Первым отреагировал на военную бронетехнику в поле, разворачивающуюся в направлении зоны строгого режима водитель "УАЗ". С ним на переднем сидении располагался пассажир в звании прапорщика. И оба подивились тому, чему стали невольными свидетелями, поначалу приняв издалека: какой-то кретин из генштаба устроил учения под носом с колонией, поскольку изначально вроде как возвращались, но в следующее мгновение ситуация разительно изменилась. И что было более всего поразительно — бойцы оказались облачены не в военную форму, а строительную оранжевого цвета.

— Революция — оранжевая? Сторонники Тимошенко?! — покосился в недоумении прапорщик на водителя.

— Ничего не слышал, да и по радио молчат, — поспешно отреагировал тот на словах, силясь также понять, что происходит.

Колонна бронетехники со странными людьми развернулась клином, продолжая движение в их направлении.

— Вертай взад… — осознал прапорщик всю плачевность их незавидной ситуации.

Водитель тут же совершил резкий разворот, ещё догадался по собственной инициативе надавить на клаксон, сигналя охране исправительного учреждения, привлекая не столько к себе внимание, сколько к тем, кто следовал неотступно за ними.

Клин превратился в развёрнутую цепь — бронетехника неслась в боевом построении на захват двух объектов разом.

— Уснули они там что ли? — негодовал прапорщик, высунувшись из бокового окошка — орал во всю глотку.

Открывать им ворота никто не спешил, зато они опасались столкновения с Т-72. Башня танка на ходу развернулась орудием в их сторону и произвела выстрел. Подле "УАЗ" взорвался осколочно-фугасный снаряд. Осколками прошило брезентовые борта и крышу. И если бы только авто, а то и…

Прапорщик вскрикнул, и не от злости, как прежде, а жгучей боли, возникшей в груди — захрипел, блеванув изо рта кровью. И водителю досталось, у него оказалась рваная рана в районе живота. Кровью заливало штаны. Так ещё и неестественно вывернулось нутро. Вывалиться кишкам мешала гимнастёрка.

Поездка с утра пораньше закончилась для обоих ударом на скорости в ворота. И новый взрыв уже кумулятивным снарядом в возникшую у них на пути преграду.

К третьему выстрелу из танка в колонии наконец-то прореагировали на серьёзные неприятности, грозящие извне. Никто даже не задумывался об учении, а скорее наоборот чётко спланированной диверсии. Вертухаи на вышках вместо того, чтобы приготовиться к отражению нападок извне, разбежались. И всё же какой-то умник из них спровоцировал налётчиков — выстрелил, стремясь зацепить людей в оранжевых комбинезонах с ближнего БМД. Тщетно. Зато в ответ по стрелку гулко грянула 30-мм пушка, превращая вышку в жалкое подобие металлического ломья.

Стрелок не пострадал, сумев своевременно перебраться на стену и сейчас по ней била всё то же 30-мм орудие. Пехи пока не вступали в перестрелку. В том не было особой нужды. И орудие не мешало им. Они не реагировали на грохот у самого уха, продолжали сидеть, как ни в чём не бывало.

Иной вертухай оказался благоразумнее первого стрелка, загодя покинул свою стрелковую позицию с РПК, и теперь нёсся сломя голову за пределы колонии строгого режима в расположение воинской части, пересекая замкнутую территорию двора.

Очередной взрыв нарушил его планы. Снаряд, пущенный из орудия танка, перелетел через бетонную стену с колючей проволокой и угодил в здание с решётками на окнах камер длительного заключения. Обитатели внутри не сразу уловили, что происходит снаружи, однако те, кто был пошустрее других и пострадал меньше при взрыве, кинулись сломя голову с высоты вниз.

Перед охранником с РПК упало тело одного уголовника. Он увернулся от него, двинув в сторону одновременно от иной тени, но не третьей. Его зацепило — и куском бетона, вырванного из стены при взрыве. Из-за чего не сразу отреагировал должным образом на ухудшении и без того своей незавидной участи. Оказался лицом на земле.

Поблизости раздались крики и быстрые шаги. Некто подлетел к нему, и… он лишился оружия. РПК отсутствовал, а табельным оружием не позволили воспользоваться уголовнички.

— Молись, гандон! — выдал тот из них, кто вооружился РПК.

Короткая очередь прервала мучения второго вертухая. Матёрый уголовник весь в наколках от затылка и до щиколоток ликовал, чувствуя себя хозяином положения. Недолго. И радость оказалась скоротечной. Новый взрыв зацепил его — ударной волной зэка впечатало в основание здания всё теми же вывернутыми бетонными осколками размерами с внушительные булыжники, а то и валуны.

