" обратился к нему. Их интересовала та же личность из ФСБ, за которой он отправил с Павлом своих людей.

— Шибко скоро найдут и приведут… — пытался выиграть он время у смерти.

Не тут-то было, последовало новое нажатие на спусковой механизм того работника, у кого на комбинезоне была начертана крестом буква "Х". Что она обозначала, а и иная "М" на других работниках подземки, догадаться не успел, как и расшифровать. Его завербовали. Он стал в один ряд с суррогатами. Отныне являлся их глазами и ушами в подземных коммуникациях города. И ладно бы только он, а то и звери — собаки. И лучше ищеек не найти.

Круг поисков сужался. Преследователи знали своё дело, не замечая усталости, как впрочем, и иные физические отклонения от нормы. Цель определена и должна быть захвачена, в случае сопротивления — нейтрализована, а невозможности захвата и вовсе ликвидирована.

* * *

— А-а-а… — застонал некто вблизи от троицы рыскающей по городскому подземелью.

Все разом замерли, а Усольцев и вовсе едва не умер, отделавшись лёгким испугом, испоганив воздух.

Деваться некуда — дышать нечем, бомжи предпочли кинуться на того, кто побеспокоил их. Обыскали, не вымазавшись ни капли в чужой крови.

Стонущий тип был ранен и серьёзно. И кто знает, сколько ему оставалось жить. Возможно, час его кончины уже близок.

Помереть не дали, Павел потребовал показать ему, что там нашли бомжи у умирающего. Те отказались, пряча свои находки, ссылаясь: это их добыча. Ему никто не мешал делать того же вперёд них.

Усольцеву ничего не оставалось, как взглянуть в лицо типа. Зажмурился, не веря своим глазам.

— Стар-Ик… — сделалось ему вдруг нехорошо.

— Чё? Кто? Твой? — решили бомжи: перед ними тот, с кем имеет дело "пещерник", а это чревато тем, чем он грозил чуть ранее Павлу — "детектором лжи". И за него он вставит его им не раз и не только в анальные отверстия, но и глаза.

— Да подавись ты…

Усольцев получил всё, что бомжи изъяли у Фетисова. Документ сотрудника ФСБ, табельное оружие, мобильник и кошелёк. Деньги и те оказались на месте, даже украденные у Павла доложили в него, стараясь быстрее избавиться от непрошеных гостей, кои стояли у них поперёк горла, точно кости. Понимали, что нашли не того типа с фото, но всё же кого-то, кто растрогал Усольцева до глубины души.

Старик задыхался, дышать было тяжело. У него пробито лёгкое. Отсюда хрипы и свист.

— Тащите его в больницу! — заорал Павел. — Хотя нет — стоп!

Он вспомнил про реанимобиль отца. Устройство аппаратуры там соответствующее для отвода глаз, другое дело: персонал — не факт. Но опять же достаточно вспомнить Милочку. Вроде бы и впрямь поступила в медицинский институт, прежде чем стала проституткой.

— Ловите скорую! Ну, кому говорю!

Данная роль отвадилась бугаю.

— Свалил, — коротко выдал сопливый подельник избавляясь от того. — Нам трупак тут нахрен не упал, а на голову, шоб потом проблемы с неприятностями на жопу в лице таких, как они сами!

А приближались и росли. Суррогаты продолжали рыскать открыто по туннелям в поисках Егора с Бионикой. Старились выманить. Повсюду стали открываться люки в шахтах и туда лететь гранаты, взрываясь внутри туннелей подземных коммуникаций, разносясь эхом по отрогам. Готовили беглецам западню, но чаще на них реагировали иные тёмные личности, стремясь выскочить наружу, но их валили вновь туда, либо наземь, а затем переворачивали тела убитых для идентификации, заглядывая в лица. Ни одно не было похоже на Фомина или ликвидатора Армии Союза — телесно. Даже по виду одежды. Беглецы словно растворились, хотя их поисками занимались немалые силы — наймит отрядил порядка пары сотен отборных суррогатов, придав им спецэлиту с обозначениями "Х" на комбинезонах. И таковых при них было порядка десятка. И у каждого своя группу, подразделяющаяся на подгруппы, кои возглавляли "мопсы" с буквой "С", руководя теми, кто носил иную "М". И никаких "Ж". Всё чётко и слажено, а серьёзно и настроены на поиски. При них животные — ищейки. И сновали, шныряя везде.

А если учитывать, что в зоне их ответственности им придавались силы того или иного подразделения "Ж", которого они находились, также вовлекались в данную авантюру. Так что за беглецами гонялось два батальона суррогатов — по одному на рыло. И это ещё не предел, а лиха беда начала…

* * *

Выбравшись наружу из туннеля, бомж вытащил окровавленное тело силовика. Мир вокруг изменился. Город опустел, точно на улице была ночь, а не день. Хотя нет, какие-то люди мелькнули в подворотне в рабочих спецовках и…

У них в руках оказалось огнестрельное оружие вместо орудий труда. Инструмент впечатлил бомжа. Они направили его на него. Спасение пришлось искать в мусорных баках, куда он скинул тело Фетисова, и угодил сам, получая ряд сквозных отверстий в теле. И бак не спал, оказался продырявлен.

Никто из "рабочих" не стал утруждать себя и проверять: наверняка ли убран "мусор". Это касалось в большей степени бомжа, нежели сотрудника ФСБ. Хотя всякое могло быть.

Зажимая руками рот, бомж скрежетал зубами, словно его допекали глисты. Ещё бы — одна пуля пробила живот, повредив внутренние органы. Но нет худа без добра. До больницы было рукой подать — они валялись в одном из его мусорных баков на территории, а нигде никого. Люди попрятались. По округе бродили, мелькая оранжевыми робами, работники муниципальных служб призванных для очистки города. И надо заметить: у них это получилось. Люди не то что ни помышляли сорить, но и вообще появляться среди бела дня на улице.

На глаза попались какие-то измазанные лоскуты. Похоже бинты. Нисколько не опасаясь занести заразу — по принципу: зараза к заразе не пристаёт — бомж заткнул ими пулевое отверстие сбоку брюшной полости. Выбрался из бака наружу, предварительно осмотревшись, водя глазами по сторонам. А затем ещё сумел вытолкнуть из бака тело Фетисова. Теперь оба повязаны с ним — не миновать отделения реанимации, а затем одной палаты в интенсивной терапии. Знал бы куда попал, особо не радовался подобному соседству — клинику — она же в его представлении поликлиника. А соответственно больница. Но почему-то психиатрическая. Не стал придираться к аббревиатуре на вывеске при входе в приёмное отделение.

Бомж тихо застонал, стараясь не привлекать лишнего внимания оранжевых роб:

— Санитар… санитар…

Ещё бы запричитал — медсестра или сестра…

Анекдот, да и только. Но не в их случае, хотя с чёрным подтекстом, оставлял позади себя дорожку крови.

Никто так и не откликнулся. Пришлось самому открывать лбом двери на уровне пола, и ползти дальше, волоча на себе Фетисова. Уж тому, как сотруднику ФСБ при наличии соответствующих документов должны оказать первую медицинскую помощь в лучшем виде, ну и заодно ему. Скажет, мол: переодетый в бомжа агент на задании. И провалили.

Внутри здания также было пустынно, но всё-таки ощущалось присутствие посторонних шорохов. Они приближались — люди. Бомж заранее обрадовался им, но когда увидел воочию тех, с кем столкнулся — растерялся. Но не те, кто занялся ими. Он так и не успел обратиться к ним за помощью, как последовало применение местного наркоза в виду удара тяжёлым и тупым предметом по голове, а затем прозрение вслед за сотрясение серого вещества с красными тельцами внутри.

Оба гостя находились в палате — и не сказать больничной, но… всё-таки с больными. Те были совсем больными и похоже на то, что сейчас ныло от боли после удара у бомжа. Один псих допрашивал их, ведя запись на рулоне туалетной бумаги, макая перо в кровь, используя вместо чернил.

— На что жалуетесь, больной? Ведь вы больной? Не отпирайтесь! Я вижу: у вас идёт кровь… носом…

Бомж встрепенулся. Подняться на ноги не удалось, и не потому, что обессилел от потери крови, а иной причине и банальной до безобразия — психи приковали его к кровати, как прежде их санитары. Похоже, что собирались пытать.

— Вы хотите, чтобы я помог вам, смог установить точный диагноз? В то время как вы отказываетесь сотрудничать со мной! — вспылил "писькин" доктор.

— Чё происходит?! — не мог взять в толк бомж.

— Дело ясное, что тёмное! Больной, совсем больной! И отказывается лечиться! Придётся делать это в принудительном порядке! — обескуражил своим последним заявление психопат, выступая не то в роли психиатра не то хирурга. — Сестра, инструмент!

— Я — санитар…ка… — выдал какой-то псих-педик в одном халате без штанов. И при наличии усов, да платка на голове, повязанном на манер галстука — скрывал лицо подстать бандиту с дикого запада Америки.

— Да хоть, врачуха-зачуха! Делай, что велю! Инструмент… медицинский! А ты чё приволок?

— Пилу, топор, тесак, вилку и нож…

— Да ты маньяк! — не сдержался психопат.

— Ага… — подтвердил тот.

Бомж спал с лица. Сейчас сексуально-неуравновешенный психопат порубит его на куски. Уже и тёмные целлофановые пакеты были приготовлены предназначенные для выноса мусора.

— Ладно, начали! — согласился "хирург". — Зажим!

Маньяк подал плоскогубцы.

— Тампон…

Тот выдал женскую прокладку. Психопат-хирург смахнул ей пот с лица, а только затем принялся убирать кровь с раны у бомжа.

— Спирт… Ещё… Два по сто…

— А мне можно? — не удержался бомж.

Психопат влил ему его и не в рот, а в рану.

— У-у-у… — затянул бомж, — …убицы-ы-ы…

— Не надо слов благодарности, ещё ничего не сделали, — заявил маньяк, занимаясь бомжем — вытирал с него салфетками пот, куда прежде сам сморкался и слезился. Ему было жалко того, что творил с ним иной психопат. — Ну кто так режет, а кромсает? Дай мне! Я сам…

Бомж лишился сознания. Ещё бы — "хирург" полез к нему в брюшную полость за пулей пальцем, показавшимся у него со спины. Оказалось, она прошла навылет.

— Вот, а если бы сразу установили это со слов пациента — давно заштопали!

Очнулся бомж, когда его практически подлатали, пришив к кровати. С простынёй он и поднялся. Благо не пришили иным образом, а то, что могли — сомневаться не приходилось. Имел-то дело с психопатами-маньяками.

— И я о том же — свободен! — крикнул ему вдогонку психопат, переключившись всецело на Фетисова. — Ох, и роскошный экземпляр!

Его раздел догола маньяк.

— Сколько дырок-то…

К ним маньяка с ярко-выраженными сексуальными наклонностями психопат не допустил.

— Здесь я — хи-хи-хирург… — не то засмеялся он, не то заикнулся. — Ближе к делу!

Он сам пододвинулся к телу, изучая пулевые раны. Одна в лёгком, иная в голове.

— Два дупла, — сделал он запись на туалетной бумаге. — Хотя нет — одно, иное в голове — скворечник! Залатаем! Сестра — капельницу!

— Я — санитар…ка…

— Понял! Тогда самовар! И "дичь" — лично для меня…

В "утку" и стал сбрасывать психопат всё-то, что использовал во время операции при препарировании тела Фетисова, точно патологоанатом, нежели хирург.

Когда Семён Борисович очнулся, то был похож на самовар, узрев собственное отражение в зеркале, предоставленное ему каким-то психопатом.

— Психи-хи-и… — захрипел он и засвистел одновременно.

Психопат повернул у него краник от самовара, вставленный в грудь, слил немного крови в стакан, и залил спиртом, сделав себе напиток "Кровавая Мэри". Томатный сок нынче дефицит, а крови — хоть залейся.

— Маньяки-и-и…

— И это он нам вместо слов благодарности, — обратился психопат к маньяку за поддержкой.

— Ага, неблагодарный! Мы тя, можно сказать, с того света вернули, а ты…

— Где я?

— У нас… — заулыбались психи.

— А вы?

— В больнице…

— Какой?

— Клинической…

— Психушке?! — полезли у Фетисова на лоб глаза. Он силился вспомнить события, из-за которых угодил сюда. На ум пришёл лишь случай столкновения в подземке с майором — тот выстрелил в него. Отсюда и кран от самовара вместо клапана в груди, и жестяная пластина в голове на скобах. Не человек, а терминатор, блин!

— С выздоровлением вас, больной, — заявил в продолжение психопат. — Хотя, глядя на вас, и не скажешь — здоров! Придётся ещё погостить у нас…

— В дурдоме?! — ошалел Фетисов.

— Нет, он сейчас твориться снаружи — на улице…

Психопаты подкатили Семён Борисовича по его просьбе к окну, и он сам убедился воочию: в городе хозяйничают люди сплошь в оранжевых робах. И вместо инструмента труда у них всех орудие убийства в виде огнестрельного оружия.

— Это они психопаты маньяками, а не мы, — выдал санитар…ка.

— Спасибо, братцы, — поблагодарил их искренне Фетисов. — Выручили, а и вылечили! За мной должок!

— А ты кто?

— Большой человек в этом городе! И очень скоро выпущу вас всех отсюда — слово даю — офицера! А сдержу, чего бы мне это ни стоило! Даже если жизни!

— Да ладно, брат, все ж свои! И потом нам нравиться здесь! Айда санитаров с медперсоналом мочить! — разошлись психопаты.

С заявление об их освобождении он явно поторопился. Не всё так просто было в его случае с ними.

Психи облили привязанных друг к другу сотрудников психиатрической клиники, а затем немножко поджарили, сунув в руки одному из них оголённые провода.

— Ламбада! — зашёлся маньяк. — Всем танцевать!

Медперсонал задёргался под напряжением тока, проходящего по их телам. Танцевали они под Борю Моисеева — недолго. Быстро выдохлись — и не сами, а ди-джей на местном радио. Оно испортилось в виду отключения подачи тока. Город обесточили. Диверсанты в оранжевых комбинезонах знали своё дело.

Оставалась мобильная связь — вышки антенн передач на крышах высотных зданий, но и ими уже занимались. Суррогаты применили по ним РШГ, производя повсеместно подрывы.

Город был полностью блокирован ими и отрезан от внешнего мира. Прекратилось всякое сообщение извне.

* * *

— Связь не работает! Мобила не берёт! — пытался Усольцев-младший дозвониться до кого бы то ни было из отдела ФСБ. Он думал: из-за того, что находится глубоко под землёй. Высовываться пока не спешил, как и подставлять лоб под пули.

Кто-то же "отоварил" Фетисова наглым образом, притом, что его лицо знали все представители криминала, как в законе, так и начинающие элементы. А он всего-то обычный сотрудник ФСБ да и звёзды у него в разы меньше размерами чем на погонах полковника. Не хватало Егора. Ох, не хватало. Не доставало, а…

— Достал, блин! А ещё друг называется — напарн-Ик…

— Цыц… — наехал сопливый бомж на гостя, требуя тишины. Хотя сам производил больше шуму, чем тот рядом с ним.

— Простатит ходячий… — не удержался Усольцев-младший.

— Ща сам станешь им, — пообещал бомж Павлу: тот намочит штаны.

А едва и не обделался куда более тяжёлым случаем. Предпосылки были. На них выскочила зверюга, накинувшись на бомжа — принялась рвать его на части.

— Стреляй! Убей, собаку-у-у… — взвыл Сопля.

— Ага, — схватился Павел за пистолет, и зажмурился, избегая вида крови. Выстрелил раз, а затем ещё раз. Когда грохот рассеялся — эхо унесло его по туннелям в оба конца — он взглянул на то, что натворил. А поглядеть и впрямь было на что. — Конец…

Усольцев-младший уставился на бомжа без признаков жизни, а на нем сверху лежала…

— Скотина-А-А…

— Я твой должн-Ик, муж-Ик… — уподобился бомж Павлу, скидывая шавку. — Сука!

— Кто — я?! Это ты мне!? — не сдержался "старлей".

— Не, ты — кобель! Я про собаку… Ух…

У бомжа из лёгких выбило воздух, и теперь он сам навалился на Павла, заблевав кровью, хлынувшей изо рта. Кто-то выстрелил ему в спину. Усольцев-младший не стал выяснять. По-прежнему сжимал в руке пистолет. Вновь применил.

По туннелю эхом понеслись новые выстрелы, и… взрыв. Кто-то сбросил сверху гранату, да не одну. Павла блокировали. Им занялись гастарбайтеры.

Патроны закончились в обойме — и запасной, при желании даже застрелиться нечем было, а не хотелось, как впрочем, и жить.

Жизнь очень странная штука и для многих непонятная — то тебе дико везёт, и всё получается — получаешь, что хочешь, а когда очень сильно этого захочешь — отбирает. Вот так и Павел угодил по уши в то, из чего все по обыкновению стремились выбраться, а он с рождения за счёт папаши. Но без него он ноль без палочки.

Его окружили люди в оранжевых комбинезонах.

— Му-муж-Ик-и… — подивился он им. — Выведите меня отсюда, а? А-а-а…

У них оказалось оружие, а не орудие труда — скорее убийства. Им они и занялись, обнаружив фотографию, где он на одном снимке с разыскиваемой ими личностью.

С ним голосом суррогата заговорил наймит-наблюдатель. Павел плохо соображал после избиения, чего тот требовал от него.

— Где он? — ткнули его мордой в пол, заставив прильнуть к фотоснимку.

— Кто-о-о…

— Егор Фомин!

— Первый раз слышу о таком имени и фамилии…

— Ты же Павел? Усольцев?

— Не помню — забыл…

Появился "пещерник" с анальным детектором лжи в руке.

— И ты заодно с ними, бомжара-А-А…

Павла поджарили. Он сам не верил тому, что упирался. И кто бы раньше сказал: встанет за друга горой — посмеялся бы в лицо, а возможно бы ещё и плюнул смачно.

Муки оказались адскими, а люди в оранжевых робах предвестниками смерти из преисподней — мелькали перед глазами, точно черти огненными бликами, пока не сверкнула ярчайшая вспышка. Один из них и впрямь воспламенился, а затем ещё один с тем же успехом и все остальные.

— Павел! Паша… — заорал кто-то ему, пытаясь пробиться за счёт голоса в затуманенное подсознание, при этом тряс за плечи. — Усольцев…

Он не реагировал.

— Я не брошу его…

Старлей на миг узрел, к кому обратился тот, кто тряс его и… расплылся в довольной улыбке, прежде чем отключился, лишившись сознания.

Это был его друг со своей подругой. Но оба в аналогичном одеянии тех, с кем разобрались. И Павла в него обернули.

Егор взвалил его на себя. Они продолжали с Бионикой пробираться в отдел ФСБ. Им по-прежнему требовалось оружие и подельники. О сопротивлении следовало забыть — его не так просто сломить — победить суррогатов. Но если хорошенечко подумать и разобраться — кое-что можно было придумать и найти у них слабое место. А то, что уязвимы — вне всякого сомнения.

Бионика, кажется, догадалась о чём-то таком, о чём пока молчала, не желая раньше времени выдавать секрет Фомину. А то случись что с ним, и нейтроны упредят её атаку на суррогатов во избежание повального провала в зоне своей ответственности — второго сектора, обозначенного кодовым словом "Россия". Первым в их чёрном списке значилась "Украина", третьим "Беларусь", а был и четвёртый "Прибалтика" с северным краем России при наличии там АЭС — Ленинградской и Кольской.

Беглецы продолжали обходить все ловушки, расставляемые им на их пути суррогатами. Даже приметили новые виды "гастарбайтеров" с обозначениями и всё благодаря Павлу. Они завернули его в спецовку спецэлиты с эмблемой подобной на букву "Х".

— Хреново…сть… — не удержался Егор.

Павел и далее не подавал признаков жизни. Опасения Фомина в отношении друга рассеяла Бионика.

— Жив он… пока…

— Его бы в больничку…

— Есть тут одна по пути…

— Заглянем? — с надеждой в голосе попросил Егор.

Бионика уступила, быстро обнаружив выход на поверхность, не забыла оставить "враг" на взводе. Атомной гранатой и замела следы, когда на неё наткнулись иные преследователи из группы очередного спеца с буквой "С" на комбинезоне.

Упустив беглецов снова, наблюдатель-наймит наказал перекрыть квартал всеми прилегающими силами с иных в зоне их наибольшей активности, выставив против парочки диверсантов порядка тысячи суррогатов "жопа", во главе с сотней "мопсов", "спецов" и "элиты".

Беглецы оказались в…

— Психушке?!

Туда и завела Егора с Павлом на руках Бионика.

— Ты в своём уме? Когда не в себе! Здесь же психи! Психопаты…

— Сам не становись им! Здесь также имеются медицинские работники… — напомнила Бионика.

Их встретили…

— Я ж говорил: они здесь все психопаты! — не сдержался Фомин.

— Без паники, сорняк… — раздался властный голос…

— Старик!? Фетисов! Семён Борисович?

Егор не верил своим глазам — и счастью. Недолго. Всё-таки того коснулись изменения.

— Больной! Это хорошо! — обрадовался какой-то прыткий психопат. — Санитар…ка…

К тому примкнул иной помощник-маньяк.

— Подготовить тело к операции!

Вводить местную анестезию вместо наркоза Усольцеву-младшему не пришлось, и без того пребывал в бессознательном состоянии, а пришёл в себя от боли.

Обезболивающим средством послужил медицинский спирт, но психопаты сказали ему: это вода… родниковая. И чище уже просто не бывает.

И впрямь полегчало, хотя глотку обожгло. А тут и Фетисов живой…

— Ох, стар-Ик… — пожурил его Павел, грозя указательным пальцем.

— Выбираться нам надо, сынки…

Пока Усольцев пребывал в отключке, Бионика на пару с Фоминым успели растолковать начальнику ФСБ брянского отделения про ситуацию с суррогатами в городе, и он полностью согласился с ними — отбить город, но прежде надо добраться до оружия и наладить связь с внешним миром. Возникла необходимость донести до вышестоящих чинов силового ведомства, которому верой и правдой служили сами как умели, а и получалось: ситуация вышла из-под контроля, но при большом желании и совместных усилиях можно урегулировать конфликт, избегая ненужных жертв и катастрофы. А то ведь разбомбят их нахрен из реактивных установок залпового огня. Всё-таки война, блин, и с применение атомного оружия, пускай пока ручного образца у парочки солдат апокалипсиса — из будущего.

— Херня получается, — заключил Фетисов на словах, всё же пообещав найти способ как донести их мысль до генералов в штабе армии.

— А что если нам… — кивнул Егор на психов, — и далее воспользоваться их услугами?

— Предлагаешь вооружить — психопатов с маньяками?! — не сдержался Фетисов от выражения эмоций вслух.

— Хуже всё одно уже не будет…

— Ох, парень! Молод ты ещё, Егорка! Многого не знаешь, а и не понимаешь!

— Я — за, — подержал Павел неожиданно друга, предлагая проголосовать.

— Что скажет она — био-баба… — заявил Семён Борисович.

Бионика взглянула на психопатов — буйных психов, а затем в иную сторону за окно на суррогатов всех мастей, и как ни странно дала добро.

— Хреново…сть…

 

Запись N20

— БАЗА —

Позавтракав, никто не стал отлынивать от работы. Занятие нашлось всем. Азаровский пригласил Петра прогуляться на двор с намерением обсудить кое-что, и что — ни для кого не секрет. Юлька порывалась податься с ними, да старуха не позволила.

— Эко ты шибкая… — удержала она её.

Дверь избушки закрылась перед девчонкой сама собой.

— Ой… — не то что бы испугалась Юлька, но кто знает, на что ещё способна старуха. А вдруг и впрямь — сквозняк.

— Ну да, ну да… — посмеялась Ядвига про себя.

"Баба-Яга и есть!" — больше не сомневалась гостья, оглядываясь по сторонам.

На глаза девчонки угодила метла, валяясь под скамьёй, а вот ступы в углах невидно.

— Не колдунья…

— Знать, ведьма, ба!?

— А ты хошь знаешь, раскрасавица, шо означает слово — ведьма…

"Так и есть — она это! К гадалке не ходить, и так при бабке!" — взбрела очередная дурная мысль провокационной направленности в голову Юльки.

— Ведьма — та, кто ведает…

— А чем, ба?

— Знаниями в…

— Ворожбе?

— Ворожея! Я ить не она — знахарка — целительница!

— А заговоры знаешь, ба?

— Ну, как те сказать, шоб не испужать?

— Прямо — на чистоту!

— Тады вот те крест — не колдую! Грех это!

— А привороты знаешь — на любовь там и…

— Ишь куды хватила! Шла бы ты, девица, отсель подобру-поздорову!

— Так я пойду, бабуль?

— Ща, так и отпустила! Ишь ты её — размечталась!

— А чё делать станем — колдовать или ворожить?

— Здесь те не Диканька!

— Стало быть, ба, ты — адепт белой магии или маг?

— От ты её! Одно слово — шалунья!

Каким образом старуха переубедила Юльку остаться с ней, осталось загадкой для Петра, да и Азаровский не давал ему продыху.

— Где землянка? Показывай!

Его интересовал арсенал старушки.

— Где-то здесь, — завертел паренёк белобрысой головой по сторонам. Вроде и рядом находился, а в то же самое время отыщи, попробуй. Разглядеть не так просто. — Сюда…

Петро ступил в выбранном направлении и оступился, угодив в…

— Дерьмо… — воскликнул он недовольно.

— Погодь, — взялся Азаровский за пистолет.

Опасения были не напрасны. Пока они спали в избушке у бабки, ночью кто-то бродил вокруг да около заросшего и заброшенного хутора. А внутрь так и не попал. Поэтому мог дождаться утра в засаде и напасть с восходом солнца при свете дня на "партизан".

— Да вроде никого… и невидно… — отметил Пётр, вытирая о траву то, во что вляпался, а всё равно не получалось избавиться от въедливого запаха экскрементов, как ни старался. Тут без баньки не обойтись — помывки с парилкой. Да где там — не попасть ему туда при всём желании — Азаровский не даст.

— Оружейным маслом перебьёшься… — заявил майор.

Наконец им удалось найти то, что они так искали — едва различимое углубление, а в нём коряга, поросшая мхом. Она и была дверью.

— Знатно, а занятно, — отметил лишний раз Азаровский про себя наличие идеальной маскировки природного происхождения. Пень — трухля трухлёй, а ведь муляж — не иначе.

Вниз вела деревянная лестница, и что самое интересное, из землянки не повеяло сыростью, как из обычной ямы. Прохладой — да, но не влагой. Её вообще не чувствовалось в воздухе, иначе бы порох отсырел, а оружие поржавело и сгнило от времени.

Полагаясь при освещении на керосиновую лампу вместо электрического фонарика, "партизаны" с опаской осветили довольно глубокое помещение, оказавшееся ещё и большим по своим размерам. Не землянка, а целый блиндаж, да что там — не иначе дот, а то и стрельбище. Кругом стеллажи с расставленным оружием и что самое интересное не абы как невпопад, а всё чинно и благородно. В одном блоке ППШ, в ином ППС, в третьем ППД, а в четвёртом и вовсе ручные пулемёты. Один ДПМ, иной РПД. Но венцом всего огнестрельного оружия являлся…

— ДШК… — просто не удержался от слов Азаровский. — Вот это вещь!

Петро не особенно выражал радости по данному поводу. Даже при виде гранат РГД-41, и РОГ-43. Они также находились на своих полках стеллажа в ящиках. Иных — патроны в коробах лентами или обоймами к пистолетам-пулемётам. Даже обмундирование сталинских времён образца галифе и гимнастёрок с пилотками и касками, да плащ-накидками. А и кирзовые сапоги. Даже портянки. И…

— Рация… — не верил своим глаза Азаровский, мечтая вновь заделаться диверсантом сродни партизана.

Петро был, конечно, только за обеими руками, но что-то подсказывало ему: лучше отсидеться втихую тут, а не вылезать, иначе долго им не продержаться даже при наличии подобного арсенала.

— Да тут оружия на целый отряд! — продолжал сходить с ума Азаровский, точно Кощей Бессмертный чах над оружием, разгребая и загребая патроны, набросанные вперемежку в иных ящиках, приметив пустые ленты к ним. А и снаряды, коими оказались мины к 50-мм миномёту весом порядка 800–900 грамм навскидку. Но вот сам миномёт почему-то отсутствовал.

— Ничего за гранаты сойдут… — обескуражил Азаровский.

— Как так?! — изумился Петро.

— Придёт время, научу обращаться и с ними должным образом.

Для полного счастья не доставало тачанки, поскольку таскать на себе ДШК было выше человеческих сил. Сам ствол весил порядка двух пудов с гаком, а если ещё и короб с лентой прихватить, да и прочие атрибуты — вес вырастал в разы, переваливая далеко за сто килограмм. Не пулемёт, а пушка времён Великой Отечественной войны.

— Не боись, что-нибудь придумаем!

— Однако… — выдал Петро, уподобившись представителю малых народов севера.

— Садись, будем разбирать оружие, а заодно я в нём — и тебя научу.

Познания у Азаровского оказались не такими уж и скудными, он владел необходимой информацией на все виды стрелкового оружия полувековой или близкой к вековой давности. Взял в руки автомат, обозвав его пистолётом-пулемётом.

— ППД-40: пистолет-пулемёт Дегтярёва, принят на вооружение с 34-го года 20-го столетия от Рождества Христова, сей доработанный экземпляр с 40-го: калибр — 7,62-мм. Патрон — 7,62х33 ТТ. Прицельная дальность — 500 метром, длина оружия — 0,8 метра. Вес без патронов — 3,63 кг. Обойма — 71 патрон. Практическая скорострельность от 100 до 120 патронов в минуту. Полёт пули до 500 м/сек.

Пётр сразу изменил своё отношение к данному виду оружия. Характеристики понравились ему, особенно обойма на 71 патрон.

— ППШ-41. Пистолет-пулемёт Шпагина. На вооружении с 41-го года. Калибр — 7,62-мм. Патрон — 7,62х25 ТТ. Вес — 5,44 кг (с барабанным магазином), 4,3 кг (с коробчатым). Четыре стволовых нареза — правосторонних. Вместимость обоймы = 71 (дисковый), 35 (секторный). Скорострельность та же что и у ППД. А вот дальность стрельбы составляет 200 метров.

Последние данные характеристики несколько разочаровали знающего толк в стрелковом оружии хуторянина. Но добавление Азаровского шокировало его.

— Всего было выпущено более 6 млн. штук…

— Весело тогда, наверное, было, — отметил Петро.

— А то…

Азаровский добрался и до ППС-43. Число обозначало год выпуска пистолета-пулемёта Судаева. Классика — ничего лишнего и не добавишь, разве что характеристики. Их и уточнил он для Петра.

— Калибр как у ППШ. С патронами та же история. Обойма на 35 патронов. И прочие данные аналогичные. Всё ж логично.

Далее речь зашла о ручных пулемётах. И тут Азаровский не стал провидцем. Характеристики практически идентичны с пистолетами-пулемётами по патронам и их калибру, зато вес вдвое, а то и трое больше. Но вот прицельная дальность порадовала, составляя порядка мили или 1,5 км. Со скорострельностью чуть хуже — всего 80 патронов в минуту. Хотя тоже своего рода плюс — экономия боеприпасов. Ну и естественно длина оружия в виду приклада на треть больше. Много не набегаешься, а и боеприпасов к нему не натаскаешься. Опять же техника нужна для использования, если устраивать засады, то только подвозить, либо требуется расчёт из двух человек.

А вот о РПД отдельная история. Ручной пулемёт Дегтярёва заставил особенно Азаровского заняться им, он даже взял его в руки, и больше не желал расставаться с ним, передавая взахлёб Петру его характеристики.

— Калибр: 7,62 мм. Патрон: 7,62х39 мм. Начальная скорость пули: 735 м/сек. Прицельная дальность: 1000 м. Длина: 1037 мм. Масса с патронами: 7,4 кг. Практическая скорострельность — 150 патронов в минуту. Ёмкость ленты — 100 патронов.

Вот это то, чего так не хватало им, а и не доставало нынче. С таким оружием можно и поохотиться на живность "гастарбайтеров". Скоро и очень звери пополнят охотничью коллекцию гостей. Будет чем набить сарай — их головами.

— Прилажу сюда оптику от "СВУ-А". Ух, и вещь получиться убойная, а забойная штука! — не унимался Азаровский.

Знать не достанется Петру. Но это уж они отвлеклись оба. Пора было переходить к ДШК.

— Патрон — 12,7х108-мм и остался неизменным для крупнокалиберных пулемётов таких как "Утёс", выпускаемого на Украине, и "Корд" с 1990-года в России. Масса — 33,5 кг (без ленты). С лентой и на станке (без щита) = 148 кг…

Петро аж присвистнул. То-то не мог поднять, а толком и с места сдвинуть. И как только его бабулька затащила сюда, даже в молодые девичьи годы. Явно не одна. Тут без скота никуда. Не сбрасывала же она его сюда?

Азаровский не отвлекался в отличие от Петра, производя необходимый инструктаж для новобранца.

— Длина пулемёта за 1,5 метра…

Ну это и Петру было понятно. А видно…

— …на станке за 2,5 метра. Число нарезов — 8. Режим огня — беспрерывный. Скорострельность = 125 патронам в минуту. Прицельная дальность — 3,5 км…

— Ух… — не сдержал эмоций Пётр.

— По высоте — 2,5 км.

— Это типа по самолётам можно валить из него?

— Ну так — вещь! И используется нынче в качестве зенитного пулемёта прикрытия для бронетехники. Ведь скорость пули колеблется от 800 до 900 метров в секунду. Зато ёмкость ленты = 50 патронам. И расчёт к данному варианту — 2 человека.

— Стало быть, справимся при желании?

— А никуда не денешься, паря… Война… мать её. И кому-то всегда родная… Врагам… — не сдержался Азаровский. — Но ладно о том — о стрелковом оружии вроде бы всё — и поговорили. Винтовки тоже вещь нужная, но нам сподручнее орудовать с пистолетами-пулемётами. Согласен?

— Ага… — кивнул Петро. Время шло, а он постигал азы науки оружейного прошлого. И всё то, что было придумано тогда, нынче лишь дорабатывалось. Тот же АК-74 — пистолет-пулемёт, да назван по-умному — автоматом.

И всё!..

— РОГ-43 — ручная осколочная граната, — заявил Азаровский, взяв в руки. — Весит где-то около 450 грамм. Взрывчатое вещество — 150 грамм, время замедление от 3 до 4 секунд. Но когда имеешь дело с гранатой, даже такой ручной казалось бы "игрушкой", следует помнить — оружие. Ежели рванёт — мало не покажется. Радиус убойного поражения составляет порядка 5 метров. Отдельных осколков до 15, а то и 20 метров. Раз на раз не приходится.

Пётр взял её в руки — поместилась в ладони. На вид консерва консервой. Почти импортная банка пива с кольцом-чекой. Но много опасней — взрывоопасней.

Дошла очередь и до противотанкового аналога. Тут уже характеристики оказались на порядок выше и серьёзнее, а также вид и массивность взрывного устройства.

— РГД-41. Длина = 240 мм, масса = 1,94 кг, масса ВВ почти 1 кг. Время замедления как у любой гранаты, что старого образца, что нынешнего. Так что не зевай, Петро, а кидай…

Тот как раз зевнул. И не до конца уловил армейского юмора между делом, пропустив мимо уха толком то, о чём сказал ему сейчас Азаровский.

Избавился от РОГа.

— Ну ты… — озадаченно произнёс Азаровский, растянувшись предварительно по струнке на полу. — Совсем совесть потерял! Обнаглел дальше некуда! Ты чё сделал, олень безрогий?

— Кинул! А чё? — выдал тупо Петро.

— Ты это брось — и не гранату! А дурака включать! Выключил — сейчас же! Это приказ, а не просьба! Ишь ты его — чудила, на букву "М"…

Про них из числа гастарбайтеров и вспомнили они. Что если парочку мародёров кинули у дороги со зверями. Живодёры на такое неспособны, хотя и обозваны данным образом "партизанами".

Азаровский прихватил из землянки РПД, а Петра заставил ленты к нему, ну и парочку ППС — для себя и Юльки. Не старухе же. Той даже ТТ не стоило предлагать. Тяжёлое и малоёмкое оружие. Да тоже пригодится. Нашлась одна такая коробка, а в нём оно самое.

