Вот закончится все это безобразие, и я его, леший-спеший, так поколочу, что он не то что серенады петь, рта раскрыть не сможет!

— Госпожа Раэль? С вами все в порядке? — забеспокоился профессор Круг, продолжая загинать пальцы. — …четыре…

Я спохватилась на последней секунде.

— Семнадцать!

— Ответ засчитан! — объявил профессор.

Теперь можно было выдохнуть. Я взглянула на Лиса — что это только что было? Сомневаюсь, что простое совпадение. Он не просто задал вопрос, ответ на который я знала: это был вопрос, который я накануне вечером составляла в полнейшем одиночестве.

Следующие три раунда мы сыграли более-менее ровно: один неверный ответ у Герольда, два у Октавии, один у Лиса и ни одного у меня. А все потому, что мой галантный рыцарь один за другим выдавал мне подготовленные мною же вопросы. К счастью, я их заготовила достаточно много, чтобы и мне, и ему хватило с головой.

Остаток викторины я провела как на иголках, даже так давно желанная победа не привела меня в чувство.

Я стояла посреди огромного поля, оборудованного специально для марафона, вокруг кричали толпы обезумевших студентов, кто-то даже раздал первым рядам хлопушки, отчего в ушах звенело до безумия. А я не могла пошевелиться и смотрела на Лиса испуганными глазами.

По щеке скатилась слеза, затем вторая. Вскоре я осознала, что эти слезы — не просто накопившееся внутри напряжение, это — разочарование.

«Ненавижу тебя», — произнесла я одними губами, но так разборчиво, чтобы он это видел и понял.

А затем я молча зашагала в сторону выхода.

Пьедесталы — кому они нужны? Кому нужны эти чертовы дипломы, медали, сертификаты, лицензии, если каждый раз, когда ты будешь смотреть на них, ты будешь вспоминать свое унижение.

Когда-нибудь Лис встретится со мной у кого-то из общих знакомых и скажет: «Ой, а вы знаете, что Тина добилась того-то и того-то только благодаря тому, что я для нее сделал. Она зубрила учебники днями и ночами, подлизывалась к старосте, не пропустила ни одного занятия, но все равно ничего не смогла добиться». Да, именно так этот заносчивый индюк и скажет.

На улице оказалось гораздо холоднее, чем я себе представляла. Поежившись от холода, я направилась к дубу на заднем дворе, где еще совсем недавно мы с Лисом провели половину нашего осеннего вечера.

Едва я более-менее удобно устроилась, снизу раздался знакомый голос:

— Ты порвала юбку, пока лезла на ветку, неуклюжая девчонка.

«Сам дурак!» — хотела сказать я, но чуть не захлебнулась в соплях. Давненько я что-то не ревела как настоящая правильная девочка.

— Не вздумай подниматься, — наконец сказала я и отвернулась. Обида обидой, а зареванные бегемотихи еще никогда не выглядели красотками.

Конечно же, Лис меня не послушал. Уже через мгновение он со своей знаменитой проворностью оказался возле меня и протягивал носовой платок.

Плюнув на приличия, я шумно высморкалась.

— Ну же, Тина, выше нос! Ты же победитель осеннего марафона!

— Ты ничего не понимаешь. — Я едва сдерживалась, чтобы снова не зареветь, а Лис изучал мое лицо так внимательно, что хотелось мне этого только сильнее.

Он стал гладить меня по голове, словно я была напуганным животным.

— Откуда ты узнал?

— Узнал что?

— Хватит притворяться, Лис! Только не говори, что все эти вопросы, которые ты задавал мне, ты сам же и придумал. Не лги мне больше. Слышишь, не лги!

Парень ничего не ответил, но мне этого было вполне достаточно. Я смахнула его руку и отползла как можно дальше к краю ветки. Та опасно захрустела.

Я надеялась, что Лис хоть что-то скажет в свое оправдание, но он просто сидел и смотрел туда, где стоял разбитый для состязаний шатер. Наверное, сейчас там как раз должна проходить церемония награждения, которую впервые в истории игр проведут без победителя.

— У меня было видение, — наконец сказал Лис, не глядя в мою сторону, будто если посмотрит, то уже не сможет говорить.

— Что?

Видения бывают только у настоящих магов. Это все знают.