РПК он утратил, как прежде охранник, а с оружие лишился попутно жизни. Пулемёт недолго оставался бесхозным, заинтересовав парочку иных убогих инвалидов, вывалившихся из камеры заточения на втором этаже. Они сцепились меж собой за него, а достался иному типу, что вмешался в их перебранку.

— Валить надо — и не вертухаев! А когти… и рвать!

Он оказался первым, кто сообразил: налёт на колонию ничем хорошим им в итоге не сулит. Освобождать их явно не собирались, напротив уголовники оказались на пути у каких-то мародёров.

В проломе мелькнул БМД, а на нём люди в оранжевых комбинезонах и аналогичного цвета повязках на головах. Они мгновенно отреагировали на человека с оружием в руках. Уголовник не успел ответить им, залётные гости изрешетили его, нисколько не обращая внимания на иных безоружных уголовников.

Зеки ожидали: мародёры спешатся и они постараются затеряться среди них. Но нет, гости продолжали сидеть на броне.

Вслед за БМД в пролом устремился Т-72. Прогремел новый выстрел, означавший сигнал к действию о повальной зачистке.

— Не тормози — погнали! — коснулся Азаровский ногами земли, подгоняя Москаленко. — Держись за мной — со спины! И не высовывайся — чревато! Будешь прикрывать с тыла, если что!

— Что? Чего? — не расслышал Тарас Валеру.

Но одно точно уловил: стоит держаться и дальше вместе — двинул по пятам.

"Жмурики" ворвались на территорию колонии строгого режима, угодив в тесное пространство внутреннего двора со снующими мрачными личностями по углам, и разбегающимися в стороны точно тараканы при виде них, а также колючая проволока по всему периметру и сетка над головой.

У майора КГБ с капитаном СБУ появился шанс на благоприятный исход из стана "мародёров". Им они и стремились воспользоваться в полной мере. "Жмурики" из группы парочки "мудаков" следовали за ними неотступно по пятам, прокладывая дорогу себе трупами уголовников. Правда, не всегда, один раз они едва не нарвались на засаду, но там быстро в сложнейшей ситуации разобрался Азаровский. Он сбил с ног засевшего в кабинете административного здания дежурного, наказал лежать и не дёргаться, если тот хочет выжить, а не только из ума.

— Делай, что велю! И не вздумай глупить — чревато!

— Кто вы? И что вам здесь надо? — не унимался дежурный.

— Заглохни! — наехал Москаленко на него, продемонстрировав ему соответствующие документы, подтверждающие: он — капитан СБУ. — Всё одно не поймёшь! Лучше вали с нами, как те сказал майор КГБ!

Дежурный в конец ошалел.

— Кто? Откуда?

— Из Беларуси!

— Так это они тут…

Разговор с дежурным не получился, а изначально не задался. Последовал очередной удар в исполнении Азаровского по голове бойца прикладом "СВУ-А". И следом приказал Москаленко взвалить его обмякшее тело на себя.

— Жопа! — выдал на-гора в сердцах Тарас.

Один из "жмуриков" откликнулся на призыв "мудака".

— Обана! — отметил капитан про себя. — А они оказывается дрессированные! Ими можно командовать на своё усмотрение!

— Отлично, — отметил в свою очередь Азаровский, наказав иным "жмурикам" собственной группы держать здесь оборону и никого не подпускать ближе, чем на пистолетный выстрел, притом, что пехи обладали исключительно автоматическим оружием.

Он ломился к средству связи на свою погибель. По ним вновь открыли огонь этажом выше. Общаться с охраной колонии мешали оранжевые комбинезоны. Не мешало бы стянуть их, но не сейчас — чревато. Перевес — и явный — на стороне налётчиков.

Бетонный забор колонии не стал преградой для колонны бронетехники, и одна боевая машина за другой проникали во внутренний двор.

В гаражах было пусто — нигде ни одного самоходного орудия. Даже не всегда машина оказывалась на месте в боксе. Наймиты недоумевали, куда попали, но то, что круто — вне всякого сомнения. Здесь им пытались оказать сопротивление и пока что при применении стрелкового оружия, а чаще табельного — стреляли из пистолетов. Не все, многие люди были облачены в одинаковые робы и походили больше на тех, кем командовали сами — "жмуриками" и "мудаками". Всех стрелять не стали, понимая: и здесь за счёт них придётся восполнить потери, а заодно увеличить контингент пехов, поскольку в наличии также имелся дополнительный вид транспорта.

Отсюда и численность суррогатов неуклонно росла. А вот оружия не особо-то и становилось больше. А уж боеприпасов и того меньше с каждым разом.