Петро заинтересовался им. Обойма всего-то на восемь патронов. Да и ладно — сойдёт… для сельской местности. Всё приятнее ощущать себя при оружии, чем без него и уж тем более ходить до ветру. А туалет кругом хутора в виду отсутствия одноместного дощатого строения.

В лентах точно матрос времён гражданской войны и предстал парнишка с иным — Азаровским — в образе русского "Рэмбо" с РПД на плече перед девчонками.

— А вот и мы… — заявил Валера.

— Не ждали… — присовокупил Петро.

— Не звали… — отреагировала Юлька.

Старуха запарила её, обучая рецепту какого-то целебного отвара. А у неё никак не получалось приготовить его — торопилась поэтому делала всё не так, как того требовала Ядвига. Отсюда и отвар превращался в отраву, представляя собой яд.

— В малых дозах также полезен, бабуль! Так что всё нормуль!

— Вот я те дам… его самой отведать граммульку, тогда посмотрим, как запоёшь, а и заговоришь! Точно заверещишь, да шиш — поздно будет! Подохнешь!

— Ну, коль вы тут делом заняты — отравой для зверюг — и мы не станем мешать вам, — заявил в продолжение майор. — Пойдём, Петро, немного сами развлечёмся. Постреляем кого ни того. А попадётся на глаза. Постараемся добыть живность…

— Только учтите: кошками и собаками не питаюсь, — ввернула Юлька. — Я вам не азиопка!

— Ты это про чё? — уставился Петро на то самое. — Боишься располнеть в том месте?

— Отвару не желаешь, Петя?

— Не, сама лакай своё зелье. Я такое пойло с детства не пью…

— А чё — типа верблюд?

— Точно — горбачусь, но не горбун!

Он зацепил лбом косяк, забыв наклониться при выходе из избы. С ним явно сегодня что-то творилось, словно ему кто-то влил любовного зелья — не сводил глаз с Юльки. И если раньше всё старался заглянуть ей в глаза, то теперь заглядывался на иные части её молодого тела. Формы она только набирала, но и они были соблазнительны для него. Груди уже второго размера — почти, а бёдра приобретали тот необходимый изгиб при наличии изумительной талии. И ростом вышла, а и статью в остальных местах. Ноги тоже не кривульки. Одним словом — Юлька.

— Ну тады всё понятно… — отметила старуха про себя, почему её ученица постоянно отвлекается и словно не слышит её временами. — Не вздумай, пока не закончим с обучением! Я те дар собралась передать, а ты… Ишь бесстыдница!

— Ты чего, бабуль? Всё нормуль? Сколько надо граммулек в этот суп?

— Нет, ну шо с тобой делать, непутёвой! Хоть и впрямь колдуй!

— Чё, правда, ведьма?! То есть ты — колдунья, ба?

— Кто из нас двоих — ты, глядя на твои познания, отравительница! Ну как тя, дурынду, учить, коль не хошь сама! Из-под палки приходиться заставлять…

— А нет какого-нибудь заклинания, чтобы я разом всё запомнила — ты бы мне и передала через него все свои познания. Типа как — трахтибидох…

— О-о-ох… — вздохнула тяжело старуха. — Совсем сбрендила, девка! Какие трахи с типа охами и вздохами? Очнись! Мужики ушли! О деле думай…

— А я о чём, когда том самом и…

— Что у них в штанах завалялось? Так знамо дело, бесстыдница!

— А чё сразу я, ба! Сама начала — речь завела, что у них там в штанах…

— Трусы!

— А под ними, ба?

— Писка тараканья…

— Правда?

— Ты сама она!

— Ну ты загнула, ба! Я нормальная — девушка, а не эти как их…

— Гермафродиты!?

— Во-во… вроде… трансвеститы…

— Простатит мне на мою старушечью голову!

— Так ты одна из них, ба?!

— Геть отсель… — прогнала старуха мученицу, нежели свою ученицу.

Юлька именно этого и добивалась от неё, поспешив присоединиться к мужикам.

— Явилась… мешать нам? — не выдержал Азаровский. — Бабке надоела, за нас взялась?

— Это она за меня. Достала… — старалась оправдаться Юлька.

— Сомневаюсь, — улыбнулся Петро.

— Возьмите меня с собой…

— Куда? — поразился Азаровский.

— Как — куда! В войнушку "играть"! Я ж умею стрелять!

— Не бабье это дело — воевать, — отказал наотрез Азаровский.

— Ага, как танки взрывать, так я и Петя, а как жрать готовить — опять мы, бабы! И вас обхаживать! Нет уж — дудки! Не на ту напали! Или берёте меня к себе или я сама по себе!

— Дай ей… гранату… — заявил на полном серьёзе Азаровский.

Петро в недоумении покосился на майора, словно переспрашивая: не перепутал ли тот чего? А ляпнул с дуру не подумав.

— Нафига мне граната? Вы мне автомат дайте…

— Это пистолет-пулемёт… — выдал на-гора друг. — ППС…

— Пи-пи… что?

— Это всё — конец! — не сдержался Азаровский.

— Так бы и сказали — пи-пи-ска… — залепила Юлька.

— Сама ты она!

— Нет, ну я так не играю, — обиделась девчонка на майора с Петром.

— Вот и шла бы ты…

— Это куда?

— … подальше от нас! Вали к бабке! Скоро притащим еды — дичи или иной живности, — пояснил Азаровский: не собираются воевать, а что — охотиться.

— Так тушёнка есть… — напомнила Юлька про армейский деликатес.

— Вот сама ей и давись! А мы может, задумали шашлык сварганить! Верно, Петро?

— А то… и самое оно!..

— Да ну вас… — сделала Юлька вид, будто обиделась на них. Не прокатило. Даже Петро не отреагировал должным образом на бабский каприз. — Деревня!

— От колхозницы слышу! Лимита…

— Погодите, вот я покормлю вас, а напою отравой, то есть отваром вместо чая… — бросила Юлька в сердцах и вновь вернулась на хутор. К бабке в избу возвращаться не стала, избегая её нравоучений в поучении при изучении каких-то там кореньев — не собиралась становиться врачом ни тогда, ни сейчас при знакомстве с ней. Вот если бы, какой дар передала сродни волшебства, как тогда, когда захлопнула перед ней дверь — куда ни шло. А так пускай догнивает в своей избушке-развалюшке одна, выживая окончательно из ума. Не подписывалась, даже согласия голословно не давала. Уединилась. И не то что бы по нужде, но приспичило, да не сразу, а при странных шорохах. И приближались, следуя точно в её сторону. — Ой…

Юлька сникла в тот же миг. Лицо побелело, а живот предательски свело, из-за чего согнулась в три погибели, припадая на корточки. Из оружия в руке лишь "подарок" Петра. Он всё-таки сунул ей гранату по настоянию Азаровского. За неё — кольцо-чеку — и ухватилась одной рукой, держа в иной. Запричитала про себя, кляня за то, что не послушалась старуху и сбежала, а затем и мужики отвергли, не взяв в свою компанию, хотя по русской традиции им как раз и не хватало третьего человека. Хотя и пить не собирались, даже её отраву отваром.

— Мама… — занервничала Юлька.

Шорохи усиливались с каждым мгновением, разбитые на короткие отрезки ударами сердца в груди девицы. Она ловила меж ними приближение того, кто крался к ней, как к своей вожделенной добыче.

— А-а-а… — не выдержала Юлька и рванула — сначала чеку с гранаты, а затем и сама в избу, закрывая за собой дверь, навалившись спиной.

Прогремел взрыв. Дверь снесло на пол вместе с девицей при накате ударной волны с улицы.

— Етить твою нах… утор… — разошлась старушка.

— Я это, ба… — спохватилась Юлька, выбираясь из-под ветхой двери, едва ли не развалившейся на щепу в труху, — …чё зашла… Обучаться пришла…

Старуха тут же успокоилась, как ни в чём небывало, словно Юлька ничего не натворила, а такое…

На это первыми и уставились мужики, обнаружив куски разорванной плоти и кровь в радиусе разброса останков при взрыве.

— Юлька-А-А… — не сдержался Петро.

— О… — порадовалась она про себя. — Опомнился, чудак на букву "М"…

— Да не она это, — указал Азаровский на шесть.

— О-О-Оборотень!? — обалдел Петро.

— Ну ты, блин, и Петя! Это ж зверь!

— А я про что!?..

— Думаешь старуха…

Договорить Азаровский не успел, Петро опередил его в действии и по мысли. Ворвался в избу с ППС наизготовку.

— Порешу… Ух…

— Почему без стука? — встретила его Юлька, гремя палкой в ступе.

— Куда это ты намылилась?

— Туда, — кивнула она на потолок. — Полетать! А чё — нельзя? Запрещаешь? Без шлема? Или парашюта? Так юбку надену — макси! Она куполом мне и послужить ежели чё… А сам-то… и припёрся?

— Там это… — пересохло во рту у Петра.

— С Азаровским чего или как?

— Ага… — не совсем соображал парнишка, что делал, а говорил. Мысли путались со словами.

— Не напрягайся, Петя, тебе нельзя — чревато… — продолжала ухмыляться Юлька — мстила.

— Беда… — влетел следом за Петром с небольшим опозданием Валера. — Звери… и объявились на хуторе! Похоже, они нашли нас…

— И чё? Разберитесь с ними, как…

— Сама? Это ты его гранатой?

— Нет, он сам на моей "мине" подорвался!

— Не понял?

— Ну, села я значит по большой нужде, а этот гад подкрался ко мне сзади — с тыла зашёл. Да одного не учёл — того самого. Вот я и… уделала его, как Бог черепаху! А гранатой уже добила! Контрольный выстрел сделала… броском…

— Тьфу! Я серьёзно…

— Так и я вроде как… — напомнила Юлька про то, что натворила.

— Айда в разведку, Петро… — опасался Азаровский: девчонка выдала их местоположение для противника. — Ноги в руки и бегом! За мной…

Парнишке пришлось выступить вторым номером в расчёте у майора, как пулемётчика.

Забравшись на крышу избы, они огляделись. Азаровский сейчас полагался на оптический прицел, сняв с "СВУ-А", и прилаживать пока к РПД не спешил — всегда успеется.

— Вроде бы тихо… — понимал он: тишина всегда обманчива. Им противостоят звери, пусть и с чипами в голове. Всё-таки инстинкты также не стоило отметать в их случае на раз. Охотиться умеют — доказали тогда у дороги.

Недолго оба пребывали в тишине. Откуда-то со стороны донёсся скрежет бронетехники — гусеничной.

— Засада! Попались… — наказал Азаровский Петру перевести женщин в землянку.

— А ежели упрутся рогом?

— По рогам им — шевелись, олень, блин, безрогий!

Пока Пётр суетился в избе, Валера приладил кое-как оптический прицел на РПД, продолжал следить за округой, не меняя стрелковой позиции. Враги вряд ли заприметят их сразу. Правда, при наличии тепловизора — его на раз. И гранаты не выручат, если пехоту подключат.

— Не уходят… — окликнул Петро майора.

— Да и хрен с ними…

Поменялся он с ним местами.

— Прикроешь…

Азаровский уступил парнишке РПД при наличии оптического прицела. Сказка — не иначе, а попали… и не сказать: в неё. Кто-то спешил к ним навстречу и мог попасть куда крупнее калибром из башенного орудия. Какого именно — Азаровский уже нисколько не сомневался и знал наверняка. Не танк гремит, так может только самоходная гаубица. Парочки выстрелов ОФС им хватит за глаза. От хутора старухи не останется и следа, если не укрыться в землянке.

— Вот бабы — бисово отродье… — вспомнился ему почему-то вновь Москаленко. Его изречение приклеилось к языку майора, которое он повторял при случае, а и без особой надобности, отдавая дань памяти боевому товарищу, не надеясь свидеться когда-либо ещё вновь. То же самое касалось лейтенанта и подполковника. — Косяк…

Петро сопровождал его всю дорогу до вершины возвышенности, а дальше не мог, Азаровский скрылся из виду с гранатами в руках. Даже за "ППС" не брался, он остался висеть у него на ремне со стороны спины и "ТТ" за поясом без кобуры. Сам порывался рвануть к нему, пока не начали взрываться гранаты.

Меж тем скрежет и лязг металла нарастал. Эхо всё чётче доносило его отзвуки до паренька. Ему уже казалось: над головой вот-вот появится бронетехника, нависая зловещей тенью, и последует неминуемый выстрел приличным калибром. Спрыгнул с крыши, метнувшись в землянку.

На глаза попались мины от миномёта. Калибр подходящий, если учесть, что Азаровский сам подсказал, как взрывать их. Достаточно ударить обо что-то очень твёрдое тыльной стороной и метнуть в цель, а обязательно будет поражена. Главное удержать мину, иначе участь шахида обеспечена, а смерть неминуема.

Заделавшись бомбистом-террористом, Петро вскарабкался по склону лощины наверх холма. Техника к тому времени перестала греметь гусеницами, и теперь было отчётливо слышно, как вращается башня вокруг своей оси в поисках цели.

— Только бы успеть, — боялся он опоздать.

Пулемётной очереди также не было слышно. Не из бесшумного же винтаря подстрелили Азаровского? Или до сих пор не заметили? Майор затаился, а он ща всё испортит ему? Залёг наверху, раздумывая: выглянуть или не стоит подставлять голову под дуло самоходного орудия?

— Всем оставаться на своих местах! Никому не двигаться! Это приказ! Или буду вынужден стрелять! — раздался голос того, кто вышел на "партизан". И показался знакомым. Но вспомнить, кому принадлежал, Петро не мог при всём своём желании. Он уже ударил мину о камень, а избавляться не стал. Хотя не мешало бы во избежание подрыва.

— Господи-и-и… — зашёлся он в крике.

— Свои… — обрадовался боец, показавшийся сверху на башке САУ.

Азаровский встал перед "Акацией" в полный рост.

— Ха, летёха!

Он не надеялся свидеться с ним, а и тем, кто показался следом.

— Косяк…

Он вышел у них с Петром. Паренёк подбежал к нему.

— Товарищ майор…

— Ну чё ты, как не родной… — пожурил Азаровский.

— Вот… — сунул он ему мину от миномёта под нос.

— Взвёл? — дошло до Валеры. — Ударил, дятел! Одно слово — долба…

— Кидай! — подсказал Москаленко.

— И ты с ними, чёрт тебя побери, капитан… — отвлёкся Азаровский от второго номера.

Мина полетела в сторону лощины, и не потому, что Петро обезумел, а просто оступился, споткнувшись, и… выронил.

— Ложись! — кинулся он на Азаровского. Да так на нём и повис. Майор даже не шелохнулся, после полученных увечий при столкновении со зверюгой. После вмешательства старухи, они затянулись на нём как на животном.

— У зверь… — выдал он.

Взрыв мины оказался подстать иному, произведённому с применением гранаты Юлькой.

— Ишь ты их, мужиков! — пожурила к слову старуха.

— Ага, — подхватила Юлька. — Всё никак не навоюются, моджахеды, блин…

— Убирай всё со стола, самое время гостей встречать… — озадачила Ядвига.

— Это каких же, ба?! — изумилась Юлька.

— Ща и побачима…

Снова оказалась провидицей. Пока Юлька бегала на склад продовольствия за банками тушёнки, к хутору с грохотом подкатила самоходная гаубица.

— Енто чё за хреновина така?! — не удержалась Ядвига от любопытства.

— Акация, ба… — подсказала Юлька. — Мужики, что взять с них. Иных цветов не понимают. А и букеты собирают в батарею. Мой папашка например был командиром целой дивизии. Так у него этих железных "цветов" целый рассадник имелся в наличии. И 122-мм "Гвоздики", и 203-мм "Пионы". Даже 240-мм "Тюльпаны"…

— Ась? Чаво?

— Самоходные пушки, гаубицы и миномёты. Полный боекомплект. Так что у нас один паззл из мозаики уже имеется. Осталось всего ничего — три иных оружия раздобыть, так как 82-мм "Василёк" вижу: прицеплен сзади к "Акации".

— Ишь, артистка…

— Не, я скорее артиллеристка — его дочь…

Она запросто могла помочь в починке техники лейтенанту с подполковником Косяченко. Но прежде обслужила их за столом, а затем полезла, сунув нос в не своё дело.

— Да кто так чинит…

И подсказала как.

— А ведь права… — отметил Косяченко.

— Блин, косяк… вышел… — отметил лейтенант.

То с чем они, как военные люди мучались со вчерашнего дня, угодив под обстрел реактивных установок залпового огня системы "Град", при дельном совете девицы удалось устранить неисправность на раз.

— Может, и стрелять умеешь? — посмеялись они.

— Из "Акации" даже дурак, а вот из "Пиона" или "Тюльпана"…

— Чего ты сказала?!

— Это такие самоходные орудия, поражающие цель на расстоянии в 30 км… — напомнила Юлька одну из характеристик. И тут без наводчика с целеуказателем не обойтись.

— Ты откуда такая умная выискалась, а взялась?

— Как и все нормальные люди — из утробы матери. Правда родилась не здесь, не на Украине, а в…

— России?

— Даже не Союзе — на чужбине — в Афгане…

— Да ты прям дочь полка!

— Дивизии…

— Твою… армию! — не сдержался Азаровский.

При них настоящий консультант, а они ни слухом, ни духом. Даже не в зуб ногой. Боевой ребёнок достался, а ещё и не начал толком доставать самих.

— Отварчику не хотите — вместо чая? — предложила Юлька. За тем и вышла из избы к мужикам.

— Отвара или отравы? — напомнил Петро про её познания в заваривании целебных трав.

— А пойла?

— Пенного? — оживились "новобранцы" на "Акации".

— Почти — сбитень…

— Жаль не медовуха…

— А в ухо… — напомнил Азаровский: у них сухой закон. В рот ни капли спиртного. И без того дефицит в качестве медикамента. Не позволит почём зря переводить при его наличии в аптечке.

За "пирушкой" и уточнил майор ситуацию с потерями в отряде "партизан". Они помимо людей утратили технику — грузовик и пушки. Ну и естественно боеприпасы.

— Мы ж, почему не стреляли, — откровенно заявил лейтенант. — Нечем просто было…

Азаровский аж захлебнулся, давясь сбитнем. Закашлялся.

— Ну, это не беда… — подсуетился Петро. — У нас оружия — стрелкового — полна землянка. Бабуля расстаралась…

— За Христа ради, коль для благого дела, та ни жалко. Врежьтя поганцам! И хто там ща за них — ганцев с фрицами?

— Гастарбайтеры из числа живодёров и мародёров. На них и написано "Ж" и "М". Одно слово — засланцы с буквой "р" вместо "л"… — подхватил лейтенант разговор за столом.

— Чё-то тут на тае… — заявила старуха. — Ими хто-та понукает…

— Есть такое дело, — справился Азаровский с кашлем.

— Вот им и займитесь, сынки… — подсказала старуха. — Шибче…

— Уже прогоняешь, мать? — не удержался от ухмылки Косяченко, спуская всё на шутку. Всё-таки даже им, как военным людям, требовалась передышка. Не учения — война и настоящая, а началась. И конца невидно, и края… всё кругом занято "живодёрами" с "мародёрами" — не всегда из числа "гастарбайтеров". И местные повадились заниматься разбоями с грабежами, коли власти на всё наплевать, а им подавно. Руки чесались чего бы украсть, а давно всё, что только можно было — и не только.

Об этом и предупредила старуха их: нынче все люди друг другу звери, а не только те кидаются на них. И ту, которую подорвала Юлька — не "оборотень" из числа "гастарбайтеров", а просто зверюга, которую не могла спровадить сама. Да ученица помогла, иначе бы загрызла рано или поздно.

— Ты её, ба?

— От дурында…

Азаровский принял решение обосновать у Ядвиги долгосрочный опорный пункт. Охрану объекта он вменил в обязанность Петру. Тот сразу же взбрыкнул, но успокоился, уяснив чуть позже: Юлька останется при нём со старухой, поскольку и та добавила: не всему ещё научила её — не все знания передала. А ещё много чего могла и хотела.

— Успеть ба до смерти…

— Вот и нам бы добраться до того… — заявил Азаровский не зная даже как обозвать наймита из числа нейтронов уровня "исполнитель".

Занялся раздачей боеприпасов, показав попутно Петру, где тому стоит обустроить огневые точки, чтобы он не слонялся без дела. Сапёрная лопатка и послужила пареньку жезлом власти сродни пернача атамана. А и тогда Петро не особо понимал, что с ним делали они — не там же ковырялись, когда спускались с лошади по нужде, объезжая степи Запорожской Сечи.

— Вот с ямы для туалета типового проекта "ватерклозет" и начнёшь рыть окопы.

Юлька ещё посмеялась над ним тогда, а зря, саму припахали носить им еду из склада, в то время как мужики были заняты подносом боеприпасов.

РПД Азаровский всё-таки забрал у Петра. Ох и огорчился тогда парень. Ещё бы — его лишили любимой игрушки.

— Да у тя целый арсенал! Мины установи — растяжки повсюду! Справишься?

— А чё — не вернётесь?

— Есть такое дело, а уж как повезёт. Так что теперь ты командир будущего партизанского отряда.

— А в каком звании, товарищ майор?

— Ну, как тебе сказать… — не желал Азаровский лишний раз обижать паренька. — Всё будет зависеть от его количества. Сейчас при Юльке с бабулькой ты — как минимум — ефрейтор, а вот окажутся в том же количестве мужики — считай себя сержантом. Если взвод — соответственно взводный…

— Лейтенант?

— Ага…

— А до капитана, сколько народу необходимо набрать?

— Роту…

— Сотню?

— Желательно…

— А майорам как стать?

— Это тебе надо батальон создать — оружия может не хватить, поэтому пополнение будешь набирать только при его наличии у них, рядовой…

— Ефрейтор… — напомнил Петро.

— Так точно… — еле сдержался от смеха Азаровский, козырнув. Всё же улыбнулся про себя в душе.

Теперь он мог не беспокоиться за молодёжь, да и старуху. А уж как та была благодарна ему.

— Можешь ничего не говорить, а и благодарить, мать… — заверил Валера. — Уже, а сразу, подняв на ноги.

— Храни вас Господь! — пустила она слезу, понимая: больше не свидятся. И не потому, что им погибнуть судьба, скорее сама раньше них отойдёт в мир иной — время подходило, а и поджимало. Да и знала чего-то ещё, но по-прежнему молчала, как партизанка. Зачем людей расстраивать заранее. Ни к чему это им — и хорошему не приведёт. И дорога у них одна — в кромешный ад…

 

Запись N21

— ПСИХИ —

— Что ж вы со мной делаете… — выдал Фетисов.

Все были на стороне Фомина, приняв его веский довод во внимание по вовлечению психов в противостояние с суррогатами. Им требовался транспорт для переброски большого количества народа, но прежде добыча необходимой маскировки — оранжевых роб суррогатов, а также при них имелось оружие. Не грех воспользоваться и отбить.

— Наивные… — не унимался Фетисов. — Одно слово — дети! Не наигрались ещё в войнушку! Всё взаправду! Поймите вы это своими пустыми головами!

Он постучал для острастки кулаком по лбу, цепляя жестяную пластинку. Она загремела, послужив гонгом к началу поединка.

Где ж ты удержишь норовистых "сорняков", так и рвутся наверх, чтобы занять место получше и быть выше всех остальных. Не "мусор" — не обтёрлись — толком не пустили корни, как Фетисов, прирастая к креслу начальника, и даже майор в свою бытность его помощником.

Эпизод с ним всё никак не шёл у него из головы. Может и впрямь они правы, а он на старости лет стал неподъёмным и не столь рисковым. Но полагаться на одну фортуну с удачей не любил. Всё же нехотя, да уступил.

— Ладушки, — заявил полковник. — Займёшься с Павлом и Био…

Фетисов хотел поначалу прибавить — бабой, однако передумал. Слишком шикарный у неё вид, даже в комбинезоне. А уж она с оружием в руках — атомным — та ещё амазонка. Такую красоту только и рисовать на фоне ядерного взрыва или снимать в кино на заключительном кадре с аналогичным успехом, какого-нибудь завзятого голливудского блокбастера.

Немного отвлёкся.

— Чего, шеф? — окликнул его Егор.

Бионика не подала виду: прочитала мысли старика.

— Делом говорю займитесь — раздобудьте дополнительную одежду с оружием. И транспорт! Желательно автобус! Хотя в нашем случае всё, что угодно, лишь бы поместились там с этими…

Фетисов покосился на психопатов. И снова не докончил мысль развитую вслух.

— Ну чего время тянете — шевелитесь!

— А как же вы, шеф? И без охраны? — пытался Усольцев остаться при нём.

— Очко сыграло? — отметил Фетисов.

— Двадцать одно! — подскочил какой-то псих, явно чокнувшийся на почве карточной игры или под личиной психа скрывался карточный должник.

Фетисов заинтересовался им — его случаем и остальными точно такими же психопатами — псевдоврачом с маньяком. Времени на "разборки" с ними ему должно хватить, пока его люди с гостьей из будущего будут добывать для них всё необходимое по эвакуации психов в здание ФСБ.

— Сыграем?

— А на чём?

— Вопрос неверный — на что! — переиначил Фетисов.

Колода карт нашлась мгновенно. Всё-таки психопат не мог обходиться без неё. И она была у него краплёной. Точки намалёваны по углам, причём наглым образом. Из-за чего карты с обратной стороны "рубашки" выглядели точь-в-точь домино. При игре в дурака одновременно проходил и сеанс в домино. Два в одном — тем и забавлялись психи.

Они в два счёта разделались с Фетисовым, при всём притом, что старик был профи в данной сфере деятельности, занимаясь в свою бытность жуликами-шулерами и картёжными каталами. Его обкатали, если не отметить больше — укатали, усыпив бдительность.

— Ещё партеичку? — ухмыльнулся ехидно картёжник.

— А не боишься: я раздену тебя до трусов? И резинки от них не оставлю! Даже носков! — проверил Фетисов на слово оппонента.

Тому хоть бы хны, как с гуся вода. Попался. Полковник зацепил его, вдруг вспомнив.

— Точно! Ты проходил у нас по одному делу…

— Да ты чё, гражданин начальник! Я псих! А что с психа взять? — заартачился тот.

— Что и сказал — раздевайся до трусов!

— Это произвол! Я буду жаловаться!

— Кому? Когда некому!

— Ему, — отступил картёжный катала за псевдоврача.

— Да у вас тут шайка, как я погляжу. Спелись! Нашли укромное местечко…

— Атас! — зашёлся кто-то среди психопатов. — Менты-ы-ы…

И кинулся в окно. Но дальше решётки на нём не ушёл, отвалившись на пол. Псевдоврач осмотрел его — заключил:

— Жить будет…

На физиономии дебила отпечаталась решётка. На ней и принялись играть в крестики-нолики иные пациенты психиатрической клиники.

Фетисов понемногу начинал сходить с ума. Уж лучше тюрьма! Но те, кто скрывался здесь от правосудия или подельников по темным делишкам — не позавидуешь — сами наказали себя. Грех их в чём-то винить. Ад внутри дурдома, а и снаружи. Не знаешь толком, где хуже.

— Ты кто? — ошарашил Фетисов своим очередным откровенным вопросом хирурга больше подобного на патологоанатома.

— В смысле?

— На тебе трусы повисли… — подсуетился иной псих.

Нынче, троица, обыгравшая Фетисова и сыгравшая немалую роль в его спасении, выделялась на фоне всех остальных пациентов психушки. И лихо управлялись с ними безо всяких там сильнодействующих препаратов.

— Автомеханик-слесарь… — заявил тот откровенно.

— Чокнулся, стало быть? Чокнутым заделался?

— Есть маленько…

— А как же меня подлатать-то сумел? — продолжал разбираться Фетисов в непростой ситуации.

— Как машину. У человека аналогичное строение тела. Любая техника, какую не возьми, слеплена по нашему образу и подобию.

Вдаваться в подробности он не стал.

— А и впрямь, — отметил про себя Фетисов. — Ведь всё верно, если разложить органы по принципу деталей организма. Японцы так и вовсе стараются перейти на роботов близких по строению на человека.

Он признал в псевдовраче профессионального угонщика. Значит, водитель у них уже имеется. Дело осталось за малым — добыть технику.

— Что ж ты молчал и не мычал раньше!?

— Кому охота лоб под пули подставлять да ещё ради тех, кто грозился тебя всю жизнь упечь в не столь отдалённые места!

Психопат был прав, как никогда. Да и маньяк не стал ничего скрывать, а изначально собственных наклонностей.

— Каким оружием обладаете? — заинтересовался Фетисов. — Ведь должны? Не отпирайтесь! Чем-то же во мне ковырялись? Где ножи и прочее холодное оружие?

Отрицать было бессмысленно. Трио психопатов оказалось настоящими зачинщиками переворота. Прям цирк какой-то подобно временам Римской Империи до Рождества Христова в день восстания рабов Колизея во главе со Спартаком.

Один такой псих-фанат и выискался среди них — хулиган, известный не только в родной стране, но и во всём мире. И также здесь схоронился, а затем стал слаб умишком. Предпосылки были, поскольку проскальзывали и у зачинщиков массовых беспорядков на территории психиатрической клиники.

— Тут такое дело, мужики… — начал Фетисов за здравие, а закончил почти за упокой. — Без медперсонала нам не обойтись. Ща каждый человек — нормальный… Я имею в виду: не суррогат… на вес золота! Нас мало, но мы…

— В тельняшках, — объявился моряк в пижаме в полоску — точнее клеточку, поскольку она изначально на нём была вертикальной, а он собственноручно дорисовал горизонтальные линии. И также исчёркана крестиками с ноликами, а местами и вовсе исписаны, подобно кроссвордам. Кто во что горазд. Одно слово — психи, а и психопаты. И никуда не денешься от них, да и без них не обойтись.

— Дурдом, — отметил в очередной раз про себя Фетисов. — Кто бы мог подумать: придётся искать помощи у них! Не поверил бы сам, и после, кому рассказать, если удастся выжить, и, похоже, что в первую очередь из ума окончательно и бесповоротно! А факт!

— Запускай предводителя… — обратился за помощью псевдоврач к маньяку.

Фетисов заинтересовался очередным психом, коего даже психопаты держали обособленно от себя в одиночной палате больше подобной на камеру ШИЗО.

— Это наш главный шизофреник, — пояснил "хирург".

— Кто ты у нас сегодня? — вторил оппоненту маньяк. — Как тебя называть или величать?

— Жалкий раб! Пади ниц!

— Фараон — не иначе!

— Сами "копы"! Я — владыка мира… — выдал психопат.

— Неслабо так, правда? — разъехались губы псевдоврача в ухмылке ехидства.

— А чё, — заметил Фетисов. — Вполне разумное заявление! Что такое фараон в сравнении с ним или ещё какой-нибудь там царёк или император, а тоталитарный лидер — мишура. А владыка мира…

— Это я! С чем пожаловали, ничтожные создания? — перебил психопат-одиночка.

— Простите, владыка, а…

— Б…

— Что?

— О…

— В…

— Г… Так и называйте — сокращённо.

— Боже… — изрёк Фетисов, словно в бреду.

— Слушаю…

— Ну и ну!

— Угу, — подтвердил маньяк. — Он у нас особенный.

— А может не стоит его выпускать? — засомневался Фетисов.

— Поздно, терь нам его не удержать. В нём силы, как в адском легионе бесовского отродья…

И впрямь вырвался, распихав точно шар в боулинге три кегли, коими оказались психопаты на пути того, с кем и близко не могли сравниться.

— Вы-ы-ы… — завопил маньяк, — …ырвался-а-а…

— Транквилизатор-р-р… — прорычал псевдоврач.

Какое там. Не достать. Спартач заодно с ним. На пару и организовали новое восстание по смене власти, вооружившись всем тем, что прятали психопаты под матрасами, насадив холодное оружие ножами на трубки от кроватей. Получились знатные пики. Ими и ощетинились, а точнее оскотинились.

— Господи… — не выдержал Фетисов.

— Да, жалкое ничтожество… — откликнулся психопат-одиночка.

— Отпустил бы ты мне мои грехи, а?

— Молись — всё одно не поможет!

— А может…

— Не может…

— Я к тому…

— А я к чему…

— В келье закроюсь — благословите… Боже…

А про себя Фетисов подумал: что я несу, точно курица яйца! В кого превратился, а кем стал? Неужели это всё последствия ранения в голову? Контузия…

— Я провожу… — не уловил психопат-одиночка подвоха. А зря. Он вновь оказался там, откуда бежал.

— Замуровали, демоны-ы-ы… — загремел он по двери руками и ногами, а затем стал биться головой в припадке.

— Это надолго, — отметил маньяк. Он в сравнении с ним казался безобидным человеком, правда, чуток неуравновешенным, но самую малость.

— Ох ты… — выдохнул несколько облегчённо Фетисов. Рано. Психопат-одиночка затих на миг, а затем принялся сыпать проклятиями, сменив обличие. Теперь он выступал в роли Князя Тьмы — то ли Люцифера, то ли Мефистофеля, то ли ещё кого-то, меняя обличия как перчатки.

— Роскошный экземпляр, не правда ли? — посмеялся психопат-автомеханик.

— Сказочный идиот! А и сами недалеко ушли…

— Кто бы говорил, только не ты… — напомнили психопаты Фетисову: тот с ними и в психиатрической клинике. Даже суррогаты не трогали их, похоже, получив приказ обходить стороной данное место. Возможно, нейтрон уровня "исполнитель" не мог повлиять на них — блокировать мозг микрочипом, подавляя волю. А возможно просто опасались сбоев, планируя загодя: определённый процент контингента суррогатов выйдет из строя и без принятия участия в столкновении с подобными себе формами жизни. А уж при боевых действиях и вовсе сомневаться не приходилось. Поэтому старались заблаговременно снизить процент риска любого провала по ходу всей операции "Апокалипсис".

То, что психопаты были во всеоружии, даже приветствовалось троицей безоговорочных лидеров, а теперь ещё и при наличии начальника отделения брянского ФСБ подавно. Дальше они будут послушными марионетками. Скажешь, кого им рвать — кинуться как бешеные собаки все разом. А скажешь им вести себя тише воды ниже травы — будут само спокойствие.

Всё же подстраховались, раздав транквилизаторы.

— Время приёма лекарственных препаратов, — заявил псевдоврач во всеуслышание.

Психопаты вперемежку с психами сделали себе собственноручно инъекции — успокоились. Настал тихий час, во время которого обычно занимались медитацией.

— Ужас, что твориться… — не мог совладать с эмоциями Фетисов. Внутри него клокотала буря страстей. — Попандос…

— Где пиндос? — взвился какой-то психопат.

Принятая им доза транквилизаторов не помогла, псевдоврачу пришлось ввести дополнительную инъекцию буйному психу. Последовал бросок шприцом, точно дротиком в ягодичные мышцы и удар ногой туда же.

— Готов… — проверил его реакцию маньяк.

Теперь только Фетисов мог думать об одном: скорее бы вернулся Фомин с Усольцевым и био-бабой. Иначе сам скоро превратиться в психа, если не поторопятся. Медперсонал пока не удалось освободить — упиралась "святая троица". Уж лучше они выпустят психопата-одиночку, чем их раньше времени, а всё одно придётся, но лучше позже, впрочем, и по мнению Фетисова, чем вовсе никогда.

* * *

Выбравшись наружу из здания в комбинезонах "мопсов" при наличии одного элитного бойца в лице Усольцева, подельники осмотрелись, выбирая тех из суррогатов с кого бы им начать диверсию.

Те в основной массе держались компактно группами, но когда приходилось производить зачистку, обычно разбивались попарно или двигались разрозненной цепью.

— Не стрелять! — предупредил Егор спутников. — Ни при каких обстоятельствах! Исключительно вырубать их!

— Как?! — растерялся Усольцев.

Подсказала Бионика, коротко объяснив, куда следует валить суррогатов — и либо в затылок, либо в ухо. Смотря, где находится чип, блокирующий мозг человека.

— Короче по голове, — уяснил Павел.

— Но не явно и не с криками, — напомнил Егор. — Всё делать скрытно и незаметно для противника.

Не тут-то было. Они нарвались небольшую группу суррогатов в комбинезонах с буквой "Ж".