— Я не собирался тебе рассказывать. Да и сейчас не уверен, что это хорошая идея.

— Ты мне не доверяешь? — Теперь уже я осторожно пододвигалась к Лису, боясь его спугнуть.

— Тина, я хочу тебе доверять. Поверь, я хочу этого больше всего на свете.

— И как давно у тебя было, ну, это видение?

Он прикрыл глаза, и тогда я осмелела настолько, чтобы коснуться его руки. Поверить не могу, что еще минуту назад я готова была скинуть с дерева этого человека.

— Два месяца назад, — ответил он устало. — Я могу показать тебе, если ты хочешь. Не все, конечно, но кое-что могу.

Когда я впервые начала интересоваться местом помощника мага, я много узнала об образе жизни, необычных способностях и прочих аспектах их существования. Похоже, как-то так ведут себя девочки, когда влюбляются во флейтиста какой-нибудь фолк-группы.

Для настоящего опытного мага видения — это что яичница на завтрак. К ним на ум часто приходят сцены из, так называемого, неосуществленного будущего. Оно отличается от обычного будущего тем, что если кардинально не изменить существующее положение вещей, то оно сбудется. Но если найти точку отсчета — место, мысль, мгновение, в котором все меняется, то будущее еще можно изменить. И именно этим маги отличаются даже от самых талантливых гадалок: они умеют менять пространство. И меня всегда это вдохновляло.

Но чтобы у Лиса в его двадцать лет и уже — видения? Даже в биографиях самых талантливых колдунов не сказано ничего подобного.

— Меня тренируют с пяти лет, — устало объяснил Лис, — поэтому сейчас я уже далеко продвинулся.

Я хотела было спросить, кто тренирует, но Лис вдруг крепко схватил меня за руку, и меня в мгновение ока затянуло в глубину его сознания. Скажу честно, это было не очень приятное путешествие: ты весь в какой-то липкой гадости, и вокруг пляшут эти несвязные мысли, а еще ты летишь на скорости падающего с дерева яблока, не зная, когда это закончится.

Как ни странно, все закончилось достаточно быстро.

— Добро пожаловать в мое сознание. — Мой спутник нервно улыбнулся.

Я поняла, что для него это было гораздо более интимным, нежели физическая нагота. И отчасти было понятно, почему. В его мыслях я появлялась довольно часто: в основном в виде воспоминаний. Тут и там расплывчатыми облачками проплывали мои образы разного возраста и в разных ситуациях. Теперь я наконец-то начала понимать, как действует зелье, так сказать, изнутри.

— Смотрю, я у тебя частый гость, — попыталась пошутить я, но, видимо, неудачно, так как мне никто не ответил. Я обернулась и обнаружила, что Лис вдруг куда-то пропал.

Из ниоткуда неожиданно возникла дверь, которую будто бы слепили из сладкой ваты на ярмарке. Мне ничего не оставалось, кроме как войти в нее. И едва я переступила порог, как пространство вокруг преобразилось. Теперь сложно было с абсолютной уверенностью сказать, нахожусь ли я в чьих-то мыслях или вернулась в реальность.

Видение оказалось не таким четким, как я ожидала. С трудом можно было понять, что это за место, но вот лица я могла разглядеть достаточно хорошо. А уж свою физиономию сложно не узнать даже в таком качестве.

Еще там был Лис. С каким-то неестественным выражением лица он ободряюще смотрел на меня, словно ждал чего-то. Почему-то мне совершенно не нравилось то, что я видела. Сейчас Лис вызывал у меня абсолютно те же чувства и эмоции, что и до зелья. Признаться, это ранило.

Звука почти не было. Это как сон, в котором пытаешься бежать, но ноги не слушаются, и ты отчаянно пытаешься продраться через вязкий воздух.

«Я» из будущего что-то отчаянно кричала. Все мое тело тряслось от страха и напряжения.

Но Лис был абсолютно спокоен.

А потом взрывная волна резко отбросила меня назад. Даже в видении падать бывает больно.

Я часто замечала, что в старом кино девушки делятся на два типа: те, кто расстраиваются, когда узнают, что им лгали, и те, что предпочли бы и впредь оставаться в неведении. Стоит ли говорить, что я тоже относила себя к числу последних.

— Тина?

