Ее любимая кобыла неслась галопом, увозя всадницу — в этом она была уверена — к счастью. Погода была ни мрачной, ни хмурой, легкая пелена тумана расползалась на горизонте. Весна еще не наступила, но чувствовалось, что она не за горами. Алиенора спешно покинула Париж. Она чувствовала, что молодость уходит, молодость, принесшая одни сожаления. Скоро ей исполнится тридцать лет, зрелый возраст для замужней женщины, преждевременно состарившейся или разочарованной в жизни. К счастью, она жизнерадостна от природы, и это побеждало все невзгоды. Она красива, будущее больше не связано с Людовиком VII. Даже если в ее глазах король и не был плохим мужем, но он терпел одну неудачу за другой, не умел себя правильно поставить и достойно царствовать. Судьба звала Алиенору к человеку, созданному как будто специально для нее, — Генриху Плантагенету.
Никогда до этого она не испытывала к мужчине такого сильного влечения. История их отношений была долгой и в то же время короткой.
Укачиваемая размеренным бегом лошади, Алиенора погрузилась в воспоминания… Годы, проведенные с Людовиком VII, которого она никогда по-настоящему не любила, не принесли счастья. Под влиянием Бернара Клервоскогокороль стал молчаливым, пристрастился к молитвам, словно бросая вызов женской половине человечества. А тем временем отношения между Алиенорой и Генрихом Плантагенетом развивались стремительно. Во время вассальной присяги Жоффруа Плантагенета, графа Анжуйского и отца Генриха, они будто почувствовали, что их должна объединить общая судьба. Между Жоффруа и Людовиком VII во время гибельного Крестового похода 1147 года, в котором участвовала и Алиенора, возникли серьезные противоречия. Отчасти причиной этого были чары Алиеноры. Чтобы позлить Жоффруа Плантагенета, Людовик VII назначил сеньора Монтрёй-Беллей, вассала Жоффруа, сенешалем, что требовало от последнего преданности королю Франции. Плантагенет счел это оскорблением и осадил Монтрёй-Беллей. Крепость сопротивлялась почти целый год, затем сдалась. Сеньор Монтрёй-Беллей вместе со своей охраной был заключен в тюрьму в Сомюре. Людовику VII заблагорассудилось напасть на замок Арк, но он потерпел неудачу. Завязались переговоры. Таким образом, Плантанегеты предстали перед королем и королевой Франции — Жоффруа Плантагенет, которого Алиенора уже знала, и его старший сын Генрих. Этот девятнадцатилетний воин в полном расцвете молодости и сил привлек ее внимание настолько, что королева больше ни о ком и думать не могла.
Алиенора никогда раньше не была влюблена и не доверяла чувствам, хотя прекрасно знала, насколько нравится мужчинам. Как и ее предки, графы Пуатье, и бабушка, знаменитая Мобержон, любовница ее деда, в которой тот души не чаял, она была великой обольстительницей. В тот летний день 1151 года ей хотелось быть неотразимой. Алиенора была убеждена, что всегда будет любить только Генриха Плантагенета, бывшего моложе ее на десять лет, и больше никого. Королеву покорили обаяние этого юноши, не по возрасту зрелые черты лица, плечи и торс воина, закаленного с отроческих лет. Ей нравилось, что Генрих прекрасно образован: он мог вести беседу на латыни, что напоминало Алиеноре время, проведенное с дядюшкой Раймондом Антиохским, убитым на Востоке, и невинную девичью любовь во время Крестового похода 1147 года, в который, невзирая на серьезные опасности, ее затащил Людовик. Король бешено ревновал свою жену, видя, каким успехом та пользовалась у мужчин.
Генрих Плантагенет рвался вступить в схватку со всеми, кто обращался с ним не как с победителем. Он обещал прийти королеве на помощь, и они расстались.
Как только Плантагенеты отбыли, четко обрисовалась перспектива развода или, по меньшей мере, аннулирования брака между Людовиком VII и Алиенорой. Супруги отправились из Парижа в Аквитанию, но двумя отдельными кортежами. Людовик VII выглядел несчастным. Алиенора была молчалива, но горела от нетерпения. В марте архиепископы Реймса, Бордо, Санса и Руана, присоединившиеся к Людовику в Божанси, едва с ней здоровались, обвиняя в супружеской неверности. Советники короля настаивали на аннулировании брака по причине кровного родства, несмотря на то что у супружеской пары уже были две дочери.