Наймиты искали воинскую часть, изучая информацию, заложенную в них — общались меж собой на подсознательном уровне посредством передачи мысли. Пока они отвлеклись, диверсанты в их составе занимались тем, на что давно рассчитывали — задержать суррогатов и всех одним махом уничтожить.

— Желательно обойтись с наименьшим количеством жертв, — заявил впопыхах на бегу Азаровский. — Стоит вывести из строя тех уродов в тёмных комбинезонах из кевлара, и "жмурики" зажмурятся, а с ними и "мудаки".

Москаленко ничего не ответил, да и толку было от его заявления. У военных в колонии и также за её пределами имелось своё сугубо личное мнение относительно налётчиков, мародёрствующих на зоне.

Кто-то из высших чинов колонии успел связаться с ними, но прояснить толком ситуацию не сумел. Связь оказалась нарушена — и целенаправленно налётчиками. Они разнесли трансформатор, а попутно нарушили целостность линии электропередач, свалив пару столбов с проводами. Продолжали зачистку по всему периметру колонии.

К тому времени майор с капитаном добрались до чёрного хода с "окапавшимися" там охранниками.

— Не стреляйте, хлопцы! Мы свои — наши мы! Люди, а не эти нелюди, в которых облачились! Сдаёмся!

Азаровский поднял руки вверх, держа над головой "СВУ-А". И Москаленко последовал его примеру.

— Добровольно… — присовокупил Тарас.

Ничего путного из их затеи не вышло. Им ответили.

— Ложись! — растянулся на незащищённом участке двора Валера, попутно валя Тараса.

— Бисово отродье! — выдал тот на-гора. — Я капитан СБУ, а со мной по соседству майор КГБ… Вы в своём уме!?..

Ответом послужил дополнительный выстрел для острастки. Бойцы реагировали не столько на "мудаков", сколько на "жмурика" плетущегося позади них с телом охранника колонии на плече. У того на голове запеклась кровь. Азаровский перестарался с его оглушением, и теперь корил себя за ту непростительную оплошность.

А тут ещё иные "жмурики" и повалили толпой. Завязался нешуточный бой. В обе стороны над головами майора с капитаном полетели пули сплошным потоком. Оторви кто из них голову от земли, и её им — автоматной очередью, изрешетив либо в лоб, либо затылок.

— Во попали, бляха! — не сдержался Азаровский.

— Дальше куда? — закудахтал Москаленко.

— А я знаю!? Ты у меня об этом спрашиваешь, мудак?! Когда и у кого надо — жмуриков!

Те в них и превращались, обращаясь не совсем должным образом с автоматическим оружием. Охранники колонии в отличие от налётчиков действовали куда увереннее, но их оказалось слишком мало. И как всегда в таких случаях гастарбайтеры задавили противника "мясом".

Преграда на пути диверсантов была устранена на раз, и они выскочили за пределы колонии, угодив из огня в полымя. На них прямой наводкой глядело орудие самоходки.

— Вау… САУ… — выдал Тарас.

Валера не проявил подобного ему оптимизма, снова ретировался вместе с ним с места новой сшибки военных с залётными гостями, опасаясь: наводчик неминуемо произведёт выстрел с близкого расстояния в упор, и ему не хотелось оказаться в эпицентре взрыва. За глаза хватило бы и ударной волны без осколков в спину.

Не тут-то было. Напротив самоходки возник танк. И кто кого — ещё большой вопрос. Другое дело, что кто первым успеет выстрелить тот и победитель в схватке.

И снова ошибка и была очевидна. Взрыв прогремел в непосредственной близости от разномастной бронетехники. Похоже, они каким-то невероятным образом умудрились попасть снарядом в снаряд.

По броне самоходки и танка забарабанили осколки без видимых последствий для налётчиков. У них лобовая броня крепка, чего нельзя было отметить про самоходку. В лучшем случае выдерживала калибр 12,7-мм, да ещё осколки, но не в такой же непосредственной близости от места взрыва, да ещё двойным крупнокалиберным зарядом при детонации снаряда танка и САУ.

Диверсантов словно ветром сдуло при накате ударной волны, вдобавок оглохли оба. Из-за чего им показалось: наступило временное затишье. На перемирие ситуация с налётом не походила, напротив ещё больше усугубилась.

Азаровский уже рвал с себя комбинезон, чего советовал сделать Тарасу, да Москаленко не слышал его, зато чётко уловил: пора становиться тем, кем являются на деле, а не "мудаками" с большой буквы. Хватит — навоевались, а пришлось ещё и мародёрствовать.

Деревеньку с мирным населением и расстрелянными детьми никак не удавалось забыть, даже в подобной адской круговерти. Сами не понимали, как могли докатиться до такой сволочной жизни.