— Жопа… — не сдержался Усольцев. И пронесло — его в том числе. Он и понятия не имел, что обладает высоким статусом благодаря комбинезону рабочего с буквой "Х". Ему, как спецу подчинялись не только "живодёры", но и "мопсы", да что там, даже "скот" и "элита". И его повадки несвойственные суррогатам нисколько не смущали иных — рангом ниже. Раз спец решил уподобиться противнику, значит, так оно и должно быть, а никак иначе, согласно уставу солдата апокалипсиса, взятого из обычного — и времени. Изучили противника досконально.

Избавившись от ненужного балласта, Усольцев-младший почувствовал себя значительно легче — раскрепостился. Его наглость достигла максимально допустимого предела. Он призвал одного из суррогатов с буквой "Ж" на комбинезоне.

— Слышь ты, засранец! Хоть сюда! Топчи ногами! Ну же, шевелись, жмурик! Подойди ближе! Ещё ближе…

Словно гипнотизировал.

Егор насторожился, готовясь в любой момент подстраховать партнёра. И Бионика, выцеливая "мопса", руководившего группой зачистки вблизи психиатрической клиники.

Павел продолжал провоцировать суррогатов на конфликт, доводя ситуацию до абсурда. Оппонент с буквой "Ж" на одежде не понимал его. Он посылал ему сигнал запроса, а в ответ ничего утвердительного. В открытом эфире сеанса связи полная тишина. Пока на него не отреагировал "мопс", заподозрив неладное. Похоже, спец вышел из строя — не иначе. Подался на разборки с ним.

— А вот это уже серьёзно, — отметил Егор, кинувшись наперерез "мопсу". Столкнулся с ним. И один из них отвалился наземь.

Усольцев не сразу уловил со спины, кто кого завалил, постарался отключить иного на всякий случай, неожиданно услышал ругань в собственный адрес.

— Егор? Не признал! Богатым будешь! Олигархом…

— А ты… олигафреном… был… им и остался!

— Одежда… — напомнила Бионика, для чего они рисковали собой.

Последовали взмахи ножами. У диверсантов особо возиться времени с суррогатами не было, да и не с руки — срезали с них комбинезоны, толкая в узелки из пододеяльников.

— Долго нам не продержаться среди них, — пояснил Егор: ещё одна подобная выходка Усольцева и их разоблачат даже такие чурбаны нижнего звена суррогатов. — Жопа…

Бионика пообещала выправить ситуацию, сумев настроиться на нужную волну посредством иного чипа, выуженного ей у "мопса". Наймит не должен заподозрить подвоха. Оставалось найти подходящего из них, среди множества сигналов передач, транслируемых повсеместно в открытом эфире. Суррогаты точно роботы общались меж собой подобно людям при наличии блютуз-устройства в мобильных телефонах. Это была своего рода одна большая локальная сеть.

Почему амазонка медлила — её подельникам было невдомёк, но одно Егор уяснил: не просто так, значит, чего-то пытается выяснить, чтобы не попасть впросак из-за Усольцева-младшего.

Они брели, уподобившись суррогатам, стараясь следовать за ними, предпочитая держаться немного в стороне, пока Бионика не указала им на появление необходимого им транспорта.

В квартал близ психиатрической клиники въехала колонна автобусов забитых битком под завязку исключительно стоящими суррогатами в виду отсутствия всяких сидений за исключением в кабине водителя. Двери открылись, и они схлынули оттуда, выстраиваясь в одну линию цепью — не собирались никуда идти.

— Засада! Нас окружили… — запаниковал Усольцев.

Комбинезон спеца оказался не у того, кого надо. Его должна была надеть Бионика. Что-либо менять поздно. В автобусах прикатили исключительно пехи низшего порядка. А вот в микроавтобусах "мопсы" и не одни, а со "скотом". На легковушке же "элита". Рассредоточились. И так на каждой сопредельной улице квартала, блокировав транспортом подъездные пути.

Беглецы пропустили их, сторонясь командиров суррогатов. Хрен с ней с одеждой — решил Фомин. Достаточно будет и той, что уже раздобыли, главное автобус на перекрёстке захватить, а психов положить на пол, оставляя светиться в окнах тех, кому достанутся оранжевые комбинезоны при них.

На территории психушки имелась и неотложка, но это отдельная история, о ней и умолчали три заговорщика среди психопатов, оставляя для себя.

Фетисов им не доверял, но деваться некуда, да и на ноги подняли — не зря же, был какой-то в том резон. А ведь могли добить, поквитавшись с ним за дела не столь давно минувших дней.

Психопаты разыгрывали свою партию, под шумок проще было свалить из психушки и выбраться за пределы города захваченного "гастарбайтерами", коими оказались какие-то там суррогаты — примитивный вид начальный пехоты апокалипсиса. И люди с такими познаниями разгуливали на свободе, когда, по их мнению, психопаты, а не сами — и притворились.

Сговор был очевиден. Фетисов силился раскусить их, но его намеренно водили за нос, отвлекая от суровой действительности. Один из трёх постоянно находился рядом. Поэтому полковнику пока что никоим образом не удавалось уединиться и перекинуться парой слов с медперсоналом в заточении. Иначе бы враз узнал о подземном гараже и что там имеется необходимый им транспорт — несколько машин, специально оборудованных для транспортировки психов при их отлове. А случаев побега хватало, особенно с такими психопатами коими являлись преступники, косящими под них. И им лишь требовалась форма суррогатов. Они мечтали заделаться "гастарбайтерами".

Сами ждали того момента, когда вернуться диверсанты.

* * *

До автобуса было всего ничего — метров сто — не более, когда путь троице диверсантов перекрыли суррогаты. Один "мопс" при наличии двух "жмуриков" и одного "скота". Не так много противников для двух вооружённых людей и амазонки, если учесть каким оружием обладали они — атомным. А применить при всём желании не могли.

Их сканировали — не иначе, изучая на расстоянии, пока те двигались в направлении дозора суррогатов. Бионика силилась расшифровать пароль. Суррогаты изначально ввели их в обиход меж собой при занятии своих секторов, а не кварталов, как это принято у людей. И у каждого свой пропускной режим. Попробуй, отключи, и тут же возникнут неприятности. В брешь в секторе на периметре будут брошены дополнительные силы "элиты". А уж с ними номер раскодировки может не прокатить, диверсантов самих дешифрируют надлежащим образом. Тогда проблемы неизбежны.

Пришлось остановиться, уподобившись действиям амазонки. Сигнал "мопса" был направлен на спеца. Тот никоим образом не реагировал на него, а и должным соответственно. Выправил ситуацию один из двух "мопсов" при нём. Пароль был озвучен, а в ответ доступ на прохождение дозора.

Повезло. "Мопс" не стал оспаривать решения принятого спецом по игнорированию дозора. Вот если бы в его состав входили исключительно "элита", другое дело, а при них один того же ранга "спец", что и тот. За благо, что вообще хоть как-то отреагировали "мопсы" при нём — один из них. А вот почему они находились при нём, а не "элита" — суррогат не догнал.

Они забрали транспорт. Автобус повела Бионика, мгновенно разобравшись в устройстве примитивной конструкции напоминающей отдалённо средство передвижения, в то время как Егор с Павлом находились начеку при оружии, изъятом ими у суррогатов ещё в подземке, когда спасали Усольцева. Попутно ими вооружили трёх психопатов.

Это в большей степени волновало полковника, но те пока старались не вызывать лишнего подозрения, держа на ремне за спиной, как какую-то ненужную обузу, точно военнообязанные сограждане призываемые на военные учения с манёврами, как тыловики вплоть до сорокапятилетнего возраста, пока не снимут с учёта. А в случае войны так и вовсе все поголовно без разбора. Мирская жизнь им ближе — с одной стороны, а с иной — преступники в обличие психопатов.

Нашли кому оружие уступить. Да выбора не было.

* * *

— Едут! Едут… — обрадовались трое из них, заставив оживиться всех остальных психопатов.

Фетисов прильнул к окну, выглядывая тех, кто катил к ним в автобусе. За рулём Био…

— Баба…

Она довольно искусно справлялась с автобусом-гармошкой. Остановила его прямо у входа в главный корпус здания психиатрической клиники раскрытыми дверями. Кто оттуда выскочил, помешал разглядеть козырёк крыши.

Их встретили во всеоружии психопаты.

— Это ещё что за цирк с маскарадом?! — опешил Фомин.

Психи натянули на себя простыни подобно плащам, держа в руках самодельные пики, оканчивающиеся ножами.

— Одежду привезли? — тут как тут объявились подле них три особо опасных психопата.

Бионика взглянула на них как-то по-иному, нежели ранее — гипнотизировала их, внушая: те и впрямь психопаты, но послушные. И дальше будут слушаться старика в звании полковника ФСБ.

— Что-то не так? — осознал Егор.

— Уже нет, всё в порядке, — заверила спутница.

— Готовились к побегу? — догадался Фетисов.

Бионика моргнула в ответ, не желая заводить ненужный разговор относительно не существующей более проблемы, решив её на раз.

— Надо же — не знал, а и не подозревал, что ты… — Егор запнулся. — А на что ещё способна, и скрываешь от меня?

— В своё время узнаешь…

— А ща, стало быть, не до меня?

— Кто ты, а кто я, — указал Павел на свой комбинезон. — Ты просто "М…удак", а я…

— Сотрудник на три буквы и не ФСБ, а те, что пишут обычно на стенах с заборами. И одна уже на тебе в качестве заглавной!

— Ещё подеритесь! — выступил Фетисов рефери меж ними. — Шевелитесь! Нашли время спорить!

Спустились в подвал, где содержался медперсонал.

— Мы освободим вас, — предупредил Фетисов. — Но всем слушаться нас — и только! Кто ослушается — пеняйте на себя! Мы вам не психопаты! Но вам придётся ехать с ними в одном транспорте! И далее такое ещё сотворить, что перевернёт мировоззрение в вашем подсознании и самосознании!

Документы начальника отделения брянского ФСБ оказались веским дополнением к высказанному изречению полковником.

Медперсонал что-то слышал о беспорядках в городе устроенном взбунтовавшимися "гастарбайтерами", но никто не думал: всё окажется настолько серьёзно.

Им выдали оружие, отняв у психопатов, а также оранжевые робы с буквами "Ж" и "М". Молча повиновались, поскольку всем строжайше было наказано молчать, чего бы ни происходило вокруг. Просто закрывать глаза — и не руками.

Деваться некуда, пришлось идти на уступки, в противном случае, нескоро ещё выберутся сами из подвала. А то, что психопаты устроили им здесь "тёмную", сами заслужили и виноваты в большей степени. Методы лечения оказались неприемлемы, и требовалось пересмотреть в ближайшем времени. Всё-таки психопаты люди, пусть и с отклонениями, но "гастарбайтеры"…

Те вовсе озверели, ведя себя, точно оккупанты. Улицы города опустели. По ним перемещались исключительно молчаливые зомби в рабочих спецовках при наличии соответствующих букв с непонятным подтекстом обозначения.

Беглецов искали повсеместно, не пропуская никого — ни мужчин, ни женщин, ни стариков, ни старух, даже детей.

Автобус под управлением Бионики как раз проезжал мимо одного из детских учреждений. Лучше бы беглецы изначально проложили маршрут по иной улице города. Психам хоть бы хны, даже маньяк отчуждённо взирал на то, что там творилось, а ранее сам в тёмное время суток, мучая очередную жертву до смерти. А тут как назло не школа, а дошкольное учреждение, где самой старшей детворе в выпускных группах исполнилось по шесть лет.

Суррогаты из числа "мопсов" при "элите" выстроили их в одну шеренгу, а "спец" принялся стрелять им в затылки.

У Бионики никакой реакции, впрочем, не у неё одной, но и психопатов. Даже у медперсонала. Они уже привыкли к жестокости, а вот Егор прослезился. Что уже было отмечать про Фетисова, поскольку Павел вовсе впал в ступор, не понимая, что происходит.

— Неужели они их убивают? — не мог поверить он, что стал свидетелем массового расстрела детей. Это было выше человеческих сил даже для такого праздного гуляки как он, нисколько не задумываясь о статусе семейного человека, и уж тем более не собирался заводить детвору.

— Если бы… — отметил в свою очередь Егор, — то было бы проще вынести…

Он понимал: рано или поздно им придётся столкнуться с детьми в обличии ненавистных суррогатов, и вряд ли тогда сможет выстрелить в кого-то из них из обычного стрелкового оружия, не говоря про атомный аналог ручного образца при нём.

Мир сошёл с ума. ФСБ сотрудничало с психами. Они без видимых проблем благодаря неимоверным усилиям Бионики достигли конечного маршрута пути.

Во внутренний двор, где была расположена стоянка для сотрудников ФСБ, вкатил автобус-гармошка.

Капитан не мог поверить своим глазам, что такое возможно даже после всего того, чему стал свидетелем, и казалось, сбрендил, а только теперь окончательно и бесповоротно. В здание хлынули психи с "гастарбайтерами", и всех их во всеоружии встретил прапорщик, так и не успев покинуть здания при очередном расставании с капитаном — занял оборону на входе при наличии забитого вестибюля толпой народа, среди которой особенно выделялись рабочие в оранжевых костюмах.

— Всем оставаться на своих местах! — прокричал он. — Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Сдавайтесь или будете уничтожены!

— О живодёр даёт… — послышался до боли знакомый голос. — Ты чего это там лаешь, барбос? Али не признал своих?

— Фома…

— Скорее ты сейчас он — и неверующий!

— Егор…

Выскочив из укрытия, прапорщик и не удержался от выстрела. За что получил порцию нелицеприятных высказываний в собственный адрес от старика.

Фетисов был похож на терминатора местного разлива — голова залатана какой-то жестянкой, а и в груди краник. Он терял силы. Его поддерживали уколами.

Вслед за прапорщиком откликнулся и капитан.

— Размещай народ по этажам и выдавай им оружие! Мы уходим в глухую оборону! — заговорил уверенно Семён Борисович, оказавшись в родных пенатах. — Что со связью?

— Нет… обрыв… — рапортовал капитан. — Нас отключили от внешнего мира…

— А телевидение? Местное СМИ? Пресса?

— Всё блокировано, даже мобильная связь и Интернет… — тарахтел в ответ капитан. Всё же не выдержал и спросил. — А кто это с вами? Что за больные?

— Да… — отмахнулся Фетисов, — …не обращай внимания на них! Психи они…

— Кто?!

— Одно слово — психопаты!

И точно — один среди них находился в смирительной рубашке — психопат-одиночка. Сразу и не определишь в нём властелина мира. Кляп в виде мягкого шара с резинками на ушах мешал ему вести привычное общение с жалкими и ничтожнейшими существами ранга букашек.

Капитан почему-то сжалился над ним, уступив ему свой шкаф.

— Сюда пока поставьте.

Прям не мумия, а живой мертвец — недостающий элемент мебели сродни статуи или мима. Устроил целую пантомиму представлением для секретаря начальника отделения. Извивался точно змея.

— Ну чё те надо от меня, а? — не выдержал капитан, отнимая кляп ото рта психа.

— Мне бы отойти, товарищ… — зашептал едва слышно психопат-одиночка. И вовсе не похож на буйного психа, как предупреждали капитана. И вполне даже вменяем.

— Куда это? И зачем? По какой нужде?

— По ней самой! Где тут у вас туалет?

— В конце по коридору.

— Развяжи, а?

— Не положено!

— Так и я о том же самом — стою, а не лежу! Один не справлюсь! Будь другом — помоги! Отведи, а? Заведи…

Капитан снова уступил ему на свою голову.

— Руки освободи, товарищ. Да не сбегу я! Или сам помоги — подержи, а то ведь промажу…

— И что ты будешь делать с тобой, психом… — сделал очередную непростительную ошибку капитан.

Псих тут же макнул его головой в биде, спуская из бочка воду.

— Крещён! Аминь! Иди с Богом…

Капитан порывался кричать, да ничего не получалось. В лёгких вода. Выручила санитарка с усами и в халате на голое тело.

— Тьфу ты! Нехристи… — вызверился психопат-одиночка на них, силясь застрелить обоих из табельного оружия капитана. Да забыл снять с предохранителя, решил: пистолет испорчен. А без оружия никуда — безоружным нынче нельзя. Все, кто появился в здании ФСБ, вооружались, получая оружие под расписку от Фомина.

* * *

— Следующий… — выдал Егор, ставя порядковый номер в очередную графу в журнале выдачи и сдачи оружия.

— Я…

— Фамилия, имя, отчество…

— Я…

— ФИО.

— Яя…

— Немец что ли, псих?

— Натюрлих… — выдал тот.

— От психопат…

— Расступитесь, — загалдел некто ещё в толпе, вставляя немецкие фразы из кинофильмов о войне с немцами.

— Почему без очереди? — возмутился Егор. И только-то. Особо не собирался журить психа, просто хотел тому дать понять: следует придерживаться принятых правил. Иначе оружия не получить.

— Русишь швайн! — залепил психопат.

— Фашист?

— Гитлер…

— Капут… — осознал Усольцев: его им только здесь не хватало.

— Хенде Хох! — изрёк в продолжение психопат-одиночка.

— Ох… — вздохнул тяжело Егор. И всего-то. Выдал, что причиталось психу, а тот вернул взамен табельное оружие капитана.

— Откуда у тебя его пистолет? И что с ним?

— Кто — санитарка… — пояснил новоявленный диктатор, требуя гранаты к автомату.

— После получишь…

А чего — Фомин не уточнил.

— Что же я натворил? — осознал он только теперь то, что заранее предвидел Фетисов.

Раздав оружие психам, он первым делом подался в кабинет к полковнику. Старик совсем сдал, хотя ещё силился, стараясь не подавать виду. Медики из психиатрической клиники поставили ему капельницу, поддерживая жизнь, и краник от самовара сменили на катетер, не имея возможности провести столь необходимую ему операцию. Он был нетранспортабелен. Вывести за город не получиться. А без него Егор не собирался покидать даже здания.

Бионика находилась здесь же, снова погрузившись в свои недоступные никому мысли, в очередной раз нечто замыслила, а то, что много раньше — добраться до нейтрона уровня "наблюдатель". Заполучит его — решит проблему с суррогатами в городе на раз. А если наоборот и произойдёт, уже никто и ничто не остановит солдат апокалипсиса на пути к достижению поставленной цели. Тогда все люди в секторах ответственности наймитов трёх стран обречены стать суррогатами, либо рабами, а возможно, что и их пищей. Всякое могло произойти, а непременно случиться, поскольку все понимали: это не тот случай — хуже быть не может. Здесь всё сейчас с точностью наоборот — может быть только хуже, и чем дальше, тем больше.

 

Запись N22

— АЭС —

Азаровский в последний раз взглянул на старуху и тех, кто остался при ней — Юльку, Петра и Апанасиху. Та прибилась к ним сама чуть погодя. Живучей оказалась уборщица. Её ничто не брало. Она словно птица Феникс восставала из пламя… даже ада.

— М-да, — подумал майор тогда ещё про себя: у Петра получается самый настоящий бабский отряд. — И достанется же ему от них — не позавидуешь!

Знал бы сам, на что "подписывался", а и тех, кто подался с ним…

Экипаж "Акации" в виду утраты "партизанами" самоходной зенитки "Тунгуска" состоял исключительно из офицеров. Солдат тогда при ракетном ударе противника не удалось собрать — разбежались. Из них только сержант Нечипорук и уцелел, да руки в бинтах и голова. Одно слово калека. Но автомат держал. И даже обещал: сможет стрелять. В противном случае загрызть противника зубами пускай и из числа животных — не станет обузой.

А балласт Азаровский и не собирался брать. Сейчас на повестке дня главной боевой задачей на первом месте стоял сбор разведанных о перемещениях и базах противника. Поэтому изначально выбрали прежний маршрут следования колонны на Ровненскую АЭС.

Сверху на броне располагался Азаровский, держа в руках наизготовку РПД. Калибр патронов "АКМ" был взят за образец с него, так что нужды в боеприпасах при столкновении с суррогатами не должен испытывать. И потом ручной пулемёт — не нынешние чуть меньшим калибром 5,45-мм, и лента крепиться в коробке на 100 патронов. Мечта идиота, если можно так выразиться — в его случае и сбылась. Рядом на башне за НСВ "Утёс" располагался Москаленко. Водителем в "Акации" Онищенко. Как он выжил тогда и не из ума при попадании НУРС в "Тунгуску" — загадка. Возможно дальновидность старого вояки, побывавшего не в одной горячей точки многонациольной родины во времена Союза или при исполнении интернационального долга. Правда получил ожоги, но и тут старуха расстаралась, подлатав каждого вояку в отряде Азаровского. Лейтенант уступил место командира самоходной установки подполковнику Косяченко. И сержант находился там же, рядом с ними. Всего шесть человек при наличии снарядов разве что к пулемётам, да стрелковому оружию, ну и конечно двух ящиков мин к 82-мм автоматическому миномёту "Василёк". Да и гранаты старого образца с минами от 50-мм миномёта прихватили, кои также при умелом обращении можно было использовать в качестве ручных взрывных устройств или растяжках по созданию ловушек. Одним словом — диверсанты. И работы в будущем непочатый край.

Как любил говаривать Онищенко: "Да тут работы — конь не валялся!" или "Война и немцы!"

В путь отправились засветло, не опасаясь столкновения на открытой местности с противником, поскольку проложили остаточный путь прежнего маршрута по глухим местам. Косяченко знал своё дело и не подвёл, а напротив экипаж САУ незаметно к берегу реки.

— Где-то здесь и расположена АЭС, — пояснил он.

Кататься по округе на "Акации" не стоило, а чего это в будущем экипажу и могло — жизней. Поэтому разумнее всего было спешиться, разведывая обстановку на местности. Азаровскому такая работа привычна, а для его спутников необычна — всё-таки контингент попался ему ещё тот — за исключением сержанта все офицеры и моторизированных войск. В лучшем случае мотострелки, и без бронетехники никуда.

Майор пожалел, что не взял с собой паренька, а и девчонку. От них здесь было бы больше толку. Но ничего не поделаешь, пришлось самому выбирать себе напарника в разведку.

Онищенко и лейтенантом рисковать не стал, всё-таки люди знающие толк в обращении с бронетехникой, и без неё им никуда. В число неприкосновенных вошёл и подполковник. И звание его тут ни при чём. Как командир экипажа САУ незаменим. Сержант ранен — останется при них за стрелка крупнокалиберного пулемёта. Поэтому выбор Азаровским был сделан резонно в пользу Москаленко.

— Капитан…

— А чё сразу? — вспылил тот.

— Привык я к тебе…

— А я — нет…

— Да и потом нам с тобой не впервой вести общение с "живодёрами" и "мародёрами". Помнишь: кто кроме нас? А некому…

Как ни сопротивлялся капитан СБУ, а пришлось нехотя уступить старшему офицеру по званию.

— От холера ты, Валера… — не удержался Москаленко от колкого замечания в адрес бульбаша.

— Так тож моё погоняло на родине.

Капитану СБУ отвадилась роль второго номера в их пулемётном расчёте при РПД. Майор КГБ сунул ему коробки с патронами, а тот предпочёл обмотаться лентами из них.

— Демаскируешь и гремишь, — коротко пояснил Азаровский.

— На тебя не угодишь…

— Кто и куда — мы из-за тебя в такую задницу, а давно…

— Вона как, а я думал — сразу…

— Не начинай, дальше переговоры исключительно посредством жестов.

Майор продемонстрировал пару из них капитану, и они отправились на поиски атомной электростанции.

— Если сегодня не вернёмся, не отчаивайтесь, но позицию смените, да и САУ укройте от греха подальше… — настоял Азаровский при расставании с экипажем "Акации". От переговоров по рации, он также наотрез отказался. Сейчас это им ни к чему и хорошему не приведёт, разве что противника к ним. То, что они общаются посредством портативной связи, было очевидно, благодаря изъятому микрочипу. А им через него подключиться к ним не удавалось.

Капитан ещё предложил вставить его себе в ухо и…

— У тебя голова на плечах для чего дана, чтобы фуражку носить или думать, а не только есть в неё!

— А чё тут думать, когда и так всё очевидно: война нами проиграна и, по сути, закончилась для нас!

— Для тебя — может быть, но не для меня, — напомнил Азаровский лишний раз про партизанское движение. — И потом, кто из нас двоих хохол!

Дополнительно напомнил: находятся на Украине — родине Москаленко, а его постольку поскольку — сродни тоски по Советскому Союзу. Развалить такую огромную империю, надо было суметь — никто не мог победить. Внешний враг всегда терпел фиаско, но нашёлся внутренний — политики. Вот и теперь на них никакой надежды, а соответственно и на штабных генералов. Уже можно сказать: просрали свои тёплые места. Катастрофа неизбежна.

Москаленко давно выбился из сил, поэтому плевать хотел на всякую осторожность. И если Азаровский перемещался вдоль берега реки как тень подобно хищной кошке, стремящейся к водопою, где обычно собирались будущие жертвы, капитан демаскировал его своим поведением. Раз спугнул птиц. Вездесущие чайки… И моря им мало… А самих развелось… Даже в Беларуси водились на водоёмах и чаще озёрах, но и на спокойных реках с широкими берегами.

Раз испугались, значит, познакомились с людьми. Кто-то, по-видимому, охотился на них. Всё какая-то пища, пусть и не привычная дичь. А возможно и звери из числа тех, коих бросили против военных людей на зачистку дороги "живодёры" с "мародёрами".

— Да не шуми ты, — заставил Азаровский притихнуть Москаленко.

А тот и рад стараться — капитан рухнул как подкошенный, не помышляя больше вставать, рассчитывая наглым образом на привал.

— Никуда не уходи, я скоро вернусь, — решил немного побродить в одиночку Азаровский налегке. Забрал у капитана АК-74, а ему в свою очередь уступил РПД. Но вот оптический прицел прихватил, и пару гранат к тем, что имелись при нём. А вот обоймы к разгрузке не стал брать, обошёлся одной лентой из коробки.

— Ты это… — бросил ему напоследок Москаленко. — Не шибко там — и возвращайся…

— Сам не суетись — сиди тихо, но если что — уходи! Понял?

— Не понял?!

— Мало ли что…

— А что может здесь со мной случиться?

— С тобой — ничего… — отмахнулся Азаровский от капитана СБУ. Спорить с хохлом, всё равно, что ходить по малой нужде против ураганного ветра — больше неприятностей доставишь себе, и ему на потеху.

Было не до смеха. Сверившись с картой, Азаровский затеял срезать путь. Смысл петлять ему по извилистому берегу реки, когда можно идти напрямик от одного его изгиба до другого. А то дичь обитающая здесь и впрямь довольно пугливая. Может раскрыть его для противника. От них даже он не мог схорониться и не потому, что разучился маскироваться должным образом и свои действия, просто не хотел тратить лишнее время на такую ерунду. Применял навык лишь подбираясь ближе к водоёму, пока не приметил издалека выкрашенные в красно-белые цвета трубы АЭС. То, что это была именно атомная электростанция, сомневаться не приходилось. До неё где-то добрый десяток километров, а чуть в стороне у берега реки в небо поднимаются чёрные клубы дыма.

Приблизившись к ним, Азаровский сумел в оптический прицел разглядеть поле битвы. Кто-то точно также как и отряд "партизан" прежде, стремился остановить продвижение колонны бронетехники "гастарбайтеров" к АЭС. И не наряд с КПП. Военные подготовились основательно, иначе бы на глаза не попалось столько воронок в округе. Но все их усилия были напрасны — их смели при ракетном ударе реактивной системой залпового огня "Град". Хотя и несколько машин было разбито ими, а и бронетехника, однако не удержали "живодёров" с "мародёрами", и те, как ни в чём небывало прорвались на ядерный объект и похоже, уже закрепились там.

Азаровский решил на обратном пути побродить по краю поля битвы, рассчитывая пополнить запасы вооружения. Лишним никогда не будет независимо от количества бойцов в его отряде. А соответственно уяснил: здесь могут рыскать "скоты". Предпосылки были — уже сталкивался с ними при зачистке "гастарбайтерами" зон с наибольшими очагами сопротивления.

Так и есть — приметил один оранжевый комбинезон, а затем ещё и ещё. Не так много "живодёров" контролировало поле битвы по всему периметру, пока там носились их звери.

Отвлекаться не стоило, а и навлекать на себя тех, кто быстро разберётся с ним. Один в поле не воин, да и раскрываться раньше времени не стоило. АЭС под боком, а там "гастарбайтеры" и хозяйничали так же, как и на её подступах, образовав кольцо обороны, выставив пикеты на подъездах у дорог.

Не блокпосты, какой уничтожили "партизаны". Нынче просто ставили бронетехнику поперёк дороги, а по ней располагались иные самоходные орудия. Одним таким пикетом и заинтересовался майор. В наличии у противника имелось БМД или БМП, танк, САУ, самоходная зенитка и БМ "Град". И грузовик с пехами. Так просто не пробиться сквозь них, на какое-то непродолжительное время задержат, а соответственно на иной линии обороны с другой стороны берега у моста успеют подготовиться к отражению атаки главные силы суррогатов, засевших у АЭС.

Похоже, что они не собрались взрывать её — использовать ядерные реакторы в качестве элементов к атомной бомбе. Но что же тогда заставило их оккупировать АЭС? Неужели им изначально требовалась её энергия? Или они намеренно обосновались там, чтобы их не могли выбить сразу силы Украины или союзники. Поскольку и россияне и тем более натовцы не откажутся поучаствовать в переделе земельных ресурсов данной страны. И уже послужила новым полигоном для театра военных действий. Ведь кто-то из них намеренно спланировал данный конфликт. Имелся какой-то злой умысел. Но в чём заключался подвох со стороны "гастарбайтеров", Азаровскому было неясно. Стоило поближе подобраться к АЭС. А для этого в первую очередь необходимо переплыть реку и сделать это незаметно. Да где там, на ином берегу он заметил слоняющихся повсеместно "живодёров", так ещё и при наличии "зверей". Вариант был один — произвести вылазку в ночное время. Занялся подготовкой. Разложил оружие с боеприпасами на равные части. Заплыв предстояло совершить немаленький и возвращаться несколько раз на иной берег за ним не хотелось. Бесшумного оружия при нём не было, разве что ножи. Но много ими не навоюешь. Пришлось уподобиться дикарю и смастерить себе пику. Усмехнулся про себя, осознавая: впадает в детство — ещё бы лук со стрелами настругал.

Прибрал за собой всё то, что оставил на этом берегу и мусор. Воспользовался трубкой, погрузившись с головой под воду. Течение было сильным и постоянно сносило его, поэтому выплыл не там, где планировал изначально, но всё же хорошо уже было то, что вроде бы пробрался незаметно на противоположный берег.

Притаился, выждав немного по времени, полагаясь исключительно на слух. Никто не приближался. И то хорошо. А что ещё надо? Замаскироваться…

Вывозился в грязи. Теперь попробуй ещё приметь то бревно, которое имитировал нынче собой Азаровский, а даже если кто и сумеет это сделать из "гастарбайтеров", то вряд ли распознает в нём человека. Исключение — звери. Но для них он припас пику и нож. Разберётся.

Движения давались тяжело. Тело покрылось коркой. Да и жара стояла невообразимая. И река не спасала. Никакой прохлады. Вода точно парное молоко. А и приближающиеся сумерки не обещали значительного понижения температуры. Всего-то на пару-тройку градусов и это при той, что нынче стояла и ниже + 30 градусов по Цельсию не опускалась ночью. Да и то не всегда.

Пробираясь со скоростью сто метров в полчаса, Азаровский наконец-то добрался до небольшой возвышенности, а затем и вовсе вскарабкался по стволу на дерево, располагаясь в густой кроне. Посчастливилось обнаружить дупло, а в нём — мёд и…

— Пчёлы… — едва не вскрикнул он.

Такое соседство ему ни к чему и путному не приведёт. Скорее помешает и в первую очередь он им. Не хотелось, чтобы дикий рой насекомых принял его за расхитителя медоносной кладовой. И это притом при всём, что Азаровский почувствовал лёгкий приступ голода. Желудок заурчал при посыле сигнала мозгом по обнаружении ароматной пищи. Нос предательски вдыхал его, заставляя отвлекаться от того, чего действительно сейчас больше всего интересовало и волновало Азаровского.

Пчёлы повели себя агрессивно. Ещё бы — не каждый день подле них объявляется огромный индивидуум, да ещё начинает злобно урчать подобно медведю. Попробовали атаковать. Пронесло. И майора. Он издал иной внутриутробный звук всё в той же тональности, отпугивая зловониями дикий рой.

Азаровский понимал: стоит ему начать отмахиваться от пчёл, и его тут же засекут не только они, но и противник крупнее. Упустил из виду. А за ним уже шли по следу две твари. Одна из них выскочила к дереву и зарычала злобно, шаркая когтистыми лапами по коре ствола, привлекая внимание "живодёра".

"Ай-яй-яй… — запаниковал Азаровский про себя. — Беда! Так беда…"

Проблема усложнялась тем, что у противника имелось стрелковое оружие и противостоять ему с пикой — в высшей степени неуместно. Не охотник из средневековья — на медведя с голыми руками даже при наличии рогатины ходить не умел. Оставалось полагаться на мастерство броска ножом. Уж их метать наловчился в своё время. Данный навык не раз и не два спасал не только ему жизнь, но и иным бойцам.

Вот только убивать противника он не стремился, поэтому взялся за ручку, а не лезвие. Оставалось не промахнуться, а затылок "гастарбайтер" не спешил подставлять ему. Микрочип по-прежнему был недоступен для диверсанта.

"Живодёр" остановился в удалении от дерева, вскинул автомат и дал короткую очередь по кроне. Одна из пуль угодила в ветку, на которой располагался Азаровский — и был сейчас ни живой, ни мёртвый — побелел лицом. Вторая пуля угодила в ствол, а третья в дупло улья диких пчёл.

Наружу высыпал дикий рой. Такое ощущение: они не работали, и это были трутни. Не тут-то было. Они накинулись сначала на "скот", а затем и "живодёра" жаля своими жалами.

Как ни жаль было Азаровскому пчёлок, но и они сослужили ему добрую службу: мало того, что от смерти спасли, так ещё и голодной. Мёд теперь некому было охранять — бери и лакомься — никто не помешает больше, а и не потревожит.

Чем с удовольствием и занялся майор.

— У-у-у как скусно! Цудовно…

Недолго радовался Валера, противник вернулся с новыми силами. Всё-таки дерево заинтересовало их, вот они и решили проверить наверняка: не забрался ли кто туда. Мог ведь и диверсант. Бой вблизи с АЭС тому лишнее подтверждение. Что если кто-то уцелел из людей в той переделке?

К "живодёрам" присоединились "мародёры". Они по-прежнему не собирались взбираться на дерево и лазать по кроне, намереваясь поступить гораздо проще — спилить, но опять же каким-то иным способом без применения бензопилы или топора. Заложили у основания ствола в корнях гранату.

Азаровский ухмыльнулся про себя, а зря. Его едва не зацепило осколками. Опять выручил сук, но затрещал под ним. Того и гляди: обломиться не вовремя и навернётся вниз. Тогда жди беды. Вцепился руками за иные ветки поблизости. Деваться некуда, даже если противник заметит его действия.

А "мародёры" вновь подошли к стволу и осмотрели место подрыва, выяснив: чтобы срубить дерево ручными гранатами, потребуется заложить как минимум десяток, а лучше облепить ими ствол с разных сторон на одном уровне, да и то толку будет мало. То ли дело РШГ. У одного из "гастарбайтеров" при себе имелась реактивно-штурмовая граната.

То, что задумал "мародёр" не понравилось Азаровскому. Противник привёл её в боевое положение и направил не на ствол, а в крону.

Последнее что успел сделать майор — юркнуть в дупло, цепляя головой соты с личинками, а задом — с мёдом. Не особо расстроился по данному поводу, а иному. Снаружи прогремел взрыв. По стволу забарабанили осколки. Крона дерева местами сильно обгорела — с иной стороны от попадания, а в эпицентре взрыва и вовсе срезало все сучья.

"Гастарбайтеры" остались довольны проделанной работой, так как сейчас им на головы опускались перья. К ним на землю угодило гнездо. Оно и отвело подозрения от диверсанта. Ведь "скот" мог ошибиться, среагировав на птиц. Такова уж была суть зверюг при "гастарбайтерах": никого и ничего не пропускать — и в особенности живых организмов.