Мы сидели в таверне у Перлы — одноглазой вдовы, которая после смерти мужа-пьяницы открыла это заведение и неожиданно для себя разбогатела, но осталась такой же милой женщиной, как и много лет назад. Еда у нее была вкусная, а я как раз не была в настроении ничего готовить.

— Тина, ты меня слышишь?

— А? Да? Что? — встрепенулась я, фокусируясь на говорящем: Лис что-то усердно пытался мне всучить. Похоже, это была ложка супа.

— Не надо было тебе показывать, — сказал он скорее себе, чем мне.

— Нет, почему, ты все правильно сделал. — Я старалась, чтобы мой голос звучал бодро, но у меня на лбу за километр можно было прочитать надпись «лгунья» красными чернилами.

«Теперь понятно, почему ты не хочешь мне доверять», — подумала я про себя. И, похоже, Лис ждал, что я скажу о то же в его отношении, но я молчала, потому что не хотела его разочаровывать. Кажется, он и вправду был обеспокоен увиденным не меньше моего.

— Юстина. — Он назвал меня полным именем, чтобы привлечь внимание, потому что у меня перед глазами снова все поплыло. — Ты должна помнить, что это не обязательно произойдет.

— Хочешь сказать, я не окажусь посреди лесной чащи и не сварю взрывчатое зелье такой мощности, что хватит разгромить половину Пустых земель? Зелья — далеко не самый мой любимый предмет, ты же знаешь.

Да, он знал как никто другой… Но вдруг я вспомнила, что сказал мне тот человек в капюшоне, когда я проходила испытание в кубе: «Ты бы могла стать великим нумерологом, если бы у тебя не было такого таланта к зельям». Ну, или как-то так.

Когда я в задумчивости приоткрыла рот, Лис тут же воспользовался этим и скормил мне первую ложку тыквенного супа. Моя мама и то никогда не была такой заботливой, как этот придурок.

— Мы должны найти точку отчета, — сказала я, но как будто это было так же легко, как звучало. Лично я не имела ни малейшего понятия, как ко всему этому подступиться. Мне совсем не хотелось в будущем громить, что попало, и радоваться этому так, как я только что видела.

Глаза у Лиса загорелись, и я точно знала, что ему в голову пришел один из его невозможных планов.

— Предлагаю по-другому. Мы должны поступить так, чтобы то событие, которое мы увидели, стало бы невозможным по определению. Надо поступить самым неожиданным образом. Так, как судьба от нас точно не ожидает.

— Звучит круто, но у нас не так уж много вариантов. И отдай ложку, Лис, я могу есть сама. Так вот… На чем я?.. Да, варианты. Можно отрезать друг другу по конечности, так мы не сможем прийти туда. Можно ударить меня по голове уже сейчас, чтобы все знания о зельях, накопленные в этой светлой голове, — я указала пальцем себе в лоб, — исчезли раз и навсегда. Ах да, можно еще убить меня. Тогда вообще всякая угроза исчезнет.

И я добавила, увидев его удивленное лицо:

— Ничего, я все понимаю. Было бы глупо, если бы ты так заботился обо мне…

— Мы поженимся. В том видении на нас не было связывающих рун, так что это может многое изменить.

— Что?! — От испуга я открыла рот, и капли оранжевой кашицы из тыквенного супа упали мне на блузку.

— Тебе будет двадцать через месяц, — напомнил Лис. — Все будет законно.

— Спасибо, я помню, когда наступает совершеннолетие, умник! Немедленно забери свои слова назад!

— Про законность? — Лис усмехнулся.

— Про свадьбу!

И совершенно униженная, с заляпанной блузкой и порванной на дереве юбкой я вышла из-за стола и направилась в сторону выхода. Одноглазая Перла проводила меня добродушной улыбкой из-за стойки, где она разливала сидр, но я была совсем не в том настроении, чтобы отвечать на любезности даже таким милым людям. Может, именно так и рождаются настоящие злодеи-взрыватели?

Лис нагнал меня почти уже у самого дома, и к тому времени я чувствовала уже больше неловкость, нежели злость.

— Не шути так больше, — пробормотала я, не рискуя поднимать глаз.