Оранжевая форма обоих вызывала немало удивления у солдат воинской части. На первых же из них вне бронетехники и накинулись разом Азаровский с Москаленко.

— Где ваш командир? И что за часть здесь базируется? Какой род войск представляете?

Достаточно было взглянуть на петлицы воротника с отличительными знаками отличия. Вылетело из головы. Оба контужены — и не раз. На лазутчиков непохожи, скорее на тех, кто пытается выправить ситуацию.

Но почему у одного из них на воротнике красуется жалкая имитация белорусского флага?

— Свои мы — наши! — выдал Москаленко, махая корками сотрудника СБУ в звании капитана. — А это мой коллега из Беларуси — майор КГБ…

Солдатик махнул куда-то рукой, стараясь поспешно избавиться от тех, кого меньше всего когда-либо хотел видеть в части, а тем более столкнуться нос к носу. По-видимому, чего-то опасался. Благо не обоссался, но то, что рыльце было и не в пушку, а рыло — на нём и написано, как на комбинезонах гастарбайтеров большими буквами — М…удак.

Воинская часть впечатляла, казармы с учебными корпусами и прочими административными зданиями тянулись на километр, а то и два, если вовсе не больше.

— Почти как у меня на родине — в Печах… — отметил мимоходом Азаровский.

— Ты сам в печёнках у меня? И какого вас с москалями понесло со своим ядерным оружием к нам? — не сдержался Тарас.

— У своих генералов в Штабе при случае спроси, — ответил любезностью Валера.

Он продолжал бежать, а капитан СБУ за ним — даже привык — появилась не только выносливость, но и сноровка не расходовать сразу и понапрасну все силы. Наловчился.

С небольшим отрывом от них на территорию военной базы проник БМП, но без пехов. "Жмурики" отстали, и как "мудаки" не подгоняли их, ничего путного не получалось. Всё-таки колония строгого режима послужила военным на базе буфером, позволившим им хоть как-то имитировать, нежели организовать оборону силами охраны при оружии. Да вот незадача — боеприпасы закончились на первых же минутах боя. А в рукопашную не стремились идти, да и отлежаться на занятых стрелковых позициях не удавалось. Их выбивали оттуда без особых усилий на раз силами бронетехники — часто давили гусеницами.

Очаги сопротивления возникали на всём протяжении вторжения мародёров в воинской части. Их путь был устлан трупами, изуродованными до неузнаваемости многочисленными пулевыми отверстиями, либо перемалывались гусеницами бронетехники. А порой и вовсе разлетались на куски при точном попадании при выстрелах из башенных орудий.

…Рядом с беглецами в стороне взорвался осколочный снаряд, и Азаровскому с Москаленко пришлось развалиться на газоне. Траву не подстригали давно, и это порадовало. Можно было отлежаться там незаметно, но долго вряд ли получиться, разве что помучиться, продлевая собственные муки.

Вслед за взрывом раздался иной грохот. Кто-то гремел по асфальтированной дороге, где и без подрывов была одна выбоина на другой, и положена ещё в советские времена солдатами стройбата и такой-то матери. С той самой поры никто больше ей не занимался. Смысл. Когда вслед за развалом великой страны на территории Самостийной Украины началась разруха. Запустение коснулось и воинских частей, где частенько из-под полы военными продавалось всё-то, что не успели списать по международной конвенции о разоружении. В ход шли даже снаряды, переплавляемые умельцами на тротиловые шашки для браконьерских нужд "рыболовецких артелей". А уж про оружие калибром меньше и вовсе речи ни шло — им вооружались все охотники до него. Поэтому встретить противника во всеоружии не удалось. А что Азаровскому с Москаленко — выскочить перед разваливающимся на ходу "УАЗ". И не факт, что работали тормоза. Хотя и были примечены ими внутри салона.

Один закричал, матерясь, на чём свет стоит. К ним и запрыгнули, наказав поворачивать вспять "козла" залётные гости, грозя оружием во избежание аналогичной трагедии, но грозящей расстрелом из куда более крупнокалиберного орудия.

Новый взрыв пришёлся в то самое место, где буквально мгновение тому назад застыл "УАЗ". А даже осколками не достали гастарбайтеры.

— Кто? А такие?

— Мудаки… — выдал Азаровский без всякой задней мысли.

А Москаленко и передней:

— Жмурики…

— Заметно по вам! — отреагировал комбат.

— В части имеется самоходные орудия или обычные полевые — пушки… — не унимался Валера.

— Москаль?! — покосился комбат на капитана СБУ.

— Бульбаш…

— Тю…

— Отвечай по существу! Это всё, что видел — взаправду! Нас атакуют!