Впадать в уныние Азаровский не стал, хотя было в пору. На теле проступила кровь. Он ободрал местами кожу. А это было уже серьёзно. Зря он отказался от одежды. Теперь ему ещё долго придётся куковать в дупле на дереве. Но уж лучше там, чем в ином деревянном "домике", зарываемом по обыкновению в землю.

Перевёл дух.

— Фу-уф…

Мёда кругом — завались, а вот потреблять его — не осталось сил. Да и после того, что случилось: лакомство не лезло в горло. Чего и хотелось — пить.

Фляжку Азаровский прихватил, но быстро осушил. Жара, а и сладость способствовали тому, что организму катастрофически не хватало жидкости. Клял себя за опрометчивость. Но чего уж там — обошлось и ладно. Выберется и из этой передряги — не впервой. Держал рот на замке при помощи рук, поскольку его пробило на икоту. А противник рядом — внизу и караулит любых нарушителей захваченной ими территории.

Наконец занялся делом, изучая со стороны территорию АЭС, насколько это было возможно. Противник основательно подготовился к обороне — повсюду видна бронетехника, установленная батарейными расчётами. Из-за забора видны стволы САУ приличного калибра, а чуть в стороне от них на подступах к бетонному заграждению вкопаны 122-мм "Гвоздики".

— Не "Акации"…

Калибр был значительно ниже, но это не меняло сути дела. На четыре километра в округе всё простреливалось "гастарбайтерами", а если учесть в наличии у них Т-72 и БМД с БМП, то не проблема им здесь держать оборону до тех пор, пока не закончатся боеприпасы. И к реактивным установкам залпового огня системы "Град". Поэтому наземными силами лучше не меряться с ними. Да и небо прикрыто. Куда без зениток. На вооружении состояли "Шилки" вперемежку с "Тунгусками" и также раскиданные по периметру обороны АЭС. На самих же зданиях корпусов установлены крупнокалиберные пулемёты "Утёс". А при пулемётных расчётах замечены группы с переносными зенитно-ракетными комплексами "Стрела" и "Игла". Поэтому надо быть полным кретином, чтобы бомбить территорию АЭС даже с неработающими ядерными блоками и атомными реакторами при них.

Попробуй выбить "гастарбайтеров". Это своего рода игра в крестики-нолики, а точнее сродни "морского боя" на бумаге в клеточку. Необходимы точные координаты расположения бронетехники противника, чтобы можно было расстрелять по квадратам, а соответственно группы наводчиков с целеуказателями на цель. 203-мм самоходного орудия "Пион" или 240-мм самоходного миномёта "Тюльпан" хватить за глаза. Но и 152-мм "Акации". Да где взять? Хотя скорее как добраться до снарядов для неё? Одному не утащить — и смысл рисковать. Проще подорвать.

Оставалось одно: переодевшись вновь "гастарбайтером" подобно "живодёру" или "мародёру" проникнуть на АЭС и сделать своё грязное дело. А это Азаровский умел лучше кого бы то ни было.

Решено — он так и поступит. Другое дело: согласятся ли подельники. А до них ещё следовало добраться, в то время как противник оживился. На реке появился катер, а на нём экипаж из "живодёров" при наличии пулемёта — и пусть ручного, но если заметят на воде — не уйти. Достанут даже со дна при применении взрывных устройств и также ручного предназначения. А с другой стороны: катер — это даже хорошо. То, что надо, а было необходимо Азаровскому. Вот оно решение всех его проблем. Стоит угнать, а затем явиться сюда в обличии "гастарбайтеров" на нём.

"Это ж сколько всего можно будет перетащить, а боеприпасов?" — не шло у него из головы.

Успел разглядеть всё, что требовалось ему более или менее и ещё до наступления сумерек. А с наступлением темноты подался с дерева вниз, пока не вернулись пчёлы. Их жужжание он постоянно слышал за собой. Такое ощущение: за ним увязались трутни, благо не "скоты". Пчёлы отпугнули их. Так что Азаровскому грешить на рой было не с руки. Лишь погрузившись в воды реки, он сумел избавиться на какое-то время от них, а затем, когда всплыл, снова услышал: они жужжат, как и прежде неотступно следуя за ним.

А тут ещё не вовремя поблизости раздался новый гул, исходящий от моторной лодки. Пришлось притвориться бревном, угодившим в реку, поскольку, пользуясь прожекторами, расположенными на вышках-мачтах, "гастарбайтеры" освещали ими всю округу. В том числе и часть берега с рекой. Прямо не АЭС, а зона строгого режима. Хотя, по сути, всё правильно. Но вот охраны с автоматическим оружием и при наличии легковой техники оказалось недостаточно. Когда и бронетехники подтянутой иными военными, да разбили в пух и прах.

Не сказать: Азаровский добрался без эксцессов до противоположного берега, там, где оставил схорон из огнестрельного оружия. Его накрыла моторка. Он едва успел уйти на глубину, и под винты угодила его дыхательная трубка. Но это ерунда, главное, что сам остался цел. И снова вывозился в грязи, не стал облачаться в одежду, просто прихватил.

* * *

Москаленко тем временем наслаждался жизнью — дремал, сопя в обе дырки, иной раз, испуская дух, портил воздух. И надо заметить: удачно — мелкие и назойливые паразиты, роящиеся стайками у реки, не донимали его по данной причине. Даже комариный писк ему был нипочём. А случись чего пострашней, и тут всё предусмотрено им — в руке граната, и палец на чеке… был, да соскочил, а он этого не заметил. Продолжал спать как ни в чём небывало, используя одну из коробок с лентой к РПД вместо подушки.

— Дрыхнешь, сукин сын, — шепнул тихо на ухо кто-то ему.

Кто — капитан СБУ не сразу уловил подвоха — подскочил и завопил:

— Чё-о-орт…

Его лапа коснулась рта Москаленко, сжимая уста. Пасть открылась, и… чёрт заговорил человеческим голосом:

— Заткнись, кретин!

— Чур, меня-а-а… — прокричал Москаленко, укусив за руку чёрта. — Геть…

— Да это же я — Азаровский!

— Валера?! — справился с волнением капитан. До него наконец-то дошло, кто озорничает.

— Как видишь, а точнее слышишь…

— От ты холера! Испугал…

— Почему спал на посту?

— Да кто те сказал? Я не спал, просто лежал… в засаде…

— Будешь кому-нибудь иному свои сказки рассказывать…

— Ой…

— Что опять, не Слава Богу? — заинтересовался Азаровский.

— Вот… — сунул Москаленко ему под нос руку с гранатой отдельно от чеки. — Потерял…

Рука затряслась. Ладонь увлажнилась.

— Смотри: не вырони! — заверил Азаровский: сейчас что-нибудь придумает.

Ему требовалась булавка или проволока — желательно стальная, в противном случае Москаленко придётся и дальше трястись с взведённой гранатой в руках вплоть до "Акации".

— Не бросай меня, Валера! А…

— Это ты — и гранату! Держись… — подсказал он. — Её тоже держи, а не дерзи!

— Господи, как помирать неохота! Не пожил ещё толком, а и не нажил…

— Грехов — за глаза хватит…

— Исправлюсь — клянусь!

— Поздно…

— Чё, правда?

— Да, завтра на территории АЭС устроим диверсию.

— А чё так? И кому?

— Старым знакомым…

— Они уже там?

— А ты сомневался?

— Не то что бы, но тешил себя надеждой — авось, небось, обойдётся — очередная опасность минёт нас стороной! А оно вон как всё вышло — и со мной? — видел в этом дурной знак капитан СБУ.

— Тогда считай: я твой ангел-хранитель!

— Ты — не смеши! Когда все мои беды из-за тебя и начались при знакомстве у эшелона с ядерным оружием!

— Да не бзди ты…

Обхватив руки у Москаленко, Азаровский медленно разжимал ему каждый палец по отдельности, а сам в свою очередь зажимал тут же на гранате свои. Таким образом, и перехватил.

Капитан не заметил, как тот обезопасил её, заменив чеку чем-то иным, даже подбросил, поймав обратно в ладонь. Не удержался при этом и выдал на-гора:

— Ложись!

Москаленко рухнул наземь сражённый данным взрывоопасным зрелищем наповал. Однако ничего не случилось. Взрыва почему-то не последовало, зато очередная реплика из уст Азаровского.

Майор продолжал озорничать, снимая нервное напряжение. Ему также пришлось несладко сегодня, вот и расслаблялся, как умел, и надо заметить получалось.

— Ты чего это испугался, капитан? Никак гранаты? Так она ж ручная?

— Скажешь тоже, — перевёл тот дух. — Ну и напугал же ты меня, Холера!

— Это не я тебя, а ты сам себя! Не умеешь обращаться с оружием — не бери в руки!

— Я бы с радостью, но ты сам заставил меня тут дожидаться тебя.

— Лады, уговорил — научу я тебя, как разбираться с взрывными устройствами. Завтра сам их начнёшь устанавливать — растяжки…

— Я?!

— Ты… ты… капитан… И не бельевые верёвками, с мокрыми подштанниками на них, а вешать кое-что иное — мины от миномёта.

— Господи, — перекрестился поспешно Москаленко. — На всё твоя воля!

И далее уже обращаясь к земному спутнику:

— Да какой из меня минёр?

— Вот и я о том же… — продолжил издеваться Азаровский над ним. — Скорее шахид. Сойдёшь за смертника! А пригодишься в качестве него! И если повезёт, а точнее не очень…

— Да что ты такое несёшь, Валера?

— Не курица, да и не петух! Так что яйца уже не могу…

Так и спорили они, ссорясь всю дорогу назад, не опасаясь столкнуться с "гастарбайтерами" и их зверями. Те больше промышляли вблизи АЭС. Расставлять посты за десять километров от базы не стали, не видя в том никакого смысла.

Не разглядели его и в диверсии предложенной Азаровским подельникам, когда вернулись к "Акации". И также "пошутили", завалив одноименной растительностью.

— Приколисты!

— Ты сам он, майор… — отметил в свою очередь подполковник.

— Я вам дело предлагаю, а не косяк… Всё верняк, а будет ништяк! Положитесь на меня, я знаю, что делать собираюсь! И без вас мне не справиться одному…

Он намеревался выманить за территорию АЭС наймита управляющего "гастарбайтерами", понимая: только так и никак иначе удастся сломить сопротивление противника.

— Ну, не знаю, не знаю… — ответил вперёд других представителей офицерского состава Косяченко. Всё-таки подполковник, а оппонент майор. Иные ниже их по званию. Но сейчас все звания с регалиями следовало забыть, у кого лучше других получается противостоять "гастарбайтерам", тот и командир. Поэтому никто не помышлял оспаривать лидерство Азаровского в группе. На отряд они не тянули, даже диверсионный.

— Положим, нам удастся разобраться с ним? А если он там не один? Или ничего не изменится? — продолжил подполковник разговор, чуть погодя, выдержав незначительную паузу. — Что тогда?

— Всё остаётся по-прежнему — будем бить врага до тех пор, пока либо мы их, либо они нас! Если кто-то думает иначе или не согласен — не держу!

— А никто не говорит, будто струсил! Речь не о том и совсем другом! Важно чтобы был какой-то толк!

— Будет…

Азаровский набросал на карте Косяченко приблизительно, где находится АЭС, а также обозначил позиции противника, отмечая, где и какой вид оружия установлен им и в основном орудия.

— М-да уж. Что тут скажешь… — призадумался подполковник, а вместе с ним иные офицеры и прапорщик с сержантом. — Вот так новость…

— Ага, хреново…сть… — согласился Москаленко.

— И это ещё не всё — только видимая часть того, чем вооружён противник, а до зубов — даже больше того, — отметил в свою очередь майор. — А то, что "гастарбайтеры" или те, кто командует ими — не дураки! И намерено установили самоходные орудия подальше от реакторов. Там кстати на крышах располагаются исключительно "пешки" при наличии пулемётов и реактивных гранатомётов да переносных зенитно-ракетных комплексов. Я лично видел "Утёс", РШГ и "Стрелу" с "Иглой". На других не факт — утверждать не стану. Не мешало бы ещё полазить там, да себе дороже и бродить.

Ночь пролетела быстро. Никто так и не ложился спать, даже подремать не получилось. Азаровский рассказывал подельникам о своих невероятных приключениях злоключениями.

— Ну, ты блин и Вини-Пух… — не сдержался Москаленко.

Майор, в свою очередь, обозвав его Пятачком.

— Да он скорее дикий хряк — Полтинник, — залепил Косяченко.

— Сам Косяк! — остались квиты "партизаны".

С наступлением утра экипаж "Акации" выдвинулся в направлении Ровненской АЭС, насколько это было возможно и позволительно. Всё вдвое, а то и втрое меньше стало расстояние меж ними и местом будущей диверсии, чем изначально.

Спать надлежало по очереди. И пока одни отдыхали, иные бодрствовали, готовясь к диверсионной деятельности — ладили ручные взрывные устройства — к мине от миномёта прикреплялась ручная граната, используемая в качестве детонатора и в основном осколочные. Противотанковые гранаты предполагалось использовать в ближнем бою по назначению при столкновении с бронетехникой. Риск велик, но деваться некуда, если противник всё-таки намерен устроить апокалипсис с аналогичным успехом, минируя АЭС, то никому из них отсюда живым не уйти — и далеко. Украина блокирована. Страна оказалась во власти "живодёров" и "мародёров".

Войсковые соединения — те, что оказались пока недоступны суррогатам — пытались выступить разрозненными бригадами против них — тут же уничтожались. Отсюда и дисбаланс в расстановке сил. И надежда на благоприятный исход утрачена. В столице паника. Все кто мог, уже давно покинули Киев в виду наличия военной угрозы со стороны неведомого врага, а и генеральный штаб армии разбежался. Ещё бы — на первых порах следовали доклады о вторжении на те или иные военные базы строителей в оранжевых робах с какими-то там инициалами в одну букву, а и повсеместно хватало с иными надписями в городах. Отсюда и неразбериха. Хватали не тех, кого надо, и в основном ни в чём неповинных работников различных служб.

В руках военных пока оставались исключительно военно-морские базы и Крым. Силами Черноморского Флота и предполагалось попытаться навести порядок в стране. Отсюда и перемена власти в Генштабе Украины. Генералы с легкостью переложили свои полномочия на адмиралов. А тем только этого и надо было — дорвались до власти, не замечая опасности. Перекрыли Крым по перешейку. Да ещё пытались удержать Херсон, откуда планировалось нанести удар в направлении Киева, поднимаясь вверх по Днепру. Да и в Севастополе стояли корабли Военно-Морского Флота России. А также в любой момент могли подойти от Новороссийска дополнительные силы, и высадиться на любом участке побережья вплоть до Одессы. А по надобности и с Азовского моря зайти. Да и белорусы не должны остаться в стороне. Соседи, какие-никакие, и потом давно мечтали опробовать в настоящем деле собственные войска, постоянно проводя у себя военно-полевые учения и не только в Беларуси, но и на иных полигонах по СНГ — чаще Казахстане и России.

Беда на Украине касалась всех. Зашевелились даже силы блока НАТО в Польше, куда в строчном порядке на Ровненском направлении перекидывалась эшелонами военная бронетехника. В чём по обыкновению больше других преуспели немцы, а англичане, как и всегда по морю, введя эскадру в Средиземное море через Гибралтарский пролив, шли в направлении Турции, где к ним также должны были присоединиться турки. На то и они — без них никуда — не одна война на территории Украины, а тем более в Крыму на Чёрном море.

Куш и впрямь заманчивый. Тот ещё каравай. Рот многие разинули. Имелся расчёт. Соответствующий документ уже готовился американцами для подачи в ООН об объявлении зоны карантина на территории самостийной Украины, попутно охватывая Прибалтику и Беларусь с Западной частью России едва ли не до Москвы. А и про Кавказ как всегда в таких случаях не забыли.

Третья Мировая — не иначе…

 

Запись N23

— ШТУРМ —

— О чём задумалась? — расположился Егор рядом с Бионикой.

У него для неё имелся подарок, им послужило оружие данного времени.

— Тебе помочь или сама разберёшься?

Помощь не потребовалась, амазонка в мгновение ока разобралась при одном поверхностном взгляде на предложенный ей вид оружия в качестве альтернативы её атомному образцу.

— ВСС "Винторез" предназначен для беспламенной и бесшумной стрельбы на расстоянии по целям до 400 метров. Имеет переводчик для ведения автоматического огня. Калибр 9 х 39-мм. Применяются специальные патроны — СП-5 и СП-6. Вес пули 16,2 грамма (вольфрам). Патрона — 23 грамма. Длина — 0,9 метра. Масса — 2,96 кг. Используются обоймы на 10 и 20 патронов.

— Здорово, — отметил Егор. — А что мне скажешь на моё оружие?

Он продемонстрировал ей новейший образец снайперской винтовки, которую полюбил не меньше, чем "СВУ-А". Она-то досталась прапорщику от него, а вот Павлу — АС "ВАЛ".

— Винтовка снайперская специальная крупнокалиберная "Выхлоп", также предназначена для бесшумной и беспламенной стрельбы. Калибр — 12,7 х 97-мм. Обойма на 5 патронов. Вес с глушителем и оптическим прицелом = 7 кг, без них — 5 кг. Длина составляет 76,5 см. Вес пуль 57 и 76 грамм. Дальность стрельбы порядка 600 метров. На 200 метрах пробивает 16-мм стальной лист. Хватит для поражения отдельных лиц противника входящих в офицерский состав.

В данном случае среди суррогатов ими являлись "мопсы", а вот "жопа" — обычные пехи. Но теперь им ещё противостояла "элита" и "спецы". Вот они-то и являлись целями N1.

Рассчитывать на психов особо не приходилось. Их взяли для создания массовости — толпы. Пускай противник думает, что им противостоят отборные силы ФСБ. На самом же деле их была незначительная горстка и загвоздка в том, что хватит на одну атаку суррогатов.

Да бронетехникой противник пока не располагали, зато РШГ в наличии и заставляли нервничать людей знающих толк в штурмовом оружии. У ФСБ вместо кумулятивных снарядов и гранат — дымовые и газовые, да световые. И то применялись при наличии специального карабина "СК-23". Помповое ружьё калибра 23-мм с перезарядным скользящим цевьём, но нарезным стволом, длиной 0,9 метра, весом в 3,8 кг с 3 патронами в обойме. Ну и куда без РГ-6. Револьверный гранатомёт калибра 40-мм также был оснащён "ВОГ" аналогичного биохимического предназначения для нанесения незначительного урона по живым целям.

У ФСБ оружия, как у дурака махорки. Но в том-то и дело: вооружили психов. Как ни крути, а оборону придётся держать в основном силами сотрудников. Для чего надлежало им рассредоточиться на крышах для ведения прицельной стрельбы при этом желательно попарно, чтобы в случае чего могли прикрыть друг друга от иных подобных групп у противника при смене стрелковых позиций. А побегать придётся.

Самое время привлечь внимание. Да без связи с внешним миром нельзя. Но ничего не поделаешь — суррогаты заинтересовались ожившим зданием. Какой-то уличный патруль направился в сторону вестибюля к главному входу основного корпуса. За двери можно было не беспокоиться — там расположился прапорщик, установив растяжку и не одну. На первую и напоролись "жмурики".

— Жопа… — одновременно вместе с взрывом прозвучала привычная в последнее время фраза из уст Дроздова, как впрочем, и любого иного сотрудника ФСБ при столкновении с ними.

— О, Дрозд даёт. Одно слово — Витёк.

"Живодёрам" досталось. "Мопс" потерял контакт с ними, тотчас выслал иной патруль для разбирательства чрезвычайного происшествия на месте.

К месту диверсии подкатил микроавтобус и оттуда выскочил небольшой отряд. И снова ни одного "мопса". Их положили психи, получив одобрение на отстрел от сотрудников ФСБ. И надо заметить: им понравилось. А раньше всегда запрещалось делать больно, кому бы то ни было, и обычно это прерогатива санитаров и прочего медперсонала психушки.

— Началось… — отметил Егор. — Ща здесь столько появится суррогатов, как на демонстрации по защите прав рабочего класса.

Вроде не псих, а уподобился им. И взгляд стал какой-то странный. Наихудшие опасения подтвердились. На перекрёстке на приличном удалении от уничтоженной группы суррогатов остановился автобус, из которого выскочило порядка ста "живодёров". А из маршрутного такси около десятка "мопсов".

Противник недооценил защитников, вероятно посчитав: им противостоит обычная толпа народа, с которой им справиться на раз. Разбились на многочисленные группы. Сосчитать их не составило большого труда. Раз десять "мопсов", то столько же отрядов, и соответственно аналогичное количество "живодёров" при них.

— Понеслась, — подмигнул Егор хитро Бионике.

Противник находился в зоне поражения "Выхлопа". Фомин не утерпел, спешно опробуя винтовку впервые против живой мишени движущейся стремительно меж фонарными столбами и деревьями. Отсюда и мёртвые зоны, не простреливаемые им с крыши здания в форме буквы "П" направленной верхней частью на улицу. Располагался сейчас на углу с северо-западной стороны.

Последовало плавное нажатие на спусковой механизм, и мгновения спустя "мопс" завалился. "Живодёры" из его группы не остановились подле него, продолжая стремительное наступление вдоль стен зданий на том же краю улицы, каком и располагалось ФСБ.

— Дрозд, к тебе гости, — предупредил Егор.

Они появились в витрине вестибюля, где прапорщик устроил им засаду с психами и санитаром, в качестве соглядатая при них.

— Стрелять по моей команде — на счёт три…

Только он это сказал, они дали залп.

— Рано! Я ещё не сосчитал до трёх!

Зато психи — наверняка и не раз.

Витёк в недоумении покосился на санитара, а тот в ответ ему пожал плечами. Что ж прапорщик хотел: имеют дело с психами да суррогатами.

Обезглавленная группа суррогатов обозначения "Ж" залегла у главного входа в здание ФСБ. И к ним спешили иные на подмогу. Того и гляди: последует навал с прорывом. Стены-то выполнены из толстого стекла, напоминая магазинные витрины, благо, тонированные с улицы, поэтому противник ничего не видел, что творилось внутри здания, лишь реагируя на вспышки огней при стрельбе из автоматического оружия.

Психи оказались вооружены пистолетами-пулемётами "Клин", "Бизон", "Кедр", "Вихрь". Из пистолетов "Грач", "Бердыш". А также пистолетными комплексами "Гюрза" и "Пернач", стреляющие короткими очередями.

* * *

Егор продолжал вести отстрел "мопсов" на пару с Бионикой. Павел пока не вмешивался. В его обязанности входило следить за периметром, поэтому он в основном осматривал противоположное здание на предмет наличия групп застрельщиков из числа суррогатов рангом "элита" и "спец".

И пока никого не было видно. Медлили, но почему — времени задумываться не осталось. А тут ещё с иной стороны подкатил иной городской транспорт, и оттуда также высыпали "жмурики" в сопровождении всё тех же "мопсов".

Суррогаты намерено стягивали силы низшего уровня пехов. Куда им торопиться? Для них сейчас было главным обложить добычу, которая уже не раз и не два ускользала от наблюдателя. Наймит всерьёз взялся за дело. "Спецы" с "элитой" занимались повальным блокированием периметра квартала с повстанцами. Поэтому защитники здания ФСБ и города в целом не видели того, что происходило на самом деле. Видимость им скрывали иные здания квартала. А всюду во дворах и подворотнях размещались группы "жопа" с "мопсами" и "скотом". "Элита" расквартировывалась на этажах в подъездах и крышах — иной раз квартирах. Процессом руководили "спецы", а наблюдатель следил за ними.

Суррогаты действовали чётко, пока передовые отряды отвлекали внимание противника. Теперь мимо них никто не проскочит — ни человек, ни даже грызун. Человека просто расстреляют, а грызуна — загрызут "скоты", в том случае, если кто-то из защитников попытается сделать ноги.

На счету Егора уже находилось порядка пяти "мопсов", столько же и у Бионики. Она не понимала, почему Фомин не разрешает ей применять привычное для неё в обращении атомное оружие. Неужели из-за того, что наймит также применит своё против них. Так этого и добивалось. Поскольку им обладают исключительно нейтроны. Даже спецэлита суррогатов не обладает им. На это и был весь расчёт.

Возможно не время, и тянули его непонятно для чего, а во вред себе. И связи наладить с внешним миром пока так не удалось. Капитан перепробовал всё, что только мог — и толку — всё без толку.

Не проходил даже сигнал спецаппаратуры, применяемый обычно в тех местах, где она отсутствовала за исключением спутниковой, да и то на скрытых частотах, коими пользовались исключительно силовые структуры уровня контрразведки.

Их намерено глушили — все сигналы в городе и извне. И должны были установить поблизости соответствующее электронное оборудование. Иначе бы не получилось заблокировать.

Бионика вперёд кого бы то ни было, догадалось, в чём причина, отвлеклась от противника внизу, продолжавшего увеличивать свою численность. Уже и на противоположном здании объявились суррогаты. Павел живо отреагировал на них — выстрелил короткой очередью.

— Ты что… — взъелся на него в пылу битвы Егор. — Переведи "ВАЛ" на одиночные выстрелы! Экономь патроны! Боеприпасы нам ещё пригодятся!

Если бы Усольцев-младший попал в кого-нибудь из суррогатов, вряд ли бы Фомин стал его журить, а так и вовсе отругал.

— Да я старше тебя по званию! — огрызнулся напарник.

— Всё сказал?

— Нет…

— Тогда заткнись и делом займись!

Егор выбил очередного суррогата, перебив ему ногу. Тот рухнул, как подкошенный, но тут же отполз за дерево, хоронясь за ствол. Это не спасло его от расправы Фомина над ним.

Прикинув, на каком уровне за стволом липы расположился "мопс", Егор выстрелил без тени сомнения. Калибра пули хватило суррогату за глаза. Она прошла навылет через ствол, а заодно и его тело.

— Ещё один готов, — не сомневался Фомин.

Павел усомнился. Егор готов был поспорить с ним на что угодно, и оказался прав. Противник завалился на бок, показавшись верхней частью туловища из-за кроны дерева. В голове зияла дыра. Даже Усольцев разглядел пробоину на суррогате посредством оптического прицела с собственного оружия.

— Теперь понял, как необходимо обращаться с ними — наводишь оптический прицел на одного из них и давишь плавно на спусковой курок, — пояснил коротко Егор. — Пора бы уже научиться, иначе толку от тебя, как стрелка!

— Я понял… — заверил напарник. — Постараюсь…

Они и не заметили: остались одни на крыше. Бионика покинула их, в то время как они решили: амазонка переместилась на иной корпус здания, поскольку тыл у них не был прикрыт — не простреливался с крыши. Да и полагаться на психов с медперсоналом психиатрической клиники — себе дороже.

— Глянь-ка, чё там делается, Паша… — чуть уменьшил Фомин свой боевой пыл в отношении напарника, отправив его на правую часть корпуса от себя.

Гнуть спину Усольцев не привык, за что едва не поплатился. Его обстреляли. В здании напротив через дорогу засели стрелки. И хорошо, что обычные суррогаты ранга "жопа" и "мопсы".

— Хреново…сть… — процедил сквозь зубы Егор, приметив там: противник готовится применить РШГ.

Удача была на его стороне. Ему удалось спасти друга от неприятностей, но не себя. Хотя поначалу всё складывалось лучше и не надо. Стрелок с РШГ отвалился на спину в момент выстрела, получив смертельное ранение в грудь из "Выхлопа". И граната взмыла высь, достигнув наивысшей точки полёта, вернулась назад на крышу всё того же здания напротив.

Взрывом уничтожило группу прикрытия расположенную там. Но это ровным счётом ничего не изменило — и расстановку сил в противостоянии суррогатов с людьми.

По Егору ударили из автоматического оружия. Против него применили РПК. И, похоже, не один, стремились сбить с крыши, не давая возможности отстреливаться. А затем вновь применили РШГ.

Фомин давно сменил позицию, иначе бы ему не поздоровилось. На крыше прогремел взрыв — один, второй, третий. И в здании этажами ниже также прогремело несколько. Защитники понесли первые потери ранеными и убитыми психами.

И зеркальце не используешь для изучения обстановки подле здания. Того и гляди: суррогаты снова применят гранатомёт против бликов на соседней крыше тогда Егору точно крышка. Заорал.

— Паша! Павел! Усольцев…

Тот не реагировал на голос Фомина, похоже, что его зацепило. Двинув к нему, Егор не прогадал. Усольцева контузило. Он оглох на одно ухо. Вид крови сочащейся из него, подтверждал догадку напарника.

— Живой — и то хорошо…

Рано радовался Егор, здание окружили. Он узрел с иной его стороны, как к ним в тыл зашли новые отряды суррогатов, и ладно бы с РШГ или чем-то ещё, но "скотом" — уже слишком. Готовились к штурму.

— Дрозд! Витёк… — заорал Фомин, полагаясь на портативную связь, работающую исключительно в здании как швейцарские часы. Но стоит удалиться чуть или отклониться — сплошные помехи. Иной раз они даже прорезались у него на крыше. — Ты слышишь меня, прапор! Это Фома! Валите нах… из вестибюля! Вам ни за что не удержать первый этаж! Заминируйте насколько возможно и забирайтесь выше! Следуйте постоянно в направлении крыши!

Уж чего-чего, а взрывчатого вещества сродни пластида хватало. Им обычно и пользовались группы захвата из состава сотрудников ФСБ, вскрывая двери в квартирах забаррикадировавшихся преступников. Вот и сейчас неплохое подспорье. А если учесть: взрывы производились исключительно направленного действия — вообще огромный плюс.

— Отходим! Уходим… — замахал Дроздов на психов с санитаром. — Уводи их этажом выше…

Витёк не сразу понял: того уже давно нет рядом с ними. Среди убитых психов его не оказалось.

— Убёг, паразит! Сбежал, сукин сын!..

А прапорщика психопаты не слушались, и достались особо буйные среди них.

— Капец! Енто полный трындец! Одно слово — звиздец…

По стеклу в вестибюле ударили из РПК, и оно зазвенело, рассыпаясь осколками по полу. И так в каждом пролёте, увеличивая площадь атаки для суррогатов при штурме здания с головного входа от пары метров до десятков. Теперь попробуй удержи их. И ладно бы "живодёров", а так на штурм пошла "элита" на микроавтобусе.

Внутрь влетело маршрутное такси. В нём располагался один водитель, и оказался смертником. При столкновении со стеной прогремел мощнейший взрыв. Если бы не колоннада, за которой укрывался прапорщик — ему не жить.

Раздались оглушительные вопли и стоны. Досталось некоторым из психов — не всем, но многим. И это в тот самый момент, когда на них толпой ринулись суррогаты. Численность противника превышала взвод, едва ли не достигая роты.

Но и Витёк не лыком шит, и а не пальцем делан, приготовил им сюрприз, пожертвовав пластитом в немалом количестве, но не сразу собирался весь применить, а последовательно в небольших порциях, опасаясь обрушить головной корпус здания себе на голову вместе с его защитниками, располагающимися этажами выше.

Не сказать: у него это получилось, но всё же ему удалось на некоторое время сбить наступательный порыв суррогатов. Они понесли потери. Часть роты разнесло на куски, а часть оказалась серьёзно ранена.

— Какого… — не сдержался Фомин.

Здание ФСБ у главного входа едва не обрушилось, заходив ходуном. Даже соседние корпуса, расположенные в стороне сотрясло так, что трудно было устоять на ногах без дополнительной точки опоры.

На ядерный взрыв непохоже. Так что Бионика тут ни причём.

— Неужели Витёк!?

— О, Дрозд даёт… — согласился Усольцев.

По первому этажу прокатилась огненная волна всепожирающего пламени, вышибив наружу отряд суррогатов из вестибюля. В здании не осталось стёкол. Но также противника.

Люди отбились — и от жизни. Всё-таки понесли потери в живой силе сами, а не только суррогаты.

Случай и впрямь неоднозначный. Обычно ранее в иных постройках "каменного века" в представлении нейтронов, приматы не оказывали столь серьёзного сопротивления с применением взрывных устройств, а тут нашла коса на камень. Они разобрались разом с внушительным отрядом, предварительно выбивая "мопсов" — низший командный состав суррогатов сопоставимый сержантам с классификации у военных людей. Офицеры — это уже "элита". А "спецы" — старшие. Генерал у них один — он же наймит-нейтрон ранга наблюдатель.

Суррогаты озверели. Они принялись планомерно разрушать здание, стараясь таким незатейливым образом сломить сопротивление защитников. Обстрел вёлся в основном по окнам и крыше с сопредельных зданий. И боеприпасов они не жалели. Патронов хватало. Соответственно им подвозились необходимое вооружение. Значит, в контейнерах также находились ящики с оружием помимо самих суррогатов. Их и вскрыли, вытаскивая крупнокалиберные пулемёты, подвозили на городском транспорте, а затем перетаскивали в здания напротив полуразрушенного строения ФСБ. Фундамент оказался прочным и сделанным на совесть и стены с бетонными перекрытиями — не так просто разрушить даже при применении РШГ-1 калибра гранаты 105-мм. Зато уничтожать живую силу противника внутри здания за счёт свойств термобарического снаряда обладающего эффектом кумулятивного, фугасного, осколочного и зажигательного действия — никаких проблем.

Психи на то и являлись ими, чтобы подставлять лоб под пули, а и гранаты. Отсюда и потери.

— Ещё одна такая атака… — явился с докладом капитан к полковнику, — и нас либо вышибут отсюда, либо окончательно погребут в руинах здания!

* * *

Прапорщик расположился на втором этаже в коридоре, поскольку кабинеты выходящие на главную улицу города простреливались насквозь. Ему лишь оставалось изредка пользоваться временным затишьем в том или ином помещении, когда он мельком выглядывал из-за стены у разбитой двери в проём и стрелял в первого попадавшегося ему на глаза суррогата. При наличии оптики, а также свойств автоматического оружия ему всегда удавалось поражать ту ли иную цель, и если не убивать, то ранить, а соответственно в любом случае выводил того или иного суррогата из строя.

— Да сколько же их… — злился он про себя. — И меньше не становиться…

На месте одного суррогата появлялось сразу два, а то и три. Похоже, что они бросили сюда свои главные силы, подтягивая безостановочно дополнительные, готовя резервы.

Под непрекращающимся огнём стрелкового и реактивного оружия суррогатов в здание устремился "скот". Местами дело дошло до рукопашной схватки с ними. Психи рвали зверей, а те в свою очередь их. И не всегда успевали применить табельное оружие, которым в основном снарядили медперсонал психиатрической клиники. От них больше толку — и в основном санитаров. Хотя и от психиатров. Тем проще было орудовать штыками.

А тут ещё новая волна суррогатов…

— Жопа — и нам! Они идут сюда… — заорал капитан, стреляя в "скот" из специального карабина, применяя боевые патроны. Положил уже три зверюги подле себя, а четвёртая навалилась на него и…

Выручил полковник. Его рука ещё была тверда. Он выстрелил из ГШ-18, угодив твари точно в глаз. Сорвал иной рукой с себя трубку с иглой от капельницы. Ему надоело лежать, когда всё одно помирать. А на диване не желал. Он боевой офицер.

По улице спешили колонной суррогаты. Определить приблизительное количество даже навскидку оказалось непростым занятием, да и неблагодарным. Несколько сотен — и это только на направлении главного удара с улицы, а суррогаты зашли ещё и с тыла к защитникам здания ФСБ, и там против них на крыше одного из корпусов Егор да Павел, а у них из оружия "Выхлоп" да "ВАЛ". На всех суррогатов и то патронов не хватит, если стрелять в порядке очереди со скорострельностью пулемёта, кладя каждый патрон со 100 % точностью в цель. Но это выше человеческих сил. Пришлось пойти на хитрость и применить то, что Фомин сам запретил Бионике раньше времени. И вспомнил про амазонку лишь при использовании лёгкого атомного пистолета-автомата.

Последовало плавное нажатие на спусковой механизм, а чуть ранее его перевод на выстрелы короткими очередями. Во внутреннем дворе замелькали вспышки ядерного фейерверка. Егор устроил суррогатам чудовищным светопреставлением.

У Павла отвисла нижняя челюсть от увиденного зрелища. Это был своего рода апокалипсис и в отдельно взятом дворе. Суррогаты угодили в замес, послужив не то что пушечным мясом, а настоящим жарким. И кулинаром для них выступил Фомин.