Он приобнял меня за плечи. Я подумала, что буду скучать по теплу его тела, когда все закончится. В последнее время я думала об этом все чаще, и это медленно съедало меня изнутри, как какая-то невидимая до поры до времени, но отчаянно прогрессирующая болезнь.

— Мы вернемся к этому вопросу, когда ты успокоишься, — пообещал Лис.

Конечно же, я хотела ответить какой-нибудь колкостью, но, как это часто бывает, мы не всегда успеваем вовремя придумывать красивые ответы.

В воскресенье пошел сильный дождь, и я осталась дома, перечитывая «Общую теорию нумерологии», хотя ручонки так и тянулись полистать справочник по зельям. Но памятуя видение, в котором я очутилась несколько дней назад, это было, по меньшей мере, опасно.

Вечером на ужин должен был прийти Лис. Да, на тот самый занудный ужин, где он должен был официально представиться моим родителям. Даю руку на отсечение, в столице тех, кто придерживается устаревших традиций, считают психами. Мы же сидели в своей крепости как в большой и просторной клетке, и наши традиции законсервировались вместе с нами.

А с утра, когда я спускалась на завтрак, совершенно не чуя беды, я услышала, как ругаются родители. И это было странно, потому что я не помню, чтобы они хоть раз повышали друг на друга голос. Может, это было потому, что мы так мало виделись, хотя жили под одной крышей?

Из всего потока слов я расслышала только знакомое имя. Дара. Так звали мамину младшую сестру, которая в шестнадцать лет сбежала из дома вместе с заезжим эльфом. Обычная история для этих мест, хотя гордиться тут особенно нечем.

Но почему имя моей тети всплыло в этом доме спустя столько лет?

Я затаилась за углом, но было поздно. Голоса стихли.

— Юстина, родная, выходи, — раздался мамин голос. — Мы знаем, что ты здесь.

Ну вот скажите, какая из меня злодейка, если я даже не могу остаться незамеченной собственными родителями?

«Ты ничего не сделала, — повторяла я себе для уверенности. — Ничего».

— У нас сегодня гости, милая, — сказал папа и протянул мне стакан клюквенного морса.

— Я знаю. Лис.

— Нет, Юстина, боюсь, гостей намечается немного больше.

Да, некоторых вещей определенно лучше не знать.

Они приехали как раз к ужину, хотя я до последнего надеялась, что это чей-то глупый розыгрыш, и письмо, которое показали мне родители, было написано вовсе не тетей Дарой. Так как она была замужем за, так называемым, свободным лицом (под которым подразумеваются эльфы, маги и оборотни-дипломаты), то могла спокойно пересекать городские стены, но это не мешало ей последние два десятилетия провести вдалеке от стен Урги. Если честно, я ей немного завидовала. Но только самую капельку.

Она оказалась красивой женщиной — с сияющей кожей и лучезарной улыбкой — в отличие от ее мужа. По теории народностей у меня всегда был высший балл, потому что это действительно плевый предмет, однако не скажу, что я питаю такую уж любовь к нелюдям. Даже если у меня у самой эльфийские корни. Как уже правильно заметил Орон, по ушам этого, по крайней мере, не видно.

Тетя Дара представила его как Валаса, и в нем не было ничего, что девочки представляют себе, когда думают об эльфах. Кожа, похожая на жеваную бумагу, холодный взгляд, чересчур густые брови и здоровенная лысина, окруженная ореолом из редких волосков. Это если не считать типичного атрибута любого уважающего себя эльфа — ушей, кончиками которых можно резать колбасу.

Валас ни с кем не обменялся ни словом. Более того, когда отец протянул ему руку для пожатия, он сделал вид, что ничего не происходит, чем разозлил и смутил отца одновременно. Всегда знала, что эльфы — заносчивые хамы. По сравнению с ними Лис кажется просто несмышленым ребенком.

А вот, кстати, и он.

Я не стала предупреждать его о нежданных родственничках: подумала, что это или следующее воскресенье — мне хотелось покончить с этими формальностями как можно скорее. Тем более что через несколько месяцев моим родителям придется мириться с нашим «неоожиданным» расставанием.

— Тина. — Он слегка кивнул, и так как в коридоре в этот момент больше никого не было, быстро чмокнул меня в губы.

Лис казался таким спокойным, будто о нашествии тети Дары и ее супруга он узнал раньше всех.