— Кто?

— Сказали уже — гастарбайтеры!

— Кто-кто?!

— Длинная история! Всё после — вся информация про них! Сначала оборона базы! У них бронетехника — танки!.. — продолжал орать Азаровский.

— Контуженый!

— Сопротивление не удастся организовать! Как ни старайтесь, а и не пытайтесь! Уводите всё то, что ещё реально вывести за пределы базы! Это приказ! Исполнять!

— Москаль мини не брат! — не сдержался комбат.

— Считай: я отдал его тебе! — вмешался в очередной раз капитан СБУ.

— Званием не вышел!

— Зато силовой структурой! Ну…

Впереди "УАЗ" прогремел взрыв. Водитель не справился с управлением и влетел в образовавшуюся воронку, потеряв всякую видимость из-за поднявшейся в воздух земли с кусками асфальта. Люди посыпались из машины. Огляделись, определив на слух: танк продолжает приближаться в их направлении.

— Без паники! — приказал не высовываться Азаровский. У него при себе имелись гранаты, как у "мудака". Одна такая завалялась и у Москаленко. — На раз-два…

— Три-и-и… — швырнул свою Тарас.

— Хохол… — присовокупил Валера две свои к его взрывным устройством с небольшим опозданием.

— Попали! Попались, уроды-ы-ы… — возликовал комбат и слишком рано. Его зацепило из ПКТ.

— Засада, — согласились беглецы.

Водитель не усидел на месте и выскочил, а они подались за ним, заскочив в штаб, куда стремились в первую очередь проникнуть солдаты апокалипсиса, стараясь лишить противника органа управления. И добились своего. По зданию ударили иные орудия лёгкой бронетехники, проследовавшей на территорию базы вслед за танками.

— Кто здесь за главного? — накинулся Азаровский на солдата, сумев нагнать у закрытой двери, и открыл её им, ввалившись в кабинет начштаба.

Обнаружил дежурного, прятавшегося там за диваном со шкафом.

— Связь! — передал Валера Тарасу водителя. — Связь давай! Поднимай солдат! Это война! Ты слышишь меня…

Азаровский затряс за грудки сонного офицера. Им оказался прапорщик. С офицерами в украинской армии была беда, вот и приходилось затыкать дыры теми, кто недалеко ушёл от них. Бывали случаи, когда старшие прапорщики занимали должности ротных. И эта воинская часть не стала исключением.

— Так тож водитель его у вас!

— Комбат? — напомнил капитан СБУ тому про его пассажира.

— Комбриг… — задрожал голос у ефрейтора.

— Хреново…сть… — процедил сквозь сжатые зубы Азаровский. — Сирену врубайте! Живо, пока нас тут не…

Его голос оборвал новый взрыв. Здание штаба всколыхнулось, заходив ходуном. Задрожал и пол с потолком. А при новых выстрелах из менее крупного калибра — 30-мм, в стенах образовались многочисленные пробоины навылет. Снаряды прошивали разом и внутренние стены. Того и гляди: крыша обвалиться им на головы.

— Уходим! — потащил Азаровский старшего прапорщика за собой. — С техникой знаком — боевой?

— Разберёмся!

— Повоевать пришлось?

— А то…

— Интернационалист?

— Тю, ща каждый националист…

— От хохлы!

— Москаль!

— Бульбаш я… и наш батька — ваш!

— Вашу мать… — заголосил Тарас.

Ему было тяжело справляться с солдатом. Тот вырывался, прилагая немало усилий, тратя их понапрасну, так ещё и заставляя того, кто стремился спасти его, ценой собственной жизни.

— Сукин сын… — присовокупил прапор. — В зубы захотел, дух!

Его и грозился выбить из него. Тот сразу отошёл, реагируя на голос прапорщика.

— Возьми себя в руки! За мной!..

Прапорщик оказался именно тем человеком, в котором сейчас больше всего нуждались залётные гости — и ориентировался на базе лучше других. Он сумел вывести всех, кто оказался помимо него в здании штаба из-под обстрела.

К ним примкнула баба.

— Уборщица…

— В каком звании? — поинтересовался Азаровский.

— Какое там — на гражданке… — пояснил прапор. — Наняли…

— У нас такое не положено в Беларуси…

— Чё, бабу разучились валить на ковёр? — хитро подмигнул дежурный по штабу.

— Она не к несчастью, — отметил Москаленко.

— Так ить не на корабле… — вставился ефрейтор.

Повсюду продолжали греметь взрывы и автоматные выстрелы. Налётчики, практически не встречая сопротивления, вели себя по-хозяйски в расположении воинской части.

Срочники только и ждали случая дезертировать, а тут такая удача. Правда, не для всех, многие полегли, и нынче корчились от боли.