— Ну, ты даёшь, брателло…

Бионика также старалась не отставать от подельника, применила атомное оружие модельного ряда "Дуплет". Попутно стреляла атомными пулями, и одновременно гранатами "враг" в противника.

По главной улице волной прокатились огненные всполохи, напоминая ядерные грибы в миниатюре, а когда испарились вместе с суррогатами, на их месте образовались воронки с оплавленными краями.

То, чего так добивался наймит, случилось — он наконец-то обнаружил беглецов. Теперь можно было самому заняться ими вплотную.

В дело вступили элитные силы суррогатов с обозначениями "Э" и "Х" на комбинезонах, сменяя на крышах и в окнах зданий по соседству с руинами ФСБ иных с инициалами "Ж" и "М".

Одного такого и разглядел хорошенечко в оптический прицел "СВУ-А" прапорщик.

— А это ещё кто? Чё за "ЭХ"… — последнее, что вырвалось у него из груди при виде них.

Суррогат с буквой "Э" на комбинезоне применил против него РШГ, одновременно с иным с буквой "Х" при наличии крупнокалиберной снайперской винтовки.

Дроздова одновременно ударило в грудь и обожгло. Он задымился, объятый пламенем и…

Не умер. Какой-то псих потушил возгорание, залив его тело пеной из огнетушителя. От гибели Дроздова спасла "СВУ-А", но стрелять из неё больше не мог. Зато использовать оптику на любимом оружии, снова заделался "сайгаком". Положил сначала гранатомётчика из "Сайга-20К", а затем устроил настоящую перестрелку со снайпером.

* * *

Делать на крыше было нечего, и оставаться себе дороже. Егор решил: им с Павлом стоит переместиться немного ниже — хотя бы на один этаж. Всё-таки крыша над головой лучше, чем ничего. А суррогаты продолжали забрасывать их гранатами. И не столь резво как изначально, но всё же нарываться на большие неприятности не хотелось, в душе ещё теплилась надежда: всё обязательно обойдётся для них. Должны же в городе остаться люди, и также оказать сопротивление суррогатам. Ведь помимо охотников среди них хватало и тех, кто обладал табельным оружием — подразделения милиции и ВОХР. А и военные расквартированы — в основном офицеры. Но пока, по-видимому, предпочитали отсиживаться по квартирам, не вмешиваясь в то, что творилось снаружи на улицах города повсеместно в любом из его кварталов. А страх и ужас, наводимый суррогатами. Возможно, наблюдали, следя за событиями у здания ФСБ. Устоят, значит, вступятся за них, а нет… отсидеться в стороне и тишине всё одно не получится. Рано или поздно суррогаты доберутся до всех и каждого из них в отдельности. И тогда незавидная участь повториться как у здания ФСБ или во дворах — повальный отстрел всех тех, кто окажет им сопротивление — даже тех, кто сдастся им на милость.

Защитники в любом случае при наличии устройств по вживлению в мозг микрочипов не могли нанести суррогатам, какого бы то ни было ощутимого урона, разве что населению города по его значительному сокращению.

Опустившись с крыши на верхний этаж, Егор с Павлом столкнулись со зловещей действительностью. Людей в пижамах психов стало меньше, а вот в белых халатах значительно больше. И они в отличие от них стремились занимать верхние этажи.

Потери в живой силе у защитников составляли по самым скромным подсчётам где-то половину всего контингента. При этом треть из них была тяжело ранена и не могла оказывать достойного сопротивления суррогатам. Иная треть получила раны средней тяжести — в основном сквозные навылет в мягких тканях, и ещё одна отделалась лёгкими царапинами и ссадинами, но зато многочисленными. Так что крови хватало. Ей были залиты пол, стены и потолок.

Усольцев-младший побелел как простыня, сливаясь лицом со стеной подобно хамелеону.

— Что с тобой, Паша? — не сразу обнаружил у него серьёзное ранение Егор.

— Да чё-то как-то не очень мне… и хреноватенько… — мгновенно отреагировал напарник. — В боку колет. Наверное, ушибся неслабо при падении, угодив на кирпич…

— Дай, взгляну… — рванул Егор рубашку у Павла.

— У-у-у… — застонал напарник.

— Тьфу ты, напугал… — последовал вздох облегчения.

У Павла была распорота кожа на боку шальным осколком. И не сказать: обошлось без последствий. Иной до сих пор сидел в нём, угодив в ребро — торчал в кости.

— Потери, ща выдерну…

— Я те дёрну… самому и за то, что также считает лишним у нас мужиков био-баба…

— Ну, не скажи, Бионика не против того, чтобы мы с ней немного притёрлись друг к другу тем образом каким… Сам должен понимать… твою! Я знаю, что делаю, а говорю! И не имею привычки врать! — настоял Егор на хирургическом вмешательстве.

— Я сам… — не уступал ему Павел.

— Не сумеешь — только хуже сделаешь, а я для тебя, как друга, что угодно…

— Выпить принеси, друг…

— Воды?

— Ещё бы газировки предложил… — возмутился Павел.

— Водки что ли?!

— Я б ща и от спирта не отказался…

Про пиво вообще речи не заводил. А не прочь побаловать себя холодненьким хмельным напитком. Во рту и впрямь пересохло.

Усольцев отвлёкся. Этого и добивался Фомин, рванув из него осколок. Павел вскрикнул от боли, даже сжал руку в кулак, готовясь ответить ему.

— Вот и всё, — продемонстрировал Егор другу окровавленный осколок, зажатый меж пальцами. — А ты боялся! Считай его тебе моим подарком сродни оберега! Теперь тебя ни одна пуля не возьмёт…

— Намекаешь на гранаты? В клочья разорвёт?

— Да чё ты заладил, Паша! Честное слово! Расслабься! Отдышись! Всё ещё обойдётся для нас с таким-то оружием… — напомнил Егор про атомный пистолет-автомат.

— Вот бы мне такой заиметь! А готов заплатить, сколько не попросишь!

— Это те не ко мне надо обращаться — к Бионике…

Егор только теперь осознал: давно расстался с ней и не видел, но не сомневался: она жива, поскольку с иной стороны здания ФСБ прокатилась волна ядерных взрывов с применением атомного оружия. Да и потом суррогатам её не достать в том наряде, котором щеголял сам. Поэтому с него, как с гуся вода — ни пули не брали, ни осколки от гранат. И всё скрывал наряд суррогатов на них. При случае могли вновь затеряться среди них. Не впервой.

Не тут-то было. Против защитников выступили новое подразделение суррогатов. К зданию в оранжевых жилетах с буквами "У" двигались дети.

— У-у-у… — затянул Фомин.

— Чё так, а не так?! — прильнул Павел к нему.

— Не высовывайся…

Они признали тех, кого элитные суррогаты расстреливали в саду на детской площадке.

— Какого… и происходит здесь, а твориться!? — было невдомёк Усольцеву.

Егор в отличие от него и прочих защитников здания мгновенно уловил, в чём сокрыт подвох. Бионика научила его разбираться в суррогатах. Дети входили в их число.

Что означала буква "У" у них на оранжевых жилетках… Да всё очень просто они — убийцы. Расчёт наймита был предельно прост: ни один здравомыслящий человек не станет стрелять в детвору. Одного не учёл: его суррогатам сейчас противостояли именно такие неуравновешенные личности.

И ещё одна особенность, которая отличала детскую группу — они шли, не разбредаясь толпой по улице. Чувствовалось построение — соблюдали дистанцию. И при этом у каждого ребёнка в руке пистолет — каждой.

— Ах…ренеть… — не выдержал Егор.

Надлежало сделать выбор, а и впрямь было непросто, даже если знаешь: дети обречены — они больше не являются людьми. Но всё равно стрелять в них ему казалось бесчеловечно. Достаточно было поставить себя на место их родителей. А и в голове не укладывалось то, с чем столкнулись. Им следовало тогда остановить суррогатов в детском саду любой ценой, даже собственных жизней. Всё одно пришлось расплачиваться за грехи. А и наделать новые — не проблема. Проблема выстрелить, а и остановиться.

Кто-то должен это был сделать первым — и желательно чтобы "убийцы".

— Не стрелять! Это приказ! Исполнять… — зашёлся в крике полковник.

Егор лишь пожурил Фетисова про себя.

— Эх, Семён Борисович…

— А что не так? — всё ещё не въехал Павел в то, что им предстояло пережить, но сложно, даже если выжить из ума. Такого во что предстояло ввязаться защитникам — не забыть.

Дети-суррогаты продолжали приближаться к зданию, как ни в чём не бывало — обходили стороной воронки от ядерных разрывов, не обращая внимания на радиоактивный фон — и зашкаливал. Они подвергали себя облучению изотопами. Шли, не сбавляя скорости с прежней уверенностью в собственных силах. Практически очутились напротив здания ФСБ. Руки с оружием поднялись от бёдер на уровень груди. Им требовались цели. Их и выискивали, двинув внутрь здания на зачистку развалин.

И ничего существенного не произошло. Никто не выстрелил в них — даже психи. Скорее всего, санитары не позволили им этого сделать. За что и поплатились. По зданию эхом прокатились первые выстрелы. Стреляли исключительно с применением пистолетов.

То, как стреляет ПМ, Егор ни с чем не мог спутать, даже иной разновидностью табельного оружия. В свою бытность приходилось в учебке стрелять из него, обучаясь впервые в жизни стрельбе. А до этого видел только в фильмах, ну ещё пробовал в тире из мелкашки. Но это ни в счёт — не брал тогда в расчёт. Другое дело, когда идёт настоящая отдача, а в лицо бьют пороховые газы. На словах и не передать, каково это испытать на самом деле. А уж по ушам режет, если вести стрельбу без наушников. А сразу обучали их обходиться без них, готовя не к кабинетной работе, а бойцов спецподразделений, способных участвовать по необходимости в боевых операциях, как в пределах населённых пунктов, так и вне них — в горячих точках многострадальной родины.

Дети же справлялись с пистолетами без особых проблем и усилий. Расчёт на то, что у них закончатся довольно быстро патроны в обоймах, не оправдался. У каждого при себе имелись запасные. Они мгновенно перезаряжали их и продолжали палить во всё то, что им казалось подозрительным.

Пока что в их исполнении следовали контрольные выстрелы в тех, кто попадался им на пути и не обладал элементами одежды аналогичной расцветки, как и сами при наличии оранжевых жилетов. Никого и ничего не пропускали. Того и гляди: скоро вплотную займутся тяжелоранеными защитниками, а подбирались всё ближе и ближе безо всякого сопротивления с их стороны.

— Так больше продолжаться не может, — не выдержал Егор, выстрелив в потолок, благо не из атомного оружия, а привычного образца огнестрельного калибра.

Подействовало — и в основном на психов. Те не удержались и открыли огонь наобум. Лишь обозначили себя мишенями для "убийц".

Не всё так просто оказалось в случае столкновения с ними. Похоже, что они обладали какими-то специфическими микрочипами или попасть в них в виду небольшого росточка было довольно сложно неподготовленным стрелкам. Психи, что с них взять. И гибли на свою дурную голову почём зря.

Капитан догадался применить против "убийц" ослепляющую гранату. И толку — больше себе навредил. А затем ещё и газ пустил, применив гранату со слезоточивым газом.

Защитники утратили второй этаж, понеся очередные потери, забаррикадировались на третьем в надежде отбиться от назойливо-надоедливой детворы, которая жалила их не хуже паразитов-москитов.

Помощи ждать неоткуда, последняя надежда оставалась на Бионику — и то у Егора. Фомин ещё надеялся: она сможет чего-то придумать. Ведь должны же быть у неё специальные прибамбасы по нейтрализации нейтронов. А тут всего-то суррогаты — дети…

Амазонка использовала один заряд, приберегая для наймита. Наблюдатель уловил его применение со стороны ликвидатора, лишний раз убедился: силы Союза также модернизировали данный вид своих солдат, повысив их потенциал и боеспособность.

"Убийцы" по применению ликвидатором боеприпаса для постановки радиопомех сначала встали, а затем опустили руки с оружием, склонив головы с потухшими глазами на бок.

— Она вырубила их — отключила… — догадался Егор.

Защитникам оставалось извлечь микрочипы из них или повредить. Фомин опасался: они вновь оживут и продолжат бойню, подобную на резню с применением холодного оружия. Вместо этого от них начали исходить струйки дыма, с последовавшими за ними вспышками искр и хлопки.

Победа осталась за защитниками. Но они лишь отсрочили момент своей кончины, растягивая собственные муки. Пробиться сквозь заслон радиопомех по передачи информации о беспорядках творящихся в городе посредством портативной спутниковой антенны в "Центр" даже после вмешательства Бионики не удалось. Суррогаты по-прежнему глушили любые радиосигналы защитников специальными усилителями, расставленными вблизи здания ФСБ, а также по всему городу. Следовательно, защитникам надлежало отыскать их и вывести из строя — желательно хотя бы два из трёх рядом с ними, иначе толку в любом случае не будет и от всего того, что они затеяли здесь. Это же касалось и дуэли ликвидатора Армии Союза с нейтроном Армии Альянса. Наблюдатель понимал: в одиночку, даже при наличии суррогатов высокого ранга ему не справиться с ним, а тем более при поддержке сотрудников силового ведомства. Но время уходило, а сектор не был изолирован, даже перекрыть до конца не удалось. Под боком две АЭС и до сих пор не блокированы. И за благо пока, что удавалось держать в секрете от военных то, чего творилось на улицах города у них под носом.

Наймит не сомневался в своей окончательной победе, как и те нейтроны ранга "исполнителей", что в отличие от него давно вышли на исходные рубежи, и теперь укреплялись на них, готовясь ко второй стадии "Апокалипсиса", подготавливая плацдарм для вторжения Сил Альянса. Энергии им теперь должно хватить. Важно правильно распределить мощности ядерных реакторов атомных подстанций, чтобы произошёл сдвиг во времени и открылся портал в нужном месте и час "Х".

 

Запись N24

— СЕЧА —

Сидеть без дела Азаровский не мог — это было выше его сил, хотя и у самого уже на пределе, не говоря про нервы. Как он выдерживал напряжение — Москаленко не понимал. Ну и что что-то майор КГБ да спецназовец — командир группы "Алмаз". Так человек, как и все в отряде. И не трёхжильный, а двужильный. Иной бы сломался — устал. Или хотя бы признал это. А ему хоть бы хны, он напротив заводился, как заводная игрушка из магазина под рекламной вывеской "Заведи друга". И надо же было такому случиться, что именно капитан СБУ завёл себе его, а тот его чёрт знает куда, и ещё собирался только, а продолжал с завидным постоянством.

Нет, надо было сразу валить и обо всём сообщить куда следует, на то и офицер соответствующего силового ведомства. Да бульбаш сбил с толку — хохол поверил ему. Хотя какое там — просто уяснил: с ним проще пережить тот кошмар, который в одночасье охватил Украину. Подобные восстания "гастарбайтеров" происходили в различных регионах, и таковых оказалось три. Наймиты разбили Украину на зоны ответственности входящие в сектор N1. И при них на первой стадии операции "Апокалипсис" суррогаты исчислялись сотнями, затем их численность увеличилась в разы. Из-за чего их стало тысячи, а на последнем этапе казалось уже десятки, если не сотни тысяч. Куда ни глянь — везде они, а появляюсь всюду, даже в самых неожиданных местах.

Вот так и добрались до Запорожской АЭС. Хотя там их уже поджидали военные. Адмиралы сумели выставить маломерный флот, перекрывая реку Днепр, базируясь в Черкассах. Казалось бы, по воде ни одна даже водяная крыса не проскочит. Ан нет — просчёт очевиден. Суррогаты обошли их. Но как — никто толком не понял. Поскольку досмотр был тщательным и жесточайшим. И подкупить не могли. Не таможенники работали, а военные люди. Проверяли баржи, следующие в направлении Херсона не всегда пустыми, а с грузом, беря на обратный путь, чтобы не гонять порожняком.

Кому что, а коммерсантам война — родная мать. Лучше времени для спекулятивной деятельности и не найти. Им и кризис — не кризис — всё в прибыль. Одну такую баржу с подозрительно глубокой осадкой, отогнали к острову для тщательнейшего досмотра. На палубу спрыгнули моряки и принялись длинными металлическими штырями — точно прыгуны в высоту с шестами — тыкать песок, вгоняя едва ли не целиком. И ничего необычного. Всё-таки не доставали до дна. Пропустили. А затем им предстояло заняться досмотром баржи заваленной строительными лесами. На ней везли стволы деревьев. Нынче лес не сплавляли по воде. Река судоходная. Постоянно попадались топляки, да и проплыть мимо было невозможно. Вот и стали перевозить баржами.

Пару бревён всё же подняли, наткнувшись на иные. Морячки с солдатиками замучились, изнемогая от непосильной работы в невыносимую жару, в то время как мичманы и офицеры прохлаждались в тени зарослей на военных катерах.

Хоть бы попалась одна баржа для приличия набитая оранжевыми пассажирами. Да не было их видно даже на пассажирских судах речного флота. А паника поднялась из-за них несусветная. Люди бежали из столицы кто на чём — не все на автомобильном транспорте, поскольку на дорогах во многих направлениях образовались многокилометровые пробки с заторы, кои устраивали дальнобойщики с челноками, возвращающиеся с товаром от берегов Турции и Одессы. Они-то не в курсе были, что в стране случился новый "оранжевый" переворот и бывшие лидеры данного движения тут ни причём. Сами недоумевали, что происходит, и кто мог устроить подобную инсценировку? Если Запад, то почему не предупредили их? Хотя опять же если учесть: всё это смахивало на военный переворот, становилось очевидно: ими воспользовались и кинули. Но по-прежнему отрицали свою непричастность, при этом блок НАТО продолжал стремительно наращивать в Польше вблизи границы с Украиной на направлении Ровно и Хмельницкий ударные силы корпусов бронетанковых войск из Германии. А американцы спешно перебрасывали авиацию.

Мимо моряков прошла очередная баржа досмотренная кое-как. На ней везли мешки с гравием. И почему при его транспортировке его не стали засыпать бункер, а обязательно расфасовывать, как цемент? Военным людям невдомёк. И надо им? Работы хватало и без подобных заморочек. Если что — за ними уже обустраивается вторая заградительная линия на подступах Днепропетровска, а там ни то что мышь, вошь не пролезет. А и гад не проползёт, будь то пресмыкающаяся рептилия или тех, кого они ловили. Да не словили. Не клевали сегодня суррогаты.

Даже на борту судов рабочие были облачены в иную одежду и никаких признаков оранжевых цветов или вставок. Люди в один миг стали избегать апельсинового цвета. Военные хватали всех, кто был облачён в него — будь то майку, рубашки или шорты, а даже панаму. Мели без разбору под одну гребёнку. Потом докажи, попробуй, что ты не верблюд.

Баржи уходили одна за другой, проходя мимо первого заградпоста на Днепре при входе в самое широкое русло реки. По необходимости там было где затеряться, поэтому вблизи Днепропетровска в месте сужения военными установлен очередной пропускной пункт, где всё досматривалось повторно — весь груз и экипажи. Что они искали у людей в головах, срывая платки и панамы, а копались в волосах — многие не понимали. Не паразитов же сродни вшей. Неужели населению страны грозило заражение жуткой эпидемией.

Кто-то даже как всегда умудрился пустить слух: так оно и есть на самом деле. Люди покрываются апельсиновой коркой — их кожа — и они превращаются в жалкое подобие зомби. Но дерутся с людьми не голыми руками, а с оружием.

И где только разжились в таком количестве? Значит, военные заразились. И всё началось вблизи Чернобыльской зоны. Оттуда покатилась по Украине эта оранжевая волна страшной эпидемии. Выходит, что мутанты — тамошние люди — мутировали, превращаясь в них.

Отсюда новая волна паники и людской наплыв из северной и западной части Украины на юг по Днепру и за него на восточную сторону.

Аврал сумасшедший. А тут ещё эти баржи и груз. Поди, всех тщательно досмотри. Плавсредства уходили на юг одно за другим. Многие хозяева спасались на них, тайно перевозя свои золотые запасы, хранимые ранее в банках столицы. Отсюда и такая конспиративность — набитые под завязку суда с осадкой по ватерлинию и выше. Того и гляди: пойдут на дно.

Их пропускали, а куда деваться. Солдатики с моряками подозревали: офицеры, входящие на капитанский мостик или в рубку получали взятки от капитанов или хозяев судов, что плыли целыми семьями, а чаще подвозили безбилетных пассажиров за определённую плату, и досмотр становился обычной формальностью. Многие из таких спешили в Крым, а то и далее на российский берег, даже в Абхазию и Грузия путь держали, вплоть до берегов Турции, собираясь искать убежища там, где их примут, а с распростёртыми объятиями при наличии денег и ценного товара. Но не факт: адмиралы выпустят подобную добычу за пределы Украины. Непременно заставят всех осесть на какое-то время в Крыме, где и проведут более детальный и тщательный досмотр кораблей, яхт, барж и прочих судов до днища. Но не все суда следовали туда, часть двигалась по направлению Запорожской АЭС, где уже была приведена в полную боевую готовность вся имеющаяся в наличии бронетехника, расположенная военными на подступах к атомной электростанции подобно суррогатам на Ровненской. Они обошли их, зайдя в тыл, производя высадку на берегу с наступлением тёмного времени суток.

Несколько барж оказались забиты под завязку суррогатами, и располагались там на разных уровнях платформ, специально оборудованных для них: на верхнем — пехи, на среднем — техника, а на нижнем — боеприпасы.

Едва последовало столкновение днищем с отмелью, началась молниеносная высадка десанта силами "гастарбайтеров". В их состав входили, как "живодёры", так и "мародёры". Помимо этого им была придана "элита" и "спецы". Последние из них руководили захватом Запорожской АЭС с подачи нейтрона уровня "исполнитель".

Уловив приближение колонны бронетехники, защитники атомной электростанции не уловили подвоха. Им обещали подкрепление, клятвенно заверяя о том из Генштаба. Не тут-то было. У них в тылу объявился враг, и вошёл в прямой контакт при столкновении. Завязался ожесточённый бой, поскольку обстрела со стороны суррогатов не последовало. Болваны болванами, а понимали — те, кто командовал ими, чем это чревато для всех них. АЭС требовалась им в исправном состоянии, а не аварийном. И подрывать её на случай сдачи "гастарбайтерам" военные не собирались — не было соответствующего приказа, а если бы и поступил, вряд ли бы пошли на это. Слишком большие жертвы — и в первую очередь среди мирного населения. А среди него у них самих там семьи.

Суррогаты не суетились, не обращая внимания на потери в живой силе и бронетехнике, продолжали стремительное наступление колонной, прежде чем перешли на атаку клином и то лишь вблизи от расположения сил людей. По-прежнему не открывали огня. Шли на таран.

Первая волна навала противника захлебнулась. Потери понесла бригада авангарда, соответствуя номеру баржи, с которой десантировались суррогаты. И новые две высадились с разных направлений, а также под носом у самого берега.

— Да сколько же их?! — орали вне себя в приступе безумства офицеры, понимая: если не смогут остановить до утра навал "оранжевых", закончатся боеприпасы, а подвоза новых не будет. Все пути отрезаны противником.

Предстояло сделать нелёгкий выбор — стоять до конца и биться до последнего снаряда и патрона, а затем бойца при штыковой атаке врукопашную или прорываться, покинув атомную электростанцию тем, кто вожделел овладеть ей. Мнения разделились. В итоге удалось найти приемлемый компромисс. Часть бронетехники военные готовились бросить в прорыв, взяв с командира бригады, следующего за кольцо окружение слово офицера: вернётся с новым пополнением в кратчайшие временные сроки и естественно с боеприпасами.

Для прорыва подготовили всё необходимое, обрушив на место контратаки всю мощь орудий крупного калибра.

Бронетехника военных двинула в прорыв. Потери при столкновении с суррогатами оказались существенными и невосполнимыми. Большая часть бригады оказались уничтожена, а техника разбита, но всё-таки отдельные экипажи сумели прорвать кольцо окружения — и только-то. Назад пути у них не было. Они увидели новое пополнение, прибывавшее к суррогатам на восточный берег Днепра. К нему пристало две новых баржи, и оттуда началась выгрузка пехов и САУ.

Они попытались атаковать их сходу, рассчитывая на внезапность. Какое там — послужили тренировочными мишенями для суррогатов.

Видя бессмысленность лобовой атаки на позиции военных засевших на территории Запорожской АЭС, суррогаты изменили тактику. В бой с людьми вместо "живодёров" и "мародёров" вступила "элита" со "спецами". К тому времени наймит уже обладал достоверными сведениями о точном расположении всех орудий противника. Оставалось лишь расстрелять их с точностью до метра. В худшем случае погрешность могла составлять два-три метра, а не двести или триста. Да и стрелять предстояло с расстояния в три-четыре километра высокоточными ракетами самонаводящимися на цель "Краснополь" и "Сантиметр", а не за тридцать из самоходных орудий обычными снарядами, коих так не доставало суррогатом. При помощи них они в свою очередь достали военных.

Одну из батарей состоящих из "Гвоздик" вперемежку с "Акациями" накрыл мощный взрыв. По ним отработали из "Акации", а возможно и с применением "Пиона" или "Тюльпана". Не столь суть важно — из 152-мм или 203-мм самоходного орудия или 240-мм самоходного миномёта. А то, что где-то поблизости засели наводчики с приборами лазерного наведения на цель. Поскольку и последующий выстрел снарядом крупного калибра с взрывом за ним был произведён со 100 % точностью попадания в цель.

Суррогаты не опасались задеть атомные реакторы ядерных блоков станции, пока бронетехника военных располагалась за его периметром на подступах. Ситуация в корне изменилась, едва заседавшие в штабе командиры решили пойти по их мнению на оправданный риск и ввести на территорию АЭС. Но суррогаты были готовы к этому, ударили им в спину, отвлекая внимание от собственных диверсантов внутри под видом рабочих, облачившихся только теперь в свои оранжевые робы с комбинезонами и жилеты.

Дело дошло до рукопашной схватки, ей противостояние меж суррогатами и людьми закончилось полной победой первых, и провалом вторых.

Наймит с лёгкостью восполнил потери в живой силе и бронетехнике за счёт противника. Запорожская АЭС была захвачена. О чём последовал доклад инструктору, а от него уже в свою очередь координатору. Тот остался доволен действиями исполнителей и самим инструктором из первого сектора. В их руках оказались уже три работающие атомные электростанции — Ровненская, Хмельницкая и Запорожская. На неё и бросили суррогаты в южном направлении основные силы, в то время как у Южно-Центральной АЭС им противостояли дополнительно военно-морские силы Украины, временно обосновавшиеся в Черкассах на Днепре. Для её захвата суррогатам требовалось перебросить дополнительные силы с западного направления — то есть от Ровно и Хмельницкого.

Отсюда такая неожиданность — суррогаты активизировались и это в тот самый момент, когда Азаровский замыслил диверсию против них. С одной стороны хорошо — уменьшаться силы врага подле атомной электростанции, но с другой — плохо и кому-то придётся на стороне. Одно ему было очевидно с его наблюдательной позиции: "гастарбайтеры" разделили силы, готовя часть бронетехники к выезду за периметр обороны на противоположный берег реки. Они производили последние приготовления перед марш-броском в неизвестность, перетаскивались боеприпасы и горючие.

— Знать путь им неблизкий предстоит? — думал майор про себя, размышляя вслух, чтобы Москаленко рядом с ним не отвлекался, не забывая ни на миг о чудовищной действительности. И реальность нынче такова: у них появился реальный шанс поквитаться с суррогатами. — Заминируем мост, а? Что скажешь? Заложим мины под опорами?

— А хватит мощи взрывчатого вещества заложенного в них? У нас не так уж и много их? Всего ничего — два ящика! — отреагировал капитан СБУ.

— Ничего страшного — раздобудем недостающие заряды на поле битвы, — указал в противоположную сторону от моста Азаровский.

— Ты не в себе — не в своём уме? Там же звери-ри-и… — едва не зарычал Москаленко.

— Спокойно, Тарас. Я — ас своего дела — по диверсиям! Положись на меня!

— Не понял? В смысле?

— Прикрывай с тыла!

— Это чё ли мне твою жопу оберегать?

— Как свою собственную!

— А меня кто прикроет?

— Твоё дерьмо! Им и станешь отстреливаться! А оружие — тем более огнестрельное — запрещаю применять!

— Это чё получается — голыми руками воевать с этими гадами?!

— Штыком! Или ножом!

— Ты идиот, майор? Или как?

— Истина всегда где-то посередине…

"Партизаны" оживились. Им предстояло под носом у "гастарбайтеров" провернуть немыслимое дело — диверсию в открытую. Риск велик, но по сугубо личному мнению Азаровского оправдан на все сто и более процентов при наличии костюмов "гастарбайтеров" у майора КГБ и капитана СБУ. В них и облачились оба, расположившись сверху на "Акации", чтобы противник не начал вдруг оголтело палить спутал их с теми, кого на самом деле представляли, а принял за своих.

Тарас не находил себе места. Ещё бы — он на броне как на ладони. Любой "мародёр" применив РШГ, снимет его без проблем. А и экипаж внутри не минёт их в том случае вместе с ним. Скрежетал зубами, так, что Азаровскому казалось: громче гусениц самоходки, издающих металлический скрежет.

Вот уж кто действительно сделан из металла, пройдя многолетнюю закалку. Казалось от майора и пули должны отскакивать как от терминатора, словно был не из плоти и крови, а железа. Но сердце не камень. Воспоминания бередили майору душу, поэтому он постоянно стремился гнать их прочь от себя, принимая участие в новых авантюрах подобно этой нынче на Украине. За что и любил его уже бывший начальник, также сгинувший в лесах Полесья на границе с Беларусью.

Чуть отвлёкся, даже где-то увлёкся, вновь предавшись забытым воспоминаниям, но всё сразу встало на свои места, едва на глаза попалась зверюга, а за ней — "живодёр". Он сам "мародёр" в отличие от него. Как ни в чём небывало спрыгнул с брони.

Москаленко не спешил покидать самоходку, а то мало ли что — далеко на своих двоих не убежит. Пули имеют свойство летать быстрее по воздуху. И спрятаться негде, как на ладони. Поле битвы простреливалось суррогатами со всех сторон. К одному такому стражнику и подкатили они.

Азаровский в два счёта разобрался с ним — двинул по затылку, выводя из строя микрочип, а попутно суррогата — тут же сдал на поруки капитану.

— И чё мне с ним делать?! — растерялся Тарас.

— Починить… — огрызнулся Азаровский.

— Неужели?

— Ты дурак или как, капитан?

— Так бы сразу и сказал…

Москаленко в два счёта содрал одежду с "живодёра" — мародёрствовал, соответствуя букве "М" на собственном комбинезоне. Всё-таки снял не кожу, если на то пошло, да и насиловать не стал — не маньяк.

"Шкура живодёра" перекочевала к одному из бойцов экипажа "Акации". Её на себя напялил лейтенант, показавшись снаружи в новом обличии. Новая форма была ему к лицу.

— Каску смени, дурень… — отвлёкся Тарас на него, в то время как Азаровский на зверя, вонзив в "скота" клинок под брюхо.

Снова привлёк внимание Москаленко. Тот опешил при виде крови, хлынувшей из животного. Тарасу почему-то вдруг показалось: его боевой друг снимет шкуру со зверя, и она достанется очередному "партизану" из числа экипажа самоходного орудия. Уже даже видел её на сержанте. Тому инвалиду впору и передвигаться на четвереньках. Сам чуть присел, озираясь с опаской по сторонам.

Никто из "гастарбайтеров" не обращал на них внимания. Возможно, они решили: с разведки вернулись "мародёры", и теперь занимаются тем, чем обычно — разбираются с недобитым противником на поле битвы.

А тут ещё приказ о доставке оружия с боеприпасами изъятого у противника. С данной целью из-за моста со стороны АЭС двинули грузовики.

— Это к нам… — задрожал голос у капитана. — Они за нами! Пропали мы…

— Не суетись! Это даже нам на руку, — отметил в свою очередь Азаровский.

Суррогаты отвлеклись на колонну грузовиков, и диверсанты на "Акации" выпали у них из виду. Им наконец-то удалось наткнуться на боеприпасы нужного калибра, и даже на одну "Гвоздику" в более или менее сносном состоянии, чтобы заняться её починкой. Но на это уйдёт немало времени.

— Хотя бы выстрелить из неё сможем? — заинтересовался Азаровский у лейтенанта.

— Смотря куда и целиться? — отреагировал переодетый "живодёр".

Иной в обличие "мародёра" указал ему в сторону моста.

— Попробовать можно…

— Не пробовать надо, а попасть и желательно с первого раза — в грузовики…

К этому времени "гастарбайтеры" загружали их снарядами. Лейтенант призадумался над поставленной задачей.

— Неуверен, что смогу…

— Я помогу… с расчётами, — уверил подполковник.

— Лады, и смотрите мне, чтоб обошлось без косяка — и недопустим!

Майор понимал: даже если им удастся его план по подрыву грузовика с боеприпасами на мосту — в лучшем случае образуется пролом среди одного из пролётов меж опор. Вот опоры и требовалось разрушить. Для начала хотя бы одну, а там уж как повезёт. Во всяком случае, выиграет время для тех, против кого собирались выступить колонной бронетехники суррогаты.

— Мы ещё повоюем с вами…

Сержант сидел в "Акации", располагаясь за НСВ "Утёс", готовясь в любой момент при их разоблачении открыть огонь на поражение по противнику, а Онищенко внутри самоходки на месте водителя, в то время как Азаровский с Москаленко и лейтенант с Косяченко таскали снаряды. И набралось порядка двух десятков. Им казалось: теперь они способны устроить настоящую диверсионную войну.

Не тут-то было. Азаровский лишил их половины боеприпасов и в основной массе кумулятивных, оставляя ни с чем — осколочными. Разве что по пехоте да самоходкам бить, а вот против танка им не устоять.

А оно им и не требовалось. Для диверсии самое то — большой разлёт осколков при обстреле колонны на мосту.

— Кажется, они собираются в обратный путь, — отметил Азаровский про себя, а затем озвучил для всех. — Снимаемся!

К тому времени Косяченко с лейтенантом наведались в 122-мм самоходную "Гвоздику", установив орудие в направлении моста. Суррогаты из числа "живодёров" им не мешали, уяснив: раз там действуют "мопсы" из разведки, значит самим там делать нечего — всё, что те нашли там — их и только. Соответственно самим нужны снаряды для сопровождения колонны, готовящейся к броску в направлении Винницы и далее на Черкассы.

— Эх, пристреляться бы… — посетовал подполковник на то, что у них нет учебных болванок вместо боевых снарядов. Но и то хорошо, что заранее предусмотрели — и вроде бы всё, а вот бой покажет — правы ли были, что послушались Азаровского.

Тот меж делом отправил сержанта с капитаном к подполковнику, а назад в "Акацию" потребовал вернуться лейтенанта.

Что-то вновь затеял, а непременно. Одно слово — диверсант. Постоянно нечто придумывал на ходу. И если удастся осуществить хотя бы одну часть его плана по подрыву моста, можно не сомневаться: починить суррогатам вряд ли его удастся. Главное заставить их попытаться восстановить переправу, чтобы они не пошли в обход моста к иному, стараясь выиграть время. А он в свою очередь у них. Тот ещё был тактик, а стратег.

Экипаж "Акации" двинул в сторону моста, отвлекая таким незатейливым образом внимание от неподвижной "Гвоздики".

И это было только начало, майор озадачил лейтенанта очередным заявлением:

— А слабо самим из "Акации" обвалить одну из опор?

— Можно попробовать, но стрелять придётся в упор прямой наводкой…

— Уговорил… — ухмыльнулся озорно Азаровский.

— Ах… ренеть… — не выдержал в свою очередь прапорщик. У Онищенко сдали нервы. — Так и по нам тож станут лупить прямой наводкой! Я на енто дело не согласен — не подписывался!

— Чё — слабо? Кишка тонка?

— Та ни, я без горилки не можу на такое пойтить!

— Извини, ничем помочь не могу…

— Да у мини е…

— Где взял? А раздобыл?

— Сам добыл из тормозной жидкости и лома…

— Это точно — против лома нет приёма, — согласился Азаровский уступить асу в вождении самоходок. — Ну, смотри — не подведи! И в первую очередь себя, а уж потом нас! И ты, лейтенант!