— Ты надел костюм, — скривилась я, но Лис только усмехнулся.

Больше всего в этих слишком официальных нарядах меня убивали высокие воротнички, из-за которых казалось, будто их обладатель неделю назад повредил шею и теперь вынужден носить лечебный ошейник. В остальном мне нравились кремовые цвета рубашек и штаны с кожаными вставками. Даже самый официальный костюм в руках личной швеи городского главы становился нарядом по последней моде.

Никогда не помню, чтобы у нас дома было столько народу одновременно. И если Валас сидел за столом и не шевелился (я даже не видела, чтобы он брал что-то из еды; эльфы вообще едят?), то тетя Дара носилась по дому как сумасшедшая, повсюду таская с собой мою маму. Я видела, что ей это не очень-то нравилось, но она пыталась выражать хоть какой-то энтузиазм, чтобы не расстраивать свою сестру. В конце концов, они не виделись столько лет.

— Я думаю, наша гостья знает секрет твоей мамы, — прошептал Лис мне на ухо, когда тетя отмеряла огромный кусок заграничного шелка в подарок.

Я почувствовала себя глупо: похоже, о беременности моей мамы догадались уже все, кроме меня. Мысленно я сделала себе зарубку спросить ее напрямую при первой же возможности. В конце концов, меня это тоже касается.

— Ну что ж, — когда все наконец расселись по своим местам, тетя Дара подняла бокал с ягодной настойкой, — подумать не могла, что когда-нибудь буду рада вновь оказаться в этом доме. И я ужасно рада познакомиться со своей племянницей и ее женихом.

Я хотела было запротестовать насчет последнего, но подумала, что болтливая тетя все равно не даст никому и слова вставить. В сущности, так оно и было.

Она продолжила:

— У вас прекрасная семья, ребята, и, признаться, я вам немножко завидую. — Я все гадала: лукавит она или нет.

— Как дела в полях, Дара? — Отец не выдержал первый: он, как и я, чувствовал в словах тети скрытое оскорбление.

Тетя Дара и сама обрадовалась смене темы. Она сделала большой глоток настойки.

— Все так же, Рик. Маги не справляются, твари напирают. Я слышала, у дикого леса собрались возводить новый форт, но официальных подтверждений пока нет. Хотя я сама лично видела некоторых гномов, которые собирались отправиться на стройку, чтобы подзаработать.

— А как Цева, видела его?

Цева был единственным приятелем отца, который стал настоящим магом. Что вообще-то странно, потому что папа предпочитает не водить знакомств со всеми, кто имеет отношение к волшебству.

— У бедняги проблемы с ногой. — Тетя Дара в мнимом сочувствии покачала головой. — Помнишь, его еще давным-давно укусил циноцефал. Так ничего и не удалось доказать, бедняжка.

Неожиданно в разговор вступил Лис:

— Значит, ему нужна помощь?

Не нравится мне этот его интерес. Ох как не нравится.

— Похоже на то, — сказала тетя и потянулась за зубочисткой. Как она вообще нашла себе мужа при таких манерах? — Если до вас уже дошли новости…

— …мы смотрим телевизор, Дара, спасибо, — не удержался от замечания отец, но, как всегда, остался незаметным ослепительной тетей Дарой.

— …и если до вас уже дошли новости, то вы знаете, что наследный принц скоро будет праздновать свадьбу. И они со своей будущей супругой надеются перебраться куда-нибудь в более удобное место. В столице, конечно, комфортно, но, вы знаете, все эти бесконечные визиты по маленьким крепостям, когда ты живешь на краю мира… В общем, Валас и я считаем, что «а»: новую крепость все-таки возведут. И «бэ»: в район дикого леса в ближайший год завербуют как минимум трех магов. Так что если юноша, — она кивнула в сторону Лиса, — заинтересуется, то для тебя все двери открыты.

Мне еще никогда так не хотелось кого-то задушить.

Остаток вечера мы провели за праздными разговорами и больше не возвращались к теме полей, хотя Лис и без того произвел блестящее впечатление на всех моих родственников. И когда все участники вечернего представления «семья Тины Раэль» переместились в гостиную пить чай и есть печенье, мы с мамой остались в кухне, чтобы прибраться со стола. Тогда я решила, что пора.