Вслед за "жмуриками" ими занялись "мудаки" — добивали, расстреливая с близкого расстояния в упор, а особо элитные из их числа и вовсе работали штыками, либо глотки перерезали бойцам украинской армии, как баранам.

— Что творят, бисово отродье! — стоял начеку на пару с Азаровским Москаленко.

Только у них имелось при себе стрелковое оружие, а вот у дежурного и солдатика с бабой на троих инвентарь уборщицы — швабра с тряпкой вместо флага на манер боевого штандарта времён средневековья и оцинкованное ведро, коим гремела без нужды, выдавая их местоположение для противника.

— Да цыц ты, баба!

Зря ефрейтор наехал на неё, она лишила его временно зрения, насадив ведро на голову. И всё сразу стало на свои места — беглецы затаились.

Прапорщик возился у замка от ворот бокса, и ему никак не удавалось вскрыть его. А и сбить. Оставалось привлечь внимание противника на броне и…

— Наземь! — скомандовал в последующий момент времени майор КГБ.

В ворота наводчик БМП не попал, зато проломил кирпичную кладку стены. В отверстие и кинулись все разом беглецы, чуть не застряли.

И снова взрыв. На этот раз пришёлся по вратам от бокса, освещая вспышкой света то для беглецов, что находилось там внутри.

— Зенитка! — выдал Москаленко. — Шилка!

— Тунгуска, — пожурил его Азаровский. — Горючее в баках найдётся или вообще?

— В принципе или…

— Обойдёмся без них, прапор! Ноги в руки, а живо с ефрейтором и его ведром за топливом!

Расчёт Азаровского был на то, что им удастся отбиться с капитаном от БМП гастарбайтеров. Боезапас оказался невелик, но всё же имелся в наличии. Похоже, данная воинская часть участвовала в каких-то учениях проводимых вооружёнными силами Украины.

— Случаем не с нами готовились к войне, а россиянами? — поинтересовался мимоходом Азаровский, отвлекая Москаленко от дурных мыслей — в бокс угодил очередной снаряд, детонируя в стороне от них и "Тунгуски".

— Ой… — свалилась баба капитану на голову, скрывая юбкой обзор.

— Я же говорил: нахрена она нам… — не выдержал Тарас.

— Потом объясню — чуть попозже, для чего понадобилась! И как медсестра, а не то, что мог подумать!

— Свалила… — сбросил Тарас с шеи захребетницу.

Уборщицу звали Апанасиха. Та ещё фамилия сродни погоняла, да и сама — боевая баба.

— Чё делать? А надоть?

— Снаряды протирать от пыли и с мылом мыть… Не вздумай!.. Вообще ничего не трогай! Сиди, где упала! И не шевелись! — разошёлся Москаленко.

Апанасиха в свою очередь не унималась, продолжая дёргаться, зацепившись подолом длинной юбки за какую-то загогулину — и потянула, а затем рванула на себя.

"Тунгуска" грянула разом из сдвоенных стволов — удачно.

— Попали!? — не поверил капитан СБУ.

— Какого… и твориться?! — не удержался Азаровский.

А тут ещё и ефрейтор получил пинка под зад от прапорщика, угодив в лужу пролитого им же топлива из ведра.

— Дай я тя расцелую! — кинулся в свою очередь на бабу Москаленко.

— Убью! — пригрозила уборщица ему.

Сомневаться в правдивости её слов не приходилось. БМП задымил. Из башни повалил дым, а оттуда те, кто составлял экипаж.

— Ага, получили, "мудаки"! Будете знать, с кем воевать, "жмурики!"

— Где горючее? — не позволил Азаровский порадоваться экипажу "Тунгуски".

— Ща все будя… — погнал прапорщик назад с пустым ведром ефрейтора, метнув тому вдогонку.

А назад оба прикатили полупустую бочку.

— Мало… — отметил майор.

— Выбраться за пределы базы хватит, а дальше каждый сам за себя… — не собирался воевать прапорщик. Он уже давно задумывался об отставке, и посмертно выходить не намеривался, а самое время — и было дать дёру.

В наличие помимо снарядов к 30-мм орудиям, оказалось парочка ЗУР. Не ПТУР, но при умелом использовании и прямой наводкой с близкого расстояния можно попробовать убрать с дороги даже танк. Главное попасть. Вот с этим у экипажа самоходно-зенитного комплекса были проблемы. Большие. Ещё из привычных орудий могли попасть — и то не сразу, а вот из ЗУР да по наземным целям, разве что в мишень размерами с четырехэтажные корпуса зданий казарм. В одно такое строение и пришлось вкатить через пролом. Их преследовали "жмурики" на отбитой самоходке у стен колонии строгого режима.