Они встали в ста метрах от моста, делая вид: прикрывают грузовики от возможного нападения противника извне, не спешили разворачивать башню орудием в сторону опор моста.

Медлить было нельзя. Сигналом должен послужить первый выстрел из "Гвоздики" и последующий за ним взрыв.

Дождались. Но всё, как и всегда, предусмотреть нельзя. Подполковник дал маху. У самоходки оказался сбит прицел. И сразу должен был учесть подобный момент, предвидя данный инцидент. Снаряд угодил в воду, подняв ил со дна и фонтан брызг обрушившихся на мост.

Суррогаты в мгновение ока засуетились на ином берегу, обнаружив стрелковую позицию противника при повторном выстреле. Диверсанты засели в "Гвоздике" не меняя позиции. А грузовики как шли по мосту и в его направлении, так и продолжали двигаться на небольшой скорости.

Один грузовой транспорт уже минул мост, второй был на нём, а третий только въезжал на него, мешая бронетехнике суррогатов переправиться на иной берег для уничтожения противника. Поэтому расчёт был прост — на экипаж "Акации" с "мопсами". А там не "мародёры" — диверсанты. И также обозначили себя для них в качестве противника, направив оружие при развороте башни на мост. Раздался выстрел прямой наводкой — и пришёлся не в опору моста, а грузовик. Попасть в машину не удалось, зато проделать выбоину на пути следования грузовой техники. Водителя изрешетило осколками в кабине, и она встала, влетев передними колёсами в яму.

— А-а-а… — не удержался Азаровский и дал короткую очередь из крупнокалиберного пулемёта на башне. А затем ещё одну и не одну. Пока не разнёс в пух и прах грузовик с боеприпасами, заставляя снаряды детонировать. — Вот так надо стрелять, лейтенант! Бей под опору моста! Иным грузовиком займутся в "Гвоздике"!

Надежды майора не оправдались. Суррогаты произвели залп батареей самоходок. И поле боя снова покрылось многочисленными разрывами. Неровен час новый залп будет направлен против экипажа "Акации".

Лейтенант успел повторно выстрелить уже, когда Онищенко сорвался с места, уходя из-под возможного обстрела, следуя вдоль берега подальше от моста. Так было проще всего ускользнуть — обычный манёвр любого водителя побывавшего в бою и наученного горьким опытом. Поэтому-то лейтенант промахнулся в очередной раз, но не мимо моста и грузовика на нём. В одном из пролётов образовался долгожданный пролом.

Теперь даже лёгкая бронетехника противника не сможет атаковать диверсантов на противоположном берегу. Суррогатам оставалось уповать лишь на меткость самоходной артиллерии продолжающей вести обстрел людей, засевших в "Гвоздике". Отвечать им экипаж "Акации" не спешил, легко было промахнуться мимо батареи, но никак не атомной электростанции с ядерными реакторами. А так хотелось бы, поскольку терять им давно нечего. Долго не продержаться, если вовсе не нарвутся на большие неприятности. А на их берегу реки уже спешили высадиться на катере "мопсы" с гранатомётами.

— Не тормози — тормози! — заорал Азаровский, покинув позицию стрелка у пулемёта снаружи самоходного орудия, требуя, чтобы его высадили, а заодно сбросили мины с ручными гранатами в комплекте.

— Прикройте… — бросил напоследок майор.

"Гвоздика" к тому времени окончательно заглохла — суррогаты заставили замолчать экипаж диверсантов внутри неё. Им изрядно досталось, а теперь и усечённому экипажу "Акации".

Онищенко демонстрировал чудеса техники вождения самоходкой, проявляя незаурядное мастерство и неимоверную реакцию. Вот что делала с людьми "горилка". Пьяный прямо не пойдёт, пьяный яму обойдёт.

Того же примерно принципа вождения и придерживался прапорщик, катаясь среди разрывов и многочисленных воронок, как ни в чём небывало. А лейтенант также ещё успевал стрелять, стараясь зацепить противника, высадившегося из катера на их берегу. Частично положил, выполнив поставленную ему боевую задачу майором — отвлёк от него внимание.

И всё-таки подкрасться к ним незаметно Азаровскому не удалось. Во-первых, ему противостояли "мародёры", а во-вторых — со "скотом".

— Неплохо придумано, — отметил он: противник умнеет прямо на глазах, учась на собственных ошибках.

Бросок гранаты и животные забились в предсмертных конвульсиях, а вот до "гастарбайтеров" ей не достать, разве что из РПД. Залёг с ручным пулемётом и дал длинную очередь.

На перестрелку с противоположного берега никто не отреагировал грохот, автоматического оружия, перебивала орудийная канонада.

Майору ответили с применением РШГ. Он предполагал: его в первую очередь и применят "мародёры" против него. Всё-таки примелькался. Его демаскировала оранжевая роба.

Поспешно сорвал её с себя, ныряя в реку. На всплеск воды никто не отреагировал. По-видимому "мародёры" решили: разобрались с диверсантом — того отшвырнуло в реку ударной волной вместе с осколками. Ошиблись. Он появился подле них с пикой, вонзив её остриё в тело одному из суррогатов, а в иного кинул нож. Даже стрелять не пришлось — добивать. Всё было сделано чётко. Копьё пронзило грудную клетку и одновременно сердце одному суррогату, а нож угодил в горло иному "мудаку". Тот ещё пытался хрипеть, что-то мычал несвязанно.

Азаровский прильнул к нему, вытащил нож из глотки и вытер об его же робу. И как ни в чём небывало снова превратился в одного из них, спешно забираясь в катер. А затем объявился с ним на месте склада мин, превращая моторное плавсредство в подобие брандера.

При столкновении с одной из опор моста, катер взорвался. Бетонное основание не развалилось, как надеялся Азаровский, но зато пошло трещинами.

На этом бой практически прекратился. То, чего добивался майор КГБ, в итоге и случилось, но вот на потери со своей стороны он явно не рассчитывал. Дымилась не только "Гвоздика", объятая языками пламени, но и "Акация". И не то что бы уж очень сильно подбита, но факт остаётся фактом: Онищенко с лейтенантом досталось — гусеница развалилась прямо на ходу, поэтому они по инерции прокатились ещё какое-то расстояние, оставив её далеко позади. И сразу не починишь, поскольку вдвоём не подтащить. Тут нужен грузовик. А действовать нагло среди бела дня на глазах у противника равнозначно самоубийству.

Благо хватило ума имитировать попадание. Что-то там запалили, что начало коптить чёрным столбом в небо.

— Живы, босяки… — обрадовался им Азаровский.

А уж они ему — не сказать, чтобы очень, ведь это он втравил их в эту историю с диверсией. И только чудо в лице прапорщика спасло их от неминуемой погибели. Про экипаж "Гвоздики" пока ни слуху, ни духу.

Да новая неприятность, прозвучавшая из уст майора о том: им здесь лучше не засиживаться долго, а валить и желательно со снарядами, пока к ним сюда не пожаловал вплавь через реку "скот" и не занялся ими. А отдельные особи уже были замечены им в реке тогда, когда он подался к самоходке. И времени прошло порядком — кто знает, возможно, и "живодёры" с "мародёрами" успели спустить на воду плоты или какие ещё иные плавсредства и выбраться на сушу с их стороны.

Подобраться к мосту сейчас не удастся. У пролома засели группы застрельщиков при наличии оптический прицелов на стрелковом оружии, а меж ними сновали те, кто пытался восстановить пролом. Требовались брёвна. А соответственно предстояло валить лес.

— До ночи им его латать, а не залатать, — отметил Азаровский про себя.

Ошибка в его случае была очевидна. Он не учёл, что суррогаты в отличие от людей дисциплинированы и выносливы. Трудности не страшат их. Они попросту не замечают их. Идут напролом к поставленной цели той или иной боевой задачи, озвученной свыше их командирами. Всё предельно просто и ясно. И то, что стройматериалом каменному сооружению лучше всего послужит бетонный забор вокруг АЭС.

Его и стали разбирать вблизи моста на многотонные плиты при помощи бронетехники.

— И что ты будешь делать с ними! Хрен победишь — только себя… — не стал впадать в истерику майор. Даже предательских черт паники не было замечено у него на лице подельниками.

Он вновь что-то придумал. И такое, что выбило на раз из колеи прапорщика с лейтенантом. Заминировал "Акацию". Подорвал. И снова предстал перед суррогатами в образе одного из них, свыкаясь с одеждой "мародёра". А рядом с ним два иных и что-то несли за спинами в узлах.

Шла троица нагло, даже где-то нахраписто, игнорируя стрелков на мосту у пролома. Следовало одно обращение за другим, а они не реагировали на них, пока не прогремел предупредительный выстрел.

— Кажется, меня подстрелили… — едва различимо произнёс лейтенант, заваливаясь наземь.

— Не останавливаться… — напомнил Азаровский Онищенко: "гастарбайтеры" не имеют привычки оказывать помощи раненому. Скорее добьют, чтобы не мучился и не корчился, отвлекая их от чудовищной действительности, в которую угодили, а очередную переделку оба из-за майора.

— Ежели не они тя застрелят, то ить я опосля, — пообещал прапорщик майору. И сам упал, оступившись. Ему также прострелили ногу.

Азаровскому везло как дураку. Его последним из всех собирались подстрелить, а возможно и застрелить, поскольку он прищурился, уловив на лице прицел лазерного наведения на цель — выступил мишенью. Чуть вжал голову в плечи и согнул голову.

Пуля чиркнула краешком по каске и прошла мимо. Но Азаровский не стал лишний раз испытывать судьбу, рухнул, уподобившись трупу. И даже не дёрнулся, продолжая таращиться на противника.

Они по-прежнему держали его в прицеле — точнее старались выцелить, да не получалось. Он намеренно упал за бугорок, укрываясь от них. Видел всё, что происходило на мосту вблизи пролома.

На мост с грохотом двинула бронетехника, волоча бетонные плиты. Стрелкам пришлось сняться со своих позиций, уступая место её экипажам. Суррогаты занялись ремонтом.

Очередной расчёт майора оправдался. Он вблизи реки — до неё всего ничего — рукой подать. Пополз далее по-пластунски со скоростью метр в минуту. Торопиться не стоило, и привлекать внимание стрелков. И пока что они ничего подозрительного не заподозрили, обшаривая оптическим прицелом заросли поблизости от моста в обоих направлениях. А то, что творилось под носом, больше не замечали.

Добравшись до кромки реки, Азаровский постарался без шума всплеска уйти под воду. Не то что бы получилось и идеально, но ведь могла и крупная рыбина всплеснуть на мелководье. Но пускать со дна пузыри — верх наглости.

Подвоха суррогаты не уловили. Им это было невдомёк. Меж тем Азаровский добрался до опоры, над которой трудились "живодёры" при наличии бронетехники. Подрывать снаряд не спешил — неровен час, самого накроет обломками моста с плитами от бетонного забора при обрушении. А очень наделся, что 152-мм снаряда хватит для подрыва. Отплыл. Проплыть пришлось прилично, удаляясь от того места берега, который продолжали изучать в оптические прицелы "мародёры" у моста с иной стороны берега подле АЭС.

И снова пришлось сделать неспешно крюк по зарослям в направлении переправы с РПД в руках. При помощи пулемёта майор намеревался подорвать снаряд, закутанный в оранжевый комбинезон тех, кого ненавидел больше всего на свете, а уж потом всех остальных террористов и моджахедов. Залёг в трёх-четырёх сотнях метров от моста. Промазать — риск велик, но не при наличии оптического прицела от "СВУ-А" на РПД и двух коробок с лентами на 100 патронов каждая. А затем следовало вытащить из беды прапорщика с лейтенантом, надеясь: они ещё живы. Свято верил: погибнуть не могли. Хотя опять же лежали и не двигались, истекая кровью. И помощи им ждать неоткуда. Слышали оба тот третий выстрел, которым суррогаты сразили Азаровского.

А он восстал из мёртвых точно птица Феникс и подорвал опору моста, дав длинную очередь — сначала по оранжевому пятну, а затем и по тем, кто располагался на противоположном берегу со снайперскими винтовками.

Взрывом обрушило опору, а вместе с ней практически восстановленный наполовину пролёт моста по одну сторону, и иной. Разлом увеличился вдвое. И залатать суррогатам в течение дня, точно не получиться. Следовательно, колонне бронетехники готовой к марш-броску придётся искать обходные пути. А без разведки не тронуться с места. Соответственно у Азаровского есть время поквитаться с суррогатами. Сегодня ночью он непременно заглянёт к ним на огонёк и устроит нечто в том роде, что днём с мостом и грузовиками на нём, но непременно с лучшим результатом. В ночи он сам дьявол и ему ни один чёрт нестрашен, а уж "живодёры" с "мародёрами" даже при наличии "скота" подавно.

 

Запись N25

— ВСПЫШКА —

— Что делать, Бионика? Подскажи… — бросил мимоходом Егор, не зная, как ему реагировать на застопорившуюся детвору.

Опасность до конца не миновала. Подвох в их случае — по применению противником — был очевиден. Вероятно, их ожидает очередной чудовищный сюрприз. Могли ведь оказаться и смертниками все как один. Стоит тронуть микрочип, и последует неминуемая детонация.

Какой-то псих не выдержал и подскочил к остолбеневшему ребёнку, сбил его с ног ударом ноги в живот. Мальчонка-суррогат отлетел от него к стене и… пришёл в движение. Глаза снова задвигались, фокусируясь на психе.

Психопат вскинул оружие, целясь в малютку, а выстрелить, не успел. Прогремел взрыв на опережение.

— Назад! Все назад… — закричал Егор.

Какое там — его голос потонул в волне прокатившихся взрывов. Внутри "У-2" были заложены взрывные устройства, и несли в себе ядерный потенциал по мощи превосходящие "Враг".

Нейтрон перехитрил ликвидатора, ожидая окончательного разрушения здания с защитниками, чтобы затем покопаться силами "элиты" и "спецов" на его руинах в поисках того, что останется от него.

Одна ядерная вспышка следовала за другой, каждая последующая волна проходила сквозь стены, не замечая препятствий на своём пути. Удар настолько оказался сильным и неожиданным, что под воздействие силы выброса огненных волн попадали повсеместно суррогаты — те из них, что располагались близко к зданию ФСБ. Даже на противоположных строениях по соседству.

Гибель была неизбежна. Последний оплот надежды людей на благоприятный исход рухнул. Камень оплавился, а асфальт и вовсе поплыл. Вместе с ним и Егор. Последнее, что он помнил: вспышку и…

— Бионика… — пытался вскочить он. Да где там — даже пошевелить рукой проблематично. Он оказался под завалом, и ладно бы из нагромождения многочисленных кусков железобетонных блоков потолочных перекрытий, а то ведь под настоящим монолитом, словно его замуровали в камне.

От неприятностей как всегда выручил нанобронекомбинезон. И находился он в стороне от основного компактного ядерного удара. А вот Бионика…

Фомин силился, и никак не мог вспомнить, где она оказалась в тот момент — выпустил её из виду, реагируя на неё посредством переговорного устройства, стараясь получить ответы на те или иные вопросы. И общения тогда не получилось. Почему — становилось очевидно — ей досталось, и похоже, изрядно. Она ближе всего располагалась к универсальным убийцам, занимаясь постановкой устройства помех, блокируя сигнал нейтрона, поступающего к суррогатам шестого модельного ряда извне.

Если так и дальше дело пойдёт, то катастрофа неизбежна — для людей — и не в масштабах отдельно взятого города или даже региона, а на обширной территории их многострадальной родины. А там и мир не устоит — рухнет в одночасье. Сомневаться не приходилось: суррогаты в скором времени применят настоящее атомное оружие. Стоит им добраться до атомных электростанций России и… апокалипсис необратим.

Как же ему выбраться из камня? Он силился разобраться в конструкции нанобронекомбинезона. Каким-то образом можно было задействовать ту или иную недоступную пока его уму функцию. Не сам же он среагировал на внешние изменения? Скорее всего, Бионика дублировала их, подключившись к нему посредством связи. Но теперь утеряна, до неё не добиться. Канал перекрыт. Сообщения уходили в пустоту.

Егор был опустошён. Битва с суррогатами сразу не задалась, а изначально была обречена на провал. Люди оказались неподготовлены к встрече с подобным противником. Мир фантастики оказался чудовищной реальностью, и была такова, что у них два пути: первый — в суррогаты, коих наймиты собирались в недалёком будущем модернизировать, а второй — смерть. Балласт им ни к чему. А к тому же столь опасный — сродни защитников в здании превратившимся в нагромождение стелы из оплавленного камня.

Нейтрон перестарался — с одной стороны, а с иной — дело сделано. Проблем с ликвидатором больше недолжно возникнуть. Соответственно он может спокойно блокировать данную зону, входящую в сектор ответственности инструктора-2. Ему так же, как и Егору, требовалась связь с тем, кто руководил процессом захвата людских ресурсов в западной части России. Снова послал запрос на файл информатора. Тот оставил к тому времени для него кое-что, чего так добивался наблюдатель от него.

Информатор сам следил за ним со стороны, стараясь не выказывать своего присутствия в зоне-5 сектора-2. Его цель информировать тех, на связь с кем он завязан — то бишь инструктора и исполнителя, либо наблюдателя. Координатор также недоступен ему. Выход на него блокирован любому наймиту низшего уровня развития. Исключение — средний класс БИОСов.

От нейтрона требовалось закончить в сжатые временные сроки, ограниченные часом "Х", стадию "Шквал", и перейти к новой фазе операции "Апокалипсис", значившейся под кодовым названием "Смерч", означающей повальную зачистку всего живого в зоне его ответственности соответствующего сектора. А ресурсов не хватало. Как впрочем, и в секторе-1. Но там наймиты пока что справлялись. Украина наполовину уже принадлежала им и четыре АЭС из пяти. Да и ядерными боеголовками разжились. Теперь также могли применить, чего пока никак "исполнители" в секторе-2. Против них были брошены мобильные части российских войск, перебрасываемые на север с южного направления.

Последовала первая стычка с "гастарбайтерами" и то случайно. На перегоне одного из железнодорожных полустанков для проверки был выборочно вскрыт контейнер с неучтенным грузом в виду подозрения на перевозку контрабанды. Состав двигался из сопредельной страны без соответствующего таможенного контроля. Обычно через Казахстан и ввозились на территорию России наркотики и люди, являющиеся теми самими гастарбайтерами под видом которых наймитами скрывались суррогаты.

Каково же было удивление вооружённых бойцов МВД, когда они обнаружили там людей в оранжевых робах при наличии оружия, и набитых точно шпрот в консервной банке. Они тогда ещё посчитали: те задохнулись от недостатка воздуха и жары в виду отсутствия всякой вентиляции. Но никакого намёка на тлетворные запахи разложения или гниения тел. Напротив выглядели даже лучше тех, кто находился под лучами палящего солнца, вскрыв их. Неожиданно зашевелились.

Бойцы ОМОН сами того не подозревая, привели в действие механизм запуска суррогатов. Им не стоило вскрывать контейнер с ними.

— Да они живы-ы-ы… — вскрикнул старший наряда. Применить оружие ни он, ни его боец не успели. Их расстреляли одновременно десятки суррогатов, повалив наружу.

Из контейнера выбралось порядка сотни солдат апокалипсиса, являя собой примитивных пехов. И никто кроме них не последовал их примеру. Иные суррогаты оставались в закрытых контейнерах и были деактивированы.

Полустанок оказался в поле, а вокруг ни одного населённого пункта на десятки километров в округе. Живых людей — всего ничего. Один из них спрятался в патрульной машине, вызывая подкрепление по рации на железнодорожную станцию в степи, расположенной на направлении движения поездов и подвижных составов города Саратов. Суррогаты направлялись в Балаково на АЭС. Да так и не добрались. Задержались. Причина оказалась до банальности проста — кое-кто решил нагреть руки на том, что перевозилось контрабандно. А тут также облом — люди. И не сказать: рабы, а какие-то странные личности с оружием в руках вместо орудий труда, с коими их привыкли видеть люди в своих городах на стройках.

Суррогаты не суетились. Им было всё равно, что захватывать и где. Важно выполнить поставленную цель. И без разницы, что ошибка очевидна. Но не для них. Они обычные болваны.

На сортировочной станции объявились "пешки" с инициалами "Ж" под командованием иных "М". И не то что бы много, пока "мопсы" не занялись тем, что следовало в их предписании на случай сбоя, заложенном в чипах памяти. Они стали вскрывать иные контейнеры, вводя в строй новых суррогатов. В одном из контейнеров оказалась "элита" и "спецы". Они-то и установили: до цели им ещё катить и катить. Не пешком же им двигать. Произвели захват сортировочной станции со всеми подвижными составами и людьми.

Пленники недоумевали, чего им ожидать от молчаливых "строителей", которые больше походили на террористов, затеявших устроить грандиозный теракт небывалых масштабов где-то в средней полосе России. И цель очевидна. Они постоянно задавали один и тот же вопрос: где Балаково и как туда добраться? Им требовалось срочно добраться до АЭС.

Один вид транспорта заинтересовал "спецов". Они отправили "элиту" на захват стоящего в стороне милицейского автомобиля. Не тут-то было. Водитель в нём дал по газам, а по нему из РШГ. Взрывом разнесло на куски транспортное средство передвижения, которым суррогатам не судьба воспользоваться для разведывательных целей.

А в направлении полустанка уже катили иные патрульные машины — остановились. Взрыв потряс патрули в них до глубины души. Связь с нарядом на полустанке была утрачена. Они всё видели, поэтому повернули вспять, не помышляя вступать в перестрелку с превосходящими силами противника.

От омоновцев поступил запрос на применение военной силы и желательно при наличии бронетехники. Пока милиция разобралась с военными, что к чему, суррогаты занялись разграблением пассажирского поезда, задержанного ими на полустанке с применением оружия.

Люди недоумевали, что происходит: почему вдруг началась повсеместно пальба? У них закладывало уши, они не в силах были понять, почему вдруг стали участниками массового расстрела.

Вагоны освобождались на раз. В купе открывалась дверь, и люди в строительных робах с автоматами в руках стреляли во всё живое, а затем избавлялись от трупов, как от никчёмного балласта, выбрасывая в разбитые окна.

Атака была настолько стремительна, что никто не сумел оказать должного сопротивления. Загрузившись по вагонам, суррогаты продолжили движение по железной ветке в направлении Саратова, чтобы затем двинуть в Балаково. И необязательно всё по тому же железнодорожному пути на поезде, это также можно было сделать на речном судне по Волге. Достаточно воспользоваться баржей — и нет проблем. Никто не догадается искать их там. Другое дело, если бы их в порту перекинули в закрытых контейнерах при разгрузке, а так они вступили в открытую конфронтацию с людьми.

Когда на полустанок близ Казахстана явилась мобильная бригада десанта численностью до батальона в развёрнутом боевом порядке при наличии лёгкой бронетехники, кого и застали — горы трупов, валяющиеся вдоль железнодорожного полотна. И нигде никого — ни одного живого человека. Пока не наткнулись на раненного рабочего обходящего пути. Его просто подстрелили, проезжая мимо суррогаты.

Он и поведал военным про "гастарбайтеров", и направление, в котором те укатили. А заодно подсказал: можно загнать, переведя стрелки на одном из перегонов в тупик и там разобраться с ними. Даже помог связаться с иным участком и обходным рабочим. Тот сообщил: его уже минул разбитый пассажирский поезд без окон и дверей с какими-то дикими строителями. И также обстреляли его, убив помощника. Иным дежурным с третьего участка пути повезло больше, они ещё не познакомились воочию с "гастарбайтерами", и сделали всё, как было велено комбатом мобильного батальона ВДВ, назвавшего себя "Дядей Васей". Это было его настоящее имя, взятое в качестве позывного сигнала военного подразделения.

Бойцы батальона располагались на БМД, БМП, БТР и БРДМ. Никаких грузовиков. Вперёд вырвались колёсные машины, гусеничные чуть отстали. Военные спешили занять прилегающую территорию тупика вперёд суррогатов, куда уже катил их поезд.

Последовало новое сообщение от радиста оставленного на переезде подле раненого путейщика. С тем связались с третьего участка дороги, сообщив: задание военных выполнено в точности. После этого больше не выходили на связь. Причина предельно проста и ясна: суррогаты применили против них гранатомёт. Не сразу заметили, что сбились с пути, а затем ещё обнаружили следующую параллельно с ними в одном направлении лёгкую бронетехнику с военными людьми. Вступили в перестрелку на расстоянии с применением в основном РШГ.

Военные не стали избегать столкновения с ними, на ходу ответили из башенных орудий БТР.

По вагонам ударили снаряды калибра 30-мм. При попадании в тело суррогата разрывали его в куски и не одного, так как они располагались там компактно друг к дружке.

Перестрелка меж ними и военными людьми могла происходить ещё довольно долго — до тупика катить и катить, а десантникам было желательно пустить пассажирский поезд под откос. Попробовали вывести из строя тепловоз, направив на него в последствии ударную мощь 30-мм автоматический орудий БТР.

Не вышло — скорее поезд остановиться. Без ПТУР не обойтись. А соответственно "бардака" разведки, на котором были установлены ракеты данного типа.

Под прикрытием БТР экипаж БРДМ стремился опередить пассажирский поезд и вырваться вперёд, оказались довольно близко от противника. Суррогаты вновь применили РШГ против них. Им удалось нанести урон живой силе и технике противника. Военные понесли первые потери убитыми.

Но и дикие гастарбайтеры далеко не укатили. Последовала атака по железнодорожной насыпи из "бардака" сходу, и один из ПТУР разнёс полотно с рельсами и шпалами на куски. В месте попадания образовалась рытвина.

Поезд сошёл с рельс, образуя из вагонов затор. Теперь военным казалось: противника в оранжевых робах можно брать голыми руками. Их намерения не оправдались. Суррогаты вновь оказали им достойное сопротивление, не обращая внимания на серьёзные потери. Многие вышли из строя, сшибаясь меж собой головами, ломали чипы, вживлённые им наймитом в затылки, поскольку на переломы не обращали внимания, даже потери конечностей.

Военные остановились в удалении от них. Завязалась ожесточённая перестрелка. И те, и другие находились как на ладони. Но суррогатов больше в десятки раз. И у каждого десятого при себе РШГ. Не гнушались применять их при первой же необходимости вперёд стрелкового оружия. А и снайперы имелись.

Дяде Васе пришлось отвести остатки батальона, не превышавшие нынче по численности роту на безопасное расстояние, надеясь: суррогаты и дальше останутся под защитой вагонов.

И вновь ошибка и была очевидна. Выстроившись в цепь, суррогаты контратаковали их.

— Да кто они такие?!

Военным казалось: столкнулись с наширявшимися террористами. Поэтому те и не заморачивались тем, что ждало их впереди, а ничего кроме смерти.

Военные встретили их во всеоружии, так и не успев обустроить временные стрелковые позиции поверхностными окопами, подобно ямкам углубления в грунте. Укрывались за уцелевшей бронетехникой и всевозможными бугорками.

Наступательный порыв "гастарбайтеров" не иссяк, они продолжали двигаться на десантников стройными рядами.

— Твою… — осознал комбат. — Во вляпались! Этих…лядей придётся до последнего валить!

Лучше бы им самим свалить отсюда. Всё одно далеко пешью суррогатам не уйти, да и техникой толковой не разжиться.

В итоге военные отступили, вызывая подкрепление.

— Самоходки! Мне нужны пушки и танки! — орал в трубку от переносной рации на связи майор.

Командир дивизии пытался остудить его пыл, стараясь выяснить обстановку.

— Твою — не ругавшись, генерал! Оторви зад от кресла и вылезь из штаба! Это война! Численность противника составляет порядка несколько тысяч, а даже не сотен! И они вооружены реактивно-штурмовыми гранатами! Разделали нас под орех! Пощёлкали едва ли не всю мою технику! У меня бойцов осталось на взвод…

— Какого… — не выдержал комдив, дивясь неожиданному сообщению комбата. — И происходит там у тя, а ториться, дядя Вася? Ты чего творишь? Совсем ахуе…ренел?! В конец!?

— Это нам он пришёл — моему батальону! Мне нужен комбриг! А с ним — его мобильная бригада бронетехники!..

Связь неожиданно прервалась в одностороннем порядке самим майором. То ли он это сделал нарочно сам, то ли те, кто противостоял ему. Во всяком случае, точные координаты не были получены. Комдиву требовалась разведка с воздуха.

Из Воронежа вылетела парочка "Ми-8" с экипажами на борту для эвакуации тех, кто уцелел в мясорубке с "гастарбайтерами". Они засекли большие силы противника. Одну "вертушку" суррогаты сбили сразу, применив переносные зенитно-ракетные комплексы "Игла" и "Стрела".

Второй "Ми-8" также не ушёл от столкновения с ними, вспыхнул и рухнул чуть поодаль. Не весь экипаж спасся, но те, кто сумел, пожалели о том, завидуя мёртвым товарищам.

Ценой потери двух воздушных единиц, комдив наконец-то сумел добыть приблизительные координаты места дислокации суррогатов.

— Кто ж это такие? — никак не мог он взять в толк, с кем столкнулись. — Неужто наёмники — арабы?

Мысли о новых терактах не покидали его. Он даже предположил: это дело рук вездесущих американцев, стремящихся раздуть конфликт под боком России в Средней Азии, и вслед за Афганистаном с Ираком на Ближнем Востоке, прибрать к рукам страны азиатского региона, такие как Таджикистан, Узбекистан, Киргизию и Казахстан. Соответственно надо отвлечь россиян проблемами внутри страны. А тут как раз эта вылазка с рабочими из Средней Азии. Вызвал комбрига.

Получив скупую информацию от генерала, полковник поспешил в бригаду. По дороге учёл все необходимые поправки: противник не станет стоять на месте и дожидаться столкновения с ними, поэтому потребовал дополнительно задействовать авиацию. Для поддержки и в качестве разведки колонне бронетехники комбрига придали "Ми-24".

В скором времени их обстреляли, о чём поступил доклад от командира одного из экипажей. При этом одна из "вертушек" вновь подверглась массированному обстрелу из ПЗРК. И едва ушла от шквального огня противника.

К тому времени полковник развернул мобильную бригаду на подступах суррогатов, раздобывших кое-какую технику, как грузовую, так и легковую. Бандиты передвигались на колхозном транспорте — председательском "УАЗ", школьном "ПАЗ" и тракторах с прицепами, откуда было проще вести обстрел как наземных, так и воздушных целей с применением РШГ и ПЗРК.

— Едут… — несказанно обрадовался комбриг. И ошибиться не мог. Едва в небе над странной колонной лопастями загремел "Ми-24", тут же подвергся обстрелу.

В бригаде помимо 122-мм "Гвоздик" на вооружении состояли 152-мм "Акации". Ни 203-мм "Пион", ни 240-мм "Тюльпан" полковник брать не стал. Обычных САУ должно было вполне хватить, а также Т-72 и пары "Тунгусок".

Поначалу колонну суррогатов обстреляли из САУ, а затем, пока ещё не рассеялась взвесь земли поднятая разрывами в небо, полковник бросил в контратаку Т-72 и зенитные комплексы.

По его расчётам скоротечный бой должен был закончиться по достижению бронетехники колонны противника. Не дураки же там — также люди — им проще сдаться в виду заведомого преимущества в огневой мощи на стороне военных.

И снова очередной просчёт. Ошибка недооценки упорства противника была очевидна. Танковый клин встретил достойное сопротивление. По ним опять ударили из РШГ. А в ответ "Тунгуски" из своих орудий при наличии ЗУР, используя в качестве ПТУР.

И новый залп орудийных самоходок по снующим на дороге суррогатам.

Полковник с нетерпением ждал, когда же рассеется поднятая в небо взвесь, чтобы можно было хоть что-то разглядеть там, на месте боя с суррогатами.

— Странные эти "гастарбайтеры"…

Не он первый отметил данную особенность, комбат вперёд него, но это не спасло дядю Васю.

Вот и теперь на позиции противника продолжали мелькать оранжевые пятна. Суррогаты живы и у них по-прежнему не возникало мысли о сдаче. Продолжали сопротивляться из последних сил.

Одно полковник точно уяснил: им следует захватить в плен кого-нибудь из них, для дальнейшего разбирательства в ситуации новой угрозы нависшей над Россией со стороны южного направления.

У полковника за плечами Афган и Чечня. Понимал, что в этом деле без "языка" никуда.

Видя, что сопротивление врага сломлено и при очередном артиллерийском залпе из "Гвоздик" и "Акаций" противник будет окончательно разбит и уничтожен, комбриг отказался от поголовного истребления "гастарбайтеров", приказав произвести захват отдельных боевиков и хотя бы одного полевого командира.

Ему предварительно уже поступали сообщения относительно тех инициалов в форме отдельных букв алфавита "Ж", "М", "Э" и "Х", что попадались его бойцам на глаза, а до этого батальона дяди Васи. Первых гастарбайтеров среди них пруд пруди, даже вторых порядком, а вот третьи и четвёртые встречались изредка. Ими и заинтересовался в большей степени комбриг.

Но попробуй взять живыми. Отдать приказ просто, а вот выполнить — не всегда. Однако боевая задача осталась неизменна.

Произвести захват "гастарбайтеров" удалось исключительно ценой дополнительных жертв среди военных. Они обезоружили суррогатов, повреждая головы и чипы в них при ударах прикладами не всегда в лоб, чаще в затылок. Поэтому когда полковник взглянул на них, большинство оказалось выведено из строя.

— Это что такое?! — продолжал недоумевать он, как и его бойцы.

"Гастарбайтеры" не были мертвы, но и призраков жизни не подавали. При их детальном осмотре удалось наткнуться на то, что много раньше комбрига с помощником обнаружил Азаровский и уж тем более владел достоверной информацией Фомин. А теперь ещё с суррогатами познакомился и полковник бронетанковых войск, сообщив о странностях в поведении "террористов" комдиву.

На место происшествия вылетели сотрудники военной контрразведки — изучили тела суррогатов на месте боевых действий бригады и батальона в противостоянии с ними, пришли к выводу, что те подобны на примитивных зомби, коим имплантирован электронный блок памяти, посылающий импульсы, блокирующие мозг и подавляющие волю человека. "Гастарбайтеры" напоминали им солдат-марионеток подобно биороботам-суррогатам. И такие разработки велись не только США с блоком НАТО, но и на территории России. Однако информация строго засекречена, а теперь рассекречена таким вот странным и непонятным образом.

Выходило, что кто-то осмелился запустить в массовое производство солдат будущего. А раз так, то масштаб угрозы мог охватить страны производителей. И новая информация от соседей с Украины. Пропал военный эшелон, следующий из России через её территорию в Беларусь с ядерным вооружением в контейнерах согласно военно-политическому плану союзников. И там также себя во всей красе проявили сторонники "оранжевой" революции, вступив в открытую конфронтацию с оружием в руках против нынешней власти. Их целью было свержение существующего там строя и создание нового порядка военного образца.

Да новая напасть — силы блока НАТО пришли в движение, собирая у границы с Украиной в Польше ударные бригады бронетанковых войск, попутно подтягивая авиацию на аэродромы, используя с военной целью обычные гражданского предназначения.

А это и впрямь война и направлена против трёх братских народов. Если не брать в расчёт Беларусь. Там пока что было тихо. Но затишье явление обманчивое, за коим обычно следует буря. А то, что она непременно постигнет Беларусь и также будет втянута в военный конфликт — сомневаться не приходилось. Тамошний глава государства обладал достаточной волей характера, чтобы принят участие в Третьей Мировой войне. Мирная с одной стороны страна, с другой — в часы лихолетья становилась минным полем для любого агрессора, заставляя гореть землю под ногами оккупантов в прямом и переносном смысле слова.

Аналогичные сведения неутешительного толка о повсеместном появлении "гастарбайтеров" поступали из разных уголков бывшего Союза. После развала СССР рушилось иное образование СНГ. Даже Прибалтика оказалась вовлечена в конфликт — Литва. Но там не сразу придали значения появлению рабочих на закрытой Игналинской АЭС, приняв, по-видимому, за тех, кто занимается её обслуживанием.