— Мама, ты ни о чем не хочешь мне рассказать? — спросила я, размышляя над тем, куда поставить тарелку Валаса, который за весь вечер не съел ни крошки: в раковину или обратно в шкаф.

Глаза у мамы забегали, как будто она судорожно пыталась сообразить, какую из всех страшных тайн, имеющихся у нее в запасе, я имею в виду.

— Ну, кое-что про твое положение и то, почему я всегда узнаю обо всем последняя, — помогла я.

— А! — Мама выдохнула с облегчением, и я подумала, что еще в таком случае она от меня скрывает. — Я собиралась сказать тебе.

— Когда?

Если бы кто-то подслушал наш разговор, то решил бы, что это я мать, а моя мама — неразумная девятнадцатилетняя дочь.

— Сегодня, — без раздумий выдала мама. Хороша! Знает же, что не проверю!

— И что ты собираешься делать? Я имею в виду твою супер-мега-важную работу сборщика налогов.

Мы вдвоем ухватились за противоположные концы скатерти, чтобы сложить ее.

— Еще не думала, родная. По крайней мере, это случится не скоро.

Узнаю свою родительницу: положиться на волю случая и закрыть глаза на перемены. Теперь-то бабушка Венни жила на другом конце города, и она стала слишком стара, чтобы помогать в воспитании внуков.

— А что, если меня уже не будет рядом, чтобы помогать тебе? — спросила я.

Мама нахмурилась.

— Ты же не собираешься идти в помощники к Лису, правда, родная?

— Я чисто теоретически спросила, мама. — Но я поняла, что мама уже почуяла запах горелого.

Внезапно ее голос стал каким-то непривычно строгим:

— Прошу тебя, выбрось из головы любые, даже самые гипотетические теории на этот счет. Ты не знаешь, как опасно в полях. Многие маги, я уже не говорю об их помощниках, гибнут в течение первого года практики. А что ты будешь делать, если Лис женится? Юстина, детка, тебе придется делить крышу с совершенно посторонней женщиной, а потом на правах помощника нянчиться с их детьми. Скажи, оно тебе надо?

Я перестала что-либо понимать: с чего мама взяла, что я не стану избранницей Лиса? У нее не было никаких оснований, чтобы так думать, особенно после сегодняшнего вечера.

Я бросила скатерть обратно на стол и подалась вперед.

— Что ты знаешь, мама?

— Ничего особенного. Только то, что у твоего парня уже есть невеста. Когда ты проводишь с ним время, в качестве первого опыта, Лис — это отличный вариант. Но, боюсь, не для тебя в плане чего-то более серьезного.

Час от часу не легче! Однако эта новость не поразила меня настолько, как наверняка ожидала мама, потому что я тоже знала то, чего не знала она: что во всей нашей истории виновато проклятое зелье.

Мама только изогнула бровь, когда я улыбнулась ей. Почти искренне.

— Ну и как планируете назвать малыша? — Я решила немного сменить тему.

— Пока не знаю, но мы с Раэлем уже обсудили, что никаких имен, связанных с «порядочностью». Нам уже хватает одной чересчур здравомыслящей в доме.

Тетю Дару и ее драгоценнейшего нечеловекоподобного супруга мы разместили в гостиной, а затем я пошла провожать Лиса до калитки. Парень был в приподнятом настроении, и после разговора с мамой меня это даже раздражало.

— Уверен, что доберешься? Уже довольно поздно, а я могу постелить тебе на кухне.

Я старалась звучать как можно естественней, чтобы нахал ничего не заподозрил. Догадка вертелась у меня в голове с самого осеннего марафона, но возможность проверить ее у меня выдалась только сейчас.

— Нет, все в порядке. — Лис притянул меня к себе, и я впервые позволила не просто себя поцеловать, но и ответила в ответ. Мне хотелось растянуть этот момент так, чтобы он длился всю мою оставшуюся жизнь. И чтобы не было никаких зелий, крепостей и академий.

Я вернулась в свою комнату, не тратя время на то, чтобы убедиться, что Лис ушел. Мне было некогда играть в шпионку, потому что, едва я переступила порог комнаты, увидела черного кота, как ни в чем не бывало сидящего на моей кровати.

— Это уже не смешно, Лис, — сказала я. — Я тебя раскусила.