Ошибиться беглецы из числа бывших "мудаков" не могли, приметив несколько "жмуриков" поверх брони. Не стали жалеть их. Первый ЗУР прошёл мимо, зато вторым угодили точно в цель, при резком торможении самоходки и развороте орудия в их направлении.

Какой это был фейерверк. ЗУР угодил в отсек с боеприпасами самоходки. От "Гвоздки" осталась платформа, да и та с разбитыми колёсами и развалившимися гусеницами.

— Ходу! Уходим! Гони, прапорщ-Ик… — зашёлся Москаленко, располагаясь на месте командира "Тунгуски", в то время как Азаровский при них находился в качестве стрелка-наводчика.

Ефрейтор же с Апанасихой ни в счёт — их пока не брали в расчёт. Хотя уже оба доказали: без них им не справиться, как ни крути… а и носом — не было смысла. Полная бессмыслица и во всём том, что происходило кругом.

Беглецы больше не обращали внимания, ни на автоматные, ни на орудийные выстрелы очередями вдогонку от пехов и техов Солдат Альянса.

Историческая родина Тараса окрасилась в оранжевые цвета.

— Чем не Хохляндия, — всё ещё озорничал Азаровский, стараясь завуалировать таким незатейливым образом расшатавшиеся нервы. И были ни к чёрту не у него одного.

Помимо них, кому-то ещё удалось избежать трагедии — расправы гастарбайтеров, учинённой ими в мирном поселении, а военным им это было делать проще.

Подобрать, кого бы то ни было ещё из беглецов, экипажу самоходно-зенитного комплекса пока не удавалось. Дезертиры избегали людей в "Тунгуске" принимая за диверсантов.

— Не стрелять же мне их! — злился Азаровский. — Калеками они нам нахрен не упали!

Поэтому стали подбирать тех, кто падал сам по собственной инициативе. К концу героического пути набралось что-то порядка чёртовой дюжины, когда самоходная зенитка встала колом. Причина и без заявления прапорщика, последовавшая в исполнении была всем очевидна. Закончилось ГСМ. И это в какой-то паре сотни метров от перелеска, где и намеревались благополучно укрыться, да не судьба. И вновь сыграла с ними злую шутку.

Кто-то подсказал воспользоваться услугами бензоколонки. Да где взять, когда кругом на сотни нет километров ни одной. Нафтогаз Украины это даже не Газпром России, и уж ни в коем случае не Белтрансгаз Беларуси, с которым знаком не понаслышке Азаровский. В родной стране на главной трассе чуть ли не по десятку таких заправок на сотню км. А то и во столько же раз больше. Прибыльнее статьи не найти.

— А если поискать, как следует? Неужели больше негде взять? — озадачил он всех, кто оказался при нём в качестве пассажиров. Даже прапорщика. — Пораскиньте мозгами — и лучше сами, пока сюда не нагрянули те, кто атаковал нас на базе!

Все только что и могли — пожимать плечами. Таких Азаровский отправлял куда подальше и прямо в перелесок, заниматься заготовлением маскировочного материала для самоходно-зенитного комплекса "Тунгуска".

Казалось бы, помощи ждать неоткуда, да тут вдруг оживилась Апанасиха, переполошив Москаленко.

— Бисово отродье, а не баба! Чёрт в юбке! — разошёлся по обыкновению Тарас.

— На хуторе у Панасюка е горючка…

— Горилка?

— Та ни — у яво машина!

— Откиль таке байка, Апанасиха? — заинтересовался прапорщик. — Часам не захаживаешь к нему?

— Та тильки як уборчиха…

— Будя байки травить, — заявил Москаленко. — Заодно и повод в гости наведаться, а кое-чем более основательным разжиться.

У него, как и у бойцов, сводило живот от голода. Не голодомор, но нечто близкое к тому — и последует с нашествием гастарбайтеров, кои плодились благодаря наймитам точно саранча.

Азаровскому не хотелось покидать "Тунгуску", но ничего не поделаешь — люди важнее в данной непонятной войне, и дороже. Без них много не навоюешься. А ещё придётся и не раз. Следовательно, следует подумать о провизии. И выходить поспешно в открытый эфир в их случае чревато — враги тотчас засекут. Тогда от "жмуриков" даже орудиями зенитки не удастся отбиться, если вовсе не пожалуют "мудаки" на самоходках и раздолбают как учебную мишень на марше с дальнего расстояния.

Не сказать: маскировка самоходной зенитки удалась бойцам Азаровского на славу, но всё лучше, чем просто стояла брошенная в поле. И хутор оказался поблизости — за тем самым перелеском. И там ни одного мародёра в оранжевых комбинезонах или повязках на голове.