Обман раскрылся быстро, едва ими были атакованы военные базы сил НАТО. Укрепились там, и, вооружившись помимо стрелкового оружия дополнительно лёгкой бронетехникой, суррогаты под видом гастарбайтеров двинули через границу Беларуси на захват тамошних военных баз. Им требовалась тяжёлая бронетехника, какой обладали на Украине их подельники. И без неё им не удержаться на захваченном рубеже Игналинской АЭС. Слишком много стервятников жаждущих увеличить свои территории. И если блок НАТО согласно карте Европы начала 17-го века, то Россия в ответ была не прочь вернуть владения, которые входили ещё в состав Империи времён существования царских особ у власти начала 19-го века. А при определенных обстоятельствах и при тоталитарном режиме в СССР второй половины 20-го столетия.

Это было столкновение интересов. Новый передел Европы алчными политиками, поскольку кризис неизбежно вёл их к открытому противостоянию. Европе не хватало природных ресурсов. Их экономика терпела крах, а все полезные ископаемые как всегда у нас. Да ещё американцев. И они также были не прочь позариться на них. А уж Китай…

Кто откажется овладеть новыми территориальными образованиями? Никто и никогда! Несостоявшиеся интервенты как всегда уже делили шкуру не убитого медведя. Что было символично по нынешним временам.

Начальный этап — создание буферной зоны в Восточной части Европы в таких странах, как Беларусь и Украина, и естественно с западными областями России. Для начала в пределах Москвы. Доходить до Урала пока не только не спешили, но и не помышляли. К тому же на Востоке активизировались китайцы, вмешиваясь в планы американцев на японских базах Тихого Океана.

Вся мировая военная машина пришла в движение, и о грозящих последствиях можно было не сомневаться — апокалипсиса не избежать. Ядерное оружие будет применено, другое дело, что не стратегического назначения с применением баллистического предназначения. Особо раздувать конфликт с сопредельными странами на границе с Россией в НАТО не стремились. В Европе и США понимали: с России будет вполне достаточно небольшой войны чужими руками, а они под видом миротворческих сил примут непосредственное участие в нёй. Так сказать: выступят рефери в ринге. Спонсируют террористов, поскольку верили и надеялись: в конфликт вмешались арабы. Даже готовы были идти им на уступки и также для виду при создании ими единого мусульманско-арабского государства на Кавказа. Однако сбыться их планам, было не суждено. Суррогаты восстали против всех и вся, привнеся в мир Земли свой порядок. Люди для наймитов — исходный материал, из которого можно лепить послушных солдат альянса нового уровня, нежели суррогаты. Коих намеревались превратить в нано-пехов и нано-техов уровня развития превышающего их собственный в данном мире — прошлого для всех них.

Данной информацией владел исключительно координатор. Даже инструктора не были проинструктированы им, лишь то, что им надлежит открыть порталы на короткий промежуток времени, а мощи по-прежнему не хватало. Наймитам требовались дополнительные атомные электростанции. И отбить их без применения ядерного оружия вряд ли удастся при всём желании. Собирали атомную бомбу нового образца, готовясь обрушить как в восточном, так и западном направлениях. И никто из противоборствующих сторон не поймёт, что же за оружие применили против них, а главное кто, поскольку это будет подобно на всплеск плазмы сродни северного сияния. Люди исчезнут, зато останется техника и прочее оборудование. Но производить атаку без подготовки сил специального десанта нельзя. Стадия "Шквал" не завершена и осуществлена где-то на 60–70 %. И чтобы перейти к следующей стадии "Смерч", потребуется в сжатые сроки предпринять невероятные усилия. А это немыслимо и недопустимо.

Расчёт оставался на ядерные боеголовки к САУ самого крупного калибра. Сеть атомных электростанций определена и замкнута одним сектором на Игналинской с учётом Смоленской, Курской, Чернобыльской и Ровненской. Другим сектором в случае сбоя какой-то одной из них — исключительно на пяти украинских. А если и там на западном направлении, то соответственно требуется подготовить ещё один — третий — сектор с АЭС западной части России такими как Курская, Нововоронежская, Ростовская, при наличии трёх украинских АЭС поблизости в зоне перекрытия. И всегда имелась одна запасная АЭС в качестве шестого элемента.

Один сектор был почти замкнут, второй только подготавливали, а соответственно и третий, поскольку в них входили российские АЭС. Напряжение росло, а с ним потери в противостоянии с суррогатами. Военные различных стран по-прежнему до конца не осознавали, с какой серьёзной угрозой столкнулись, иначе бы не медлили, опасаясь ненужных потерь, так как в дальнейшем они покажутся мизерными в сравнении с теми, когда в завершающую стадию войдёт операция нейтронов "Апокалипсис". Огненный смерч прокатиться по вышеперечисленным секторам всех стран от Балтики и до Чёрноморья. А это для координатора нейтронов лишь капля в море. Его планы куда более грандиозные и далеко идущие во времени. Его цель на начальном этапе — обустройство плацдарма для захвата всего мира и создания единой земной империи образца будущего, но во главе с ним самим. И бежал он оттуда сюда, спасая собственную шкуру от ликвидаторов Армии Союза. Там Силы Альянса потерпели сокрушительное поражение, а ныне стремились отыграться в данном времени, произведя необходимые вычисления, стараясь изменить будущее в свою сторону. А всё по тому, что не хватило ресурса. Азиатский регион быстро перешёл в руки Армии Союза. И Силы Альянса остались без нанонитов. Самолёты не летали, корабли не плавали, а бронетехника не ездила. Даже пехи оказались бесполезны в своих нано-ботах. Везде и всюду требовалась немыслимое количество энергия, и атомной с ядерными генераторами вплоть до батарей, используемых вместо двигателей им не хватало.

Теперь же координатор учёл все ошибки прошлого и не допустит их вновь. А даже если и повторит, ему никто не помешает. Здесь в данном временном измерении ему больше нет равных. Были ликвидаторы, но их сами ликвидировали наймиты.

Координатору поступил очередной сигнал от инструктора, контролирующего сектор-2. Наблюдатель, занявший место исполнителя справился с поставленной задачей по нейтрализации БИО-АСа. Информация достоверная — проверена лично информатором. И ошибки по определению быть не могло. В качестве неоспоримого доказательство были переданы снимки хроники, произведенные в реальном времени здания ФСБ в Брянске превращённые в монолит наблюдателем, под коим упокоился последний ликвидатор порядкового уровня БИОН, обладающего позывным "Бионика".

БИОСы могли вздохнуть спокойно. Запуск стадии "Смерч" и впрямь дело времени — часа "Х". Недостающие звенья цепи второго и третьего секторов — Смоленская, Курская и Нововоронежская АЭС — должны вскоре быть введены в строй. Балаковская и Ростовская АЭС, как вспомогательные элементы тройной цепи. Порталы в любом случае будут открыты — один из них наверняка, если до них раньше не доберутся силы Армии Союза. Их также не стоило сбрасывать со щитов. Но даже если не удастся перебросить технику, то капсулы по её воспроизводству непременно. Материала для них здесь хватит, а и первичных нанотехнологий данного времени за глаза. В том случае придётся лепить "нанонитов". Но лучше их, чем продолжать воевать приматами уровня суррогатов. Толку от них всё меньше с каждым новым столкновением с военными.

У людей ещё хватало военной техники, к тому же они умудрялись перекрывать каналы доступа при переброске дополнительных сил с юга. А наёмникам нейтроны не доверяли, сами в некоторой мере являлись ими, но из будущего — наймитами.

 

Запись N26

— ЗАГОВОРЁННЫЕ —

Мечты Азаровского были разбиты выстрелами из самоходных орудий. Берег с неконтролируемой стороны суррогатами покрылся разрывами. Противник предпринял попытку уничтожить диверсантов, не обращая внимания на нехватку боеприпасов. Нынче экономить их — себе дороже. Это и уяснили.

При первых же взрывах, а чуть ранее канонады выстрелов, Азаровский не обращая внимания на залёгших напротив него стрелков, кинулся в спасительные воды реки. Что он сделал дальше, уже никто не видел, да и сам не помнил. Хотя опасения подтвердились. Его контузило, однако память быстро вернулась, чему способствовало быстрое течение реки.

Под воздействием ударной волны майор угодил в водоём, и теперь барахтался в воде, борясь за собственную жизнь. Под лопаткой саднило и кололо. Похоже, что он вляпался. Ранение ему обеспечено. Оставалось выяснить насколько оно серьёзное и помешает ему произвести запланированную на ночь диверсию.

Одно он знал точно: пока жив, будет продолжать уничтожать противника всеми доступными ему средствами, не взирая ни на что, даже ценой собственной жизни. Ну а ранение — мелочи жизни. Тем более рана подобная для него — сущий пустяк. Переживёт. Не такие приходилось в своё время. А оно уходило, тая на глазах.

Суррогаты на ином берегу продолжали суетиться. Колонна бронетехники, подготовленная ими к рейду через мост, осталась на месте, но зато несколько лёгких боевых машин отправились по разные стороны берега реки вверх и вниз по течению на поиски новой переправы или брода.

Это был шанс на обратном пути устроить засаду одному из двух экипажей. Майор выбрал тот, который укатил вниз по течению. Ему проще сплавляться по реке в данном направлении, никаких усилий прилагать не приходилось, быстрая вода сама сносила его туда, оставалось выбраться на берег при повороте русла. В первом же изгибе реки, его вытолкнуло на берег.

Отдышавшись, Азаровский попытался пошевелить левой рукой. Под лопаткой остервенело кольнуло. Возможно, там засел осколок, а возможно и рана намного серьёзнее, чем он предполагал. И трогать её — себе дороже. Кровь может хлынуть ещё больше и не остановить. Какой из него теперь диверсант. Отключился на время, решив передохнуть, и поначалу задремал, а затем вовсе уснул. Хорошо ещё, что не храпел на всю округу, а то неровен час, накликает на свою голову беду.

Её в его случае предвидела старуха. Ядвига зажмурилась на миг, уйдя в себя. Ещё бы, ведь она оставила отряду Азаровского амулеты-обереги, воткнув незаметно в полы одежды шипы от колючего кустарника, растущего вокруг её хутора, образуя непроходимый забор естественного происхождения.

Юлька в то же самое мгновенно уловила изменения в поведении старухи, не стала ей мешать по обыкновению. Сама чего-то заподозрила и неладное, а понять толком не могла. Всё-таки бабка уже успела передать ей кое-какие навыки и знания, но как — та пока также не ведала и не понимала — и всё то, что творила старуха, а порой такое: просто диву давалась, и даже сходила с ума. Временами у неё шла кругом голова, а один раз из носа кровь пошла. Тогда ей почему-то показалось: закипают мозги, но вот пар из ушей не повалил, даже ноздрей, хотя она силилась разглядеть подобное явление в зеркале. И ничего, кроме раздувшихся ноздрей и округлившихся на выкате глаз не заметила. Да и к зеркалу тогда не стоило ей подходить, точнее осколку — он также треснул, а затем и вовсе разлетелся вдребезги с характерным звоном. А ведь могла пораниться. Да Бог миловал проказницу. И тогда она также не ко времени потревожила Ядвигу.

— Баба-Яга и есть, чего бы кто мне про неё не говорил хорошего или…

Старуха открыла глаза, уставившись на юное дитя.

— Ой, бабушка… — не вытерпела Юлька.

— Ты сбиваешь меня! — неожиданно выдала та.

— Да я молчала — сама могила!

— Будет и не только нам, но и…

Ядвига осеклась, не договорив, опасаясь: любое слово, а тем более произнесённое ей, имеет свойство сбываться рано или поздно — и лучше поздно, поскольку такого не было, чтобы никогда. Всегда и с завидным постоянством.

— Что-то не так? — озадачила Апанасиха старуху с девчонкой.

Прямо семья — бабуля, мать и дочь, а Петро при них то ли сын Апанасихи, то ли Юлькин жених — загляни к ним ненароком заблудший прохожий.

Но нет, никто и близко не подходил, поэтому Петро успел соскучиться по Азаровскому и его "партизанскому" формированию. Ему практически в одиночку приходилось обустраивать оборону хутора, который в любом случае при навале "гастарбайтеров" не удержать теми силами, коими располагали в наличии. Почему-то вспомнился кинофильм "Свадьба в Малиновке".

Не тут-то было. Старуха вновь проявила себя во всей красе — принялась готовить некий странный отвар. Юлька старалась запоминать ингредиенты тех сухих трав и кореньев, кои она кидала пучками и не в котёл, а чаще мимо него в костёр. А затем, запалив один, задула, и он задымил у неё в руках. Она перетёрла его в пальцах, сжимая в кулак, вышла из избы во двор, и, что-то приговаривая на все четыре стороны света, неожиданно распылила, воздев руки к солнцу.

Со стороны её постояльцам показалось: взывает к силам природы, называя про себя матерью — ворожит. Либо напротив колдует, поэтому и ругается, наводя порчу каким-то заклятием сродни проклятия. Сложно понять, а и трудно пока что принять всем, даже Юльке.

— Вот те бабушка и Юрьев день! Знахарка, блин! Та ещё ворожея!

Ведьмой или колдуньей больше не обзывала про себя, даже в мыслях старалась не поминать её, таким образом, а то мало ли что и ждёт саму впереди из-за этого. Вдруг старушка и впрямь обидится, тогда возьмётся за метлу со ступой и…

Ядвига опередила по мысли и в действии ученицу-мученицу. Быстро шагнула в избу, и… у неё в руках оказалась…

— Метла-А-А… — вскрикнула Юлька, не сдержавшись.

Её худшие опасения подтвердились. Не до конца. Метлу старуха сунула ученице, наказав прибраться.

— Руками, ба?!

— Если знаешь какой иной способ, можешь наворожить…

— Так вот, стало быть, как ты тут справлялась со всем своим обветшалым хозяйством одна… — догадалась прозорливая девчонка.

— Т-с-с… — Ядвига окончательно отвлекла Юльку от обряда произведённого ей. Той ещё было рано вникать в подобные дела — не подготовлена и в первую очередь сознанием, а всё требовалось делать со знанием дела — любое и начинать. Не знаешь, лучше не встревай.

— И всё-таки, ба… — напомнила ученица-мученица. — А чё это было?

— Да… Акха… — кашлянула Апанасиха.

А Петро и вовсе чихнул, угодив под воздействие распылённой старухой золы от сожжённой травы.

— У тя, Апанасиха, больше не будет болеть горло, и ты перестанешь кашлять и простывать, — уверила старушка. — Ну а ты, Петрок, считай, навечно избавился от насморка. Забудьте о простуде!

— А я, ба! Меня вылечи? — не удержалась Юлька, взмолившись, при этом по своему обыкновению назойливо.

— Да в тоём случае медицина бессильна, даже народная!

— Почему, ба? Что со мной не так?

— Больная ты…

— Я, ба?!

— …на всю голову! Шибко пришибленная…

— Вот как — не знала! И зачем я тогда тебе такая сдалась?

— Придёт время — узнаешь.

— Да я и так уже знаю — знания передать!

— Толку, когда в твою бестолковку… — отмахнулась старуха. — В одно ухо влетает, а в иное вылетает!

— Ну так не через иное отверстие в непотребном месте же!

— Во-во, через это у тя пока что всё и происходит…

— Ну, ба!?

— Не я в том виновата — сама…

— Вот вредина…

— Учти, мученица: всё воздаётся всегда и в троекратном размере! За добро платит добром, а за зло — злом… — напомнила старуха неписанную истину земной жизни.

— Кто? ОН… — кивнула Юлька на небо…

— Природа-мать…

— Её… — всё ещё оставалась не сдержанной на язык девчушка.

Старуха так и не раскрыла своей тайны, продолжая держать в секрете странный обряд, недоступный не только уму Юльки, но и Петра с Апанасихой.

— Дай-ка я… — отняла она метлу у девчонки. — Иди, лучше помоги бабке!

Уборщица в отличие от Юльки прочувствовала: Ядвига потратила немало сил — притомилась.

Старуха и впрямь уселась на скамью, откинувшись спиной на стену, положила затылок на одно из бревён, закатила глаза.

— Ты это… — переполошилась Юлька. — Не вздумай помирать, ба!

Даже слезу горючую пустила.

— Иди с Богом… — пошептала Ядвига. — Христа ради, прошу! Дай чуток перевести дух…

Юлька фыркнула недовольно и присоединилась к Петру.

— Давай хошь тебе составлю компанию — чем ни тем помогу…

— Вот уж чего не надо, того не надо! Ты знаешь пословицу: ненужная помощь хуже…

— Сам ты вредитель! Природу уничтожаешь…

— Я?!

— А кто землю вокруг хутора перерыл, точно крот! И мин понатыкал! До ветра страшно сходить — присесть боязно, того и гляди: на мине окажешься! Если вовсе голым задом на ствол оружия не сядешь!

— Да не боись ты, тебе расстаться с девственностью в ближайшее время не грозит!

— Кто девственник! Скорее ты! И драчун!..

Юлька едва не полезла на Петро с кулаками, да обошлось — и в первую очередь для них обоих. У него в руках был ящик с гранатами.

— Не дури!

— Сам…

На том и разошлись окончательно и бесповоротно, пока не иным способом, вступив в открытую конфронтацию.

— Импотент… — не сдержалась Юлька.

— Монашка… — ответил Петро любезностью.

Апанасиха всё слышала, да и Ядвига, но ни та, ни другая не подали виду, хотя детвора сама всё понимала: просто молчали, не донимая их лишний раз. А оно им это надо? Те и так устраивали им бесплатно концерты со сценами ревности. Из-за чего взрослые ощущали себя невольными зрителями точно в театре с 3Д-видео. При этом при всём им не требовалось платить за билет и покупать трёхмерные очки с красной и синей линзой. Даже носить.

Оставшись наедине, Ядвига стремилась прояснить ситуацию с тем, кому помогала на расстоянии. Оберег ответил ей, она уловила: амулет заряжен нужной энергией, вытягивая из четырёх стихий сил природы.

Азаровский пошевелился — больной частью тела. Рана больше не беспокоила его. На мгновение он даже забыл про неё, словно ничего не было. Исцелился чудным образом. А тут ещё грохот со стороны одинокой лёгкой бронетехники, двигающейся в обратном направлении к АЭС. Встал на пути.

Суррогаты не стали тратить на него снаряды, впрочем, и давить не собирались, сбивая на скорости. И вообще почему-то приняли его за часового на страже. Остановились, давая возможность подняться ему к ним на броню.

Ошибка в их случае была очевидна. У Азаровского из оружия при себе остался клинок, но он в совершенстве владел им в ближнем бою, а в рукопашной схватке на ножах ему и вовсе не было равных.

Едва из люка показалась голова "гастарбайтера" вслед за откинутой в сторону крышкой, он воткнул клинок острым концом в затылок, точно угодив в чип. Противник рухнул внутрь башни, а он проследовал туда за ним.

Наружу эхом через раскрытый люк понеслись глухие удары и грохот тел "гастарбайтеров" получающих увечья. Буквально в считанные мгновения майор КГБ вывел из строя экипаж БМД-1. Все пять суррогатов вместо обычных семи выпали из реальности, погрузившись во тьму мрака поглотившего их подсознание.

— Вот так как-то… — серьёзно разозлился на них Азаровский, превращая БМД в машину смерти.

Достаточно направить её в колонну бронетехники и далеко "гастарбайтером" не уйти, их марш-бросок закончиться невдалеке от АЭС. И место для засады здесь удобное, если на то пошло. Но сообщения передать некому. Отсюда вывод: придётся самому покататься по округе, выжидая удобного случая. Да и в одиночку много дел не натворить, сам продолжил поиски брода на иную сторону берега. Точнее того места, где берег напоминал пляж и обязательно с иной стороны. Всё-таки ему в руки попалась плавающая бронетехника. Осуществив первую задумку, Азаровский вскоре занялся выполнением иной.

Беспокоиться по поводу диверсантов на противоположном берегу суррогаты не стали. Оно им надо, когда те больше не стремились донимать их. После артподготовки там никому не выжить — даже грызунам в своих норах с ходами уходившими порой на метровую глубину в грунт. Воронка на воронке. И люди ничем не защищены — лежали трупами на открытой местности и были как на ладони.

— Москаль… — тряхнул кто-то Тараса за одежду.

— Мини не брат… — отреагировал он мгновенно.

— Жив, хохол…

— Тю, бульбаш… — догадался капитан: его теребит за грудки майор.

— Угадал…

— Оставь мини… — требовал он от Азаровского дать ему возможность спокойно помереть.

Как Москаленко выжил после прямого попадания снаряда в "Гвоздику", и при этом не окончательно из ума — загадка. Не дурак, как ни крути — всё-таки капитан СБУ. Да и сам майор КГБ. Но с Валерой понятно всё — у него за плечами годы службы в боевых условиях, а вот Тарас даже на учениях не побывал ни разу — не воевал.

— Заговорённые мы с тобой…

— Кем и когда?

— Бабкой… — почему-то вспомнилась она Москаленко.

— Ты думаешь?

— Уверен…

— Веришь в сказки?

— Даже Гоголь писал не просто так от нечего делать! Из него фантаст как из Тимошенко — монашка!

— Ну, ты загнул…

— А сам, Валера, завернул… и нас сюда на верную погибель…

Москаленко огляделся, стараясь понять: выжил один или… оказался совершенно один и не в САУ, а за пределами. Похоже, его вышибло при взрыве. А как, и почему — ничего толком не помнил. Возможно, пытался сбежать, а его отбросило ударной волной, ударив в спину. Но тут же выяснилось значительно ниже. Сидеть он не мог — точнее присесть. Едва по своему обыкновению опёрся на пятую точку опоры, вскочил, как подстреленный в то самое место.

Азаровский только теперь углядел на нём порванные штаны со стороны ягодиц. Повалил соратника по несчастью на живот, навалившись сверху.

— Я ранен? — не унимался Москаленко.

— Ща разберусь, — уверил Азаровский.

— Ты чё задумал?! — уловил капитан на слух, как затрещала ткань у него со стороны срамного места при использовании майором клинка. Его лезвием он распорол ему штаны, оголив тылы.

— Не то, что подумал, а решил! Натурал я! И хватит об этом!

— Тебе проще говорить, чем мне! Это меня туда зацепило! И чем?

— Сказал уже — ща разберусь, — продолжил твердить майор. — Ты только не напрягайся — расслабься и…

— Я те не девочка, чтоб ты меня уламывал! Не на свидании!

— Тогда до свидания… — назначил его Валера Тарасу.

— Э, а ну стой! Да постой ты…

— Готов?

— К чему, Холера?

— Тому самому…

— А больно не будет?

— Обижаешь…

— Это ты — меня! И оскорбляешь!

— Да я ж сказал: не по этому делу!

— Ага, все вы! Особенно Бориска… Моисеев!

— А у самих Ондрий Данилко!

— Квиты… — пошёл на попятную Тарас.

— Ух ты… — не удержался от сарказма Азаровский, поведя себя озорно с Тарасом.

— Ну чё там у меня — и не так?

— Жопа…

— Как жопа! У тя что ли не такая?

— Не скажи… — продолжал отвлекать Азаровский Москаленко от того, чего собирался сделать, а непременно больно. — Я такой ещё ни разу не видел! Даже у бабы!

— В смысле?

— На тебе трусы повисли! Лежи и молчи! А и не шевелись…

Тарас оглянулся назад — себе за спину — насколько это ему позволила его шея, стараясь разглядеть то, что оголил ему майор.

— Да спокойно ты, краснозадая макака… Не крутись…

У Москаленко запеклась кровь на ягодицах. И что самое интересное — осколок, обнаруженный там у него Азаровским был зажат ими, а не торчал в них. Об него капитан и обрезался. Всего-то пустяк, а вогнал, пытаясь сесть. Вот если бы не спешил, ничего бы вообще не было.

— Расслабишься тут… — огрызнулся капитан. — Как же! Эти, блин, мать их, "гастарбайтеры" едва не поимели меня в противоестественной форме снарядом в зад…

— Ну так не попали, а чем — всего лишь обычным осколком…

Азаровский ухватился за него и аккуратно потянул на себя. Ягодицы Москаленко сморщились — он напряг мышцы.

— Нет, ты издеваешься… — не выдержал в свою очередь майор.

— Кто и над кем — сам надо мн-Ой… — вскрикнул Тарас.

— Вот и всё… — сунул ему Валера в качестве трофейного сувенира извлечённый осколок от снаряда выпущенного из САУ.

— А чё жопа болит? — не унимался капитан СБУ. — У меня там свербит?

— Почему-почему… — передразнил его майор. — Какой сам, такие и проблемы!

— Чё-чё?!

— Я говорю: мягкие ткани у тебя повреждены…

— В смысле? Только не говори мне про трусы!

— Кожа поцарапана в том самом месте.

— Это чё ж получается: я не смогу больше нормально по-о-ос…

— Т-с-с… — настоял Азаровский на тишине.

Рядом с ними послышались посторонние шорохи.

— Вот бы эти гады попались, — намеревался Москаленко отомстить им, собираясь отстрелить головы и непременно через задницы. Оставалось подобрать оружие с длинным стволом и огромной мушкой, дабы противник перед тем, как он его прикончит, испытал аналогичные ощущения тем местом, каким он сейчас. — Я выбью из них дурь! Вобью дерьмо в мозги! Хотя, глядя на них, складывается такое ощущение: они и так там находятся у них!

— Да тихо ты, капитан! Будь человеком — заткнись! — не выдержал майор.

Получилось. Москаленко притих. Правда, ненадолго, снова вспылил — подле подполковника с сержантом. Один из них и издавал те шумы, которые отчётливо вперёд Тараса уловил на слух Валера.

— Косяк…

Косяченко пострадал на порядок больше вместе взятых вояк, вновь присоединившихся к нему, а вот сержант…

Нечипорук источал зловония в виде палёной плоти. Обгорел. На нём не осталось живого места. Кожу от одежды не отличишь, всё висит на нём лохмотьями, из-под которых местами торчат кости.

— Он ещё жив… дышит… — не выдержал подполковник. Слёзы катились сами собой помимо его воли, и смахнуть их не было никакой возможности — руки были заняты — он держал сержанта на нах, вытащив из подбитой САУ, что также почернела от огня, охватившего её во время обстрела суррогатами их стрелковой позиции.

— Его б к старухе отправить не мешало бы, а непременно доставить… — озадачил Азаровского очередной проблемой Москаленко.

Не факт, что она способна поднять сержанта на ноги, но то, что Косяченко точно потребуется любое врачебное вмешательство даже на уровни знахарства — вне всякого сомнения. Он больше неспособен ни то что воевать на прежнем уровне, а вообще хоть как-то.

— А что с летёхой и прапором? — напомнил подполковник майору с капитаном про них.

Тарас покосился вопросительно на Валеру.

— Ты же остался с ними? Где они? Бросил их?

— Нет, но…

— Что?

Валере было сложно объяснить всё произошедшее там с ними у моста. Диверсия, изначально запланированная им, срывалась. Следовало возвращаться, и было на чём — БМД-1 укрыто майором неподалёку. Люди нынче важнее противника. Без них толку противостоять им. Так что о новой диверсии у них под носом на АЭС лучше пока на время забыть.

Азаровский с нескрываемой тоской снова взглянул на берег реки — туда, где сплошь и рядом зияли воронки от разрывов.

— Дождитесь меня, — указал он подельникам направление, в котором оставил БМД. А сам подался на берег реки у моста. Расцветка его военного обмундирования была подстать местности. А если учесть наличие воронок, то чувствовал себя среди них, точно рыба в воде, при этом оставаясь на суше.

Ни Онищенко, ни лейтенанта он так и не нашёл. Их либо разорвало на куски при бомбёжке, либо, как и самого Азаровского, тогда закинуло в реку, где могли пойти на корм рыбам. Отказывался верить: погибли. Пока не нашёл их трупы, будет верить: непременно живы. А повезёт: старуха прояснит. То, что она обладала навыками ясновидения — почему-то не сомневался, а свято верил: поможет им в борьбе с дикими "гастарбайтерами".

* * *

Устанавливая очередную растяжку в траве, Петро не поверил тому, что услышал. Отзвук напоминал рёв мотора и не обычной техники, а именно бронетехники. Вскоре увидел быстро приближающуюся в его направлении точку, которая по мере увеличения превратилась в БМД…

— Ублюдки… — не сомневался он: на ней катят суррогаты.

Да что-то невидно их сверху на броне, как любили располагаться по обыкновению "гастарбайтеры" в виду нехватки всем места внутри. Похоже, изменили тактику со стратегией.

Паренёк затеял разобраться с ними. А почему бы и нет? Всё что надо ему для диверсии, у него в наличии под рукой. Подпустит ближе, отвлекая внимание растяжкой, и закидает миномётными минами с противотанковыми гранатами.

* * *

— Ой… — повела себя неестественно Ядвига в момент обучения Юльки.

— Чё, ба? Только скажи — я для тя всё что угодно сделаю… — затарахтела та.

— Беги к Петру! Да смотри — осторожно! На мину не наступи!

Зря она напомнила ей про них.

— А почему бы те, ба, не отправить меня к нему с метлой на ступе или…

— Беги уж — не боись! Ну жа — полетела! Аки пуля шальная…

— А чё мне сказать Петру?

— Просто отвлеки, пока я…

Юльку словно ветром сдула.

— Вот где шальная…

— Ага, — подтвердила Апанасиха. — Як снаряд!

…Прогремел взрыв.

— Юлька-А-А… — взвыла уборщица.

— Да цыц ты! Отвлекаешь… — прикрикнула старуха на неё.

Юлька шарахнулась в сторону, следуя в направлении мины. Если бы не Ядвига ей ни за что не миновать её. А так заодно отвлекла от диверсии Петро.

— От где дура-то набитая! — собирался он сделать то же самое с ней, если доберётся она доберётся до него живой.

А мчалась по минному полю к нему.

— Стой! Куда? Назад… — замахал он руками, отвлекаясь на неё от БМД.

Его жизнь без неё ни к чему — влюбился по уши. А, похоже, и она в него, раз мчалась как угорелая к нему.

— А чтоб тя… — не сдержался Петро.

Едва не накаркал беду, зато новый взрыв. Ему даже показалось: мины рвутся сами собой, выходя из строя. То ли он неправильно их установил, то ли закончился срок эксплуатации — прогнили, и взрывчатое вещество детонирует под палящими нещадно лучами солнца.

— Ложись… — навалился он на Юльку.

БМД был уже совсем близко. Могли и оттуда стрелять, а он не заметил, отсюда и взрывы.

— Какого тя принесло сюда не вовремя?

— Меня это… — запыхалась Юлька, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. — Бабка послала…

— А дальше не могла? Нашли время… Война…

БМД остановился в непосредственной близости от них, и наружу вылез…

— Товарищ майор! — подскочил Петро, вставая по стойке смирно.

— Здорово, сынок… — отплатил той же монетой майор. — Помог бы мне доехать до землянки местной партизанки? А то у меня раненые…

Он уже уловил: мальчишка расстарался, установив повсюду мины.

— Та идыты прямо по воронкам… — дошло до него и одновременно до Юльки, для чего Ядвига столкнула их меж собой во избежание того же Петра с экипажем БМД.

Уже ждала их, встречая подле избы на покосившемся крыльце. Полезла в БМД оказывать помощь сержанту.

— О даёт бабуля… стране угля… — отметил Петро.

— Не баба, а чёрт в юбке… — не удержался Москаленко.

— Ей это не понравится, — вставилась Юлька.

— Неужто может услышать?!

— А то — считай: уже…

— От ты Господи! Спаси и пронеси… — пронесло Москаленко.

— Ну что, получилось, Тарас? — не удержался Азаровский от озорной улыбки отпущенной в его адрес.

— Да ну тя! И вообще молчи о том, что было между нами!

— А что? — пыталась вникнуть во всё вездесущая Юлька.

— Ничего такого и плохого, о чём могла подумать!

— Да когда успеть могла, когда некогда… Стоп, а сами успели?

— Твою дивизию… — не сдержался капитан СБУ. — Язык мой — враг мой! Не до Киева доведёт, а с ума сведёт! Позор…

— Какие-то они не такие… и вернулись… — отметил в свою очередь Петро, донося свою мысль Юльке.

— Знамо дело — из переделки, — вставилась Апанасиха. — На капитане нет живого места — штаны на заднице разодраны. Сдаётся мне: его туда ранили осколком от снаряда, а не шальной пулей "живодёры"! Или "скоты" рвали…

— Ещё скажи — напихали! — не удержалась Юлька от ехидного высказывания. — Или снарядом попали…

Посудачить им не улыбнулась удача, появилась старуха и стала говорить им, чего тем следует сделать и принести ей прямо в БМД.

— А извлечь его никак нельзя, мать? — поинтересовался Азаровский.

— Не навоевалси ешо? — озадачила его старуха.

— Давно, но…

— Успеешь, никуда енти уроды не собираются валить! Завалите — всех, али они нас…

— И всё-таки, мать, а… — не мог сидеть без дела майор.

Капитан в отличие от него сразу занялся делом, отправившись на склад продовольствия, в то время как Азаровский исключительно в арсенал, учитывая всё то, что осталось там.

— Товарищ майор… — увязался за ним Петро. — Ну, товарищ майор…

Продолжал конючить. Азаровский заранее знал, о чём собирался повести разговор паренёк.

Надоело ему с бабами сидеть в глуши, когда взрослые мужики занимаются настоящим делом.

— Ты видишь: нас бабка самих не отпускает, а за тебя мне вовсе оторвёт… и не голову, а то, что находится значительно ниже у нас с тобой обоих!

— А мы им капитана оставим? Думаю, он с радостью согласиться поменяться со мной местами…

— Ишь ты какой умный нашёлся!.. Ты, да я, да мы с тобой! Одно слово — герой! Насмотрелся я уже трупов, сынок! Твоего возраста примерно — чуть постарше! Когда вот так же на моих глазах гибли необстрелянные солдатики! Война — это не игрушки! Ошибка — смерть!

— Что за шум без драки? — отреагировал Москаленко на голоса, доносящиеся из арсенала, треская тушёнку прямо из банки, орудуя лихо ножом, не опасаясь порезаться.

— Да вот — набивается к нам третьим…

— А есть чё употребить?!

— В экипаж БМД… — чуть изменился голос у Азаровского, став жёстче.

— А справимся втроём-то?

— А мы возьмём и Юльку привлечём…

— Тогда уж заодно и Апанасиху… — положил на неё глаз капитан СБУ за неимением иной особы противоположного пола. Старуха ни в счёт — её он не брал в расчёт. — А Косяченко останется здесь при ней и сержанте за старшего…

Азаровский неожиданно призадумался.

— А и в самом деле…

Кто-то же должен прикрывать его, понимая: колонна уйдёт и ещё сегодня ночью. Грех не воспользоваться преимуществом. Во тьме они будут практически неуязвимы для противника.

— Но что скажет, старуха?

— А мы ей ничего не скажем, — заявил Москаленко, добив банку тушёнки. И тут же избавился, вытаскивая иную из кармана. — Главное жратвы побольше набрать…

— Не на пикник собираемся — воевать! Должен понимать… твою, капитан!

— А чё я сказал, чё сказал, майор!?

— Товарищ майор!

— Тю, тамбовский волк тоби товарыщ! Москаль мини не брат…

— Разрешите делом заняться, господа офицеры? — вмешался Петро.

— То добре, хлопче…

— Какое оружие брать, а боеприпасы — и сколько? — оживился паренёк, уставившись на майора.

— Гранат — все, какие есть, а и всё то, что стреляет и взрывается! Лишним ничего не будет!

— Серьёзно… — отметил Москаленко. — Тогда и я трохи еды прихвачу на нашу ораву…

Тарас уяснил: назад могут нескоро вернуться. Последний раз, когда они пытались остановить колонну бронетехники "гастарбайтеров" среди бела дня — это им дорого обошлось — большими потерями. А без них никуда — такова плата за победу. А её они так пока ни разу толком и не добыли. Но что-то будет на этот раз.

Старушка взглянула с упрёком на майора, когда он помог ей выбраться из БМД, а затем с Тарасом и Петром занесли сержанта в дом.

— Ты прости меня, мать… — склонил он повинно голову, опасаясь смотреть той прямо в глаза от стыда. — Но так надо! Я должен, а обязан, как военный человек! И потом офицер…

— Да чё мне тя прощать! Не святая и никогда ей не была! Бог простит, а всех защитников! На то его воля, и мне противиться не с руки! Пущай он вас оберегает и помогает…

— Ты отпускаешь нас, ба? Меня? — не поверила Юлька в то, что услышала.

Это было невероятно.

"Возвращайся поскорее, блудница… — мысленно произнесла про себя Ядвига, а ученица уловила её посыл. — Я буду скучать!"