В день принятия решения на соборе, Алиенора вскочила на свою белую кобылу и сбежала из Божанси в Блуа и от лживых прелатов, и от Людовика VII вместе с его двором. Опасаясь, как бы ее не похитили соперники супруга, с которым она расставалась, королева переоделась в одежду придворного, спрятав свои прекрасные волосы под шапку. Она скакала без устали и вскоре прибыла в Блуа, нашла там брата, графа Шампани, подозрительно назойливого, и сумела избежать первой ловушки. Потребовав, чтобы ей дали время, необходимое любой придворной даме на туалет, Алиенора поднялась в отведенные покои и почти тотчас спустилась, снова переодевшись: в последний момент королеву предупредили, что граф решил ее похитить и силой на ней жениться. Оставив свою верную кобылу в руках конюхов, чтобы обмануть бдительность Теобальда Блуаского, брата графа, она смело вскочила на гнедого жеребца, сменив шапку, и пустилась в галоп. Ее верная служанка Иона, узнала, что Жоффруа Анжуйский, младший брат Генриха Плантагенета, обуреваемый завистью, приготовил другую ловушку в Пор-де-Пиль. Поэтому Алиенора свернула в лес, а не остановилась в гостинице. Она спала всего три часа, заставив свиту оставаться на ногах со шпагами наготове. На заре она проснулась от холода. Наскоро умывшись, снова села в седло. До Пуатье было недалеко. К тому же королева была привычна к лесам и местному климату. Она уверенно смотрела в будущее. Рано утром на Алиенору нахлынули воспоминания. Ей предстояло поступить так же, как была вынуждена в свое время поступить Зенобия, королева Пальмиры, завоевавшая свою армию красотой и отвагой. До того дня Алиенора считала, что ее жизнь — череда ошибок и сплошных неудач. Однако в момент развода Людовик VII поступил очень благородно: хотя архиепископы и предлагали конфисковать приданое королевы, ее владения, он полностью их вернул, не догадываясь, правда, насколько это уменьшит территорию Франции. Алиенора была за это благодарна. В ее венах текла кровь герцогов Аквитанских, увлеченных любовью, боями, приключениями.
Когда солнце живописно садилось на башни города, Алиенора подъехала к Пуатье.
Сердце молодой женщины билось, как в те времена, когда молодой девушкой она возвращалась в замок Белен или Омбриер в окрестностях Бордо, города, где родилась. Старый добрый город ждал ее. Его стены были отремонтированы в 1138 году. Под прикрытием многочисленных квадратных колоколен ряды лучников защищали город от захватчиков, прежде всего мавров, которые обещали дойти до Луары, но сначала намеревались сжечь город. Если бы на помощь не пришел Карл Мартелл со своими франками, так бы и случилось. Отец Карла Великого, Пипин Кроткий, будучи королем Аквитании, не сумел поддержать мир и создать условия для процветания страны. Жестоко бесчинствуя, норманны все сожгли, разграбили монастырские сокровища и несколько умерили свою агрессивность только после 875 года.
С XI века династия, к которой принадлежала Алиенора, занимала ведущую позицию. Гийомы и их потомки носили три титула, которыми очень гордились: графы Пуату, герцоги Аквитанские и аббаты Сент-Илер из Пуатье. У Алиеноры сильно забилось сердце, когда она заметила издалека Пуатье, родной город, ворота на Восток — через Испанию — и ворота Каролингов. Будучи коренной жительницей этих краев, она любила их песни, поэзию, танцы. Она чувствовала себя отражением этого города, который громко заявлял о своей принадлежности к христианскому миру, но и не отрицал своего прошлого.