Даже собаки не лаяли во дворе, хотя Апанасиха заверила: у Панасюка имеются в наличие ещё те волкодавы. Он разводит их и продаёт за деньги. Тем и живёт, а также браконьерством. Так что и охотничье оружие найдётся. Всё будет, чем вооружить хоть как-то дезертиров, коим было некуда даваться — и бежать. Всё-таки понимали: больше шансов выжить с экипажем при "Тунгуске", нежели надеяться на свои ноги. Не волки — не прокормят их — а и сами себя. Привыкли подчиняться — уже не первый год в армии. Да и командир у них не псих, пусть и вовсе из иной страны.

Лидерство Азаровского как майора КГБ даже Москаленко в звании капитана СБУ не оспаривал, хотя был на родине — у себя дома. И потом ему это надо — всегда же проще загребать жар чужими руками. А пули под лоб подставлять и солдаты не спешили.

— Лежите тихо, — подался Азаровский в разведку с Москаленко, наказав тому прикрывать его с тыла. А вот прапорщику запретил, как единственному кто хоть как-то умел водить самоходно-зенитную установку.

На ефрейтора надежды никакой. И уже проявил свою паршивую натуру — раскомандовался на рядовых.

— Ишь, командир… — пожурила Апанасиха.

Меж ними вспыхнул конфликт. Уборщица в два счёта разобралась с ефрейтором, остудив его воинствующий пыл. После ведра ему досталось от неё мокрой тряпкой по больному месту — голове.

— Ай да Апанасиха… — не сдержался прапорщик. — Ха-ха…

Они и сами не подозревали, что им таким незатейливым образом удалось отвлечь внимание хозяина хутора от парочки иных представителей экипажа "Тунгуски".

Азаровский засёк его на чердаке с автоматическим карабином в руках.

— Сайга… К… — посмеялся он над опытным охотником про себя, и едва не поплатился за оплошность. А ещё майор спецназа.

— Замри! — настоял вольный стрелок.

— Сам, — ответил ему любезностью майор КГБ, поводив по глазам точкой инфракрасного излучения от прицела лазерного наведения "СВУ-А".

— У меня калибр помощнее будет — 20-мм…

— Зато я обычно не промахиваюсь! И стреляю на опережение!

— Проверим?

— Дуэль?

— Тогда я с вами! — подсуетился Москаленко.

Перевес изначально был на стороне незваных гостей.

— Эко вас — и понашло?

— В гости!

— Ишь ты их — расхозяйничались! Опять мародёрствовать припёрлись — гряды трясти?

— Та ни, война, дидку… — выдал Москаленко.

— Чё, яка нах…утор?

— Така, и докатилась до тебя! Пальбу в воинской части слыхал?

— Тю, так тож учения!

— Если бы, а то… — снова подал голос Азаровский. — Я вот, например, майор КГБ из Беларуси.

— А я — капитан СБУ, — присовокупил Москаленко. — И с нами солдаты — те, что уцелели в воинской части при столкновении с врагами!

— И хто ж воны нынча? Ась?

— Не поверишь…

— Уже!

— Гастарбайтеры…

— Хто-хто?!

— Жмурики с мудаками…

— Сами — они! Валите…

— С удовольствием бы, да "Тунгуска" заглохла — топливо на нуле, — пояснил Азаровский подоплёку непростой ситуации с их появлением при оружии на хутора Панасюка. — А без неё никуда! Все дороги перекрыты! А если и нет, то ближе к полудню — вне всякого сомнения!

— А больше ничего не хотите?

— Пожрать бы, дидку… — жалобно произнёс Москаленко.

— Москаль мини не брат!

— Да чё ты заладил, Панасюк! Закрылся и визжишь аки парсюк! Бульбаш он! Зуб даю!

— Ежли токмо золотой, — был не прочь зажиточный хуторянин взять его в качестве оплаты драгметаллом за ГСМ.

— Добро — договоримся, — уверил Азаровский: найдётся, чем расплатиться с ушлым хуторянином.

На том и сошлись. В дом Панасюк гостей не пустил, зато сам спустился к двоим из них, а на его месте — на чердаке с иным карабином при наличии оптического прицела — расположился сын.

— Ежли чё — спустит кобельков, — предупредил хуторянин. — Враз порвут всех в лоскуты!

— Не пугай — пугливые, — парировал Азаровский.

— Понял — в хату пошли.

Там всё-таки можно было укрыться в случае перестрелки с военными, поскольку оголодавшие солдаты проявляли нетерпение, мелькая из-за ограды в траве то тут, то там своими лысыми макушками…