— Ты это слышал, Петя?!

— Что?

— Она говорила мне?

— Разве? А мне показалась: молча взглянула…

— Вау… — округлились у Юльки глаза. — Да я теперь умею мысли читать! Супер! Класс…

— Блин, ты действительно ненормальная! И не припыленная, как думал раньше в отношении тебя, а пришибленная — на всю голову! Одно слово — стукнутая… снарядом в лобовик!

Подружка даже не обратила внимания на то, что он ей говорил сейчас, силилась ещё кое-что уловить от старухи. Какое там — она и дальше оставалось для неё загадочной. Главное заложила в девчонку веру в собственные силы. А то у Юльки до сих пор было больше дури, вот и выбивала её из неё. Да не всю и до конца.

Та даже во время пути по весям и сёлам ридной краины ничего не замечала, старуха так и стояла у неё перед глазами, нашёптывая про себя то, что услышала тогда при расставании с ней. Затеяла в будущем применить на практике свои познания, которые не сомневалась: уже получила от бабки.

— Да я их порву! Я им устрою катастрофу! Они у меня захлебнуться собственной кровью!..

— Э-э, тихо ты, — толкнул её в бок локтем Петро. — Ишь ты её! Искры прибереги для врага, а то неровен час, детонируешь сама! А нам это на…

Юлька и впрямь взорвалась, но по обыкновению тем, чем по жизни, наехав в свою очередь на друга. Всё какое-то развлечение иным представителям экипажа БМД. И находились внутри, а не снаружи. Да и потом рёв двигателя с грохотом гусениц всё одно разносится эхом по округе.

Что и говорить — милые бранятся, только тешатся, потешая других.

…Страсти по мере продвижения БМД к цели конечного пути улеглись. Трясло немилосердно, поэтому укачало всех за исключением майора. Ему не привыкать, он в своё время покатался на таких "консервных гробах" не один год и не по такому пеклу, а пустынной местности. Остановился. Карта, взятая им в планшете у Косяченко, не врала. Они на месте — том направлении, котором непременно двинут колонной суррогаты в обход подорванного моста подле АЭС. А тут деревянной конструкции переправа. Хошь пали, хошь взрывай, а хошь и вовсе разбирай. Не пропадать же добру из коего можно было отгрохать ни то что избу, а царские хоромы теремом.

Время в обрез, но и ломать — не строить. Азаровский наказал мужикам заняться диверсионной деятельностью, баб это также касалось. Они занялись выбором стрелковых позиций.

Опоры из брёвен не бетонные столбы, но всё же допускать просчёта не стали, перестраховываясь, лишний раз. Как говориться: кашу маслом не испортишь. Вот и в их случае при подрыве лучше с динамитом переборщить, чем не доложить. О чём и рапортовал, докладывая Петро.

— А почему не капитан? — обеспокоился майор. — Где этот жирдяй?

— В разведке… — выдал на-гора Петро.

— На другой стороне моста!?

— Так точно!

— Идиоты!..

Москаленко уединился, и сделал это с нескрываемым наслаждением, предавшись любимому занятию, набивая тело от пуза и до того самого места тушёнкой, пока она лезла в горло. Воткнул нож в жестяную банку, и… Она как-то странно загрохотала, точно была выполнена из тяжёлого металла.

Приближалась колонна бронетехники с суррогатами. До него только теперь это дошло, а ранее он не реагировал ни коим образом на посторонние шумы.

Прямо перед ним вынырнул танк. Он швырнул в него тем, что попалось под руку — и банку тушёнки, перепутав с гранатой. Сам себя отругал за то, что натворил, и злился не по поводу противника проскочившего мимо него на полном ходу, а из-за тушёнки. Пропал продукт ни за что, а и сам едва.

Азаровский в отличие от него не растерялся.

— К бою!

Залёг одновременно с Петром, привлекая его к земле силой. Взрыва на мосту не последовало.

— Растяжку установили?

— Не успели, товарищ майор…

— Так какого ты явился ко мне с докладом?!

— Капитан приказал… И послал меня к вам…

— Вот послал Бог помощников безруких, а и безмозглых! — кинулся Азаровский к БМД в зарослях.

Парнишка за ним. Пока они заводили его, мимо них по мосту проскочило уже порядком военной техники противника.

— А ты куда? Вон из хаты…

Азаровский пошёл на таран, выкатив на мост, и влетел в грузовик с РСЗО "Град".

— Валим! Прыгаем…

Петро замешкался, и майору пришлось его выталкивать сначала из БМД, а затем ещё спихнуть с моста в реку, куда прыгнул сам, оставив внутри бронемашины на снарядах гранату без чеки.

Над головами диверсантов прогремел взрыв, и от моста не осталось следа. Переправа разлетелась по брёвнам на приличном расстоянии при детонации НУРС. Даже река в месте подрыва вышла из берегов, заливая всё кругом.

— Вот это гром… среди бела дня… — подняла взор в безоблачное небо Апанасиха. — И ливень…

Пролился на неё с девчушкой, да с такой силой, словно их окатили из ведра. И длился не больше минуты.

— А где мост?! — оживилась Юлька.

Вместо переправы она заметила на противоположном берегу большое скопление бронетехники, часть из которой уже ревела поблизости от них.

— Гастарбайтеры! Прорвались…

Мужики пропали вместе с мостом и БМД. Точно в воду канули.

— Да где же они? А Петька… — опасалась Юлька за всех них, но больше за друга.

Апанасиха не стала нагнетать напряжения, промолчала. Сдержалась в отличие от Юльки, но чего ей это стоило — знала только она. Самой сделалось не по себе. И ей также казалось: они остались одни. А соответственно: ждать помощи им больше неоткуда и не от кого.

 

Запись N27

— СМЕРЧ —

Фомин ощущал себя живым мертвецом сродни фараона запечатанного в золотой гроб, поскольку его амуниция по земным меркам данного измерения не имела цены и была бесценна, достанься каким-нибудь учёным, занимающимся разработками в области нанотехнологий. По-прежнему не понимал, как до сих пор не умер. Ведь если логически помыслить, стараясь разобраться в непростой ситуации — доступ воздуха ему перекрыт. Неужели комбинезон на нём имел уникальную функцию по преобразованию углекислого газа в кислород?

Он ни разу не испытал чувства дискомфорта за исключением того, что не мог пошевелиться. Однако и непосильный груз монолитного и многотонного каркаса из оплавленного камня нисколько не давил него. Такое ощущение, словно угодил в саркофаг.

— Блин, спящая красавица! — выругался Егор про себя.

И снова все его мысли оказались обращены к амазонке. Что с ней? Как там она?

— Бионика…

Ответа не последовало. Она по-прежнему не отвечала. Ситуация безвыходная с одной стороны, а с иной — не сказать. Фомин сжимал в руке лёгкий атомный пистолет-автомат.

— Применить его что ли и…

Сомнения равнялись опасениям о возможной гибели в случае выстрела.

— Ну и это не жизнь! Не вечно же мне здесь валяться? Уж до скончания собственного века не хотелось бы!

Вот он и стремился сократить временной промежуток на камне длиной в две даты, меж коими жизнь обозначалось простой чёрточкой, подобно мигу.

Так вроде и не жил, хотя пытался, но не сказать: уж очень старался. То ли дело Паша…

— Усольцев!..

Наивно было полагать, что он выживет даже из ума после применения ядерного оружия наймитом против них. Егор ещё тогда отметил: противник применил атомное взрывное устройство мощнее аналога ручной гранаты того же образца. Отсюда вывод: помимо здания могло снести целый квартал, а то и город стереть с лица земли.

— Что же за устройство против нас применили эти, как их… Блин, забыл!.. — чуть не завыл Фомин от досады.

Егор был на гране сумасшествия. Того и гляди: присоединиться к психопатам. Кто-то же должен был выжить — хотя бы один из защитников здания ФСБ помимо него или сторонний наблюдатель. Всё ещё тешил себя надеждой: его найдут и обязательно откопают. Даже согласен был на то, что это непременно сделают враги. Уж тогда-то он их отблагодарит: мало никому не покажется! А дорого встанет!

Время шло, а ничего не происходило. Секунды казались минутами, минуты — часами, а часы и вовсе днями, если не месяцами. По его скромным подсчётам он пролежал где-то около года, а прошли всего сутки с момента его захоронения живьём под расплавленным камнем. Суррогаты покинули город. Улицы опустели от рабочих в оранжевых робах с оружием, и теперь там хозяйничали звери.

"Скот" был преднамеренно оставлен наймитом для прикрытия отхода суррогатов на новые рубежи. "Гастарбайтеры" оставили прежнее место дислокации. Возможно, их испугали военные, объявившись на подступах Брянска, а возможно причина была несколько иной. Никто толком не знал, а ничего понять не мог, даже прояснить ситуацию невольные свидетели зверских бесчинств устроенных в городе дикими строителями. Никто толком не знал, откуда они взялись, и что им вообще тут надо было.

Егор понемногу свыкся с гробовой тишиной, и тем, что его дальнейшая судьба теперь безразлична даже ему самому, как вдруг уловил на слух дрожь земли. То, что осталось от здания, завибрировало под воздействием приближения некой грозной техники. Он даже отметил про себя: именно бронетехники. А коль так, то вероятно два варианта развития ситуации: в город колонной вошли новые силы суррогатов на ней для удержания занятых рубежей, либо всё-таки это военные и напугали противника мощью своей многочисленной бронетехники.

Ответ пришёл довольно быстро. Где-то поблизости прогремел выстрел и взрыв.

— Началось… — не сомневался Егор. В городе идёт бой с применением тяжёлого вооружения.

Кто-то применил башенное орудие танка, либо САУ. Не столь суть важно — калибр несильно разнился. Но это уже не суть важно, а лиха беда начала. Ему должно повезти, а иначе быть не может. Он должен донести до военных, что за враг противостоит им, и как следует бороться с ним. Это в его силах. А вот выбраться по-прежнему не мог. Попытался что-либо предпринять, напрягая мышцы тела. Да где там — недолго надорваться, а и порваться. И результат останется неизменным.

И снова новый взрыв в непосредственной близости от оплавленных руин. Значит, кто-то засел в них, а военные выбивают суррогатов.

Егор ликовал. Он не сомневался. Если по руинам здания ФСБ отработают, как следует из САУ, монолит потрескается и…

Его оглушило новым взрывом. Казалось, снаряд угодил в голову, и она трескается у него, вместо того, чтобы взорваться одним махом. И треск стоял такой, что в пору было оглохнуть. Лишь по истечении какого-то незначительного промежутка времени до него дошло: начался самый настоящий обстрел по секторам города в данном квартале. Работают и впрямь военные по тем местам, где ими обнаружено наибольшее скопление противника.

То, чего он так ждал и чему так радовался, сейчас Егору больше не казалось спасением из плена, а напротив грозило верной погибелью.

Час от часу нелегче. А ему приходилось выживать в этом аду.

— У-у-у… — напрягся он в очередной раз и…

Из лёгких вышибло дух, а из памяти сознание при новой вспышке света и… Он погрузился в кромешную тьму и гробовое безмолствие. Ненадолго. Кто-то его потревожил. И кто — не сразу уловил. Поначалу даже решил: парит — его душа отправилась на небеса.

Не тут-то было. Какая-то хищная зверюга из числа стервятников прихватила его с собой, взмыв в небо над кварталом, спешно покидая зону массированного обстрела военными людьми, пытаясь создать гнездовье на пепелище.

Сомневаться, что он оказался во власти животного-суррогата, Егор не стал, как и выискивать у зверюги чип. Просто воспользовался атомным пистолетом и…

Военные узрели вспышку в небе подобно огненному выбросу, от которой отделилось нечто тёмное и полетело вниз, прямо им на головы. Они даже решили: это бомба — ядерная. Бросились сломя головы кто куда в поисках любого укрытия, которое можно было использовать в качестве примитивнейшего аналога бомбоубежища.

Не сказать: Егору повезло, что по нему не открыли пальбу, но и не особо пронесло. Он падал на землю с приличной высоты. Так что ему показалось: на этот раз дни жизни его сочтены. Но что-то странное и случилось с ним: перед глазами не промелькнули за одно мгновение все его годы. И почему? Это стало очевидно миг спустя, когда он угодил в крону дерева, сминая на своём пути при дальнейшем падении листву с ветками и ветвями. Под конец и вовсе рухнул в кусты, но так и не коснулся телом твердыни. Она замерла у него перед глазами в считанных сантиметрах в виде высокой травы.

Не успел он толком перевести дух, а уж придти в себя и подавно, как вновь кто-то навалился на него и…

Он почувствовал удар по голове, отражённый шлемом без особых последствий для его обладателя. Сначала один, затем второй и третий…

Егору не следовало реагировать поворотом головы на того, кто столкнулся с ним, поскольку подлетели иные люди и…

Факт оставался фактом — военные, а не суррогаты, но действовали ничуть не лучше их, приняв его за того, кто руководил ими. Егору пришлось пугнуть их и заставить залечь наземь при выстреле из атомного пистолета в воздух. Удачно. Крона дерева спасшего его от неминуемой гибели — вспыхнула. На Фомина осыпался пепел.

— Чё-то я не тае сделал… — озабоченно произнёс Егор.

Военные сейчас стремительно улепётывали от него.

— Нашёл с кем воевать, когда что и должен был сделать — отблагодарить…

Рано Егор уверовал: всё самое опасное позади. На него выкатила САУ, опуская орудие прямой наводкой.

— Нет, что угодно, только не это!

Ну не мог он выстрелить в неё из атомного пистолета — пожалел экипаж. Зато те не стали щадить его, оказались беспощадны. Прогремел выстрел и…

Егор угодил под выброс волны образовавшейся от взрыва. Его отбросило и…

— Хоть бы хны… — хмыкнул довольно про себя Фомин, поднимаясь как ни в чём небывало на ноги. — Это становиться интересно!

Знать помереть ему здесь сегодня и сейчас не судьба, а злодейка, и сыграла с ним очередную шутку.

Егор нашёл выход из положения, пока экипаж САУ не продолжил перестрелку с ним — направил атомный пистолет в фонарный столб из железобетона и обрушил его на ствол орудия "Гвоздики". Вовремя. Выстрел из него пришёлся прямо между ними. Ударной волной ударило не только в Егора кусками разбитого асфальта дороги, но и по самоходке.

Из башни по пояс выскочил военный. Егор готовился вступить с ним в переговоры, да где там, тот противопоставил ему крупнокалиберный пулемёт, закреплённый сверху на башне. "Корд" сделал первый и последний аккорд, поскольку за счёт него военный стремился разобраться с тёмной личностью, которую для него представлял собой агент ФСБ. И Фомин не вытерпел, также ответил, начудив. На счастье военного, тот своевременно среагировал на огненную вспышку при выстреле противником из ручного оружия, и вновь скрылся в башне, успев ещё и крышку люка вернуть на место. А когда появился после взрыва снаружи, обнаружил идеально гладкую поверхность вместо крупнокалиберного пулемёта.

— Сдавайтесь! И я не трону вас! Надо поговорить… — неожиданно предложил провести переговоры тёмный тип.

Не тут-то было. Поблизости объявился снайпер. Шлем принял очередную пулю крупного калибра на себя, из-за чего Егор неестественно дёрнул головой на бок один раз, потом ещё раз и ещё…

Разозлился.

— Скажите этому долба…ку, если он не прекратит стрелять в меня, я буду вынужден разобраться с ним, как с вами сейчас на раз! — потребовал Фомин от стрелка с САУ.

Какое там — снайпер снова опередил, нарвавшись на большие неприятности — атомный взрыв в миниатюре. Егор не стал убивать его — своего-то за что, да пусть он полный кретин, если на то пошло — всё одно не повод. Обрушил под ним перекрытие, заставив рухнуть на этаж ниже. И уже к нему обратился:

— Чтоб я тя в ближайшее время не только не слышал, но и не видел! Убью…

Снайпер и сам уже уяснил: кто вышел победителем в дуэли — сделал ноги.

— Я сотрудник местного отделения ФСБ… — повёл разговор Егор с захваченным врасплох экипажем "Гвоздики", поскольку пленными он их не считал. Хотя они себя — кто знает. Это уже их проблемы, а не его. Но если хорошенько разобраться… Вот и пытался, и не только с ними, а во всём том, что произошло в Брянске. — Сорняк! Только не подумайте чего ни того, а и плохого…

Разговора не поучалось, и происходил в одностороннем порядке сугубо по инициативе самого Фомина.

— Короче, кто здесь у вас старший? И как мне связаться с командиром вашего подразделения?

А там и развёрнутого штаба в полевых условиях был не прочь.

— И это… — опустил Егор атомное оружие. — Руки-то опустите, братцы…

Подозвал того, у кого на погонах красовались звёзды лейтенанта.

— Вот мои документы, тёзка…

Егор сунул ему корки. Они и впрямь оказались таковыми — обгорели самую малость.

— Читай, а я тебе скажу, что там написано.

Всё перечисленное следом совпало тютелька в тютельку. Лицо показывать было бессмысленно, фотография потемнела. Так что выглядел Егор нынче соответственно документу. У него вместо лица тёмное забрало шлема. Со стороны экипажу САУ очень напоминал фантастического героя сил зла — лорда Дарта Вейдера.

— Да Егор я! Фомин — моя фамилия! Я лейтенант, как и ты сам, тёзка! Мы с тобой по званию! Вот только я сотрудник ФСБ брянского отделения МУ "С.О.Р." в отличие от тебя! И мои полномочия выше — даже командира твоего подразделения! В город вошла колонна бронетехники? Так…

— Точно… — продолжил артиллерист.

— Какой численности?

— Бригада…

— Вот не люблю я этого армейского юмора сродни бандитского! Проще скажи: кто у вас командир — майор или…

— Или…

— Полковник?

— Подполковник…

— Давай его сюда! Живо вызывай! Разговор есть — серьёзный! Как и я сам! Всё понял? Поскольку не привык повторять два раза! Исполнять! Это приказ, лейтенант!

Ждать новой встречи долго не пришлось.

— Где этот лейтенант? — обрушился на своего комбриг, явившись к месту столкновения с Фоминым.

— Здесь я… — направился Егор к нему.

Подполковник схватился за табельное оружие.

— Убери свою пуколку…

Не послушался. Егор получил новый заряд пуль, отскочивших от него на асфальт как ни в чём небывало.

— Прям как дети малые… — выхватил он у подполковника пистолет. — А если я выстрелю? И из своего!

Тёмный тип продемонстрировал атомный пистолет. Данный вид оружия оппонент в звании подполковника выдел впервые. Какая-то новая технологическая разработка. Такая и впрямь могла состоять на вооружении исключительно у силового ведомства. Соответственно перед ним предстал её агент — сотрудник одного из региональных отделений.

— Садись, поговорим, — кивнул Фомин подполковнику на его "бардак".

Там он и показал ему своё истинное лицо, не опасаясь шального снайпера.

— Давай, рассказывай, подполковник, как всё было, а нынче обстоит ситуация с городом? Нам удалось его отбить — людям? — обескуражил своим заявлением наглый тип. То, что он сотрудник силового ведомства это ещё не значит: может приказывать подполковнику. Да, тот военный офицер, но и сам с погонами. Так что устав для всех один, тем более в зоне боевых действий.

Вспылил.

— Тихо! Не кричи! И без тебя уже не раз контузило! Похоже, что и самого зацепило! — спустил всё на тормоза Егор. — Ситуация такова, что только я владею достоверной информацией относительно противника! Знаю, откуда взялся враг и почему именно в обличии "гастарбайтеров". Ничего странного не замечали у них? А в поведении?

Подполковник быстро уяснил: собеседник не собирается вешать ему лапшу на уши, оказался на данный момент за старшего офицера среди тех, кто руководил или пытался обороной Брянска, защищая от нашествия "гастарбайтеров". Помог ему связаться с контрразведкой.

— Давно пора… — соврал Егор. Это и впрямь было уже серьёзно. Там он особо не погарцует своими полномочиями, да и тем, чем обладал благодаря Бионике. Упросил подполковника помочь ему на раскопках здания ФСБ.

Где его и застали за разбором завала контрразведчики.

— Ты, стало быть, Фомин? — зашёл к нему один из них сзади.

Егор мгновенно уловил: они окружили его.

— А чё не похож? — не сомневался он: уже пробили его по электронной базе данных.

Тот из них, кто заговорил с ним, приложил листок к лицу Егора с его изображением, выведенным на факсе.

— Вроде похож — одно лицо… — согласился контрразведчик.

— С кем имею честь говорить? — не стал Егор откладывать разговор в долгий ящик. — Только учтите: я отсюда никуда, пока не найду…

— Своих сотрудников и Фетисова?

— Старик мне был как отец… — осёкся Егор. — Хотя почему был… Я и сейчас уверен: он жив! Выжил же тогда и…

— Лады, не станем отвлекать тебя от твоего занятия, но надо серьёзно поговорить.

Отходить никуда не пришлось, контрразведчик в звании майора повёл с ним разговор прямо здесь и открыто. Егор также ничего не собирался утаивать, заранее предупредив, чтобы они не держали его за психопата.

Как позже выяснилось, даже воевали в этом здании — точнее том, что осталось от него — с ними бок о бок.

— Это всё — относительно суррогатов и прочего? — сухо спросил майор.

— Да…

— Тогда не исчезай, мои ребята присмотрят за тобой, а заодно помогут во всём, что потребуется тебе.

— Эти, что ли? — кивнул Егор на каждого из них, точно зная, где они располагаются, а на боевых позициях с оружием наизготовку.

— Хм… — хмыкнул напоследок контрразведчик, уяснив лишний раз: просто так даже с подготовкой их не выявишь. К тому же оружие у парня необычное и уверял: атомного образца. Да и комбинезон. Пощупал тогда его, делая вид, хлопает по плечу. — Думаю, скоро мы снова встретимся, летёха.

— Даже раньше, чем можешь себе это предполагать, майор. И даже знаю — где!

— И где же, если не секрет?

— На одной из двух АЭС — и либо Курской, либо Смоленской. Если не ошибаюсь: именно туда и направились суррогаты, покинув Брянск — разделились на две колонны?

— Благо не на бронетехнике, а обычном городском транспорте. Далеко им от нас не уйти — догоним и раздолбаем!

— Не стоит самому становиться им…

— Чего? Ты на что намекаешь?

— На то самое! Нельзя недооценивать противника — наймита!

— Это ты про нейтрона?

— Да…

— Разберёмся…

На том и расстались. Егор продолжил с сотрудниками контрразведки и людьми комбрига раскопки на руинах собственного места работы, и её нынче было непочатый край. Нигде ничего и никого. Люди словно испарились. И понятно из-за чего — всё-таки ядерный взрыв, пусть и локальный. Даже собак привлекли — не скот. Объявился один сотрудник МЧС со своей животиной. Они-то и помогли найти то, что осталось от…

— Бионика… — упал перед ней на колени Егор.

Комбинезон амазонки оплавился, и сама она уменьшилась в размерах — не хватало пальцев на одной руке, а на иной…

Иная вовсе испарилась до локтя. И ноги — обрубки. Он кое-как сумел поднять забрало, что-то зацепив, и оно с шипением поднялось, открывая лицо той, в кого влюбился без памяти. И не сказать: бледна или холодна.

— Да она жива! Врача сюда! Медика…

Тот не в силах был что-то изменить, констатировав клиническую смерть. Даже не кому.

— Кому ты гонишь!? — не согласился Егор. — Оставьте её в покое! Уйдите! Я не отдам вам её! Слышите — никому и ни за что на свете! А-а-а…

* * *

До слуха донеслось журчание реки, а до сознания ощущений полной прострации, и только затем водной стихии. Азаровский вновь оказался там, куда угодил после очередной своей незадавшейся диверсии. Река несла его вниз по течению в направлении Ровненской АЭС. Сколько он уже провёл времени в ней, а в бессознательном состоянии — не желал даже вникать, а и во всё происходящее вокруг него. Ему было не до того. Он держался инстинктивно за бревно от того самого моста, где повторно устроил диверсию. И последнее событие, какое помнил из прошлой жизни — взрыв, за которым следовал провал памяти.

Осознание действительности приходило медленно. Хотелось пить, не взирая на то, что он и так был в водоёме. По пути следования ему попался островок, но он даже не удосужился выбраться на него, не видя в том никакого смысла, а затем, когда на крутом изгибе реки бревно зацепило отмель, всё равно не стал выбираться на берег.

Ему опостылела его жизнь, он больше не хотел так жить, а и изменить ничего не мог — старался раньше, да всё без толку. Людей погубил и ладно бы военных, а то детей… и привлёк к военному делу.

— Бестолочь… — фыркнул он, набрав полный рот воды. Наконец сделал выбор. Отпустил бревно, отдавшись силам природы. Утонет, знать такова его судьба, а нет…

На нет и суда нет. Будет и дальше барахтаться, пока его не прибьёт к берегу либо не вынесет течением в иную полноводную реку, а там глядишь и море.

Неожиданно для себя уяснил, ориентируясь невольно по солнцу: его сносит не на юг, а на север в сторону Припяти, а это уже родная Беларусь. Встрепенулся и оживился. Не рано ли, поскольку на дальнем горизонте вновь показались огромные трубы, выкрашенные в красно-белые полосы. Он плыл прямиком к Ровненской АЭС, посчитав данное знамение хорошим знаком, а не дурным, поскольку возвращался на круги своя точно скиталец, а не мученик ада. Знать судьба отчасти благоволит ему — у него там осталось одно незаконченное дельце. Теперь он просто обязан навести шороху в стане противника. "Гастарбайтерам" ещё достанется от него и сегодня. А был день, значит ночь прошла незаметно для него. И этот уже заканчивался — солнце неуклонно стремилось за дальний горизонт, снижаясь.

Добрался Азаровский до того самого разрушенного моста напротив Ровненской АЭС уже ближе к наступлению сумерек. "Гастарбайтеры" на то и являлись ими, чтобы не сидеть без дела, вот и сновали подле моста, стараясь восстановить переправу.

Ему даже показалось: колонна бронетехники, отчасти остановленная им, вернулась назад к АЭС. А если так, то жертвы принесённые им не напрасны. Сегодня он отомстит за них, и если повезёт, а точнее не очень — присоединится на небесах к соратникам по оружию, а никак не несчастью. Был счастлив. Что в его случае смахивало на умопомешательство.

Подле мостового пролома копошились суррогаты в своих привычных оранжевых робах, сталкивая плиты бетонного забора вниз, возводя новую опору — и практически завершили работу. Того и гляди: к утру вновь восстановят в полной мере переправу и тогда их уже никому не сдержать.

— Это мы ещё посмотрим, — посмеялся Азаровский про себя несколько зловеще — злорадствовал и одновременно ликовал, не сомневаясь в собственных силах. Разрушил уже две переправы, и эту снова придумает как — факт.

Уже по обыкновению облачился в костюм "гастарбайтера". На этот раз ему досталась строительная роба "живодёра", да не всё ли равно и не столь суть важно. Затеряется среди них, а их тут по берегу со стороны АЭС бродили толпы. Это скорее на "мародёра" обратят внимание, если тот будет слоняться бесцельно в одиночку. А цель у майора КГБ была одна — добраться до расположения батареи противника.

И то, что раньше у него никак не получалось, теперь без видимых проблем. Вот она — батарея "Гвоздик", а чуть в стороне "Акаций". Из оружия нож, постоянно носимый им на руке, скрытый под рукавом одежды. Да толку от него — собирался уничтожать не живую силу противника, а бронетехнику. Поскольку суррогаты производили себе подобных уродов легко, увеличивая количество. С техникой такого пока не получалось у них. Её они захватывали, отбивая у военных.

Забрался внутрь орудийной самоходки. Контроля со стороны "гастарбайтеров" ноль. Они все вовлечены в детскую игру "Лего" по сбору моста скорее из паззлов, продолжая разбирать бетонный забор вокруг АЭС и складывать плиты, подгоняя одна к другой у моста.

Опора к тому времени, как Азаровский проник в расположении батареи суррогатов, была возведена окончательно, и теперь они стремились установить на неё плиты, перекрывая отсутствующие пролёты моста.

— Ай-яй-яй… — недооценил он их. Всё-таки ж строители — выглядели ими, а и работали соответственно.

Опять не удастся заняться настоящей диверсией — точнее стоящей. Он намеревался развернуть орудие "Гвоздики" вдоль ряда иных САУ и расстрелять прямой наводкой, если успеет, а получиться, но вместо этого пришлось брать в прицел мост. Опустил чуть вниз ствол.

Снующие там суррогаты были как на ладони, и казались назойливо-надоедливыми мурашами.

— Ща я вам подмогну, чем смогу, а то, что наверняка — не сомневайтесь! Вот я вас…

Одна из самоходных "Гвоздик" произвела неожиданно выстрел. На мосту прогремел взрыв. Взорвался Т-72, используемый суррогатами вместо тягача.

Азаровский знал куда стрелял, целясь в место, где были расположены боеприпасы, а и топливные баки. Из-за чего взрыв получился столь мощным, что все, кто находился на данной стороне моста, разметало взрывной волной, образуя новый пролом.

— Вот и всё, а вы старались… — остался доволен собой майор.

И новый поворот — разворот орудия "Гвоздики", расположенной на краю батареи. Выстрел в упор и взрыв, разворотивший обе САУ.

— Ух… — вышибло у Азаровского дух. Его в очередной раз пронесло и не как по обыкновению Москаленко, поскольку заранее предвидел, чем обернётся для него данный выстрел, кинулся из САУ, и теперь лежал меж гусениц под ней, а над головой продолжали рваться снаряды. — О я даю! А ещё не такое могу — и способен! Одно слово — супергерой! Ой…

САУ над ним в очередной раз тряхнуло, и… он оказался накрыт землёй. Его засыпало. Казалось бы — всё — диверсия закончилась для него. Но нет, лиха беда начала. Идеально замаскировался. "Гастарбайтерам" ни за что его не найти. Продолжали суетиться не по делу, пытаясь разобраться в непростой ситуации повторявшейся раз за разом при неожиданном всегда столкновении с диверсантами.

Откуда они брались, а сваливались им на головы, даже не в силах разобраться "спецы", привлечённые наймитом вместе с "элитой". Рыскали по округе со "скотом" и толку — всё без толку. От него ждали очередных шагов — инструктор сектора-1 и исполнитель-2, застряв на подступах к Южно-Украинской АЭС. И дождались. Помощь подошла от Хмельницкого в виде колонны бронетехники, которую тут же снабдили ядерными боеголовками.

Военных ожила сюрприз. Суррогаты применили против них батарею 203-мм "Пион" при поддержке 240-мм миномётов "Тюльпан".

Начало атомной войне было положено в отдельно взятой стране. И сей отправной момент можно смело считать концом света. Мир переменился. Суррогаты не считались ни с чем. Дорога на Южно-Украинскую АЭС была открыта. Не взирая на радиоактивный фон, они устремились на её захват, облепив броню сверху точно мухи то, что для них не пахло, а источало аромат еды подобно деликатесам. Подвергались сильному облучению. По-прежнему не испытывали ни телесных мук, ни угрызения совести, оставаясь и дальше послушными марионетками в руках наймитов. Вот кто был защищён от всего, что сами же и творили. Сектор-1 замкнут ими. Теперь можно смело переходить ко второй фазе операции "Апокалипсис" с последующей телепортацией нано-капсул из будущего в прошлое, а ныне суровое настоящее для обеих противоборствующих сторон — людей и суррогатов.

Потери ни в счёт — наймиты их не брали в расчёт. Исходного материала для воспроизводства суррогатов хватало, а вот с бронетехникой испытывали нехватку и постоянно нуждались в ней. Недостаток очевиден. Но нет худа без добра. С запада на территорию зоны отчуждения готовились ворваться двумя бронетанковыми клиньями силы стран входящих в блок НАТО.

Координатору последовал доклад инструктора по сектору-1.

— Отличная работа, наймит! Запускайте процесс доставки "груза"…

Он, как руководитель опасался провала операции в будущем, поэтому пошёл на риск разоблачения, видя: суррогаты в секторе-2 встретили достойное сопротивление от людей, а без него им не замкнуть сектор-3. Даже вспомогательные звенья не задействовать при наличии страхующих шестых элементов в многоуровневой цепи связок. Они рушились, как карточный домик. Благо удалось собрать одну. Если на то пошло, то пока и ей обойдётся на первых порах, а там как знать — будущее может измениться и в нужную сторону координатору, если он постарается тут. А последствия уже необратимы для того времени, из витка которого выпал сам, разрушая его до основания. Всё-таки наследил. Да и в этом времени — очевидно. Число жертв геноцида суррогатов значительно возросло, перевалив давно за десяток тысяч, и шло уже на сотни, если не больше. Чего стоит бомбёжка Черкассы ядерными снарядами батареи 203-мм орудийных самоходок.

Накладка на накладке. Вот и стремился избежать иных, готовя новый взрыв по выбросу сверхмощной энергии, которую наймиты собирались высвободить за счёт АЭС в секторе-1.

Времени на раскачку не осталось. В войска блока НАТО поступил приказ о немедленном вводе бронетанковых соединений на сопредельную территорию Украины под видом миротворческих сил ООН и начале боевых действий. А в случае сопротивления отдан приказ на полное уничтожение всего населения по пути следования к намеченным целям, коими обозначены ядерные объекты, как промышленного предназначения с мирным атомом, так и военного комплекса.

Со стороны координатора поступил код запуска нейтронам, наймиты и занялись его введение на всех пяти атомных электростанциях Украины. Даже с учётом обнаружения диверсантов у одной такой — Ровненской АЭС.

Следовало торопиться, пока станции были в строю. Даже Чернобыльскую удалось запустить, хотя и была большая вероятность угрозы нового взрыва. Произвели запуск двух реакторов, но надолго их не хватит — необходимых мощностей.

Сектор ожил, озарившись в ночи аномальным явлением.

— Не может быть… — не поверил Азаровский собственным глазам. Он увидел нечто подобное на северное сеяние, но почему в средних широтах? Что произошло? Откуда этот колпак света, сродни вспышки молнии застывшей на довольно длительный промежуток времени и переливающейся разноцветной палитрой красок радуги? Или напротив показался таковым, а в действительности длился не дольше обычного мгновения всполохом.

По куполу пошли энергетические разряды, и двигались не вниз, а следовали вверх, собираясь где-то в центре, исчезая за тёмными облаками, также появившимися неизвестно откуда. Пока вновь не сверкнуло да столь ослепительной вспышкой и грохотом, что майор на мгновение ослеп и оглох.

Мир вокруг него перестал существовать. Могло показаться: он провалился в ад. Вот она преисподняя, но нет, вновь вернулся в чудовищную реальность — прозрел. Перенести шок не удалось, ещё ничего не закончилось — загадочное явление превратилось в иное небесное тело, падающее стремительно на манер метеорита на Землю из недр космоса.

Поначалу показалось: не минёт Ровненскую АЭС, а затем уклонилось, сбиваясь с намеченного курса. И вовсе растворилось в бескрайних просторах Самостийной Украины.

Ожидать можно было что угодно даже апокалипсиса с огненными разломами и выбросами толщ земли и пепла в небо вплоть до стратосферы. Но не последовало и дрожи. Вообще ничего. Что было дико осознавать, но и радости Азаровский уж точно не испытывал. В том случае ситуация с суррогатами ничуть не изменилась. А было бы презабавно, если бы Высшие Силы Космоса стёрли людей вместе с ними с лица Земли.

Всё-таки не зря планета носит название Земля — грешная и мир, созданный для таких, как майор — грешников. Это испытание для души, заключённой в бренное тело, подверженное тлену с гниением.

Но ничего — Азаровский выжил и на этот раз, и даже не из ума. Про диверсию на АЭС больше не вспоминал. Нынче все его мысли с помыслами были обращены к загадочному явлению. Его интересовал метеорит. Чем он мог на самом деле являться таким и куда угодил?

— Стоит пошустрить… — отметил он про себя, отползая к реке с одним-единственным намерением, как можно поскорее переправиться на иной берег. Где найти транспорт для него, а также единомышленников при наличии оружия в землянке у старушки — не проблема, скорее для тех, кто встанет у него на пути, но уже не суррогатами, а нанонитами. Но ему это уже без разницы — выбор сделан. И не им, а загадочным врагом.

Ещё разберётся во всём — и с ними.

Даст Бог…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…