Сможет ли понять и оценить все это Генрих Плантагенет, который наверняка сделает ей предложение, как только она предупредит его о своем приезде? Но герцогиня отбросила этот вопрос, предчувствуя властный характер молодого Плантагенета, что отчасти ей даже импонировало, хотя ее личные амбиции во время супружеской жизни с Людовиком VII проявлялись довольно сильно. Ее влияние на супруга в юные годы было столь сильным, что даже вызывало беспокойство у окружения Людовика, и особенно у Бернара Клервоского. Алиенора часто принимала решения от имени супруга. Допустит ли Генрих, который моложе ее на десять лет, такое влияние?
Она снова подумала о своем бывшем муже. Надо отдать должное: в начале супружества он был в нее влюблен и исполнял все капризы. Теперь же, когда Алиенора собиралась связать свою жизнь с другим мужчиной и хотела изгнать Людовика из своего сознания и памяти, ей это не удавалось. Испытывала ли она угрызения совести? Нет, она же не была счастлива с ним, хотя Людовик делал все что мог для Пуату. Из любви к Алиеноре он отдал тамплиерам Ла-Рошели в постоянную собственность мельницы, принадлежащие ему в городе. В 1141 году утвердил акт основания аббатства в Ней-сюр-Отиз, где была похоронена мать Алиеноры. Утвердил также за настоятельницей Аньес и верующими из Сент-Мари в Сенте привилегию обмена и чеканки денег. В настоящее время гарнизоны Людовика уже отправились по направлению к столице. Заменят ли их анжуйскими гарнизонами?
Едва переступив через порог старого оружейного зала дворца, она почувствовала себя словно заново родившейся. Ее охватило желание жить, подобно трубадуру, который наконец-то отыскал секрет и смог правильно настроить свою лютню. Вечера были прохладными, в каминах развели огонь. Она поднялась в свои покои, чтобы из воинственной Алиеноры превратиться в трепетную женщину, намеревавшуюся провести вечер в одиночестве. Прежде всего надо было предупредить Генриха Плантагенета о своем возвращении. Герцогиня была бы рада провести этот вечер одна, но весь Пуатье был уже в курсе ее приезда.
После мира, заключенного между Жоффруа Плантагенетом и Людовиком VII, после почестей, отданных в честь Нормандии, нормандские бароны были позваны в Лизье к 14 сентября 1151 года. Но этот съезд не состоялся из-за внезапной кончины 7 сентября Жоффруа Плантагенета Старшего, отца Генриха. По его завещанию Генрих должен был стать графом Анжуйским, что, по мнению Генриха, было первым этапом на пути к власти. Он был намерен оставить себе Нормандию, Анжу и Мен, а младшему брату Жоффруа уступить замки Шинон, Лудён и Мирбо.
Алиенора знала, что в прошлом неоднократные попытки Матильды, супруги Жоффруа Плантагенета Старшего и матери Генриха и Жоффруа Младшего, завоевать и оставить за собой трон Англии не встречали энтузиазма. Англичане называли ее «императрицей». Уверенная в том, что молодой Генрих не оставит своих намерений относительно Англии, Алиенора была готова сменить корону Франции на корону Англии. Она твердо верила в счастливую судьбу Генриха и ставила на карту собственную судьбу ради человека, чье будущее пока было неясно. Она была опьянена свободой, влюблена, ослеплена.
С наслаждением приняв ванну и пообедав, Алиенора надела тонкую рубашку, прямое платье, вытянулась перед огнем тлеющих поленьев. В замке еще не было трубадуров, однако ей захотелось послушать музыку. До нее дошел слух, что внизу в зале некий юноша собирался импровизировать на различных инструментах. Польщенный вниманием королевы, музыкант начал концерт. Пока ей расчесывали волосы, Алиенора слушала мелодии, погрузившись в мечты о восточных караванах. Почувствовав, что хочет спать, она легла на свою уютную кровать с балдахином, абсолютно свободная, думая только о Генрихе. В полусне она почувствовала какое-то беспокойство и встала, чтобы посмотреться в зеркало. Герцогиня увидела румяное лицо, освеженное ветрами, сверкающую улыбку, чувственные губы и взгляд, полный огня — огня любви. Успокоенная, она, гордая Алиенора, словно маленькая девочка, принялась молиться и просила у Бога, чтобы тот подольше сохранил ее красоту.